(Текст интерактивный, желающие могут его править. Для этого нужно кликнуть курсором на отрывок, который желаете исправить, и в появившемся окне сделать это, подтвердив изменение нажатием кнопки "СОХРАНИТЬ".)
Для желающих заняться редакцией всерьез ссылка на очень полезный в этом деле сайт:
https://context.reverso.net/перевод/английский-русский/Freestone
А если попадается отрывок совсем плохого качества, стоит его повторно перевести тут
https://www.deepl.com/translator
 и получить перевод получше.






[bim]legrange[/bim]


"Лагранж"
Phil Geusz



Более ранняя версия этой истории появилась в Anthrolations #8

[bim]10_0[/bim]


 - = I =-

 - Мы живем в эпоху настоящей эксплуатации космоса, - сказал коммодор Тоттсон, завершая свою официальную речь. - Эпоха, когда обычные люди могут прожить и действительно проживают всю свою жизнь в таких местах обитания, как эта великолепная станция "Лагранжа", даже не задумываясь о том, что они погружены в самую враждебную среду, когда-либо колонизированную человечеством". Выдающийся исследователь улыбнулся, продемонстрировав идеальный ряд зубов, которые приятно контрастировали с его темно-черным комбинезоном и чертами лица кофейного цвета.

 Коммодор был очень красивым мужчиной с седеющими волосами. Его униформа выглядела так, словно её только что сшили у портного, а ботинки были так идеально начищены, что их можно было использовать как зеркала для бритья. - Говорят, что даже самые впечатляющие технологические чудеса со временем становятся обычным делом, - продолжил он, - и, возможно, самым верным показателем нашего триумфа является сама нормальность образа жизни "Лагранжа". Торговцы могут целыми днями думать о покупке и продаже, а не о том, откуда возьмется их следующий глоток воздуха. Мы посещаем наши храмы, церкви и мечети в священные дни, можем свободно созерцать священные тексты, вместо того чтобы беспокоиться о разрушении орбиты. Дети могут заниматься ужасно серьезным делом взросления, не опасаясь внезапных перебоев в подаче электроэнергии. Большинство наших граждан никогда в жизни не надевали вакуумный костюм и, вероятно, никогда в этом не будут нуждаться. Действительно, уровень смертности от несчастных случаев в "Лагранже" намного ниже, чем в Осло, Найроби или Чикаго. 

 - И все же, несмотря на наш кажущийся триумф, очень реальные опасности остаются. За пределами наших корпусов находится только жесткий вакуум, и само наше существование зависит от очень сложных и сложных механизмов жизнеобеспечения. Как сертифицированные командные навигаторы, самой высокой ответственностью каждого из вас будет обеспечение безопасности тех, кто находится под вашей опекой. Поскольку все стало так просто, вы станете опытным космическим десантником; скорее всего, рядом не будет никого, кто мог бы вам помочь. Вы должны быть готовы импровизировать и находить творческие способы поддерживать жизненно важную передачу в рабочем состоянии. Вы должны быть опытны в работе EVA, и вы должны знать, как руководить. Нас осталось очень мало, настоящих космонавтов, и наши обязанности с каждым днем становятся все важнее. 
 Он снова улыбнулся; очевидно, это был конец обычной речи Тоттсона. В классе нас было четырнадцать человек, и все мы от души аплодировали. 

 - Спасибо! - сказала коммандер Мэйберри со стороны комнаты, когда она тоже аплодировала нашему приглашенному оратору. - Благодарю вас, сэр, за столь желанный визит!
 - Не за что, - скромно сказал Тоттсон. - Я уверен, что эти молодые мужчины и женщины когда-нибудь скоро нанесут мне визит вежливости в моей кабине. И я их, конечно же. - Он сделал паузу и снова улыбнулся. 
 - На самом деле, я понимаю, что у меня уже есть работающий Брат в комнате, полностью пригодный для внутриорбитальной работы в капсуле. Это правильно? 
 Внезапно в комнате воцарилась мертвая тишина, и я покраснела под своими перьями. 
 - Да, - ответила миссис Мейберри после колебания, которое длилось всего лишь долю секунды. - Да, Марвин Маклешмидт - действующий пилот капсулы. 
 - В самом деле! - искренне ответил коммодор, оглядывая класс. - Это потрясающая ответственность для такого молодого человека, и квалификация не намного ниже, чем у командного штурмана. 
 - Да, - ответил мой инструктор. Она храбро попыталась сменить тему. - Скажите мне, коммодор. Во время вашего последнего путешествия в Пояс Койпера вы обнаружили несколько очень интересных… 
 Тоттсон, однако, ничего этого не имел. Он властно поднял руку и прервал Мейберри.
 - Кто этот пилот капсулы? - спросил он. - Я хотел бы нанести, так сказать, визит вежливости. 

 Внезапно у меня разболелась голова. Технически, как пилот капсулы, я действительно имел право на признание в качестве брата-навигатора, хотя и с трудом. Однако я бы предпочел заползти под камень. 
 Последовала вторая долгая пауза. Затем, наконец, я поднял руку. 

 - А! - ответил коммодор, его улыбка едва заметно дрогнула, когда я встал и разгладил свое оперение. Его самообладание было самым впечатляющим; не каждый день сталкиваешься лицом к лицу с человеком-курицей ростом в шесть футов. Тоттсон был воплощением вежливости; если я решил предстать перед миром в образе цыпленка, его поведение ясно говорило о том, что это его совершенно не касается. - Так это ты у нас сверхуспевающий! - Он пересек комнату и протянул руку. - Рад познакомиться с вами, а… брат. Какой корабль?

 Я сглотнул. Коммодор был моим героем задолго до того, как у меня изменился голос. Я прочитал все его записи и просмотрел каждую документальную драму, когда-либо снятую о его приключениях. Выхода не было, не после того, как он зашел так далеко, чтобы быть милым со мной. Я должен был ответить, как бы сильно мне ни хотелось отрицать ужасную правду.

 - "Афродита", сэр, - ответил я. 
 Лицо Тоттсона застыло, и я опустил глаза в землю.
 - "PT-69"! - услужливо предложил одноклассник. 
 - "Стручок для киски"! - вмешался другой. Послышалось приглушенное хихиканье. 
 Последовало ещё одно долгое, неловкое молчание. Это продолжалось до тех пор, пока Тоттсон не понял, что он стоит неподвижно, сжимая мою неподвижную руку.
 - Хорошо! - ответил он, отпуская меня. - Ну что ж… 
 - У Марвина идеальный показатель безопасности после трех месяцев, - вмешался мой учитель, пытаясь защитить мою честь. Миссис Мейберри также была моим инструктором по сертификации стручков. Она мне очень нравилась; она позволяла мне посещать её очень дорогие курсы в кредит. - У него все хорошо. 
 - Для меня огромная честь познакомиться с вами, сэр… - пробормотал я, всё ещё глядя в пол. 
 Коммодор коротко кивнул, затем вернулся в переднюю часть комнаты. - Три месяца полной безопасности, - начал он снова, хотя было ясно, что его сердце больше не было в этом. - Три месяца без единой жесткой стыковки, без какой-либо проверки. Так вот, три месяца - это не совсем мировой рекорд; я встречал очень немногих замечательных людей с тридцатилетним и более образцовым стажем. Но три месяца - это солидное начало, которое каждый из вас должен принять к сведению… 
 Однако никто не обращал на это внимания. Вместо этого все уставились на единственное белое перо, которое каким-то образом попало с моей головы на левое плечо безупречной в остальном космически-черной униформы коммодора. 

 - = II =-

 Двадцать минут спустя я уже садился в такси. "Афродита" располагалась прямо на противоположном конце "Лагранжа" от того места, где проходили мои занятия. Я никак не мог пройти пешком такое расстояние, хотя и пытался держать расходы под контролем. Моя капсула совершала полеты с интервалом в двенадцать часов, и в данный момент не было свободного сменного пилота. У меня был график, которого нужно было придерживаться. 
 - Один кредит, пожалуйста, - произнес механический голос такси, когда я забрался внутрь. Я бросил монетку в бункер. - Спасибо, сэр или мэм, - ответил голос. Я знал, что простая машина была сбита с толку моим оперением. Это случалось каждый раз. - Пункт назначения? 
 - Док-отсек Шестьдесят серии, - тщательно выговорил я. Разумеется, "Афродита" была пришвартована к шлюзу номер шестьдесят девять. Мой работодатель доплатил, чтобы получить этот конкретный номер. 
 - Да, сэр! - ответило мне такси, звуча более уверенно теперь, когда оно определило мой пол по звуку моего голоса. На короткое мгновение меня прижало к сиденью, когда мы ускорились, а затем я был в пути. - На станции "Лагранж" есть много интересных мест, куда можно сходить, и интересных занятий, - сказал таксист. - Особенно для взрослых. 
 - Расскажи, пожалуйста, - устало ответил я. Единственный способ отключить рекламный трек такси - это вставить ещё один кредит, чего я делать совершенно не собирался. 
 - Действительно! - ответило такси, истолковав моё замечание как неподдельный интерес. - На самом деле, в непосредственной близости от доков Шестидесятых серий можно найти несколько достопримечательностей. Самый известный из них - это джентльменский клуб "Курятник. 
 Я закрыл глаза и вздохнул. Это был, по крайней мере, тысячный раз, когда я слышал эту болтовню. 
 - Для тех, кто достиг совершеннолетия, - продолжило такси после тщетного ожидания моего ответа, - Курятник предлагает поистине волнующее и приятное развлечение. - Последовала короткая пауза. - У них много хороших девушек. 

 В такси не было окон, так как рельсы часто проходили по частным участкам, где посторонние взгляды были нежелательны. Поэтому я сидел на своем месте, глядя прямо перед собой, не предлагая такси никакого поощрения вообще. Таким образом, реклама была менее неприятной. 

 - Курятник был задуман Борегаром Монклером, - объяснил таксист. - Он основан на подобном заведении, которое когда-то находилось недалеко от Ла-Грейндж, штат Техас, на родине на Земле. В свое время он стал самым известным заведением подобного рода, местом, куда уставшие от пастбищ ковбои могли время от времени приходить, чтобы немного отдохнуть и расслабиться. Когда-то об этом даже была поставлена крупная бродвейская пьеса. Мистер Монтклер и его сотрудники полны решимости, чтобы современные ковбои, путешествующие в космосе, могли найти аналогичные возможности для отдыха и развлечений, удобно расположенные недалеко от станции "Лагранж". 

 Я закатил глаза. Курятник был борделем, чистым и простым. Да, у нас был бар, но девушки были нашим хлебом с маслом. Проституция была запрещена на станции "Лагранж, но Совет старейшин "Лагранжа" был уполномочен регулировать сферу пространства радиусом в сто кликов. Курятник всё время находился на орбите точно в ста одном километре от земли. Частью моей работы было чертовски следить за тем, чтобы мы никогда, никогда не становились ближе друг к другу. При существующем положении дел олдерменам оставалось только пялиться на то, как мы крутимся у их иллюминаторов, и бессильно пыхтеть, пока их более предприимчивые духи тратили все свободные кредиты, выходящие за рамки их законных возможностей. Борегар очень быстро разбогател. Да и у самих девочек дела шли не так уж плохо. 

 - Плата за покрытие составляет всего сто кредитов, - продолжило такси. - Эта сумма покрывает стоимость вашего трансфера в обе стороны на борту недавно отремонтированной капсулы "Афродита" и два бесплатных напитка. Более экзотические удовольствия доступны за разумную плату. 
 "Гораздо более экзотические удовольствия", - подумал я. Гораздо, гораздо более экзотично. 

 Такси начало замедлять ход.
 - Я надеюсь, что вы найдете время, чтобы попробовать самые настоящие радости жизни, сэр, - предупредил он меня, когда мы плавно остановились. - Док Шестьдесят Девять. Обязательно скажите им, что вас прислала таксомоторная компания "Лагранж" , и получите третью порцию бесплатно. Мы бы не стали направлять вас неправильно. 

 "Да, да, да" - подумал я, выходя и перекидывая школьный компьютер через плечо. Вы имеете в виду, будьте уверены, что ваша компания получает свой процент от прибыли. Борегар предпочитал, чтобы его посетители были хорошо смазаны; они всё равно получат этот третий напиток бесплатно. Пьяные клиенты были гораздо более щедры со своими кошельками, чем трезвые. 
 Как всегда, доки 60х серий были одними из самых загруженных в "Лагранже. Зарезервированные только для межорбитальных капсул, они обрабатывали примерно треть общего трафика "Лагранжа".
 Док "69" располагался в самом дальнем конце здания. Обычно до "Афродиты" было гораздо дольше идти пешком, чем, казалось бы, требовало простое расстояние. 

 - Привет, Марвин! - крикнул один из моих коллег-пилотов, когда я проходил мимо Шестьдесят Второго дока, двигаясь торопливо, с низко опущенной головой. Это был Джейкоб Лис, давний знакомый. - Был в отъезде, открывая какое-то новое дело? - Он рассмеялся, и то же самое сделали большинство других, стоявших вокруг вместе с ним. Шестьдесят второй был домом для "Экскалибура", который курсировал на высокой скорости между станцией "Лагранж" и станцией Армстронг, нашей новой и меньшей двойницей, расположенной на L-Four. Экскалибур строго обслуживал торговлю перевозками, перевозя мужчин и женщин, для которых время было гораздо более ценным, чем деньги. Управление "Экскалибуром" было очень легкой работой, которая практически гарантированно быстро продвинула Джейкоба вверх по невероятно конкурентоспособной лестнице пилотирования. Он накапливал километры и устанавливал важные контакты, в то время как я управлял трамваем для публичных домов, регистрируя жалкую сотню кликов на каждом круге. 
 И его босс тоже не заставлял его превращаться в цыпленка в качестве условия трудоустройства!
 - Привет, Джейкоб! - крикнул я в ответ, стараясь не восхищаться плавными линиями "Экскалибура" через иллюминаторы. - Боюсь, что у нас уже есть все дела, с которыми мы можем справиться. 
 - Я не удивлен, - ответил Джейкоб. - В конце концов, Флот на месте". Все снова засмеялись. 
 Я почувствовал, что краснею под перьями. Шахтерский флот был на месте; именно так коммодор Тоттсон оказался в состоянии прийти и выступить перед моим классом. Что ещё хуже, это был день зарплаты для монтажников, которые работали сверхурочно, чтобы расширить наши добывающие мощности на Южном полюсе. Сегодня вечером Курятник будет переполнен до отказа. 
 - Работающим девушкам нет покоя, когда Флот на месте, - злобно повторил Джейкоб. - Может быть, тебе придется им помочь? Со всеми этими перьями человек может запутаться. Одна дырка ничуть не хуже другой, если ты достаточно пьян. 

 Я остановился как вкопанный и сердито сжал кулаки, затем снова зашагал, когда смех позади меня затих. Я всё ещё был совсем новичком и зеленым пилотом Капсулы, и я знал это. Драка на кулаках в моем послужном списке не была способом когда-нибудь заработать престижный, достойный полет в дальний космос, не тогда, когда было много других квалифицированных пилотов без судимостей, которые выстроились бы в очередь по трое, чтобы занять эту должность. На самом деле, я уже начал подозревать, что занимаю единственную в известной вселенной должность пилота, за которую сертифицированные пилоты не выстроились бы в очередь по трое. Неудивительно, что Борегар нанял меня, несмотря на мою неопытность. Никто другой не был в таком отчаянии, чтобы подать заявление. 

 Когда я приехала, несколько клиентов уже сидели и пили в приемной "Афродиты". Это было вполне нормально; большинство наших клиентов неделями копили каждый пенни на поездку в Курятник, только чтобы спустить все до последнего кредита, который у них был, и начать цикл заново. Большинство мужчин были одеты в комбинезоны глубокого космоса; они были из Флота. Однако некоторые были одеты в гражданскую одежду, начиная от недорогих повседневных шорт и заканчивая пышными официальными колготками и дублетами. Я видел, что о трех отдельных комнатах уже было сказано. Отдельные комнаты были настоящей занозой в заднице для моей команды и меня; они были предоставлены (за определенную плату) для тех, кто хотел остаться неизвестным. Арнольд работал в баре, когда я подошел.

 - Привет, Марвин! - поприветствовал он меня, когда я подошел к перилам. - Как дела с трюками? 
 - Не спрашивай, - ответил я, когда мой коллега-сотрудник Курятника налил мне безалкогольной колы. Если бы Борегар был рядом, мне пришлось бы платить, как и всем остальным, но в данный момент он был на Земле, пытаясь уговорить своих инвесторов поддержать расширение. - Спасибо, - сказала я, когда он вложил его мне в руку. 
 - Не стоит благодарности, - ответил мой коллега с очень дружелюбной улыбкой. Арнольд изначально был принят на работу как Талантливый специалист, а не как штатный сотрудник. Поначалу "Курятник" обслуживал как гомосексуалистов, так и натуралов, и в результате Арнольд превратился в мускулистого мужчину скандинавского вида. Однако эксперимент просто не удался, и Курятник стал гетеросексуальным только для мужчин. Это оставило Арнольда с огромным меняющимся счетом и нелегким способом его оплатить. Поэтому Борегар оставил его в штате, хотя, вероятно, платил за него слишком много.
 Я знал, что мой босс в некотором смысле может быть скрягой. Но и в других отношениях он был по-настоящему человеком чести. Мне бы очень понравился Арнольд, если бы он не был так явно неравнодушен ко мне. Это все из-за перьев, как он однажды объяснил. Перья делали меня неотразимой. 
 Поэтому я не стал задерживаться в баре, а взял свой напиток с собой и начал предполетный досмотр. "Афродита" парила в одиноком великолепии за окнами Дока Шестьдесят Девять, её ярко-розовая краска тепло светилась на солнце. Я воспользовался моментом, чтобы визуально осмотреть её корпус, который включал в себя первые пункты моего контрольного списка. Визуальных повреждений не было, проверьте. Никаких дополнительных швартовных канатов не прикреплено, проверьте. Рабочих нет, проверьте. Зловещие большегрудые мультяшные куриные фрески, выставленные на всеобщее обозрение, проверьте… 

 Я вздохнул, войдя в лифт и опустившись в саму "Афродиту". Шлюшка - так её все называли, даже её пассажиры. Когда-то она была шахтерской капсулой, перевозившей газы и другие летучие вещества со станции на станцию по всему окололунному пространству. Однако Борегар купил её за бесценок, а затем превратил её огромный внутренний объем в многопалубные пассажирские кресла для коротких прыжков. "Афродита", как её переименовал Борегар, обладала гораздо большей силой, чем требовалось для той работы "старт-стоп", которую мы с ней выполняли каждый день. Однако при таком низком спросе её двигатели прослужат вечно, а в остальном она идеально подходила для своей новой роли. 
 На её раздутых, похожих на рекламные щиты боках было даже достаточно места для бесплатной рекламы. 

 Пока я потягивал колу, все вокруг засветилось зеленым, и вскоре Арнольд заговорил со мной по внутренней связи. - Мы здесь почти готовы, - сказал он. - Еще только парочку нужно пристегнуть ремнями. 
 - Верно, - согласился я. 
 - Это огромная толпа, - добавил он. - Я никогда не видел ничего подобного. Мы превзошли все ожидания. 
 - Неужели? - Спросил я, проверяя свой массомер. Конечно же, это была самая большая цифра, которую я когда-либо записывал. 
 - В самом деле! - Решительно ответил Арнольд. - У нас на борту "Курятника" будет целых триста человек. Мне действительно приходилось отказывать людям. Это впервые. 

 Я покачал головой. Триста? Курятник на самом деле был просто набором орбитальных лачуг, собранных вместе в две равные массы, а затем вращающихся вокруг центра тяжести. Я знал, что он сертифицирован как безопасный на триста долларов. Но куда мы их всех денем? И как только девушки могли обслужить столько клиентов всего за двенадцать часов?
 Что ж, ни то, ни другое не было моей проблемой. В конце концов, я был всего лишь пилотом. И обслуживающий персонал. И пианист - в течение следующих двенадцати часов.

 - Триста, - согласился я. - Ну, по крайней мере, Борегар будет доволен. На корабле примерно через пять минут?
 - Примерно, - согласился Арнольд. - Увидимся дома, дорогая". Затем он издал в микрофон звук поцелуя и отключился. 
 Я вздохнул и покачал головой, прежде чем перейти к делу.

 - ПТ-Шестьдесят девять на контроле, - официально сказал я в рацию. - Питер Томас Шесть-Девять на контроле. Это "Афродита". Ты слышишь меня, прием? 
 - Пун Танг Шесть-Девять, - немедленно ответил голос. - Это и есть Контроль. Мы слышим вас громко и ясно. Наши компьютеры получили ваш план полета. Разрешение получено. Ты можешь летать в курятнике, когда захочешь. 
 Я сердито щелкнул клювом. Черт возьми, я был сертифицированным командным штурманом! Я превзошел этого парня по рангу! Потом я закрыл глаза и сосчитал до десяти.
 - Понял, контроль, - ответил я, мой голос снова был холодным и официальным. Я мог бы быть профессионалом, даже если никто другой из окружения "Лагранжа", казалось бы, не мог этого сделать. - Я оцениваю отправление примерно через три минуты. Я дам вам совет, когда мы отправимся на корабль. 
 - Вас понял, - ответил голос. - Мы установим таймер для яиц. Контроль отключен. 
 Мои кулаки снова сжались. Запуск был запуском, черт возьми, даже если это был просто Pussy Pod, совершающий паршивый прыжок в сто кликов! Это было серьезное дело! На карту были поставлены человеческие жизни! Затем раздался звонок в дверь. 
 - Кто это? - Сердито спросил я. - Чего ты хочешь?
 - Коммодор Тоттсон, - произнес очень низкий голос с другой стороны люка. - Коммодор Тоттсон, пришел засвидетельствовать свое профессиональное почтение. Не окажете ли вы мне честь воспользоваться привилегиями кокпита, сэр?

 - = III =-

 - Срань господня! - Закричал я, вскакивая на ноги. Никто никогда раньше не наносил мне визит вежливости, и меньше всего коммодор Тоттсон! С бешено колотящимся сердцем я нажала кнопку внутренней связи. - Конечно, сэр. Это было бы честью для меня". Я в отчаянии заметался по кабине, поправляя бумаги и убеждаясь, что всё в порядке. Затем я очень осторожно зачесал назад расческу, трижды медленно вдохнул и выдохнул и открыл люк. 
 - Добрый день, - приветствовал меня коммодор своим глубоким басом. Он протянул руку. 
 Я взял его в обе ладони и крепко пожал.
 - Добрый день, - повторил я довольно бессмысленно. - Я глубоко польщен, сэр. 
 Он сделал пренебрежительный жест.
 - Это большая честь для меня, мистер Маклешмидт. - Коммодор на мгновение замолчал. - Я считаю, что мы скорее не с той ноги встали друг с другом. Я пришел, чтобы попытаться все исправить. 
 Мой клюв раскрылся. Коммодор извинялся? Передо мной?
 - Я… Я… 
 Здоровяк улыбнулся, сверкнув идеальными белыми зубами.
 - Это, и я признаю, что я также планирую немного обрезать. Я одинокий мужчина, как ты знаешь. Глубокий космос иногда может быть очень одиноким местом. - Он наклонил голову. - Могу я называть вас Марвином?
 Где-то глубоко в моем мозгу важные шестеренки вращались с высокой скоростью, вообще ничего не задействуя.
 - Угу, - тупо ответил я. 
 - Отлично! - ответил коммодор. - Я Александр, или Алек для моих друзей. - Он посмотрел на кресло второго пилота, и я понял намек. 
 - Пожалуйста, - взмолился я. - Пожалуйста, садитесь. Чувствуйте себя как дома! Я, э-э… в финальной последовательности и, э-э… 
 - Верно, - кивнув, ответил Тоттсон. - Конечно. Я просто посижу и посмотрю, пока мы не тронемся в путь. 
 Я наблюдал, как он пристегнулся с привычной легкостью, затем позвонил Арнольду.
 - Как поживает скот? - Я спросил, как только он был у меня на линии. 
 - Почти… Подождите! Пегги Сью сейчас подает мне высший знак. С этой стороны все ясно, Марвин. 
 - Понял, - официально признал я. - У нас в каюте чисто.
 Затем я связался с Управлением.
 - Это Питер Томас Сикс-Найнер, - произнес я в последний раз. - Я намерен подняться на борт через три ноль секунд. 
 - Вас понял, - ответил Контроль. - Ты свободен для полета, Пун Тан Шесть-Девять. Отправляется ещё одна экспедиция на Венеру! 
 - Эти парни показались мне очень возбужденными, Пун Тан Шесть-Девять! - добавил незнакомый голос. - Берегись Урана! 
 Мои глаза сузились от ярости; конечно, это было обычным упражнением всякий раз, когда я уходил от "Лагранжа", и это было достаточно плохо. Но было в сто раз хуже, когда рядом со мной сидел коммодор Тоттсон, молчаливый, как сфинкс. Я снова заставил себя дышать естественно и вести себя как профессионал.
 - Подъем корабля через три, два, один… Сейчас же! - Объявил я, когда компьютер отпустил стыковочное кольцо точно в нужную секунду. 
 Я знал, что в старые времена писатели-фантасты предсказывали, что трансорбитальные корабли, такие как "Афродита" и "Экскалибур", неизбежно будут стыковаться в центре вращающихся станций, таких как "Лагранж", для удобства навигации. Однако они не предвидели ни перенаселенности, сложившейся на полюсах "Лагранжа", ни того, до какой степени термоядерная энергия и высокоскоростные компьютеры упростят искусство астронавигации. Только самые тяжелые и громоздкие суда пришвартовывались к полюсам; там просто не было места ни для кого другого. Весь остальной транспорт пришвартовывался к краю, где было достаточно места, и поэтому место для стыковки было дешевле. Когда компьютер выпустил наше стыковочное кольцо, "Афродиту" подбросило, как камень из пращи, и мы перешли от одного g ускорения к условиям свободного падения в ничто плоское. 
 Однако это длилось всего секунду или около того; почти сразу же заработали двигатели "Афродиты", и вскоре мы уже стояли на месте, наблюдая, как мимо весело вращается огромный корпус "Лагранжа". Я повернулся к Тоттсону. - Мы направляемся через Южный полюс, сэр, - сообщил я ему. - Я не знал, что ты будешь на борту, но все получилось очень даже неплохо. 
 Он снова сверкнул своей улыбкой.
 - В самом деле. 
 Вскоре компьютер снова запустил двигатели, и почти безликий корпус "Лагранжа" начал съезжать набок под нами. Затем мы миновали Край и пересекли вечно затененный Южный полюс станции. 
 - Ах, - я услышал, как Тоттсон вздохнул с гордостью и удовлетворением, когда мы проезжали мимо его шахтерского флота и плодов их последней экспедиции. Дюжина огромных снежков, каждый диаметром в несколько миль, торжественно парили в тени, как огромные жемчужины, ожидая, когда их переработают в воздух, удобрения, воду и все множество других потребностей космического человечества. Два снежка были очень голубоватого цвета. 
 - Я всё ещё не могу поверить, что вы, ребята, нашли метан в Койпере, - сказал я, чистое чудо зрелища развязало мне язык. 
 Тоттсон усмехнулся глубоким рокочущим звуком. - Это вызывает у астрофизиков приступы раздражения, - признал он. - Даже у работников нефтеперерабатывающего завода возникают проблемы с Черникой. Впрочем, меня это нисколько не волнует. Эти айсберги - самая богатая руда, которую мы когда-либо находили. Они будут поддерживать каждую станцию в небе в течение нескольких месяцев, каждую из них. В следующую поездку я намерен найти ещё что-нибудь подобное. 
 Я мечтательно кивнул. Койпер был дальней границей человеческого опыта, разделительной линией между тем, что было известно, и тем, что было неизвестно. Именно мечты о Койпере заставляли меня держать язык за зубами, когда другие отпускали остроты за мой счет.
 - Они такие красивые… - пробормотала я. 
 - Да, - согласился Тоттсон. - В космосе так много красоты. Гораздо больше, чем большинство людей когда-либо осознают. Медленно мы проплыли мимо Полюса, а затем чудесное зрелище исчезло. - Здесь огромное количество чудес, - сказал Тоттсон, как только его сокровищница скрылась за горизонтом. - Даже для Пилота-Киски. 
 Я заметно вздрогнул, но ничего не сказал. 
 - Я взял на себя смелость немного проверить вас, - безжалостно продолжил Тоттсон. - С сестрой Мейберри и ещё несколькими людьми. Тебе пришлось довольно нелегко. 
 Я пожал плечами. - Мама и папа были убиты, - объяснила я. - Это случается. Ты справишься с этим. 
 - Да, - согласился коммодор, пристально глядя на меня. - Ты знаешь. Последовало ещё одно долгое молчание. - Вы неизменно лидируете в своем классе, по крайней мере, в вопросах лоцманской проводки. И все же… Это лучшая работа, которую ты смог найти? 
 - У меня нет никаких связей, - честно ответил я. - Большинство пилотов, или, по крайней мере, большинство пилотов, у которых действительно есть работа, являются сыновьями или дочерьми, племянницами или племянниками пилотов. 
Я повернулся и посмотрел Тоттсону в глаза.
 - Ваша мать была Командным штурманом. Очень хорошим. К тому же у него очень хорошие связи. 
 Он отвел взгляд.
 - Ой, - тихо сказал он. - Но это правда. Так очень верно. Мы держим наше маленькое общество очень закрытым. Слишком туго, на мой взгляд. 
 - Я мог бы найти что-нибудь получше, - продолжил я, - если бы у меня были деньги, чтобы подождать ещё немного. Но школа стоит дорого. Я должен был сразу же взять все, что было открыто, иначе не смог бы выполнить просьбу миссис Мейберри. И это было бы не совсем подходящим способом поблагодарить её за такую большую помощь, не так ли?
 - Нет, - согласился Тоттсон. - Я полагаю, что нет. 
 - И я хочу когда-нибудь стать больше, чем пилотом капсулы, - продолжил я. - Я хочу отправиться в глубокий космос. Потом даже дальше. Я уверен, вы тоже слышали слухи о звездном полете. 
 Коммодор сузил глаза.
 - Да, я слышал их. - Затем он сделал паузу на мгновение, прежде чем продолжить. - Но, сынок! Ради всего святого, ты превратил себя в цыпленка! Ты - мишень для половины шуток в Системе, и ты это знаешь! Неужели ты действительно воображаешь, что тебя когда-нибудь выберут для межзвездного полета после такого старта?
 Я снова пожал плечами.
 - Вы сами сказали, сэр: я продержался девяносто дней без единого инцидента. Еще через девяносто дней я, если повезет, продержусь полгода, и так далее. Более того, я буду выполнять свой долг перед миссис Мейберри и тем самым платить Сестре-пилоту то, что я ей должен. Ты бы предпочел, чтобы я попытался проложить свой путь к звездам, отказавшись от оплачиваемой работы и не выполнив свой честный долг? 
 Коммодор сжал губы, затем отвел взгляд и вздохнул.
 - Я полагаю, что нет, - сказал он в конце концов. - Не тогда, когда ты ставишь это так. Но все же… Он повернулся ко мне лицом. - Сынок, ты такой многообещающий. И ты все это выбрасываешь на ветер! 
 Настала моя очередь отвести взгляд.
 - Может быть, - согласился я через некоторое время. - Может быть, я отказываюсь от своего будущего. Но если так, то я сделаю это честно, исходя из своих собственных представлений, и, в конце концов, это самое главное. Это имеет даже большее значение, чем звезды". Я слабо улыбнулся и потрогал клюв; я всё ещё не привык к этому, не совсем. - Кроме того, сейчас, вероятно, уже слишком поздно беспокоиться об этом. Однажды Пилот-киска, всегда Пилот-Киска. 
 - Хех! - Смешок Тоттсона превратился в одно взрывное фырканье. Мы ещё некоторое время плыли в молчании, а затем коммодор встал, чтобы уйти. - Что ж, - сказал он наконец, кладя руку мне на плечо, - я могу честно сказать, что горжусь тем, что встретил тебя, сынок. Ты заставил меня задуматься о некоторых вещах, о которых, возможно, мне нужно было подумать. 
 Для меня было против правил вставать во время выступления "Афродиты", поэтому мне пришлось остаться сидеть. Однако я все же протянул руку в последний раз. - Сэр, - сказал я. - Ты всегда был для меня героем. Большое вам спасибо, что пришли. 
 - Это был мой долг, - ответил Тоттсон, снова улыбаясь. - Мой долг в более широком смысле этого слова. Он отпустил мою руку, но всё ещё сжимал моё плечо. - Продолжай в том же духе, сынок, - убеждал он меня. - Не отказывайся от учебы и продолжай выклевывать то, что тебе причитается. Когда-нибудь ты заплатишь за это, и тогда ты будешь свободен двигаться дальше. 
 Я внезапно напрягся от выбора слов Тоттсоном, и тогда он тоже понял, что натворил. - Черт… - пробормотал он, отпуская моё плечо. - Черт! Я имею в виду… 
 - Все в порядке, - покорно сказал я, поворачиваясь обратно к переднему иллюминатору. - Не волнуйся, я уже почти привык к этому. 
 Еще мгновение Тоттсон стоял неподвижно, пытаясь найти, что ещё сказать. Затем он, наконец, сдался, в последний раз сжал моё плечо и удалился в главную каюту. 

 Стыковка в Курятнике была намного проще, чем в "Лагранже; поскольку "Афродита" была единственной капсулой, которая использовала шлюз на регулярной основе, на оси не было никакой давки, и стыковка с ободом не была необходимой. Я стоял и внимательно наблюдал, как компьютер сначала раскрутил нас точно с той же скоростью, что и нашу цель в форме гантели, затем ослабил нас до фиксатора и зафиксировал. 

 - Все в безопасности, - сказал я в регистрационный журнал. Затем я позвонил своим друзьям в "Лагранж". - Контроль, это Пун — я имею в виду, это Питер Томас Сикс-Найнер, - официально произнес я. - Мы связаны и в безопасности. 
 - Подтверждаю, Шесть-Девять, - подтвердил диспетчер. - Вы связаны и в безопасности. Я очень надеюсь, что ты носишь презерватив. Контроль отключен. 
 Я громко вздохнул, затем выключил все и выскользнул, прежде чем скот успел начать свое паническое бегство в "Петушиный насест", наш салун. Я едва успел это сделать, как дверь лифта захлопнулась перед лицом самого первого голодного клиента, когда он выплыл из-за последнего угла. Возможно, мой большой палец на кнопке отключения имел какое-то отношение к тому, как быстро закрылась дверь. 
 Это было так же хорошо, что я позаботился о том, чтобы быть первым. Дракон ждала меня на другом конце стыковочной трубы, одетая во все регалии своей специальности и готовая приступить к работе.

 Я вздрогнул от этого зрелища; Драконица была достаточно пугающей и без своего черного кожаного капюшона, туфель на шпильках и хлыста.
 - Черт возьми, Марвин! - взорвалась она мне в лицо, прежде чем я успел уклониться от взрыва. - Тот вентилятор, который ты починил, снова визжит! Как мне сосредоточиться? Твоя работа отвратительна, ты отвратителен, и ты не годишься быть пилотом! 
 Я закрыл глаза и вздохнул; Драконица была миниатюрной маленькой камбоджийской девушкой с привлекательными миндалевидными глазами и почти идеальным лицом. Она также была одной из самых опытных доминант во всей Системе и нашей самой дорогой достопримечательностью. Даже когда она не была одета для работы, она была склонна изливать потоки оскорблений при малейшей провокации. Однако, когда все было облачено в кожу, она была абсолютно невыносима. Драконица, похоже, инстинктивно знала, что действительно причиняет боль, а что нет. Хуже того, ей, похоже, было всё равно. 

 - Я займусь этим прямо сейчас, - заверил я её. - Просто дай мне несколько минут, чтобы— 
 - Ты сделаешь это сейчас! - решительно заявила Драконица, её глаза сверкнули за черной маской. - И на этот раз ты сделаешь все правильно, к моему полному удовлетворению". Она угрожающе помахала хлыстом. 
 Джанин стояла прямо за Драконом; она была бывшим мужчиной с семью полностью функционирующими влагалищами, вставленными в различные части её анатомии, и самое близкое, что было у Драконицы, к другу. Я встретился с ней взглядом, и она слегка кивнула, затем положила руку на плечо Драконицы, обтянутое кожей. - Хорошо, - согласился я. - Я пойду совершу свой обход, а потом сразу же приступлю к делу. Я должен совершить обход по соображениям безопасности. Ты ведь знаешь это, не так ли?
 Дракон подозрительно посмотрел на меня. Технически я был капитаном "Курятника", как единственный сертифицированный пилот и способный космонавт. Госпожа знала это, хотя напоминание об этом причиняло ей глубокую боль. - Хорошо, - наконец согласилась она, осторожно положив свою руку в черной перчатке на руку Джанин. - Но на этот раз ты все исправишь как следует! 
 - Да, мэм, - смиренно согласился я. Затем я поднялся по спускной шахте торопливо. Я получил достаточно оскорблений, просто будучи Пилотом-Киской, большое спасибо.. Мне не нужна была никакая помощь от Драконицы. 
 - Привет, Марвин! - крикнула Мэрилин, когда я попытался проскользнуть мимо бара. - Подождите минутку! 
 Я вздохнула и подчинилась, хотя первый лифт с гостями уже спускался на наш уровень. - Что? - Спросил я, вероятно, более резко, чем это было необходимо. 
 Мэрилин надула губки. Она была живой копией Мэрилин Монро, и эффект был впечатляющим.
 - Ничего страшного, - тихо сказала она. - Только то, что тебе нужно принять таблетку. И что я надеялся, что ты сможешь сыграть для меня что-нибудь особенное сегодня вечером. 
 Упс! Я совсем забыла о таблетке. В "Петушином насесте" продавалось гораздо больше, чем просто алкоголь, в основном в виде различных традиционных порошков для вдыхания. Там были галлюциногены, амфетамины, снотворные и тысячи различных афродизиаков разного качества и силы. По мере того как наши клиенты становились все более и более пьяными, они, как правило, стали довольно небрежно обращаться со своими наркотиками. Любой, кто работал где-нибудь в Курятнике, должен был раз в неделю принимать специальную таблетку, чтобы побочный эффект не превратил их в закуску именно тогда, когда они были больше всего нужны.
 Я улыбнулся Мэрилин гибкими уголками клюва, затем взял предложенную таблетку и запил её чашкой холодной воды.
 - Спасибо, - сказал я. - Что тебе нужно, чтобы я сыграл для тебя? 
 - С Днем рождения, вот и все, - скромно объяснила она. - Как раз в полночь. Видите ли, это для очень особенного клиента. Я бы использовал запись, но… 
 - Верно, - согласился я, печально кивая. В эти дни у меня были отношения любви и ненависти к пианино. Я всегда был умеренно талантливым пианистом и очень любил этот инструмент. Действительно, Борегар потратил гораздо больше времени, слушая мою игру на пианино, чем проверяя мои навыки пилотирования, прежде чем нанять меня. С другой стороны, я никогда не стремился стать пианистом в борделе, и, что ещё хуже, именно из-за моих музыкальных способностей Борегар включил в мой контракт курицу. Единственной хорошей вещью в этом было то, что это приносило мне дополнительную зарплату, в которой я очень, очень нуждался. - Я позабочусь об этом для тебя, Мар, - сказал я с улыбкой. 
 - Прямо в полночь! - настаивала она. - Пожалуйста? 
 - Если только мне не нужно быть где-то в другом месте, - пообещал я. - Ты же знаешь, как это бывает. 
 На её щеках появились ямочки, точь-в-точь как у её тезки. - Конечно, - ответила она. - Мы все понимаем, Марвин. Ты так много работаешь! - Затем она послала мне воздушный поцелуй, и я как бы растаял внутри. - В борделях Системы работает, наверно, тысяча Мэрилин, - подумал я, спускаясь через будуарный уровень в крошечную диспетчерскую. Может быть, больше тысячи. Но наш, безусловно, самый сладкий!
 Стандарты межпланетной безопасности требовали, чтобы определенные автоматические показания проверялись вручную не реже одного раза в день, и я обычно выполнял эту рутинную работу сразу после стыковки. Курятник был оборудован двумя дублирующими комнатами управления, расположенными на большом расстоянии друг от друга, как того требует тот же закон, но я почти всегда снимал показания в этой комнате. Это было потому, что дублирующая диспетчерская находилась в другой половине Курятника, которая в настоящее время почти никогда не была занята. Он был занят различными складскими помещениями, резервуарами, вентиляционными установками и тому подобным, а также ныне несуществующим и заброшенным гей-баром. Действительно, вероятно, никто вообще никогда не посещал другую половину, кроме меня, по моим стандартным ежемесячным чекам. В последний раз, когда я посещал другую диспетчерскую, все было покрыто тонким слоем пыли. 
 Сегодня все проверили быстро; показания приборов совпали с моими собственными с точностью до трех знаков после запятой. Интерком зазвонил как раз в тот момент, когда я заканчивал. - Это Драконица… - прошептала Джанин в трубку. На заднем плане я мог слышать бессвязный женский голос, кричащий от ярости, а также звуки разбивающихся и ломающихся вещей. - Она должна сейчас связывать своего первого клиента, и я думаю, что она немного расстроена задержкой. 
 - Верно, - согласился я, позволяя своей голове упасть на переборку. - Я сейчас подойду. 
 Наша звездная госпожа действительно была немного расстроена, я мог сказать, когда поднимался по единственному лестничному пролету в Подземелье. Различные кусочки фарфора и пластика усеивали обычно аккуратный пол, а сама Драконица упражнялась со своим хлыстом, заставляя его щелкать и потрескивать леденящим кровь образом, когда я вошла. 
 - Эта чертова штука всё ещё пищит! - сердито заявила она, не удостоив меня взглядом. - Предполагается, что я унижаю пятерых самых отвратительно низших существ, которых я когда-либо пытался обучить! Как я вообще могу работать среди всего этого шума? Я художница, а не простая шлюха! 
 Я наклонил голову и прислушался. И действительно, из главного вентиляционного отверстия доносился слабый прерывистый скрип, скрип, скрип. Я знал, что одна из основных воздуходувок воздушной системы находилась прямо за её стеной. Я устранил очень похожую проблему с брызгами масла только в прошлый вторник. Однако почему-то этот писк звучал немного иначе, чем тот, что был раньше. Я повернул стопорные гайки на панели доступа на девяносто градусов, затем распахнул её. 
 Повсюду были пыль и грязь; какой беспорядок! Электрофильтр полностью вышел из строя, и скопилось так много грязи, что двигатель перегрелся.
 - Боже! - Пробормотал я себе под нос. - Какое паршивое время для того, чтобы это произошло! 
 Драконица властно повернулась ко мне и подняла единственную изящную бровь за своей черной маской. 
 - Послушай, - сказал я, защищаясь. - Это займет, возможно, час. Выбора нет; в конце концов, воздушная система есть воздушная система. Я не могу просто вернуть все, как было. 
 - Хорошо, - ответила она. 
 Я облегченно вздохнула. Возможно, она зашла так далеко за поворот, что оглядываться назад было некуда, но, по крайней мере, Дракон понимал, что в космосе нужен воздух. - Мне нужно заменить фильтр, - объяснил я. - Затем, как только я уберу грязь вокруг двигателя, все, вероятно, будет работать просто отлично. На складе есть запасная часть. 
 - Я понимаю, - ответила она, снова поворачиваясь спиной. - Чего ещё можно ожидать от такого ничтожного червяка, как ты? - Затем она повернулась к Джанин. - Пойдем! - приказала она. - Мы временно переедем в старую комнату Кристины. Я художник, я могу импровизировать. 

 Потом они оба ушли, и я наконец смог спокойно работать. Было очень трудно что-либо сделать с Драконицей, заглядывающей мне через плечо, действительно очень трудно. Хорошо, что она решила перенести свое Подземелье на вечер, решила я, начав копаться в накопившейся грязи.

 Фильтр был полностью испорчен, и мне пришлось полностью снять его с крепления. Это потребовало, чтобы я перенаправил систему воздушного потока, перенаправив вентиляцию через некоторые редко используемые воздуховоды на другом конце станции. Как только это было сделано, я смог удалить фильтр без того, чтобы пыль и грязь разлетелись по всему драгоценному пыточному оборудованию Драконицы, бедствию, от ужасных последствий которого я совершенно не собирался страдать. 
 К счастью, диспетчерская была расположена прямо под Подземельем; все по-настоящему извращенные вещи были убраны как можно дальше к концам Курятника, чтобы людям с относительно обычными вкусами не приходилось сталкиваться с более сложными сексуальными желаниями других наших гостей. Я только что вошел в диспетчерскую, чтобы проверить с помощью компьютера, действительно ли у меня есть запасной электрофильтр, когда начался настоящий ад. 
 Все началось с радиовызова на Красной частоте, которая была зарезервирована для событий, угрожающих жизни. 

 - Чрезвычайная ситуация! - раздался отчаянно звучащий голос. - Чрезвычайная ситуация на Юге… - Затем голос был прерван взрывом помех. 
 Я тут же уронил фильтр на пульт и забыл о нём.
 - Повторите! - Потребовал я в микрофон. - Это Курятник. Повторите свой экстренный вызов! 
 Последовало долгое молчание. Затем заговорил другой голос:
 - Боже мой! - тихо сказала женщина на другом конце провода. - Он растет. Все это! Произошла целая серия взрывов; я не думаю, что кто-нибудь выживет. Чертова черника! Это Барбара Митчелл. Если вы услышите мой голос, пожалуйста, скажите моей семье, что—" Затем её тоже прервал взрыв статических помех. 
 Внезапно адреналин хлынул в мой организм галлоном.

 - Что, черт возьми, происходит? - потребовал ещё один голос. - Это Питер Томас четыре-семь, Коллинз, прибывает с Третьего Солярия. Я повторяю, какого черта? Там повсюду обломки! 
 Последовал долгий момент молчания, пока наконец не заговорил голос Контролера:
 - Все входящие, - начал голос. - Это управление станцией "Лагранжа". В течение последних нескольких минут было… 

 "Лагранж, возможно, и закончил свое предложение, но мне так и не удалось его услышать. Внезапно в Курятник был нанесен ужасный, ужасный удар, сбивший меня с ног и отбросивший к дальней стене. Я ударил головой вперед, слегка оглушив себя. Прошла драгоценная секунда, пока я парировал удар, пока ледяная боль в обоих ушах не заставила мои тренировки включиться. В мгновение ока оказался на ногах и двигался автоматически. Давление падало как камень! Я был близок к тому, чтобы обнаружить, что дышу вакуумом!
 Все внутренние двери Курятника были спроектированы так, чтобы быть герметичными, и дверь в диспетчерскую уже начала закрываться сама. Повсюду мигали красные сигнальные огни, а воздух был затянут туманом из-за внезапного падения давления. Я заставил себя повернуться лицом прямо к зубам ветра и протиснулся через закрывающийся портал так быстро, что проплыл несколько ярдов по коридору, прежде чем нашел поручень, которым я мог бы воспользоваться, чтобы остановить свое движение. Дверь за моей спиной плотно закрылась, и внезапно ужасный рев несущегося воздуха стих, превратившись в ничто. Моя грудь вздымалась, когда я плыла рядом со своей рукояткой, больше от того, что я была на волосок от смерти, чем от кратковременной нехватки воздуха. Должно быть, я действительно был очень напуган, потому что сделал по меньшей мере четыре или пять таких вдохов, прежде чем понял, что парю в том месте, где должен был стоять, и прошло ещё два или три вдоха, прежде чем я осознал, насколько это невероятно плохой признак. 
 Я мгновенно снова пришел в движение, как только понял, что мы, должно быть, получили структурные повреждения на почти непостижимом уровне. Я медленно осознавал, что каким-то образом та часть Курятника, в которой я стоял, отделилась от остальных и, следовательно, больше не вращалась под действием силы тяжести. 
 Казалось, мы больше не теряли воздуха, или, если и теряли, то, по крайней мере, он терялся не очень быстро. Поэтому моей первой задачей было проинформировать себя о том, что происходит и насколько сильно пострадал Курятник. В данный момент я не мог точно попасть в Диспетчерскую; к настоящему времени она была битком набита жестким вакуумом. И у меня было неприятное ощущение, что другая Диспетчерская, расположенная в крайнем противоположном конце Курятника, чтобы гарантировать, что тот или иной пункт управления всегда будет функционировать, была в равной степени недоступна. Поэтому я решил прибегнуть к более примитивным методам. Я знал, что в первом будуаре слева был большой иллюминатор, и я распахнул дверь без стука. Получеловеческий голос закричал от ужаса, когда я это сделал, а затем к нему присоединился второй. 
 - Все в порядке, - автоматически заверил я обитателей комнаты, моя тренировка снова сработала. Тревожить пассажиров было очень плохим поступком. - Пожалуйста, всё в порядке. Мне просто нужно немного осмотреться здесь. 
 Я внезапно понял, что нахожусь в Зверинце, в будуаре, где Трикси и Мирна занимались своим довольно необычным ремеслом. Девочки - лиса и кролик - свернулись в комочек шерсти у дальней переборки, в то время как их нынешний клиент, одетый в шикарный костюм, чтобы выглядеть как огромный плюшевый мишка, беспомощно крутился в воздухе. Он выглядел так, словно хотел закричать, но у него был слишком туго заткнут рот, чтобы допустить подобное. 
 Однако у меня не было свободного времени ни для клиента, ни даже для Трикси и Мирны, которые обычно были так добры ко мне. Вместо этого я ловко оттолкнулся от ближайшего предмета — коробки с игрушками, полной больших резиновых мячей, настоящих плюшевых мишек и тому подобного, — который был прочно прикреплен к палубе. По неосторожности я приоткрыл крышку, и комната медленно начала заполняться огромными детскими игрушками, пока я скользил к порту. 
 Все было плохо, я понял это, как только смог заставить свой разум осознать то, что видели мои глаза. Очень, очень плохо. Большая часть Курятника просто исчезла; мы были разрезаны почти точно надвое в узком месте, где длинная центральная шахта соединяла две группы орбитальных лачуг. Наша точка стыковки тоже исчезла, а вместе с ней и "Афродита". Мы кувыркались, и звезды были почти полосами в моем поле зрения. 
 - Господи Иисусе! - Прошептал я себе под нос. - Что, черт возьми, произошло? 
 Внезапно в поле моего зрения попала сама станция "Лагранжа", и мимолетный взгляд, который я уловил, по крайней мере частично ответил на мой вопрос. Кожа "Лагранжа" была очищена, как у луковицы, вокруг Южного полюса, и даже когда я наблюдал, где-то в этом регионе была сильная вспышка света. Повсюду валялись обломки и обломки, и для того, чтобы они были видны на таком расстоянии, даже самые маленькие должны были весить тонны. Это было невероятно! Взрывы, должно быть, были колоссальными, и нам не повезло поймать пакет с обломками от одного из самых первых. 
 - Марвин? - Спросил дрожащий голос Трикси. 
 Я повернулся к ней лицом. Ее уши были опущены от страха, а глаза открыты очень, очень широко.
 - Да? 
 - Что случилось? - спросила она. 
 Я щелкнула клювом, пытаясь придумать, как ответить.
 - Произошел несчастный случай, - ответил я наконец. - Плохой, на борту "Лагранжа". 
 - Угу, - ответила она, хотя, судя по её позе, я не думал, что она действительно слушала мои слова, а тон, которым они были произнесены. 
 Поэтому я постарался, чтобы её голос звучал уверенно. - Мы сильно пострадали, - сказал я. - Но мы не теряем воздух.. Думаю, с нами всё будет в порядке. Затем я склонила голову набок и критически оглядела девочек-лису и кролика. - Никто из вас не обучен работе стюардов, не так ли? 
 Их взгляды на мгновение встретились, затем они снова посмотрели на меня.
 - Нет, - ответила Мирна, говоря за них обоих. - Мы слишком сильно трансформированы для этого. 
 Я кивнул.
 - Правильно. 

Никто, кто был физически человеком менее чем на девяносто пять процентов, не мог быть причислен к космическому экипажу ни в каком качестве по целому ряду причин. Я вынудила Борегара сделать из меня гораздо меньшую курицу, чем он хотел, размахивая этим фактом перед его лицом. Трикси и Мирна обе были людьми меньше чем на девяносто пять процентов.
 - Хорошо, - сказал я им, пытаясь сохранить свой спокойный, ободряющий тон. - Арнольд считается главным стюардом. Подключитесь к интеркому и найдите его для меня, пожалуйста. Затем пусть он соберет все остальные тушеные блюда и возьмет под контроль скот. 
 - Правильно! - сказала Трикси, выглядя очень довольной тем, что ей есть чем заняться. Парочка мгновенно ускакала, оставив меня наедине с плюшевым мишкой с кляпом во рту и в наручниках. Я посмотрел на него на мгновение; его глаза были очень широко открыты и тоже испуганы. Затем я пожал плечами и оставил его медленно дрейфовать среди других игрушек. С медведем должен был разобраться кто-то другой; я был слишком занят другими неотложными делами. 

 К этому времени коридоры уже превратились в бедлам, гравитация отключилась без какого-либо предупреждения вообще. Пьяные, обкуренные, сильно накачанные афродизиаками джонсы слонялись по Курятнику в разных состояниях раздетости и возбуждения. Один особенно целеустремленный и обнаженный индивидуум пытался завершить свое дело с Патрис перед Богом и всеми, и у неё была необычная степень трудности в борьбе с ним в отсутствие гравитации. К счастью, рядом стояла другая девушка; я выхватил пару отороченных мехом наручников, которые она держала прямо у неё из рук, а затем после очень короткой борьбы защелкнул их на правой лодыжке и левом запястье негодяя. Я знал, что он был обычным парнем, одурманенным наркотиками, и завтра ему будет очень стыдно за то, что он так плохо себя вел перед лицом чрезвычайной ситуации. Тем не менее, мы просто должны были навести порядок.

 - Заприте этих парней в одном из будуаров! - Я направлял Мэриан. - Делай все, что потребуется. Заприте их, привяжите, что угодно! 
 - Верно! - согласилась она, как раз в тот момент, когда мимо проплыла Уинифред, отчаянно брыкаясь всеми четырьмя копытами и мыча, как потерянная душа. 
 - И заприте эту проклятую овцу тоже! - Приказал я. - Черт возьми, отправь её в зверинец! 
 - Первым делом! - Мэриан согласилась. Я, конечно, надеялся, что сначала они уберут парня с плюшевым мишкой, но прямо сейчас у меня не было времени быть ужасно разборчивым. 
 Когда я нашел ещё один будуар с иллюминатором по другую сторону Курятника, на этот раз, к счастью, пустой, я наконец смог разглядеть хотя бы одну хорошую новость. Казалось, "Афродита" всё ещё задерживалась поблизости, всё ещё прикованная к своему причалу. Однако док больше не был соединен с остальной частью станции, и все это устройство дрейфовало примерно в сотне метров, медленно вращаясь в противоположном от нас направлении. Казалось, она тоже немного отступала, хотя и очень, очень медленно. Насколько я мог видеть, корпус моей капсулы казался неповрежденным. 
 В этот момент Арнольд позвал меня по внутренней связи, прервав мои размышления. - Марвин? - спросил он. - Неужели я наконец нашел тебя? 
 Я тут же нажал на маленькую красную светящуюся кнопку. - Марвин слушает. Приятно слышать твой голос, Арнольд! В салоне всё в порядке? 
 - Ха! Марвин, здесь настоящий бедлам! Канистры с наркотиками вырвались на свободу, когда в нас попали, и чертов порошок повсюду! Все, кроме персонала, под кайфом, как воздушный змей; чертовы джонсы даже не знают больше их имен.. Думаю, что фильтрация воздуха отключена. 
 Я сердито щелкнул клювом.
 - Черт возьми, на этих крышках должны быть предохранительные зажимы! На этих крышках есть предохранительные зажимы, я сам их проверял!
 - И ты никогда не пытался обслужить двести гостей одновременно! - сердито ответил здоровяк. - Зажимы мешают, черт возьми! - Затем его голос немного смягчился. - Марвин, правда в том, что мы здесь по уши увязли; я полностью потерял контроль. Они под кайфом, они пьяны, они возбуждены, и с каждой секундой становится все хуже. Некоторые из них уже сражаются, а другие…
 Его голос превратился в шепот.
 - Марвин, я только что стал свидетелем изнасилования, и я ничего не мог с этим поделать. Ни черта! 
 Я кивнул, хотя и знал, что Арнольд меня не видит.
 - Верно, - согласился я, ещё раз пытаясь казаться уверенным и сдержанным ради своего подчиненного. - Я понимаю, Арнольд. Ты можешь сделать не так уж много. Я верну фильтры в рабочее состояние, как только смогу. 
 - Они всё равно будут под кайфом несколько часов, - ответил Арнольд. - Боже, Марвин, что же нам делать? Можем ли мы получить помощь от "Лагранжа"? 
 - Я работаю над этим, - спокойно ответил я. - И я тоже работаю в эфире. Ты просто поддерживай там, наверху, как можно больше порядка, Арнольд, и держись. Я скоро встану. Все в порядке? 
 - Хорошо, - ответил он, наконец-то звуча немного увереннее. - Но Марвин… Вы знаете, что эти лекарства могут быть токсичными, если дозы достаточно велики. А здесь, наверху, почти ничего не видно из-за всей этой дряни в воздухе. 
 Я кивнул; он был прав. Фильтрация воздуха теперь была моим высшим приоритетом.
 - Я работаю над этим, Арнольд, - повторил я. - Я пришлю помощь, когда смогу. Марвин вышел. 

 - = IV =-

 Уинифред всё ещё кричала и брыкалась в коридоре, когда я проходила мимо, хотя три девушки прилагали героические усилия, чтобы взять её под контроль. Единственные джонсы в поле зрения были все в наручниках или аккуратно привязаны к перилам, и у каждого был эффективный и действенный кляп с кляпом во рту. Я схватил одного из них за волосы и повернул его голову лицом ко мне; я видел, что глаза мужчины сильно остекленели, а зрачки превратились в булавочные точки. Очевидно, действие наркотиков быстро распространялось. Затем я повернулся, чтобы посмотреть в конец длинного коридора; в воздухе висел слабый белый туман. 
 - Хорошо, - решительно сказала я, указывая на ближайших трех девушек. - Ты, ты и ты. Мне нужна помощь в починке системы кондиционирования. Пойдем со мной. - Затем я повернулась и бросилась по коридору, не давая им шанса возразить. 
 Я знал, что были две отдельные причины, по которым наш воздух больше не фильтровался. Одна из них заключалась в том, что большая часть воздушного завода была расположена на отдельно стоящей другой половине Курятника. Другая заключалась в том, что, благодаря самой проклятой удаче, я был занят заменой фильтра, когда все пошло наперекосяк. Я вспомнил, что временно перенаправлял различные вентиляционные отверстия, чтобы облегчить свою работу, хотя внезапно мне показалось, что это произошло тысячу лет назад… 
… и оставили единственный фильтрующий элемент на нашей половине корабля в рубке управления, где он теперь был полностью недоступен. 
 Я замерла на середине прыжка, осознав это, а затем Дракон врезался в меня сзади. - Ты некомпетентный дурак! - выругалась она, когда мы вместе кувыркались по коридору, из конца в конец. - Почему ты так резко остановился? 
 - Моя вина… - пробормотал я, выпутываясь из объятий женщины в кожаном. - Мне очень жаль! 
 Ее узкие глаза сверкнули яростью, затем дважды моргнули.
 - Возможно, это была и моя вина, - сказала она. - Мне сообщили, что вы направляетесь на ремонт системы фильтрации воздуха. Это то, что ты разобрал в моей темнице, не так ли? 
 - Да, - ответил я. 
 Она серьезно кивнула.
 - Тогда, возможно, я могу быть полезен? Поиск вещей и тому подобное? Никто не знает Подземелье лучше меня. 
 Я склонил голову набок; обычно Драконица была последним человеком, которого мне хотелось иметь рядом, когда я над чем-то работала. И все же у неё, похоже, была гораздо более ясная голова, чем у любой другой девушки.
 - Верно, - решительно согласился я. - Ты мой помощник. Понял? 
 - Да, - согласилась она. - Я помогу всем, чем смогу.
 Удивительно гибким движением Драконица зацепилась за перила своим шипастым каблуком, используя его как точку опоры, чтобы остановить наше медленное вращение. Затем она подтолкнула нас вместе вниз, к своему рабочему помещению.
 - Я и раньше работала в условиях невесомости, - объяснила она. - В других учреждениях, для других работодателей. 
 Я должен был согласиться, что она двигалась красиво. Я осторожно отделился от неё, затем почти одновременно мы схватились за дверной проем и развернулись, пробираясь внутрь. Трое наших помощников последовали за ним со значительно меньшей грацией. 
 В Подземелье царил полный беспорядок; я оставил электродвигатель воздуходувки покрытым пылью, а моих инструментов нигде не было видно. Прямо в центре беспорядка была большая полость, где когда-то был установлен сам фильтр. 
 - Хорошо, - сказал я вслух, скорее для того, чтобы успокоиться, чем для чего-либо ещё. - То, что мы должны здесь сделать, - это сначала навести порядок. Если вся эта пыль попадет в воздух, у нас будет ещё больше проблем, чем у нас уже есть ". Я повернулся к Драконице. - Мне нужна какая-нибудь сумка. 
 Она на мгновение склонила голову набок, затем повернулась к Гвен, одной из наших самых молодых и новых художниц.
 - Ты! - заявила она, щелкнув пальцами. - В зеленом шкафу! Принесите мне один из вон тех черных мешков! Сейчас же! 
 Гвен мгновенно подчинилась, и через несколько секунд у меня в руках был большой нейлоновый мешок в форме тела, достаточно большой, как я рассудил, чтобы использовать его для упаковки непокорного раба. Однако он отлично удерживал пыль.
 - Найди мои инструменты! - приказала я, когда начала зачерпывать мягкую серую жижу в мешок. - Они последние, кто находится на борту. Скорее всего, они уплыли. 
 - Ты и ты! - потребовала Драконица, ещё раз щелкнув пальцами. - Немедленно обыщите Подземелье! Ты, выйди и посмотри в коридоре! 

 Мне потребовалось несколько долгих минут, чтобы привести себя в порядок, и я использовал это время, чтобы попытаться спланировать все заранее. Я знал, что воздуходувочный двигатель передо мной был последним двигателем любого размера на борту Курятника; все остальные большие двигатели были расположены на другой половине станции. То же самое было и с остальными фильтрами. Сам фильтровальный отсек представлял собой довольно сложную конструкцию с впуском под высоким давлением и четырьмя выпусками, которые вели на другие уровни. Фильтровальная коробка исчезла, полностью исчезла; я просто не мог попасть в Диспетчерскую в ближайшее время. Каким-то образом мне пришлось бы импровизировать и с фильтром, и с водопроводом. Но как?
 Я почти закончил убирать пыль, когда раздался стук в дверь. Слава богу, это был мой ящик с инструментами, твердые металлические предметы внутри свободно гремели в невесомости. - Он полон только наполовину, - с раскаянием объяснила Мишель, протягивая его мне. - Я не думаю, что мы нашли все. 
 На самом деле они этого не сделали, но они проделали гораздо лучшую работу, чем я надеялся. У меня была отвертка, большие плоскогубцы и несколько гаечных ключей для работы.

 - Спасибо тебе! - Искренне ответил я, поднимая глаза и улыбаясь. Я удобно разместил коробку поблизости, затем повернулся, чтобы с новой уверенностью взглянуть на зияющую дыру в системе подачи воздуха. 
 Однако никаких идей о том, как на самом деле произвести ремонт, не появилось. 
 После долгой паузы Дракон заговорил:
 - Ты исправляешь это, да? - спросила она. 
 Я кивнул.
 - Да. Я должен это исправить. Но я не совсем уверен, как это сделать. Я упускаю важную часть. 
 Последовало долгое молчание, затем Драконица встала рядом со мной так, чтобы ей было хорошо видно.
 - Вам нужна деталь для того, где воздух выходит, - спросила она, - чтобы направить его в те другие четыре трубы? 
 - Верно, - согласился я. - Кроме того, нам нужно импровизировать какой-то фильтрующий материал. Это не обязательно должно быть изощренным, достаточно, чтобы извлечь большую часть дерьма из воздуха. 
 - Хм. - Она выглядела задумчивой на мгновение, затем стремительно ушла. 
 - Чертовы трубы были в наихудшей из всех возможных конфигураций, - размышлял я про себя, пока она уходила. Они выходили из фильтровальной камеры под углом в девяносто градусов. Как я собирался справиться с перекрестками? Я мог бы соорудить коробку в качестве фильтра, но… 
 В этот момент Драконица вернулся, тыча мне в лицо чем-то мягким и розовым.
 - Попробуй это! - приказала она. - Это сработает? 
 Я сердито щелкнул клювом, затем пару раз вдохнул и выдохнул, чтобы сохранить самоконтроль, прежде чем посмотреть, что принесла мне госпожа. Это была надувная игрушечная секс-кукла. На мгновение мне захотелось рассмеяться, но потом пришло осознание. Мне пришлось перейти от главного ствола к четырем вентиляционным отверстиям… 
 Мои глаза расширились; клянусь богом, это может сработать!

 - Может быть, - осторожно ответил я. - Там будет большое давление воздуха… 
 - Парни постоянно подпрыгивают на этих штуках, - сказала Мишель. - Они сделаны жесткими. Они должны быть такими! 
 - Хм.. - сказал я задумчиво. - Мы могли бы набить туловище колготками и, возможно, таким образом сделать фильтр. Но как насчет тюленей? Я указал на патрубок, отходящий от главного вентилятора. - Как я собираюсь заставить это работать? 
 Последовала долгая минута молчания, а затем вступила Джорджия.
 - Латекс! - заявила она. - Жидкий латекс! У меня есть кое-что действительно хорошее для особого клиента. Я пойду и принесу его! - И она ушла. 
 Довольно скоро большинство девушек на борту Курятника отправились собирать колготки, в то время как мы с Драконом вырезали, приклеивали и набивали по мере необходимости. Патрубок действительно оказался самым сложным соединением; мы щедро наносили латекс и размышляли о современной химической промышленности. Затем, наконец, все высохло, и пришло время протестировать наш ремонт. Я посмотрел на Драконицу.
 - Есть надежда, - сказал я, держа руку на выключателе. 
 - Это выдержит, - решительно заявила она. - Так и будет. 
 Я кивнул; конечно, простой резиновый болванчик никогда бы не пренебрег прямым желанием могучего Драконицы! Я включил нашу импровизированную систему, и мотор начал медленно вращаться. ‘Пластиковая лепешка’, как её называла упаковка, начала обретать форму почти сразу. Сначала безвольная головка стояла прямо и смотрела на мир немигающими голубыми глазами, а затем её груди начали раздуваться от возбуждения из-за нескончаемого потока, который теперь лился в её промежность. Почти сразу же она начала дергаться и подпрыгивать вверх и вниз, её рот превратился в маленький круг вечного удивления, когда воздух все больше и больше поступал внутрь и фильтровался в её обширном животе, только для того, чтобы выйти из её укороченных рук и ног. 
 Я печально покачал головой при виде этого зрелища; непристойная вещь была бы исключена из школы пилотирования в мгновение ока, это было достаточно очевидно. Но, похоже, это сработало, и на данный момент этого было вполне достаточно. 
 - Хорошо, - сказал я, отворачиваясь, как только убедился, что ремонт продлится какое-то время. - Думаю, это лучшее, что мы можем здесь сделать. Теперь у нас есть работа над проблемой номер два. 
 - И это так? - спросила Драконица. 
 - Возвращаемся в Диспетчерскую, чтобы мы могли позвать на помощь. 
 Не было никакого элегантного и безопасного способа восстановить доступ в Диспетчерскую, или, по крайней мере, не было такого, о котором кто-либо из нас мог бы подумать. Вместо этого нам пришлось действовать трудным путем. - Все в порядке, все! - Заявил я. - Вы все связаны? 
 Вверх и вниз по коридору привлекательные женские головки утвердительно закивали. Каждой из моих помощниц выдали пару наручников на фуррейой подкладке с соответствующим ключом, и теперь каждая женщина была прочно привязана к поручню. По коридору вот-вот должен был пронестись ураган, и я не хотела никого терять. 
 - Хорошо, - повторил я. - У всех есть готовые материалы для ремонта? 
 И снова головы торжественно склонились, некоторые дамы держали в руках различные мелочи, которых, по нашему мнению, могло быть достаточно, чтобы заткнуть утечку. - Тогда в последний раз, - продолжил я. - Когда я дам слово, и только когда я дам слово, что ты должен сделать? 
 - Освободимся сами, - сказал Дракон за остальных. - Тогда следуйте за вами в Диспетчерскую. 
 - Мы должны запихивать наши материалы для ремонта в любые пробоины в корпусе, - продолжила Трикси, девочка-кролик. - Однако, если вы скажете отступать, мы должны бежать так быстро, как только сможем. Если ты говоришь бежать за ним, то это потому, что ты считаешь, что дыры слишком велики, чтобы их можно было починить. 
 - Верно, - согласился я, повторял им эту процедуру снова и снова, пока не был абсолютно уверен, что все поняли. - Сейчас я собираюсь открыть люк. Это может показаться очень пугающим, но на самом деле требуется довольно много времени, чтобы такое большое помещение, как Курятник, потеряло достаточно воздуха, чтобы действительно иметь значение, всего через несколько маленьких отверстий ". Я повернулся и положил руку на рычаг управления. - Раз, два… Три! 
 
Судорожно я щелкнул выключателем, и дверь начала подниматься. Конечно же, ветер выл и дул, подхватывая разные кусочки мусора и жадно засасывая их под дверь. Я почувствовал, как моё собственное тело устремилось к отверстию, но смог легко удержать свою позицию, не полагаясь на наручники, несмотря на то, что был ближе всех. Возможно, требовать, чтобы все заперлись на своих местах, было излишним, как я теперь рассудил. Однако у меня не было никакой возможности узнать наверняка, пока дверь действительно не открылась. 
 Ветер всё ещё дул сильно, когда люк был приоткрыт, но не настолько сильно, чтобы свидетельствовать о том, что, скажем, была взорвана целая секция корпуса. Я осторожно отперся, затем нырнул под всё ещё не до конца поднятую дверь. Свет всё ещё работал, я сразу это увидел, и это было большим благословением. На самом виду были две значительные дыры, каждая, возможно, три или четыре сантиметра в диаметре. Их было недостаточно, чтобы компенсировать все потери воздуха, даже наполовину. Тем не менее, они были таким же хорошим местом для начала, как и любое другое.
 - Проходите, проходите! - Я взревел против шторма, размахивая рукой в жесте вверх-вниз, о котором мы договорились. - Заходите и заделайте эти утечки! 
 Девочки почти мгновенно перешли к действиям, и через тридцать секунд или меньше Мишель висела рядом со мной, пытаясь засунуть баллончик с лаком для волос в одно из отверстий. Оно не подходило, было слишком большим, поэтому Мишель отошла в сторону и позволила Трикси попробовать. Она несла двойную пригоршню флаконов с косметикой странной формы и один за другим пыталась запихнуть их в пролом. Все они были слишком малы. Затем что-то длинное и твердое было прижато к моей руке сзади.
 - Сюда! - позвала Драконица. - Попробуй это! 
 Я посмотрел вниз; она только что передала мне неоново-голубой пластиковый фаллос. Я повернулся к ней.
 - Что, черт возьми, я должен с этим делать?! - крикнул я сквозь завывающий ветер. 
 - Засунь его в дыру, юный идиот! - крикнула она в ответ, сердито сжимая кулаки. - Ты что, ничего не знаешь? 
 Я пожал плечами и повернулся лицом к пролому. Конечно же, ствол фаллоса почти идеально подходил к отверстию, а основание служило очень красивым уплотнением.
 - Латекс! - Я вскрикнул. - Латекс здесь! 
 Джорджия послушно шагнула вперед, держа кисть наготове. Пока она намазывалась, я переключил свое внимание на следующую лунку, всего в метре или около того от меня. Он был примерно того же размера, что и первый.
 - Принеси мне ещё один фаллоимитатор! - Потребовала я, всё ещё перекрикивая рев ветра. - Мне нужен ещё один фаллоимитатор, быстро! 
 Вторая затычка сработала так же хорошо, как и первая, а затем мы вставили ещё два фаллоса в отверстия аналогичного размера, расположенные за шкафчиком для хранения костюмов. Как только мы заделали эти последние серьезные бреши, я понял, что борьба, по сути, выиграна.
 - Все в порядке! - снова заявил я. - Дамы, вам нужно использовать свои уши! Прислушайтесь к свистящим звукам, а затем сосредоточьтесь на них. Засуньте в отверстие что-нибудь подходящее, а затем вызовите латекс. Я собираюсь приступить к работе. 
 - Верно, - согласился Дракон. - Джорджия, отойди и жди команды. Лоретта, ты возвращайся и поищи ещё патчей. Трикси, используй свои большие уши, хорошо? Укажите нам на утечки. 
 Я благодарно кивнул доминатрикс, которая, похоже, все держала в своих руках, а затем переключил свое внимание на радио. Насколько я мог видеть, он не был поврежден несколькими минутами воздействия жесткого вакуума. Однако то, что проделало дыры в нашем корпусе, по пути вывело из строя динамик. Рефлекторно я открыл аварийный шкаф и надел запасные наушники. Мгновенно море голосов хлынуло в мою голову. 

 - Нет, Джим! Переместите стрелу в другую сторону! 
 - Чертов люк намертво промерз. У кого-нибудь есть фонарик? Это круто, люди! У меня есть жертвы, попавшие в ловушку! 
 - Чертова черника! 
 Я осторожно щелкнул микрофоном.
 - Первомай. Мэйдэй, - объявил я так спокойно, как только мог. - Это Марвин Маклешмидт, командующий Курятником, объявляет чрезвычайную ситуацию первого класса. Мы получили катастрофические структурные повреждения, и нам не хватает воздуха. На борту триста душ. Мэйдэй, Мэйдэй! 
 - Отключись от аварийной частоты, Курятник! - рявкнул сердито звучащий женский голос. - Этот канал выделен для спасателей! 
 - Понял, Курятник, - сказал новый голос, явно из более мощного радио. - Сынок, мы рады получить от тебя весточку. Однако вам нужно перейти на четвертый канал. Там объявляются все чрезвычайные ситуации. 
 - Понял, - признал я, чувствуя себя немного виноватым, хотя я никак не мог знать. Использование аварийного канала для спасательных работ не было в правилах процедуры, вообще не было. Хотя, полагаю, это имело смысл, учитывая все эти маленькие телефоны, работающие только на экстренный канал, которые были распространены повсюду для подобных случаев. К тому времени, когда я перевернул свой набор, новый голос уже ждал меня. 
 - Курятник, - спросил он. - Марвин, ты меня слышишь? 
 - Да, - ответил я. - Это Марвин. 
 - Слава Богу, - устало сказал человек на другом конце провода. - Марвин, это полковник Леклерк из Управления дорожного движения. По крайней мере, сегодня есть хоть одна хорошая новость. Честно говоря, сынок, когда ты исчез из эфира, мы подумали, что потеряли вас всех. 
 - Ты всё ещё можешь, - ответил я. - Сэр, я официально сообщаю о чрезвычайной ситуации первого класса. Мы сильно повреждены, как вы, наверно, уже видели, и потеряли гравитацию. Мы также получили по меньшей мере четыре серьезных повреждения корпуса в дополнение к разрушению конструкции. В настоящее время мои приборы ненадежны; хотя я не показываю никаких других нарушений на рождественской елке, я откровенно сомневаюсь, что это так. Там просто слишком много обломков, чтобы мы не поймали хотя бы ещё пару мелких осколков. Кроме того, было, ах… Назовем это разливом химических веществ. Наш воздух загрязнен и становится все более загрязненным. Пассажиры бунтуют, и мы не смогли восстановить порядок на большей части станции. 
 - Вас понял, Курятник, - ответил полковник. - Ваша чрезвычайная ситуация официально зарегистрирована. Однако… - Он вздохнул. - Марвин, я буду с тобой абсолютно честен. У меня нет ни единой чертовой вещи, которую я мог бы послать тебе. Мы пережили какой-то взрыв на нефтеперерабатывающем заводе на Южном полюсе, и стадия кошмара уже далеко позади. Здесь тысячи погибших, Марвин. Тысячи. Еще тысячи людей заперты в изолированных герметичных отсеках, большинство из них без радиоприемников или радиомаяков. Он вздохнул. - Кроме того, мы эвакуируем всю станцию. Мы не предполагаем, что хоть один сектор останется пригодным для жизни. 
 Мой клюв сердито захлопнулся. - Здесь в ловушке триста душ! - крикнул я. - Смотри, черт возьми! То, что мы чертов бордель, не означает, что… 
 - Ого! - прервал меня полковник. - Придержи коней, сынок! Если бы вы позвонили сразу после взрыва, я, возможно, смог бы вам кое-что передать. Но сейчас по всему Божьему творению дрейфуют обломки, и навигация превратилась в жуткий кошмар. Ты же пилот, сынок! Как быстро вы бы толкнули свою капсулу в этом беспорядке? И мы не можем позволить себе потерять ни одной капсулы прямо сейчас, даже ни одной. Он вздохнул. - Если бы я мог помочь тебе, я бы помог. Но факт в том, что за то время, которое мне потребуется, чтобы доставить вам капсулу, я могу доставить семьсот или восемьсот беженцев туда, где мы устанавливаем аварийные хижины. Он снова вздохнул. - Я говорю с тобой откровенно, как мужчина с мужчиной. Дело в том, что мы не собираемся вовремя вытаскивать всех из "Лагранжа", не говоря уже о ком-то ещё. Никто никогда не предвидел такой масштабной катастрофы. Поэтому мы к этому не готовы. Он устало вздохнул.
 - Сынок, ты сам по себе…

 - = V =-

 В программе подготовки командного штурмана есть короткий урок, посвященный искусству руководства в чрезвычайной ситуации. Я дважды вдохнула и выдохнула, вместо того чтобы выкрикивать непристойности в адрес полковника Леклерка, чего мне так сильно хотелось. В конце концов, я была не одна, и все женщины, которые меня окружали, усердно работали по моим приказам, делая все возможное, чтобы спасти эту невозможную ситуацию. Поэтому вместо того, чтобы ругаться, я просто подписался в спокойных, корректных выражениях. 
 - Когда прибывает шаттл? - спросила Драконица, как только я снял наушники. - Как они собираются пристыковаться к нам? 
 Я осторожно улыбнулся. 
 - Там, на "Лагранже, сейчас очень много народу, - объяснил я. - Я не уверен, когда они придут. В то же время, возможно, для меня будет быстрее попытаться самому добраться до "Афродиты". 
 Госпожа слегка склонила голову набок и нахмурилась, но ничего не сказала.
 - Хорошо, - согласилась она. - Где твой костюм? 
 - Ну, - медленно сказал я. - Есть только одна маленькая проблема… 
 - Борегар! - прошипела Мишель. - Он был слишком скуп, чтобы купить тебе специальный костюм после того, как заставил тебя изменить свое тело, не так ли? 
 - Нет! - Я поправил её. - Он купил мне три, как того требовали правила. Один из них находится в "Афродите", - объяснила я. 
 - Это принесет тебе много пользы, - заметила Джорджия. - Где остальные двое? 
 - По одному хранится в каждой контрольной зоне. Итак, это означает, что один из них отправился вместе с другой половиной станции. 
 - Верно, - согласилась Мишель, оглядываясь по сторонам и не находя того, что искала. - Итак, последний находится прямо здесь, в этой комнате. Отлично! - Она улыбнулась. 
 - Где? 
 Я слабо улыбнулся и указал пальцем.
 - В том шкафу, вон там. Тот, в котором две огромные дыры от осколков. Я осторожно протянул руку и попытался открыть дверь; она слетела с петель. Затем выплыло облако осколков разбитого шлема, за которым последовала оторванная рука от скафандра. 
 Последовала долгая минута молчания, пока девушки переваривали ситуацию. Очевидно, мой костюм не подлежал восстановлению.
 - Однако, - медленно сказал я, указывая на другой очень похожий шкаф на другой стороне комнаты, - там есть ещё один костюм. Я не могу его носить, но обычный немодифицированный человек может. 
 Мишель снова заговорила:
 - Но… Но никто из нас не подходит под этот костюм. Мы не можем уйти, Ева! 
 - Нет, - согласился я. - Ты не можешь. Особенно в таких условиях. И ты не смог бы пилотировать капсулу обратно, как только добрался туда. Я повернулся лицом к Драконице. - Мы пристыковываемся к аварийному воздушному шлюзу здесь, внизу; он не такой большой, как стандартный шлюз, но в крайнем случае он сработает. Я уже делал это раньше на тренировках ". Затем я повернулся лицом к остальной группе. - Однако в салоне есть кто-то, кто может одновременно выходить в открытый Космос и пилотировать капсулу. Коммодор Тоттсон сидит там прямо сейчас ". Просто думая о его всегда спокойном и невозмутимом лице, я чувствовал себя лучше глубоко внутри. - Он и раньше бывал в местах и похуже. 
 - Он будет под кайфом, сойдя с ума, - предсказала Джорджия. - Марвин, ты там не был. Это сумасшедший дом! 
 - Вы видели его своими глазами? - Потребовал я ответа. - Это коммодор Тоттсон, о котором мы здесь говорим! Он самый изобретательный человек в космосе. Вероятно, он видел, что происходит, и установил для себя какой-то фильтр. Внезапно я поверил в коммодора Тоттсона, как ни в чем другом во вселенной, поверил в него так глубоко, что улыбнулся по-настоящему.
 - Нам невероятно повезло, что он на борту! - Затем я повернулся к своему пульту и позвонил в салон. - Арнольд?! - Рявкнул я. - Ты всё ещё там? 
 Последовало долгое молчание. Я снова щелкнул выключателем.
 - Арнольд, ты меня слышишь? 
 На этот раз он ответил.
 - Марвин! - закричал он. - Слава богу, ты позвонила! Здесь какой-то сумасшедший дом! Настоящий сумасшедший дом! 
 - Что происходит? - Рефлекторно спросила я. 
 - Там происходят драки, мужчины насилуют мужчин, другие мастурбируют перед Богом и всеми остальными… Это невероятно! Официантки и я отказались от попыток держать ситуацию под контролем. Я прячу их под стойкой и пытаюсь держать скот подальше от женщин. До сих пор мне приходилось довольно сильно ранить парочку из них.
 Главный управляющий сделал паузу.
 - Марвин, несколько минут назад я ударил человека бутылкой по голове, чтобы он держался подальше от Мириам. С тех пор он не двигался, и я боюсь, что мог убить его. Я не хотел этого делать! На самом деле я этого не делал! Господи!
 - Хорошо, - заявил я. - Мы прбудем, как только сможем, Арнольд. Кавалерия приближается. 
 - Слава Богу! - ответил он с явным облегчением в голосе. - Возьмите с собой оружие и побольше наручников. 

 Я щелкнул клювом, обдумывая услышанное. Если бы мы собирались эвакуировать Курятник, то в конце концов нам пришлось бы навести порядок в салуне; это было так просто. Независимо от того, был ли коммодор в состоянии помочь или нет, мы абсолютно должны были иметь приказ, когда пришло время эвакуироваться. Даже если предположить, что Арнольд сможет продержаться бесконечно, просто не было времени ждать, пока действие наркотиков закончится. 

- Ладно, - сказал я. - Есть ещё кое-что, Арнольд. Вы в последнее время видели коммодора Тоттсона?
 - Тоттсон? Нет, я не могу сказать, что видел. Он, конечно, не пытался сесть с нами за стойку, как… Черт возьми, ты похотливый сукин сын! Убери свои грязные руки от… Затем раздался громкий треск и крик боли. - Извини, Марвин, - ответил Арнольд. - У меня не так много времени, чтобы говорить здесь. 
 - Верно, - категорически согласился я. - Мы сейчас подойдем". Затем я отключила связь и повернулась лицом к своей фаланге верных амазонок. -. Думаю, ты слышал, - медленно сказал я. 
 - Мы слышали, - ответила Мишель. 
 - Они невежественные глупцы! - сердито заявил Дракон. - Они подвергают опасности всех нас своими детскими играми и желаниями! Мы должны взять их под контроль. Для их же блага! 
 - Для их же блага, - повторил я. - Давайте, девочки. Это будет не так уж плохо. Разве тебе раньше не приходилось иметь дело с кучкой пьяных клиентов?

 - = VI =-

 - Дело в том, что мы должны работать вместе, как одна команда, - сказала я своим девочкам, когда мы стояли у запертого входа в Салун. - Джонсы заботятся только о себе в том состоянии, в котором они находятся, и они не очень ясно мыслят. 
 - Они рвут друг друга на части так же сильно, как и все остальное, - сказала Барбара, судорожно сжимая свое импровизированное оружие. Барб была новобранцем; мы подобрали её всего несколько минут назад. Она в одиночку отбивалась от двух клиентов почти всё время после аварии, и, судя по внешнему виду, нанесла гораздо больший ущерб, чем получила. Двое нападавших теперь были надежно упакованы в мешки для мумий и привязаны к перилам двумя уровнями ниже, в то время как объект их вожделения теперь был вооружен оторванной ножкой стула. - Когда смотришь им в глаза, похоже, что никого нет дома. Вообще никто. 
 - Верно, - согласился я, ещё раз пытаясь звучать уверенно. В конце концов, мы были пятнадцатью необученными полицейскими, которые собирались попытаться подавить один из самых отвратительных беспорядков в истории космических путешествий, в то время как численное превосходство составляло более десяти к одному. Если бы наша уверенность рухнула, мы были бы полностью уничтожены. Я взвесил ножку своего стула и непринужденно ухмыльнулся. - Помнишь, как легко было собрать остальных внизу? Джонсы не могут думать ни о чем, кроме секса, секса, секса. 
 - Так это и есть новости? - Пробормотала Мишель. Остальные девушки захихикали, и я тоже улыбнулась. 
 - Хорошо, дамы"! - приказал я. - Это оно и есть. Мы все готовы? 
 Головы торжественно закивали. 
 Я потрогал ножку своего стула, затем отдал приказ. - Открой его, Трикси! 
 Мы ворвались, крича, как баньши, и я был первым, кто засчитал переворот. Прямо передо мной молодой человек в комбинезоне "Лагранж" Environmental Controls медленно и неуклюже колотил коллегу кулаками, заставляя его подчиниться. В одно мгновение я был на нем, защелкивая один конец пары наручников на запястье его поднятой руки, а другой - на светильнике. Он казался скорее озадаченным тем, что я сделала, чем рассерженным, и даже не пытался сопротивляться. 
 Следующий джон был далеко не так прост. Он был шахтером, судя по его черной униформе, и в процессе изнасилования потерял сознание коллега. Когда я защелкнул на нём один конец наручников, он сердито повернулся ко мне и вырвал другой конец наручников из моей хватки. Я вообще не валял дурака; ножка моего стула ударила его по черепу с треском, который был слышен по всей комнате, и его глаза сразу же остекленели. Затем Дракон метнулся сбоку и аккуратно закончил работу по надеванию наручников. 
 Захватить салун оказалось не так сложно, как мы все боялись; парни уже избили друг друга почти до полусмерти, и, за исключением трех или четырех, большинство из тех, кто всё ещё был в сознании, были слишком заинтересованы в сексуальной стимуляции, чтобы отвлекаться на что-то относительно неважное, например, быть засунутый в мешок или прикованный цепью к стойке. У нас было достаточно ограничений, чтобы безопасно разместить около пятидесяти решительных людей, но даже этого оказалось более чем достаточно. Подавляющее большинство из них либо уже были без сознания, либо забрели так далеко от реальности, что просто послушно плыли туда, куда мы решили их поместить. Как только мы успешно сняли осаду в баре, драка была почти закончена. 
 - Где коммодор Тоттсон? - спросил я. - Требовала я снова и снова, пробираясь сквозь отвратительные обломки, плавающие повсюду. - Коммодор Тоттсон? Кто-нибудь видел коммодора Тоттсона?
 - Здесь, - наконец ответил он, его богатый баритон был безошибочно узнаваем в этом хаосе. - Сюда, сюда! 
 - Коммодор! - воскликнула я, пробираясь обратно через дорогие личные покои, которые были прерогативой богатых и знаменитых, таких как мой герой. - Коммодор! Слава богу! Мне нужна ваша помощь, сэр! 
 - Марвин? - он ответил. - Марвин, это ты? 
 Я завернул за последний угол, с первого раза правильно угадал, какую дверь открывать, и столкнулся лицом к лицу с Тоттсоном, спокойно сидевшим за своим личным столиком. - Слава богу, сэр! - Повторил я. - Сэр, мне нужно, чтобы вы отправились в ЕВУ вместо меня. У нас есть только один хороший костюм, и… 
 - Я понимаю, - ответил коммодор, прерывая меня. - Конечно, я могу пойти ЕВОЙ для тебя. Но что ты сделаешь для меня взамен?
 Мой клюв раскрылся; что-то здесь было не так, ужасно, ужасно не так. И почему-то я совсем забыл, каким большим и сильным был Тоттсон. Он бы легко сделал из меня двоих. Или больше. 
 - Вы знаете, - продолжил коммодор, мягко улыбаясь. - Обычно меня не привлекают мужчины. Да и цыплята меня не особенно привлекают. Но я почувствовал в тебе что-то особенное с того момента, как мы впервые встретились. Его улыбка стала шире. -. Думаю, это из-за перьев. Они делают вас абсолютно неотразимой. Ты знал об этом? 
 Тоттсон медленно полез в свой личный холодильник и достал пиво. Он умело открыл его, сразу же прикрыв отверстие большим пальцем, чтобы содержимое не вылилось наружу. Затем он встряхнул её один раз, просто так, и поднес горлышко бутылки к своему собственному, позволив единственной струе пива под давлением пройти мимо его губ. Очевидно, он уже много раз пил пиво в невесомости и точно знал, что делает. Более опытных рук в свободном падении нигде нельзя было найти. - Сядь рядом со мной, Марвин, - попросил он, похлопав по пустому стулу. - Садитесь поудобнее и поближе, чтобы мы могли обсудить это дело с ЕВОЙ, как настоящие космонавты. 
 Я сглотнула, внезапно полностью потерявшись. - Сэр… 
 Улыбка коммодора стала шире, а затем он полез под стол, доставая очень зловещего вида нож для мяса. Внезапно я понял, что на нём была кровь. 
 Много крови. 
 Затем позади меня послышался шум. - Александр! - закричала Драконица самым резким тоном. - Что, по-твоему, ты делаешь, рабыня?! 
 Глаза коммодора расширились. - Госпожа! - тихо сказал он. - Я не имел в виду… 
 - Меня не волнует, что ты имел в виду, ты, вонючий кусок дерьма! - взвизгнула она. - Брось нож, и сделай это сейчас же! Сейчас, сейчас, сейчас, сейчас! 
 - Да, госпожа, - тихо сказал коммодор, выпуская клинок. На мгновение он неподвижно повис в воздухе, а затем Драконица прошла мимо меня и размахивала им в своей руке в перчатке. 
 - Ты не должен играть с ножами! - жестоко закричала она. - Ты не должен ничего говорить или делать! Вы должны вести себя тихо и не шевелиться! Ты не заслуживаешь того, чтобы говорить или двигаться! Ты недостоин меня! 
 - Да, госпожа, - ответил Тоттсон, спокойно глядя в пол. 
 Драконица долго смотрела на меня, затем нетерпеливо склонила голову набок. - Ты! - потребовала она. - Заприте этого скользкого червяка. Сейчас же! Он не заслуживает лучшего! 
 Я не спорил ни секунды; эффект от резкого голоса Драконицы был таков, что я даже не подумал спорить. В мгновение ока это было сделано, а затем Джорджия потащила его к остальным, хныча и крича что-то ужасное. - Мне очень жаль, госпожа! - он рыдал снова и снова. - Мне очень жаль! 
 Долгое время мы с Драконом стояли бок о бок в маленьком частном отсеке, уставившись на окровавленный нож коммодора. - Он действительно держался лучше, чем большинство из них… - прошептала я. - В некотором смысле. Я догадываюсь. 
 Драконица закрыла глаза и вздохнула. - Он такой же беспомощный, как и все остальные, - заявила она, хотя голосом гораздо мягче, чем обычно. - Совершенно беспомощный и безнадежный, глубоко внутри". Затем её глаза снова открылись, и совершенно неожиданно они снова стали жесткими и сверкающими. - Сейчас, - потребовала она. - Теперь ты перестанешь гнаться за мечтами о маленьком мальчике-герое и придумаешь, как спасти наши жизни, раз и навсегда! 

 - = VII =-

 Настоящий, честный ужас имеет очень специфический привкус, я понял это, глядя в безжалостные глаза Драконицы. Он какой-то металлический, с примесью горечи. Казалось, целую вечность я стоял там, разинув клюв, отчаянно желая забормотать и взбеситься. Тогда я знал с абсолютной уверенностью, что мы умрем. Тоттсон не смог спасти нас, "Лагранж" не смог спасти нас, и мы, конечно же, не смогли спасти самих себя. Мы все умрем, один за другим, и мне придется беспомощно наблюдать, как это происходит, зная, что каким-то образом это все моя вина. Я беспомощно оглядел Салун, пока мой взгляд не остановился на пятой бутылке джина, которая плавала всего в нескольких футах от меня. Да, у меня был иммунитет к порошкам с наркотиками. Но старый добрый алкоголь, однако… 
 - Что мы должны делать? - Сердито рявкнула Драконица, хватая меня за комбинезон и притягивая к себе. - У нас нет времени на этот бесполезный сбор шерсти! 
 Долгое время я не мог встретиться с ней взглядом; бутылка джина была гораздо более привлекательным объектом внимания. Затем я громко вздохнул и повернулся лицом к её жестким, жестким глазам. - У нас настоящая проблема, - признал я. - И я не уверен, как её решить. На самом деле, я не думаю, что это можно решить. 
 - Расскажи мне, в чем проблема, - прохрипела она. - Я найду решение. 
 Боже мой, но Дракон был самонадеян и высокомерен! "В этом нет ничего особенного, - сказал я через мгновение. - Уверен, что квалифицированный космонавт с вашим образованием и опытом сможет справиться с этим за меня. 
 Внезапно жесткие глаза оказались в нескольких дюймах от моих, узкие и сверкающие. - Объясни мне проблему! - снова потребовала она. Затем одна сторона моего лица взорвалась от боли, когда она сильно ударила меня! "Объясни! 
 - Черт возьми! - Автоматически возразила я, вздрогнув от удара. Рефлекторно я крепче сжал ножку стула, которую всё ещё держал в руках… 
… затем расслабился под безжалостным взглядом Драконицы. Конечно, она была права. Я зря тратил время. - У "Лагранжа" нет лишних капсул, - сказал я. - Они эвакуируют всю станцию. Этого не только никогда раньше не делалось, но никто и не мечтал, что это когда-нибудь понадобится. Они придут не за нами. Это означает, что наш единственный выход - отправиться с Евой на "Афродиту" и вывести нас всех на неё. Но у меня больше нет костюма. Из-за того, что я цыпленок, я не могу надеть последнее нормальное платье. И ни у одного новичка нет шансов даже попасть на борт "Афродиты" в таких условиях, не говоря уже о том, чтобы пилотировать её. Причаливать к аварийным портам непросто, даже когда они не падают. Она, скорее всего, тоже повреждена. 
 Дракон сильно нахмурился. - Что, если мы отрежем тебе клюв? - потребовала она наконец. - Тогда ты сможешь поместиться? 
 Я моргнула, даже не рассматривая такую возможность. Мое тело под перьями было довольно близко к человеческим очертаниям; я был в значительной степени мультяшным цыпленком. Но… "Боюсь, что нет. Они должны были сделать слепок моей головы для шлема. К тому же он странной формы. 
 - Что за глупость! - пробормотала госпожа, её хмурый взгляд усилился ещё больше. Затем её глаза снова встретились с моими. - Запасной костюм, - потребовала она. - Он в хорошем состоянии? 
 Я пожал плечами. - Так и должно быть. Я осмотрел его на прошлой неделе, и шкафчик не поврежден. 
 Дракон удовлетворенно кивнул. - Превосходно. Встретимся в Диспетчерской через десять минут. Приготовь запасной костюм. Затем она грациозно развернулась в воздухе и унеслась прочь. 
 Я отметил, что Драконица прибыла на две минуты раньше запланированного, с несколькими её коллегами-художниками на буксире и небрежно держа под мышкой ярко-розовый пакет. - Костюм, - потребовала она. - Ты покажешь это мне. 
 Я кивнул и вынул его из защитного чехла, чтобы она могла посмотреть. - Это стандартная отметка двадцать пять, - объяснил я. - Вы, люди, можете считать Борегара дешевкой, но на самом деле он верит в то, что нужно покупать для нас хорошие вещи там, где это действительно важно". Я немного расправил костюм, чтобы все могли видеть. - Нижняя часть - это просто воздухонепроницаемая эластичная ткань, - объяснила я. - Поверх него можно надеть сапоги, хотя они больше не подойдут моим ногам. Материал слегка пористый для воды и очень хорошо отражает свет; владелец охлаждается собственным потом ". Я остановился и огляделся, встречаясь взглядом с каждой парой глаз по очереди. Каждая из девушек слушала так, словно от каждого слова зависела их жизнь. - Не предполагается, что владелец костюма такого фасона будет подвергаться длительному воздействию солнечного света, - продолжила я. - Предполагается, что пользователь будет достаточно умен, чтобы в основном оставаться в тени или использовать зонт от солнца. Иначе он перегреется. Компромисс, однако, заключается в том, что гибкость и ловкость практически неограниченны. 
 Дракон серьезно кивнул. - А шлем? - спросила она. 
 - Воздушный штуцер соединен со шлемом, - объяснил я, указывая. - На такой станции, как эта, эвакуации настолько редки, что израсходованные газы не являются проблемой; когда пользователь выдыхает, скафандр просто выпускает газ в космос. Это делает вещи приятными и простыми. Мы также используем гораздо более чистую смесь кислорода, чем стандартный воздух для дыхания, при пониженном давлении воздуха, чтобы уменьшить нагрузку на костюм. 
 - Да, - согласился Дракон, прикоснувшись к соединению и критически осмотрев его. - На самом деле все это очень просто. Я давно подозревал, что в космосе нет ничего по-настоящему сложного ". Затем она снова посмотрела на меня. - Таким образом, нижняя часть - это просто воздухонепроницаемый комбинезон, который пропускает пот. Вы должны быть в состоянии пропотеть через костюм? 
 - Не для короткого прыжка, нет. Но я представляю, что к тому времени, когда я попаду в "Афродиту", я буду сильно нагреваться без какого-либо охлаждения вообще. 
 - Даже если вы очень осторожно использовали тень? 
 Я думал об этом. - Мне пришлось бы сделать и использовать зонтик. Даже тогда мне было бы очень тепло. 
Она кивнула. - Я понимаю. И ты совершенно не можешь носить шлем? 
 - Даже если вы удалите мой клюв, моя голова слишком длинная и узкая". Я продемонстрировал, затем вздохнул. - Я должен признать, что это была очень хорошая идея - отрезать клюв. Очень жаль, что это не сработает. 
 Дракон нахмурился. - Это была глупая, жалкая идея, если она не сработает. Пустая трата времени. Ее пальцы в черных перчатках нежно двигались по шлему, обводя различные контуры. - И ты тоже не можешь надеть нижнюю часть костюма? 
 - Нет, - объяснила я, печально качая головой. - Костюм может быть изготовлен только с такой натяжкой, иначе он раздуется, как воздушный шар, и обездвижит владельца в вакууме. Я всё ещё в человеческом облике, но уже не в том человеческом облике. 
 - Я понимаю". Затем Дракон вынул розовый сверток из-под её руки и протянул его мне. - Надень это! - приказала она. 
 Мои рефлексы были достаточно хороши; я ловко поймал снаряд, прежде чем он попал мне в грудь. Это был какой-то резиновый костюм, я видел… 
… один с маленькими резиновыми кнопками внутри в стратегически расположенных местах и большими резиновыми грудями, прикрепленными к груди. - Эй! - Я закричал от возмущения. - Это… 
 - Надень это! - приказал Дракон. - Мы здесь не для того, чтобы играть в игры! - Затем она повернулась к Джанин. - Ему потребуется много пудры. Он был прав, когда сказал, что его облик уже не совсем человеческий. 
 - Попалась, - ответила Джанин, доставая флакон с тальком. Затем она улыбнулась мне. - Иди сюда, к воздухозаборнику, дорогая. Мы не хотим вдыхать больше этой дряни, чем мы можем помочь. 
 - Эй! - Я снова закричала, на этот раз громче. - Это чертов сексуальный костюм! И притом девчоночьего типа! Это для парней, которым нравится притворяться женщинами; я не увлекаюсь подобным дерьмом! 
 Джанин положила руку мне на плечо. - Пожалуйста, Марвин! - объяснила она. - Нам нужно, чтобы ты сделал это! 
 - Он будет герметичным, - решительно заявил Дракон. - Из него не вытекает ни капли; я доказывал это много раз. 
 - И девочка ближе к твоему размеру, чем мальчик, - добавила Трикси, и её большие кроличьи глаза стали очень серьезными. - С твоими хвостовыми перьями, мы думаем, что это может быть более удобным для тебя. 
 Все ещё улыбаясь, Джанин протянула руку и коснулась моего плеча. Я шлепнул её по руке. - Как насчет шлема? - Потребовал я ответа. - Как я буду получать воздух? 
 Глаза Драконицы опасно сверкнули, но Джанин взглядом заставила её замолчать. Затем она снова улыбнулась мне. Она была очень, очень хорошенькая, внезапно понял я. - По одному делу за раз, Марвин, - объяснила она разумным тоном. - По одному делу за раз. Как мы можем решить, как подключить водопровод, пока не увидим, как ты выглядишь в нем? 
 Все девушки выжидающе смотрели на меня, а Драконица теребила рукоять своего хлыста. Поэтому я покраснел, затем снял штаны и начал переодеваться. 
 Это было ужасно - влезать в этот женский костюм. Джанин пудрилась и пудрилась, но к тому времени, когда я была полностью завернута внутрь, я всё ещё была наполовину ощипана. В рот была встроена какая-то штучка; я не хотел надевать эту деталь, но Джанин заметила, что резать резину без необходимости может быть не совсем хорошей идеей. На самом деле, отметила она, разрезать костюм, вероятно, было ещё худшей идеей, чем оставить меня немым. В конце концов, как только я выйду из замка, меня всё равно никто не сможет услышать. 
 - Фью! - воскликнула Патрис, как только это было сделано. - Какое-то время я не думал, что у нас это получится. 
 - Это очень туго, - согласилась Джанин, пока я стояла и слушала, не в силах вымолвить ни слова. Очень сильно против моей воли маленькие резиновые ручки начали действовать на меня, и я испугался, что вот-вот начну возбуждаться очень публично. Тальк тоже щекотал мне нос, и я громко чихнула. 
 - Бедняжка! - воскликнула Барбара. - Трикси, сбегай и принеси салфетку! 
 - Нам нужно подключить его к системе кондиционирования как можно скорее, - согласилась Мэрилин. Она повернулась к Драконице. - У тебя есть что-то на уме? 
 Она холодно кивнула и достала большой черный капюшон, который, похоже, был сделан из резины. - Он наденет это сверху, - заявила она, - и мы приклеим это к его шее жидким латексом. Этот капюшон вырезан очень большим, для особого раба, который не может носить обычный головной убор. Мы приклеим воздушные фитинги к задней стенке и закрепим линзы в отверстиях для глаз. Затем мы привяжем бутылки к его спине и туго заклеим его скотчем, чтобы скафандр не раздувался больше, чем можно было бы избежать". Впервые за всё время моего знакомства она мило улыбнулась, и на её щеках появились ямочки. - Это сработает. 
 Запись, похоже, заняла целую вечность, хотя некоторые девушки были очень опытны в этом. Бедняжка Трикси в какой-то момент немного запнулась, и Дракон выхватил рулон скотча прямо у неё из рук. - Ты болтливый идиот! - огрызнулась она. - Разве ты никогда раньше не одевала мужчину в сексуальный костюм? - Однако, если не считать этого единственного инцидента, все шло довольно гладко. Джанин была достаточно предусмотрительна, чтобы обмотать мои ноги скотчем тройной толщины, чтобы свести к минимуму вероятность протечки, а сама Драконица очень тщательно и с большим вниманием к деталям обмотала мои руки скотчем, чтобы они оставались достаточно гибкими. 
 Тем временем Патрис изготовила то, что выглядело как вполне работоспособный космический шлем. Я наблюдала за ней, пока она проверяла фитинги с помощью нескольких капель шампуня, и энергично кивала при виде результатов. Одно из соединений выпустило крошечную цепочку пузырьков, но утечка всё равно была на стороне выхлопа. На самом деле это не имело бы значения; на самом деле, я носил несколько коммерческих костюмов, сантехника в которых протекала значительно сильнее. Патрис всё равно нанесла ещё один слой фиксатора, а затем укрепила соединения ещё большим количеством скотча. Затем она закрепила шланг так, чтобы он не болтался и не болтался свободно. Когда я наконец примерила капюшон, он был достаточно провисшим, чтобы я могла слегка повернуть голову. 
 - Он всё равно не сможет много двигать головой, - заметил Дракон с редким одобрительным кивком. - Нет, как только мы запечатаем его шею. 
 Как и ожидалось, это была самая худшая работа из всех. Когда я начал расходовать свой сорокапятиминутный запас консервированного воздуха, девочки взбесились с помощью скотча и латекса, а затем воспользовались феном, чтобы все подготовить. Джанин ещё раз достала флакон с шампунем и проверила, нет ли течи. - У меня есть несколько пузырьков в задней части, - заметила Патрис. Последовало ещё больше скотча и латекса, а затем импровизированный костюм прошел повторное тестирование. Дракон откуда-то достал два разных фонарика, включил их, а затем прикрепил к моей макушке, направив примерно в ту сторону, куда я смотрел. 
 Мари была ответственна за сборку импровизированного комплекта для ЕВЫ для меня; предполагалось, что он должен был быть рядом с люком воздушного шлюза, но после удара, который мы получили, я больше не мог рассчитывать на то, что он там. Как только я получил сертификат герметичности, она положила запасной рулон скотча в мой ящик с инструментами, прикрепила его к ремню безопасности, который был извлечен из основного костюма, и закрепила все на месте четырьмя или пятью парами наручников. Затем она перекинула моток черной шелковой веревки через моё плечо, закрепив его между моими всё ещё впечатляющими накладными грудями. -. Думаю, он готов, - заявила она. 
 - Я тоже так думаю, - согласился Дракон. - Есть какие-нибудь идеи в последнюю минуту? 
 Я оглядел комнату управления, быстро соображая. Одним из инструментов, который, я был уверен, пригодился бы на улице, был багор, длинное приспособление, похожее на шест, с крючком на одном конце. Что я мог бы использовать в качестве багра? Наконец мой взгляд остановился на Драконьем хлысте. Я решил, что это не идеально подходит для моей работы, но может кому-то помочь. Очень медленно и осторожно я протянул руку и снял его с её пояса. На мгновение её лицо посуровело, и я подумал, что она собирается оттолкнуть мою руку, но она кивнула и протянула её мне. - Очень хорошо, - покорно сказала она. - Я принимаю эту необходимость. 
 Я осторожно свернул кнут и засунул его под наручники, где он был бы доступен для немедленного использования. Затем, поскольку у меня всё равно не было возможности эффективно общаться, я шагнул в воздушный шлюз, ухватился за поручень и включил его, прежде чем моё мужество могло меня подвести. 
 Скафандр сразу же напрягся, когда дружелюбный воздух вокруг меня истек в ужасную пустоту космоса, всё время издавая негромкие хлопки и звуки растяжения. Обычные костюмы не издавали ни звука при воздействии вакуума, и моё сердце подпрыгивало при каждом крошечном напоминании о том, насколько безумным на самом деле был этот маленький трюк. Я оставался в шлюзе около минуты, прикинул я, ожидая увидеть, взорвется ли мой скафандр так, как я ожидал в любую секунду. Однако этого не произошло, и со временем я почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы открыть внешнюю дверь. 
 Зона за люком слева от меня действительно была в полном беспорядке, как и ожидалось. Комплекты для аварийной посадки отсутствовали, а большая часть корпуса была обожжена и повреждена. Посреди этого выжженного и разбитого участка торчали три ярко раскрашенных фаллоса, отмечая место нашего предыдущего ремонта. Шахты казались скорее нелепыми, чем непристойными с этой стороны прочного корпуса, жестко простираясь в космос, словно ужасно возбужденные всеми повреждениями. Я осторожно размял все свои суставы, сначала очень слегка, а затем так сильно, как только осмелился. И снова костюм выдержал, к моему большому удивлению, хотя мои движения были более ограничены, чем мне бы хотелось. Особенно это касалось моей головы. 
 Поскольку Курятник рушился, выход из воздушного шлюза определенно был ‘вниз’, хотя ускорение было очень незначительным. Однако это направление всегда было ‘вниз’ из-за нормального вращения станции, и рукоятки были настроены соответствующим образом. Соблюдая большую осторожность, я позволил своим рукам соскользнуть вниз по перилам, пока не оказался внизу и не повис, и только мои сильно обмотанные скотчем ноги отделяли меня от дип спейс. 
 Именно в этот момент я действительно начал потеть, как в прямом, так и в переносном смысле. Как правило, эвакуации никогда не проводятся без другого квалифицированного спейсера, готового прийти на помощь. Более того, они никогда не выполняются без использования либо какого-либо реактивного ранца, либо обширных страховочных тросов с использованием специально разработанных зажимов и фитингов. У меня не было ни того, ни другого; обвязка EVA хранилась вместе с другим снаряжением в ныне отсутствующем шкафчике, а Курятник никогда не генерировал достаточно EVA, чтобы оправдать расходы на реактивный ранец. 
 Я не потрудился рассказать дамам об этой части, потому что им не нужно было беспокоиться о том, с чем они абсолютно ничего не могли поделать. 
 Однако у меня имелись в наличии моток черной шелковой веревки и хлыст; на мгновение я встал на солнце и задумался, как лучше всего их использовать. Я рассудил, что было бы достаточно легко привязать себя к точке привязки, пройти по всей длине веревки, снова завязать её, а затем вернуться и развязать мой первый узел. К тому же это было бы достаточно безопасно, учитывая обстоятельства. Однако этот процесс занял бы слишком много времени, учитывая, как далеко мне предстояло проехать и сколько воздуха у меня, вероятно, осталось. Итак, сосредоточенно щелкая клювом, я решил нарушить те последние несколько оставшихся правил, которые я оставил нетронутыми, и свободно прошел через Курятник без страховочной веревки. 
 Поначалу это было не так уж трудно. Фаллосы послужили мне первой опорой для рук, и я легко перемахнул через них на главную концевую скобу Курятника. Это была двутавровая балка, которая удобно проходила вдоль моего пути к Солнечной ферме, и я использовал её нижние выступы в качестве дороги для своих рук. 
 К тому времени, когда я добрался до конца балки, я уже знал, что мы не смогли предвидеть серьезную проблему. Мои глазные линзы запотевали! Под всей этой резиной и лентой я сильно вспотел в своем неотражающем костюме. Это было намного хуже, чем я себе представлял. Черный капюшон, который я носил, служил виртуальным магнитом для солнечного излучения. Вся моя голова начала болеть от жары, и я знал, что у меня совсем немного времени, чтобы сымпровизировать какой-нибудь оттенок для себя. 
 Солнечная ферма была моей лучшей надеждой сделать именно это. Ферма была типичной для всех подобных установок, местом, где мы выращивали новые солнечные элементы из кремния и тому подобное. Одной из моих постоянных обязанностей было время от времени собирать новые клетки, когда созревал новый урожай, и затем передавать их "Лагранжу для продажи в качестве небольшого вторичного источника дохода. Поэтому я хорошо знал территорию фермы, хотя обычно подходил к ней с другой стороны. 
 Это было даже к лучшему; к тому времени, когда я добрался до фермы, я был практически слеп, и даже под туманом мои глаза были красными и горели от пота, который постоянно попадал в них. Любая нормальная ЕВА давно бы закончилась; плохая видимость - более чем достаточное оправдание для прерывания. Однако у меня не было такой возможности, и когда мои пальцы, наконец, достигли конца балки, я на мгновение завис в условиях микрогравитации и попытался все обдумать. Я знал, что клетки растут на длинных стеблях, которые в крайнем случае могли бы послужить ручками для зонтика. Но к этому времени я был полностью слеп, и, как бы я ни метался, я не мог чувствовать вокруг себя ничего, кроме гладкого, безликого корпуса. Я осторожно закрыл щиплющие глаза и сосредоточился; я знал, что ферма должна быть прямо передо мной, справа. Это просто должно было быть!
 Больше ничего не оставалось делать. Если я останусь там, где был, я умру. Если я вернусь, мы все умрем. Если бы я прыгнул и сделал свое лучшее предположение о том, куда я направляюсь, мы все могли бы выжить. 
 Поэтому я подтянулся к балке и прыгнул. 
 Мои длинные цыплячьи пальцы чувствовали себя очень неловко и скованно в своей тюрьме в форме человека; я даже не смог бы ходить при нормальной гравитации. Несмотря на дискомфорт, я выровнялся, насколько мог, и осторожно оттолкнулся от двутавровой балки в том, что, как я знал, просто должно быть правильным направлением. Затем я полностью вытянул руки и ноги и стал ждать. 
 И ждал. 
 И ждал. 
 В моем ярко-розовом двубортном скафандре действительно становилось очень тепло, смутно осознал я, когда время шло, шло и шло, а я ни с чем не сталкивался. По крайней мере, я, вероятно, потерял бы сознание от теплового удара до того, как у меня закончился воздух, насколько я мог себе представить. Тогда я мог бы вечно дрейфовать на свободной орбите - настоящий приз для любого, кто найдет меня в таком виде. - Это был бы достаточно подходящий конец для Пилота-Киски, - сказал я себе, пока проходила бесконечная эона за бесконечной эной. - Посмотри сюда, Элмер! - Я представил, как говорит мой будущий "спаситель". - Посмотри сюда, что я нашел! Ты не поверишь в это дерьмо! 
 Затем, спустя много времени после того, как я сдался, что-то коснулось кончиков пальцев моей левой руки. Мгновенно я был в действии, сильно перекатываясь в том направлении и молотя, молотя, молотя… 
… и все же снова ничего не встретив. 
 Я вдруг поняла, что моё дыхание прерывалось рыданиями, и я была так напугана, что чуть не испачкалась. Я был в панике, совершенно в панике, а в космосе ничто не убивает эффективнее, чем паника. Совершенно сознательно я застыл на месте и сделал несколько долгих, глубоких вдохов хорошего, свежего воздуха. Затем я попытался взглянуть на свое положение рационально. 
 Я не просто вообразил, что чувствую что-то твердое, я знал это наверняка. Или, по крайней мере, можно было с уверенностью предположить, что я этого не сделал, поскольку, если бы я зашел так далеко, я всё равно был бы мёртв. Следовательно, я, вероятно, парил совсем рядом с Курятником, скорее всего, как раз там, где и ожидал оказаться, рядом с Солнечной Фермой. Драконий хлыст всё ещё был там, где я его спрятал; двигаясь медленно и обдуманно, несмотря на постоянно усиливающуюся жару, я размахивал им, чтобы исследовать местность вокруг меня. 
 При одном броске я отчетливо почувствовал, как хлыст ударился обо что-то. 
 Я пропустил хлыст сквозь пальцы, пока не нащупал его ужасно тонкий конец. Затем я крепко сжал его и крутанул рукояткой над головой, как боло. Неуклюже я отпустил ручку как раз в тот момент, когда мне показалось, что Курятник был… 
… пропал без вести. 
 Я ещё раз повернул ручку и отпустил ее; однако на этот раз я был вознагражден. Хотя я думал, что промахнулся ещё раз, когда попытался потянуть за ручку, у меня ничего не вышло. Хотя в результате рывка хлыст чуть не вырвало у меня из рук, мне удалось удержаться, медленно продвигаясь к своей цели. 
 В конце концов я ударился, и ударился сильно, разбив голову через мягкий импровизированный шлем. Однако оно того стоило, потому что как раз перед тем, как я ударился о корпус, все вокруг почернело. Я нашел тень!
 Я ещё раз пошарил вокруг себя всеми четырьмя конечностями, пытаясь точно определить, где я нахожусь. Моя левая нога наткнулась на высокий, узкий столб, который показался мне похожим на стебель растущего солнечного элемента. Двигаясь очень осторожно в темноте, я поворачивался из конца в конец и исследовал объект руками. Да, решил я, это просто должна была быть клетка. Я полез в свой набор инструментов и вытащил плоскогубцы, затем использовал их, чтобы нанести тщательно рассчитанный удар по основанию стержня. Он вырвался на свободу, и я понял, что наконец-то у меня есть мой зонтик. 
 Из-за того, что выходы в открытый космос были на Ферме обычным делом, вокруг было удобно разбросано множество опор для рук. Хотя я всё ещё был немного дезориентирован, клетки росли ровными рядами, и я мог достаточно легко следовать за ними. В конце концов я добрался до конца Фермы, которая, если я не ошибся в своих оценках на целых сто восемьдесят градусов, располагала меня прямо за жилыми помещениями девочек. Здесь я остановился, чтобы все хорошенько обдумать. 
 Я был слеп, полностью и полностью слеп. Что ещё хуже, хотя я наконец-то укрылся от солнца, мне всё ещё было очень, очень жарко. Требуется значительное время, чтобы тепло рассеялось в космическом вакууме, а времени у меня было не так уж много. Если я не найду способ остыть, и как можно скорее, то умру, так и не закончив свою работу. Все было очень просто. 
 Но как?
 Мой разум лениво вращался, пока я висел там в космосе и потел, потел, потел. Я бы уже давно был мёртв, тупо осознал я, если бы меня не превратили в цыпленка. Врачи всегда улучшали тело пациента настолько, насколько это было возможно, в обычном порядке, когда проводилась обширная трансмутация, и я не был исключением. У меня было более чем идеальное зрение и слух, скорость и выносливость олимпийца и телосложение быка. Прямо сейчас, в самый первый раз, это стоило того, чтобы иметь телосложение быка в обмен на внешность цыпленка. Тем не менее, мне нужно было остыть, и как можно скорее. Я знал, что стандартный скафандр делает это за счет испарения. Был ли какой-нибудь способ получить доступ к жидкостям с этой стороны корпуса?
 Хм. Не то, чтобы я мог думать об этом. 
 Но газы тоже были жидкостями, не так ли? И они тоже могут остыть… 
 Я осторожно полез в свой набор инструментов и вытащил отвертку. Мне не нравилось то, что я собирался сделать, совсем не нравилось. Это было чертовски опасно, как для меня, так и для любого, кто мог находиться по другую сторону корпуса. Но разве у меня был выбор? Мне было жарко, и я жаждал перезарядки, как наркоман жаждет своей дозы. 
 Сначала я воспользовался моментом, чтобы привязать себя к ближайшему поручню. Затем я крепко сжал отвертку… 
… и вогнал его прямо сквозь тонкий металлический корпус!
 Сразу же вырвалась струя воздуха, и я встал прямо перед ней, чтобы добиться максимального эффекта. Холодный, расширяющийся воздух казался чудесным, даже сквозь слои ленты и резины между ним и мной. Это напомнило мне садовый шланг жарким летним днем на Земле или пакет со льдом, прижатый к моему животу. Слишком скоро поток воздуха прекратился, так как помещение за бортом опустело, а автоматические люки закрыли пробоину в корпусе, поэтому я снова, а затем и в третий раз прополз по корпусу и создал новые утечки, чувствуя себя с каждым разом немного лучше. Да, это был чертовски дорогой кондиционер. Но всё равно это был кондиционер, и это было то, что имело значение. 
 Мне всё ещё было довольно жарко после того, как я потратил впустую воздуха на три люкса, хотя и близко не так плохо, как раньше. Однако что ещё более важно, моя голова теперь была яснее, и я был в тени под зонтиком. Я был свободен начать разбираться с тем, что, как я боялся, было гораздо более сложной из моих двух проблем. Линзы моего шлема всё ещё были сильно запотевшими. Я был слеп, как летучая мышь. И я не смог бы выскочить к "Афродите", если бы не мог её видеть. 
 Я знал, что в настоящем скафандре воздуховоды внутри шлема расположены таким образом, что холодный, сухой воздух из резервуара постоянно проходит через забрало; именно это обеспечивало прозрачность. Однако я вовремя не вспомнил об этом и теперь расплачивался за это. Патрис воспользовалась длинной и узкой формой моей головы, чтобы направить водопровод слева от меня, и теперь воздух дул мне в шею. 
 Так что в этом-то и заключалась проблема, конечно же. Я справился с устранением неполадок, да, действительно, справился, и в следующий раз, когда я собирал себе скафандр из секс-игрушек и бондажного снаряжения, я был совершенно уверен, что все сделаю правильно. Но это не помогло мне здесь и сейчас, совсем не помогло. Вы не могли бы точно стереть внутреннюю часть своего визора, только не в скафандре. 
 Но я должен был уметь видеть!
 Это был мой способ воздушно-струйного охлаждения, который в конце концов предложил мне решение, хотя оно было довольно отчаянным. Я едва ли был первым человеком, когда-либо загрязнявшим внутреннюю часть визора скафандра; космическая болезнь была наиболее распространенной причиной этого. Одним из преимуществ наличия системы вентиляции с прямым отводом было то, что пользователь теоретически мог в спешке выпустить большую часть воздуха из своего скафандра, чтобы очистить его, а затем снова наполнить его из своих баллонов и таким образом обеспечить себе чистую атмосферу. Если бы я сделал это, рассуждал я, это, вероятно, очистило бы мои линзы и охладило бы меня ещё больше. На самом деле, почти наверняка так и было бы, и если бы на мне был стандартный костюм, я бы выполнил упражнение в мгновение ока. 
 Однако быстрая разгерметизация, а затем повторная герметизация пластикового секс-костюма в одиночестве и вдали от воздушного шлюза - это совсем другое дело, независимо от того, насколько Дракон был уверен в прочности и целостности используемых материалов. Тем не менее, после нескольких минут тщательного обдумывания я не увидел, где у меня был большой выбор. 
 Неохотно я полез в ящик с инструментами за запасным рулоном скотча, затем подавил мгновенный приступ паники, когда не нашел его прямо под рукой. Неужели он исчез, когда я вытащил плоскогубцы или отвертку? Затем я нашел знакомую круглую форму и прижал её к корпусу, где я мог легко найти её при необходимости. Затем я сделал несколько глубоких вдохов, широко открыл клюв и активировал сливной клапан. 
 Я делал это раньше на тренировках, но почему-то это было совсем не то же самое. Мой костюм стал вялым, воздух взревел, ледорубы вонзились в мои уши, мои перья, похоже, были вырваны с корнем… 
… и вдруг мои линзы прояснились; я смог разглядеть корпус! И рулон скотча, ясный как день!
 Я яростно вывернул запястье в противоположном направлении, и рев уменьшился, хотя боль от ледорубов продолжалась, дикая и жестокая. Затем все снова стихло
 За исключением зловещего шипения, доносившегося неизвестно откуда. 
 Мгновенно сработала моя тренировка, и, не обращая внимания на дальнейшие повреждения костюма, я крутился и корчился, пытаясь обнаружить маленькую струйку воздуха, которая обозначила бы мою течь. Однако его нигде не было видно, нигде! А это означало, что он располагался либо на моей спине, либо на шлеме, если верить моим инструкторам. Если это была моя спина, я был мёртв; человек в скафандре никак не мог залатать свою собственную спину. Однако, если бы это был мой шлем… 
 Я осторожно ощупал свою голову и почти сразу обнаружил, откуда исходила проблема. Это было как раз там, где я чуть раньше ударился головой! Очевидно, я протерла пластик почти насквозь, и теперь он провалился. Я оторвал немного скотча, молился, чтобы он работал в вакууме… 
… и вздохнул с облегчением, когда это сразу же овладело им. Это хорошая лента, сказал я себе, нанося слой за слоем, действительно очень хорошая лента. Доверяйте типам бондажа, чтобы быть настоящими ценителями. 
 Рефлекторно мои глаза искали датчик воздуха в нижней части моего визора, как это было стандартной процедурой после разрыва костюма или любого другого случая значительной потери воздуха. Конечно, его там не было, и я начал очень опасаться за свой запас воздуха. Однако я ничего не мог сделать, кроме как сорвать баллоны со спины и посмотреть на датчики. Поэтому я решил, что просто не имеет значения, сколько у меня осталось воздуха. Я либо закончу свою работу, либо нет. Все было очень просто. 
 Ориентироваться было намного проще, когда мои глаза были в рабочем состоянии, и импровизированный зонтик действительно работал очень хорошо. Без особых усилий я перемещался от поручня к поручню вверх, к центру того, что осталось от Курятника, где находилась ось вращения. Мы вращались в двух направлениях, определил я, дрейфуя по течению. Во-первых, мы двигались из конца в конец достаточно быстро, чтобы обеспечить заметное ускорение на обоих концах станции. Мы также медленно вращались вокруг нашей длинной оси, хотя и недостаточно быстро, чтобы это имело какое-то значение; я подсчитал, что мы делали, возможно, три или четыре оборота в час. Мне предстояло прыгнуть через открытое пространство к "Афродите", и поэтому было важно, чтобы я переместился к оси станции, прежде чем совершить свой прыжок. Капсула должна была стать достаточно сложной целью, не добавляя в уравнение больше векторов, чем было необходимо. Все это время мои глаза постоянно искали успокаивающий вид моего ярко-розового корабля, почти неподвижного на фоне звезд. Я рассудил, что она всё ещё была не слишком далеко, возможно, в километре или двух. 
 Всего в четыре или пять раз больше, чем опытный космонавт мог бы разумно попытаться прыгнуть в идеальных условиях, имея под рукой помощь. 
 Что ж, по крайней мере, "Афродита" была большой мишенью. 
 Как только я добрался до оси, я воспользовался моментом, чтобы все обдумать в последний раз. Было ли что-нибудь, что я мог бы сделать, чтобы максимизировать свои шансы? Научился ли я когда-нибудь чему-нибудь о прыжках, кроме как целиться и делать свой лучший выстрел? Нет, неохотно решил я. Всё, что я мог сделать, это проявить разумную осторожность и положиться на удачу. 
 Очень осторожно я искал наилучшую, самую прочную опору, какую только мог найти, убедившись, что одна нога будет так же хорошо держаться, как и другая. Затем я закрыл глаза и попытался представить себя в скафандре, пытаясь определить, где может находиться мой центр тяжести. Нужно было учитывать грудь, а также набор инструментов и длину цепи; к счастью, я уже привык к танкам после тренировок и, естественно, учитывал их. Затем я снова открыла глаза и уставилась не только на "Афродиту", но и на огромный логотип цыпленка, нарисованный у неё на боку. Я заметил, что курица накрасила губы губной помадой; накрашенные губы стали моим яблочком. Медленно я снова закрыл глаза, представляя, как я приземляюсь прямо на эти губы снова и снова, чмок, чмок, чмок. Я согнул ноги, затем воспользовался рычагом удобного поручня, чтобы крепко прижаться к корпусу. Затем я выровнял свой зонтик напротив мишени, подставив себя на мгновение солнцу, но также выровнял зонт по своему центру тяжести. Я не мог видеть свою цель через незрелый солнечный элемент, но это уже не имело значения. Я точно знал, где находятся эти прекрасные губы. 
 Затем я изо всех сил уперся ногами в корпус и запустил себя в космос. 



 - = VIII =-

 В течение очень долгого времени я думал, что у меня действительно все получится. "Афродита" неуклонно становилась все больше и больше, и, как я ни прищуривался, я не мог обнаружить никакого изменения направления. Это выглядело так, словно я был мёртв на курсе. Затем, когда я подошел ближе, я увидел, как сначала одна, а затем вторая звезда затмилась за корпусом моей капсулы. Был поперечный дрейф, хотя его было недостаточно, чтобы его можно было легко обнаружить, и я собирался промахнуться. 
 Если только я что-нибудь с этим не сделаю. 
 Но что? Было очень мало того, что я мог выбросить. Я не хотел расставаться со своими инструментами, пока не окажусь в безопасности внутри капсулы, и то же самое относилось к хлысту и веревке. До сих пор они доказали свою исключительную полезность, и у меня не было никаких оснований полагать, что за пределами капсулы дела пойдут лучше. Я также не мог расстаться с зонтиком, если только не хотел ещё раз поджариться и снова запотеть. На тренировках меня учили, что ботинки всегда хороши для быстрого реагирования в подобных ситуациях, но на мне их не было. Это оставляло ровно один вариант, альтернатива, которая мне совсем не нравилась. 
 Воздушный резервуар. 
 В обычном скафандре я мог в любой момент проверить, сколько воздуха у меня осталось, почти до одного глотка. Выходцы в открытый космос, как правило, одержимы подобными вещами, и по этой причине приборы, возможно, даже более избыточны и усовершенствованы, чем это необходимо. Простого взгляда было бы достаточно, чтобы сообщить мне, сколько воздуха у меня осталось почти по любой мыслимой мере; оставшееся время, давление, объем, вы называете это. Однако в этом запутанном кошмаре я мог только догадываться. У меня даже не было с собой хронометра; он тоже был встроен в шлем!
 Импровизированный костюм держался так хорошо, что я больше не особенно беспокоился о протечках, или, что более вероятно, я перестал считать такое беспокойство продуктивным. Однако было много других опасностей, требующих моего немедленного внимания, и воздух был первым и главным среди них. По правде говоря, я понятия не имел, сколько у меня осталось времени на дыхание, и мне не особенно хотелось тратить его впустую в качестве топлива. 
 С другой стороны, мне тоже не особенно хотелось уходить на свободную орбиту. И я, вероятно, мог бы маневрировать с помощью воздушной струи лучше, чем с помощью метательных инструментов; я мог бы направить воздушную струю на что-то похожее на мой центр масс, тогда как метание предметов, естественно, привело бы меня в гораздо более быстрое вращение, чем то, которое я уже испытывал. 
 Долгую минуту или две я обдумывала ситуацию, наблюдая, как ещё две звезды скользят за Афродитой, а ещё одна появляется с дальней стороны. Теперь мой перекрестный дрейф был очевиден для глаз, и я был, возможно, на пол-клика. 
 Я попытался все обдумать в последний раз. Если я не ошибся в своих предположениях, скоро всё будет происходить очень быстро, и это будет последняя возможность, которая у меня была, чтобы по-настоящему разобраться во всем. Чем дальше я вносил свои исправления, тем меньше газа я использовал бы для их внесения. С другой стороны, чем раньше я отсоединю свой баллон, тем дольше мне придется продержаться на том количестве воздуха, которое есть в скафандре. В колоде также была джокер-карта. Сколько именно воздуха у меня ещё оставалось? По правде говоря, я знала, что любой вздох может стать моим последним; я уже прошла через слишком многое, чтобы даже притворяться, что знаю, сколько времени прошло с тех пор, как девушки запечатали меня в мой рабский капюшон-шлем. 
 В конце концов я решил, что мне просто необходимо получить больше информации. Я знал, что на баллоне с воздухом был прямой манометр, хотя мне пришлось полностью демонтировать его, чтобы прочитать показания. Я осторожно высвободился из стандартной сбруи и развернулся, ударив ногой и крутанувшись. Конечно же, датчик бутылки работал безукоризненно. На самом деле, я несколько раз постучал по нему кончиком пальца, чтобы быть абсолютно уверенным. 
 На нём было написано "мертво пусто. 
 Внезапно я снова начал тяжело дышать, и мне потребовалось большое усилие воли, чтобы успокоиться. В бутылке ещё был воздух, сказал я себе, должен был быть. В конце концов, я только что выдохнул из него за мгновение до этого. Оно могло быть очень низким, но давление всё равно ощущалось. 
 Сопло баллона было отогнуто на девяносто градусов от длинной оси устройства, чтобы его было легче подключить к стандартному оборудованию скафандра. Большую часть времени это была долгожданная инженерная особенность, но сейчас это стало серьезной головной болью. Было бы невозможно просто прицелиться и навести танк, как реактивный пистолет; вместо этого мне снова пришлось бы прикидывать свой центр масс и пытаться выровнять его. 
 Моя первая попытка оказалась ужасным провалом; воздушная струя была достаточно мощной, но я неправильно выровнял её, и толчок в основном сбил меня с ног. Мне с трудом удавалось сохранять контроль над танком, и если бы я не привязал зонтик к ноге, то полностью потерял бы его. Ничего не оставалось, как потратить впустую вторую порцию бензина в попытке компенсировать ущерб от первой, и в конце концов я сделал именно это. Когда я закончил, со мной все было в порядке. 
 А "Афродита" соскальзывала в сторону быстрее, чем когда-либо!
 Наконец я расставил все по местам в последний раз — я не думал, что бутылка даст мне больше одного последнего глотка, судя по тому, как быстро она исчезала. Я осторожно держала бутылку в руках, выровняла носик чуть ниже и справа от грудины и ждала, ждала, ждала, пока не встану в нужное положение. 
 Затем я приоткрыл клапан и оставил его открытым до тех пор, пока воздух не истратился полностью. 
 Естественно, я не мог видеть, куда направляюсь, так как мне пришлось отвернуться, чтобы направить самолет в нужном направлении. Однако, когда я снова развернулся, передо мной высилась огромная капсула… 
… и явно собирался проскользнуть мимо, просто вне досягаемости!
 Рефлекторно я изо всех сил оттолкнула от себя пустой баллон, а затем послала зонтик вдогонку; теперь у меня кончится воздух задолго до того, как я успею приготовить. Однако этого всё равно было недостаточно, и корабль был уже почти рядом! На самом деле это было мимо; теперь я проходил мимо носа, просто вне досягаемости запутанных обломков, которые когда-то были док-станцией Курятника! Я исчез, исчез, исчез… 
… пока я не почувствовал, что на меня смотрят жесткие глаза из-под черного кожаного капюшона, похожего на тот, который я сейчас носил. - Ты ничтожный маленький червяк! - в ярости завопил холодный голос. - Ты подвел нас всех. Ты потерпел неудачу во всем, к чему когда-либо прикасался, и предал все, чем ты когда-либо надеялся стать. Ты заслуживаешь вечно парить в розовом секс-костюме, ты, кусок грязи! Ты это заслужил! 
 - Нет! - Я громко закричал. - Нет! Я не могу потерпеть неудачу! 
 Затем внезапно я схватил Драконий хлыст в правой руке, вращая его в стиле боло. Может быть, у меня был один шанс, когда мой корабль уплывал прочь. Один шанс, если я буду двигаться быстро и не слишком утруждать себя прицеливанием. В самую последнюю секунду я отпустил рукоятку хлыста… 
… а затем почувствовал самый желанный рывок в мире, когда он прочно застрял в обломках и зацепился, резко остановив меня. 
 Всего одну секунду я наслаждался своей победой, вдыхая и выдыхая, вдыхая и выдыхая. Затем, двигаясь медленно, чтобы не потерять свою ненадежную опору, несмотря на то, что мой воздух начал заметно затхлеть, я пробрался на руках к разрушенной стыковочной площадке и огляделся, чтобы посмотреть, что случилось. Первоначально я планировала войти в "Афродиту" через шлюз Евы, но теперь у меня не было времени путешествовать так далеко. Вдобавок ко всему прочему мои линзы снова быстро запотевали; скоро я снова ослепну. Я либо найду способ проникнуть внутрь через стыковочное кольцо, либо погибну, пытаясь это сделать. Казалось, это был подходящий день для подобных вещей. 
 Все было полным крушением, все! Сначала я даже не мог распознать большую часть того, на что смотрел, но потом, когда я понял, что не все, что я видел, было частью Курятника, все начало обретать смысл. Я видел, что часть самого "Лагранжа" попала сюда и застряла здесь, включая такси и его самых несчастных пассажиров. Прямо перед воздушным шлюзом свободно плавала отрезанная человеческая рука; я схватил её и бесцеремонно перебросил через плечо. На деликатности просто не было времени! Я мог видеть, что основные стыковочные собаки разделились, но само кольцо всё ещё удерживало все вместе. Для этого было ручное колесо, и я в отчаянии налег на него. Я осторожно оперся на деформированную от удара опорную балку и потянул её изо всех сил. 
 Она не поддавалась. Ни на миллиметр!
 Сердито, отчаянно я попробовал ещё раз, пока не увидел пятна перед глазами. Он всё ещё не поддавался, и теперь у меня в ушах снова раздался шипящий шум; у меня произошла ещё одна утечка! Это не имело значения, решил я; воздух в моем скафандре всё равно ни на что не годился. 
 В третий раз я вывернул руль, но он всё равно не поддавался. У меня болели руки, и на этот раз маленькие прыщи просто не исчезали. У меня был последний шанс, решил я, одно последнее доброе усилие во мне, и тогда всё будет кончено. 
 Не раздумывая, я сунул руку в ящик с инструментами, надеясь на вдохновение. Внутри я нащупал пару плоскогубцев и что-то длинное, твердое и тяжелое. Что бы это ни было, решил я, из него получился бы отличный молоток! Я вытащил его и, работая теперь на ощупь с полностью запотевшими линзами, несколько раз постучал по спицам колеса. 
 Ничего. 
 Черт возьми, это становилось серьезным! Теперь я вообще ничего не видел, и у меня заканчивались варианты! Сердито я в последний раз полез в ящик с инструментами и достал плоскогубцы, затем зажал его челюсти на колесе, предлагая мне место для удара, где я мог бы получить четкий удар. Затем я потянулся назад и замахнулся изо всех сил, со значительной силой ударив своим импровизированным молотком по невинным, безобидным плоскогубцам. 
 И колесо немного повернулось; я почувствовал, как оно поддалось!
 Тяжело дыша, я снова и снова взмахивал молотком, иногда промахиваясь, но часто прокручивая колесо ещё немного. После нескольких таких ударов колесо, наконец, освободилось. Я бросил свой инструмент и крепко вцепился в руль обеими руками, вращая тяжелые шестерни быстрее, чем они когда-либо предполагали. Наконец колесо совсем перестало сопротивляться, и, просунув пальцы ног под стыковочный люк, я изо всех сил оттолкнулся от искореженных останков Курятника и медленно выбросил их в космос. "Афродита" была свободна, свободна, свободна! И теперь я мог войти в свою капсулу, где, если бы во Вселенной была хоть какая-то справедливость, я мог бы дышать настоящим воздухом, а не отработанным вакуумным материалом, на котором я сейчас существовал. 
 Оставалось повернуть последнее колесо, прежде чем дверь шлюза откроется, и мне пришлось в последний раз найти свой молоток и тоже постучать по нему, прежде чем он освободился настолько, чтобы впустить меня. Я втащил себя внутрь из последних сил и нажал кнопку включения после не слишком долгих возни. Затем я услышал, как врывается воздух, и понял, что в конце концов буду жить. 
 Однако что-то было очень не так. Воздух врывался внутрь, да. Но я всё равно не мог дышать! Боже милостивый, что же теперь может быть не так?
 Это был костюм, понял я в своем помраченном сознании, костюм! Я всё ещё был заперт в своем маленьком пузыре плохого воздуха, хотя теперь меня окружал сладкий-сладкий кислород. И линзы тоже всё ещё были запотевшими; я ничего не мог разглядеть! Здесь я был, окруженный хорошим воздухом и полностью функциональным оборудованием, и я всё ещё был близок к смерти!
 Вслепую я нащупал свой набор инструментов; там был универсальный нож, я знал, что он был! Но где? Я потерял его, и теперь я собирался умереть за него! Наконец мои руки нащупали молоток, которым я пробивал себе путь внутрь, и, не задумываясь — это было давно в прошлом, — я использовал его, чтобы разбить линзы на своих глазах. Чудесный чистый воздух обдувал моё лицо, и долгое, долгое время я просто парил в воздушном шлюзе и дышал, дышал, дышал. Молоток трижды спасал мне жизнь" - подумал я, отдыхая и приходя в себя некоторое время, три раза, возможно, за три минуты. Я поклялся хранить его вечно и повесить в своей кабине в качестве талисмана, который навсегда защитит меня от вреда. Это может быть нелогично, но всякий раз, когда это было со мной, я знала, что каким-то образом буду чувствовать себя в безопасности. 
 Наконец тошнота исчезла из моего желудка, и я начал чувствовать себя немного лучше. Мои глаза открылись, и я смог ясно видеть. Не было ни темных пятен, ни запотевших линз, которые мешали бы мне видеть мир. "Афродита", похоже, была в совершенно обычном состоянии; её воздуходувки ровно гудели, а единственным красным огоньком в поле зрения была надпись "внутренняя дверь шлюза открыта". Я уже забыла, каково это - не сталкиваться с морем мигающих красных огней, или так казалось. 
 Затем мои пальцы нащупали молоток, который я использовала, чтобы спасти себя, чтобы я могла спрятать его в безопасном месте, прежде чем спасать остальных на борту Курятника, а затем добавить значительные возможности "Афродиты" к усилиям "Лагранжа". Мои пальцы почти сразу почувствовали его успокаивающую гладкость, и, всё ещё немного ошеломленный, я поднес его к глазам, чтобы посмотреть на него в самый первый раз. 
 Моим молотком, счастливым инструментом, который спас мне жизнь, был фаллоимитатор. Самый непристойно раздутый хромированный фаллоимитатор, с которым я когда-либо сталкивался в своей жизни, на самом деле, в комплекте с ныне разрушенным мощным вибратором. 



 - = IX =-
 - = Восемь месяцев спустя =-

 - … некоторые люди могут назвать это чудом, - говорил глубокий голос коммодора Тоттсона, - но мы, космонавты, знаем лучше. Для спасения станции "Лагранж" не требовалось чуда; просто потребовалась скоординированная работа десятков опытных и отважных космонавтов, которые все вместе работали над достижением общей цели с изобретательностью и вдохновением. 
 Я молча кивнул со своего места. В разгар ЧП, несмотря на самые мрачные прогнозы, не только один Сектор оставался пригодным для жилья, но и два. Эвакуация была отменена во время моего первого бегства с беженцами, сразу после того, как я высадил контингент Курятника в аварийной лачуге. Сохранение двух секторов пригодными для жизни после такой катастрофы было не только невероятным подвигом импровизации, но и спасло тысячи жизней. Число погибших оказалось неожиданно низким, хотя сотни погибших вместо тысяч всё ещё были достаточно плохими. 
 - Их усилия, - продолжал коммодор Тоттсон, - были весьма похвальны, и их следует помнить с уважением всегда. Однако есть одна история импровизации, лидерства и мужества, которая затмевает их всех. 
 Внезапно я почувствовал, что на меня устремлены сотни глаз и немало видеокамер, и покраснел под своими перьями. Недостающие ещё не полностью отрастили, и поэтому я выглядел немного оборванным. Однако, похоже, никого это не волновало. 
 - Мы все слышали историю Марвина Маклешмидта. Мы слышали о том, как ему удалось восстановить критически важные системы, используя самые неожиданные материалы, как он подавил бунт, а затем, самое главное, как он пересек открытое пространство в условиях, которые заставляют меня содрогаться при одной мысли о них. Во время Чрезвычайной ситуации на борту Курятника не произошло ни одного смертельного случая, в большей степени благодаря мастерству и профессионализму брата Маклешмидта, чем какому-либо другому отдельному фактору. Он не только спас жизни мужчин и женщин, вверенных его профессиональному попечению, после того как они были списаны гораздо более опытными космонавтами, но и сумел активно помочь в спасении других, прежде чем все было сказано и сделано. 
 - Сначала Братство Командующих Навигаторов отказалось принять отчет брата Марвина, потому что это казалось настолько невероятным. Однако я был там, и моя собственная жизнь была одной из тех, которые Марвин спас. Я проявил личный интерес к тому, чтобы узнать, что пошло не так, в деталях. И, к моему удивлению, я смог определить, что невероятный отчет Марвина был достоверным во всех деталях. Впоследствии официальное расследование Братства было вынуждено скорее против их воли прийти к тому же выводу. Брат Маклешмидт не был и не является лжецом. Вместо этого он настоящий герой. 
 Я нервно заерзал на своем стуле. Первой официальной реакцией Братства на мой отчет было лишение меня лицензии за вопиющие фальсификации; только личное расследование Тоттсона спасло меня. Это, а также тот факт, что я не потратил время на то, чтобы снять больше, чем головную часть моего импровизированного скафандра, пилотируя беженцев. Люди будут склонны говорить, когда их пилота-спасателя увидят одетым в розовый пластиковый сексуальный костюм с гордо торчащими сосками и сжимающим хромированный фаллоимитатор. 
 Я знал, что со стороны Тоттсона было очень любезно заступиться за меня, даже если мы, сотрудники Курятника, спасли ему жизнь. Коммодор пережил очень тяжелую неделю после инцидента, обвиняя себя в том, что принес Чернику, а затем оказался среди бунтовщиков вместо хороших парней. Но в этом не было его вины, ни капли! Все это было чистой случайностью, вот и все. Тем не менее, он винил себя и несколько дней не мог покинуть свою каюту. 
 Хорошо, что он ничего не помнил о нашей встрече в Салуне. И я, конечно же, не собирался когда-либо напоминать ему об этом. Тоттсон был чертовски хорошим космонавтом и чертовски хорошим человеком. Даже если он, как правило, проводил большую часть своего рабочего времени в компании Драконицы. 
 Я улыбнулся, подумав о ней, затем повернулся и поискал её лицо в толпе. Все обитатели Курятника сидели вместе в углу, сами по себе, Борегар в первом ряду, хотя это и не было запланировано таким образом. Даже сейчас, после всего, через что мы прошли, никто не стал бы сидеть рядом с кем-либо, связанным с Курятником. На самом деле это было довольно грустно. 
 Сама Драконица также сидела в первом ряду, одетая в колоритное черное кружево и сапоги на шпильках, которые были сдержанными и со вкусом подобранными в отличие от её обычного рабочего гардероба, но которые всё равно резко выделялись на фоне более традиционной одежды вокруг неё. Курятник уже вернулся к работе, хотя и на гораздо более ограниченной основе, а Драконица вернулась к своим обычным привычкам. Она почти никогда не покидала свою Темницу, и посещение самого "Лагранжа" было практически неслыханным. Это была глубокая честь для меня. 
 Она была настоящим героем Курятника. Я знал это, она знала это, мы все это знали. И все же медаль получал я, и всякий раз, когда я пытался рассказать о ней правду, все просто замолкали, и разговор становился неловким. Это была самая ужасная вещь, которую я когда-либо видел, как ‘нормальные’ люди реагировали на Драконицу. Это было почти так, как если бы они отказывались принять само её существование. Я пытался отказаться от своей медали, если ей тоже не вручат какую-нибудь награду, но она пришла и назвала меня инфантильным идиотом и спросила, что кто-то такой божественный и могущественный, как она, может хотеть от грязной медали?
"Когда-нибудь", - поклялся я. "Когда-нибудь она получит признание, которого заслуживает. Тем временем она заслужила мою вечную благодарность и уважение". 
Я улыбнулся ей, и она слегка нахмурилась в ответ. Я ей вроде как нравился, и тогда я впервые понял это. Может быть, дело было в перьях? Несколько человек недавно сказали мне, что они делают меня неотразимым… 

 Затем все зааплодировали, а коммодор Тоттсон поднял мою медаль и улыбнулся, его зубы сверкнули, как взрывающаяся галактика на фоне вечной ночи.
 - … Орден Венеры, - говорил церемониймейстер, - высшая награда Братства за доблесть перед лицом опасности. Неуклюже я поднялась на ноги и прошла через сцену, чтобы получить свой приз, распушив перья и гордо подняв гребень. Я решил, что останусь цыпленком, даже после того, как завершу свой срок службы в качестве пилота "Пусси". Когда ты трус, ты сразу понимаешь, чего стоят люди. Легко определить, кто твои настоящие друзья, а кто просто хочет посмеяться. 
 Когда я подошел к помосту, Тоттсон взял меня за руку и тепло пожал её. - Награда Венеры, - сказал он с усмешкой, убедившись, что микрофон мёртв. - Как это совершенно уместно. 
 Мое покрытое перьями лицо оставалось совершенно невозмутимым, когда я произносил свой ответ.
 - Берегись Урана, - решительно заявил я. Затем он снова рассмеялся и повесил цепочку мне на шею, когда все встали и приветствовали, приветствовали, приветствовали. Серебристые утренние и вечерние звезды теперь сверкали на моей космически-черной тунике, точно так же, как они были на кителе коммодора Тоттсона, и будут всегда. Только четверо других живых мужчин носили орден Венеры, хотя это была честь, которую я разделил со многими мертвыми. Гораздо чаще орден вручался посмертно, чем нет. 
 - Я хотел кое-что добавить к вашей медали, - продолжил Тоттсон. - Из-за совершенно особого характера вашего достижения. Но они не позволили мне встроить вибратор, как бы я ни умолял.

 Долгое мгновение я просто стоял и разинув рот, мой клюв был открыт. Неужели нет ничего святого?! Затем я подумал о раздутом хромированном трофее, который теперь был любовно прикреплен к панели управления "Афродиты" и который, как обещал Тоттсон, будет сопровождать меня на Койпере и далеко за его пределами, а вскоре и к самим звездам. 
 И там, перед камерами, Богом, миссис Мейберри и всеми остальными, я откинул голову и расхохотался как сумасшедший....