Название: Последний выбор ПОСЛЕДНИЙ ВЫБОР Skyler --------------------------------------- До сих пор, говорят, Кто-то платит посмертной судьбой За оставшихся жить, За спокойствие этого мира… --------------------------------------- * * * * Маленький провинциальный городок стоял на берегах тихой, чистой реки со спокойным мелодичным названием. Подметенные улицы, беленые стены домиков, фруктовые сады и фонтанчики в тенистых сквериках... Жарким южным летом и холодной зимой, пьянящей весной и желто-красной, прозрачной осенью главным отличием городка всегда была тишина, пронизанная спокойной несуетной мудростью и бесконечным терпением, готовностью понять и принять все что придет. * * * И так было всегда. Никто не ждал беды, но она пришла - и однажды зыбкая, хрупкая тишина взорвалась грохотом орудий, автоматной трескотней и лязганьем гусениц. В очередной раз не поделившие чего-то политиканы столкнули лбами своих последователей, и завертелась мясорубка гражданской войны, спрятанная под безликой маской "локального конфликта", перемалывая жизни и судьбы... Городок не сопротивлялся вторжению - здесь никогда не было гарнизона или отрядов самообороны - мирные обитатели городка не посягали на оружие, полагая ему достойной заменой разумное слово. Но пришедшие с мечом считали иначе - и пытавшихся разрешить проблему миром встречали пулями. В одном из тенистых сквериков расположился маленький отряд защитников - бывшие студенты, выпускники военных кафедр, оставшихся лишь как дань традиции, наскоро произведенные в офицеры, столь же наспех вооруженные и брошенные навстречу танковым колоннам. Испуганные лица, порванная форма, бегающие глаза... час назад их было больше вдвое. Но командовавший ими, разжиревший за долгие годы сидения на канцелярском стуле капитан, вывел их прямо на взвод танков, и очереди курсовых пулеметов проложили кровавые следы в нестройных рядах. Поспешно отступавший отряд нарвался на отделение производящих «зачистку» мотострелков - и во вскипевшей на развалинах лютой короткой перестрелке погибли еще пятеро. Отряд отступил, бросая своих убитых - никто и не подумал о них. Через час они вышли к реке, к деревянной пристани, где уцелевшие жители сбивались на единственный старый паром, стремясь поскорее пересечь реку, последний рубеж обороны... Командир окопавшегося на том берегу батальона правительственных войск приказал им прикрыть отступление парома и эвакуацию медпункта, а затем уходить самим. На вопрос, почему военные не делают этого сами, ответил, что де "нецелесообразно распылять силы", после чего погрузился в катер и отбыл. Приказ смертников, все это понимали - и несколько из них, бросив оружие, скрылись в толпе беженцев. Остальные принялись совещаться и все явственней слышались голоса призывавшие последовать за уже ушедшими - зачем умирать непонятно за что? Вокруг возбужденно орали и размахивали руками... а он не участвовал в бурном споре, как будто происходящее его не касалось. Просто сидел на траве и изолентой соединял попарно магазины, извлеченные из брошенных автоматов. Люди... никогда не мог понять их. Сами устроили это, а теперь бегут, оставляя без тени защиты тех, кто не может защититься сам. Он не был человеком, несмотря на то, что внешне никто не отличил бы его от представителя этой породы. Он был другим внутри, совсем другим. С самого детства он ощущал отличность от окружающих его людей, проявляющуюся во всем, даже в мелочах. Понятия зависти, жестокости и ненависти были чужды ему, такого рода чувствам не было места в душе... Завидовать кому-то - зачем, ведь можно просто порадоваться удаче другого, и пожелать ему еще. Ненавидеть... почему, для чего, ведь мир так велик, а все такие разные, разве это не делает его богаче и ярче? Разве не естественно принимать каждого таким, какой он есть, стараться понять его, не навязывая своего мнения? А жизнь? Окружающая все и вся, огромная, безбрежная живая вселенная. Только прислушайся, всмотрись, откройся ей навстречу - и она растворит тебя в себе без остатка, и сама раствориться в тебе, подарит все свое богатство, просто так. И ты ощутишь и спокойствие тысячелетних гор, и ярость селевого потока, бездонную глубину неба и медленное дыхание бескрайних лесов. Почувствуешь себя парящим орлом, и стремительным гепардом, и маленькой песчаной мышью. Трепет огромной живой планеты - летящей бесконечно малой песчинкой в божественно беспредельной пустоте мироздания, рожденной из этой пустоты и когда-нибудь исчезнущей в ней, лишь для того, чтобы возродиться вновь. И все это задаром, зачем приходить с топором и огнем, зачем потрясать воздух научными диспутами? - ведь все можно познать и без насилия... Но то, что казалось ему естественным, окружающие воспринимали как странности непонятного, чуть спятившего типа. Он словно говорил на другом языке, жил как будто в другом мире, лишь изредка соприкасаясь с этой реальностью. Воспринимая вселенную совсем другой плоскостью сознания, он пытался объяснить, рассказать окружающим о том, что чувствовал - и раз за разом непонимание и презрение оставляли кровоточащие шрамы в его душе, раз за разом наталкивался он на ледяную стену безразличия и равнодушия. С горечью видел, как тонкие душевные переживания подменяются мелочными, эгоистичными сиюминутными ценностями, как все меньше и меньше остается в мире взаимопонимания и любви - чистой, высокой, не заляпанной корыстью и ложью... Постепенно он научился скрывать то, что было внутри, прятать от стороннего взгляда свою страдающую душу... Он не понимал кто он, потому что никто никогда не говорил ему этого. Всю свою жизнь он хотел встретить того, кто поймет его, примет и кого он сможет понять и принять... Но год проходил за годом, а вокруг была все то же - пустота, горечь и мрак вечного одиночества. До этого дня. Потому что сегодня он впервые встретил подобного себе. Он понял это сразу, как только увидел ее, всем своим существом ощутив что-то близкое, родное не по крови, но по мятежному духу, задыхающейся в беспросветной мгле душе. Тонкая фигурка, вроде ничем не примечательное лицо - и огромные, бездонные глаза, полные сострадания, любви, готовности помочь любому нуждающемуся в помощи и еще бесчисленным множеством непередаваемых оттенков эмоций и чувств... Помогая переносить раненых на паром он смотрел на нее не отводя взгляда. Она заметила, и легкая мимолетная улыбка подняла его над этим миром, подняла к небесам... Они не произнесли ни слова - все было понятно без слов. Посадка закончилась, и паром стал медленно отходить от пристани. Казалось, что все самое страшное уже позади, но близлежащие улицы наполнились ревом мотора и лязгом гусениц. Обрушив старое деревянное здание порта, в прилегающий скверик вполз размалеванный языками пламени танк с эмблемой антиправительственной коалиции на бортах. Медленно полз он к пристани, раскалывая гусеницами мраморные плитки тротуара, с хрустом ломая цветущие фруктовые деревья, что осыпали уродливую боевую машину вихрями белых и нежно-розовых лепестков. Вот танк остановился и повернутая при таране башня начала неторопливый разворот. Сидевшие внутри не торопились, растягивая удовольствие - зачем, куда денется тихоходная речная посудина? * * * Он замер. Словно на экране увидел гулкий взблеск орудийного выстрела, услышал свист и удар фугаса, черно-багровую вспышку взрыва, фонтан обломков, разметанные изуродованные тела и кровавые пузыри на вспененной, грязной воде. Через мгновение пришло понимание - он знал, ЧТО будет, что должно случиться, острое как стилет предчувствие выстроило линию вероятностей в убийственно яркую картинку. На одной чаше весов лежала его жизнь. На другой - десятки, и еще одна, за которую он был готов заплатить и сотней своих. Несколько долгих, бесконечно долгих секунд он не отрывал взгляда от ее глаз, прощаясь с едва обретенным счастьем… Потом подхватил подсумок с гранатами, и не медля более ни секунды прыгнул на пристань с отходящего парома, перемахнув двухметровую полосу воды. Над ухом все громче клацал невидимый секундомер, отмеряя мгновения, мгновения, мгновения. Он метнулся к брошенному кем-то гранатомету. Им не уничтожить танк, но надо было не дать ему выстрелить. Прицеливание, быстрая поправка... раскатистый гул выстрела и свистнувшая в воздухе кумулятивная граната ударила в стык брони, прямо под башню. Из вентиляционных щелей и люков повалил дым, орудие остановилось, двигатель машины взревел и заглох. Все? Нет, послышались крики и резкие команды - это приближались солдаты, привлеченные взрывом. Они могут обстрелять паром... Поднял автомат и пошел навстречу отряду, навскидку опустошая магазин в приближающуюся цепь. Солдаты остановились и пригибаясь, начали отстреливаться, остолбенев от чудовищной наглости безумца, вышедшего умирать в одиночку. Боек щелкнул вхолостую - кончились патроны. Он присел за большим декоративным чугунным якорем. Вот теперь точно все. Оглянулся. Паром, изо всех сил пыхтя стареньким дизелем, преодолел уже половину реки. И тут, сквозь треск выстрелов, щелканье пуль, визг рикошетов и ругань он услышал завывание запускаемого двигателя танка. Выглянул – окутываясь сизым выхлопом танк скреб гусеницами землю, разворачивая корпусом заклинившую башню. Еще немного и... Он лихорадочно огляделся, ища хоть какое-нибудь оружие против бронированного монстра - ничего. В подсумке оказалось только две гранаты – тяжеленная противотанковая, и рубчатая, зеленая как незрелый ананас «лимонка». Время кончившись остановилось, даже воздух словно остекленел. Ну что же... сорвал предохранители, и встав в полный рост побежал вперед, прямо на танк. Шаг, другой, третий... Пули чертили вокруг свои серые трассы, подбираясь все ближе. И еще метр, и еще... Замахнулся, и вложив в бросок всю силу швырнул противотанковую, целя в бронемаску пушки. Следом швырнул бесполезную вторую гранату. Ожившая амбразура курсового пулемета озарилась кинжальным пламенем дульного огня. Удары пуль и взрывная волна отшвырнули его назад. Отлетев, он упал на взрытую землю и мир превратился для него в кошмарную боль, раздирающую тело. Захлебываясь кровью он выгнулся дугой, прижимая сжатые руки к пробитой в десятке мест груди, дергаясь в долгой, страшной агонии. С каждым слабеющим толчком сердца жизнь уходила из растерзанного тела, почти перерезанного очередью, вытекая из рваных ран и пятная яркими алыми потеками примятую траву. Тускнеющий взгляд поймал маленькую точку на водной глади. Там... она... она… будет... жить... **** Голубизна неба волнами омывала огненный шар желтого полуденного светила. Теплые лучи солнца погладили умирающего по лицу, ласково поманили к себе его душу... Ушла боль, отступила и рассеялась беспричинная тоска, глодавшая его всю жизнь, растаял страх, стало легко и спокойно. Он глубоко вздохнул, радуясь утихшей боли, разжал стиснутые окровавленные руки и протянул их навстречу свету, навстречу чему-то близкому, полному любви и бесконечной нежности... Чужие мотострелки с опаской подошли к лежащему. Человек с нашивками сержанта, сдвинув на затылок каску брезгливо пнул сапогом истерзанное, окровавленное тело. - Ублюдок, тварь, камикадзе хренов... гля, жив еще, сука. Поднял автомат, не целясь выпустил очередь, посмотрел на недосягаемый уже паром, и сплюнув направился вслед дымившему танку, уползавшему за растоптанный, уничтоженный сад. А на берегу, около приставшего парома люди с удивлением смотрели на стоящую у обреза воды рыдающую хрупкую девушку с огромными глазами, в которых отражалось безмерное страдание и страшная боль потери... Ветер шевелил полы белого халата… Люди не понимали - жива же, чего еще? На другом берегу медленно оседала пыль, смешанная с запахом крови и едкого дыма.... Послесловие. Через два дня прямое попадание снаряда уничтожит медпункт. Остатки правительственного батальона зададут грандиозный драп, бросив на произвол судьбы лагерь беженцев. И оказавшееся прямо на направлении главного удара бронетанковой группировки временное поселение за несколько минут погибнет под гусеницами боевых машин и пулями идущей вслед пехоты. Единицы, оставшиеся в живых в этой жуткой бойне будут вспоминать, как навстречу ревущей колонне поднялась хрупкая фигурка в белом халате, закрывая собой навес, под которым лежали раненые. Маленький ПМ покажется слишком большим в тонкой руке... Автоматная очередь с брони оборвет ее жизнь, и еще долго под затихающий вдали шум моторов ветер будет шевелить вмятые в истоптанную сапогами черную землю обрывки белой ткани, густо расцвеченные красным… Skyler, 06.X.2003