Название: Лжец
Снежинки плясали по воздуху, будто исполняя только им понятный танец. Несмотря на легкую прохладу, на улице было довольно уютно. Хорошо, в общем было. Знаете, как ранним утром, когда город только-только начинает просыпаться; на улице редкие прохожие, кто-то идет с поздней тусовки, а кто-то вышел на утреннюю пробежку перед работой. И они встречаются. Как вода и камень. Точнее, вода и огонь. Хотя делить утренних прохожих на эти две категории довольно наивно, да и время действия было совсем не утреннее. Наоборот, уже смеркалось, солнце нижним краем уцепилось за линию горизонта, и потихоньку уползало вне поля зрения. Воздух пронзали далекие гудки автомобилей, стоящие в пробках, водители которых спешили с работы домой, к горячему ужину.
Среди шума заводов, башенных кранов и бормотания телевизоров, среди света фар, неона и блеска стекол, в одной из многочисленных городских закоулков сверкнуло лезвие дешевого, китайского ножа. Раздался немного раздраженный голос, с тяжелой хрипотцой:
- Ну, ты понял, нет? Че ты смотришь? -
Перед работником ножа и топора стоял обычный, ничем не приметный шакаленок. Потертое, серое пальто покрывало худощавое, даже костлявое тело. На непокрытую макушку и уши не спеша падал декабрьский снег. Шакаленок устало улыбнулся.
- Как же вы замахали… -
Криминальный элемент, в виде черной овчарки в капюшоне, который скрывал искоцаную морду, немного завис.
- Давай бумажник, тупень, или дырку тебе лишнюю под ребром сделаю. –
Шакал осмотрелся по сторонам. Закоулок как закоулок. Ржавые, вонючие, мусорные контейнеры, кусок деревянного забора по левому боку и кирпичная стена по правому. И темно-синее, морозное небо наверху. Вечернее небо.
- Ты же детдомовский, да? – задумчиво сказал шакал. Пес замер.
- С чего взял? –
- А я о тебе все знаю. Как мать от тебя отказалась сразу после родов, как в детдоме тебя все кому не лень били. А ты даже за себя постоять не мог, только выл по ночам, забившись под одеяло. -
Нож в вытянутой вперед лапе задрожал. Перед глазами пронеслись несладкие годы в детском доме, слезы, дерьмовое питание и застиранное постельное белье, уже пожелтевшее от времени.
- Ты кто такой? – дрогнувшим голосом спросил грабитель.
- Потом первая кража, первый привод в полицию… - продолжил невозмутимый голос, - Первый срок в детской колонии. Потом срок во взрослой. Ну и… Ты в принципе сам все знаешь, да? -
Шакал зябко поежился и опять посмотрел наверх. Пес молчал, но нож не опускал.
- А знаешь, что будет дальше? Тебя убьют. Примерно, месяца через два. Ты же помнишь, что деньги из той заначки не твои? Хозяин той заначки тоже так считает. Зря ты с ним связался вообще, он персонаж серьезный. Таких как ты у него много на счету. –
- Ах ты… Козел… Ты че, попутал?! –
Грабитель затрясся мелкой дрожью. Было видно, что злость буквально выкипает через крышечку чайничка. Чайничек понимал, что тут есть подвох, что первый встречный не может знать о нем практически все. Но злоба уже затмила взор.
- Ты… Ты будешь мне указывать как жить, чепушила? Ты че, легавый? Да мне по барабану кто ты такой! –
Пес резко рванул вперед и, размахнувшись, всадил нож обидчику между ребер. Шакал, немного постояв, неловко наклонился и упал на колени.
- Кстати, та девушка… – будто ничего не почувствовав, продолжил он, - Которая тебе передачки носила, она тебя и сдала, представляешь? Она совестливая очень, видите ли. Хотя это не мешает ей сейчас кувыркаться с твоим другом. Они сейчас как раз у него на квартире. –
Раненый стоял на коленях, держась за кровоточащую рану, и раздражающе улыбаясь, смотрел на своего обидчика. Бандюга стеклянными глазами поглядел на окровавленный нож и вдруг резко бросил его на снег, будто в испуге. Медленно попятившись, он резко рванул с места и убежал куда-то вглубь подворотни.
Правдоруб остался один. Неожиданно, сила как-то быстро покинула все мышцы, и он, обмякнув, завалился на хрустящее, белое покрывало. Тело пронзили холодные покалывания. Пелена медленно застилала глаза, скрывая темнеющие облака.
- Опяяяять… - досадливо протянул шакал заплетающимся языком. Сквозь далекий шум городской атмосферы начинал проявляться нарастающий звон, постепенно заполняя голову изнутри. Через несколько секунд сознание померкло окончательно.
Короткий взмах, резкий порыв ледяного ветра, и он, чуть присев, спрыгнул точно в центре большой комнаты. Старик, сидевший за массивным, деревянным, резным столом, бросил на прибывшего незаинтересованный взгляд над очками, и снова принялся читать толстенный, потертый том. Шакал огляделся. Все та же комната в старинном стиле: темные, однотонные стены, деревянные шкафы, сундуки, полки. На полках стояло множество непонятных, металлических приборов, назначение которых было неизвестно. Огромный, грубо высеченный камин в стене напротив, сухо потрескивал поленьями. При появлении гостя огонек вдруг ожил, и заметно вырос, излучая живое тепло.
- Между прочим, можно было и повежливее с ним… - наконец рассеяно сказал старик, когда молчание затянулось. Гость лишь растеряно махнул рукой в ответ, будто отгоняя назойливую муху.
- Анфир Александрович, когда это уже закончится, а? – спросил он. Старик, не отрываясь от книги, задумчиво пробормотал:
- Когда все искупишь. –
Он вдруг резко отстранился от тома, и внимательно посмотрел на гостя.
- Сколько можно задавать этот вопрос? –
- Да просто… - шакал потер затылок рукой и поморщился, - Устал я уже. Вверх, вниз, вверх, вниз. Как ужаленный ношусь, а все без толку. -
Анфир с легким удивлением посмотрел на гостя.
- Пеон, я вообще не представляю, как ты умудряешься доводить до такого. У тебя словно дар – выводить из себя. –
Шакал возмущенно засопел.
- А чего вы ожидали? Кто захочет правду про себя слушать? Мне уже надоело по морде получать. А некоторые, вообще неуравновешенные, типа этого… -
- В этом и есть смысл наказания, – раздалось в ответ. Пеон снова почесал затылок и вздохнул.
- Сколько мне еще осталось? –
Старик бросил взгляд на какой-то лист, лежавший среди всевозможных бумаг на его столе, и нахмурил брови.
- Всего лишь две тысячи, сто девяносто два раза. –
Шакал страдальчески закатил глаза. Анфир Александрович нахмурился.
-Так, передо мной тут не нужно выделываться. Кто был самым отпетым лгуном? Я? Или может я был мошенником? Может я обманывал всех, кого можно обмануть? Даже эту… - Анфир Александрович задумчиво замычал, выуживая из стопки бумаг пожелтевший лист. Он пробежал по строчкам глазами и с восклицанием, ударил пальцем по листу, - А! Вот! Агния, продавщица в сигаретном киоске. Зачем ты сказал, что на тот момент тебе было девятнадцать? Ведь тебе было двадцать пять. К чему эта ложь? Какой был резон врать даже тогда? –
Старик явно распалился, возмущенно тряся листком. Пеон пожал плечами, глядя куда-то в сторону.
- И вот теперь за каждое вранье, ты будешь говорить правду. Каждый раз. Какая бы она не была. И говорить ее еще нужно уметь. Вот и учись. -
Анфир положил лист на место и, поправив очки, снова уставился в книгу.
- Еще раз услышу нытье от тебя, отправлю рапорт наверх, что бы тебе добавили искупительных. Понял? –
Шакаленок вдруг округлил глаза и примирительно замахал руками.
- Нет, нет, господин секретарь. Я все понял. Буду нести свое наказание с честью, – наигранно отчеканил он. Старик посмотрел на него испытывающим взглядом исподлобья.
- Вот и хорошо. Закончишь, и гуляй на все четыре стороны. Переродишься в… - Анфир Александрович снова приник к какому-то листку, - В крестьянку Сиру, из семьи мармутов, и будешь спокойно себе землю возделывать. –
- Чегооо?! В мармутку?! – возмущенно заголосил Пеон, - Это вы меня за что так не любите-то?! –
- Это решаю не я, - безо всякой заинтересованности сказал старик, буровя взглядом открытый том, - Тем более что проживешь ты недолго, не волнуйся. Почти всех в вашем поселении убьют дикие волки. -
- Ну отлично. Просто замечательно, – шакал расстроенно всплеснул руками, - А с этим бандюгой что? За мое убийство ему ничего не будет? –
Секретарь поставил палец на строчку, будто указывая место на котором остановился, и снова поднял глаза на Пеона.
- Почему же? Будет отбывать наказание точно так же как и ты. –
- И что же он будет делать? –
- А вот это уже не твое дело. Свою задачу ты знаешь. Давай, ступай отсюда, – старик поднял руку, и скрестил пальцы для щелчка. Пеон вздохнул.
 - Ладно, отправляйте обратно. Пойду грехи искупать. -