Название: Дикий попугай
Глава 1

Ночное фиолетовое небо было всё ещё плотно укутано перистыми облаками. В тёмной полупустыне были редкие деревья, на которых располагалась стая попугаев и в такое время крепко спала. И только одна птица Глаша с горяще-желтыми перьями, выделяющимися в темноте, всё переживала, поэтому так и не смогла заснуть. У неё было трое птенцов, которым исполнился месяц, поэтому сегодня утром они должны совершить свой первый полёт. С вылетом птенцы начнут взрослую самостоятельную жизнь, не зависимую от матери, и станут полноправными членами стаи.

Однако главным объектом беспокойства была её дочь Пушинка, рождённая со своими внешними пороками: её необычайно длинные перья всё росли и росли до самого безобразия, что выглядело не только отпугивающе, но и ограничивало жизнь маленькой попугаихи. Перья стали завиваться и буквально лежать на земле, а на лице её глаза были почти что закрыты и не видны. Мать понимает, что Пушинка, вероятно, не сможет полететь с таким оперением и, возможно, не сможет самостоятельно выжить.

Но это ещё полбеды, ведь Глаша и отец Пушинки — Рокки были не такими, как все дикие попугаи, поэтому долго и упорно добивались попасть в стаю, чтобы выжить и, главное, чтобы их птенцы были в хороших условиях. Но их пожилой и недоверчивый вожак Крик был до сих пор не уверен в этой семье, отличавшейся от их сородичей. Поэтому старик до сих пор присматривается к ним и, если его что-то не устроит, то он вполне будет в праве их изгнать, потому что последнее слово за вожаком.

Попугаиха стала очень дорожить своим местом в стае и не хочет его потерять из-за глупого недоразумения, поэтому она должна думать, что ей делать. Она, конечно, любит Пушинку, но, если её увидит вся стая, а особенно вожак, то это ему может не понравиться. Вероятно, он изгонит всю семью, и им будет просто негде жить… Поэтому ней нужно было выбрать: или увести одну дочь, или уходить всем.

Облака начали раздвигаться в стороны, и уже стали видны бледные прожилки солнца. Скоро вся стая проснётся, поэтому ей нужно делать выбор. Если она не сделает это сейчас, то она и не осмелится потом… Жёлтопёрая мать всё же решилась и тихонько, стараясь не разбудить, подошла к трём спящим детёнышам. Затем приблизилась к растрёпанной дочери и задумалась, поглядывая по сторонам и боясь, что-то кто-то проследит. Но всё тихо было, и попугаиха успокоилась. Пушинка проснулась от маминых шагов, и мама стала тихонько подталкивать её к выходу. Дочь знала, что её ждёт, и покорно ползла, будто приняла это в порядке вещей.

Сестра Милка проснулась от шороха. Спросонья, сквозь темноту, она замечает Глашу, подталкивающую Пушинку, и начинает понимать, что что-то тут не так. Она испугалась за сестру ине знала, что ей делать. И не нашла ничего проще, как разбудить брата Кита, и надеялась, что он что-то сделает. Поэтому подтолкнула его в бок, и он открыл чёрные глазки и увидел смазанный силуэт Милки, указывающей на маму, потащившую Пушинку к оврагу — выходу из дупла. Сестрёнка хаотично вертела головой, то на «спасителя» — брата, то на странные действия мамы. Когда Кит увидел перед собой чёткую картину, он тоже подумал о предшествующей неприятности или даже угрозы для жизни беспомощной Пушинки. Поэтому, недолго думая, поглядел на растерянную Милку и прошептал: «Я знаю, что делать. Я сейчас вернусь», — запнулся Кит, — «не переживай!». В его фразе звучала неуверенность — ведь он ещё не летал, да и рано ему. Сестра от такого смелого заявления вздрогнула. Но он решил про себя рискнуть, потому что ему самому стало страшно. Пушинка была уже на границе оврага, а Глаша начала на месте махать крыльями. Но вдруг мать увидела перед собой вылетевшего Кита и неуверенно и хаотично машущего крыльями. От его полёта прозвучали быстрые и нервные хлопки, будто от страха.

— Кит! — выкрикнула испугавшаяся Глаша, — Нет, возвращайся быстро!

Но мать он не слушал, и летел уже увереннее к тёмному силуэту крупного, сравнительно с птенцом, спящего попугая, похожего по синему окрасу на него. Кит слышал, будто за ним полетели и преследовали его, однако поворачиваться не рисковал, да и не мог ни о чём думать, кроме как полететь за помощью.

Кит прыгнул на ветку рядом с попугаем синего цвета с бело-белёсыми крыльями, спинкой и макушкой, доходящей до лба. Сам лоб и щёчки были белыми. Птенец стал его слегка бодать полосатой головой, чтобы разбудить. «Папа, просыпайся!» — прошептал он. Боковым зрением птенец увидел развернувшуюся назад мать и хаотично машущую жёлтыми крыльями, но при этом не летевшую за ним.

Отец, которого звали Рокки, проснулся и молча и удивлённо смотрел на сына, будто подумал, что ещё не проснулся.

— Кит, неужели?.. — удивился попугай, — Не верю своим глазам: ты сам прилетел ко мне! — и отец в награду почесал клювом жёлтую щёчку сына. От похвалы отца у Кита чёрные глазки засверкали, и он стал наслаждаться поглаживаниями. Но он опомнился, зачем сюда проделал этот сложный и героический для него путь. И птенец ответил с тревогой в голосе:

— Папа… — с дрожью начал Кит, — Срочно лети в мамино дупло. Пушинка сейчас в опасности! — и птенец повернул головой в сторону выхода. Сквозь темноту он смутно увидел, что мама была уже на месте, но уже отошла от выхода и укутала косматую дочь под крыло.

Синие глаза взрослого попугая распахнулись от ужаса, словно он понял, в чём дело, и уверенно ответил:

— Да, конечно, — кивнул отец, — Я полечу, а ты оставайся здесь.

Отец полетел к дуплу, но и Киту не сиделось на месте. Ему было и страшно, и любопытно. И он полетел следом за отцом. Уже начало светлеть, и небо становилось розовато-лиловым. Во время полёта он успел восхититься своим неожиданным умением летать. Однако он этот «ритуал» представлял совсем другим…

Как правило, по исполнению месяца, птенцы ещё остаются птенцами, но они готовы уже совершить первый вылет, который проведёт черту между детской и взрослой жизнью. Мама больше не сидит с ними и не кормит своих детей, а папа перестаёт помогать раздобыть еду. Птицы будут вполне способны уже сами искать себе пропитание и помогать другим членам стаи. Обычно на этот полёт должна собираться вся стая, чтобы поддержать растущего попугая.

Киту даже немного обидно было, что это всё так произошло, и немного стыдно. Вдруг он зря проявил инициативу, и ему не стоило вмешиваться в эту ситуацию? У него было какое-то угнетающее чувство, будто он что-то пошатнул. Может, Кит просто жалеет, что не полетел полноценно, на глазах всей стаи?

Он приземлился в его родном дупле и понял, что даже не «попрощался с ним», о чём он как ребёнок пожалел. Ведь это было его родным дуплом, птенец был в нём по сей день и ночь, с самого рождения.

Он увидел, как его родители ругаются, а две сёстры сидят в уголке, подавленные и напуганные. Когда птенчихи увидели вернувшегося Кита, сразу засияли. По крайней мере, он заметил это на Милке, так как лицо Пушинки было закрыто космами.

— Ты меня напугал! — радостно помчалась к нему Милка и уткнулась щекой к его жёлтой щеке, — Я боялась, что ты не вернёшься.

— Милка, не переживай ты так, — пытался успокоить её Кит, — Ведь мы сегодня как раз и должны были…

Он не закончил свою речь, как услышал крики отца на мать: «Ну и зачем ты это сделала?! Теперь вполне об этом может узнать вся стая. Ты ведь знаешь, что у нас есть риск ухода. Забыла, что мы договаривались с тобой?»

Птенцам становилось не по себе. Они впервые увидели, как родители ругаются. Ведь они при них никогда не были злыми друг с другом…

Глаша растерянно посмотрела на заявления её мужа, а затем на детей, но развернулась к нему и не растерялась. Она угрожающе раскрыла клюв и клюнула попугая в щеку. Она ответила на него той же агрессией: «А что мне оставалось делать? Рокки, её бы и так увидели. Если бы вы мне не помешали, я бы спасла нашу семью тем, что…» Она не закончила, так как услышала постороннее тихое чириканье, и вошла в оцепенение. Чуть-чуть осталось до рассвета, а стая уже проснулась и вопросительно смотрела на них. Одни были в недоумении и не понимали, что случилось. А другие глядели на Пушинку, то с удивлением, то с жалостью, то с отвращением. То что Глаша пыталась скрыть от посторонних глаз, мигом раскрылось. Ей было неловко перед другими и страшно. Но самое страшное было впереди. В этот миг пожилой вожак с его женой приземлились на ветку. Вся стая замолчала и выжидающе смотрела, что сделает их лидер. Глаша и Рокки испуганно замерли, а птенцы лишь непонимающе хлопали на него глазами.

Вожак некоторое время молчал и думал. Чем больше он молчал, тем больше были оцепенены Рокки с Глашей. Через какое-то время он подал хрипловатый голос: «Ну, что скажете? Что это у вас за чучело? И разборки с самого утра? Разбудили всех…»

Милка и Кит заметили, что Пушинка стала подавленная и отвернулась и поползла назад. Они переглянулись друг с другом и поняли, что она расстроилась от обзывательства.

Глаша приоткрыла клюв, но не могла говорить, будто у неё образовался комок в горле.

— Простите пожалуйста… — растерянно начал Рокки, — Мы пытались как-то справиться с этой ситуацией.

— Мы хотели как лучше! — перебила Глаша, — Мы наоборот хотели придумать…как нам быть. Не хуже других. У нас не было выхода…

Вожак Крик выслушал прерывистую и бессвязную речь Глаши и угрюмо покачал головой и стал покашливать задавать вопросы:

— То есть, хотели сделать лучше сделать тем, что никто не выспался из-за ваших криков? И получили от вас такого потомка. Как у нас будет оно выживать? Ему очень трудно придётся, и будет только пугать нас своим внешним видом.

Было неловкое молчание, на которое члены семьи не знали, что ответить. Крик тяжело вздохнул и, подкашливая и сверля взглядом родителей, продолжил:

— Вы ушли от ваших хозяев и хотели попасть к нам в стаю. Я уже говорил, что выживать на диких условиях не так просто. Вас здесь не смогут защитить от опасностей, а если хотите хорошей и тёплой жизни, возвращайтесь к человеку. Вы можете привлечь хищника своей неправильной окраской и от этого погибнуть. Даже птицы из моей стаи тоже должны быть готовы к тому, что могут потерять жизнь. Если вы притянете к себе хищника такими же криками, как сегодня ночью, то он может обнаружить и всех остальных членов стаи, а вы ослушались и думаете, что и в этот раз повезёт. Вы лишний раз рискуете своими жизнями. — Вожак развернулся к птенцам, — И да, насчёт вашего детёныша. Из вашего следующего помёта в будущем потомки снова могут родиться уродами, либо, если повезёт, то через множество поколений рано или поздно это аукнется. В конце концов, вы всё равно передадите будущим детям свою привлекающую врагов окраску. Это конечно ваши проблемы, однако ведь они, вероятно, будут образовывать пары с чистокровными членами стаи. Вы и их детей оскверните. И если так дальше пойдёт, то наша стая, в конце концов, вымрет. И что думаете, как я должен с вами поступить?

Вдруг вокруг родителей стало жарко и стало тяжело дышать, отчего Глаша растопырила золотые крылья, а Рокки стоял напряжённым и поник голову от растерянности. Ведь они уже поняли, что тут больше не останутся, и в крайнем случае им придётся вернуться к ненавистным хозяевам, которыми даже хозяевами не назовёшь. То, что им сказал Крик про человека, это было не совсем правдой. Ведь вожак никогда не жил у людей, поэтому он знает о них лишь поверхностно. Они забывали их кормить, и Глаша с Рокки постоянно сидели голодными. Клетку их не чистили, поэтому они находились в этой свалке, да ещё к этому их не выпускали. И, самое главное, если всё же отпускали, то начинали издеваться над птицами и гонять их шваброй по всему дому. Каждый раз попугаи пытались улетать от нападения или, если их всё же поймали и плотно держали, то пытались кусать. Но всё это было безрезультатно, ведь у пары рано или поздно не оставалось сил улетать от страшных предметов, и их укусы не сильно защищали — нелюдям было не сильно больно, и сильные руки очень редко от укусов разжимали.

Рокки и Глаша очень хотели детей. Однако не могли допустить, чтобы и их будущие потомки страдали. Поэтому они несколько месяцев ждали, когда сумеют вылететь из их страшного логова.

Однажды нелюди забыли закрыть форточку и в очередной раз выпустили попугаев гонять большими страшными предметами. Но Глаша и Рокки воспользовались случаем и вылетели. Они первые за долгое время почувствовали облегчение и смогли наслаиться свободой и спокойствием. Но затем их увидели хозяева и стали звать с улицы, чтобы вернуть их. Тогда они быстро и высоко улетели, чтобы хозяева больше их не нашли.

Потом они наткнулись на стаю и поняли, что тут они смогут начать новую жизнь и подарить её своим птенцам. Однако вожак Крик скептически к ним отнёсся и до сих пор присматривался к ним. Они всё это время старались понравиться вожаку и не навредить, но тут они всё испортили на ровном месте и не знают, что теперь будет с ними…

— Я думаю, вы меня поняли, — начал Крик и кашлянул, — Глаша и Рокки, простите, но вы меня совсем не порадовали. Вы и ваша семья будет изгнана.

— Стой, Крик! Я предлагаю дать им ещё шанс, — вырвался из тишины высокий голосок Джулии, и она подлетела из ветки в дупло семьи. Она тоже немного отличалась от других по внешнему виду — среди зелёной стаи она была тоже зелёного цвета, однако сероватого оттенка, что тоже бросалось в глаза. Джулия дальше поддерживала семью:

— Глаша и Рокки старались ужиться в стае и делали всё, что ты, Крик, скажешь. Однако то, какими их потомки родились — это не их вина. Ни одно живое существо ещё не могло определить и проконтролировать, кто у них родится. Это может случиться с каждым, и не связывая эту семью. И с нами.

Стая внимательно слушала речь миниатюрной попугаихи, и некоторые стали переглядываться и кивать. Видно, соглашались с нею.

В то время Крик нахмурился и, возмутившись, ответил:

— Тебе кто давал право оспаривать? Я ещё никому не давал голос. Я делаю, как сам решаю нужным, — кашлянул вожак, — Честно, от тебя я такого не ожидал. Я в тебе разочарован, ведь ты была хорошим примером для вступления в стаю. Тогда и у тебя может родиться урод по твоим же мыслям, чем же ты лучше их? — сострил попугай и продолжим строгим голосом, — Если тебя что-то не устраивает, то ты можешь с ними пойти. Я тебя не держу.

— Как скажешь, Крик. Я ухожу с ними. И я в тебе разочарована, — гордым голосом сказала Джулия, не поддаваясь на манипуляции Крика. Она помнила, что их связывало, и он не мог бы допустить, чтобы она покинула их. Можно сказать, она хотела ему показать, чтобы он лишний раз не бросался словами.

По недоумению Крика видно было, что он не ожидал такого ответа от Джулии. Он-то ждал того, чтобы она просила остаться или скромно помолчала и больше не помешала. И он ей скептически ответил:

— Очень жаль, что ты от нас уходишь, Джулия. Но это твоё решение… хоть и неразумное. — Прокашлялся Крик и стал немного хрипеть, — Хотя нет, не жаль. Ты тоже осквернила бы и наших детей, у тебя ведь тоже не такая окраска.

После кинутого оскорбления вожака Джулия рассерженными серыми глазами взглянула на него. Он задел её тем же, чем и семью Глаши и Рокки.

Затем послышался следующий тёплый женский голос попугаихи Фиалки:

— Крик, мне не нравится такое отношение. Никогда ты так себя не вёл так. Нужно каждого члена стаи уважать, неважно, какая у него судьба и внешность.

— А тебе что не понравилось? — стал злиться Крик и был на грани от гнева, — Тебе нечего бояться, ведь ты чистокровная попугаиха. И у тебя вряд ли родятся такие же детёныши, как это, — указал он клювом в сторону Пушинки, — тем более, скорее всего, и не родятся вообще. Если ты со мною не согласна, то можешь уйти также с позором.

В Фиалке появилась печаль, будто вожак её задел за живое. Она приоткрыла клюв, словно хотела что-то сказать, но затем воздержалась и промолчала.

Разгневанный старик провёл взглядом опозоренных им попугаев и, наконец, произнёс: «Что ж… С этого момента семья Глаши и Рокки вместе с Джулией считаются изгнанными.»