Название: Буран
Если на всём чёртовом свете и существовало самое ужасное место, то было оно здесь, на участке трассы 01К-18 в десяти километрах от новокалманского поворота. По крайней мере именно так думал Сергей Астафьев, чей автомобиль по ожидаемому результату остановился на этом участке. Сергей был молодым тридцатилетнем лисом, на которого, как же он считал, в один день взвалились все несчастья мира, и на то у него были определённые основания. Ведь как иначе можно описать ситуацию, в которой ему предстало оказаться? Они встали у занесенной обочины в чёрт знает какой глуши, когда за залепленным снегом окном разыгрался сильнейший на его памяти буран. Сергею удалось поспать всего лишь три часа, после чего в половине третьего он сел за руль черной «тойоты» только ради того, чтобы спустя два часа застрять в месте, где ему ещё никогда не приходилось бывать. Но разве это не чудесное продолжение их семейной поездки, и без того вылившейся в настоящую пытку с момента её начала?
Лису вроде бы удалось на мгновение заснуть, но вздрогнув, как иной раз случается, упав во сне, лис обнаружил, что проспал он всего мгновение. На ярком экране смартфона цифры показывали без семнадцати минут пять и, конечно же, полное отсутствие сигнала. «Что это за место!» – выругался про себя Сергей, бросив несчастный смартфон на соседнее сидение. Потом он закрыл глаза и повис на холодном чехле автомобильного руля, продолжив жалеть свою несчастную судьбу. В последние годы он стал заметно раздражительнее. Любая мелочь, как, например, потерявшийся носок, который вроде бы должен был лежать под кроватью, но там не оказавшийся, или замочек на молнии куртки, заевший из-за застрявшей нити, могла ввести его в настоящую ярость. И это не говоря уже о бессоннице или зачастившей головной боли. Казалось, лис совсем забыл о том, что такое спокойная жизнь, и что когда-то, просыпаясь (а не резко вскакивая), он не морщил морду в ожидании грядущего дня. Пять лет – понадобилось всего лишь пять лет, чтобы оказаться однажды гвоздём, грубо и криво выдернутым ломом из привычного и родного отверстия. «Ради чего?» – возвращался к главному вопросу Сергей. Что же по итогу он получил взамен того? Где было то сокровенное счастье, о котором неустанно твердил всякий не ленящийся фуррь? Тепло, уют, забота, но на деле же холодный салон автомобиля и нескончаемый вой за окном.
«Чёрта с два», – подумал лис. Чёрт всё чаще стал навещать его лексикон. 
На Сергее был объёмный пуховик с капюшоном, болоньевые штаны и ботинки на меху. Он накинул на голову капюшон, а сам же обернулся хвостом. Несмотря на толстую куртку, он чувствовал холод внутри автомобиля. Пальцы на ногах стало пощипывать. Лис попытался пошевелить лапами, но толку это особого не дало, и он только выругался.
Забывшись во сне, Сергею вроде бы что-то приснилось. В темноте, наполненной снежным воем, его мысли сами возвратились к тому, но как бы лис не пытался вспомнить, всё было тщетно. Совсем недавнее сновидение, вроде бы такое близкое, но обращаясь вслед за ним, Сергей сталкивался лишь с темнотой, что будто бы просочилась внутрь сквозь его черепную коробку. В конце он упал. Именно в этом лис не сомневался, поскольку вздрагивание было ему очень хорошо знакомо. Но что же было до этого? Ему снился кошмар, и ничего из того Сергей не мог вспомнить, кроме последующего падения. С кошмарами он распрощался к детству, когда странные и непонятные образы сменились тем, что по итогу вызывало у него поллюцию, однако его возвращению Сергей не слишком-то удивился – в его нынешней жизни возможно было всё.
Волна боли проползла по голове, и тогда лис оставил попытки. В конце концов, это был просто сон, а кошмар или нет – ему было без разницы. Сергей был не из суеверных фуррей и не верил во всякую мистику, чтобы уж так заботиться о блеклых картинках собственного воображения. Всё, что лису сейчас хотелось – это избавиться от надоедливой головной боли и оказаться как можно дальше от всего этого дерьма. В своей трёхкомнатной новосибирской квартире, где его ждала бы тёплая постель да оставленная в холодильнике банка пива.
Но увы. Родной Новосибирск лежал в четырёх с лишним сотнях километрах, и с каждым новым ударом поднявшего вихри снега ветра о машину, Сергей всё больше верил в то, что город увидит он ещё не скоро. Сейчас неплохо было бы добраться хотя бы до Барнаула, а в худшем случае – не то, чтобы предыдущий был намного лучше – до Алейска. Алейск оставил в памяти Сергея не самые приятные впечатления, и тем более лис не знал, имелись ли там гостиницы. Ведь именно там они проводили последние несколько дней. Сначала в Барнауле, затем им пришлось остановиться в Усть-Калманке и переждать непогоду. Что ж, ныне слышать это было как минимум забавно. А сегодня они выехали из Петропавловского, и Сергей спрашивал себя, почему сегодня никому из них не пришло в голову столь же простая и совершенная идея, как остаться в маленьком райцентре, пока буран не стихнет? Ответ был прост: собственное твердолобие, но лис предпочитал о том не думать, считая себя совершенно невиновным.
Ноги коченели. Лис решился завести двигатель. За то время, что они здесь стояли, он включал зажигание три раза, посему очень скоро к Сергею закрался новый страх. Конечно, и о том он старался не думать, но окончательно убедить себя не выходило, ведь аккумулятор «тойоты» такими темпами мог очень скоро разрядиться. И в том случае можно было смело забыть не только об Алейске, но и об Усть-Калманке, до которой оставалось не слишком уж и много. Тогда бы Сергею не осталось другого выхода, кроме как пешком идти обратно в Новокалманку и надеяться на милость здешних жителей. Десять километров по сильному ветру и пробирающему до костей холоду – всё же лис старался думать, что заряда аккумулятора хватит. 
Он положил руку на ключ, повернул его. В темноте вспыхнули зелёным индикаторы на приборной доске. Затем Сергей повернул ключ ещё, и мотор чудовищно взревел под стать вскочившей стрелки тахометра. Сергей подпрыгнул от неожиданности, но поняв, что просто забыл о ноге, вдавившей акселератор в пол, ожидаемо прорычал проклятие. Зашумел повернутый на максимум обогреватель, раздувающий по салону струи горячего воздуха. Лис откинулся на спинку сидения. Несколько минут точно не повредят, иначе они совсем окочурятся от холода.
Позади послышался шорох, после чего сонливый стон. Лис зажмурил глаза, чувствуя, как раздражение вспыхивает в теле, заранее предчувствуя последующее за тем стоном.
– Ничего, Серёж?
Это была Лиля. Его жена, с которой он именно пять лет назад и связал свою жизнь, не представляя, каким образом та извернётся впоследствии. С ней он познакомился в одном из ночных клубов, придя изначально вместе со своим знакомым, чтобы выпить да поглазеть на полуголых самок, которых по словам знакомого там было навалом. В этом он, конечно же, ошибся. Самок там было предостаточно, и почти все они держались крайне сдержанно. Танцы, караоке, коктейли, бесконечные разговоры, вспышки камер смартфонов и смех. Но Сергей не жаловался, потому что ему было достаточно того. Бармен как-раз наливал виски со льдом в широкий стакан из толстого стекла, когда на соседний с ним стул подсела другая рыжая лисица. Высокая, со стройной фигуркой в сером топе, открывающем тонкие плечи и в обтягивающих джинсах. Лиса заказала пина коладу. Сергей же питал отвращение к сладким коктейлям, и сам же он с большим удовольствием выпил бы горькой настойки, нежели чем что-то подобного рода. Именно поэтому сначала он не испытал к лисице никакой симпатии. Подобных ей самок было предостаточно, и как правило из себя они ничего стоящего не представляли. А уж повстречать лисицу было вполне обыденно. 
Но Лиля по всей видимости была иного мнения, и первая заговорила с Сергеем. Вроде бы спросила, весело ли ему здесь, но ручаться на сто процентов лис не стал, поскольку воспоминания о том вечере за последние пять лет сделались уж слишком мутными. И если бы всё так и обстояло, то домой под утро Сергей вернулся бы один. Его не слишком-то интересовали простые разговоры, по крайней мере не в ночных клубах. Библиотеки, скамейки в парках, очередь у кассы в супермаркете – где угодно, но только не здесь. Однако по утру Лиля проснулась вместе с ним. Когда же пина колада закончилась вместе с темами для разговора, слегка пьяная, она неожиданно положила свою ладонь Сергею на промежность, проскальзывая с явным умением длинными пальчиками с ухоженными когтями по его ширинке. А спустя несколько месяцев после этого они сыграли свадьбу, и поначалу совершенно ничего не предвещало беды. Но если бы Сергей только знал…
В ту ночь её пальцы сделали своё дело, и лис уже решил для себя, что Лиля на самом деле не походила ни на одну из тех самок, что со стаканами в руках ошивались вокруг него. И более того, он продолжал в это верить, пока самолично не столкнулся со своей ошибкой, ведь на деле Лиля по-прежнему ничего стоящего собой не являла. Обыкновенная легкомысленная дурочка, чья глаза всегда находились на мокром месте. Лиля никогда не противилась пустить слезы, и делала это умело, как считал Сергей, демонстрируя тем самым свою невинность и не забывая упрекнуть его во всяком промахе, даже если промах был совершён по её вине.
– Сереж?
– А что должно измениться? – в ответ фыркнул лис.
Сергей не поворачивался, а если бы и повернулся, то не увидел ничего, кроме тёмного силуэта позади себя. Но до него донёсся её тяжелый вздох. За тем последовали несколько секунд тишины, в течении которых Лиля, вероятно, прислушивалась к воющему ветру. После она сказала:
– Лучше бы мы остались в номере…
Вот они, те самые нотки жалости и укора в её тихом голосе. Нотки, которые Сергею приходилось слышать изо дня в день в течении несчастных пяти лет. Каким образом он вообще сумел дожить до этого дня рядом с ней, для Сергея оставалось непостижимой тайной. Независимо от ответа, лис предполагал, что вскоре всё должно подойти к концу. Последние два года мысли о разводе приходили к нему всё чаще, а сам же он давно перестал отрицать всю привлекательность, каким отдавало это слово. Поначалу Сергей, может быть, ещё и сомневался, наивно пологая, однажды потом что-нибудь обязательно да и изменится. Ведь ничего из сущего на деле не постоянно, и даже самые крепкие камни осыпаются с течением времени. 
Время шло, однако их отношения вроде только сильнее погрязали в массе недовольств, пустых ссор и очередных прощений, питавших Лилю, подобно крови для проснувшегося вампира. Более того, он сильнее убеждался в неотвратимости предстоящего, а если и оставалось какое-то пятнышко сомнения, то последние четыре дня сумели вывести их окончательно, оставив для лиса чистый лист знания.
Сергей уже знал, что Лиля имела в виду, и он следом почувствовал, как новый прилив раздражения поднимает его шерсть за слоем одежд. Сожалела ли лиса о том, что они застряли на трассе? Возможно. Кто-нибудь именно так для себя и решил, но лис прекрасно знал, что для неё куда важнее было упрекнуть в случившемся его. Ведь кто как не он настоял на том, чтобы выехать как можно раньше, дабы поскорее вернуться в родной город и забыть об поездке, как обо всём, что случалось с ними ранее?
– Что нам теперь делать?
– Я не знаю…
И так происходило всегда, в какой бы ситуации они не оказались. Лиля предостерегает его от неудачных решений, которых он обыкновенно следует несмотря на все её уговоры и попадает впросак, сосредоточив все приключившиеся с ними беды и несчастья. А что же до неё? Очередной тяжелый вздох и «лучше бы мы остались в номере…» с многозначительной паузой в конце, которую можно было бы преспокойно заменить простым предложением «Это ты во всём виноват». Разве не так? Ведь как иначе – куда проще жить с чистой и сухой шерстью, чем оказаться с ног до головы покрытой дерьмом. Особенно собственным. Куда проще развалиться на заднем сидении, пока муж изо всех сил старается не слететь с дороги в нулевую видимость, и говорить ему в спину.
– Мы можем повернуть назад?
– Можем? Можем?! – его рука бросилась к переключателю света фар на руле и грубо повернула его. – А ты, блядь, как думаешь?!
Но стоило вспыхнуть ближнему свету, как Сергей, глядя вперед, осёкся. В двух белых столбах, бесполезно светивших вперед, повис непроглядный занавес слипающихся друг с другом хлопьев снега, бьющих о стекло. За то время, что Сергей был вынужден остановиться, оно успело плотно занестись. Самому же лису происходящее с той стороны напомнило белый шум на экране телевизора в родительском доме, стоило маленькому лисёнку выбрать неправильную комбинацию цифр на пульте управления, когда для просмотра ещё было доступно только три канала. От этого стало немного не по себе, но осечься Сергея заставило вовсе не воспоминания из детства, а нечто совершенно другое.
На одно короткое мгновение в свете зажжённых фар промелькнуло чёрное пятно. Будто бы кто-то забрался на капот, прислонившись к лобовому стеклу, наблюдая за ними с другой стороны…
«Нет! – оборвал себя лис, поймав на том, что никак не может отвести от стекла взгляда вот уже семь секунд. – Не придумывай всякой ерунды. Никого там не было. Это всего лишь снег». Это звучало вполне разумно, ведь на улице ужасно мело, потому не было ничего удивительного в том, что в бешеном вихре снега ему могло что-то показаться. И вроде бы лис стал успокаиваться, поскольку он был не из суеверных фуррей и не верил во всякую мистику. Однако даже несмотря на свой каменный рационализм, Сергей продолжал вглядываться в снежную пелену. Тогда он подумал о своём сне – впервые за долгое время ему приснился кошмар – и мурашки стремительно побежали по ощетинившейся спине.
Снаружи по-прежнему пронзительно завывал ветер, спокойно урчал двигатель «тойоты», а из открытых щелей по бокам разгонялся тёплый воздух. Все эти звуки сливались в сплошное единое звучание, в целом своём образующее в салоне вязкую тишину. Стало достаточно тепло, и следовало выключить зажигание, пока заряд аккумулятора не иссяк, но Сергей вдруг понял, что не может этого сделать. Руки, ставшие совсем не его, беспомощно лежали на коленях, сердце быстрее застучало в груди, а в горле не с того возник твёрдый ком. С чего бы это? Ведь это просто снег. Разве он не говорил себе о том, что случилось всему собственное воображение? Да чёрт его знает, что могло показаться в этой мельтешащей пелене.
– Ты тоже это видел? – нарушила тишину Лиля и сделал это так неожиданно, что Сергей почти подпрыгнул на своём месте.
Бросив быстрый взгляд на зеркало заднего вида, лис увидел белую шерстку на кончике её морды и понял, что Лиля точно так же смотри вперёд.
«Ничего там не было!» – разражённым мысленным голосом повторил себе Сергей, сумев, наконец, выключить зажигание. Свет фар погас, и в салоне «тойоты» сгустился ночной мрак, которому Сергей был более рад, ибо не видя вокруг ничего, не видя дико гонимого снега, было гораздо легче поверить в разыгравшуюся фантазию. Сказать, что ничего не было, сказать, что…
«Ты тоже это видел?» – угасающим эхом донёсся до него голос, а вместе с тем его голову обдало новой волной боли. Чёрт бы тебя побрал, сука! Она видела то же самое, отчего выходит дело было не в его воображении, а в буране. 
«Ничего…»
– Серёж?
Лилин голос был слишком далёк, будто бы она говорила ему, сидя в дальнем конце лимузина. Лис не обратил на неё внимание. Ничего, подумал он, просто задумался. Лисица снова обратилась к нему, и теперь уже ближе, злоба пенящейся волной ударила по разуму Сергея. Вместе с тем он вспомнил, где оказался и более того – по чьей вине.                                                         
Как же громко стучало сердце…
– Ты слышишь?
– Что?! – взревел лис, не выдержав её напора.
– Что нам делать?
– Я не знаю!
– Может, повернём обратно? Там на повороте было кафе…
– Как ты предлагаешь мне это сделать? В слепую?
– Ну… я…
Всхлип. Вот оно! Подступающие слезы. Сейчас Лиля расплачется, и каждая упавшая слеза обернётся против него. Бедный и несчастный лисёнок, вынужденный мёрзнуть в машине, прикованной к земле ненастной бурей и только потому, что упертый муж решил не слушать её обязательно правильных советов и следовать исключительно собственной воле. Лис чувствовал, как на шее пульсируют вены. Его когти готовы были разодрать скользкий чехол руля. Он виноват, Сергей снова накликал всем неприятности на хвост, Сергей – твердолобый и эгоистичный фуррь, никогда не задумавшийся об окружающих – посмотри к чему это привело. Ведь именно ты пожелал поскорее вернуться в Ново…
«…НЕТ! Это был не я. Может быть я действительно хотел поскорее оставить чужой мне край и незнакомых фуррей, но того же мнения был и всякий другой, окажись он на моём месте».
Лиля была родом с Алтая, из небольшого посёлка, название которого Сергей позабыл спустя два дня после их знакомства. К нынешнему моменту от этого посёлка, вероятно, ничего и не осталось – те, кто мог, разъехались по городам, как это сделала лиса, а те, кто не мог – худо-бедно дожили свой век. Сергею приходилось бывать несколько раз в Барнауле, и то всякий раз он старался скорее вернуться домой, поскольку маленькая столица края его очень быстро скучала. И дальше неё Сергей никогда не выбирался. Подобной мысли ему даже не смело взбрести в голову... по крайней мере, добровольно.
Лиля проживала в горной местности на востоке края, и в семье была не единственным кабом. Её старший брат утонул в Чарыше в возрасте девяти лет. В начале лета он вместе с несколькими своими знакомыми отправился к реке, чтобы половить рыбу и искупаться. Несмотря на жаркую погоду, температура воды не поднималась выше восемнадцати градусов, а на глубине опускалась ещё на два. Лисёнок решил искупаться. Поначалу кабы держались у берега, но очень скоро ему это надоело, и тогда лилин брат решил отплыть дальше, где его лапы свела судорога. Прежде лисёнку не приходилось с ней сталкиваться. Находящиеся у берега видели, как лисёнок вскрикнул и в следующее мгновение скрылся под водой. Обратно он уже не всплыл, а тело обнаружили в шести километрах от берега спустя неделю безуспешных поисков. Распухшее тело лисёнка зацепилось о корни деревьев, что и не дало бурному течению горной реки унести его. Лили было тогда несколько месяцев, а через пять лет родилась её младшая сестра Света, которая в двадцать лет оставила маленький посёлок и переехала в Солонешное. В отличие от Лили, она отличалась скромностью, и предпочитала проводить время дома с разведением цыплят, которых позже продавала, что вызывало у Лили «определённое недоумение» что на деле для Сергея значило обыкновенное отвращение. Живущая в городе, распивающая пина коладу и умело обращающаяся с ширинками незнакомцев, лисица никак не могло понять, почему же младшая сестра решила променять такое удовольствие на инкубатор и прилавок задрипанного магазина в не менее задрипанном селе. В слух она, конечно такое не говорила, но выражение её морды, чуть сморщенное, плотно сжимающиеся губы и бросающийся в сторону взгляд, когда речь заходила о сестре, дали Сергею понять. Он и сам не питал к Свете никакой симпатии, считал её слабой и совершенно неприспособленной к чему-то в жизни, чем ежедневно торчать за прилавком продуктового магазина, а придя домой сверять температуру внутри инкубаторов. Поэтому Света осталась жить в горах, недалеко от родительского дома, а жизнь свою обрисовала в круге весьма простых, понятных, но главное – постоянных вещей.
Свету он недолюбливал изначально, как недолюбливают голых, ещё не умеющих летать птенцов, но когда четыре дня назад Лиля сообщила о том, что у Светы будет день рождения, лис не стал противиться. Немного поворчал в одиночку, поскалился на громадные километры, которые предстояло им проехать, но против ничего не сказал. В качестве подарка они купили мультиварку (закинул продукты и готово – всё просто. Разве это не здоров? Ещё одна вещь в кругу обыденности), Лиля приобрела ещё несколько лосьонов для шерсти, дорогой шампунь и пару расчёсок. Сергей тогда тоже ничего не сказал. Он спокойно погрузил подарки на заднее сидение автомобиля и рано утром тронулся в путь длинной шесть сотен километров, которые в лучшем случае он мог преодолеть за два дня в благоприятную погоду. Но на улице стояла середина декабря, а по радио говорили о надвигающихся буранах. 
Сергей ничего не говорил.
Дорога предстояла не из лёгких, и это он очень скоро понял.
До Барнаула лисы добрались быстро и без происшествий. Они сняли дешевый номер в отеле, а на утро, позавтракав и выпив по стакану кофе, выехали на трассу А-322. Куда быстрее они могли добраться до Солонешенского района через Бийск, однако за завтраком Сергей узнал о том, что из-за непогодицы дорогу в той стороне пришлось перекрыть. За три часа они достигли Усть-Калманки, где вновь сняли номер в местной гостинице, поскольку тогда на них обрушалась первая метель, и видимость упала до нуля. 
В номере оказалось две односпальные кровати, и тогда лис смог уснуть лишь ближе к утру. Большую часть ночи он вглядывался в тёмный потолок небольшой комнатушки, укрывшись тонким колючим одеялом почти по самое горло. Ветер как ныне бушевал, выдувая остатки тепла, бешено бросался на стены и сотрясал всё кирпичное здание гостиницы, в которой они, по всей видимости, были единственными постояльцами. Скатавшийся от старости ватный матрас был жестким и неудобным, отчего к середине ночи Сергей уже не мог лежать на спине, а основание хвоста начало ныть. 
Именно тогда, в убогом номере старой советской гостиницы к Сергею пришли первые мысли и сомнения. Он слышал вой ветра за окном и думал о том, что совершил ошибку, согласившись с намерением жены. Сомнение, а вместе с ним и тогда ещё неясное предчувствие чего-то нехорошего. Лис не мог предположить чего именно, он склонялся к тому, что нехорошее значит время, которое он должен был провести среди совершенно незнакомых и не симпатичных ему фуррей, но спустя пару дней, остановившись на обочине трассы, до Сергея дошёл истинный смысл того неприятного предчувствия. Сон долго не приходил к нему, и, ворочаясь на кровати, через его голову проносилось множество мыслей, что все сводились к одному.
К половине седьмого третьего дня они добрались до Солонешного. Несколько раз терпение Сергея грозилось разорваться, подобно натянутой до предела тонкой нити. Снег прекратился и половину пути они миновали относительно спокойно, а проблемы начались с подъемом в горы. Чем выше они поднимались по крутым склонам и больше петляли по извилистым дорогам, тем больше сугробов и заносов оказывалось на их пути, и меньше виделась цивилизация, в окружении которой Сергей провёл свою жизнь. Несколько раз «тойота» рисковала забуксовать, и страшно было подумать, что в том случае пришлось бы делать лисам, ведь в тех местах не ловила связь, а из вещей только шампунь да пара тюбиков с лосьоном. Почувствовав, как автомобиль вновь пошёл юзом, и быстро выворачивая руль, лис вспомнил об ощущениях в гостиничном номере, и уже готов был вполне поверить в их свершение. Медленно пробираясь по снегу, они всё же добрались до Солонешного. Сестра встретила их добродушно, даже несмотря на то, что ей до последнего не верилось, будто кто-то сможет добраться до неё в то время, как о расчистках дорог отроду никто в тех местах не слышал, предпочитая дожидаться тепла и таяние сугробов. Уже стемнело, и Света всячески уговаривала остаться на ночь у неё. В её доме было три комнаты, но Сергею с Лилей обязательно нашлось бы место в гостиной на раскладывающемся диване. Но лисы всё же отказались, потому что никто из них в душе не желал оставаться здесь более чем на час. Сергей чувствовал себя крайне дискомфортно, и чувство это стремительно возрастала вслед за тем, как больше падающих снежинок появлялось в воздухе. Не хватало застрять в такой глуши, думал Сергей, когда Лиля вернулась к своей обычной неприязни. Света жутко располнела, её шерсть неухожено топорщилась в разные стороны, а изо рта неприятно несло, и всё это в массе своей никак не вязалось с привычным ей образом жизни. С таким же успехом в руки ей можно было посадить мокрую жабу, только что вылезшую из тухлого болота, наверняка именно так Лиля и видела Свету, безобразной, склизкой жабой, которую хотелось скорее выбросить из рук.
К тому же снова начинался буран, и лисам хотелось поторопиться оказаться внизу, где шанс застрять был куда ниже.
Так они и распрощались со Светой, не успев переступить порог её дома. Сунули в руки коробку с мультиваркой, точно то было тяжелое бремя, с которым они торопились расстаться, и направились обратно. Сергей рассчитывал остановиться в Усть-Калманке, но скорость ветра только усиливалась, а видимость падала, так что последнею комнату они сняли в Петропавловском.
Будь на то удача, то к концу этого дня лисы уже оказались бы в Новосибирске, но буря затянулась надолго. Ещё одна ночь, проведённая без сна, и с каждой новой секундой Сергей всё больше ощущал в себе нарастающее давление. Он вспоминал о проделанном пути, обо всех заносах и сугробах на дороге, сквозь которые он с трудом силился перебраться, рискую остаться в чёрт знает какой глуши, отделённый от всего мира летящим снегом. Пытался понять, ради чего он всё-таки согласился на подобные уступки, если по итогу он не успел и толком размять затёкшую спину, как Лиля возвратилась от сестры, и всё никак не выходило. Ответ был прост, и сразу же он годился ко всем его вопросам: на то была её прихоть, а Сергей просто не хотел вновь возлагать на себя вину. Вышло ли у него? Что ж, думать так было бы самой глубочайшей глупостью. Всё что хотел Сергей – это поскорее вернуться домой. Пустота дорог и захолустье окрестностей неприятно отзывались изнутри, а не на миг ни отстающий страх застрять в снегу совершенно вымотал лиса. Да, то и заставило его выехать в сегодняшнюю ночь, но потому он был нисколько не виноват. Обыкновенное – даже инстинктивное желание покинуть среду дискомфорта было заложена в каждом фурре, поскольку каждый из живущих и обладающих разумом стремится к лучшему. В конце концов, Лиля поступила точно так же в отношении своей сестры, но вряд-ли она считала себя таковой.
Что-то неожиданно ударило по дверце автомобиля рядом с лисом. Он, вспоминая всё случившееся с ними, уже отошёл от испуга, когда дрожь вновь охватила его своей крепкой хваткой.
– Что это? – ойкнув, тут же спросила лиса.
Сергей резко повернул голову в сторону двери. Пред мысленным взором возникло тёмное пятно промелькнувшее в свете фар за стеклом, и в тишине, даже не дыша, Сергей осознал, что пытается прислушаться к скрипу снега под чужой подошвой. Нет, воспротивился разум в тот момент, и вместе с тем ужасающий ледяной голос перебил его. Было совершенно бессмысленно надеяться на снег. В движении бесчисленного множества снежинок что-то и могло показаться, но вряд-ли бы крупинки замёршей воды ударились о машину с такой силой. «Бам», и Сергей представил ладонь, с силой опускающуюся на черную дверь «тойоты». Ладонь, плотно прижимающуюся к холодной поверхности, ненадолго застывшую, словно бы в сомнении или раздумье, а потом, решившись, медленно и плавно скользящую к ручке, оставляя после себя чистый от снега след. Пальцы, что с осторожностью ювелира, почти с тошнотворной грациозностью ложатся на ней, плавно поднимают вверх, и...
Сергей рывком нажал на кнопку блокировки двери. Своей. 
И в этот же момент удар повторился. Сергей почувствовал, что успел в последний миг. Замешкай, дверь бы открылась и ныне пред ним бы уже предстала морда того, кто всё это время бродил в буране.
«Ты видел его тогда. Видел, твою мать. Никакой это был не снег, а он!»
Но кто? Кто мог оказаться в такую погоду посреди трассы в десяти километрах от ближайшего населенного пункта? Такой же бедолага, решивший попытать удачу, двинувшись сквозь бурю напролом и застрявший недалеко от них? Кто-то уже долго сидел, замерзнув (или посадив аккумулятор), увидел огни фар и решил подойти погреться. Но промелькнувшее в летящем снегу никак не выходило из его головы, и к нему добавился новый, не менее тревожный образ пальцев, безуспешно дергающих ручку автомобиля, и лишь небольшая кнопка блокировки не давала ему ворваться внутрь.
«Кому ему?»
Кем бы ни был находящийся с той стороны, он дёрнул ручку ещё несколько раз, после чего шорох утих. Похоже, наконец-то дошло, что снаружи дверь ему не открыть, однако сдаваться он явно не собирался. Сергей машинально отодвинулся от двери, пока в бедро не упёрся рычаг ручного тормоза. Он смотрел в сторону левого окна и, хотя ничего не видел уже привыкшими к темноте глазами кроме тонких очертаний руля и края приборной доски, лис чувствовал на себе чужой взгляд, которой ледяным прикосновением просачивался сквозь толстый пуховик, пробирая глубоко внутри. «Нужно отсюда поскорее убираться», – подумал лис, и, как будто бы услышав его, в ответ порыв ветра сотряс «тойоту». И взгляд по-прежнему впивался в его плоть, как заточённый нож пронзает сырое мясо.
– Серёж, – дрожал позади лилин голос, – мне здесь совсем не нравится. Д-давай в-вернёмся?
– Думаешь, я получаю от этого удовольствия? – застыв пред окном, переспросил лис. Кажется, за стеклом что-то шевельнулось.
– Зачем мы вообще поехали...
– ЗАЧЕМ?! – закричал Сергей. Сердце его бешено билось у самого горла, но сам он того не замечал, как не замечал щиплющие лап, трясущихся рук и замеревшего дыхания. В темноте, когда лис еле различал руль, это могло показаться странным, но Сергей и вправду что-то видел за окном. То же самое чёрное пятно, скользнувшее пред фарами, теперь оказалась прямо перед ним. И глаза, невидимые глаза, такие же чёрные, впивались в него. Он слышал Лилю, он отвечал ей, но примешавшийся к злобе страх делал слова не такими уж и грозными. Теперь он боялся по-настоящему, возможно, ничуть не меньше лисицы, а чёрное пятно манило его. Сергей почти чувствовал внутри себя его голос, мягко, но настойчиво требующий разблокировать дверь.
– Может быть... мне стоит спросить это у тебя?
– Что, – почти взвизгнула Лиля в ответ, но следом затихла. – О чём ты вообще говоришь, ведь это ты...
– А кому из нас понадобилось ехать к родной сестре, а? По-моему у меня сёстер и вовсе нет. 
– Не говори так со мной! Мы с ней одна семья!
– Я бы с большим удовольствием предпочёл бы остаться дома вместо того, чтобы ехать чёрт пойми куда ради того, чтобы ты попрощалась с ней спустя пол часа.
«Всё верно, – подсказывал голос в голове лиса. – Именно так. Не позволяй ей вновь сбрасывать на себя всю вину».
– Помнишь тот набор на свадьбу, который она нам подарила? Я просто не могла поступить иначе...
– Потому и сбежала от неё, как от болотной трясины, что могла ненароком запачкать твою сраную шкуру!
Лиля охнула, совсем не ожидая от мужа таких слов. Не ожидая того, как быстро и метко запущенная стрела угодит прямо в неё, угодит в ту часть её существа, которую лисица долгие годы отворачивала от собственного взора, предпочитая не замечать, как не замечают дыру на обоях, завешанную картиной в деревянной рамке, на которой очень скоро оседает пыль. Ляли прилагала множество усилий, чтобы перебороть свою неприязнь к тому образу жизни, какой выбрала для себя. Идея с подарком пришла ей совершенно внезапно, как иной раз случалось происходить с другими мыслями, но несколько последующих дней и даже после его покупки лиса продолжала сомневаться в принятом решении. А теперь, она вдруг осознала, что лис на переднем сидении, из-за которого им двоим пришлось застрять в сильный буран, говорил с ужасающей точностью, и это вселило в неё ни чуть не меньший ужас. Ужас, а вместе с ним обиду и боль.
Они ведь оба думали о разводе, так что это, если не лишнее подтверждение?
Лиля заплакала, но лис не обращал на это внимания. Его руки уже тянулись к зажиганию. Чёрт с её слезами! Чёрт с бураном! Если понадобиться, он поедет вслепую, а если машина опрокинется в кювет, то пойдёт на своих двоих. Дойдёт до райцентра, от туда на автобусе сможет добраться куда пожелает его душа, а Лиля пусть и дальше роняя слезы над задетым самолюбием. 
Только на деле Сергей не был так смел. Когда его ладонь нащупала шершавый пластик ключа, тень за окном мгновенно исчезла.
– Сереж... п-п-пожалуйста. Не д-думай обо мне т-так! Я л-люблю...
Лис повернул зажигание. Фары загорелись, и тогда Лиля громко закричала.
Но Сергей не слышал её криков. Он не слышал, как распахнулась позади дверь с её стороны и не почувствовал, как несущаяся со снегом волна холода обдала его плечи.
– НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ!..
Лис увидел того, кто пытался пробраться внутрь. Точнее, увидел тех. Это были не замершие фурри в таких же толстых пуховиках, облеплённые снегом, с высоко застёгнутым воротниками, а совершенно голые, скалящиеся скелеты, обтянутые блестящей кожей, что цветом своими напоминала воск старой свечи. Четыре похожих друг на друга бесшерстных существа, повисшие над капотом у лобового стекла. Длинные псовые морды были растянуты в широких улыбающихся гримасах, которые Сергею приходилось видеть разве что на вырезанных тыквах. У них не было губ, а только покрасневшие на холоде десны, из которых во все стороны беспорядочно торчали тонкие, похожие на иглы зубы. Не сотня, и не две, а целые тысячи, покрытые стекающей вниз слюной. Из раскрытых ртов наружу вырывались облачка пара, а в тёмных провалах глаз яркими звёздами поблескивал отражающийся свет.
Сергей не шевелился. Не шевелились и твари. Будто застывшие, они глядели на него пустыми глазницами.
– ПОМОГИ!
Одно из существ открыло заднюю дверь и тонкой рукой схватило Лилю чуть пониже локтя. Оканчивающиеся длинными когтями пальцы впились в её плоть, и лисица сорвалась на пронзительный визг. Она попыталась вырваться, но когти лишь глубже впивались в неё, с треском разрывая рукав куртки, по которому из рваной раны заструились кровяные потёки. Существо потянуло её к себе. Свободной рукой Лиля метала в воздухе, стараясь за что-нибудь ухватиться. Свет от фар тускло освещал салон, но тварь лисица почти не видела. Лилина рука схватилась за спинку сидения, но с ещё одним рывком, когда когти достали кость, её и без того слабая хватка разжалась. Существо издало торжествующий вой, после чего уволокло хрипящую лисицу за собой в беснующуюся ночь, где её болезненные вопли постепенно стихли.
Сергей ничего из этого не видел и не слышал, и всё это время он, поджав хвост, продолжал с нарастающим ужасом смотреть на широко разинутые пасти жутких монстров, пока и на его плечо не легла холодная рука...

СТАТЬЯ С ТРЕТЬЕЙ СТРАНИЦЫ УСТЬ-КАЛМАНСКОЙ РАЙОННОЙ ГАЗЕТЫ ЗА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЕ ДЕКАБРЯ ДВЕ ТЫСЯЧИ ДВАДЦАТЬ ПЯТЫЙ ГОД

Черный автомобиль модели «тойота рав четыре» привлек внимание полиции села после того, как в участок поступило сообщение от жителей Новокалманки. Автомобиль был обнаружен на трассе 01К-18 на расстоянии десяти километров от вышеназванного населённого пункта. Автомобиль был обнаружен Анатолием Чкаловым, котом, который вместе со своей женой отправился в районный центр. Согласно поступившему сообщению, внимание Анатолия привлекла раскрытая задняя дверь с водительской стороны. Согласно его словам, Анатолий решил проверить, в чём дело, испугавшись, что водителю могло стать плохо в пути. Согласно своим показание, дверь была давно оставлена открыта, о чём свидетельствовал набравшийся внутри снег, а вокруг не было никаких следов.
Согласно полицейскому осмотру на заднем и водительском сидении были обнаружены глубокие порезы, нанесенные тонким и тупым предметам, вероятнее, как предположили эксперты, ножом, а также следы крови и зимний ботинок самца сорок третьего размера. Водительская дверь была заперта изнутри. Вещи в бардачке, среди которых находился бумажник, кошелек и другие, менее дорогие предметы, в том числе телефон и самачья сумка оказались не тронуты.
Позже удалось установить владельца автомобиля: им оказался лис Астафьев Сергей Владимирович, который вместе со своей женой проживает в Новосибирске. Есть несколько предположений о том, что могло случиться на месте обнаружения автомобиля, одно из которых гласит, что Сергею Владимировичу пришлось остановиться по техническим причинам, в силу чего свидетельствует севший аккумулятор, однако полиция не спешит останавливаться на нём, поскольку характер рваных дыр остаётся не ясен. 
На данный момент полиция пытается установить связь с владельцами «тойоты». Если у вас имеется информация возможного их местонахождения, вы можете обратиться в издание газеты или районный пункт полиции.

И поля и горы -
Снег тихонько все украл...
Сразу стало пусто!
Найто Дзёсо