Название: Шкура отца Шкура отца foozzzball Аманти был еще слишком юным для инициации, но знал, что перед ним его отец, одетый в меховой плащ, сделанный из шкур предков. Он не раз видел дома эту связку старых волчьих шкур, связанных и сшитых вместе. Они висели на грязной стене, и дюжина пустых голов смотрели на живых тенями в дырках глаз. Он знал, что отец надевает их, когда злые духи приходят на земли живых - и тогда предки снова возвращаются к жизни. Аманти знал это; однажды он подобрался к хижине предков в такое время, и видел, как его отец привязывал к себе этот плащ. Аманти знал это, потому что видел предков. Он знал, потому что одна за другой двенадцать фигур промелькнули мимо, - низкие и темные, - и он знал, что их наполняют тени... Странные голоса завопили во тьме, дико взвыли духи. Они мелькнули на краю пятна света от костра, - размытые фигуры в тенях, скрывающиеся в кустарнике, колючие ветви которого затряслись, затрещали, стуча друг о друга тысячами деревянных игл... Предки повернулись и завыли; их хвосты извивались, взлетали и опускались. Они метались в сумраке, сверкая глазами и рыча десятками голосов. Аманти слышал среди них голос своего отца, но ему все равно было страшно, когда предки вот так проносились перед ним, отпугивая злых духов, и их спутанный мех стоял дыбом... Это всего лишь его отец в старых шкурах, которые всегда висели на стене хижины. Вот и все. Пустые глаза, и то, что предки оживали, - это всего лишь трюк... Но Аманти все равно прижимался к юбке матери рядом с младшим братишкой, потому что его глаза видели то, чего просто не могло быть. Что его отец, и отец его отца, и все отцы их отцов стояли сейчас перед женщинами и детьми... Предки умчались во тьму, крича и воя, и ночь разорвали тысячи голосов, когда следующая группа предков, - других семей клана, - появились в круге света, и завыла во тьму, помогая сделать ее безопасной для живых... Когда Мгети убил маленькую однорогую газель, это было плохое предзнаменование. Аманти еще не мог взять себе жену, и Мгети был еще слишком мал, чтобы это понять. День был жарким, и трава под ступнями сухо похрустывала. Мгети тревожился, что каменный наконечник его копья остался в ране, и Аманти достал его, прижавшись мордой к небольшой узкой прорези в шкуре, которую расширил, оторвав зубами лоскут. Он старался действовать аккуратно, но все равно весь вымазался в крови прежде чем сумел вытащить наружу каменное острие А потом он взял окровавленными лапами обмякшую голову газели, пятная мех зверя, и провел большим пальцем по пеньку, оставшийся от сломанного рога. Это был небольшой олень, совсем маленький для такого плохого предзнаменования. Мгети не понимал, а Аманти знал, что олень сломал его в период гона, когда дикие антилопы собираются вместе и бодаются, чтобы узнать, кто из них лучший, и кто может взять себе жену. Аманти знал это, но он видел неповрежденный рог и потрескавшийся пенек. Он это видел... Солнце коснулось горизонта, когда Аманти с братом вернулись домой. Пыль покрывала его ступни, набилась в мех, местами слипшийся от крови. Их животы были полны мяса, а Мгети нес задние ноги оленя, закинув их на плечи. Голову они выбросили. Младший брат радовался своей первой настоящей добыче, весело скалясь под коркой крови, - более яркой на фоне ожогов, сделанных при инициации. Теперь, став охотником, он должен был сам принести мясо домой, хотя все еще был подростком. И он очень гордился, - пусть олень был и невелик. Любой волк наслаждался бы запахом крови, но вернувшись домой, Аманти первым делом помылся. Его младшие сестры послушно принесли воду, и он мылся, пока не смыл всю кровь и пыль. Только после этого он вышел в сгустившиеся сумерки, и увидел группу других только что вернувшихся охотников. Самые опытные охотники, гордость клана, которые отправились добывать крупную дичь. Большого оленя, буйвола, зебру. Но ни на ком из них не было крови, хотя они несли с собой добычу. Добычу, которая пахла не оленем или буйволом. Она пахла волком... - Папа? Мгети замер на месте, прижав уши и поджав между ног хвост, и кровь засыхала на его меху. Отец мог бы гордиться им за умение убивать. Мгети все еще был юношей, но он уже получил ожоги инициации. Он больше не мог жить с женщинами и детьми, не мог подойти к матери. Не мог плакать... Аманти сжал плечо брата, и потянул его в сторону. Он втолкнул его в хижину, отправил сестер и мать наружу, и сел рядом с Мгети, покусывая мех на лапах. Возможно он ошибся, подумав... возможно-... - Ееииии!!! - раздался крик их матери. Ееииии!!! И теперь Аманти знал... - Мы должны помочь. - Не нужно. Сдирать шкуру - трудное дело. Вы с братом можете обработать шкуру... потом. Аманти отвернулся от Дяди Кибати, изобразив разочарование, - но ему стало легче. Мысль о том, чтобы приставить нож к животу своего отца... Он должен был гордиться честью сделать это, гордиться тем, что отделит шкуру отца от его плоти. "Мама умеет делать хорошее пиво", - подумал Аманти. "Хорошее пиво, которое они могут оставить для папы..." Он сидел в темноте и прислушивался к негромким звукам разделки в хижине за его спиной. Влажные шлепки ножа по плоти, хруст ломаемых суставов, шорох лезвия, понемногу подрезающего плоть вокруг них, чтобы было легче отделить от шкуры... Вскоре Аманти не выдержал и сбежал. Он шел к хижине Сисаби, пытаясь убедить себя, что всего лишь выполняет обязанности сына. Жена Сисаби вежливо приветствовала его; ее голова была низко опущена, уши прижались к голове - но Аманти не сказал ей ласкового слова, лишь приказал позвать мужа. Она сочувственно взглянула на него, и скрылась внутри. Через мгновение вышел Сисаби - ссутулившись, чтобы не выглядеть выше юного, глубоко опечаленного Аманти. Голова низко опущена, выказывая почтение. - Брат мой... Сисаби на самом деле не был братом Аманти, они были едва двоюродными братьями. Сисаби присоединился к клану в конце последнего сухого сезона - когда добычи стало совсем мало, он забрал жену и детей туда, где было меньше волков и больше добычи. Но сейчас он сказал так, как сказал бы брат, и Аманти, прижавшись к нему, всхлипнул. - Что случилось, Сисаби? Что случилось с моим папой? Сисаби крепко прижал Аманти к груди, и некоторое время молчал. - Твой папа и Кибати преследовали часть стада, которое мы разделили. Там был большой олень, с закрученными рогами. Когда Кибати бросил ему в бок копье, он резко развернулся. Твой папа оказался слишком близко... и рог воткнулся ему в живот. Аманти вцепился пальцами в мех Сисаби, и заплакал. Теперь он знал, как умер его отец... Позже, после того как Аманти выскоблил ножом внутреннюю сторону шкуры отца и собрал все клочки плоти, они с Дядей Кибати вышли в ночь. Найдя укромное место, подрезали дерн, спрятали под ним плоть и кости, вернули землю обратно... и до самого рассвета ходили повсюду с все еще влажной шкурой, чтобы никто не смог по запаху отыскать останки, и съесть их... Аманти за свою жизнь обработал много шкур, но у Мгети было совсем мало опыта. Поэтому именно Аманти пришлось провести не один день с шкурой отца, осторожно высушивая и тщательно обрабатывая ее - разминая так, чтобы ни одна ее часть не осталась жесткой, а чтобы вся она стала мягкой. Пока все не будет закончено, он должен был оставаться с ней в хижине отца; мать и сестры пока жили в хижинах родственников. И только предки были с ним, висели на стене, наблюдали, ожидая, когда их сын присоединится к ним... Пустые дырки глаз в шкурах предков, затхлый запах сухой кожи. И где-то под ним - запах предков. Аманти видел своего отца, танцующего в них, видел, как они снова становились живыми. Любой сын мог только мечтать о такой поддержке своих предков... - Аманти? ...любой сын... Перед ним стоял Мгети; прикусив губу, младший брат настороженно смотрел на него, прижав уши. Аманти отвел взгляд и подтянул ближе мех отца: - Чего тебе? - Брат, мы должны разделить шкуры отца и предков. Придет день, когда я женюсь, и моим детям тоже нужны будут предки для защиты... - Мгети смущенно поковырял в земле пальцем лапы. Аманти взглянул на висящих на стене предков. Прижал ладонь к внутренней стороне меха отца. Мягкая, сухая, больше не липкая... - Шкура еще не готова, - сказал он, подтягивая к себе складки меха. - Тебе придется подождать, Мгети. Брат упрямо наклонил голову: - Я уверен, что она уже должна быть готова, старший брат. - Нет! - отрезал Аманти. - И ты еще слишком молод, чтобы уже думать о браке! А вдруг у тебя вообще не будет сыновей, что тогда? - У меня будут сыновья... - голос Мгети прозвучал тише. - Тебе слишком рано думать об этом, Мгети! - Аманти осторожно отложил в сторону шкуру отца, уперся ладонью в колено, и с трудом поднялся. - Всего месяц назад ты заявил насмехавшимся над тобой девушкам, чтобы они шли полизать песок! - Это было месяц назад. Аманти оскалился, глядя на горло брата. - Мгети... - Прости, Аманти... ты прав. - Мгети попятился к двери; его поджатый хвост мелко дрожал. Слишком подобострастно. - Это было дерзостью с моей стороны. Да, еще слишком рано думать о дележе шкуры отца... Аманти даже не сразу осознал, что оскалился. Закрыл пасть. Опустил плечи, судорожно выдохнув распиравший его грудь воздух. Это безумие... но Мгети еще слишком мал, чтобы до такого додуматься. - Кто тебе это посоветовал? Мгети остановился в нерешительности. Покачал головой. - Никто... - и низко опустив голову, медленно вышел из хижины. Никто... Аманти снова расправил мех отца, провел пальцами по обеим сторонам разреза на горле, - и увидел, что стороны не совпадают. Словно кто-то срезал кусок. А дырка в животе была слишком узкой для широкого рога большого оленя. Она была узкой, словно сделанной копьем. С надорванным краем. И Аманти задумался ... Аманти накинул на спину шкуру своего отца, и отца своего отца, и отца отца своего отца - и так до шкуры первого волка, который встал на две лапы, перестав быть зверем. Никто не показывал ему, что и как нужно делать, но Аманти осмотрел связанных вместе предков, и увидел места, где они были разделены, где один из них утратил часть, или был разделен надвое так, чтобы все их достойные сыновья могли получить свою часть. Так Аманти понял, где нужно сделать небольшие отверстия, чтобы привязать шкуру к плащу его предков. А потом, надев своего отца вплотную к телу, затянул связывающие шкуры ремни... В мире существуют великие таинства... Когда Аманти был ребенком, одним из самых великих был обряд инициации во время возвращения предков. Он получил ожоги, сделавшие его мужчиной, и узнал, что таким образом заключил договор на крови, принеся жертву предкам. И было еще другое - еще большее таинство, когда главы семей собрались, и надели плащи предков - и Аманти думал, что он все это знал, потому что подсматривал за отцом, когда был еще маленьким... Но сейчас он сидел за колючим кустарником, ожидая, когда Сисаби закончит танцевать перед женщинами, воя во тьму. Он был одет в плащ своих предков, показывая тем, что был хорошим сыном, и что силен благодаря им, и поэтому может защитить женщин и детей от духов, скрывающихся во тьме... И вместе с остальными, ожидающими своей очереди, Аманти схватил ветви колючего кустарника, и сильно встряхнул его так, чтобы стук тысяч пальцев взлетел в небеса, и завыл во тьму ужасным воем, - а Сисаби завыл в ответ, заставляя тьму задрожать от страха. И он не ожидал, что это может быть ответом на все тайны... Аманти отпустил ветви кустарника - но плащ предков зацепился за колючки. Он слышал крики и вой позади, и знал, что там не было никого - все мужчины находились в кругу у костра, вместе со жмущимися к ним женщинами и детьми... Продолжая пытаться отцепиться, Аманти повернулся, с трудом высунув голову из-под сухих шкур. Он увидел тьму и услышал крики, - и знал, что там никого не могло быть... - Шаййяааа!!!!! В страхе Аманти дернулся изо всех сил, но меха продолжали крепко держать его... и вдруг разом, словно лопнула невидимая нить, отцепились! Шкуры заметались по колючему кустарнику, - вперед-назад, - а затем предки повернулись навстречу звуку, и голос отца Аманти, зарычал во тьму. Или это был просто обман слуха? Меха вдруг метнулись во тьму, и все стоявшие у костра дико завопили... Ветер подхватил шкуры, поднимая их с колючего кустарника. Хвосты извивались в воздухе, вытягивались, становясь напряженно-сердитыми, мех его предков поднимался и извивался на ветру, вставая дыбом. Шкуры летали, пустые лица его предков поднимались вверх и выли, носясь в воздухе вместе с ветром, - и Аманти следовал за ними, спотыкаясь в темноте. Меха взлетели над костром, и ему пришлось прыгнуть над языками пламени. Женщины и дети зачарованно смотрели, как шкуры опустились ниже, и Аманти следом за ними... Словно в каком-то странном безумном танце порывы ветра толкали плащ в сторону, назад, вперед, - и Аманти мчался следом, снова и снова пытаясь поймать его. Предки завыли, пугая тьму, и Аманти взвыл вместе с ними! Сисаби еще не вышел из пятна света, когда меха бросились за ним. На мгновение сухая шкура лица отца скользнула на морду Аманти, и он взглянул на мир через его глаза... И увидел ложь в словах Сисаби, потому что тот не осмелился сказать ему правду. Очень долго умирает мужчина, получивший рану в живот... очень долго. Отец мог еще быть жив, когда они притащили его домой. Еще жив. А олень... Олени используют свои рога только друг против друга, ударяя лоб в лоб, когда бьются за самок. Они не протыкают своих врагов, - их они бьют копытами... Предки Аманти подняли лапы, - запутанные узлы меха, кожи и когтей, и разом ударили в морду Сисаби, - но ветер снова подхватил шкуры, и Аманти последовал за ними, потому что уже знал, что должно произойти дальше... Но он не был достаточно быстрым, чтобы следовать за шкурами предков в темноте, где ждал дядя Кибати. Тот самый Дядя Кибати, который помогал снять шкуру с тела отца, а потом спрятать это так, чтобы никто из сыновей не смог увидеть раны, и все понять. Кибати, который привел в порядок мех на горле шкуры, маскируя смертельную рану. Кибати, который хотел взять всех предков себе, заронив жадность в душу Мгети... Меха рухнули на прячущегося в колючих кустах Кибати. Было уже темно, но Аманти слышал рычание, крики, визг, чуял запах крови... ощущал вкус крови. В темноте казалось, что под шкурами есть тела. Но он продолжал следовать за ними, когда предки рычали, жаждя мести, и рвали в темноте горло Кибати... Но тут подбежали Сисаби и Мкаджи. Вместе они оттащили шкуры от Кибати, - и Аманти увидел себя сидящим среди них. Он увидел, как пустые, заполненные мраком глаза его отца взглянули на них... и очень медленно предки подняли лапу, держа большой палец так, словно это было копье, ткнули им в дырку в шкуре его отца. Затем, словно конец копья сломался в его животе, большой палец резко согнулся... Все это время Сисаби и Мкаджи дергали Аманти из стороны в сторону, пытаясь вытащить его из шкур, - но он лишь в страхе сворачивался в клубок. Внезапно внутри поднялась тошнота, боль, - и он пополз по земле, мучительно блюя, пока жгучая режущая боль в горле не поднялась к самым губам... За ней последовала ужасная агония, снова кровь, - много крови и боли, - а затем резкий звук удара камня о зубы. Аманти сплюнул - и теперь он был там. Поблескивающий в свете костра, маленький и острый. Аманти знал, что его не могло быть там. Он это знал... и все же видел его - лежащий в луже рвоты обломок каменного наконечника, влажный от крови его отца... Он его видел... Перевод - Redgerra Коррекция - drapesh