Название: Тэмми и летучие медведи
Тэмми и летучие медведи
Стивен Элбоз


Страна летучих медведей #1
В сказочной повести рассказывается об увлекательных приключениях мальчика Тэмми и его друга — летучего медвежонка по кличке Каш.


Глава первая

Тэмми очень любил всех лесных медведей. Он знал все их повадки и места обитания.
Он рассказал бы вам, что коричные медведи Проворны, как мартышки, и могут в мгновение ока вскарабкаться на верхушку самого высокого дерева; а еще они так тоскливо скулят и посвистывают, что просто в дрожь бросает.
Зато обрюзглые медведи были совсем другими. Тэмми смеялся до упаду, стоило ему завидеть кого-нибудь из этих глупых созданий. На первый взгляд обрюзглого медведя можно было принять за огромный переспелый плод, упавший на землю. Обрюзглые медведи были слишком ленивы, чтобы бегать, поэтому постоянно дремали, сидя на задних лапах. Время от времени они принимались почесываться во сне, и тогда от их шуб поднимались тучи пыли.

Ворчуны жили более скрытно и бродили в самой глухой чаще леса. Тэмми отлично знал, что любоваться этими исполинами можно только издалека или с дерева, потому что ворчуны были ужасно свирепыми, и даже стая волков не решалась перебегать им дорогу.

Но больше всего Тэмми любил летучих медведей.

Каждый день, после того как рыбацкие лодки были накрепко привязаны к причалу, а сети сложены и развешаны для просушки, Тэмми помогал отцу отнести с озера пойманную рыбу, а потом убегал из деревни и забирался в горы. Он поднимался все выше и выше, пока не добирался до вершины, где круглый год лежал снег, а сосульки, свисавшие с каменистых скал, за все лето успевали подтаять только на пару дюймов и никогда не исчезали полностью — как и отпечатки следов на снегу.

Возле нужной горы Тэмми всегда останавливался и смотрел на далекие утесы, в надежде увидеть первого летучего медведя. И его ожидания почти всегда оправдывались.

Летучие медведи были ослепительно-белыми — белый мех и белые перья — только у тех, что постарше, шерсть со временем была слегка желтоватой, цвета слоновой кости, а малыши были ярко белыми, как снежинки.

Тэмми очень гордился тем, что различал всех медведей, знал повадки и особенности каждого. Тэмми даже дал им имена. Дорф тявкал, как тюлень, Снибпусс вечно попадал в беду из-за своего любопытства, заносчивая Эбани постоянно чистила и расчесывала свою шубку, а жадный Окки так и норовил стянуть чужую рыбу…

Но больше всего Тэмми любил Каша. Каш был последним медвежонком, появившимся на свет в этом сезоне, он родился намного позже остальных, и Тэмми очень боялся, что малыш окажется слишком слабым и не выживет. Но у Каша была отличная мама. Мама Паша сидела в гнезде, согревала малыша своими крыльями и кормила его молоком. Со временем Каш окреп, хотя немножко отставал от других медвежат.

Паша оказалась не только любящей, но и очень мудрой матерью. Он знала, что Каш должен научиться летать до первого снегопада. И однажды Тэмми увидел, как мама-медведица осторожно толкает малыша к самому краю гнезда, расположенного на краю утеса. Каш жалобно скулил и пытался влезть обратно, но Паша была неумолима. Вот она в последний раз пихнула медвежонка, и он кувырком полетел вниз.

Тэмми затаил дыхание, но он беспокоился напрасно. Медвежонок инстинктивно раскинул свои пушистые белые крылья, мягко спланировал на ближайшее дерево и опустился на ветку, неуклюже вцепившись в нее лапами. Вид у него при этом был такой довольный, что Тэмми не выдержал и захлопал в ладоши.

Медвежонок сверху вниз поглядел на него, потом разинул рот и высунул язык — по всей видимости, у медведей это означало крайнюю степень изумления. Тэмми снова улыбнулся. Он гордился Кашем ничуть не меньше, чем мама Паша.

После этого Каша было уже не остановить. Он без устали демонстрировал свое искусство, особенно если Тэмми оказывался поблизости. Затем настала пора учиться парить в воздухе и камнем падать вниз. Каждый раз, когда Тэмми видел, что шубка у медвежонка блестит от воды, он понимал, что малыш только что ловил рыбу в реке.

Вскоре Тэмми стал украдкой брать из отцовской лодки рыбу, прятать ее под плащом и приносить своему любимцу. Каш быстро привык к подношениям, хотя поначалу не мог понять, почему мальчик достает рыбу из воздуха. Рыба водится в реке, а не у мальчиков, и живет она в воде, а вовсе не в воздухе.

С каждым днем Каш летал все лучше и увереннее, и очень скоро он совсем перестал бояться Тэмми. Теперь он опускался вниз, осторожно брал рыбу в лапки, относил ее к себе на утес и там ел, оставляя только плавники, кости и хвост (который любопытный Окки потом непременно приходил обнюхать).

Так и началась дружба Тэмми и Каша.




Глава вторая


Однажды снежным зимним вечером в деревню пришли люди. Люди с суровыми лицами стояли и мрачно смотрели вокруг. В руках у всех были копья, а у ног шли волки — охотничьи волки. Люди грубо покрикивали на волков и пинали их ногами, когда те начинали грызться между собой.

Отец Тэмми был главой деревни, поэтому он вышел вперед, чтобы поприветствовать чужаков. Тэмми пошел вместе с ним, спрятавшись в отцовской тени. Остальные жители недоверчиво смотрели, не зная, чего ждать от пришедших. Зато деревенские собаки не знали сомнений. Учуяв волчий запах, они пустились наутек, заливаясь безумным лаем. Но люди знали, что незнакомцам должно быть оказано гостеприимство, как того требует закон деревни.

Грубые волчьи шкуры укрывали тощие плечи предводителя чужаков. Но Тэмми даже не обратил внимания на одежду незнакомца — он смотрел только на его лицо. Вернее, даже не на лицо, а на нос, который был сделан из серебра и был похож на хобот с двумя крошечными бивнями, вырезанными из моржовой кости. Нос крепился к голове с помощью черной шелковой ленты, низким узлом завязанной на затылке.

Когда незнакомец заговорил, голос его оказался очень неприятным и каким-то металлическим.

— Меня зовут лорд Тэрболт, — заявил он, коротко кивнул и щелкнул каблуками. — Я служу Хаггот, Царствующей Ведьме, владычице Ведьмогорья. Но гораздо чаще меня называют просто генерал Оловянный Нос, — он усмехнулся. — Забавно, не правда ли? Особенно если учесть, что ни один из моих многочисленных носов не выполнен из этого дешевого металла.

— Вы сказали, многочисленных носов? — переспросил отец Тэмми.

Вместо ответа Оловянный Нос подозвал одного из своих воинов. Тот с поклоном подал генералу небольшую деревянную шкатулку. Оловянный Нос перекинул плащ через локоть и открыл крышку.

Внутри, на бархатной подкладке, лежали разнообразные металлические носы. Тут были и звериные, и человеческие, и даже несколько совершенно причудливых, фантастических носов. Как и похвалялся лорд Тэрболт, среди них не было ни одного оловянного. Носы сверкали золотом или серебром, многие были отделаны жемчугом и драгоценными камнями.

Заметив непонимающий взгляд мальчика, Оловянный Нос поднес руку к лицу и сказал:

— Возможно, ты хочешь увидеть дыру на том месте, где когда-то был мой настоящий нос?

Тэмми так испугался, что только головой затряс, не в силах вымолвить ни слова.

Оловянный Нос оглушительно расхохотался и, наклонившись над волками, которые сновали у его ног, ухватил за горло самого большого. Волк свирепо ощетинился и попытался повернуть голову, чтобы укусить схватившую его руку, но Оловянный Нос держал его так, что хищник мог только угрожающе рычать.

— Вот он, виновник! — заявил он. — Этот злодей еще волчонком откусил мне нос и проглотил его! Но я уже тогда знал, Ледокус, что ты вырастешь отличным охотником. И я оказался прав.

Он встряхнул Ледокуса, словно хотел задушить его, но в этой грубой ласке чувствовалось восхищение сильным зверем и уважение.

Отец Тэмми откашлялся.

— Вы и ваши люди, должно быть, устали с дороги, лорд Тэрболт, — сказал он и повел всех к длинному дому, в котором проходили пиры и собрания жителей деревни.

Переступив порог. Оловянный Нос обвел глазами деревянные скамьи и старинные щиты, прибитые к бревенчатым стенам, и грубо пнул ногой тростниковые циновки, постеленные на глинобитном полу. Он не произнес ни слова, но весь его вид говорил о том, что он привык к лучшему. Потом он с презрением посмотрел на яркий огонь, горевший в самом центре зала, и отошел от него подальше. Его люди расселись за деревянными столами и ударами плетей заставили волков закрыть пасти.



Трапеза прошла очень напряженно. Оловянный Нос и его люди даже не притронулись к тарелкам с запеченной рыбой и тушеной капустой. Некоторые воины громко проворчали:

— Неужели у них даже мяса нет?

Тэмми и его односельчане ели в молчании, нервно поглядывая на волков, которым угощение тоже пришлось не по вкусу — они небрежно трогали рыбу лапами или играли с ней, как дети с мячом, высоко подкидывая в воздух.

Наконец Оловянный Нос насмешливо фыркнул и отодвинул нетронутую тарелку. Тэмми услышал, как кто-то из односельчан прошептал:

— Если они брезгуют нашей едой и нашим гостеприимством, то что они тут делают?

В следующую минуту они услышали ответ на этот вопрос. Оловянный Нос встал из-за стола и обратился ко всем собравшимся.

— Я буду говорить коротко и ясно, — предупредил он, словно жители деревни были слишком глупы, чтобы понимать другое обращение. — Мы прибыли сюда по приказу самой Ведьмы. Она узнала, что в здешних краях водится редкая диковина. Какой-то особый медведь с крыльями. Ее величество желает подарить одного из этих уродцев своей дочери, принцессе Агне.

Услышав это, Тэмми сердито вскочил на ноги.

— Летучие медведи — не уроды! — закричал он. — Они дикие животные, и вы не можете заставлять их жить в клетке! Они умрут от тоски!

Оловянный Нос смерил его холодным взглядом, металлический нос слегка подергивался в центре его мрачного лица.

— Великая Ведьма лично отдала нам приказ, — повторил он. — Никто не смеет идти против ее воли.

— Он еще слишком мал, милорд, — извинился отец Тэмми, усаживая сына обратно на скамейку. Когда тот сел, отец сердито прошипел: — Закрой рот, негодный мальчишка. Или ты хочешь, чтобы Ведьма разгневалась и послала нам снег с морозом? Ты хочешь, чтобы озеро все лето оставалось подо льдом? Этого ты добиваешься? Если не будет рыбы, мы все умрем с голоду.

— Но я…

— Ни слова больше, ты меня слышишь?

Тэмми угрюмо кивнул, но после его выходки атмосфера в зале стала совсем скверной. Большинство соседей втайне соглашались с Тэмми, но все они боялись могущества Царствующей Ведьмы.

Когда все тарелки были убраны, жители деревни попытались развлечь своих гостей. Во время пения Оловянный Нос зевал и, перекрикивая певцов, требовал наполнить его кружку пивом — он обращался с жителями без всякого почтения, как со слугами. Его люди громко переговаривались и хохотали, в то время как Крил играл на арфе.

Все были несказанно рады, когда спустилась тьма, и можно было, наконец, разойтись по своим домам, оставив гостей ночевать на столах в длинном доме.

Тэмми пришел домой и молча плюхнулся на свой соломенный тюфяк. Он был слишком зол, чтобы разговаривать. На кровати похрапывал отец, а Тэмми беспокойно ворочался и долго не мог уснуть.

Снаружи, со стороны озера, дул резкий восточный ветер. Тэмми долго прислушивался к нему, но, наконец, веки его отяжелели, и он провалился в сон.




Глава третья


Проснулся Тэмми от жуткого волчьего воя, прорезавшего ночной воздух.

Вой доносился не со стороны длинного дома.

В следующий миг второй волк ответил первому с противоположного конца деревни.

Крикнул какой-то мужчина.

Завизжала женщина.

Отец Тэмми схватил нож и выскочил в морозную ночь. Тэмми, завернувшись в одеяло, выбежал за ним, выдыхая белые облачка пара.

— В чем дело? — громко крикнул отец Тэмми. — Что случилось?

Из тьмы, прихрамывая, вышел старый рыбак Кадди. Отец Тэмми поднял руку с ножом, но, разглядев соседа, опустил ее.

— Это все люди Ведьмы, — сказал Кадди. — Они ушли.

— Ушли?

Кадди кивнул.

— Люди ушли, а волки остались. Они бродят вокруг деревни и не выпускают никого из наших.

Отец Тэмми с удивлением и с негодованием посмотрел на него.

— Но зачем они это сделали?!

И тут Тэмми понял.

— Они пошли за летучими медведями! — закричал он и, прежде чем кто-нибудь из мужчин успел остановить его, бросился во тьму.

— Вернись, мальчик! — закричал отец.

Но Тэмми и не думал останавливаться. Он бежал мимо хижин и перепуганных односельчан, которые беспомощно толпились на улице, и остановился только возле глубокого рва на краю деревни. Он сразу увидел, что все было именно так, как сказал старый Кадди. Стая волков была здесь: некоторые, как тени, скользили по дну рва, другие стояли наверху, подставив шкуры серебристому лунному свету.

Тэмми не успел сделать и шагу, как огромный темный зверь бросился на него из темноты. Перед мальчиком мелькнули когти, клыки и два узких желтых глаза, а затем волк ударил его передними лапами в грудь. У Тэмми перехватило дыхание, и он упал на спину. Когда волк вскочил на него, Тэмми узнал Ледокуса.

Хищник обнюхал его, словно дичь, его мокрая морда прошлась по всему лицу мальчика. Слабея от — ужаса, Тэмми вспомнил Оловянного Носа и то, почему генерал получил свое прозвище. Как он сам будет выглядеть с металлическим носом на лице? Отец Тэмми слишком беден, чтобы купить серебро. Возможно, он сделает сыну железный нос из старой кастрюли…

Не убирая лап с груди Тэмми, Ледокус победно запрокинул голову и протяжно завыл, словно хотел своим воем расколоть луну. Затем он спрыгнул с Тэмми, перевернулся в воздухе, бросился на дно рва и выскочил с другой стороны. В следующий миг он присоединился к рычащей стае, рыскавшей вокруг деревни.

Тэмми сел. Он был так зол, что даже не чувствовал боли. Отец подбежал к нему и рывком поднял на ноги.

— Глупый, совсем глупый мальчик, — бушевал он. — Ну что ты можешь сделать с воинами самой Ведьмы?! — он провел рукой по волосам Тэмми, постепенно успокаиваясь. — Он тебя не поранил?

Тэмми покачал головой. Он знал, что отец имеет полное право сердиться на него — ведь волки с вечера ничего не ели и, наверное, ужасно проголодались. Но он был не ребенок и мог сам за себя постоять! Его возмутило, что отец взял его за руку и как маленького потащил к длинному дому, где уже собралась вся деревня.

Воздух в длинном доме был наполнен всеобщим смятением и страхом. Все говорили одновременно, но никто никого не слушал. Тэмми увидел, что мужчины вооружились широкими ножами для разделки рыбы и сняли со стен щиты. На щитах оказалось столько пыли, что мужчинам даже стало стыдно.

Отец Тэмми взобрался на один из длинных столов и топнул ногой, словно хотел раздавить шум, как назойливого жука. Жители деревни смолкли и обернулись к нему.

— Я знаю, вы все разгневаны, — сказал отец Тэмми. — И вы правы. Слуги Ведьмы с презрением отвергли наше гостеприимство. Теперь их волки живой стеной окружили нашу деревню, сделав нас пленниками в собственных домах. Ради безопасности нам придется остаться здесь, в длинном доме. В темноте волки видят лучше, чем люди. Утром, если они не уйдут, мы вооружимся ножами и прогоним их в лес.

Люди дружно закивали головами. Потом посильнее раздули огонь и уложили детей спать под столами. Мужчины остались на страже у дверей. Они смотрели на свои ножи и жалели, что у них нет мечей.

Снаружи перекликались волки — их вой раздавался со всех сторон, за околицей, а порой и в самой деревне.



Тэмми уснул, прислонившись к стене длинного дома. Он проснулся, словно от толчка, когда мужчины начали готовиться к выходу. Он услышал, как они говорят о волках, кто-то уверял, что хищники ушли на рассвете, тихо растаяв в лесу. Еще он услышал, что мужчины хотят пойти по следу волков, чтобы убедиться, что Оловянный Нос со своей стаей убрались подобру-поздорову.

Вскочив на ноги, Тэмми потянул отца за рукав.

— Пап! Можно я пойду с вами? Ну, пожалуйста, пап?

Отец сурово посмотрел на него, и хотел было отказать, но в разговор вмешался плотник Донмар.

— Пускай идет. В конце концов, он уже достаточно большой!

Отец пожал плечами и нехотя согласился.

— Только не вздумай хныкать и жаловаться, если устанешь или замерзнешь! — предупредил он. — А теперь иди и возьми себе мой второй нож — тот, что с зазубренным лезвием. Он лежит под кроватью.

Тэмми быстро бросился в свою хижину. В деревне было непривычно тихо. Петухи, с вечера сидевшие взаперти, и не думали кукарекать, поскольку в их тесных курятниках все еще было темно, как ночью. Вытащив из тайника старый нож, Тэмми побежал обратно к мужчинам, которые уже начали выходить из длинного дома.

Все сгрудились у рва, молча глядя на бесчисленные петли следов на снегу. Затем, чтобы окончательно убедиться в том, что волки ушли, мужчины обошли вокруг деревни. В одном месте они заметили, что следы резко обрываются и уходят в лес.

— Они ушли в горы, — сказал кто-то.

— Но как же летучие медведи? — крикнул обеспокоенный Тэмми.

— Медведи могут сами о себе позаботиться, — ответил ему отец. — Даже если Оловянный Нос отыщет их, он все равно никогда никого не поймает. Летучие медведи слишком хитры.

Но слова отца не убедили Тэмми. Он понимал, что Оловянный Нос не посмеет вернуться к Царствующей Ведьме с пустыми руками, поэтому предчувствовал беду.

По цепочке следов они пошли через лес и начали подниматься на утесы. Там где снег был особенно глубок, приходилось идти след в след.

— Смотрите! — вдруг крикнул старый Кадди, указывая куда-то вверх.

Высоко в ясном небе парили летучие медведи. Тэмми сразу узнал Беога, отца маленького Каша, и понял, что медведь крайне возбужден — он держался непривычно настороженно и следил за идущими людьми издалека. Тэмми испугался еще сильнее и бросился вперед, заставляя мужчин прибавить шагу.

Наконец они вышли на поляну, окруженную неприступными утесами, на которых гнездились летучие медведи. Тэмми сразу понял, что случилось что-то ужасное. Медведи, сложив крылья, тихо сидели на скалах и смотрели на пришельцев. Никогда раньше Тэмми не замечал в их взглядах такой тяжелой злобы. В следующий миг он увидел алое пятно и отвратительную стрелу с черным вороньим оперением.

Тэмми вскрикнул и бросился вперед. Если бы не кровь, медведицу можно было бы принять за снежный сугроб… Из-под ее упавшего тела торчали изломанные полураскрытые крылья.

Это была Паша.

Тэмми ухватился за черную стрелу, убившую медведицу. Стрела вонзилась глубоко, но ярость и злость придали мальчику силы, и он выдернул ее. Он сломал стрелу, отшвырнул обломки, потом бросился к Паше, обнял ее и заплакал, уткнувшись лицом в белый мех медведицы.

Мужчины сгрудились вокруг и в неловком молчании смотрели на мальчика.

Внезапно Тэмми вспомнил о Каше и, быстро смахнув слезы, посмотрел на утесы.

— Каш! Каш! — звал он, но медвежонка нигде не было. И тогда Тэмми все понял. Люди убили медведицу только для того, чтобы заманить на землю ее медвежонка. Медведи оказались бессильны против человеческой жестокости, и Оловянный Нос получил то, за чем явился сюда.

Медведи зарычали на кричащего мальчика. Один за другим они свирепо затявкали, свесившись вниз со своих утесов, а некоторые даже возмущенно захлопали крыльями. Их мысли были понятны без слов.

Люди — это убийцы и похитители малышей. Людям нельзя доверять.




Глава четвертая


Никто, даже отец, не знал, как много значили для Тэмми летучие медведи. Почувствовав на плече руку отца, Тэмми сердито сбросил ее. Ему не нужны были утешения, он не хотел никого слушать!

Но отец все равно старался успокоить сына. Он спросил, не хочет ли Тэмми отнести в деревню его нож. Он пообещал ему хлеб с медом из особого запаса, который был единственным источником сладкого на целую зиму. Он пообещал построить Тэмми собственную лодку и подарить пять лучших рыболовных крючков.

Но Тэмми продолжал плакать, вцепившись в шерсть Паши.

Видя, что ласка не помогает, отец решил прибегнуть к строгости.

— Пошли Тэмми, хватит плакать! — резко сказал он. — Что значит летучий медведь по сравнению с безопасностью целой деревни? Подумаешь, слуги Ведьмы забрали медвежонка! Скажи спасибо, что они нас не тронули!

Этого ему как раз и не следовало говорить. Тэмми поднял злые, красные от слез глаза. Слуг Ведьмы и след простыл, поэтому гнев мальчика перекинулся на отца. Тэмми вскочил и побежал, спотыкаясь и проваливаясь в снег.

— Вернись, Тэмми! — крикнул кто-то из мужчин.

— Оставьте его! — устало вздохнул отец. — Пусть остынет немножко.

Мужчины развернулись и побрели обратно в деревню. Однако отец Тэмми ошибся. Тэмми убежал не потому, что хотел побыть один. Он побежал догонять слуг Ведьмы и спасать Каша. Не тоска, а ярость гнала его вперед.

Хотя его глаза застилали слезы, Тэмми отлично видел следы на снегу. Отпечатки мужских сапог и волчьих лап. Первые тянулись ровной уверенной цепочкой, вторые суетливо петляли между источниками любопытных запахов, но и те, и другие вели высоко в горы. Тэмми не сводил глаз со следов. Он думал о Каше, иногда вспоминал об отце, но мысль о возвращении домой ни разу не пришла ему в голову.

Быстро спустилась ночь. Снег сначала засеребрился, потом посерел, и следы потемнели, стали похожи на крошечные лужицы воды. Только теперь Тэмми понял, что у него нет еды, и что вокруг стало намного холоднее. Он поднял голову. Вдалеке горел костер — там разбил свой лагерь Оловянный Нос. Воины Ведьмы не грелись и не готовили пищу: огонь нужен был им только для того, чтобы отпугивать снежных барсов.

Свет казался обманчиво далеким, но когда Тэмми, осторожно перебегая от одной сосны к другой, подкрался ближе, он услышал, как Оловянный Нос разговаривает со своими людьми.

— Всем спать, — распоряжался он. — Мы выступаем на рассвете, и впереди у нас долгая дорога.

Люди разошлись. Они вырыли себе берлоги в снегу, потом хрипло крикнули волков и заставили их лечь перед входом в качестве живых дверей. Приученные к послушанию волки молча уронили головы на лапы и уснули.

Тэмми наблюдал за ними с безопасного расстояния. За свою жизнь он немало охотился и знал, что нужно держаться подветренной стороны, чтобы волки не учуяли запаха. Тэмми заметил грубо сколоченную клетку. Внутри беспокойно метался маленький белый комочек. Время от времени он неподвижно замирал, жалобно скулил и прислушивался, не идет ли мама.

— Бедный Каш! — прошептал Тэмми. Сердце у него разрывалось от жалости к медвежонку. — Там так тесно, что ты даже крылья расправить не можешь!

Он долго смотрел на два влажных коричневых глаза, блестевших сквозь прутья клетки. Убедившись, что лагерь уснул, Тэмми начал осторожно подкрадываться ближе. Это оказалось очень непросто, потому что снег не заглушал шагов, а громко скрипел и постанывал, а корка наста с хрустом ломалась под ногами. После каждого шага Тэмми замирал, ожидая, что кто-нибудь из волков настороженно вскинет голову. Но стая спала, а из-под снега доносился еле слышный храп людей.

Сначала силуэт Тэмми растворялся в голубом свете пульсирующих звезд, но стоило мальчику подойти ближе, как пламя костра выхватило из темноты его фигуру и, причудливо изогнув тень, отбросило ее на снег. Тэмми моргнул, глядя на яркое пламя. Волки лежали так тихо, что казались расстеленными на снегу шкурами.

Постепенно Тэмми подошел совсем близко к клетке. Вот между прутьями показался любопытный черный нос, который быстро исчез и тут же высунулся в другом месте, а потом еще в одном — пока Каш, наконец, не распознал запах. Тут все его тело заходило ходуном, потому что хвостик у Каша был слишком маленьким и коротким, чтобы выразить радость.

Тэмми протянул руку, и Каш с восторгом облизал ее. Дверца клетки была завязана веревкой, но с помощью отцовского ножа Тэмми быстро перерезал ее.

Дверца немедленно распахнулась, и Каш выкатился на снег.

Он влюбленно глядел на мальчика, даже спина его ходила ходуном от радости.

— Беги, Каш! — прошептал Тэмми. — Улетай! Возвращайся к Беогу и остальным медведям.

Каш весело скакал возле его ног. Какой-то волк зашевелился на другом краю лагеря.

Тэмми понял, что теперь ему не убежать. Но Каша не должны схватить вместе с ним! Отбросив всякую осторожность, Тэмми схватил медвежонка и высоко подбросил его.

Каш завис в воздухе, озадаченно глядя на мальчика. Затем, решив, что с ним играют, медвежонок начал мягко опускаться на землю.

Но не успел он коснуться земли, как какой-то свирепый волк одним прыжком перемахнул через костер и схватил медвежонка зубами, словно капканом.

Тэмми дико закричал, и тогда все люди и волки бегом бросились к ним.




Глава пятая


Впереди всех бежал лорд Тэрболт. Серебряный нос, острый, как кинжал, делал его лицо почти неузнаваемым. Он подбежал к Ледокусу и так закричал, что все оцепенели. Затем, не вынимая меча из ножен, лорд Тэрболт ударил им волка по спине. Ледокус разинул пасть, взвизгнул от боли, и белый пушистый мячик упал на землю.

Тэмми подхватил Каша и ласково взял на руки. Медвежонок, мокрый от волчьей слюны, дрожал и скулил, одно его крыло свисало, словно сломанный веер, и никак не хотело аккуратно складываться на спине. Тэмми потрогал крыло, и Каш тихонько взвизгнул от боли.

Оловянный Нос возвышался над ними, словно грозовая туча, обнаженный меч ярко сверкал в его руке.

— Я прикажу убить тебя на месте за то, что ты натворил! — процедил он, едва сдерживая гнев.

Несмотря на страх, Тэмми твердо выдержал его грозный взгляд.

— Это все из-за вас! — крикнул он. — Зачем вы убили маму Пашу и украли Каша?

Он съежился, когда Оловянный Нос занес меч над его головой, но генерал внезапно замер, заметив, как доверчиво лежит в руках мальчика медвежонок. Очень медленно, словно нехотя, меч вернулся на свое место на боку генерала.

— Ты можешь вылечить ему крыло, мальчик? — угрюмо спросил Оловянный Нос. — Летучий медведь, который не летает, не нужен дочке Ведьмы, и может мне дорого обойтись!

— Я могу сделать перевязку, если вы дадите мне все необходимое, — холодно ответил Тэмми. — Я сделаю это для Каша, а вовсе не для вас!

Оловянный Нос велел своим людям порвать одеяло на бинты, а остальных послал в лес за ветками, чтобы сделать шину. Отойдя в сторону, он стоял, скрестив руки на груди, и нетерпеливо смотрел, как Тэмми осторожно прижимает сломанное крыло к телу медвежонка и накрепко привязывает бинтом.

Каш был очень напуган, но все-таки понял, что Тэмми пытается ему помочь, поэтому лежал спокойно и только время от времени принимался жалобно скулить и всхлипывать. Когда оба крыла медвежонка оказались крепко связаны вместе, Каш совсем растерялся. Почему это он не может развернуть крылья? Медвежонок озадаченно покосился на Тэмми.

— Это для твоей же пользы, Каш, — пояснил мальчик и ласково потрепал его.

Каш слабо повилял хвостиком, давая понять, что слова мальчика его не убедили.

Затем Оловянный Нос приказал Тэмми посадить медвежонка обратно в клетку. Делать это было противнее, чем слушаться лорда Тэрболта, но что еще оставалось?

После того как клетку снова заперли, мальчика подтащили к одной из вырытых в снегу берлог и грубо затолкали внутрь.

Оловянный Нос подозвал Ледокуса.

Волк подполз, прижимаясь брюхом к снегу, и мрачно уставился на хозяина. Оловянный Нос схватил его за шкирку, швырнул под ноги Тэмми и сказал:

— Если мальчишка попытается сбежать, можешь разорвать его на столько клочков, на сколько пожелаешь!

Ледокус повернул голову, и Тэмми почувствовал на лице его влажное дыхание.

— Р-ppppp…

Он разинул пасть, показав все свои зубы, и Тэмми показалось, что волк смеется.



Когда всеобщая суматоха разбудила Тэмми, мальчику показалось, что он проспал всего несколько минут. Он открыл глаза. Было по-прежнему темно, но люди уже сворачивали лагерь.

Тэмми выбрался из сугроба и заглянул в клетку Каша. Медвежонок выглядел очень несчастным, но за ночь ему не стало хуже.

Двое мужчин подошли к клетке и, не обращая внимания на просьбы мальчика быть поосторожнее, продели через прутья пару длинных шестов и подняли клетку. Каш беспокойно завозился в тесноте, не понимая, как это он взлетел, не разворачивая крыльев.

— Не пугайся. Каш, я пойду рядом с тобой, — успокаивающе шепнул ему Тэмми.

Через несколько минут отряд выступил в путь, хотя рассвет еще даже не занимался, а метель мела прямо в лицо. Началось долгое, трудное путешествие сквозь снег, который порой был так глубок, что людям приходилось прокапываться вперед, а иногда воздух густел от вихрей снежного бурана. И всю дорогу, затеняя путь, бесконечно тянулись мрачные ряды безвестных гор, и на каждой вершине сверкали снежные шапки.

Ночью, когда приходило время разбивать лагерь, Тэмми подолгу всматривался в синие сумерки, и тогда горы представлялись ему припорошенными снегом великанами: не спящими и, кажется, очень злыми. Однажды спящий лагерь едва не накрыла сошедшая лавина. Никогда в жизни Тэмми не забудет этот звук, похожий на рев самой горы, которую заставили опуститься на колени — наверное, именно такой звук услышат люди, когда наступит конец света.

Кроме снега и гор неизменным оставался страшный пронизывающий холод. Вскоре кожа Тэмми стала такой же серой, как и у слуг Ведьмы — даже губы и глаза посерели. Постепенно его зубы перестали выбивать дробь, и мальчик даже научился пользоваться онемевшими руками и ногами. Заметив, что ногти у него почернели от холода, Тэмми просто пожал плечами и решил, что так оно и должно быть в Ведьмогорье. Из-за постоянного холода ему все теперь было безразлично. Все, кроме Каша.

Большую часть времени Тэмми двигался словно во сне. Брызги снега разлетались из-под его башмаков, от бесконечных снежных просторов в голове было пусто, и мальчик думал только о том, чтобы поочередно переставлять ноги, ступая точно в глубокие следы, проложенные идущими впереди него. Даже волки притихли — они жались поближе к людям, а на их шкурах висели грязные сосульки. Лишенная запахов земля была для них так же мертва, как и для Тэмми.

Наконец, через восемь дней после начала пути, они подошли к замку Ведьмы. Отупевший и равнодушный ко всему, кроме снега и льда, Тэмми вдруг вздрогнул, словно пробудившись от глубокого сна, и недоверчиво уставился перед собой.

Замок казался драгоценным камнем, сверкавшим среди роскошных снежных садов, он был совсем непохож на все здания, которые мальчику доводилось видеть прежде, и даже на те, которые он мог себе представить. Высеченный из цельной глыбы льда, он напоминал огромный кварцевый кристалл или застывшую волну. Бесчисленные башни различной высоты вздымались со всех сторон, изгибаясь под самыми причудливыми углами, а в толстых хрустальных стенах не было видно ни единого окошка, ни входа, ни выхода.

Приблизившись к подножию замка, люди оказались перед глубоким обрывом. Оловянный Нос поднес руки ко рту и громко закричал, перекрикивая гул ветра:

— Лорд Тэрболт приказывает тебе отвориться!

И тогда огромная глыба льда медленно отделилась от основания стены и, превратившись в мост, протянулась над бездной. В тот же миг в толще льда открылась прямоугольная дверь. Замок приглашал отряд перейти по мосту и войти внутрь.

Невольно онемев от величия происходящего, Тэмми вслед за остальными вошел в замок.




Глава шестая


Ледяная дверь беззвучно закрылась за ними и, как ни вглядывался Тэмми, ему так и не удалось заметить ни щелочки, ни следа дверных петель.

Дверь снова стала частью гладкой стены. Тем временем слуги Ведьмы больше не сутулились — словно по команде, они расправили плечи, выпрямились и подтянулись. Выстроившись в ряд, они, маршируя, двинулись вперед.

Держась поближе к клетке с медвежонком, Тэмми во все глаза смотрел по сторонам. Полупрозрачные стены коридора были сделаны из гладкого льда, и свет, просачиваясь внутрь, окрашивался в разные оттенки голубого, розового и золотого. Под ногами толстым ковром лежал безукоризненно белый снег, а с потолка свисали сосульки.

«Если одна из них упадет, — подумал Тэмми, — она, как копье, проткнет человека!» Проходить под таким потолком было все равно, что гулять в пасти у акулы, которая в любой момент может захлопнуть челюсти.

Почувствовав себя маленькой рыбкой, Тэмми невольно закрыл руками голову, а Каш испуганно повел носом.

Коридор сворачивал и изгибался. Они ни разу не прошли через дверь — по крайней мере Тэмми этого не заметил — и ни разу не встретили ничьих следов на сверкающем полу. Наконец впереди показалась величественная лестница с ледяными колоннами, похожими на витые леденцы из ячменного сахара, и изящными снежными перилами.

На верхней площадке мальчик увидел женщину в бледно-голубом одеянии. Она стояла совершенно неподвижно, сложив руки прямо перед собой, и молча глядела на прибывших. Волосы ее были заплетены в три жестких острых рога на макушке, на шее сверкало ожерелье из сосулек, запястья были украшены ледяными браслетами, и даже в ушах, как серьги, сверкали сосульки. Женщина казалась замороженной, и при взгляде на нее Тэмми невольно поежился — губы у нее были ярко-синие, а белая кожа казалась бескровной.

Поднявшись на верхнюю площадку, Оловянный Нос шагнул вперед и быстро поцеловал женщину в щеку. Ее лицо осталось непроницаемым.

— Приветствую вас, муж мой, — еле слышно проговорила она, глядя куда-то мимо генерала.

— Здравствуйте, леди Сибия! — ответил он. — Вы здоровы?

Женщина медленно кивнула.

— Боюсь, наша старая Королева быстро угасает. Она велела, чтобы вы, не откладывая, явились к ней, как только прибудете.

— Тогда немедленно проводите нас!

Леди Сибия повернулась и, почти не оставляя следов на снежном ковре, повела их по ледяному коридору. Легкие, свободные одежды развевались за ее спиной. Присмотревшись повнимательней, Тэмми понял, что ногти и губы у нее посинели от холода, а не от косметики; драгоценности леди Сибии тихо позвякивали при ходьбе — такой звук издают хрустальные подвески люстры, когда их раскачивает ветер.

Внезапно сзади послышался громкий визг. Все резко остановились, и леди Сибия недовольно посмотрела на бегущую к ним босоногую девочку. Волосы у девочки были заплетены в бесчисленные острые косички, похожие на сосульки.

— Принцесса Агна, — укоризненно произнесла леди Сибия, — сколько раз я должна напоминать вам, чтобы вы не бегали? Беготня порождает жар, а жар отвратителен!

Но принцесса Агна даже ухом не повела.

— Это он? Это мой летучий медведь? — спросила она, подпрыгивая и восторженно хлопая в ладоши. Девочка так шумела, что Каш негромко заворчал на нее из глубины своей клетки.

— Прикажите ему замолчать! — велела девочка, жестко поджав губы.

— Если ты сейчас успокоишься и перестанешь орать, — спокойно сказал Тэмми, — Каш не будет на тебя рычать.

Леди Сибия грозно посмотрела на него, а принцесса Агна так и застыла с раскрытым ртом. Было очевидно, что еще никто никогда не осмеливался так резко разговаривать с ней.

— Оловянный Нос, зачем ты привез мне еще одного ручного гнома? — воскликнула она, покосившись на Тэмми. — Хватит с меня моих гномов! У них скверный характер, они никогда не моются и насквозь пропахли ужасным трубочным табаком! Мне больше не нужны никакие старые гномы!

— Прошу меня извинить, принцесса Агна, но это не гном, — смутился Оловянный Нос. — Это мальчик.

— Мальчик? — озадаченно переспросила принцесса. — Ты хочешь сказать, что это маленький мужчина?

— Да, принцесса. В отличие от твоих гномов, этот со временем вырастет и будет таким же, как я.

— Фу, как это обременительно и неприятно! Он будет ужасно не к месту среди моих гномов. Зачем он мне?

— Это было необходимо, принцесса. Летучий медведь… поранился. Мальчик ухаживает за ним.

Вспомнив о медвежонке, принцесса Агна снова всполошилась.

— Вытащите его из клетки и дайте сюда, чтобы я хорошенько его рассмотрела!

— Сделай, как тебе велят, мальчик, — приказал Оловянный Нос.

Тэмми неохотно открыл клетку.

— Иди ко мне, Каш, — прошептал он. — Никто тебя не обидит, по крайней мере, пока я здесь! — погромче добавил он специально для девочки.

Он передал Каша принцессе, но та не умела обращаться с медвежонком. Она стиснула его руками. Каш испугался и начал вырываться. Шагнув вперед, Тэмми быстро забрал малыша у девочки и принялся гладить его, пока медвежонок не успокоился.

— Медвежонок невоспитанный, его надо выпороть! — заявила принцесса. — И еще ему надо выщипать весь мех, а то он слишком горячий и противный!

Леди Сибия дотронулась до плеча принцессы своими изящными пальцами, длинными, как сосульки.

— Мы обсудим это позже, принцесса, — сказала она. — Ваша царственная мать велела нам немедленно посетить ее.

Они дружно двинулись дальше, и Тэмми всю дорогу нес Каша на руках. Коридор с каждым шагом становился все выше и шире, ледяные колонны разделяли его пополам, а снег хрустел под ногами.

Затем леди Сибия остановилась, протянула руку и осторожно дотронулась кончиками пальцев до расписанной морозными узорами стены. В тот же миг огромная льдина повернулась, открыв проход в спальню Ведьмы. Все вошли внутрь, даже волки, которые низко склонили головы в знак почтения к умирающей Королеве.

Тэмми, слегка оробев, последовал за остальными. Находиться в присутствии любой королевы было страшновато, а эта королева была еще и Ведьмой, поэтому мальчик предпочел спрятаться в тени.

Почти все пространство комнаты занимала кровать Королевы. Это была огромная глыба сверкающего льда с ледяными столбиками по углам. Со столбиков свисал кружевной полог, сотканный из снежинок и похожий на паутину, сплетенную сказочным снежным пауком. Лежащая за пологом Хаггот, Царствующая Ведьма, Королева Ведьмогорья, казалась очень старой и слабой. На ее морщинистом лице со впалыми щеками выделялся длинный острый нос, а на подбородке у Ведьмы росли волосы.

Люди опустились на колени, а волки легли у подножия постели.

Ведьма заговорила.

— Леди Сибия… Ваш муж, наконец, вернулся?

При первых же звуках ее голоса Тэмми бросило в дрожь, но не от страха, а оттого, что голос Ведьмы оказался очень тонким, резким и невероятно холодным.

Леди Сибия выступила вперед.

— Да, — еле слышно сказала она. — Он здесь.

— Пусть выйдет на свет, чтобы я могла увидеть его.

Оловянный Нос повиновался и опустился на колени около кровати. Дрожащая рука Ведьмы высунулась из-за полога и опустилась на голову генерала.

— Ты вернулся цел и невредим, лорд Тэрболт. Ты раздобыл летучего медведя для принцессы Агны?

— Да, ваше величество.

Хаггот вздохнула.

— Хорошо. В таком случае ты как раз успел к моей кончине.

— Нет! — закричала принцесса Агна. — Я не желаю слушать такие речи! Ты Ведьма и можешь вылечить себя! Ты никогда не умрешь!

Несмотря на свою слабость, Хаггот повернула голову и бросила жуткий взгляд на принцессу.

— Дитя! Или ты немедленно уберешь из глаз эту талую воду, или я навсегда изгоню тебя из своих покоев! Скоро ты станешь королевой. Твое сердце должно быть ледяным. Вечно ледяным и только ледяным!

Принцесса затаила дыхание, и ее слезы, мгновенно замерзнув, сверкающими льдинками упали на пол.

— Она еще слишком порывиста и неопытна, — устало вздохнула Ведьма. — Вы с леди Сибией должны воспитать ее достойной трона, Тэрболт. Когда принцессе исполнится двенадцать, передайте ей мою волшебную палочку и научите ее магии льда, чарам снега и заклинаниям мороза. Научите ее любить Холод так, как люблю его я — во всей его красоте и жестокости.

Оловянный Нос низко поклонился.

— Обещаю, — ответил он.

— Это еще не все, Тэрболт, — продолжила Ведьма, и голос ее зазвучал неожиданно резко. — Не менее важно беречь принцессу от пороков тент. Тепло несет с собой порчу и измену. Оно расплавляет твердость и превращает ее в слабость. Оно пачкает белизну и превращает мужчин в зависимых слабаков. Оно противно всему, что мы любим, и обладает собственной магией, которая отрицает нашу власть. Помни об этом, Тэрболт. Всегда помни об этом.

— Всегда, ваше величество.

Костлявая рука поднялась с его головы. Глаза Королевы начали закрываться.

— А теперь идите. Оставьте меня слушать сладкий шепот льда.

Люди встали с колен и бесшумно, словно призраки, вышли из спальни. Волки ползли следом за ними. У дверей Тэмми обернулся. Следы ног и лап быстро исчезали со снежного ковра, который на глазах снова становился белым и гладким.

После полумрака королевской спальни коридор почти ослепил мальчика. Мужчины пошли кормить волков, а леди Сибия повернулась к принцессе Агне и с холодной улыбкой сказала:

— Отведите мальчика и медведя в свою комнату, принцесса. Я должна поговорить с мужем.

— Пошли, мальчик, — велела принцесса Тэмми. — Я познакомлю тебя со своими гномами и покажу, где ты будешь жить.

— Только не вздумайте бежать, принцесса, — бросила ей вслед леди Сибия. — Вы ведь не хотите, чтобы у вас на щеках выступил нездоровый румянец?

— Что хочу, то и буду делать! — буркнула себе под нос принцесса.




Глава седьмая


Детская принцессы Агны находилась в одной из бесчисленных башен, стены и пол которой сходились под острыми углами, поскольку пласты льда нарастали неравномерно и в разных направлениях. Большую часть башни занимали извилистая лестница и длинный унылый коридор, а остальное пространство было разбито на анфиладу одинаковых пустых комнат, которая оканчивалась спальней принцессы.

Необъятная спальня тоже казалась пустынной, вся немногочисленная мебель в ней была ледяной и огромной. Тэмми очень удивился, когда увидел, что постель принцессе заменяет сугроб, похожий на застывшую волну с падающим гребнем. Кровать опиралась на целую армию снеговиков, стоявших плечом к плечу, а забраться в нее можно было только по приставной лесенке, которую держал снеговик, стоявший на коленях.

В противоположной стене были вырублены глубокие, широкие полки. На полках, словно живые игрушки, расположились гномы. Двое играли в карты, один курил длинную трубку, другой дремал, а последний вырезал цветок из ледяного кубика.

Тэмми никогда раньше не видел гномов, поэтому во все глаза разглядывал их. Гномы оказались совсем не похожи на маленьких людей! Это были волосатые коренастые существа с лицами стариков. У них были крупные головы и крошечные уши, широкие рты и маленькие носы. Только один из гномов был без бороды.

А еще гномы оказались невероятно склочными. Они бранились из-за карт и из-за всего остального и больно толкали локтями спящего, стоило бедняге захрапеть. Тэмми показалось, что им просто нравится ссориться, поскольку кругом было полно пустых полок, куда обиженные могли бы уйти от остальных, но никто из спорщиков почему-то не торопился этого делать.

Гномы даже не повернулись к пришедшим, поэтому принцессе пришлось завизжать, чтобы они замолчали.

Гномы уставились на нее своими крошечными глазками, взгляды их запрыгали с принцессы на мальчика и на медвежонка в его руках.

— Спускайтесь! — приказала принцесса.

Гномы неуклюже спустились со своей полки и поплелись к ней. Тэмми пару раз приветливо улыбнулся им, но гномы лишь недружелюбно хмурились ему в ответ.

Агна познакомила мальчика со своими любимцами. Бородатых гномов звали Червоух, Хлебонюх, Глиносоп и Мухопых, а безбородого — просто Коббли. Затем принцесса небрежно представила гномам Тэмми.

— Просим прошения, принцесса, — взвился Червоух, возмущенно вздергивая плечи. — Но он же не настоящий гном! Он наверняка вырастет выше вас, принцесса, и станет командовать нами.

— Да-да, — согласился Мухопых. — Большие всегда командуют маленькими. Так уж устроен мир.

— Я вовсе не какой-нибудь задира! — обиделся Тэмми.

— Оно разговаривает! — с искренним изумлением воскликнул Глиносоп.

— И все равно он не настоящий гном, — проворчал Червоух. — Кроме того, у нас нет для него свободной полки!

Тэмми прекрасно видел, что это неправда, но ничего не сказал. Ему вовсе не хотелось становиться живой игрушкой и жить на полке!

— Этот мальчик ухаживает за моим медведем, — высокомерно пояснила принцесса. — Им будет выделена отдельная комната, а когда мой летучий медведь поправится, он будет спать возле моей постели, а мальчику найдут какую-нибудь работу во дворце — полировать лед или что-нибудь в этом роде.

Это обрадовало гномов, и они радостно закивали друг другу. Зато Тэмми вовсе не понравилось то, как принцесса распорядилась его будущим.

— А теперь, — продолжала принцесса, — если мы немедленно не поиграем, день будет совершенно испорчен!

— Может быть, сыграем в гномьи кегли? — робко спросил Коббли, безбородый гном. — Мы ведь все время в них играем.

Четверо остальных гномов недовольно зашикали на него за то, что он осмелился открыть рот.

— Так что… — слабо пискнул Коббли. — Если вам будет угодно… Если вы пожелаете, принцесса.

Принцесса сделала вид, что задумалась, потом лицо ее приняло торжественное выражение.

— Да! — наконец, объявила она. — Гномьи кегли. Я совсем забыла, что это моя любимая игра. Приказываю вам немедленно сыграть со мной в кегли!

Стоило принцессе отвернуться, как четверо гномов принялись больно щипать Коббли. Несчастный гном засунул пальцы в рот, чтобы не закричать, а Червоух сердито покосился на Тэмми и вдруг уши пнул и его тоже — очень больно, прямо в руку над локтем.

Тэмми сразу понял, что гномы большие мастера щипаться.



В гномьи кегли играли прямо в ледяном коридоре. Правила были очень просты, и Тэмми понял их сразу. По сути, это были обычные кегли, с той лишь разницей, что деревянные фигуры заменялись живыми гномами, а принцесса старалась попасть им в коленки тяжелым деревянным мячом. Когда мяч попадал по гному, тот должен был лечь на пол. Но, оказалось, что гномы не только отлично щиплются, но еще и ловко мошенничают и совершенно не умеют проигрывать. Наблюдая за игрой, Тэмми не мог сдержать улыбки. Гномы незаметно уворачивались от мяча или начинали доказывать, что он вовсе в них не попал. Принцесса визжала от злости, грозила им самыми ужасными мучениями, но все было напрасно.

— Она слишком вспыльчива! — громко пробурчал себе в бороду Червоух.

Услышав это, принцесса Агна чуть не лопнула от негодования.

— Ах, сквернословить?! Опять сквернословишь, Червоух? Я все расскажу леди Сибии, и она повесит тебя за большие пальцы ног над крышей волчарни, ясно?

Тэмми не сразу понял, что принцессу оскорбило упоминание пыла.

К счастью, раздавшиеся мерные удары колокола положили конец ссорам и угрозам.

— Отлично! — обрадовался Хлебонюх. — Время обедать. Я как раз проголодался.

Принцесса и гномы шумной толпой понеслись обедать. Тэмми, со спящим Кашем на руках, пошел следом за ними. Когда он проходил мимо, Коббли бочком приблизился к нему и дернул за рукав.

— Не думай плохо о нас, гномах, — прошептал он. — Когда-нибудь ты узнаешь, что мы вовсе не такие гадкие, какими кажемся.

Но Тэмми было трудно в это поверить.

— Гномы всегда так больно щипаются? — спросил он.

— Конечно! — с гордостью ответил Коббли. — Как говорит Червоух: «Большие командуют маленькими, старшие командуют младшими». Ты, наверное, уже понял, что я самый младший и самый маленький.

— Вот как? Тогда Червоух, должно быть, самый большой и самый старший?

Коббли с изумлением посмотрел на мальчика.

— Ну да… А как ты догадался?

— Это было несложно.

— Но он еще и самый храбрый, — продолжал Коббли. — Он все время дразнит Ледокуса и доводит его до бешенства. Знаешь, они с Ледокусом злейшие враги, — гном поглядел на Каша, мирно спящего на руках у Тэмми. — Твой медведь выглядит намного дружелюбнее любого из волков.

Как ты думаешь… если… можно мне его погладить?

— Коббли! — резко обернувшись, рявкнул Червоух. — О чем это ты беседуешь с мальчиком? Немедленно вернись к своему народу! Мальчик может оказаться доносчиком!

— Мне… Я лучше пойду, — пролепетал Коббли. — Ведь Червоух…

— Самый большой и самый старший, — насмешливо закончил Тэмми.

Тем временем они вошли в огромный зал, расположенный в самом центре замка. Столы и скамейки были вырублены из льда, а со сводчатого потолка свисали сосульки. Около высокого стола стоял трон, сделанный из чистейшего льда. Трон пустовал, потому что Царствующая Ведьма была больна. По одну сторону стола сидел Оловянный Нос, по другую — леди Сибия. Принцесса Агна, Тэмми, Каш и гномы устроились на противоположном конце стола, где можно было вести себя посвободнее.

Чуть дальше расположились воины Ведьмы, а волки свободно бродили между ними, выискивая еду.

Червоух протянул Ледокусу кость, а когда волк потянулся за ней, быстро отдернул руку и засмеялся: косточка была привязана к куску веревки.

— Р-рррр! — желтые глаза Ледокуса с откровенной ненавистью смотрели на гнома.

— Настанет день, гном, когда мой волк устанет от твоих шуток, — спокойно проговорил Оловянный Hoc. — И вот тогда ты пожалеешь о том, что делал. — Он многозначительно побарабанил пальцами по своему носу, который на этот раз был золотым с темно-алым гранатовым камнем на кончике. Тэмми подумал, что этот камень похож на безобразный фурункул.

Под шум и крики в зал внесли еду, и голодный Тэмми нетерпеливо встрепенулся, пока не понял, что на обед подано мясо — совершенно сырое, кроваво-красное мясо. Мальчик в ужасе отшатнулся. Даже по дороге в замок ему ни разу не приходилось есть сырое мясо! Сейчас он охотно променял бы угощение Ведьмы на скудную порцию вяленой рыбы и безвкусные галеты, которые каждый вечер на привале раздавал Оловянный Нос.

Трапеза была в самом разгаре, и Тэмми быстро понял, что хуже сырого мяса может быть только наблюдение за теми, кто его ест. Он с изумлением и ужасом смотрел, как принцесса Агна схватила кусок мяса своими прелестными маленькими ручками и свирепо впилась в него зубами. Вскоре все ее лицо и руки стали липкими и красными от крови. Съев кусок, принцесса просто отшвырнула обглоданную кость и тут же схватила с тарелки новую.

— Ты что, не хочешь? — сказала она с полным ртом.

— Нет, принцесса, — еле слышно пробормотал он. — Можете взять мою порцию, если хотите.

Несмотря на свое отвращение к сырому мясу, Тэмми все-таки попытался покормить им Каша. Но даже медвежонку эта еда не пришлась по вкусу, и он жевал мясо с таким отвращением, словно в любой момент готов был выплюнуть. Летучие медведи на воле питаются рыбой, но Каш был так голоден, что съел все, что дал ему Тэмми.

Потом на стол с грохотом водрузили блюдо с сырыми овощами, и гномы жадно набросились на угощение. Пока они толкались и отпихивали друг друга, Тэмми подобрал со стола упавший кусок брюквы и быстро проглотил его. Но когда он попробовал взять себе что-нибудь еще с блюда, Червоух просто отодвинул его плечом. Заметив это, Коббли взял морковку и робко передал ее мальчику под столом. Но не успел Тэмми протянуть руку, как Червоух выхватил у него морковку.

Тэмми так разозлился, что поступил совершенно по-гномьи — взял да ущипнул Червоуха прямо за спину между лопатками. Червоух громко вскрикнул и вскочил на ноги.

— Гномодёр! — взвыл он.

— Вор! — огрызнулся Тэмми.

В следующий миг они бросились друг на друга, так что тарелки и блюда с грохотом посыпались со стола на пол. Но стоило им сцепиться, как Оловянный Нос бросился к драчунам и растащил их в стороны. Все в зале смолкли в ожидании.

— Как они смеют так вести себя в присутствии принцессы?! — прошипела леди Сибия. — Помяните мое слово, муж мой, от этого мальчика будут одни неприятности.

Оловянный Нос рванул из ножен свой меч.

— Убери меч, Оловянный Нос! — велела принцесса Агна. Лицо ее было испачкано кровью, как у только что пообедавшего тифа, глаза сердито сверкали.

Оловянный Нос помедлил.

— В один прекрасный день, принцесса, вы станете королевой, — мягко пророкотал он. — Не забывайте, что рядом с вами должны находиться лишь те, чье поведение безукоризненно.

— А ты не забывай, что когда я стану королевой, то приказывать здесь тоже буду я!

Принцесса взяла с тарелки еще один кусок мяса и, не поворачивая головы, велела стражникам вывести драчунов из-за стола.

— Пусть остаются голодными. Это послужит им уроком, — добавила она.

Тэмми был очень рад, что решение этого вопроса оставили на усмотрение принцессы. Когда они с Червоухом выходили из зала, он заметил, как Оловянный Нос неохотно убирает в ножны свой меч.




Глава восьмая


Ночью Тэмми лежал на полу в ледяной комнате рядом со спальней принцессы и трясся от холода под грязной волчьей шкурой. Он никак не мог уснуть, а голод и холод лишь усугубляли его страдания. Он старался не думать о доме, но мысли его снова и снова возвращались к отцу, а следом приходили воспоминания об озере и о деревне. Тэмми представлял себе запах запеченной на костре свежей рыбы и аромат теплого хрустящего хлеба. Слезинки одна за другой сбегали по его щекам, пока белая шубка Каша не намокла в том месте, где лежала голова мальчика.

В замке все было спокойно. Спокойно, но не тихо, потому что сосульки тихонько позвякивали и скрипели под собственной тяжестью, словно разговаривали друг с другом на тайном ледяном языке.

И вдруг Тэмми услышал, как где-то открылась дверь. Скрипела дверь, ведущая из спальни принцессы и, судя по тому, с какой осторожностью ее открывали, звук этот вовсе не предназначался для ушей мальчика. Послышался приглушенный шепот. Каш заворочался.

— Тише, — шепнул ему Тэмми. — Опять эти противные гномы.

Тэмми и Каш настороженно прислушивались, гадая, что же все-таки происходит. Сначала Тэмми подумал, что гномы, подстрекаемые Червоухом, идут отомстить ему. Но вскоре он отказался от этой мысли и понял, что гномы стараются не разбудить его, чтобы ускользнуть по каким-то своим тайным делам.

Снег еле слышно поскрипывал под гномьими башмаками из тюленьей кожи, но больше всего шума производил Червоух, который грозно шипел на остальных, чтобы они вели себя тише.

Добравшись до противоположной стены, гномы открыли дверь и по одному выскользнули в коридор. Затем дверь снова затворилась.

Сгорая от любопытства, Тэмми вскочил на ноги. Каш подбежал к нему, но мальчик покачал головой.

— Нет, Каш. Ты останешься здесь, на страже.

Медвежонок зевнул. Было ясно, что он уснет через минуту. Тэмми ласково потрепал его и вышел.

Пройдя по следам гномов, мальчик обнаружил еще одну дверь. В коридоре было светло, как днем, поскольку лунный свет, струившийся сквозь лед, наполнял стены дворца призрачным голубоватым сиянием.

Тэмми распахнул дверь и заглянул внутрь. Длинный коридор был пуст, и отпечатки башмаков гномов быстро таяли на снегу. Мальчик быстро бросился по следам, но у глухой стены они резко оборвались. Тэмми прикоснулся к стене — и в ней отворилась дверь. За дверью, вопреки его ожиданиям, находилась не очередная пустая комната, а винтовая лестница, уходящая вниз — глубоко-глубоко, словно в колодец.

Если Тэмми и колебался, то только секунду, а потом начал торопливо спускаться вниз. Он должен был во что бы то ни стало узнать тайну гномов! Лестница поворачивалась под его ногами, и очень скоро гладкий лед вдруг сменился камнем, а потом и свет стал другим. Голубоватое лунное сияние сменилось трепещущими оранжевыми отсветами, и если лунный свет струился сверху, то это свечение явно поднималось откуда-то снизу.

Чувствуя, что разгадка совсем близко, Тэмми осторожно пошел на свет, бросавший беспокойные отблески на влажную стену — то красные, то оранжевые, то вдруг желтые. Кроме света тут был теперь и дым — дым от костра! — который полз вверх по лестнице, словно по трубе. Вскоре Тэмми услышал треск горящих веток. Затем до него донеслись глухие голоса, и он замер, прислушиваясь к разговору гномов.

— Ох, наконец-то мои пальцы согрелись! — довольно крякнул Глиносоп. — Я уж думал, борода у меня совсем смерзнется и отломится от подбородка, как сосулька!

— Тогда ты был бы точь-в-точь, как наш Коббли! — вставил Хлебонюх.

Гномы расхохотались.

С нижней ступеньки лестницы Тэмми был отлично виден большой жарко пылающий костер, выбрасывавший снопы искр к самому потолку пещеры. Гномы сидели рядом с огнем, резкий оранжевый свет озарял их лица.

Продолжая подглядывать, Тэмми увидел, как Червоух взял совок, который, по всей видимости, долго колотили молотком, чтобы превратить в грубое подобие сковородки. Тут остальные гномы принялись торопливо выворачивать карманы и вытаскивать припрятанные с обеда куски сырого мяса. Мясо аккуратно разложили на сковородке и начали поджаривать.

— Самым большим и самым старшим достаются самые большие и самые лучшие куски! — жадно напомнил Червоух.

— Почему твои куски мяса вечно в пыли, Коббли? — пожаловался Мухопых.

— Щипни его хорошенько! — посоветовал Червоух. — Хороший щипок пробуждает совесть!

— Оставьте его в покое! — крикнул Тэмми, неожиданно выступая из тьмы.

Гномы оцепенели от изумления. Честно признаться, в этот момент они больше всего напоминали сборище горгулий, с раскрытыми ртами-водостоками. Если бы Тэмми не был так зол, он наверняка посмеялся бы над ними!

— Коббли единственный порядочный гном среди вас! — крикнул он. — Никто даже не подумал поделиться со мной едой. Вы оставили меня голодным!

Червоух подхватил сковородку, которую уронил в огонь при появлении Тэмми. Горячая ручка обожгла ему пальцы, и он скривился от боли.

— Говорил я вам, что он шпион Ведьмы! — мрачно процедил он. — Мне с самого начала не понравился этот презренный недорослик, этот фальшивый гном!

Коббли громко захлюпал носом, а следом за ним разрыдались Мухопых с Хлебонюхом и Глиносопом. Червоух пока крепился и лишь покашливал, чтобы не расплакаться.

— Почему вы плачете? — растерялся Тэмми.

— Потому что ты все расскажешь Ведьме, — простонал Глиносоп. — Она велит прибить наши бороды к стволам деревьев и оставит нас на корм воронам!

Тэмми не стал напоминать ему, что у Коббли нет бороды, а значит, такая казнь ему не грозит. Он все еще ничего не понимал:

— Что я расскажу Ведьме?

— Т-то, что м-мы зажигаем костер во д-дворце, а г-греться у огня и есть г-горячую п-пищу запрещено законом!

— Запрещено законом?

— Карается смертью, — прошептал Мухопых.

Тэмми помолчал, размышляя над тем, сколько раз за сегодняшний день он успел нарушить законы Ведьмы.

— Нет, я ничего ей не расскажу. Ну-ка, подвиньтесь! Дайте мне местечко. Вам не приходило в голову, что я тоже мерзну?

Гномы в недоумении уставились на мальчика.

— Полагаю, мы можем освободить ему место, — неуверенно протянул Хлебонюх.

— Раз уж вы тут готовите, я бы тоже не отказался от кусочка мяса, — добавил Тэмми, жадно глядя на сковородку. — Мне, пожалуйста, хорошенько прожарьте с обеих сторон!

— Мальчики очень похожи на гномов! — радостно воскликнул Коббли.

— Очень похожи, — согласился Тэмми.

Гномы подбросили веток в костер, сковородка раскалилась, и мясо зашипело. Запах с каждой минутой становился все сильнее и вкуснее и вот, наконец, мясо прожарилось.

Тарелок не было, их заменяли плоские камни, разбросанные по всей пещере, а Червоух предпочитал есть прямо со сковородки. Какое-то время все молча и сосредоточенно жевали — это было слишком важное дело, чтобы прерывать его пустой болтовней. Старшие гномы использовали свои бороды вместо салфеток, а Тэмми и Коббли просто облизывали пальцы. Съедено было все до последнего кусочка.

Они как раз закончили ужинать, когда начал звонить колокол. Его громкий стон был хорошо слышен даже глубоко под землей.

В тот же миг Червоух вскочил на ноги, глаза его угрожающе засверкали.

— Набат! — закричал он. — Этот мальчишка все-таки оказался шпионом. Он предал нас Ведьме!

— Нет, — возразил Мухопых. — Зачем бить в колокол, когда можно просто схватить нас без всякого шума? В замке случилось что-то посерьезнее преступления гномов, греющих бороды у огня.

— Может быть, на замок напали враги? — предположил Коббли.

— Вот еще глупости! Кто посмеет нападать на саму Ведьму?! — рявкнул Червоух и больно ущипнул его.

Тэмми пробормотал:

— В таком случае, есть только одно разумное объяснение. Ведьма все-таки умерла.

Все растерянно переглянулись.




Глава девятая


При свете луны тело Ведьмы на огромной льдине вынесли из замка: четыре человека держали на плечах углы льдины, еще столько же шли по бокам.

Ведьма была в ослепительно белом одеянии, словно невеста — ибо смерть была теперь ее женихом, и вечный холод ожидал ее.

Следом за Ведьмой вдоль волнистых снежных сугробов шли воины и волки.

Во главе процессии, так же одетые в белое, шли родные и близкие умершей. Белая вуаль леди Сибии ниспадала до самых колен, и сквозь нее просвечивали только синие губы. Ее супруг, Оловянный Нос, был одет в свой лучший плащ, отделанный роскошным мехом горностая, а нос у генерала был серебряный с конусообразными торчащими наружу ноздрями, испещренными спиралевидными бороздками. Рядом с Оловянным Носом горько плакала принцесса Агна.

— Сдержанность! Где ваша выдержка? — шипела на нее из-под вуали леди Сибия.

В дальнем конце колонны, где шли скорбящие с простыми белыми лентами на рукавах, можно было видеть гномов, а Тэмми с Кашем затерялись среди посудомоек и натирщиков льда. Эти странные уродливые создания, в одежде из мешковины, подвязанной веревками, уныло шаркали по снегу, согнувшись в три погибели.

В царящей тишине до Тэмми доносились обрывки их испуганного шепота.

— Как-то нам будет под властью этой девочки? — шипел чей-то голос сбоку от Тэмми.

— При чем тут девочка? — отвечал другой. — Она еще слишком мала. Власть перейдет в руки лорда Тэрболта, по крайней мере до тех пор, пока принцесса не станет старше.

— А что если власть придется ему по вкусу?

— Тише! Это уж не нашего ума дело. Сначала надо попрощаться со старой Королевой.

Ветер швырял пригоршни снега в лица скорбящим, трепал волосы людей и шкуры волков. Внезапно разыгрался буран. Кто-то сказал, что так оно и должно быть, другие шептали, что это последняя магия умершей Ведьмы. Никто и не подумал ускорить шаг; той же мерной поступью скорбящие снесли тело умершей к реке, где уже ждала королевская ладья, которая стояла здесь с того самого дня, когда старая Королева впервые почувствовала себя больной.

Воины бережно положили тело Ведьмы на палубу и в скорбном молчании сошли на берег. Оловянный Нос вытащил меч и перерубил канат. Послышался громкий хлопок, как будто встряхнули ковер: парус развернулся, и все увидели на нем королевский знак — черную снежинку, которой не страшен свет тысячи солнц.

Затем, на глазах у скорбящих, течение подхватило ладью и понесло ее прочь от берега, на середину реки.

Увидев это, принцесса Агна обезумела от горя. Если бы не Оловянный Нос, она бросилась бы в воду и поплыла вслед за ладьей.

Вырвавшись из рук генерала, принцесса бросилась прочь, волки устремились следом за ней, и всю ночь они пробегали вместе, воя и беснуясь под луной.




Глава десятая


— Королева умерла! Да здравствует королева!

На протяжении следующих дней Тэмми много раз слышал этот клич. Он даже напевал его Кашу, и медвежонок, не понимавший смысла слов, радостно вилял хвостиком.

Смерть старой Хаггот привела к огромным переменам.

Когда на рассвете принцесса Агна вернулась в замок, все были поражены ее спокойствием и самообладанием. Те, кто ее видел, рассказывали, что глаза у юной королевы все еще были красные, но она не проронила ни слезинки. Волки почтительно шли рядом с королевой, а в длинных коридорах воины опускались перед ней на колени и склоняли головы.

Агна больше не вернулась в детскую. Гномы и игрушки были забыты. Тэмми слышал, что девочка поселилась в королевских покоях. Он только однажды видел ее в большом зале, где королева сидела на троне, откусывая крошечные кусочки сырого мяса. Когда мальчик слишком долго смотрел на королевский трон, глаза у него начинали болеть от сверкания ледяной короны. Казалось, девочка совершенно растворилась в великолепии льда, что безмерно радовало лорда Тэрболта и его супругу.

— Ваше величество, — шептала леди Сибия, приседая в низком реверансе, — я холодею от счастья, видя, как вы похожи на свою покойную мать!

Агна холодно отвечала:

— Ее закон — мой закон. Ни дюйма льда не должно быть отдано пагубной оттепели. Служите мне, и вы убедитесь в том, что так оно и будет.

Леди Сибия так и трепетала от счастья. Она не сомневалась, что Агна станет великой королевой, а возможно, даже превзойдет свою мать.



Гномам новая жизнь быстро наскучила. Они так привыкли быть игрушками принцессы, что, лишившись своей хозяйки, не знали, чем заняться, и целыми днями ссорились. Если повода не было (что бывало крайне редко), то спор начинал Червоух, а остальные безжалостно щипали маленького Коббли, если тот осмеливался открыть рот. Честно говоря, Тэмми все это порядком надоело.

Он предпочитал проводить время с Кашем. Медвежонок никогда не спорил о том, у кого длиннее ресницы, кто может дольше не дышать или кто первым проснулся. С Кашем было гораздо интереснее, и хотя летать он по-прежнему не мог, Тэмми было просто приятно, когда медвежонок топает рядом с ним.

Каждый день Тэмми обязательно поднимался с Кашем на крышу замка. Выходить туда стоило хотя бы для того, чтобы полюбоваться видом: башенки торчали у них под ногами, вздымаясь ввысь, словно застывшие ракеты, еще ниже расстилались заметенные снегом поля, а за ними тянулись леса, далекие, как горы.

Но у мальчика была еще одна причина выходить сюда. Тэмми понимал, что Каш должен научиться распознавать ветра — ведь для летучего медведя они так же важны, как океанские течения для китов и дельфинов. Ветра отличались друг от друга, как цвета в солнечном спектре. Северный ветер был черным, а южный — желто-зеленым; восточный ветер был синим, а западный — коричневым с оранжевыми крапинками. Промежуточные ветра смешивались из основных.

В один такой день, когда влажный черный нос Каша знакомился с серо-лиловым северо-западным ветром, кто-то окликнул Тэмми.

Он резко обернулся и увидел Агну. Она стояла чуть выше, босиком на снегу. На какой-то миг Тэмми показалось, что он видит перед собой обычную девчонку во взрослой одежде, а вовсе не великую королеву Ведьмогорья. Но он вовремя вспомнил, с кем имеет дело, и низко поклонился, спустив с рук Каша. Медвежонок вопросительно поглядел на него, не зная, рычать ему или вилять хвостиком.

Агна опустила взор.

— Этот медведь… Он еще не летает?

Тэмми ласково погладил Каша, словно вопрос королевы мог обидеть медвежонка.

— Нет, ваше величество. Должно пройти время, прежде чем крыло срастется.

— Правда? — Агна вздохнула и посмотрела в сторону, словно ей было вовсе не интересно.

— Но он с каждым днем становится крепче, ваше величество.

— Вот как?

— И ест все больше рыбы.

— В самом деле?

— Надеюсь, очень скоро он снова сможет летать.

— Да.

— Не хотите ли… не хотите погладить его, ваше величество?

— Нет! Нет, спасибо.

Повисло неловкое молчание. Тэмми улыбнулся. Он ждал, что Агна вот-вот рассмеется и перестанет изображать королевскую особу.

Но Агна лишь склонила голову набок и удивленно посмотрела на мальчика.

— Почему ты улыбаешься?

— Просто так, ваше величество. Я вдруг подумал, что мы с Кашем каждый день бываем на крыше, но никогда раньше вас тут не видели.

— Это потому, что я занималась исследованием, — с готовностью пояснила Агна. — Первая обязанность королевы состоит в том, чтобы обойти все комнаты замка, дабы в нем не осталось никаких секретов, которые впоследствии могут быть использованы против ее королевского величества! — она неожиданно доверительно понизила голос. — Знаешь, Тэмми, я видела столько такого, что ты просто не поверишь! Да вот сегодня утром я… Ой, я ведь не должна ничего тебе говорить! Понимаешь, я королева, и есть вещи, которые предназначены только для королевских глаз!

Тэмми показалось, что она почти забыла о своей короне и стала обычной девочкой, которой хочется поделиться своими секретами. И он был прав. Агна очень хотела рассказать ему о комнате, в которой был заточен ледяной дракон, и о комнате, где в стены вморожены тысячи сверкающих рыбок из драгоценных камней. Она видела комнату с желтым льдом, который был старше, чем сама земля, и комнату в которой входов было больше, чем выходов. В этой комнате хранились три великие магические книги старой Ведьмы: первая учила повелевать снегом, вторая — морозом, а третья — льдом.

— Я уверен, что вы поступили правильно, ваше величество, — сказал Тэмми и, не удержавшись, добавил: — Впрочем, тайны королевского замка недоступны разумению рыбацкого сына, который ухаживает за королевским медвежонком.

Тэмми надеялся, что она поймет его шутку и хоть немножко улыбнется. Но когда он поднял глаза, то увидел, что Агна даже не смотрит в его сторону.

— Что это за шум? — резко спросила она.

В мгновение ока она вновь стала царственной и неприступной. Перегнувшись через зубчатую стену, Агна смотрела куда-то вниз. Тэмми подхватил на руки Каша и тоже поглядел. Внизу, на заснеженной равнине он увидел гномов, возвращавшихся из леса с охапками хвороста в руках. От мыслей о предстоящем костре гномы так расслабились, что даже на время перестали ругаться друг с другом. Они шли и громко потешались над Коббли, который постоянно падал в снег. В конце концов, их отвратительные вопли, неподобающее уханье и неприлично громкий хохот привлекли внимание королевы.

Тэмми помрачнел. Сколько раз он предупреждал Червоуха, чтобы тот был осторожнее? Раньше, когда гномы должны были развлекать принцессу, они таскали из леса по несколько прутиков за раз. Но теперь, когда никто не спрашивал, куда и зачем они ходят, гномы потеряли бдительность, а сейчас и вовсе волочили за собой тяжелое бревно!

— Почему они смеются? — раздраженно спросила Агна. — Неужели они не знают, что смех — это слабость, которая происходит от ненужной горячности чувств?

Тэмми подумал, что она просто повторяет то, что вбили ей в голову Оловянный Нос с леди Сибией, но вслух сказал:

— Но вы же знаете гномов, ваше величество. Кстати, вы слышали, о последней шутке, которую Червоух сыграл с Ледокусом? Ой, я совсем забыл рассказать вам о том, что Каш научился ходить на задних лапках! Хотите, я покажу…

— С какой стати они несут в мой замок это грязное бревно?! Какая от него польза?!

Прежде чем Тэмми успел придумать хоть какое-нибудь убедительное объяснение, Агна пробормотала себе под нос:

— Если эти гномы замышляют что-нибудь недоброе, я все равно обо всем узнаю! В замке не должно быть никаких секретов от королевы!

За последние дни гномы успели скопить в своей подземной пещерке большие запасы топлива. Теперь костер почти не гас, а если пламя вдруг начинало слабеть, гномы быстро «подкармливали» его поленьями и хворостом. Они все дольше и дольше засиживались вокруг костра и все меньше хотели возвращаться обратно в холод.

Тэмми сделал все, что мог. Он пытался предупредить их об опасности, но, околдованный теплом, и сам проводил возле костра гораздо больше времени, чем раньше.

Вот так и получилось, что однажды, когда они сидели вокруг костра и грели руки над огнем, королева Агна спустилась по винтовой лестнице и застала их на месте преступления.

— Святотатство и святотатцы! — завизжала она. — Как посмели вы принести эту мерзость в замок Царствующей Ведьмы?! Вы дорого заплатите за свое преступление… Все, все заплатите! Заплатите жизнью!

Гномы тут же упали на колени и принялись, рыдая, умолять о прощении. Зато Тэмми разозлился. В отличие от гномов он видел в Агне не разгневанную королеву, а обычную вздорную девчонку.

— Как вы можете ее бояться?! — крикнул он, поворачиваясь к гномам. Желая во что бы то ни стало показать им истинное лицо королевы, он схватил Агну за ледяное запястье и потащил к огню.

— Как ты смеешь?! — не своим голосом закричала она. — Как ты смеешь прикасаться к королеве Ведьмогорья?!

— Да успокойся ты… ты… капризная, испорченная девчонка! — взорвался Тэмми. Гномы были потрясены его дерзостью ничуть не меньше, чем сама Агна.

— Где твоя голова, мальчик?! — прошипел Червоух. — Ты только усугубляешь наше положение и делаешь нашу смерть еще более мучительной!

Но Тэмми даже не думал его слушать. Он толкнул Агну на один из больших камней, которые они использовали вместо сидений, чтобы она могла почувствовать силу пламени, и встал рядом.

— Пытка! Мучение! — верещала Агна. Гномы закрыли руками уши и свернулись клубочками, как ежи.

— Никакое это не мучение, — усмехнулся Тэмми. — Ты веришь в это только потому, что тебе так сказали. Слушай себя, а не других. Тепло пламени доброе, а вовсе не мучительное.

— Я умираю… Ты меня убиваешь! — продолжала надрываться королева, но отбивалась она все слабее и слабее. — Ты видишь, я вся трясусь. О, я смертельно заболела!

Тэмми улыбнулся.

— Это называется дрожь, — терпеливо объяснил он, словно разговаривал с ребенком. — Ты дрожишь, потому что до сих пор не понимала, как тебе холодно!

Агна притихла. Вскоре дрожь перестала сотрясать ее тело, и девочка удивленно протянула руки к огню.

— Нет, только не так близко! — предостерег Тэмми. — Иначе огонь в самом деле сделает тебе больно.

Гномы медленно развернулись и сели, изумленно глядя на Агну. Еле заметный румянец проступил на щеках девочки, и она сразу стала выглядеть не такой суровой — и даже немножко симпатичной.

Коббли улыбнулся, заметив эту перемену. Но когда Агна попыталась улыбнуться ему в ответ, оказалось, что она не знает, как это делается (видимо, ей нужно было учиться тому, что у других получалось само собой).

Тело ее оттаивало — и мысли тоже. Агна вдруг начала вспоминать другое время и совсем другое место где-то за пределами замка. Но все это было так странно — и страшно! Голова у девочки пошла кругом от нахлынувших красок, эхо далеких голосов зазвучало в ее ушах.

Но верность Холоду заставила ее очнуться. Агна резко отдернула руки.

— Что это я делаю?! — в ужасе воскликнула она. — Ледяная корона тает!

Она бросилась к лестнице и понеслась вверх, покосившаяся корона съехала.

Гномы разочарованно вздохнули.

— Теперь она пришлет стражников, и они убьют нас всех, — простонал Глиносоп.

— Вряд ли, — уверенно сказал Тэмми, снова поворачиваясь к пламени. — Если они убьют нас за нарушение закона, им придется убить и свою королеву. Она ведь тоже грелась возле нашего костра?

Гномы поняли, что он прав. Закон превыше тех, кто его осуществляет.

Червоух тихонько захихикал и с восхищением поглядел на мальчика.

— Ну и ловок же ты!




Глава одиннадцатая


В то время когда судьбы людей и гномов сплетались и поворачивались в разные стороны, Каш день ото дня поправлялся. Новые перья выросли на месте поврежденных, сломанное крыло совсем окрепло, и вскоре Тэмми понял, что бинтовать его больше нет никакой необходимости. Он стал заставлять медвежонка как можно больше работать обоими крыльями. Но Каш настолько привык жить среди существ, которые твердо стоят на земле, что совсем разучился летать. Значит, нужно было научить его!

С этих пор каждый день можно было видеть, как Тэмми выводит медвежонка из замка и пытается объяснить ему премудрости полета. Разумеется, если бы мама Паша была жива, она быстро обучила бы Каша, ведь она показывала бы ему то, что сама умела делать. А бедный Тэмми до боли в плечах размахивал руками, но так ничего и не добился. В довершении всего Каш совсем обленился, и каждый раз, когда Тэмми подбрасывал его в воздух, медвежонок мягко планировал обратно на землю… да там и оставался. Сплошное разочарование!

— Каш! Ты превратился в неповоротливого обрюзглого медведя! — кричал Тэмми после каждого урока.

В ответ Каш высовывал язык и радостно пыхтел.

В конце концов Тэмми обратился за помощью к гномам. Они поворчали, но согласились. Теперь, как только Каш оказывался в воздухе, гномы не давали ему приземлиться: они хлопали в ладоши и громко кричали. Со стороны это выглядело презабавно — гномы носились по полю, врезались друг в друга или неожиданно по пояс проваливались в снег.

Мало-помалу Каш вспомнил, что он все-таки летучий медведь и пришел в восторг от этого открытия. С тех пор он никогда не ходил, если можно было лететь. Даже в замке он постоянно парил рядом с головой Тэмми, тыкался носом ему в шею или лизал в лицо.

Но чем веселее становился Каш, тем сильнее хмурился Тэмми.

Он протянул руку и пощекотал медвежонку живот.

— Ты не должен оставаться пленником в этом замке, Каш, — негромко сказал мальчик. — Когда ты подрастешь и станешь еще сильнее, я отпущу тебя на свободу, — он сморгнул слезу. — А я, наверное, закончу свои дни натирщиком льда, вечным рабом Царствующей Ведьмы.

Рыба.

Важнейшая вещь для медвежонка.

Рыба.

Как только Каш снова начал летать, его аппетит возрос. Медвежонок просыпался ночью и требовал рыбы, а если Тэмми нечем было его угостить, он прятал голову под крыло и обижался. Но Каш редко голодал, и весь пол детской был усыпан рыбьими головами и чешуей, так что даже Червоух стал жаловаться на неприятный запах.

Раз или два в день Тэмми водил Каша охотится на реку. Это зрелище не переставало восхищать его. Сначала долгое падение с почти сложенными крыльями, потом — еле слышный всплеск, а затем стремительный взлет в небо с форелью, зажатой в передних лапах. Время от времени Тэмми и сам забрасывал удочку, но в реке было настолько много рыбы (здесь никто никогда не рыбачил, поскольку в замке с опаской относились и к реке, и к ее обитателям), что сыну рыбака было стыдно пользоваться такой легкой добычей.

Однажды, когда Тэмми возвращался в замок с таким богатым уловом, что его пришлось волочить на веревке (счастливый Каш бежал следом и обгрызал рыбам хвосты), мальчик случайно заметил, как Оловянный Нос о чем-то беседует с женой на лесной тропе.

Оловянный Нос сидел в санях, запряженных четырьмя парами волков во главе с Ледокусом. Леди Сибия, как амазонка, восседала на неподвижном белом лосе.

— Что они затевают тут, так далеко от замка? — удивился Тэмми. Неожиданно ему стало очень интересно.

Он взял Каша на руки и пополз между деревьями, пока не добрался до сугроба, за которым можно было незаметно спрятаться и все услышать.

— Тогда скажите мне точно, что вас тревожит, — услышал он резкий голос Оловянного Носа.

Леди Сибия медленно натянула вожжи своими холодными бескровными руками.

— Большей частью предчувствия, муж мой, но я уверена, что королева больше не предана Холоду.

— Это очень серьезное обвинение, сударыня. Вам придется его доказать.

Леди Сибия полюбовалась морозными искрами, которые отбрасывали ее кольца.

— Хорошо… Она потребовала постелить больше шкур на свою постель и стала неприлично тепло одеваться. Она капризничает за едой, и даже спросила меня, станет ли мясо вкуснее, если его приготовить!

— Что вы ей ответили?

Леди Сибия гневно взглянула на мужа.

— Правду, что же еще! Сказала, что приготовленное мясо ужасно ядовито!

— Это все? — мрачно спросил Оловянный Нос.

— Да… Вы обратили внимание, что лицо ее потеряло здоровый белый цвет? А вчера я заметила, как она потирает ладони!

— Вы спросили, зачем она это делает?

— Разумеется! — фыркнула леди Сибия. — Она ответила, что у нее чешутся ладони. Даже если она сказала правду, это все равно ужасно! Она должна быть настолько погружена в сладкое оцепенение холода, что не может обращать внимания на подобные мелочи! Но я подозреваю, что она… она терла ладони, чтобы согреться!

Лорд Тэрболт шумно выдохнул через ноздри своего носа в форме волчьего рыла.

— Остальные тоже стали замечать неладное, — продолжала его супруга. — По замку поползли слухи. Я уверена, что она нарушила верность Холоду. Теперь ее ждет оттепель и гибель.

— Вы слишком торопите события! — рассердился Оловянный Нос. — Надеюсь, вы не забыли о клятве, которую я дал старой Ведьме? Я обещал сделать девочку настоящей королевой.

— На это я отвечу, что старая Хаггот ошиблась в своих ожиданиях. Не забывайте, что эта девочка даже не королевской крови!

Оловянный Нос огляделся.

— Не так громко, миледи. Никто, даже сама девочка, не знает о том, что она приемная дочь, и не рождена для трона!

— В таком случае, Тэрболт, пришло время открыть правду. Теперь мне ясно, что она не годится для трона — и никогда не годилась! Только слепой мог не заметить тревожных знаков. Вы помните, как легко она предавалась слезам? А ведь из соленой воды никогда не получится сосулька!

Оловянный Нос резко повернулся к жене.

— Чего вы от меня хотите?

— Она должна быть свергнута!

— Но она Королева!

— Она нарушила закон!

— Но кто заменит ее?

Леди Сибия мягко дотронулась до его плеча.

— Мы с вами, муж мой. Кто более предан Холоду, чем лорд Тэрболт и его жена? Кроме того, волки слушаются и уважают вас.

Оловянный Нос невесело хмыкнул. Было очевидно, что идея жены не пришлась ему по вкусу.

— И тут же поползут слухи о том, что мы избавились от молодой Королевы только ради того, чтобы занять ее место!

Леди Сибия улыбнулась, вернее, ее жесткие синие губы растянулись в гримасу, в которой не было даже искорки тепла.

— Они никогда не обвинят нас, если мы заблаговременно переложим вину на кого-то другого.

— На кого же? — нахмурился Оловянный Нос.

— На мальчишку. На мальчика с медведем. Он чужак и уже несколько раз демонстрировал возмутительную горячность нрава. Просто подарок для нас с вами, муж мой!

— Когда это должно произойти?

— Чем скорее, тем лучше. Сегодня ночью, когда изменница будет спать в своей чудесной теплой постели!

— Хорошо, — медленно проговорил Оловянный Нос. — Вы убедили меня, миледи. Я прослежу, чтобы все было исполнено.

— Вы никогда не пожалеете об этом, муж мой, — прошептала леди Сибия.

Как раз в этот момент ветер внезапно переменился, и волки почуяли в воздухе какой-то новый, незнакомый запах — рыбный, медвежий и человечий. Свора зарычала и затявкала.

— Сюда кто-то идет, — воскликнула леди Сибия. — Никто не должен видеть, что мы разговариваем здесь! Идите, муж мой.

Оловянный Нос щелкнул кнутом. Волки послушно рванулись с места и низко полетели над землей, полозья саней резали снег, словно ножи. Леди Сибия развернула своего белого лося и ударила пятками по бокам. Лось встал на дыбы, а потом понесся прямо к тому сугробу, за которым лежал Тэмми.

Тэмми зарылся лицом в шкуру Каша и замер, прислушиваясь к приближающемуся топоту огромного зверя. Затем наступила тишина. В следующий миг лось одним махом перелетел через сугроб и через мальчика, приземлился и снова пустился бегом. Леди Сибия даже не заметила Тэмми с Кашем.

Прошло немало времени, прежде чем Тэмми решил пошевелиться. Он лежал, крепко прижимая к себе Каша, и пытался обдумать только что подслушанный разговор.

Это он во всем виноват. Он заставил Агну полюбить тепло и огонь. А теперь за это ее хотят убить!

— Мы этого не допустим, Каш, — прошептал Тэмми. — Ни за что!

Он резко вскочил и помчался к замку, спотыкаясь и падая на бегу.

Каш кружил над головой мальчика и вертелся, высматривая волков. Где-то поблизости должны быть волки! Иначе с какой стати мальчик так забеспокоился?!




Глава двенадцатая


Первым делом Тэмми побежал разыскивать гномов. Они, как всегда, грелись у огня в своей потайной пещерке и, как всегда, ругались.

— Я самый большой и самый старший! — кричал Червоух, тыча себя пальцев в грудь. — Мне лучше знать!

Они спорили, у какого из двух тараканов лапки длиннее.

— Если ты старше и больше, это еще не значит, что ты всегда все знаешь лучше, — невинно заметил Коббли, и тут же получил свирепый щипок за свою дерзость.

— Ой… я признаю свою ошибку! — пискнул он.

— Прекратите ссориться и выслушайте меня! — закричал Тэмми, бросаясь к ним.

Гномы удивленно повернулись к нему.

— Я только что узнал, что Оловянный Нос и леди Сибия задумали убить королеву! — крикнул Тэмми. — Они собираются сделать это сегодня ночью, когда она будет спать. Завтра они объявят себя правителями Ведьмогорья.

Червоух фыркнул и пожал плечами.

— Гномам нет до этого никакого дела! — отмахнулся он. — Большие события не должны касаться маленьких людей, вот так-то!

— Неужели вы не понимаете, что это все из-за нас?! Они считают, что Агна изменила Холоду, но ведь в этом виноваты мы с нашим костром! Мы должны помочь ей. Мы не можем просто стоять в сторонке!

Гномы неуверенно переглянулись, стараясь не смотреть мальчику в глаза. И тут Коббли вдруг вскочил со своего места.

— Я согласен с Тэмми! — храбро сказал он и, увидев, что Червоух угрожающе складывает пальцы, вдруг подскочил и сам ущипнул большого и старшего гнома.

Но даже это не убедило Червоуха, поэтому Тэмми добавил:

— Неужели ты думаешь, что тебя ждет сладкая жизнь при короле Оловянном Носе? А если он вспомнит, как ты дразнил его любимого волка, и отдаст тебя на растерзание Ледокусу? Зачем ему гномы, Червоух?

— Х-мм… — Червоух задумчиво пожевал кончик своей бороды. — Что ж, думаю, мальчик в чем-то прав… Но что мы можем сделать?

— Подойдем к Агне, когда она будет одна, и предупредим ее.

— Это можно сделать вечером, когда она будет у себя в спальне, — предложил Хлебонюх.

Тэмми кивнул.

— Только нужно пробраться туда раньше Оловянного Носа и его коварной жены.

Ночь быстро опустилась над северными землями, но луна все еще медлила подняться. Но вот она, наконец, выглянула из-за гор, и ледяной замок весь засветился, словно огромный молочный опал.

Тэмми с гномами потихоньку выбрались из детской, Каш летел следом за ними, время от времени взволнованно хлопая белоснежными крыльями. Впереди тянулся длинный коридор, а прямо под ногами бесчисленными кристаллами сверкал снежный ковер.

Гномы нервничали.

— Ох, чует мое сердце, повесят нас за бороды! — бормотал себе под нос Глиносоп.

— Если до этого дойдет, то меня повесят первым, — ворчал Червоух. — Я ведь самый старший и самый большой!

— Это еще ничего не значит! — возразил Мухопых.

Тэмми только покачал головой. Даже в такой момент они не могли обойтись без споров!

Они дошли до королевской спальни, не встретив по дороге ни одной живой души. У спальни гномы начали подталкивать Тэмми локтями, и мальчик дотронулся-пальцами до ледяной двери. Она медленно отворилась.

Агна сидела на краю постели. Она зябко куталась в огромный плащ, подбитый горностаем, и вид у нее был очень усталый и несчастный. Когда дверь приоткрылась, девочка виновато отбросила плащ и вскочила с кровати. Увидев Тэмми с Кашем и своих любимых смешных гномов, Агна так и просияла от радости, но, вспомнив, что она теперь королева, сурово подбоченилась и спросила:

— Как вы посмели…

— Ваше величество, — мягко сказал Тэмми, — у нас очень мало времени. Мы пришли предупредить вас о готовящемся заговоре!

И он быстро рассказал ей о том, что удалось узнать из разговора Оловянного Носа и леди Сибии.

Агна слушала его, не перебивая, и гладила Каша, который свернулся клубочком у нее на коленях. Когда мальчик закончил, она недоверчиво улыбнулась.

— Они не посмеют поднять на меня руку, — заявила она. — Ты ошибаешься.

— Они считают, что ты нарушила верность Холоду, — возразил Тэмми и осторожно добавил: — И это чистая правда, ты ее нарушила.

— Я Королева, — пожала плечами Агна. — Оловянный Нос поклялся моей матери, Ведьме. Он никогда не нарушит своего слова, тем более слова, данного Хаггот.

— Но в этом-то все и дело! — вскричал Тэмми. — Королева не была твоей матерью, по крайней мере, настоящей матерью! Ты ее приемная дочь, просто она никогда не говорила тебе об этом. Так сказал Оловянный Нос, я сам слышал.

В тот же миг Агна вновь увидела перед собой какие-то добрые лица и услышала эхо далеких голосов.

— Нет, я тебе не верю! — воскликнула она, пытаясь отогнать непрошеные воспоминания. — Это невозможно, это просто ложь!

— Позволь мне доказать, что это правда!

— Как?

— Если ты согласишься спрятаться, мы свернем твою постель так, чтобы казалось, будто ты мирно спишь. Утром мы вернемся и посмотрим, случилось тут что-нибудь или нет.

— Отлично, — решила Агна. — Разумеется, ничего не произойдет, но я согласна.

Гномы быстро сгребли снег с пола и кучей свалили его на постель. Затем Глиносоп осторожно укутал получившийся сугроб горностаевым плащом, да так ловко, что любой вошедший подумал бы, что на постели мирно спит девочка!

— А где вы намерены меня спрятать? — спросила Агна, когда они вышли из спальни.

— В нашем потайном месте. Ты не бойся, — быстро заверил ее Тэмми. — Мы погасим огонь сразу же, как только придем.

— Нет… Пожалуй, не стоит, — прошептала Агна. — С того самого дня, когда ты впервые показал мне огонь, я только о нем и мечтаю. Если бы ты только знал, как я хочу снова согреться.

— Слово королевы — закон, — лукаво улыбнулся Червоух.

Всю долгую ночь они грелись у костра. Тэмми поджарил на сковородке рыбу, и Агна, которая впервые в жизни попробовала приготовленную пищу, жадно набросилась на еду. На рассвете они крадучись вернулись в королевские покои.

На пороге спальни все замерли от ужаса. Огромная изогнутая сосулька пронзила горностаевый плащ вместе со снежным сугробом и глубоко воткнулась в ледяную кровать.

Теперь у Агны не осталось никаких сомнений.

Она в бешенстве сжала кулачки.

— Я прикажу арестовать Оловянного Носа и леди Сибию и заковать их в цепи!

Но в этот миг в глубине замка кто-то закричал:

— Королева-изменница мертва! Да здравствуют их королевские величества лорд Тэрболт и леди Сибия! Слава вечному Холоду!

— Они тебя перехитрили, — медленно произнес Хлебонюх.

— Теперь нас повесят за бороды, — простонал Глиносоп.

— Нас пока еще не схватили, — сердито крикнул Тэмми. — Но чтобы спастись, мы должны убежать из замка!

— Быстро внутрь! — скомандовала Агна. — И заприте дверь. Мы уйдем по тайному ходу!




Глава тринадцатая


Стараясь не смотреть на ужасную сосульку, Агна решительно подошла к кровати и дотронулась до ее края. В тот же миг постель отъехала в сторону, а под ней оказалась лестница, вырубленная в толще льда.

Тэмми заглянул вниз.

— Этот ход в самом деле тайный? — поинтересовался он.

— Если ты не возражаешь, я предпочел бы полюбоваться им изнутри, — прошипел Глиносоп.

Из коридора уже слышались сердитые голоса людей и злобный волчий рык.

— Вперед, — крикнула Агна. — Быстро все вниз!

Она пропустила их вперед, сошла следом и поспешно закрыла проход, прикоснувшись к стене пальцами.

В тот же миг на лестнице стало темно и мрачно, серый тусклый свет с трудом проникал сюда сквозь толщу волнистого льда. Потолок был так низко, что до него можно было дотронуться рукой, и Каш недовольно заворчал, припомнив тесную клетку, в которой его доставили в замок.

По тайному ходу они быстро вернулись в детскую за теплыми плащами и башмаками (Агне пришлось взять и то, и другое у гномов), а затем снова пошли по коридору.

— Сюда, — сказала Агна.

Она пропустила компанию вперед и слегка замешкалась, чтобы насладиться их изумлением. Все получилось именно так, как она ожидала. Несмотря на спешку, Тэмми просто замер с раскрытым ртом.

Здесь не было потолка, а две стены смыкались под углом над головами идущих, так что весь коридор был похож на огромную ледяную призму, которая рассеивала проникающий свет на ярчайшие радужные цвета. Цвета перетекали друг в друга, словно пятна акварели; они пылали, переливались и казались совсем живыми — кровавый красный и бархатный фиолетовый, медовый желтый и солнечный синий. Тэмми протянул руку, чтобы потрогать их, и понял, что это возможно; потом ему показалось, будто он может чувствовать запах красок и пробовать их на вкус. Зеленый оказался мятным, оранжевый имел запах имбиря (и немного мускатного ореха), а желтый был сладким, как сахар. (Любопытно, что гномам те же самые цвета показались капустой, табаком и жареной требухой, а для Каша, наверное, все было совершенно по-другому!)

Когда Тэмми опомнился, гномы с аппетитом лизали стены, так что пришлось их оттаскивать.

— Ох, да погоди ты, ну еще немножечко! — простонал Коббли, который очень любил требуху.

— Нет! — сурово сказал Тэмми. — Или ты хочешь пойти на корм волкам?

Вдвоем с Агной они кое-как заставили гномов повернуть за угол и увидели уходящую вниз узкую лестницу. Ледяной коридор вновь стал унылым и грязновато-желты м.

В конце лестницы они неожиданно остановились, поскольку дальнейший путь преграждали сосульки, свисавшие с потолка до самого пола. Сосульки были корявые, как древесные корни и такие толстые, что нечего было даже пытаться сломать их голыми руками. Но Червоух все равно попробовал — он был уверен, что самый большой и самый старший непременно должен оказаться и самым сильным.

— Хм! — буркнул он, потерпев позорное поражение.

Агна отодвинула его в сторону и быстро пробежала пальцами по ледяным колоннам. Под ее руками каждая сосулька издавала свой особенный звук. Пальцы Агны запорхали быстрее, и вскоре весь коридор запел. Внезапно сосульки поднялись — все вместе, словно решетка замка. Посмотрев в образовавшийся проход, Тэмми увидел унылые заснеженные равнины, но чтобы добраться до них, нужно было пройти по мосту, перекинутому над ущельем.

— Не смотрите вниз! — крикнула Агна и так проворно перебежала по мосту, словно на свете не было ничего проще.

Гномы вытолкнули вперед Коббли, и только когда младший гном целым и невредимым добрался до противоположного края, решились пойти следом. Тэмми, выпустив из рук Каша, переходил последним. Он шел, как циркач по натянутой проволоке, а Каш парил у него над головой и подбадривал.

Когда Тэмми прыгнул на твердую землю, все радостно сгрудились в тени замка. Они смеялись, радовались и так гордились тем, что все-таки сбежали, что лишь мрачное ворчание Глиносопа заставило их спуститься с небес на землю.

— Рано радуетесь! — заявил он. — Стоит нам двинуться в сторону леса, как на белом снегу нас будет видно издалека, словно муравьев на сахаре!

Тэмми понял, что гном прав, но никак не мог придумать, что же теперь делать. Тут он заметил, как Агна что-то вытаскивает из своего кармана. В руках у нее оказалась крошечная прозрачная сосулька. Девочка приложила ее острым концом к губам и надула щеки, словно беззвучно дудела в трубу.

Агна дунула три раза, и Тэмми, который уже начал злиться на нее за то, что она попусту тратит драгоценное время, вдруг услышал приближающийся шум. Резко обернувшись, он наконец-то понял, что делала Агна. Она подзывала королевское стадо северных оленей! Прекрасные животные выстроились перед ней полукругом, рога их топорщились колючей стеной, а сладкое, пахнущее сеном, дыхание белым паром вырывалось в воздух.

— Скорее, прячьтесь между ними! — воскликнула Агна. — Они незаметно проводят нас до леса.

Казалось, олени отлично поняли, чего от них хотят. Медленно, плотной толпой, они двинулись в сторону леса. Северные олени не боялись ни детей, ни гномов, ни медвежонка, они ни разу никого не толкнули и ни на кого не наступили. А поскольку они были очень большими, никому из беглецов не пришлось ни ползти, ни даже наклонять голову. Добравшись до первых елей на краю леса, олени просто повернулись и разбрелись в стороны, оставив Тэмми и его друзей под прикрытием ветвей.

Все бросились в чашу леса и бежали до тех пор, пока замок не скрылся из глаз.

— Что теперь? — спросил Мухопых.

— Теперь пойдем, — сказал Тэмми, который с самого начала знал, что рано или поздно Оловянный Нос со своими волками бросится в погоню.

Если бы только следы их были не так заметны на белом снегу…

Тэмми шел через лес, петляя между деревьями. Остальные молчаливой цепочкой двигались за ним, всем было не до разговоров. Путь через лес оказался унылым и однообразным, особенно после волнений утреннего бегства. Тоска и однообразие нарушались только тогда, когда все в страхе шарахались от теней или вздрагивали от самых обычных звуков. Тэмми оказался суровым проводником — он не позволял останавливаться больше, чем на десять минут, хотя с раннего утра никто ничего не ел, а вместо воды всем приходилось жевать холодный снег. Но мальчик знал, что они должны отойти как можно дальше от замка.

Во второй половине дня начали сгущаться сумерки. Безмолвные ели стояли, словно снежные пирамиды с темными основаниями и сияющими верхушками. Внезапно Агна почувствовала, что не может сделать больше ни шагу, и молча опустилась на снег.

— Я больше не могу идти, — выдохнула она, не в силах даже поднять головы.

И тут вдалеке послышался громкий волчий вой. Глиносоп принялся испуганно жевать свою бороду, у Коббли затряслись губы.

— Пошли! — резко сказал Тэмми и, шагнув к Агне, рывком поднял ее с земли.

Они снова отправились в путь, страх заставил позабыть об усталости: все знали, что волки отлично ориентируются в темноте. Не успели они пройти и сотню шагов, как лес внезапно кончился, и они увидели замерзшую реку и заснеженные сосны на противоположном берегу.

Тэмми начал спускаться вниз, но Агна остановила его.

— Нет, здесь мы не будем переходить, — сказала она, да так властно, что Тэмми молча повиновался и поднялся наверх.

Они медленно шли вдоль берега, время от времени Агна останавливалась и прислушивалась. «Что она слушает? — недоумевал Тэмми. — Лед, что ли?» И он, и гномы прислушивались к волкам, чье тявканье с каждой минутой становилось все громче.

— Надо немедленно переходить реку! — произнес Тэмми. — Луна поднимается. Они заметят, как мы выходим из-за деревьев!

— Не здесь, — твердо ответила Агна и слегка повернула голову, словно охотник, ловящий малейшие шорохи леса.

Гномы сбились в кучу, они тряслись от страха и вот-вот готовы были взбунтоваться. И тут Агна остановилась. Какое-то время она стояла совершенно неподвижно, лицо ее было крайне сосредоточенным.

— Здесь, — сказала она наконец.

Гномы гурьбой кинулись вниз.

— Нет! — вскрикнула Агна. — Переходить можно только по одному!

Тэмми непонимающе уставился на нее, но Агна говорила так уверенно, что он не посмел возражать.

— Я пойду первым, — заявил Червоух. — Самые большие и самые сильные должны указывать дорогу остальным.

— Не трать время понапрасну, беги! — сказал ему Тэмми.

Волки стремительно приближались, громко тявкая от радости. Червоух полетел, словно на крыльях, и вскоре Тэмми увидел, как тот карабкается на противоположный берег.

Затем настала очередь Хлебонюха, следом за ним пошли Глиносоп, Мухопых и Коббли. Не успела Агна и рта раскрыть, как Тэмми толкнул ее за ними.

— Быстрее! — прошипел он.

Агна выскочила на лед, уверенно перебежала реку и присоединилась к остальным.

Тэмми начал было спускаться, но звуки погони раздались так близко, что он кубарем скатился с берега, гоня перед собой лавину снега и камней. Он вскочил и побежал, скользя по волнистому льду.

Стоя в тени сосен на противоположном берегу реки, гномы и Агна с возрастающей тревогой следили за — продвижением мальчика, и каждый молча молился, чтобы он успел. Когда Тэмми добрался до середины реки, какая-то темная тень отделилась от высокого берега за его спиной, уверенно бросилась вниз, коснулась льда и, согнувшись, пролетела большую часть расстояния, отделявшего ее от мальчика.

— Ледокус! — прошипел Червоух и стал торопливо расшвыривать ногой снег в поисках подходящего камня. Он быстро взвесил камень в ладони и с силой бросил в волка. Камень ударил Ледокуса в плечо. Волк запнулся и упал, рыча от изумления и ярости.

А гномы уже протянули руки, чтобы втащить Тэмми на берег.

— Смотрите! — крикнул Червоух, снова указывая на реку.

На лед сбегали мужчины с копьями в руках.

— Вот и Оловянный Нос собственной персоной, — поежился Мухопых.

Оловянный Нос с обнаженным мечом в руках вел своих воинов вперед, волки радостно бежали следом. Но вдруг что-то произошло.

На середине реки люди резко остановились, испуганно оглядываясь по сторонам. Затем мужчины и волки повернулись и бросились обратно, но зловещая трещина, появившаяся на льду, бежала гораздо быстрее людей. С громким треском и чавканьем вырвавшейся на свободу воды твердая ледяная корка взорвалась, рассыпавшись мозаикой осколков.

Очутившись на льдинах, растерявшиеся люди Оловянного Носа отчаянно сражались за свою жизнь. Но лед оказался очень неустойчив, достаточно было малейшего наклона, чтобы волчьи когти соскальзывали вниз. Люди теряли равновесие, с криком катились к краю, и черная вода жадно заглатывала их.

Позабыв о достоинстве, Оловянный Нос опустился на четвереньки и, бешено загребая руками, пытался подогнать льдину к берегу. Увидев Тэмми, наблюдавшего за ним с противоположной стороны, генерал попытался вскочить на ноги.

— Не думай, что все кончилось, мальчишка! — заревел он. — Я отомщу тебе! Советую тебе все время оглядываться. Советую тебе спать с открытыми глазами…

Его угрозы леденили кровь сильнее, чем ночная стужа.

— Пошли, — сказал друзьям Тэмми. — Мы и так потеряли слишком много времени.

Он повернулся, и только тут кое-что понял.

Каша нигде не было. Честно говоря, Тэмми даже не помнил, когда видел его в последний раз.




Глава четырнадцатая


Только после того, как они прошли еще несколько миль и снова углубились в лес, Тэмми решил остановиться на ночлег. Сырые ветки долго не хотели разгораться, но, наконец, все-таки занялись. Вокруг было достаточно топлива для того, чтобы до утра поддерживать яркое пламя. Есть по-прежнему было нечего, поэтому гномы молча раскурили свои трубки и принялись греть пальцы об их глиняные чашечки.

Червоух пребывал в превосходном расположении духа.

— Видали, как я бросил тот валун? — похвалялся он. — А видели, как Ледокус подскочил? Это был один из лучших в мире бросков… Не удивлюсь, если у меня окажется самый меткий в мире глаз. Что и говорить, где одно, там и другое. У лучшего стрелка и глаз тоже самый лучший…

Гномы сонно кивали.

Коббли кивал как-то вяло, поэтому Червоух больно ущипнул его, но оказалось, что младший гном уже спит.

Тэмми сидел в стороне и время от времени поглядывал на кроны деревьев. Агна прекрасно понимала, кого он там высматривает. Она обогнула костер, присела на бревно рядом с мальчиком и набросила свой плащ ему на плечи.

— Каш, наверное, сейчас уже в безопасности, — сказала она.

— Наверное?! — обозлился Тэмми.

— Ой, я хотела сказать — я уверена! — быстро поправила девочка. — Я думаю, он просто испугался, когда волки подошли слишком близко.

Тэмми холодно кивнул. Он тоже так думал. Каш всегда не любил волков, особенно после злодейской выходки Ледокуса. Кроме того, Тэмми сам не раз обещал медвежонку свободу, вот Каш ее и получил… Но мальчик почему-то думал, что это произойдет торжественно, словно вручение дара. Он горько усмехнулся. Неужели он ожидал чего-то большего? Разве медвежонок может испытывать благодарность? С какой стати медведи должны вести себя, как люди?!

— Надеюсь, Каш сумеет найти дорогу к своим родичам, — мягко сказал Тэмми. — Это ведь далеко отсюда, даже если лететь.

— Животные гораздо умнее, чем мы думаем, — заверила Агна.

Они помолчали, слушая, как костер тихо потрескивает, будто рассказывает им какую-то историю. Возможно, это была история о маленьком огоньке, который вырос в свирепый лесной пожар. Время от времени костер широко распахивал огненную пасть, и оттуда вылетали искры, нестерпимо яркие по сравнению со звездами.

Тэмми задумчиво смотрел на огонь.

— Как ты думаешь, мы больше не увидим Оловянного Носа? — спросил он.

Агна пожала плечами.

— Сейчас я все равно могу думать только о еде, — призналась она. — О горячей, приготовленной на огне еде! Я так проголодалась!

При этих словах гномы беспокойно заерзали.

— Еда, — простонал Хлебонюх. — Я бы все на свете отдал за несколько ломтиков жареного бекона. Ах, эти золотые шипящие ломтики!

— Нет! — возразил Мухопых. — Лучше всего свиная отбивная, но чтобы тоже шипела!

— Почки! — крикнул Глиносоп. — И чтобы они катались и гонялись друг за дружкой по сковородке.

Их спор был неожиданно прерван громким храпом Коббли. Червоух с усмешкой сунул ему в рот трубку, и тот принялся плеваться во сне.

— Думаю, нам лучше тоже немного поспать, — решил Тэмми. — Надо набраться сил, завтрашний путь будет не легче сегодняшнего.



Но даже Тэмми не представлял, насколько он окажется прав. Путешествие не только не стало легче, но еще больше затруднилось. Выйдя из леса, путники очутились на равнине, где лежал глубокий снег, а ветер никогда не уставал от собственного заунывного пения. Если кто-нибудь поднимал голову в надежде увидеть, нет ли конца всему этому, он видел лишь белизну, которая тянулась до самого горизонта, так что глазам было больно смотреть.

Они постоянно мерзли и совершенно измучились от стужи — даже Агна, которая большую часть жизни провела в холоде. Только после горячей еды они чувствовали себя немного лучше.

Стоило Тэмми пробить дырку в толще льда и закинуть удочку, как озера и реки мигом превратились в кладовые, из которых они черпали столько рыбы, сколько им было нужно. Поначалу у Тэмми ничего не получалось, поскольку у него не было приманки, но потом Мухопых одолжил ему для наживки несколько волосков из своей бороды, и после этого им оставалось только ждать.

Ни одна рыба еще не появлялась над водой под такой гром аплодисментов, как первая рыбка, пойманная на волосок из гномьей бороды! После первой удачи дело пошло гораздо проще, поскольку для следующей наживки можно было использовать кусочки пойманной рыбы.

— Боюсь, я сам превращусь в рыбу, если съем еще хоть одну! — ворчал насытившийся Глиносоп.

— Почему бы и нет? — хихикал Хлебонюх. — Ты и так воняешь, как треска!

На самом деле никто не привередничал. Все были рады, что есть хоть какая-то еда.

Они шли и шли, второй день незаметно сменился третьим и медленно вполз в четвертый. Тэмми никак не мог избавиться от привычки поглядывать на небо, ища глазами Каша, а по ночам он каждую ночь видел медвежонка во сне. Ему снилось, что он летает рядом с Кашем над самыми верхушками деревьев. Но днем небо не приносило ему ничего, кроме снега.

На четвертую ночь они разбили лагерь на узкой полоске земли между вздымающейся горой и глубоким ущельем, на дне которого торчали зубчатые обломки скал. Северное сияние горело над горой, словно оборка звездного платья.

Несмотря на холод, настроение у Тэмми было отличное. Он думал об отце, о деревне и о том, как обрадуется, когда снова их увидит.

Костер весело горел; нанизанная на ветку, поджаривалась пойманная накануне рыба. Гномы дремали, сбившись в кучу, как воробьи и положив головы на плечи друг другу. Агна нагнулась, чтобы подбросить побольше хворосту в огонь.

Внезапно она громко ахнула и выронила ветки.

Гномы тут же проснулись, а Тэмми резко обернулся.

Из темноты за ними молча наблюдал Ледокус и вся его волчья стая.




Глава пятнадцатая


У них не было оружия, чтобы защитить себя, поэтому, по примеру Тэмми, все выхватили из костра горящие ветки, которых волки боятся не меньше, чем мечей. Но Червоух так беспокойно метался вокруг костра с криком «Волки! Волки!», что Ледокус не выдержал. Одним прыжком он взлетел в воздух, обрушился на незадачливого гнома, прижал его к земле и, хищно схватив, поволок подальше от света.

— Помогите! Спасите! — кричал перепуганный Червоух.

Слушать его крики и понимать, что ничем не можешь помочь, было просто невыносимо. Тем временем волки, рыча и переступая с лапы на лапу, подошли еще ближе.

— Он же меня съест! — надрывался Червоух.

— Держись! Держись, Червоух! — закричал Коббли и замахал головней, так что только огненная дуга замелькала в воздухе. Двое юных неопытных волков отпрыгнули назад, а Коббли бросился вслед за ними к тому месту, где лежал Ледокус с Червоухом в зубах.

— Отпусти его, хулиган! — завопил Коббли, хлеща волка головней.

Пушистый хвост Ледокуса загорелся, но волк не торопился расставаться со своей добычей. Тогда Коббли отшвырнул головню и бросился на злодея. Он был так мал и легок, что в мгновение ока превратился во всадника на волчьей спине.

Такого надругательства Ледокус уже не мог стерпеть. Выплюнув Червоуха, он заметался, как безумный. Он был в ярости от наглости молодого гнома и в ужасе от огня, который жадно разгорался, распространяя вокруг сильный запах паленой шерсти. Но как ни бесновался Ледокус, Коббли по-прежнему крепко сидел у него на спине, и только голос у него дрожал от волчьих прыжков и подскоков.

Так ужасен был поединок волка с гномом, что остальная битва постепенно сменилась вынужденным перемирием — все, даже волки, молча стояли и смотрели, не веря своим глазам.

Внезапно Тэмми увидел, что храброму гному угрожает новая опасность. Он закричал, а в следующий миг его крик подхватили Агна и остальные гномы. Они видели, что ярость ослепила Ледокуса. В неистовом желании поскорее избавиться от гнома и от огня, он подбежал к самому краю ущелья, круто обрывавшегося вниз, к острым скалам на дне.

— Прыгай, Коббли! — хором кричали друзья. — Прыгай, пока не поздно!

Прямо на их глазах волчьи когти соскользнули с края обрыва. Ледокус в отчаянии попытался вскарабкаться обратно, но было уже слишком поздно.

Лед был скользким, как стекло и, не в силах удержаться, волк с гномом на спине просто растворились в темной глубокой расщелине.



Битва разгорелась с новой силой.

Волки, для которых потеря вожака значила куда меньше, чем гибель Коббли для несчастных гномов, быстро стали хозяевами положения. Они согнали маленькую компанию в кучу, словно стадо овец, и стали теснить их от огня. Тэмми, Агна и гномы тесно прижались друг к другу и стеной выставили перед собой пылающие палки. Тэмми боялся даже думать о том, что будет, когда головешки прогорят. Волки скалили зубы, рычали и подходили все ближе.

Шаг за шагом стая оттесняла друзей к скалам у темного подножия горы. Тэмми никак не мог понять, зачем они это делают, пока случайно не посмотрел через плечо. Тьма была густой, как звериная шкура. И вдруг мальчик вздрогнул, словно от удара.

Что-то маленькое и золотое блеснуло в расщелине скалы. Лунный свет выхватил из тьмы металлический нос.

Оловянный Нос лежал среди скал и поджидал их!

— Засада! — закричал Тэмми. — Оловянный Нос сзади!

Прятаться больше не было смысла, поэтому Оловянный Нос неторопливо вышел из своего укрытия. За его спиной появились усмехающиеся воины с копьями в руках. Оловянный Нос ткнул мечом в сторону Тэмми.

— На этот раз, мальчишка, тебе не ускользнуть от меня. Я лично изрублю тебя на мясо для своих волков, — сказал он и повернулся к Агне. — Что касается тебя, девочка, то ты сполна познаешь долю изменницы. Что ж, тебя тоже ожидает уютная смерть — ты будешь тысячи лет лежать во льду, замороженная заживо!

Он поднял меч, и гномы затрепетали.

— Сначала погиб К-Коббли, а теперь и наш ч-че-ред, — зарыдал Глиносоп.

Но прежде чем меч успел опуститься, кто-то огромный, белый и могущественный, словно ангел спустился с небес и сел на землю, взвихрив снег.

Тэмми затаил дыхание.

— Беог! — выдохнул он, узнав отца Каша.

Огромный летучий медведь встал на задние лапы и распростер крылья, представ во всей своей красе. Когда он взревел, волки испуганно ощетинились: они знали, что медведь может одним ударом лапы сломать им спину. У людей были копья, но они не осмелились направить их против медведя, ибо раненый медведь подобен смерчу с когтями.

Оловянный Нос лежал, растянувшись на снегу, и с ненавистью смотрел на Беога. Заглянув ему в лицо, Хлебонюх вскрикнул от страха, потому что золотой нос отвалился при падении, а без него лицо лорда Тэрболта было похоже на жуткий череп.

— Неужели никто из вас не готов проткнуть его? — закричал он своим людям, но ни один из них даже не шелохнулся. Тогда Оловянный Нос вскочил на ноги и поднял меч.

Беог угрожающе зарычал, когда Оловянный Нос кинулся к нему. Одним взмахом лапы он выбил меч из руки генерала, словно прутик. Потом он забил крыльями, так что гномы чуть не попадали на землю от ветра, взлетел в воздух и схватил Оловянного Носа зубами за край плаща. В следующий миг Беог поднялся в небо, а Оловянный Нос дергался в его лапах, как мартышка на веревке. Они поднимались все выше и выше, и Оловянный Нос громко проклинал всех на свете и грозил самыми страшными казнями.

— Думаете, мне конец? — ревел он. — Лорд Тэрболт сделан изо льда и металла, он не дрожит перед смертью, как кусок жалкой теплой плоти!

Он выхватил кинжал и полоснул по своему плащу. В тот же миг плащ разорвался по всей длине, и Оловянный Нос, отделившись от Беога, кувырком полетел вниз и без единого звука исчез в глубине ущелья.

В следующий миг, словно получив сигнал к атаке, со всех сторон прилетели белые медведи. Они распугали волков и заставили людей пуститься наутек. Летучие медведи гнались за ними, раскинув белоснежные крылья. Ветер ерошил их перья, воздух дрожал от их дружного полета.

— Мы спасены! — закричал Тэмми, простирая руки.

Внезапно он почувствовал, как кто-то озорно куснул его за шею и, обернувшись, увидел прямо перед собой веселую мордочку Каша. Тело медвежонка дрожало от радости, он немедленно прыгнул на руки Тэмми, обнял его крыльями и радостно облизал все лицо.

Тэмми смеялся и плакал от счастья. Заметив озадаченный взгляд Агны, он понял, что это тепло тоже было ей незнакомо. Любовь? Вместо нее Агна привыкла испытывать лишь холод долга.

Вскоре взрослые медведи вернулись, некоторые уселись на скалы, другие остались парить в воздухе.

Червоух вытер глаза бородой.

— Ох, если бы только Коббли был здесь, чтобы разделить нашу радость! — всхлипнул он. — Я бы тогда крепко пожал ему руку! Да, я бы тепло пожал ему руку и сказал бы, что я, возможно, самый большой и самый старший гном, зато он самый храбрый!

Хлебонюх и Глиносоп грустно закивали, а Мухопых снял свой остроконечный колпак и крепко прижал к груди.

— Только помоги мне подняться, а потом можешь делать все, о чем только что говорил! — раздался голос откуда-то снизу.

— Это призрак Коббли! — прошипел Глиносоп, закрывая глаза руками. — Он пришел, чтобы терзать нас за то, что мы обижали его при жизни!

— Какой я вам призрак! — отозвался голос. — Но я могу в него превратиться, если вы еще дольше продержите меня здесь!

Все с величайшей осторожностью приблизились к обледенелому краю утеса. Тэмми лег на живот и, свесившись вниз, увидел Коббли, который стоял на обломке скалы как раз под самым обрывом. Мальчик велел гномам связать вместе три плаща и спустить получившуюся веревку Коббли. Затем все ухватились за край и втянули гнома на вершину. Когда Коббли очутился вверху, все набросились на него, как волки, но только не с зубами и когтями, а с объятиями и рукопожатиями.

— Я даже не знал, что так много для вас значу! — шептал Коббли, и лицо его светилось от счастья.

Теперь, когда все снова были вместе, Беог выступил вперед. На земле он выглядел менее грациозным, чем в воздухе. Он толкнул Тэмми в бок, так что мальчик еле устоял на ногах. Тэмми попытался отойти, но Беог каждый раз преграждал ему дорогу и подставлял бок. Наконец Тэмми понял. Он осторожно взобрался на спину Беогу и уселся у самого основания крыльев.

Затем на землю робко опустились и остальные медведи — по одному для каждого гнома и еще один для Агны. Друзья последовали примеру Тэмми, и уже через минуту все сидели на спинах летучих медведей.

Беог побежал: лапы его гулко стучали по земле, крылья начали медленно разворачиваться. Тэмми распластался на медвежьей спине и вцепился руками в густой белый мех. Он оглянулся и увидел медленно исчезающие внизу верхушки деревьев.




Глава шестнадцатая


Они летели, и ветер со снегом несся им в лицо. Тэмми, Агна и гномы едва дышали от восторга. Во время полета медведи еле заметно поднимались и опускались, так что было слышно, как их огромные крылья слегка поскрипывают, словно ветки дерева под тяжестью снега. И даже резкий холод нисколько не уменьшал радости, он лишь заставлял Тэмми глубже зарываться в пушистый теплый мех Беога.

Медведи летели клином, как дикие гуси, с вожаком-Беогом во главе. Только Каш нарушал ровный строй, потому что летел рядом с Тэмми. Добродушный Беог не отгонял сына, а Каш радостно тявкал и неистово хлопал крыльями.

Без путеводных звезд и земных примет, скрытых в глубоком колодце ночи, Беог вел своих медведей по запаху, и его влажный черный нос поворачивался вслед за потоком серебристо-зеленого ветра.

Наконец Беог раскинул крылья и перестал махать ими. Следом за ним то же самое сделали и другие медведи. Они больше не летели, а парили, и ветер с силой проносился над их перьями.

Тэмми понял, что путешествие подошло к концу. Он вытаращил глаза, чтобы получше все разглядеть, но ветер был так силен, что на глаза наворачивались слезы. Тем не менее, Тэмми заметил вдали какие-то огни. Слезы снова брызнули у него из глаз — то ли от холода, то ли от счастья.

Внезапно и без всякой команды, медведи сломали строй и ринулись вниз. Озеро, лес и деревенские хижины стремительно понеслись им навстречу. Но когда Беог коснулся земли, он сделал это так осторожно, что лишь облачко снега с еле слышным шепотом взметнулось вокруг его лап.

Тэмми соскользнул с его спины и крепко обнял медведя за шею.

— Спасибо, Беог! — прошептал он.

Даже не оглянувшись на остальных, Тэмми бегом бросился в деревню. Каш хотел было полететь за ним следом, но Беог низко заворчал, и медвежонок вернулся назад.

— Папа! — закричал Тэмми, поравнявшись с первой хижиной.

Двери распахнулись, головы осторожно высунулись наружу.

— В чем дело? — спрашивали одни.

— Да это же Тэмми! — радостно отвечали другие. — Он вернулся! Тэмми вернулся из мертвых!

Дверь отцовской хижины отворилась одной из последних. Когда она все-таки приоткрылась, Тэмми содрогнулся, увидев лицо отца — такое оно было осунувшееся и печальное.

— Это правда ты, Тэмми? — сухими губами прошелестел отец. — Было бы слишком жестоко, если это снова окажется сон и, проснувшись, я опять увижу твою пустую постель!

Вместо ответа Тэмми с такой силой бросился в его объятия, что едва не сбил отца с ног.

Он слышал, как отовсюду спешат односельчане, громко выкрикивая его имя. Потом кто-то грозно закричал:

— Чужаки! Чужаки в деревне!

Только тут Тэмми вспомнил о своих друзьях и быстро высвободился из отцовских рук.

— Агна и гномы — мои друзья! — крикнул он. — Они не сделают нам ничего плохого!

— Если они твои друзья, — улыбнулся отец, гладя сына по голове, — то мы рады приветствовать их! — И он громко крикнул: — Проводите наших гостей в длинный дом! Давайте выслушаем рассказ Тэмми!

Все жители деревни поспешили в длинный приземистый дом. Агна и гномы были уже там, и поскольку большинство сельчан никогда прежде не видели гномов (да еще пятерых сразу!), маленькие человечки сразу оказались в центре всеобщего внимания. Однако жители деревни обращались с гномами очень почтительно, хотя и несколько настороженно. Зато дети были от них просто в восторге.

— Разожгите огонь! — приказал отец Тэмми. — Пусть будет тепло и светло.

Тэмми посмотрел на Агну и увидел, что та с радостью закивала.

Рассказ Тэмми занял немало времени. Когда он представил односельчанам Агну, как Королеву и приемную дочь Ведьмы, все ахнули и с простодушием простых людей уставились на девочку. Что и говорить, королевы в этих краях встречались еще реже, чем ведьмы!

Внезапно раздался взволнованный крик, и в наступившей тишине все в изумлении посмотрели на старого Кадди и его жену Эбелин. Старая женщина протягивала дрожащие руки к девочке.

— Агна… Ты не помнишь нас? — прошептала она, но голос ее был слышен в самых дальних уголках большого дома. — Ты была такая маленькой… совсем маленькой девочкой, когда заблудилась в лесу.

Все взволнованно загудели вокруг Агны, которая неподвижно стояла среди толпы и, словно зачарованная, смотрела на огонь. Это был самый большой и самый яркий костер, который она видела в своей жизни — и, конечно же, самый теплый. Пляшущее пламя было таким высоким, что в мгновение ока разделялось надвое, а маленькие язычки по краям жадно лизали воздух. Лица снова замелькали перед глазами Агны, в ушах зазвучали голоса — и замерзший уголок ее памяти, наконец, оттаял.

— Я помню лес, — медленно, словно про себя, заговорила она. — Деревья были зеленые, совсем без снега. Вдруг откуда-то из-за ствола дерева появилась Ведьма, она стояла и смотрела на меня. Она спросила, не хочу ли я покататься на одном из ее волков. Я не хотела, но побоялась отказаться. Тогда Ведьма подхватила меня — руки у нее были такие холодные, что я задрожала — и посадила на спину самого большого волка. А потом волк побежал. Он бежал так быстро, что я не могла слезть. Я звала маму и папу, но не успела оглянуться, как мы уже оказались в снежных горах, и я так ужасно замерзла…

— Взгляни на нас, доченька! — взмолился Кадди. — Неужели ты нас совсем не помнишь? Мы твои настоящие родители. Сорок лет назад тебя украли у нас!

Все снова взволнованно зашумели.

— Но она все еще девочка! — воскликнул кузнец, который всегда прямо говорил то, о чем другие только думали. — Как она может быть вашей дочкой, если все это случилось сорок лет назад?

Но Агна сама ответила на этот вопрос.

— В царстве Ведьмы, где всегда холодно, даже ход времени застывает. Я это точно знаю, потому что Хаггот было больше, чем четыреста лет, когда она умерла.

— Наверное, Ведьма как-то заколдовала память Агны! — добавил Тэмми.

— Мать всегда узнает свое родное дитя! — всхлипнула Эбелин, все еще протягивая дрожащие руки к Агне.

Агна почувствовала, что все смотрят на нее, и в отчаянии повернулась к Тэмми.

— Что мне делать? — крикнула она.

Он улыбнулся.

— То, что подсказывает тебе тепло твоего сердца.

Агна ничего не поняла. Она неуверенно шагнула к старикам, чтобы сделать вежливый реверанс, но, приблизившись к костру, почувствовала внутри себя какое-то странное тепло, которое с каждой секундой становилось все сильнее и сильнее. Девочка задышала быстрее, а потом вдруг побежала и бросилась в объятия своих вновь обретенных родителей. Она крепко обняла их и разрыдалась, так что лицо ее покраснело.

Гномы тайком утирали слезы. Червоух пробурчал, что ему попал пепел в глаза, но Коббли протянул руку и ущипнул его за щеку:

— Не ври! — пригрозил он.

События этой ночи непременно нужно было отпраздновать, поэтому соседи сходили домой и принесли кувшины с медом и сидром.

— За Тэмми, Агну и гномов! — прозвучал тост.

Гномы жадно выпили, а жители деревни уже стояли рядом, чтобы снова налить им полные кружки.

— И т-то, и др-ругое пр-рекрасно! — прокричал Червоух, нос у него подозрительно покраснел.

Гораздо позже, когда время близилось скорее к утру, чем к полуночи, все начали расходиться по домам. Вместе со всеми покинули длинный дом и две только что соединившиеся семьи.

Тэмми с отцом шли, обнявшись, будто шагу не могли ступить друг без друга (идти так было довольно неудобно, но разве они обращали внимания на подобные мелочи!).

Внезапно чье-то громкое рычание заставило их остановиться. Запрокинув голову, Тэмми заметил Беога и Каша. Беог с легкостью парил в воздухе, а Каш вертелся рядом с ним, махал коротким хвостиком и счастливо потявкивал.

— Каш тоже вернулся к своему отцу! — радостно закричал Тэмми. — Но я все равно буду навещать тебя, слышишь, Каш? Каждый день! И Агна с гномами тоже!

Медвежонок как будто понял, о чем он говорит. Он камнем ринулся вниз, на лету лизнул Тэмми в лицо и тут же снова поднялся к отцу. После этого два медведя медленно развернулись и полетели домой.



Тэмми и ледяной дракон
Стивен Элбоз


Страна летучих медведей #2
В сказочной повести рассказывается об увлекательных приключениях мальчика Тэмми и его друга — летучего медвежонка по кличке Каш.





Стивен Элбоз

Тэмми и ледяной дракон














Глава первая


После своего последнего приключения Тэмми искренне полагал, что никогда больше не ввяжется в новую историю — по крайней мере, в такую невероятную, как предыдущая. В конце концов, далеко не всем людям выпадает на долю хотя бы одно большое приключение, так что Тэмми был вполне доволен своей судьбой! Честно признаться, ему очень нравилось жить обычной жизнью в обычной деревне и заниматься обычными каждодневными делами — ловить рыбу и чинить сети.

Он жил в маленькой хижине с соломенной крышей, а рядом, в точно таких же хижинах, жили его друзья. Вот только друзья эти были очень необычные. Червоух, Хлебонюх, Глиносоп, Мухопых и Коббли были сварливыми гномами, а Агна была принцессой и почти всю свою жизнь она прожила в замке Ведьмы… И, конечно же, был еще Каш — летающий медвежонок, которого Тэмми любил больше всех на свете.

Теперь вы знаете, что Тэмми многое привязывало к дому, и он ничего не имел против того, чтобы навсегда остаться в своей деревне и вести жизнь сына простого рыбака, особенно, в те дни, когда унылый ливень хлестал по соломенной крыше или дул свирепый северный ветер. В такую пору мальчик часто просыпался от кошмаров: ему снился его заклятый враг, генерал Оловянный Нос. Во сне Оловянный Нос, рядом с которым бежал его верный волк Ледокус, разыскивал Тэмми.

Так что если бы не новое приключение, жизнь Тэмми была бы такой скучной (по крайней мере, для нас с вами), что я не стал бы вам про нее и рассказывать.

…Однако все обернулось иначе. Если Тэмми не искал приключений, это не означало, что приключения не искали его. Одно такое приключение как раз подбиралось к нему в виде жуткого тролля размером с быка и простого волшебника самого обычного роста.



Это «утро-которое-началось-как-самое-обычное-утро-но-потом-оказалось-совсем-необычным» не предвещало ничего плохого. Лето было в разгаре, дни стояли долгие, поэтому лов рыбы заканчивался рано. Тэмми был очень этому рад, ведь у него оставался целый день для того, чтобы навестить Каша, который жил вместе со своими сородичами далеко в лесу, около самых гор.

Тэмми пробирался сквозь чащу. Он ходил здесь так часто, что ноги сами вели его нужной дорогой.

— Скорее! — нетерпеливо крикнул он, оборачиваясь к Агне.

Девочка остановилась, чтобы вытереть пот со лба.

— Фу, жарища! Куда спешить-то? — проворчала она, хотя прекрасно знала, что Тэмми, как всегда, торопится увидеть Каша. Обычно гномы ходили вместе с детьми и по дороге постоянно ссорились и подгоняли друг друга. Но сегодня все было иначе. Когда Тэмми позвал их, гномы неожиданно притихли.

— Разве ты не слышал? — прошептал Коббли. — В лесу бродит кто-то огромный. Наверное, медведь-ворчун!

— Ну и что? — не понял Тэмми. — Ворчуны, конечно, звери злобные, но они никогда не тронут вас, если вы не встанете им поперек дороги!

— Еще как тронут! — фыркнул Червоух. — Я точно знаю, что ворчуны больше всего на свете любят гномье мясо. А уж меня-то они съедят первым — я ведь самый большой и самый сильный!

— Самый большой и самый жилистый! — крикнул Мухопых, и гномы тут же заспорили о том, кто из них больше придется по вкусу голодному ворчуну.

Они так увлеклись, что даже не заметили, как Агна с Тэмми, громко вздыхая и многозначительно закатывая глаза, выскочили за дверь. И сейчас дети шли по лесу, а вдалеке между деревьями поблескивало озеро.

Вдруг Агна остановилась и огляделась.

— В чем дело? — спросил Тэмми, поджидавший ее впереди. — Ты уже третий раз останавливаешься! Может, ты тоже услышала ворчуна?

Тэмми говорил с насмешкой, потому что из них двоих он был охотником, а значит должен был бы первым услышать приближение зверя. Но он совсем забыл, что у Агны были особые способности — она разбиралась в магии!

— Нет… Ничего! — ответила девочка и, все еще продолжая оглядываться, быстро подошла к Тэмми. — Наверное, это все из-за погоды. В такую жару кажется, что небо давит на тебя!

— Так прямо и давит? — переспросил Тэмми.

Агна улыбнулась.

— Пошли скорее! — фыркнула она. — Кто первым увидит летучего медведя, тот выиграл!

Они побежали вверх, но Тэмми, продолжавший искоса поглядывать на Агну, заметил, что она ведет себя как-то странно — словно боится чего-то или ждет какой-то неприятности. В конце концов, ее опасения оправдались.

— Тэмми, смотри! — прошептала Агна.

Тэмми тоже заметил что-то среди ветвей, но, даже подойдя ближе, не сразу понял, что это такое. А когда понял, то испугался. На палке, воткнутой глубоко в землю, торчал выбеленный солнцем, череп оленя. Но это было еще не все. С рогов оленя свисали многочисленные перышки, кусочки сухого мха, аккуратно сплетенные сверточки из листьев и металлические колокольчики, которые громко зазвенели, стоило детям приблизиться. Вокруг пустых глазниц оленьей головы были нарисованы какие-то странные символы, а несколько непонятных знаков были выцарапаны прямо на оскаленных зубах.

— Когда это появилось? — прошептал Тэмми. — В прошлый раз, когда мы тут были, этого не было!

Но Агна не слушала. Она потянулась к черепу, колокольчики неистово зазвенели и не успокоились до тех пор, пока Агна не убрала руку.

— Очень сильная магия, — сказала девочка.

Тэмми испуганно смотрел на череп. Таких вещей он не понимал и не ждал от них ничего хорошего.

— Как ты думаешь, это злая магия?

— Нет… по крайней мере, я не чувствую зла. Это какая-то защитная магия, Тэмми. Она создает невидимую стену. Видишь, она идет от черепа к кусту белой омелы. Думаю, тут есть и другие магические знаки, просто мы с тобой их не видим. Может быть, они тянутся до самой деревни!

— Но кто мог их здесь расставить? — удивился Тэмми.

— Во всяком случае, никто из тех, кого мы знаем!

Тэмми нахмурился, не зная, как поступить — то ли продолжать путь, то ли бежать в деревню, чтобы поскорее предупредить старших. Череп выглядел жутко, но Агна заверила мальчика, что в нем нет ничего опасного. Кроме того, надо было убедиться, что летучим медведям не угрожает беда… В конце концов, Тэмми решил идти дальше.

Вскоре они с Агной вышли из леса на заросший ромашками луг и тут же заметили летучего медведя. Это был Каш. Он летал и высматривал их — точно так же, как они высматривали его.

— Каш! Каш! — закричал Тэмми, размахивая рукой. Медвежонок не сразу заметил их, и прошло какое-то время, прежде чем он спланировал вниз, словно белая снежинка. Каш приземлился между детьми, завилял коротким хвостиком и тут же сунул черный нос в сумку Тэмми, выискивая рыбу.

— Ах ты, маленький воришка, решил меня ограбить? — засмеялся Тэмми и повалил медвежонка на землю. Они сцепились и принялись кататься по траве. Каш осторожно покусывал Тэмми.

Потом они перестали бороться и с любовью посмотрели друг на друга.

За прошедший год размах крыльев Каша увеличился почти вдвое, но он все еще оставался самым маленьким среди своих ровесников, и, обнимая медвежонка, Тэмми каждый раз чувствовал под густым мехом его ребра.

— Ладно, — сказал мальчик, взбираясь на спину медвежонка. — Если хочешь рыбки, ты должен ее заслужить. Покатай меня!

Он вытащил из сумки рыбу, помахал ею перед носом Каша и быстро отдернул руку, когда медвежонок попытался схватить угощение. Каш взвыл и притворился рассерженным, но это была всего лишь часть их ежедневной игры. Вот медвежонок расправил белоснежные крылья, захлопал ими, и Тэмми взмыл в бескрайнее голубое небо. Фигурка Агны с каждой секундой становилась все меньше и меньше, лес откатился назад, и из-за него показались далекие туманные горы.

Они поднимались все выше, и Тэмми смеялся, подставляя лицо холодному ветру. Он чувствовал себя необыкновенно — словно король всего огромного мира! Но он вовсе не хотел утомлять своего друга-медвежонка.

— Спасибо! — крикнул он. — Ты заслужил свою рыбу. Можешь опускать меня.

Но медвежонок продолжал невозмутимо хлопать крыльями, не обращая никакого внимания на мальчика.

— Приземляйся, Каш, — громко повторил Тэмми.

Но Каш продолжал парить в воздухе. Внезапно Тэмми почувствовал, как медвежья шерсть под его ладонями встала дыбом. Каш внимательно смотрел куда-то вниз, в сторону леса и то, что он там видел, ему явно не нравилось. Каш заворчал, и Тэмми почувствовал, как рычание дрожью прокатилось по всему телу медвежонка.

— В чем дело, Каш?

Слегка сдвинувшись, Тэмми ухитрился заглянуть через бок Каша. Разглядеть что-нибудь внизу было очень трудно, потому что крылья медвежонка поднимались и опадали, так что приходилось постоянно водить глазами туда-сюда. Наконец, Тэмми удалось заметить среди деревьев какое-то движение. Еще несколько взмахов крыльев — и он наконец-то увидел, на что рычал Каш, и испугался.

Огромное темное пятно, похожее на сгусток косматых теней, ползло среди деревьев, подбираясь к ничего не подозревающей Агне, которая стояла, ладошкой прикрыв глаза от солнца, и следила за полетом медвежонка и мальчика. Тэмми весь изогнулся, стараясь получше разглядеть темное пятно. Сердце его сильно забилось, когда он понял, что это такое! Никогда раньше он не видел живого тролля, но из сказок, которые рассказывали по вечерам в длинном доме, хорошо знал, как они выглядят. Темное пятно было никем иным, как троллем, явившимся из Подземья! На глазах мальчика тролль с легкостью вырвал из земли средних размеров дерево и еще ближе подошел к Агне.

— Агна! — что было силы закричал Тэмми. — Агна, беги! Спасайся!

Девочка улыбнулась и помахала ему рукой. С такой высоты она не могла услышать его слова, ей казалось, что Тэмми просто хочет обратить на себя внимание.

Теперь Тэмми хорошо видел, что тролль крадется сквозь чащу именно к Агне. Так вот значит, что это было за таинственное существо, о котором говорили гномы! Это тролль, а вовсе не ворчун!

Тут нужны были копья, луки и стрелы, а у Тэмми не было ничего, кроме рыбы! Тем не менее, он прицелился и изо всех сил метнул торбу с рыбой. Удар пришелся точно в цель. Мешок упал прямо на голову чудовищу. Тролль в недоумении замер, но через несколько секунд сообразил, что к чему, и поднял голову к небу.

— Ой!

Тэмми испуганно отпрянул, злобный взгляд тролля застал его врасплох, словно неожиданный удар. Теперь чудище смотрело прямо на мальчика. Увидев его кабаньи клыки, Тэмми невольно подивился их величине. Из-за этих клыков рот великана был похож на жуткую незакрывшуюся рану, из которой бесконечным потоком текла слюна. Между клыками торчали ряды зубов, острых, как у акулы. Тело тролля, насколько Тэмми мог разглядеть, было покрыто буграми мышц и клочьями грубой шерсти.

Отвернувшись, тролль в ярости растоптал рыбу, словно хотел показать, как поступил бы с мальчиком, если бы мог его достать, и снова направился к Агне, которая все еще не подозревала об опасности!

Тэмми был в отчаянии.

— Приземляйся, Каш! Немедленно спускайся! — сдавленно крикнул он.

Но Каш был убежден, что как раз этого ему и не следует делать. Инстинкт говорил медвежонку, что пока он остается в воздухе, никакой тролль ему не страшен. Поэтому Тэмми мог кричать и умолять сколько угодно, медвежонок даже ухом не повел.

Тэмми перестал кричать и задумался. Он не мог сердиться на Каша за то, что тот был медведем и вел себя, как медведь. Но он должен был как-то предупредить Агну, а для этого приходилось идти на риск, чтобы заставить медвежонка спуститься.

Тэмми решился. Он принялся брыкаться и скакать на спине Каша, и вскоре бедному медвежонку ничего не оставалось, как раскинуть крылья и начать планировать вниз, постепенно увеличивая скорость. Приземление оказалось резким и неожиданным. Тэмми слетел со спины медвежонка и ударился о землю. Оглушенный, он покатился по траве и наконец, весь покрытый синяками и задыхающийся, остановился прямо у ног Агны.

Девочка засмеялась, решив, что он дурачится, но смех ее быстро оборвался. Услышав треск сучьев, Агна повернулась к лесу. И тут — Тэмми даже слова сказать не успел! — лес словно взорвался. Деревья разлетелись в стороны, показалась земля, усыпанная опавшими листьями и кусками коры, а из образовавшегося проема выступил пыхтящий тролль и посмотрел на детей своими крошечными злобными глазками.

Агна вытаращила глаза и закричала от ужаса.

Тролль заревел в десять раз громче, слюни полетели у него изо рта, словно клочья пены во время шторма.

А потом тролль бросился на детей. Просто удивительно, откуда в таком огромном и неуклюжем создании было столько прыти!

Тэмми подпрыгнул, схватил Агну за руку и замер — просто прирос к земле от ужаса. Горло у него сжалось. Он не мог издать ни звука. Он даже дышать перестал. Он только обреченно смотрел, как чудовище приближается к ним, и земля гудит под его огромными лапами. Клыки, шерсть, мускулы…

Рано или поздно это должно было кончиться. По крайней мере, для Тэмми с Агной. Они должны навсегда остаться в желудке тролля — пережеванные и проглоченные. Но в самый последний миг что-то вспыхнуло, а потом раздался жуткий грохот. Воздух содрогнулся от взрыва, а через секунду земля начала сотрясаться от падения огромной туши. Это мертвый тролль упал вниз, и его кривые клыки глубоко вспахали землю, насыпав небольшой холмик.

Густой клубящийся дым заволок лужайку, и в наступившей тишине прозвучал чей-то вежливый голос.

— Хм… С вашего позволения, я хотел бы представиться. Меня зовут Оллимун Набб. Я волшебник. Прошу прощения за дым.




Глава вторая


Дым медленно рассеивался, и Тэмми заметил сразу две поразительные вещи. Во-первых, они с Агной почему-то лежали на земле, свернувшись калачиками и закрыв головы руками. Во-вторых, в нескольких шагах от них лежала туша тролля. Тролль был так близко, что Тэмми видел бледную кожу под его густой шерстью и безобразные боевые шрамы и струпья, видневшиеся в тех местах, где шерсть вытерлась или росла реже.

Тело тролля неопрятной кучей возвышалось на земле, а незнакомец, называвший себя Оллимуном Наббом, вскарабкался ему на плечо, опираясь на длинную волшебную палочку, которая все еще дымилась после уничтожения чудища.

— Смотрите-ка, какой прелестный вид открывается отсюда! — спокойно сказал волшебник и немного постоял, любуясь. Потом он спустился, вытянул одну из огромных лап тролля и уселся на нее, удобно привалившись спиной к боку еще теплого великана.

— Вот, видите, — продолжал он, с трудом приподнимая запястье тролля, чтобы показать детям его лапищу, — свежая глина под когтями! Этот красавец только что выкопался из Подземья. Кстати, не он первый и не он последний!

Он выпустил лапу тролля так, что она с грохотом упала на землю, и отряхнул ладони.

— Нам надо поговорить, — сказал волшебник, глядя на Тэмми и Агну. — Разогните вторую руку и присаживайтесь.

— Прошу прощения, сударь, — с почтением сказал Тэмми. — Если вы не возражаете, мы посидим на земле.

— Сидите, где хотите, главное, чтобы мы могли поговорить!

Тэмми с Агной пододвинулись ближе. Агна все еще дрожала, да и Тэмми до сих пор не оправился от шока, но обоим было интересно узнать, что скажет волшебник. Они устроились в густой траве перед Оллимуном Наббом, который восседал, словно король, на троне из тролля. Что касается Каша, то ему потребовалось гораздо больше времени, чтобы найти себе подходящее местечко. Сначала он осторожно обнюхал тролля, чтобы убедиться, что тот окончательно и бесповоротно мертв, и только потом растянулся на траве рядом с Тэмми.

— Нам в здешних краях не часто приходится видеть волшебников, — сказал Тэмми, словно извиняясь за то, что разглядывает незнакомца. А Оллимун Набб был действительно незнакомец — никогда еще Тэмми и Агне не доводилось видеть такого необычного человека!

Это был крупный длинноволосый мужчина. Плащ его пестрел заплатами из кусочков меха и кожи, а вышивка на одежде давно вылиняла и пообтрепалась. На волшебнике был широкий пояс, с которого, на многочисленных веревочках, ленточках и полосках кожи свисали самые причудливые предметы. Кости и камешки с гладкими отверстиями, крошечные оплетенные бутылочки и букетики сушеных трав, корявые корни, маленькие мешочки из шелка и большие сумки с повседневными мелочами вроде иголок, носовых платков и горбушек хлеба.

Но даже причудливый костюм волшебника не шел ни в какое сравнение с его лицом! Вокруг левого глаза у него был вытатуирован месяц, вокруг правого — солнце, а в ямочке на подбородке красовалась маленькая синяя звездочка. Бороду Оллимуна украшали разноцветные бусинки, а некоторые пряди длинных волос были аккуратно заплетены в косы.

Сказать, сколько ему лет было так же трудно, как сказать, сколько лет крепкому дереву, но зубы у него были длинные и желтые, как у мула. Кстати, и запах… В общем, Агна подумала, что и пахнет от волшебника не очень приятно — совсем как от старого мула.

Оллимун Набб знал, что его разглядывают с головы до ног. Он давно привык к этому и полагал, что простым людям свойственно любопытство. Поэтому он положил волшебную палочку на колени, чтобы дети могли лучше разглядеть ее концы, которые, как и лицо волшебника, были украшены изображениями солнца и месяца — месяц был медный, а солнце из старинного золота. Волшебник сидел неподвижно и терпеливо ждал, когда дети утолят свое любопытство.

— Ну вот, — сказал он, отгоняя мух, которые уже начали собираться вокруг ушей тролля, — теперь вы знаете обо мне даже больше, чем я о вас. Пришла ваша очередь рассказать о себе. Сначала представьтесь, этого будет достаточно. Ты первый, мальчик.

— Меня зовут Тэмми, сударь, — выпалил Тэмми. — Это сокращенно от Тэммифий.

— А я — Агна! — сказала девочка, когда волшебник указал на нее своей палочкой.

Он довольно кивнул.

— А это что за существо?

— Это Каш, — пояснил Тэмми, обнимая медвежонка. — Летучий медведь.

— Понятно, понятно… Сегодня у меня день встречи со странными созданиями. К счастью для летучих медведей и к несчастью для троллей, я умею отличать добрых от злых.

— Значит, это вы поставили магическую защиту вокруг деревни? — прямо спросила Агна.

— Я.

— Зачем?

Прежде чем ответить, Оллимун Набб похлопал ладонью по мертвому троллю.

— Чтобы хотя бы некоторое время держать подальше таких, как он и его друзья.

Тэмми посмотрел на огромные мышцы тролля и нахмурился, представив, сколько в них было силы.

— Мы едва не стали его обедом! — пробормотал он.

— Возможно, — кивнул волшебник и спокойно перевел взгляд на Агну. — Вне всякого сомнения, он охотился за тобой, дитя. И мне кажется, это из-за одной вещицы, которая есть у тебя. Я тоже ее почувствовал.

Тэмми с Агной озадаченно переглянулись.

— Ты владеешь предметом, наделенным огромной магической силой, — продолжал волшебник.

— Да нет же… — начала было Агна, но вдруг вспомнила безделушку, которую подарила ей Царствующая Ведьма, королева Ведьмогорья, в то время, когда Агна была принцессой.

— Вы про это? — спросила она, вытаскивая из кармана крошечную вещицу из чистейшего льда. — Я называю ее Сосулька, только этот лед никогда не тает.

— Она волшебная! — добавил Тэмми. — С ее помощью мы сбежали из дворца Ведьмы, правда, Агна?

Девочка кивнула.

— С тех пор я ею больше не пользовалась.

Тэмми посмотрел на волшебника. Трудно было сказать, о чем тот задумался, но было видно, что задумался он глубоко. Наконец волшебник протянул руку с браслетами из змеиной кожи на запястье.

— Можно?

Агна поглядела на Тэмми, но тот только плечами пожал. Почему бы нет?

Волшебник осторожно поднес Сосульку к свету и принялся разглядывать ее со всех сторон. Затем он вытащил какие-то удивительные очки, состоявшие из единственного передвижного увеличительного стекла в оправе. Сначала волшебник пододвинул стекло к своему лунному глазу, потом передвинул к солнечному, а затем снова сдвинул обратно, так что каждый раз один его глаз казался детям намного больше второго.

— Ведьма что-нибудь тебе об этом рассказывала? — спросил он, глядя на Агну. Его лунный глаз был теперь почти в три раза больше солнечного.

Агна покачала головой.

— Вроде нет… Сказала только, что это драгоценность, что она волшебная, и что когда-нибудь я узнаю о том, какая в ней заключена огромная сила.

— Она когда-нибудь предупреждала тебя о том, что ее ни в коем случае нельзя выносить за пределы замка?

— Нет… Но ведь в то время никто и не думал о том, что я когда-нибудь из него уйду! А почему вы спрашиваете? Что такого особенного в моей Сосульке?

Оллимун Набб сбивчиво заговорил.

— Сосулька! Какое глупое, детское название… Никакая это вам не сосулька! И это не то, что можно таскать в кармане, как игрушку… Глупые дети, это же самая главная драконья драгоценность! Драконий манок. Вы не поверите, но если подуть в нее, как в трубу, дракон прилетит на зов!

Наконец он заметил озадаченные лица детей и немного успокоился. Потом вздохнул.

— Вы ведь, наверное, слышали о драконах?

— Конечно! — радостно воскликнул Тэмми. — Они большие и, кажется, довольно свирепые.

Несколько секунд не было слышно ничего, кроме бормотания Оллимуна Набба.

— Большие и довольно свирепые… Большие и свирепые! Нет, мальчик они не большие. Они гигантские! И не свирепые. Они свирепейшие! Они короли-цари-императоры среди всех земных созданий! — Волшебник говорил так возбужденно, что Каш поднял голову и посмотрел на него. — Они не злые и не добрые, они живут сотни лет и их почти невозможно убить. Но у них есть две слабости. Первая — это любовь к сокровищам. У каждого дракона есть своя сокровищница, и каждое полнолуние он вылетает на поиски новых драгоценностей. Вторая слабость сложнее… Как только дракон вылупляется из яйца, у него сразу появляется нечто, что для него дороже всех сокровищ вместе взятых. Это и есть драконий манок. Это может быть кольцо, лампа или меч. Это может быть безделушка, которая ничего не стоит для вас или для меня, но для дракона она бесценна. Тот, кто владеет драконьим манком, становится хозяином дракона.

— И моя Сосулька тоже драконий манок? — прошептала Агна и в восторге обхватила руками колени.

— В этом-то все и дело. Она принадлежит ледяной драконихе по имени Гримскалка и была похищена у нее старой Царствующей Ведьмой. С тех самых пор Гримскалка не знает покоя и хочет во что бы то ни стало вернуть сокровище.

— Значит, теперь у меня есть дракон? Собственный дракон!

Оллимун Набб помрачнел.

— Ты очень глупая девочка, если думаешь, что можешь владеть собственным драконом! Глупее этого может быть только попытка вызвать дракона с помощью драконьего манка! Лишь очень сильный волшебник может стать хозяином дракона. Тому, кто не владеет магией, достанется лишь проклятие дракона.

Ни слова о проклятии, ни голос, которым они были сказаны, не понравились детям.

— Что значит проклятие? — медленно спросила Агна.

— А то и значит! Все сокровища драконов прокляты, и чем ценнее предмет, тем ужаснее проклятие, лежащее на нем. Пока ты жила во дворце Ведьмы, королева использовала свою сильную магию, чтобы спрятать драконий манок от глаз Гримскалки, но самое главное — магия Ведьмы сдерживала проклятие. Заточенный в ледяном дворце, драконий манок не мог вызвать дракона, но продолжал оставаться волшебным предметом, поэтому Ведьма и подарила его тебе. Но все изменилось, когда ты вынесла его из-под зашиты магии… — Оллимун Набб на мгновение закрыл глаза, и Тэмми увидел, что у него даже веки украшены татуировкой. — Ах, дитя, проклятие дракона подобно болезни, и ты можешь заразить им свою деревню. Твари из Подземья зашевелились и начали подниматься на поверхность. Наш тролль лишнее тому подтверждение. Проклятие дракона заставляет их выползать из своих подземных нор и пещер.

— Ох, — помрачнела Агна, — в таком случае, я должна поскорее избавиться от Сосульки! Тэмми, ты ведь мне поможешь, правда? Мы выйдем на середину озера и бросим ее в воду…

— Это ничего не изменит, — перебил ее волшебник. — Проклятие слишком сильно и существует единственный способ его уничтожить. Ты — и только ты! — должна до наступления следующего полнолуния вернуть Гримскалке ее манок. В полнолуние она отправится в горы за новыми сокровищами… Другого способа избавиться от проклятия нет.

— Совсем? — уточнил Тэмми.

— Совсем, — твердо ответил Оллимун Набб. — Разумеется, я с радостью стану вашим проводником… Ты готова отправиться вместе со мной в долгий путь?

Агна просто не знала, что ответить.

— Что ты думаешь? — спросила она, поворачиваясь к Тэмми.

Он задумчиво потер подбородок.

— Насколько я понял, выбирать приходится между троллями и драконами… по крайней мере, одним драконом.

Это замечание нисколько не помогло Агне, поэтому она долго сидела, размышляя, и Тэмми ясно видел по ее лицу, что она никак не может решиться. Ее никто не торопил.

Наконец Агна взяла Сосульку и положила ее обратно в карман.

— Ну? — резко спросил Тэмми. — Если ты пойдешь в горы к Гримскалке, я пойду с тобой!

— Спасибо! — обрадовалась Агна. — Я боялась, что ты не предложишь!




Глава третья


Так и решили.

Тэмми просто не мог поверить, что столько событий могло произойти за такое короткое время!

Под боком у него жалобно заскулил Каш.

— Тебе лучше попрощаться с ним, мальчик, — посоветовал Оллимун Набб и, опираясь на волшебную палочку, поднялся с мертвого тролля.

— Да, — неохотно ответил Тэмми. Он обхватил Каша за лохматую шею и замер, чувствуя ухом теплое дыхание медвежонка.

— Я буду скучать по тебе, Каш… Каждый день буду скучать! Только ты смотри, не попади без меня в беду, ладно? И предупреди остальных летучих медведей о троллях и всякой другой нечисти. Пока, малыш… Пока, Каш…

Напоследок он крепко-крепко обнял Каша, а оглянувшись, увидел, что медвежонок очень серьезно смотрит на него. Тэмми показалось, что Каш все понял.

Но тут Агна подбежала к Тэмми и дернула его за рукав. Лицо у нее было красное от злости.

— Тэмми, этот волшебник говорит, что мы должны отправляться прямо сейчас! Говорит, что даже домой нельзя зайти! Но я так не хочу, слышишь? Как мы можем уйти, никого не предупредив? Да все с ума сойдут от страха!

— Если ты вернешься в деревню, — спокойно ответил Оллимун Набб, — проклятие уже нельзя будет снят Ты не сможешь и шагу ступить в сторону гор, где живет Гримскалка. Твои родители и односельчане так испугаются, что запрут тебя дома, желая защитить от беды и опасности. Но тем самым они лишь усилят проклятие!

— Но мы не можем просто исчезнуть, — поддержал девочку Тэмми.

Оллимун Набб понимающе кивнул.

— Даю слово, что мы пошлем вашим родным весточку из ближайшей деревни. Мы все равно остановимся там, чтобы раздобыть все необходимое для долгой дороги.

Это немного успокоило Тэмми, но Агне предложение волшебника пришлось не по душе. Тэмми тоже не хотелось уходить тайком. Он подумал об отце, который будет ждать его возвращения и с каждым часом волноваться все сильнее…

— Бедный папа, он подумает, что потерял меня второй раз!

Он не хотел уходить и был не готов к новому путешествию. Тэмми обернулся и в последний раз посмотрел на Каша.

Какое-то время они шли в молчании — ни Тэмми, ни Агна не были в настроении разговаривать. Волшебник прекрасно понимал, как им тяжело, поэтому весело заговорил и принялся показывать детям диковинки, на которые они никогда раньше не обращали внимания. В конце концов он добился своего. Тэмми и Агна отвлеклись от своих грустных мыслей и понемногу развеселились, особенно, когда волшебник заговорил о ледяной драконихе.

— Она, конечно, не самая большая из всех драконов, которых мне доводилось видеть, но уж точно не самая маленькая! — говорил он. — Большую часть времени она спит, обвившись, как змея, вокруг своей горы. Так она охраняет спрятанные внутри сокровища.

— Как же она может их охранять во сне? — удивилась Агна.

— Вот именно — во сне! Никогда не верьте закрытым глазам дракона. Это такая же хитрость, как крокодиловы слезы, вот что я вам скажу!

— Что-что? — не понял Тэмми.

— Кроко… Ах, да… В общем, неважно.

— Давайте вернемся к нашей Гримскалке, — напомнила Агна, подныривая под низкой веткой. — Вы сказали, что добраться до горы можно только в полнолуние, когда она улетает на поиски новых сокровищ?

Оллимун Набб кивнул.

— Теперь вы понимаете, почему мы не можем терять время! Если мы не успеем до следующего полнолуния, нам придется ждать целый месяц! А за это время проклятие Гримскалки станет еще сильнее. Жители Подземья один за другим полезут наверх… Боюсь, тогда потребуется настоящая война, чтобы загнать их обратно.

Тэмми и Агна испуганно переглянулись.

— А далеко отсюда эта гора Гримскалки? — спросил Тэмми.

— Десять или одиннадцать дней пути почти без остановки — и то, если ничто не задержит нас в пути.

— Так далеко? — воскликнула Агна. — Но следующее полнолуние наступит уже через двенадцать дней!

— Именно так, — спокойно ответил волшебник. — Ну-ка, это мне кажется или правда пахнет дымком?

Они подошли к лесной деревушке, лежавшей в пяти милях от родной деревни Тэмми. Он никогда здесь прежде не бывал и не знал никого из жителей.

Вся деревня высыпала поглазеть на пришедших, включая собак, коз и толпу визжащих грязных голых ребятишек.

Оллимун Набб постарался как можно быстрее покончить с делами. Он бойко торговал талисманами и заговаривал зубную боль, предсказывал будущее и подсказывал, где найти заблудившегося козла, удалял бородавки и говорил беременным, кто у них родится — мальчик или девочка.

В качестве платы он попросил еду и хорошую теплую одежду для Тэмми и Агны. Деревенские женщины с радостью отдали волшебнику старую зимнюю одежду, из которой выросли их дети — лето было в разгаре, так что у них было достаточно времени для того, чтобы сшить или связать новую.

Но и это было еще не все. Волшебник обратился к жителям деревни и сказал, что у него есть еще одна просьба, которая гораздо важнее еды и теплой одежды.

Он попросил, чтобы отряд хорошо вооруженных мужчин, защищенных амулетами, которые он им раздал, отправился в озерную деревню и передал весточку местным жителям. Известия были невеселые. Они касались проклятия дракона, появления в лесу троллей и долгой дороги, которая предстояла Тэмми и Агне. Волшебник сообщил только самое важное и ни слова не сказал о Сосульке. «Чем меньше людей знает о ней, тем лучше», — решил он.

Жители лесной деревни молча выслушали его. Они не задали ни одного вопроса. Сначала все смотрели в землю, потом переглянулись, и больше ни разу не подняли глаз на волшебника.

Тэмми не обратил внимания на изменение их настроения. Мальчик думал об отце. Он очень хотел послать ему собственную весточку, но поскольку не умел писать (как и его отец — читать) то просто нарисовал на куске коры летучего медведя. Отец знал, что его сын проводит все свободное время с медведями, и потому должен был сразу догадаться, что картинку нарисовал Тэмми, и что он жив и здоров. Мальчик подбежал к одному из уходящих мужчин, чтобы отдать свое послание, и был очень удивлен его реакцией. Мужчина был очень недоволен, но все-таки взял кусок коры и нехотя положил его в карман.

Когда мужчины ушли, Тэмми вернулся к Агне, и очень скоро дети услышали со всех сторон взволнованный шепот и бормотание.

— Никаких троллей тут не было до тех пор, пока не появился колдун!

— А может магия-то у него черная?

— А может он похитил этих несчастных детишек? А вдруг и наших украдет?

Краем глаза Тэмми заметил, как некоторые жители потихоньку снимают с шеи амулеты, которые только что с гордостью надевали.

Когда стемнело, маленькой компании выделили отдельную хижину для ночлега, но не в самой деревне, хотя там было несколько пустующих домов, а у края леса. Переступив через порог, Агна сморщила нос. В хижине пахло коровами, и это было неудивительно, ведь раньше здесь был хлев. Внутри не было ни еды, ни воды, ни хвороста для растопки.

Оллимун Набб медленно огляделся, грустно улыбнулся, но не сказал ни слова.

Вскоре спустилась ночь, и на небе появилась луна. Все трое улеглись на грязное сено, стараясь не обращать внимания на крыс, копошившихся и попискивавших в соломе на крыше. Не успел Тэмми уснуть, как тяжелый камень ударился в крышу, и снаружи послышались громкие крики.

— Демоны!

— Мерзкие чернокнижники!

— Разносчики проклятия!

Вслед за первым камнем последовали другие, и вскоре по крыше застучал каменный дождь.

Агна испуганно вскрикнула. Тэмми сел. В темноте они увидели, что Оллимун Набб уже стоит в дверях, держа в руках свертки с одеждой.

— Не будем злоупотреблять здешним гостеприимством, — проговорил он. — Сворачивайте свои одеяла, мы выходим!

Когда Агна и Тэмми молча повиновались, он прошептал:

— Быстро идите за мной, но ни в коем случае не бегите! Стоит вам побежать, как они погонятся за нами, словно собаки!

— Но как же камни… — начала было Агна.

— Они причинят вам меньше вреда, чем злые слова. Не забывайте, что находитесь под моей зашитой. Держитесь поближе к волшебной палочке и ни о чем не беспокойтесь.

Агна и Тэмми безропотно вышли из хлева вслед за волшебником. Жители деревни прятались за деревьями, но, судя по голосам, были совсем близко. При виде волшебника и детей они еще больше разозлились. Дюжины камней взлетели в воздух, но в следующий миг замерли в полете и посыпались на землю, не причинив ни малейшего вреда маленькой компании. Какое-то время жители деревни шли следом, бросая камни и оскорбления, но в конце концов это занятие им наскучило, и они разошлись по домам. Когда крики стихли где-то вдали, в лесу наступила невероятная тишина.

— Ночь теплая, — вздохнул Оллимун Набб. — Мы не простудимся, если поспим под звездами.

— Они так разозлились! — прошептала Агна, оборачиваясь, чтобы убедиться, что за ними никто не гонится.

— Ты еще не поняла, что нас ждут одни неприятности? — спросил Тэмми.

Оллимун Набб решительно зашагал вперед.

— Люди уважают волшебников ровно настолько, насколько боятся. Я давно это понял. Подобно тому как ясная погода в любой момент может смениться бурей, так и уважение может стать страхом. Так уж устроены люди.

Выйдя на поляну, он поднял палочку. Бледно-голубое свечение показалось на ее лунном конце, и отсветы синего пламени легли на лицо волшебника, когда тот принялся дотрагиваться палочкой до стволов и нижних ветвей деревьев.

— Земля здесь мягкая… Это место подойдет для ночлега.

Тэмми и Агну не нужно было уговаривать. Они расстелили на земле одеяла и в мгновение ока завернулись в них.

— А вы разве не будете ложиться, мастер Набб? — спросил Тэмми, глядя на волшебника, который, сгорбившись, сидел у подножия холма.

— Чуть позже… Мне нужно немного посидеть и подумать.

Тэмми опустил голову и закрыл глаза. Он думал о том, что волшебник сказал правду — злые слова ранили гораздо сильнее камней. Агна, должно быть, думала о том же.

— Спокойной ночи, мастер Набб, — негромко сказала она. — И спасибо вам.

Настало утро, восходящее солнце прогнало туман, сгустившийся в лощине, а вместе с ним ушли и неприятности вчерашней ночи.

Все трое приободрились, когда первые лучи согрели их лица, но еще лучше они почувствовали себя после завтрака, который приготовил Оллимун. Он развел большой костер и поджарил только что собранные грибы. После еды они быстро свернули лагерь. Оллимун сорвал пучок травы и начисто вытер сковородку. Агна погасила огонь.

Потом все собрали свои узелки и отправились в путь. Тэмми вдохнул полные легкие свежего лесного воздуха и сделал первый шаг навстречу приключениям. Если все пойдет хорошо, рано или поздно этот путь окончится у драконьей горы, где хранятся несметные сокровища.




Глава четвертая


Они были в пути уже четыре дня и все выше и выше забирались в горы, то карабкаясь на крутые уступы скал, то пробираясь сквозь древние сосновые леса, где единственным звуком был суетливый перестук многочисленных дятлов. Путь был труден, но шли они весело. По дороге Оллимун собирал целебные травы, росшие среди пней и каменистых расщелин, Агна рвала цветы и на ходу плела из них длинные гирлянды, тихонько напевая себе под нос.

На пятый день они вышли на высокую, продуваемую всеми ветрами площадку, от которой дорога спускалась вниз, к широкой долине, что тянулась на многие мили через непроходимый лес к гряде далеких заснеженных гор на горизонте.

Суровый ветер рвал полы плаща Оллимуна и трепал его длинные волосы.

— Видите те горы? — спросил он, указывая своей палочкой. Тэмми с Агной посмотрели. — Перебравшись через них, мы очутимся во владениях Гримскалки. Если повезет, успеем как раз к полнолунию.

Агна сунула руку в карман и дотронулась до Сосульки. Очень скоро с ней придется расстаться…

Тэмми отвернулся от гор и посмотрел на широкую реку, вьющуюся по долине.

— Что это за река? — спросил он.

Оллимун ответил, даже не взглянув в ту сторону:

— Некоторые называют эту реку Барруош, но мне приходилось слышать и дюжину других названий. До заката надо добраться до берега, там мы разобьем лагерь и заночуем.

— Ой, далеко-то как! — устало вздохнула Агна.

— И не станет ближе, если будете стоять и глазеть по сторонам! Спускайтесь скорее, да не забывайте смотреть под ноги!

С жалобными стонами они сошли вниз и оказались в лесу. Из-за множества ледяных ключей, бивших из земли, здесь было гораздо прохладнее, и дети с наслаждением останавливались, чтобы попить или умыть разгоряченные лица. Других остановок Оллимун не разрешал. Через какое-то время он дал детям орехи и сушеные фрукты, но есть велел на ходу.

— А разве я говорил вам, что будет легко? — заявил он, предупреждая их жалобы.

Они добрались до Барруоша как раз к закату. Река оказалась бурной, мелкой и каменистой. Агне сразу же захотелось сбросить ботинки и забежать в воду, чтобы остудить вздувшиеся на ногах мозоли, но Оллимун уже распределял новые обязанности.

Нужно было соорудить шалаш, разжечь огонь… Тэмми отправился ловить рыбу и вскоре принес четыре большущих форели. Он хотел похвастаться своим уловом, но волшебник лишь сморщил нос и пробурчал:

— Сойдет.

Только после того, как все дела были сделаны, Оллимун позволил детям сесть возле костра. Форель шипела и фыркала на огне и вскоре была готова. Рыба немного обуглилась и пригорела, но все равно была очень вкусной. Настолько, что никто и не вспомнил о хороших манерах — подбородки у всех быстро замаслились, а рты были так плотно набиты, что при всем желании нельзя было произнести ни слова. За пределами мягкого свечения костра день быстро сменялся бархатной ночью, и летучие мыши начали порхать над рекой.

Тэмми, уставший, но довольный, вытащил изо рта последнюю рыбью косточку и положил ее в кучку к остальным. Долгий путь был почти забыт и, полузакрыв глаза, мальчик стал представлять, что они с Агной и Оллимуном вместе отправились в поход, и что Оллимун — это его большой грузный дядюшка, который взял их с собой на отдых. (Последняя часть требовала особой работы воображения, особенно теперь, когда Оллимун втянул в ноздри большую понюшку табака и шумно сопел, как огромный барсук.)

Агна задумалась о своем. Она сидела и полировала Сосульку о рукав. Кто бы мог подумать, что такая крошечная безделушка может принести такие неприя…

Она замерла на полуслове, прислушиваясь. Тэмми вытаращил глаза. Оллимун приподнялся со своего места и наклонил голову, его табакерка упала в траву, а лицо волшебника медленно помрачнело. Не говоря ни слова, он бросился к костру и затоптал его, так что искры сердито разлетелись во все стороны.

Наступила тьма — теперь уже совсем неприятная. От угасающих углей потянулся дымок.

Возможно, это им только показалось? Но когда звук повторился — теперь уже в темноте — он показался всем гораздо громче.

— Что это? — прошептала Агна.

— Гоблины! — коротко отозвался волшебник, и у Тэмми по спине пробежали мурашки.

Издалека доносилась дробь боевых барабанов гоблинов. Возможно, они были в нескольких милях отсюда, но от этой мысли Тэмми почему-то не стало легче. Дробь была быстрой и яростной, и если в неистовстве барабанщик ломал палочку или прорывал кожу барабана, никто не обращал на это внимания. Было ясно, что такой грохот могут производить сотни и сотни барабанщиков.

Агна затаила дыхание.

— Волшебник, я вижу, как кто-то шевелится вон в тех кустах! Там кто-то есть!

Оллимун угрюмо отодвинул детей себе за спину и ткнул в сторону куста солнечным концом своей палочки, которая тут же зашипела и затрещала, как петарда, готовая взорваться.

Волшебник зычно заговорил.

— Отзовись, неведомое существо! Кем бы ты ни было, я приказываю тебе выйти и показаться!

Ветки задрожали. Потом медленно раздвинулись. Тэмми вытаращил глаза, когда из кустов робко показался дрожащий черный нос. Он чуть не расхохотался.

— Каш? — воскликнул он. — Это ты, малыш?

Крылатый медведь застенчиво помахал коротким хвостиком.




Глава пятая


Тэмми выскочил вперед, Агна бросилась за ним, но мальчик по праву первым обнял своего летучего друга.

— Умный старина Каш! — хохотал он. — Так ты все это время крался за нами?

— Видимо, да, — кивнула Агна. — Наверное, гоблинские барабаны так его испугали, что он решил подползти поближе к огню.

— Это он правильно сделал, — одобрил Тэмми. — Когда вокруг столько гоблинов, сторожевой пес нам не помешает. Ты ведь не откажешься, Каш?… Каш?

Но Каш ничего этого не слышал. Широко зевнув, он положил голову на лапы и уснул.

— Медвежонок поступил очень разумно, — заметил Оллимун. — Спать. Мы выступаем завтра на рассвете. Нет, вы только послушайте эти проклятые барабаны! Неужели они никогда не умолкнут?!

Вокруг не было ни мха, ни папоротников, так что этой ночью им пришлось лечь спать на клочке твердой земли под плотным навесом ветвей, где едва хватило места для троих.

Тэмми так прижали к широкой спине волшебника, что он даже пошевелиться не мог. Но он настолько устал, что неудобства были ему нипочем. Он уснул под дробь барабанов, которые не смолкли даже после полуночи. Барабаны продолжали монотонно грохотать в ушах мальчика, так что когда наутро он проснулся, голова у него просто раскалывалась от боли.

Тэмми поежился под своим плащом: под утро поднялся холодный туман. Он услышал плеск чуть ниже по течению — это умывался Оллимун. Когда волшебник вернулся с мокрой бородой, пришло время собираться и выступать: пелена тумана позволяла незаметно ускользнуть от зорких глаз гоблинов.

— Хорошо хоть барабаны замолчали, — весело воскликнула Агна, чтобы хоть как-то подбодрить их. Липкий туман и глубокая тишина действовали на всех удручающе.

Оллимун поднял волшебную палочку и в последний раз обвел глазами лагерь.

— Да, на какое-то время, — осторожно сказал он. — Но появление гоблинов — очень тревожный знак. Честно сказать, я не ожидал, что они так скоро появятся в Наземье. Боюсь, если до этого полнолуния мы не доберемся до Гримскалкиной горы, потом будет уже слишком поздно.

Услышав это, Тэмми поклялся себе, что будет стараться делать ежедневные переходы хоть чуточку длиннее.

Без всякого завтрака они пошли вверх по течению Барруоша, стараясь как можно дальше отойти от гоблинов.

Когда солнце стало припекать сильнее и растопило туман, путники скрылись под полог леса, тянущегося вдоль реки. Каш летел следом, перепархивая с ветки на ветку, и расправлял крылья, чтобы погреть их в прозрачном солнечном сиянии. Все шли молча и старались держаться в тени. Известно, что в бою гоблины не отличаются смелостью. Вместо того чтобы встретиться с врагами лицом к лицу, они предпочитают копать на их пути ямы-ловушки или поджидать в засаде. Тэмми огляделся по сторонам. Вокруг было столько кустов и деревьев, и за каждым могли скрываться гоблины, тем более что кожа у них зеленая, как листва.

Но утро шло своим чередом, а они так и не встретили ни гоблинов, ни следов их присутствия. Тэмми начал потихоньку расслабляться. Потянувшись, он озорно дернул за хвостик Каша, который парил над его головой. Возможно, день окажется вовсе не таким плохим, как казалось?

Не успел он подумать об этом, как Агна, только что тихонько бормотавшая что-то себе под нос, вдруг резко замолчала.

Она замерла на месте, и Тэмми с волшебником разом обернулись.

— В чем дело? — спросил Тэмми. — Что случилось?

Агна сунула обе руки в карманы, на лице ее было написано отчаяние.

— Сосулька! Ее нет там, куда я ее положила! Она исчезла.

— Ты уверена? — мрачно спросил Оллимун.

Агна вывернула карманы.

— Поищи на земле, — посоветовал Тэмми.

Они обыскали все вокруг, потом осторожно двинулись обратно по своим следам. Когда стало ясно, что Сосульку так просто не найти, они присели на бревно и стали думать, что делать дальше.

Оллимун закрыл глаза и откинул голову назад.

— Вспомни хорошенько, Агна. Когда в последний раз ты проверяла, на месте ли Сосулька?

Агна прикусила нижнюю губу.

— Я помню, что утром, перед тем как мы вышли, она была в кармане. Я специально проверила, чтобы убедиться, что она не выпадет… То есть, это я так подумала, — запинаясь, выдавила она. — А потом я наклонилась погладить Каша…

Услышав свое имя, Каш подбежал к Агне и сунул голову ей под руку, но девочка даже не посмотрела на него.

— Вы думаете, тогда я ее и выронила? — спросила она. — Там я ее и потеряла?

— Скорее всего, — сухо ответил Тэмми. Он был ужасно расстроен. — Вот повезло-то!

Агна готова была расплакаться.

— М-мне так жаль… Это я во всем виновата. Я должна была быть внимательней!

Оллимун встал, устало опираясь на палочку.

— Не в нашей власти изменить то, что уже произошло, дитя. Будем надеяться, что нам удастся исправить ошибку.

— Что? — закричал Тэмми. — Значит, нам придется возвращаться обратно?!

Он был вне себя от злости на Агну. Как она могла быть такой растяпой?! Из-за нее они потеряли драгоценное время, и теперь им придется тащиться обратно! Но когда он посмотрел на Агну, она показалась ему такой несчастной, маленькой и жалкой, что всю его злость словно рукой сняло.

— Пойдем. Я уверен, что мы ее отыщем, — сказал Тэмми, помогая девочке подняться на ноги. Взявшись за руки, они пустились в обратный путь.

Солнце было уже на полпути к зениту, когда они вышли из леса и поплелись вдоль реки, порой натыкаясь на отпечатки собственных ног. Агна по-прежнему рылась в карманах. Ей все еще казалось, что Сосулька просто завалилась в какой-то уголок и вот-вот отыщется. Каш летел рядом с Тэмми и не понимал; почему это все такие сердитые. Никто больше не играл с ним и не похлопывал по бокам, никто не развеселился даже тогда, когда он пощекотал Тэмми кончиком крыла.

— Хватит, Каш. Перестань, — разозлился Тэмми. У него совсем не было настроения играть с медвежонком. — Отпусти мой рукав, слышишь…

Тэмми сердито поднял глаза и вдруг понял, что медвежонок вовсе не играет с ним. Каш хотел предупредить его об опасности и сделал это очень вовремя. Вдалеке, как раз на месте вчерашнего лагеря, Тэмми заметил шайку каких-то странных существ. Все они были маленькие и зеленые, словно странные больные дети.

— Гоблины! — пробормотал он. — Ложитесь!

Тэмми сгреб в охапку парящего над ним Каша и покатился по траве вместе с медвежонком. Потом он подполз к тому месту, где уже лежали Агна с Оллимуном. Тут он увидел, что Оллимун вытащил из кармана какой-то странный, явно волшебный, предмет. Это была металлическая труба с круглыми окошечками на концах. Волшебник приложил один конец трубы к своему солнечному глазу и оттолкнул Каша, который сразу же подбежал обнюхать диковинку.

— Что это такое? — спросил Тэмми, который был заинтригован ничуть не меньше медвежонка.

— Хм… А? Это? Как тебе сказать… Некоторые называют ее видоловом или дальнозором, другие зовут просто зрительной трубой, и лишь немногим она известна как телескоп. На, возьми-ка. Закрой один глаз и смотри другим через стекло.

Тэмми сделал, как ему сказали, и даже вскрикнул от неожиданности.

— Оллимун! Гоблин! Он только что был тут! Его голова выпрыгнула прямо передо мной. Я мог бы дотянуться и потрогать ее рукой!

— Погляди еще разок, мальчик. Это совершенно безопасно, никто тебя не укусит. Можно сколько угодно наблюдать за гоблинами, и они ничего не заметят.

Тэмми осторожно поднял дальнозор и поглядел в него. На этот раз он уже не кричал. Крепко держа трубу, он смотрел прямо перед собой с интересом, который может испытывать лишь человек, никогда прежде не видевший живого гоблина, не говоря уже о целом боевом отряде!

Гоблины оказались маленькими, скрюченными и зелеными, как незрелые сливы. У них были острые уши, острые зубы и длинные изогнутые носы, похожие на старые гвозди. Одеты они были в самые разнообразные ржавые доспехи, которые подобрали на полях чужих сражений, а затем обрезали и кое-как подогнали себе по росту. Гоблины постоянно перебирали огромными ножищами, которым было тесно в любых башмаках, и поднимали тучи пыли. Они возбужденно размахивали копьями, шишковатыми дубинками и сетями. Лишь самые главные были вооружены старинными мечами. Мечи, как и доспехи, были украдены у мертвецов, а затем были специально заржавлены. Обычная гоблинская жестокость — заранее позаботиться о том, чтобы малейшая царапина, нанесенная таким оружием, вызвала у врага заражение крови!

Тэмми лежал слишком далеко, чтобы слышать, о чем говорят гоблины, но в дальнозор он видел, как рты их резко и отвратительно дергаются, словно у волков, ссорящихся из-за добычи.

Гоблины толпились на том месте, где ночью был разбит лагерь. Некоторые, опустившись на четвереньки, обнюхивали кострище, другие стояли на берегу, тыча пальцами в отпечатки ног. Тэмми продолжал смотреть, и внимание его привлек один гоблин с жирным расплывшимся телом и непропорционально тонкими ногами. На нем была рваная кольчуга, надетая поверх красной безрукавки из кожи ящерицы, а на шее болталась кость на веревке. Но Тэмми заинтересовал не наряд гоблина, а его странное поведение.

Пока остальные гоблины суетливо сновали вокруг, рыча и ссорясь друг с другом, Красная Безрукавка стоял совершенно неподвижно и, не отрываясь, со странной кривой усмешкой смотрел в густую траву.

Вот Тэмми увидел, как Красная Безрукавка хитро огляделся и быстро схватил что-то с земли. Как и все гоблины, он был опытным вором и, если дело касалось присвоения чужого добра, действовал молниеносно. Никто из гоблинов ничего не заметил. Но Тэмми видел все так же ясно, как если бы стоял рядом с Красной Безрукавкой!

Он отодвинул дальнозор и посмотрел на друзей. Едва взглянув ему в лицо, они сразу поняли — случилось что-то плохое.

— Ну? — потребовал ответа Оллимун.

— Сосулька… — прошептал Тэмми. — Он взял Сосульку.




Глава шестая


Они по очереди передавали друг другу подзорную трубу и смотрели, что же гоблины будут делать дальше. Вдруг они решат пуститься в погоню? В конце концов, свежие следы путников ясно отпечатались на глинистом берегу! Но Оллимун полагал, что это маловероятно. Ему уже приходилось сталкиваться с гоблинами, и он достаточно хорошо знал их повадки.

— Скоро они уйдут обратно в Подземье, — сказал Оллимун. — Гоблины привыкли к темноте и не любят подолгу оставаться на солнце. Кроме того, они ужасные трусы и боятся драки. Они предпочитают выжидать во мраке и не любят долгой погони.

Волшебник еще не закончил говорить, когда Тэмми заметил, что гоблины толпой окружили своего на редкость уродливого предводителя. Он был на две головы выше любого из них, плечи у него поднимались к самым ушам, а руки свисали до колен. Из-под толстых, сильно выступающих надбровных дуг, словно две медузы из-под нависшей скалы, выглядывали два крошечных желтых глаза. Даже подбородок у этого гоблина был отвратительный. Чтобы подчеркнуть свое превосходство, главарь носил на шее три крысиных черепа. Он с удовольствием руководил остальными гоблинами и грозно замахивался своим ржавым мечом на того, кто осмеливался ослушаться.

Красная Безрукавка тоже был в толпе. Его было легко заметить, потому что ни у кого из гоблинов не было одежды похожего цвета.

— А доволен-то как! — с отвращением пробормотал Тэмми, наблюдая за вором в дальнозор. — Будь у меня лук со стрелами, я мигом стер бы у него с морды эту кривую усмешечку… Ой, Оллимун, они уходят!

Агна в отчаянии застонала.

— Теперь Сосулька будет потеряна навсегда, и все из-за меня!

— Что могло быть потеряно, то может быть найдено, — решительно заявил Тэмми. — Пошли.

— Куда ты собрался, мальчик? — крикнул ему вслед волшебник.

— Спасать Сосульку! Не можем же мы просто сдаться и принять на себя проклятие дракона!

Разумеется, он был прав. Решив не думать о возможных опасностях, все трое двинулись в путь, стараясь держаться на безопасном расстоянии от вооруженного отряда. Когда ветер менял направление и дул в их сторону, друзья слышали визгливые голоса гоблинов.

Тэмми приглядывался, прислушивался и скоро понял, что гоблины неуклюжи, вспыльчивы и вечно ищут повод для ссоры. В этом они были очень похожи на гномов, хотя гномы, разумеется, не были такими злыми.

Поскольку они не спускали глаз с Красной Безрукавки, то скоро заметили, что он имеет обыкновение отставать и украдкой любоваться своим новым сокровищем.

— Мерзкая тварь, — процедил Оллимун. — Сам не верит своей удаче.

— Пусть понаслаждается, — отозвался Тэмми. — Если он и дальше будет держаться особняком, у нас может появиться шанс отнять Сосульку.

Это был какой-то план. Но пока друзья могли лишь молча идти следом. К счастью, выслеживать гоблинов оказалось совсем не сложно. Они не только ужасно шумели и поднимали облака пыли своими огромными ногами, но еще и нарочно ломали ветки деревьев и топтали цветы. Они оставляли за собой кучи следов, едва взглянув на которые, становилось ясно, где гоблины только что прошли и куда направились. Самым трудным во время преследования оказалось удерживать Каша от полета. Бедный медвежонок очень не любил подолгу ходить, но каждый раз, когда он пытался взлететь, Тэмми резко тянул его за лапы на землю.

— Назад, Каш, или ты хочешь, чтобы гоблины тебя заметили?

Только когда вечер сменился ночью, и начали появляться совы — белые, как летучие медведи, — Каш наконец-то смог расправить свои слишком долго сложенные крылья.

— Луна поднимается, — поежилась Агна.

Не только она заметила это. Как только первые бледные лучи коснулись горных вершин, вновь проснулись барабаны. Тэмми даже подпрыгнул от неожиданности. На этот раз барабаны грохотали так громко и так близко, что друзья были застигнуты врасплох, как будто шум по-гоблински напал на них из засады.

— Смотрите! — показал Тэмми. — Вон там, на холме. Я вижу костры. Смотрите, смотрите — зажигаются все новые и новые!

Они внимательно смотрели на быстро вспыхивающие костры. Крошечные фигурки плясали вокруг огня, а иногда прыгали через него, словно безумные.

— Это, наверное, барабанщики встречают возвращающихся гоблинов, — догадалась Агна.

— Нужно держать ухо востро! — предупредил Оллимун и тут же объяснил, почему. — Множество ходов ведет в жилища гоблинов, но некоторые из них вовсе не ходы, а ловушки! Они могут оказаться люками, которые опрокидываются в бездонные ямы.

Он вытащил свой дальнозор.

— Ага, они подходят. Красная Безрукавка только что появился. Барабанщики… Нет, вы только взгляните на эти ужасные танцы и ужимки! Гасят огни. Пошли скорее! За мной.

Он бросился вперед — только полы плаща взметнулись да взлетели пряди длинных волос. Тэмми, Агна и Каш бросились следом. Гора была покрыта уступам и ступенькам и, которые вели к более высоким выступам. В каждом выступе виднелось пять или шесть глубоких отверстий.

— Так они спускаются вниз, — пропыхтел Оллимун. Он прислонился к земляной насыпи, но тут же отдернул руку, испачкавшись в отвратительной зеленой гоблинской слизи.

Тэмми опустился на колени и тихо сказал медвежонку:

— Слушай меня, Каш. Здесь не место такому медведю, как ты. Тебе нечего делать в Подземье.

Ты будешь ждать нас в лесу. Нет-нет! Не надо лизать мне руку, малыш, я все равно не передумаю. Уходи!

Озадаченный Каш полетел прочь. Он взмыл вверх и закружился над головами друзей… Когда он снова посмотрел вниз, то увидел, что все трое уже исчезли: голубое сияние волшебной палочки таяло в глубине гоблинского туннеля.




Глава седьмая


В воздухе стоял отвратительный запах, а со стен капала зеленая слизь.

— Не трогайте ее! — предостерег Оллимун, но Тэмми с Агной не нуждались в предупреждениях. Тэмми с отвращением сморщил нос. Затем Агна заметила кое-что еще.

— Это похоже на странные остроконечные письмена, только вместо букв тут какие-то палочки. Что это такое, Оллимун?

— Гоблинская пачкотня! — безо всякого интереса отозвался волшебник.

— Вы можете прочесть, что тут написано? — спросил Тэмми.

Оллимун раздраженно пожал плечами.

— Стараюсь этого не делать, избавьте меня от гоблинского сквернословия! Ого, а вот это уже интересно! — Он остановился и поднес свою светящуюся палочку к исписанной стене. — Если опустить кошмарные ошибки, то тут написано примерно следующее: «Долой чужака, который стал нашим господином!» И вот здесь примерно то же самое… Х-мм. Похоже, кто-то обидел наших маленьких «друзей».

— Вот и хорошо! — буркнул Тэмми. — Спасибо всем, кто делает жизнь гоблинов невыносимой! Пошли, нечего тут стоять!

Они пошли дальше, рокот барабанов становился все более приглушенным. Казалось, он доносится откуда-то снизу, глубоко из-под земли. Время от времени из темноты раздавался дикий гоблинский визг, похожий на крик привидений. Стало холодать. Руки Тэмми начали покрываться гусиной кожей.

И тут Агна снова что-то заметила.

— Я уверена, что барабанная дробь становится громче, — встревоженно сказала она.

Тэмми тут же забыл о холоде.

— Наверное, гоблины возвращаются!

— Постойте минутку, — спокойно велел им Оллимун. — Остановитесь и прислушайтесь.

Они замерли. Прошло несколько мучительных минут, и стало ясно, что грохот барабанов не становится ни громче, ни тише. Это могло означать только одно — гоблины остановились.

— Подкрадемся как можно ближе, — решил Оллимун. — Если Красная Безрукавка и в самом деле такой жадина, то очень скоро ему снова захочется уйти от остальных, чтобы полюбоваться своим сокровищем. На этот раз мы будем готовы и отнимем у него Сосульку.

Он говорил так уверенно, что Тэмми с Агной позабыли про страх. В самом деле, все может оказаться очень просто. Возможно, потом они будут вспоминать об этом со смехом и сами не поверят, что могли бояться каких-то гоблинов. Подумаешь, гоблины! Бесконечный грохот барабанов, только и всего!

Окрыленные уверенностью, они понеслись дальше по туннелю, пока Оллимун не обернулся и не посмотрел на них. Барабаны гремели просто оглушительно.

— Я уверен, что гоблины за следующим поворотом, — сказал он. — Пусть ваши глаза привыкнут к темноте, дальше придется идти на ощупь.

С этими словами он аккуратно постучал палочкой по скале, и бледно-голубое сияние погасло. Тэмми крепко взял Агну за руку, а другой рукой ухватился за плащ Оллимуна.

Идти втроем в ряд было довольно неудобно, тут требовалась особая осторожность: Оллимун не ошибся — гоблины действительно были за следующим поворотом. Но Тэмми не сразу разглядел их, поскольку туннель выходил в огромную пещеру. Огромные валуны, размером с дома, торчали из земли, а между ними сверкали глубокие озерца с рыжей водой. Песок сверкал в свете множества мерцающих факелов. И тут Тэмми наконец увидел гоблинов.

Почти все воины, кроме барабанщиков, сидели на камнях вокруг огромной плоской площадки, расположенной в центре пещеры. По площадке, как по сцене, расхаживал уродливый главарь с тремя крысиными черепами на шее. Видно было, что он с нетерпением ждет, когда смолкнут барабаны.

— Давайте притаимся здесь и посмотрим, что происходит, — прошептал Оллимун.

Барабаны взорвались дробью, эхо подхватило ужасный грохот и разнесло во все стороны. И вот, когда барабанщики уже не могли бить громче и быстрее… они просто остановились.

Тишина.

В ушах у Тэмми гудело, факелы шипели и потрескивали. С потолка капала вода. Перебравшись к краю плоского камня, генерал обратился к своим воинам.

— Брюзжание… ворчание… стоны… жалобы. Ящеронос все слышит! Черные слова порочат нашего господина. Шепоток тут… шепоток там. Но Ящеронос все слышит! И знайте, что каждый, кто неодобрительно отзывается о нашем господине, есть никто иной, как изменник!

Сердитый ропот пробежал по толпе. Но долговязый гоблин поднял вверх руки, призывая к молчанию.

— Я, Ящеронос, говорю вам, что этому нужно положить конец! Языки, которые скрипят, словно ржавые ворота, надо бы хорошенько смазать — кипящим маслом! Спрячьте свои злобные взоры, прекратите кривить губы, да и челюсти тоже разожмите! Не забывайте о том, кто тут главный. Я ваш отец-командир, я ношу три черепа на груди. А вы — мешки с гнильем, и у некоторых из вас нет даже пуговиц, чтобы поддерживать штаны! Мое слово — закон, а слово нашего господина — закон для всех гоблинов. А тот, кто с этим не согласен, пусть выйдет сюда и плюнет мне в глаза!

Ропот стал еще возбужденнее, а в следующий миг толпа просто взревела. Коренастый здоровенный гоблин вскочил на плоский камень и плюнул под ноги Ящероносу.

— А, это ты, Ищейка? Как это я сразу не догадался, кто тут мутит воду? — рявкнул Ящеронос.

— Это я. Так точно, генерал, — криво ухмыльнулся Ищейка. — И вот что я скажу — долой тебя и долой твоего господина, который строит из себя большую крысу среди маленьких мышей!

Оба гоблина уставились друг на друга, а наблюдавшая за ними толпа чуть не сошла с ума от возбуждения. Все понимали, что назад дороги нет, никто не отступит. Площадка-сцена превратилась в поле боя. И, по старой гоблинской традиции, битва началась с оскорблений. Ящеронос поспешил сказать первое слово:

— Как ты смеешь выступать против меня, Ищейка? Ты, бесстыжая ползучая ящерица! Да ни одна собака не станет зализывать твои раны!

— Красиво говоришь, Ящеронос. Этим словам тебя научила твоя мать-мартышка? — не остался в долгу Ищейка.

Ящеронос завизжал.

И шейка завизжал еще громче.

— Ты — жабья слизь!

— А ты — вонючая подстилка!

— Старая блоха в шкуре тролля!

— Кусок липкой плесени!

— Отбросы червя!

— Мерзкая бородавка!

— А ты слизываешь плевки!

— А ты навалил в штаны!

— Какая прелесть! — вздохнул Оллимун из укрытия, где они стояли. — Вы не находите, что в гневе они просто очаровательны?

— Они вытаскивают мечи! — взволнованно сказал Тэмми. — Сейчас тут будет настоящая битва!

В тот же миг все вскочили на ноги, дикий рев исторгся из каждой глотки. Затем снова взорвались барабаны, еще сильнее подстегнув всеобщее возбуждение.

Гоблины толкались и пинались, как стая бабуинов. Очевидно, Ищейка был всеобщим любимцем.

— Сделай из него безногую личинку. Ищейка!

— Проделай ему дыру в брюхе, пускай ухмыляется кишками!

— Смотрите, — прошептал Тэмми, заметивший кое-что интересное. — Как вы и говорили, Оллимун, Красная Безрукавка старается потихоньку улизнуть!

Агна с презрением посмотрела на гоблина.

— Чуть не пляшет в восторге от собственной хитрости! — прошипела она. — Думает, никто не заметит, как он уйдет.

— Ну что ж, — сказал Оллимун. — Сейчас он будет плясать под нашу дудку! Кстати, эти огромные валуны будут для нас великолепным укрытием, а благодаря этим жутким барабанам нам не надо особо беспокоиться о тишине. Пошли скорее, давайте немного сократим расстояние, отделяющее нас от нашего дорогого «друга».

Громкие крики гоблинов разносились под сводами пещеры и почти заглушали лязг мечей. Однако Тэмми и его друзьям не было никакого дела до хода битвы, так что если они и высовывали головы из-за камней, то лишь для того, чтобы не упустить гоблина в красной безрукавке.

— Кажется, там впереди следы старого оползня, — доложил Тэмми. — Я уверен, что он идет прямо туда! Если он переберется на другую сторону, его никто не увидит.

Его догадка вскоре подтвердилась. Красная Безрукавка исчез за кучей обломков и больше не появлялся. Добравшись до подножия оползня, Оллимун засучил рукава.

— Я заберусь на вершину, — пояснил он Тэмми и Агне. — Не волнуйтесь, тут так темно, что меня не будет видно. Вы ждите здесь. Как только я подам сигнал, спускайтесь и берите Сосульку.

— А как же Красная Безрукавка? — спросила Агна.

— Предоставь это мне. Я погружу его в волшебный сон. Ну все, я пошел. Смотрите в оба и не пропустите мой знак!

— Постарайтесь побыстрее, волшебник, — жалобно попросила Агна.

Теперь им с Тэмми оставалось только ждать, а непрекращающийся гром барабанов и ужасные крики гоблинов делали это ожидание весьма тревожным. Поединок между Ящероносом и Ищейкой был в разгаре, их ржавые мечи взрезали воздух и высекали искры из скал. Тэмми стоял и думал о том, как было бы здорово быстро забрать Сосульку и потихоньку ускользнуть, а гоблины пусть развлекаются на здоровье!

— Смотри! — прошептала Агна, хватая Тэмми за руку. — Оллимун опустил палочку. Хоть бы он как следует проткнул этого подлого ворюгу!

— Агна, это волшебная палочка, а не копье! Оллимуну нужно всего лишь дотронуться до гоблина и усыпить его. Вот, видишь — он снова поднимает палочку! Гляди, он машет нам! Скорее, это же знак!

За оползнем было очень темно. Откуда-то сверху раздался голос Оллимуна.

— Я не хочу рисковать, поэтому светить вам не буду. Идите на мой голос. Вы нашли гоблина?

— Да, — кисло отозвался Тэмми. — Я как раз споткнулся о его лапу, — посмотрев вверх, он с трудом различил кончик бороды волшебника. Агна быстро опустилась на четвереньки — и почти мгновенно вскочила.

— Тэмми! Я нашла ее! Вот она, Сосулька!

— Отлично, — отозвался он, улыбаясь с облегчением.

— Прежде чем мы уйдем, нужно сделать еще одну вещь, — снова донесся до них голос Оллимуна. — Я спущу вам маленький флакончик с мазью. Вотрите немного в нос Красной Безрукавке. Это заставит его забыть о Сосульке, так что, проснувшись, он не станет поднимать тревогу. Только будьте осторожны, это очень сильная магия. Если вы вдохнете пары мази, то сами забудете все на свете!

Что-то спустилось к ним на длинной веревочке из темноты и стукнуло Тэмми по плечу. Он отцепил бутылочку, заранее морщась при мысли о том, что сейчас придется дотрагиваться до мерзкого носа гоблина.

— Почему мне всегда достается самая грязная работа? — вздохнул он.

— Потому что я бывшая принцесса, — надменно отрезала Агна. — Поторопись ты, ради всего святого!

Тэмми открыл бутылочку и, забыв о предупреждении волшебника, глубоко вдохнул запах.

— М-мм… А что я должен с этим делать? — спросил он.

Агна со вздохом напомнила ему. Тэмми потряс головой, прогоняя забывчивость, и быстро размазал немного мази на носу гоблина.

— Отлично! — донесся до него довольный голос Оллимуна, который услышал звук захлопнувшейся крышечки флакона. — А теперь чем скорее мы выберемся из этого мерзкого приюта гоблинов, тем лучше. Я буду ждать вас на другой стороне.

Снова вместе, но уже с Сосулькой, бережно уложенной в карман Агны, они начали подниматься по оползню, но тут по пещере пронесся чудовищный рев, а барабанщики впали в неистовство, словно хотели в клочья разорвать свои барабаны.

— Что это? — с тревогой спросила Агна. — Что случилось?

— Наверное, наши гоблины все-таки закончили свой поединок, — сказал Тэмми. — Честно говоря, мне все равно, кто из них победил — главное, одним гоблином стало меньше!

На самом деле он немного лукавил. Ему было очень даже любопытно. Когда наступила мертвая тишина, Тэмми тоже замер, напряженно вслушиваясь, кто из соперников подаст голос.

Голос подал Ищейка.

Он тяжело дышал от усталости, горло у него пересохло, и голос звучал сипло.

— Вот так-то… как оно и должно быть… Ящеронос стал мясом для черве!’! А мы тут с вами так решим… Никакой чужак не должен быть нашим господином!

Со всех сторон поднялся растерянный ропот.

— Тогда скажи нам, Ищейка, что нужно сделать, чтобы избавиться от него? — раздался громкий голос из толпы.

— А ничего не делать. Ничего, слыхали? Будем ждать нужного момента.

— А что мы скажем, когда господин спросит нас про Ящероноса?

— Предоставьте это мне. Ну-ка, бросьте его за угол да присыпьте камнями. Но сначала отдайте мне его крысиные черепушки… Красота-то какая, целых три пискуна в ряд! Ну-ка, вот и последний… Отлично, отлично…

Но прежде чем Ищейка успел как следует налюбоваться собой, пронзительный визг исторгся из его груди.

— Что это за тварь такая?! Что это? Что это?! Оно похоже на медведя с перьями!

Его слова пронзили Тэмми, словно копье. Медведь с перьями!

— О, нет! — простонал он. — Каш прилетел сюда следом за нами!




Глава восьмая


Все было плохо. Ужасно плохо. И грозило стать гораздо хуже. Дикая ярость закипела в душе Тэмми и начала подниматься, подобно вулканической лаве. Он хотел закричать, чтобы предупредить Каша, он хотел заорать на гоблинов, чтобы они испугались и оставили медвежонка в покое. Но хотел сделать что-то — хоть что-нибудь! — только бы не стоять, не делая ничего! Оллимун догадался о его намерениях и, грубо зажав мальчику рот, повалил его на землю. Пусть лучше Тэмми возненавидит его, чем натворит глупостей, о которых сам же потом будет жалеть!

Тем временем в другом конце пещеры гоблины тоже растерялись — ведь они никогда не видели летучего медведя. Некоторые побледнели (то есть, пожелтели), другие зарычали от злобы, третьи распевали: «Убей его! Убей его! Убей зверя!»

Из каждой кривой глотки несся вопль — громкий, но не всегда осмысленный.

Затем Тэмми услышал, как Ищейка закричал громче всех, чтобы взять власть в свои руки.

— Хватит орать! Заткнитесь, крысиные глотки. Молчать! Вот и отлично, а теперь послушайте меня. Давайте достанем засадные сети и поймаем зверюгу. Только представьте, как мы тогда повеселимся. То-то он завоет, когда мы начнем выдергивать у него перышки!

Толпа взревела от жестокой радости. Тэмми вырвался из рук Оллимуна.

— Отпусти меня, волшебник! Я должен видеть, что они затевают!

Он бросился к Агне, которая выглядывала из-за валуна.

— Я просто смотреть на это не могу, — с дрожью в голосе сказала она. — Эти гнусные гоблины достали сети. Бедный Каш! Он рычит, шерсть у него стоит дыбом, но я-то вижу, что он напуган! Ой… они накидывают сети… Они поймали его! Каша поймали!

Тэмми молча смотрел. Взгляд его был ужасен, но глаза блестели от слез. Каш, пойманный в гоблинские сети, катался по земле и все сильнее запутывался. Гоблины плясали вокруг него, дразнили и мучили. Они совали медвежонку под нос горящие факелы, они тыкали и щипали его через сеть, они пытались вырвать перья из его белоснежных крыльев. Каш тявкал — и они разбегались врассыпную, но через какое-то время снова с гоготом собирались в кучу.

Чем больше Тэмми жалел Каша, тем сильнее он ненавидел Ищейку. Ненависть просто сжигала его изнутри. Гоблин вскочил на скалу, чтобы все остальные видели и слышали его. По его визгливой команде двадцать гоблинов выбежали вперед и подняли Каша с земли. Каш заскулил, а Ищейка спрыгнул со скалы и принялся скакать вокруг него, как безумный.

— Ищейка храбрее Ящероноса! Ищейка храбрее дикого медведя! — хвастливо выкрикивал он.

— Хулиган! — с чувством сказала Агна. — Каш всего-навсего медвежонок!

Всецело поглощенные происходящим, Тэмми и его друзья легкомысленно забыли о другой опасности, которая была гораздо ближе к ним — о Красной Безрукавке, чей зачарованный сон подходил к концу.

Гоблин всхрапнул и распахнул глаза. Странные сны теснились в его голове. Он высунул длинный, как у ящерицы, язык и облизал верхнюю губу. Губа оказалась странно-липкой — даже более липкой, чем обычно. И вкус какой-то странный… Он услышал громкий шум, кое-как поднялся на ноги, и вдруг заметил Тэмми и остальных. Он ничего не помнил о Сосульке, но зато он увидел чужаков!

И Красная Безрукавка принялся кричать изо всех сил.

— Шпионы! Шпионы! Шпионы в туннеле!

В тот же миг Оллимун обернулся и ткнул палочкой. Молния вылетела из нее и ударила Красную Безрукавку в руку. От этого он закричал еще громче.

Несмотря на всеобщую суматоху, надрыв, звучащий в воплях гоблина, привлек внимание Ищейки.

— Что?! Шпионы? Шпионы в туннеле? Эй, братцы, несите сети, сейчас мы их всех переловим!

Агна судорожно вздохнула, увидев обращенное к ним море гоблинских морд. Она отступила назад, Тэмми схватил ее за руку и притянул к себе.

— Стой рядом, Агна, — твердо сказал он.

Гоблины схватили свои сети и приготовились набросить их. Но исход битвы трудно было предугадать. Снова и снова Оллимун направлял свою палочку, обжигая гоблинов вырывавшимся из нее огнем. Ожоги были пустяковые, но гоблины выли и стонали, как безумные.

Но врагов было слишком много и, в конце концов, мерзкие сети были наброшены. Друзья попытались выкарабкаться, но сверху на них сыпались новые и новые сети, и вскоре они оказались в силках, как мухи в паутине. После этого одним свирепым рывком их поставили на ноги и крепко связали. Можете себе представить, с каким наслаждением гоблины изо всех сил затягивали веревки!

Только когда пленники были крепко-накрепко связаны, гоблины принялись их разглядывать.

— Ищейка, а Ищейка! — возбужденно залопотал какой-то косоглазый гоблин. — Я знаю этого колдуна! Это он спалил нос моему двоюродному брату под горой Тупой Клык! Пусть те, кто не косит, как я, хорошенько за ним приглядывают!

— Ха! Да он никто без своей палки! — презрительно фыркнул Ищейка. Когда битва была в самом разгаре, он стоял позади нападавших, но сейчас вышел вперед и пробился к пленникам. С усмешкой поглядев на сети. Ищейка протянул руку и схватил палочку Оллимуна. Как оказалось, он немного поторопился. Волшебная палочка взлетела в воздух и принялась с силой бить гоблина по ушам. Тэмми еще никогда не видел, чтобы наглая усмешка исчезала так быстро!

— Прикажи своей палке, чтобы перестала, колдун! Прикажи немедленно! Прикажи, или мы бросим ее в костер!

Оллимун неохотно отдал приказание, и палочка медленно опустилась в руку Ищейки. Пальцы его крепко сжались.

— Какая награда! — восхищался он. — Какой трофей! — Он высоко поднял палочку над головой. — Ящеронос, медведь и чародеи — Ищейка победил всех!



Осыпая связанных пленников насмешками, гоблины поволокли их глубже в подземелье. Каш попробовал грызть веревки, но это было бесполезно. Гоблины сновали повсюду, как тараканы, грохот их барабанов эхом отлетал от толстых стен.

Это было похоже на ночной кошмар, только проснуться было нельзя. Веревки так глубоко врезались в грудь Тэмми, что он едва мог дышать. Рядом с ним дрожала Агна.

— Не бойся, Агна, — прошептал он. — Мы выберемся отсюда.

Но пока было совершенно непонятно, как это сделать. Даже если они каким-то чудом выберутся из сетей, то смогут ли они вернуться на поверхность — к открытому небу и солнцу? Поначалу Тэмми старался запомнить каждый изгиб и поворот туннеля, но в конце концов вынужден был признать свое поражение — коридор разматывался перед ними, как клубок шерсти, и дюжины различных ответвлений тянулись слева и справа.

Затем путешествие подошло к концу. Тэмми увидел пещеру, намного превосходящую размерами ту, в которой их схватили: эта была такая огромная, что могла вместить целый город. По краям тянулись гоблинские пещерки, каждая закрывалась тяжелой железной дверью — от воров и от соседей (что в гоблинском мире было примерно одно и то же).

Услышав барабаны и топот возвращающегося отряда, гоблины-домоседы высыпали поприветствовать своих. Они выскакивали из своих пещерок (не забыв запереть двери) или отбегали от огромных костров, пылавших в разных местах пещеры. Старые гоблины, похожие на зеленые скелеты, в драных тюрбанах, выползли из пузырящихся луж со слизью, где принимали ванны. Молодые (которых тут совершенно справедливо называли вонючками) притащили с собой ручных плюющихся жаб, похожих на огромных отвратительных кукол. Дети держали их повыше и крепко стискивали, чтобы мерзкие создания оправдали свое название. Мало-помалу вонючки осмелели и стали подходить ближе…

— О, полмира за десять минут обладания волшебной палочкой! — простонал Оллимун, когда скрюченные пальчики с силой дернули его за бороду, пытаясь оторвать вплетенные в нее стеклянные бусинки.

Но больше всего издевательств выпало на долю Каша.

— Вы только поглядите на это летучее пугало! — пищали вонючки. — Заставьте его порычать! Заставьте его порычать!

Пробившись сквозь толпу, Ищейка гордо подозвал жену и вручил ей волшебную палочку и меч Ящероноса. Жена понимающе кивнула — эти сокровища нужно было спрятать получше! Потом она вытерла руки и взяла палочку. Надо же, какая чудесная диковина! Муж с женой довольно ухмыльнулись друг другу, и жена отошла.

В тот же миг барабаны вдруг смолкли, и процессия остановилась. Пленников окружили. С трех сторон стояла вооруженная стража, а с четвертой поднималась длинная лестница с узкими ступенями. Ступени вели к каменному трону, а на нем, высоко над пламенем костров, крепко вцепившись руками в резные подлокотники, восседала какая-то темная фигура.

— Это, — наверное, и есть тот господин, которого так ненавидит И шейка, — прошептала Агна.

Тэмми потер следы от веревки на руках. У него были самые дурные предчувствия.

Ищейка поклонился и, несмотря на всю свою недавнюю дерзость, пополз к трону, как побитая собака.

— Где Яшеронос? — резко спросила темная фигура, и в голосе ее было столько же тепла, сколько в порыве ледяного ветра.

— Помер, господин, — ответил Ищейка. — Страшная битва разразилась в Наземье. Ящероноса проткнули насквозь, вот горе-то!

— Насколько я вижу, ты сумел спасти его черепа, — ядовито заметил голос.

— Битва была очень жестокая, просто страшная, господин. Ребятам нужен был новый предводитель. Многие были убиты. Но я привел пленников, чтобы порадовать вас.

— Дай мне получше рассмотреть их!

— Быстрей, быстрей! — рявкнул Ищейка, и его воины распутали все сети, кроме тех, что были на Каше. Пленники медленно поднялись. Гоблины украли у Тэмми нож с пояса, но Агна, к счастью, успела спрятать Сосульку в ботинок.

Все трое щурились от света факелов.

Воцарилось долгое молчание, нарушаемое лишь потрескиванием костров и стоном оседающих в пламени бревен. Тэмми слышал, как бьется его сердце.

— P-разве Ищейка не порадовал своего господина? — испуганно проскулил гоблин.

— Нет, Ищейка, ты даже сам не представляешь, как ты меня порадовал!

Темная фигура поднялась, и вместе с ней поднялось что-то еще, лежавшее в тени у ее ног. Медленно-медленно оба двинулись к свету.

Тэмми вытаращил глаза.

— Я не верю! — услышал он шепот Агны. — Это невозможно…

Рот Тэмми открылся, но мальчик не мог выдавить ни звука. Теперь он видел, что не ошибся.

Оловянный Нос.

Это был Оловянный Нос.

А рядом с ним, такой же огромный и грозный, как всегда, шагал его волк — Ледокус.




Глава девятая


Оловянный Нос был одет в длинное платье, серое и мягкое, словно тень, голову его украшал венец из красного гоблинского золота, а на месте настоящего носа, который много лет назад был откушен щенком Ледокусом, была металлическая накладка из его огромной коллекции. Острый серебряный нос, украшенный посередине цепочкой речных жемчужин, придавал Оловянному Носу сходство с грозной хищной птицей. Кожа Оловянного Носа больше не была синей от холода, теперь она посерела от долгого отсутствия солнечного света. Что касается Ледокуса, то он от носа до хвоста был таким же страшным, как раньше, только теперь на шее у него красовался тяжелый свинцовый ошейник.

На середине лестницы Оловянный Нос остановился. Лица пленников почти развеселили его.

— Вы смотрите на меня с недоверием! Неужели я похож на привидение?

Тэмми почти не мог говорить, просто слова не мог выдавить, но чтобы не молчать, заставил себя ответить.

— Но… в последний раз, когда я вас видел, вы рухнули в пропасть. Вы упали прямо на скалы! Вы должны были переломать себе все кости!

— Я упал на снег, мальчик, и выжил — как и Ледокус. Холод всегда хорошо служил нам, — тут он зловеще посмотрел на Агну.

— Гоблины нашли его там, — вставил Ищейка. — И он заделался нашим… — он сморщился. — То есть, гоблины сделали его своим господином.

— Повелителем гоблинов, — с отвращением произнес Оловянный Нос. — Живу в гоблинской норе вместо того, чтобы вернуться домой, в земли льда и снега. — Он мрачно улыбнулся. — Разве я мог вернуться домой? Я потерпел поражение, и дома меня не ждало ничего, кроме позора. Но теперь, теперь все изменилось. Вы попали ко мне в руки, и мой позор смыт! Мы с Ледокусом можем со славой вернуться на родину и приволочь вас следом на веревке, как скот! А как только мы вернемся, вас обоих будут судить за то, что вы принесли огонь и тепло в Ведьмогорье. За то что изменили Холоду!

Ледокус зарычал, соглашаясь. Он тоже ненавидел огонь и жар гоблинских костров.

Оловянный Нос перевел взгляд на Оллимуна.

— Я вижу, вам не повезло с компанией, волшебник. Ищейка, где его палочка?

— Палка, то есть, господин? Так Ищейка сломал ее. Сломал в битве! Сломал своим мечом, господин, перед тем как захватить чародея.

При этом Ищейка грозно посмотрел на Тэмми и его друзей, предупреждая, чтобы они помалкивали. Он хотел во что бы то ни стало оставить волшебную палочку себе.

— Это правда. Ищейка? — резко повернулся к нему Оловянный Нос. — Знай, гоблин, что мой волк давно хочет попробовать вкус свежего зеленого мяса, так что если ты солгал мне… — Он тихо прошипел: — Они не должны второй раз ускользнуть от меня, ты понял?

— Это правда, господин, — захныкал гоблин. — Ищейка никогда не посмел бы солгать вам. Вы же знаете, что когда великий волк поет, Ищейка исполняет танец трепета.

— Думаю, ты не врешь. Отведи пленников в камеры, и этого медведя тоже. Завтра с первыми лучами солнца мы отправляемся в Ведьмогорье.

Отдав приказ, он повернулся и взошел на каменную лестницу, гладкая шкура Ледокуса поблескивала у его ног. Тем временем гоблины окружили друзей и поволокли их в темные пещеры, расположенные за лестницей. Каждая пещера имела дверь, сделанную из железных прутьев. В некоторых камерах уже сидели преступники-гоблины, все тощие и несчастные. Они уныло посмотрели на новых заключенных.

Ищейка повернул в замке ключ, который был больше похож на утыканную гвоздями дубинку.

Дверь в пустую камеру распахнулась, и пленников втолкнули внутрь. Затем дверь резко захлопнулась, лязгнул замок, Ищейка в последний раз взглянул на пленников через прутья и торопливо отошел.

Оллимун осторожно приблизился к двери, чтобы убедиться, что коридор свободен.

— Ушел, слава всему святому! Все целы? Сосулька в безопасности?

Агна кивнула, а Тэмми нагнулся, чтобы освободить Каша, который все еще был в сетях.

— Все из-за тебя, малыш, — проворчал он, но без всякого зла. Разве он мог сердиться на Каша после того, как гоблины так жестоко издевались над ним?

Каш стряхнул с себя последнюю сеть и печально вильнул хвостиком.

Убедившись, что кроме пары синяков никаких особых ран ни у кого нет, они принялись тщательно осматривать камеру. На это ушло не более минуты. Камера совсем неглубоко вдавалась в толщу скалы, окон в ней не было. Тэмми потряс железную дверь.

— Крепкая, — сказал он и вздохнул, прижавшись лбом к холодным прутьям. — Если бы вы только сумели вернуть себе волшебную палочку, Оллимун, — вслух размечтался он. — Тогда мы бы мигом выбрались отсюда.

— Если все дело в палочке, то я постараюсь ее вернуть, — неожиданно бодро заявил Оллимун. — Этот Ищейка добрый малый, он решил сберечь для меня мою палочку!

— Что? Вы в самом деле считаете, что можете вернуть ее? — с надеждой спросила Агна.

Оллимун улыбнулся.

— Связь между волшебником и его палочкой не менее прочна, чем связь мальчика с летучим медведем. Как вы думаете, почему Оловянный Нос так разволновался, когда увидел, что моя волшебная палочка исчезла? Он знает, что если она где-то рядом, то непременно вернется к своему хозяину. Бедный глупый Ищейка просто ничего не понимает. Думаю, он еще пожалеет о том, что натворил. Будет знать, как обзывать меня колдуном, а мою палочку — палкой!

Внезапно Тэмми почувствовал, что его уныние исчезло — словно кто-то откинул тяжелую занавеску и алле-оп! — появилось солнце!

— Что вы собираетесь сделать? — спросил он.

— Прямо сейчас — ничего. Но когда гоблины спокойно уснут… — волшебник радостно потер руки. — Тогда мы немножко поколдуем!

Они долго ждали, пока гоблины лягут спать. Главным признаком наступления ночи стало прекращение барабанного грохота. Гоблины-преступники в соседней камере глубоко вздохнули, улеглись на жесткий каменный пол и уснули.

Оллимун прижал палец к губам.

— Пришло время поработать, — сказал он Агне и Тэмми и уселся перед ними по-турецки.

— Мы можем чем-нибудь помочь? — спросила Агна.

— Нет. Это работа волшебника. Смотрите, Каш уже задремал — вот и славно, оставьте его. Я попрошу вас соблюдать полную тишину. Ни звука, ни движения. Не забудьте! — он сделал несколько глубоких вдохов, закрыл глаза и позвал свою палочку — не вслух, а мысленно, поскольку мысли могут забираться гораздо дальше слов.

Агна и Тэмми молча ждали, оба сидели тихо, как мышки. Тэмми казалось, что у него ужасно чешется нос, но после предупреждения Оллимуна он не смел даже дотронуться до него. Вскоре ноги у него затекли, а руки отяжелели, и он ужасно устал сдерживать дыхание, чтобы случайно не охнуть. Агна вела себя точно так же, но вот краем глаза Тэмми заметил, что девочка пошевелилась.

— Смотри! — она показала на прутья решетки. Тэмми испуганно отпрянул, увидев появившуюся оттуда длинную черную змею. Вместе с крысами и дикими котами змеи издавна облюбовали гоблинские туннели. Им нравилась и темная прохлада, и свежие гоблины на закуску. Тэмми в ужасе смотрел на змею: она подняла голову и показала клыки. Прежде чем она успела напасть, мальчик бросился к Оллимуну и тряхнул его за плечо.

— Проснитесь! — закричал он, поскольку волшебник с закрытыми глазами казался спящим. — Проснитесь, пока змея вас не укусила! — Он знал, что волшебника нельзя беспокоить, но сейчас случай был особый.

Оллимун резко раскрыл глаза.

— Глупый мальчик, — вздохнул он.

Протянув руку сквозь прутья, он схватил змею за горло и, прежде чем она успела обвиться вокруг его запястья, втащил в камеру… Внезапно змея выпрямилась — и превратилась в волшебную палочку!

— Ой.

Тэмми почувствовал себя ужасно глупо, но события продолжали стремительно развиваться. Солнечный конец палочки вспыхнул горячим белым пламенем, да таким ярким, что Тэмми невольно отвернулся. Оллимун прикоснулся к замку, и тот с металлическим лязганьем открылся. Они были свободны.

Когда они выбрались наружу, Каш наконец стряхнул с себя остатки дремоты.

— Сюда! — скомандовал Оллимун. Палочка заняла свое место в его руке и снова стала частью волшебника.

Он провел их мимо спящих узников, дрожащих в своих камерах. Он не знал, куда идти, но был твердо уверен в одном — ни в коем случае нельзя возвращаться в главную часть пещеры, поскольку даже один некрепко спящий гоблин способен поднять тревогу. Поэтому когда друзья подошли к туннелю, ведущему в противоположную сторону, им ничего не оставалось, кроме как углубиться в него.

В отличие от остальных гоблинских туннелей, этот оказался на удивление прямым, ровным и без единого узкого бокового ответвления. Если бы у детей было время на вопросы, Оллимун объяснил бы им, что этот туннель построен более древним и искусным народом. Но сейчас голова его была занята другими важными мыслями. Тэмми ни о чем не спрашивал, но догадывался. Туннель вел их глубже и глубже под землю. Скоро стало совсем темно, и им пришлось продвигаться на ощупь, не отрывая рук от гладких, как стекло, стен. И если Тэмми повезло ни разу не споткнуться о спящего гоблина, то бедный Каш постоянно подворачивался ему под ноги.

Оллимун качал головой и вздыхал. Они шли в никуда. Он решился тускло засветить лунный конец своей палочки, и понес ее, опустив к самой земле. Тэмми и Агна перестали цепляться за стены и жались поближе к волшебнику.

— Идите хорошим быстрым шагом, — велел Оллимун. Они повиновались.

— Туннель продолжает уходить вниз! — простонала Агна через какое-то время.

— Зато он уводит нас подальше от гоблинов, — сказал Тэмми. — Кроме того, он слишком хорошо сделан, чтобы вести в никуда. В самом конце что-то обязательно должно быть!

Он очень надеялся, что это что-то не окажется бездонным провалом.

Внезапно Агна остановилась. Она подняла голову и вся обратилась в слух.

— Я слышу какое-то журчание, — прошептала она и с той же сосредоточенностью посмотрела в глубину туннеля. — Честное слово, я вижу, как там что-то шевелится. Оно сверкает!

— Может быть, это река? — с надеждой спросил Тэмми.

— Ну конечно, река! — воскликнул Оллимун. Но радость его быстро погасла. Он застонал. — О нет, только не теперь!

Вдали, за их спинами, словно ожившее сердце Подземья, застучали барабаны гоблинов. Их побег был обнаружен!




Глава десятая


Молодые ноги Тэмми и Агны бегали гораздо быстрее, чем старые ноги Оллимуна. Дети вместе с Кашем бросились вперед, и когда волшебник наконец добрался до каменного берега реки, они уже отвязали первое боевое каноэ и ждали его.

— Скорее, Оллимун! — поторопил Тэмми, державший веревку. Агна и Каш были уже в лодке.

— Дайте… мне… отдышаться.

Оллимун согнулся, пытаясь выровнять дыхание, волосы упали ему на глаза, борода лежала на плече. Наконец, собравшись с силами, он выпрямился и выставил вперед свою палочку.

Рыжий огонь вылетел из нее и в мгновение ока поджег остальные, пустые, каноэ. Языки голодного пламени сплетались друг с другом, кроваво-красное с желтыми проблесками зарево растеклось над рекой.

— Это не позволит им пуститься в погоню!

Довольный своим искусством, Оллимун залез в лодку, а Тэмми, отбросив веревку, спрыгнул следом за ним.

Каноэ оказалось всего-навсего выдолбленным бревном; на носу лодки красовалась какая-то свирепая резная фигура, а сзади был приделан хвост, утыканный гвоздями. Весла лежали на дне, и все трое мгновенно схватили себе по одному.

Они старались изо всех сил, торопливо выгребая на середину реки. Вот сильное течение подхватило каноэ, и друзья почувствовали, что лодка набирает скорость. Теперь можно было положиться на силу реки, а весла использовать лишь для того, чтобы не сбиться с курса.

Только теперь Тэмми решил оглянуться. Он увидел бешеное пламя и крошечные фигурки, в ярости мечущиеся на фоне рыжих отсветов. Он расхохотался. Потом река сделал поворот, и свет снова исчез.

— Позвольте-ка, — сказал Оллимун и разогнал тьму, засветив солнечный конец своей палочки.

— Так гораздо лучше, — признала Агна. — Но мы все равно не знаем, куда нас несет. Вы знаете, Оллимун?

— Нет, ведь я даже не знаю, что это за река. Должен сказать, такое неведение представляется мне совершенно неправильным! Это просто невежливо. Я предпочитаю быть должным образом представленным.

«Представленным реке?!» — подумал про себя Тэмми и улыбнулся. Ну и причуды же у волшебника!

Тем временем сильное течение несло их вперед. Насколько Тэмми мог судить, они шли на значительной скорости, волны белой пеной вскипали вдоль бортов, цепочки пузырьков тянулись под гладью воды, не в силах подняться на поверхность. Но река не всегда была спокойной — подъемы и спуски следовали один за другим, и клочья пены летели в лицо жуткой резной фигуре.

Большую часть пути стены с каждой стороны реки мягко поднимались из воды и смыкались наверху, образуя высокие неровные своды, теряющиеся во тьме. Но время от времени путники проплывали мимо огромных пещер со сталагмитовыми колоннами, где ледяная горная вода дождем капала с потолка.

Вокруг было столько воды и столько движения, что, сливаясь воедино, они порождали оглушительный шум. Время от времени стоял такой грохот, что разговаривать было невозможно, оставалось только сидеть, вцепившись в борта каноэ, и терпеливо ждать более спокойного участка, который обычно начинался за следующим поворотом.

Все насквозь промокли. Сырость и холод. Одному Кашу все было нипочем. Он свесил голову с носа каноэ, подставил шубку холодному ветру и наслаждался, воображая, что летит. Вдруг Тэмми заметил, что медвежонок поднял голову, а его черный нос заходил ходуном, обнюхивая воздух.

— Каш… В чем дело?

Вуррр. Каш неодобрительно зарычал. Его маленькие черные глазки смотрели в ту сторону, откуда они приплыли. Оллимун обернулся, чтобы выяснить, что встревожило медвежонка.

— Клянусь всеми планетами! — вскричал он. — Огни! Боюсь, на хвосте у нас гоблины!

— Но как они смогли? — не понял Тэмми.

— Должно быть, выше по течению у них были другие каноэ.

— Они могут догнать нас! — добавила Агна. — У них гораздо больше рук, чтобы грести!

И тут Тэмми осенило. Пока Оллимун и Агна, схватив весла, принялись изо всех сил грести, он взял свободный конец веревки (той самой, которой лодка была привязана к каменной стене) и обвязал его вокруг живота Каша.

Каш повернул голову и поглядел на мальчика, высунув язык от любопытства. Тэмми ласково толкнул его в бок.

— Теперь ты должен протянуть нам руку помощи, Каш. Или, может быть, лапу помощи? Нет, лучше всего крыло! Ладно, неважно. Лети, малыш! Лети изо всех сил!

Каша не нужно было упрашивать. В тот же миг веревка туго натянулась, каноэ дернулось — и Каш потянул его вперед. Каноэ, словно нож, разрезало воду, брызги с шипением летели в лицо друзьям.

Агна и Тэмми хохотали, называли Каша умницей и изо вех сил подбадривали его. Оллимун тем временем вытащил дальнозор, направил его на приближающихся гоблинов и прильнул к стеклу своим лунным глазом, которым лучше видел в сумраке.

— Два боевые каноэ, точно таких же, как наше, — доложил он. — Около тридцати гоблинов в каждом… Оловянный Нос тоже там, и чудовищный волк с ним. Вот ужас-то, лицо у Оловянного Носа точь-в-точь, как у нашей деревянной фигуры на носу! Он кричит на свою команду. Наверное, приказывает им грести быстрее.

— Они все еще догоняют нас? — с тревогой спросила Агна.

Оллимун фыркнул и сложил дальнозор.

— Боюсь, что да. Еще пять минут, и они поравняются с нами. — Волшебник поднял глаза. — Тэмми, ты не можешь еще немного подогнать Каша?

Тэмми покачал головой.

— Для Каша это всего лишь игра, забава. Кроме того, он начинает уставать.

— В таком случае, — мрачно заявил Оллимун, — придется вновь пустить в ход магию.

Стараясь не раскачивать лодку, он перебрался поближе к шипастому хвосту каноэ. Тэмми увидел, что самый сильный, лунный, конец его палочки, вновь вспыхнул жарким белым светом, таким сильным, что озарил весь участок реки между двумя поворотами.

Прерывистый стук барабанов теперь звучал гораздо громче и, перегнувшись через борт, Тэмми увидел, как два каноэ выплывают на свет из-за поворота. Каноэ приближались так стремительно, что их носы полностью торчали над водой, и мальчик ясно видел радостные усмешки на лицах гребцов. Оловянный Нос, высокий и безмолвный, стоял на носу своей лодки. Одной рукой он опирался на резную деревянную фигуру, другой сжимал обнаженный меч. Сидящий рядом с ним Ледокус свирепо скалил клыки. А сразу за ними был виден Ищейка — опозоренный, лишенный своих крысиных черепов и принужденный работать веслом, как раб.

— Тэмми, быстро верни Каша на борт! — решительно крикнул волшебник.

Тэмми осторожно потянул веревку, и Каш, спустившись вниз, приземлился у его ног.

— Отлично, теперь мы готовы, — сказал Оллимун.

Не успели Агна с Тэмми спросить, к чему именно они готовы, как Оллимун указал своей светящейся палочкой на тяжелый каменный свод туннеля. Последовала ослепительная вспышка, затем треск — и мощная ударная волна прокатилась по воздуху.

А потом — понятное дело! — сверху дождем хлынули камни и стали сыпаться в воду между лодкой беглецов и боевыми каноэ гоблинов.

Как легкий моросящий дождик порой сменяется страшной грозой, так и сейчас за мелкими камешками последовали большие и тяжелые. В следующий миг в воду стали сыпаться огромные обломки расколотых скал. Река вспенилась и закипела. Но и это было еще не все. С гулким рокотом, от которого Агна едва не свалилась на дно лодки, лавина камней и обломков обрушилась вниз. Это было похоже на землетрясение. А потом из пыли и водяных брызг поднялась исполинская волна. Она ринулась к беглецам, подхватила их лодку и, побросав ее в разные стороны, поставила на свой шипящий гребень и понесла вперед.

— Держитесь! Держитесь, а то пропадете! — закричал Оллимун, но слова его утонули в холодном черном водовороте.

Верхом на огромной волне, которая порой пролетала всего в нескольких дюймах от свода туннеля, они неслись так быстро, что Тэмми даже не успел испугаться. Подземье стремительно проносилось мимо. Волосы мальчика растрепались и встали дыбом от воды, его забрасывало брызгами, словно песком. Он попробовал закричать, но только поперхнулся, наглотавшись воды.

А потом он увидел свет.

Дневной свет!

В следующий миг они вылетели в заснеженный лес.

Волна свирепо прокатилась по всей ширине реки, вышла из берегов и разбилась о деревья. После этого она очень быстро начала терять свою мощь и высоту.




Глава одиннадцатая


На следующем широком повороте слабеющая волна вышвырнула сильно накренившееся каноэ на берег. Тэмми выпрыгнул из лодки, но ноги у него так дрожали, что мальчик упал на снег лицом вниз. Он поднял голову и, моргая, уставился на яркий дневной свет.

— Как странно… снег летом, — смущенно пробормотал он.

— Только не здесь, мальчик, — возразил Оллимун. — Мы добрались до Заснеженных Земель, где весна и лето приходят вместе и длятся всего одну неделю в году. — Он помолчал. — Интересно, в каком именно месте этих земель мы оказались? Ну что ж, тут должны быть какие-то приметы. — Волшебник развязал свой сверток, вытащил теплый плащ, надел его и предложил детям поскорее сделать то же самое. Пришло время надевать теплые зимние вещи, которые они так долго носили с собой, и переодеться нужно было как можно скорее, пока друзья совсем не замерзли. Агна уже начала стучать зубами от холода.

У Каша жизнь была гораздо проще. Стряхнул с себя капли воды — и готово! К ужасу Агны, ее новая одежда была вся в заплатках и пахла какой-то плесенью, но выбирать не приходилось. Переодевшись, она не только успокоилась, но и согрелась, а потом вытащила из ботинка Сосульку, погладила ее и спрятала поглубже в карман.

Тэмми тоже был почти готов. Он застегнул последнюю пуговицу и посмотрел в даль. Он увидел снег и горы. Сколько он ни вертел головой, со всех сторон было то же самое: бескрайний белый снег и парящие в вышине ледяные горные пики.

— Если мы не знаем, где находимся, то как мы поймем, куда идти? — спросил он.

— Разве я сказал, что не знаю, где мы? — удивился Оллимун. — Я сказал, что надо взглянуть на приметы. Если вы любезно отодвинетесь и дадите мне место…

Он отцепил от пояса две кожаные сумки, высыпал из них содержимое и расправил их, сделав совсем плоскими. Тэмми увлеченно следил за волшебником. В развернутом состоянии сумки оказались картами, красивыми и очень подробными картами, любовно нарисованными черными и коричневыми чернилами. У всех гор оказались имена, подписанные рунами, а еще на картах были обозначены леса и реки, тайные проходы между горами и под ними, лучшие места для сбора редких трав и грибов, перекрещивающиеся пути птичьих перелетов и звериных троп. Потом Оллимун достал еще кое-что — шкатулочку с окошком, похожую на часы (впрочем, Тэмми вряд ли когда-нибудь видел часы). Волшебник сказал, что шкатулка называется компасом. С помощью карт, дальнозора и компаса Оллимун смог, наконец, указать на карте то место, где они оказались.

— Вот мы где. Тут. На западной границе Ведьмогорья. Река, возможно, спасла нам жизни, но она вынесла нас в противоположном направлении!

Тэмми опустился на колени, чтобы лучше видеть.

— Тут полным-полно гор. Которая из них Гримскалкина?

Ответ не принес ничего хорошего. Оллимун указал на крошечного дракона, нарисованного на второй карте.

Агна, не веря своим глазам, посмотрела на это пятнышко.

— Но это же за много миль отсюда! Нам ни за что не добраться туда до следующего полнолуния! Да еще по такому глубокому снегу…

Тэмми вскочил на ноги и схватил с земли свой сверток, ставший совсем легким.

— Лично я не собираюсь сдаваться, — упрямо заявил он. — Я не поверну назад до тех пор, пока не увижу полную луну! Если ты мне друг, ты сделаешь то же самое!

Оллимун молча собрал свои вещи.

Идти оказалось очень трудно, поскольку снег был глубок. Каш большую часть пути порхал впереди, а потом ждал, пока его догонят. Так они шли, пока не добрались до леса, где вокруг деревьев лежали сугробы, а на земле между ними снег лежал ровным неглубоким ковром. Тут можно было идти быстрее. В полдень Каш проголодался и отправился на разведку. Когда большая рыба упала с неба и шлепнулась у ног Тэмми, мальчик понял, что медвежонок вернулся. Он подобрал рыбу, уже успевшую как следует замерзнуть. Тэмми догадался, что своим подарком Каш хотел попросить прощения за все беды, которые навлек на них в подземелье гоблинов.

До самого вечера они шли вперед. Идти по снегу было не менее скучно и утомительно, чем смотреть на него. И все же, им было за что благодарить стужу. Всем известно, что гоблины ненавидят холод почти так же сильно, как любят свои мерзкие норы.

— Сомневаюсь, что мы встретим хотя бы одну живую душу в этом студеном краю! — заверил спутников Оллимун.

Агна остановилась.

— Не торопитесь, волшебник. Смотрите-ка…

Неподалеку, среди деревьев виднелась чья-то фигура. Фигура стояла к ним спиной и не шевелилась.

Тэмми машинально поискал нож, но ножны, разумеется, были пусты.

— Прячьтесь! — прошептал Оллимун. — Не стоит показываться этому чужаку, пока мы не узнаем, чем он тут занимается.

Они с Тэмми нырнули за сугроб, Агна укрылась за деревом.

— О, нет! — простонал Тэмми. — А как же Каш?

Это было все равно, что позвать медвежонка! Каш немедленно появился между ветвями, промчался над головой Тэмми и устремился к незнакомцу.

— Странно, почему этот приятель стоит так неподвижно? — удивился Оллимун.

— Лучше ему быть повнимательнее! — заметил Тэмми. — Каш приближается!

Расправив крылья, медвежонок опустился ниже, ударил незнакомца прямо между лопаток… и тот, даже не вскрикнув от изумления, медленно рухнул на землю.

Агна вышла из-за дерева.

— Да это же снеговик! — рассмеялась она.

Оллимун нахмурился.

— Насколько я знаю, снеговики не лепят себя сами! С этого момента нужно идти очень осторожно.

Так они и сделали, и скоро наткнулись на других снеговиков. Одинокие белые фигуры стояли среди деревьев. Чем дальше шли друзья, тем более зловещими казались им снеговики. Тэмми не мог отделаться от ощущения, что снежные фигуры смотрят на него. Он содрогнулся. Они следят за ним! И тут он заметил еще кое-что — и это было гораздо страшнее.

— Вот этот снеговик, — выдавил мальчик. — Я узнал его! Клянусь, мы уже проходили мимо него!

— Быть того не может, — нахмурился Оллимун. — Мы не ходим кругами, иначе мы наткнулись бы на собственные следы!

Агна нервно хихикнула.

— А снеговики не умеют ходить… Правда же?

Чтобы покончить с этим вопросом, Тэмми подобрал палку и нарисовал на груди снеговика большой крест.

— Давайте посмотрим, что будет дальше.

Они снова двинулись вперед. Теперь снеговики стали попадаться по двое, по трое и даже по четверо сразу. Лица их больше не выглядели дружелюбными.

«Это просто глупо! — подумал Тэмми. — Это всего лишь снег. Подумаешь, замерзшая вода! В них нет ни плоти, ни крови, как в обычных людях». И, тем не менее, он продолжал оглядываться, не в силах избавиться от ощущения, что снеговики преследуют их.

Внезапно он вскрикнул от страха.

— Снеговик, которого я пометил крестом! — прошептал Тэмми, указывая рукой. На этот раз снеговик стоял между двумя другими. На снегу по-прежнему не было видно никаких следов.

— Может быть, тут было два снеговика с крестами на груди? — неуверенно предположила Агна.

Тэмми решительно затряс головой.

— Это невозможно. Этот тот же самый, я его узнал. Но теперь он, кажется, сговорился с другими!

— Не нравится мне все это, совсем не нравится, — проворчал Оллимун. — Я чувствую магические чары, но это не моя магия!

Его волшебная палочка засветилась, готовая действовать — но как действовать? Возможно, снеговики их пугают, но ведь они пока не сделали им ничего плохого!

— Давайте пойдем дальше и посмотрим, что они будут делать, — предложила Агна.

Так они и поступили: сбились потеснее в кучку и решительно зашагали вперед.

Снеговиков становилось все больше. С каждой минутой они выглядели все более сердитыми. Маленькие группки превратились в боевые колонны, у некоторых снеговиков появились палки, похожие на копья. Не в силах сдержаться, Каш пролетел над самой землей и сбил целый ряд снежных голов, но ряды белых фигур продолжали расти.

— Они подходят ближе! — закричал Тэмми.

Впереди, сбоку, сзади — всюду снеговики! Новые и новые фигуры выходили из-за деревьев. Никто не видел, как они подходят, но очень скоро друзья были окружены. Снеговики стояли плечом к плечу в несколько рядов.

Затем один из них заговорил.

— Вы не похожи на гоблинов, но это еще не значит, что вам можно доверять. Кто вы такие? Отвечайте, что вы делаете в лесу? Говорите правду. Знайте, что по меньшей мере три стрелы направлены на вас. Они пронзят ваши сердца, если вы попытаетесь хитрить!

Посмотрев в ту сторону, откуда раздавался голос, Агна поняла, что говорит вовсе не снеговик. Это был мальчик! А среди снежных фигур прятались другие дети, одетые в одинаковые куртки с обшитыми мехом капюшонами и ботинки из тюленьей кожи. У них были темные густые и прямые волосы, желтые миндалевидные глаза и крепкие белые зубы (хотя ни один из них не улыбался). Дети были сердиты и смотрели неприязненно, в руках у них в самом деле были луки и стрелы, о которых говорил мальчик.

Раздался свист, и стрела приземлилась возле ног Оллимуна.

— Говорите быстрее! — приказал мальчик.

Оллимун сделал шаг вперед.

— Даю вам слово волшебника, что я и мои товарищи не хотим причинить вам зла. Мы не друзья гоблинам. Совсем не друзья! Прошу вас, позвольте нам пройти через ваши земли, и мы уйдем.

«Волшебник!» — возбужденно прокатилось по рядам снеговиков.

— Ты из тех волшебников, что лечат болезни?

— Это одно из искусств, которыми я владею, — скромно признался Оллимун.

Агна дотронулась до плеча Тэмми.

— Кольцо снеговиков расширяется! Думаю, они уходят.

Так оно и было, хотя Тэмми по-прежнему не заметил никакого движения. Казалось, ряды снеговиков шажок за шажком отступают (можно было бы даже сказать «тают», но в данном случае это слово совершенно не годилось). Очень медленно они исчезли в лесу, оставив после себя толпу ребятишек, некоторые из которых держали на закорках малышей. Поглядев на них, Тэмми подумал, что у этих детей, должно быть, существует специальное правило — каждый, кто достаточно подрос для того, чтобы что-нибудь удержать в руках, держит оружие. Те, у кого не было луков со стрелами, сжимали гарпуны и копья, и даже у самых маленьких были кинжальчики из моржового бивня.

— Где ваши родители? — спросил Оллимун, ища глазами кого-нибудь постарше.

Мальчик, который обращался к нему, только пожал плечами.

— Ушли, — ответил он. — Появились слухи о том, что на границе наших земель видели гоблинов. Наши родители отправились посмотреть, так ли это. Если так; то они будут сражаться.

— Слухи правдивы, мы сами только вчера наткнулись на гоблинов, — ответил волшебник и, полузакрыв глаза, обдумал происходящее. — Теперь я понимаю, зачем вам заколдованные снеговики, — сказал он. — Должно быть, они защищают вас на время отсутствия родителей.

— Мы можем и сами о себе позаботиться! — гордо заявил мальчик.

Он махнул рукой, приказывая остальным опустить оружие и приступать к починке разрушенных снеговиков. Потом он вышел вперед, вытащил из снега стрелу и вернул ее в плетеный ивовый колчан, висевший у него за спиной.

— Меня зовут Сой, — представился он. — Мы из народа экмо. Если твое искусство, волшебник, может сравниться с длиной твоей бороды, то ты пришел вовремя. Ты должен помочь моему старшему брату, Мо.

— А что с ним случилось? — спросил Тэмми.

По лицу Соя было видно, что под маской нарочитой резкости он прячет настоящую тревогу.

— Ты, наверное, и сам знаешь, какими глупыми порой бывают старшие братья! — проворчал Сой. — Мой в одиночку отправился в лес. На охоту. Можешь себе представить?! А ведь отец строго-настрого запретил нам это! Пришел волк. Стражи-снеговики не успели остановить его, и этот волк — огромный, судя по отпечаткам лап! — бросился на Мо и порвал его своими зубищами.

— Очень похоже на работу Ледокуса, — шепнул Тэмми на ухо Агне. Она кивнула.

— В таком случае, немедленно веди меня к своему брату! — велел Оллимун.

В стороне, за деревьями, стояло множество саней с запряженными в них крупными белыми песцами. При виде этих красивых, пушистых и лоснящихся животных, Тэмми удивился ничуть не меньше, чем Сой при виде летучего медведя. Однако долго удивляться времени не было. Все уселись в широкие сани, Агна натянула шкуры, чтобы укутать ноги, а Сой занял место возницы в конце самых больших саней. Восемь пар песцов послушно вскочили с земли.

— Эгей! — Сой щелкнул кнутом. — Вперед, Призрак! Лети, Буран!

Песцы, радостно затявкав, рванулись вперед, крошечные медные колокольчики зазвенели на их упряжи. В несколько секунд они набрали скорость и легко понеслись по снегу. Деревья замелькали по сторонам, холодный ветер кусал лица ездоков, у Тэмми даже брови заиндевели. Время от времени он поглядывал вверх, ища глазами Каша. Медвежонок летел следом, но старался не приближаться к песцам.

После нескольких миль пути лес внезапно отступил, и сани вылетели на заснеженную равнину. Опускался вечер, поэтому целые группы снеговиков уже стояли на страже, молча глядя на кромку леса. В самом центре поляны лежала деревня, целиком построенная изо льда. Каждый дом этой деревни был сделан в виде ледяного купола, и все эти купола располагались вокруг самого большого купола. Тэмми догадался, что большой купол был чем-то вроде длинного дома в его деревне — местом общих сборов жителей. Так и оказалось.

В деревне не было ни улиц, ни переулков, если не считать узких проходов, прорытых прямо в снегу. Оставив Каша снаружи. Сой подвел гостей к дверям самого большого ледяного дома. К удивлению Тэмми, внутри оказалось совсем не холодно. Он распахнул плащ и увидел, что здесь можно было даже разводить огонь, и стены не таяли. Огонь был огромным и гостеприимным, а дым столбом поднимался вверх и выходил через круглое отверстие в крыше. На потолке черными звездами пестрела сажа.

Возле огня лежал Мо — бледный худенький мальчик, завернутый в шкуры. Несколько детей, которых оставили ухаживать за раненым, молча встали и с радостью уступили место волшебнику.

— Х-мм…

Оллимун откинул шкуры и осмотрел раненого.

— У ребенка сильный жар, а рука повреждена гораздо сильнее, чем я ожидал, — сказал он и бросил в костер несколько душистых трав.

— Он умрет? — резко спросил Сой.

— Непременно, если яд из раны распространится по всему телу. А теперь делайте то, что я скажу…

Оллимун резко отдавал приказания. Он велел принести чистые полотенца и кувшины со свежей водой, мед и бинты для раненого и крепкий чай для себя. Затем настала очередь волшебства — самого лучшего и самого целебного волшебства.

А поскольку волшебство было доброе, то оно превратилась в целое представление, в котором было множество захватывающих моментов.

Сидя на ступенчатых ледяных скамьях у подножия стен, дети, затаив дыхание, ловили каждое слово и каждый жест волшебника. Сой был молчалив и напряжен, глаза его смотрели зорко, как у орла, но плечи были устало сгорблены. Младшие дети вскоре устали и уснули, не выпуская из кулачков свои крошечные кинжальчики. Время от времени кто-то из них начинал плакать, и старшие укачивали его. А иногда, чтобы подбодрить себя, дети начинали гудеть на одной низкой протяжной ноте: отдельные голоса сливались в общий хор и смолкали, пока, наконец, напев не сменялся тишиной, нарушаемой лишь приказаниями Оллимуна. Он потребовал выкопать ему корень.

— Только не слишком тонкий!

Его магия была разнообразной: магия волшебной палочки и магия прикосновений, магия пожеланий и магия слова. В самом конце настала очередь сладко пахнущего варева, кипевшего на огне. Волшебник поставил котелок остудиться и занялся перевязкой. С каждым поворотом бинта он осторожно подкладывал под повязку какой-нибудь новый целебный лист, а потом закрепил бинт особым волшебным узлом, который препятствовал образованию шрамов. Тут и отвар подоспел. Сначала волшебник попробовал его, потом несколько раз смачивал палец и подносил его ко рту Мо, пока раненый не проглотил нужную порцию.

— Вот и все, — сказал Оллимун, разгибая уставшую спину. — Распространение яда остановлено, а этот отвар очень быстро поставит его на ноги. Отвар нужно давать дважды в день, деревянной ложкой — только ни в коем случае, не дубовой!

Нисколько не сомневаясь в том, что вот-вот должно было произойти, волшебник начал невозмутимо наводить порядок: он протирал грязные миски и собирал только что использованные травы. Он ни разу не обернулся и не выказал никакого удивления, когда Мо вдруг открыл глаза и удивленно спросил, куда делся огромный волк.

Сой был вне себя от радости.

— Спасибо тебе, волшебник! Спасибо! Теперь я твой должник. Только скажи, и я сделаю для тебя все, что только смогу!

Оллимун лукаво улыбнулся. Что ж, у него уже было кое-что на уме…

Позже он разыскал Тэмми и Агну, которые сидели около костра и, разувшись, грели ноги.

— Наше доброе дело не осталось без вознаграждения! — объявил волшебник. — Я рассказал Сою нашу историю, и он согласился проводить нас к самому подножию горы Гримскалки!

— И он сможет доставить нас туда до полнолуния? — уточнила Агна.

Глаза Оллимуна сверкнули.

— Добрый мальчик заверил меня, что сможет!




Глава двенадцатая


Звезды еще сияли на черном небе, когда рано утром следующего дня Сой разбудил друзей. Узким проходом он прошел к домику песцов и стал отбирать из спящих меховых клубочков самых быстроногих. Он делал это не торопясь, ведь ему нужна была самая быстрая упряжка.

Десять минут спустя, когда Тэмми вышел на мороз, упряжка была уже готова. Песцы потряхивали головами, и колокольчики, звенящие на упряжи, казались голосом самого холода. Оллимун и Агна вышли следом. И Тэмми, и Агне дети одолжили свои подбитые мехом куртки, которые оказались гораздо теплее всех их прежних одеяний. Агна подпрыгивала на месте и хлопала себя руками по бокам, ее дыхание белым дымком струилось в воздухе.

— Тэмми, а где Каш? — спросила она.

Тэмми пристально посмотрел на деревья, окружавшие поляну и, наконец, заметил медвежонка, примостившегося среди ветвей. Он сразу понял, что Каш обиделся. Не потому, что его оставили снаружи — Каш был диким медведем и предпочитал спать на воздухе, а потому, что он чувствовал себя брошенным и ревновал к песцам.

— Не беспокойся, когда мы остановимся, чтобы позавтракать, он сразу подобреет, — заверил девочку Тэмми.

Неподалеку он заметил группу детей, которые с любопытством наблюдали за их сборами. Все они были в надвинутых капюшонах, и все хлюпали носами. Кое-кто жевал полоски вяленого оленьего мяса. Свои фонари дети поставили на землю.

— А вы, правда, поедете к горе Гримскалки? — спросила какая-то заспанная маленькая девочка с невероятно чумазым личиком. — Разве вы не боитесь, что дракониха вас съест?

— Драконы едят только маленьких девочек, — бросил Сой, затягивая ремни на санях. Потом он повернулся к девочке постарше и сказал: — Олла, позаботься о моем брате. Если Мо будет отказываться принимать лекарство, зажми ему нос и заставь выпить!

— Не беспокойся, я буду с ним строже родной матери! — пообещала Олла. — Я уже велела ему вернуться в постель. Он искал свою куртку и ботинки, хотел бежать за вами.

— В таком случае, нам надо поскорее уезжать! А ну, разойдись!

Этот крик прозвучал вместо прощания, поскольку стоило Сою щелкнуть бичом, как песцы рванулись с места, плавно увлекая за собой сани. Краем глаза Тэмми успел заметить, как Каш расправил крылья и сердито полетел следом.

Они неслись через лес, и вокруг не было слышно ничего, кроме негромкого скрипа железных полозьев по снегу да пыхтения песцов. Но одиночество это было обманчивым — достаточно было пристально посмотреть вокруг, чтобы увидеть зорких снежных стражей, которых становилось все меньше и меньше по мере того, как сани покидали земли экмо.

Четыре дня они путешествовали на санях и продвинулись гораздо дальше, чем могли бы пройти пешком. Вечером четвертого дня, когда они остановились на ночлег, Оллимун снова расстелил свои кожаные карты и с радостью увидел, что теперь ему нужен всего один мешок — тот, что с крошечным драконом на вершине горы.

Оллимун довольно захихикал.

— Если все пойдет хорошо, то завтра мы доберемся до места. Это будет ночь полнолуния, когда Гримскалка должна покинуть свою гору и отправиться на поиски сокровищ.

Эти слова вызвали у Тэмми смешанные чувства — он боялся думать об опасностях, которые подстерегали их впереди.

Следующее утро наступило поздно. Низкая тяжелая туча долго скрывала свет. На ее фоне Каш, летящий за санями, казался ослепительно белым, как снежинка. Погода менялась. Темные тучи скрыли вершины далеких гор, а каждый новый порыв ветра нес с собой пригоршни снега.

— Надвигается буря, — крикнул Сой, но все и сами это видели.

Метель налетела неожиданно, сразу после полудня. Она ударил им в лицо, как настоящий ураган, и завыла от ярости. Каш, которого ветром подбросило высоко в воздух, рухнул на землю, словно сломанный воздушный змей, и жалобно позвал на помощь.

— Иди сюда, малыш, — сказал Тэмми и вместе с Оллимуном втащил медвежонка в сани. Каш принялся раздраженно выдергивать свои сломанные перья.

Снег валил все сильнее. Скоро даже бегущие впереди песцы стали почти не видны. Фонари были бы как нельзя кстати, но стоило их зажечь, как порывы ветра тут же гасили пламя (а зажигать его, к слову сказать, тоже было совсем не просто). Сани двигались все медленнее и медленнее, песцы брели, низко опустив головы, каждый шаг давался им с огромным трудом.

— Бесполезно! — прокричал Сой, преодолевая рев бурана. — Все равно скоро остановимся. Надо бросать сани!

— Надо, значит надо! — отозвался Оллимун.

Сой сказал, что впереди есть какие-то пещеры, где песцы могут укрыться от непогоды и подождать их возвращения. На то, чтобы добраться до этих пещер, ушла целая вечность: песцы почти падали от усталости. Несмотря на то, что каждая минута была у них на счету. Сой не пожалел времени, чтобы подыскать для песцов самую хорошую, защищенную от ветра сухую пещеру и оставить им еды и питья на несколько дней. Каш наотрез отказался остаться с песцами.

Агна проверила, на месте ли Сосулька, потом медленно повернулась к выходу из пещеры. Снег падал горизонтальными полосами и клубился вокруг входа, словно дым.

— Снова надо идти туда, — устало сказала она.

— Знаете что, — посоветовал Оллимун, — положите-ка вы вот это себе в перчатки. — И он дал каждому по маленькому светящемуся шарику, от которых всем вдруг стало гораздо теплее.

— Хорошо, что я не потратил их раньше! — похвалил сам себя Оллимун.

Волшебство было маленькое, зато приятное. Больше ничего приятного в их положении не было. Стоило им выйти наружу, как ветер хищным зверем напал на них: казалось, у воздуха выросли когти. Снег был так глубок, что через каждые несколько шагов Каша приходилось вытягивать за загривок.

Шаг за шагом Сой вел их вперед. Снег валил густыми хлопьями, деревья превратились в сгустки тьмы, но все трое безропотно шли за своим проводником.

Тэмми уже и не думал спрашивать, долго ли им еще идти. Он спотыкался. Глаза болели, лицо щипало, а по мере того как таяли чары Оллимуна, под одежду начал пробираться холод. Прямо перед собой Тэмми видел волшебника, который брел, тяжело опираясь на палочку, борода его была увешена сосульками, похожими на потеки густого свечного воска.

Долгое время никто не замечал, что Сой ведет себя как-то странно и с нарастающим отчаянием крутит головой в разные стороны. Честно сказать, они вообще ничего не замечали, кроме посиневших кончиков своих носов! Но в конце концов, после множества остановок, долгих осмотров окрестностей и внезапных резких поворотов, никто больше не сомневался в том, что Сой заблудился, и они заблудились вместе с ним.

А буря стала еще сильнее.

— Что будем делать? — прокричала Агна.

Сой выглядел растерянным. Он сморгнул с ресниц тяжелые снежинки — и на их место немедленно налипли новые.

— Я… Я попытаюсь позвать на помощь снежных стражей. Только я не знаю, хватит ли их волшебной силы, чтобы отыскать нас здесь… Понимаете, мы зашли слишком далеко от нашей деревни…

— Позови их, — мягко сказал Оллимун. — Хорошее волшебство способно преодолеть большие расстояния.

Сой закрыл глаза и сосредоточился. Зов его был беззвучным, как молитва. Тэмми потер руки и принялся притопывать ногами, серый ветер клубился вокруг него.

— Смотрите! Я что-то вижу! — взволнованно закричала Агна. И не успел Тэмми разобрать, что там такое, как она уже бросилась вперед.

Когда они догнали Агну, она уже стояла возле снеговика. Он был не более чем полуосыпавшейся грудой снега, но у него была рука, сделанная из ветки, и эта рука указывала направление. Они с радостью бросились в указанную сторону, и шагов через пятьдесят увидели другого, точно такого же снеговика. Тот привел их к следующему, потом показался еще один и еще — они стояли, словно звенья цепочки. Но снеговики были такими жалкими, что Агна, увидев их, каждый раз смахивала замерзшие слезы, особенно когда несчастные создания, исполнив свой долг, рассыпались в снежную пыль.

Издалека медленно выплывал огромный серый силуэт.

Сой чуть не запрыгал от радости.

— Это он! Мы пришли! — кричал он. — Это замок Верностей! Он уже много веков заброшен. С тех самых пор, как Гримскалка поселилась на соседней горе. В ясный день дракониху видно, как тебя сейчас.

— В ясный день! — выразительно хмыкнул Оллимун.

Они приблизились к замку с защищенной от ветра стороны и с удивлением обнаружили, что широкие ступени, ведущие внутрь, почти не заметены снегом. Лестница была вырублена прямо в толще скалы и, изгибаясь и поворачивая, вела к разрушенной сторожевой башне. Перелезая через расколотые камни, они вошли под осыпающиеся своды. Все с облегчением перевели дух. Наконец-то они укрылись от бури!

За сторожевой башней лежало огромное множество разрушенных зданий с пустыми комнатами. В некоторых залах даже потолков не было, и они были полностью засыпаны снегом. Тем не менее, друзья довольно быстро отыскали крошечную караульную комнату, в которой было достаточно сухо для того, чтобы остановиться на ночлег. За дровами для растопки тоже не пришлось далеко ходить: вокруг было полно гнилых досок. Оллимун в мгновение ока-поджег их своей палочкой, веселым весенним цветком распустилось пламя, и все сразу повеселели, не дожидаясь, пока согреются протянутые к огню руки. Ужин оказался менее вдохновляющим — сухой паек из свертков и растопленный снег вместо воды. Даже Кашу пришлось довольствоваться тем же самым.

Усталые, сытые и относительно довольные, они задремали у огня, под рев бушующей снаружи бури. Несколько долгих часов ветер рвал с крыш черепицу и хлопал ставнями, словно расшалившийся ребенок… А потом, несколько раз взревев напоследок, он смолк. Ветер стих, словно задутая свеча, и это произошло так неожиданно, что Оллимун поднял упавшую на грудь голову, а Тэмми прислушался, отвыкнув от тишины.

Оллимун только и ждал окончания бури. Он медленно поднялся на ноги.

— Куда вы идете? — спросил Тэмми, не сводя глаз с волшебника.

Оллимун прижал палец к губам. Все крепко спали, крылья Каша подрагивали во сне.

— Не надо никого будить. Еще не время, — сказал волшебник. — Пойдем, Тэмми, посмотрим, не взошла ли луна.

Они пересекли маленький заснеженный внутренний дворик с колодцем посередине, и Тэмми заметил, что снаружи стало очень холодно. А потом он увидел звезды. Последние клочья уходящей бури уносились за край неба, оставляя за собой звезды, да такие крупные и яркие, что Тэмми невольно замер, любуясь ими и восхищаясь их суровой красотой.

— Пойдем, мальчик, — услышал он угрюмый голос Оллимуна. — Нам нужна луна, а не звезды!

Они пошли дальше, пока не очутились на одной из многочисленных башен. На крутой винтовой лестнице не было ни одного окна. В темноте Тэмми слышал, как Оллимун устало пыхтит и постукивает по камням волшебной палочкой. Наконец, они добрались до вершины и вышли наружу.

Здесь, на высоте, было так холодно, что каждый вдох леденил грудь. Опустив глаза, Тэмми увидел, что руки у него посинели, но не от холода, а от звездного света.

— Ах, какой вид! — выдохнул Оллимун, не сводя глаз с луны, которая вставала между двумя горами. Когда луна поднялась, снег из бледно-голубого стал бледно-золотистым, и все озарилось до мельчайших деталей. И одна вещь в особенности.

Тэмми испуганно отпрянул назад, и если бы Оллимун не удержал его, мальчик непременно упал бы прямо в лестничный проем. Оллимун схватил Тэмми за полу плаща, крепко прижал к себе и не отпускал, пока тот не успокоился.

— Это она? — вытаращив глаза, прошептал Тэмми.

— Если ты имеешь в виду нашу дракониху, то да — это именно она. Это Гримскалка, а это ее гора, и именно туда мы должны дойти, чтобы покончить с нашим делом.

— Но… Но она же гигантская!

— Гримскалка не была бы настоящим драконом, если бы, при взгляде на нее ты не почувствовал бы дрожи в коленках.

Гладкая и блестящая Гримскалка тремя тугими кольцами обвивала свою гору. Ее когти глубоко вонзились в толщу скалы, а с каждым выдохом из пасти драконихи вырывалось целое облако.

На глазах у Тэмми лунный луч вскарабкался по чешуйчатой спине драконихи и добрался до ее огромной головы. Гримскалка приоткрыла один глаз. Тэмми показалось, будто вспыхнул сильный луч зеленого света; когда дракониха открыла второй глаз, лучей стало два. Вместе они принялись обшаривать землю, словно прожекторы.

Тэмми снова испугался. Он потянул волшебника за рукав и закричал:

— Уйдем отсюда, Оллимун, пока она нас не заметила!

— Не бойся, Тэмми. Она думает только о сокровищах, а вовсе не о крошечной, мальчиковидной закуске, вроде тебя. Она знает, что ей скоро улетать, вот и начинает поиски.

Но Тэмми был так напуган, что не мог дождаться ее отлета.

— Вот теперь она готова, — сказал волшебник, и голос его прозвучал одновременно ровно и взволнованно.

Тэмми заставил себя посмотреть. Дракониха начала шевелиться и расплетать кольца своего тела, обмотанного вокруг горы; лавины снега падали с ее боков. Голова Гримскалки возвышалась над вершиной горы, сияющие глаза смотрели в черную ночь. А потом где-то в глубине ее тела родилось рычание — оно началось с грохота в желудке и, словно взрывная волна, прокатилось по всему телу драконихи. Она распахнула пасть, показав острый ряд изогнутых клыков, и из пасти исторгся звук, вобравший в себя все другие звуки — как если бы вся ярость бури могла быть спрессована в одно мгновение. Замок содрогнулся, стены затрещали, штукатурка посыпалась на землю.

Оглушенный, Тэмми не сразу пришел в себя. Когда он снова открыл глаза, то увидел на земле тень расправленных крыльев драконихи. Вот крылья взлетели вверх, пригибая к земле верхушки деревьев, ломая ветки и взвихривая снег на земле. Медленно, очень медленно, дракониха поднялась, закрыв собой десять тысяч звезд. На такой высоте она могла лететь свободно. Дважды дракониха облетела свою гору — и дважды глаза ее обшарили землю — а затем, оглушительно щелкнув хвостом, она повернула на север и скрылась из виду.

Оллимун и Тэмми долго смотрели ей вслед и, как ни трудно было в это поверить, дракониха вскоре уменьшилась до размеров точки, а через пару секунд и вовсе исчезла.

— Доброй ей охоты, — пожелал Оллимун, снова поворачиваясь к звездам. — И нам тоже. Скорее, Тэмми, пора будить остальных.




Глава тринадцатая


Широко зевая, друзья с неохотой покинули свои теплые места у костра. Следом за Тэмми и Оллимуном они вышли из дворца и очутились в глубоком снегу. Драконья гора возвышалась прямо перед ними: одинокая вершина, которую теперь трудно было отличить от тысяч других. Полусонная Агна шла, спотыкаясь, а Каш никак не мог взять в толк, зачем нужно куда-то идти среди ночи, не дожидаясь рассвета. Он полетел назад и уселся в снег, нетерпеливо поджидая остальных.

У Тэмми все кости ломило от усталости, но голова была на удивление ясная. Оглянувшись назад, он впервые хорошенько рассмотрел замок Верностей. Даже разрушенный, он выглядел очень внушительно, и вдоль стен его и сейчас можно было насчитать более двадцати обвалившихся, заметенных снегом башен. На внешней стороне стены темнели длинные глубокие царапины. Сой, зевая, пояснил, что в этом месте Гримскалка точила свои когти.

«Неудивительно, что люди так быстро сбежали отсюда!» — подумал Тэмми.

В молчании они шли через снег и лунное сияние, и тени следовали за ними по пятам. Время от времени легкий ветерок с тихим шорохом гонял по насту снежное крошево, но чаше всего вокруг царило глубокое молчание.

Каш вернулся. Всюду пахло драконом, и ему стало страшно в одиночестве. Глядя на легко планирующего вниз медвежонка, Тэмми снова позавидовал Кашу. Вот если бы у него тоже были крылья, чтобы хоть разок почувствовать себя легче воздуха — и летать, как ангел… Вместо этого ему приходилось шагать по земле в огромных неуклюжих башмаках, а единственный путь на драконью гору вел через узкое ущелье, покрытое льдом. Идти по нему было так трудно, что даже Агна окончательно проснулась. Ущелье тянулось с севера на юг, и превращало слабый ветерок в пронизывающий ветрище, который швырял ледяную крошку прямо в глаза путникам.

По мере того как ветер усиливался, а тени темнели, гора Гримскалки росла у них на глазах. У нее были черные каменные склоны, испещренные наростами льда и глубокими отметинами драконьих когтей. Тэмми не видел в горе никаких других отверстий, кроме огромного провала возле вершины. Он решил, что в эту яму Гримскалка сбрасывает свои сокровища, когда возвращается домой после удачной охоты. Драконам (а также ангелам и летучим медведям) добраться до провала было проще простого, но вот как попадут туда Тэмми и его друзья, обутые в огромные тяжелые башмаки?

— Как мы попадем внутрь горы? — спросила Агна волшебника, словно подслушав мысли Тэмми.

Оллимун притворился, что не слышит, и сделал вид, что поскользнулся на льду. Он готов был делать что угодно, только бы не отвечать на вопросы.

И тут Тэмми понял.

— Вы не знаете, как попасть внутрь горы, правда? — воскликнул он. — Но как же так, волшебник?! Выходит, вы зря привели нас сюда?! Неужели мы столько прошли только для того, чтобы потерпеть неудачу в самый последний момент?! И когда дракониха прилетит обратно, она увидит нас, превратившихся в ледяные статуи! И мы все еще будем пытаться найти путь в…

— Довольно, мальчик!

Теперь уже Оллимун не на шутку рассердился. Он опустил вниз свою волшебную палочку.

— Неужели ты до сих пор ничего не понял в волшебстве?! Неужели ты так и не научился доверять ему? Да в эту гору должно вести множество входов! Тайных входов. Наберись веры и смотри внимательней!

— Что мы должны искать? — спросил Сой, но Оллимун продолжал сердито ворчать себе под нос и ничего не ответил.

Возможно, магия Оллимуна уже начала действовать, поскольку они не успели сделать и дюжины шагов, как вдруг Сой заметил на земле что-то блестящее. Этот блеск не был похож на сияние льда или снега, поэтому мальчик наклонился и что-то поднял с земли.

— Золотая монета, — удивленно сказал он. — Ой, смотрите, там еще!

— Капли сокровищ Гримскалки, — пояснил Оллимун. — Драконы носят свои драгоценности в пасти. Очень неудобно, но так уж у них заведено. Иногда что-то выпадает. Я даже слышал истории о золотых дождях.

Сой собирался положить монету в карман, но Оллимун так мрачно посмотрел на него, что мальчик замер на месте.

— Выбрось ее, мальчик. Или ты забыл, что сокровища драконов прокляты?!

Сой в последний раз с сожалением посмотрел на монету и отбросил ее в сторону.

В тот же миг рука, больше похожая на безволосую лапку, только маленькую и чистенькую, как у ребенка, высунулась из-за скалы и схватила монету. Прежде чем кто-нибудь успел удивиться, существо показалось целиком. Оно выпрыгнуло из-за скалы, деловито подобрало все монетки и ссыпало их в ранец.

Существо это было столь мало ростом, что Тэмми поначалу принял его за странного ребенка. Но затем он обратил внимание на пучки тонких бесцветных волос и бледную кожу, сквозь которую просвечивали кости. Странное существо разгуливало по снегу босиком и было одето в грязное платье, а на лице у него красовались очки из толстого темного стекла. По всей видимости, глаза его были невероятно чувствительны к свету, даже к лунному.

Не обращая внимания на маленький отряд, глядящий на него во все глаза, карлик остановился возле старого сухого дерева и посмотрел на несколько сказочно красивых ожерелий, свисавших с его ветвей. В мгновение ока малыш вскарабкался наверх, снял драгоценности и бережно положил их в ранец, где уже лежали монеты.

— Что за странное маленькое существо! — пробормотала Агна. — Как оно называется?

— Копуша, — ответил Оллимун. — Там где есть дракон, непременно найдутся и копуши. Они всегда живут вместе, поскольку копуши любят сокровища ничуть не меньше, чем драконы. Своих сокровищ у них нет, но драконы со временем приютили их, поскольку эти трудолюбивые маленькие сторожа приносят им огромную пользу. Не спускайте с него глаз! — воскликнул он и поглядел на Тэмми. — Если мы пойдем за ним, он приведет нас к входу!

Торопливо прыгая с камня на камень, копуша бежал вперед по ущелью, он ни разу не оглянулся назад и не передохнул, чтобы поправить тяжелый ранец. Если он и останавливался ненадолго, то только для того, чтобы подобрать со снега монетку или драгоценный камешек. А в ущелье можно было найти не только сокровища. У подножия горы валялись остатки последних трапез Гримскалки — обглоданные дочиста китовые кости, слоновьи черепа и даже бивни мамонтов.

Внезапно Оллимун остановился и поднял руку, приказывая всем сделать то же самое.

— Ага, вот это, кажется, уже интересней.

— Что это за странная музыка? — спросила Агна.

— Это копуша разговаривает с горой.

— Разговаривает?! Да это больше похоже на птичий щебет или на писк детской свистульки!

Так оно и было. Меньше всего речь копуши была похожа на приказ, но гора мгновенно повиновалась. С оглушительным стоном она приоткрылась — и снова закрылась, когда копуша скрылся внутри.

— Пошли! — скомандовал Оллимун.

Они бросились вперед, встали там, где только что стоял копуша, и увидели перед собой гладкую скалу без всяких признаков входа.

— Теперь у нас есть дверь, и нам остается только научиться с ней обращаться, — заявил волшебник и со всей силы ткнул своей палочкой в скалу. Рассыпая искры, она глубоко вошла в камень. Разумеется, палочка не могла служить дверной ручкой, зато могла стать рычагом. Чтобы войти внутрь, нужно было заставить дверь отвориться. Ухватившись обеими руками за палочку, Оллимун, что было сил, навалился на нее. Через несколько секунд гора со скрипом приоткрылась, но не больше, чем на ширину его пальца.

Оллимун перебросил бороду через плечо; несмотря на холод, он весь взмок от пота.

— Ну? Вы будете стоять и смотреть или, может быть, все-таки поможете?!

Тэмми, Сой и Агна бросились к нему на помощь. Самое удивительное, что палочка не сломалась — она оказалась прочной, как скала!

Мало-помалу они все-таки открыли дверь.

— Сделали! — завопил Сой, восторженно прыгая на месте.

— Да, — кивнул Оллимун, расправляя свою бороду. — Лучше оставить вход открытым, на случай, если придется быстро убегать. — Он посмотрел на луну, словно она была карманными часами, показывавшими, сколько у них осталось времени.

Все вошли внутрь — Оллимун, Тэмми, Агна, Сой и даже Каш. Все старались держаться вместе и жались вокруг лужицы слабого света волшебной палочки. За пределами этого круга не было видно почти ничего, кроме длинного прямого коридора, плавно поднимающегося вверх. К счастью, в этом коридоре не было отвратительного запаха, а стены его не были перепачканы слизью, как ходы гоблинов. Далеко впереди торопливо бежал копуша. Друзья не знали, куда он торопится, но решили пойти следом.

Они шли по туннелю, и на всем пути ни разу не встретили ни ловушек, ни укрепленных ворот, ни свирепых хищников, охранявших входы. Здесь в них не было необходимости. Оллимун сказал, что для зашиты от воров вполне хватает драконьего проклятия. А еще волшебник сказал, что тот, кто пытается что-нибудь украсть у дракона, должен быть либо очень-очень смелым, либо очень-очень глупым!

— Глядите, — сказал Сой, — коридор кончается.

— Ага, значит, мы добрались до самого сердца горы.

— Смотрите, Оллимун, — вмешалась Агна. — Сосулька чувствует, что почти вернулась домой… Мне кажется, что она очень рада.

Она вытащила Сосульку из кармана, и все невольно отвернулись, ослепленные острыми, как иглы, лучами света, бьющими из самой глубины сокровища. Агна бережно завернула Сосульку в свой носовой платок, и только после этого Тэмми перестал видеть искры.

Пройдя еще несколько шагов, они обнаружили тайну Гримскалкиной горы. Она была полая — нора, через которую Гримскалка швыряла внутрь свои сокровища, оказалась прямо над их головами. И еще они увидели, что все стены горы изрезаны галереями, от которых отходят многочисленные туннели и пещеры. По этим галереям сплошным молчаливым потоком сновали копуши. Никто из них даже не посмотрел в сторону незваных гостей.

— Это похоже на пчелиный рой, — сказал Тэмми, дедушка которого разводил пчел. — Все такие деловитые!

— Разве я не говорил, что копуши — очень полезные и трудолюбивые сторожа? — напомнил Оллимун. — Теперь нам осталось только найти пещеру с сокровищами и вернуть Сосульку на место.

Пещеры на первом уровне оказались складами продовольствия и разных припасов. На втором этаже были длинные пустые спальни, где отдыхали копуши, работающие в дневную смену. На третьем этаже располагались мастерские, где при тусклом мерцании светящихся кристаллов множество копуш что-то чинили и полировали. Но ни разу друзья не встретили ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего сокровищницы.

— Будем искать, пока не найдем, — вздохнул Оллимун.

Вокруг них по галереям сновали копуши, пронося какие-то ящики и сундуки с драгоценностями. Они слегка морщились от бледного света волшебной палочки, но ни разу не попытались преградить друзьям путь. Наоборот, Тэмми вскоре понял, что больше всего его утомляет необходимость постоянно расталкивать копуш, прокладывая себе дорогу. Ходить тут было все равно, что плыть против течения.

Наконец они добрались до четвертого уровня, и в первой же пещере что-то заманчиво блеснуло. Тэмми пристально всмотрелся во тьму.

— Да здесь полным-полно тронов! — недоверчиво воскликнул он.

Это была чистая правда. Зрелище и в самом деле было невероятное — даже для Агны, которая большую часть своей жизни провела во дворце. Троны из золота, серебра, нефрита и слоновой кости были расставлены в ряды, которые терялись во мраке, и каждый следующий трон был еще великолепнее предыдущего. Для того чтобы троны не потускнели, и пауки не вздумали затянуть их паутиной, множество копуш полировали ножки, подлокотники и великолепные высокие спинки, покрытые резными изображениями львов и щитов. Никто не обратил на друзей ни малейшего внимания даже тогда, когда озорной Каш вскочил на одно из шелковых сидений с кисточками. Не выказывая ни гнева, ни удивления, копуши принялись полировать трон вокруг медвежонка, как будто его тут и вовсе не было.

— Пора, Агна, — негромко сказал волшебник, останавливаясь рядом с девочкой.

Агна вытащила Сосульку. Она развернула носовой платок и увидела, что Сосулька погасла. Девочка бережно положила ее на ладошку и сделала шаг вперед.

— Давай! — подбодрил ее волшебник.

Агна кивнула. Но только она хотела положить Сосульку, как копуши разом прекратили работать и с шумом столпились вокруг девочки. Она испугалась. Их тоненькие, писклявые голоса звучали, как сердитый птичий хор. Копуши преградили Агне дорогу и медленно, без грубости, принялись выталкивать ее из пещеры.

— Я ничего не понимаю! — закричала она. — Разве им не нужна Сосулька?!

Оллимун и сам ничего не понимал.

— Пойдем, попробуем в следующей пещере.

Следующую пещеру они обнаружили по запаху.

Она пахла солью, водорослями и гнилым деревом, что было неудивительно, поскольку в ней хранился огромный, разбитый кораблекрушением галеон, с висящими клочьями парусов. Вместо матросов по палубам бегали копуши, и деловито сгребали груды золотых дублонов и других монет, высыпавшихся из длинного пролома в борту. Среди золота белели кости нескольких несчастных пиратов.

— За этим сокровищем Гримскалке, наверное, пришлось нырять на дно океана, — заметил Оллимун.

Награбленные пиратами дублоны, словно сугробы, высились вокруг корабля, и целые стаи копуш метались между ними и складывали откатившиеся монеты в аккуратные кучки. То тут, то там из золотого моря выглядывали части более крупных предметов. Короны, блюда, серебряные шлемы и кубки, почти все покрытые ракушками и оплетенные длинными нитями сухих водорослей.

— Попробуй еще разок, — велел Оллимун Агне.

Она попробовала — и опять то же самое. Не успела девочка отпустить Сосульку, как толпа копуш с шумом и писком вытолкала ее прочь. То же самое повторилось и в третьей пещере, где хранились драгоценные камни, которые в свете волшебной палочки заблестели, как глаза снежных барсов. Некоторые камни были холодные, как лед, другие так ярко сверкали, что казалось вот-вот вспыхнут огнем.

— Время уходит! — встревожилась Агна. — Если я немедленно не отдам Сосульку, проклятие никогда не будет снято!

— Должна же быть какая-то причина, — задумчиво протянул Оллимун, побарабанив пальцами по своей палочке. — Серебро — золото — драгоценные камни, — бормотал он и вдруг громко закричал: — Ну конечно! Сосулька во много раз ценнее всего этого добра! Где-то тут должна быть еще одна пещера, в которой Гримскалка хранит свои самые ценные сокровища. Надо отыскать ее!

Не успел он сказать это, как внизу поднялась какая-то суматоха. Копуши, которые полировали драгоценные камни, даже головы не повернули. Но когда Тэмми и друзья выбежали из пещеры и посмотрели вниз, они застыли от страха.

— Оловянный Нос! — вскричал Тэмми.

— И Ледокус с ним! — добавила Агна.

— А также, — печально закончил Оллимун, — как раз столько гоблинов, чтобы натворить бед на сотни лет!




Глава четырнадцатая


— Но как они узнали, что мы здесь? — растерялась Агна.

— Следы хорошо видны на снегу, — мрачно пробормотал волшебник.

Он был прав, но это оказалась только половина правды. Уцелев после подземного обвала, Оловянный Нос железной рукой погнал своих гоблинов через снег и горы; порой, чтобы двигаться быстрее, они скакали на спинах волков. Ледокус с остатками своей стаи тащили сани Оловянного Носа.

Дважды они едва не напали на след своих врагов. В первый раз это было в странном лесу, где дорогу им преградили снеговики. В конце концов, Оловянный Нос приказал гоблинам обойти их и выйти на след саней с другой стороны. Затем, откуда ни возьмись, налетела страшная буря, которая изменила все вокруг — сровняла с землей старые сугробы и намела новые, в два раза выше прежних. Но и на этот раз Оловянный Нос догадался, куда направляются беглецы — кроме драконьей горы идти все равно было некуда.

Оловянный Нос был поглощен мыслями о сбежавших узниках, постоянно думал о том, как поймает их и заставит пожалеть о своей дерзости, поэтому он не обратил внимания на растущее недовольство гоблинского войска. Гоблины мерзли и очень страдали вдали от своих родных нор, а Ищейка постоянно сновал между ними, подговаривал и плел заговоры.

Стоило им очутиться в драконьей горе, как все накопленное раздражение выплеснулось наружу. Тэмми заметил, что копуши молча исчезли со всех галерей, испугавшись не столько гоблинов, сколько яркого света их факелов. Более важные перемены происходили в рядах самих гоблинов.

— Надо поскорее отыскать пещеру, — сказал Тэмми, отступая назад, но Оллимун не дал ему отойти.

— Там у них что-то происходит, — пояснил он. — Что-то недоброе. Давайте немного подождем и узнаем, что именно.

С высоты им было отлично видно, что творится внизу. Они видели, что гоблины плотным кольцом сомкнулись вокруг Оловянного Носа и Ледокуса. Вид Оловянного Носа был ужасен. Его накладной нос, как и доспехи, был утыкан шипами. На нагруднике у него была изображена оскаленная волчья морда, волки поменьше красовались на нарукавниках. Оловянный Нос был в смятении. На негнущихся ногах он расхаживал взад-вперед, лязгая доспехами и держа шлем под мышкой.

— Вы что, не слышали? — ревел он. — Я отдал вам приказ, немедленно выполняйте!

Ни один гоблин даже не шелохнулся, лишь пламя их факелов беспокойно металось.

— Хорошо!

И шейка выступил вперед, его собранные по частям доспехи были грязными и тусклыми. Он вытащил меч — свой верный старый тесак — и на какой-то миг Тэмми подумал, что он хочет направить его на Оловянного Носа. Ледокус, видимо, заподозрил то же самое, поскольку негромко угрожающе зарычал.

Но Ищейка заговорил, и голос его был похож на веселое шипение.

— Гоблины тебе не рабы, Оловянный Нос! Ты нам никакой не господин! Ты нам даже не друг! А слова твои — пустое сотрясание воздуха, вот так! Убирайся прочь, маленький человек!

— Как смеешь ты, Ищейка, разговаривать со мной в таком тоне и смотреть на меня с недобрым огнем в глазах?! На этот раз ты зашел слишком далеко. Это уже измена! Придется посадить тебя в бочку с камнями и сбросить со скалы. Ледо…

Но прежде чем он успел произнести имя своего волка, Ищейка громко завопил:

— Сети!

Гоблины ждали этой команды. В мгновение ока они выхватили свои сети, а в следующий миг Оловянный Нос с Ледокусом уже беспомощно барахтались в них. Затем множество рук принялись валить пленников на землю, пока Оловянный Нос не рухнул, гремя доспехами.

Его падение было встречено одобрительным ревом, а затем гоблины затянули:

— Ищейка — Ищейка — Ищейка…

Ищейка вскочил на грудь Оловянному Носу и принялся победно размахивать своим ржавым мечом.

— Эй, Ищейка! А как насчет сокровищ, которые ты нам обещал? — крикнул кто-то.

— Сокровища! — в восторге завизжал Ищейка. — Вы хотите сокровищ?! — вопил он, не переставая лупить пятками по доспехам Оловянного Носа. — Да оглянитесь вокруг, братцы! Это же сокровищница. Ройтесь в ней на здоровье! Берите столько, сколько можете уволочь.

— А как же проклятие дракона?

Ищейка продолжал беззаботно плясать на груди поверженного врага.

— Да какое проклятие сможет достать нас под землей? Не теряйте времени даром, братцы! Лучше потратьте его на то, что мы, гоблины, умеем делать лучше всего — на воровство! За мной, братцы, я поведу вас!

— Ураааааа!

Гоблинов не нужно было долго упрашивать. Они ринулись в пещеры и галереи. Поначалу они ужасно толкались и пинались, словесные перепалки быстро перерастали в шумные потасовки. Барабанщики, помутившись от жадности, порвали кожу своих барабанов, чтобы доверху набить их сокровищами. В считанные секунды около связанных пленников не осталось ни одного гоблина. Тэмми вспомнил слова Оллимуна — тот, кто ворует у дракона, должен быть или очень-очень храбрым или очень-очень глупым…

Оллимун достаточно насмотрелся.

— Нужно как можно лучше использовать оставшееся время. Мы и оглянуться не успеем, как вся гора будет заполнена гоблинами!

Впереди оказалось множество пещер с сокровищами, но все они были похожи на первые три. Да, в них хранились самые удивительные драгоценности, но не было ничего особенного, что могло бы сравниться с Сосулькой. Сокровища были просто ссыпаны в груды или вываливались из треснувших сундуков. Тэмми застонал. Его уже мутило от вида золота, все его чувства были полной противоположностью тому, что испытывали разгоряченные, возбужденные и обезумевшие от золотой лихорадки гоблины. И в каждой новой пещере копуши мгновенно сбивались в кучу и выталкивали Агну наружу.

— Палочка, помоги нам! — приказал Оллимун, потому что рев бегущих гоблинов с каждой секундой раздавался все ближе.

Палочка засветилась оранжевым и потянула руку волшебника в сторону. Теперь она указывала на пещеру уровнем выше.

— Должно быть, это там! Должно быть, это там! — закричал Оллимун. — Мы почти пришли!

Агна зажала Сосульку в кулаке. Тэмми и Сой, подхватив волшебника за длинные рукава, потащили его по коридору. Каш летел за ними по воздуху.

Эта пещера оказалась самой последней во всей горе. Тэмми с первого взгляда понял, что это именно то, что они искали. Вся пещера была заполнена волшебными предметами, а по стенам были расставлены книги. Оллимун назвал пещеру библиотекой, но Тэмми никогда не слышал такого слова.

— Библежатека, — повторил он про себя. Он решил, что она библежатека, потому что в ней лежало множество старинных, рассыпавшихся книг.

Вокруг сновали копуши-ученые. Каждый работал за отдельным каменным столом, освещенным несколькими желтыми кристаллами. Копуши не просто читали книги, но заучивали их наизусть, а загрузив в себя знания, сами превращались в живые сокровища дракона. Ученые были так заняты, что даже не оторвались от своих книг, и не предприняли никаких попыток выгнать Агну.

— Смотрите! — заметил Сой. — Один идет к нам. Он несет стеклянную шкатулку. Это для тебя, Агна! Он хочет, чтобы ты положила туда Сосульку.

— Но… Но он ее не получит! По крайней мере, сейчас. Ишь, какой быстрый!

Все уставились на Агну. Она моргнула, видимо, удивляясь самой себе.

— То есть, я не то хотела сказать, — пробормотала она гораздо менее резко. — Я просто хотела еще немного подержать ее у себя. В этом же нет ничего страшного, правда? Всего на минуточку!

— Агна, — твердо сказал Оллимун, — я знаю, как трудно расставаться с волшебным предметом. Но выслушай меня. Ты должна вернуть Сосульку. Ты должна разрушить проклятие. Сделай это, пока у тебя есть эта возможность.

— Я… Это… — Агна зажмурилась, сжимая в дрожащей руке Сосульку. — Вот! — выдавила он и осторожно положила сокровище в шкатулку.

И все услышали щелчок — это кончилось проклятие.

Тэмми широко улыбнулся и обнял Агну. Но счастье их длилось совсем недолго. Чьи-то длинные пальцы внезапно протянулись к шкатулке и выхватили Сосульку.

— Что это? Магия? О, я знаю толк в магии, я ее носом чую!

Тэмми резко обернулся и увидел Ищейку. Уродливое существо теперь больше всего напоминало рождественскую елку. Золотые цепи и жемчужные ожерелья болтались у него на шее. Все пальцы на руках и на ногах были унизаны кольцами, бриллианты сверкали в остроконечных ушах, а оттопыренные карманы были доверху набиты драгоценными камнями. Но Ищейка вовсе не казался смешным — по крайней мере в тот момент, когда взмахнул в воздухе своим тесаком.

— Положи это на место, гоблин! — резко сказал Оллимун. — Если ты ищешь добычи, то в этой горе полно других сокровищ.

— Попридержи язык, колдун! — проскрежетал гоблин. — Ты думаешь, я не знаю, что это такое? Ты думаешь, старина Ищейка не догадался, что это драконий манок, который стоит всех сокровищ в этой горе? — он криво ухмыльнулся. — Да одного зова этой свистульки достаточно, чтобы дракон прилетел и служил мне — мне одному! Гоблину Ищейке! Великому Ищейке!

— Нет! — закричал Оллимун, бросаясь вперед, чтобы отнять у него Сосульку. Но Ищейка оказался проворнее. Надув щеки, он резко и коротко дунул.

Тэмми с Агной зажали уши от жуткого звука. Гора содрогнулась, камни покатились вниз, тяжелые книги посыпались и попадали со своих полок.

Но содрогнулась не только гора, ибо Сосулька испытывала того, кто вознамерился стать господином Гримскалки. Она обладала способностью делать храбрых еще храбрее, заставляла сильных почувствовать свою силу, но те, кто был подобен Ищейке, становились теми, кем они были — жалкими, трусливыми существами.

Насмерть перепуганный силой, которую только что пробудил, Ищейка выпустил из рук Сосульку, нервно вытер губы, которые прикасались к ней, и медленно попятился назад. Он хотел что-то сказать, но, почти парализованный ужасом, повернулся на своих огромных ступнях и побежал, присоединившись к остальным гоблинам, которые с воем покидали гору, роняя на бегу украденные сокровища.

Через несколько минут снова наступила тишина. Копуши за своими столами просто смахнули пыль со страниц и вернулись к чтению. Сосулька валялась на земле, там, где ее уронил Ищейка. Оллимун подобрал ее, протер бородой и осторожно положил в шкатулку.

— Спрячь подальше и пусть никто, кроме Гримскалки, не знает, где она хранится.

Копуша поклонился и ушел.

— А теперь нам тоже пора уходить, — весело сказал Оллимун. — Зов прозвучал, и где бы ни была сейчас Гримскалка, она услышит его. Тогда она забудет обо всех сокровищах и прилетит обратно. В этом Ищейка не ошибся.

— Вот и хорошо, — сказал Сой. — Пусть поймает гоблинов на месте преступления!

— Так им и надо, — заявила Агна. — Хотя мне их все-таки немножко жалко.

Сой в ответ только хмыкнул.

Они покинули сокровищницу и торопливо пошли по галереям. Отовсюду возвращались копуши. Никто из них даже не взглянул на Тэмми и его друзей, зато их заметил кое-кто другой…

— Эй, вы там… Немедленно освободите нас! — прогремел громкий голос из-под кучи сетей.

— Ай-ай-ай, Оловянный Нос! — покачала головой Агна. — Где ваши манеры? Неужели убежали вместе с гоблинами?

— Не напоминай мне об этих мерзких зеленых предателях!

Оловянный Нос снова забился в сетях. Тэмми покачал головой.

— Мы ведь не станем его освобождать, верно? Мало он за нами гонялся!

— Но мы не можем оставить его здесь, — возразил Оллимун и опустился на колени возле сетей. — Я хочу, чтобы вы дали мне слово, Оловянный Нос. Предлагаю заключить перемирие. Вы должны пообещать, что никоим образом не причините нам зла — ни с помощью волка, ни с помощью меча или руки. В обмен на это мы дадим вам свободу.

Последовало долгое молчание.

— Ну… Отлично! Я обещаю, что не причиню вам никакого зла до… до появления новой полной луны! Слово чистокровного лорда Ведьмогорья!

— Вы обещаете также держать в повиновении своего волка?

— Да! Да! — рявкнул Оловянный Нос. — Теперь вы, наконец, освободите меня?

— Думаете, ему можно доверять? — с сомнением спросил Сой.

— У Оловянного Носа много недостатков, но он человек слова, — нехотя признала Агна.

— Пошли, поможем снять с него сети, — буркнул Тэмми и брезгливо отпрянул назад. — Фу! Ну и воняют же они!

В своих доспехах Оловянный Нос был беспомощен, как жук, перевернутый на спину. Сети зацепились за острые шипы на его наплечниках (которые, кстати, теперь казались нисколько не страшными, а просто глупыми). Чтобы освободить его, потребовалось перерезать несколько веревок, потом все четверо дружно вцепились в генерала и начали поднимать его, как статую. Наконец, Оловянный Нос снова оказался на ногах. Он раздраженно нахлобучил на голову свой шлем, но сказать «спасибо» счел ниже своего достоинства.

Спасатели отступили в сторону, чтобы Оловянный Нос мог распутать Ледокуса. Волк был в таком бешенстве, что мог впиться зубами в любую руку, так что доспехи Оловянного Носа оказались весьма кстати.

Наконец ощетинившийся Ледокус стряхнул с себя последние путы и с громким рычанием вскочил на ноги. Едва взглянув на него, Каш взлетел повыше и жалобно заскулил от страха.

— Помните о своем слове, — сказал Оллимун, — и не нарушайте его.

Оловянный Нос нахмурился, но меч его остался в ножнах. Он отозвал Ледокуса и крепко схватил его за загривок.

Вслед за светящейся палочкой Оллимуна странная компания друзей и врагов быстро двинулась по длинному, постепенно понижавшемуся туннелю. Снаружи их встретил холод.

Сой озадаченно посмотрел в небо.

— Неужели луна уже села? — спросил он.

— Нет, — медленно ответил Оллимун. — Тьма не имеет никакого отношения к луне. Это тень. Смотрите! Гримскалка вернулась!




Глава пятнадцатая


Грохот прокатился по всему небу, и в воздухе сильно запахло драконом. Все стояли, запрокинув головы, и даже Ледокус на время позабыл свою злобу, и шерсть на его спине начала медленно подниматься.

Затем — медленно и величественно — Гримскалка взмахнула крыльями, и из-под них показались луна и звезды. Глаза драконихи, как два зеленых луча, пронизывали землю, а ее клыкастая пасть была приоткрыта, как вход в пещеру. Если бы она захотела, то могла бы откусить половину горы и выплюнуть камни, как крошки.

Гоблины в ее тени казались букашками.

Тэмми посмотрел на них. Их факелы ярко горели, бросая дрожащие отсветы на украденное золото и серебро. Некоторые гоблины тащили тяжелые троны. Гоблины полагали, что троны будут замечательно смотреться в их мрачных пещерах, как будто золотой трон может превратить нору во дворец! Огромные царские кресла были привязаны к гоблинским спинам, так что со стороны казалось, будто у тронов выросли ноги, и они решили выйти погулять при луне.

Ветер доносил гоблинские голоса. Тэмми слышал, как гоблины визжат от ужаса и негодования и гурьбой скачут по обледеневшим скалам в сторону леса, полагая, что там будут в безопасности.

Тэмми прекрасно понимал, что Гримскалка, если захочет, может запросто раздавить их в лепешку вместе с лесом.

— Если вы бросите сокровища, дракониха оставит вас в покое! — пробормотал он и с удивлением понял, что жалеет несчастных.

— Пусть дракон набьет себе брюхо этим отребьем, так им и надо, предателям! — злобно процедил Оловянный Нос.

Тэмми искоса поглядел на него.

— Что смотришь? Какое мне до них дело?! — заносчиво огрызнулся генерал.

— Они по-прежнему бегут к лесу, — доложил Сой.

— Бросьте сокровища! — снова крикнул Тэмми.

С тем же успехом он мог сказать — сбросьте свои шкуры, ибо никто на свете не может сравниться с гоблинами в жадности. Они уже считали эти драгоценности своей законной собственностью, и дракониха казалась им воровкой. Они скользили и спотыкались, случайно оброненные сокровища тут же становились предметом ожесточенных споров и драк.

Тем временем Гримскалка проявляла величайшее терпение. Она кружила вокруг своей горы и над головами гоблинов. Когда она пролетала над Тэмми, его едва не затянуло в воздушную воронку. Снежные шапки скатывались с вершины скалы, а зеленые лучи беспокойно обшаривали землю, освещая каждую тень.

Перепуганный Каш, низко опустив голову, забился между ног Тэмми. Дракон в воздухе, волк на земле… это было уже слишком для медвежонка!

Гоблины почти добрались до леса. Они были так близко, что их огромные ножищи уже коснулись теней самых высоких деревьев. Только тут терпение Гримскалки подошло к концу. Запрокинув голову, она ринулась вниз, выдыхая ледяное пламя. Языки пламени коснулись земли и тут же застыли. Ледяная стена отрезала гоблинам путь к отступлению.

Первый «выстрел» оказался предупредительным.

Гримскалка снова поднялась в воздух, а гоблины опять принялись ссориться, падать и толкаться. Теперь они уже не интересовались чужой добычей, а покрепче вцепились в собственную и кинулись в обход стены.

Но им было уже не уйти. Гримскалка камнем рухнула вниз. Вспыхнуло голубое ледяное пламя, послышался рев — и все застыло. Одним дыханием Гримскалка поймала всю гоблинскую армию и похоронила ее под толщей голубого льда. Некоторые гоблины были так глубоко вморожены в лед, что казались призраками. Другие, очутившиеся ближе к поверхности, удивленно воздевали руки, крик замерз на их губах, а рядом застыло выпавшее золото.

Гримскалка, довольная и усталая после долгого ночного перелета, вернулась на свою гору. Она обвилась вокруг нее, как вокруг подушки, и закрыла глаза.

Зеленые лучи погасли, и воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим шепотом ветра… И вдруг Тэмми услышал еле слышный скрежет выдвигаемого из ножен меча. Он резко обернулся, но было уже поздно. Оловянный Нос стоял с обнаженным мечом в руке, Ледокус вскочил на скалу и припал к ней, приготовившись к броску.

— Это что, какая-то шутка? — закричал Тэмми. — Ты дал слово, Оловянный Нос! Ты дал слово, и мы заключили перемирие!

Тускло сверкнула ледяная усмешка.

— Я не нарушил слова. Я обещал хранить перемирие до появления новой полной луны. Что ж, посмотри вверх, мальчик. Посмотри в глаза Ледокуса. Разве ты не видишь в них две полные луны? В каждом его глазе отражается луна.

Сой в отчаянии тряхнул головой и простонал:

— Надо было сразу догадаться! Надо было бросить его там в сетях.

— Ты очень злой, Оловянный Нос! — вскричала Агна.

— Мой меч еще злее, как и зубы Ледокуса. Если не хотите лишних неприятностей, делайте то, что я вам скажу. Ты, мальчик, прикажи своему медведю замолчать, его рычание нисколько не пугает меня, но сильно раздражает. Ты, волшебник, положи свою палочку на землю. А остальные пусть бросят свое оружие, да так, чтобы я видел. Быстрее! Почему ты стоишь и ухмыляешься, мальчик?

— Потому, Оловянный Нос, — ответил Тэмми, — что вы опять поторопились. Это вам придется бросить оружие. И вы будете следить за поведением своего зверя. Оглянитесь.

— С какой стати? Что я там увижу? Скалы? Небо? Снег?

— Я вовсе не скала, — раздался громкий голос, — хотя довольно крепок.

— А я не небо, — подхватил второй голос, — хотя кое-кто должен смотреть на меня снизу вверх.

— А я не снег, — закончил третий голос, — хотя могу заморозить твою кровь.

Скованный доспехами, Оловянный Нос неуклюже повернулся, и с изумлением увидел головы, выглядывающие из-за каждой скалы над ущельем. Его окружала целая армия детей, и все их луки и стрелы были направлены на генерала и его волка. Один из мальчиков выскочил из-за укрытия и, подбоченившись, поглядел на Соя. Это оказался Мо. Только Мо мог быть таким безрассудным! Радость Соя немедленно уменьшилась.

— Что ты тут делаешь, Мо? Ты должен отдыхать. Ты должен беречь себя… — тут у него кончились слова, и он в отчаянии добавил: — Порой мне кажется, что во всем твоем теле нет ни одной разумной кости!

— Не ворчи, маленький братец. Я уже тысячу раз слышал эту песню от Оллы! Я совершенно здоров. Честно. Могу перекувырнуться через голову, хочешь? Кроме того, разве я мог оставаться в постели, когда ты тут сражаешься с драконами и гоблинами?! — он расхохотался. — Ну, признайся, маленький братец, неужели ты не рад меня видеть? — Он спрыгнул со скалы и только тут заметил Оллимуна. — Спасибо вам, волшебник, вы очень хорошо меня вылечили! Честно сказать, мы шли за вами по пятам с того самого дня, когда вы уехали, и давно догнали бы, если бы не эта ужасная буря.

— Даже если ты был у меня в долгу, ты с лихвой расплатился, придя нам на помощь, — вежливо ответил Оллимун.

Мо перевел взгляд на Оловянного Носа.

— А, это вы о нем! Но у меня личный счет к его волку! Может быть, стоит сделать из этого чудища меховую куртку, а хвост привязать на капюшон для смеха?

— Пока ты решаешь, стоит или не стоит, брось-ка сюда веревку, — проворчал Оллимун. — Я уверен, Оловянный Нос великодушно согласится связать пасть своему волку, чтобы тот больше никого не укусил. Берегите пальцы, Оловянный Нос. Я никогда не прощу себе, если с вами что-нибудь случится.

Оловянный Нос с ненавистью посмотрел на него, но повиновался. Ледокус в бешенстве мотал головой, пытаясь сбросить веревку, и Мо велел Оловянному Носу затянуть ее потуже.

— Так гораздо лучше, — решил он, осмотрев работу.

— Я должен сказать несколько слов, — шепнул Оллимун Тэмми. — Помоги-ка мне взобраться на эту скалу!

Тэмми подал волшебнику руку, и тот вскарабкался вверх. Убедившись, что его видят все, он заговорил, и громкий голос разнесся по поляне.

— Послушайте меня, все! Сегодня мы остановимся на ночлег в замке, а завтра утром вы отправитесь в свою деревню. Но я хочу предупредить вас. Если вы хотите благополучно добраться домой, ни в коем случае не прикасайтесь к сокровищам, которые увидите на снегу! Если вы не устоите и подберете хотя бы крошечную безделушку, вы навлечете на себя проклятие дракона.

— Можете не сомневаться, — ответил за всех Мо. — Мы не станем брать чужого. Мы же не гоблины.

Тэмми помог Оллимуну спуститься со скалы, и длинной вереницей все пустились в обратный путь к замку Верностей. В бледнеющем лунном свете драгоценные камни сверкали, как причудливые цветы, и на каждом шагу под ноги попадались брошки и браслеты.

Оловянный Нос тоже заметил рассыпанные сокровища. Он увидел их сверкание, и в мозгу его так же ярко засверкал новый план.

Сделав вид, что споткнулся, Оловянный Нос упал на колени. Он даже выругался вслух, чтобы всех обмануть. Но когда он поднялся, на лице его играла коварная усмешка, а в руке было зажато маленькое колечко с рубином. А потом, убедившись, что никто не видит, он осторожно подбросил колечко в карман Тэмми.




Глава шестнадцатая


Вернувшись в замок, волшебник и его юные друзья просто валились с ног от усталости. Когда Мо с несколькими другими старшими мальчиками пошли искать подходящую комнату, в которой можно было бы сторожить Оловянного Носа с Ледокусом, Оллимун повел остальных вверх по лестнице. Каш, широко зевая, карабкался вместе со всеми со ступеньки на ступеньку. Он слишком устал, чтобы лететь, но не хотел упускать из виду Тэмми — мало ли, вдруг появится еще один волк или дракон!

С крепостной стены открывался прекрасный вид на окрестности, залитые сереющим светом садящейся луны.

— Смотрите, там кто-то шевелиться, — воскликнул Оллимун, протягивая руку.

Внизу, среди огромных сугробов, суетились копуши. В своих темных очках они выглядели очень забавно. Маленькие, как дети, они сновали по следам гоблинов и подбирали все, что те выронили во время своего панического бегства. Копуши работали молча, ветер трепал их тонкие волосы, а отпечатки их ног на снегу были такими мелкими и маленькими, что различить их было очень трудно.

За их спинами, на горе лежала огромная и страшная Гримскалка. Сон ее был беспокоен, снова и снова она поднимала голову и смотрела в сторону замка, ноздри ее странно подергивались.

— Наверное, ей сниться, что она летит, — решил наблюдавший за ней Тэмми. — Каш тоже так делает, правда, малыш?

Каш вразвалку подошел к нему и сонно повилял хвостиком, а Тэмми потрепал его за ухо.

Со стороны нижнего дворика раздался громкий голос. Это кричал Мо.

— Вы нашли хорошую крепкую комнату для наших пленников? — спросил Оллимун.

— Да, в основании второй башни. Окон там нет, а трое наших лучших парней остались сторожить дверь. Не беспокойтесь.

— Вот и хорошо, — кивнул Тэмми. — Оловянный Нос, наверное, злился, когда вы показали ему его камеру?

— Да нет, — ответил Мо. — Совсем наоборот. Он поклонился и поблагодарил меня.

— Поблагодарил тебя?! — не поверила своим ушам Агна. Она нахмурилась. — С чего бы это? Знаете, мне становится не по себе, когда Оловянный Нос делает что-нибудь хорошее.

— Наверное, он просто понял, что проиграл, вот и все, — пожал плечами Тэмми. Если бы он только знал, как горько пожалеет о своей беспечности!

Но Агна все равно не успокоилась.

— Оловянный Нос слишком надменен, такая мысль ему и в голову не придет. Нам нужно быть настороже, Тэмми. Я не удивлюсь, если Оловянный Нос сейчас замышляет какую-нибудь гадость.

Тэмми снисходительно улыбнулся.

— Ты просто замерзла, вот и видишь все в мрачном свете. Ну что теперь может случиться? Успокойся. Пойдем, посмотрим не погас ли наш костер. Тебе надо немножко оттаять.

Костер, который они оставили много часов назад, почти погас, но они быстро разожгли его заново. Агне было приятно, что Тэмми беспокоится о ней — он достал побольше шкур, укутал ее, и только потом лег сам. Оллимун уже похрапывал, а Каш, свернувшись клубочком, превратился в живую подушку.

— Пойду, разыщу Мо, — прошептал Сой, отходя от костра. — Знаю я его, опять забудет принять лекарство!

Тэмми хотел пожелать ему доброй ночи, но только широко зевнул. В следующий миг он уже спал.

Тэмми проснулся, словно от толчка, и сел так резко, что даже голова закружилась. Разбудивший его рев все еще звенел в ушах.

— Оллимун, что это было? — воскликнул он, хотя сам прекрасно знал ответ. Только дракон мог издать такой рев, от которого содрогается земля, трещат стены и просыпаются все живые существа на много миль вокруг: даже те, что спят глубоко под снегом.

Агна тоже села, подтянув шкуру, которой укрывалась, к подбородку.

— Гримскалка сердится. Она кричит так, как будто злится на кого-то. Но ведь не на нас, правда? Мы же не сделали ей ничего плохого.

— Ничего плохого, если только… — раздался мрачный голос волшебника. — Если только кто-то не ослушался меня! Какой-то глупец забыл о проклятии и что-то похитил у драконихи.

Оллимун немедленно вскочил, поднял с пола свою волшебную палочку и засветил ее. Даже не взглянув на остальных, он выбежал из комнаты. Агна и Тэмми выбрались из своих постелей и побрели следом. Каш заворчал, ощетинился и отправился за ними.

В главном дворе они едва не столкнулись с Мо и Соем.

— Гримскалка разозлилась на нас! — кричал Сой, показывая на кружащую в небе дракониху.

— Мы знаем, — резко перебил его Оллимун. — В нашем лагере вор. Оповестите об этом всех. Тот, кто взял что-нибудь из сокровищ Гримскалки, должен немедленно избавиться от них! Иначе никто из нас не выйдет живым из этого замка.

Он сказал об этом так уверенно, что у Тэмми волосы зашевелились.

Мо схватил Соя за руку, и они бросились бежать.

— Мы все сделаем, волшебник, — прокричал Мо на бегу.

Дракониха начала снижаться — молчаливая и угрожающая. Глаза освещали ей дорогу. В следующий миг дворик озарился зеленым светом: все разрушенные колонны по его сторонам вспыхнули во тьме, все темные уголки внезапно ярко озарились. Гримскалка снова зарычала, струи ледяного пара вырвались из ее пасти и из ноздрей и мгновенно застыли в воздухе. Огромные, в человеческий рост, сосульки ледяной бородой повисли на подбородке драконихи.

— Бегом в укрытие! — скомандовал Оллимун, и слова его мгновенно унесло прочь ураганом, поднявшимся от хлопанья огромных крыльев, которые в один миг подняли столько снега, что воздух затянуло пеленой, словно дымом лесного пожара.

Теперь дракониха летала прямо над двором, лучи ее глаз были направлены на маленькую группку людей. Она смерила расстояние, а затем хлестнула хвостом по башне. Раздался треск, длинная трещина пробежала по башне, устремляясь к земле, где стоял Тэмми и его друзья.

Камни обрушились вниз, разбиваясь о стены.

Тэмми, Агна и Каш бросились в ближайший проход, Оллимун замешкался. Остроконечная крыша башни рухнула последней. Оллимун не добежал всего одного шага до комнаты, в которой укрылись остальные. Падающая черепица ударила его по голове, и волшебник упал на землю прямо к ногам Агны. Затем огромное облако пыли взлетело в воздух, и громадный камень влетел на кучу щебня, намертво замуровав дверь.

— Оллимун!

Тэмми бросился к волшебнику и с ужасом заметил кровь на его голове. Агна опустилась на колени с другого бока и прижала ладони к щекам. Глаза Оллимуна медленно открывались и закрывались. С каждым разом они все дольше оставались закрытыми.

Порывшись в кармане, Тэмми вытащил носовой платок — а вместе с ним и что-то еще. Какой-то предмет блеснул у него перед глазами, а потом покатился по полу и растаял в темноте.

— Что это? Это похоже на кольцо… — прошептала Агна.

— Но я не клал его туда! — испугался Тэмми. — Должно быть, это кто-то другой… Оловянный Нос! — вскричал он, припомнив коварную улыбку, которая промелькнула на лице генерала после того, как тот поскользнулся на льду.

Оллимун, кашляя от пыли, с трудом выговорил:

— С-сокровище дракона… Отдай. Немедленно.

— Но вы же ранены, Олли…

— Оставьте меня! Идите. Иначе дракон погубит всех нас.

Тэмми в отчаянии посмотрел на Агну.

— Где это кольцо? Куда оно укатилось?!

— Я не знаю, — пролепетала она. — Но мы должны его найти!

Они принялись ползать на четвереньках в тусклом свете волшебной палочки. Пыль еще сильнее осложняла поиски. В спешке дети подбирали камни и сердито отбрасывали их прочь. Каш тоже искал, и его черный нос оказался в десять раз полезнее, чем глаза Тэмми. Он обнюхал какую-то трещину в полу, поскреб ее когтями и взволнованно тявкнул.

— Неужели ты нашел его, малыш? — радостно закричала Агна. Они с Тэмми тут же бросились к медвежонку. В самой глубине трещины что-то поблескивало.

— Дай я, — сказала Агна. — У меня пальцы тоньше, чем у тебя.

Тэмми покорно отодвинулся в сторону. Дракониха снова взревела, и он невольно поднял глаза. Он знал, что Гримскалка сметет все стены ради того, чтобы вернуть свое добро. Такова уж природа драконов. Гримскалка просто не могла поступить иначе.

— Есть!

Торжествующий возглас Агны положил конец его раздумьям. Тэмми взял у девочки кольцо, и они вместе подбежали к Оллимуну.

— Мы нашли его, Оллимун, — сообщил Тэмми.

— Его н-надо в-вернуть… Надо… Больше ни на что времени не остается.

Тэмми не колебался.

— Я сяду на Каша и полечу к драконьей горе, — решил он.

Оллимун с трудом кивнул.

— Доберись до горы… Брось кольцо в гору… Не беспокойся… Кольцо совсем не особенное. Оно не как Сосулька. Копуши подберут его и отнесут обратно… Но ты… Ты должен добраться до горы. И вот что, Тэмми… Возьми с собой мою палочку.

— Вашу волшебную палочку?! Но она слушается только вас.

— Возьми ее… Я даю ее тебе, мальчик… Тэмми… Ты теперь ее хозяин…

Оллимун опустил веки и больше не поднимал их, на месте его глаз теперь были только солнце и луна. Тэмми вскочил на ноги.

— Палочка, иди сюда! — приказал он.

Но палочка даже не пошевелилась.

Тогда Тэмми подошел и схватил ее. Он почувствовал, как палочка хочет вырваться из его рук. Но он не отпускал ее, и чем решительнее он ее сжимал, тем меньше она сопротивлялась.

Каш оказался более покладистым. Он подошел по первому зову и позволил Тэмми взобраться себе на спину. Сквозь завесу пыли в дальнем конце некогда огромного зала Тэмми разглядел великолепное круглое окно. Цветных стекол в нем давно не было, и сквозь окно была отлично видна драконья гора, торчащая, как одинокий клык.

Тэмми указал на гору.

— Туда, Каш. И как можно быстрее!

Каш все понял. Он неуклюже поковылял к окну, на ходу ускоряя шаг. Тэмми сжал коленями его бока. В одной руке он сжимал кольцо, а в другой, как копье, держал волшебную палочку.

Внезапно Каш расправил крылья. Агна что-то ободряюще крикнула им вслед, но Тэмми был уже снаружи, над проломленной крышей. Промозглый воздух оказался неожиданно холодным.

— Каш, хороший мальчик. Ты у меня умница, — Тэмми был в таком смятении, что не знал, смеяться ему или плакать.

Но он ошибался, если думал, что все беды уже позади. Гримскалка что-то почуяла. Она взмыла вверх и зависла в воздухе, ноздри ее раздувались, зеленые лучи глаз прорезали тьму, и вскоре вышли за крепостные стены. Тэмми обернулся, и едва не ослеп от их света.

— О нет! Она нас заметила! — закричал он и в отчаянии ударил Каша пятками по бокам. — Лети, Каш! Лети, как ветер!

Каша не нужно было подгонять. Жуткий зеленый свет и последовавший за ним рев заставили медвежонка прибавить по дополнительному взмаху крыльев к каждому десятку. Но он не был ни большим медведем, ни даже медведем-подростком. Он устал и задыхался, и даже Тэмми был для него тяжелой ношей.

Гримскалка летела за ними — черные крылья, клыки, когти, горящие глаза. Молча, как темная туча, она неслась следом, и невидимый поток воздуха грозил вот-вот сбить Каша на землю. И тут Тэмми вспомнил о волшебной палочке. Разумеется, он не умел правильно ею пользоваться, но Оллимун верил в него, и эта вера придала мальчику сил.

Тэмми направил могущественный солнечный конец палочки на дракониху — она описала круг и вернулась. И вдруг мальчика осенило. Огонь — свет — лава — первый луч утреннего солнца! Ослепительно-белая молния вырвалась из палочки и ударила дракониху по носу. Наверное, для нее такой удар был равносилен укусу блохи для слона, но это подействовало! Озадаченная Гримскалка ударила крыльями и поднялась чуть выше. Этого было достаточно, чтобы Тэмми с Кашем успели домчаться до горы!

— Надо чуть-чуть повыше, Каш! — взмолился Тэмми. — Нужно добраться до той дыры возле вершины. Пожалуйста, поторопись, я боюсь, что больше не смогу ее задержать.

Он чувствовал, как напряглись мышцы на шее Каша, и понял, что медвежонок старается из последних сил. Крылья его хлопали по воздуху, дрожь пробегала по телу. Ему было очень тяжело, но Тэмми продолжал просить. Еще немножечко… Еще чуть-чуть, Каш!

Гора вспыхнула злобным зеленым светом под немигающим взором Гримскалки. Дракониха медленно приоткрыла рот. Ледяное пламя клубилось и бурлило между ее клыков. Больше она не даст себя одурачить, она не позволит оскорбить себя на своей собственной горе! Пришло время проучить этого жалкого воришку!

— Выше, Каш! Всего несколько взмахов… Все! Ты умница, малыш. А теперь постой-ка.

Тэмми знал, что у него есть всего одна попытка. Отверстие было большим, но с такого расстояния легко было промахнуться. Каш из последних сил старался удержаться на высоте, и Тэмми отвел руку назад. Потом он изо всей силы бросил кольцо. Он видел, как оно сверкнуло в полете. Он видел, как оно начало падать. Он с ужасом увидел, как оно ударилось о край отверстия… А потом… Потом, после мучительно долгой секунды, когда кольцо могло скатиться в любую сторону, оно все-таки провалилось в гору.

— Мы сделали это, Каш! Мы вернули кольцо!

Каш довольно развернулся и, набирая скорость, полетел обратно. Зеленые лучи не провожали их. Обернувшись, Тэмми увидел, что дракониха снова оплелась вокруг своей горы. Она была довольна.



Как только Каш приземлился во внутреннем дворе, Тэмми сразу же соскочил с его спины. Ступив на землю, он слегка пошатнулся и побежал туда, где Сой, Мо и другие дети усердно разгребали завал, замуровавший Агну и Оллимуна. Тэмми вскарабкался на кучу камней и крикнул:

— Агна! Вы в порядке?

— Тэмми! — радостно пискнул приглушенный голосок. — Неужели ты все-таки вернул кольцо?

— Да, да! А как ты?

— Я в порядке.

— А Оллимун?

— Я, как сумела, перевязала ему голову. Тэмми… Как ты думаешь, он поправится?

— Должен! — с жаром ответил Тэмми. — Ладно, сначала надо вас отсюда выкопать.

Он бросился на помощь и работал усерднее всех. Сой и Мо, которые трудились бок о бок с ним, сказали, что никто из детей не пострадал от гнева драконихи, но Оловянный Нос и Ледокус исчезли. Это было несложно. Они воспользовались всеобщим замешательством, которое сами же создали, и потихоньку сбежали.

— Мы нашли следы сапог и волчьих лап, они ведут на север, — пропыхтел Мо, пытаясь отодвинуть огромный обломок камня. — Мне не терпится догнать их и сделать из волка шубу! А железный нос будет неплохо смотреться на стене, среди моих трофеев.

— Забудь о них, пусть уходят! — ответил Тэмми, бросаясь к нему, чтобы помочь откатить проклятый камень. — Что они могут нам сделать? Но для безопасности надо будет все-таки выставлять стражу. А теперь взяли!

Валун сдвинулся и скатился с кучи каменного крошева. Образовался просвет. А в просвете тут же показалось бледное и встревоженное лицо Агны.




Глава семнадцатая


Приближался рассвет. Небо пошло полосами, как старый лед, когда множество рук вынесло Оллимуна из замка. Волшебник негромко стонал. Его переложили в сани Мо, привязали, чтобы не выпал, и укутали шкурами.

— Не знаю, полезно ли ему так скоро пускаться в путь, — пробормотал Тэмми. — Он так ослаб, а езда в санях может вытрясти из него последние силы.

— В замке ему тоже не станет лучше, — жестко ответила Агна.

Мо проявил гораздо больше понимания.

— Не беспокойся, — заверил он, хлопнув Тэмми по плечу. — Я поведу сани как можно мягче. Я знаю кратчайшую дорогу к деревне, а если волшебнику нужен покой, я прикажу песцам не тявкать.

Тэмми слабо улыбнулся. Мо был настоящим другом.

Поскольку саней было на одни меньше, а Оллимун занимал очень много места, Сой с небольшим отрядом детей решил идти пешком до пещеры, где оставались ездовые песцы.

— Мы скоро вас догоним! — прокричал Сой. — Мои песцы застоялись и захотят как следует размять лапы!

— Будь осторожнее, — проворчал Мо, как настоящий старший брат. — Не забудь, что Оловянный Нос со своим волком бродят в лесу где-то неподалеку.

Вместо ответа Сой вытащил стрелу из колчана и мгновенно, словно по волшебству, зарядил свой лук.

— Я готов к встрече с ним, а также с бродячими гоблинами, которых не заметила Гримскалка.

— Надо торопиться, — нетерпеливо напомнил топтавшийся рядом с ними Тэмми.

— Конечно, — кивнул Мо. — Береги себя, младший братец! — в последний раз крикнул он и зашагал к своим саням.

Сой смотрел на них и махал рукой в рукавице. Вот Мо крикнул:

— Кай-о! — и сани полетели.

Тэмми и Агна ехали вместе с Оллимуном. Каш летел рядом. Со временем, когда ему надоело просто лететь, он принялся выделать разные фокусы, чтобы привлечь внимание Тэмми и заслужить улыбку или ласковое слово мальчика. Но Тэмми было не до медвежонка.

— Осторожно! — кричал он при каждом толчке саней.

Путешествие длилось четыре дня, множество томительных часов. Они летели через замерзшие озера, через молчаливые леса и снежные сугробы. Оллимун почти не открывал глаз, а когда открывал, то шептал: «Воды», делал глоток и снова проваливался в сон. Тэмми охватила тревога. Волшебник был очень бледен, вытатуированные луна и солнце вокруг его глаз потемнели так, что со стороны могли показаться синяками.

Вечером четвертого дня показалась деревня экмо, окруженная молчаливым кольцом снеговиков. Маленькие фигурки с фонарями в руках бежали по узким проходам, и вскоре шумная толпа детей радостно окружила путешественников.

— Вот мы и дома! — сказал Мо, сбрасывая с головы капюшон.

Тэмми посмотрел на Оллимуна. Волшебнику стало жарко, и даже во сне он пытался сбросить с себя шкуры. Тэмми невольно подумал, что дальнейшей дороги Оллимун мог бы не выдержать.

Остановив сани, Мо велел детям отвязать собак и перенести Оллимуна в большой дом с куполом. Других детей он послал вперед готовить волшебнику постель и подбросить дров в огонь.

Оллимун бессвязно бормотал и метался в бреду, так что справиться с ним оказалось нелегко. Дважды дети едва не уронили волшебника, прежде чем, наконец, уложили его у огня.

Они сделали все, чтобы устроить его поудобнее. Через какое-то время Агна, молча промокавшая волшебнику лицо тряпочкой, выразительно посмотрела на Тэмми. Мальчик сразу понял, что она что-то задумала.

— Я даже не знаю, Тэмми… — проговорила Агна, не отрываясь от работы. — Я мало что могу сделать, а он так ослаб, что совсем не может бороться за свою жизнь. Поэтому… мне кажется, ты должен помочь ему. Ты — и магия.

Тэмми даже рот открыл от изумления.

— О чем ты говоришь? Магия? Какая магия? Ты знаешь о ней гораздо больше, чем я, ты же пользовалась ею, когда жила во дворце Ведьмы!

— Да, но я-то не Ведьма, правда? У тебя есть палочка. Оллимун дал ее тебе, потому что понял, что у тебя есть особый дар. Используй ее! — она ободряюще улыбнулась. — Слушай, Тэмми, ты же отлично использовал ее против драконихи. Я уверена, что палочка и сейчас придет тебе на помощь.

— Ты думаешь? — недоверчиво спросил Тэмми.

— Я знаю. Разве она допустит, чтобы ты навредил ее старому хозяину.

Тэмми очень хотелось поверить в это, но Агне пришлось еще долго уговаривать его. Наконец он опустился на колени перед Оллимуном и снял с него пояс с привязанными к нему травами и амулетами. Тэмми попытался надеть пояс на себя, но для этого пришлось бы проделать в ремне новую дырочку, ведь у мальчика не было такого живота, как у Оллимуна. Пояс неуклюже свалился ему на бедра.

Тем временем Агна и Мо тоже не сидели сложа руки. Они быстро разложили на полу все предметы, которые могли бы пригодиться для исцеления больного. Миски, ложки, ножи, ступка с пестиком, вода, соль, перышки, кости…

Тэмми непонимающе уставился на все это.

— Я все равно не понимаю, что…

Но палочка уже зашевелилась в его руке, указывая, с чего начать волшебство.

Очень скоро Тэмми понял, что дело пойдет гораздо проще, если выбросить из головы все мысли и целиком положиться на палочку.

И палочка принялась за дело. Она указывала на нужные травы и корешки; она постукивала, отмеряя дозы в щепотках, ложках или кружках; она крутилась и прыгала, изображая, что нужно сделать — смешать или накрошить какое-нибудь средство. Она нетерпеливо взлетала и безжалостно била мальчика по пальцам, когда он делал что-нибудь не так.

— Ой! — кричал Тэмми, сердито глядя на палочку.

Вот так, вдвоем, помогая друг другу, они сотворили сильное целебное снадобье, и теперь оставалось только заставить Оллимуна принять его.

Тэмми взволнованно приподнял голову волшебника и капнул немного лекарства на его нижнюю губу. Потом замер в ожидании. Ничего… «Неужели я его отравил?!» — в ужасе подумал Тэмми. Но нет. В следующий миг волшебник высунул кончик языка и слизнул лекарство. Затем последовала долгая пауза, а потом Оллимун открыл рот, показывая, что просит еще. Тэмми радостно наклонил чашку и держал ее, пока все не было выпито.

— Агна, я думаю, оно действует! — крикнул Тэмми. Сердце его так и прыгало от радости. — Смотри, он пытается открыть глаза!

Но Агна не успела ответить, потому что в дверях раздался какой-то шум и, обернувшись, девочка увидела Соя и группу высоких, очень серьезных взрослых, одетых в одинаковые куртки с капюшонами и штаны из оленьей кожи. Мужчины были вооружены длинными ножами, женщины несли копья.

— Папа! Мама! — закричал Мо, вскакивая с места.

Он бросился вперед, чтобы взять из рук матери копье.

— Береги руку, Мо, — сказала женщина. — Ту, что тебе волк прокусил, — добавила она и многозначительно посмотрела на сына.

Мо сердито покосился на Соя, а тот быстро улыбнулся и поспешил сменить тему.

— Мы встретились примерно в миле отсюда, — пояснил он. — Они возвращались обратно после победы над гоблинами.

— Сой, я не говорил, что мы победили гоблинов, — добродушно поправил его отец, стряхивая снег со своих черных, как смоль, волос. — Я сказал, что они неожиданно исчезли. Надеюсь, вернулись в свое Подземье, и больше не покажут оттуда свои отвратительные зеленые морды!

— Они и не подумают высовываться! — раздался чей-то голос. — По крайней мере те, которым удалось спастись от Гримскалки! Проклятие дракона снято. Теперь гоблины долго не будут нас беспокоить.

Тэмми и Агна резко обернулись и с удивлением поняли, что это говорит Оллимун, который уже успел приподняться на локте. Голос его звучал немного странно, как будто после долгого сна.

Отец Соя подошел к волшебнику.

— Нам уже кое-что рассказали и о проклятии, и о тебе, волшебник. Когда ты немного окрепнешь, мы непременно выслушаем эту историю целиком. — Тут он заметил Тэмми и Агну. — А вы, должно быть, те странники, про которых нам рассказал Сой… А вот и медведь с крыльями! Так значит, ты ничего не выдумал, сынок? Спасибо вам всем, а особенно тебе, волшебник. Мы надеемся, что ты быстро поправишься. Я хотел предложить тебе помощь одной из наших мудрых старух, но вижу, мальчик отлично позаботился о тебе.

— Да, он молодец! — сердечно ответил Оллимун.

Отец Соя указал на палочку в руке Тэмми.

— Кто знает, как повернется жизнь, мальчик. Возможно, закончив обучение, ты станешь таким же хорошим волшебником, как и твой учитель.

— Но я вовсе не учился быть вол… — начал Тэмми.

— Можете не сомневаться, он станет великолепным волшебником! — перебил его Оллимун.

Отец Соя с улыбкой кивнул и отошел поговорить с сыновьями. Оллимун подмигнул Тэмми и лукаво усмехнулся, показав все свои желтые, как у мула, зубы.

— Что это вы задумали, волшебник? — с подозрением покосилась на него Агна.

— Я? Ничего! А ты что думаешь, Тэмми? Что если я поговорю с твоим отцом, когда мы вернемся в деревню? Ты не хочешь стать учеником волшебника?

Тэмми не раздумывал ни секунды.

— Я бы очень этого хотел! — воскликнул он.

— Ну, вот и славно. Значит, решено… Что вы стоите столбом, принесите больному свежей воды и нормальную подушку! Да, и верни-ка мне мою палочку! Пусть побудет у меня, пока ты не научишься правильно ею пользоваться.

Тэмми удивленно поднял брови.

— Он опять стал самим собой, — прошептал он на ухо Агне, и оба засмеялись. Ничто не могло обрадовать их больше!

Позже, когда в общем доме собрались все дети и взрослые, отец Соя затянул протяжную песню. На этот раз в нее вплетались взрослые голоса, поэтому она звучала иначе — богаче и сложнее, с новыми оттенками.

Тэмми слушал, привалившись к Кашу, и через мех чувствовал тепло медвежонка. Напев постепенно менялся. Тэмми не успевал замечать переходы, а песня уже переставала течь, как река и начинала жужжать, как пчелиный рой. Тэмми лежал и представлял себя волшебником в мантии и с волшебной палочкой. Тэмми — волшебник… При мысли об этом приятное тепло разливалось по всему его телу. Напев звучал у него в голове, Тэмми казалось, будто он плывет по песне. Он закрыл глаза и улыбнулся. Может быть, он тоже вплетет в нее свой голос… Так он и сделал.

Но никто этого не услышал, потому что это было уже во сне.