Название: Томас

Томас
Bill ‘Hafoc’ Rogers


Он просидел несколько часов один за столом в углу бара «Кометная Орбита» при космопорте. Тигр, одетый просто, в добротную, износостойкую одежду, явно привыкший к жизни в дикой местности. Казалось бы, таким, как он, самое место в армии, но, несмотря на охотничьи повадки и выправку, в нём не было ничего военного. Он наливал себе сам из стеклянной бутылки. Это выглядело необычно — и, как правило, было плохим знаком. 
Может, он ещё держал себя в руках… я время от времени поглядывала на него весь день и вечер, и уровень золотистой жидкости в бутылке убывал медленно. Но за это время половина бутылки всё же опустела. Такое количество алкоголя уже должно было подействовать на него. 

В конце концов я решила подойти к нему. Но теперь меня одолели сомнения: что он обо мне подумает? Интересуется ли вообще такими, как я? И почему ему стоило бы заинтересоваться? Он — один в своём роде, а вот лисиц вроде меня можно найти в любом баре Федерации. Но я решила, что попытка сблизиться не повредит. 
Чутьё подсказывало, что если я хочу его расположить, лучше не играть в роковую красавицу. Так что, пересекая зал, я не стала делать из своего шага представление.

— Привет. Меня зовут Кэсси. 

Он посмотрел на меня, и улыбка тронула уголки его рта. Она хорошо там смотрелась. Видимо, он уже давно не улыбался. 
— Конечно, Кэсси. Я Томас. 

— Не возражаешь, если присяду? 

— Нисколько. Поговорить с кем-то мне не помешает. — Он посмотрел на меня с намёком. — Ничего больше. 

— Спасибо. — Я села. "Больше" могло решиться позже, если бы до этого дошло. 
 
— Так что привело тебя к моему столу? 

— Любопытство. Я не припомню тигра в "Кометарной Орбите". И вообще вокруг Кеннеди Коммершал тоже. 

— Скажем так, я не местный. Налить тебе? — Он взял бутылку. 

Я посмотрела на неё. На этикетке было написано "Джим Бим" — что бы это ни значило. Ещё там говорилось, что алкоголь внутри выдержан семь лет. Я не знала, почему это важно, но производители явно считали это достоинством. Бутылка была из настоящего стекла, тяжёлая — из неё получилось бы неплохое оружие. Пробка была корковой, запечатанной воском. В общем, выглядела дорого. Конечно, так и должно быть. 

— Ты не обидишься, если я закажу что-нибудь с бара? Меня немного пугает настоящий дистиллированный алкоголь вместо синтетического. 

— Понимаю. — Он поставил бутылку, взял стакан и сделал маленький глоток. — Эта штука — чистое убийство. Завтра утром я буду чувствовать себя как окровавленный ковёр. 

Я махнула рукой, и Борис принёс мне с бара мой обычный "Кровавый Мэри". Он рассмеялся, бросил мне дружеский взгляд с лёгким лукавством и вернулся к стойке налить ещё пива и болтать с посетителями, обмениваясь шутками и историями. 

— Если ты знаешь, что тебе будет плохо, зачем пьёшь? — спросила я, повернувшись к Томасу. 
 
Он помолчал секунду. Смотрел, как Борис уходит к бару. В его глазах было что-то… может, ненависть? 
Он отвёл взгляд, посмотрел на меня, потом уставился в свой стакан. 
 
— Не знаю. — Он поднял стакан, сделал глоток и пробормотал в него: — Может, я просто устал от вещей, которые слишком хорошо продуманы… 

— Ты выглядишь несчастным. Я угадала? Хочешь поговорить об этом? 

Ему, наверное, не стоило этого хотеть. Мы едва познакомились, и он ничего обо мне не знал, кроме того, что я — лисица в красном платье с пышной грудью по имени Кэсси. Но что-то во мне заставляет людей открываться. 

Его лицо потеряло контроль, и на нём проступили гнев и презрение. 
— Посмотри на него, — сказал он, с презрительным фырканьем кивнув на бар. 

— На кого? На Бориса? Бармена? 

— На медведя, да. Борис, если его так зовут. Конечно, его зовут Борис — как иначе? Посмотри на него. Смеётся, болтает с посетителями. Так ловко отшивает пьяную выдру у музыкального автомата, что она берёт кофе и бесплатный билет на автотакси домой, даже не обидевшись. У Бориса хватает мышц, если что-то пойдёт не так. Но и пуза у него ровно столько, чтобы быть идеальным весёлым барменом. Такой парень станет твоим лучшим другом за десять минут. 

— Борис здорово справляется со своей работой. 

— Конечно. Уверен, его братья, дяди и кузены работают в барах космопортов по всей Федерации. И если его спросить, он наверняка скажет, что обожает своё дело. 

— И что в этом плохого? 

Он налил себе ещё немного "Джим Бима". 
— О, ничего. Во всей этой проклятой Вселенной нет ничего плохого! 
Сарказм был настолько явным, что его заметил бы и ребёнок. 

— Но ты так не думаешь. Почему? 

Он мрачно посмотрел на меня. 
— Ты правда хочешь знать? 

— Конечно. 

Заставить клиентов расслабиться и открыться мне — в этом есть что-то от того, что делали мои неразумные предки, охотясь за добычей, как я себе это представляю. Конечно, я не ем клиентов; мне нужно от них только удовольствие. Я ждала. И точно — этот большой кот решил, что ему действительно хочется со мной поговорить… 

***

Красные перекрестия на экране показывали, где должна быть космическая станция Федерации. Навигационная система его скафандра рисовала зелёный круг вокруг пересечения двух красных линий, что означало, что он направляется прямо туда, если гироскопы и навигация исправны. Но он всё ещё видел только пустоту и далёкие звёзды. 
Он снова включил коммуникатор. 

— Майday. Майday. Вызываю аванпост Федерации, слышите меня? 

Тишина. 

Страх сжал его сердце. Что, если технологии Федерации так обогнали Независимые Провинции, что пограничные станции им больше не нужны? Что, если маленький зонд теперь делает всё, для чего раньше требовалась станция длиной в 800 метров с экипажем? Тогда его никто не услышит. Или услышат, но окажутся слишком далеко, чтобы спасти вовремя. Нет, станция должна быть там. Или хотя бы что-то — патрульные катера, пикетные лодки, что угодно. Должно же быть хоть что-то! 
А если нет? 
Тогда он труп. Надо успокоиться. Контролировать дыхание. Нельзя дышать слишком часто. Надо верить, что кто-то заметил "Электру" и видел, как его скафандр вылетел из шлюза. Верить, что кто-то придёт на помощь. 
Казалось, он провёл в одиночестве вечность… 

Дзанг! Скафандр качнулся, закрутился и остановился. Что-то ударило по шлему. 

— Не волнуйся, я тебя держу, — сказал кто-то. Звук был далёким и приглушённым, но достаточно ясным.
 
— Кто? Кто… 

Его повернули — или он сам повернулся — и он оказался лицом к зеркальному забралу другого шлема. Забрало коснулось его. Внутри чужого шлема зажёгся свет. 
 
Он увидел чёрное лицо — полностью чёрное. Уши напоминали собачьи. Нет, они были острыми, а морда узкой. Не собака, а лис. Чёрная шерсть, чёрная кожа внутри ушей, чёрные глаза. Даже белки глаз были чёрными. Это выглядело жутко! 
Но лицо улыбнулось. Положение ушей и выражение выглядели дружелюбными. Зубы у лиса были белыми, заметил Томас. Это хорошо. Контраст придавал лицу форму, делая его похожим на человека, а не на какого-то монстра. 

— Карл Спаннер к вашим услугам: старшина, техник орбитальной службы аванпоста Койпера. Держись — мне надо пристегнуть твой скафандр к своему, а потом я доставлю тебя домой. Как у тебя дела с кислородом? 

Томас проверил датчик и заодно посмотрел на часы. Он провёл в космосе полтора часа и израсходовал кислорода как за два. Видимо, начал паниковать, но теперь всё в порядке. 
— Часов четыре, плюс резерв, кажется. 

— Этого хватит. — Карл снова повернул Томаса. Послышались щелчки и удары — видимо, ремни пристегивались к скафандру. Что-то в Карле Спаннере тревожило: лис касался его чаще, чем можно было объяснить обычным числом конечностей. Но это, скорее всего, из-за его рабочего скафандра. 

Они снова закружились. Томас почувствовал, как к горлу подступает тошнота, и мысленно приказал желудку не бунтовать. Вращение прекратилось. Он смотрел примерно в ту же сторону, если та яркая звезда была той же, что раньше. Что-то толкнуло его — серия далёких ударов и низкий гул. Двигатели.
 
Щелчок, шипение в ушах. 
— Вот, — сказал Карл Спаннер в наушники. — Теперь мы безопасно летим к Койперу. Почему ты нас не вызвал? Ты ведь знаешь, как пользоваться радио скафандра? 

— Конечно знаю, и я вызывал! Только не знаю, какую квантсеть она использует. Наверное, настроена на стандартные аварийные частоты. 
 
— Квантсеть — ты имеешь в виду тахионный коммуникатор? Чёрт возьми! 
 
Он пожал плечами. 
— Это полезно, когда приходится покидать корабль где-то между звёздами. 

— Пожалуй… но всё равно это выглядит перебором! Обычное УКВ-радио отлично работает между скафандрами. Мы слушали тебя на стандартных частотах бедствия — 121,5 килогерц и 406 мегагерц. Ну, ничего страшного, всё хорошо, что хорошо кончается. У твоего скафандра есть стандартный аудиокабель, среди прочего. Удивительно, что разъёмы совпадают — ваши ведь отделились после Революции полтора века назад. Так ты сбежавший раб? 

— Откуда знаешь? Много нас тут таких? 

— Нет, не много. Но мы знаем, что все фурри в так называемых "Независимых Провинциях" — рабы. У нас в Федерации всё иначе. Рабства нет со времён Революции. Здесь мы все свободны и можем делать что угодно. 

— Это здорово! 

— Конечно! Поверь, тебе здесь понравится. Я понял, что ты сбежавший раб, когда босс сообщил мне о тебе. "Не знаем, сбежавший ли это раб, человек или что-то ещё", — сказал он. Но я подумал: кем ещё ты можешь быть? Я работаю в глубоком космосе и люблю это дело, а вы там все держитесь за землю. Большинство из вас не рискнули бы выйти в космос как ты, только если бы за вами не гнались адские псы. Но ради свободы люди — или фурри — готовы на всё. Босс согласился со мной… и вот мы здесь. 
 
Сердце Томаса радостно застучало. Значит, это правда! В Федерации с рабством покончено! Конечно, он так и думал — ради этого и была вся Революция, — но в книгах истории, которые Хозяин не должен был ему давать, ничего не говорилось о том, чем всё закончилось. Они не знали, кто победил в Революции. Или, скорее, Эксклюзионисты не хотели признавать то, что знали. 

— Так… я добрался? Я свободен? 

— Именно так. Добро пожаловать в Федерацию! Через двадцать минут будем дома. 

Когда они приблизились, аванпост Койпера показался ему знакомым. Это удивило Томаса. Он выглядел точь-в-точь как станции глубокого космоса на картинках из исторической базы данных до Революции. Может, он и правда такой старый — если работает, зачем бросать старую станцию? 

— Ладно, — сказал Карл Спаннер. — Мы войдём в один из ангаров для шаттлов. 

— Я немного работал в орбите. Не так хорошо, как ты, но если меня отстегнуть, я смогу войти через обычный шлюз. 

— Правда? Ты тигр, а работал в орбите? 

— Ранчо Хозяина было единственным на пограничном мире, почти полностью покрытом водой. Мы заселили его всего несколько лет назад. Народа у нас было мало, так что сильно специализироваться не получалось. 

— Вот это да! Удивительно. Но мы уже настроились на ангар двенадцать. Давай продолжим как задумали.
 
— Хорошо. И спасибо за все хлопоты. 

— Не за что. 

Главный генератор, скорее всего, находился на конце мачты, вытянутой вдоль оси станции. По традиции это был бы "южный" конец, если верить истории. Модуль ангара для шаттлов должен быть на другом конце. Да, вот он! Большое колесо станции вращалось, а плоский диск, прикреплённый к "северному" концу главной оси, оставался неподвижным. Это и были ангары для шаттлов, с кольцами стыковки для больших кораблей дальше по мачте на "севере".

 Одна из дверей ангара с чёрной каймой была открыта. Томас видел свет внутри и крохотные движущиеся объекты. Туда они и направлялись: в ангар с открытой дверью, где воздух удерживался только силовыми полями станции. 

Тук, шипение, тук-тук. 

Они повернулись и приблизились к открытой двери. Теперь Томас разглядел встречающих. Два скафандра, необычно больших, плавали внутри ангара. Почему эти ребята в скафандрах? Они разгерметизировали ангар? Зачем? И почему у скафандров…

 Томас моргнул. 
— Карл Спаннер? 

— Да? 

— Можно задать личный вопрос? 

— Смотря насколько личный. — В голосе послышался смешок. 

— У тебя… четыре ноги? Или, я имею в виду, шесть конечностей? 

— Конечно. У всех в моём секторе так. Мы — звёздные лисы. Ты заметил, что я весь чёрный? Это часть моих модификаций, чтобы сопротивляться радиации. Шесть конечностей — не совсем как у кентавров, те любят землю. Мы приспособлены хватать вещи, а не бегать. 

Они уже входили внутрь. Друзья Карла Спаннера в невесомости чувствовали себя как дома. Один держался за лестницу длинными гибкими пальцами левой задней лапы, а хвостом обвивал перекладины. Другой просто вращался в центре ангара, неприятно напоминая большого паука. 

Томас приготовился к силовому полю у входа в ангар, но ничего не ощутил. Они просто вплыли внутрь. Плавающий звёздный лис тут же схватил его. Послышались щелчки — похоже, Карл Спаннер отстёгивал его скафандр. Они вдвоём потащили его к стене ангара и удивились, когда он схватился за поручень, вывернулся и прыгнул к двери. Там он ухватился за другой поручень и стал ждать. Дверь ангара закрылась, и давление воздуха начало расти — скафандр начал обмякать. 
Похоже, вокруг двери ангара не было проекторов силового поля. У этого ангара их точно нет. Станция Койпер, должно быть, очень старая! Дома в шлюзах уже почти век ставили вторичные силовые двери. 

— Ого! Ловкий ты для того, кто привык к земле, — сказал кто-то, когда давление воздуха выросло достаточно, чтобы проводить звук. 

— Томас, это старшины первого класса Эллиот и Джанет Спаннер. 

Томас кивнул. 
— Рад познакомиться с обоими. Твоя родственница, Карл? 

Карл Спаннер рассмеялся. 
— Мы все родственники. У меня кузены и кузины на каждой станции и каждом крупном звездолёте по всей Федерации. 

— И на планетах тоже? 

— Ну, есть немного. Мы ездим туда на тренировки или когда захотим. Но зачем нам жить на планете? Наша работа здесь, среди звёзд, и мы её любим. 


Командир Паркс оказался мужчиной-человеком. Он не выглядел старым, хотя с антигериатрией трудно сказать наверняка. 
Кабинет у него оказался небольшим, но впечатляющим. Стол из тяжёлого полированного дерева, красиво сделанный. Задняя стена почти целиком была окном, выходившим на ближайшую звезду — такую близкую, что она почти казалась солнцем. 
Томасу было неловко сидеть в кресле в присутствии человека, но Паркс, похоже, этого ждал. Здесь нет рабов, напомнил себе Томас. 

— Так ты был личным слугой своего Хозяина? 

— Нет. Командир, ты что-то хочешь этим сказать? 
 
Теперь Паркс смутился. Томас достаточно знал людей, чтобы понять, что означают покрасневшие уши. 
— Я не хотел обидеть. Майор Хрруар сказала, что ты упомянул, будто на планете твоего Хозяина нет солдат, а потом…
 
Томас расхохотался. 
— Ты думал, я был постельным рабом Хозяина? 

Командир удивлённо моргнул. 
— Ты… не был? Но ты же сказал, что не солдат! 

— Вот почему она так на меня ухмылялась! Боги нас защити, она думала, я наложник… Командир, это незаконно. Эксклюзионисты считают, что наложники стали одной из причин Революции. Люди в центральных частях Федерации слишком размягчились к фурри, потому что слишком о нас заботились, а заботились из-за того, что спали с нами. Такова теория, по крайней мере. Если у Хозяина и есть пара рабов для "личных услуг", это незаконно и держится в тайне. Хотя и то, что он нас учил, тоже было незаконно и тайно, так что я не удивлюсь, если и это правда. 

— Я просто пытаюсь тебя понять, мистер Томас. У тебя был отличный корабль. Ты мог прилететь прямо к станции и не рисковать прыжком в космос. Если ты не был любовником своего Хозяина, зачем ты вернул ему корабль? 

Томас вздохнул. 
— Потому что скоро начнётся сезон ураганов. 

— Объясни. 

Как объяснить сезон ураганов тому, кто живёт в полностью контролируемой среде… 

— Обычно Хозяин не стал бы использовать лёгкий грузовик вроде "Электры" для обслуживания погодных спутников на низкой орбите, но перед сезоном ураганов времени не хватает, чтобы всё сделать двумя шаттлами. Хозяин не один на той планете, знаешь ли — с ним ещё пара тысяч фурри, и без предупреждения об ураганах они все погибнут. А без "Электры" он не сможет торговать с обжитыми мирами, и вся его колония разорится. Он пытается дать нам больше свободы, чем положено рабам по закону. У него бывают гости с родных миров. Кажется, он что-то затевает — что-то хорошее для фурри, надеюсь. 

— Но он был твоим хозяином. 

— А что он мог поделать? Он родился наследником поместья. Насколько я понял из наших редких разговоров, он был хорошим человеком. Но забудь об этом. Просто скажи, что я беспокоился за своих братьев и сестёр-рабов, и оставим так, ладно? 

— Но если ты не солдат… 
 
— Она сама та ещё солдатка, верно, майор? Я подошёл пожать ей руку, а она чуть не отсалютовала в ответ на салют, которого я не давал. Своими когтями едва не порезала мне руку, пытаясь пожать её. И решила, что я такой же. Здесь так принято? Я тигр, значит, должен быть солдатом? 

— Нет, конечно. Ты свободен. Чем ты хочешь заняться? Чем занимался до побега? 

— Я был фермером. 

Паркс изумлённо моргнул. 
 
— Фермером?.. 

— Да. Я работал в полях. У меня был маленький огород и цветник. — Он улыбнулся, чувствуя, как в глазу набухает слеза. Дома георгины всё ещё должны цвести, а розы вот-вот распустятся. Но он никогда их не увидит — свой яркий клочок земли у тракторных сараев. Свобода... да, она того стоила. Но цена за неё оказалась слишком высокой. 

— Ну… — Паркс выглядел слегка неуверенным. А может, просто скептически настроенным. — На Мире Бенсона есть сельское хозяйство, конечно. У меня там друзья. Мы можем отправить тебя туда и посмотреть, как ты впишешься. Тебе дадут небольшое пособие, пока не встанешь на ноги — Федерация так помогает новым сбежавшим рабам. Ещё мы заберём твой скафандр — в нём есть удивительно продвинутые технологии, которые мы хотим изучить. Заплатим тебе за него щедро. О деньгах долго беспокоиться не придётся.
 
Деньги. Томас никогда о них не думал — деньгами всегда занимался Хозяин. Ну, это как с зерном, наверное: семенное сохраняешь любой ценой, часть идёт на корм скоту, а если повезёт, остаётся немного на обмен для роскоши. С этим он справится.
 
— Спасибо, командир Паркс. 

— Пожалуйста. Как только сделаем тебе кольцо личности и снабдим парой нужных вещей, отправим тебя. Надеюсь, ты найдёшь здесь место, где будешь счастлив.
 Почему это прозвучало так неуверенно? 

***

Автотакси не довезли его до самой фермы, что показалось странным. Но прогулка его не смутила — всего пять километров. Хорошо было снова оказаться в полях. 

Вокруг простирались зерновые поля, зреющие под солнцем. Ветерок был прохладнее, чем он привык, но новая синяя куртка, которая ему так нравилась, защищала от холода. Прохлада на лице даже радовала. 
Он узнал овёс, пшеницу и ячмень. Никаких экзотических культур, только зерно. Немного однообразно, но большие открытые поля, наверное, удобны для огромных сельскохозяйственных машин Федерации.
 
Кажется, это то самое место! Ферма выглядела аккуратно. Дом — или амбар, или что это было — показался странным: большой, длинный, с дюжиной или больше дверей, равномерно расположенных по длинным сторонам. Но двери были слишком маленькими для любого трактора, который Томас видел. 
 
А вот и хозяева. Огромные антропоморфные тяжеловозы, почти два с половиной метра ростом, с мощными мускулами. Один явно жеребец, другая явно кобыла. На них не было ничего, кроме упряжи — богато украшенной, но прочной и практичной. Томас старался не пялиться. 
Жеребец отвёл уши назад, но кобыла его не боялась. Ещё бы! Он хоть и тигр, но она была выше на полметра и могла бы разорвать его в клочья за секунду. 

— Мистер Томас? 

— Томас Тёмнополос, — поправил он, назвав фамилию, которую ему придумали. — Вы меня ждали? 

— Да, ждали. Добро пожаловать, конечно, но мы немного растеряны. Меня зовут Дот. А это мой супруг, Док. — Дот протянула огромную руку для пожатия. Док — нет. И Томас, надеясь, что шок не отразился у него на лице, заметил, что на упряжи жеребца были замки, а запястья прикованы к бокам. 

— Это ваша ферма? 

— Ну, она принадлежит нам и другим командам, которые тут живут. Они все сейчас в полях, как обычно. Сейчас не время пахоты, к сожалению, но хватает работы с культивацией и прополкой, чтобы нам не скучать. Мы с Доком остались, чтобы встретить тебя. 

— За последние шестьдесят лет нам тут особо не требовались силы охраны, — кивнул ему Док. 
 
— Я не военный. Я был фермером там… откуда пришёл. Когда был рабом. 

— Ты… но как ты занимался фермерством? 
 
— Я хорошо водил и чинил тракторы. 
 
— Тракторы! Зачем кому-то пахать трактором? Не запрячься утром в упряжку, не рвануть её, разрыхляя землю за собой. Запах свежей почвы, скрип упряжки, честный пот после дня работы — всё, что в жизни прекрасно и идеально, а ты отдаёшь это бесчувственной машине? Тракторы! Хотя ты ведь не потянешь упряжку, да? Мы уже гадали, где найти такую маленькую, чтобы тебе подошла. 

— Я был бы не против увидеть тебя в ней, — ухмыльнулась Дот. 

Уши Томаса запылали. 
— Ещё я выращивал овощи и цветы. 
 
— О, вот оно что! Не понимаю, почему кто-то считает, что квадратная миля пшеницы под солнцем — не лучшее зрелище, но некоторым фурри нравятся другие растения. Мир Бенсона принадлежит нам — мне и нашим родственникам, и мы все выращиваем зерно. Это почти всё, что даёт планета. Но на некоторых мирах есть огороды, а в больших городах — парки с цветами, которые ты любишь. Подумай об этом, если мы не убедим тебя, как красиво зерно и как здорово его растить. 

***

— И в итоге я оказался здесь. Работал в парках. Все садовники, ухаживающие за деревьями, были белками — все родственники друг другу, конечно. За кустами следили олени — живые машинки для стрижки изгородей, и тоже все родня. Мне разрешили сажать цветы, потому что людям и некоторым фурри они нравятся. Видов, которые любят сажать цветы, пока не вывели, наверное. Продолжать? 

Я отпила свой "Кровавый Мэри". 

— Так… тягловые лошади обожают выращивать зерно, лёгкие лошади — тянуть телеги, белки наслаждаются уходом за деревьями, а олени — подстриганием кустов. Если они довольны своей жизнью, что в этом плохого?
 
Он глотнул из стакана. 
— Последней каплей стал мясной пирог, который я купил у грустного парня в тёмных очках. Я спросил, любит ли он свою работу, и он ответил "нет". Он был кротом, понимаешь. Работал в канализации, но его сородичи часто гибли, натыкаясь на карманы с плохим воздухом. Теперь канализацию обслуживают машины, а ему приходится зарабатывать как получится. Почти час он рассказывал мне о том, как волнующе исследовать туннели, какие чудесные запахи он там любил, как ему нравилось прокапываться через засоры. Он обожал свою работу. Но её больше нет. Он остался почти последним из своего вида. Без работы они перестали размножаться и вымирают. 
 
Он уставился в свой стакан. 
— Я выслушал его. А потом пришёл сюда и начал пить. И буду пить дальше. Наконец я понял кое-что, что давно слышал от Хозяина. Он говорил, что людям не стоило создавать фурри. "Мой вид появился случайно, — сказал он. — А ваш мы спланировали. И вы идеальны для того, что делаете. Мы слишком хотели своих лисиц-девочек и тигров-мальчиков, чтобы задуматься о последствиях". 
— Вот они, последствия: вы все обожаете свои работы. Я сбежал от своего рабства, но вы никогда не сбежите от своего. Вы и ваши потомки будете рабами — сейчас, всегда и навечно. 
 
— Ты пьян, мистер Тёмнополос. Может, мне лучше найти для вас транспорт домой?

— Нет, нет, нет! — с раздражением отрезал он.
Он встал, оставив бутылку на столе, и вышёл в ночь. 
Он не услышал, как я подкралась сзади. Мои лапы ступают так, что никто их не замечает. Один быстрый удар кинжалом в основание черепа — и всё было кончено.
 Его тело дёрнулось, когда я перерезала спинной мозг, но я уверена, он ничего не почувствовал: нейронный глушитель в лезвии позаботился об этом. 
Затем я отнесла его в переулок и бросила за мусорные баки. Я сильнее, чем кажусь — намного сильнее. 
Достав телефон, я нажала быстрый набор. 

— "Эскорт-служба Саманты", — ответили на том конце. 

— Сэм? Это Кэсси. Я закончила с этим клиентом. Есть что-то ещё для меня? 

— Ты сделала его счастливым? 

Я посмотрела на него, лежащего там. Он был спокоен, без сомнений и страхов. Так для него лучше — и намного лучше для безопасности Федерации. 

— О да, я подарила ему лучшее время в его жизни. 

— Отлично! — хихикнула Сэм. — Могла бы уже идти домой, но у нас вызов — одна тигрица чувствует себя одиноко. Бедняжка, сильно пострадала во время атаки, а её штурмовик разбился. Теперь просто чахнет без сочувственной компании. 
 
— Пришли мне её данные, и я отправлюсь к ней. 
 
— Ты не слишком устала? 

Я рассмеялась.
 
— Глупенькая! Конечно, я не устала! 
 
Я люблю свою работу.