Furtails
Майкл Бонд
«Всё о медвежонке Паддингтоне»
#NO YIFF #сказка #медведь #хуман

Всё о медвежонке Паддингтоне

Майкл Бонд


Истории английского писателя Майкла Бонда о медвежонке по имени Паддингтон давно уже стали классикой английской детской литературы. Если речь заходит о самых знаменитых литературных медведях, англичане обязательно называют Винни Пуха и Паддингтона.


Эта история началась в Лондоне, на Паддингтонском вокзале. Маленький медвежонок, приехавший из Дремучего Перу, стоял в сторонке и терпеливо ждал, когда кто-нибудь обратит на него внимание. К счастью, мистер и миссис Браун решили позаботиться об отважном путешественнике и даже придумали для него звучное имя — Паддингтон.


С тех пор в доме Браунов забыли про покой и порядок. Любознательный, трудолюбивый медвежонок не любил сидеть без дела: он и обед приготовит, и газон подстрижёт, и даже поможет в ремонте. Правда, почему-то большинство этих затей превращалось в проделки и проказы. Но Паддингтон совсем не виноват в том, что с ним всё время что-нибудь приключается. Такой уж это медведь — где он, там никогда не бывает скучно.




Глава первая

«Пожалуйста, позаботьтесь об этом медвежонке»


Мистер и миссис Браун познакомились с Паддингтоном на железнодорожной платформе. Строго говоря, именно потому, что дело было на Паддингтонском вокзале, медвежонку и дали такое удивительное имя.


Брауны приехали встречать свою дочь Джуди, которая возвращалась домой на каникулы. Как и в любой жаркий летний день, на вокзале было полно народу — все спешили к морю. Гудели поезда, сигналили такси, носильщики сновали туда-сюда и орали друг на друга — словом, стоял жуткий гвалт, и мистеру Брауну, который первым заметил Паддингтона, пришлось трижды сказать об этом жене, прежде чем она поняла, в чём дело.


— МЕДВЕДЬ? На Паддингтонском вокзале? — Миссис Браун удивлённо уставилась на мужа. — Глупости, Генри. Этого просто не может быть.


Мистер Браун поправил очки.


— Честное слово — медведь, — не сдавался он. — Я же вижу. Вон там, за почтовыми тюками. На нём ещё страшно смешная шляпа.


Не дождавшись ответа, мистер Браун схватил жену за локоть и стал проталкиваться вперёд. Они обогнули тележку с шоколадками и горячим чаем, книжный лоток, пробрались сквозь наваленные кучей чемоданы и наконец очутились возле бюро находок.


— Вот, смотри! — Мистер Браун торжествующе указал пальцем в самый тёмный угол. — Что я тебе говорил!


Миссис Браун посмотрела туда, куда он показывал, и действительно различила в полутьме какого-то маленького мохнатого зверя. Он сидел на чемодане, а на шее у него висела бирка. Чемодан был старый, потёртый; на одном боку — крупная надпись: РУЧНАЯ КЛАДЬ.


Миссис Браун ухватила мужа за руку.


— Ой, Генри! А ты ведь, кажется, прав. Там действительно медведь. Точнее, медвежонок.


Чтобы разглядеть непонятного зверя, миссис Браун подошла поближе. Таких медведей она ещё никогда не видела. Мех у него был коричневый — довольно грязно-коричневый, надо сказать. На голове, как уже заметил мистер Браун, красовалась нелепая широкополая шляпа. Из-под широких полей на миссис Браун уставились два больших круглых глаза.


Поняв, что от него чего-то ждут, медвежонок встал и вежливо приподнял шляпу. Под ней обнаружились два чёрных уха.


— Добрый день, — сказал он тонким, звонким голоском.


— Э-э… Добрый день, — нерешительно ответил мистер Браун.


Наступила пауза. Медвежонок вопросительно посмотрел на Браунов:


— Может быть, я могу вам чем-то помочь?


— М-м… Пожалуй, нет. Э-э… На самом деле, мы хотели узнать, не можем ли мы помочь тебе.


Миссис Браун наклонилась к медвежонку.


— Ведь ты совсем крошечный медведь, — сказала она.


Медвежонок выпятил грудь.


— Я очень редкий медведь, — важно заявил он. — Там, откуда я приехал, нас осталось совсем мало.


— А где это «там»? — поинтересовалась миссис Браун.


Медвежонок тщательно огляделся по сторонам и только потом ответил:


— В Дремучем Перу. Вообще-то я тут не должен быть. Я приехал нелегально!


— Нелегально?!


Мистер Браун понизил голос и испуганно оглянулся. Он, казалось, ожидал увидеть у себя за спиной полицейского, который записывает каждое их слово в блокнот.


— Ага, — подтвердил медвежонок. — Понимаете ли, я эмигрировал. — Глаза его вдруг стали грустными. — Раньше я жил в Перу со своей тётей Люси, но ей пришлось переселиться в дом для престарелых медведей.


— Неужели ты один приехал из самой Южной Америки? — воскликнула миссис Браун.


Медвежонок кивнул.


— Тётя Люси всегда хотела, чтобы я эмигрировал, когда вырасту большой. Поэтому она и научила меня английскому языку.


— Но что же ты ел в дороге? — спросил мистер Браун. — Ты, наверное, умираешь с голоду!


Медвежонок нагнулся, открыл чемодан маленьким ключиком, который тоже висел у него на шее, и вытащил почти пустую стеклянную банку.


— Я ел мармелад, — объяснил он гордо. — Медведи очень любят мармелад[1 - Наш мармелад медвежонку бы, наверное, тоже понравился, но английский мармелад совсем не такой: он больше похож на густое варенье из апельсинов, лимонов и грейпфрутов вперемешку, поэтому и хранят его не в коробках, а в банках, и обязательно едят на завтрак! (Здесь и далее прим. перев.)]. А жил я в спасательной шлюпке.


— А что ты собираешься делать дальше? — поинтересовался мистер Браун. — Нельзя же просто сидеть на Паддингтонском вокзале и ждать, что из этого выйдет.


— Ничего, всё будет в порядке… наверное.


Медвежонок нагнулся закрыть чемодан. Тут миссис Браун бросилась в глаза бирка, которая висела у него на шее. На ней было написано просто и ясно:


ПОЖАЛУЙСТА, ПОЗАБОТЬТЕСЬ


ОБ ЭТОМ МЕДВЕЖОНКЕ.


БЛАГОДАРЮ ВАС.


Миссис Браун в растерянности обернулась к мужу:


— Генри, что же делать? Его ни в коем случае нельзя оставлять здесь одного! Кто знает, что может случиться! Лондон такой огромный город, особенно если тебе некуда пойти. Может быть, он немножко поживёт у нас?


Мистер Браун неуверенно возразил:


— Но Мэри, милая моя, мы не можем просто его забрать… Вот так, сразу… В конце концов…


— В конце концов, что? — В голосе миссис Браун появились твёрдые нотки. Она снова посмотрела на медвежонка. — Он такой славный. Увидишь, он быстро подружится с Джонатаном и Джуди. Ну, хоть ненадолго. Они нам никогда не простят, если узнают, что мы бросили его здесь.


— Но это же совсем ни на что не похоже, — сказал мистер Браун с тревогой. — Я уверен, что мы нарушаем закон. — Он склонился к медвежонку. — Не хотел бы ты погостить у нас? — спросил он и поспешно добавил, чтобы тот не обиделся: — Разумеется, если у тебя пока нет никаких других планов.


Медвежонок подпрыгнул от радости, и его шляпа чуть не свалилась на землю.


— О-о-о-о, с удовольствием! Спасибо большое! А то мне совсем некуда деваться. И все вокруг так спешат…


— Ну и отлично, — объявила миссис Браун, не давая мужу времени передумать. — Мы каждый день будем давать тебе мармелад на завтрак, и ещё… — Она лихорадочно пыталась сообразить, что же ещё любят медведи.


— КАЖДЫЙ ДЕНЬ? — Медвежонок, похоже, не поверил своим ушам. — Дома я ел его только по праздникам. В Дремучем Перу мармелад очень дорого стоит.


— Ну а у нас ты будешь есть его каждое утро, начиная с завтрашнего дня, — пообещала миссис Браун. — И ещё мёд по воскресеньям…


На мордочке у медвежонка вдруг появилось озабоченное выражение.


— А это будет дорого стоить? — спросил он. — Видите ли, у меня не очень много денег.


— Помилуй, да мы не станем брать с тебя никаких денег. Ты будешь как будто членом нашей семьи. Правда, Генри?


Миссис Браун обернулась к мужу, ища поддержки.


— Ну разумеется, — подтвердил мистер Браун. — Кстати, если ты собираешься погостить у нас, не мешало бы познакомиться. Это миссис Браун, а я — мистер Браун.


Медвежонок дважды вежливо приподнял шляпу.


— У меня вообще-то нет имени, — сказал он. — Вернее, есть, но это перуанское имя и его никто не понимает.


— Тогда надо придумать тебе английское имя, — решила миссис Браун, — и всё сразу станет на свои места. — Она поглядела вокруг, не подвернётся ли чего подходящего. — Это должно быть очень звучное имя, — произнесла она задумчиво.


В этот момент паровоз, стоявший у платформы, громко засвистел и выпустил густое облако пара.


— Придумала! — воскликнула миссис Браун. — Мы будем звать тебя Паддингтон, потому что нашли на Паддингтонском вокзале.


— Паддингтон? — Медвежонок повторил несколько раз, чтобы как следует запомнить. — Очень длинное имя, правда?


— Звучит весьма солидно, — одобрил мистер Браун. — Да, имя Паддингтон мне нравится. Пусть будет Паддингтон.


Миссис Браун выпрямилась.


— Ну, вот и хорошо. А теперь, Паддингтон, я должна пойти на платформу и встретить с поезда нашу дочку Джуди. Она сегодня возвращается из школы[2 - В Англии очень много школ, в которых ребята живут весь учебный год, возвращаясь домой только на каникулы. Похоже на наши школы-интернаты, только у нас такие школы — необходимость, а в Англии — традиция.]. А мистер Браун тем временем отведёт тебя в буфет и напоит чаем — ведь тебе, наверное, очень хочется пить после такого длинного путешествия?


Паддингтон облизал губы.


— Ужасно хочется, — признался он. — От морской воды всегда хочется пить.


Он взял чемодан, поглубже нахлобучил шляпу и вежливо махнул лапкой в сторону буфета:


— После вас, мистер Браун.


— Э-э… Спасибо, Паддингтон, — ответил мистер Браун.


— Генри, смотри за ним хорошенько! — крикнула вслед миссис Браун. — И очень тебя прошу, улучи минутку и сними с него эту бирку. А то он похож на рюкзак. Как бы какой недогадливый носильщик не засунул его по ошибке в товарный вагон!


В буфете было полно народу, но мистеру Брауну удалось найти в уголочке столик для двоих. Стоя на стуле, Паддингтон как раз доставал до стеклянной крышки стола и мог удобно положить на неё лапы. Пока мистер Браун ходил за чаем, медвежонок с интересом осматривался. Все кругом жевали, и это напомнило ему, как сильно он проголодался. На столе лежала недоеденная булочка, но только он протянул к ней лапу, подошла официантка и смахнула булочку в ведро.


— Не станешь же ты её есть, лапушка, — сказала она ласково и погладила медвежонка. — Она где только не валялась!


Паддингтон так сильно хотел есть, что ему в общем-то было всё равно, где она валялась, но он из вежливости промолчал.


— Ну, Паддингтон, — сказал мистер Браун, ставя на стол две чашки, от которых шёл пар, и целую тарелку пирожных, — что ты на это скажешь?


У Паддингтона засверкали глаза.


— Ух ты! Огромное спасибо! — воскликнул он, а потом с сомнением покосился на чай. — Только из чашки очень трудно пить. У меня всегда или голова застревает, или шляпа падает в чай, и он делается невкусным…


Мистер Браун подумал и нашёл выход:


— Тогда дай пока свою шляпу мне, а чай я налью в блюдечко. Это вообще-то не принято в приличном обществе, но полагаю, на первый раз нас простят.


Паддингтон снял шляпу и аккуратно положил на столик, а мистер Браун налил ему чай в блюдце. Медвежонок не сводил глаз с пирожных, особенно с того, которое мистер Браун положил на его тарелочку, — очень большого, с кремом и вареньем.


— Ешь, Паддингтон, — любезно предложил мистер Браун. — К сожалению, пирожных с мармеладом у них не было, но это дело наживное.


— Я очень рад, что эмигрировал, — заявил Паддингтон, дотянулся до тарелочки и придвинул её поближе. — Как вы думаете, ничего, если я встану на стол?


Прежде чем мистер Браун успел ответить, он взобрался на стол и решительно ухватил правой лапой своё пирожное. Пирожное было громадное — самое большое и липкое из всех, что продавались в буфете. В мгновение ока почти весь крем оказался у Паддингтона на мордочке. Вокруг начали шушукаться и подталкивать друг друга локтями. Мистер Браун очень жалел, что не выбрал простую булочку, без крема, но он пока ещё плохо разбирался в медвежьих повадках. Он помешал чай и принялся смотреть в окно, словно всю жизнь только тем и занимался, что пил с медведями чай на Паддингтонском вокзале.


— Генри!


Голос жены немедленно вернул мистера Брауна на землю. Он вздрогнул.


— Генри, что ты натворил с несчастным мишуткой? Ты только посмотри на него! Он весь перемазался кремом и вареньем!


Мистер Браун от растерянности вскочил.


— Он, кажется, очень проголодался, — стал он оправдываться.


Миссис Браун повернулась к дочери.


— Вот так всегда, стоит мне на пять минут оставить твоего отца без присмотра.


Джуди от восторга захлопала в ладоши:


— Ой, папа, а он правда будет жить у нас?


— Если он будет жить у нас, — заявила миссис Браун, — я больше ни за что не доверю его твоему папочке. Полюбуйся, на что он похож!


Паддингтон слишком увлёкся пирожным и совсем не замечал, что происходит вокруг, но вдруг до него дошло, что разговор идёт о нём. Он поднял глаза и увидел, что рядом с миссис Браун стоит и улыбается голубоглазая девочка с длинными белокурыми волосами. Паддингтон вскочил, чтобы приподнять шляпу, но второпях поскользнулся в лужице клубничного варенья, которая неизвестно каким образом появилась на стеклянном столике. На мгновение ему показалось, что всё вокруг перевернулось вверх тормашками. Он отчаянно замахал лапами и, прежде чем его успели подхватить, плюхнулся в своё блюдце с чаем. Впрочем, вскочил Паддингтон даже быстрее, чем сел, потому что чай ещё не успел остыть. И тут же угодил задней лапой в чашку мистера Брауна. Джуди запрокинула голову и расхохоталась так, что слёзы выступили на глазах.


— Мама, до чего же он смешной! — воскликнула она.


Паддингтон не видел в этом ничего смешного. Он стоял одной лапой на столе, другой в чашке мистера Брауна. Вся его мордочка была перемазана кремом, а с левого уха стекала струйка клубничного варенья.


— Кто бы подумал, что можно натворить такое всего с одним пирожным, — подивилась миссис Браун.


Мистер Браун кашлянул. Ему очень не понравилось, как смотрит на них официантка.


— Пожалуй, нам пора, — проговорил он. — Пойду поищу такси.


Он подхватил вещички Джуди и поскорее вышел.


Паддингтон осторожно слез со стола, бросил прощальный взгляд на липкие развалины пирожного и спрыгнул на пол.


Джуди взяла его за лапу.


— Ну, пошли, Паддингтон. Сейчас приедем домой и немедленно устроим тебе горячую ванну. А потом ты мне всё-всё-всё расскажешь про Южную Америку. У тебя, наверное, было столько замечательных приключений!


— Целая куча, — с готовностью согласился Паддингтон. — Со мной всё время что-нибудь приключается. Такой уж я медведь.


Они вышли на улицу. Выяснилось, что мистер Браун уже поймал такси и машет им рукой через дорогу. Шофёр мрачно оглядел сначала Паддингтона, а потом свои аккуратные, чистенькие сиденья.


— За медведей шесть пенсов доплаты, — проворчал он. — А за липких медведей — девять!


— Видите ли, он не виноват, — пояснил мистер Браун. — Он просто влип в историю.


Водитель поразмыслил.


— Ну ладно, влезайте. Но салон мне, чур, не пачкать. Я только сегодня всё надраил.


Брауны покорно забрались в машину. Джуди, мистер и миссис Браун теснились на заднем сиденье, а Паддингтон стоял на откидном стульчике за спиной у водителя, чтобы лучше было видно.


Ярко светило солнышко. После мрака и толчеи вокзала всё вокруг казалось весёлым и нарядным. На автобусной остановке толпился народ, и Паддингтон замахал лапой. Многие удивлённо вытаращили глаза, а один дяденька даже приподнял шляпу. Паддингтон совсем повеселел. Просидев столько недель в спасательной шлюпке один-одинёшенек, он соскучился по новым впечатлениям. А тут везде были люди, автомобили, пузатые красные автобусы[3 - Красные двухэтажные автобусы — отличительная черта Лондона. Ещё их называют «даблдекеры», то есть «двухпалубные». Наверное, кроме Англии, таких автобусов больше нигде нет — а уж в Дремучем Перу и подавно!] — совсем не так, как в Дремучем Перу.


Одним глазом Паддингтон смотрел в окно, чтобы ничего не пропустить, а другим разглядывал Браунов. Толстый и жизнерадостный мистер Браун носил очки и большущие усы. Миссис Браун, тоже довольно пухленькая, выглядела точь-в-точь как Джуди, только была побольше размером. Паддингтон как раз окончательно решил, что ему понравится у них жить, когда в стеклянной перегородке, отделявшей водителя от пассажиров, открылось окошечко и хриплый голос произнёс:


— Куда, вы сказали, вам надо?


Мистер Браун наклонился вперёд:


— Виндзорский Сад, дом тридцать два.


Шофёр приставил ладонь к уху:


— Чего? Не слышу! — заорал он.


Паддингтон постучал его по плечу и повторил:


— Виндзорский Сад, дом тридцать два.


Услышав голос Паддингтона, водитель подскочил, и машина чуть не врезалась в автобус. Потом он глянул на своё плечо и окончательно вышел из себя.


— Крем! — проговорил он свирепо. — На моей новенькой тужурке!


Джуди захихикала, а её родители переглянулись. Мистер Браун с опаской покосился на счётчик, точно ждал, что там выскочат ещё шесть пенсов доплаты.


— Ой, простите, — извинился Паддингтон.


Он нагнулся и попытался стереть пятно другой лапой. Помимо крема на тужурке таинственным образом появились крошки песочного теста и подтёки варенья. Шофёр смерил Паддингтона долгим суровым взглядом, Паддингтон приподнял шляпу, и шофёр сердито захлопнул окошко.


— Ай-ай-ай, — сказала миссис Браун. — Как приедем, Паддингтона прямиком в ванну. А то он всё кругом перемажет.


Паддингтон призадумался. Не то чтобы он не любил мыться, но ведь не каждый день удаётся вымазаться кремом и вареньем; жалко так вот сразу всё смывать. Но он не успел додумать до конца, потому что такси остановилось и Брауны стали вылезать. Паддингтон подхватил чемодан и следом за Джуди поднялся по белым ступенькам к большой зелёной двери.


— Сейчас ты познакомишься с миссис Бёрд, — предупредила Джуди. — Она ведёт у нас хозяйство. Она часто сердится и ворчит, но на самом деле очень добрая. Она тебе понравится, вот увидишь.


Паддингтон почувствовал, что у него задрожали коленки. Он оглянулся в поисках мистера и миссис Браун, но они о чём-то спорили с шофёром такси. За дверью раздались шаги.


— Она мне обязательно понравится, раз ты так говоришь, — пробормотал Паддингтон, косясь на своё отражение в ярко начищенном почтовом ящике. — Только понравлюсь ли ей я?


Мокрая история


Пока миссис Бёрд открывала дверь, Паддингтон успел приготовиться к самому худшему. Однако его ждал приятный сюрприз: на пороге появилась полная домовитая женщина с седыми волосами и добродушным огоньком в глазах. Увидев Джуди, она всплеснула руками и в ужасе закричала:


— Как, ты уже приехала? А я только-только кончила мыть посуду! Ты ведь небось чаю хочешь?


— Здравствуйте, миссис Бёрд, — отозвалась Джуди. — Рада вас видеть. Как ваш ревматизм?


— Хуже некуда… — начала было миссис Бёрд, но тут заметила Паддингтона. — А это ещё что такое? — удивилась она. — Что это ты притащила?


— Это не что, — поправила Джуди. — Это медведь. Его зовут Паддингтон.


Паддингтон приподнял шляпу.


— Медведь, — недоверчиво повторила миссис Бёрд. — Гм… что ж, во всяком случае, вести себя он умеет. Ничего не скажешь.


— Он пока поживёт у нас, — доложила Джуди. — Он эмигрировал из Южной Америки, и ему совершенно некуда деваться.


— Поживёт у нас? — снова всплеснула руками миссис Бёрд. — А как долго?


Джуди загадочно поглядела по сторонам и только потом ответила:


— Трудно сказать. Там видно будет.


— С ума сойти! — воскликнула миссис Бёрд. — Хоть бы заранее предупредили. Я поменяла бы бельё в комнате для гостей, да и вообще приготовилась… — Она ещё раз оглядела Паддингтона. — Хотя сейчас он в таком виде, что бельё, пожалуй, менять не стоит.


— Я сию минутку вымоюсь, миссис Бёрд, — заверил её Паддингтон. — Я не всегда такой. Просто я влип в одну пирожную историю…


— А-а… — Миссис Бёрд распахнула дверь. — Ну, тогда милости просим. Только не по ковру, пожалуйста, я его только что вычистила.


Джуди ободряюще пожала медвежонку лапу.


— Всё в порядке, — шепнула она. — Похоже, ты ей понравился!


Паддингтон посмотрел в спину уходящей миссис Бёрд.


— И всё-таки она немножко сердитая, — сказал он.


Миссис Бёрд резко обернулась:


— Что ты сказал?


Паддингтон так и подпрыгнул.


— Я… я… — залепетал он.


— Откуда, говоришь, ты приехал? Из Перу?


— Угу, — подтвердил Паддингтон. — Из Дремучего Перу.


— Хм! — Миссис Бёрд на мгновение задумалась. — Тогда, полагаю, ты любишь мармелад. Надо будет купить немного про запас.


— Вот видишь! Что я тебе говорила? — воскликнула Джуди, когда за миссис Бёрд захлопнулась дверь. — Ты ей точно понравился!


— И откуда она знает, что я люблю мармелад? — подивился Паддингтон.


— Миссис Бёрд всегда всё знает, — объяснила Джуди. — Ну а теперь пошли наверх, я покажу тебе твою комнату. Я в ней жила, когда была маленькая, и там на стенах много картинок с медведями, так что ты сразу почувствуешь себя как дома.


Не переставая болтать, она повела медвежонка вверх по лестнице. Паддингтон всё время жался к стенке, чтобы не наступить ненароком на ковёр.


— Это ванная, — показывала Джуди. — А вот моя комната. Вон там комната Джонатана, это мой брат, ты его скоро увидишь. Это мамина и папина спальня. — Она открыла дверь. — Ну а тут будешь жить ты.


Паддингтон так удивился, что чуть не упал. Он в жизни не видел такой огромной комнаты! У стены стояла большая кровать под белым покрывалом, комод и зеркало. Джуди выдвинула один ящик:


— Вот сюда можешь сложить свои вещи.


Паддингтон посмотрел на ящик, потом на свой чемодан.


— У меня совсем мало вещей, — пожаловался он. — Все почему-то думают, что, если ты маленький, тебе ничего не нужно.


— Ну, этому горю мы попробуем помочь, — бодро сказала Джуди. — Я попрошу маму взять тебя в поход по магазинам. — Она присела на корточки. — Давай я помогу тебе устроиться.


— Спасибо. — Паддингтон вставил ключик в замок. — Только тут и помогать-то нечего. Вот банка из-под мармелада, там осталось чуть-чуть на донышке, но от неё очень пахнет водорослями. Вот мой дневник. А это сентаво, южноамериканские мелкие монетки.


— Ух ты! — восхитилась Джуди. — Никогда таких не видела. А как они блестят!


— Это потому, что я их часто чищу, — пояснил Паддингтон. — И никогда не трачу.


Он вытащил из чемодана помятую фотографию.


— А это моя тётя Люси. Она сфотографировалась перед тем, как переселиться в дом для престарелых медведей в Лиме.


— Какая милая! — восхитилась Джуди. — И наверное, страшно умная… — Увидев, что Паддингтон сразу погрустнел, она поспешно переменила тему. — Ну ладно, я пойду вниз, а ты полезай в ванну и как следует вымойся. Там два крана, один с горячей водой, другой с холодной[4 - Это ужасно неудобно! Чтобы умыться, приходится набирать полную раковину воды и окунать туда мыльные руки. А как их потом сполоснуть?.. Но англичане привыкли и по-другому просто не умеют.]. Мыло есть, чистое полотенце тоже. Да, и ещё щётка, чтобы тереть спину.


— Как всё сложно, — вздохнул Паддингтон. — А можно, я просто побрызгаю на себя водичкой?


— Ох, боюсь, миссис Бёрд это совсем не понравится! — расхохоталась Джуди. — Да, не забудь отмыть уши. Они у тебя совсем чёрные.


— Они и должны быть чёрные! — возмутился Паддингтон, но Джуди уже закрыла дверь.


Медвежонок забрался на табуретку и выглянул в окно. Внизу он увидел большущий сад, прудик и деревья, на которые так и тянуло влезть. За деревьями виднелись другие дома. Паддингтон подумал, как хорошо жить в таком славном месте. Но пока он думал, стекло запотело и ничего не стало видно. Тогда он попытался написать на стекле своё новое имя и впервые пожалел, что оно такое длинное и трудное: на всё не хватило места, а то, что поместилось, выглядело как-то странно.


— Всё равно это очень солидное имя, — проговорил он, глядя на себя в зеркало. — Много ли найдётся на белом свете медведей по имени Паддингтон!


Знал бы он, что те же самые слова Джуди говорит в эту минуту своему папе! В столовой шёл военный совет, и мистер Браун был близок к капитуляции. Первой оставить Паддингтона предложила Джуди. На её сторону немедленно встал не только Джонатан, но и миссис Браун. Джонатан, правда, ещё не видел Паддингтона, но мысль о том, что в доме будет жить настоящий живой медведь, привела его в полный восторг. Разве можно было упустить такой случай!


— Но не выгонять же его теперь на улицу, Генри, — доказывала своё миссис Браун. — Это было бы попросту невежливо!


Мистер Браун вздохнул. Он чувствовал, что пора сдаваться. Да говоря по совести, ему и самому не меньше других хотелось, чтобы Паддингтон поселился в их доме. Просто, как глава семьи, он считал, что не вправе принимать поспешных решений.


— Мы ведь сначала должны, наверное, куда-нибудь сообщить… — начал он.


— Что ты, папа! — испугался Джонатан. — Да его в два счёта арестуют за то, что он приехал нелегально!


Миссис Браун отложила вязание.


— Джонатан прав, Генри. Мы не можем допустить, чтобы мишутку арестовали. Он ведь не сделал ничего дурного. Ну приехал в спасательной шлюпке, ну и что?


— Ну хорошо, а как быть с карманными деньгами? — из последних сил сопротивлялся мистер Браун. — Представления не имею, сколько карманных денег полагается медведю.


— Пусть будет полтора шиллинга в неделю, как у Джонатана и Джуди, — решила проблему миссис Браун[5 - Теперь-то английские деньги очень просто считать: в одном фунте сто пенсов, почти как у нас. А вот до 1971 года всё было куда сложнее: двенадцать пенсов составляли один шиллинг, а двадцать шиллингов — один фунт. Полтора шиллинга (шиллинг и шесть пенсов) — это, конечно, не очень много, но на сласти и мелкие удовольствия вполне достаточно!].


Чтобы выиграть время, мистер Браун принялся раскуривать трубку.


— Ну ладно, — сказал он наконец. — Только сначала надо узнать, что об этом думает миссис Бёрд.


Комнату огласил победный вопль.


— Вот ты у неё и спросишь, — решила миссис Браун, когда установилась тишина, — раз уж тебе это первому пришло в голову.


Мистер Браун кашлянул. В глубине души он побаивался миссис Бёрд и не брался предсказать, как она воспримет такую новость. Он хотел было предложить оставить это дело на потом, но тут вошла сама миссис Бёрд с чашками и блюдцами на подносе. Она приостановилась и окинула взглядом застывшие физиономии.


— Полагаю, вы хотите сообщить мне, что мишка Паддингтон теперь будет жить с нами, — проговорила она.


— А можно, миссис Бёрд? — вскочила Джуди. — Он будет хорошо-хорошо себя вести!


— Хм… — Миссис Бёрд опустила поднос на стол. — Это уж там видно будет. У каждого свои понятия о том, что значит «хорошо себя вести». Впрочем, у этого медведя, — она помедлила у двери, — кажется, понятия вполне правильные…


— Так вы не против, миссис Бёрд? — спросил мистер Браун.


Миссис Бёрд поразмыслила для виду.


— Нет. Нет, отчего же? Признаться, я и сама очень люблю медведей. Пусть уж живёт.


— Ну и ну! — выдохнул мистер Браун, когда закрылась дверь. — Кто бы мог подумать!


— Это всё потому, что он снял шляпу, когда здоровался, — объяснила Джуди. — Миссис Бёрд любит вежливых.


Миссис Браун снова взялась за спицы.


— Надо, наверное, написать его тёте Люси. Она обрадуется, когда узнает, что с ним всё в порядке. — Миссис Браун обернулась к Джуди. — Я думаю, лучше всего написать вам с Джонатаном.


— Да, кстати, — спохватился мистер Браун, — а где Паддингтон? Всё ещё в своей комнате?


Джуди, которая искала в столе листок бумаги, подняла голову:


— Ничего, не беспокойтесь. Он в ванной.


— В ванной? — заволновалась миссис Браун. — Сам по себе? Но он ещё слишком мал для этого!


— Да ладно тебе, Мэри. — Мистер Браун устроился в кресле и развернул газету. — Он небось на седьмом небе от счастья.


Надо сказать, мистер Браун почти угадал. Паддингтон действительно был на седьмом небе от счастья, только не совсем так, как это представляли внизу. Не ведая, что в этот момент решается его судьба, он сидел на полу и выдавливал из тюбика крем для бритья, пытаясь изобразить карту Южной Америки.


Паддингтон любил географию, точнее, то, что сам считал географией, — ездить по свету и смотреть на разных людей. Перед путешествием из Южной Америки в Англию тётя Люси, старая многомудрая медведица, поведала ему всё, что знала сама. Она часами рассказывала про земли, которые ему доведётся увидеть, и читала про людей, которые там живут.


Паддингтон проехал почти полсвета, поэтому карта заняла чуть ли не весь пол, и на неё ушёл чуть ли не весь крем мистера Брауна. Впрочем, немного осталось — как раз, чтобы снова написать своё новое имя. После нескольких неудачных попыток медвежонок вывел ПАДИНКТУН. Вышло очень солидно.


Но тут на нос ему упала большая капля, и он понял, что ванна наполнилась до краёв. Вздохнув, Паддингтон влез на табуретку, зажмурился, зажал нос лапой и нырнул. Ванна оказалась куда глубже, чем он думал. Даже встав на цыпочки, он едва мог высунуть нос из тёплой мыльной пены.


И тут на медвежонка обрушился первый удар. Влезть-то в ванну было легко, а вот попробуй-ка вылези, когда из воды торчит только кончик носа, задние лапы скользят, а мыло лезет в глаза. Он даже не мог дотянуться до крана и выключить воду.


Тогда он попробовал позвать на помощь, сперва совсем тихо, а потом во весь голос:


— СПАСИТЕ!!! ПОМОГИТЕ!!!


Прошло несколько минут, но помощь не пришла. И тут Паддингтона осенила спасительная идея. Шляпа! Шляпа на голове! Он снял её и принялся вычерпывать воду.


В шляпе обнаружилось несколько дыр — это была очень старая шляпа, когда-то её носил ещё Паддингтонов дядя, но если вода и не убывала, то, по крайней мере, не прибывала.


— Ой-ой-ой! — Мистер Браун вскочил с кресла, потирая лоб. — Кажется, на меня что-то капнуло!


— Глупости, дорогой. Тебе показалось, — ответила миссис Браун, не поднимая головы от вязания.


Мистер Браун проворчал что-то и снова уткнулся в газету. Он голову бы дал на отсечение, что на него действительно капнуло, но спорить не имело смысла. Он с подозрением покосился на Джонатана и Джуди, но они усердно писали письмо.


— Какую марку нужно на конверт в Лиму? — поинтересовался Джонатан.


Джуди открыла было рот, но тут с потолка упала вторая капля, прямиком на стол.


— Караул! — Джуди выскочила из-за стола и потянула за собой Джонатана. На потолке, прямо над их головами и под ванной расплывалось зловещее мокрое пятно.


— Вы куда, ребятки? — спросила миссис Браун.


— Наверх, проведать Паддингтона. — Джуди выпихнула брата из комнаты и захлопнула дверь.


— Ты чего? — удивился Джонатан. — В чём дело?


— Паддингтон! — воскликнула Джуди и, перепрыгивая через три ступеньки, понеслась наверх. — С ним что-то случилось!


Она принялась колотить в дверь ванной.


— У тебя всё в порядке, Паддингтон? — кричала она. — Нам можно войти?


— Спасите! Помогите! — отвечал Паддингтон. — Войдите, пожалуйста! Я, кажется, тону!


— Ой, Паддингтон, — Джуди помогла брату извлечь из ванны мокрого и насмерть перепуганного мишутку, — ой, Паддингтон, слава богу, ты цел!


Паддингтон рухнул на мокрый пол.


— Какое счастье, что со мной была шляпа, — пробулькал он. — Тётя Люси была права, когда велела мне никогда с ней не расставаться!


— Но почему же ты не вытащил затычку, глупенький? — спросила Джуди.


— Затычку? — ошарашенно повторил медвежонок. — Я… я об этом просто не подумал…


Джонатан поглядел на Паддингтона с большим уважением.


— Вот это да! — сказал он. — Ну и разгром! Такого даже мне не учинить!


Паддингтон огляделся. Карта Южной Америки, на которую попала вода, превратилась в хлопья белой пены.


— Тут действительно не совсем того, — согласился он. — Не понимаю, как это получилось…


— Не совсем того!.. — Джуди поставила его на задние лапки и завернула в полотенце. — Паддингтон, пока мы не наведём тут порядок, нам и носа нельзя вниз показывать! Прямо не знаю, что скажет миссис Бёрд!


— Зато я знаю, — вздохнул Джонатан. — Примерно то же самое, что говорит мне в таких случаях.


Джуди взялась за тряпку.


— А ты вытрись поскорее, иначе простудишься.


Паддингтон стал послушно тереть нос полотенцем.


— А я и вправду стал гораздо чище, — заметил он, глядя в зеркало. — По-моему, это вообще не я!


Это была сущая правда. Его шёрстка, ставшая из грязно-коричневой нежно-шоколадной, стояла дыбом, как новенькая щётка, только была гораздо мягче. Нос блестел, а на ушах не осталось и следа крема с вареньем. Словом, перемена была так разительна, что, когда он вошёл в столовую, все притворились, что не узнают его.


— Вы от зеленщика? Чёрный ход с другой стороны, — пробурчал мистер Браун, не отрываясь от газеты.


Миссис Браун опустила вязание.


— Боюсь, вы ошиблись адресом, — сказала она. — Это тридцать второй дом, не тридцать четвёртый.


Даже Джонатан и Джуди сделали вид, что не узнали его. Паддингтон уже не на шутку встревожился, но тут они дружно расхохотались и наперебой стали восхищаться, каким он стал аккуратным, опрятным и симпатичным медведем.


Его усадили в уютное креслице у камина. Миссис Бёрд принесла чайник и целую тарелку горячего поджаренного хлеба.


— Ну, Паддингтон, — сказал мистер Браун, когда все расселись, — расскажи-ка нам о своём путешествии в Англию!


Паддингтон откинулся в кресле, смахнул с мордочки крошки, заложил передние лапы за голову, а задние протянул к огню. Он любил, когда его слушают, особенно если тепло и мир такой уютный и приветливый.


— Я родился в Дремучем Перу, — начал он. — Воспитывала меня тётя Люси. Но потом ей пришлось переселиться в дом для престарелых медведей…


Он задумчиво прикрыл глаза.


Все с нетерпением ждали продолжения, но его всё не было и не было. Наконец мистер Браун не выдержал и громко кашлянул.


— Не очень длинная у тебя вышла история, — сказал он.


Он нагнулся и пощекотал Паддингтона трубкой.


— Ах, вот оно что! Да наш мишка попросту заснул!


Паддингтон в метро


Проснувшись на следующее утро, Паддингтон с удивлением обнаружил, что лежит в кровати. Лежать было удобно, поэтому он сладко потянулся и засунул голову под одеяло. Потом поелозил задними лапами и нащупал местечко попрохладнее. Кровать была такая широкая, что в неё влез бы и десяток маленьких медведей.


Через некоторое время Паддингтон высунулся из-под одеяла и потянул носом. Пахло чем-то очень вкусным, причём всё сильнее и сильнее. На лестнице послышались шаги. Потом в дверь постучали, и миссис Бёрд спросила:


— Ты проснулся, мишка-медведь?


— Почти, — отозвался Паддингтон, протирая глаза.


Дверь отворилась.


— Ах ты, соня, — проговорила миссис Бёрд и, поставив на кровать поднос, отдёрнула занавеску. — Между прочим, завтрак в постель, да ещё в будний день, приносят только самым почётным гостям!


Паддингтон жадно глядел на поднос. Там была половинка грейпфрута, яичница с ветчиной, гренки и целая банка мармелада, не говоря уж о большой чашке чая.


— И это всё — мне? — недоверчиво спросил медвежонок.


— Не хочешь есть — давай уберу, — сказала миссис Бёрд.


— Ну уж нет, — решительно заявил Паддингтон. — Просто я ещё никогда не видел такого огромного завтрака!


— Ешь побыстрее, — предупредила миссис Бёрд, — потому что миссис Браун с Джуди собираются за покупками и хотят взять тебя с собой. Ну а я, слава богу, остаюсь дома!


— Интересно, почему «слава богу»? — недоумевал Паддингтон. Впрочем, недоумевал он недолго — ему было совсем не до того. Он ещё никогда не завтракал в постели, и это оказалось не так-то просто. Началось всё с грейпфрута.


Всякий раз, когда он тыкал в него ложкой, оттуда выстреливал сок, который немилосердно щипал глаза. Сражаясь с грейпфрутом, он не спускал глаз с яичницы, боясь, что она остынет. А потом, надо было ведь оставить местечко и для мармелада.


В конце концов Паддингтон решил, что проще всего будет сложить всё в одну тарелку, а самому сесть на поднос.


Джуди, которая вошла в комнату через несколько минут, застала его восседающим среди тарелок и блюдец.


— Паддингтон, что ты делаешь? — воскликнула она. — Давай скорее, мы ждём внизу.


По мордочке Паддингтона было разлито невыразимое блаженство, которое, правда, не так-то легко было разглядеть под слоем крошек и яичного желтка. Он попытался ответить, но из набитого рта вылетело только придушенное «ща-сиду».


— Ну и ну! — Джуди вытерла ему мордочку носовым платком. — Первый раз вижу такого мишку-замарашку! Идём скорее, а то пропустишь самое интересное. Мы едем в магазин, в «Баркридж», и мама обещала одеть тебя с ног до головы. Я сама слышала. Ну, причёсывайся, и пошли.


Когда за Джуди закрылась дверь, Паддингтон осмотрел поднос. Поработал он на совесть, но оставался ещё ломоть ветчины, который жалко было так вот взять и бросить. Поразмыслив, Паддингтон сунул его в чемодан на случай, если вдруг проголодается.


Потом он побежал в ванную, поплескался в тёплой воде, причесал усы и явился в гостиную — не такой чистый, как накануне, но всё-таки вполне приличный.


— Надеюсь, шляпу свою ты оставишь дома? — спросила миссис Браун.


— Но почему, мама? — вступилась Джуди. — Она такая… необыкновенная!


— Это уж точно, — хмыкнула миссис Браун. — В жизни ничего подобного не видела! Что это за фасон, хотела бы я знать?


— Это сомбреро, — горделиво пояснил Паддингтон. — Оно спасло мне жизнь.


— Спасло жизнь? — удивилась миссис Браун. — Какая нелепица! Как может сомбреро спасти жизнь?


Паддингтон хотел было рассказать о вчерашнем приключении в ванной, но Джуди вовремя пихнула его локтем и замотала головой.


— А… ну… это очень длинная история, — пробормотал медвежонок, смутившись.


— Ну ладно, расскажешь в другой раз, — решила миссис Браун. — Пошли.


Паддингтон подхватил чемодан и побежал к двери. Вдруг миссис Браун остановилась и принюхалась:


— Ничего не понимаю, — сказала она. — Сегодня отовсюду пахнет ветчиной. Ты чувствуешь, Паддингтон?


Паддингтон вздрогнул, виновато спрятал чемодан за спину и потянул носом. Надо сказать, что на разные случаи жизни у него было заготовлено несколько специальных выражений. Задумчивое — взгляд устремлён в пространство, подбородок подпёрт лапой. Невинное — то есть отсутствие всяческого выражения. Этим-то выражением он и решил воспользоваться.


— Чувствую, — сказал он честно, потому что вообще был правдивым медведем. И добавил, куда менее правдиво: — Хотел бы я знать, откуда это так пахнет?


— На твоём месте, — шепнула Джуди по дороге к метро, — я бы поаккуратнее укладывала чемодан!


Паддингтон посмотрел вниз. Кусок ветчины вылез из щели в боку и волочился по земле.


— Брысь! — прикрикнула миссис Браун на лохматого пса, который галопом прискакал с другой стороны улицы. Паддингтон замахнулся на него чемоданом.


— Иди, иди, пёс-барбос, — сказал он суровым тоном.


Пёс выразительно облизнулся. Паддингтон посмотрел на него через плечо и зашагал дальше, стараясь ни на шаг не отставать от Джуди и миссис Браун.


Миссис Браун тяжело вздохнула.


— Знаете, у меня такое чувство, что сегодня случится что-нибудь эдакое, — пожаловалась она. — Паддингтон, у тебя никогда не бывает такого чувства?


Паддингтон поразмыслил.


— Иногда бывает, — ответил он неопределённо. И тут они вошли в метро.


Честно говоря, в первый момент метро слегка медвежонка разочаровало. Ему пришлись по душе шум, толчея и тёплый, особенный запах внутри, но вот билет абсолютно не оправдал его ожиданий.


Он огорчённо вертел в лапках зелёный кусочек картона.


— Целых четыре пенса за такую штуку? — недоумевал он.


Касса-автомат так занятно жужжала и щёлкала, когда печатала билет, а в результате получилась вовсе не интересная бумажка. Просто глупо было тратить на неё четыре пенса.


— Понимаешь, Паддингтон, — принялась объяснять миссис Браун, — билет нужен, чтобы войти внутрь. Иначе не пустят…


Голос её звучал встревоженно. В глубине души она уже жалела, что не отложила поездку на часик-другой, когда схлынет толпа. Кроме того, что-то странное происходило с собаками. Штук шесть разномастных псов вбежали следом за ними в вестибюль станции. Миссис Браун не могла отделаться от мысли, что это Паддингтоновы проделки, но когда ей удалось поймать его взгляд, полный простодушия и невинности, она устыдилась своих мыслей.


— На самом деле, — сказала она, вставая на эскалатор, — наверное, тебя следует взять на руки. Там написано, что собак полагается держать на руках, — медведей, наверное, тоже…


Паддингтон не ответил. Он слишком увлёкся. Хотя высокий поручень мешал смотреть по сторонам, то немногое, что он видел, привело его в неописуемое возбуждение. Он и не подозревал, что бывает столько людей сразу. Они бежали вниз и топали вверх по эскалатору. Все куда-то спешили. Очутившись в тоннеле, Паддингтон застрял между дяденькой с зонтиком и тётенькой с огромной хозяйственной сумкой. Пока он выкарабкивался, миссис Браун и Джуди куда-то исчезли.


И тут ему на глаза попалась совершенно удивительная табличка. Он даже зажмурился и для верности протёр глаза, но выяснилось, что ему не померещилось, там действительно говорилось:


ПАДДИНГТОН ВЛЕВО ПО ЖЁЛТЫМ УКАЗАТЕЛЯМ[6 - На указателе, конечно же, имелся в виду вокзал, а не наш косолапый друг, А кроме того, Паддингтон — ещё и один из районов Лондона.]


Паддингтон решил, что поездка в метро — одно из самых поразительных событий в его жизни. Он развернулся и затрусил по тоннелю, держась жёлтых указателей, пока не наткнулся на толпу возле эскалатора, идущего вверх.


— Слушай, приятель, — удивился наверху дяденька-дежурный, разглядывая Паддингтонов билет. — Ты ведь так никуда и не уехал!


— Знаю, — грустно кивнул Паддингтон. — Я, наверное, попал не на ту лестницу.


Дежурный подозрительно потянул носом и подозвал полицейского инспектора.


— Тут молодой медведь, от которого так и несёт ветчиною, — доложил он. — Говорит, что попал не на ту лестницу.


Инспектор заложил большие пальцы за отвороты пиджака.


— Эскалаторы предназначены для перевозки пассажиров, — произнёс он внушительно, — а не для того, чтобы разные медведи на них в игрушки играли. Особенно в час пик.


— Да, сэр. — Паддингтон вежливо приподнял шляпу. — Просто у нас нету этих иски… эски…


— …латоров, — подсказал инспектор.


— У нас в Дремучем Перу нет никаких «латоров». Поэтому я к ним ещё не привык.


— В Дремучем Перу? — уважительно переспросил инспектор. — А, ну в таком случае… — Он приподнял верёвку, разделявшую два эскалатора. — Спускайся обратно. Но смотри, больше не безобразничай.


— Спасибо большое! — Паддингтон нырнул под верёвку. — Спасибо, вы меня очень выручили! — Он хотел было снять шляпу, но эскалатор уже увлёк его обратно в глубины метро.


Паддингтон зачарованно уставился на яркие афиши, развешанные по стенам, как вдруг сосед по эскалатору тронул его зонтиком:


— Вас кто-то зовёт, — сказал он.


Паддингтон обернулся и успел заметить Джуди и миссис Браун, которые ехали вверх. Они отчаянно махали руками, а миссис Браун даже кричала: «Стой! Стой!»


Паддингтон попробовал бежать следом, но его ли коротеньким лапкам было тягаться со стремительным ходом эскалатора! Смотреть вокруг он, конечно же, не успевал, поэтому и не заметил спускавшегося навстречу толстого дядю с портфелем.


А через секунду было уже слишком поздно. Толстый дядя издал гневный вопль и стал хвататься за окружающих, пытаясь удержать равновесие. Паддингтон почувствовал, что летит вниз. «Бум-бум-бум» — он пересчитал все ступеньки и с разгону врезался в стену.


Когда он снова поднял голову, вокруг царил страшный кавардак. Толстый дядя сидел на полу, потирая затылок. Вокруг собралась толпа. Вдалеке он видел Джуди и миссис Браун, которые тщетно пытались протолкаться вниз, хотя эскалатор вёз их наверх. И тут Паддингтону попалась на глаза блестящая медная кнопка, рядом с который висела красная табличка:


ЭКСТРЕННАЯ ОСТАНОВКА ЭСКАЛАТОРА


НАЖАТЬ ПРИ АВАРИИ


Там ещё было приписано мелкими буквами: «Без надобности не нажимать — штраф 5 фунтов», но этого он не заметил, да и вообще считал, что надобность есть, ещё какая! Поэтому он размахнулся и изо всех сил хлопнул чемоданом по кнопке.


Что тут началось! Кавардак усилился в сотни раз. Люди метались из стороны в сторону и орали друг на друга. Кто-то закричал «Пожар!», и вдалеке тут же зазвонили в колокольчик. Паддингтон удивился ещё сильнее.


Надо же, подумал он, какую можно устроить суматоху, нажав всего-навсего на одну кнопку, как вдруг тяжёлая рука опустилась ему на плечо.


— Это он, он! — закричал кто-то из толпы, тыча в медвежонка пальцем. — Я сам видел! Провалиться, если вру!


— Грохнул по ней чемоданом, — вмешался второй голос. — И куда только дежурные смотрят!


А третий голос, из задних рядов, предложил немедленно послать за полицией.


Паддингтон не на шутку перепугался и поднял голову, чтобы узнать, кто же его держит.


— Ага, — сказал всё тот же инспектор, — это опять ты! Я так и думал. — Он вытащил блокнот. — Имя?


— Э-э… Паддингтон, — сказал Паддингтон.


— Я сказал «имя», а не куда ты едешь, — рассердился инспектор.


— Но это и есть моё имя! — запротестовал Паддингтон.


— Паддингтон? — Инспектор явно не поверил. — Не может быть! Я в жизни не встречал медведя по имени Паддингтон!


— Это редкое имя, — согласился Паддингтон, — но меня так зовут. Полностью — Паддингтон Браун, а живу я на улице Виндзорский Сад, дом номер тридцать два! И ещё я потерял миссис Браун и Джуди!


— Вот оно что… — Инспектор записал что-то в блокнот. — А где твой билет?


— Ой! — спохватился Паддингтон. — Он у меня был, но кажется, куда-то девался.


Инспектор продолжал писать.


— Шалости на эскалаторе. Безбилетный проезд. Задержка движения, — перечислял он. — Всё очень серьёзные нарушения. Что скажете, молодой человек, то есть медведь?


— Я… я… — Паддингтон переминался с лапы на лапу и глядел в пол.


— Может быть, в шляпе посмотришь? — несколько мягче спросил инспектор. — Некоторые кладут туда билет, а потом забывают.


Паддингтон встрепенулся.


— Я же знал, что не мог его потерять! — воскликнул он, передавая билет инспектору.


Тот не стал особо разглядывать, потому что шляпа Паддингтона была изнутри довольно липкой.


— Сколько ты уже тут болтаешься, а всё ни с места, — заметил он, сурово глядя на медвежонка. — Ты часто ездишь на метро?


— Первый раз в жизни, — признался Паддингтон.


— И надеюсь, что последний, — добавила миссис Браун, пробившись наконец сквозь толпу.


— Это ваш медведь, мадам? — осведомился инспектор. — Если да, то должен вам сообщить, что он попал в очень неприятную историю. — Он сверился со своим блокнотом. — Он уже совершил два чрезвычайно серьёзных нарушения, а может, и больше. Придётся отвести его в участок.


— Какой ужас! — Миссис Браун схватила Джуди за руку, словно ища поддержки. — А это обязательно? Он ведь совсем маленький и впервые попал в Лондон. Я вам обещаю, что впредь он будет очень хорошо себя вести.


— Незнание законов не является оправданием, — величественно изрёк инспектор. — Особенно в суде. Все граждане обязаны соблюдать правила пользования метро. Не верите — почитайте сами.


— В суде! — Миссис Браун провела дрожащей рукой по лбу. Слово «суд» напугало её не на шутку — она сразу представила себе, как Паддингтона заковывают в наручники, подвергают перекрёстному допросу и вообще всячески обижают.


Джуди взяла медвежонка за лапу и ободряюще её пожала. Паддингтон бросил на неё благодарный взгляд. Он не совсем понимал, о чём речь, но чувствовал, что вообще-то дело дрянь.


— Как вы сказали? Граждане обязаны соблюдать правила? — спросила она лукаво.


— Совершенно верно, — подтвердил инспектор. — А я обязан за этим следить.


— Но разве там что-нибудь говорится про медведей? — невинным голоском осведомилась Джуди.


— Гм… — Инспектор почесал в затылке. — Напрямую, пожалуй, нет…


Он поглядел на Джуди, потом на Паддингтона, потом вокруг. Эскалатор давно запустили, толпа рассосалась.


— Вообще-то так не положено, — начал он. — Но…


— Огромное вам спасибо! — с полуслова поняла Джуди. — В жизни не встречала человека добрее! А ты, Паддингтон?


Медвежонок с готовностью закивал, и инспектор даже покраснел от смущения.


— Я всегда теперь буду ездить только на этом метро, — пообещал Паддингтон. — Я считаю, что это лучшее метро во всём Лондоне!


Инспектор открыл было рот, но так ничего и не сказал.


— Пойдёмте, ребятки, — позвала миссис Браун, — а то в магазин не успеем.


Сверху долетел громкий собачий лай. Инспектор устало вздохнул.


— Ничего не понимаю, — проворчал он. — Всегда была такая спокойная, приличная станция. А теперь!..


Он посмотрел вслед миссис Браун, Джуди и Паддингтону, потряс головою и протёр глаза.


— Ну и ну, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь, — я своими глазами видел, что у этого окаянного медведя из чемодана торчит кусок ветчины! Померещилось, что ли?


Он пожал плечами. Думать о пустяках было просто некогда. Наверху опять поднялся шум — судя по всему, собачья драка. Надо было немедленно разобраться, в чём дело.


Дело в шляпе


Продавец отдела готовой мужской одежды поднял двумя пальцами старую Паддингтонову шляпу и посмотрел на неё с омерзением.


— Полагаю, мыдам, юному… э-э… джентльмену это больше не понадобится?


— Нет, понадобится, — твёрдо ответил Паддингтон. — Я всю жизнь носил эту шляпу, даже когда ещё был совсем маленьким.


— Но разве ты не хочешь новую шляпу, Паддингтон? — удивилась миссис Браун. — Может, она окажется ещё лучше?


Паддингтон обдумал её слова.


— Не окажется, — заявил он наконец. — Потому что лучше не бывает!


Продавец передёрнул плечами и, не глядя на медвежонка, брезгливо отодвинул ветхий головной убор в дальний угол прилавка.


— Альберт! — крикнул он юнцу, который маячил на заднем плане. — Посмотри, что у нас есть размера четыре и семь восьмых!


Альберт нырнул под прилавок.


— Это ещё не всё, — предупредила миссис Браун. — Нам нужно хорошее тёплое зимнее пальто. Лучше с большими пуговицами, чтобы было легко расстёгивать. И непромокаемый плащик для лета…


Продавец кинул на неё неприязненный взгляд. Он вообще не слишком любил медведей, а этот ещё и надулся, стоило упомянуть его разнесчастную шляпу…


— А вы не пробовали подыскать что-нибудь на распродаже, мыдам? — начал было он. — Например, в отделе «уценённые товары»…


— Нет, не пробовала, — отрезала миссис Браун. — Уценённые товары! Ещё не хватало! Паддингтон, ты когда-нибудь слышал такую нелепость?


— Нет! — честно ответил Паддингтон, который понятия не имел, что такое уценённые товары. — Никогда!


Он сурово глянул на продавца, который смутился и отвёл глаза в сторону. Паддингтон умел иногда так посмотреть, что человеку становилось не по себе. Этому взгляду его научила тётя Люси. Он предназначался для самых тяжёлых ситуаций и почти никогда не подводил.


Миссис Браун указала на симпатичное синее пальтишко с красной подкладкой.


— Думаю, это подойдёт.


Продавец прочистил горло.


— Да, мыдам. Конечно, мыдам. — Он поманил Паддингтона. — Сюда, пожалуйста, сэр.


Паддингтон зашагал за продавцом, неотрывно глядя ему в затылок. Шея продавца стала тёмно-багровой, и он то и дело нервно поправлял воротничок. Когда они проходили мимо шляпного прилавка, Альберт, который как огня боялся своего начальника и наблюдал происходящее широко разинув рот, восхищённо показал Паддингтону большой палец. Паддингтон в ответ махнул лапой. Поход по магазинам начинал ему нравиться. Он позволил продавцу надеть на себя пальто и довольно долго стоял, восхищённо глядя в зеркало. У него ещё никогда не было пальто. В Перу всегда было слишком жарко, и хотя тётя Люси заставляла его надевать шляпу, чтобы солнце не напекло голову, ни о каких пальто там и речи быть не могло. К своему удивлению, Паддингтон увидел в зеркале не одного медведя, а целый строй. Он завертел головой, но, куда бы он ни посмотрел, всюду рядами стояли на диво элегантные медведи.


— По-моему, капюшон великоват, — озабоченно сказала миссис Браун.


— Так сейчас модно, мыдам, — пояснил продавец. — В этом сезоне все носят свободные капюшоны.


Он хотел было добавить, что у Паддингтона вообще слишком большая голова, но вовремя передумал. С медведями ведь ничего не скажешь заранее. Кто его знает, что они могут подумать, а уж этот косолапый задавака в особенности.


— А тебе нравится, Паддингтон? — спросила миссис Браун.


Паддингтон перестал считать медведей в зеркале и изогнулся, чтобы рассмотреть себя сзади.


— Я считаю, что это самое красивое пальто на свете! — объявил он, завершив осмотр.


Миссис Браун и продавец дружно испустили вздох облегчения.


— Ну и отлично, — сказала миссис Браун. — С этим покончено. Остались шляпа и плащ.


Они перебрались в шляпный отдел. Альберт, который не сводил с Паддингтона восторженных глаз, выстроил на прилавке целую батарею всевозможных шляп. Тут были шапки, панамки, пилотки, береты и даже маленький цилиндр. Миссис Браун оглядела их с сомнением.


— Вот ведь в чём проблема-то, — сказала она, — у него большие уши, и они торчат кверху.


— Можно прорезать дырочки, — предложил Альберт.


Его начальник чуть не задохнулся от возмущения.


— Прорезать дырочки в шляпе из «Баркриджа»? — прошипел он. — Сроду такого не слыхивал!


Паддингтон снова уставился ему в лицо.


— Я… э-э… — У продавца заплетался язык. — Я пойду принесу ножницы… — Голос его звучал как-то странно.


— Подождите, пожалуй, не стоит, — остановила его миссис Браун. — Ему ведь в этой шляпе не в Сити ходить[7 - В Сити почти все ходят в шляпах и строгих костюмах. Это центральный район Лондона, где находятся банки, конторы и другие солидные учреждения; поэтому и одеваться там полагается солидно.], давайте-ка выберем что-нибудь попроще. Мне кажется, шерстяной берет будет в самый раз. Вон тот, зелёный, с помпоном. Он очень идёт к его новому пальто и хорошо тянется, так что в холодную погоду можно прикрывать уши.


Все в один голос заявили, что берет Паддингтону очень к лицу. Пока миссис Браун выбирала плащик, Паддингтон ещё раз подбежал к зеркалу. Правда, берет нельзя было приподнимать, как шляпу, потому что он плотно обхватывал уши, но если оттянуть помпон вверх, получалось почти так же учтиво. В холодную погоду это было даже удобнее, потому что уши не мёрзли.


Продавец хотел было завернуть пальто, но Паддингтон решительно воспротивился, и после долгих споров ему всё-таки разрешили не снимать его, несмотря на жару. Паддингтон страшно гордился обновой, и ему не терпелось в ней покрасоваться.


Пожав Альберту руку, он наградил продавца ещё одним долгим суровым взглядом. Когда миссис Браун с медвежонком вышли из отдела, несчастный рухнул в кресло и принялся вытирать пот со лба.


Магазин «Баркридж» был так велик, что занимал несколько этажей. В нём были специальные лифты и даже свой собственный эскалатор. После минутного размышления миссис Браун решительно взяла Паддингтона за лапу и повела к лифту. Эскалаторами она уже была сыта по горло.


Паддингтону же всё — или почти всё — было в диковинку, а он страшно любил новые впечатления. Правда, спустя несколько секунд ему стало совершенно ясно, что лифт ещё хуже эскалатора. Эскалатор, по крайней мере, двигался ровно и плавно. А лифт! Во-первых, он был набит до отказа, пассажиры тащили пакеты и свёртки, и им было совсем не до маленького медвежонка — какая-то тётя даже поставила сумку ему на голову и страшно удивилась, когда Паддингтон начал брыкаться. Потом ему показалось, что голова у него висит в воздухе, а задние лапы летят вниз. Едва он успел привыкнуть к этому ощущению, голова догнала и даже перегнала лапы, и дверь открылась. Так повторялось целых четыре раза, и Паддингтон страшно обрадовался, когда лифтёр прокричал: «Первый этаж!» и миссис Браун вывела его наружу.


— Что с тобой? — спросила она тревожно, глядя в затуманенные глаза медвежонка. — Тебе нехорошо?


— Меня тошнит, — ответил Паддингтон. — Я не люблю ездить на лифте. И я слишком много съел за завтраком!


— Боже мой! — Миссис Браун огляделась в поисках дочери, но та куда-то ушла по своим делам. — Посиди тут минуточку, а я пойду отыщу Джуди. Ты справишься один?


Паддингтон с разнесчастным видом опустился на чемодан. Даже помпон на его берете уныло обвис.


— Не знаю, — ответил он. — Но я постараюсь.


— Я мигом, — пообещала миссис Браун. — А потом мы возьмём такси и поедем домой обедать!


Паддингтон застонал.


— Плохо дело, — забеспокоилась миссис Браун, — если ему, бедняжке, даже есть не хочется!


При упоминании о еде Паддингтон закрыл глаза и застонал ещё громче. Миссис Браун на цыпочках отошла.


Несколько минут Паддингтон сидел, не поднимая век. Постепенно тошнота прошла, и он почувствовал, что откуда-то время от времени налетает приятный прохладный ветерок. Он открыл один глаз и обнаружил, что сидит прямо перед главным входом. Тогда он открыл и второй глаз и решил отправиться на разведку. Он прикинул, что, если встанет снаружи, ему всё будет видно через стеклянную дверь и он ни за что не пропустит миссис Браун и Джуди.


Но когда он нагнулся за своим чемоданом, внезапно наступила кромешная темнота.


«Вот так так! — удивился про себя Паддингтон. — Почему-то свет погас».


Он вытянул вперёд лапу и стал ощупью пробираться к двери. Но дверь куда-то подевалась, хотя он толкал и пихал изо всех сил. Тогда он сделал несколько шагов вдоль стены и толкнул ещё раз. На сей раз удачно. Правда, в двери оказалась очень тугая пружина, и ему пришлось навалиться всем телом, но наконец образовалась щёлочка, куда он сумел протиснуться. Дверь с лязгом захлопнулась. Однако снаружи, вопреки всем ожиданиям, было так же темно, как и внутри. Паддингтон уже жалел, что вообще сдвинулся с места. Он попытался найти дверь, в которую вошёл, но она исчезла без следа.


Тогда он подумал, что удобнее будет встать на четыре лапы и ползти. Очень скоро голова его ткнулась во что-то твёрдое. Паддингтон попытался отодвинуть преграду лапой. Она подалась, и он толкнул сильнее.


Вдруг раздался страшный грохот, и на ошарашенного медвежонка обрушился целый каскад каких-то предметов. Он решил, что начинается землетрясение, но тут всё затихло. Несколько минут Паддингтон лежал неподвижно, зажмурившись и едва дыша. Издалека слышались голоса и гулкие удары, словно кто-то барабанил по стеклу. Паддингтон с опаской приоткрыл один глаз и обнаружил, что свет уже зажгли. Точнее… Он смущённо откинул капюшон своего нового пальто. Свет вовсе не гас! Просто, когда он наклонился, чтобы взять чемодан, на глаза ему упал капюшон.


Паддингтон сел и с интересом огляделся. Самое страшное было позади. Выяснилось, что он попал в небольшую комнатку, заваленную мисками, кастрюльками и тазами. Он даже не сразу поверил своим глазам и на всякий случай как следует протёр их лапами.


За спиною у него была дверь в стене, впереди — большое окно. За окном стояла толпа. Люди отталкивали друг друга и показывали на него пальцами. Паддингтон сообразил, что попал в центр внимания, и очень обрадовался. Он встал — это оказалось не так легко, потому что под ногами перекатывались жестянки, — и как можно дальше оттянул свой помпон. Зрители восторженно завопили. Паддингтон поклонился, помахал лапой и стал разбираться, что же он натворил.


Сперва он не мог понять, где находится, но внезапно его осенила догадка. Он перепутал двери и по ошибке попал в одну из витрин!


Паддингтон, медведь на диво наблюдательный, уже успел заметить, как много в Лондоне витрин. И главное, чего только в них не было, просто глаз не отвести! В одной он даже видел, как дяденька сооружает из коробок и банок высоченную пирамиду. Паддингтон тогда подумал, что много бы дал, чтобы оказаться на его месте.


Теперь же он задумчиво осматривался.


— Ой, мамочки! — сказал он в пространство. — Опять я влип в историю!


Если это он устроил в витрине такой разгром — а больше вроде было некому, — ему придётся и отвечать. И отвечать перед очень сердитыми людьми. А сердитым людям трудно объяснить, что к чему, они могут и не понять, что во всём виноват капюшон.


Паддингтон нагнулся и стал подбирать упавшие предметы. На полу, среди всякой посуды, лежало несколько стеклянных полочек. Становилось жарко, поэтому медвежонок снял пальто и аккуратно повесил на гвоздик. Потом взял полочку и установил на две круглые банки. Полочка не падала. Тогда Паддингтон поставил сверху несколько кастрюль и увенчал сооружение большим тазом. Сооружение вышло довольно шаткое, но тем не менее… Он отступил на шаг и полюбовался… Да, совсем недурно. Снаружи ободряюще захлопали. Паддингтон помахал лапой и взялся за вторую полочку.


А возле входа в магазин миссис Браун вела серьёзный разговор с сыщиком.


— Значит, мадам, вы оставили его вот здесь? — спрашивал сыщик.


— Да, — отвечала миссис Браун. — Ему стало нехорошо, и я велела ему сидеть здесь. Его зовут Паддингтон.


— Пад-динг-тон, — старательно записал сыщик. — А что он за медведь?


— Ну, он такого золотисто-коричневого цвета. Одет в синее пальто, а в лапе чемодан.


— У него чёрные ушки, — прибавила Джуди. — Так что его ни с кем не перепутаешь!


— Чёрные уши, — повторял сыщик, слюнявя карандаш.


— Это вряд ли поможет, — покачала головой миссис Браун. — На нём был берет.


Сыщик приставил ладонь к уху.


— На нём был кто?! — заорал он. В магазине действительно стоял страшный шум, который к тому же усиливался с каждой минутой. То и дело раздавались взрывы аплодисментов и восторженные крики.


— БЕРЕТ! — закричала миссис Браун. — Шерстяной, зелёный, закрывает уши. С помпоном!


Сыщик захлопнул блокнот. Шумели так, что это уже не лезло ни в какие ворота.


— Простите, — сказал он отрывисто, — там что-то происходит, и я должен немедленно разобраться.


Миссис Браун и Джуди переглянулись, им обеим пришла в голову одна и та же мысль. Они хором воскликнули «Паддингтон!» и устремились за сыщиком. Миссис Браун ухватила его за рукав, Джуди ухватила маму за плащ, и таким образом они сумели протолкаться сквозь толпу к самой витрине. Зрители визжали от восторга.


— Я так и знала, — проговорила миссис Браун.


— Паддингтон! — воскликнула Джуди.


Паддингтон как раз достраивал свою пирамиду. Строго говоря, это была уже не пирамида, а непонятно что — очень неустойчивое и разлапистое. Приладив последнюю мисочку, Паддингтон хотел было слезть вниз, но это оказалось не так-то просто. Стоило ему только шевельнуть лапой, как всё сооружение закачалось. Паддингтон отчаянно вцепился в какую-то кастрюлю и на глазах у заворожённой публики стал плавно крениться на сторону. Не прошло и минуты, как пирамида развалилась до самого основания, только теперь Паддингтон оказался не снизу, а сверху. По толпе прокатился вздох разочарования.


— В жизни не видел ничего смешнее, — доверительно сообщил миссис Браун один из зрителей. — И как только они выдумывают все эти штуки?


— Мам, а он ещё будет? — спросил маленький мальчик.


— Вряд ли, сынок, — ответила его мама. — Кажется, на сегодня всё.


Сыщик уже вытаскивал Паддингтона из витрины. Вид у медвежонка был ужасно виноватый. Миссис Браун и Джуди поспешили к дверям.


Сыщик оглядел Паддингтона с ног до головы, потом сверился со своим блокнотом.


— Синее зимнее пальто, — пробормотал он. — Шерстяной зелёный берет! — Он стащил берет с головы медвежонка. — Чёрные уши… Я знаю, кто ты такой! — объявил он мрачным голосом. — Ты Паддингтон!


Бедный мишка едва устоял на ногах, так он удивился.


— Ой, откуда вы знаете? — пролепетал он.


— Я сыщик, — объяснил сыщик. — Всё знать — моя профессия. Я ловлю преступников.


— Но я не преступник! — запротестовал Паддингтон. — Я медведь! Я просто ставил на место разные штучки!


— Ш-штучки! — прошипел сыщик. — Прямо не знаю, что теперь скажет мистер Перкинс. Он только сегодня закончил оформлять эту витрину!


Паддингтон смущённо огляделся. Он видел, что к нему бегут Джуди и миссис Браун. Строго говоря, к нему с разных сторон бежало довольно много народу, в том числе очень солидный дяденька в тёмном пиджаке и брюках в полоску. Добежав, все они разом заговорили, пытаясь перекричать друг друга.


Паддингтон сидел на чемодане и не вмешивался. Он знал, что в некоторых случаях лучше помолчать, и чувствовал, что сейчас именно такой случай. В конце концов победа осталась за солидным дяденькой, потому что он кричал громче всех и продолжал кричать, когда все остальные умолкли.


К удивлению медвежонка, он нагнулся, взял его за лапу и стал её трясти, точно хотел оторвать.


— Счастлив познакомиться с вами, уважаемый медведь, — басил он. — Счастлив познакомиться. Примите мои поздравления.


— Спасибо, — неуверенно поблагодарил Паддингтон. Дяденька явно был чем-то очень доволен, оставалось понять — чем.


Дяденька повернулся к миссис Браун.


— Как, вы сказали, его зовут? Паддингтон?


— Совершенно верно, — ответила миссис Браун. — И уверяю вас, он не хотел сделать ничего плохого.


— Плохого?! — Дяденька даже подскочил. — Как вы сказали? Плохого? Господь с вами, да этот мишутка привлёк к нам больше покупателей, чем весь рекламный отдел вместе взятый! Телефон просто разрывается! — Он кивнул на входную дверь. — Смотрите, публика валом валит!


Он положил руку Паддингтону на макушку.


— От имени администрации «Баркриджа», — сказал он, — примите мою самую искреннюю благодарность. — Он махнул свободной рукой, требуя тишины. — И я хотел бы доказать, что мы умеем быть благодарными. Если вам что-нибудь приглянулось в нашем магазине…


У медвежонка заблестели глаза. Он уже знал, что сказать в ответ. Он увидел ЕЁ по дороге в секцию мужской одежды. ОНА стояла в продуктовом отделе, прямо на прилавке. Большая-большая. Почти с него.


— Если можно, — сказал он, — я хотел бы банку мармелада. Самую большую банку.


Может, директор магазина и удивился этой странной просьбе, но не подал виду. Только почтительно повёл рукой в сторону лифта.


— Мармелад так мармелад, — проговорил он.


— Только, — сказал Паддингтон, — я, пожалуй, поднимусь по лестнице.


«Мастер старой школы»


Итак, медвежонок Паддингтон остался у Браунов и очень скоро сделался полноправным членом семьи. Никто уже не мог и представить, как бы они без него обходились. Паддингтон вовсю помогал по хозяйству, и дни летели как на крыльях. Брауны жили неподалёку от большого рынка, который назывался Портобелло, и, когда миссис Браун бывала занята, она отправляла Паддингтона за покупками. Мистер Браун приделал к старой хозяйственной сумке колёсики и длинную ручку — получилась тележка, чтобы возить продукты.


Паддингтон оказался на редкость толковым покупателем, и скоро его уже знали все лавочники на рынке. Он очень серьёзно и ответственно относился к своим обязанностям — тщательно выбирал самые крепкие и спелые яблочки (так его учила миссис Бёрд) и никогда не платил лишнего. Лавочники полюбили разговорчивого мишутку и частенько откладывали для него самые лакомые кусочки.


— Ну и глазок у этого медведя, — говаривала миссис Бёрд, — всё умудряется купить за бесценок! И как ему это удаётся? Жульничает, наверное.


— Ничего я не жульничаю! — возмутился Паддингтон. — Просто смотрю внимательно, вот и всё.


— Как бы там ни было, — подытожила миссис Браун, — такие медведи — на вес золота.


Паддингтон очень серьёзно отнёсся к последнему замечанию, тут же побежал в ванную и долго взвешивался на напольных весах. А потом отправился к своему другу мистеру Круберу узнать его мнение на этот счёт.


Дело в том, что Паддингтон очень любил рассматривать витрины на улице Портобелло (которая вела к рынку), а витрина мистера Крубера была самой замечательной из них. Во-первых, она находилась довольно низко, так что Паддингтону не надо было становиться на цыпочки, а во-вторых, чего в ней только не было! Старинные стулья, медали, вазочки, кувшинчики, картины… Этих сокровищ скопилось так много, что они едва помещались в лавке, и сам мистер Крубер почти всегда сидел в шезлонге у входа. Мистер Крубер, в свою очередь, заинтересовался медвежонком, и вскоре они крепко подружились. Паддингтон часто навещал мистера Крубера по дороге с рынка, и они часами беседовали про Южную Америку, где мистер Крубер побывал ещё совсем маленьким мальчиком.


По утрам, часов в одиннадцать, мистер Крубер обычно закусывал какао с булочкой — он называл это «послезавтрак», — и Паддингтон часто составлял ему компанию.


— Нет ничего лучше приятной беседы за чашкой какао, — говаривал мистер Крубер.


Паддингтон, который любил и то, и другое, а булочки — тем более, не мог с этим не согласиться, хотя после какао его мордочка приобретала очень странный цвет.


Паддингтон, который считал, что всё блестящее должно дорого стоить, однажды показал мистеру Круберу свои сентаво. В глубине души он надеялся, что за них можно получить много денег — и тогда он купит всем Браунам подарки. Правда, мистер Браун каждую неделю давал ему полтора шиллинга карманных денег, но к субботе они все уходили на булочки. Внимательно осмотрев монеты, мистер Крубер посоветовал Паддингтону не продавать их.


— Видите ли, мистер Браун, то, что блестит, не всегда высоко ценится, и наоборот, — сказал он. Мистер Крубер всегда называл Паддингтона «мистер Браун», и тому это ужасно нравилось.


Потом мистер Крубер повёл медвежонка в заднюю комнатку, где стоял письменный стол, и достал из ящика коробочку с потемневшими от времени монетами. Они были тусклыми и ничем не примечательными.


— Видите, мистер Браун? — спросил мистер Крубер. — Эти монеты называются соверенами. С виду неказистые, но они сделаны из чистого золота, и каждая стоит не меньше семидесяти шиллингов. Получается почти пять фунтов за каждые десять граммов. Так что, если когда-нибудь найдёте такую монетку, обязательно покажите мне.


Однажды, взвесившись с особой тщательностью, Паддингтон прибежал к мистеру Круберу. В лапах он держал лист бумаги, испещрённый сложными вычислениями. Паддингтон обнаружил, что после плотного воскресного обеда тянет почти на шесть килограммов. Получалось… Паддингтон ещё раз для верности глянул на листок бумаги… Получалось, что он стоит почти три тысячи фунтов!


Мистер Крубер внимательно выслушал его объяснения, потом прикрыл глаза и задумался. Он был очень добрым и не хотел огорчать мишутку.


— Безусловно, — сказал он наконец, — вы, мистер Браун, стоите таких денег. Ещё неизвестно, отыщется ли на свете второй столь же ценный медведь. Я это прекрасно знаю. Мистер и миссис Браун — тоже. Миссис Бёрд — и подавно. Но вот знают ли другие?


Мистер Крубер глянул на Паддингтона поверх очков.


— К сожалению, мистер Браун, в этом мире часто бывает так: снаружи — одно, а внутри — совсем другое.


Паддингтон вздохнул. Он очень расстроился.


— Как обидно, — сказал он. — Получается такая путаница!


— Отчасти вы правы. — Голос мистера Крубера зазвучал таинственно. — Именно путаница. Но без путаницы не было бы и приятных неожиданностей!


Он отвёл Паддингтона в свою лавку, пригласил сесть, а сам куда-то исчез. Возвратился он с большой картиной. На ней был нарисован корабль. Точнее, половина корабля, потому что на месте мачт и парусов проступал портрет какой-то дамы в огромной шляпе.


— Вот, — гордо сказал мистер Крубер. — Это то, что я называю «снаружи — одно, внутри — другое». Что скажете, мистер Браун?


Паддингтону понравилось, что мистер Крубер спрашивает его мнение, но картина выглядела как-то уж очень непонятно. Ни то ни сё. Так он и сказал.


— Правильно! — воскликнул мистер Крубер. — Сейчас так и есть. Но вот посмотрим, что вы скажете, когда я расчищу её до конца. Много лет назад я купил эту картину всего за пять шиллингов, думая, что это просто плывущий корабль. Но когда на днях я взялся её чистить, краска вдруг начала осыпаться и под кораблём обнаружилось другое изображение! — Мистер Крубер опасливо огляделся и понизил голос. — Об этом ещё никто не знает, — прошептал он, — но может статься, это очень ценная картина. Так называемый «мастер старой школы».


Увидев, что Паддингтон по-прежнему ничего не понимает, мистер Крубер объяснил, что в старые времена, когда художнику не хватало денег на новый холст, он писал поверх картины какого-нибудь другого художника. Случалось и так, что этот другой художник потом становился очень знаменитым, а его картины — очень ценными. Но про некоторые из них никто до сих пор ничего не знает, ведь они спрятаны под слоем краски!


— Как-то всё это очень сложно, — задумчиво сказал Паддингтон.


Мистер Крубер ещё долго говорил о живописи, которую очень любил, но Паддингтон, вопреки обыкновению, слушал совсем невнимательно. В конце концов он слез со стула и, отказавшись от второй чашки какао, отправился домой. Он машинально приподнимал шляпу, когда знакомые желали ему доброго утра, но мысли его витали очень далеко. Даже запах горячих слоек из булочной оставил его равнодушным. У Паддингтона родилась Идея.


Вернувшись домой, он поднялся в свою комнату, лёг на кровать и долго лежал, уставившись в потолок. Это было так на него не похоже, что миссис Бёрд не на шутку встревожилась и просунула голову в дверь, чтобы узнать, всё ли в порядке.


— В порядке, — отрешённым голосом отозвался Паддингтон. — Я просто думаю.


Миссис Бёрд захлопнула дверь и, спустившись вниз, передала эти слова остальным. К её сообщению все отнеслись по-разному.


— Пусть себе думает, — сказала миссис Браун, не скрывая, однако, своего беспокойства. — Вот как он до чего-нибудь додумается, тут-то и начинаются неприятности!


Впрочем, у неё было столько дел, что она скоро забыла про медвежонка. Они с миссис Бёрд с головой ушли в хозяйственные хлопоты и не обратили никакого внимания на мохнатую фигурку, которая, опасливо озираясь, прокралась к сараю. Они не заметили, как потом та же фигурка проследовала обратно, волоча бутылку растворителя и старые тряпки, которыми мистер Браун оттирал краску. Всё это наверняка вызвало бы у них беспокойство. А успей миссис Браун заметить, как Паддингтон проскользнул в гостиную и притворил за собой дверь, она бы бросила все дела и со всех ног побежала разбираться!


По счастью, все были так заняты, что ничего не заметили. По счастью, никто довольно долго не входил в гостиную. Потому что у Паддингтона дело не ладилось. Можно сказать, всё пошло наперекосяк. Он уже пожалел, что невнимательно слушал рассуждения мистера Крубера о том, как чистят картины.


Во-первых, краска почему-то слезала неровно, клочьями, хотя он и вылил на картину почти полбутылки растворителя. Во-вторых, и это было уж совсем неприятно, там, где она слезла, внизу ничего не оказалось. Только серый холст.


Паддингтон отступил на шаг и полюбовался плодами своей работы. Первоначально на картине было озеро, по которому там и тут скользили лодочки, а над озером — голубое небо. Теперь она больше напоминала шторм в океане. Лодочки куда-то пропали, небо стало мутно-серым, а от озера осталась только половина.


— Ну, ничего, — утешил себя Паддингтон. — У меня ведь есть целая коробка красок.


Он отступил на шаг, держа кисть в вытянутой лапе, и прищурился — он однажды видел настоящего художника, который именно так и делал. В левую лапу он взял палитру, выдавил на неё немного красной краски и размешал её кистью. Потом, опасливо оглядевшись, мазнул по холсту.


Краски — целую коробку! — Паддингтон нашёл под лестницей. Они были красные, синие, жёлтые, зелёные — всякие. У медвежонка даже глаза разбежались от такого многоцветия.


Аккуратно вытерев кисть о шляпу, он попробовал ещё один цвет. Потом ещё один. Писать картину оказалось так занятно, что он решил во что бы то ни стало перепробовать все оттенки и скоро вообще позабыл о том, для чего всё это затеял.


В результате получилась не картина, а какой-то замысловатый узор из разноцветных точек, крестиков, хвостиков и закорючек. Паддингтон даже сам удивился. От озера с лодочками не осталось и следа. Медвежонок понуро сложил тюбики обратно в коробку, накрыл картину холщовым чехлом и прислонил к стене — будто никогда и не трогал. Он решил, что закончит потом, хотя ему и не очень хотелось. Быть художником, конечно, интересно, но уж больно трудно.


За ужином он был необычайно молчалив. Миссис Браун даже напугалась и несколько раз спрашивала, хорошо ли он себя чувствует. Паддингтон отвечал невнятно и в конце концов, извинившись, ушёл в свою комнату.


— Как бы он не заболел, Генри, — сказала миссис Браун, проводив его взглядом. — Он едва притронулся к ужину, а это совсем на него не похоже. И потом, у него на мордочке какая-то странная красная сыпь.


— Красная сыпь? — оживился Джонатан. — Вот это да! Хоть бы он меня чем-нибудь заразил, не надо будет ехать в школу!


— Не только красная, но и зелёная, — уточнила Джуди. — Я заметила, что сыпь разноцветная.


— Зелёная? — Тут даже мистер Браун забеспокоился. — Если к утру не пройдёт, придётся вызвать врача.


— Он так хотел поехать на выставку, — вздохнула миссис Браун. — А теперь, боюсь, ему придётся лежать в постели.


— А как ты думаешь, папа, дадут тебе премию? — спросил Джонатан.


— Если дадут, папа сам удивится больше всех, — съязвила миссис Браун. — До сих пор ему ни разу не повезло!


— А ты нам так и не скажешь, что это за картина? — с надеждой спросила Джуди.


— Это сюрприз, — скромно ответил мистер Браун. — Я очень долго над ней работал. Рисовал по памяти.


Мистер Браун увлекался живописью и каждый год участвовал в выставке самодеятельного творчества, которая проводилась в Кенсингтоне[8 - Это один из районов Лондона.].


Судить картины приглашали знаменитых художников, а за самые удачные работы полагались премии. На выставке были представлены не только картины, но и всякое рукоделье, и мистер Браун очень страдал оттого, что ни разу не попал в число призёров, тогда как миссис Браун дважды получала первую премию за свои плетёные коврики.


— В любом случае, уже слишком поздно, — сказал мистер Браун, закрывая тему. — Картину увезли, так что придётся вам потерпеть до завтра.


Следующий день выдался солнечным, и на выставке было не протолкнуться. Ко всеобщему облегчению, Паддингтон выглядел гораздо лучше. Сыпь бесследно исчезла, и, чтобы наверстать упущенное накануне, он очень основательно позавтракал. Только у миссис Бёрд появились неприятные мысли, когда она обнаружила «сыпь» на полотенце в ванной, но она благоразумно промолчала.


Брауны расположились в центре первого ряда, прямо перед помостом, на котором восседали члены жюри. Все ужасно волновались. Паддингтон только что узнал, что мистер Браун тоже рисует, и ему не терпелось взглянуть на его картину — у него ведь раньше никогда не было знакомых художников!


На помосте суетились важные, бородатые дяди. Они кричали друг на друга и размахивали руками. Судя по всему, причиной спора была одна из картин.


— Генри, — возбуждённо зашептала миссис Браун, — а ведь, похоже, они спорят из-за твоей картины! Я узнаю чехол.


Мистер Браун выглядел озадаченным.


— Чехол действительно мой, — согласился он, — но я не пойму, как так получилось. Он весь заляпан краской. Видишь? Как будто картине не дали высохнуть. А я-то свою написал уже давным-давно!


Паддингтон сидел тихо-тихо, глядя в одну точку и боясь пошевелиться. Он чувствовал странный холодок в животе — точно сейчас должно случиться что-то ужасное. Он уже пожалел, что смыл «сыпь» и не остался дома.


— Паддингтон, ты чего? — Джуди подтолкнула его локтем. — Какой-то ты сегодня странный. Опять нездоровится?


— Здоровится, — упавшим голосом отозвался медвежонок, — просто я, кажется, снова попал в переделку.


— Ай-ай-ай, — посочувствовала Джуди. — А ты постучи лапой по дереву, может, и обойдётся… Вот так!


Паддингтон подался вперёд. Один из художников, самый важный и самый бородатый, наконец-то заговорил. А на помосте… у Паддингтона задрожали коленки… на помосте, у всех на виду, стояла на мольберте его «картина»!


У медвежонка перехватило дыхание, и до него долетали только обрывки фраз:


— Необычное цветовое решение…


— Оригинальная трактовка…


— Присущая автору сила воображения…


А потом Паддингтон чуть не свалился со стула.


— ПЕРВАЯ ПРЕМИЯ ПРИСУЖДАЕТСЯ МИСТЕРУ ГЕНРИ БРАУНУ!!!


Впрочем, сильнее всех удивился вовсе не Паддингтон. Когда мистера Брауна втащили на помост, у него был такой вид, будто его ударило током.


— Но… но… — залепетал он, — тут какая-то ошибка…


— Ошибка? — поразился бородатый. — Не может быть, уважаемый сэр! Картина подписана вашим именем. Вы ведь мистер Браун? Мистер Генри Браун? Ваш адрес — Виндзорский Сад, дом тридцать два?


Мистер Браун, не веря своим глазам, уставился на полотно.


— Она действительно подписана моим именем, — признал он. — Это мой почерк…


Он не договорил и посмотрел вниз, на зрителей. Смутная догадка зародилась у него в голове, но ему так и не удалось поймать взгляд Паддингтона. Иногда это действительно бывало нелегко.


— Я благодарен за оказанную мне честь, — сказал мистер Браун, когда стихли аплодисменты и ему был вручён чек на десять фунтов, — однако я намерен передать эту награду одному дому для престарелых медведей в Южной Америке…


По толпе прошёл шёпот удивления, но Паддингтон ничего не заметил, хотя наверняка бы обрадовался, если бы знал причину. Он был занят тем, что бросал суровые взгляды то на картину, то на бородатого художника, которому вдруг стало очень жарко и неуютно.


— Между прочим, — заявил медвежонок, обращаясь ко всему белому свету сразу, — могли бы и не переворачивать мою картину вверх ногами. Далеко не на каждой выставке первая премия достаётся медведю!


Паддингтон в театре


Вы, конечно же, помните, что среди любимых вещей Паддингтона был театральный бинокль. А вот как он к нему попал, вы сейчас узнаете.


В доме у Браунов царило необычайное оживление: мистер Браун взял билеты в театр, да ещё и в ложу, да ещё и на премьеру новой пьесы с ужасно знаменитым актёром Сейли Блумом в главной роли! Паддингтон, понятно, тоже поддался общему оживлению и несколько раз подряд бегал в лавку к мистеру Круберу, чтобы тот объяснил ему всё про театр. Мистер Крубер сказал, что попасть на премьеру — большая удача.


— Вы наверняка встретите там немало знаменитых людей, — веско прибавил он. — Далеко не всякому медведю выпадает такая возможность!


Мистер Крубер одолжил Паддингтону несколько потрёпанных книжек про театр. Паддингтон был медлительным читателем, но в книжках оказалось множество картинок и фотографий, а в одной — даже картонный макет сцены, который расправлялся, едва вы открывали нужную страницу. Паддингтон твёрдо решил, что, когда вырастет, обязательно станет актёром. Для начала он влез на тумбочку и попробовал повторить некоторые из поз, которые видел на фотографиях.


У миссис Браун по этому поводу было своё мнение.


— Только бы пьеса оказалась хорошей, — переживала она. — Вы же знаете нашего мишутку. Он всё принимает так близко к сердцу!


— Гм, — вставила миссис Бёрд, — я-то, слава богу, буду сидеть дома и тихо-мирно слушать радио. Но ему театр в новинку, а он так любит всё новое. И потом, в последние дни он ведёт себя на удивление хорошо.


— Это-то меня и беспокоит, — вздохнула миссис Браун.


Впрочем, оказалось, что как раз из-за пьесы миссис Браун могла не волноваться. По дороге в театр Паддингтон сидел необычайно тихо. Его впервые повезли в центр города вечером, и он в первый раз увидел вечерние огни Лондона. Мистер Браун рассказывал по дороге о знаменитых зданиях и памятниках, мимо которых они проезжали, и когда наконец вся компания вошла в фойе театра, настроение у всех было преотличное.


Паддингтон с радостью отметил, что внутри всё точь-в-точь такое, как рассказывал мистер Крубер, вплоть до швейцара, который распахнул перед ними дверь и вежливо приложил руку к фуражке.


Паддингтон помахал в ответ лапой и принюхался. Всё вокруг блестело золотом и красной краской, а кроме того, в театре стоял какой-то свой, тёплый и уютный запах. Маленькое огорчение ожидало медвежонка в гардеробе, где с него потребовали шесть пенсов за хранение чемодана и пальто. А когда он попросил свои вещи обратно, тётенька-гардеробщица подняла страшный шум.


Её возмущённый голос ещё разносился по всему фойе, пока служительница вела Браунов к их местам. У входа в ложу служительница задержалась.


— Программку не желаете, сэр? — обратилась она к медвежонку.


— Да, пожалуйста, — кивнул Паддингтон и взял пять. — Спасибо большое.


— А не подать ли вам кофе в антракте? — поинтересовалась служительница.


У Паддингтона заблестели глаза.


— Да, конечно! — воскликнул он. Какие всё-таки в театре замечательные порядки! Он хотел было проскочить на своё место, но служительница преградила ему дорогу.


— С вас двенадцать с половиной шиллингов, — сообщила она. — Программка стоит шесть пенсов, чашка кофе — два шиллинга.


Бедняга Паддингтон с трудом поверил своим ушам.


— Двенадцать с половиной шиллингов? — ошарашенно повторил он. — Двенадцать с половиной шиллингов?


— Ничего, ничего, я заплачу, — тут же вмешался мистер Браун, опасаясь ещё одного скандала. — Иди, Паддингтон, на своё место и садись.


Паддингтон пулей проскочил в ложу, но пока служительница подкладывала подушки на его кресло, он бросал на неё очень подозрительные взгляды. Однако он с удовольствием отметил, что она усадила его в первом ряду и ближе всех к сцене. А он уже отправил тёте Люси открытку, куда аккуратно перерисовал из книги план театра и поставил в уголочке крестик с пояснением: «ТУТ СЕЖУ Я».


Зрителей в тот вечер собралось довольно много, и Паддингтон приветливо замахал лапой сидящим в партере. К великому смущению миссис Браун, многие стали указывать на него пальцем и махать в ответ.


— Лучше бы он вёл себя потише, — шепнула она мистеру Брауну.


— Может быть, ты всё-таки снимешь пальто? — попытался отвлечь Паддингтона мистер Браун. — А то замёрзнешь, когда выйдем на улицу…


Паддингтон влез всеми четырьмя лапами на кресло и стоял там во весь рост.


— Пожалуй, сниму, — согласился он. — А то чего-то жарковато…


Джуди принялась ему помогать.


— Осторожнее! Булка с мармеладом! — вскрикнул Паддингтон, когда Джуди повесила пальто на барьер ложи.


Но было уже поздно. Медвежонок с виноватым видом поглядел на своих спутников.


— Полундра! — воскликнул Джонатан. — Твоя булка свалилась прямо на чью-то голову. — Он перегнулся через барьер. — Ну точно, вон на того лысого дяденьку. Похоже, он здорово рассердился.


— Паддингтон! — Миссис Браун в отчаянии поглядела на медвежонка. — Ну разве можно приносить в театр булку с мармеладом?


— Ничего страшного, — беспечно отозвался тот. — У меня в другом кармане есть ещё кусок, могу угостить. Правда, он немного помялся, потому что я сидел на нём в машине.


— Там, внизу, похоже, что-то случилось, — вступил в разговор мистер Браун, вытягивая шею и пытаясь заглянуть в партер. — Какой-то невежа ни с того ни с сего погрозил мне кулаком. И при чём тут, скажите на милость, булка с мармеладом?


Мистер Браун порой очень туго соображал.


— Ничего страшного, — поспешила успокоить его миссис Браун.


Она решила попросту замять происшествие, от греха подальше.


В любом случае медвежонку было не до того — он был поглощён мучительной внутренней борьбой, причиной которой послужили театральные бинокли. Он только что заметил неподалёку ящичек с надписью: «БИНОКЛИ, 6 ПЕНСОВ». Наконец, после долгих и тяжких раздумий, он открыл чемодан и достал из потайного кармашка шестипенсовик.


— Какой-то он бестолковый, — заметил Паддингтон, поглазев с минуту на зрителей. — В нём все ещё меньше кажутся!


— Да ты его не тем концом повернул, глупышка! — рассмеялся Джонатан.


— Всё равно бестолковый, — упорствовал Паддингтон, перевернув бинокль. — Если бы я знал, ни за что бы его не купил. Впрочем, — добавил он, поразмыслив, — может быть, он в другой раз пригодится.


Как раз в этот момент оркестр закончил играть увертюру, и занавес поднялся. Сцена изображала комнату в большом загородном доме, и сэр Сейли Блум, в роли богатого сквайра[9 - «Сквайр» по-английски значит примерно то же самое, что по-русски «помещик»: состоятельный человек, живущий в деревне, владелец земельного надела.], расхаживал по ней взад и вперёд. В зале загремели аплодисменты.


— Что ты, его нельзя брать с собой, — шепнула Джуди. — Его придётся вернуть, когда мы будем уходить.


— Что?! — так и ахнул медвежонок. Из темноты зашикали, а сэр Сейли Блум приостановился и грозно посмотрел в их сторону. — Так значит… — От расстройства Паддингтон чуть не потерял дар речи. — Шесть пенсов! — прибавил он горько. — На целых три булочки бы хватило!


Тут он наконец-то повернулся в сторону Сейли Блума.


А тот, надо сказать, пребывал далеко не в лучшем настроении. Он вообще не любил премьер, а эта началась и вовсе скверно. С первой, можно сказать, секунды всё пошло наперекосяк. Во-первых, ему всегда больше нравилось играть симпатичных героев, а в этой пьесе ему досталась роль главного злодея. Кроме того, поскольку это был первый спектакль, он не очень твёрдо помнил текст. И надо же, едва он приехал в театр, как ему сообщили, что суфлёр заболел, а заменить его некем. Потом, перед самым подъёмом занавеса, поднялась какая-то суматоха в партере. На одного из зрителей свалилась булка с мармеладом, как объяснил администратор. Мелочи, конечно, но они окончательно вывели сэра Сейли из равновесия. Он вздохнул про себя. Да, премьера обещала быть хуже некуда.


Но если Сейли Блуму не удавалось вложить в пьесу всю душу, о Паддингтоне этого никак нельзя было сказать. Вскоре он напрочь позабыл о потраченном зря шестипенсовике и с головой ушёл в спектакль. Он быстро раскусил, что Сейли Блум — отъявленный негодяй, и сурово уставился на него в бинокль. Медвежонок пристально следил за всеми движениями великого актёра, изображавшего бессердечного отца, и когда в конце первого акта тот выставил дочь из дому без гроша в кармане, Паддингтон встал на кресле во весь рост и негодующе замахал программкой.


Паддингтон был сообразительным медведем, а главное, он твёрдо знал, что хорошо, а что плохо. Поэтому, едва занавес опустился, он решительно положил бинокль на барьер и вылез из кресла.


— Понравилось, Паддингтон? — спросил его мистер Браун.


— Очень интересно, — ответил медвежонок.


Решительные нотки в его голосе сразу же насторожили миссис Браун, и она строго посмотрела на своего питомца. Этот тон она слышала и раньше, и он не сулил ничего хорошего.


— Ты куда собрался, мишка-медведь? — спросила она, когда тот подошёл к двери.


— Пойду прогуляюсь, — туманно отозвался медвежонок.


— Только ненадолго! — крикнула миссис Браун вдогонку. — А то опоздаешь ко второму акту!


— Да не беспокойся ты, Мэри! — оборвал её мистер Браун. — Ну захотелось ему размять лапы или что-нибудь в этом роде. Может, он просто пошёл в гардероб.


На самом-то деле Паддингтон отправился вовсе не в гардероб, а к дверце, ведущей за кулисы. На ней было написано:


СЛУЖЕБНОЕ ПОМЕЩЕНИЕ. ВХОД ТОЛЬКО ДЛЯ АРТИСТОВ


Толкнув дверь, Паддингтон тотчас же оказался в совсем ином мире. Тут не было обитых красным бархатом кресел, одни лишь голые стены. С потолка свисали какие-то верёвки, по углам громоздились декорации, и царила страшная суматоха. В другое время медвежонка одолело бы любопытство, но сейчас на мордочке у него застыла упрямая решимость.


Заметив какого-то дяденьку, который возился с декорациями, медвежонок подошёл поближе и дёрнул его за рукав.


— Извините, пожалуйста, — начал он, — не могли бы вы мне сказать, где этот дяденька?


Рабочий не отрывался от дела.


— Какой ещё дяденька? — буркнул он.


— Этот дяденька, — терпеливо пояснил Паддингтон. — Главный негодяй.


— А, сэр Сейли? — Рабочий указал ему на длинный коридор. — Он в своей уборной. Только лучше к нему сейчас не приставать, потому что он зол, как сто тысяч чертей… — Тут он поднял голову. — Эй? Да ты откуда взялся? Сюда посторонним нельзя!..


Но Паддингтон уже был так далеко, что не стал бы отвечать, даже если бы расслышал. Он бежал по коридору, внимательно оглядывая каждую дверь. Наконец он увидел нужную — на ней красовалась большая звезда и надпись золотыми буквами: «СЭР СЕЙЛИ БЛУМ». Паддингтон набрал для храбрости побольше воздуху и громко постучал. Никто не ответил, и медвежонок постучал снова. По-прежнему никакого ответа, поэтому он осторожно толкнул дверь лапой.


— Убирайтесь прочь! — раздался зычный бас. — Никого не желаю видеть!


Паддингтон выглянул из-за двери. Сэр Сейли Блум лежал, растянувшись во весь рост, на огромном диване. Вид у него был усталый и недовольный. Приоткрыв один глаз, он глянул на медвежонка.


— Никаких автографов, — буркнул он.


— А мне и не нужен ваш автограф, — ответствовал Паддингтон, устремив на актёра суровый взгляд. — Я бы не попросил ваш автограф, даже если бы у меня была с собой книжка для автографов, а у меня её нет!


Сэр Сейли так и сел.


— Тебе не нужен мой автограф? — изумлённо переспросил он. — Но зрители всегда просят у меня автограф!


— А я не прошу! — отрезал Паддингтон. — Я пришёл сказать, чтобы вы немедленно пустили свою дочь обратно!


Последние слова он выпалил скороговоркой. Великий артист, казалось, вдруг раздулся, став раза в два больше, чем на сцене, и медвежонок испугался, что он того и гляди лопнет.


После этого сэр Сейли судорожно прижал ладони ко лбу.


— Ты хочешь, чтобы я пустил обратно свою дочь? — повторил он после паузы.


— Вот именно, — твёрдо ответил медвежонок. — А если нет, думаю, она может пока пожить у мистера и миссис Браун.


Сэр Сейли растерянно провёл пятернёй по волосам, а потом хорошенько ущипнул сам себя.


— У мистера и миссис Браун, — повторил он, уже совсем перестав что-либо соображать. Потом обвёл комнату диким взглядом и метнулся к дверям.


— Сара! — завопил он на весь коридор. — Сара, поди сюда сию же минуту! — Он попятился в глубь своей уборной, пока между ним и Паддингтоном не оказался диван. — Изыди, медведь! — проговорил он драматическим тоном, а потом, сощурившись, вгляделся в медвежонка, поскольку был довольно близорук. — Ты ведь медведь, верно?


— Верно, — кивнул Паддингтон. — Из Дремучего Перу.


Сэр Сейли поглядел на его зелёный берет.


— В таком случае, — сердито проговорил он, чтобы выгадать время, — мог бы ради приличия и не заявляться ко мне в уборную в зелёном берете. Ты разве не знаешь, что в театре зелёный цвет считается несчастливым? Сними немедленно!


— Я тут ни при чём, — начал оправдываться Паддингтон. — Я хотел надеть свою обыкновенную шляпу… — И он пустился было в объяснения по поводу шляпы, но тут дверь со стуком отворилась и вошла барышня по имени Сара. Паддингтон сразу же признал в ней дочь сэра Сейли.


— Не бойтесь, — ободрил её Паддингтон. — Я пришёл вас спасать.


— Что?! — опешила барышня.


— Сара! — Сэр Сейли Блум опасливо вышел из-за дивана. — Сара, спаси меня от этого… от этого сумасшедшего медведя!


— Я не сумасшедший! — возмутился Паддингтон.


— Тогда потрудись объяснить, что тебе нужно в моей уборной! — вконец рассвирепел великий артист.


Паддингтон вздохнул. Какие всё-таки бывают непонятливые люди! Набравшись терпения, он ещё раз объяснил всё с самого начала. Когда он дошёл до конца, барышня по имени Сара вдруг запрокинула голову и расхохоталась.


— Не вижу ничего смешного, — буркнул сэр Сейли.


— Но, солнце моё, как же ты не понимаешь? — воскликнула Сара. — Тебе сделали такой комплимент! Паддингтон действительно поверил, что ты собираешься выгнать меня из дому без гроша в кармане. А это доказывает, какой ты замечательный актёр!


Сэр Сейли обдумал её слова.


— Хм, — сказал он наконец. — Что ж, вполне понятная ошибка. Да и вообще, если приглядеться, он производит впечатление в высшей степени неглупого медведя.


Паддингтон обескураженно поглядел сперва на одного, потом на другую.


— Так, значит, вы всё время только притворялись? — запинаясь, выговорил он.


Барышня нагнулась и взяла его за лапу:


— Ну конечно, солнышко. Но я всё равно страшно благодарна тебе за то, что ты пришёл мне на помощь. Я этого никогда не забуду.


— Я бы вас обязательно спас, если бы понадобилось! — заверил её Паддингтон.


Сэр Сейли кашлянул.


— А что, мишка, ты действительно интересуешься театром? — спросил он своим густым басом.


— Ещё как! — отозвался Паддингтон. — Мне только не нравится, что за всё надо платить шесть пенсов. Но я обязательно стану актёром, когда вырасту.


Сара вдруг вскочила.


— Сейли, солнышко, я, кажется, что-то придумала! — воскликнула она и прошептала что-то сэру Сейли на ухо, после чего тот ещё раз посмотрел на медвежонка.


— Это, конечно, не совсем по правилам… — замялся великий актёр. — Но отчего не попробовать? Нет, мы обязательно попробуем!


Антракт тем временем уже подходил к концу, и Брауны не на шутку разволновались.


— О господи! — восклицала миссис Браун. — И куда он на сей раз запропастился?


— Если он не поторопится, то пропустит начало второго акта, — философски заметил мистер Браун.


Тут в дверь постучали, и служитель вручил мистеру Брауну записку.


— Это вам от юного джентльмена-медведя, — сообщил он. — Он сказал, что это очень важно.


— Э… спасибо, — проговорил мистер Браун, разворачивая послание.


— Что там? — торопила миссис Браун. — С ним всё в порядке?


Мистер Браун протянул ей бумажку.


— Поди догадайся, — буркнул он.


На клочке бумаги было наспех накарябано карандашом:


Я ПАЛУЧИЛ ОЧИН АТВЕСВИНОЕ ЗАДАНИЕ. ПАДИНКТУН. P. S. ПАТОМ РАСКАЖУ.


— Ну и что всё это значит? — недоумевала миссис Браун. — Вечно с ним что-то приключается!


— Понятия не имею, — ответил мистер Браун и сел, потому что огни в зале начали гаснуть. — Но что бы с ним ни приключилось, я намерен досмотреть пьесу до конца.


— Надеюсь, вторая половина лучше первой, — вставил Джонатан. — Первая просто никуда не годилась. Этот сердитый артист всё время путал слова.


Вторая половина действительно оказалась намного лучше первой. Едва сэр Сейли вышел на сцену, зал напряжённо замер. Сэр Сейли точно заново родился. Он больше не путал слова, и зрители, которые маялись и кашляли всю первую половину спектакля, теперь сидели как заворожённые, ловя каждое слово.


Когда наконец занавес опустился, скрыв счастливую дочь сэра Сейли, вернувшуюся в отцовские объятия, раздался взрыв аплодисментов. Занавес снова подняли, и вся труппа вышла поклониться публике. Потом на сцене остались только сэр Сейли и Сара, но аплодисменты всё не умолкали. Тогда сэр Сейли вышел на авансцену и, подняв руку, потребовал тишины.


— Дамы и господа, — проговорил он, — сердечно благодарю вас за тёплый приём. А теперь, с вашего позволения, я хотел бы представить вам самого юного члена нашей труппы, без которого сегодняшний спектакль обязательно бы провалился. Это молодой… э-э… медведь, который выручил нас в трудную минуту…


Остальная часть его речи потонула в недоуменном гуле. Тогда сэр Сейли подошёл к самому краю сцены, где под небольшим колпаком находилось отверстие в помосте — суфлёрская будка.


Сэр Сейли взял Паддингтона за лапу и потянул кверху. Из будки показалась мохнатая голова. Во второй лапе медвежонок крепко сжимал сценарий.


— Вылезай, Паддингтон, — сказал сэр Сейли. — Вылезай и поклонись публике.


— Не могу, — пропыхтел медвежонок. — Я, кажется, застрял!


Он действительно застрял. Только с помощью нескольких рабочих сцены, пожарника и большого количества сливочного масла удалось вызволить его из будки — да и то, когда публика уже разошлась. Впрочем, даже сидя в будке, он умудрялся, изогнувшись, махать шляпой в ответ на восторженные крики, которые неслись из зала, пока занавес не опустился в последний раз.


Если бы спустя несколько дней кто-нибудь зашёл вечером в комнату медвежонка, то обнаружил бы, что тот сидит в кроватке со своим дневником, ножницами и тюбиком клея и старательно наклеивает на чистую страницу фотографию сэра Сейли Блума, на которой рукой великого артиста написано: «Паддингтону, с самой искренней благодарностью». Была тут и подписанная фотография барышни по имени Сара, а так же радость и гордость медвежонка — газетная вырезка с заголовком «Паддингтон спасает премьеру!».


Мистер Крубер сказал, что за фотографии можно было бы выручить кое-какие деньги, но Паддингтон, крепко поразмыслив, решил их всё-таки не продавать. В конце концов, ведь сэр Сейли вернул ему его шестипенсовик — и даже подарил настоящий театральный бинокль!


Приключения на море


Однажды утром мистер Браун вышел в прихожую, постучал по барометру и объявил:


— День сегодня обещает быть просто замечательным. Как насчёт поездки к морю?[10 - Ездить к морю англичанам удобно — оно у них со всех сторон. Британия ведь не такой уж большой остров! Говорят, там вообще невозможно удалиться от моря больше чем на 120 миль, то есть 200 километров. Ну а от Лондона до моря рукой подать.]


В ответ на его предложение раздался восторженный вопль, и через минуту в доме поднялся страшный тарарам.


Миссис Бёрд отправилась делать бутерброды — скоро их выросла целая гора. Мистер Браун пошёл заводить машину. Джонатан и Джуди разыскивали свои купальные костюмы, а Паддингтон побежал к себе в комнату собираться. Медвежонок никогда не уезжал из дому, не прихватив ВСЕ свои вещи, поэтому даже небольшая поездка с его участием превращалась в целое событие. А вещей у него становилось всё больше и больше. К чемодану прибавилась красивая и вместительная сумка с инициалами «П. Б.» и бумажный пакет для всяких мелочей.


Для лета мистер Браун купил ему соломенную шляпу с широченными полями. Паддингтону очень нравилось, что поля можно загибать в любую сторону, придавая шляпе самые разные формы. Получалось, будто у него не одна шляпа, а сразу несколько.


— В Брайтси мы купим тебе ведёрко и совок, — сказала миссис Браун. — Тогда ты сможешь строить крепости из песка.


— А ещё мы сходим на пирс, — бодро подхватил Джонатан. — Там отличные игровые автоматы, так что припаси побольше мелких монеток.


— И обязательно выкупаемся, — добавила Джуди. — Ты умеешь плавать?


— Пока не знаю, — отозвался Паддингтон. — Понимаешь, я никогда ещё не был на море.


— Никогда не был на море?!


Все бросили свои дела и уставились на Паддингтона.


— Никогда, — повторил медвежонок.


Все согласились, что первая в жизни поездка к морю — событие очень знаменательное. Миссис Бёрд вспомнила к случаю, как давным-давно впервые приехала в Брайтси. Паддингтон услышал столько интересного, что не мог потом усидеть на месте — так ему хотелось поскорее попасть на пляж.


Вскоре автомобиль, набитый до отказа, тронулся в путь. Миссис Бёрд, Джуди и Джонатан сидели сзади. Мистер Браун вёл машину, а миссис Браун и Паддингтон примостились с ним рядом. Паддингтон очень любил ездить на переднем сиденье, особенно если ему разрешали открыть окно и подставить мордочку ветру. На окраине Лондона произошла заминка, потому что с Паддингтона сдуло шляпу, но скоро они выбрались на шоссе, и всё опять пошло как по маслу.


— Паддингтон, чувствуешь запах моря? — спросила немного погодя миссис Браун.


Паддингтон высунулся как можно дальше и потянул носом.


— Чем-то действительно пахнет, — согласился он.


— Нюхай, нюхай, — сказал мистер Браун, — мы почти приехали.


Они поднялись на холм, миновали изгиб дороги, и вот вдалеке, в ярких лучах утреннего солнца, засверкала морская гладь.


Глаза у Паддингтона стали круглыми.


— Глядите! — закричал он, указывая лапкой в сторону пляжа. — Лодки в грязи завязли!


Все дружно расхохотались.


— Это не грязь, глупенький, — сказала Джуди. — Это песок.


Пока Паддингтону объясняли, что такое песчаный пляж, машина въехала в Брайтси и покатилась по набережной. Паддингтон смотрел на море не без опаски. Волны оказались куда больше, чем он думал. Конечно, они были поменьше тех, что он видел по пути в Англию, но достаточно велики для маленького медвежонка.


Мистер Браун затормозил возле магазина и достал бумажник.


— Этот медведь отправляется на пляж, и я хотел бы купить ему всё необходимое, — обратился он к тётеньке за прилавком. — Значит, так. Дайте нам, пожалуйста, ведёрко, совок, тёмные очки, плавательный круг…


Тётенька выкладывала на прилавок всё по порядку, и Паддингтон уже пожалел, что у него всего две лапы. Плавательный круг оказался великоват и всё время съезжал на пятки, очки едва держались на кончике носа, соломенную шляпу, ведёрко и совок он взял в одну лапу, а чемодан в другую.


— Не желаете сфотографироваться, сэр?


Обернувшись, Паддингтон увидел какого-то нечёсаного типа с фотоаппаратом.


— Всего один шиллинг, сэр. Качество гарантирую. Если снимок вам не понравится, деньги верну.


Паддингтон задумался. Вид у типа был не слишком располагающий, но ему очень хотелось иметь свой портрет. Вот уже несколько недель он откладывал деньги и скопил целых три шиллинга.


— Минутку, сэр, — проговорил фотограф, скрываясь под чёрной накидкой. — Сейчас вылетит птичка.


Паддингтон завертел головой, но никакой птички не увидел. Тогда он подошёл к фотографу сзади и похлопал его по плечу. Фотограф, который что-то искал в своём аппарате, подскочил от неожиданности и вынырнул из-под накидки.


— Как же я могу вас фотографировать, если вы стоите позади фотоаппарата? — напустился он на медвежонка. — Я из-за вас испортил пластинку, так что, — он плутовато отвёл глаза, — платите шиллинг!


Паддингтон ответил очень суровым взглядом.


— Вы обещали птичку, — сказал он. — А она так и не прилетела.


— Небось испугалась вашей физиономии, — грубо ответил тип. — Ну, где мой шиллинг?


Паддингтон посмотрел ещё суровее.


— Наверное, птичка унесла, — ответил он.


— Ха-ха-ха! — расхохотался другой фотограф, который с интересом наблюдал происходящее. — Здорово этот мишка тебя поддел, Чарли! И поделом, не будешь фотографировать без лицензии. Ступай-ка отсюда, пока я не кликнул полицейского!


Плутоватый тип забрал свой аппарат и побрёл к пирсу. Проводив его взглядом, второй фотограф повернулся к медвежонку.


— С этими пройдохами просто сладу нет, — пожаловался он. — Отбивают хлеб у честных людей! Вы молодец, что не стали ему платить. Так что, если позволите, в награду я сам вас сфотографирую!


Брауны переглянулись.


— Не знаю уж почему, — сказала миссис Браун, — но Паддингтон всегда падает на все четыре лапы.


— Потому что он медведь, — хмуро отозвалась миссис Бёрд. — Медведи всегда падают на все четыре лапы.


Она первой вышла на пляж и аккуратно расстелила коврик у самого волнореза.


— Это место ничем не хуже других, — сказала она. — По крайней мере, никто не потеряется. Его ни с чем не спутаешь.


— Сейчас отлив, — заметил мистер Браун. — Самое время для купания. Паддингтон, ты будешь купаться?


Паддингтон посмотрел на море.


— Пойду похожу по водичке, — решил он.


— Бежим! — крикнула Джуди. — Не забудь ведёрко и совок, мы сейчас такую крепость соорудим!


— Ого! — Джонатан указал на плакат, приколотый к стене. — Смотри-ка! Конкурс на лучшую крепость из песка… Ничего себе! За самую большую крепость приз два фунта!


— Спорим, у нас будет самая большая! — подпрыгнула Джуди. — Сейчас все втроём как возьмёмся…


— Боюсь, это против правил, — остановила её миссис Браун, которая внимательно прочитала условия конкурса. — Здесь сказано, что каждый должен строить сам по себе.


Джуди немного сникла.


— Ну, я всё равно попробую, — решила она. — Пойдёмте выкупаемся, поедим — и за дело.


Она помчалась к воде. Джонатан с Паддингтоном кинулись вдогонку. Джонатан скоро нагнал сестру, а Паддингтон сделал всего несколько шагов, споткнулся о свой плавательный круг и растянулся на песке.


— Паддингтон, не вздумай лезть в воду с чемоданом! — крикнула вдогонку миссис Браун. — Он намокнет и испортится. Давай сюда, я его посторожу.


Не скрывая огорчения, Паддингтон вручил миссис Браун чемодан и снова побежал к воде. Джонатан и Джуди уплыли довольно далеко, а он просто уселся на мелком месте, где волны приятно щекотали бока.


Поначалу было немного прохладно, но скоро он согрелся. Пляж оказался просто замечательным местом! Паддингтон зашёл поглубже, лёг на круг, и волны медленно погнали его обратно к берегу.


Два фунта! А вот… А вот он возьмёт да и выиграет эти два фунта!.. Паддингтон закрыл глаза. Ему представилась роскошная песчаная крепость с башнями, бойницами и бастионами, какую он видел на картинке в книжке. Крепость становилась всё больше и больше, вокруг собралась целая толпа купальщиков. То и дело раздавались возгласы восхищения, кто-то сказал, что ещё не бывало такой огромной крепости, и… тут Паддингтон проснулся, потому что кто-то брызнул на него водой.


— Пошли, мишка-медведь, — сказала Джуди. — Нельзя спать на солнце. Пора обедать, а потом — за работу.


Паддингтон огорчился. Крепость из его сна была так хороша! За неё наверняка дали бы приз. Но ничего не поделаешь — он протёр глаза и побежал за Джонатаном и Джуди. Миссис Бёрд уже достала бутерброды — с ветчиной, сыром и яйцом для всей семьи, и специальные, с мармеладом, для Паддингтона. Завершилось пиршество мороженым и фруктовым салатом.


— Вот что, — сказал мистер Браун, которому очень хотелось спокойно вздремнуть после обеда, — как поедите, ступайте в разные стороны и беритесь за дело. Пусть у нас будет ещё и свой маленький конкурс: тому, кто построит самую большую крепость, я дам два шиллинга.


Это предложение всем пришлось по душе.


— Только не убегайте далеко! — крикнула им вслед миссис Браун. — Скоро начнётся прилив!


Но ни Джонатан, ни Джуди, ни Паддингтон не услышали её слов. Их мысли были заняты песком и крепостями. Надо было видеть, как целеустремлённо сжимал Паддингтон в лапах свои ведёрко и совок!


На пляже было полно народу, и он забрёл довольно далеко, прежде чем отыскал свободное место. Начал медвежонок с того, что выкопал длиннющий ров и устроил остров, оставив мостик, чтобы удобнее было носить песок. Потом работа закипела — с каждым ведёрком гора песка на крепостном острове всё росла и росла.


Паддингтон был трудолюбивым медведем, и хотя лапы у него гудели от усталости, он не успокоился, пока не натаскал огромную кучу песка. Потом, лихо орудуя совочком, он стал возводить стены и башни. Получались прочные, неприступные укрепления с рядами окон и узких бойниц.


Закончив, Паддингтон воткнул совок в угловую башню, повесил на него шляпу, растянулся на крепостном дворе, поставив поближе банку с мармеладом, и закрыл глаза, усталый, но страшно довольный. Волны тихо шуршали о песок, точно баюкали, и скоро медвежонок уснул крепким сном…


— Мы обыскали весь пляж, — говорил Джонатан, — но его нигде нет.


— Он даже не взял с собой плавательный круг, — подхватила миссис Браун. — Ничего не взял, только ведёрко и совок.


Встревоженные Брауны обступили служащего со спасательной станции.


— Его нет уже несколько часов, — прибавил мистер Браун. — С тех пор начался прилив…


Лицо спасателя стало серьёзным.


— И он, вы говорите, не умеет плавать?


— Он даже в ванне-то не очень любит мыться, — ответила Джуди, — какое уж там плаванье!


— Вот его фотография, — вступила в разговор миссис Бёрд. — Её только сегодня утром сделали… — Она протянула спасателю карточку и прижала к глазам платок. — Мне сердце подсказывает — с ним что-то неладно. Иначе он не опоздал бы к чаю…


Спасатель вгляделся в снимок.


— Можно, конечно, раздать эту штуку нашим сотрудникам, — сказал он не вполне уверенно, — но вряд ли от этого будет толк. Здесь видно только шляпу и тёмные очки.


— Может, вы пошлёте за ним спасательную лодку? — с надеждой спросил Джонатан.


— Можно было бы, кабы знать, где искать, — отозвался спасатель. — А так — что иголку в стоге сена…


— Господи!.. — Миссис Браун тоже развернула носовой платок. — Об этом даже подумать страшно…


— Ну-ну, всё утрясётся, — попыталась утешить её миссис Бёрд. — Этот медведь не пропадёт, у него голова что надо.


— Пока, — сказал спасатель, протягивая Браунам мокрую соломенную шляпу, — возьмите вот это, а там… там поглядим.


— Тише, тише, Мэри. — Мистер Браун взял жену за руку. — Кто знает, может, он просто забыл её где-нибудь на пляже и её унесло приливом.


Он нагнулся и подобрал ещё несколько Паддингтоновых вещичек. Покинутые хозяином, они казались такими маленькими и одинокими!


— Это точно его шляпа, — кивнула Джуди. — Посмотрите сюда!


Она перевернула шляпу, и все увидели на внутренней стороне чёрный отпечаток лапы и чернильную надпись:


МАЯ ШЛЯПА — ПАДИНКТУН.


— Давайте-ка разойдёмся в разные стороны и осмотрим весь берег, — предложил Джонатан. — Так мы его скорее обнаружим…


Мистер Браун печально покачал головой.


— Уже темнеет, — сказал он.


Миссис Бёрд решительно уселась на коврик и сложила руки.


— Пока он не найдётся, я останусь здесь, — объявила она. — Страшно подумать, как мы вернёмся в пустой дом… Нет, без Паддингтона я никуда не поеду.


— Да никто и не собирается возвращаться без него, миссис Бёрд, — сказал мистер Браун, беспомощно глядя в сторону моря. — Просто…


— Авось его и не унесло, — обнадёживающе сказал спасатель. — Авось он просто пошёл прогуляться по пирсу. Вон какая там толпища собралась! Как пить дать что-то случилось. Эй, приятель, — обратился он к прохожему, — что за переполох там на пирсе?


Прохожий, не останавливаясь, бросил через плечо:


— Какой-то чудак переплыл Атлантический океан. Один на плоту. Несколько месяцев ничего не ел и не пил. Во даёт, а?


Он поспешил дальше. Спасатель огорчённо вздохнул.


— Очередной розыгрыш, — пояснил он. — У нас такое каждый год бывает.


Мистер Браун вдруг встрепенулся.


— А может быть… — Он поглядел в сторону пирса.


— Это очень на него похоже! — подхватила его мысль миссис Бёрд. — Кто ещё мог такое учинить, кроме нашего мишки!


— Я уверен, что это он! — закричал Джонатан. — На все сто!


Они переглянулись, подхватили свои вещички и присоединились к толпе, которая заполняла пирс. Им не сразу удалось пробиться за турникет, потому что новость о том, что «на пирсе ТАКОЕ творится», уже облетела весь пляж, и у входа собралась целая очередь. Но после того, как мистер Браун поговорил с полицейским, очередь расступилась, и Браунов провели на самый край пирса, где обычно швартовались маленькие катера.


Странное зрелище предстало их глазам. Паддингтон, которого вытащил из воды какой-то добросердечный рыбак, сидел на своём ведёрке, перевёрнутом вверх дном, и беседовал с репортёрами. Непрерывно щёлкали фотоаппараты, а вопросы сыпались, как горох.


— Значит, вы приплыли прямо из Америки? — спросил один из репортёров.


Брауны не знали, плакать им или смеяться.


— Ну, не совсем, — честно ответил Паддингтон после некоторого размышления. — Не прямо из Америки. Но издалека. — Он неопределённо махнул лапкой в морскую даль. — Видите ли, меня унёс прилив.


— И вы всё время сидели в ведре? — спросил второй репортёр, наводя на медвежонка фотоаппарат.


— Конечно, — с готовностью подтвердил Паддингтон. — А грёб совочком. Хорошо, что он у меня оказался.


— А питались планктоном? — осведомился третий голос.


Паддингтон озадаченно замигал.


— Нет, — ответил он, — мармеладом.


Тут мистер Браун сумел-таки пробиться сквозь толпу. Паддингтон вскочил с ведёрка. Вид у него был очень виноватый.


— На сегодня интервью закончено, — сказал мистер Браун, беря медвежонка за лапу. — Бедный медведь очень устал, он так долго был в море. Почти четыре часа. — Он подчеркнул последнюю фразу и строго посмотрел на медвежонка.


— А что, всё ещё вторник? — искренне удивился Паддингтон. — А я думал, он уже давно кончился!


— Ещё не кончился, — ответил мистер Браун, — но мы уже успели до смерти переволноваться.


Паддингтон поднял ведёрко, совок и банку с мармеладом.


— И всё же, — сказал он, — далеко не каждому медведю доводится плавать по морю в ведре!


* * *


Когда они ехали по набережной Брайтси к дому, уже стемнело. Весь пляж был залит светом разноцветных фонариков, а струи фонтанов в парке переливались всеми цветами радуги. Красивое было зрелище! Но Паддингтон, который лежал на заднем сиденье, закутанный в одеяло, всё думал про свою крепость.


— А спорим, моя была самая большая! — сказал он сонным голосом.


— Спорим, моя больше! — откликнулся Джонатан.


— Я думаю, — поспешно вмешался мистер Браун, — на всякий случай придётся каждому дать по два шиллинга.


— Ничего, мы как-нибудь ещё раз поедем к морю, — сказала миссис Браун, — и снова устроим конкурс. Правда, Паддингтон?


Ответа не последовало. Крепости из песка, дальнее плавание в ведре и морской воздух сделали своё дело. Паддингтон крепко спал.


Фокус-покус


— УУУУУ! — протянул Паддингтон. — А это и правда мне?


И он уставился на торт так, будто хотел съесть его глазами. Это действительно был всем тортам торт. Один из шедевров миссис Бёрд. Сверху — сахарная глазурь, а внутри — крем и мармелад. На торте красовалась единственная свеча, а под ней имелась надпись: «Дорогой Паддингтон, поздравляем с днём рождения! Все мы».


Это миссис Бёрд придумала устроить медвежонку день рождения. Паддингтон жил у них уже третий месяц. Никто, включая самого Паддингтона, не знал, сколько ему лет, поэтому решено было начать счёт сначала, условиться, что ему один год. Паддингтону эта мысль страшно понравилась, особенно когда ему сказали, что медведям полагается по два дня рождения в год, один летом, один зимой.


— Прямо как у королевы[11 - Это не одной нынешней королеве Великобритании Елизавете II так повезло, а и вообще всем английским королям и королевам. По традиции во вторую субботу июня празднуют официальный день рождения царствующего монарха. Придумал эту традицию король Эдуард VII, который родился поздней осенью и, видимо, не хотел устраивать праздник в плохую погоду. Ну а кроме этого, есть, конечно, ещё и обычный день рождения — Елизавета II отмечает его 21 апреля.], — добавила миссис Бёрд. — Экая ты у нас важная персона.


Паддингтон и сам так думал, и срочно отправился к мистеру Круберу, чтобы поделиться с ним замечательной новостью. Мистер Крубер оценил новость по достоинству, а ещё страшно обрадовался, когда Паддингтон пригласил его на празднование.


— Меня не так уж часто приглашают в гости, мистер Браун, — признался он. — Строго говоря, я уж и не припомню, когда последний раз был на дне рождения, так что с удовольствием приду.


Больше он ничего не сказал, но на следующее утро возле дома Браунов остановился фургон, и из него выгрузили таинственного вида пакет — подарок от всех торговцев с рынка Портобелло.


— Ну и повезло этому медведю! — воскликнула миссис Браун, когда они вскрыли пакет и заглянули внутрь.


Там оказалась корзинка на колёсах, с какими ходят за продуктами, — новенькая и с колокольчиком сбоку, чтобы медвежонок мог предупреждать всех о своём приближении.


Паддингтон почесал в затылке.


— Прямо не знаю, с чего начать, — сказал он и аккуратно поставил корзинку рядом с другими подарками. — Надо ведь написать всем открытки, поблагодарить.


— С этим лучше подождать до завтра, — поспешила остановить его миссис Браун. Дело в том, что, когда Паддингтон брался писать письма, он вечно перемазывался в чернилах, а сегодня он выглядел на диво опрятно, потому что накануне принял ванну, и портить вид не хотелось.


Медвежонок слегка приуныл. Он очень любил писать письма.


— Тогда можно я помогу миссис Бёрд готовить? — спросил он с надеждой.


— А я, к вашему сведению, как раз всё закончила, — заявила миссис Бёрд, выходя из кухни. — Впрочем, если хочешь, можешь облизать ложку.


Паддингтон уже не раз брался помогать на кухне, и у миссис Бёрд были об этом не самые радостные воспоминания.


— Только смотри не переусердствуй, — добавила она. — А то на всё это места в животе не хватит.


Тут Паддингтон и увидел свой торт. Его глаза, и обычно-то большие и круглые, стали ещё больше и круглее, так что миссис Бёрд даже порозовела от удовольствия.


— Уж особый день, так и угощение особое, — пробормотала она и скрылась в столовой.


Остаток дня Паддингтон провёл, пытаясь найти местечко, где никому не будет мешать, — все были заняты подготовкой к празднику. Миссис Браун наводила порядок. Миссис Бёрд возилась на кухне. Джонатан и Джуди украшали дом. У всех было дело, кроме медвежонка.


— А я думал, это у меня сегодня день рождения, — проворчал он, когда его в пятый раз отослали в гостиную — на этот раз за то, что он рассыпал по кухонному полу стеклянные шарики.


— Конечно у тебя, милый, — подтвердила вконец запыхавшаяся миссис Браун. — Будет и на твоей улице праздник, только попозже.


Она сообщила Паддингтону, что медведям полагается по два дня рождения в год, но уже успела об этом пожалеть, потому что он немедленно начал интересоваться, а когда же следующий.


— Посиди-ка у окошка, покарауль почтальона, — предложила она, подсаживая его на подоконник. Но Паддингтону, похоже, сидеть не очень хотелось. — Ну, или иди поупражняйся, ты ведь собираешься вечером показывать нам фокусы.


Среди многочисленных подарков оказался набор «Юный фокусник» от мистера и миссис Браун. Очень дорогой набор из «Баркриджа». Там были магический стол, ящик, в котором, если всё делать по инструкции, вещи исчезали без следа, волшебная палочка и две-три колоды карт. Паддингтон вывалил всё это на пол и уселся рядом читать инструкцию.


Он довольно долго просидел на полу, рассматривая картинки, а все пояснения на всякий случай прочёл по два раза. Иногда он рассеянно окунал лапу в банку с мармеладом, но потом вспомнил, что сегодня день рождения и ожидается плотный ужин, поэтому поставил банку на магический стол и снова углубился в чтение.


Первая глава называлась «ВОЛШЕБНЫЕ СЛОВА». Там рассказывалось, как правильно взмахивать палочкой и говорить «Але-оп!». Паддингтон встал, держа в одной лапе книжку, и несколько раз взмахнул волшебной палочкой. Потом на пробу сказал: «Але-оп!» После этого огляделся. Ничего в комнате вроде бы не изменилось, и он уже хотел было попробовать снова, но тут так и вытаращился от изумления. Банка с мармеладом, которую он всего несколько минут назад поставил на магический стол, исчезла без следа!


Паддингтон торопливо перелистал книжку. Но там не оказалось ни слова об исчезнувшем мармеладе. Хуже того, не оказалось ни слова о том, как вернуть его обратно. Паддингтон понял, что случайно произнёс очень сильное заклинание, раз уж его хватило на целую банку.


Он хотел было сбегать и рассказать остальным, но потом передумал. Это ведь самый подходящий фокус, чтобы показать вечером, особенно если удастся выпросить у миссис Бёрд ещё одну банку. Он отправился на кухню и несколько раз махнул палочкой в сторону миссис Бёрд, так, на всякий случай.


— Вот я тебе покажу «Але-оп»! — пригрозила миссис Бёрд, выставляя его за дверь. — И не размахивай так палкой, глаз кому-нибудь выколешь.


Паддингтон поплёлся обратно в гостиную и попробовал произносить заклинания шиворот-навыворот. Ничего не случилось, и тогда он взялся за следующий раздел книжки с инструкциями, который назывался «ТАИНСТВЕННОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ЯЙЦА».


— Вот уж не думала, что для этого нужна книжка, — заметила за обедом миссис Бёрд, слушая Паддингтоновы рассказы. — У тебя еда и так исчезает, только успевай подкладывать.


— Главное, — сказал мистер Браун, — ты не вздумай сегодня вечером никого распиливать пополам, а на всё остальное я согласен. Я просто пошутил, — добавил он поспешно, когда медвежонок устремил на него вопросительный взгляд.


Доев обед, мистер Браун на всякий случай сбегал и запер сарай, где держал инструменты. Он уже усвоил, что с Паддингтоном лучше ничего не оставлять на волю случая.


Впрочем, как оказалось, волновался он зря, потому что Паддингтону и без того было чем заняться. К ужину собралась вся семья, к ним присоединился мистер Крубер. Пришло ещё несколько человек, в том числе и сосед Браунов мистер Карри. Последнего ну никак нельзя было назвать желанным гостем.


— Польстился на бесплатное угощение, — проворчала миссис Бёрд. — Просто позор, отнимать последний кусок у бедного мишутки. Его ведь не приглашали!


— Хотел бы я посмотреть на того, кто сумеет отнять кусок у этого мишутки, — возразил мистер Браун. — Хотя вы правы, нахальства ему не занимать — явиться сюда после всего, чего мы от него наслушались в прошлом. И уж хотя бы из вежливости поздравил именинника!


Мистер Карри слыл в округе страшным жадиной, а кроме того, любителем совать нос в чужие дела. А ещё он отличался сварливым характером и вечно ябедничал и скандалил, если что-то приходилось ему не по нраву. Паддингтон с самого начала пришёлся ему не по нраву — именно поэтому Брауны и не пригласили его на праздник.


Впрочем, что касается угощения, тут даже мистер Карри не сумел бы придумать, на что пожаловаться. Все единодушно объявили, что всё на столе, от огромного именинного торта до последнего куска булки с мармеладом, заслуживает самых высоких похвал. Сам Паддингтон так наелся, что с большим трудом набрал в грудь достаточно воздуха, чтобы задуть свечу. В конце концов он её всё-таки задул и даже не подпалил усы, и тогда все, включая мистера Карри, захлопали и принялись наперебой поздравлять его с днём рождения.


— А теперь, — сказал мистер Браун, когда шум утих, — давайте-ка отодвинемся от стола. Насколько я знаю, Паддингтон приготовил нам сюрприз.


Пока гости сдвигали свои стулья в один конец комнаты, Паддингтон сбегал в гостиную и вернулся со своим набором для фокусов. Последовала пауза, пока он устанавливал магический стол и закреплял на нём ящик, но скоро всё было готово. Погасили все лампы, кроме торшера, и Паддингтон взмахнул волшебной палочкой, требуя тишины.


— Леди и джентльмены, — возгласил он, сверившись с инструкцией, — следующий фокус потрясёт ваше воображение.


— Ты ж пока ещё ни одного не показал, — буркнул мистер Карри.


Не обращая на него внимания, Паддингтон перевернул страницу.


— Чтобы проделать этот фокус, мне нужно яйцо, — сказал он.


— О господи, — вздохнула миссис Бёрд и побежала на кухню. — Чует моё сердце, сейчас случится что-то ужасное.


Паддингтон положил яйцо на магический стол и накрыл носовым платком. Потом несколько раз пробормотал: «Але-оп!» — и легонько стукнул по платку волшебной палочкой.


Мистер и миссис Браун переглянулись. Оба они думали про ковёр.


— Фокус-покус! — воскликнул Паддингтон и сдёрнул платок. Ко всеобщему изумлению, яйцо исчезло без следа.


— Это, конечно, попросту ловкость лап, — авторитетно пояснил мистер Карри, перекрывая аплодисменты. — Но для медведя очень даже недурно. Я бы даже сказал, отлично. Ну а теперь верни его обратно!


Страшно довольный собой, Паддингтон поклонился публике и сунул лапу в секретный ящичек, который имелся в столе. К своему изумлению, он обнаружил там что-то куда крупнее яйца. Собственно, это была… банка с мармеладом! Та, которая исчезла сегодня утром! Паддингтон поднял её повыше, чтобы все видели; этому фокусу аплодировали ещё громче.


— Превосходно, — похвалил мистер Карри, шлёпая себя по колену. — Заставил нас подумать, что вытащит яйцо, а сам вытащил банку с мармеладом! Здорово проделано.


Паддингтон перевернул страницу.


— А теперь фокус-покус с исчезновением! — объявил он.


Он взял любимый цветочный горшок миссис Браун и поставил на стол рядом с волшебным ящиком. В этом фокусе он был не слишком уверен, потому что не успел поупражняться, и довольно плохо представлял, как устроен волшебный ящик и куда вообще надо ставить горшок с цветами.


Сзади в ящике была дверца. Паддингтон открыл её, но прежде чем залезть внутрь, обратился к зрителям.


— Я сейчас, быстренько, — пообещал он и снова скрылся из виду.


Зрители молча ждали.


— Какой-то занудный фокус, — пожаловался мистер Карри через некоторое время.


— Надеюсь, с Паддингтоном всё в порядке, — заволновалась миссис Браун. — Очень уж он тихо сидит.


— Ну, куда бы ему подеваться, — сказал мистер Карри. — Давайте-ка постучим.


Он встал и с силой постучал по ящику, а потом приложил к нему ухо.


— Кто-то оттуда зовёт, — объявил он. — Судя по голосу, Паддингтон. Дайте-ка я ещё раз попробую.


Он тряхнул ящик, и в ответ изнутри раздался отчаянный стук.


— Боюсь, он влез туда и застрял, — предположил мистер Крубер.


Он тоже постучал по ящику и позвал:


— Как вы там, мистер Браун?


— Плохо! — откликнулся издалека приглушённый голосок. — Тут темно, и мне никак не прочитать инструкцию!


— Неплохой фокус, — сказал мистер Карри через некоторое время, когда ящик наконец открыли с помощью перочинного ножа. Потом он умял ещё несколько пирожных. — Исчезновение медведя. Очень необычно! Правда, я так и не понял, для чего был нужен цветочный горшок.


— Для следующего фокуса мне понадобятся часы, — сообщил Паддингтон.


— Обязательно часы? — всполошилась миссис Браун. — А что-нибудь другое не подойдёт?


Медвежонок ещё раз заглянул в инструкцию.


— Тут сказано часы, — заявил он твёрдо.


Мистер Браун поспешно прикрыл запястье рукавом. На беду, мистер Карри, которого бесплатное угощение привело в непривычно благостное расположение духа, встал и протянул медвежонку свои часы. Паддингтон сказал «спасибо», взял их и положил на стол.


— Это отличный фокус, — сказал он, нагибаясь и доставая из коробки молоточек.


Потом он накрыл часы носовым платком и несколько раз стукнул молотком. Мистер Карри выпучил глаза.


— Надеюсь, ты, медведь, знаешь, что делаешь, — рявкнул он.


Паддингтон не на шутку встревожился. Перевернув страницу, он прочёл зловещие слова: «Для этого фокуса вам потребуются вторые часы». Он неуверенно приподнял краешек платка. Оттуда выкатилось несколько шестерёнок и винтиков. Мистер Карри так и взревел.


— Я, кажется, забыл сказать «Але-оп!», — виновато пояснил Паддингтон.


— Але-оп! — рявкнул мистер Карри, готовый лопнуть от злости. — Але-оп! — Он поднял искалеченные часы на всеобщее обозрение. — Я двадцать лет не расставался с этой вещью, а теперь полюбуйтесь! Кое-кто за это заплатит!


Мистер Крубер вытащил лупу и внимательно осмотрел часы.


— Ничего подобного, — сказал он, приходя медвежонку на помощь. — Вы купили их у меня за пять шиллингов полгода назад. Постыдились бы говорить неправду при юном медведе!


— Поклёп! — прошипел мистер Карри и тяжело опустился на Паддингтонов стул. — Поклёп! Вот я вам…


Тут он осёкся, а на лице у него появилось какое-то непонятное выражение.


— На чём это я сижу? — осведомился он. — Что там мокрое и липкое?


— Ой, мамочки, — вздохнул Паддингтон. — Это, наверное, моё исчезнувшее яйцо. Взяло и опять появилось.


Физиономия мистера Карри побагровела.


— Никогда в жизни меня так не оскорбляли! — заявил он. — Никогда! — Он развернулся и грозно потряс указательным пальцем. — Чтобы я ещё когда-нибудь пришёл к вам хоть на один праздник!


— Генри, — укорила мужа миссис Браун, когда за мистером Карри захлопнулась дверь, — право же, перестань смеяться.


Мистер Браун попытался взять себя в руки.


— Не получается, — сдался он наконец и снова захохотал. — Не могу удержаться.


— А вы видели выражение его лица, когда шестерёнки выкатились из-под платка? — выдавил мистер Крубер, у которого от смеха текли слёзы.


— И всё-таки, — сказал мистер Браун, когда хохот поутих, — в следующий раз, Паддингтон, ты уж не показывай таких опасных фокусов.


— Покажите карточный фокус, о котором вы мне рассказывали, мистер Браун, — попросил мистер Крубер. — Тот, где надо разорвать карту, а потом вытащить её из уха у одного из зрителей.


— Да, звучит мирно и безобидно, — поддержала его миссис Браун. — Давайте посмотрим.


— А вы не хотите, чтобы ещё что-нибудь исчезло? — с надеждой спросил медвежонок.


— Совсем не хотим, — твёрдо ответила миссис Браун.


— Ну ладно, — сказал Паддингтон, роясь в коробке. — Лапами карточные фокусы не очень легко показывать, но я уж попробую.


Он протянул мистеру Круберу колоду, а тот торжественно вытащил из середины одну карту, запомнил какую, а потом засунул её обратно. Паддингтон взмахнул палочкой и достал из колоды карту. Это была семёрка пик.


— Та самая? — спросил он у мистера Крубера.


Мистер Крубер протёр очки и вгляделся повнимательнее.


— Ну надо же! — поразился он. — Если не ошибаюсь, она самая и есть!


— Спорим, в колоде все карты одинаковые, — шепнул мистер Браун на ухо жене.


— Ш-ш! — шикнула миссис Браун. — По-моему, у него отлично получилось.


— Вот эта часть посложнее, — предупредил Паддингтон и разорвал карту на кусочки. — Я не знаю, получится ли.


Он сунул кусочки под платок и несколько раз коснулся его палочкой.


— Ой! — воскликнул мистер Крубер, хватаясь сбоку за голову. — У меня вдруг что-то выскочило из уха. Твёрдое и холодное. — Он ощупал ухо. — Как мне кажется… — Он поднял повыше блестящую кругляшку. — Это соверен[12 - Англичане вообще всегда любили придумывать хитрые названия для разных монет — были у них и гинея, и фартинг, и вот ещё соверен — монетка достоинством в один фунт.]! Мой подарок Паддингтону на день рождения! Ума не приложу, как он попал в ухо.


— Ух ты! — не без гордости сказал Паддингтон, разглядывая монетку. — Вот уж не ожидал. Большое спасибо, мистер Крубер.


— Ну, мистер Браун, подарок, боюсь, довольно скромный, — проговорил мистер Крубер. — Но мне так греют душу наши с вами утренние беседы. Я каждый раз их жду с нетерпением и, — тут он прочистил горло и огляделся, — надеюсь, что этот день рождения — далеко не последний!


Все его единодушно поддержали, а когда шум смолк, мистер Браун поднялся и посмотрел на часы.


— Всем нам давно уже пора на боковую, — сказал он. — А тебе и подавно, Паддингтон. Так что давайте-ка все хором покажем фокус-покус с исчезновением.


— Вот было бы здорово, если бы тётя Люси могла меня сейчас видеть, — сказал Паддингтон — он стоял в дверях и махал гостям на прощание. — То-то бы она обрадовалась!


— Ты обязательно напиши ей обо всём, что сегодня произошло, Паддингтон, — сказала миссис Браун и взяла его за лапу. — Только утром, — добавила она поспешно. — Помни, я тебе только что поменяла постельное бельё.


— Ладно, — согласился Паддингтон. — Утром. А то если я сейчас начну, чернила прольются на простыню или ещё что случится. Со мной вечно что-нибудь приключается.


— Знаешь, Генри, — сказала миссис Браун, глядя, как Паддингтон, перемазанный сладким и совсем сонный, топает вверх по лестнице, — а хорошо, когда в доме живёт медведь.


Семейный портрет


В доме номер тридцать два по Виндзорскому Саду стояла непривычная тишина. Выдался тёплый летний денёк, и все Брауны сидели на веранде, греясь на солнышке. Все, кроме Паддингтона, который таинственным образом испарился сразу после обеда.


Тихо шуршали страницы толстой книги, которую листал мистер Браун, постукивали спицы миссис Браун, позвякивали чашки — миссис Бёрд готовила чай.


Джонатан и Джуди склонились над головоломкой и молчали, как мышки.


Первым тишину нарушил мистер Браун.


— Вот забавно, — сказал он, выпустив из трубки клуб дыма, — я уже раз десять пролистал энциклопедию и не нашёл ни слова о таких медведях, как Паддингтон.


— Ну, ещё бы, — с готовностью поддакнула миссис Бёрд. — Такие медведи, как Паддингтон, — большая редкость. И слава Богу, скажу я вам. Тут и на одного-то мармелада не напасёшься!


Миссис Бёрд частенько ворчала, что Паддингтон ест слишком много мармелада. Однако все знали, что в нужный момент у неё всегда найдётся баночка, припрятанная «про запас».


— Не понимаю, Генри, что это тебе вздумалось искать Паддингтона в энциклопедии? — удивилась миссис Браун, откладывая вязание.


Мистер Браун задумчиво покрутил усы.


— Так, просто, — ответил он уклончиво. — Мне вдруг стало интересно, только и всего.


Мистер Браун очень серьёзно и ответственно относился к тому, что в доме живёт медведь — да ещё такой медведь, как Паддингтон.


— Я вот что хотел сказать. — Мистер Браун захлопнул книгу. — Если он останется у нас навсегда…


— Если? — тревожным хором отозвались остальные, а громче всех — миссис Бёрд.


— Господи, Генри, что тебе взбрело в голову? — воскликнула миссис Браун. — Если Паддингтон останется у нас навсегда! Конечно, он останется навсегда.


— Раз уж он останется у нас навсегда, — поспешно поправился мистер Браун, — я считаю, что нужно кое-что предпринять по этому поводу. Прежде всего — отремонтировать свободную комнату и переселить его туда.


Идея эта вызвала всеобщее одобрение. Когда Паддингтон появился в семье Браунов, его поместили в комнате для гостей. Он был вежливым медведем и никогда не жаловался, хотя, когда приезжали знакомые, приходилось комнату освобождать. Однако все уже давно чувствовали, что ему пора выделить собственный уголок.


— А во-вторых, — продолжал мистер Браун, — мне пришло в голову, что неплохо бы нам всем сфотографироваться. В доме должен быть семейный портрет.


— Сфотографироваться? — переспросила миссис Бёрд. — Надо же, как кстати вы об этом заговорили!


— Кстати? — удивился мистер Браун. — Почему?


Миссис Бёрд склонилась над чайником.


— Узнаете в своё время, — проговорила она загадочно, и, сколько Брауны ни бились, больше из неё ничего не удалось вытянуть.


По счастью, миссис Бёрд не успели замучить вопросами, потому что в этот самый момент из столовой донёсся грохот и в дверях появился Паддингтон. Он тащил громадную картонную коробку, поверх которой лежали какие-то непонятные металлические трубки.


При виде этой штуковины все изумлённо охнули. Но ещё сильнее поразил их вид самого Паддингтона.


Мех медвежонка был непривычно мягким и отливал золотом. Уши, вернее, та их часть, которая торчала из-под старой шляпы, блестели даже ярче, чем кончик носа. А что касается лап и усов, их просто надо было видеть.


Все застыли от удивления. Миссис Браун даже спустила несколько петель.


— Батюшки! — ахнул мистер Браун, едва не плеснув чаю на энциклопедию. — Что случилось? Где ты был?


— Я был в ванне, — оскорблённо ответствовал Паддингтон.


— В ванне? — медленно повторила Джуди. — Ты был в ванне? Тебя же никто не заставлял!


— Вот это да! — закричал Джонатан. — Срочно вывешивайте флаги!


— Ты здоров? — тревожно осведомился мистер Браун. — Э-э… у тебя ничего не болит?


Заметив, какой вокруг него подняли шум, Паддингтон принял ещё более обиженный вид. Нет, не то, чтобы он уж совсем никогда не мылся. На самом деле, мордочку и лапки он мыл почти каждое утро. Но вот на ванну у него был свой, особый взгляд. Ведь в ванну приходилось залезать целиком, а потом ждать невесть сколько, пока высохнешь.


— Я просто хотел красиво выглядеть на фотографии, — объяснил он решительно.


— На фотографии?! — эхом откликнулись остальные. Откуда только этот мишка про всё узнаёт?


— Вот именно, — подтвердил Паддингтон и с невероятно важным видом принялся распутывать верёвочку на коробке. — Я купил фотоаппарат.


Воцарилось молчание. Брауны созерцали заднюю половину Паддингтона, склонённую над коробкой.


— Фотоаппарат? — выговорила наконец миссис Браун. — Но ведь они, кажется, очень дорогие!


— Этот не очень, — успокоил её Паддингтон, пыхтя от усердия.


Наконец он распрямился, держа в лапах такой огромный фотоаппарат, какого Брауны в жизни не видели.


— Я купил его на рынке на распродаже. Всего за три шиллинга и шесть пенсов!


— Три шиллинга и шесть пенсов! — повторил мистер Браун, которого явно впечатлила эта сумма. Он повернулся к остальным. — Надо сказать, по части выгодных покупок с этим медведем трудно тягаться.


— Ого! — восхитился Джонатан. — Глядите, там и чёрная накидка есть, и вообще всё как полагается!


— А что это за длинная штуковина? — поинтересовалась Джуди.


— Это штатив, — гордо пояснил Паддингтон. Он сел на пол и принялся старательно его раскладывать. — На нём укрепляют фотоаппарат, чтобы он стоял неподвижно.


Мистер Браун взял аппарат в руки и стал разглядывать. Когда он его перевернул, на пол выпали несколько ржавых винтиков и погнутых гвоздей.


— Он не очень новый, — заметил он опрометчиво. — Похоже, одно время его использовали вместо коробки для инструментов.


Паддингтон поправил съехавшую шляпу и кинул на мистера Брауна суровый взгляд.


— Это очень редкий фотоаппарат, — заявил он. — Так сказал продавец в комиссионном магазине.


— По-моему, отличная штука! — воскликнул Джонатан. — Чур, меня первым фотографировать!


— У меня только одна пластинка, — покачал головой Паддингтон. — Запасные очень дорого стоят, а у меня кончились деньги… Так что я буду фотографировать всех сразу.


— Какой он большой и сложный, особенно для маленького медвежонка, — заметила миссис Браун, когда Паддингтон привинтил аппарат к штативу и поднял на нужную высоту. — Ты уверен, что справишься?


— Попробую, — глухим голосом отозвался Паддингтон из-под чёрной накидки. — Мистер Крубер дал мне книжку про фотографию, и я уже потренировался под одеялом.


— Ну, в таком случае, — мистер Браун решил взять руководство на себя, — давайте-ка выйдем на лужайку и сфотографируемся, пока ещё светло.


Пока Паддингтон возился со штативом, устанавливая его в нужном положении, мистер Браун вывел семейство в сад. Через несколько минут медвежонок объявил, что всё готово, и принялся рассаживать всех по своему усмотрению, то и дело отбегая к фотоаппарату, чтобы поглядеть в объектив.


Поскольку аппарат был поднят не очень высоко, мистеру Брауну пришлось скрючиться за спинами Джонатана и Джуди, между миссис Браун и миссис Бёрд.


Надо сказать, то, что Паддингтон увидел в объектив, ему не очень понравилось, хотя он и не подал виду. Мистера Брауна он ещё мог узнать по усам, но различить всех остальных ему никак не удавалось. Можно было подумать, что они сидят в тумане. Паддингтону это показалось подозрительным, потому что, когда он вылез из-под накидки, снаружи ярко светило солнышко. Паддингтон сел на траву и открыл свою книжку с инструкцией. Брауны терпеливо ждали. Довольно скоро медвежонок нашёл очень интересную главу под названием «ФОКУС». Там говорилось, что для получения яркой, чёткой фотографии надо поставить фотоаппарат на нужном расстоянии и как следует навести на резкость. Рядом был нарисован человек, измеряющий расстояние верёвочкой.


Чтение заняло довольно много времени, потому что Паддингтон вообще читал не очень быстро, а тут ему ещё попалось несколько схем.


— Надеюсь, это ненадолго, — вздохнул мистер Браун. — У меня, кажется, затекла нога.


— Не вздумай шевелиться, — предупредила миссис Браун. — Паддингтон рассердится. Он так старательно нас усаживал, и правда, получилось очень мило.


— Хорошо тебе говорить, — проворчал мистер Браун. — Ты-то сидишь.


— Тс-с! — прошептала миссис Браун. — Кажется, всё готово. Паддингтон для чего-то взял верёвочку.


— Это ещё зачем? — встревожился мистер Браун.


— Я буду вас измерять, — объявил Паддингтон, делая на конце петлю.


— Только, пожалуйста, не так! — воспротивился мистер Браун, сообразив, что к чему. — Очень тебя прошу, привяжи тот конец к фотоаппарату, а не этот к моему уху!


Тут Паддингтон дёрнул за верёвочку, и конец фразы перешёл в хриплое бульканье.


Паддингтон искренне удивился и с большим интересом осмотрел петлю на ухе мистера Брауна.


— Я, кажется, по ошибке завязал не такой узел, вот она и затянулась, — объявил он в конце концов.


Узлы Паддингтону вообще не особенно удавались — его лапы были очень плохо для этого приспособлены.


— Генри, прекрати немедленно! — сурово обратилась к мужу миссис Браун. — Можно подумать, тебе и правда больно!


Мистер Браун отчаянно тёр ухо, которое стало густо-малиновым.


— Тебе-то что, это же не твоё ухо, — прохныкал он. — А мне больно, да ещё как!


— Интересно, куда это он? — поинтересовалась миссис Бёрд, когда Паддингтон спешно направился к дому.


— Наверное, измерять верёвочку, — предположил Джонатан.


— Ну, всё! — не утерпел мистер Браун. — Я встаю.


— Генри, не смей! А то я очень-очень рассержусь, — пригрозила миссис Браун.


— Всё равно уже поздно, — простонал мистер Браун. — Нога совсем онемела.


К счастью для мистера Брауна, в этот момент Паддингтон вернулся. Он долго смотрел на солнце и на застывших в ожидании Браунов, сверялся с инструкцией, а потом заявил:


— Боюсь, вам придётся пересесть вон туда. Солнце сдвинулось.


— Неудивительно, — буркнул мистер Браун, опускаясь на траву и растирая ногу. — Если так пойдёт и дальше, оно сядет прежде, чем мы закончим!


— Я никогда не думала, что фотография — это так сложно, — изрекла миссис Бёрд.


— Я вот чего не понимаю, — прошептала Джуди, — зачем Паддингтон принимал ванну, если он собирается фотографировать, а не фотографироваться?


— Это вопрос, — согласился мистер Браун. — Паддингтон, а как же ты сам попадёшь на фотографию?


Паддингтон посмотрел на него задумчивым взглядом. Об этом он действительно ещё не подумал. Впрочем, он решил отложить эту загвоздку на потом — пока у него хватало и других сложностей.


— Я нажму на кнопку, — придумал он, поразмыслив, — и побегу к вам.


— Не выйдет, — огорчил его мистер Браун. — Даже медведи не умеют бегать так быстро.


— Генри, я уверена, что Паддингтону виднее, — прошептала миссис Браун. — А если нет, всё равно молчи. Если он узнает, что зря принимал ванну, греха не оберёшься!


— Какая огромная чёрная тряпка, — заметила миссис Бёрд, которая не сводила глаз с фотоаппарата. — Я совсем не вижу Паддингтона.


— Это потому, что он слишком маленький, — пояснил Джонатан. — Видите, ему даже пришлось опустить штатив.


Когда Паддингтон вылез на свет, Брауны сидели неподвижно и напряжённо улыбались. Медвежонок ещё что-то покрутил возле объектива, объявил, что сию минуту вставит пластинку, и снова исчез под чёрным капюшоном.


Вдруг, ко всеобщему изумлению, аппарат и штатив угрожающе закачались.


— Ай-ай-ай! — воскликнула миссис Бёрд. — Что там происходит?


— Берегитесь! — закричал мистер Браун. — Он идёт прямо на нас!


Брауны вскочили и попятились, ошалело глядя на фотоаппарат, который двигался в их сторону. Аппарат подошёл совсем близко, но внезапно свернул влево и побрёл к розовому кусту.


— Надеюсь, всё в порядке, — не на шутку встревожилась миссис Браун.


— Может, ему помочь? — спросила миссис Бёрд, услышав из недр фотоаппарата придушенный крик.


Никто не успел ответить, потому что фотоаппарат отскочил от куста и заметался по лужайке. Он дважды обогнул прудик в центре сада, несколько раз подпрыгнул, перекувырнулся в воздухе и с размаха плюхнулся в любимую клумбу мистера Брауна.


— Ай! — завопил мистер Браун, кидаясь на выручку. — Мои петунии!


— Да что там твои петунии, Генри! — перебила миссис Браун. — Паддингтон-то цел?


— А, всё ясно, — объявил мистер Браун, нагнувшись и подняв накидку. — У него голова застряла внутри.


— Осторожнее, папа, — предупредил Джонатан, когда мистер Браун начал вытаскивать Паддингтона за задние лапы. — Может, ему усы прищемило затвором.


Мистер Браун перестал тянуть, подобрался на четвереньках к объективу и посмотрел внутрь.


— Ничего не видно, — пожаловался он. — Там совсем темно.


Он постучал по аппарату, и оттуда донёсся ещё один приглушённый крик.


— Сливочное масло! — сообразила миссис Бёрд и понеслась на кухню. — Масло — первое средство, если кто-то застрял!


Миссис Бёрд возлагала на масло большие надежды. Дело в том, что Паддингтону уже случалось застревать, и всякий раз именно масло спасало положение.


Джонатан держал с одной стороны, мистер Браун тянул с другой, и всё-таки прошло немало времени, прежде чем из глубин фотоаппарата показалась голова Паддингтона. Он сел на траву, потирая уши. Вид у него был ужасно несчастный. Всё произошло совсем не так, как он предполагал.


— Вот что, — объявил мистер Браун, когда наконец-то восстановился порядок. — Давайте-ка ещё раз сядем, как прежде, и привяжем к затвору верёвочку. Тогда Паддингтон сможет дёрнуть её прямо отсюда. Это куда безопаснее.


Все согласились, что это прекрасная мысль. Мистер Браун рассадил их на прежние места, а Паддингтон заново навёл фотоаппарат и вставил пластинку, стараясь держаться на почтительном расстоянии от затвора. Правда, произошла небольшая заминка, потому что он слишком сильно дёрнул за верёвочку и штатив свалился, но вот настал долгожданный миг. Фотоаппарат щёлкнул, и все облегчённо вздохнули.


Чуть погодя миссис Бёрд, Брауны и Паддингтон вошли всей компанией в маленький фотомагазин и очень удивили продавца.


— Это действительно редкий фотоаппарат, — проговорил он, с интересом рассматривая Паддингтоново приобретение. — Чрезвычайно редкий. Я такие видел только на картинках. Его… э-э… наверное, держали в холодильнике? Там внутри всё в сливочном масле.


— Просто я попал в переделку, когда вставлял пластинку, — объяснил Паддингтон.


— Мы бы хотели поскорее узнать, как получилась фотография, — поспешно сменил тему мистер Браун. — Вы можете проявить пластинку в нашем присутствии?


Продавец ответил, что с превеликим удовольствием. После всего, что он услышал и узнал, ему и самому не терпелось взглянуть на фотографию, и он умчался в лабораторию, оставив Браунов дожидаться прямо в магазине. Ещё бы, ведь ему впервые в жизни довелось обслуживать медведя.


Вскоре продавец возвратился; на лице его застыло озадаченное выражение.


— Вы говорите, снимок сделан сегодня? — спросил он, поглядывая на яркое солнце.


— Угу, — подтвердил Паддингтон, глядя на продавца с подозрением.


— Видите ли, сэр… — продавец поднёс пластинку к свету, чтобы Паддингтону было лучше видно, — негатив хороший, чёткий, всех вас можно узнать, но у меня такое впечатление, что снимали в густом тумане. И потом, эти светлые пятна — похоже на лунные блики. Совершенно непонятно, откуда они взялись!


Паддингтон взял у продавца пластинку и внимательно рассмотрел.


— Это, наверное, случилось, когда я зажигал фонарик под одеялом, — рассудил он в конце концов.


— Я считаю, что для первого раза снимок просто замечательный, — замяла вопрос миссис Бёрд. — Будьте добры, напечатайте шесть карточек размером девять на двенадцать. Одну мы пошлём в Перу тёте Люси. Это родственница Паддингтона, она живёт в Лиме, в доме для престарелых медведей, — пояснила она продавцу.


— Да что вы говорите? — поразился продавец. — Ну и ну! Мои фотографии ещё никогда не посылали за океан, а тем более в дом для престарелых медведей в Перу!


На минутку он задумался.


— Знаете что, — обратился он к Паддингтону, — не могли бы вы одолжить мне этот фотоаппарат на недельку? Я бы выставил его в витрине, а за это напечатал бы бесплатно эту фотографию и снял вас всех по отдельности. Идёт?


— Я так и знал, — рассуждал мистер Браун по дороге домой, — что если Паддингтон начнёт нас фотографировать, случится что-нибудь невероятное. Ну когда бы ещё нас стали снимать за просто так?


— Медведям всегда везёт, — изрекла миссис Бёрд, поглядев на Паддингтона.


Но медвежонок не слушал. Он думал про свой фотоаппарат.


Рано утром на следующий день он побежал в магазин, и у него даже дух захватило от радости, когда он увидел, что фотоаппарат уже красуется в витрине на самом видном месте.


Внизу была пришпилена табличка:


КРАЙНЕ РЕДКИЙ ФОТОАППАРАТ


СТАРИННОЙ КОНСТРУКЦИИ.


ПРИНАДЛЕЖИТ


МИСТЕРУ ПАДДИНГТОНУ БРАУНУ,


ЮНОМУ МЕДВЕДЮ, ПРОЖИВАЮЩЕМУ ПО СОСЕДСТВУ


Но ещё сильнее он обрадовался, когда увидел рядом другую табличку:


ОБРАЗЕЦ ЕГО РАБОТЫ


а чуть пониже саму фотографию.


Она получилась не очень чёткой, у края остались отпечатки лап, и всё-таки кое-кто из соседей зашёл поздравить медвежонка с успехом, а узнать Браунов на фотографии смогли почти все. Словом, Паддингтон окончательно убедился, что не зря потратил целых три шиллинга шесть пенсов.


Ремонт на скорую лапу


Паддингтон сокрушённо вздохнул и натянул шляпу на самые уши, чтобы ничего не слышать. В доме стоял такой шум и гам, что он никак не мог сосредоточиться на своём дневнике.


Всё дело было в том, что взрослые Брауны и миссис Бёрд совершенно неожиданно получили приглашение на свадьбу. По счастью, Джонатан и Джуди тоже ушли в гости, а то бы и вовсе вышла полная неразбериха. Про Паддингтона в приглашении ничего не говорилось, но он не слишком огорчился. Он не находил ничего хорошего в свадьбах — за исключением, конечно, вкусного пирога, но кусок пирога ему пообещали и так.


Медвежонок не мог дождаться, чтобы все наконец собрались и уехали. Ему очень хотелось остаться одному, и на то были особые причины.


Паддингтон ещё раз вздохнул, аккуратно вытер перо об лапу и той же лапой промокнул чернильные пятна, которые непонятным образом очутились на столе. Это оказалось вполне своевременно, потому что в ту же секунду дверь распахнулась, и в комнату влетела миссис Браун.


— А, вот ты где! — Она остановилась как вкопанная и уставилась на своего любимца. — Разве можно ходить дома в шляпе? И почему у тебя язык весь синий?


Паддингтон высунул язык как можно дальше.


— Действительно, синий, — согласился он, заинтересованно скашивая глаза. — У меня, наверное, на языке синяк!


— Погоди, будет тебе синяк и на другом месте, если ты не ликвидируешь этот разгром, — подойдя поближе, пригрозила миссис Бёрд. — Только полюбуйся! Чернила. Клей. Бумажки. Мои любимые ножницы. Вся салфетка заляпана мармеладом, и вообще бог знает что.


Паддингтон осмотрелся. И правда разгром.


— Я уже почти закончил, — утешил он миссис Бёрд. — Осталось кое-что подчеркнуть. Я пишу воспоминания.


Паддингтон очень серьёзно относился к своему дневнику и мог часами вклеивать туда картинки и описывать свои приключения. С тех пор, как он поселился у Браунов, столько всего произошло, что он исписал уже больше половины тетради.


— Ну, смотри, чтоб к нашему возвращению был порядок, — наказала миссис Браун, — а то не получишь пирога. Веди себя как следует. И не забудь сказать булочнику, когда он придёт, что бы оставил две буханки.


Она махнула рукой и полезла в автомобиль.


— Похоже, наш мишка не станет сидеть сложа лапы, — заметила миссис Бёрд. — Очень уж ему не терпелось нас выпроводить.


— Ну, не знаю, не знаю, — отозвалась миссис Браун. — Что он успеет натворить? Мы скоро вернёмся.


— Гм… — мрачно ответила миссис Бёрд. — Может, и не успеет. Только он всё утро торчал в коридоре наверху, и мне это совсем не нравится.


Мистер Браун, который, как и Паддингтон, не очень любил свадьбы и был бы не прочь спокойно посидеть дома, оглянулся через плечо.


— Может, и мне остаться? — предложил он. — Я бы продолжил ремонт в его комнате.


— Не дури, Генри, — твёрдо сказала миссис Браун. — Ты поедешь с нами, и это моё последнее слово. С Паддингтоном ничего не случится. Он вполне самостоятельный медведь. Ну а что касается ремонта… Ты уже две недели палец о палец не ударил, так что один день роли не играет.


Комната для Паддингтона стала в семье больным вопросом. Прошло уже больше десяти дней с тех пор, как мистер Браун предложил сделать в ней ремонт. Он ободрал старые обои, вытащил гвозди, снял люстру, полки, крючки и вообще всё, что было сломано или сломалось под его руками. Кроме того, он купил яркие цветастые обои, краску и мел. На этом всё застопорилось.


Миссис Бёрд сидела сзади и делала вид, что ничего не слышит. На самом деле её внезапно осенила одна идея, и она молилась про себя, чтобы та же самая идея не осенила и Паддингтона. Она, как никто другой, умела угадывать ход мыслей медвежонка и теперь опасалась самого худшего. Знала бы она, что самое худшее уже началось! Паддингтон старательно зачеркнул в своём дневнике «В скучнаю минутку» и теперь вписывал крупными буквами роковое


«Я АТРИМАНТИРУЮ СВАЮ КОМНАТУ!!!»


Эта великолепная мысль пришла ему в голову ещё утром, когда он писал «В скучнаю минутку». Паддингтон уже давно заметил, что самые блистательные Идеи появляются у него именно в скучную минутку.


Все его пожитки давно были уложены в ожидании торжественного переезда, и ему ужасно надоело ждать. Чтобы достать нужную вещь, всякий раз приходилось распутывать длиннющую верёвку и разворачивать целый ворох обёрточной бумаги.


Подчеркнув каждое слово красным карандашом, Паддингтон привёл комнату в приличный вид, тщательно спрятал дневник в чемодан и побежал наверх. Он уже несколько раз предлагал мистеру Брауну помочь с ремонтом, но тот неизменно отказывался и вообще не подпускал медвежонка к дверям на расстояние вытянутой лапы. Паддингтон никак не мог понять почему. Он считал, что прекрасно справится.


Его будущая комната когда-то была кладовкой, но вот уже много лет ею никто не пользовался. Войдя, Паддингтон обнаружил столько интересного, что у него даже дух захватило.


Он тщательно закрыл дверь и потянул носом. В комнате восхитительно пахло краской. Кроме того, там оказались стремянка, дощатый рабочий стол, кисти, рулоны обоев и огромное ведро мелового раствора для побелки потолка.


Все звуки очень занятно отскакивали от голых стен, и Паддингтон довольно долго сидел на полу, помешивая раствор и наслаждаясь непривычным звучанием своего голоса.


Вокруг было столько потрясающе интересных вещей, что непонятно было, за что хвататься. В конце концов медвежонок решил сперва что-нибудь покрасить. Он взял лучшую кисть мистера Брауна, обмакнул в краску и стал думать, с чего бы начать.


Начал он с оконной рамы. Впрочем, через несколько минут ему стало казаться, что, пожалуй, стоило бы начать с чего-нибудь другого. Кисть была для него слишком велика, а когда он попробовал обмакнуть в банку лапу, краска почему-то забрызгала всё стекло и в комнате стало довольно сумрачно.


— Видимо, — рассудил Паддингтон, помахивая кистью и обращаясь к пустой комнате, — лучше всё-таки начать с потолка. Тогда я смогу заклеить обоями все пятна на стенах.


Однако белить оказалось ничуть не легче, чем красить. Медвежонок влез на самый верх стремянки, но, даже стоя на цыпочках, с трудом дотягивался до потолка. Втащить ведро наверх ему было не под силу, поэтому, чтобы обмакнуть кисть, всякий раз приходилось спускаться на пол. В довершение всего, лазая с мокрой кистью по стремянке, он весь перемазался мелом.


В общем, через некоторое время Паддингтон пожалел, что не продлил свою «скучнаю минутку». Всё опять получалось наперекосяк. Он опасался, что, когда миссис Бёрд увидит его работу, ему здорово попадёт.


И тут Паддингтону пришла в голову гениальная идея. Он был не из тех медведей, что отступают перед трудностями. Дело в том, что по соседству недавно начали строить дом. В один прекрасный день Паддингтон увидел его из окна спальни и с тех пор проводил кучу времени на стройке, разговаривая с рабочими и наблюдая, как они с помощью верёвки и блока поднимают на верхний этаж инструменты и цемент. Однажды мистер Бригс, старший мастер, даже прокатил его в ведре и разрешил положить несколько кирпичей.


Брауны жили в старом доме, и посередине потолка остался от былых времён толстый крюк, на котором когда-то висела тяжёлая люстра. А в углу лежал небольшой моток верёвки…


Паддингтон усердно взялся за дело. Прежде всего он привязал один конец верёвки к ведру. Потом влез на стремянку и пропустил второй конец через крюк. Потом спустился на пол и стал тянуть. Но даже и теперь ведро поднималось с трудом. Оно было полнёхонько, и каждые несколько минут приходилось делать передышку и для надёжности привязывать верёвку к ступеньке стремянки.


Когда Паддингтон отвязал верёвку для последнего рывка, случилось непредвиденное. Он закрыл глаза и приготовился дёрнуть, как вдруг обнаружил, что висит в воздухе. Ощущение было захватывающее. Он подрыгал лапой, но пола под ней не оказалось. Тогда он приоткрыл один глаз и от удивления чуть не выпустил верёвку: мимо него, опускаясь вниз, плыло ведро.


Дальше всё произошло очень быстро. Паддингтон и ахнуть не успел, как стукнулся головой о потолок, а ведро с лязгом ударилось об пол.


Несколько секунд Паддингтон беспомощно болтался в воздухе и дрыгал лапами. Потом снизу послышалось бульканье. Поглядев туда, он с ужасом обнаружил, что ведро опрокинулось и раствор вытекает на пол. Верёвка заскользила, пустое ведро взмыло к потолку, а Паддингтон с плеском шлёпнулся в белую лужу.


Но и этим дело не кончилось. Пытаясь устоять на скользком полу, медвежонок выпустил верёвку, и ведро спланировало вниз, накрыв его с головой.


Несколько минут Паддингтон лежал на спине и пыхтел, пытаясь сообразить, что же на него свалилось. Наконец он сел, снял ведро с головы, но тут же в ужасе нахлобучил его обратно. На полу плескалось белое море, из опрокинутых банок с краской текли зелёные и коричневые ручейки, а в дальнем углу плавала кепка мистера Брауна. Заметив её, Паддингтон порадовался, что оставил свою шляпу внизу.


Одно было ясно: предстоит очень долгое объяснение. И будет оно нелёгким, потому что медвежонок даже самому себе не мог объяснить, что же сделал не так.


Идея наклеить обои пришла ему чуть позже, когда он сидел на перевёрнутом ведре, соображая, что к чему. Паддингтон был по натуре оптимистом и любил во всём видеть светлые стороны. Если он постарается и как следует наклеит обои, всё остальное могут и не заметить.


Что касается обоев, Паддингтон верил в свои силы. Он не раз тайком подсматривал в щёлочку за мистером Брауном, и ему казалось, что это совсем не трудно. Надо только помазать обратную сторону какой-то липкой жидкостью, а потом прижать готовую полоску к стене. Поднять её до потолка тоже было несложно, даже для медведя: полоска складывалась пополам, в середину засовывалась швабра, а потом шваброй же можно было разгладить все морщинки.


От таких мыслей у Паддингтона сразу же поднялось настроение. Он нашёл целое ведро клейстера, поставил его на стол и принялся разматывать первый рулон. Поначалу дело шло туго, приходилось ползти по столу и пихать рулон передними лапами, свободный же конец снова скручивался в трубочку и полз следом. И всё-таки в конце концов Паддингтону удалось полностью намазать одну полоску.


Он слез со стола, стараясь не наступать на мел, который слипся в безобразные комья, и поднял обои на швабре. Полоска оказалась очень длинной, куда длиннее, чем он думал, и, махая шваброй над головой, Паддингтон умудрился завернуться в клейкую бумагу. Побарахтавшись, он высвободился и побрёл к стене. Потом отступил на шаг и полюбовался результатом. Местами обои порвались, часть клейстера попала на наружную сторону, но в целом вышло не так уж плохо. Паддингтон намазал следующий кусок, потом ещё один, бегая от стены к столу со всех лап: ему очень хотелось закончить прежде, чем Брауны вернутся.


Кое-где остались зазоры, кое-где куски налезали друг на друга, повсюду пестрели пятна клейстера и мела. Ни один кусок не наклеился совсем уж ровно, но, когда Паддингтон склонил голову набок и прищурился, общее впечатление оказалось неплохим, и он остался очень доволен собой.


И только в последний раз оглядывая плоды своих трудов, он вдруг заметил: что-то не так. Окно было на месте, камин тоже. А вот дверь куда-то пропала. Паддингтон перестал щуриться, и глаза его округлились. Он точно знал, что двери не могло не быть, потому что сам в неё входил. Медвежонок ошарашенно осмотрел все четыре стены. Видно, правда, было плохо, потому что краска на стёклах подсохла и загустела — но не настолько же плохо, чтобы не заметить двери!..


* * *


— Ничего не понимаю, — проговорил мистер Браун, входя в столовую. — Я обыскал весь дом, но Паддингтона нигде нет. Надо мне было всё-таки остаться с ним.


— Господи, надеюсь, с ним ничего не случилось, — забеспокоилась миссис Браун. — Он ведь всегда оставляет записку, если куда-нибудь уходит.


— В его комнате пусто, — сообщила Джуди.


— Мистер Крубер его тоже не видел, — прибавил Джонатан. — Я заходил на рынок, он говорит, что утром они с Паддингтоном пили какао, а потом тот исчез.


— А вы не видели Паддингтона? — спросила миссис Браун у миссис Бёрд, которая принесла на подносе ужин.


— Не видела и не хочу, — ворчливо отозвалась миссис Бёрд. — Водопроводные трубы опять не в порядке, так что мне не до пропавших медведей. Наверное, воздушная пробка. В них всё время что-то стучит.


Мистер Браун прислушался.


— Действительно, стучит, — согласился он. — Только… очень уж неравномерно. — Он вышел в прихожую. — Словно кто колотит в пол…


— Послушайте-ка… — насторожился Джонатан. — Вот это да! Это ведь SOS!


Брауны переглянулись, а потом воскликнули в один голос:


— Паддингтон!


— Господи помилуй, — причитала миссис Бёрд, врываясь в заклеенную обоями дверь, — да тут никак было землетрясение. А вон там какое-то привидение, вернее медведение. — Она указала на белую фигурку, которая вскочила им навстречу с ведра.


— Я не мог найти дверь, — жалобно начал Паддингтон. — Я, кажется, случайно заклеил её обоями. Она там была, когда я входил. Я точно помню. Тогда я стал стучать шваброй в пол…


— Ну и разгром! — восхищённо сказал Джонатан.


— Ты… кажется… заклеил… её… обоями… — повторил мистер Браун.


По временам он очень туго соображал.


— Ну да, — подтвердил Паддингтон. — Я хотел устроить сюрприз. — Он повёл лапой. — Тут, правда, не совсем чисто, но это потому, что ещё не высохло.


Смысл этих слов наконец-то начал доходить до мистера Брауна, но тут на помощь Паддингтону пришла миссис Бёрд.


— Ладно, что уж теперь разбираться, — решила она. — Что сделано, то сделано. И всё к лучшему, скажу я вам. Может быть, хоть теперь вам станет ясно, что ремонт должен делать человек понимающий…


С этими словами она взяла Паддингтона за лапу и повела к двери.


— А одному моему знакомому медведю я рекомендую поскорее принять ванну, пока клейстер и мел не присохли окончательно.


Мистер Браун поглядел вслед Паддингтону и миссис Бёрд; потом на двойную цепочку белых следов: ног и лап.


— Ох уж эти медведи!.. — проговорил он горько.


После ванны Паддингтон укрылся у себя в комнате и до самой последней минуты не выходил к ужину. Он опасался, что на него сердятся. Однако, как ни удивительно, за весь вечер никто ни разу не упомянул о ремонте.


А перед сном, когда он сидел в кровати и пил какао, стали происходить ещё более удивительные вещи: он получил в подарок сразу несколько шестипенсовиков. Причём все из разных рук. Паддингтон так и не понял, за что, но спрашивать не стал, чтобы вдруг не передумали.


Объяснила ему всё Джуди, когда пришла пожелать спокойной ночи.


— Я думаю так: мама и миссис Бёрд подарили тебе по монетке потому, что им надоел папин ремонт. Папочка вечно берётся за дело и не доводит до конца. Ну а папа и сам-то не очень хотел с ним дальше возиться, поэтому тоже подарил тебе монетку. А теперь пригласят настоящего маляра, так что все довольны!


Паддингтон задумчиво отхлебнул какао.


— А как ты думаешь, если я отремонтирую ещё одну комнату, мне снова дадут полтора шиллинга? — спросил он.


— Нет, не дадут, — строго сказала Джуди. — Выброси это из головы. И вообще, я бы на твоём месте ещё долго-долго не поминала слово «ремонт».


— Ну, хорошо, — сонно согласился Паддингтон и потянулся. — У меня просто выдалась скучная минутка…


Знаменитый сыщик


Наконец-то ремонт закончился. Все, даже сам Паддингтон, в один голос заявили, что такая замечательная комната есть далеко не у всякого медведя. Двери и оконные рамы сверкали ослепительной белизной — хоть глядись в них, яркие обои радовали глаз, а довершала картину новая мебель.


— По такому случаю и потратиться не грех! — объявил мистер Браун.


Он купил медвежонку новую кроватку, нарочно выбрав самую низкую, пружинный матрас и шкафчик для всякой всячины.


Миссис Браун решила не отставать от мужа и приобрела великолепный пушистый ковёр. Паддингтон очень гордился своим ковром и аккуратно прикрыл те места, где приходилось ходить, старыми газетами, чтобы ненароком не запачкать.


Миссис Бёрд внесла свою лепту — пёстренькие занавески. Паддингтону они страшно понравились. Впервые ложась спать в своей новой комнате, он никак не мог решить, что лучше: задёрнуть занавески и любоваться ими или не задёргивать и смотреть в окно. Он раз десять вылезал из-под одеяла и наконец придумал: одну занавеску задёрнул, а другую — нет, чтобы уж наверняка ничего не упустить.


И тут Паддингтон обнаружил очень странную вещь. Дело в том, что он никогда не ложился спать, не включив маленькую лампочку-ночник, стоявшую у кровати, — так, на всякий пожарный случай. А в этот раз он довольно долго щёлкал выключателем, любуясь на свои занавески, и вдруг заметил ЭТО. Всякий раз, как загоралась лампочка, снаружи, за окном, вспыхивал ответный огонёк! Паддингтон сел в постели, протёр глаза и уставился в ночной мрак.


Может, почудилось? Чтобы удостовериться, он послал в темноту более сложный сигнал — две коротких вспышки и несколько длинных. Что бы вы думали? Таинственный огонёк продолжал мигать в такт его ночнику!


Паддингтон вскочил, подбежал к окну и стал всматриваться в темноту. Видно ничего не было. Проверив, что окно крепко закрыто, медвежонок задёрнул обе занавески, прыгнул в постель и натянул одеяло до самого носа. Происходило что-то очень таинственное, и он решил принять все меры предосторожности.


Утром, за завтраком, ему в лапы попал первый ключ к разгадке тайны.


— Украли мою тыкву-рекордсменку! — пожаловался мистер Браун. — Похоже, ночью кто-то побывал в огороде.


Вот уже несколько недель мистер Браун холил и лелеял громадную тыкву, которая предназначалась для садоводческой выставки. Он прилежно поливал её два раза в день, а каждый вечер, перед сном, тщательно измерял сантиметром.


Миссис Браун и миссис Бёрд переглянулись.


— Не убивайся так, Генри, — сказала миссис Браун. — Там есть и другие, ничем не хуже.


— Буду убиваться, — буркнул мистер Браун. — Остальные гораздо хуже, да и к выставке не поспеют.


— Спорим, её кто-нибудь из участников выставки стащил! — выдвинул предположение Джонатан. — Побоялся, что ты выиграешь. Тыква-то была — о-го-го!


— Весьма возможно, — охотно согласился мистер Браун, польщённый таким предположением. — Пожалуй, стоит дать объявление и пообещать награду тому, кто её вернёт.


Миссис Бёрд поспешно подлила ему чаю. Им с миссис Браун, похоже, хотелось поскорее замять разговор. Но Паддингтон при слове «награда» навострил ушки. Дожевав булочку с мармеладом, он извинился и побежал наверх, даже не выпив третьей чашки чая.


Чуть позже, помогая миссис Бёрд мыть посуду, миссис Браун вдруг заметила в саду что-то непонятное.


— Глядите! — От неожиданности она чуть не выронила тарелку. — Вон там, за капустной грядкой! Что бы это могло быть?


Миссис Бёрд выглянула в окно и тоже заметила какой-то коричневый клубок, копошившийся между грядками. Присмотревшись, она облегчённо вздохнула.


— Да это же Паддингтон! Я его шляпу хоть где узнаю!


— Паддингтон? — повторила миссис Браун. — Но с какой это стати он ползает по грядкам на четвереньках?


— Наверное, потерял что-нибудь, — решила миссис Бёрд. — Видите, у него лупа мистера Брауна.


Миссис Браун вздохнула.


— Ну ладно, рано или поздно мы всё равно узнаем, что у него на уме.


Не подозревая, какой интерес вызывают его действия, Паддингтон уселся под малиновым кустом и открыл свой блокнотик на страничке «КОСВИНЫЕ УЛИКИ».


Дело в том, что совсем недавно мистер Крубер дал Паддингтону почитать детективный роман, и с тех пор медвежонок твёрдо решил стать сыщиком. Таинственная история с ночными сигналами и исчезновением тыквы пришлась как раз кстати — появился материал для расследования.


Впрочем, начало следствия не слишком обнадёживало: Паддингтон нашёл на грядке кое-какие следы, но все они вели к дому. В большой круглой вмятине, оставшейся от тыквы, лежали только два дохлых жука и пакетик из-под семян.


Всё же Паддингтон аккуратно записал все детали в блокнотик и нарисовал план сада, поставив жирный крест на том месте, где раньше находилась тыква, а потом поднялся к себе в комнату и погрузился в размышления. Посмотрев в окно, он добавил к плану ещё и новый дом, который строили прямо за садом. Сомнений не было — таинственные сигналы исходили именно оттуда. Некоторое время он разглядывал стройплощадку в бинокль, но никого, кроме строителей, не увидел.


Если бы через некоторое время кому-нибудь вздумалось понаблюдать за домом Браунов, он заметил бы мохнатую медвежью фигурку, которая выскользнула из дверей и исчезла в направлении рынка. Всё шло точно по плану: никто не видел, как Паддингтон ушёл, никто не видел, как он вернулся, таща огромную коробку. Глаза медвежонка возбуждённо блестели; он поднялся к себе в спальню и тщательно запер дверь. Он вообще любил открывать коробки, а в этой лежало настоящее сокровище.


Паддингтон довольно долго не мог сладить с верёвочкой, потому что лапы его дрожали от возбуждения, но вот наконец из-под слоя обёрточной бумаги показалась ярко раскрашенная крышка с надписью:


НАБОР «ЗНАМЕНИТЫЙ СЫЩИК»


Вот уже несколько дней — с тех пор, как эта замечательная вещь впервые появилась в витрине, — Паддингтон вёл тяжёлую борьбу с самим собой. Нелегко решиться потратить разом шесть шиллингов, особенно когда получаешь всего полтора в неделю на карманные расходы, но, высыпав содержимое коробки на пол, Паддингтон перестал жалеть о потраченных деньгах. Перед ним оказались длинная чёрная борода, тёмные очки, полицейский свисток, бутылочки с надписями «Осторожно! Химический раствор» (их он поскорее сунул обратно в коробку), блокнот, чтобы снимать отпечатки пальцев, баночка симпатических чернил[13 - Такими чернилами часто пользуются и сыщики, и преступники, когда им нужно что-то утаить. Чтобы прочесть, что вам написали, нужно подержать бумагу над свечкой или смочить специальным раствором, но прежде всего — догадаться это сделать!] — которыми сколько ни пиши, ничего не видно — и длинная инструкция.


Набор оказался что надо. Паддингтон написал на крышке своё имя симпатическими чернилами и ничего не увидел. Потом оставил в блокноте отпечаток лапы и несколько раз свистнул под одеялом в свисток. Стоило бы, правда, делать всё в обратном порядке, потому что отпечатки лап остались и на простыне, а это грозило объяснением с миссис Бёрд.


Больше всего ему понравилась борода. К ней были приделаны два крючка, чтобы цеплять к ушам, и, случайно увидев себя в зеркале, Паддингтон даже подпрыгнул от неожиданности. Неизменная чёрная шляпа и старый плащ Джонатана, который миссис Браун собиралась отдать старьёвщику, делали его почти неузнаваемым. Паддингтон долго вертелся перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон, а потом решил спуститься вниз и выяснить, что подумают другие. Идти оказалось не так-то легко — плащ был велик и путался под ногами. Кроме того, борода, похоже, не была рассчитана на медвежьи уши, и её приходилось придерживать лапой. По лестнице Паддингтон спускался задом, держась свободной лапой за перила. Он так сосредоточился на том, чтобы не упасть, что чуть не сбил с ног поднимавшуюся навстречу миссис Бёрд.


— Ой, Паддингтон! — выговорила миссис Бёрд, оправившись от неожиданности. — А я тебя ищу. Ты не мог бы сходить на рынок и купить полфунта масла?


— Я не Паддингтон, — отозвался из-под бороды придушенный голос. — Я Шерлок Холмс, знаменитый сыщик!


— Да-да, конечно, милый, — не стала спорить миссис Бёрд, — только не забудь, пожалуйста, про масло, а то нечего будет подать к обеду.


Она повернулась и пошла обратно на кухню. Хлопнула дверь, и до Паддингтона долетел гул голосов.


Он огорчённо дёрнул себя за бороду.


— Хватило бы на тридцать шесть булочек! — сказал он горько, думая о потраченных деньгах. Он едва удержался, чтобы не побежать в магазин и не потребовать назад деньги. Всё-таки тридцать шесть булочек — это тридцать шесть булочек, и в чём только он себе не отказывал, чтобы скопить столько денег!


Но выйдя из дому, Паддингтон передумал. Правда, миссис Бёрд ему обмануть не удалось, но может быть, повезёт с мистером Бригсом, старшим мастером со стройки? Паддингтон решил, что попытка не пытка. А вдруг удастся обнаружить новые улики?


По пути к стройплощадке настроение медвежонка всё улучшалось и улучшалось. Уголком глаза он видел, что прохожие таращатся на него в изумлении. А когда он бросал поверх очков проницательные взгляды, некоторые даже переходили на другую сторону улицы.


Он довольно долго крался вдоль стены недостроенного дома и наконец услышал голоса. Они долетали из открытого окна на втором этаже, и Паддингтон сразу же узнал бас мистера Бригса. У стены стояла лесенка. Медвежонок вскарабкался на ступеньку, находившуюся на уровне подоконника, и осторожно заглянул в комнату.


Строители сидели вокруг газовой плитки, на которой закипала вода. Паддингтон бросил суровый взгляд на мистера Бригса, который держал в руке чайник, поправил бороду и длинно, раскатисто свистнул в полицейский свисток.


Раздался звон бьющейся посуды. Мистер Бригс вскочил как ужаленный и вытянул дрожащую руку в сторону окна.


— Мать честная! — завопил он. — Привидение!


Остальные повернулись на его крик и моментально разинули рты. Паддингтон насладился видом четырёх побелевших физиономий, а потом, цепляясь всеми четырьмя лапами, соскользнул вниз и спрятался за штабелем кирпичей. Сверху до него долетали перепуганные голоса.


— Как в воду канул, — сказал один из строителей. — Сразу видать, нечистая сила.


— Мать честная! — повторил мистер Бригс, вытирая лоб носовым платком в горошек. — Не приведи, господи, ещё раз такое увидеть, экая пакость! Башка — что твоя тыква!


Паддингтон, притаившийся за кирпичами, с трудом поверил своим ушам. Кто бы мог подумать, что мистер Бригс и его друзья причастны к преступлению! Но не мог же он ослышаться, мистер Бригс действительно сказал «что твоя тыква»!


Паддингтон снял очки, отцепил бороду, уселся под штабелем кирпичей и принялся записывать новые факты симпатическими чернилами. Потом он медленно и задумчиво побрёл в сторону продуктового магазина.


Расследование началось очень удачно, и Паддингтон решил ещё раз наведаться на стройплощадку, когда стемнеет.


* * *


Настала ночь. Все Брауны давным-давно разошлись по своим комнатам.


— Знаешь, — сказала миссис Браун, когда часы пробили двенадцать, — у меня какое-то странное предчувствие. Будто наш мишка опять что-то затевает.


— Чего же тут странного? — сонно отозвался мистер Браун. — Он вечно что-то затевает. И что на этот раз?


— В том-то и дело, что не знаю. Всё утро он бродил по дому, нацепив фальшивую бороду. Напугал бедную миссис Бёрд до полусмерти. А ещё он весь вечер что-то писал в своём блокноте, и ты представляешь…


— Не представляю. — Мистер Браун подавил зевок. — Так что же?


— Когда я заглянула ему через плечо, на бумаге ничего не было!


— Ну, медведь он и есть медведь, — философски изрёк мистер Браун и потянулся к выключателю. — Вот странно, — сказал он вдруг, — я, кажется, слышал полицейский свисток!


— Глупости, Генри, — отозвалась миссис Браун. — Тебе приснилось.


Мистер Браун пожал плечами и погасил свет. Он готов был поклясться, что действительно слышал свисток, но слишком устал, чтобы спорить, поэтому просто повернулся на другой бок и закрыл глаза. Ему и в голову не пришло, что это опять были проделки их неугомонного мишутки!


С тех пор, как Паддингтон под покровом темноты выбрался из дома и кружным путём отправился на стройплощадку, приключения на него так и сыпались. Их было даже чересчур много, и он уже почти пожалел, что решил стать сыщиком. Поэтому он страшно обрадовался, когда в ответ на долгую пронзительную трель его свистка из темноты примчалась длинная чёрная машина, из которой выскочили двое полицейских в форме.


— Эт-то ещё что такое? — удивился первый полицейский, строго глядя на медвежонка. — Что здесь происходит?


Паддингтон победоносно махнул лапой в сторону недостроенного дома.


— Я поймал грабителя! — возвестил он гордо.


— Поймал кого? — Второй полицейский недоверчиво вгляделся в медвежонка.


За годы службы ему многое довелось перевидать, но чтобы глухой ночью поступил вызов от медведя! Да ещё от какого медведя — с длинной чёрной бородой, в синем пальтишке! Это не лезло ни в какие ворота.


— Я поймал грабителя, — повторил Паддингтон. — Это он, наверное, украл тыкву мистера Брауна!


— Тыкву мистера Брауна? — растерянно переспросил первый полицейский.


— Угу, — подтвердил Паддингтон, направляясь к секретному лазу. — А теперь у него ещё и вся моя булка с мармеладом. Я захватил её на случай, если проголодаюсь, пока его караулю.


— А, ну конечно… — понимающе кивнул второй полицейский. — Булка с мармеладом. — Он переглянулся с коллегой и постучал пальцем по лбу. — Ну а где же теперь этот твой грабитель — уплетает мармелад?


— Наверное, — сказал Паддингтон. — Я закрыл его в комнате и подпёр дверь дощечкой, чтобы ему было не выйти. Понимаете, у меня борода случайно прилипла к мармеладу, я зажёг фонарик, чтобы её отлепить, и тут-то всё и случилось!


— Что случилось? — хором выкрикнули полицейские.


Несмотря на все старания, они никак не могли взять в толк, что к чему.


— Я заметил, что за окном кто-то тоже мигает фонариком, — терпеливо пояснил Паддингтон. — Потом я услышал шаги на лестнице и притаился. — Он подошёл к дверям на верхней площадке. — Вот он где!


Полицейские не успели задать больше ни одного вопроса, потому что из-за двери раздался громкий стук и вопль:


— ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ!


— Чтоб я провалился! — вскричал первый полицейский. — Там и правда кто-то есть! — Он посмотрел на медвежонка куда более уважительно. — Вы могли бы его описать, сэр?


— Ростом метра три, — не задумываясь, ответил Паддингтон, — и сердитый-пресердитый. Особенно с тех пор, как понял, что ему не выбраться.


— Гм… — протянул второй полицейский. — Ну ладно, сейчас разберёмся. Отойди-ка в сторону.


Он отшвырнул доску, распахнул дверь и осветил комнату фонариком.


Все прижались к стене и приготовились к самому худшему. Каково же было их удивление, когда из комнаты вышел… третий полицейский!


— Заперли! — проговорил он горестно. — Я иду мимо, вижу свет в пустом доме, хочу разобраться… и что же? Меня взяли и заперли! И кто? Медведь! — Он указал на Паддингтона. — Вот этот, если не ошибаюсь!


Паддингтон вдруг почувствовал себя очень-очень маленьким. Все трое полицейских не сводили с него глаз, и от волнения у него даже борода свалилась с уха.


— Так-так… — сказал наконец первый полицейский. — А скажи-ка мне, друг мой косолапый, что это ты делал в пустом доме среди ночи? Да ещё в таком наряде? Придётся, пожалуй, отвезти тебя в участок и допросить.


— Не так-то просто всё объяснить, — грустно отозвался Паддингтон. — Понимаете, это довольно длинная история… Ну… У мистера Брауна была тыква… Такая большая, специально для выставки…


Полицейские так ничего и не поняли. И не только они. Когда Паддингтона доставили из участка под родную крышу, мистер Браун ещё долго не мог разобраться, что к чему.


— Чепуха какая-то! Почему из-за того, что у меня пропала тыква, Паддингтон попал под арест? — восклицал он сотый раз кряду.


— Вовсе не под арест, — поправляла миссис Браун. — Просто его задержали, чтобы допросить. И вообще, он всего лишь старался отыскать твою тыкву: ты должен быть ему благодарен.


Она вздохнула. Рано или поздно всё равно придётся открыть правду… Паддингтону она уже сказала.


— На самом деле, это я во всём виновата, — проговорила она. — Понимаешь, я… я случайно срезала твою тыкву…


— ТЫ? — подскочил мистер Браун. — Ты срезала мою рекордсменку?


— Я не думала, что это и есть рекордсменка, — оправдывалась миссис Браун. — Ты ведь так любишь тыквенные оладьи! Мы съели её вчера за ужином…


Оставшись один у себя в комнате, Паддингтон залез в постель. Он был страшно горд собой. Будет что рассказать утром мистеру Круберу! Например, о том, что, когда инспектор в полицейском участке услышал всю историю от начала до конца, он похвалил его за храбрость и приказал немедленно освободить!


— Такие медведи, как вы, мистер Браун, — просто находка для полиции, — сказал он на прощание и подарил Паддингтону настоящий свисток! Даже полицейский, которого заперли, перестал обижаться и заявил, что на службе ещё и не такое бывает.


А главное, Паддингтон наконец-то раскрыл тайну непонятных вспышек. На самом деле, никого в саду не было, просто его собственный ночник отражался в оконном стекле. Паддингтон специально встал в полный рост на кровати и увидел себя, точно в зеркале.


Конечно, ему очень жалко было тыкву. А награду — тем более. Зато он был ужасно рад, что мистер Бригс оказался не преступником, а честным и славным человеком, как он всегда и думал. И кстати, мистер Бригс пообещал ещё раз прокатить его в ведре. Жалко было бы упустить такую возможность.


День Гая Фокса


Вскоре после того, как Паддингтон не поймал грабителя, погода изменилась. Подул холодный ветер. Деревья облетели, дни становились всё короче и короче. Джонатан и Джуди уехали в школу, и Паддингтон остался в одиночестве.


Но вот однажды, в самом конце октября, почтальон принёс ему письмо. Оно было адресовано «мистеру Паддингтону Брауну в собственные лапы» и помечено «Сверхсрочно!!!». Паддингтон узнал почерк Джонатана и страшно обрадовался — он ведь редко получал письма, разве что открытки от тёти Люси из Перу.


Письмо оказалось загадочным и непонятным. Джонатан просил, чтобы к его приезду — через несколько дней — Паддингтон сгрёб в кучу все сухие листья в саду. Паддингтон изрядно поломал голову над этой таинственной просьбой, но так ничего и не придумал и решил спросить своего друга мистера Крубера. Мистер Крубер знал почти всё на свете, а если чего и не знал, всегда мог найти в своей антикварной лавке книгу, в которой бы про это было написано. По утрам, за чашкой какао, они частенько болтали о разных разностях, и мистер Крубер с большой охотой объяснял Паддингтону всё, что тому было непонятно.


— Одна голова хорошо, а две лучше, мистер Браун, — говаривал он. — И надо сказать, с тех пор, как вы появились в наших краях, моей голове скучать не приходится!


Сразу после завтрака Паддингтон натянул пальтишко, обмотал шею шарфом, записал под диктовку миссис Бёрд, что надо купить, и покатил свою сумку на колёсиках в сторону рынка Портобелло.


Паддингтон любил ходить по магазинам. Он пользовался особым уважением у торговцев, хотя и тратил деньги с большой осмотрительностью. Прежде чем купить что-нибудь, он обходил все лотки и тщательно сравнивал цены. Миссис Бёрд утверждала, что с его появлением расходы на питание сократились вполовину.


Похолодало не на шутку, и когда Паддингтон прижался носом к витрине газетного киоска, стекло немедленно запотело. Продавец с намёком выглянул в дверь, и Паддингтон, медведь по натуре вежливый, принялся вытирать стекло лапой. Когда оно снова стало прозрачным, он вдруг заметил, что с тех пор, как он в последний раз проходил мимо витрины, в ней многое изменилось.


На месте леденцов, карамелек и шоколадок теперь красовалось обтрёпанное соломенное чучело, сидящее на кучке поленьев. В руке у чучела была табличка с надписью:


Покуда жив я буду,

Вовеки не забуду

О пятом ноября!


А внизу значилось, ещё крупнее:


В ПРОДАЖЕ ВСЁ ДЛЯ ФЕЙЕРВЕРКА!!!


Паддингтон внимательно изучил эту надпись и со всех лап бросился к мистеру Круберу, задержавшись только возле булочной, чтобы забрать обычную утреннюю порцию булочек.


Холодная погода заставила мистера Крубера перебраться из шезлонга на диванчик в комнате позади лавки. Тут было тепло, уютно и полно книг, но Паддингтону всё равно больше нравилось снаружи. Из ветхого диванчика торчал конский волос и очень больно кололся. Правда, на сей раз Паддингтон почти не обратил на это внимания и, честно поделив булочки пополам, принялся рассказывать мистеру Круберу о событиях этого утра.


— Пятое ноября? — повторил мистер Крубер, передавая Паддингтону дымящуюся кружку, до краёв налитую какао. — Да ведь это же день Гая Фокса!


Увидев, что Паддингтон по-прежнему ничего не понимает, мистер Крубер виновато улыбнулся и протёр очки, запотевшие от какао.


— Я всё забываю, мистер Браун, что вы приехали из Дремучего Перу. А там, наверное, и не слышали про Гая Фокса[14 - У нас тоже не все слышали про Гая Фокса: он был одним из заговорщиков, которые решили взорвать здание Парламента за то, что Парламент (по их мнению) очень невежливо обходился с католиками. Было это давно, в 1605 году. Заговорщики вырыли длинный тоннель и притащили туда 36 бочек пороха, но один из них случайно проговорился: написал своему приятелю, члену Парламента, чтобы 5 ноября тот не ходил на заседание. В результате главного заговорщика Гая Фокса арестовали прямо в тоннеле, Парламент остался цел, а англичане так обрадовались, что до сих пор отмечают этот день: устраивают фейерверки и жгут чучело Гая на костре. И даже придумали специальный стишок, полностью он звучит так:Покуда жив я буду,Вовеки не забудуО пятом ноября:Как заговор был сорван,Как порох не был взорван.Мы помним — и не зря!].


Паддингтон для верности смахнул с мордочки остатки какао и помотал головой.


— Да… — продолжал мистер Крубер. — Ну а фейерверк, полагаю, вы всё-таки видели. Я помню, что в те далёкие времена, когда я бывал в Южной Америке, их всегда устраивали по праздникам.


Паддингтон кивнул. Теперь-то он вспомнил, что однажды они с тётей Люси ходили смотреть фейерверк. Правда, он был ещё совсем маленьким, но ему ужасно понравилось.


— А в Англии фейерверк бывает всего раз в год, — сказал мистер Крубер. — И всегда пятого ноября.


И он рассказал Паддингтону, как много-много лет назад Гай Фокс хотел взорвать здание Парламента, как в последний момент заговор был раскрыт, и в память об этом с тех самых пор в этот день жгут костры, пускают ракеты и хлопают хлопушки.


Мистер Крубер рассказывал очень увлекательно, и, когда он закончил, Паддингтон сказал большое спасибо.


Мистер Крубер вздохнул и грустно прибавил:


— Давненько не устраивал я своего фейерверка, мистер Браун. Уж и не помню, сколько лет!


— Знаете что? — оживился Паддингтон. — У нас, кажется, в этом году будет фейерверк. Вы обязательно должны на него прийти!


Увидев, как обрадовался мистер Крубер приглашению, Паддингтон поспешил откланяться: он хотел поскорее покончить с покупками, вернуться к газетному киоску и узнать про фейерверк побольше.


Продавец встретил его не очень любезно.


— Ракеты и хлопушки? — хмыкнул он из-за прилавка. — Медведям, не достигшим совершеннолетия, не продаём!


Паддингтон ответил ему суровым взглядом.


— В Дремучем Перу, — сказал он, припомнив слова мистера Крубера, — мы каждый праздник устраиваем фейерверк.


— Так то в Дремучем Перу, — отозвался продавец, — а здесь у нас совсем другие порядки. Ну, так и быть. Чего ты хочешь — хлопушку, шутиху?


— Лучше что-нибудь, что можно держать в лапе, — сказал Паддингтон.


Продавец поразмыслил.


— Ладно, — решил он наконец, — вот тебе пакет самых лучших бенгальских огней. Но если подпалишь себе усы, не хнычь. Деньги всё равно не верну.


Паддингтон пообещал быть очень-очень осторожным и вприпрыжку помчался домой. На углу своей улицы он столкнулся с мальчишкой, который катил детскую колясочку.


Мальчишка протянул фуражку, в которой лежали мелкие монетки, и вежливо приподнял шляпу.


— Пенни Гаю Фоксу, сэр.


— Спасибо, — сказал Паддингтон и взял из фуражки пенни. — Вот спасибо!


И он пошёл было дальше.


— Эй! — окликнул его мальчишка. — Ты что, с луны свалился? Это ты мне должен дать пенни, а не я тебе!


Паддингтон не поверил своим ушам.


— Я должен дать тебе пенни?! — переспросил он ошарашенно. — Тебе?


— Ну, точнее, моему Гаю, — объяснил мальчишка. — Я ведь так и сказал — пенни Гаю Фоксу!


Паддингтон заглянул в колясочку и увидел там чучело в старом пиджаке и в маске. Совсем как то, что сидело в витрине газетного киоска!


Паддингтон так удивился, что без лишних слов открыл чемодан и бросил пенни в протянутую фуражку.


— Если тебе не нравится давать пенни Гаю Фоксу, возьми да сделай своего, — посоветовал мальчишка на прощание. — Старые штаны, рубаха, пучок соломы, и вся недолга!


Паддингтон погрузился в задумчивость и за обедом чуть было не забыл попросить добавки.


— Если у него снова появилась Идея, дело плохо, — сказала миссис Браун, когда Паддингтон, извинившись, вылез из-за стола и отправился в сад. — Чтобы Паддингтон забыл попросить вторую порцию! Да ещё когда на обед тушёное мясо с его любимыми клёцками! Немыслимо!


— Боюсь, и правда Идея, — мрачно подтвердила миссис Бёрд. — Все признаки налицо.


— Ну ничего, может, подышит свежим воздухом да и забудет, — с надеждой сказала миссис Браун, глядя в окно. — Я очень рада, что он взялся сгребать листья. Хоть приведёт сад в божеский вид.


— На дворе-то ноябрь, — заметила миссис Бёрд. — Гай Фокс…


— Ой! — так и села миссис Браун. — Ой, не к добру это всё!


Паддингтон целый час усердно орудовал граблями и метлой. В саду у Браунов росло довольно много деревьев, и вскоре посреди капустной грядки высилась гора листьев почти в два медвежьих роста. Паддингтон присел на ближайшую клумбу отдохнуть и тут заметил, что из-за забора за ним кто-то наблюдает.


Это был сосед Браунов, мистер Карри. Мистер Карри терпеть не мог медведей и всегда ябедничал, если Паддингтон делал что-нибудь не так. Да и вообще, он слыл в округе жадиной и занудой, поэтому Брауны старались поменьше иметь с ним дело.


— Что это ты там делаешь, медведь? — проворчал мистер Карри. — Надеюсь, не собираешься поджигать эти листья?


— Нет-нет, — успокоил его Паддингтон. — Они для Гая Фокса.


— Хлопушки-вертушки! — фыркнул мистер Карри. — Безобразие! Дым, грохот, вонь!


А Паддингтон как раз собирался зажечь на пробу один бенгальский огонь, но тут торопливо спрятал всю пачку за спину.


— А у вас будет фейерверк, мистер Карри? — спросил он вежливо.


— Фейерверк? — Мистер Карри с неприязнью посмотрел на медвежонка. — Да на какие деньги? Глупая забава! И учти, если хоть одна ракета попадёт ко мне в сад, я вызову полицию!


Паддингтон порадовался, что не зажёг свой бенгальский огонь.


— Впрочем, — тут глаза у мистера Карри коварно заблестели, и он стал воровато озираться — не слышит ли кто, — если кто-нибудь пригласит меня к себе на фейерверк, это совсем другое дело. Ты понял, медведь?


Он поманил Паддингтона к забору и принялся шептать ему что-то на ухо. Мордочка у медвежонка всё вытягивалась и вытягивалась, и даже ушки горестно обвисли.


— Какой позор! — возмутилась миссис Бёрд, узнав, что мистер Карри напросился на фейерверк. — Как не стыдно пугать бедного мишутку разговорами о полиции и прочим вздором! И всё только ради того, чтобы самому не тратиться на хлопушки! Попробовал бы он со мной так поговорить, уж я бы ему ответила!


— Бедный наш мишка! — посочувствовала миссис Браун. — Он так огорчился! А где он теперь?


— Не знаю, — покачала головой миссис Бёрд. — Он сказал, что ему нужна солома, и отправился её искать. Всё хлопочет о костре.


И она продолжала честить мистера Карри:


— Как подумаешь, что бедный медведь просто с лап сбивается, исполняя его дурацкие поручения, — и всё потому, что сам он из лентяев лентяй!


— Он действительно любит поживиться за чужой счёт, — согласилась миссис Браун. — Да чего там за примером далеко ходить: сегодня он принёс свой костюм и оставил на крыльце, чтобы его забрали в стирку вместе с нашими вещами.


— Вот как? — хмыкнула миссис Бёрд. — Ну, как всегда… — Она решительным шагом направилась к входной двери и крикнула оттуда: — Вы сказали, на крыльце?


— Да, в самом углу! — откликнулась миссис Браун.


— Нету тут ничего! Кто-то его уже забрал!


— Вот странно! — подивилась миссис Браун. — Я не слышала, чтобы стучали в дверь. И из прачечной ещё не приходили. Ничего не понимаю.


— Стащили, и ладно. Так ему и надо, — вынесла приговор миссис Бёрд. — В другой раз не сунется.


Миссис Бёрд только с виду казалась строгой, а сердце у неё было очень доброе. Но с теми, кто пытался поживиться за чужой счёт — особенно за счёт её ненаглядного мишутки, — она бывала сурова и непреклонна.


— Ну ладно, — сказала миссис Браун. — Рано или поздно всё и так выяснится. Не забыть бы спросить у Паддингтона, когда он вернётся, не попадался ли ему этот несчастный костюм.


Однако Паддингтон не вернулся до самого вечера, и к тому времени миссис Браун напрочь забыла о пропаже. Уже стемнело, когда он вошёл в сад через боковую калитку. Он подкатил свою сумку на колёсиках к сараю; пыхтя, сгрузил увесистый предмет и затолкал в самый угол, за косилку. Ещё у него была картонная коробочка с надписью «ДЛЯ ГАЙЯ ФОКСА». В ней что-то бренчало.


Паддингтон захлопнул дверь, сунул коробочку на самое дно сумки, прикрыл для верности шляпой и кружным путём пробрался к входной двери. Вечер прошёл не зря. Он на славу потрудился, а результаты превзошли все ожидания, и Паддингтон долго ещё не ложился спать, потому что писал Джонатану подробное письмо.


* * *


Прошло несколько дней. Наступил долгожданный вечер.


— О-го-го! — воскликнул Джонатан. — Ну, ты даёшь, Паддингтон! Вот это да!


Он уставился на коробку, до краёв набитую хлопушками, петардами, ракетами и прочими потешными приспособлениями.


— Ай да Паддингтон! — восхищённо подхватила Джуди. — И где ты всё это взял? Милостыньку просил?


Паддингтон небрежно махнул лапой, и они с Джонатаном обменялись понимающими взглядами. Но Джуди так ничего и не узнала, потому что в комнату вошёл мистер Браун. На нём было тёплое пальто и резиновые сапоги, в руке — зажжённая свеча.


— Ну как, вы готовы? — окликнул он детей. — Мистер Крубер уже здесь, а миссис Бёрд расставляет стулья на веранде.


Мистеру Брауну, видимо, и самому не терпелось запустить парочку ракет, и он с завистью поглядел на картонную коробку.


— Вот что, — объявил он, когда все расселись и воцарилась тишина. — Поскольку для Паддингтона это первое пятое ноября, пусть он и начнёт фейерверк.


— Правильно! Правильно! — поддержал мистер Крубер. — Ну-с, что вы выберете, мистер Браун?


Паддингтон задумчиво поглядел на коробку. Она была полнёхонька, так что даже глаза разбегались.


— Что-нибудь такое, что можно держать в лапе, — решил он наконец. — Пожалуй, бенгальский огонь.


— Тоска смертная эти бенгальские огни, — высказался мистер Карри, который сидел в самом удобном кресле и за обе щеки уписывал булку с мармеладом.


— Как Паддингтон хочет, так и будет, — отрезала миссис Бёрд, смерив мистера Карри ледяным взглядом.


Мистер Браун осторожно, чтобы не закапать стеарином шёрстку, передал Паддингтону свечу, и, когда бенгальский огонь, потрещав, ожил, все дружно захлопали в ладоши. Паддингтон покрутил его над головой и вызвал новый взрыв аплодисментов, начертив в воздухе ПАДИНКТУН.


— Красота! — воскликнул мистер Крубер.


— Кто же так пишет «Паддингтон»? — буркнул мистер Карри с набитым ртом.


— Я пишу! — отозвался Паддингтон и кинул на мистера Карри суровый-пресуровый взгляд, но, к сожалению, в темноте никто его не оценил.


— Может, зажжём костёр? — поспешно сменил тему мистер Браун. — Сразу всё станет видно!


Он чиркнул спичкой, и сухие листья весело затрещали.


— Так-то лучше, — сказал мистер Карри, потирая руки. — На этой вашей веранде страшный сквозняк. Дайте-ка мне парочку хлопушек, если больше не осталось булки с мармеладом.


Он выразительно поглядел на миссис Бёрд.


— Больше не осталось, — отрезала та. — Вы только что съели последний кусок. Вот жадина-то, прости господи, — продолжала она, когда мистер Карри отошёл и стал рыться в Паддингтоновой коробке. — А сам хоть бы свечечку принёс!


— У него просто талант портить людям настроение, — согласилась миссис Браун. — Все так ждали этого вечера! Я уже подумываю…


Что подумывала миссис Браун, навсегда осталось загадкой, потому что со стороны сарая вдруг раздался восторженный вопль Джонатана:


— Вот это да! Паддингтон, что ж ты молчишь?


— О чём? — поинтересовался мистер Браун, разрываясь между мечущей искры вертушкой и таинственным предметом, который Джонатан выволок из сарая.


— Глядите, Гай! — взвизгнула Джуди.


— Да ещё какой! — возгласил Джонатан. — Прямо как настоящий! Твоя работа, Паддингтон?


— Э-э… — замялся Паддингтон. — Моя… то есть… не совсем…


На его мордочке появилось озабоченное выражение.


Среди всех хлопот он совершенно позабыл про Гая, с которым собирал деньги на хлопушки. На самом деле, он не особенно хотел показывать его остальным — во избежание лишних вопросов.


— Что это там у вас? Гай? — вклинился в разговор мистер Карри. — Так кидайте его в костёр!


Он разогнал дым и присмотрелся. Что-то в этом Гае было очень-очень знакомое…


— Нет, нет, — решительно запротестовал Паддингтон, — не надо! Этого Гая нельзя в костёр!


— Много ты понимаешь, медведь! — фыркнул мистер Карри. — Не знаешь — молчи. Гая полагается жечь.


С этими словами он отпихнул всех остальных, подцепил Гая граблями и кинул в огонь.


— Вот так! — Он удовлетворённо потёр руки. — Вот теперь костёр так костёр! Всё как полагается.


Мистер Браун протёр очки и вгляделся в пламя. Костюм Гая, как он с облегчением отметил, был не из его гардероба. И всё же что-то тут было не так…


— Очень… очень нарядный Гай, правда? — заметил он.


Мистер Карри вздрогнул и шагнул поближе. Костёр разгорелся, ярко освещая всё вокруг. Брюки весело трещали, да и пиджак уже начал заниматься. Мистер Карри выпучил глаза и ткнул дрожащим пальцем в пламя.


— Это мой костюм! — взревел он. — Мой!!! Я же просил отдать его в чистку!


— Что?! — подскочил мистер Браун.


Все взоры обратились на Паддингтона. А он удивился чуть ли не сильнее всех. Он понятия не имел, чей это костюм.


— Я нашёл его на крыльце, — объяснил он. — Я подумал, что он годится только на тряпки…


— На тряпки?! — Мистер Карри чуть не лопнул от бешенства. — На тряпки? Мой лучший костюм! Да я… да я… — Он так разозлился, что не мог выговорить ни слова.


Зато миссис Бёрд могла!


— Во-первых, — сказала она, — вовсе это не ваш лучший костюм. Вы его только на моей памяти раз шесть отдавали в чистку. Потом, Паддингтон не знал, что это ваш костюм. И вообще, — закончила она с некоторым злорадством, — разве не вы настаивали, что Гая надо сжечь?


Мистер Браун изо всех сил крепился, чтобы не расхохотаться, а тут ещё поймал взгляд мистера Крубера, который зажимал рот платком.


— Вы! Вы! — поддакивал мистер Крубер, давясь от смеха. — Вы бросили его в костёр! Паддингтон ведь просил этого не делать!


Несколько секунд мистер Карри свирепо вращал глазами. Но он прекрасно понимал, что игра проиграна, и, пронзив на прощание всю компанию гневным взглядом, хлопнул дверью.


— Ну и ну! — усмехнулся мистер Крубер. — Надо сказать, мистер Браун, что в вашем обществе скучать не приходится! — Он пошарил под стулом и вытащил картонную коробку. — Ну, давайте-ка продолжим. Я тут припас кое-что на случай, если не хватит…


— Какое совпадение, — сказал мистер Браун и тоже полез под стул. — И я кое-что припас!


Фейерверк получился отменный — так в один голос заявили потом все соседи. Многие специально вышли посмотреть, и даже мистер Карри, по словам очевидцев, несколько раз высовывал нос из-за занавески.


И когда Паддингтон поднял усталой лапой последний бенгальский огонь и начертил в воздухе КАНЕЦ, все согласились, что никогда ещё не видели такого замечательного костра — и такого нарядного Гая.


Белый медведь


К ночи, когда костёр догорел, похолодало ещё сильнее. Перед сном Паддингтон приоткрыл окно и высунулся наружу, в надежде увидеть ещё чей-нибудь фейерверк. На него пахнуло жгучим ночным ветром, и он поскорее задёрнул занавески, прыгнул в постель и натянул одеяло по самые уши.


Утром он проснулся раньше обычного, потому что страшно замёрз. С кончиками усов творилось что-то странное: они затвердели и не сгибались. Паддингтон прислушался, убедился, что внизу, как всегда, готовят завтрак, надел своё синее пальтишко и отправился в ванную.


В ванной его ждали новые поразительные открытия: во-первых, мочалка, которую он накануне повесил на край раковины, стала твёрдой, как камень, а когда он попытался её разогнуть, она громко хрустнула. Во-вторых, хотя он честно открыл кран, вода так и не пошла. Паддингтон тут же решил, что не судьба ему сегодня умываться, и вернулся в свою комнату.


Но на этом странные вещи не прекратились. Когда он отдёрнул занавески и выглянул в сад, выяснилось, что окно покрыто густыми белыми узорами — совсем как в ванной. Паддингтон подышал на стекло и потёр его лапой. Проделав в узорах дырочку, он чуть не свалился на пол от удивления.


От вчерашнего фейерверка не осталось и следа. Вокруг было белым-бело. Мало того, с неба густо валили пушистые белые хлопья!


Медвежонок помчался вниз сообщать потрясающие новости остальным. Брауны уже сидели за завтраком. Паддингтон ворвался в столовую и возбуждённо замахал лапами.


— Что случилось? — испугался мистер Браун, оторвавшись от газеты. — Что там такое?


— Смотрите! — выпалил Паддингтон. — Вата! С неба падает!


Джуди закинула голову и расхохоталась.


— Да это просто снег, глупышка. Так бывает каждый год[15 - Снег в Лондоне выпадает нечасто и почти сразу же тает. Ни на лыжах, ни на коньках там не покатаешься — для этого надо ехать на север, в Шотландию. Английская зима — это дожди, сильные ветры и густой туман, и даже в январе температура редко опускается ниже нуля.].


— Снег? — озадаченно повторил Паддингтон. — А что такое снег?


— Ещё одна напасть, вот что это такое, — сварливо отозвался мистер Браун.


У него было прескверное настроение. Никто не ждал, что погода переменится так резко, и на втором этаже замёрзли все водопроводные трубы. А хуже всего, что виноватым оказался он, потому что накануне позабыл включить водогрей.


— Снег? — сказала Джуди. — Ну, это… это такой замёрзший дождь. Только мягкий.


— В снежки можно поиграть! — причмокнул Джонатан. — Мы тебя научим после завтрака. А заодно и дорожки почистим.


Паддингтон уселся за стол и принялся разворачивать салфетку, не в силах отвести глаз от запорошённого сада.


— Паддингтон, — подозрительно сказала миссис Браун, — скажи мне честно: ты умывался прямо в пальто?


— Я не мылся, не купался, так грязнулей и остался, — хмуро продекламировала миссис Бёрд, подавая медвежонку дымящуюся плошку с кашей.


Но Паддингтон пропустил всё это мимо ушей, потому что мысли его были заняты снегом. Ему пришло в голову, что, если положить всё сразу на одну тарелку, завтрак кончится гораздо быстрее. Он потянулся за яичницей и мармеладом, но перехватил строгий взгляд миссис Бёрд и поспешно сделал вид, что просто дирижирует оркестром, который играл по радио.


— Если ты собираешься пойти погулять после завтрака, — сказала Паддингтону миссис Браун, — то почисти сначала дорожки мистера Карри, а потом уж наши. С соседями лучше не ссориться. Мы-то знаем, что ты не нарочно взял его костюм, но лучше лишний раз показать, что мы не хотели его обидеть.


— Хорошая мысль! — воскликнул Джонатан. — Мы тебе поможем. А когда сгребём снег в кучу, слепим снеговика. Идёт?


Паддингтон задумался. Всякий раз, как он брался делать что-нибудь для мистера Карри, выходили одни неприятности.


— Только не вздумайте играть в снежки, — предупредила миссис Бёрд. — Мистер Карри всегда спит с открытым окном, даже зимой. Если вы его разбудите, греха не оберёшься.


Все трое пообещали вести себя тихо, наскоро позавтракали, оделись потеплее и побежали в сад.


Снег произвёл на Паддингтона огромное впечатление. Он оказался куда глубже, чем можно было подумать, зато не таким уж холодным — если не стоять долго на одном месте. Вся троица дружно взялась за лопаты и мётлы, и перед домом мистера Карри закипела работа.


Джонатан и Джуди разметали дорожку перед крыльцом. Паддингтон, вооружившись ведёрком и совком, взялся расчищать проход в саду.


Он наполнял ведёрко снегом и тащил через забор, в то место, где они собирались лепить снеговика. Работа оказалась не из лёгких — снег доходил Паддингтону до самого пальто, и едва он успевал расчистить кусочек, как его тут же заметало снова.


Паддингтону казалось, что он трудится уже много часов, поэтому он поставил ведёрко вверх дном и присел отдохнуть. Но не тут-то было! Что-то крепкое стукнуло его по затылку, едва не сбив наземь драгоценную шляпу.


— Ура! Попал! — захохотал Джонатан. — Давай, Паддингтон, лепи снежки! Вызываю тебя на бой!


Паддингтон вскочил с ведёрка и первым делом укрылся за сараем мистера Карри. Потом, убедившись, что миссис Бёрд не видит, он набрал снега и слепил большой, крепкий снежок. Размахнулся, закрыл глаза и бросил.


— Мазила! — закричал Джонатан. — Не попал, не попал! Ну ничего, научишься.


Паддингтон стоял за сараем, чесал в затылке и задумчиво смотрел на свою лапу. Снежок куда-то улетел, но он понятия не имел — куда. Так ничего и не поняв, он решил попробовать снова. Если осторожно подобраться с другой стороны, можно застать Джонатана врасплох и сравнять счёт…


Паддингтон на цыпочках крался вдоль задней стены, держа снежок наготове, как вдруг заметил, что дверь чёрного хода слегка приоткрыта. На коврике за порогом уже намело небольшой сугроб. Паддингтон подумал да и захлопнул её. Щёлкнул замок, медвежонок для верности подёргал ручку. Нет, заперто надёжно. Чего ж хорошего, если всю кухню завалит снегом! Паддингтон порадовался, что сделал мистеру Карри ещё одно доброе дело.


Как же он удивился, когда, заглянув за угол, увидел перед домом самого мистера Карри! На нём были только пижама да халат, и он весь дрожал от холода и злости. Увидев Паддингтона, он бросил разговаривать с Джонатаном и Джуди и повернулся к нему.


— А, вот ты где, медведь! Это ты кидаешься снежками?


— Снежками? — переспросил Паддингтон, поспешно пряча лапу за спину. — Какими снежками, мистер Карри?


— Снежными! — фыркнул мистер Карри. — Ко мне в окно сию минуту влетел снежок и плюхнулся прямо в кровать. А там была грелка[16 - В английских спальнях, по традиции, нет никакого отопления. Англичане считают, что спать в холоде гораздо полезнее, однако в холодную погоду кладут под одеяло грелки, в основном электрические.], и вышла лужа. Если ты, медведь, сделал это нарочно…


— Нет-нет, что вы, мистер Карри, — честно ответил Паддингтон. — Я никогда бы не сделал этого нарочно. У меня бы просто не получилось. Лапами снежки знаете как трудно кидать — особенно такие большие!


— Какие большие? — с подозрением осведомился мистер Карри.


— Ну… как тот, который попал вам в кровать, — объяснил Паддингтон, окончательно сбившись. — Ему очень хотелось, чтобы мистер Карри поскорее ушёл, потому что лапа, в которой был снежок, совсем замёрзла.


— Бр-р-р-р-р, — сказал мистер Карри. — Ну ладно, я не собираюсь весь день стоять в снегу и обсуждать медвежьи проказы. Я спустился, чтобы выставить вас вон. Однако, — он одобрительно оглядел расчищенные дорожки, — надо сказать, что я приятно удивлён. Продолжайте в том же духе, — он зашагал к дверям, — и может быть, я даже дам вам пенни. Один на всех, — добавил он, на случай, если его неправильно поняли.


— Пенни! — фыркнул ему в спину Джонатан. — Жадина-говядина!


— Да ладно тебе, — сказала Джуди. — Зато мы сделали доброе дело. Это даже мистеру Карри на некоторое время заткнёт рот.


Паддингтон вздохнул.


— Боюсь, что ненадолго, — сказал он, тревожно прислушиваясь. — Вот… Вот уже и всё…


Как раз в этот момент из-за угла донёсся гневный вопль мистера Карри, который лупил кулаком в дверь.


— Что там такое? — поразилась Джуди. — С какой стати он стучится в собственный дом?


— Я хотел сделать ещё одно доброе дело, — с виноватым видом пояснил Паддингтон, — и захлопнул входную дверь. Думаю, теперь ему никак не попасть обратно…


— Ой, Паддингтон, — вскрикнула Джуди, — что ты наделал!


— Кто запер мою дверь?! — орал мистер Карри, приплясывая у крыльца. — Как я теперь попаду домой? Медведь!!! Где ты, медведь?


Мистер Карри свирепо озирался, но вокруг не было ни души. Будь он не так зол, он заметил бы на снегу три цепочки следов, указывавшие путь отступления неразлучной троицы.


Немного дальше цепочки разделились: следы ног обрывались возле дома Браунов, а следы лап уходили в сторону рынка.


Паддингтон решил, что общение с мистером Карри слишком затянулось. Кроме того, часы уже показывали почти половину одиннадцатого, и мистер Крубер ждал его на «послезавтрак».


* * *


— Наш мистер Карри, похоже, совсем из ума выжил, — заметила немного позже миссис Браун. — Утром он расхаживал по саду в халате и пижаме — это в такую-то погоду, — а потом пустился бегать кругами и всё грозил кому-то кулаком.


— М-м-м… А я незадолго до того видела, как Паддингтон играл в снежки у него в саду, — с намёком отозвалась миссис Бёрд.


— О господи! — Миссис Браун выглянула в окно. Небо расчистилось, и на его ярко-голубом фоне деревья, согнувшиеся под тяжестью снеговых шуб, выглядели совсем как на рождественской открытке. — Тишь-то какая! Того и гляди что-нибудь приключится!


Миссис Бёрд тоже подошла к окну.


— Экий симпатяга у них снеговик получился! Маленький, а прямо как живой.


— А что там у него на голове? Никак Паддингтонова шляпа? — удивилась миссис Браун.


Тут дверь отворилась, и вошли Джонатан с Джуди.


— А мы как раз хвалим вашего снеговика, — сказала их мама.


— Это не снеговик, — с таинственным видом поправил Джонатан. — Это белый медведь. Сюрприз для папы. Ага, а вон и его машина!


— Похоже, его ждёт ещё один сюрприз, — сказала миссис Бёрд. — Мистер Карри караулит у забора!


— Полундра! — воскликнул Джонатан. — Всё пропало!


— Вечно этот мистер Карри всё испортит, — проворчала Джуди. — Отпустил бы он папу поскорее!


— Почему, доченька? — не поняла миссис Браун. — Какая разница?


— Какая разница?! — вскричал Джонатан. — Преогромнейшая!


Миссис Браун не стала допытываться. Она слишком хорошо знала, что рано или поздно всё выяснится само собой.


Пока мистер Браун отделался от мистера Карри и поставил машину в гараж, прошло довольно много времени. Наконец он вошёл в дом, и сразу стало ясно, что он здорово не в духе.


— Опять этот мистер Карри рассказывает всякую чушь про нашего мишку! Его счастье, что сегодня утром там не было меня, — я бы ему не снежок, а целый сугроб под одеяло засунул. — Он огляделся. — А кстати, где Паддингтон?


Паддингтон обычно помогал мистеру Брауну ставить машину в гараж, показывал лапами, куда ехать. Пропускать любимое развлечение было не в его привычках.


— Я его давным-давно не видела, — ответила миссис Браун и посмотрела на Джонатана и Джуди. — А вы?


— Разве он не выскочил на тебя, папа? — спросил Джонатан.


— Выскочил на меня? — озадаченно повторил мистер Браун. — Нет… Я, по крайней мере, не заметил. А что, он собирался?


— Но ты ведь видел белого медведя? — спросила Джуди. — Там, у гаража…


— Белого медведя? — Мистер Браун наконец начал соображать, что к чему. — Господи, вы… вы хотите сказать… это — Паддингтон?


— Слыханное ли дело! — так и ахнула миссис Бёрд. — Значит, всё это время он стоит там в снегу? Ох, горюшко мне с этим медведем!


— Это он не сам придумал, — сознался Джонатан. — То есть не он один…


— Он, наверное, услышал голос мистера Карри и перепугался, — сказала Джуди.


— Немедленно тащите его домой! — распорядилась миссис Бёрд. — Тут и простуду схватить недолго! Пожалуй, придётся уложить его в постель без ужина!


Вы не думайте, миссис Бёрд вовсе не собиралась наказывать Паддингтона, просто очень испугалась за него, и едва он появился в комнате, она первая бросилась навстречу, принялась растирать ему лапы и щупать нос.


— О господи! Да он как ледышка!


Паддингтон стучал зубами.


— Мне не очень понравилось быть белым медведем, — сказал он слабым голоском.


— Ещё бы! — воскликнула миссис Бёрд и обернулась к остальным. — Мишутку надо немедленно уложить в постель с грелкой и напоить горячим бульоном. А я сию минуту вызову врача.


Она усадила Паддингтона перед камином и побежала за градусником.


Паддингтон свернулся в кресле мистера Брауна и закрыл глаза. С ним творилось что-то непонятное. Такого ещё никогда не было. То он дрожал, словно сидел в сугробе, то горел огнём.


Он плохо помнил, долго ли просидел в кресле, только разобрал, будто сквозь сон, что миссис Браун пихает ему в рот какую-то холодную трубку и не велит её кусать[17 - В Англии градусники не совсем такие, как у нас: их ставят не под мышку, а в рот.]. Остальное он видел смутно, как в тумане. А вокруг суетились, наполняли грелки, подогревали бульон и приводили в порядок его комнату.


Через несколько минут всё было готово, и Паддингтона уложили в постель. Он сказал большое-большое спасибо, вяло махнул лапой и закрыл глаза.


— Ему совсем плохо, — шепнула миссис Бёрд. — Он даже не притронулся к бульону!


— А ведь это я виноват, — тяжело вздохнул Джонатан, когда они с Джуди спускались вниз. — Это я всё придумал. Если чего случится, я никогда себе не прощу!


— Ничего подобного, мы вместе придумали, — попыталась утешить его Джуди.


Тут в дверь позвонили.


— Ну, вот и доктор приехал, сейчас всё выяснится.


Доктор Мак-Эндрю[18 - По этой фамилии сразу видно, что доктор — шотландец. Фамилии у них всегда начинаются на «Мак», а «Эндрю» — самое распространённое в Шотландии имя.] довольно долго пробыл у Паддингтона, а когда вышел, лицо у него было очень серьёзное.


— Ну что, доктор? — кинулась к нему миссис Браун. — Он серьёзно болен?


— Угм, — ответил доктор Мак-Эндрю с шотландским акцентом. — Лучш' уж вам сразу сказать. Ваш мишк' очень болен. Наверн', играл в снегу, а к хол'ду он непривычен. Я дал ему лекарство — пока помож'т, а утром я первым дел'м к вам.


— Но он ведь поправится, доктор? — спросила Джуди.


Доктор Мак-Эндрю качнул головой.


— Пока трудн' сказать, — ответил он. — Пока очень трудн' сказать…


Он попрощался и уехал.


Грустно прошёл этот вечер в семействе Браунов. Когда все уже ложились спать, миссис Бёрд тихонько перенесла свои вещи в комнату медвежонка, чтобы в случае чего быть поближе.


Ночью никто не мог заснуть. То Джуди, то Джонатан, то их родители постоянно заглядывали в комнату больного узнать, как дела. Страшно было даже подумать, что с Паддингтоном случится что-нибудь страшное. Но всякий раз миссис Бёрд только качала головой и ниже склонялась над шитьём, так что никому не удавалось разглядеть её лицо.


На следующее утро весть о болезни Паддингтона облетела всю округу, и после обеда к дому один за другим потянулись встревоженные соседи.


Первым появился мистер Крубер.


— А я всё гадал, что же могло случиться с молодым мистером Брауном, — проговорил он сокрушённо. — Я ждал его на «послезавтрак», целый час подогревал какао…


Мистер Крубер ушёл, но ненадолго. Он вернулся с гроздью винограда, корзиной фруктов и букетом цветов. Всё это прислали торговцы с рынка Портобелло.


— Фрукты не ахти какие, сейчас ведь не сезон, — сказал он, точно оправдываясь, — но мы сделали всё, что могли.


У дверей он помедлил.


— Я уверен, что он поправится, миссис Браун. Все так этого хотят, что он не может не поправиться.


Мистер Крубер откланялся и пошёл в сторону парка. Ему почему-то не хотелось возвращаться в лавку.


Днём пожаловал даже мистер Карри. Он принёс яблоко и банку мясного пюре — очень полезного для больных, по его словам.


Все подарки миссис Бёрд аккуратно складывала возле кровати Паддингтона — на случай, если он проснётся и захочет есть.


Доктор Мак-Эндрю стал в семье частым гостем, но как он ни старался, в течение двух дней никаких перемен не произошло.


— Время покажет, — вот и всё, что он говорил.


Наконец на третий день, за завтраком, дверь распахнулась, и в столовую влетела миссис Бёрд.


— Идите скорее! — крикнула она. — Паддингтон…


Все вскочили из-за стола и замерли.


— Ему… ему не хуже? — прошептала миссис Браун.


— Боже сохрани, нет! — Миссис Бёрд принялась обмахиваться утренней газетой. — Я как раз хотела вам сказать: ему гораздо лучше. Он сидит в постели и просит булки с мармеладом!


— Булки с мармеладом? — воскликнула миссис Браун. — Какое счастье! — Она не знала, смеяться ей или плакать. — Вот уж никогда бы не подумала, что буду так рада услышать слово «мармелад»!


И тут раздался громкий звон колокольчика, который мистер Браун поставил у постели медвежонка на всякий пожарный случай.


— О боже! — побледнела миссис Бёрд. — Боюсь, мы рано обрадовались…


Всё семейство взлетело на второй этаж и ворвалось в комнату больного. Он лежал, задрав лапы кверху, и глядел в потолок.


— Паддингтон! — прошептала миссис Браун, едва дыша. — Паддингтон, что с тобой?


Ответа все ждали, как приговора.


— Мне, кажется, опять хуже, — слабым голосом отозвался медвежонок. — И чтобы это прошло, боюсь, мне придётся съесть два куска булки с мармеладом!


Все дружно и облегчённо вздохнули. Хотя Паддингтон ещё и не совсем поправился, было видно, что самое страшное уже позади.


Накануне рождества


— Наверное, грех так говорить про Рождество, — вздохнула миссис Бёрд, — но поскорее бы уж оно кончилось!


В канун Рождества дел у миссис Бёрд всегда бывало по горло. Пудинги, пирожки и сладкие булочки отнимали кучу времени, и она с утра до ночи не отходила от плиты[19 - Рождество, которое англичане отмечают двадцать пятого декабря, для них чуть ли не самый главный праздник в году (гораздо важнее Нового года!), поэтому и подготовка к нему начинается за много недель. Надо украсить дом, купить подарки, разослать всем друзьям и знакомым рождественские открытки и приготовить традиционное угощение: фаршированную индейку, рождественский пудинг (его, правда, обычно готовят за много месяцев и хранят в специальных, наглухо закрытых плошках, а перед Рождеством только украшают) и сладкие булочки в форме корзиночек, начинённые мелко нарубленными сухофруктами: этими булочками угощают всех, кто зайдёт в английский дом в канун Рождества.]. В этом году дело осложнялось ещё и тем, что по дому целыми днями бродил выздоравливающий медведь. Паддингтон в особенности заинтересовался булочками и то и дело открывал духовку, чтобы посмотреть, как они там пекутся.


Для Браунов наступили тяжёлые дни. Пока Паддингтон лежал в постели, им приходилось достаточно несладко, так как на простыне у него постоянно оказывались виноградные косточки. Но настоящие муки начались, когда врач позволил медвежонку встать. Паддингтон абсолютно не умел слоняться без дела, и всё семейство выбивалось из сил, придумывая, чем бы его занять, чтобы уберечь от неприятностей. Со скуки медвежонок даже попытался что-то связать — что именно, никто так и не понял, — но умудрился до такой степени запутать и заляпать мармеладом всю пряжу, что её пришлось выбросить вон. Даже мусорщик не удержался от едких замечаний, когда увидел это «произведение» в помойном баке.


— Что-то Паддингтона совсем не слышно сегодня, — заметила миссис Браун. — Наверное, составляет список, кому что подарить на Рождество.


— Думаете, стоит брать его сейчас в магазин? — спросила миссис Бёрд. — Помните, чем это кончилось в прошлый раз?[20 - См. рассказ «Дело в шляпе».]


Миссис Браун вздохнула. Она прекрасно помнила, чем это кончилось в прошлый раз.


— Стоит не стоит, а придётся, — ответила она. — Я ему обещала. Он так этого ждёт!


Паддингтон очень любил ходить по магазинам. Больше всего ему нравилось разглядывать витрины, а с тех пор, как он прочитал в газете, что их специально украшают к Рождеству, он только об этом и думал. Кроме того, у него было одно важное дело. Он уже давно тайком откладывал деньги, чтобы купить всем своим друзьям рождественские подарки.


Подарок тёте Люси — красивую рамочку для своей фотографии и большую банку мёда — он отослал уже давно, потому что посылки за океан полагалось отправлять заранее.


У него завелось несколько списков с пометкой СИКРЕТ, которые хранились под замком в чемодане, и в последнее время он внимательно прислушивался ко всем домашним разговорам, стараясь выяснить, кому что нужно.


— Будь что будет, — решила миссис Браун. — Такое счастье, что он опять топает по дому! И потом, он так хорошо вёл себя все эти дни, что можно его и побаловать немножко. А кроме того, — продолжала она, — на этот раз я поведу его не в «Баркридж», а в «Крамболд и Фёрнз».


Миссис Бёрд отставила противень.


— А может, не надо? — спросила она. — Вы же знаете, какие у них порядки!


«Крамболд и Фёрнз» был почтенный, солидный магазин, где разговаривать полагалось шёпотом, а продавцы все до одного ходили в сюртуках. И покупатели там были важные и солидные.


— Да ведь Рождество же, — самоотверженно отозвалась миссис Браун. — Пусть мишутка порадуется!


Впрочем, когда после обеда Паддингтон и миссис Браун тронулись в путь, даже миссис Бёрд не могла не признать, что с таким медведем можно идти хоть куда. Синее пальтишко только что вернулось из чистки, и даже старая шляпа, которую Паддингтон всегда надевал, отправляясь за покупками, имела довольно приличный вид.


И всё же, когда Паддингтон, помахав лапой, скрылся за углом, миссис Бёрд втайне порадовалась, что остаётся дома.


Путешествие в магазин началось очень приятно. В автобусе Паддингтону досталось переднее сиденье. Он встал на задние лапы и нашёл дырочку, сквозь которую было видно кабину водителя. Время от времени он стучал по стеклу и махал лапой, но водитель был слишком занят и не обращал внимания — они почему-то очень долго ехали, не останавливаясь.


Когда кондуктор увидел, чем Паддингтон занимается, он страшно рассердился.


— Эй, ты! — прикрикнул он. — А ну прекрати барабанить по стеклу! Вот такие медведи и создают автобусам дурную славу. Мы уже целых три остановки проскочили.


Впрочем, он оказался вполне славным человеком, и когда Паддингтон извинился, объяснил, что стук в стекло — это знак водителю ехать, не останавливаясь. Он даже отдал медвежонку хвост билетного рулона, а потом, когда собрал плату за проезд, сел рядом и стал показывать разные интересные здания.


На прощание кондуктор подарил Паддингтону большой круглый леденец, который нашёл в своей кондукторской сумке. Паддингтону очень понравилось смотреть в окошко, и он не на шутку огорчился, когда пришло время прощаться и выходить.


У входа в магазин произошла небольшая заминка: Паддингтона уволокла дверь-вертушка. Его вины в этом не было, он просто шёл следом за миссис Браун, но как раз в этот момент из магазина выскочил какой-то очень важный дяденька с бородой. Он, видимо, страшно торопился и изо всех сил пихнул дверь. Она завертелась волчком, утащив с собою медвежонка. Он пробежал несколько кругов и с удивлением обнаружил, что снова очутился на улице.


Бородатый дяденька махал ему рукой из огромной машины. Он даже попытался что-то крикнуть, но тут машина тронулась, а Паддингтон наступил на что-то острое и завалился на спину.


Усевшись на тротуаре, он осмотрел свою лапу и с удивлением обнаружил, что в пятке торчит булавка для галстука. В том, что это именно булавка для галстука, не могло быть никаких сомнений, потому что у мистера Брауна была почти такая же, только без большой блестящей кругляшки. Паддингтон прицепил булавку для сохранности к своему пальто и тут вдруг заметил, что к нему обращаются.


— Вы не ушиблись, сэр?


Это был швейцар — очень солидный, в красивой форменной куртке со множеством бляшек.


— Кажется, нет, спасибо, — отозвался Паддингтон, вставая и отряхиваясь. — Только вот я потерял леденец…


— Леденец? — воскликнул швейцар. — Какая неприятность!


Может, он и удивился, но не подал виду. Швейцары в «Крамболд и Фёрнз» люди воспитанные. Впрочем, про себя он, конечно, недоумевал, что это за медведь такой. Увидев булавку с огромным бриллиантом, он решил, что имеет дело с очень важной персоной.


«Видимо, медведь из высшего общества, — подумал он, но тут заметил обтрёпанную шляпу и усомнился. — Нет, скорее, охотничий медведь, приехал на денёк из деревни. А может, медведь из общества, который знавал лучшие дни…»


Как бы там ни было, он властным взмахом руки задержал поток прохожих и тщательно осмотрел тротуар. А найдя леденец, провёл Паддингтона в дверь и передал миссис Браун, которая с тревогой ждала внутри — и всё это с таким видом, будто помогать медведю высокого звания искать конфету для него самое обычное дело.


Паддингтон помахал на прощание лапой и огляделся. Внутри «Крамболд и Фёрнз» выглядел необычайно солидно. Куда бы они ни пошли, рослые дяденьки в сюртуках почтительно кланялись и желали им доброго утра. Когда они добрались до отдела «Товары для дома», лапа у Паддингтона совсем онемела от рукопожатий.


Поскольку у них обоих были секретные планы, миссис Браун поручила Паддингтона одному из продавцов и договорилась встретиться у входа через четверть часа.


Продавец заверил её, что всё будет в полном порядке.


— Покупателей-медведей я, правда, не припомню, — сказал он, узнав, что Паддингтон приехал из Дремучего Перу, — но нашими услугами пользуются многие знатные иностранцы. Некоторые только к нам и приходят за рождественскими подарками.


Он проводил глазами миссис Браун, обернулся к Паддингтону и смахнул с сюртука воображаемую пылинку.


Честно говоря, Паддингтон чувствовал себя довольно неловко в такой торжественной обстановке и, чтобы не опозорить миссис Браун, решил делать то же, что и продавец. Он провёл лапой по своему пальто. В воздухе закружилось небольшое облачко пыли и осело на сверкающий чистотой прилавок.


Перехватив изумлённый взгляд продавца, Паддингтон решил объяснить, в чём дело:


— Это, наверное, с тротуара. Я в дверях немножко закрутился.


Продавец вежливо кашлянул.


— Ах, какая неприятность! — Он выдавил кислую улыбку и решил сделать вид, что ничего не произошло. — Чем я могу вам помочь, сэр?


Прежде всего Паддингтон убедился, что миссис Браун ушла достаточно далеко, а потом объявил:


— Дайте мне, пожалуйшта, бельефую ферёфку.


— Что? — не понял продавец.


Паддингтон передвинул леденец за другую щёку.


— Бельефую ферёфку, — повторил он, с трудом ворочая языком. — Это для мишшиш Бёрд. Штарая на днях порвалашь.


У продавца пересохло во рту. Он не мог понять ни слова из того, что говорил этот необыкновенный медведь!


— Может быть, — предложил он (продавцы из «Крамболд и Фёрнз» не привыкли отступать перед трудностями), — вы, сэр, соблаговолите встать на прилавок?


Паддингтон вздохнул. Люди иной раз бывают так непонятливы! Вскарабкавшись наверх, он открыл чемодан и вытащил рекламное объявление, которое несколько дней тому назад вырезал из газеты.


— А-а! — Продавец воспрял духом. — Вы имеете в виду нашу автоматическую бельевую верёвку! — Он потянулся к полке и снял с неё зелёную коробочку. — С позволения сказать, очень мудрый выбор, сэр. Как и подобает медведю с хорошим вкусом. Настоятельно рекомендую…


Продавец вытянул через специальное отверстие кончик верёвки и подал медвежонку.


— Нашей автоматической верёвкой пользуются в лучших домах Англии! — сообщил он.


Паддингтон согласно кивнул головой и спрыгнул на пол, не выпуская из лап конца верёвки.


— Разрешите вам показать, — продолжал продавец, перегнувшись через прилавок. — Принцип её действия очень прост: верёвка находится в этой коробке. По мере того, как вы удаляетесь от коробки, она автоматически разматывается. А чтобы потом убрать её на место, достаточно повернуть вот эту ручку…


Его голос зазвучал озадаченно.


— Достаточно повернуть вот эту ручку, — повторил он и попытался снова.


Какая досада! Вместо того, чтобы автоматически смотаться, верёвка продолжала неуклонно вылезать наружу.


— Прошу прощения, сэр, — пробормотал продавец, поднимая глаза от прилавка. — Похоже, что-то заело… — Он осёкся и испуганно захлопал глазами, потому что Паддингтон как сквозь землю провалился. — Коллега, — окликнул он продавца за соседним прилавком, — вы случайно не видели медведя юных лет с бельевой верёвкой в лапах?


— Вон туда пошёл, — кратко ответил второй продавец, указывая на секцию фарфора. — Ему, наверное, не выбраться из толпы.


— Ну и дела! — вздохнул продавец и, подхватив зелёную коробочку, начал проталкиваться сквозь толпу, следуя за бельевой верёвкой. — Ну и ну! Вот так история!


Строго говоря, беспокойство испытывал не он один. На другом конце верёвки Паддингтон тоже чувствовал себя не очень уютно. Как и всегда перед Рождеством, в магазине яблоку было негде упасть, и никого не интересовал крошечный медвежонок. Раза два ему приходилось заползать под стол, чтобы не попасть кому-нибудь под ноги.


Верёвка оказалась на диво добротной, ничего не скажешь, и Паддингтон не сомневался, что миссис Бёрд она очень понравится. И всё-таки он жалел, что не выбрал что-нибудь другое. Очень уж она была длинная и непослушная и постоянно обматывалась вокруг чужих ног.


Паддингтон шёл дальше и дальше, вокруг стола с чашками и блюдцами, мимо столба, под другой стол, а верёвка всё тянулась и тянулась. В этой части магазина было так людно, что ему с трудом удавалось пробиваться вперёд. Раза два он чуть не потерял шляпу.


И вот, когда он уже почти лишился надежды выбраться наружу, он вдруг заметил своего продавца. Тот вёл себя как-то странно: сидел на полу и, судя по всему, отламывал от стола ножку. Лицо его было пунцовым, волосы растрепались.


— А, вот вы где! — прохрипел он, заметив Паддингтона. — Известно ли вам, молодой че… медведь, что я бегал за вами по всему отделу? Надо же так запутать верёвку!


— Ой, мамочки! — Паддингтон грустно поглядел на петли и узлы. — И это всё я?.. Я, наверное, потерялся. Понимаете, медведям очень трудно пробираться в толпе. Я, кажется, по ошибке два раза обошёл вокруг одного стола…


— А куда вы девали ваш конец верёвки? — проорал продавец.


Он ужасно сердился. Под столом было тесно и жарко, прохожие то и дело пихали его ногами.


А главное, он понимал, что выглядит крайне несолидно.


— Вот он, — сказал Паддингтон, пытаясь отыскать свой конец верёвки. — То есть… я его только что видел!


— Где? — завопил продавец.


Может быть, под столом было слишком шумно, но он по-прежнему не мог разобрать ни слова из того, что говорит этот окаянный медведь. Каждый раз, как тот открывал рот, раздавался непонятный хруст, и воздух наполнялся сильным запахом мяты.


— Говорите громче! — прокричал продавец, прикладывая ладонь к уху. — Я ничего не слышу!


Паддингтон смущённо взглянул на него. Продавец явно сердился, и медвежонок уже жалел, что не оставил свой леденец лежать на тротуаре. Леденец, конечно, был отменно вкусный, но разговаривать мешал.


Медвежонок полез в карман за носовым платком, и тут-то всё и случилось.


Продавец подскочил, лицо его окаменело, а потом челюсть медленно начала отвисать.


— Извините, пожалуйста, — проговорил Паддингтон, трогая его за плечо, — кажется, я уронил свой леденец вам в ухо!


— Леденец? В моё ухо? — дрожащим от возмущения голосом переспросил продавец.


— Случайно, — пояснил Паддингтон. — Мне его подарил кондуктор в автобусе. Я его сосал-сосал, и он стал очень скользким…


Продавец выполз из-под стола, выпрямился во весь рост и с видом оскорблённого достоинства вытащил из уха липкий леденец. Секунду он держал его двумя пальцами, а потом с отвращением бросил на соседний прилавок. Мало того, что ему пришлось ползать на четвереньках по всему отделу и распутывать верёвку, но получить ещё и леденец в ухо — такого в их магазине отродясь не бывало!


Он перевёл дух и вытянул дрожащую руку в сторону Паддингтона, но заговорить так и не успел: медвежонок опять исчез, и на сей раз вместе с верёвкой. Внезапно стол закачался, и продавец едва успел поставить его на место. Впрочем, несколько тарелочек и чашка свалились-таки на пол.


Продавец возвёл глаза к потолку и мысленно принёс торжественную клятву никогда больше не иметь дела с клиентами-медведями.


Похоже, у входа возникла ещё какая-то неразбериха. Он втайне догадывался почему, но решил оставить свои мысли при себе. Медведями он был сыт по горло.


* * *


Миссис Браун проталкивалась сквозь толпу, которая образовалась у входа в магазин.


— Извините, пожалуйста… — Она потянула швейцара за рукав. — Извините, пожалуйста, вы случайно не видели маленького медвежонка в синем пальто? Мы договорились встретиться у входа, но здесь столько народу, что он мог потеряться…


Швейцар вежливо приложил руку к фуражке.


— Это не тот ли юный джентльмен, мадам? — спросил он, указывая на просвет в толпе, где другой швейцар возился с дверью-вертушкой. — Если да, то он застрял! И крепко застрял! Ни туда и ни сюда. В самой, можно сказать, середине.


— О господи! — встревожилась миссис Браун. — Это действительно очень на него похоже…


Она встала на цыпочки, пытаясь заглянуть через плечо важного, рослого бородача. Бородач что-то ободряюще кричал и колотил по стеклу, за которым в ответ взметнулась хорошо знакомая лапа.


— Это и правда Паддингтон! — воскликнула миссис Браун. — Но как он туда попал?


— Хотел бы я знать, — отозвался швейцар. — Я слышал что-то про бельевую верёвку, которая намоталась на дверную ось…


В толпе послышались возбуждённые крики, и дверь снова закрутилась.


Все кинулись к Паддингтону, но первым подскочил важный дяденька с бородой. Он схватил медвежонка за лапу и давай дёргать её вверх-вниз!


— Спасибо тебе, мишка, — повторял он. — Очень, очень рад с тобой познакомиться!


— И я тоже, — озадаченно ответил Паддингтон.


— Ну и ну! — благоговейно протянул швейцар, поворачиваясь к миссис Браун. — Вот уж не думал, что он знаком с сэром Грешолмом Гибсом.


— И я не думала, — призналась миссис Браун. — А кто такой сэр Грешолм Гибс?


— Сэр Грешолм — очень известный миллионер, — таинственным полушёпотом сообщил швейцар. — Один из самых почтенных клиентов «Крамболд и Фёрнз».


Он растолкал толпу любопытных, давая проход Паддингтону и важному дяденьке.


— Вы, надо думать, миссис Браун, — сказал сэр Грешолм, поклонившись. — Последние несколько минут мне только про вас и рассказывали!


— Да ну? — недоверчиво переспросила миссис Браун.


— Ваш благородный медведь нашёл чрезвычайно ценную бриллиантовую булавку, которую я обронил сегодня утром, — пояснил сэр Грешолм. — И не только нашёл, но и сохранил в надёжном месте.


— Бриллиантовую булавку? — повторила миссис Браун, глядя на Паддингтона.


Она впервые слышала о бриллиантовой булавке.


— Я нашёл её, когда потерял леденец, — громким театральным шёпотом объяснил Паддингтон.


— Вот пример, достойный подражания, — обратился сэр Грешолм к публике, указывая на Паддингтона.


Паддингтон скромно махнул лапой, и два-три человека зааплодировали.


— Насколько я понял, мадам, — продолжал сэр Грешолм, повернувшись к миссис Браун, — вы собирались показать нашему юному другу рождественские украшения[21 - Огни Лондона — и в обычное время захватывающее зрелище, а перед Рождеством весь центр города одевается в праздничный наряд: через улицы тянутся гирлянды разноцветных лампочек, а большие магазины пытаются переплюнуть друг друга ярким и забавным убранством витрин.].


— Мне бы очень хотелось, — сказала миссис Браун. — Он их никогда ещё не видел. Он долго болел и сегодня в первый раз вышел из дому.


— В таком случае, — объявил сэр Грешолм, указывая на роскошную машину, которая ждала у входа, — мой автомобиль к вашим услугам!


— У-у-ух ты, — сказал Паддингтон, — честное слово?


Глаза у него заблестели. Он ещё никогда не видел таких огромных машин и просто не верил своим ушам.


— Честное слово, — подтвердил сэр Грешолм, распахивая дверцу. — Ну, то есть, — добавил он, заметив на мордочке медвежонка озабоченное выражение, — если вы окажете мне такую честь…


— Да-да, — вежливо ответил Паддингтон. — Мне бы ужасно хотелось оказать вам такую честь! Вот только я забыл свой леденец на одном из прилавков…


— Ай-ай-ай, — посочувствовал сэр Грешолм, подсаживая Паддингтона и миссис Браун в машину. — Я вижу только один способ исправить положение.


Он постучал тростью по стеклу, за которым сидел водитель.


— Поехали, Джеймс. Вперёд, до ближайшего кондитерского магазина.


— Где продают круглые леденцы, ладно, мистер Джеймс? — попросил Паддингтон.


— Да, обязательно, где продают леденцы, — подтвердил сэр Грешолм. — У нас там очень важное дело. — Он подмигнул миссис Браун и добавил: — Кажется, у нас получится очень приятная поездка.


— Я тоже так думаю, — согласился Паддингтон, глядя в окно на огни витрин.


Когда громадина-автомобиль тронулся, Паддингтон встал на сиденье и помахал зрителям, которые наблюдали происходящее с открытыми ртами. Потом он устроился поудобнее, не выпуская из лапы длинную золотую кисть.


Не каждый день выпадает медведю покататься по Лондону в таком великолепном автомобиле, и Паддингтон умел ценить своё счастье.


Рождество


Рождество всё не наступало и не наступало. Паддингтон даже устал ждать. Каждое утро он первым делом бежал вниз и зачёркивал клеточку в календаре, но чем больше он зачёркивал, тем дальше казалась заветная цифра двадцать пять.


Впрочем, скучать ему не приходилось. Во-первых, по утрам почтальон появлялся всё позже и позже и приносил целые охапки открыток, которые едва помещались в почтовый ящик. Частенько вместе с открытками приходили таинственного вида посылки — их миссис Бёрд поскорее припрятывала, не давая даже потрогать.


Как ни странно, очень многие открытки были адресованы лично Паддингтону. Он аккуратно записывал на отдельный листок имена всех, кто поздравил его с Рождеством, чтобы не забыть потом сказать спасибо.


— Вот видишь, хоть ты и совсем крошечный медведь, — говорила миссис Бёрд, помогая ему расставить открытки на каминной полке, — а какой оставил в округе заметный след!


Паддингтон несколько смутился, потому что миссис Бёрд только что натёрла пол в прихожей, и на всякий случай осмотрел свои лапы. Они оказались абсолютно чистыми.


Свои рождественские открытки Паддингтон делал сам. Некоторые он нарисовал и украсил веточками омелы и остролиста[22 - Омелой и остролистом англичане, по традиции, украшают на Рождество свои дома. Остролист — это очень колючий кустарник с блестящими красными ягодами. Омела поскромнее, ягоды на ней белые, но говорят, именно она и приносит счастье!], другие склеил из картинок, вырезанных из старых журналов миссис Браун. Но на каждой открытке было написано «Желаю Вам весёлого Рождества и счастливого Нового года!», а внутри стояла подпись «Падинктун Браун» и отпечаток его собственной лапы, чтобы показать, что открытка подлинная.


Паддингтон долго не мог решить, как пишется «весёлого Рождества». Буквы никак не хотели вставать на свои места. Тогда миссис Бёрд специально проверила написание каждого слова по словарю.


— Рождественская открытка от медведя — большая редкость, — объяснила она. — И те, кому достанется такая диковинка, наверняка захотят сохранить её на память, так что нужно писать без ошибок.


Однажды вечером мистер Браун привёз на крыше автомобиля огромную пушистую ёлку. Она заняла почётное место у окна столовой, и Паддингтон с мистером Брауном провозились целый вечер, наряжая её разноцветными лампочками, дождиком и серпантином.


А ведь надо было ещё развесить бумажные гирлянды, ветки остролиста и пузатые фонарики из разноцветной фольги. Паддингтону это дело пришлось очень по душе. Он сумел убедить мистера Брауна, что медведи лучше других умеют вешать гирлянды, и вдвоём они разукрасили дом на славу. Паддингтон стоял на плечах у мистера Брауна, а тот подавал ему кнопки. В один прекрасный вечер всё это кончилось большой неприятностью: Паддингтон случайно наступил на кнопку, которую сам же положил мистеру Брауну на макушку. Когда миссис Бёрд примчалась разбираться, что за шум и почему погас свет, она обнаружила, что Паддингтон висит на люстре, а мистер Браун скачет по комнате, держась руками за затылок.


Впрочем, к тому времени почти все украшения уже были развешаны, и дом принял нарядный, праздничный вид. Буфет ломился от орехов, апельсинов, фиников и изюма (Паддингтону запретили к ним даже притрагиваться), а мистер Браун перестал курить трубку и наполнял воздух вкусным ароматом сигар.


Праздничная суматоха всё усиливалась и достигла предела за несколько дней до Рождества, когда из школы приехали Джонатан и Джуди.


Но все эти дни, полные забот и хлопот, ни в какое сравнение не шли с самим Рождеством!


Утром двадцать пятого декабря Брауны проснулись рано — гораздо раньше, чем собирались. Началось всё с того, что Паддингтон открыл глаза и обнаружил в ногах кровати наволочку от подушки, которой накануне и в помине не было. Он зажёг лампу и удивился ещё сильнее: из наволочки торчали очень заманчивые свёртки!


Паддингтон принялся разворачивать яркую блестящую обёртку. Несколько дней назад по совету миссис Бёрд он написал на бумажке, что хотел бы получить в подарок, и спрятал бумажку в дымоход[23 - В Англии Дед Мороз спускается в дом по печной трубе. Поэтому если вы хотите его о чём-нибудь попросить, надёжнее всего сунуть записку в дымоход.]. И представляете, в наволочке оказалось всё, о чём он просил!


Прежде всего — большой химический набор от мистера Брауна. Целая коробка баночек, бутылочек и пробирок. Кроме того — крошечный ксилофон, подарок миссис Браун. У медвежонка даже дух захватило. Он очень любил музыку, особенно громкую, которой можно дирижировать, и всегда мечтал научиться на чём-нибудь играть.


В свёртке от миссис Бёрд оказался самый желанный подарок — клетчатая кепка, о которой он давно мечтал и даже подчеркнул её в своём списке толстой чертой. Паддингтон долго стоял на краю кровати, не в силах оторваться от своего изображения в зеркале.


Джонатан и Джуди подарили ему по книге о путешествиях. Паддингтон очень любил географию, поскольку и сам немало попутешествовал, поэтому карты и цветные фотографии привели его в полный восторг.


Шум в его комнате скоро разбудил Джонатана и Джуди, и в доме поднялся страшный тарарам. Куда ни глянь, всюду валялись верёвочки, тесёмочки и клочки бумаги.


— Я не меньше других горжусь тем, что я англичанин, — ворчал мистер Браун, — но всему есть свои пределы. Когда я слышу национальный гимн в шесть часов утра, да ещё на ксилофоне, да ещё в медвежьем исполнении…


Как всегда, наводить порядок пришлось миссис Бёрд.


— До обеда больше никаких подарков, — распорядилась она. Ей и самой досталось: она столкнулась с Паддингтоном на лестничной площадке, как раз когда он исследовал свой химический набор, и какая-то гадость просыпалась ей в туфлю.


— Ничего страшного, миссис Бёрд, — успокоил её Паддингтон, заглянув в инструкцию. — Это просто железные опилки. Они, кажется, неопасные…


— Даже если и так, — отрезала миссис Бёрд, — мне не до всяких глупостей: надо ещё приготовить праздничный обед, не говоря уж о твоём деньрожденном пироге!


Брауны уже давно решили, что медведю полагается два дня рождения в году — один летом, один на Рождество, — и сегодня намечался большой праздник, на который пригласили мистера Крубера.


После завтрака вся семья отправилась в церковь, так что утро прошло незаметно. Вернувшись домой, Паддингтон стал думать, чем бы заняться дальше. Выбор был так велик, что он долго не мог ни на чём остановиться. Он немножко полистал новые книжки, потом смешал несколько пахучих жидкостей и устроил маленький взрыв.


Мистеру Брауну уже попало за его подарок — особенно когда Паддингтон добрался до главы «фейерверк в вашей комнате». Кроме того, он изготовил длиннющую резиновую змею, которая до смерти перепугала миссис Бёрд, когда они встретились на лестнице.


— Надо держать ухо востро, — предупредила миссис Бёрд, — а то мы просто не доживём до конца Рождества: отравимся или взлетим на воздух. В мой соус уже окунули лакмусовую бумажку.


Миссис Браун вздохнула:


— Слава богу, Рождество бывает только раз в году, — проговорила она, принимаясь чистить картошку.


— Оно ещё не кончилось, — хмуро отметила миссис Бёрд.


Тут, по счастью, появился мистер Крубер и отчасти восстановил порядок. К тому же пришла пора садиться за стол.


При виде накрытого стола у Паддингтона заблестели глаза. Он никак не мог согласиться с миссис Браун, которая сказала, что всё это слишком красиво, чтобы просто взять и съесть. Впрочем, к концу обеда, когда миссис Бёрд принесла рождественский пудинг, даже он жевал куда медленнее, чем в начале.


— Уфф, — сказал мистер Крубер, откидываясь на спинку стула и разглядывая пустую тарелку, — должен сказать, что такого замечательного рождественского обеда я не ел уже много-много лет! Даже не знаю, как вас благодарить.


— Славный обед! Славный! — поддержал мистер Браун. — А ты что скажешь, Паддингтон?


— Ужасно вкусно, — отозвался Паддингтон, облизывая с мордочки крем. — Только в моём куске пудинга оказалась кость!


— Что?! — так и подскочила миссис Браун. — Кость? В пудинге? Не может быть!


— Может, — стоял на своём медвежонок. — Очень твёрдая, даже застряла в горле.


— О боже! — ахнула миссис Бёрд. — Это же шестипенсовик! Я всегда кладу в пудинг монетку![24 - Это тоже традиция: для того, кому достанется кусок пудинга с монеткой, год будет особенно счастливым.]


— Что? — Паддингтон чуть не свалился со стула. — Монетку? Монетку в пудинг?


— Скорее, — скомандовал мистер Браун, — переворачивайте его!


Паддингтон и ахнуть не успел, как мистер Браун и мистер Крубер подхватили его, перевернули вверх ногами и принялись трясти. Остальные стояли вокруг, не спуская глаз с пола.


— Пустое дело, — проговорил разгорячённый мистер Браун. — Она, наверное, уже в желудке.


Они с мистером Крубером положили Паддингтона в кресло, где он и лежал, отдуваясь.


— У меня есть магнит, — сказал Джонатан. — Можно попробовать привязать его на ниточку и засунуть Паддингтону в горло.


— Не стоит, сынок, — покачала головой миссис Браун. — Если он проглотит ещё и магнит, дело будет совсем плохо. — Она наклонилась к креслу. — Как ты себя чувствуешь, Паддингтон?


— Плохо, — обиженно отозвался Паддингтон.


— Ещё бы, бедняжка ты наш, — посочувствовала миссис Браун. — Иначе и быть не может. Остаётся одно — послать за доктором.


— Слава богу, я хоть её почистила, — вставила миссис Бёрд. — А то мало ли какие на ней были микробы!


— Но я ведь её не проглотил! — выдавил наконец Паддингтон. — Я только чуть не проглотил, а потом положил на тарелку. Я не понял, что это монетка, потому что она вся в пудинге.


Паддингтон ужасно страдал. Он только что съел преогромный и превкусный обед, а тут его вдруг ни с того ни с сего схватили и стали трясти, не дав даже объяснить, что к чему.


Остальные переглянулись и на цыпочках вышли, чтобы дать Паддингтону опомниться. Сказать им было нечего.


Впрочем, когда со стола было убрано, а миссис Бёрд сварила крепкий кофе, Паддингтон почти пришёл в себя. Вернувшись в столовую, Брауны обнаружили, что он сидит в кресле и уплетает финики. Не так-то легко было надолго вывести его из строя.


Выпив кофе, они сидели, в тепле и уюте, вокруг пылающего камина. Вдруг мистер Браун потёр руки и сказал:


— Не забывай, Паддингтон, сегодня ведь не только Рождество, но и твой день рождения. Что бы ты хотел сделать?


На мордочке Паддингтона появилось таинственное выражение.


— Я хотел бы устроить специальный сюрприз, — объявил он. — Но для этого вам всем придётся выйти в другую комнату.


— Паддингтон, а это обязательно? — жалобно спросила миссис Браун. — Там ведь холодно!


— Ничего, это ненадолго, — ответил Паддингтон. — Просто этот специальный сюрприз надо подготовить.


Он распахнул дверь. Брауны, миссис Бёрд и мистер Крубер послушно поплелись в соседнюю комнату.


— А теперь закройте глаза, — велел Паддингтон, когда все расселись. — Я вам скажу, когда будет готово.


Миссис Браун зябко поёжилась.


— Только поскорее, ладно? — крикнула она вслед.


Ответом ей был щелчок захлопнувшейся двери.


Несколько минут все сидели молча. Потом мистер Крубер прочистил горло.


— Может быть, юный мистер Браун забыл про нас? — предположил он.


— Не знаю, — сказала миссис Браун, — но моё терпение подходит к концу!


Она открыла глаза и воскликнула:


— Генри! Ты что, заснул?


— Хр-р-р-р… что? — отозвался мистер Браун. После такого сытного обеда глаза у него слипались сами собой. — В чём дело? Я что-нибудь пропустил?


— Пока ничего, — ответила миссис Браун. — Я хотела, чтобы ты пошёл и посмотрел, что делает Паддингтон.


Мистер Браун вернулся через несколько минут и объявил, что Паддингтона нигде нет.


— Ну, где-то он должен быть, — рассудила миссис Браун. — Медведи не улетают в трубу.


— Ой! — Джонатану явно пришла в голову какая-то мысль. — А может, он решил поиграть в Деда Мороза? Он, когда вчера засовывал свою бумажку в камин, всё спрашивал, как же Дед Мороз попадает в дом. Я теперь понял, зачем он нас сюда выпроводил, — в этот камин можно пролезть по трубе со второго этажа, тем более что он не зажжён…


— Дед Мороз? — буркнул мистер Браун. — Вот я ему сейчас покажу Деда Мороза!


Он засунул голову в трубу и громко позвал медвежонка.


— Ничего не видно, — сообщил он, зажигая спичку.


В ту же секунду большой ком сажи свалился прямо ему на макушку.


— Генри, что ты делаешь! — возмутилась миссис Браун. — Посмотри, во что ты превратил свою рубашку! Нельзя же так кричать в трубу!


— Боюсь, юный мистер Браун мог застрять, — высказал предположение мистер Крубер. — Он так плотно пообедал… Я даже удивился, как в него столько помещается.


От таких слов все лица немедленно посерьёзнели.


— Господи, да ведь он там задохнётся! — вскричала миссис Бёрд и помчалась в прихожую за шваброй.


Все по очереди тыкали шваброй в трубу, но оттуда не доносилось ни звука.


В самый разгар суматохи в комнату вошёл Паддингтон. Он очень удивился, увидев, что мистер Браун засунул голову в дымоход.


— Теперь можете войти, — возвестил он. — Я завернул все свои подарки, и они висят на ёлке.


— Ты хочешь сказать, — мистер Браун рухнул в кресло и принялся вытирать лицо носовым платком, — что всё это время не выходил из столовой?


— Ну да, — с невинным видом подтвердил Паддингтон. — Надеюсь, вы тут не очень соскучились?


Миссис Браун строго взглянула на мужа.


— Ты, кажется, сказал, что смотрел повсюду.


— Но… но… мы ведь только что вышли из столовой, — растерянно забормотал мистер Браун. — Я никак не думал, что он там…


— Вот вам пример того, — поспешила вмешаться в разговор миссис Бёрд, — как легко очернить ни в чём не повинного медведя!


— Это меня очернили, — буркнул измазанный золой мистер Браун.


Паддингтон с большим интересом выслушал рассказ о переполохе.


— Я и не думал спускаться по трубе! — заявил он, скашивая глаза на камин.


— И теперь не думаешь, — строго добавил мистер Браун.


Впрочем, выражение его лица резко изменилось, когда они вошли в столовую и увидели Паддингтонов сюрприз.


На ёлке, на самых нижних ветках, висели шесть новых свёртков! Брауны без труда узнали бумагу, в которую утром заворачивали подарки медвежонку, но, конечно же, вежливо промолчали.


— К сожалению, мне не хватило денег на бумагу, — виновато сообщил Паддингтон, подводя их к ёлке. — Поэтому пришлось выгнать вас из комнаты и завернуть их в старую.


— Паддингтон, Паддингтон, — покачала головой миссис Браун. — Я очень на тебя сердита. Ты потратил все свои деньги нам на подарки!


— Там, вообще-то, ничего особенного, — сказал медвежонок и уселся в кресло, чтобы всех видеть, — но, надеюсь, вам понравится. Там написано, где чей.


— Ничего особенного? — воскликнул мистер Браун, разворачивая бумагу. — Подставка для трубки — это вовсе не «ничего особенного»! И смотрите, к ней даже привязана пачка моего любимого табака!


— Ого! Альбом для марок! — закричал Джонатан. — Вот это да! В нём даже марки уже есть!


— Они перуанские, с открыток от тёти Люси, — пояснил Паддингтон. — Я их собирал специально для тебя.


— А у меня коробка с красками! — обрадовалась Джуди. — Как раз то, что мне хотелось! Большое спасибо, Паддингтон!


— Сегодня исполняются все желания, — заметила миссис Браун, доставая из свёртка бутылку своего любимого лавандового одеколона. — Как ты догадался, мишка-медведь? Он у меня как раз кончился.


— Ваш подарок чуть-чуть не того, миссис Бёрд, — предупредил Паддингтон. — Я там немножко запутался с узлами.


— Должно быть, что-то необыкновенное, — вставил мистер Браун. — Всё узлы, узлы…


— Потому что на самом деле это бельевая верёвка, — объяснил Паддингтон. — Я её спас, когда застрял в дверях в «Крамболд и Фёрнз».


— Выходит, у меня целых два подарка, — сказала миссис Бёрд, распутав последний узел и взявшись за целый ворох бумаги. — Что же это такое? Я прямо горю от нетерпения! Ах! — воскликнула она. — Смотрите, брошка! Брошка в виде медведя! Какое чудо!


Миссис Бёрд была очень тронута и тут же пустила брошку по рукам, чтобы все могли полюбоваться.


— Я спрячу её в надёжное место, — сказала она, — и буду надевать только в особо торжественных случаях, когда понадобится произвести впечатление.


— У меня что-то непонятное, — сознался мистер Крубер, когда все взоры обратились к нему. Он ощупал свёрток. — Какая странная форма… Да это… Чашка для какао! — Он расплылся в улыбке. — И смотрите-ка, на ней даже написано моё имя!


— Это для «послезавтраков», мистер Крубер, — пояснил Паддингтон. — Я заметил, что ваша старая вся в трещинах…


— Уверен, что какао из этой чашки будет гораздо вкуснее, — сказал мистер Крубер.


Он встал и прочистил горло.


— Я считаю, что мы все должны поблагодарить мистера Брауна за прекрасные подарки. Сразу видно, что он выбирал их с большим тщанием.


— Верно! Верно! — поддержал мистер Браун, набивая трубку.


Мистер Крубер пошарил под стулом.


— Кстати, мистер Браун, я ведь тоже приготовил вам небольшой подарочек.


Все обступили медвежонка, который от нетерпения никак не мог справиться с верёвочкой. Но вот наконец обёртка развернулась, и у всех вырвался вздох восхищения: в свёртке оказалась великолепная тетрадь в кожаном переплёте, на котором было вытиснено золотом «Паддингтон Браун».


Паддингтон даже не знал, что сказать, но мистер Крубер остановил его движением руки.


— Я знаю, что вы любите описывать свои приключения, мистер Браун, — сказал он. — А с вами они случаются так часто, что в старой тетрадке, наверное, уже совсем мало места…


— Почти не осталось, — кивнул Паддингтон. — А приключений всё больше и больше. Такой уж я медведь. Но сюда я буду записывать только самые интересные!


Поздно вечером Паддингтон, с трудом переступая со ступеньки на ступеньку, поднимался к себе в комнату. В его голову набилось столько приятных впечатлений, что он никак не мог в них разобраться — не говоря уж о том, чтобы подумать о чём-нибудь ещё. Он пытался сообразить, что же ему больше всего понравилось: подарки, обед, игры или чай со специальным мармеладным пирогом, который миссис Бёрд испекла в его честь. Паддингтон остановился на полпути и наконец решил, что больше всего ему понравилось самому дарить подарки.


— Паддингтон? Это ещё что такое?


Паддингтон вздрогнул и быстренько спрятал лапу за спину, потому что внизу появилась миссис Бёрд.


— Это просто остатки пудинга с монеткой, — пояснил он, виновато перегнувшись через перила. — Я решил на всякий случай взять его с собой, вдруг ночью проголодаюсь.


— Ну и ну! — всплеснула руками миссис Бёрд, обращаясь ко всем сразу. — Вы только полюбуйтесь на этого медведя! На голове — бумажный колпак, в который его целиком можно засунуть, в одной лапе тетрадка мистера Крубера, в другой — тарелка с пудингом!


— Я с удовольствием полюбуюсь на этого медведя, как бы он ни выглядел, — отозвалась миссис Браун. — Теперь уж и не представить, что бы мы без него делали!


Но Паддингтон этого не слышал. Он сидел в своей кроватке, открыв тетрадь на самой первой странице.


Через некоторое время там появилась очень важная надпись:


ПАДИНКТУН БРАУН


ВИНЗОРСКИЙ САД


ДОМ 32


ЛОНДОН


АНГЛИЯ


ИВРОПА


МИР


Потом он перевернул страничку и дописал крупными буквами:


МАИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ


ГОЛОВА ПЕРВАЯ


Паддингтон задумчиво пососал перо, а потом аккуратно завинтил крышку чернильницы, чтобы она, чего доброго, не опрокинулась на одеяло. Ему ужасно хотелось спать. Правда, он почти ничего не написал, но разве это так уж важно? Ведь завтра обязательно будут новые приключения — хотя пока и не известно какие.


Паддингтон положил голову на подушку и натянул одеяло до самого носа. В кроватке было тепло и уютно, и, закрывая глаза, он удовлетворённо вздохнул. Всё-таки очень хорошо быть медведем. Особенно медведем по имени Паддингтон.


Паддингтон на аукционе


Однажды утром Паддингтон, как обычно, забежал к своему другу мистеру Круберу на «послезавтрак» — точнее, на чашку какао со свежей булочкой. Вы, конечно, помните, что у мистера Крубера была антикварная лавка, которая находилась совсем недалеко от дома Браунов. Паддингтон очень любил беседовать с мистером Крубером, а ещё больше — помогать в лавке.


Вокруг рынка Портобелло было много разных магазинов и магазинчиков, но все они не шли ни в какое сравнение с лавкой мистера Крубера. Она напоминала пещеру Аладдина. На стенах висели старинные мечи и доспехи, прямо на полу стояли блестящие медные котлы и кувшины, а вдоль стен громоздились картины, мебель и посуда — чего только не продавалось у мистера Крубера, и часто люди специально приезжали издалека посоветоваться с ним насчёт всяких древних диковин.


А ещё в лавке мистера Крубера имелась задняя комната, где грудами лежали старые книги — их Паддингтон брал почитать, когда у него возникали трудности. Паддингтон считал, что это очень удобно, потому что в местной библиотеке не было специального отдела для медведей, а библиотекари всегда подозрительно косились на него, когда он заглядывал в окна.


Паддингтон сидел в шезлонге, жевал булочку, прихлёбывал какао и наблюдал за прохожими. Вдруг он обратил внимание, что витрина лавки сегодня почти пуста.


— Ах да, — сказал мистер Крубер, перехватив его взгляд, — вчера выдался горячий денёк, мистер Браун. Приехала большая компания американцев, и они скупили почти весь товар… Строго говоря, я так хорошо поторговал, что, пожалуй, придётся сегодня пойти на аукцион и купить что-нибудь новенькое…


— На аукцион? — заинтересовался Паддингтон. — А что это такое?


Мистер Крубер попытался было объяснить.


— Видите ли, мистер Браун, это такое место, где продают разные разности, а достаются они тому, кто назначит самую высокую цену… Впрочем, описать это очень трудно, легче показать.


Он кашлянул и протёр очки.


— Э-э… вы чем-нибудь заняты сегодня днём, мистер Браун? Если нет, я мог бы вам предложить сходить со мной. Увидите своими глазами.


— Да, конечно, ура! — закричал Паддингтон, разом оживившись. — Пойду, с огромным удовольствием!


Ведь хотя они и виделись почти каждое утро, днём мистер Крубер обычно бывал занят в лавке, и им очень редко удавалось сходить куда-нибудь вместе.


Тут в лавку вошёл покупатель, и Паддингтон, пообещав вернуться после обеда, попрощался и побежал домой.


За обедом он всё рассказал миссис Бёрд.


— Гм, — сказала она сумрачно. — Не завидую тому аукционисту, который попытается что-нибудь продать нашему мишутке! Прогорит, как пить дать!


— Но я не собираюсь ничего покупать, — возразил Паддингтон, протягивая лапу за второй порцией медовой коврижки. — Я просто хочу посмотреть.


Однако миссис Бёрд заметила, что медвежонок всё-таки прихватил с собой старый чемодан, в котором хранил все свои сбережения.


— Не волнуйтесь, миссис Бёрд, — успокоил её Паддингтон и помахал на прощание лапой. — Это так, на всякий пожарный случай.


— Надеюсь, он не притащит домой мебельный гарнитур, — проворчала миссис Бёрд, запирая дверь, — а если притащит, придётся поставить его в саду.


И вот наконец-то Паддингтон попал в аукционный зал. Мистер Крубер надел по такому случаю самый лучший костюм; стоило им только войти, как они очутились в центре внимания.


Мистер Крубер купил два каталога и протолкался поближе к помосту, чтобы Паддингтону было лучше видно. По дороге он представлял медвежонка своим знакомым, называя его «мистер Паддингтон Браун, мой юный друг, медведь из Дремучего Перу, который интересуется старинными вещами».


Паддингтону то и дело пожимали лапу и шёпотом говорили: «Очень приятно познакомиться».


Паддингтон совсем не так представлял себе аукцион. Зал оказался похожим на большой антикварный магазин, набитый посудой и серебром. В центре тесной кучей стояли люди, не сводя глаз с возвышения, на котором какой-то дяденька размахивал молотком.


— Это аукционист, — указал на него мистер Крубер. — На него и надо смотреть. Он тут самый главный.


Паддингтон вежливо приподнял шляпу, приветствуя аукциониста, потом уселся на чемодан и принялся осматриваться.


Уже через минуту он понял, что аукцион — место замечательное. Какие приветливые тут оказались люди! Представьте, едва он устроился, как дяденька на другом конце зала помахал ему рукой.


Паддингтон встал, приподнял шляпу и весело замахал в ответ. Но едва он сел, дяденька снова принялся махать. Паддингтон, медведь вежливый, встал и махнул ещё раз.


Тогда, к его огромному удивлению, дяденька перестал махать и уставился на него во все глаза. Паддингтон ответил суровым взглядом, потом уселся поудобнее и повернулся к аукционисту, который опять что-то делал с молотком.


— Раз… два… — выкрикнул аукционист, ударяя по столу, — три… Продано! Продано джентльмену-медведю в шляпе за два фунта десять шиллингов.


— Вот так так! — растерянно протянул мистер Крубер. — Боюсь, мистер Браун, вы случайно купили набор плотницких инструментов.


— Что?! — От удивления Паддингтон чуть не свалился с чемодана. — Я купил набор плотницких инструментов?


— Побыстрее, — строго сказал аукционист. — Вы всех задерживаете. Платите в кассу.


— Набор инструментов! — Паддингтон вскочил и негодующе замахал обеими лапами. — Но я ведь даже ничего не говорил!


Мистер Крубер ужасно смутился.


— Боюсь, это я во всём виноват, мистер Браун, — сказал он. — Надо было вам заранее объяснить, что такое аукцион. Так что уж придётся мне, в наказание, заплатить за эти инструменты.


— Видите ли, — продолжал он, вернувшись от кассы, — на аукционе надо вести себя очень осторожно.


И мистер Крубер принялся объяснять, что после того, как аукционист выставляет вещь на продажу, начинается торг, и достаётся она тому, кто предложит самую высокую цену.


— Стоит вам кивнуть или хотя бы почесать нос, мистер Браун, — говорил он, — и аукционист сразу же принимает это за знак, что вы хотите что-то купить. Наверное, когда вы приподняли шляпу, он решил, что вы тоже торгуетесь.


Паддингтон не совсем понял, что мистер Крубер имел в виду, но, дождавшись, когда аукционист отвернулся, быстренько кивнул, после чего сидел уже не шевелясь и наблюдал происходящее.


Он скоро пожалел, что пошёл с мистером Крубером, хотя, конечно же, не стал говорить об этом вслух. В зале было жарко, тесно, ему ужасно хотелось снять шляпу. Кроме того, твёрдая чемоданная ручка очень мешала сидеть.


Паддингтон закрыл глаза и начал дремать, но тут мистер Крубер потянул его за лапу и ткнул в каталог.


— Смотрите-ка, мистер Браун, сейчас будут продавать очень занятную вещицу. Пистолет, с какими в старину ходили разбойники. Они как раз теперь в моде. Пожалуй, я попробую его купить.


Паддингтон проснулся и выжидательно уставился на аукциониста. Тот поднял пистолет повыше, чтобы все видели.


— Лот тридцать четвёртый! — крикнул он. — Пистолет старинной работы!


— Четыре фунта! — раздалось из задних рядов.


— Четыре фунта десять шиллингов! — крикнул мистер Крубер, взмахнув каталогом.


— Пять фунтов!


— Ай-ай, — мистер Крубер торопливо подсчитал что-то на полях каталога, — пять фунтов десять шиллингов!


— Шесть фунтов! — не сдавались сзади.


Паддингтон взобрался на чемодан и отыскал глазами их соперника.


— Это тот самый дяденька, из-за которого я купил инструмент! — прошептал он, хватая мистера Крубера за локоть.


— Ну уж ему-то мы ни за что не уступим, — пообещал мистер Крубер. — Шесть фунтов десять шиллингов!


— Семь фунтов! — вне себя закричал Паддингтон.


— Кхм, — деликатно кашлянул мистер Крубер, боясь обидеть медвежонка. — Думаю, мистер Браун, нам с вами не стоит торговаться друг с другом.


— Семь фунтов. Кто больше? — прокричал аукционист. Вид у него был очень довольный.


Ответа не последовало, и он поднял молоток.


— Раз… два… три… Продано! — Молоток с громким стуком опустился на стол. — Продано джентльмену-медведю в первом ряду за семь фунтов.


Мистер Крубер потихоньку ощупал бумажник. Поход с Паддингтоном на аукцион оказался дорогим удовольствием.


— Простите меня, мистер Крубер, — виновато сказал медвежонок, когда деньги были заплачены. — Я так разгорячился!


— Ничего, ничего, — успокоил его мистер Крубер. — Всё равно получилось недорого, а мне уж очень хотелось его не упустить. Я завтра же выставлю его в витрине.


— Я лучше не буду больше торговаться, — понуро сказал Паддингтон. — У медведей это плохо получается.


— Ну, что вы, — успокоил его мистер Крубер. — Для первого раза очень даже недурно.


И всё же Паддингтон решил пока не открывать рта и следить за мистером Крубером. Аукцион ведь не рынок, тут тебе никто не даст потрогать и пощупать, прежде чем начнёшь торговаться.


Мистер Крубер отметил в каталоге, какие именно вещи его интересуют, дал Паддингтону карандаш и попросил записывать, что куплено и за какую цену.


Список становился всё длиннее и длиннее, так что под конец у медвежонка даже голова пошла кругом от пометок и вычислений, и он страшно обрадовался, когда мистер Крубер заявил, что на сегодня, пожалуй, хватит.


— Мы с вами на славу поработали, мистер Браун, — сказал он, просмотрев записи. — Прямо не знаю, как благодарить вас за помощь. Один я ни за что не справился бы.


— Рад был вам помочь, мистер Крубер, — сказал Паддингтон, явно думая о другом. — Скажите, пожалуйста, а что такое менажница?


— Менажница? — переспросил мистер Крубер. — Ну, это такая вазочка, в которую кладут варенье или мармелад.


У Паддингтона заблестели глаза, и он полез открывать чемодан.


— Знаете, мистер Крубер, я, пожалуй, попробую её купить, — сказал он, заглядывая в потайной кармашек, чтобы выяснить, сколько у него денег. — Она следующая по каталогу. Мне как раз нужна вазочка для мармелада.


Мистер Крубер посмотрел на него с некоторым беспокойством.


— Я бы на вашем месте не стал этого делать, мистер Браун, — сказал он. — Не исключено, что это антикварная вещь. А в таком случае она может стоить очень дорого…


Но он не успел сообщить Паддингтону, сколько именно она может стоить, потому что тут аукционист постучал по столу, требуя тишины.


— Лот девяносто девятый! — возгласил он, поднимая к свету блестящий серебряный предмет. — Старинная менажница! Чистое серебро, крайне необычная форма!


— Шесть пенсов! — тут же выкрикнул Паддингтон.


В зале разом наступила тишина.


— Шесть пенсов? — растерянно повторил аукционист в надежде, что он ослышался. — Я правильно понял? Шесть пенсов?


— Ага! — выпалил Паддингтон, размахивая каталогом. — Мне эта вазочка очень нужна. Я буду держать в ней мармелад, а то миссис Бёрд всегда ворчит, что от моих банок все скатерти липкие.


— От ваших банок все скатерти липкие? — повторил аукционист, вытирая ладонью лоб.


«Ну и денёк выдался», — подумал он. Всё идёт кувырком. За некоторые предметы дали куда больше, чем он ожидал. Другие — как эта менажница — уходили почти даром. Он уже давно подозревал, что виноват во всём странный медведь, который сидит в первом ряду. У него был очень пристальный взгляд, и аукционист изо всех сил старался пореже встречаться с ним глазами.


— Ну-ну, — проговорил аукционист, нервно хихикая, — полагаю, все по достоинству оценили эту шутку. Давайте вернёмся к работе. Итак, сколько вы предлагаете за эту прелестную вещицу?


— Девять пенсов, — послышался голос из задних рядов, почти заглушённый взрывами хохота.


— Десять, — твёрдо сказал Паддингтон.


Хохот смолк, и наступила тишина.


— А этот медведь, скажу я вам, кой-чего соображает, — прошептали за спиной у медвежонка.


— Он небось просто подсадная утка, — зашептали в ответ. — Помните, сколько всего он уже накупил?


— Его ведь сам мистер Крубер привёл, — продолжал первый голос. — Да ещё сказал, что он интересуется старинными вещами. Я бы на вашем месте не стал с ним тягаться.


Аукционист передёрнул плечами и ещё раз взглянул на вещицу в своей руке.


— Десять пенсов. Кто больше? — выкрикнул он.


Повисла долгая пауза. Аукционист поднял молоток.


— Раз… — он в надежде огляделся, — два… — В зале тишина. — Три… Продано!


Он с ожесточением хлопнул молотком по столу.


— Продано джентльмену-медведю в первом ряду за десять пенсов!


— Спасибо большое, — сказал Паддингтон и почти бегом бросился к кассе. — Только ничего, если я заплачу полупенсовиками? Я откладывал их на всякий пожарный случай.


— Полупенсовиками? — повторил аукционист и вытер лоб носовым платком в горошину. — Вот уж никогда бы не подумал, — пробормотал он, обращаясь к своему помощнику. — Я, должно быть, старею. В мои-то годы так попасться на удочку, и кому? Медведю!


— Очень выгодная покупка, — одобрительно проговорил мистер Крубер, когда они выбрались из зала. Он всё ещё вертел в руках серебряную вазочку. — По моим соображениям, её настоящая цена никак не меньше пяти фунтов.


— Пять фунтов? — Паддингтон вытаращил глаза. — Пять фунтов за вазочку для мармелада?


— Возможно, и больше, — сказал мистер Крубер. — Если хотите, мистер Браун, я завтра же выставлю её в своей витрине.


Паддингтон, казалось, решал какой-то очень трудный вопрос.


— Знаете что, мистер Крубер, — проговорил он наконец. — Я хотел бы подарить её вам. Мне почему-то кажется, что, если бы я не пошёл на аукцион, вы не стали бы покупать плотницкие инструменты.


Было заметно, что мистера Крубера очень тронуло это предложение.


— Благодарю вас, мистер Браун, — сказал он. — Право же, я вам очень признателен. Но я знаю, как вы любите мармелад. А у меня и так был очень удачный день… И кроме того, — добавил он, — стоило заплатить за эти инструменты, только чтобы увидеть выражение лица аукциониста, когда вы предложили ему шесть пенсов за менажницу!


Мистер Крубер усмехнулся.


— Сразу видно, что он никогда раньше не имел дела с медведями, — закончил он.


* * *


— Я не устану повторять, — заметила вечером миссис Браун, — что у этого медведя просто талант покупать вещи за бесценок!


Брауны только что уселись за поздний ужин. Серебряная менажница стояла посреди стола, на самом почётном месте. Паддингтон провозился целый вечер и начистил её до такого блеска, что теперь в серебряных боках отражались его нос и ушки, а миссис Бёрд специально по такому случаю открыла банку его любимого мармелада.


На мордочке у Паддингтона, вернее, на той её части, которая виднелась из-под слоя крошек и мармелада, сияло невыразимое блаженство.


— Я считаю, что десерт из менажницы гораздо вкуснее, — объявил он, и все дружно закивали.


— Тем более, если она стоит всего десять пенсов, — добавил Паддингтон и окунул в мармелад лапу.


Паддингтон и «Сделай сам»


В этот вечер Паддингтон допоздна сидел в кроватке и возился со своим дневником. Вы помните, что мистер Крубер подарил ему толстую тетрадь в кожаном переплёте, куда он старательно записывал все свои приключения и вклеивал разные интересные картинки. Сегодня к ним прибавилась расписка с аукциона в том, что с Паддингтона получено десять пенсов.


Когда медвежонок наконец-то заснул, ему приснилось, что он снова попал на аукцион. Он стоял посреди зала, махал лапами и скупал всё, что продавалось. Гора покупок росла и росла, и наконец он зарылся в них по самую макушку, а какой-то острый угол пребольно впился ему в бок.


Проснувшись, Паддингтон с облегчением обнаружил, что по-прежнему лежит в своей кроватке, а удары аукционного молотка — не что иное, как стук в дверь.


Паддингтон сел и протёр глаза. И тут выяснилось, что в постели, под самым его боком, каким-то образом очутилась тарелка с мармеладом.


— Паддингтон! — В комнату быстрыми шагами вошла миссис Браун с завтраком на подносе. — Что стряслось? Что тут стучало и пищало всю ночь?


— Это, наверное, мебель скрипела, миссис Браун, — пояснил Паддингтон и натянул одеяло по самые уши, чтобы прикрыть мармеладные пятна.


— Мебель? — удивилась миссис Браун, ставя поднос у кровати. — Какая мебель?


— Которую я купил во сне, — растолковал Паддингтон.


Миссис Браун вздохнула. Ей не всегда удавалось понять, что Паддингтон имеет в виду.


— Я принесла тебе завтрак, — сказала она, — потому что мы с миссис Бёрд сейчас уходим. Надо отвести Джонатана и Джуди к зубному врачу. — После паузы она добавила: — Мы почему-то решили, что ты предпочтёшь остаться дома, но если хочешь, пойдём с нами.


— Ой, нет, — поспешно отказался Паддингтон. — Спасибо большое, но я, пожалуй, лучше побуду один. Мне чего-то не хочется никуда идти.


— Там от мистера Крубера принесли какой-то ящик, — продолжала миссис Браун. — Наверное, это инструменты, которые ты вчера купил. Я велела поставить их в сарай.


— Спасибо, миссис Браун, — сказал Паддингтон, которому очень хотелось, чтобы она поскорее ушла: под одеялом было страшно жарко, а тарелка с мармеладом снова впилась в бок. С порога миссис Браун обернулась:


— Мы постараемся побыстрее управиться. Ты не соскучишься, правда?


— Мне, кажется, будет чем заняться, — туманно ответил Паддингтон.


Миссис Браун помедлила. Ей хотелось бы задать Паддингтону ещё несколько вопросов. В глазах у медвежонка она подметила отсутствующее выражение, которое не сулило ничего хорошего. Но они опаздывали к врачу, а беседы с Паддингтоном, особенно поутру, как правило, затягивались надолго.


Миссис Браун передала их разговор миссис Бёрд, и та решила на всякий случай сбегать наверх и проверить, что там творится. Впрочем, вернулась она вполне успокоенная и сообщила, что Паддингтон сидит в кровати, ест яйцо и читает каталог.


— Ну и ладно, — облегчённо вздохнула миссис Браун. — От таких занятий особого вреда не будет.


В последнее время Паддингтон стал собирать каталоги — стоило в газете появиться рекламе очередного каталога, он тут же его выписывал. Не проходило и дня, чтобы почтальон не приносил хотя бы один пакет, адресованный «П. Брауну, эсквайру».


Среди каталогов попадались очень интересные, с целой кучей рисунков и фотографий. А самое главное, их ведь присылали бесплатно, и даже за марку, как правило, платила миссис Бёрд!


Паддингтон складывал свои приобретения в шкаф у кровати. Больше всего он любил каталоги туристических компаний, где было много цветных фотографий разных городов и стран. Попадались и каталоги со всякими съедобными вещами, два-три пришли из больших лондонских универмагов.


А сейчас Паддингтон открыл свой любимый каталог, с верстаком на обложке. Назывался он «Сделай сам». Медвежонок так увлёкся рисунками и инструкциями, что по ошибке насыпал в чай соли и перца, а на варёное яйцо — сахарного песку. Впрочем, получилось довольно вкусно, хотя и непривычно, так что он не слишком огорчился. Паддингтон жевал булочку с мармеладом и, не отрываясь, читал.


Больше всего его заинтересовал раздел «ВОСХИТИТЕ РОДНЫХ, УДИВИТЕ ДРУЗЕЙ». Там рассказывалось, как сделать подставку для газет и журналов.


«Лист фанеры, гвозди и кухонный стол — вот и всё, что вам потребуется», — говорилось в описании.


Паддингтон сомневался, что миссис Бёрд позволит ему занять кухонный стол, зато накануне вечером мистер Браун довольно опрометчиво позволил ему взять лист фанеры, который стоял в сарае, и старые гвозди из консервной банки. А поскольку мистер Браун вечно ворчал, что не может найти газету, Паддингтон не сомневался, что подставка придётся очень кстати.


Он тщательно рассмотрел все рисунки и схемы и несколько раз перечитал инструкцию. Там, правда, не уточнялось, может ли медведь сделать это сам, но зато говорилось, что с работой справится любой, у кого есть набор инструментов.


Решение было принято. Паддингтон завернул остатки завтрака в носовой платок, на случай, если во время работы проголодается. Потом заложил нужную страницу апельсиновой коркой и побежал в ванную, чтобы быстренько умыться.


Паддингтон был медведь практичный и не любил тратить время попусту. Стоит ли умываться, если снова собираешься запачкаться? Он пару раз провёл по носу губкой и отправился в сад.


Ящик с инструментами стоял посреди сарая, и некоторое время Паддингтон внимательно разглядывал, что там внутри. Для маленького медвежонка инструменты были великоваты, но это его ничуть не огорчило. В наборе оказались молоток, уровень, три стамески, пила-ножовка и ещё какие-то непонятные штуки, которые, однако, выглядели весьма заманчиво. Паддингтон немало попыхтел, выволакивая тяжёлый ящик в сад. Ещё сложнее оказалось управиться с листом фанеры, который всё время норовил улететь, потому что дул сильный ветер. Паддингтон поймал удравший лист только в дальнем конце сада, привязал на верёвочку и потащил обратно.


И тут он услышал знакомый голос, окликавший его по имени. Медвежонок обернулся и увидел, что через забор на него смотрит мистер Карри.


— Что это ты там такое делаешь, медведь? — спросил он ворчливо.


— Сделай сам, — ответствовал Паддингтон, высовываясь из-за фанерного листа.


— Что? — так и подскочил мистер Карри. — Вот я тебе покажу, как грубить!


— Я не грублю, — Паддингтон от испуга чуть не выронил фанеру, — что вы, мистер Карри, я совсем не имел в виду, чтобы ВЫ сделали её сами. Это Я хочу сделать сам. Подставку для газет мистеру Брауну.


— Подставку для газет? — переспросил мистер Карри.


— Ну да. — Паддингтон напустил на себя важный вид и принялся рассказывать про свои инструменты.


Выражение лица мистера Карри постепенно менялось. Среди соседей он слыл страшным скрягой, потому что вечно высматривал, как бы заполучить что-нибудь даром. А ещё он очень любил делать всё своими руками, чтобы подешевле. Поэтому он с нескрываемой завистью посмотрел на ящик с инструментами.


— Ну-ну, — буркнул он, дослушав медвежонка. — А где же ты, медведь, собираешься делать свою подставку? Прямо на траве?


— Пока не знаю, — неуверенно сказал Паддингтон. — В инструкции написано, что нужен кухонный стол, но у миссис Бёрд он занят.


— Ну-ну, — повторил мистер Карри. — Пожалуй, можешь воспользоваться моим столом. А за это я позволю тебе сделать ещё одну подставку. Для меня.


— Большое спасибо, мистер Карри, — поблагодарил Паддингтон, хотя эта мысль показалась ему не совсем удачной, и он поглядел на соседа с некоторым сомнением. — Спасибо, вы меня очень выручили.


— Я сейчас ухожу по делам, — объявил мистер Карри, — надеюсь, к моему приходу всё будет готово. Только смотри, — предупредил он, помогая Паддингтону перетащить фанеру через забор, — не смей мусорить. И не смей царапать мебель.


Чем больше мистер Карри говорил, тем больше у Паддингтона вытягивалась мордочка. Наконец, к великому облегчению медвежонка, дверь за соседом закрылась.


Паддингтон принялся за работу и очень скоро позабыл про все «не смей», потому что дела у него было хоть отбавляй. Прежде всего он взял карандаш и линейку и тщательно наметил на фанере контуры будущей подставки. Потом втащил лист на стол и принялся распиливать.


Паддингтон впервые держал в лапах ножовку, хотя раньше часто видел, как мистер Браун пилит дрова для камина. Со стороны это выглядело очень просто, но на деле оказалось совсем не так. Во-первых, лист фанеры был больше стола.


Паддингтону пришлось сесть на него верхом — иначе было не дотянуться — и несколько раз он чуть не кувырнулся вниз, придвинувшись слишком близко к краю. Потом выяснилось, что ножовка слишком велика, и пришлось держать её обеими лапами, а это было страшно неудобно. А хуже всего, что поначалу пила шла легко, точно нож сквозь масло, но чем дальше она входила в лист, тем становилось труднее и труднее.


Передохнув, Паддингтон решил сделать встречный запил с другой стороны. Но и на том конце повторилась та же история — вначале пилилось куда легче, чем потом. Однако, когда Паддингтон закончил и слез со стола, он с радостью убедился, что оба запила встретились как раз в центре, разделив фанеру на две ровные половинки.


Паддингтон протянул лапу за куском фанеры, и тут-то на него обрушился первый удар.


Раздался громкий треск. Медвежонок едва успел отскочить, как стол мистера Карри развалился пополам и рухнул на пол.


Паддингтон довольно долго сидел на кухонном полу, на мордочке у него было написано отчаяние, и он пытался придумать, для чего мистеру Карри могут пригодиться два маленьких двуногих стола вместо одного четырёхногого.


Он с надеждой перелистал каталог, но про починку столов, которые по нечаянности распилили пополам, там не говорилось ни слова. Дяденьки на всех картинках выглядели довольными и счастливыми, столы у них были целёхоньки, а вокруг царила чистота. Вместе с тем даже Паддингтон не мог не признать, что учинил на кухне мистера Карри порядочный разгром.


Он попробовал было подпереть половинки стола старыми картонными коробками, но посередине всё равно остался приличный зазор. Даже при задёрнутых занавесках и погашенном свете сразу было видно, что что-то не так.


Однако Паддингтон был не из таких медведей, кто легко падает духом. Он вдруг вспомнил, что в ящике с инструментами лежит целый тюбик клея. Если склеить половинки стола, а потом ещё и сколотить для верности, мистер Карри, может быть, ничего и не заметит. Паддингтон усердно взялся за дело и остался вполне доволен результатом. Правда, стол получился немного кособоким и довольно неустойчивым, зато у него опять было четыре ноги. Паддингтон посыпал щель мукой и отошёл на несколько шагов, чтобы полюбоваться своим произведением.


Оглядев стол со всех сторон, медвежонок решил, что для полного совершенства надо бы отпилить кусочек левой ножки. Что он и сделал. Но тут стол накренился на левую сторону, и пришлось отпиливать и правую ножку. После этого выяснилось, что стол опять заваливается вправо.


Паддингтон тяжело вздохнул. Плотничать оказалось не так-то просто. Похоже, дяденька из каталога не сталкивался с такими трудностями.


Паддингтон поднялся с пола, и тут на него обрушился второй удар.


Когда он начинал отпиливать ножки, стол мистера Карри был почти с него ростом. Теперь же он стал ему по пояс. Честно говоря, Паддингтон ещё в жизни не видел такого низенького столика и от изумления вытаращил глаза.


Присев на кучку деревяшек, он снова открыл каталог.


— Восхитите родных, удивите друзей! — проговорил он горько, ни к кому, в сущности, не обращаясь. Насчёт того, что мистер Карри удивится при виде своего стола, у него не было никаких сомнений, но чтобы восхитить кого-нибудь подставкой для газет, её ведь ещё надо было сделать!


* * *


Миссис Браун тревожно поглядела на часы.


— Хотела бы я знать, куда запропастился наш мишутка, — сказала она. — Время садиться за стол, а чтобы Паддингтон опоздал к обеду — такого ещё не бывало!


— Наверное, он очень занят, — предположил Джонатан. — Я только что смотрел в сарае, его ящик с инструментами куда-то исчез.


— И папин лист фанеры тоже, — добавила Джуди.


— Да что вы говорите? — забеспокоилась миссис Браун. — Как бы он опять где-нибудь не застрял, как в прошлый раз. Вы же знаете, на что этот мишка способен.


— Насчёт застрять, я не знаю, — вмешалась миссис Бёрд, которая вошла в комнату с большим подносом, — а вот мистер Карри, похоже, решил разломать свой дом. В жизни не слыхала такого шума. Там всё утро что-то пилят и колотят. Только сейчас перестали.


Джонатан и Джуди переглянулись. Да, миссис Бёрд не ошиблась, у мистера Карри и вправду стоял страшный шум.


— А может… — начала было Джуди.


Джонатан тоже открыл было рот, но сказать ничего не успел, потому что дверь распахнулась, и вошёл Паддингтон, волоча за собой что-то большое и тяжёлое.


У всех на языке был один и тот же вопрос. Задала его миссис Бёрд:


— Ну, что ты на сей раз натворил?


— Что я натворил? — оскорблённо воскликнул Паддингтон. — Я не натворил, а сотворил. Я сотворил мистеру Брауну подставку для газет.


— Подставку для газет? — повторила миссис Браун. — Вот замечательно!


— Это сюрприз, — скромно сказал Паддингтон, отходя в сторону. — Я всё сделал своими лапами.


— Вот это да! Просто красота! — воскликнул Джонатан, когда все обступили Паддингтонову поделку. — И ты всё это сделал сам?


— Осторожнее, — предупредил Паддингтон. — Я её только что покрыл лаком, она ещё не высохла. У меня до сих пор все лапы липкие.


— Очень здравая мысль, — одобрительно проговорила миссис Бёрд. — Кое-кому — не будем уточнять кому — давно бы пора подыскать место для своих газет. Может, хоть теперь они перестанут теряться.


— Но ты сделал целых две подставки, — заметила Джуди. — А для кого вторая?


На мордочке у Паддингтона появилось виноватое выражение.


— На самом деле, для мистера Карри, — пояснил он. — Только я, пожалуй, лучше положу её ему на крыльцо, когда уже стемнеет… так, на всякий случай.


Миссис Бёрд подозрительно взглянула на медвежонка. Она своими ушами слышала грохот из соседнего дома и не могла отделаться от неприятной мысли, что это Паддингтоновых лап дело.


— На всякий случай? — повторила она. — Это ещё почему?


Но прежде чем Паддингтон успел объяснить почему, миссис Браун подошла к окну и удивлённо воскликнула:


— А вон и сам мистер Карри! Только что с ним такое творится? Он бегает по саду и размахивает кухонным столом. — Она вгляделась внимательнее. — А стол какой-то безногий. Вот чудеса!


— Ух ты! — вскричал Джонатан. — Глядите, стол-то пополам развалился!


Зрелище действительно было редкостное: мистер Карри плясал вокруг прудика, размахивая в воздухе двумя половинками стола.


— Медведь!!! — вопил он. — Только попадись мне, медведь!


— Мамочки! — сокрушённо вздохнул Паддингтон, поймав на себе строгие взгляды. — Я, похоже, снова попал в переделку!


— Ну, если хотите знать моё мнение, — подвела итог миссис Бёрд, выслушав горестный рассказ медвежонка, — я считаю, что тебе лучше всего подарить мистеру Карри свои инструменты. Тогда он, может быть, и забудет про стол. А если не забудет, пошли его сюда, я с ним сама поговорю.


Миссис Бёрд очень сурово относилась к людям, которые любят поживиться за чужой счёт, и в стычках с мистером Карри всегда принимала сторону Паддингтона.


— Как бы там ни было, — закончила она тоном, не допускающим возражений, — мистер Карри ещё не повод, чтобы есть холодный обед, так что живо за стол!


Остальным нечего было на это возразить, и они послушно расселись по своим местам.


Паддингтон ничего не имел против такого оборота событий. Инструментами своими он был сыт по горло. Ещё бы, орудовать пилой так трудно, особенно если ты маленький медвежонок и тебе надо распилить кухонный стол.


Он страшно проголодался после целого утра тяжёлой работы и, чтобы не обидеть миссис Бёрд, съел свою порцию до самого последнего кусочка.


Паддингтон идёт в кино


— Мне очень жаль, — сказала кассирша кинотеатра «Подиум Супер», — но тебе на это нельзя. Это фильм разряда «А»[25 - В Англии разные типы фильмов называются разными буквами. «А» значит, что на эту программу дети допускаются только вместе с родителями.].


— Что-что, простите? — переспросил озадаченный Паддингтон.


— «А», — сказала кассирша.


— А-а? — повторил Паддингтон, совсем уже ничего не понимая. — Но ведь я так и сказал.


— Не «а-а», а «А», — нетерпеливо возразила кассирша. — Это значит, что медведи до шестнадцати лет без сопровождения взрослых не допускаются.


— До шестнадцати? — воскликнул Паддингтон, едва веря своим ушам. — До шестнадцати… Но мне всего два года. Значит, надо ждать ещё целых четырнадцать лет. А может, я тогда уже и не захочу в кино!


— Тем не менее таковы правила. — Кассирша была неумолима. Она не без отвращения посмотрела сверху вниз на Паддингтонову шляпу. Там и тут на неё налипли речные водоросли, и в нагретом воздухе кинотеатра они пахли вовсю.


— Проходи, пожалуйста, — поторопила она. — Ты задерживаешь очередь. И не вздумай возвращаться в длинных брюках. Знаю я все эти штучки.


Обескураженный Паддингтон медленно двигался по фойе кинотеатра к выходу. Здесь было тепло и уютно, а особенно нравился Паддингтону пушистый ковёр, в котором утопали его лапы. Он с сожалением посмотрел на конфетный прилавок и наконец вышел на улицу, смерив суровым взглядом швейцара, который распахнул перед ним дверь.


Паддингтон никогда прежде не бывал в кино. Собственно говоря, он не очень ясно представлял себе, что это такое. Но он обожал всё новое и вот уже несколько недель откладывал сколько мог из денег на булочки (то есть из полутора шиллингов в неделю, которые выдавал ему мистер Браун) на случай, если объявят действительно хорошую программу.


Деньги свои Паддингтон любил тратить с толком и поэтому внимательнейшим образом изучал все афиши «Подиума». И вот наконец на этой неделе объявили «Удлинённую Супер-кинопрограмму» — два полнометражных фильма, хроника и мультфильм. И это ещё не всё, возвещала афиша, потому что гвоздь сегодняшнего вечера — мистер Реджинальд Клоув, который в перерывах будет играть на электрооргане.


Паддингтон ещё некоторое время слонялся возле кинотеатра, дыша на оконные стёкла, пока не заметил, что ближайший полисмен подозрительно на него поглядывает. Тогда медвежонок отправился домой в мрачнейшем расположении духа, а карман ему жгли с таким трудом сэкономленные шиллинг и девять пенсов.


— Ты что, действительно ни разу не был в кино, Паддингтон? — спросил мистер Браун за чаем.


— Ни разу, — твёрдо ответил Паддингтон, намазывая маслом сдобную лепёшку. — И мне туда нельзя ещё четырнадцать лет без сопровождения.


Мистер Браун посмотрел на жену.


— А ведь давненько мы не были все вместе в кино, а, Мэри? — сказал он. — Не так уж сейчас поздно. Может, сходим?


— Ой, здорово, пап! Пошли! — закричали Джонатан и Джуди.


— А программа интересная, Паддингтон? — спросила миссис Браун.


— Очень интересная, миссис Браун, — заверил её Паддингтон. — Там будет фильм про ковбоев, и ещё мультфильм, и ещё фильм разряда «что-что, простите»…


— Какой фильм? — переспросил мистер Браун.


= Разряда «что-что, простите», — терпеливо повторил Паддингтон. — Это значит, что медведям до шестнадцати без сопровождения взрослых туда нельзя.


— А, так ты хочешь сказать: фильм разряда «А», — догадался Джонатан.


— Ну да, — согласился Паддингтон, — я так и сказал.


Брауны переглянулись. Растолковать что-либо Паддингтону бывало порой нелегко.


— И ещё, — продолжал меж тем Паддингтон, — там один человек будет играть на электрооргане. Он — гвоздь программы. Так что, по-моему, мистер Браун, выйдет совсем недорого за всё.


— Значит, так тому и быть, — решил мистер Браун, взглянув на часы. — Пропускать такое нельзя.


Немедленно поднялась страшная суматоха. Паддингтона миссис Бёрд послала наверх смыть с мордочки крошки и масло, а все остальные разбежались по своим комнатам переодеваться.


Входя через полчаса в кинотеатр «Подиум» в окружении всего семейства, Паддингтон напустил на себя важный вид. Он поздоровался со швейцаром, приподняв шляпу, и немедленно повёл мистера Брауна прямо к кассе.


— Теперь я в сопровождении, — сообщил он кассирше.


— Извините, что? — переспросила та, обращаясь к мистеру Брауну. Она потянула носом и посмотрела на него как-то странно. Она могла бы поклясться, что в фойе опять запахло рыбой. — Простите, что вы сказали? — повторила она.


— Ничего-ничего, — поспешно ответил мистер Браун. — Э-э… Три взрослых и три детских в первый ряд балкона, пожалуйста.


— Скорее, папа, — позвал Джонатан. — Сейчас сеанс начнётся.


Кассирша так и осталась в недоумении, а мистер Браун подхватил бесконечную ленту билетов и вместе с семьёй направился к лестнице, ведущей на балкон[26 - По нашим понятиям, куда лучше смотреть фильм из партера, чем с балкона. А в Англии, наоборот, именно на балконе (который иногда называют бельэтажем) находятся самые удобные — и дорогие — места.]. Они всё поднимались и поднимались, и скоро Паддингтон потерял счёт ступенькам. Их было так много, что он, пожалуй, предпочёл бы сидеть внизу. А войдя вслед за Браунами в бельэтаж, он вдобавок обнаружил, что там совершенно темно.


— Сюда, пожалуйста, — сказала служительница, проводив их к первому ряду и высветив фонариком свободные места[27 - В английских кинотеатрах фильмы зачастую идут один за другим, без перерыва, и зрители могут входить в зал в любой момент. А чтобы им было удобнее отыскивать свои места в темноте, у входа дежурят служительницы со специальными фонариками.]. — Вам повезло, как раз шесть мест подряд.


— Спасибо большое, — тихонько повторяла миссис Браун, осторожно пробираясь вдоль ряда. — Извините, пожалуйста. Прошу прощения. Большое вам спасибо.


Она добралась до своего места и, удостоверившись, что все здесь, уселась поудобнее.


— Действительно, повезло, — шепнул мистер Браун. — Шесть мест рядом.


— Семь, — поправила миссис Браун. — Между нашими местами одно свободное.


— И в самом деле, — прошептал мистер Браун, шаря в темноте. — Ведь девушка сказала, что их только шесть. А где же Паддингтон? — спросил он вдруг, оглядываясь.


— Паддингтон? — воскликнула миссис Браун. — А разве он не с тобой, Генри?


— Нет, — ответил мистер Браун, — я думал, он с тобой.


— Ну вот, опять, — простонала Джуди. — Паддингтона мармеладом не корми, дай потеряться!


— Да где же он может быть? — бормотал мистер Браун, чиркая спичками и заглядывая под стулья.


— Я тут, мистер Браун, — раздался голос Паддингтона из другого конца ряда. — Я сюда забрался по ошибке.


— Тс-с-с! — противно цыкнули из заднего ряда.


— Здесь темно, и я ничего не вижу! — восклицал Паддингтон, пробираясь вдоль ряда.


— Ну как, дорогой, всё в порядке? — спросила миссис Браун, когда Паддингтон устроился на соседнем сиденье.


— По-моему, да, — ответил медвежонок, уставясь в экран.


— Эй, — раздался всё тот же противный голос сзади, — сняли бы вы вашу ляпу!


— Мою «ляпу»? Снять мою «ляпу»?


— Точно, — подтвердили сзади. — Эту вашу тяп-да-ляпу.


— Мне кажется, Паддингтон, он имеет в виду твою шляпу, — пояснила миссис Браун. — Наверное, она заслоняет экран.


Паддингтон задумался. Не очень-то ему хотелось снимать шляпу в такой темноте — а вдруг потеряется.


— Я её надену задом наперёд, — великодушно предложил он. — Тогда вы сможете смотреть через дырку.


Позаботившись таким образом о ком-то в заднем ряду, Паддингтон целиком переключился на экран. Там явно происходило нечто интересное: какие-то люди носились туда-сюда, музыка звучала всё громче, но Паддингтон никак не мог понять, о чём идёт речь. Так продолжалось несколько минут, и вдруг музыка кончилась, и в зале зажёгся свет.


— У-у, — разочарованно протянул Паддингтон, — по-моему, ничего особенного.


— Да нет, Паддингтон, так и должно быть, — объяснила ему Джуди. — Это из фильма, который пойдёт на следующей неделе. Просто рекламный ролик.


Но Паддингтоново ухо к объяснениям было глухо — медвежонок облизывался, уставясь на экран.


— Ну конечно же, — вздохнул мистер Браун, проследив направление его взгляда. — Как нарочно, реклама мороженого. Будто знали, что мы придём. — Он пошарил в кармане. — Джонатан, купи-ка шесть стаканчиков мороженого и чего-нибудь вроде пастилы, пока фильм не начался.


— А вообще-то мне здесь нравится, — объявил Паддингтон минуты через две, когда мистер Браун подал ему сласти.


Тут перед началом ковбойского фильма свет опять погас, Паддингтон погрузил ложечку в мороженое и вперился в экран.


Вестерн[28 - Теперь и у нас часто употребляют слово «вестерн», но далеко не все знают, что образовано оно от английского «вест» — запад; настоящий вестерн — это фильм о жизни на Диком американском Западе, где смелые ковбои только и делают, что стреляют в коварных злодеев, — и наоборот!] понравился Паддингтону куда больше рекламного ролика, и вскоре сюжет совершенно захватил его. Не отрывая глаз от экрана, он взобрался лапами на сиденье, а передними опёрся о барьер балкона. Время от времени он машинально опускал ложку в стаканчик, и кусочки мороженого то и дело падали с неё, так и не попав в рот, что вообще случалось с медвежонком крайне редко.


Поначалу ничего нельзя было понять: все палили друг в дружку, и Паддингтон даже испугался, а вдруг всех перестреляют и фильм придётся кончить. Всякий раз, когда на экране возникал злодей в чёрной шляпе и чёрной маске, Паддингтон улюлюкал, а когда появлялся герой на белом коне, он принимался хлопать и размахивать шляпой, чем немало смущал миссис Браун. Она вздохнула с облегчением, когда герой наконец исчез в лучах заходящего солнца и картина кончилась.


— Превосходно, — сказала миссис Бёрд, к великому удивлению Браунов, не предполагавших, что ей могут нравиться вестерны. — Тебе понравилось, Паддингтон?


Паддингтон с жаром закивал.


— Да, очень-очень, спасибо, миссис Бёрд… Только вот пастила куда-то подевалась.


— Ну ничего, Паддингтон, — сказал мистер Браун после безуспешных поисков. — Я тебе ещё куплю пастилы. Но потом. А сначала мы послушаем орган.


Он решительно уселся на место и наклонился к Паддингтону.


— Смотри внимательно, — предупредил он. — Сейчас увидишь, как он появится из-под пола.


— Из-под пола, мистер Браун? — воскликнул Паддингтон. — По-моему, я никогда ещё не видел, чтобы орган появлялся из-под пола.


— Похоже, и не увидишь, — проговорила миссис Бёрд. — Смотри. — И она указала на экран, где возникла надпись, сообщающая, что у мистера Реджинальда Клоува недомогание.


— Что?! — воскликнул Паддингтон, когда до него дошло. — У мистера Клоува недомогание?


— Это значит, что он нездоров, — пояснила миссис Браун. — Так что играть он не будет.


— Какая жалость, — вздохнул мистер Браун. — Я так давно не слышал органа. Очень уж хотелось послушать.


Пока все остальные смотрели очередную рекламу, Паддингтон, откинувшись в кресле, слушал мистера Брауна, который рассказывал, на что это похоже, когда орган появляется из-под пола. Мистер Браун любил орган и мог говорить о нём очень долго.


— Генри, — сказала миссис Браун, когда он закончил свои объяснения, — а где же Паддингтон?


— Паддингтон? — повторил мистер Браун. — Только не говори мне, что он опять исчез. Он же был здесь минуту назад.


— Надеюсь, он ушёл ненадолго, — сказала миссис Браун. — Если он пропустит начало фильма, нам всем потом покоя не будет.


Но Паддингтон был уже далеко. Он поспешно миновал проход и выскочил за дверь с надписью «Выход». И на мордочке у него было столь знакомое членам семейства Браунов выражение решимости.


* * *


Не один Паддингтон был в эту минуту преисполнен решимости. Пока он спускался по лестнице, ведущей с балкона в одном конце кинотеатра, в другом по лестнице, ведущей в аппаратную, поднимался сам администратор «Подиума».


Что-то странное творилось в кинотеатре, и он намеревался выяснить, что именно. Он всегда гордился порядком, царившим в «Подиуме», но сегодня с самого начала всё пошло вкривь и вкось. Сперва кассирша, вполне здравомыслящая особа, стала вдруг жаловаться, что в фойе пахнет рыбой, а у неё под окошком таинственные голоса сообщают, что они — «в сопровождении». Потом Реджинальд Клоув прищемил себе руку дверью и заявил, что играть на органе сегодня не сможет. Невозможно якобы нажимать на клавиши и переворачивать ноты одной рукой. И, будто этого мало, до администратора дошли слухи о каких-то «безобразиях» в бельэтаже. Обычно в бельэтаже «безобразий» не бывает. Внизу, где места подешевле, — случается, но в бельэтаже — никогда!


Поступили жалобы на медвежье улюлюканье, раздававшееся из переднего ряда во время ковбойского фильма. А ещё, проходя через партер, он заметил кляксы мороженого на шляпах у зрителей, чьи места находились под балконом.


Окончательно выведенный из себя, он ворвался в аппаратную, размахивая листком бумаги.


— Покажите это на экране, — велел он. — Немедленно!


— Господи помилуй! — воскликнула миссис Браун минуту спустя. — Да что такое случилось?


Мистер Браун поправил очки и взглянул на экран. Он прочёл:


ВЛАДЕЛЬЦА ЮНОГО МЕДВЕДЯ В БЕЛЬЭТАЖЕ


УБЕДИТЕЛЬНО ПРОСЯТ НЕМЕДЛЕННО ЗАЙТИ


В КАБИНЕТ АДМИНИСТРАЦИИ


— Не знаю, в чём тут дело, Мэри, — сказал он, собираясь встать. — Пойду выясню.


— Владелец, как бы не так! — фыркнула миссис Бёрд. — Как будто можно владеть Паддингтоном!


— По-моему, как раз наоборот, — начал мистер Браун. — Это Паддингтон нами владеет. — При этих словах странное выражение появилось у него на лице.


— Так как же, Генри, — миссис Браун требовательно смотрела на мужа, — ведь надо пойти туда и что-то сделать.


— Я… Мне не встать! — воскликнул мистер Браун, ощупывая сиденье. — Кажется, я к чему-то приклеился… Пастила! — с горечью сказал он. — Это Паддингтонова пастила. Теперь понятно, зачем меня ждёт администрация.


* * *


Не подозревая об этом переполохе, Паддингтон тем временем вошёл в партер. Увидев в проходе продавщицу мороженого, он подошёл, взобрался на сиденье и деликатно потрогал её за плечо.


— Прошу прощения, — сказал он. — Вы не скажете, где человек с недомоганием?


— С недомоганием? — переспросила девушка.


— Ну да. Тот, который должен был появиться из-под пола, — терпеливо пояснил Паддингтон.


— А, так вы про органиста, — догадалась продавщица. — Мистер Реджинальд Клоув, он вон за той дверью. Видите, маленькая дверка под самой сценой.


Не успела она объяснить, что посторонним заходить туда строго воспрещается, как Паддингтона уже и след простыл.


Мистер Реджинальд Клоув был немало удивлён, когда дверь отворилась и вошёл Паддингтон. Кто-то должен был прийти к нему, но он никак не ожидал, что придёт медведь.


— Вы из «Скорой помощи»? — спросил он, с сомнением разглядывая Паддингтона.


— Нет, что вы, — ответил Паддингтон, вежливо приподнимая шляпу. — Я из тридцать второго дома по улице Виндзорский Сад. Я насчёт органа.


— Насчёт органа? — нервно переспросил мистер Клоув, слегка отступая.


— Ну да, — сказал Паддингтон. — Я хотел посмотреть, как он появится из-под пола.


Лицо мистера Клоува прояснилось.


— Только и всего? — спросил он.


— Всего! — с обидой повторил Паддингтон. — Но это же очень важно — и мистеру Брауну так хотелось послушать!


— М-да, — сказал мистер Клоув, рассеянно перебирая ноты здоровой рукой. — Мне очень жаль, я бы с радостью, но… видишь ли, я повредил руку, а ноты переворачивать некому, так что… — И тут его взгляд остановился на Паддингтоне. — А ты, медведь, любишь музыку? — спросил он вдруг.


— Ну ещё бы! — с жаром воскликнул Паддингтон. — Только играть я не умею, разве что на расчёске, и то не очень хорошо, потому что она за усы цепляется.


— А переворачивать мне ноты ты сможешь? — спросил мистер Клоув.


— Ну вообще-то, — сказал Паддингтон, с сомнением разглядывая свои лапы, — нам, медведям, это не очень-то с руки, но, если вы мне будете говорить, когда надо, я могу попробовать.


Мистер Клоув принял решение.


— Ты мне подходишь, — кратко сказал он. — Пошли.


* * *


— «Безобразия», как же! — сердито восклицала миссис Бёрд, отмахиваясь от администратора сумочкой. — Никакие это не безобразия. Просто ему здесь понравилось.


— Ваш медведь улюлюкал, да ещё в бельэтаже! — настаивал администратор. — И к тому же заляпал пастилой одно из лучших мест.


— Незачем тогда её продавать, — парировала миссис Бёрд. — Тут уж вы сами виноваты.


— Вы мне вот что скажите: где он сейчас? — требовал администратор. — Пора начинать следующую картину. Мы и так уже на пять минут опоздали. Где ваш медведь?


Брауны тревожно переглянулись. Они-то знали, что Паддингтон может быть где угодно. Однако ответить никто не успел, потому что в эту минуту со сцены донёсся смутный рокот; он всё нарастал, переходя в мощные аккорды, от которых задрожали стены. Публика разразилась аплодисментами.


— Не может быть! — воскликнул администратор. — Ведь это Реджинальд Клоув играет «Правь, Британия»![29 - «Правь, Британия» — это английский национальный гимн (который, если помните, Паддингтон когда-то играл на ксилофоне). Его слова и мелодию знают абсолютно все, включая и самых маленьких медведей.] Одной рукой!!!


И они увидели, что свет в зале погас, а на сцене в розовом луче прожектора возник орган.


— Господи помилуй! — вскричала миссис Бёрд, вцепившись в сиденье. — Да вот же этот медведь, только что это он там делает?


Когда Паддингтон въехал на сцену на органе, выглядел он как триумфатор. Он хотел было помахать лапой Браунам, но дело, порученное ему мистером Клоувом, не позволяло отвлекаться. Был, правда, неприятный момент, когда от волнения медвежонок перевернул сразу две страницы, и мистер Клоув вдруг с удивлением обнаружил, что вместо «Правь, Британия» играет мелодию из «Гондольеров», но он тут же поправился, и в общем ликовании никто ничего не заметил. Публика хлопала после каждой вещи, но вот наконец, к великому огорчению Паддингтона, мистер Клоув нажал какую-то кнопку, и орган начал плавно опускаться. Но прежде, чем он окончательно скрылся из виду и замерли последние ноты, раздался взрыв аплодисментов, а кое-кто даже закричал «Бис!».


А потом все говорили, что, как ни хороша была последняя картина, настоящим гвоздём вечера был всё-таки орган. Даже администратор «Подиума», казалось, был доволен и лично сводил Браунов за кулисы.


— Думаю, немногим медведям довелось прокатиться на органе, — задумчиво сказал Паддингтон по дороге домой. — Да ещё выехать на нём из-под пола.


— А я думаю, — сказал мистер Браун, — что немногим людям довелось приклеиться к стулу, на котором медведь оставил пастилу. — И он сурово поглядел на Паддингтона.


Но глаза у медвежонка были прикрыты, не потому, что он засыпал на ходу, он просто представлял себе, как перед сном возьмёт в лапы свой дневник. Ему очень понравилось кино, и надо было хорошенько обдумать, как бы получше описать все события этого вечера.


Чудо-юдо в кухне


— Два дня! — в ужасе вскричала миссис Браун, глядя на доктора Мак-Эндрю круглыми глазами. — Вы серьёзно хотите сказать, что нам придётся целых два дня лежать в постели?


— Угм, — подтвердил доктор Мак-Эндрю со своим шотландским акцентом. — Инач' я за последствия н' ручаюсь. Вы подцеп'ли на редк'сть противный вирус.


— Но миссис Бёрд нет дома, она только завтра вернётся, — простонала миссис Браун. — Джонатана с Джуди тоже нет. Остаётся… остаётся один только Паддингтон.


— Два дня, — повторил доктор Мак-Эндрю, защёлкивая замок на портфеле. — Ни секундочкой менш'. Нич'го, дом за эт' время не рухнет. Одно я вам скажу точно, — добавил он с порога, лукаво глядя на мистера и миссис Браун. — С гол'ду вы не умрёте. Этот ваш мишк' — б'льшой любитель покуш'ть.


Он притворил дверь и отправился вниз сообщать новости Паддингтону.


— Ой, господи, — простонал мистер Браун, — мне, кажется, уже хуже!


* * *


Паддингтон сразу понял, какая на него ложится ответственность. Он внимательно выслушал всё, что сказал доктор Мак-Эндрю, и тщательно записал его указания. Проводив доктора до дверей и попрощавшись, он поспешил на кухню за своей хозяйственной сумкой на колёсиках.


Обычно походы на рынок затягивались у Паддингтона надолго. Он любил остановиться и поболтать с лавочниками, которые давно знали его в лицо. Паддингтон слыл разборчивым покупателем, и продать ему что-нибудь считалось особой честью. Но на сей раз он едва-едва успел забежать за своей утренней порцией булочек.


Час был ранний, и мистер Крубер ещё не открывал лавку, поэтому Паддингтон завернул его булочку в бумажку, написал сверху, что не сможет сегодня прийти на «послезавтрак», и сунул пакетик в почтовый ящик.


Быстренько купив всё, что надо, медвежонок забежал в аптеку за лекарством, которое прописал доктор Мак-Эндрю, и покатил сумку к дому номер тридцать два.


Ему не так уж часто разрешали помочь по хозяйству, а уж о том, чтобы самому готовить обед, и речи быть не могло, так что ему не терпелось поскорее взяться за дело. Кроме того, совсем недавно миссис Бёрд купила отличную чёрную волосяную щётку, и Паддингтону ужасно хотелось проверить, хорошо ли она сметает пыль.


— В старом переднике миссис Бёрд Паддингтон выглядит прямо как заправская хозяйка, — заметила миссис Браун. Она сидела в постели с чашкой в руках. — И как мило с его стороны сварить нам кофе!


— Очень мило, — согласился мистер Браун. — Если бы ещё не эта булка с мармеладом…


— Да, ломти немного толстоваты, — не могла не признать миссис Браун. — Паддингтон сказал, это аварийный завтрак. Хотела бы я знать, что он имел в виду! Будем надеяться, что всё в порядке.


— Честно говоря, мне это не нравится, — проворчал мистер Браун. — В доме всё утро на удивление тихо — такое впечатление, что наш косолапый друг опять что-то учинил. — Он принюхался. — И потом, откуда-то пахнет палёным волосом…


— Ну, булку всё равно придётся съесть, — оборвала его миссис Браун. — Паддингтон поделился с нами своим любимым мармеладом, это нельзя не оценить. Не вздумай оставить что-то на тарелке, потом греха не оберёшься!


— Но здесь целых шесть кусков! — запротестовал мистер Браун. — Да и вообще, я не очень-то люблю мармелад. А кроме того, уже почти двенадцать, потом и обедать не захочется![30 - Ещё бы, ведь в Англии обедают гораздо раньше, чем у нас, — в двенадцать или в половине первого. Обед (или «ланч») обычно состоит из плотного мясного блюда, чая, кофе и чего-нибудь сладенького. Около пяти часов англичане пьют чай, а вечером, когда собирается вся семья, сытно и основательно ужинают.]


Он красноречиво посмотрел на окно, а потом снова на тарелку.


— Нет, Генри, — остановила мужа миссис Браун, угадав, о чём он думает. — Птичек кормить ты не будешь. Вряд ли они станут есть мармелад. И потом, — добавила она, — Паддингтон предупредил, что обед запоздает, так что лучше оставить булку про запас.


Миссис Браун тоскливо посмотрела на дверь.


— Хотела бы я знать, что там внизу творится. Неизвестность хуже всего. Когда Паддингтон прибегал к нам, у него вся мордочка была в муке.


— Если хочешь услышать моё мнение, — изрёк мистер Браун, — чем меньше ты будешь об этом знать, тем лучше. Спокойнее будет.


Он задумчиво глотнул из чашки и тут же подскочил как ошпаренный.


— Генри! — укорила его миссис Браун. — Осторожнее! Не пролей кофе на одеяло!


— Кофе?! — взревел мистер Браун. — Ты хочешь сказать, вот это — кофе?!


— Я ничего не хочу сказать, — успокоила его миссис Браун. — Так сказал Паддингтон. — Она отпила из своей чашки и скривилась. — Действительно, очень странный вкус.


— Странный! — взорвался мистер Браун. — Да просто отвратительный! — Он всмотрелся в чашку, потом осторожно поковырял в ней ложкой. — И ещё какие-то зелёные ошмётки плавают.


— Съешь булочки с мармеладом, — предложила миссис Браун. — Отобьёт неприятный вкус.


Мистер Браун бросил на жену тоскливый взгляд.


— Два дня! — проговорил он, обречённо откидываясь на подушки. — Целых два дня!..


* * *


А внизу планы Паддингтона приходили всё в больший и больший беспорядок. То же самое можно было сказать о кухне, прихожей, столовой и лестнице.


Началось всё с того, что он приподнял уголок ковра, чтобы вымести оттуда сор, и обнаружил на полу старые газеты. Если бы он не уселся их читать, ему не пришлось бы так спешить с уборкой. И тогда он был бы осторожнее, когда чистил щётку миссис Бёрд над газовой горелкой.


А если бы он не подпалил щётку миссис Бёрд, он был бы внимательнее, когда варил кофе.


Паддингтон очень сконфузился из-за кофе и страшно ругал себя за то, что не попробовал его, прежде чем отнести наверх. Одно его утешало — для себя он сварил какао.


Кроме того, ему постоянно не хватало кастрюль. Обед он готовил впервые и, конечно же, хотел, чтобы получилось как можно лучше. Он от корки до корки пролистал поваренную книгу миссис Бёрд, составил роскошное меню и аккуратно написал его красным карандашом на отдельном листке.


В одну кастрюлю он положил мясо, в другую — картофель, в третью — горошек, в четвёртую — брюссельскую капусту, ещё штуки три понадобилось по ходу дела, так что для большого капустного кочна остался только электрический чайник. Увы, Паддингтон так спешил с кофе, что напрочь забыл вытащить кочан обратно.


Потом начались неприятности с клёцками[31 - Представьте себе пельмени без мяса, и вы поймёте, что такое английские клёцки. Они подаются к тушёной говядине вместе со множеством разных овощей. Англичане любят, чтобы каждый овощ был сварен отдельно и лежал на тарелке отдельной горкой, так что неудивительно, что бедняге Паддингтону не хватило кастрюль!].


Хотя Паддингтон очень любил тушёное мясо с клёцками, он уже стал подумывать, что лучше было бы приготовить что-нибудь другое. Всё шло наперекосяк, и главное, он никак не мог понять почему! Он внимательно прочитал рецепт в книге и делал всё в точности так, как написано: взял две трети муки и одну треть жира, долил молока, и только после этого стал замешивать тесто. Но вместо аккуратных шариков, нарисованных на картинке, у него получилась какая-то тягучая жижа. Он добавил ещё муки и жира, но тогда вышел вязкий ком, который так и лип ко всему на свете. Пришлось снова добавлять молока, потом опять муки и жира, и скоро на столе выросла огромная белая гора.


Короче говоря, день выдался неудачный. С такими мыслями Паддингтон вытер лапы о передник и, не найдя ни одной достаточно вместительной миски, сложил тесто в свою шляпу.


Тесто оказалось ужасно тяжёлым, так что он едва сумел дотащить его до газовой плиты. Опускать клёцки в кастрюлю с мясом было очень трудно, потому что они прилипали то к одной, то к другой лапе. Паддингтон никогда бы с ними не сладил, не догадайся он сесть на край раковины и пустить в ход ручку от швабры.


Поваренная книга миссис Бёрд Паддингтону совсем не понравилась. Все рецепты в ней оказались неправильными. Мало того, что клёцки никак не хотели вылепляться, так ещё на картинке они были совсем крошечными! Паддингтон к таким не привык. Миссис Бёрд всегда делала клёцки что надо — больше двух даже ему было не съесть.


Отлепив от лап остатки теста, Паддингтон плотно закрыл кастрюлю крышкой и слез с раковины. Вся мордочка у него была мокрой от пара; он устало сел на пол, отдуваясь и вытирая лоб старым кухонным полотенцем.


Немного отдышавшись, он принялся выскребать тесто из шляпы и вылизывать ложку, но вдруг почувствовал, что за спиною что-то шевелится. Паддингтон скосил глаза и увидел, как по полу ползёт какая-то непонятная тень… Он затаил дыхание и прислушался. Было тихо, но в этой тишине сзади, с едва уловимым шорохом, надвигалось Оно… Шлёп… шлёп… шлёп… слышалось всё ближе, и у бедного медвежонка вся шерсть встала дыбом. Он набрался храбрости, чтобы оглянуться, но тут с плиты раздалось громкое «БР-Р-Р-ЯК!». Паддингтон не стал выяснять, в чём дело, нахлобучил шляпу до самого носа и пулей вылетел вон.


Как раз в ту минуту, когда он добежал до прихожей, в дверь громко постучали. Паддингтон услышал через замочную скважину знакомый голос мистера Крубера и почувствовал, что у него гора с плеч свалилась.


— Я получил вашу записку, мистер Браун, что вы не придёте на «послезавтрак», вот и решил заглянуть к вам на всякий случай. Может быть, я могу вам помочь…


Тут Паддингтон открыл дверь. Мистер Крубер увидел его и лишился дара речи.


— Мистер Браун, да вы сегодня точь-в-точь белый медведь! — воскликнул он наконец. — Что-нибудь случилось?


— Ничего особенного, — успокоил его Паддингтон, возбуждённо размахивая лапами. — Это просто мука миссис Бёрд. Я, к сожалению, не могу снять шляпу, потому что она прилипла к голове, но всё равно я вам ужасно рад, потому что у нас в кухне завелось какое-то чудо-юдо.


— Чудо-юдо? — повторил мистер Крубер. — Какое чудо-юдо?


— Не знаю, — сознался Паддингтон, пытаясь обеими лапами стянуть с головы шляпу. — Просто чудо-юдо. С тенью и очень страшным голосом.


Мистер Крубер нервно озирался в поисках какого-нибудь оружия.


— Сейчас разберёмся, — сказал он храбро, снимая со стены сковородку.


Паддингтон повёл его на кухню, но возле самых дверей остановился.


— Прошу вас, мистер Крубер, — вежливо пригласил он.


— Э-э… спасибо, мистер Браун, — не совсем уверенно отозвался мистер Крубер.


Держа сковородку наперевес, он рывком распахнул дверь.


— Эй, ты! Выходи! — крикнул он. — Ну, где же оно?


— По-моему, это не оно, мистер Крубер, — сказал Паддингтон, выглядывая у него из-за спины. — По-моему, это она.


— Ну и ну! — ахнул мистер Крубер. — Чем вы здесь занимались?


Мука тонким, ровным слоем покрывала пол, лежала на стульях, в раковине, на столе — словом, повсюду. Но это было ещё полбеды. Сильнее всего мистера Крубера поразил огромный белый ком, свисавший с плиты.


Он осторожно приблизился к непонятному предмету и потыкал его ручкой от сковородки. Раздался громкий шмяк, и белый ком обвалился на пол. Мистер Крубер едва успел отскочить.


— Ну и ну! — воскликнул он ещё раз. — Похоже, мистер Браун, это всего-навсего клёцка. Только уж очень большая, я таких ещё не видел. Она вылезла из кастрюли и сбросила на пол крышку. Естественно, вы напугались.


Мистер Крубер вытер пот со лба и распахнул окно — в кухне было очень жарко.


— Как же это она получилась такой огромной? — поинтересовался он.


— Сам не знаю, мистер Крубер, — честно признался Паддингтон. — Поначалу она была гораздо меньше. Наверное, во всём виновата кастрюля.


— По всей видимости, — согласился с ним мистер Крубер. — На вашем месте, мистер Браун, я погасил бы газ, а то эта штуковина загорится и натворит новых бед. Лучше уж больше не давать ей воли!


Он замялся.


— Да, и потом… Если вы ничего не имеете против, я бы вам немножко помог, — продолжал он, стараясь не обидеть медвежонка. — Две руки — хорошо, а четыре — лучше.


— Особенно если у тебя не две руки, а две лапы, — вздохнул Паддингтон, глядя на мистера Крубера с благодарностью.


Мистер Крубер потянул носом.


— А пахнет, надо сказать, очень вкусно. Если мы быстренько сделаем новые клёцки, тушёное мясо как раз поспеет.


Передавая Паддингтону жир и муку, мистер Крубер объяснил, что клёцки всегда увеличиваются в размере, когда тушатся, поэтому даже для самой большой клёцки нужен совсем маленький кусочек теста.


— Теперь понятно, почему она у вас вышла такой огромной, мистер Браун, — проговорил он, запихивая Паддингтонову клёцку в мусорное ведро. — Вы туда всыпали почти целый пакет муки!


— Два пакета, — печально уточнил Паддингтон. — Прямо не знаю, что теперь скажет миссис Бёрд…


— А мы ей купим новую муку, — нашёл выход мистер Крубер, с трудом выволакивая ведро в сад. — Тогда она, может быть, и не заметит…


* * *


— Странное дело, — проговорил мистер Браун, глядя в окно спальни. — В саду только что мелькнуло что-то большое и белое. Вон там, за клумбой с настурциями.


— Не говори глупостей, Генри, — не поверила миссис Браун. — Тебе показалось.


— Вовсе не показалось. — Мистер Браун протёр очки и поглядел ещё раз. — Там действительно было что-то белое, огромное и ужасное. Вон и мистер Карри заметил — стоит и таращится через забор. Паддингтон, ты случайно не знаешь, что это такое?


— Большое и белое? — с деланным равнодушием переспросил Паддингтон, подходя к окну. — Снеговик, наверное.


— В разгар лета? — усомнился мистер Браун.


— Да хватит тебе глазеть в окно, Генри, — укоризненно сказала миссис Браун. — Подойди-ка лучше сюда и выбери, что будешь есть на обед. Паддингтон написал такое красивое меню!


Мистер Браун взял у жены большой лист бумаги. Чем дальше он читал, тем больше оживлялся.


Вот что там было:


МИНЮ


СУП


РЫБА


АМЛЕТ


ВИЧИНА


МЯСО ТУШОНОЕ С КЛЁТСКАМИ, КАРТОШКА,


КАПУСТЫ БРУСЕЛЬСКАЯ И АБЫКНАВЕННАЯ,


ГАРОШИК, СОВУС


МАРМЕЛАД


СЕРОП


КОФЕ


— Как замечательно! — воскликнул мистер Браун, дочитав до конца. — И как здорово придумано — прикрепить на полях кусочки овощей для наглядности. Я никогда такого раньше не видел.


— На самом деле, это случайно получилось, — признался Паддингтон. — У меня, наверное, были не совсем чистые лапы.


— А-а-а… — Мистер Браун задумчиво погладил усы. — Ну, что ж… Мне, пожалуй, суп и рыбу.


— К сожалению, они уже кончились, — поспешно сказал Паддингтон, вспомнив, как однажды они ходили обедать в ресторан и пришли к самому концу дня.


— Кончились? — удивился мистер Браун. — Но как же так, ведь никто ещё ничего не заказывал!


Миссис Браун потянула его за рукав.


— Мне кажется, Генри, мы должны заказать мясо с клёцками, — шепнула она. — Видишь, они подчёркнуты…


— Что-что, Мэри? — Мистер Браун иногда очень долго соображал, что к чему. — А! Ах да… э-э… Паддингтон, кажется, я передумал. Пожалуй, мне больше хочется тушёного мяса.


— Вот и хорошо, — сказал Паддингтон. — Оно уже стоит на подносе прямо за дверью.


— Ого! — подивился мистер Браун, когда медвежонок, пыхтя, втащил в комнату одну за другой две тарелки с целыми горами еды. — Вот уж чего не ждал, того не ждал!


— Паддингтон, неужели ты сам всё это приготовил? — изумилась миссис Браун.


— Ну… почти всё, — честно сознался Паддингтон. — У меня с клёцками вышла небольшая неприятность, поэтому мистер Крубер помог мне сделать их заново.


— А тебе самому-то хватит? — с тревогой спросила миссис Браун.


— Ещё бы! — откликнулся Паддингтон, пытаясь не думать о том, что творится в кухне. — Там хватит на целую неделю!


— Ну, тебя нельзя не поздравить с успехом, — произнёс мистер Браун. — Получилось очень вкусно. Далеко не каждый медведь сумел бы приготовить такой обед. Хоть королеву приглашай к столу!


Паддингтон так и сиял. Теперь, когда его усилия оценили по достоинству, его не страшила даже предстоящая уборка.


— А знаешь, Генри, — проговорила миссис Браун, когда Паддингтон убежал вниз, чтобы рассказать обо всём мистеру Круберу, — как всё-таки хорошо, что в доме есть мишутка, который всегда выручит в трудную минуту.


Мистер Браун откинулся назад и посмотрел на полную до краёв тарелку.


— В одном доктор Мак-Эндрю, безусловно, прав, — сказал он. — Пока Паддингтон в доме за главного, мы не умрём с голоду!


Большая стирка


Зелёная входная дверь дома номер тридцать два по улице Виндзорский Сад медленно приоткрылась, и в щёлку высунулись два чёрных уха. Они покрутились в разные стороны и исчезли так же внезапно, как и появились.


Через несколько секунд громкое «бух-бабах-бряк» нарушило утреннюю тишину — это Паддингтон волок вниз по ступеням садовую тачку мистера Брауна. Управившись с нею, он ещё раз оглядел пустую улицу, рысью умчался в дом и вернулся с целой охапкой грязного белья.


Это повторялось не раз и не два, и разноцветная куча в тачке всё росла и росла.


Здесь были платья, рубашки, простыни, наволочки, полотенца, скатерти, а кроме того, полдесятка поношенных свитеров мистера Карри; всё это аккуратно легло в тачку.


Паддингтон очень боялся, что его кто-нибудь заметит. Браунам и мистеру Карри могло ведь и не понравиться, что их бельё везут в прачечную на садовой тачке. Но никакого другого выхода он не видел, а отступать перед мелкими трудностями было не в его правилах.


Всё утро прошло у Паддингтона в больших и малых хлопотах. Миссис Бёрд обещала вернуться к обеду, и к её возвращению надлежало навести полный порядок. Паддингтон битый час бродил по дому с тем, что осталось от чёрной щётки, и стирал отовсюду пыль и муку, которую просыпал накануне, когда готовил обед.


Когда дело дошло до каминной полки в столовой, Паддингтон внезапно обнаружил на ней несколько монет и записку от миссис Бёрд. У миссис Бёрд была привычка оставлять записки — кому что нужно сделать. Эта начиналась словами «ОТДАТЬ БЕЛЬЁ В СТИРКУ», которые были подчёркнуты жирной чертой.


В записке говорилось, что утром должен заехать фургон из прачечной и забрать грязное бельё, а в самом низу стояла приписка, что мистер Карри просит заодно отдать в стирку и его вещи.


Паддингтон со всех лап бросился собирать бельё. Но пока он выяснял, кому что надо постирать, пока бегал к мистеру Карри за его свитерами, прошло довольно много времени. Потом он сел составлять список и так увлёкся, что не услышал стука в дверь, а когда выскочил на улицу, фургон уже заворачивал за угол. Паддингтон долго бежал следом, крича и размахивая лапами, но водитель то ли не заметил его, то ли просто не захотел замечать. И вот, когда Паддингтон уныло сидел в прихожей на куче грязного белья и придумывал, что сказать миссис Бёрд, у него вдруг возникла замечательная мысль: пойти в прачечную самообслуживания![32 - У нас таких прачечных мало, а в Англии они встречаются на каждом шагу. В каждой стоит десятка два стиральных машин, которыми можно пользоваться за умеренную плату. Это куда дешевле, чем отдавать бельё в обыкновенную прачечную, и куда удобнее, чем затевать стирку дома!]


Мистер Крубер не раз рассказывал про такую прачечную. Он ходил туда каждую среду — по средам прачечная была открыта допоздна.


— Отличная вещь, мистер Браун, — говорил он. — Просто кладёшь всё бельё в машину, а потом сидишь и смотришь, как оно стирается. Бывает, встретишь интересных людей, так ещё и побеседуешь между делом. А если нет настроения беседовать, можно просто смотреть, как оно там крутится и крутится.


По словам мистера Крубера выходило, что прачечная — место очень занятное, и Паддингтону давно хотелось это проверить. Но тут возникали разные сложности: например, как дотащить бельё. За неделю у Браунов успевало накопиться куда больше грязной одежды, чем он мог запихать в свою сумку на колёсиках, а путь до прачечной был неблизкий, да ещё всё время в горку.


Словом, без тачки мистера Брауна явно было не обойтись. Однако и с ней возникли неожиданные осложнения: во-первых, Паддингтон едва мог дотянуться до ручек, во-вторых, тачка, нагруженная до отказа, оказалась куда тяжелее, чем он думал. А кроме того, за горой тряпок ничего не было видно: ни справа, ни слева, ни уж тем более впереди, и приходилось толкать наугад.


На всякий случай Паддингтон привязал к палке от швабры старый носовой платок и прикрепил палку к тачке, чтобы его видели издалека и уступали дорогу. Он знал, что так делают водители тяжёлых грузовиков, и решил действовать по всем правилам.


Паддингтон, пыхтя, катил тачку вверх по улице, а прохожие недоумённо останавливались и смотрели ему вслед. Иногда колесо тачки застревало в водостоке, но всякий раз кто-нибудь приходил на помощь, а когда Паддингтону понадобилось перейти улицу, полицейский специально остановил движение.


Паддингтон сказал большое-большое спасибо и приподнял шляпу, обращаясь к ждущим машинам и автобусам. Они дружно загудели в ответ.


День выдался жаркий, поэтому время от времени Паддингтону приходилось останавливаться и вытирать лоб наволочкой. Он облегчённо вздохнул, когда наконец завернул за угол и увидел вывеску «Прачечная самообслуживания».


Паддингтон присел на край тротуара, чтобы как следует отдышаться, а когда встал, с удивлением обнаружил, что поверх белья лежит ржавое велосипедное колесо.


— Кто-то, наверное, решил, что ты медведь-старьёвщик, — пояснила толстая добродушная тётенька, заведующая прачечной, которая вышла узнать, что происходит.


— Медведь-старьёвщик? — возмущённо воскликнул Паддингтон. Так его ещё никогда не оскорбляли! — Никакой я не медведь-старьёвщик. Я медведь-стиральщик!


Тётенька выслушала рассказ медвежонка и немедленно кликнула свою помощницу, чтобы помочь втащить тачку по ступеням.


— Ты что, стираешь для всей улицы? — поинтересовалась она, глядя на гору грязного белья.


— Нет, только для миссис Бёрд, — пояснил Паддингтон, неопределённо махнув лапой в сторону Виндзорского Сада.


— Для миссис Бёрд? — Тётенька недоуменно покосилась на свитер мистера Карри и старые носки мистера Брауна, которые лежали на самом верху, открыла было рот, чтобы что-то сказать, но перехватила суровый взгляд Паддингтона и промолчала.


— Тебе понадобится не меньше четырёх машин, — продолжала она деловым тоном, возвращаясь на своё место за стойкой. — Хорошо, что сегодня народу немного. Я устрою тебя в самом конце, где ты никому не помешаешь, — одиннадцатая, двенадцатая, тринадцатая и четырнадцатая машины. — Она внимательно посмотрела на медвежонка. — Ты знаешь, как с ними обращаться?


— Кажется, да, — ответил Паддингтон, пытаясь припомнить всё, что слышал от мистера Крубера.


— Ну, если что будет непонятно, там на стенке висит инструкция. — Тётенька подала Паддингтону восемь маленьких тюбиков. — Вот тебе стиральный порошок, по два тюбика на каждую машину. Его надо засыпать в специальное отверстие на крышке, когда загорится красная лампочка. Одиннадцать шиллингов четыре пенса, пожалуйста.


Паддингтон отсчитал деньги, поблагодарил тётеньку и покатил тачку в дальний конец прачечной.


Стараясь пореже наезжать на чужие ноги, он успевал-таки поглядывать по сторонам. Всё было в точности так, как описывал мистер Крубер. У стен гудели белые, блестящие стиральные машины, а посередине тянулись два ряда стульев. В машинах были специальные окошечки, и Паддингтон успел разглядеть, как там, в мыльном водовороте, крутится бельё.


Всё это ужасно понравилось медвежонку, и ему не терпелось поскорее самому приняться за стирку.


Прежде всего он вскарабкался на стул и прочитал инструкцию. Потом вывалил содержимое тачки на пол и рассортировал на четыре кучки. Свитера мистера Карри попали в одну машину, а вещи Браунов — в три других.


Впрочем, очень скоро Паддингтон начал жалеть, что поблизости нет мистера Крубера, который дал бы ему мудрый совет. Во-первых, на передней панели машины оказалась какая-то непонятная ручка с надписями «ГОРЯЧАЯ ВОДА» и «ТЁПЛАЯ ВОДА». Паддингтон понятия не имел, что это значит, но, поразмыслив, выбрал горячую, решив, что так надёжнее.


Потом возникла проблема с порошком. Уследить за четырьмя машинами сразу было очень трудно, тем более что всякий раз приходилось влезать на стул. Едва Паддингтон успевал заправить одну, красный огонёк вспыхивал на другой, и первые десять минут он только и делал, что метался между четырьмя отверстиями, непрерывно подсыпая в них порошок. Не обошлось и без неприятностей: он случайно сыпанул порошка в десятую машину, и пена полезла через край, но старушка, которая там стирала, совсем не рассердилась и объяснила, что уже всыпала два полных тюбика. Паддингтон несказанно обрадовался, когда наконец-то все красные лампочки погасли, и он смог сесть на стул и передохнуть.


Медленное кружение белья действовало убаюкивающе, а всё утро прошло в тяжких трудах, поэтому Паддингтон и сам не заметил, как уснул. Вдруг кто-то потряс его за плечо.


Рядом стояла толстая тётенька-заведующая.


— Что у тебя в четырнадцатой машине? — тревожно спросила она.


— В четырнадцатой? — Паддингтон развернул свой список. — Свитера, кажется.


Толстая тётенька в ужасе воздела руки.


— Элси, поди-ка сюда! — кликнула она свою помощницу. — Ты знаешь, что натворил этот мишка? Он по ошибке сунул свои свитера в четырнадцатую.


— Совсем не по ошибке, а вовсе даже специально, — возмутился Паддингтон. — И потом, — он с тревогой поглядел тётеньке в лицо, — это не мои свитера. Это свитера мистера Карри.


— Раз так, — сказала тётенька, поспешно выключая машину, — надеюсь, он худой, как спичка, и длинный, как палка.


— М-м… — Паддингтон огорчался всё сильнее и сильнее. — Нет, к сожалению, мистер Карри совсем маленького роста.


— Жаль, — сочувственно проговорила тётенька. — Потому что свитера у него теперь длинные и узкие. Ты их выстирал в горячей воде, а с шерстяными вещами этого ни в коем случае нельзя делать. Это же в инструкции написано.


Паддингтон сокрушённо наблюдал, как тётенька вытаскивает из машины мокрую груду шерсти.


— Что скажет мистер Карри! — вздохнул он, ни к кому конкретно не обращаясь, и снова опустился на стул.


Надо сказать, что насчёт свитеров совесть у него была не совсем чиста с самого начала. После истории с кухонным столом Паддингтон побаивался встречаться с мистером Карри лицом к лицу, поэтому улучил момент, когда того не было поблизости, и украдкой проскользнул в кухню. Свитера лежали возле раковины, но определить, надо или не надо их стирать, было совершенно невозможно. У Паддингтона ещё тогда появилось нехорошее чувство, что скорее всего не надо, а теперь оно переросло в уверенность.


Беда никогда не приходит одна — Паддингтон это уже не раз замечал. Так вышло и на сей раз.


Из одной машины вдруг донеслось непонятное жужжание. Паддингтон удивлённо вытаращил глаза. Раздалось несколько громких щелчков, бельё закрутилось, точно подхваченное вихрем, и вдруг совсем пропало. Осталась лишь зияющая дыра.


Медвежонок подскочил от испуга и уставился на то место, где секунду назад стирались его простыни и скатерти. Случилось что-то очень странное, в чём надо было немедленно разобраться. Недолго думая, Паддингтон повернул ручку и открыл дверцу машины…


Дальше всё произошло так быстро, что он и ахнуть не успел. Из открытой дверцы вылетела струя горячей мыльной воды, которая едва не смыла прочь его драгоценную шляпу. Паддингтон опрокинулся на спину, и в ту же секунду на него плюхнулся целый ворох мокрого белья.


Паддингтон неподвижно лежал в мыльной луже, а кругом кричали, вопили и ахали на разные лады.


Несчастный мишка закрыл глаза, зажал уши и приготовился к самому худшему…


* * *


— В нашей прачечной, похоже, что-то стряслось, — рассказывала миссис Бёрд. — Когда я проезжала мимо, там стояла целая толпа, из дверей хлестала вода, и повсюду летала мыльная пена.


— В прачечной самообслуживания? — уточнила миссис Браун, заметно встревожившись.


— В ней самой, — подтвердила миссис Бёрд. — Да, а у мистера Карри ограбили дом. Вор забрался на кухню прямо среди бела дня и утащил свитера, которые мистер Карри хотел отдать заштопать.


Миссис Бёрд только что вернулась после своей отлучки и спешила поделиться с Браунами последними новостями.


— Если б я только знала, что здесь творится! — причитала она. — Да у меня б и минутки покоя не было! Подумать только, вы оба больны, а ни Джонатана, ни Джуди нет дома!


Ужаснувшись, она всплеснула руками.


— Всё обошлось, — утешил её мистер Браун, садясь в постели. — Паддингтон прекрасно справился с хозяйством.


— М-да-а… — протянула миссис Бёрд. — Оно и видно…


Она уже заметила следы поспешной уборки и нашла огрызок своей чёрной щётки, предусмотрительно спрятанный за вешалку в прихожей.


— А вы разве не видели Паддингтона? — удивилась миссис Браун. — Он куда-то выходил, но сказал, что очень быстро вернётся.


— Не видела, — покачала головой миссис Бёрд. — И вообще, это отдельный разговор. Здесь, куда ни глянь, всюду следы садовой тачки. У сарая, в кухне, у входной двери…


— Следы тачки? — Мистер Браун не поверил своим ушам. — Но мы уже второй день не встаём с постели!


— Именно это я и имею в виду, — хмуро отозвалась миссис Бёрд.


* * *


Пока Брауны ломали себе голову над новой загадкой, Паддингтону тоже приходилось довольно туго.


— Но я ведь только приоткрыл дверцу, чтобы посмотреть, куда девалось бельё! — объяснял он.


Он сидел на стойке, завёрнутый в одеяло, а вокруг полным ходом шла уборка.


— Да никуда оно не девалось, — втолковывала ему толстая тётенька. — Тебе только так показалось, потому что оно стало крутиться очень-очень быстро… — Она попыталась найти подходящее слово. — Ну… это такой феномен, понимаешь?


— Фе-но-мен? — протянул Паддингтон. — Но в инструкции ничего не говорится ни про какой феномен.


Тётенька тяжело вздохнула. Ей ещё никогда не приходилось объяснять медведю принцип действия такой сложной штуки, как стиральная машина.


— Вся прачечная в мыльной пене! На полу хоть плавай! В жизни не видела такого разгрома! — сокрушалась она.


— Ой, мамочки, — грустно сказал Паддингтон. — Опять я попал в переделку.


Он покосился на груду недостиранного белья. Страшно подумать, что теперь скажет миссис Бёрд. А мистер Карри?..


— Вот что, — решила тётенька, поймав несчастный взгляд медвежонка, — давай-ка выстираем всё заново. Тем более что ты у нас впервые, а я сегодня не очень занята… Я не потерплю, чтобы клиент вышел отсюда недовольным. — Она заговорщицки подмигнула. — А потом положим твоё бельё в сушилку, и, может быть, я даже успею его выгладить, у меня там в задней комнате есть утюг. В конце концов, не каждый день доводится обслуживать медведя!


* * *


Миссис Бёрд придирчиво осмотрела стопку свежевыглаженного белья и повернулась к мистеру и миссис Браун, которые впервые после болезни спустились вниз.


— Ну, скажу я вам, — проговорила она одобрительно, — вот уж чего не ждала, того не ждала. Мне и самой так не выстирать.


— Значит, всё в порядке, миссис Бёрд? — робко уточнил Паддингтон. — А то у меня в прачечной случился феномен…


— Феномен? — удивилась миссис Браун. — Разве может быть феномен в стиральной машине?


— В моей был, — настаивал Паддингтон. — От этого феномена вся вода наружу выплеснулась…


— Боюсь, ты ошибаешься, дорогой, — покачала головой миссис Браун. — «Феномен» значит какое-то странное явление.


— Кстати, о странных явлениях, — миссис Бёрд пристально посмотрела на медвежонка, — только что зашёл мистер Карри и принёс тебе ириску. Он очень доволен своими свитерами. Не знаю, что уж ты там с ними сделал, только раньше они были ему велики, а теперь как раз впору.


— Может быть, — задумчиво протянул мистер Браун, — в этой стиральной машине и правда был какой-нибудь феномен…


Паддингтон, страшно довольный, отправился к себе в комнату. Как здорово, что всё так хорошо обернулось! Закрывая за собой дверь, он успел расслышать, как миссис Бёрд говорила:


— Считайте, что нам крупно повезло. Представляете, целых два дня вести хозяйство в таком большом доме, да ещё вдобавок перестирать всё бельё! Что и говорить, этот мишка старой закалки!


Паддингтон долго ломал голову, что бы это могло значить, и в конце концов решил всё-таки спросить у мистера Крубера.


Узнав, что так говорят про тех, на кого всегда можно положиться, Паддингтон просто засиял. Миссис Бёрд очень редко кого-нибудь хвалила.


— Тем дороже её похвала, мистер Браун, — заметил мистер Крубер, — тем дороже похвала…


Паддингтон в ресторане


— Я считаю, — сказал мистер Браун, — что по этому поводу мы должны сходить в ресторан. Кто «за», поднимите руки!


Мнения разделились. Джонатан и Джуди сразу же подняли целых четыре руки. Миссис Браун с сомнением покачала головой, а миссис Бёрд только ниже склонилась над вязанием.


— Стоит ли, Генри? — спросила миссис Браун. — Ты же прекрасно знаешь, что с Паддингтоном лучше не ходить в такие места. Обязательно что-нибудь приключится.


— Но сегодня его день рождения, — стоял на своём мистер Браун.


— А кроме того, ещё и юбилей, — напомнила Джуди.


Брауны держали военный совет, как отпраздновать летний день рождения Паддингтона. Дело в том, что медведю полагалось два дня рождения в году — один на Рождество, другой в середине лета. Кроме того, прошло чуть больше года с тех пор, как Паддингтон поселился в их доме, — вот они и решили отметить обе торжественные даты разом.


Мистер Браун выложил свой главный козырь:


— Сегодня ведь совершенно особый день. Не найди мы его тогда на Паддингтонском вокзале, мы бы так никогда и не познакомились. И кто знает, что бы сейчас было с несчастным мишуткой!


Все примолкли, поражённые ужасной мыслью, что могли никогда не познакомиться с Паддингтоном.


— Сказать по правде, — вступила в разговор миссис Бёрд, — я просто не представляю, как бы мы без него жили.


Эти слова и решили всё дело.


— Ну, вот и отлично, — подвёл итог мистер Браун. — Я сейчас же звоню в «Порчестер» и заказываю столик на вечер.


— Нет, Генри, только не в «Порчестер»! — воспротивилась миссис Браун. — Это слишком дорого!


Мистер Браун беспечно махнул рукой.


— Только лучший ресторан достоин такого медведя, — изрёк он. — Давайте пригласим мистера Крубера и устроим настоящий пир! Кстати, — спохватился он, — а сам Паддингтон-то где? Я его уже сто лет не видел!


— Он только что заглядывал в почтовый ящик, — сообщила миссис Бёрд. — Наверное, караулит почтальона.


Паддингтон очень любил дни рождения. Вообще-то он довольно редко получал что-либо по почте — только каталоги да порой письма от тёти Люси — но сегодня каминная полка уже ломилась от открыток, а они всё приходили и приходили. Здесь были поздравления от каждого из Браунов, от мистера Крубера и даже почти от всех соседей. Мистер Карри и тот прислал старенькую открытку. Миссис Бёрд вспомнила, что это та самая, что Паддингтон послал ему на прошлый день рождения, но благоразумно промолчала.


А ещё ему надарили кучу подарков. Паддингтон вообще очень любил подарки, особенно такие, которые приходится долго развязывать и разворачивать, прежде чем доберёшься до сути. Словом, он и так прекрасно проводил время и очень удивился, когда узнал, что, кроме всего прочего, они ещё и в ресторан пойдут!


— Только учти, — предупредила миссис Браун, — тебе придётся принять ванну.


— Ванну! — вскричал Паддингтон. — В день рождения!


Это же надо так испортить праздник!


— Ничего не поделаешь. — Миссис Браун была неумолима. — Мы идём в очень известный ресторан, куда ходят только очень приличные люди.


Паддингтон пытался протестовать, но ему вручили кусок мыла, чистое полотенце и отправили наверх, наказав не возвращаться, не намывшись до блеска.


Суматоха в доме всё нарастала и достигла своего пика, когда появился мистер Крубер, смущённо оправляя вечерний костюм, который не надевал уже много лет.


— Я тоже ещё ни разу не был в «Порчестере», мистер Браун, — шепнул он в прихожей, — так что мы с вами в одинаковом положении. Приятное разнообразие, после какао и булочек!


И вот наконец они отправились в путь. Паддингтон очень любил смотреть из автомобиля на огни Лондона — они уже зажигались, несмотря на летнюю пору.


Вскарабкавшись по широким ступеням ресторана, Паддингтон вслед за мистером Брауном вошёл в огромную дверь и приветливо махнул лапой швейцару, который распахнул её настежь.


В гардеробе они задержались, снимая пальто. Вдалеке играла музыка. Паддингтон с интересом осматривался: с потолка свисали тяжёлые люстры, а вокруг без устали сновали официанты.


— Смотрите, вот метрдотель[33 - На случай, если вы не знаете, метрдотель — это самый главный официант, который встречает гостей, усаживает за столики и следит, чтобы они были всем довольны.] — Мистер Браун кивнул на важного представительного господина, который спешил им навстречу. — Я заказывал столик возле оркестра, — обратился он к нему. — На имя Браун.


Метрдотель уставился на Паддингтона.


— А этот юный джен… медведь с вами? — спросил он, глядя в пол.


— С нами?! — воскликнул мистер Браун. — Скорее наоборот, это мы с ним. У него сегодня день рождения.


— А-а… — с неудовольствием протянул метрдотель. — В таком случае, боюсь, мы не можем вас впустить.


— Что? — воскликнул Паддингтон, покрывая общий вопль негодования. — Но я специально за обедом не брал добавки!


— Дело в том, что на этом джентльмене нет вечернего костюма, — пояснил метрдотель. — А в «Порчестер» положено приходить в вечернем туалете.


Паддингтон с трудом поверил своим ушам и смерил метрдотеля суровым взглядом.


— Но у медведей не бывает вечерних костюмов, — запротестовала Джуди, пожимая медвежонку лапу. — У них бывает только вечерняя шубка, а Паддингтон специально принял ванну!


Метрдотель с сомнением оглядел необычного клиента. Паддингтон ответил ему своим специальным суровым взглядом — одним из тех, которым научила его тётя Люси, а они, как правило, действовали безотказно. Метрдотель прочистил горло.


— Гм… — сказал он. — Ну что ж, пожалуй… По такому случаю можно сделать исключение.


Он повернулся и повёл их по оживлённому залу, мимо белоснежных скатертей и сверкающего серебра, прямо к оркестру, где стоял большой круглый стол. Паддингтон шёл за ним по пятам, и к концу пути загривок бедного метрдотеля совсем побагровел.


Когда Брауны расселись, официант раздал им красивые папки, где лежали меню. Паддингтон схватил свою обеими лапами и уставился в неё с изумлением.


— Ну, Паддингтон, с чего ты начнёшь? — спросил мистер Браун. — С супа? С закуски?


Паддингтон смотрел в меню с возмущённым видом. Оно, по его мнению, никуда не годилось.


— Не знаю, мистер Браун, — сказал он. — В моей карточке полно ошибок, и я ничего не могу прочитать.


— Ошибок?! — Метрдотель вздёрнул одну бровь чуть ли не до корней волос и строго глянул на медвежонка. — В меню «Порчестера» не может быть ни единой ошибки!


— Это не ошибки, Паддингтон, — шепнула Джуди, заглядывая ему через плечо. — Просто это по-французски[34 - В этом нет ничего странного. Ведь «Порчестер», как вы помните, очень дорогой ресторан, а в таких принято писать названия блюд по-французски — это считается признаком хорошего тона.].


— По-французски? — изумился Паддингтон. — Ничего себе, а почему?


Мистер Браун торопливо пробежал глазами названия блюд.


— Э-э… найдётся у вас какое-нибудь лакомство для медведя-именинника? — спросил он.


— Лакомство для медведя? — высокомерно повторил метрдотель. — В «Порчестере», смею вас уверить, найдётся всё, что угодно!


— В таком случае, — сказал Паддингтон, заметно оживившись, — дайте мне, пожалуйста, кусок булки с мармеладом!


Он уже успел осмотреться и пришёл к выводу, что в таком солидном месте должна быть отменно вкусная булка с мармеладом, и ему не терпелось её отведать.


— Простите, сэр, — пробормотал метрдотель, — как вы сказали? Кусок булки с мармеладом?


— Да, пожалуйста, — подтвердил Паддингтон. — И ещё со сливочным соусом[35 - «Сливочным соусом» мы бы назвали сладковатую молочную подливку, которую в Англии подают почти к любому десерту: пудингу, фруктовому желе, печёным яблокам и… конечно же, к булке с мармеладом!].


— На ужин?..


— Да, — твёрдо ответил Паддингтон. — Я очень люблю мармелад, а вы сказали, что у вас есть всё, что угодно!


Метрдотель сглотнул комок в горле. За долгие годы работы в «Порчестере» ему ещё ни разу не приходилось подавать булку с мармеладом, тем более медведю. Он знаком подозвал официанта.


— Кусок булки с мармеладом джентльмену-медведю, — сказал он. — Со сливочным соусом.


— Кусок булки с мармеладом джентльмену-медведю. Со сливочным соусом, — повторил официант и, точно во сне, направился в сторону кухни. Брауны слышали, как та же фраза прозвучала ещё несколько раз, прежде чем дверь закрылась. Они смущённо поглядывали вокруг, пока другой официант записывал их заказы.


На кухне вдруг поднялась страшная суматоха. Оттуда долетали взволнованные голоса, а один раз дверь даже отворилась, из неё вышел повар в белом колпаке и уставился в их сторону.


— Холодные закуски, сэр. Не желаете попробовать, пока не подали горячее? — проговорил ещё один официант, подкатывая к их столу тележку, уставленную всевозможными лакомствами.


— Холодные закуски — это всякие салаты, — объяснил Паддингтону мистер Браун.


Медвежонок облизнулся.


— Ух ты, сколько всего! — воскликнул он, глядя на тележку. — Спасибо, я с удовольствием попробую.


— О господи! — вздохнула миссис Браун, когда Паддингтон преспокойно взялся за ложку. — Что ты, милый, нельзя есть прямо с тележки.


Паддингтон разочарованно наблюдал, как официант раскладывает закуски. А он-то думал, что уж сейчас поест вволю! Впрочем, когда на его тарелке выросла целая гора овощей, солений и салатов, увенчанная очень аппетитными серебристыми луковками, он снова повеселел. В конце концов, он бы вряд ли осилил целую тележку.


Остальным мистер Браун заказал суп и рыбу, а мистеру Круберу — особый омлет. Паддингтон уселся поудобнее, предвкушая великое удовольствие.


— Что ты будешь пить, Паддингтон? — спросил мистер Браун.


— Вот у меня тут вода в чашке, — показал Паддингтон.


— Я думаю, мистер Браун, эта вода не для питья, — тактично вмешался мистер Крубер. — Она для того, чтобы окунать лапы, если они запачкаются.


— Окунать лапы? — вознегодовал Паддингтон. — Но я сегодня уже принимал ванну!


— Ладно, бог с ней, — торопливо замял разговор мистер Браун. — Я сейчас попрошу официанта принести лимонад или ещё что-нибудь в этом роде.


Паддингтон совсем растерялся. Обедать в ресторане оказалось не так-то просто, а тут ещё официанты то и дело сновали туда-сюда и сбивали с толку. Чтобы отвлечься, он опустил нос в тарелку.


— Просто великолепно! — сказал мистер Крубер, доев суп. — Посмотрим, хорош ли омлет. — Он поглядел через стол на медвежонка. — А как вам понравились салаты, мистер Браун?


— Очень понравились, мистер Крубер, — объявил Паддингтон, озадаченно глядя в тарелку. — Только у меня одна луковка потерялась.


— Что потерялось? — не расслышал мистер Браун.


Да и мудрено было расслышать, потому что оркестр заглушал все слова. До сих пор он играл приятную, тихую мелодию, но внезапно разразился страшной какофонией. Судя по всему, виноват в этом был один из саксофонистов, сидевший в первом ряду. Он ожесточённо тряс свой саксофон, пытался в него дуть, но звук получался ужасный. Дирижёр смотрел на беднягу убийственным взглядом.


— У меня луковка потерялась! — повторил Паддингтон. — Их было шесть, а потом я хотел наколоть одну на вилку, и вдруг она куда-то пропала. Осталось всего пять.


Миссис Браун чуть не сгорела со стыда, когда Паддингтон слез со стула и на четвереньках отправился на поиски.


— Хоть бы она недалеко закатилась, — сказала она.


Все посетители глядели в их сторону, посмеивались и только что не показывали пальцами.


— Ого, глядите! — вдруг воскликнул Джонатан, указывая в оркестр. — Вон она, луковка-то!


Брауны обернулись к музыкантам. Саксофонист о чём-то спорил с дирижёром.


— Ну как я могу нормально играть, — горячился он, — если в моём инструменте застряла луковица? И я, между прочим, даже знаю, откуда она взялась!


Дирижёр следом за ним перевёл взгляд на столик Браунов, которые поспешно отвели глаза.


— Только не вздумайте говорить Паддингтону, — предупредила миссис Браун, — а то он пойдёт требовать её обратно!


— Ладно, пустяки, — замял разговор мистер Крубер. — Ага, кажется, несут мой омлет!


Со стороны кухни появился официант с серебряной тарелочкой на подносе. Он поставил маленькую спиртовку возле столика Браунов. Мистер Крубер заказал омлет, который по-французски называется «фламбе», то есть «пылающий», а его положено поджигать, прежде чем подать на стол.


— Я уже и не помню, когда пробовал его в последний раз, — сказал мистер Крубер. — Отменное блюдо!


— Выглядит очень соблазнительно, — согласился мистер Браун, задумчиво покручивая усы. — Надо было и мне такой заказать…


— Паддингтон, вылезай! — окликнул он медвежонка, когда омлет вспыхнул. — Вылезай, смотри, как горит омлет мистера Крубера!


— Что?! — воскликнул Паддингтон, высовывая голову из-под стола. — Омлет мистера Крубера горит?


Он уставился на официанта, который нёс на подносе пылающий омлет.


— Ничего, мистер Крубер, не бойтесь! — закричал он. — Я сейчас!


Прежде чем Брауны успели что-либо предпринять, он схватил свою чашку и плеснул на поднос воды. Раздалось громкое шипение, и на глазах остолбеневшего официанта изысканное блюдо дряблой массой осело на тарелку.


За соседними столиками зааплодировали.


— Прекрасно придумано, — сказал кто-то. — Я ещё не видел, чтобы клоун сидел прямо в зале, вместе со всеми!


А громче всех смеялся симпатичный старичок, который ужинал совсем один за соседним столиком. Он уже давно неотрывно следил за Паддингтоном, и при каждой его выходке принимался постукивать ладонью о колено.


— Ого! — вдруг сказал Джонатан. — Похоже, сейчас что-то будет!


К их столику направлялась очень внушительная процессия, возглавляемая метрдотелем. Она остановилась в нескольких шагах, и метрдотель указал на Паддингтона.


— Вот этот, — сказал он. — С чёрным носом.


Самый внушительный дяденька выступил вперёд.


— Я директор, — объявил он. — К сожалению, я вынужден просить вас покинуть ресторан. У нас не принято обливать официантов водой, швырять луковицы в оркестр и заказывать булку с мармеладом. Вы создадите «Порчестеру» дурную славу.


Мистер и миссис Браун переглянулись.


— Я в жизни не слышала ничего подобного! — возмутилась миссис Бёрд. — Если нашему мишке велят уйти, мы все уйдём вместе с ним.


— Верно! Верно! — поддержал мистер Крубер.


— А если вы уйдёте, то и я уйду, — раздался голос из-за соседнего столика.


Все обернулись. Симпатичный старичок, который внимательно следил за всеми событиями, поманил к себе директора.


— Могу я узнать, за что вы выгоняете этого мишку? — спросил он.


Директор совсем расстроился, потому что старичок был одним из его лучших клиентов, и он вовсе не хотел ему прекословить.


— Он причиняет беспокойство другим посетителям, — объяснил он.


— Вздор! — отрубил старичок. — Я один из других посетителей, и мне он не причинил никакого беспокойства. Напротив, я давно уже так не смеялся. Это лучшее, что я видел в вашем ресторане за много-много лет.


Он нагнулся к Паддингтону.


— Позволь пожать твою лапу, мишутка. Уже давно пора встряхнуть это скучное заведение.


— Спасибо, — пробормотал Паддингтон, несколько опасливо протягивая старичку лапу. Он так и не понял, что к чему.


Старичок одним взмахом руки спровадил внушительную процессию и обернулся к мистеру Брауну.


— Разрешите представиться. Сэр Хантли Мартин, мармеладный король. Вот уже пятьдесят лет как я делаю мармелад, — продолжал он, — и тридцать из них хожу в этот ресторан. Ещё ни разу никто не попросил булки с мармеладом. Представляете, какая радость для старика? Прямо греет душу!


Паддингтона эти слова очень впечатлили.


— Вот, наверное, здорово быть мармеладным королём! — вздохнул он с завистью.


— Вы позволите мне к вам присоединиться? — продолжал сэр Хантли. — Чего-чего я в жизни не перевидал, но на медвежий день рождения попадаю впервые!


Вмешательство сэра Хантли волшебным образом повлияло на директора: он торопливо переговорил с метрдотелем, и скоро от кухни потянулась ещё одна процессия, во главе которой несли новый омлет для мистера Крубера.


Даже метрдотель позволил себе улыбнуться, подарил Паддингтону специальное меню с автографом и пообещал, что отныне у них всегда будет отдельная мармеладная стойка.


Словом, к концу вечера все так развеселились, что даже не хотелось уходить. Паддингтон перепробовал столько отменно вкусных блюд, что с трудом встал со стула. Напоследок он бросил тоскливый взгляд на недоеденное мороженое, но тут же вспомнил, что всё хорошо в меру. Он был очень доволен и (хотя и не без долгих размышлений) положил под тарелку пенни для официанта.


Сэр Хантли Мартин тоже, казалось, огорчился, что время пролетело так быстро.


— Великолепный вечер, — басил он, направляясь к выходу, — просто великолепный! Я был бы чрезвычайно рад, если бы вы оказали мне честь и посетили мою фабрику.


— Я окажу, — торопливо согласился Паддингтон. — С огромным удовольствием!


Выходя, он махнул на прощание лапой сидящим за соседними столиками. Они захлопали в ладоши, а оркестр грянул «С днём рождения!».


Меньше всех удивилась миссис Бёрд, которая успела заметить, как сэр Хантли сунул что-то в руку дирижёра.


Пока они ужинали, совсем стемнело, и теперь Лондон сиял разноцветными огнями. У дверей они попрощалась с сэром Хантли, и по случаю праздника мистер Браун прокатил их вокруг площади Пикадилли[36 - Пикадилли — это небольшая, но очень знаменитая лондонская площадь, в центре которой стоит на высоком постаменте скульптура крылатого Эроса. По вечерам вокруг всей площади вспыхивают огромные рекламные табло, и она превращается в настоящее море красок.], чтобы показать Паддингтону, как сменяют друг друга светящиеся надписи.


Паддингтон прижался носом к стеклу и заворожённо смотрел на букеты красных, зелёных и синих огней, вспыхивающих в чёрном небе.


— Ты доволен, мишка-медведь? — спросила миссис Браун, когда они сделали второй круг.


— Оч-чень, миссис Браун! — отозвался Паддингтон.


Праздник ему ужасно понравился. Он уже предвкушал, как станет описывать его в письме к тёте Люси.


Он помахал на прощание прохожим, приподнял шляпу, приветствуя полицейского, который сделал им знак не задерживать движение, и уселся поудобнее, радуясь, что едет домой со всеми своими друзьями.


— Знаете, — проговорил он сонно, провожая глазами гаснущие вдали огни, — я хотел бы, что бы юбилей бывал каждый год!


— Тут мы все с вами согласны, мистер Браун, — отозвался с заднего сиденья мистер Крубер, — абсолютно с вами согласны!


В дорогу!


Разгром в комнате был ужасный. Паддингтон, впрочем, особо не удивился, потому что давно привык, что с ним вечно что-нибудь случается, — однако, встав с пола и окинув комнату взглядом, он вынужден был признать, что такого разгрома ему ещё не доводилось видеть.


Пол был усеян картами и клочками бумаги, не говоря уж о безобразных пятнах мармелада и длинной цепочке отпечатков грязных медвежьих лап. Цепочка начиналась с большой карты, которая была разложена на кровати поверх одеяла. Это был подробный план Лондона. В самой его середине, рядом с первым отпечатком, находился дом номер тридцать два по улице Виндзорский Сад, который был помечен кружочком.


От дома Браунов следы вели на юг, по всей кровати, и дальше на пол. На полу лежала ещё одна карта. Но следы не обрывались и здесь, они шли дальше к югу, до самого пролива Ла-Манш, а потом к подоконнику, где лежала третья карта, изображающая северный берег Франции[37 - Великобритания хотя и остров, однако до ближайшего европейского берега, северного побережья Франции, от неё рукой подать. В самом узком месте, между английским Дувром и французским Кале, ширина пролива Ла-Манш немногим больше тридцати километров. Иногда англичане ездят во Францию просто «на выходные», а иногда, как наши друзья, и на долгий летний отдых — во Франции и пляжи получше, и климат поприятнее, да и вообще, всё-таки «заграница»!]. Там след заканчивался неопрятной кляксой, состоявшей из раскрошенного печенья, лужицы мармелада и чернильного пятна.


Глубоко вздохнув, Паддингтон рассеянно окунул лапу в эту смесь. Потом встал на четвереньки, сощурился и попробовал посмотреть на комнату от самого пола, но от этого разгром показался только хуже, потому что снизу стали видны все бугры и вмятины на ковре.


Только медвежонок собрался снова лечь на пол и поразмыслить, что же теперь делать, как вдруг позвякивание тарелок и шаги на лестнице мигом вернули его к действительности.


Паддингтон вскочил и с виноватым видом принялся без разбора запихивать все бумажки и карты под кровать. Хотя он и успел заготовить очень обстоятельное объяснение устроенному разгрому, у него не было ни малейшей уверенности в том, что миссис Браун и миссис Бёрд станут это объяснение слушать — тем более во время завтрака, когда всем всегда некогда.


— Ты проснулся, Паддингтон? — окликнула его миссис Браун, постучав в дверь.


— Нет ещё, миссис Браун! — отозвался медвежонок глухим голосом, пытаясь затолкать банку с мармеладом под шкаф. — У меня, кажется, глаза слиплись!


Для пущей правдоподобности Паддингтон зажмурился и несколько раз всхрапнул, не переставая сгребать в кучу свои вещички. Отыскав на ощупь перо и чернильницу, он, недолго думая, засунул их в шляпу, шляпу нахлобучил на голову, а потом, подобрав оставшиеся карты, вслепую заковылял к шкафу.


— Да что тут такое происходит, Паддингтон? — воскликнула миссис Браун, когда дверь перед ней внезапно распахнулась и на пороге появился медвежонок.


Увидев миссис Браун с завтраком на подносе, Паддингтон едва не сел на пол от удивления.


— Я подумал, что вы — шкаф, — пояснил он, поспешно спрятав лапу с картами за спину и отступая к кровати. — Я, наверное, пошёл не в ту сторону.


— Оно и видно, — кивнула миссис Браун, входя в комнату. — В жизни не слышала такого грохота и скрежета!


Миссис Браун обвела комнату подозрительным взглядом, но всё вроде бы стояло на своих местах. Тогда она снова посмотрела на медвежонка, который уже забрался обратно в кроватку и сидел там с очень странным выражением на мордочке.


— У тебя всё в порядке? — на всякий случай уточнила миссис Браун, ставя перед Паддингтоном поднос.


На одну ужасную секунду ей показалось, что по левому уху медвежонка стекает красная струйка, но он тут же нахлобучил шляпу до самого носа, так что как следует приглядеться миссис Браун не успела. Тем не менее вид их любимца миссис Браун совсем не понравился, и она помедлила у двери, пытаясь догадаться, что же всё-таки стряслось.


Паддингтон же, со своей стороны, только и ждал, чтобы миссис Браун поскорее ушла. Впопыхах он забыл завинтить колпачок чернильницы, и под шляпой уже стало довольно сыро.


Миссис Браун со вздохом закрыла дверь. Она прекрасно знала из прошлого опыта, что когда на Паддингтона «находит», вытянуть из него хоть что-либо совершенно невозможно.


— Если хотите знать моё мнение, — прокомментировала миссис Бёрд, когда миссис Браун пришла к ней на кухню и рассказала о подозрительном поведении медвежонка, — так должна заметить, что не он один ведёт себя странно. В этом доме все точно с ума посходили. И вы не хуже моего знаете почему!


На это миссис Браун нечего было возразить. Накануне вечером всё в их доме действительно перевернулось с ног на голову.


А началось с того, что мистер Браун вернулся с работы с целым ворохом карт и ярких брошюрок и громким голосом оповестил, что этим летом они едут отдыхать во Францию!


И с той самой секунды привычные мир и покой дома номер тридцать два по улице Виндзорский Сад были утрачены безвозвратно.


До самой поздней ночи в семье только и разговоров было, что о поездке. Из ящиков со всяким хламом извлекли старые надувные мячи и купальные костюмы; миссис Бёрд принялась стирать и гладить целый ворох одежды, необходимой в дальней дороге, а все остальные горячо обсуждали планы предстоящего путешествия.


Больше всех неожиданная новость взволновала медвежонка. С тех пор как он поселился у Браунов, его не раз брали в однодневные поездки, и это ему очень нравилось, но в настоящее, длинное путешествие он ещё никогда не ездил, и ему не терпелось попробовать. А в довершение всего мистер Браун в порыве великодушия назначил его ответственным за все карты и ещё за какую-то штуку, называемую «маршрут»!


Поначалу Паддингтон засомневался, справится ли он — очень уж значительно звучало слово «маршрут», но когда Джуди объяснила, что он просто должен будет написать, какие места они хотят посетить и что там посмотреть, он успокоился. Паддингтон очень любил составлять списки, а «маршрутный» список обещал быть особенно интересным.


— Да уж, — хмуро проговорила миссис Бёрд, когда за мытьём посуды они вернулись к разговору о предстоящей поездке, — если за карты будет отвечать медведь, меньше чем в две недели мы никак не уложимся. Это называется будить лихо, пока оно тихо. Вот увидите, добром эта затея не кончится.


Миссис Браун тоже вздохнула.


— Ладно, ничего не поделаешь, — сказала она с нарочитой беспечностью. — По крайней мере, Паддингтону это доставит кучу удовольствия. Он так любит разные списки!


— Гм… — хмыкнула миссис Бёрд. — Опять все простыни перемажет, уж я-то знаю. Кому маршрут, а кому стирка.


Она пробурчала ещё что-то и бросила сумрачный взгляд на потолок, туда, где на втором этаже находилась комната медвежонка. Богатый опыт отстирывания простыней и наволочек говорил миссис Бёрд, что Паддингтона и чернильницу лучше держать подальше друг от друга. Однако на сей раз беспокоилась она зря, потому что Паддингтон уже покончил с писанием. Он сидел в своей кроватке, держа в лапах большущий лист бумаги, и внимательно его рассматривал.


В верхней части листа крупными красными буквами был написан заголовок:


МОРЖРУД ПАДИНКТУНА,


а рядом стоял отпечаток лапы, чтобы сразу было видно, что маршрут не поддельный.


Паддингтон был не вполне уверен, что правильно написал слово «маршрут», но хотя накануне он просмотрел в словаре мистера Брауна все слова на «мо», «маршрута» там не оказалось. Надо сказать, Паддингтон не удивился. Он уже давно перестал полагаться на словари, потому что всякий раз, как ему случалось встретить особенно заковыристое слово, в словаре такого не оказывалось.


Под номером один в списке значилось:


7ем часов утра — Завтрок (пабольше)


Затем:


8ем часов — уезд из дома (Винзорский Сад 32)


9ять часов — Перикус


11ать часов — Послизавтрок


Паддингтон ещё разок перечитал список, дописал:


12ать часов — Обет на барту самалёта,


сложил бумагу и спрятал в потайной кармашек своего чемодана. Составлять план поездки, тем более за границу, оказалось куда сложнее, чем он думал, и Паддингтон понял, что ему остаётся только одно: пойти посоветоваться со своим другом мистером Крубером.


Через несколько минут, наскоро умывшись, он спустился вниз, записал под диктовку миссис Бёрд, что надо купить из продуктов, подхватил свою хозяйственную сумку на колёсиках и с решительным блеском в глазах выскочил из дому.


Забрав из булочной обычную утреннюю порцию горячих булочек, Паддингтон свернул на улицу Портобелло и отправился знакомой дорогой к антикварной лавке мистера Крубера, которая, как всегда, была так забита всякими древностями и диковинками, что они едва не вываливались из витрин.


Узнав о предстоящей поездке Браунов за границу, мистер Крубер взволновался не меньше медвежонка и поспешно отвёл его в заднюю комнату, где на диванчике из конского волоса они обычно обсуждали самые серьёзные проблемы.


— Какая приятная новость, мистер Браун! — начал мистер Крубер, ставя на плитку ковшик с молоком. — Подумайте сами, много ли на свете медведей, которым выпадает счастье провести лето за границей! Так что вам надо, как говорится, брать быка за рога. И если я могу вам чем-нибудь помочь, спрашивайте, не стесняйтесь.


Помешивая какао, мистер Крубер внимательно слушал Паддингтоновы объяснения, а выражение его лица становилось всё серьёзнее и серьёзнее.


— Да, нелёгкая это задача для медведя ваших лет быть ответственным за маршрут, — признал он, передавая Паддингтону чашку какао в обмен на булочку. — Давайте-ка посмотрим, чем я могу вам пособить.


И, не откладывая дела в долгий ящик, мистер Крубер встал на четвереньки и начал перебирать старые книги, лежавшие в коробке за диваном.


— Этим летом, похоже, все решили отдыхать за границей, — заметил он, по одной передавая Паддингтону нужные книжки. — У меня расхватали почти всё, что было про Францию, но, думаю, вот это вам вполне подойдёт.


Стопка всё росла, Паддингтоновы глаза всё округлялись, а под конец, когда мистер Крубер внезапно извлёк из-под книжек поношенный чёрный берет, медвежонок чуть не свалился с дивана от удивления.


— Боюсь, он будет вам великоват, — извиняющимся тоном проговорил мистер Крубер, поднимая берет к свету. — Да местами его моль проела. Зато это настоящий французский головной убор, и он в полном вашем распоряжении.


— Спасибо большое, мистер Крубер, — поблагодарил Паддингтон. — А дырки, они очень даже кстати — я в них уши просуну. Медвежьи уши в шляпы плохо влезают.


— Надеюсь, всё остальное вам тоже придётся кстати, — продолжал мистер Крубер, явно польщённый довольным выражением на мордочке медвежонка. — Чтобы составить маршрут, требуется не одна книга, и вообще, лучше всё предусмотреть заранее. За границей, мистер Браун, чего только не бывает!


Мистер Крубер принялся рассказывать про Францию, и прошло немало времени, прежде чем Паддингтон смахнул с мордочки последние капли какао и поднялся, чтобы идти домой. В гостях у мистера Крубера время всегда летело очень быстро, потому что он умел рассказывать куда интереснее, чем все остальные.


— А в вашем дневнике, мистер Браун, наверняка появится немало интересных записей, — добавил мистер Крубер на прощание, помогая Паддингтону погрузить книги в сумку. — Я потом с удовольствием почитаю.


Паддингтон, которому не терпелось полистать новые книжки, попрощался и зашагал по улице Портобелло, с усилием толкая перед собой сумку на колёсиках. Со всеми книжками и покупками она сделалась такой увесистой и неповоротливой, что медвежонок несколько раз едва не врезался в тележки торговцев, стоявшие вдоль улицы.


А кроме того, в голову ему набилось столько мыслей, что он даже не знал, какую думать первой. Больше всего ему хотелось примерить берет, да и книги мистера Крубера выглядели очень заманчиво. В конце концов Паддингтон решил, что стоит присесть, передохнуть и получше рассмотреть и то, и другое.


Он положил свою старую шляпу на землю, нацепил берет и начал по одной вытаскивать книжки из сумки.


На самом верху лежал словарь. Потом — французская поваренная книга со множеством рецептов и ярких фотографий, от которых у Паддингтона даже слюнки потекли. Дальше ему попался путеводитель, в котором были карты и указания, куда надо обязательно съездить и что посмотреть, а потом ещё несколько книжек с картинками.


На самом же дне лежал очень солидного вида том в кожаном переплёте, на котором было вытиснено золотыми буквами:


РАЗГОВОРНИК ДЛЯ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ.


Прежде чем вытащить из сумки эту книгу, Паддингтон перебежал через улицу и обмакнул лапы в ближайшую водосточную канаву. Мистер Крубер предупредил, что разговорник очень старинный, и просил обращаться с ним особенно аккуратно.


Усевшись на прежнее место, Паддингтон принялся листать разговорник. Такой книги ему ещё никогда не попадалось. На обратной стороне обложки оказалась картинка, на которой четыре белые лошади тащили какую-то штуковину вроде очень старомодного автомобиля, а дальше шли разные французские фразы с английским переводом, да ещё и рисунки для пущей понятности.


Вскоре Паддингтон так увлёкся, что совсем позабыл, где он и куда идёт. В разделе, который назывался «Путешествия», ему попалась одна в особенности любопытная фраза, от которой он долго не мог оторваться. Звучала она так: «Моя бабушка упала из дилижанса, вызовите карету милосердия».


Паддингтон сразу понял, что эта фраза может очень пригодиться, если миссис Бёрд вдруг случайно упадёт из машины, и он повторил её несколько раз, изо всех сил жестикулируя, как и дяденьки на картинке.


К его вящему удивлению, когда он поднял глаза, выяснилось, что вокруг собралась небольшая кучка прохожих, которые глазели на него с нескрываемым любопытством.


— Знаете чего? — сказал дяденька с велосипедом, окинув медвежонка проницательным взглядом. — Это небось луковичный медведь[38 - Лук во Франции любят и используют при приготовлении почти всех блюд (за исключением, разумеется, сладких), поэтому торговцы луком со связками своего товара на шее там обычное зрелище. Судя по всему, забредают они и на английский берег. Ну а вот чтобы луком торговали медведи — об этом пока ещё никто не слышал.].— Тут он повернулся к слушателям и авторитетно добавил: — Они каждый год из Бретани[39 - Бретань, французскую провинцию на полуострове Бретань, ни в коем случае не следует путать с Британией, или Великобританией. Однако названия свои они получили от одного и того же племени бриттов, которые обосновались в Бретани в V–VI веках, бежав с острова Британия от завоевавших его англосаксов; ну а англосаксы в свою очередь дали название одной из частей этого острова, Англии. Другие части называются Шотландия, Ирландия и Уэльс.] приплывают. У них луковицы на шее висят на верёвочке, на манер ожерельев. Ну, видели небось. Ишь как лопочет по-французски.


— Чепуха, — оборвал его другой дяденька. — Вовсе не по-французски. С ним, по-моему, просто припадок какой-то приключился. Махал лапами, как оглашённый. И потом, — добавил он торжествующе, — если это луковичный медведь, где же, скажите на милость, его луковицы?


— Потерял, надо думать, — предположил кто-то ещё. — Поэтому и вид у него такой разнесчастный. Я так думаю, у него, горемыки, верёвочка порвалась.


— Тут любого припадок хватит, — посочувствовала какая-то тётенька. — Подумать только, приехать в такую даль и растерять все свои луковицы!


— Так ведь я что и говорю, — снова встрял дяденька с велосипедом. — У него был французский припадок. А уж это хуже некуда. Они вообще все того, эти иностранцы.


— Не вздумай трогать его, сынок, — вставила ещё одна тётенька, поворачиваясь к своему малышу, которому явно очень понравился Паддингтонов берет. — Мало ли где он валялся!


Пока зрители переговаривались, глаза у медвежонка становились всё больше и больше, а последнее замечание окончательно вывело его из себя.


— Луковичный медведь?! — не выдержал он. — Вовсе я не луковичный медведь! Я медведь, который собрался за границу, и я нигде не валялся, а просто иду домой от мистера Крубера!


С этими словами он сгрёб свои книжки и зашагал дальше, оставив зевак в полном недоумении.


Сворачивая на свою улицу, Паддингтон бросил через плечо несколько очень суровых взглядов, но вот он оказался у знакомой зелёной двери дома номер тридцать два и рассудил, что на самом-то деле всё не так уж и плохо.


Он стоял на пороге, прислушиваясь к шагам миссис Бёрд в прихожей, и думал о том, что этим утром он славно потрудился.


Это, пожалуй, очень даже и здорово, когда тебя принимают за французского медведя, пусть даже и луковичного! Чем больше Паддингтон об этом размышлял, тем выше он задирал нос, и под конец у него не осталось никаких сомнений, что уж теперь-то, с помощью карт, путеводителей и книг мистера Крубера, он сумеет составить для Браунов самый что ни на есть замечательный «моржруд».


Деньги в банке


— Что-то наш мишутка сегодня при полном параде, — заметила миссис Бёрд.


— Правда? — сразу же встревожилась миссис Браун. — О господи! Надеюсь, ничего страшного не случится.


Она встала рядом с миссис Бёрд у окна, и они проводили глазами фигурку в синем пальтишке, которая деловито вышагивала по тротуару.


Да, миссис Бёрд не ошиблась, Паддингтон действительно принарядился. Даже на расстоянии было заметно, что мех его тщательно расчёсан, а ветхая шляпа не надвинута, как обычно, до самого носа, а лихо заломлена назад и один край молодцевато загнут кверху. Старый чемодан и тот имел такой вид, будто накануне его пытались почистить.


— Кроме всего прочего, он пошёл не в ту сторону, — добавила миссис Браун, когда Паддингтон, дойдя до угла, украдкой оглянулся через плечо, а потом свернул направо и вскоре скрылся из виду. — Обычно он поворачивает налево.


— Если вам угодно знать моё мнение, наш медведь опять что-то удумал, — мрачно предрекла миссис Бёрд. — Он и за завтраком вёл себя очень подозрительно. Отказался от добавки, всё время таращился мистеру Брауну через плечо, пока тот читал газету, и вид у него при этом был какой-то озадаченный.


— Ну, это-то как раз неудивительно, если Генри читал свою всегдашнюю газету, — заметила миссис Браун. — Я в ней и сама отродясь ничего понять не могла.


Мистер Браун работал в лондонском Сити[40 - На случай, если вы подзабыли, Сити — это деловой центр Лондона. Там находятся банки и вообще всякие заведения, связанные с деньгами и ценными бумагами.] и каждое утро за завтраком просматривал очень серьёзную газету, в которой писалось про акции, ценные бумаги и другие денежные дела; остальные Брауны считали её ужасно скучной.


— И всё равно, — продолжала миссис Браун, возвращаясь на кухню, — мне это совсем не нравится. Боюсь, у него появилась очередная Идея. Вчера он весь вечер подсчитывал свои доходы и расходы, а это дурной знак.


Из-за предстоящего путешествия у миссис Браун и миссис Бёрд и так был хлопот полон рот. До отъезда оставалось всего несколько дней, а ещё надо было успеть переделать тысячу дел. Не будь они так заняты, наверняка сопоставили бы вчерашние и сегодняшние события и поняли бы, что к чему, но скоро хозяйственные заботы поглотили их с головой, и они напрочь позабыли о странном поведении медвежонка.


А Паддингтон, который и не подозревал, какую загадку загадал своим домашним, шагал по улице, проходившей неподалёку от рынка Портобелло, в сторону громадного здания — оно стояло чуть поодаль от всех остальных. Высокая, окованная бронзой дверь была наглухо закрыта, а над ней красовались крупные золотые буквы:


БАНК ФЛОЙДА


Убедившись, что никто за ним не подглядывает, Паддингтон вытащил из шляпы маленькую книжечку в твёрдой картонной корочке и уселся на чемодан — дожидаться, когда же в банке начнётся рабочий день. На книжечке, как и на дверях, стояли слова «Банк Флойда», а на первой странице было вписано чернилами: «П. Браун, эск.»[41 - «Эск.» — это сокращённое «эсквайр», то есть владелец сельского поместья. В современной Англии это просто форма почтительного обращения к мужчине и, судя по всему, к медведю тоже.].


Кроме Браунов и мистера Крубера, почти никто не знал, что у медвежонка есть свой банковский счёт, потому что это держалось в строжайшем секрете. А началось всё несколько месяцев тому назад, когда Паддингтон, листая газеты мистера Брауна, наткнулся на рекламную картинку, которая так его заинтересовала, что он вырезал её и сохранил. На картинке благодушного вида дяденька по имени мистер Флойд, попыхивая трубкой, объяснял, что если отдать деньги на хранение в его банк, к ним потом прибавится какая-то штука, называемая «процент», и чем дольше будут деньги у него лежать, тем больше можно будет получить прибыли.


Паддингтон не привык упускать собственную выгоду, а уж что может быть выгоднее, чем увеличить свои сбережения, просто отдав их кому-то на некоторое время.


Брауны очень одобрительно отнеслись к его затее, и мистер Браун даже добавил три шиллинга к деньгам, которые Паддингтон получил в подарок на Рождество и на день рождения, а сам Паддингтон, крепко поразмыслив, выделил ещё шесть пенсов, которые сэкономил из еженедельных «булочных» денег. Когда всё сложили вместе, сумма получилась внушительная — один фунт, три шиллинга, шесть пенсов, и вот настал день, когда миссис Бёрд повела медвежонка в банк открывать счёт.


После этого Паддингтон почти целую неделю торчал в дверях магазина напротив, бросая подозрительные взгляды на всех входящих и выходящих. И только когда дежурный полицейский, проходя мимо, отогнал его прочь, медвежонку пришлось оставить банк в покое.


С тех пор Паддингтон ещё ни разу не входил в здание банка, хотя несколько раз проверял для пущей надёжности запись в своей сберегательной книжке. Честно признаться, среди всех этих мраморных плит и полированных панелей он чувствовал себя не очень уверенно и поэтому страшно обрадовался, когда часы на ближайшей церкви наконец-то начали отбивать десять, а он всё ещё был единственным, кто дожидался открытия.


Едва стих последний удар, изнутри донёсся скрежет отодвигаемых засовов, и Паддингтон тут же подбежал поближе и прижался носом к щёлке для писем.


— Эй ты, там, — буркнул швейцар, разглядев сквозь щёлку Паддингтонову шляпу, — а ну проваливай. Это тебе не работный дом, а солидный банк. Всяким проходимцам тут делать нечего.


— Проходимцам? — переспросил медвежонок, отпустив от изумления планку, которая прикрывала щель.


— Во-во, — ворчливо подтвердил швейцар, распахивая створки. — Смотри-ка, ещё и на ручку мне надышал. Ходят тут всякие, а я потом драй эту распроклятую медяшку!


— Я никакой не проходимец, а приходимец. Я пришёл узнать у мистера Флойда, как поживают мои деньги, — с достоинством ответствовал Паддингтон, помахивая своей сберегательной книжкой. — И вообще, я медведь.


— Ах ты, господи! — смутился швейцар, разглядев Паддингтона поближе. — Извините, сэр, обознался. Я как увидел ваш мохнатый нос в щёлке, так подумал, что вы из тех бородатых джентльменов, что шляются по дорогам.


— Ничего страшного, — грустно отозвался медвежонок. — Меня часто принимают за кого-то не того.


Швейцар почтительно распахнул двери, и Паддингтон, вежливо приподняв шляпу, вошёл внутрь.


Миссис Бёрд уже несколько раз растолковывала ему, что предусмотрительные медведи всегда откладывают деньги на чёрный день и что деньги эти всегда могут понадобиться для какого-нибудь важного и неотложного дела. Вчера вечером, лёжа в кроватке, Паддингтон твёрдо решил для себя, что поездка за границу — очень даже важное дело и, ещё раз внимательно перечитав рекламное объявление, придумал, как сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Ночью идея показалась ему просто замечательной, но, как и все «пододеяльные» идеи, в ярком свете дня как-то полиняла и выцвела.


Теперь, когда отступать было уже поздно, Паддингтону вдруг стало очень неловко, и он пожалел, что не посоветовался сначала с мистером Крубером: миссис Бёрд ведь наверняка будет недовольна, что он снял деньги со счёта, не спросив её разрешения.


Паддингтон подошёл к одному из окошечек, взобрался на чемодан и заглянул. Дяденька, сидевший по ту сторону за стеклом, похоже, не на шутку перепугался, когда в окошечке внезапно появилась Паддингтонова шляпа, и судорожно потянулся к чернильнице.


— Я бы хотел забрать все свои деньги для важного дела, — объявил Паддингтон, изо всех сил стараясь выглядеть солидно, и подал дяденьке свою сберегательную книжку.


Дяденька, оправившись от испуга, взял книжечку, поднял её к свету и неодобрительно вздёрнул бровь. Вся обложка была испещрена красными чернильными вычислениями, неопрятными кляксами и липкими пятнами мармелада.


— У меня просто банка вчера случайно перевернулась под одеялом, — поспешил объяснить Паддингтон, поймав недоумевающий дяденькин взгляд.


— Банка перевернулась? — повторил дяденька. — Под одеялом?


— Ну да, — кивнул Паддингтон. — Я высчитывал свои проценты и случайно попал в неё лапой. Понимаете, просто под одеялом темно и места мало.


— Оно и видно, — проговорил дяденька брезгливо. — Мармеладные пятна! На сберегательной книжке Флойда! Фу, гадость какая!


Он не так давно поступил в этот банк на работу, и хотя управляющий предупреждал его, что иногда приходится иметь дело с довольно странными клиентами, о вкладчиках-медведях не было сказано ни слова.


— И как же вы желаете распорядиться своими сбережениями? — осведомился он не очень уверенным голосом.


— Я хотел бы, если можно, оставить на счету проценты, — объяснил Паддингтон. — На чёрный день.


— Боюсь, — довольно надменно сказал дяденька, подсчитав что-то на листочке бумаги, — что много светлее он от этого не станет. Ваши проценты составляют всего три пенса.


— Что?! — возмущённо воскликнул Паддингтон. — Три пенса?! Знал бы я, как оно у вас тут в банке, держал бы деньги в своей собственной банке. Из-под мармелада…


— Банк и банка — совсем разные вещи, — строго возразил дяденька. — Совершенно разные вещи.


Он попытался придумать, как бы получше объяснить, что такое проценты, но он никогда раньше не имел дела с медведями и сильно опасался, что Паддингтон окажется очень несговорчивым клиентом.


— Процент — это… это такая штука, которую мы вам даём за то, что вы разрешаете нам пользоваться своими деньгами, — нашёлся он наконец. — Чем дольше мы ими пользуемся, тем больше вы получаете.


— Моими деньгами вы пользуетесь уже почти полгода! — запальчиво отозвался медвежонок. — С самого Рождества!


— Три пенса, — непререкаемо повторил дяденька.


Не обращая внимания на смятенный вид медвежонка, он сделал какую-то пометку в его книжке, а потом выложил на прилавок фунтовую банкноту и несколько серебряных монеток.


— Прошу вас, — проговорил он отрывисто. — Один фунт, три шиллинга, шесть пенсов.


Паддингтон недоверчиво покосился на банкноту, а потом сверился с бумажкой, которую держал в лапе. После этого глаза у него стали совсем круглыми.


— Боюсь, вы ошиблись, — заявил он твёрдо. — Это не мой фунт.


— Ошибся? — недовольным голосом переспросил дяденька. — В банке Флойда не ошибаются.


— Но тут не тот номер! — стоял на своём Паддингтон.


— Не тот номер? — повторил дяденька.


— Совсем не тот, — подтвердил медвежонок. — А у меня в сберегательной книжке написано, что вы обязуетесь вернуть каждому в лапочку его деньги по первому требованию.


— Не «в лапочку», а «вкладчику», — поправил дяденька. — Так вот я и возвращаю ваши деньги. Совершенно необязательно, что вам выдадут ту же самую банкноту, которую вы в банк вложили. Ваш фунт за это время мог попасть куда угодно. Если он был старый, может быть, его даже сожгли. Истрепавшиеся банкноты часто сжигают.


— Сожгли? — вконец опешил медвежонок. — Вы сожгли мой фунт?


— Я не сказал — сожгли, — поправил дяденька. — Я сказал: может быть, сожгли.


Паддингтон засопел и устремил на дяденьку суровый взгляд — один из тех, которые он перенял от тёти Люси и приберегал для самых тяжёлых ситуаций.


— Я хотел бы поговорить с мистером Флойдом, — заявил он решительно.


— С мистером Флойдом? — повторил дяденька.


Он судорожно провёл платком по мокрому лбу и встревоженно покосился через Паддингтоново плечо на успевшую скопиться очередь. Заждавшиеся клиенты тихонько бурчали, и ему это вовсе не понравилось.


— Беда в том, что никакого мистера Флойда на самом деле не существует[42 - Мифический «мистер Флойд» — это только вымышленный владелец банка, так сказать, его «лицо на публику» — благодушному пожилому джентльмену клиенты легче доверят свои деньги. На самом же деле банк, скорее всего, принадлежит целой группе совладельцев, и далеко не все они милые и благодушные.],— сознался он наконец. — Зато у нас есть мистер Тримбл, — поспешил он добавить, когда Паддингтон пронзил его ещё более суровым взглядом. — Это наш заведующий. Пожалуй, лучше действительно его позвать — уж он разберётся, что к чему.


И дяденька чуть ли не бегом кинулся к двери с надписью «Заведующий». Паддингтон проводил его негодующим взглядом. Мало того что ему пытались всучить какой-то чужой фунт, но и монетки, как он только что заметил, были не те — совсем другого года выпуска! К тому же его монетки были новенькие и начищенные до блеска, а возвращали ему какие-то старые и тусклые.


Паддингтон слез с чемодана и начал решительно проталкиваться к выходу. Хотя он и был всего лишь маленьким медвежонком, он прекрасно разбирался, что справедливо, а что нет, особенно если речь шла о деньгах, и ему было ясно как день, что пора брать дело в собственные лапы.


Выбравшись из банка, медвежонок торопливо зашагал по улице к маячившей неподалёку красной будке. В потайном кармашке его чемодана всегда лежала специальная бумажка, на которой миссис Бёрд написала инструкции на случай, если он попадёт в серьёзную переделку; в тот же кармашек она положила четыре монетки по одному пенсу. По дороге Паддингтон ещё раз обдумал ситуацию и окончательно уверился, что иначе как серьёзной переделкой её не назовёшь. Строго говоря, переделки серьёзнее с ним ещё не случалось, поэтому он страшно обрадовался, когда наконец дотопал до телефонной будки и убедился, что та свободна.


— Не могу понять, что происходит в нашем банке, — сказала миссис Браун, затворяя входную дверь. — Когда я проходила мимо, у входа стояла огромная толпа.


— Ограбление, наверное, — предположила миссис Бёрд. — Сейчас вокруг такое творится, хоть газеты не читай.


— На ограбление не похоже, — покачала головой миссис Браун. — Скорее, какой-то несчастный случай. Там были и полиция, и «скорая помощь», и пожарная машина!


— Гм… — призадумалась миссис Бёрд. — Надеюсь, ничего серьёзного. Я, между прочим, не столько за банк беспокоюсь, сколько за нас самих. В этом банке лежат все Паддингтоновы сбережения, и если его ограбят, переживаниям конца-краю не будет.


Тут миссис Бёрд прервала свою горячую речь, и на лице её появилось задумчивое выражение.


— Кстати, о Паддингтоне, — добавила она. — Вы давно его не видели?


— С тех пор как он ушёл утром… — Тут миссис Браун в свою очередь встревожилась. — Господи! Уж не думаете ли вы…


— Пойду-ка я надену шляпу, — ответствовала миссис Бёрд. — И если окажется, что виновник этой заварухи не наш медведь, обещаю съесть её по дороге домой.


Миссис Браун и миссис Бёрд не сразу удалось протолкаться сквозь толпу у входа, а когда они наконец пробились внутрь, оправдались самые худшие их опасения: посреди вестибюля, окружённый целой толпой банковских служащих и полицейских, потерянно сидел на чемодане их мишутка.


— Господи, что тут происходит? — ахнула миссис Браун, протиснувшись наконец в первый ряд.


Увидев её, Паддингтон несколько воспрял духом. Вообще же, с тех пор как он вернулся из телефонной будки, дела шли хуже некуда.


— Я, кажется, случайно перепутал цифры, миссис Браун, — не очень понятно объяснил он.


— Отнимают у бедного медведя его кровные денежки, заработанные честным трудом, вот что здесь происходит, — высказался какой-то сердобольный зритель из заднего ряда.


— Подожгли его банкноты, негодники, — посетовал кто-то ещё.


— Говорят, сотни фунтов сгорели дотла, — доложил один из торговцев с рынка, который знал Паддингтона в лицо и зашёл разобраться, что стряслось.


— О господи! — вконец растерявшись, повторила миссис Браун. — Мне кажется, здесь какая-то ошибка. В банке Флойда не могли ничего такого сделать.


— Никогда в жизни, мадам! — подтвердил, выступая вперёд, заведующий. — Меня зовут Тримбл, — представился он. — Вы можете поручиться за этого юного медведя?


— Поручиться? — отозвалась миссис Бёрд. — Ну ещё бы, ведь это я его к вам и привела. И прошу вас принять к сведению, что он достойный член почтенного семейства и всегда соблюдает законы.


— Почтенный-то почтенный, — вмешался дородный полицейский, который стоял рядом, покусывая карандаш, — но вот насчёт соблюдения законов — я бы не торопился это утверждать. Набрал три девятки, поднял всех по тревоге — и полицию, и пожарных, и «скорую помощь»[43 - Почти во всех странах существует телефон, по которому можно позвонить в экстренной ситуации и вызвать все службы спасения сразу — у нас он тоже теперь есть. В США это 911, в Англии — 999, в России — 01.]. Придётся во всём этом хорошенько разобраться.


Все замолчали и уставились на медвежонка.


— Я просто пытался позвонить миссис Бёрд, — пояснил Паддингтон.


— Позвонить миссис Бёрд? — с расстановкой повторил полицейский, записывая эти слова в блокнот.


— Ну да, — кивнул медвежонок. — И так получилось, что у меня лапа застряла в девятке, я пытался её вытащить, а кто-то всё время спрашивал, что у меня случилось. Ну, я и стал кричать: «Помогите!»


Мистер Тримбл прочистил горло.


— Думаю, нам лучше пройти в мой кабинет, — предложил он. — Дело, похоже, мудрёное, а там всё же поспокойнее.


С этим все тут же согласились. А охотнее всех Паддингтон. Он тут же вскочил с чемодана и засеменил вслед за мистером Тримблом. Держать деньги в банке и правда оказалось мудрёным занятием, мудрёнее некуда.


Прошло немало времени, прежде чем Паддингтон сумел растолковать, что и как, но, когда наконец ситуация прояснилась, все вздохнули с облегчением — всё-таки ничего страшного не произошло! Даже полицейский перестал хмуриться.


— Побольше бы таких медведей, и порядку было бы больше, — заявил он, пожимая Паддингтону лапу. — Если бы каждый, завидев что-нибудь подозрительное, устраивал такой тарарам, у нас, в конечном итоге, было бы куда меньше работы.


Когда все разошлись, мистер Тримбл отвёл Паддингтона, миссис Браун и миссис Бёрд в хранилище и показал, в каком надёжном месте они держат деньги, а напоследок подарил Паддингтону книжку с инструкциями, чтобы тот знал, что делать, когда придёт в банк в следующий раз.


— Я надеюсь, мистер Браун, вы не станете закрывать счёт, — добавил он. — Банк Флойда не хотел бы потерять такого ценного клиента. Если вы согласитесь оставить у нас свои три с половиной шиллинга, я обещаю выдать вам совершенно новенький фунт для расходов за границей.


Паддингтон поблагодарил мистера Тримбла за любезность, но принимать его предложение не спешил.


— Если можно, — сказал он наконец, — дайте мне лучше какой-нибудь старенький фунтик, которым уже пользовались.


Паддингтон был из тех медведей, которые любят всё делать наверняка, и, хотя новенькая хрустящая бумажка на столе заведующего выглядела очень соблазнительно, он решил, что всё-таки будет куда надёжнее взять старенькую и проверенную, ту, которая уже походила по рукам.


Переполох в аэропорту


До отъезда оставалось всего несколько дней, и волнение в доме Браунов росло с каждым часом. Больше всего хлопот было у Паддингтона, и он то и дело бегал на улицу Портобелло, чтобы обсудить с мистером Крубером очередную неотложную проблему.


Всякий раз они подолгу беседовали, сидя в шезлонгах у входа в антикварную лавку; в результате у них даже кончилось какао, и мистеру Круберу пришлось купить лишнюю банку.


Теперь, если надо было извиниться, Брауны вместо «простите меня» говорили друг другу «пардон»; миссис Бёрд, потратив несколько вечеров, смастерила специальную бирку, которую решено было повесить Паддингтону на шею. Бирка была большая, в чехле из самой лучшей кожи, и на ней крупными печатными буквами написали адрес Браунов, а также слова «ПРОСЬБА ВЕРНУТЬ ЗА ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ» на нескольких языках. Миссис Бёрд довольно насторожённо относилась к заграничным путешествиям и старалась всё предусмотреть заранее.


И вот наконец настал долгожданный день, и с самого раннего утра все окна дома номер тридцать два по улице Виндзорский Сад засветились ярким светом.


Паддингтон встал раньше всех, чтобы уложить вещи, до которых лапы не дошли накануне. Вещей у него накопилось немало, и он намеревался забрать их с собой все до единой — на случай, если в дом залезут воры.


Кроме неизменной шляпы, которую он надел на голову, и старого чемодана, который он держал в лапе, надо было захватить: синее пальтишко, ведёрко и лопатку — чисто вымытые и до блеска начищенные после последней поездки к морю, — набор «Знаменитый сыщик», волшебную палочку для проделывания фокусов, большую банку мармелада на всякий пожарный случай — мистер Крубер предупредил, что, возможно, во Франции трудно будет достать его любимый мармелад, — «моржруд» и другие важные бумаги, а также дневник, клей, чернила, все до единой французские книжки мистера Крубера, английский флаг на палочке и старенькое кухонное полотенце с картой Франции, которое он несколько дней тому назад спас из мусорного ведра.


Вскоре Паддингтонова возня, топот и шуршание обёрточной бумаги разбудили всё остальное семейство, и вот уже из кухни потянуло запахом жареной ветчины, а к общему шуму добавилось позвякивание тарелок и чашек.


— Ох, батюшки! — не удержавшись, ахнула миссис Бёрд. Она пошла кликнуть остальных к завтраку и натолкнулась на огромную груду свёртков, спускавшуюся по лестнице. — Это ещё что за безобразие?


— Это не безобразие, — пропыхтел Паддингтон из-под огромной дорожной сумки. — Это я. Просто у меня, кажется, волшебная палочка в перилах застряла.


— Волшебная палочка? — переспросил мистер Браун, появляясь на верху лестницы. — Она-то тебе зачем? Мы же не собираемся переселяться во Францию!


Паддингтон с убитым видом уставился на свои пожитки, а остальные тем временем высвободили из перил его волшебную палочку и помогли ему спуститься вниз. Да, наверное, мистер Браун прав — вещей действительно набралось многовато.


— Пожалуй, кое-что можно запереть в шкафу под лестницей, — решил Паддингтон наконец, и все дружно с ним согласились.


Но даже несмотря на это разумное решение, когда мистер Браун погрузил в машину все чемоданы, надувные мячи, удочки, палатку и ещё тысячу всяких мелочей, машина так осела, что казалось, не доедет даже до конца улицы, не говоря уж ни о какой Франции.


— Я почему-то всегда считала, что люди ездят за границу отдыхать, — вздохнула миссис Бёрд, втискиваясь на заднее сиденье между Джонатаном и Джуди. — Пока же я только устала до полусмерти.


— Ничего страшного, — солидно объявил с переднего сиденья Паддингтон, сверившись со своим «моржрудом». — Мы скоро остановимся и перекусим.


— Остановимся и перекусим? — удивился мистер Браун. — Помилуй, да мы ещё даже никуда не уехали!


Миссис Браун вздохнула и вытащила Паддингтонов флажок из своего левого уха. Она была твёрдо убеждена, что только в их семье с отъездом за границу связано столько мороки.


Но несмотря на эти мелкие неурядицы, настроение у всех было приподнятое, и в машине, катившей по Лондону в сторону побережья, всю дорогу царило буйное веселье.


Вскоре за окнами поплыли засаженные хмелем поля и фруктовые плантации Кента[44 - Кент — графство, расположенное на крайнем юго-востоке острова Великобритания. Отсюда до Европы ближе всего!], и не успели они оглянуться, как мистер Браун уже свернул с шоссе и машина вкатилась в ворота аэропорта.


Паддингтон впервые в жизни попал в аэропорт; правда, ему и раньше случалось видеть и слышать самолёты, пролетавшие над их домом, но он не обращал на них особого внимания. Поэтому, едва мистер Браун остановил машину и все вылезли, медвежонок с любопытством уставился на металлических птиц, которые выстроились шеренгой вдоль взлётной полосы, готовые подняться в воздух.


На вид они оказались куда меньше, чем Паддингтон предполагал. Он попробовал посмотреть в бинокль, но много больше они от этого не стали. Поэтому, когда мистер Браун сказал, что не только они все полетят в одном самолёте, но с ними ещё и их автомобиль, Паддингтон не на шутку встревожился.


— Давайте-давайте, некогда зевать, — торопил мистер Браун, направляясь к зданию аэровокзала. — Времени у нас в обрез.


Брауны гуськом вошли внутрь и зашагали в дальний конец зала, к стойке с надписью «Регистрация».


— Наша фамилия Браун, мы летим на Континент, — сказал мистер Браун, подавая барышне за стойкой сложенные в стопочку билеты.


— Сюда, пожалуйста, — пригласила барышня и повела их по коридору к двери с надписью «Паспортный контроль». За дверью маячил дяденька в тёмно-синей форме.


— Приготовьте, пожалуйста, паспорта.


При этих словах миссис Бёрд вдруг остановилась как вкопанная и судорожно схватила миссис Браун за руку.


— Господи, ну мы и недотёпы! — вскричала она.


— Что случилось, миссис Бёрд? — всполошилась миссис Браун. — Почему вы так побледнели?


— Паспорта! — воскликнула миссис Бёрд. — А ведь у Паддингтона нет паспорта![45 - В Англии, как и во многих других государствах, внутри страны паспортов просто не существует — за ненадобностью. Паспорт, удостоверяющий, что ты — гражданин Великобритании, тебе выписывают, только если ты отправляешься за границу.]


— У Паддингтона? — эхом отозвалась миссис Браун, в свою очередь бледнея.


Брауны в отчаянии поглядели друг на друга. Они так захлопотались, строя планы поездки и заполняя всякие бланки, что напрочь позабыли о том, что медвежонку может понадобиться паспорт.


— А медведям полагаются паспорта? — растерянно спросил мистер Браун. — Может, и бирка сойдёт?


— Насчёт «полагаются», я ничего не могу сказать, — отозвалась миссис Бёрд, — а вот в том, что никакого паспорта ему не дадут, даже если попросить, я совершенно уверена. Вы ведь знаете Паддингтона! И потом, если вспомнить, как он к нам попал…


Когда до остальных дошёл смысл этих слов, они растерянно примолкли. Ведь Паддингтон действительно попал к ним, мягко говоря, не совсем обычным образом. Он, как вы помните, припутешествовал в Англию в спасательной шлюпке, и, хотя места он занимал совсем немного и ел по дороге свой собственный мармелад, да и было это давно, Брауны не сомневались, что если владельцы того самого судна, не говоря уже о таможенниках и всяких прочих чиновниках, проведают об этом, они будут очень недовольны.


Словно угадав эти мысли, чиновник в синей форме прислушался к их разговору, и лицо его сразу стало очень суровым.


— Эт-то ещё что такое? — начал он. — Я не ослышался? Тут кто-то без паспорта? Боюсь, мы не сможем допустить его в самолёт. Ехать за границу без паспорта — это противозаконно. Попросите его подойти сюда.


— Ну конечно!.. — простонала Джуди, когда Брауны заозирались и обнаружили, что Паддингтона и след простыл. — Куда он на этот раз запропастился?


— Полундра! — подхватил Джонатан. — С этим медведем всегда так: пропадает в самую ответственную минуту.


— Как его имя? — осведомился чиновник, беря ручку и листок бумаги.


— Гм… — замялся мистер Браун. — Ну, вообще-то — Браун. Паддингтон Браун, в определённом смысле…


— Что значит «в определённом смысле»? — недовольно перебил чиновник. — В каком это «определённом»?


— Мы его так назвали, потому что нашли на Паддингтонском вокзале, — пустилась в объяснения миссис Браун. — Видите ли, он медведь, приехал из Дремучего Перу, и он…


Тут она заметила, какое суровое у чиновника лицо, и мигом смолкла.


— Медведь без паспорта, — отрубил чиновник. — Да ещё и путешествует под чужим именем. Дело серьёзное.


Но не успел он объяснить Браунам, почему это такое уж серьёзное дело, как дверь в дальнем конце комнаты распахнулась и на пороге появился Паддингтон с очень встревоженным выражением на мордочке; следом, чуть не наступая ему на пятки, вошёл багровый, как свёкла, носильщик.


— Поймал этого вон, — проговорил носильщик, отдуваясь, — глазел на самолёты в этот вон бинокль. А ещё, — тут он совсем насупился и подал чиновнику Паддингтонов дневник, — писал чего-то в этой вон книжке.


— Это мой дневник, — удручённо пояснил медвежонок.


— Гм… — буркнул носильщик. — Другим рассказывай. Видели мы такие дневники: что ни день, то какая-нибудь каверза. А в придачу он ещё этот вон маскарад тащил под мышкой! — добавил носильщик, кладя на стол набор «Знаменитый сыщик», завёрнутый в коричневую бумагу.


— Я так и знала, что добром это не кончится! — вздохнула миссис Браун. — Говорила я тебе — оставь его дома!


— Какую-то он пакость затеял, вот что я вам скажу, — не унимался носильщик. — Очень уж у него вид подозрительный.


— Ну, медведь, — обратился к Паддингтону чиновник, — что скажешь?


Паддингтон глубоко вздохнул и приподнял шляпу.


— Я просто записывал свои впечатления, для мистера Крубера, — пояснил он.


Повисла напряжённая пауза, во время которой что-то белое и липкое мягко шмякнулось на пол. Носильщик поднял непонятный предмет двумя пальцами и уставился на него в недоумении.


— Похоже на булку с мармеладом, — не очень уверенно определил чиновник, почему-то поглядев на потолок.


— Это и есть булка с мармеладом, — подтвердил Паддингтон. — Она, наверное, из моей шляпы выпала. Я там всегда держу кусок на всякий пожарный случай.


— Что-то я не слышал, чтобы кто-нибудь пытался провезти контрабандой булку с мармеладом, — покачал головой чиновник. — Пусть этим займётся таможня.


— Это ещё не всё, — снова вклинился носильщик, водрузив Паддингтонов чемодан на стойку и охлопав его опытной рукой. — Глядите-ка, он внутри почти пустой, а снаружи вон какой пухлый, — понимаете, о чём я?


— Наблюдение за самолётами в бинокль, — начал перечислять чиновник, берясь за телефон. — Непонятные записи в тетради. Попытка провезти контрабандой булку с мармеладом… Да, придётся с этим как следует разобраться.


— Он небось медведь-контрабандист, — радостно подхватил носильщик. — А контрабанда вся у него в мех запрятана. И вообще, хотите знать правду, так это наверняка никакой не мармелад.


— Придётся отдать эту гадость на экспертизу, — заключил чиновник, вешая трубку.


Паддингтон подумал, что ослышался.


— Какая же это гадость! — воскликнул он возмущённо. — Это мой самый любимый мармелад из «Уценённых товаров»!


И Паддингтон бросил на чиновника несколько очень суровых взглядов. Тот принялся судорожно поправлять воротник и успокоился, только когда дверь за его спиной распахнулась и вошёл другой чиновник, ещё более суровый и важный.


— Вот этот, — сказал первый чиновник, указывая на Паддингтона. — Этот, маленький, мохнатый, в шляпе.


— Бумажки у него не в порядке, — тут же влез носильщик.


— Бумажки? — ошарашенно переспросил Паддингтон. — Нет, бумажки у меня все на месте. Вот карта, вот маршрут…


— Он имеет в виду твои документы, мишка-медведь, — пояснила миссис Браун, бросив на носильщика сердитый взгляд.


— Послушайте, ведь… — начал было мистер Браун.


— Прошу прощения, сэр, — осадил его важный чиновник, — к сожалению, я вынужден попросить вас не вмешиваться, пока мы не закончим допрашивать этого… кхм… джентльмена.


Он решительно оттеснил Браунов в сторону, поднял перегородку в стойке, чтобы медвежонок мог пройти, и направился к дверям своего кабинета.


Паддингтон подхватил бумажный свёрток и чемодан и с понурым видом побрёл вслед за чиновником.


— Ой-ой, — сказал он напоследок, горестно оглянувшись через плечо. — И что же это с моими бумажками?


— Бедняга Паддингтон, — посочувствовал Джонатан, когда за медвежонком закрылась дверь.


— Он иногда и правда выглядит немного подозрительно, — вздохнула Джуди. — Особенно если видишь его в первый раз…


Миссис Бёрд воинственно взмахнула зонтиком.


— Если они обидят нашего мишку, им придётся иметь дело со мной, — посулила она. — И вот увидите, я тут всё переверну вверх дном!


— Только бы они не нашли этот его потайной кармашек в чемодане, — заметила Джуди. — Вот уж что, должно быть, выглядит подозрительно!


— Не найдут, — успокоил её Джонатан. — Туда ещё ни один человек никогда не заглядывал. Хороший кармашек, что и говорить.


— Это ты во всём виноват, Генри, — напустилась миссис Браун на мужа. — Это ты придумал поехать за границу.


— Ничего себе! — возмутился мистер Браун. — Что-то вы до сих пор не очень возражали!


Но минуты шли, а Паддингтон всё не появлялся, и даже мистер Браун постепенно начал терять присутствие духа.


— Вы ведь не думаете… — Миссис Браун решилась высказать вслух то, что было у всех на уме. — Вы ведь не думаете, что они отправят его обратно в Перу?


— Пусть только попробуют! — сквозь зубы проговорила миссис Бёрд, пронзая взглядом закрытую дверь. — Пусть только попробуют!


Однако, когда дверь наконец-то отворилась и старший чиновник пригласил их войти, Брауны, откровенно говоря, были готовы к самому худшему.


* * *


— Ну вот, — проговорил мистер Браун, устраиваясь поудобней и защёлкивая пряжку привязного ремня, — всё хорошо, что хорошо кончается. Но честно говоря, полчаса назад я был почти уверен, что мы так никуда и не улетим. Кто бы мог подумать, что у Паддингтона окажется паспорт!


— Он лежал у меня в чемодане, в потайном кармашке, мистер Браун, — пояснил медвежонок. — Как и все другие важные документы.


— Ну, — заметила миссис Бёрд, — я, честно говоря, и не думала, что тётя Люси отпустит Паддингтона в такую дальнюю дорогу без паспорта. Судя по тому, что я о ней знаю, она очень мудрая и предусмотрительная медведица и никак не могла упустить из виду такой важной вещи. Да и в любом случае, — добавила она, — как приятно слышать, что бумажки у нашего медведя всё-таки в порядке.


— Одного я не могу понять, Паддингтон, — вмешался мистер Браун, — почему ты сразу не сказал, что у тебя есть паспорт? И не было бы всего этого переполоха.


Паддингтон кинул на него обиженный взгляд.


— Так меня никто не спрашивал, мистер Браун, — пояснил он. — Все говорили о каких-то бумажках, а паспорт разве бумажка?


Мистер Браун кашлянул, а все остальные переглянулись. Но тут, по счастью, громко взревели двигатели и самолёт побежал по взлётной полосе, так что неприятный разговор оборвался сам собой.


— Ну вот, все приключения позади, и теперь нас ждёт приятный отдых, — сказала миссис Бёрд через несколько минут, когда самолёт набрал высоту и пассажиры начали отстёгивать ремни.


И на это Брауны, глядя в иллюминаторы на сверкающее далеко внизу синее море, дружно отозвались:


— Верно! Верно!


Промолчал один только Паддингтон, который с головой ушёл в свой «моржруд». Он как раз обнаружил, что из-за неразберихи в аэропорту они забыли пообедать. Утешало лишь то, что следующим пунктом в его плане значилось:


ПРЕБЫТЕЕ ВО ФРАНЦИЮ — ПИРЕКУС


— Вот и замечательно, — одобрил мистер Браун, когда Паддингтон показал ему тетрадку. — Ничто так не возбуждает аппетит, как переполох с медвежьими бумажками!


Паддингтон спасает положение


— Кто бы мог подумать, — проговорила миссис Браун, бросив на мужа недовольный взгляд, — что мы так быстро сумеем заблудиться? Всего-то и пробыли во Франции несколько часов!


— А ты уверен, что не знаешь, где мы, Паддингтон? — в сотый раз спросил мистер Браун.


Медвежонок грустно покачал головой.


— Мы, наверное, случайно не туда свернули, — предположил он.


Брауны уныло переглянулись. Начался их первый день во Франции очень весело и приятно. Вокруг было столько всего нового и интересного, что время летело, как на крыльях, особенно для Паддингтона: ему ведь надо было успевать следить за маршрутом — а для этого приходилось водить лапой по карте — и записывать все впечатления в дневник.


Пока дорога шла по побережью, им то и дело попадались маленькие городки, и Паддингтон во все глаза смотрел на машины, непрерывным потоком мчавшиеся по неправильной стороне улицы[46 - Насчёт неправильной стороны улицы не прав как раз Паддингтон: во Франции ездят «как положено», по правой стороне улицы. Это в Англии движение левостороннее, и даже машины для англичан делают специальные — с правым рулём. Ничего не попишешь — традиция!], и на людей, сидевших за столиками, которые стояли прямо на тротуаре перед входом в каждое кафе.


А между городами на долгие мили тянулись поля и перелески, и дорога, прямая как стрела, была обсажена тополями[47 - В Англии прямых сельских дорог практически не бывает, они петляют и извиваются, точно норовят схватить самих себя за хвост. Англичане объясняют это так: появились дороги в давние времена, когда Англия ещё находилась под властью Рима, и все прямые дороги проложили римляне (надо думать, те самые дороги, про которые и у нас говорят «все дороги ведут в Рим»), а все кривые — коровы, а коров было куда больше, чем римлян. На самом же деле дороги просто проходили по границам земельных владений: границы успели много раз поменяться, а дороги остались!]. Время от времени на пути попадались крошечные деревушки, где по улицам деловито шагали мужчины в синих комбинезонах и сновали женщины с длинными батонами в руках[48 - Такие батоны теперь и у нас продают, называются они «французскими». Потому и называются, что придумали их не где-нибудь, а во Франции.]. А самое замечательное, что время от времени, когда машина огибала поворот, вдалеке вдруг вспыхивала на миг голубая гладь моря и слышался приглушённый шорох волн, разбивающихся о берег.


Но вот они въехали в Бретань: местность стала куда более дикой, а главное, дела сразу же пошли куда менее гладко.


Началось всё с того, что широкая асфальтированная дорога вдруг превратилась в узенький просёлок, усыпанный битым камнем. Потом от просёлка остались лишь две неприметные колеи.


Наконец, посреди какого-то пустыря, исчезли и они, а в довершение всего у автомобиля лопнуло заднее колесо.


Паддингтон, как ответственный за маршрут, расстроился сильнее других и озадаченно уткнулся носом в карту. Остальные уныло сгрудились вокруг.


— Как называлась последняя деревня, через которую мы проезжали, Паддингтон? — допытывался мистер Браун. — Там мы, наверное, и сбились с дороги.


— Кажется, Гравильон, — припомнил медвежонок. — Только её почему-то нет ни на одной карте.


— Гравильон… — повторил мистер Браун. — Занятно… Кажется, я тоже видел такую надпись. Так на карте её точно нет?


Он наклонился и уставился в карту, а Паддингтон, в последней надежде, принялся рассматривать кухонное полотенце.


— Вот это да! — вдруг воскликнул Джонатан, захлопывая словарь. — Теперь понятно, почему этого Гравильона нет на карте. Это никакая не деревня, а дорожный знак, означает «Осторожно, щебёнка!».


— Что?! — негодующе воскликнул Паддингтон. — Осторожно, щебёнка?


— Вот почему там повсюду камни валялись! — догадалась Джуди. — Они, наверное, просто ремонтируют дорогу!


Миссис Бёрд возмущённо фыркнула.


— Гравильон! Напишут тоже! — пробурчала она. — И как тут бедному медведю не запутаться! Мы ещё легко отделались, могли и вовсе в море свалиться!


Миссис Бёрд никак не могла понять, почему эти непутёвые иностранцы не говорят и не пишут на простом и понятном английском языке.


— Ну что ж, — подвёл итог мистер Браун, — куда мы попали, мы так и не выяснили, зато выяснили, куда мы НЕ попали.


Он поглядел на груду вещей в багажнике, под которыми лежало запасное колесо.


— Машину всё равно придётся разгружать, — заключил он, — так что я предлагаю использовать время с толком и, пока я вожусь с починкой, устроить пикник!


Миссис Браун и миссис Бёрд, которые уже предвкушали долгожданный отдых и чинный обед в уютной гостинице, явно не слишком обрадовались этому предложению, зато Джонатан, Джуди и Паддингтон дружно захлопали в ладоши, причём Паддингтон — громче всех. Он любил пикники, но в последнее время их почему-то устраивали очень редко.


— Хорошо, что я догадалась захватить еды, — сказала миссис Бёрд, открывая свой саквояж и принимаясь вытаскивать из него банки и кульки, за которыми последовали буханка хлеба, ножи и вилки. — Я как чувствовала, что всё это может нам понадобиться.


— Вот что, — сказал мистер Браун, — давайте-ка устроим конкурс: тот, кто приготовит самое вкусное блюдо, получит приз.


Мистер Браун очень любил устраивать всякие конкурсы и состязания: они, по его представлениям, были занятием безобидным и успешно отвлекали от чего похуже.


— Ура! — тут же поддержал его Джонатан. — Тогда давайте разведём костёр!


— Я могу пойти набрать хвороста, — вызвался Паддингтон, махнув лапой в сторону лесочка на вершине ближайшего холма. — Медведи хорошо умеют собирать хворост.


И, подхватив свой чемодан, он деловито зашагал прочь.


— Только не уходи далеко! — крикнула ему вдогонку миссис Браун. — Не хватало, чтобы ещё и ты потерялся!


Но Паддингтон этого уже не расслышал. Он искренне считал себя виноватым в том, что они заблудились, и хотел хоть отчасти загладить вину, набрав побольше хвороста; не теряя времени даром, он начал взбираться на холм.


Впрочем, оглядевшись, принюхавшись и почувствовав под ногами упругий зелёный дёрн, Паддингтон подумал, что пусть они и заблудились, однако заблудились на редкость удачно.


Взять хотя бы то, что в воздухе витал какой-то очень вкусный и уютный запах, который Паддингтону ужасно понравился. Занятный запах — ни в Англии, ни уж тем более в Перу никогда так не пахло. Запах состоял из аромата кофе, свежего хлеба и ещё чего-то такого, что медвежонок так и не смог определить, а загадочнее всего было то, что с каждой минутой запах делается всё сильнее и сильнее.


Но откуда и почему он доносится, Паддингтон понял, только когда добрался до вершины холма и сумел как следует осмотреться. Глазам его предстало такое удивительное зрелище, что пришлось несколько раз их протереть, чтобы убедиться, что это не сон.


По другую сторону холма, почти у самого его подножия, тесной кучкой сгрудились крошечные домики, совсем такие, как в рекламных брошюрах мистера Брауна, а за домиками виднелся пляж и бухточка со множеством лодок у причала.


От бухточки вверх по берегу бежала узенькая улица; она вела к площади, на которой тут и там виднелись пёстрые лотки с фруктами и овощами.


Паддингтон изо всех сил замахал лапами и несколько раз громко позвал Браунов, но они были слишком далеко и ничего не услышали; тогда Паддингтон вытащил свой бинокль и присел, чтобы как следует обдумать положение.


Когда он приставил бинокль к глазам, на мордочке его появилось очень задумчивое выражение, а через несколько минут, когда он встал, чтобы идти дальше, к задумчивости добавился ещё и яркий блеск в глазах. Во-первых, история вообще получалась довольно странная и в ней надо было срочно разобраться, а во-вторых, у медвежонка родилась новая идея, и чем дальше, тем сильнее ему хотелось проверить, что же из неё получится.


И вот Паддингтон спустился с холма и зашагал к площади, с интересом озираясь по сторонам. Он вообще любил новые места, а это место выглядело на редкость привлекательным.


Справа от него стояла уютная на вид гостиница с террасой и надписью «Отель дю Сантр»[49 - «Отель дю Сантр» (Hotel du Centre) по-французски значит «центральная гостиница».]; по другую сторону площади находились почта, мясная лавка, несколько маленьких кафе и продуктовый магазин.


А главное, возле самой гостиницы Паддингтон обнаружил булочную! К булочным он питал особую любовь, а эта вдобавок оказалась ещё и совершенно необычной булочной — каких только хлебцев, буханок, булочек, рогаликов и батонов там не было: длинные, короткие, пухлые, плоские — у Паддингтона даже голова закружилась, когда он попытался их пересчитать.


Заглянув на всякий случай в свой разговорник, медвежонок зашагал через площадь к заманчивой витрине. Он уже не раз замечал, что булочники с большим пониманием относятся к медвежьим проблемам — мистер Крубер утверждал, что это из-за общего пристрастия к булкам и плюшкам, — но как бы там ни было, Паддингтон решил, что только булочник, и никто другой, сможет дать ему подходящий совет насчёт сюрприза, который он собирался преподнести Браунам.


* * *


— Что-то наш мишутка ни с того ни с сего напустил на себя загадочность, — заметил мистер Браун некоторое время спустя.


— Если хотите знать моё мнение, опять этот медведь нечист на лапу, — хмуро отозвалась миссис Бёрд. — Очень уж он долго ходил за хворостом, а вернулся с каким-то проказливым выражением.


Обед на свежем воздухе был в самом разгаре, но тут приключилась лёгкая заминка — Паддингтон взялся готовить своё конкурсное блюдо. Джонатан и Джуди уже сварили в походном котелке суп, а миссис Бёрд угостила всю компанию отменным салатом, приготовленным по её собственному рецепту. Настала очередь медвежонка подавать своё угощение, но он что-то слишком уж долго возился, и Брауны понемногу начинали терять терпение. Паддингтон заранее предупредил, что это очень секретное блюдо, поэтому им придётся повернуться спиной к костру и дать честное слово не подглядывать.


За спинами у них слышалось какое-то бряканье, возня, а также довольно громкое пыхтение, но, надо сказать, пахло от костра очень даже заманчиво, так что у всех потекли слюнки, а любопытство разыгралось пуще прежнего.


Миссис Браун не выдержала и подглядела-таки уголком глаза. Паддингтон стоял, согнувшись над котелком. В одной лапе у него была поваренная книга, а в другой — палочка, которой он осторожно помешивал свою стряпню, то и дело опуская в котелок нос и принюхиваясь.


— Только бы он себе шерсть не подпалил, — заволновалась миссис Браун. — Он так и тычется мордочкой в костёр.


— Палёной шерстью пока не пахнет, — успокоил её мистер Браун. — Напротив, я бы сказал, пахнет довольно аппетитно. Что бы это могло быть?


— Наверное, в чемодане у себя что-нибудь нашёл, — предположила миссис Бёрд.


Мистер Браун заметно приуныл.


— У себя в чемодане? — повторил он тоскливо.


— Больше-то вроде негде, — отозвалась миссис Бёрд. — Я ему никаких продуктов не давала, да и у магазинов мы, кажется, не останавливались.


— Наверное, какой-нибудь деликатес с мармеладом, — высказал предположение Джонатан. — Паддингтон во всё кладёт мармелад.


Впрочем, больше никаких догадок они построить не успели, потому что тут Паддингтон разогнулся и возвестил, что всё готово и можно поворачиваться.


Все окружили загадочный котелок, а миссис Браун окинула медвежонка придирчивым взглядом. Мордочка его была забрызгана жиром и перемазана чем-то белым, очень похожим на муку, но в остальном всё вроде бы было в порядке.


Брауны выстроились в очередь — каждый со своей тарелкой, а Паддингтон напустил на себя ужасно важный вид и принялся накладывать всем огромные порции.


— Это настоящее французское блюдо, — пояснил он. — Я нашёл рецепт в книге мистера Крубера.


Когда Брауны проглотили по первой ложке и одобрительно замычали, медвежонок так и засиял от удовольствия. Правда, ему доводилось время от времени иметь дело с кухонной плитой, но на костре он готовил впервые — да ещё такую сложную штуку, как настоящее французское блюдо, — и хотя он в точности следовал рецепту из книжки, всё-таки было страшновато, вдруг что выйдет не так. Распробовав, Брауны один за другим принялись поздравлять его с успехом, и даже сама миссис Бёрд не поскупилась на похвалы.


— Я, правда, так и не поняла, что это такое, — призналась она, — но даже мне лучше не приготовить!


В устах миссис Бёрд это была поистине высокая похвала.


— Объедение! — подхватил мистер Браун. — Экое мясо наваристое, да и приготовлено как следует. Должен признаться, — добавил он, протягивая тарелку за второй порцией, — я, пожалуй, никогда ещё не пробовал ничего вкуснее. Просто пальчики оближешь! — добавил он, вытирая тарелку хлебным мякишем и не без надежды поглядывая на котелок. — А как эта штука называется, Паддингтон?


— Кажется, эска… эска… что-то такое, мистер Браун, — ответил медвежонок, листая свою поваренную книгу. — Вот — эскарготы!


— Эскарготы? — задумчиво повторил мистер Браун, разглаживая пальцем усы, — гм-гм… прекрасно. Когда вернёмся домой, Мэри, надо будет обязательно купить этих…


Тут он глянул на жену и мигом осёкся. Лицо у миссис Браун стало какого-то странного зеленоватого цвета.


— Что с тобой? — встревоженно спросил мистер Браун. — Тебе нехорошо?


— Генри! — простонала миссис Браун. — Ты что, не знаешь, что такое эскарготы?


— Э-э… вообще-то нет, — признался мистер Браун. — Я что-то такое слышал, но точно не помню. А что?


— Это значит — улитки, — ответила миссис Браун[50 - Французы в еде вообще большие оригиналы — лягушек вон тоже едят. А надо сказать, если подойти к делу непредвзято и не переводить красивое слово «эскаргот» (escargot) на родной язык, кто угодно пальчики оближет — мясо у крупных съедобных улиток нежное, как у устриц, которых едят все!].


— ЧТО? — так и подскочил мистер Браун. — Улитки? Как ты сказала — улитки?


— Фу, гадость! — скривился Джонатан. — Улитки!


— Господи, да откуда ты их взял, Паддингтон? — Задал вопрос мистер Браун, но он вертелся на языке и у остальных.


— Ничего, они не очень дорого стоили, — поспешил успокоить его медвежонок, не совсем правильно поняв, почему все так разволновались. — Дяденька в магазине продал мне их очень дёшево, потому что раковины были треснутые. Так что получилось почти задаром.


К величайшему изумлению Паддингтона, после этих слов стоны только усилились, и Брауны, окончательно испортив ему настроение, принялись кататься по траве, хватаясь за животы.


— А я ещё съел две тарелки! — причитал мистер Браун. — Я наверняка отравился! У меня уже в голове что-то стучит!


— Как ты сказал: дяденька в магазине? — вдруг осведомилась миссис Бёрд.


— То-то и оно, — встрепенулся мистер Браун, садясь. — В каком таком магазине?


Паддингтон ответил не сразу. Он рассчитывал приберечь рассказ про деревню на закуску, чтобы удивить Браунов ещё сильнее, и ему вовсе не хотелось прямо сейчас выкладывать всё подчистую. Впрочем, не успел он открыть рот, как миссис Бёрд вдруг отчаянно замахала зонтиком в сторону холма.


— Боже правый! — воскликнула она. — А там-то ещё что происходит?


— Ого! Теперь понятно, почему у меня стучало в голове, — подхватил мистер Браун, в свою очередь устремив взгляд на вершину холма: там появился огромный трактор, за которым вереницей шли люди. — Похоже, какая-то процессия…


Брауны как зачарованные смотрели на необычайное шествие, которое всё приближалось и приближалось и наконец приблизилось вплотную. Предводитель шествия, добродушный круглолицый толстяк в белом переднике и высоком поварском колпаке, отвесил Паддингтону церемонный поклон.


— А, месье лё Медведь![51 - «Месье» — само по себе вежливое обращение, но если после него стоит ещё и «лё» — признак принадлежности к благородной фамилии, — это уж и вовсе небывалая честь!] — воскликнул он, расплываясь в широкой улыбке и протягивая руку. — Вот мы и встретились снова!


— Здравствуйте, мистер Дюпон, — отозвался Паддингтон, торопливо вытирая измазанную соусом лапу, прежде чем протянуть её толстяку.


— Не мог бы кто-нибудь меня ущипнуть? — попросил мистер Браун, обращаясь к своему семейству. — Я, кажется, сплю…


— Добро пожаловать в Сан-Кастиль! — продолжал месье Дюпон, подходя ближе. — Пожалуйста, покажите нам ваш дилижанс, у которого отвалилось колесо. Месье лё Медведь подробно рассказал нам про ваше несчастье, и мы всей душой хотим вам помочь.


— Дилижанс? — озадаченно повторил мистер Браун. — Какой дилижанс?


Паддингтон шумно вздохнул.


— Наверное, у меня просто фразы случайно перепутались, мистер Браун, — объяснил он. — Там ничего не было про автомобили с лопнувшими шинами, вот я и решил попробовать фразу из главы про кареты…


Да, что и говорить, объяснить, что и как, было довольно трудно, а главное, Паддингтон даже не знал, с чего начать.


— Я вот что думаю, — сказал мистер Браун, обращаясь к месье Дюпону, деревенскому булочнику, — лучше нам всем присесть. Что-то мне кажется, что быстро мы с этим делом не управимся.


* * *


— Вы знаете, — сказал мистер Браун гораздо позже, когда перед сном они пили чай, сидя у дверей гостиницы в «Паддингтоновой деревне», — одно я про Паддингтона могу сказать совершенно точно: хоть он и умудряется иногда влипнуть в историю, конец у этих историй почему-то всегда счастливый.


— Медведи всегда падают на все четыре лапы, — сумрачно изрекла миссис Бёрд. — Я уже не раз это говорила и готова повторить снова.


— А я предлагаю здесь и остаться! — возгласил мистер Браун. — Правда, в нашем маршруте этой деревни не было, но вряд ли мы найдём другое такое же славное место.


— Я — за! — откликнулась миссис Браун.


После суматошного дня вечер казался особенно тихим и спокойным. В чистом небе ярко сияли звёзды, из соседнего кафе доносилась весёлая музыка, а в конце улицы, ведущей к пристани, мерцали огоньки рыбацких судёнышек, бороздивших бухту.


Ничто, кроме музыки, не нарушало вечернюю тишину, разве что поскрипывание затупившегося пера да изредка — задумчивые вздохи, когда Паддингтон окунал лапу в банку с мармеладом.


Когда Брауны выяснили, где Паддингтон купил своих улиток, животы у них сразу же перестали болеть. По заверениям месье Дюпона, это чрезвычайно почтенный магазин, да ещё и знаменитый именно своими улитками; так что после всеобщего голосования медвежонку был единодушно присуждён приз за самое вкусное блюдо.


Как следует поразмыслив и довольно долго прослонявшись у витрины, Паддингтон решил на выигранные деньги купить почтовые марки и две открытки с видами — одну для тёти Люси, одну для мистера Крубера.


Он присмотрел две здоровенные открытки — таких больших он ещё никогда не видел. На каждой было по одиннадцать маленьких фотографий с видами деревни и её окрестностей и куча свободного места, чтобы писать. Была тут и фотография булочной месье Дюпона, и, вглядевшись попристальней, Паддингтон даже сумел различить булочки в витрине; он не сомневался, что мистера Крубера это очень заинтересует.


Была там даже фотография гостиницы, на которой он аккуратно пометил крестиком одно из окошек и приписал сбоку: МАЯ КОМНАТА.


Рассмотрев открытки во всех подробностях, Паддингтон решил, что не зря потратил столько денег. То-то удивится тётя Люси, когда получит открытку — подумать только! — из самой Франции!


Да и вообще, в этот один-единственный день успело набиться столько приключений, что Паддингтон не мог даже толком в них разобраться — не говоря уже о том, чтобы описать их словами, пусть даже и на очень-очень большой открытке.


Паддингтон и «пардон»


Так и вышло, что Брауны остались в «Паддингтоновой деревне», и через несколько дней им уже казалось, что они прожили в ней всю свою жизнь. Новость о том, что в гостинице остановился юный джентльмен-медведь из Англии, быстро облетела округу, и вскоре все прохожие уже приветливо кивали ему на улице, особенно по утрам, когда он обегал магазины, перед тем как отправиться на пляж.


Почти каждое утро Паддингтон наведывался к своему новому другу месье Дюпону. Тот очень хорошо говорил по-английски, и они часто и обстоятельно толковали о булочках и плюшках. Месье Дюпон не только показал медвежонку все свои противни и духовки, но и пообещал каждое утро печь специальные английские булочки для «послезавтрака».


— В конце концов, — заметил он, — далеко не каждый день в Сан-Кастили гостят медведи!


И вот в витрине появилось большое объявление, что отныне в продаже всегда будут особые булочки, испечённые по рецепту медведя-англичанина, признанного специалиста в булочном деле.


Столько вокруг было нового и интересного, что Паддингтону несколько вечеров подряд пришлось допоздна сидеть в кроватке и делать длинные записи в дневнике, пока ничего не забылось.


Однажды утром он проснулся раньше обычного: разбудил его шум и стук под окнами гостиницы. Паддингтон выглянул наружу и ужасно удивился, потому что за ночь деревня переменилась до неузнаваемости.


На улицах и в обычные-то дни было довольно людно — все спешили по своим делам, — но сегодня прохожих оказалось даже больше, чем всегда. Да и одеты они были как-то по-особенному: вместо привычных синих комбинезонов и красных свитеров рыбаки нарядились в парадные костюмы, а их жёны и дочки щеголяли в платьях, расшитых туго накрахмаленным белым кружевом, и в высоких кружевных наголовниках[52 - Во Франции почти в каждой провинции есть свой национальный костюм, которым жители очень гордятся. Женщины-бретонки и по сей день надевают в праздники изящные кружева, которые сплели ещё их прапрабабки.].


Почти все лотки с фруктами и овощами куда-то исчезли, и на их месте появились полосатые навесы, а под ними — разукрашенные цветными флажками тележки, на которых выстроились шеренги коробок со сластями и батареи восковых свеч.


Паддингтон сразу понял, что происходит что-то необычное, и, наскоро умывшись, поспешил вниз разбираться.


Мадам Пенэ, хозяйка гостиницы, как всегда, сидела за стойкой в вестибюле и, когда Паддингтон вбежал, листая на ходу свой разговорник, покосилась на него с некоторой опаской. По-английски мадам Пенэ объяснялась немногим лучше, чем Паддингтон по-французски, и им редко удавалось до чего-нибудь договориться.


— Это… — начала она в ответ на его вопрос, — как по-вашему?.. Э-э… пардон…


— Да нет, ничего, — вежливо сказал Паддингтон. — Я просто хотел знать, что там происходит. Похоже, что-то очень интересное.


Мадам Пенэ кивнула.


— Да-да, — сказала она. — Это… как по-вашему?.. Пардон.


Паддингтон бросил на мадам Пенэ суровый взгляд и начал пятиться к дверям. Хотя он и был вежливым медведем, ему уже порядком надоело каждую минуту снимать шляпу и говорить «пардон»; было совершенно ясно, что здесь он вряд ли чего-нибудь добьётся, поэтому он выскочил на улицу и поспешил на другую сторону площади — разузнать обо всём у месье Дюпона.


Однако в булочной его ждало ещё более потрясающее открытие: вместо привычного белого фартука и поварского колпака месье Дюпон нарядился в щегольскую синюю форму, расшитую золотым галуном.


Заметив Паддингтоново удивление, месье Дюпон рассмеялся.


— Это всё потому, что сегодня пардон, месье лё Медведь, — пояснил он.


И он принялся рассказывать, что во Франции «пардонами» называются специальные праздничные дни и что в Бретани особенно много всевозможных пардонов. Есть свой пардон и у рыбаков, и у крестьян, и даже у птиц, не говоря уж о лошадях и коровах.


— По утрам всегда бывает праздничное шествие, — говорил месье Дюпон, — потом все идут в церковь, а потом начинается веселье! В этом году, — продолжал он, — у нас в деревне устраивают ярмарку и даже фейерверк. А кроме того, состоится парад деревенского оркестра.


Тут месье Дюпон выпрямился во весь рост, выпятил грудь и гордо прибавил:


— Вот почему я сегодня в парадной форме, месье лё Медведь. Я — дирижёр оркестра!


Паддингтона эти новости очень взбудоражили, и, поблагодарив месье Дюпона за объяснения, он, не теряя времени, помчался в гостиницу, чтобы поскорее рассказать остальным.


Обычно Брауны все дни проводили на пляже, однако рассказ Паддингтона мигом переменил их планы. Позавтракав на скорую руку, они вместе со всеми жителями деревни сходили в церковь, а после обеда, поскольку большинство высказалось «за», отправились на поляну за деревней, где шумела ярмарка.


Паддингтон так и застыл в изумлении, заворожённый зрелищем, которое предстало его глазам. Он впервые попал на настоящую ярмарку, и она поразила его до глубины души.


Высоко в небо взмывали качели-лодочки. Повсюду крутились ярко расписанные колёса обозрения и сверкали всеми цветами радуги катальные горки. Мчались по кругу карусели, и хохочущие, визжащие пассажиры припадали к шеям деревянных коней. Были здесь и фокусник, и кукольный театр. Повсюду вспыхивали и мигали разноцветные лампочки, а в середине огромная шарманка играла весёлую мелодию, выпуская из труб клубы пара. На маленькой полянке уместилось столько всяких развлечений, что Паддингтон даже не знал, куда смотреть.


Для начала он вволю накатался с горки и накачался на качелях, а потом отправился на карусель; оказалось, что в дни пардонов медведи моложе шестнадцати лет могут кататься за полцены, поэтому он проехался не один, а сразу несколько раз.


И вот, когда Паддингтон уже слез с карусели и смотрел, как, в свою очередь, мчатся по кругу мистер Браун, Джонатан и Джуди, на глаза ему вдруг попался очень любопытный полосатый шатёр, стоявший чуть поодаль от других аттракционов. Снаружи было приколото несколько объявлений, в основном на непонятных языках, но одно оказалось по-английски, и его Паддингтон быстренько приметил и прочёл от начала до конца. Там говорилось:


МАДАМ ЗАЗА


ПРЕДСКАЗАТЕЛЬНИЦА


МЕЖДУНАРОДНОГО КЛАССА


ГАДАНИЕ ПО РУКЕ И ПО ШАРУ


ТОЧНОСТЬ ГАРАНТИРУЕТСЯ


А внизу под объявлением был приклеен маленький ярлычок с красной надписью: «Говорю по-английски».


Миссис Браун заметила, как Паддингтон приподнял занавеску и заглянул внутрь шатра.


— Там написано — гадание по руке, — заметила она предостерегающе. — Будь осторожен, гадание по лапе может стоить очень дорого!


Миссис Браун вовсе не улыбалось, чтобы Паддингтону предсказывали его будущее — всё равно приключений и переделок не избежать, так зачем же знать о них заранее. Однако отговорить медвежонка она не успела — он уже исчез за занавеской. Паддингтон никогда раньше не слышал, чтобы кому-нибудь гадали по лапе, и ему не терпелось попробовать.


После яркого дневного света в шатре показалось очень темно; медвежонок стал на ощупь пробираться вперёд и, только как следует проморгавшись, сумел различить в потёмках расплывчатую фигуру, сидевшую за столиком, накрытым бархатной скатертью.


Веки мадам Заза были опущены, и она громко сопела. Подождав немного, Паддингтон не выдержал, ткнул её в бок, а потом вежливо приподнял шляпу.


— Простите, пожалуйста, — начал он, — я пришёл, чтобы мне погадали по лапе.


Мадам Заза так и подскочила.


— Комман![53 - Комман (comment) по-французски значит просто «как, почему».] — воскликнула она сиплым голосом.


— Карман? — озадаченно переспросил медвежонок.


Ему с самого начала было ясно, что гадать по лапе, спрятанной в карман, довольно затруднительно, поэтому он заранее вытащил обе лапы наружу. Чтобы мадам Заза было легче их рассмотреть, он начал карабкаться на стол, объясняя по дороге, зачем, собственно, пришёл.


— Осторожнее, не разбей шар! — завизжала мадам Заза, мгновенно перейдя на английский, когда стол угрожающе закачался. — Шары знаешь какие дорогие! Я поначалу не поняла, что ты иностранец, — продолжала она, — а то бы сразу стала говорить с тобой по-английски.


— Иностранец?! — возмущённо воскликнул Паддингтон. — Никакой я не иностранец! Я живу в Англии!


— В другой стране ты всё равно иностранец, — отрезала мадам Заза. — И «комман» вовсе не значит, что можно влезать на мой стол всеми четырьмя ногами!


Паддингтон вздохнул и спустился на пол. Французский язык нравился ему всё меньше и меньше. Почему-то все слова в нём значили не то, что полагается.


— И вообще, медведям я обычно не гадаю, — предупредила мадам Заза. — Но раз уж ты странник в чужом краю… Позолоти ручку, а я уж постараюсь, как смогу.


— Что значит «позолоти ручку»? — не понял медвежонок.


— Это значит — положи в неё денежку, а то я ничего не увижу, — лукаво отозвалась мадам Заза.


Паддингтон раскрыл чемодан, вытащил шестипенсовик, зажал его в кулачок и протянул лапу мадам Заза. Оказалось, что гадание по лапе стоит вовсе не так уж дорого!


Мадам Заза бросила на него недовольный взгляд.


— Я имела в виду в МОЮ руку положи, а не в свою! — вскричала она.


Паддингтон бросил на гадалку чрезвычайно суровый взгляд, но делать нечего — пришлось разжать кулачок и отдать монетку.


— Вообще-то я иностранные деньги не беру, — заявила мадам Заза, пробуя монету на зуб — не фальшивая ли. — Ну да ладно, так уж и быть… Давай лапу. Посмотрим для начала, что говорят линии.


Паддингтон протянул гадалке лапу, и мадам Заза взяла её в свои руки. С минуту она недоверчиво таращилась, потом протёрла глаза и вытащила из кармана лупу.


— У тебя очень длинная линия жизни, — сказала она. — Даже для медведя. Да больно уж толстая — я таких ещё никогда не видела. И идёт чуть ли не по всей лапе.


Паддингтон и сам поглядел на свою лапу с немалым интересом.


— А, это не линия жизни, — догадался он. — Это апельсинная корочка из мармелада.


— Апельсинная корочка из мармелада? — так и опешила мадам Заза.


— Угу, — подтвердил Паддингтон. — Она прилипла за завтраком, а я лапы забыл помыть.


Мадам Заза провела по лбу дрожащей рукой. Ей показалось, что в шатре вдруг стало очень жарко.


— Ну, знаешь, — сказала она, — как же я могу гадать по лапе, если она у тебя вся в мармеладных корочках? Боюсь, придётся тебе доплатить и попробовать предсказание по шару.


Паддингтон, бросив на гадалку укоризненный взгляд, извлёк из чемодана ещё один шестипенсовик. Он уже крепко пожалел, что надумал узнать своё будущее.


Мадам Заза выхватила у него деньги и придвинула к себе стеклянный шар.


— Когда у тебя день рождения? — осведомилась она.


— В июне и в декабре, — ответил Паддингтон.


— В июне и в декабре? — окончательно растерялась мадам Заза. — Но день рождения может быть только один! Двух в году не бывает!


— У медведей бывает, — стоял на своём Паддингтон. — У медведей у всех по два дня рождения в году.


— Это сильно осложняет дело, — сказала мадам Заза. — И уж конечно, ни за какую точность я не ручаюсь.


Она помахала руками в воздухе, а потом уставилась в шар.


— Шар предвещает, что тебя ждёт дальняя дорога, — начала мадам Заза странным, загробным голосом. — И очень скоро! — Она глянула на медвежонка и добавила с тайной надеждой: — Можешь отправляться прямо сейчас.


— Дальняя дорога? — искренне изумился Паддингтон. — Но я ведь только что приехал, и очень издалека! От самого Виндзорского Сада! А он не говорит, куда именно эта дорога?


Мадам Заза снова заглянула в шар, и на лице у неё появилось коварное выражение.


— Нет, — ответила она, — но куда бы ты ни отправился, там обязательно будет страшный трам-тарарам!


Мадам Заза припомнила фейерверк, назначенный на вечер, и порадовалась, как ловко ответила на Паддингтонов вопрос. Но тут она ещё раз посмотрела в шар, и на лице её появилось озадаченное выражение. Подышав на стекло, она протёрла его кончиком шали.


— Такого со мной ещё никогда не было! — воскликнула она. — Я вижу там ещё одного медведя!


— Это не ещё один, — успокоил гадалку Паддингтон, который стоял на чемодане и заглядывал ей через плечо. — Это всё тот же я. Но, кроме себя, я ничего не вижу.


Мадам Заза поспешно накрыла шар концом шали.


— А потому что изображение пропало, — сказала она. — Думаю, тебе придётся ещё раз позолотить мне ручку.


— Ещё? — удивился Паддингтон. — Но я ведь уже позолотил!


— Ещё, — упорствовала мадам Заза. — Шести пенсов, знаешь, ненадолго хватает.


Этого Паддингтон уже не вынес. Он попятился от предсказательницы и пулей выскочил из шатра, не дожидаясь, когда с него потребуют ещё денег.


Брауны стояли неподалёку, беседуя с месье Дюпоном, и, когда медвежонок, вынырнув из шатра, бросился к ним со всех лап, устремили на него вопросительные взгляды.


— Ну как, мишка-медведь? — поинтересовалась миссис Браун. — Узнал своё будущее?


— Кажется, нет, миссис Браун, — грустно отозвался Паддингтон. — Там всё как-то неправильно. Я, наверное, не ту ручку позолотил.


Месье Дюпон сочувственно развёл руками.


— Ах, месье лё Медведь! — воскликнул он. — Если бы можно было избежать бед и несчастий, попросту заглянув в стеклянный шар, жизнь была бы куда проще! Тогда бы и я не отказался узнать своё будущее!


Казалось, месье Дюпон чем-то очень озабочен; он как раз рассказывал Браунам, какие неприятности вдруг свалились на него и на весь оркестр.


— Всего раз в год, — начал он с самого начала, чтобы и Паддингтон мог послушать, — устраиваем мы парад деревенского оркестра, и надо же было, чтобы именно сегодня ударник, который должен отбивать ритм на большом барабане, взял да и заболел!


— Какое несчастье! — посочувствовала миссис Браун. — Как, наверное, все расстроятся!


— И что, никто не может его заменить? — спросил мистер Браун.


Месье Дюпон грустно покачал головой.


— Да разве сейчас кого найдёшь, все веселятся на ярмарке, — вздохнул он. — Да и прорепетировать мы не успеем, времени-то в обрез…


При этих словах медвежонок навострил уши: он почему-то всё косился через плечо на шатёр мадам Заза.


— Может быть, я смогу помочь, месье Дюпон? — робко предложил он, когда булочник закончил свою горестную повесть.


И, удивив всех окончательно, Паддингтон поведал про «предсказание» мадам Заза — про то, что его ждёт дальняя дорога и там будет страшный трам-тарарам.


Когда он закончил, месье Дюпон задумчиво потёр подбородок.


— Действительно, странное совпадение, — сказал он. — Я бы даже сказал, экстра-ор-ди-нар-ное!


Похоже, месье Дюпон отнёсся к предложению медвежонка очень серьёзно, и чем дальше, тем заманчивее оно ему казалось.


— Я ещё ни разу не слышал, чтобы в оркестре играл медведь, — сказал он. — Представляете, как все удивятся!


Брауны переглянулись.


— Это очень лестное предложение, — сказал мистер Браун без особой уверенности в голосе. — Но вот благоразумное ли?


— Да что ж это за оркестр, — вскричал месье Дюпон, трагически взмахнув руками, — если в нём нет барабанщика, который идёт сзади и отбивает ритм: бум! бум! бум!


Брауны примолкли. На это им возразить было нечего.


— Как знаете, — пожал плечами мистер Браун. — Ваш оркестр, вам и решать.


— В таком случае, — подвёл черту месье Дюпон, — дело решённое!


Брауны встревоженными взглядами проводили Паддингтона и месье Дюпона, которые, не теряя времени, отправились репетировать. При мысли, что Паддингтон будет играть в деревенском оркестре, у них в головах возникали такие безотрадные картины, что лучше и не говорить.


Однако время шло, Брауны оправились от неожиданности и с нетерпением ждали вечера. Когда наконец стемнело и они устроились на балконе гостиницы в ожидании торжественной минуты, даже мистер Браун сменил гнев на милость и без устали повторял, что зрелище наверняка будет грандиозное.


Они слышали, как вдалеке музыканты настраивают свои инструменты, и время от времени до них доносилось гулкое «бум!» — это Паддингтон пробовал напоследок свой барабан.


— Только бы он ничего не напутал и не испортил всё дело, — волновалась миссис Браун. — Слух-то у него, вообще-то, не очень…


— Ну, если судить по грохоту, который он учинил сегодня в гостинице, волноваться особенно не о чем, — заметила миссис Бёрд, отрываясь от вязания.


Внезапно, после короткой паузы, музыка грянула в полную силу, и вот, под бодрые звуки марша и приветственные крики заждавшихся зрителей, оркестр, возглавляемый месье Дюпоном, вступил на площадь.


Сам месье Дюпон, который отрывистыми взмахами подбрасывал в воздух и ловил на лету свой тамбурмажорский жезл, выглядел очень внушительно, но самое громкое «ура!» прогремело в честь Паддингтона — когда его наконец стало видно из-за громадного барабана. Новость о том, что юный английский медведь в последний момент предложил оркестру свою помощь и спас парад от провала, быстро облетела всю деревню, и посмотреть на этакую диковинку собралась огромная толпа.


Заслышав аплодисменты, Паддингтон страшно возгордился и в благодарность несколько раз помахал лапой, между ударами колотушкой по барабану, а проходя мимо гостиницы, послал специальный привет Браунам.


— Надо сказать, — гордо проговорила миссис Бёрд, когда оркестр скрылся из виду, — что хотя он и идёт в самом хвосте, играет он лучше, чем все остальные, вместе взятые!


— Я сделал несколько фотографий! — сообщил мистер Браун, опуская фотоаппарат. — Правда, получился только вид сзади…


— Ничего, папа, сейчас будет тебе и вид спереди, — успокоил его Джонатан. — Смотри, они возвращаются!


Мистер Браун поспешно перезарядил фотоаппарат, поскольку музыка и правда опять зазвучала громче. Завершив первую мелодию несколькими особо раскатистыми трелями, оркестр развернулся, заиграл другой марш и двинулся обратно к площади.


— Что-то Паддингтон теперь стучит гораздо тише, — заметила миссис Браун, когда они снова расселись по своим местам. — С колотушкой, что ли, что-нибудь случилось?


— Или, может, у него лапы устали, — предположила Джуди.


— Ой, смотрите! — так и подскочил Джонатан, когда музыканты снова вступили на площадь. — Да его там больше вообще нет!


— Что-что? — переспросил мистер Браун, опуская фотоаппарат. — Вообще нет? Не может быть!


Брауны в тревоге перевесились через балконные перила; месье Дюпон и тот несколько раз недоумённо оглянулся через плечо, прежде чем остановить оркестр на середине площади. Музыка стихла, а медвежонок так и не объявился.


— Странное дело, — проговорил мистер Браун, прикладывая ладонь к уху, — что я до сих пор слышу какой-то стук.


Остальные тоже прислушались. Звук, настороживший мистера Брауна, доносился откуда-то с дальнего конца деревни. Он становился всё слабее и слабее, и всё же, вне всяких сомнений, это был рокот барабана.


— Ну, дела! Да наверняка это Паддингтон! — воскликнула Джуди. — Он, видимо, просто пошёл дальше, когда весь оркестр повернул обратно.


— Тогда надо его поскорее поймать! — встревожился мистер Браун. — А то ещё неизвестно, куда он утопает!


Тут Брауны наконец поняли, что к чему, и не на шутку переполошились. Впрочем, Паддингтон, наверное, и сам не стал бы отрицать, что дело дрянь, если бы только заметил, в чём это самое дело состоит. Но он пока ещё ничего не заметил и продолжал в блаженном неведении лупить колотушкой по барабану.


Вообще-то день со всеми развлечениями — ярмаркой, гаданием и репетицией оркестра — выдался очень удачный. Однако, если говорить честно, медвежонок был уже по горло сыт музыкой и не стал бы возражать, если бы парад поскорее закончился.


Во-первых, барабан оказался очень уж большим и тяжёлым, а с короткими лапами было не так-то просто поспевать за остальными оркестрантами. Барабан висел у Паддингтона на животе, и во время репетиции удавалось иногда ненадолго поставить его на чемодан, но теперь, на марше, барабан задрался кверху, и за ним ничегошеньки стало не видно. Паддингтон понятия не имел, где он находится, в пальто ему было очень жарко, а в довершение всего капюшон от толчков налез на уши и он совсем перестал слышать других музыкантов.


Месье Дюпон долго и красноречиво втолковывал Паддингтону, какой важный инструмент большой барабан и что, даже когда весь оркестр ненадолго смолкает, барабан должен продолжать отбивать ритм, иначе все собьются с шага. Однако медвежонок вот уже минут пять кряду не слышал ни одного инструмента, кроме барабана, и ему это начало порядком надоедать.


Чем дальше Паддингтон уходил, тем увесистее делался барабан, а в довершение всего коленки у него совсем подогнулись, капюшон от этого сполз на глаза, да там и остался.


Паддингтон уже начал прикидывать, не пора ли звать на помощь или стоит ещё потерпеть, но тут всё решилось само собой. Дорога, по которой он с таким упорством шагал, внезапно кончилась, и на очередном шаге лапа ухнула в пустоту.


Не успел Паддингтон даже толком удивиться, как всё вокруг перевернулось вверх тормашками, и в следующую секунду, так и не сообразив, что к чему, он уже лежал на спине, придавленный сверху какой-то многотонной тяжестью.


Некоторое время Паддингтон просто пыхтел и отдувался, а потом опасливо откинул с глаз капюшон и выглянул наружу. К его изумлению, ни месье Дюпона, ни остальных музыкантов нигде не было видно. Видно ему было совсем другое: луна и звёзды в небе над головой. А самое ужасное — когда он попытался встать, из этого ничего не получилось, потому что на животе у него лежал барабан и сдвинуть его не было никакой возможности.


Паддингтон глубоко вздохнул и с обречённым видом улёгся обратно.


— Ох, мамочки, — произнёс он, обращаясь к окружающей пустоте. — Опять я влип в историю!..


* * *


— Хорошо, что ты не перестал бить в барабан. — В голосе миссис Браун звучало явное облегчение. — А то бы мы тебя до утра не нашли!


Все они собрались в вестибюле гостиницы, чтобы послушать рассказ медвежонка о недавних потрясениях и о том, как его в конце концов спасли. Больше всех радовался этому спасению месье Дюпон, который чувствовал себя главным виновником Паддингтоновых бед.


— Понимаете, я просто случайно сделал неверный шаг, — объяснял Паддингтон. — А потом мне было никак не встать, потому что сверху на меня улёгся барабан.


Миссис Браун хотела было спросить, почему он не попытался развязать ремень, но из деликатности промолчала. И без того все говорили хором, абсолютно друг друга не слушая, да ещё в вестибюль набилась целая толпа желающих поздравить Паддингтона и месье Дюпона с успехом на параде.


А кроме того, медвежонок, судя по всему, был поглощён какими-то своими мыслями, и, глядя со стороны, можно было подумать, что он пытается вывернуться наизнанку.


— Нет, ничего страшного, миссис Браун, — с готовностью объяснил он, заметив её озабоченность. — Я просто проверял, какие у меня линии на лапе.


— Надеюсь, ты нашёл там что-нибудь интересное, — проворчала миссис Бёрд, — после этакой-то катавасии!


— Ну, правда, я не совсем всё понял… — начал Паддингтон с тайной надеждой в голосе, — но похоже, там что-то такое говорится про фейерверк!


— Гм… — сумрачно протянула миссис Бёрд, и тут же снаружи донеслось громкое «бабах!», и первая ракета ярко осветила вечернее небо. — Что-то мне кажется, один мой знакомый медведь слишком много выдумывает…


Но как оказалось, говорила она в пустоту, потому что Паддингтон уже выскочил на улицу, а за ним следом — Джонатан и Джуди, а за ними по пятам — мистер Браун и месье Дюпон.


Паддингтон всегда любил фейерверки, и теперь, когда приключение с барабаном осталось позади, ему не терпелось полюбоваться огненным спектаклем. Судя по тому, какой треск и грохот стоял на площади, французы знали толк в разноцветных огнях, и Паддингтон не хотел упустить ни секундочки такого замечательного зрелища.


На рыбалке


— А не отправиться ли нам сегодня на рыбалку? — предложил как-то за завтраком мистер Браун.


Было бы некоторым преувеличением сказать, что все члены его семейства отнеслись к этому предложению одинаково. Миссис Браун и миссис Бёрд встревоженно переглянулись, Джонатан и Джуди завопили от восторга, а Паддингтон так обрадовался, что чуть было не свалился со стула.


— И что же мы будем ловить? — осведомилась миссис Браун в тайной надежде, что её супруг предложит что-нибудь безобидное и поближе к берегу.


— Макрель, — без особой уверенности ответил мистер Браун. — Ну, или каких-нибудь там сардин[54 - Макрель — это та же скумбрия, а сардина — рыба из семейства сельдевых, то есть селёдок. И ту, и другую в больших количествах ловят в проливе Ла-Манш, и не только для удовольствия: рыболовство кормит большую часть жителей северного французского побережья.]. Короче говоря, кто «за» — поднимайте правую руку!


Результат голосования явно пришёлся мистеру Брауну по душе.


— Четыре — «за», два — «против», — подсчитал он.


— Ничего подобного. Два — «за», два — «против», — строго поправила миссис Бёрд. — Медведи, которые поднимают сразу по две лапы, лишаются права голоса.


— Так ведь ещё я не голосовал, — заметил мистер Браун, поднимая руку. — Выходит, всё равно большинство «за». Тут прямо за бухтой есть один очень милый островок, — продолжал он. — Мы поплывём туда и встанем там лагерем.


— Как ты сказал, Генри? — дрогнувшим голосом переспросила миссис Браун. — Поплывём?


— Именно так, — кивнул мистер Браун. — Я сегодня перед завтраком встретил адмирала Гранди, и он пригласил нас всех на морскую прогулку.


После этих слов миссис Браун и миссис Бёрд, похоже, совсем расхотелось рыбачить; даже Паддингтон и тот повесил нос, ткнувшись им в результате в булочку, намазанную мармеладом.


Адмиралом Гранди звали отставного английского моряка, который жил в «Вороньём гнезде» — домике, стоявшем на утёсах неподалёку от деревни. Брауны иногда встречали его на улице и всякий раз с трудом удерживались, чтобы не шарахнуться в сторону при звуках его голоса, напоминающего рёв проржавевшего охотничьего рожка.


Когда они повстречались в первый раз, адмирал так зычно поприветствовал их с вершины утёса, что миссис Браун перепугалась, как бы в горах не случился обвал, а бедняга Паддингтон со страху уронил в море вафельный стаканчик с мороженым.


— Уже три дня наблюдаю за вами в телескоп! Увидел ваши шорты — ну, думаю, как пить дать англичанин! — гаркнул адмирал, обращаясь к мистеру Брауну. — А давеча, лопни мои глаза, ещё какой-то медведь по пляжу слонялся! Ну, дела!


— На самом деле он вовсе не такой страшный, — успокоил мистер Браун своё перепуганное семейство. — И ему, похоже, очень хочется, чтобы мы поехали с ним на рыбалку. Соскучился, наверное, по соотечественникам.


— Гм… — глубокомысленно изрекла миссис Бёрд. — Ну что ж, тогда надо собираться.


С этими словами она встала из-за стола и отправилась наверх, однако почти сразу же вернулась с небольшим свёртком, который протянула медвежонку.


— Я как чувствовала, что нам придётся плавать по морю, — сказала она. — От солёной воды у медведей, как вы знаете, шкурка портится, поэтому я заранее сшила Паддингтону морской костюм из старого Джонатанова плащика.


Паддингтон развязал свёрток и, заглянув в него, ахнул от удивления. Брауны обступили его и не без зависти принялись наблюдать, как он примеряет непромокаемые штаны, матросскую куртку и зюйдвестку[55 - Зюйдвестка, как поясняет признанный специалист в этом деле, капитан Врунгель, это «очень некрасивая штормовая шляпа из промасленной ткани. Вода с полей такой шляпы стекает на плечи и на спину, а за шиворот не попадает».].


— Спасибо большое, миссис Бёрд! — поблагодарил Паддингтон, поправляя и подтягивая штаны.


— Ну, деваться некуда, — развёл руками мистер Браун, — теперь нам точно ничего не остаётся, кроме как отправиться в море!


Собрав свои вещички, Брауны зашагали по извилистой мощёной улочке к пристани. Паддингтон шёл точно во сне. Приятно, если день начинается с хорошей новости, но когда в одно и то же утро тебя берут покататься на яхте и одевают в новый костюм, это уж, что называется, даже слишком.


Паддингтон вообще любил суда и пристани, а Сан-Кастильскую пристань в особенности, потому что, хотя ему и довелось попутешествовать, ничего подобного ему никогда ещё не доводилось видеть. Взять хотя бы то, что рыбу здесь ловили очень красивыми голубыми сетями, которые просто радовали глаз, когда их вывешивали на просушку. Да и сами рыбаки выглядели не так, как во всех других местах, потому что носили они не скучные тёмно-синие свитера и резиновые сапоги, а красные куртки и деревянные башмаки, которые назывались «сабо»[56 - Сабо — это открытые сзади башмаки на деревянной подошве. В давние времена их носили французские крестьяне, а несколько лет тому назад вдруг стала носить вся Европа — сабо вошли в моду!].


Паддингтон мог часами сидеть рядом с Браунами на набережной и следить, как снуют в бухточке рыбацкие судёнышки, уходя за сардинами и возвращаясь с уловом; поэтому-то ему так не терпелось самому поплавать по морю и порыбачить.


Адмирал Гранди уже прибыл на яхту и поджидал своих гостей; когда они показались из-за поворота, адмирал вдруг передёрнулся и вперил в Паддингтона глаза, сверкавшие стальным блеском из-под косматых бровей.


— Провалиться мне вместе с палубой! — загромыхал он. — Эт-то ещё что такое? Кличешь шторм, а?[57 - По морским поверьям, нельзя в ясную погоду одеваться в штормовую одежду — обязательно накличешь бурю. Так что адмирал не зря рассердился — с морем шутки плохи, даже если это не настоящее море, а всего-навсего пролив Ла-Манш.]


— Вы хотите провалиться вместе с палубой, мистер Гранди? — озадаченно переспросил медвежонок, принимаясь с неподдельным интересом рассматривать адмиральскую яхту; вроде с виду она была вполне прочной и надёжной.


— Его, наверное, просто удивил твой костюм, — шёпотом пояснила Джуди, когда адмирал бросил красноречивый взгляд сначала на солнце, а потом на Паддингтонову зюйдвестку.


— Мой костюм? — тут же встопорщился медвежонок, отвечая адмиралу суровым-пресуровым взглядом. — Но ведь это же подарок миссис Бёрд!


Спохватившись, адмирал галантно протянул миссис Бёрд руку.


— Добро пожаловать на борт, мадам! — рявкнул он. — Ежели не то сказал — извините. Прошу. Сначала — женщины и медведи. Если хочешь, мишук, будешь вперёдсмотрящим, — добавил он, когда Паддингтон вскарабкался по трапу. — Ступай на нос и слушай мою команду.


Паддингтон вскинул лапу к зюйдвестке и помчался на нос. Он не совсем понял, что должен делать вкомодсмотрящий, тем более что никакого комода на носу не оказалось, однако лишний раз порадовался, что не забыл прихватить свой театральный бинокль, и, поднеся его к глазам, несколько минут деятельно осматривал горизонт.


Не хотелось ему огорчать миссис Бёрд, которая положила столько труда на его морской костюм, но, честно говоря, он уже пожалел, что не послушался адмирала Гранди и не отложил примерку до ближайшего шторма. Во-первых, день был довольно жаркий, во-вторых, штаны оказались великоваты и всё время сползали, так что приходилось придерживать их одной лапой, что очень мешало вперёдсмотрению.


Внезапно в его размышления вторгся зычный крик, долетевший откуда-то с кормы:


— Вперёдсмотрящий, готовсь!


Адмирал как раз закончил осматривать яхту перед отплытием.


— Гляди на флюгер![58 - «Флюгер — лёгкий флажок на мачте для определения направления ветра» (капитан Врунгель).] — проорал он затем, указывая на треугольный флажок, развевавшийся на верхушке мачты.


— Показывает, куда ветер дует, — пояснил он миссис Бёрд, которая уселась на корме, загородившись зонтиком. — Очень важная штука!


— Эй, внизу! Подтяни концы![59 - «Конец» на судне не значит, что кому-то конец; так называют тросы, верёвки и канаты.] — крикнул он мистеру Брауну — тот уже убрёл куда-то в каюту. — Вперёдсмотрящий! Медведь! Отдать швартовы![60 - И тут капитану Врунгелю виднее. По его словам, швартовы — это «тросы, которыми корабль привязывают к берегу или к другому кораблю».]


Паддингтон, безотлучно стоявший на носу яхты, от адмиральских воплей окончательно запутался. Плавать под парусом оказалось куда сложнее, чем ему казалось поначалу.


Во-первых, он не понял, кому он должен отдать котов, да и где этих котов взять для начала. Никаких котов нигде не было, только чайки, да и те по большей части мирно дремали на воде.


Во-вторых, адмирал велел ему подтянуть штанцы.


Этому распоряжению Паддингтон и вовсе удивился, потому что, хотя штаны его действительно сползали всё ниже и ниже, он никак не думал, что кто-нибудь это заметит; торопясь исполнить приказ, он схватил первую попавшуюся верёвку и принялся обматывать её вокруг пояса.


— Все наверх! — взревел адмирал. — Ставлю парус! Нет ничего лучше парусного судна! — продолжал он довольным тоном, не переставая тянуть верёвку. — Терпеть не могу все эти моторные посудины!


— А ведь и правда чудесное зрелище, — согласилась миссис Браун, когда огромное белое полотнище упруго выгнулось на ветру; впрочем, она тут же осеклась и испуганно уставилась на адмирала.


— В чём дело? — спросила она.


— Куда это ваш косолапый приятель запропал? — поинтересовался адмирал. — Уж не за борт ли свалился?


— Господи помилуй! — ахнула миссис Бёрд. — Куда он действительно мог подеваться?


Брауны перегнулись через борт и уставились в воду, но Паддингтона там не было и в помине.


— Пузырей не видать, — заметил адмирал. — А что не слыхать ничего, это понятно, эк эти олухи галдят на берегу, тут и сирены-то пароходной не услышишь, не только медвежьих воплей!


Брауны оторвали глаза от моря. Адмирал не ошибся — на берегу действительно стоял страшный гвалт. Чуть ли не все рыбаки на пристани отчаянно махали руками, и некоторые при этом указывали куда-то в небо.


— Тысяча чертей! — взревел адмирал, подскакивая и заслоняя глаза от солнца ладонью. — Вон он где! Висит, как корзина, на верхушке мачты!


— Я просто пытался подтянуть штанцы, — обиженно пояснил медвежонок, когда его опустили обратно на палубу. — С меня морской костюм всё время сваливался, и я, наверное, подвязал его не той верёвкой.


— Вот что, — поспешно вмешалась миссис Бёрд, пытаясь успокоить бурю прежде, чем она разразится, — то есть прежде, чем адмирал заговорит. — Я думаю, лучше тебе посидеть со мною на корме. От греха подальше.


С пристани на них уже глазела довольно большая толпа, и миссис Бёрд совсем не понравилась физиономия адмирала. Очень уж густо она побагровела.


Паддингтон отряхнулся и без лишних разговоров отправился с миссис Бёрд на корму; адмирал же тем временем восстановил порядок и приготовился снова поднять парус.


Через несколько минут всё уже шло как по маслу, и вскоре яхта выскользнула из бухты и взяла курс в открытое море.


Джонатан и Джуди сидели на палубе, глядя, как волны разбиваются о нос яхты, а мистер Браун тем временем закинул с кормы удочку; Паддингтон решил не отставать и примостился рядышком, с бечёвкой и гнутой булавкой, которую миссис Бёрд нашла в своей сумочке для рукоделия.


Столько вокруг было всего нового и интересного, что они не успели и оглянуться, как яхта уже пристала к острову.


Кроме поклажи адмирала на берег надо было спустить палатку мистера Брауна и большую корзину со всякими лакомствами, которые миссис Бёрд закупила в деревенском магазине; так что, пока Джуди, Джонатан и медвежонок готовились к разведывательной экспедиции в глубь острова, адмирал и мистер Браун принялись разгружать яхту.


Едва они вытащили на берег первую партию груза и собрались идти за второй, адмирал вдруг испустил особенно громкий вопль и принялся пританцовывать на одном месте, тыча пальцем в море.


— Уплыла! — голосил он. — Моя яхта уплыла!


Брауны посмотрели туда, куда он указывал, и с ужасом убедились, что яхта действительно покачивается на волнах, причём довольно далеко от берега.


— Чтоб я провалился! — бушевал адмирал. — Что, никто не догадался её привязать?


Брауны переглянулись. Им так хотелось поскорее попасть на остров, что они предоставили заботу о яхте адмиралу.


— Мы думали, вы привяжете, — пояснил мистер Браун.


— Пятьдесят лет я в море, — не унимался адмирал, с топотом носясь взад-вперёд по берегу, — и ни разу ещё не терял корабля, а уж тем более не застревал на необитаемом острове! Ну и экипаж мне достался!


— Может быть, подать сигнал бедствия или ещё что-нибудь такое? — расстроенно предложила миссис Браун.


— Нечем, — буркнул адмирал. — Все сигнальные ракеты на борту!


— И спички тоже, — горестно прибавил мистер Браун. — Так что нам даже костёр не развести!


Адмирал ещё несколько раз пробежался по берегу, бормоча что-то себе под нос, а потом наконец остановился и ткнул пальцем в палатку мистера Брауна.


— Вон там, где травка, будет мой штаб, — объявил он. — Пойду посижу спокойно и подумаю, как дать этим береговым олухам знать, что мы терпим бедствие.


— Давайте я вам помогу поставить палатку, мистер Гранди, — вызвался Паддингтон, которому не сиделось на месте.


— Спасибо, медведь, — хмуро согласился адмирал. — Только вяжи узлы покрепче, чтобы эта штуковина не рухнула мне на голову с первым же ветерком.


Оставив пригорюнившихся Браунов на берегу — обсуждать нерадостную перспективу остаться на острове на всю ночь, — адмирал подхватил палатку и зашагал вверх по склону, а Паддингтон засеменил следом.


Палатка мистера Брауна давно уже вызывала у медвежонка особый интерес. Раза два он натыкался на неё, когда обследовал чердак дома, но видеть её в развёрнутом виде ему ещё не доводилось. Когда они с адмиралом выбрались на травку, Паддингтон уселся на ближайший обломок скалы и принялся внимательно наблюдать, как адмирал снимает чехол и аккуратно извлекает оттуда плотно скатанный кусок белой парусины, какие-то деревянные палочки и целую связку верёвок.


Соорудив из деревяшек два опорных столба одинаковой длины, адмирал подсунул их под парусину и ловко поднял всё сооружение в воздух.


— Я подержу столбы, медведь, — гаркнул он, заползая внутрь, — а ты крепи растяжки. Колышки в мешке.


Паддингтон тут же вскочил с камня. Он понятия не имел, что такое растяжки и зачем нужны колышки в мешке, но ему ужасно хотелось поскорее сделать что-нибудь полезное, поэтому он во всю прыть помчался туда, где остался лежать чехол; добежав, он заглянул внутрь: ура! Кроме деревянного молотка и каких-то оструганных палочек там лежала ещё и книжка с инструкциями!


Паддингтон любил книжки с инструкциями, особенно такие, в которых много картинок, а в этой их оказалось предостаточно. На обложке красовался дяденька, который бодро вбивал деревяшки в землю, и, хотя на дяденьке были шорты, а сам он выглядел этаким добродушным толстяком и ни капельки не походил на тощего и сердитого адмирала, Паддингтон сразу понял, что толк с этой книжки будет, и немалый.


— Куда ты подевался, медведь? — долетел до него бас адмирала, приглушённый палаткой. — Шевели лапами! Думаешь, легко её держать?


Медвежонок поднял голову и с удивлением обнаружил, что, пока он читал, адмирал с палаткой переместились довольно далеко от того места, где они стояли поначалу. Здесь, над берегом, гулял ветер, и адмиралу, судя по всему, стоило больших усилий держаться на ногах, а палатка над ним надулась, как парус.


— Сейчас, мистер Гранди! — завопил Паддингтон, размахивая молотком. — Иду!


Заглянув ещё разок в книжку с инструкцией, он набрал полные лапы колышков и помчался на помощь палатке и адмиралу.


Паддингтон любил заколачивать гвозди и несколько минут с огромным удовольствием вгонял в землю колышки и привязывал к ним верёвки, туго натягивая, как и учил адмирал.


Верёвок оказалось очень много, на вид куда больше, чем на картинке, и Паддингтону несколько раз пришлось бегать к чехлу за новыми колышками, так что времени у него ушло куда больше, чем он рассчитывал.


А кроме того, адмирал всё время понукал его и велел торопиться, так что Паддингтон всё сильнее запутывался, и узлы, которые и вначале-то были далеко не такими тугими и аккуратными, как на картинке, становились всё больше и больше похожи на клочки безнадёжно запутанной пряжи.


— Разве у нас новая палатка? — осведомилась миссис Бёрд, которая следила за всем этим с берега.


— Нет, всё та же, старая, — удивлённо ответил мистер Браун. — А почему вы спрашиваете?


— Да что-то она на старую не похожа, — ответствовала миссис Бёрд, — старая была совсем другой формы. Эта какая-то больно уж мешковатая да кособокая…


— А ведь верно! — согласился мистер Браун. — Ну и ну!


— Вот что, — решила миссис Бёрд, — пойдёмте-ка посмотрим, что там происходит. Надо сказать, мне всё это совсем не нравится.


Если бы Паддингтон расслышал последние слова, он согласился бы с ними от всей души, потому что, вколотив наконец все колышки и завязав все узлы, он встал, чтобы полюбоваться плодами своих усилий, и с удивлением обнаружил, что адмирал куда-то исчез.


Да и палатка вышла ну ни капельки не похожая на ту, которую он видел на картинке. Та была точь-в-точь как маленький полотняный домик, имелась даже и дверь, возле которой стоял дяденька в шортах, свежий как огурчик, с улыбкой на физиономии, и махал рукой восхищённым зрителям. Утерев лоб и ещё раз оглядев палатку мистера Брауна, Паддингтон вынужден был признать, что она больше смахивает на ворох неглаженого белья, на котором тут и там видны какие-то бугорки и выпуклости.


Паддингтон на всякий случай обошёл палатку по кругу, внимательно разглядывая её со всех сторон, но нигде не обнаружилось даже щёлочки, не говоря уж о двери. А хуже всего, нигде не было видно не только улыбающейся физиономии адмирала, но даже и самого адмирала.


Совсем растерявшись, медвежонок постучал по одному из бугорков молотком.


— Где вы, мистер Гранди? — окликнул он.


— ГРРР! — донеслось из палатки. — ЭТО МОЯ ГОЛОВА!


Паддингтон отскочил, как ужаленный, впопыхах зацепился за одну из верёвок и чуть не упал.


— Выпусти меня, медведь! — гремел адмирал. — Не то я тебя вздёрну на рее!


Паддингтону совсем не хотелось, чтобы его вздёргивали на рее — что бы это такое ни было, — поэтому он снова уткнулся в инструкцию, решив проверить, не пролистнул ли ненароком какую-нибудь важную страничку, но в инструкции не оказалось специальной главы о том, как убирать поставленную палатку, а уж о том, как вызволять запакованных адмиралов, и вовсе не было ни слова.


Паддингтон попробовал подёргать за верёвки, но лучше от этого не стало, скорее наоборот, потому что чем больше он дёргал, тем громче ругался адмирал.


— Паддингтон! — вскричала миссис Бёрд, выбегая на полянку под аккомпанемент особенно громкого адмиральского вопля. — Что, скажи на милость, тут происходит?


— Я и сам не пойму, — сознался Паддингтон. — У меня с верёвками какая-то путаница вышла. Лапами узлы очень трудно завязывать, вы же знаете.


— Вот это да! — восхищённо проговорил Джонатан, наклоняясь над палаткой. — Вот уж действительно, путаница так путаница! В жизни ещё таких узлов не видел. Даже когда мы с классом в поход ходили.


— Ох ты, батюшки! — ахнула миссис Бёрд. — Надо поскорее что-нибудь придумать, а то он, чего доброго, совсем задохнётся.


Брауны по очереди склонялись над палаткой и разглядывали верёвки, но чем больше они теребили и дёргали, тем туже затягивались узлы и тем слабее становилось сипение адмирала.


Но вот, когда они уже совсем потеряли надежду вызволить злосчастного моряка, их прервали самым неожиданным образом. Они так увлеклись распутыванием Паддингтоновых узлов, что совсем перестали замечать, что происходит вокруг.


Опомнились они, лишь когда услышали совсем близко чьи-то голоса и, подняв головы, увидели, что к ним приближается целая компания рыбаков из деревни.


— Приняли ваш сигнал бедствия, месье, — на ломаном английском сказал предводитель компании.


— Сигнал бедствия? — недоумённо переспросил мистер Браун.


— Так точно, месье, — подтвердил рыбак. — Мы увидели его за много-много миль. Юный джентльмен-медведь из гостиницы махал белым флагом, призывая на помощь. А потом мы заметили в море яхту месье лё Адмирала и поспешили вас спасать.


Мистер Браун отступил в сторонку, а рыбаки засуетились вокруг палатки, осматривая узлы и прикидывая, как их развязать.


— Хотел бы я знать, — задумчиво проговорил мистер Браун, — один Паддингтон у нас такой или все медведи рождаются под счастливой звездой?..


* * *


— Гррруфф! — в сотый раз ухнул адмирал, слушая историю своего спасения.


Даже рыбакам далеко не сразу удалось распутать Паддингтоновы узлы, и когда адмирала наконец-то вызволили, лицо у него было цвета варёного рака. Однако как только он узнал, что яхта его нашлась и стоит на якоре в бухте, он в мгновение ока утихомирился. А потом даже развеселился и принял деятельное участие в играх на берегу.


— Премного тебе благодарен, медведь, — пробасил он на обратном пути, протягивая Паддингтону руку. — Эх, мне бы в старые дни побольше таких молодцов в экипаже! Вот уж, что называется, утешил старика.


— На здоровье, мистер Гранди, — отозвался Паддингтон, протягивая в ответ лапу. Он так и не понял, почему все его благодарят, — он-то, наоборот, ожидал получить хорошую взбучку; однако он был из тех медведей, которые не задают лишних вопросов, если им вдруг улыбается судьба.


— Какао любишь? — вдруг ни с того ни с сего рявкнул адмирал.


У Паддингтона округлились глаза.


— Да, очень! — выпалил он.


Брауны переглянулись, недоумевая, как адмирал догадался.


— Поплаваешь по всем морям — узнаешь небось медвежьи повадки, — буркнул адмирал Гранди.


Они как раз входили в бухту. Адмирал прикрыл ладонью глаза: за крышами деревни сверкнуло последним лучом заходящее солнце.


— Небось настоящего корабельного какао вы ещё не пробовали, — заявил он. — Сам варю его в ведре. Ну, как насчёт зайти ко мне в каюту и выпить по чашечке перед сном?


На это Брауны ответили дружным «ура!» и даже позволили Паддингтону поднять сразу обе лапы в знак согласия. Прогулка получилась на диво приятная и весёлая, и, хотя они не только не поймали, но даже и не увидели ни единой рыбёшки, в одном все были единодушны: завершить такой день надо чашкой настоящего корабельного какао — как и полагается истинным морякам.


Ехали медведи


Месье Дюпон поглядел на Паддингтона с удивлением.


— Вы хотите сказать, месье лё Медведь, что никогда не слышали про бициклеты? — воскликнул он.


— Никогда, месье Дюпон, — честно признался медвежонок.


— Пу-уф! — вскричал булочник, всплеснув руками. — Как это так — прожить всю жизнь и не увидеть ни одной велогонки! Впрочем, считайте, что вам повезло: та, которая завтра будет проходить через нашу деревню, самая знаменитая во всём мире!


Месье Дюпон сделал паузу, чтобы Паддингтон успел как следует осмыслить это сообщение.


— Называется она «Тур де Франс»[61 - «Тур де Франс» — это самая крупная и престижная велогонка в мире. Проводится она уже больше ста лет, с 1903 года. «Тур» означает, что гонка разбита на отдельные этапы, каждый этап гонщики проходят за один день. В «Тур де Франс» 21 этап, а вот общая длина гонки каждый год иная — от 3000 до 4000 километров. Победить в этой гонке — мечта каждого спортсмена-велосипедиста.], — продолжал булочник со значительным видом. — Она продолжается целых двадцать дней, и посмотреть на неё собираются люди со всего света!


Паддингтон внимательно выслушал всё, что месье Дюпон рассказал про велогонку: что принимать в ней участие — огромная честь и что Сан-Кастили в этом году выпала очень важная роль: велосипедисты не просто проедут через деревню, но сделают по ней несколько кругов!


— Сперва вверх на холм, потом по улицам, а потом вниз с холма, — говорил месье Дюпон. — Так что все успеем насмотреться. Более того, — прибавил он веско, — тот, кто быстрее всех спустится с холма в деревню, получит от нас специальный приз. Вы только подумайте, месье лё Медведь!


Тут в булочную вошёл покупатель и отвлёк месье Дюпона, а Паддингтон, поблагодарив своего друга за интересный рассказ, выскочил на улицу и побежал на другую сторону площади, чтобы ещё раз посмотреть на плакат, который и вызвал его интерес к велосипедам.


На огромном листе бумаги, пришпиленном к стене одной из лавок, была изображена длинная извилистая дорога, по которой сплошным потоком мчались велосипедисты. Все они были одеты в яркие цветные майки, низко пригибались к рулям и с превеликим усердием крутили педали. Похоже, ехали они уже давно, потому что вид у них был разгорячённый и усталый, а один гонщик даже подкреплялся на ходу бутербродом.


Бутерброд напомнил медвежонку, что уже самое время для «послезавтрака», но, прежде чем отправиться в гостиницу, где его ждала банка с мармеладом, Паддингтон ещё некоторое время повозился со своим разговорником, разбирая слова, напечатанные мелким шрифтом внизу плаката.


Паддингтону показалось очень занятным, что можно получить приз, просто-напросто скатившись быстрее всех с горки, и он уже в который раз пожалел, что поблизости нет мистера Крубера, который рассказал бы ему про велосипеды поподробнее.


С задумчивым выражением на мордочке Паддингтон вернулся к Браунам, которые пили кофе на тротуаре перед гостиницей; следующие четверть часа он был ужасно рассеян и несколько раз макал лапу в чашку с какао, перепутав её с банкой мармелада.


На пляж медвежонок в это утро явился с большим опозданием: остальные давно уже лежали на солнышке, когда он подошёл, размахивая ведёрком и лопаткой; у него был вид медведя, честно сделавшего своё дело.


— Чем это, интересно, ты занимался, Паддингтон? — принялась допытываться миссис Браун. — Мы уже начали волноваться!


— Так, ничем особенным, — ответил медвежонок, уклончиво махнув лапой в сторону деревни. — Ну, просто всем понемножку.


Миссис Бёрд бросила на него подозрительный взгляд. С близкого расстояния ей удалось разглядеть у него на носу несколько тёмных пятен, до странности напоминавших пятна машинного масла; однако рассмотреть их как следует она не успела, потому что Паддингтон убежал купаться.


— Главное, завтра не опоздай! — крикнул ему вдогонку мистер Браун. — Завтра большая велосипедная гонка. Она ждать не станет!


Ко всеобщему удивлению, слова мистера Брауна произвели на медвежонка очень странное впечатление: он чуть не шлёпнулся в песок от неожиданности, а на мордочке у него появилось ужасно виноватое выражение; поймав равновесие, он со всех лап бросился в воду, то и дело встревоженно оглядываясь через плечо.


Миссис Браун вздохнула.


— Иногда мне кажется, — сказала она, — что я всё бы отдала, лишь бы узнать, что у нашего мишутки на уме. Представляете, как это должно быть интересно!


— Гм-м… — мрачно проговорила миссис Бёрд, — а мне иногда кажется, что куда лучше этого не знать. Так оно как-то, знаете, спокойнее. Сейчас, например, у него что-то очень уж довольный вид, и мне это совсем не нравится…


На этом разговор оборвался, и Брауны растянулись на песочке, подставив носы яркому солнцу. Отдых во Франции стремительно близился к концу, и всем хотелось позагорать вволю, поэтому про странное поведение медвежонка вскоре позабыли — до поры до времени.


Однако вечером, перед сном, у миссис Браун появились новые причины поволноваться. Паддингтон необычайно рано ушёл в свою комнату, и оттуда то и дело долетало какое-то бренчание, которое ей совсем не нравилось.


Наконец, не выдержав, миссис Браун прижалась ухом к стене, послушала и поманила мужа.


— По-моему, Генри, он мажет булку мармеладом, — определила она. — Послушай-ка.


— Мажет булку мармеладом? — удивился мистер Браун. — Как же можно услышать, как кто-то мажет булку мармеладом?


— Если это Паддингтон, то можно, — авторитетно разъяснила миссис Браун. — Он звенит ложкой в банке. Когда он ест, он просто окунает лапу в банку и слышно только пыхтение, но мажет он всегда ложкой, и кроме пыхтения слышно ещё и позвякивание.


— Старательно, должно быть, мажет, — туманно высказался мистер Браун, отходя от стены. — Вон как громко пыхтит. Ни дать ни взять велосипедный насос…


Мистера Брауна занимала совсем другая загадка, и ему было вовсе не до Паддингтоновой булки с мармеладом. Он только что обнаружил, что купальное полотенце, которое он повесил сушиться на балконе, таинственным образом исчезло, а на его месте появилась какая-то грязнущая, перепачканная маслом тряпка. История была в высшей степени непонятная, и мистер Браун всё ломал голову, кому это вздумалось шутить с ним такие шутки.


* * *


А Паддингтон, который понятия не имел, как горячо обсуждают за стеной его поведение, сидел на полу посреди своей комнаты; в одной лапе он держал кусок булки с мармеладом, а в другой здоровенный гаечный ключ.


Вокруг него громоздилось несколько картонных коробок, полных всяких железок и винтиков, большая маслёнка, велосипедный насос и ещё какие-то замысловатые приспособления.


А прямо перед ним, начищенный так, что в его блестящей поверхности отражался чёрный Паддингтонов нос, стоял маленький трёхколёсный велосипед; откусывая от ломтя булки с мармеладом огромные куски, Паддингтон в упоении созерцал плоды тяжких трудов целого вечера.


Впервые медвежонок заметил этот велосипед несколько дней назад; он стоял во дворике перед гаражом на другом конце деревни; впрочем, Паддингтон тут же и забыл про велосипед и вспомнил о нём снова, только когда месье Дюпон стал рассказывать про предстоящую гонку.


Владелец гаража был немало удивлён, когда Паддингтон вдруг заявился к нему в гости, и поначалу ни за что не хотел давать свою машину напрокат медведю, тем более что у Паддингтона не оказалось никаких документов, не считая старых открыток от тёти Люси.


Однако Паддингтон умел добиваться своего, и, когда он пообещал отмыть и почистить велосипед, владелец наконец сдался и даже одолжил Паддингтону свою маслёнку, что оказалось весьма кстати, потому что велосипед не первый год стоял под открытым небом и успел порядком заржаветь.


По счастью, медвежонок обнаружил на балконе какую-то старую тряпку, которой счистил большую часть грязи, прежде чем приступить к самому главному — разборке и смазке.


Честно говоря, разобрать велосипед оказалось куда проще, чем собрать обратно, и, дожевав булку, Паддингтон вдруг заметил, что в коробках завалялось несколько деталей, которые так и не пригодились.


Ради завтрашней гонки медвежонок привязал к рулю английский флаг, а потом засунул оставшуюся булку с мармеладом в корзинку над передним колесом и, блестя глазами от нетерпения, взобрался в седло.


Ему давно уже хотелось попробовать новую игрушку в действии, но, когда наконец дошло до дела, выяснилось, что велосипед вовсе не такая простая штука: задние лапы оказались коротковаты, и, сидя в седле, Паддингтон едва-едва доставал носочками до педалей.


А кроме того, непонятно почему, велосипед очень трудно оказалось останавливать, хотя медвежонок тянул и дёргал все рычаги и ручки подряд. Раза два он случайно врезался в шкаф, да и на обоях появилось несколько весьма неприглядных отпечатков шин. А потом, когда Паддингтон попытался объехать вокруг кровати, вдруг ни с того ни с сего слетела цепь, и он чуть было не кувырнулся через руль.


Сделав ещё несколько кругов по комнате, медвежонок повалился на бок и довольно долго лежал, утирая лоб старым носовым платком. Ездить на трёхколёсном велосипеде, да ещё по маленькой гостиничной комнатке, оказалось делом утомительным, так что, взглянув ещё разок на своё отражение на руле, Паддингтон — без особой, правда, охоты — отправился спать.


Но хотя он ужасно устал, заснуть ему в эту ночь удалось далеко не сразу. Во-первых, приходилось лежать на спине, задрав передние лапы в воздух — чтобы не перепачкать маслом простыню; а во-вторых, надо было очень и очень о многом подумать.


Когда же он в конце концов всё-таки задремал, на мордочке у него так и осталось очень довольное выражение. Вечер прошёл не без пользы, а следующий день сулил ещё больше интересного. В глубине души Паддингтон был абсолютно уверен, что на таком чистеньком, блестящем велосипеде он без труда выиграет приз знаменитой велогонки «Тур де Франс».


* * *


На следующее утро Брауны проснулись раньше обычного — их разбудили шум и суета на площади перед гостиницей. Словно по волшебству, вернулись на улицы те же украшения, которые они видели во время «пардона», а кроме того, деревню наводнили деловитые, расторопные люди с повязками на рукавах.


Повсюду царило необычайное возбуждение, из громкоговорителя, установленного на грузовике, то и дело долетал бодрый голос, обращавшийся к зрителям, которые заполнили всё пространство вокруг площади и на склоне холма в дальнем конце деревни.


Брауны уговорились встретиться на балконе Паддингтоновой комнаты, откуда холм было видно лучше всего; однако, к их величайшему изумлению, самого Паддингтона в назначенный час в комнате не оказалось.


— Надеюсь, он скоро появится, — тревожилась миссис Браун. — То-то будет огорчение, если он пропустит самое интересное!


— И куда, скажите на милость, он запропастился? — недоумевал мистер Браун. — Я его с самого завтрака не видел!


— Гм-м… — высказалась миссис Бёрд, оглядывая комнату. — Сказала бы я вам куда…


От острых глаз миссис Бёрд не укрылись наскоро затёртые следы велосипедных шин на полу. Следы несколько раз огибали комнату, тянулись к дверям и уползали в направлении лестницы, которая вела к чёрному ходу.


Паддингтоново счастье, что миссис Бёрд не успела больше ничего сказать — её прервал взрыв аплодисментов, долетевший снизу, и Брауны, начисто позабыв о медвежонке, свесились с балкона, чтобы посмотреть, что происходит.


— Вот странно, — удивилась миссис Браун, когда аплодисменты стали ещё громче, а некоторые зрители даже закричали «Ура!». — Интересно, почему это они на нас показывают?


Удивлённые и озадаченные, Брауны принялись махать в ответ.


— И почему это они кричат «вив лё Медведь»?[62 - «Вив лё Медведь» значит «да здравствует медведь».] — в свою очередь изумился мистер Браун. — Не может быть, чтобы это Паддингтону, — его же здесь просто нет!


— Ничего не понимаю, — созналась миссис Браун. — Ну ничего, поживём — увидим.


Знали бы Брауны, что не они одни лихорадочно пытаются понять, что же на самом деле происходит! Однако, на их счастье, между ними и виновником всеобщего возбуждения пролегало несколько улиц и стояло довольно много домов.


На другом конце деревни Паддингтон не меньше Браунов недоумевал, что же с ним такое произошло. Но, надо сказать, чем усерднее он пытался это понять, тем сильнее запутывался. Ведь только что он сидел себе на своём велосипедике в узком переулке, время от времени выглядывая из-за угла и проверяя, не вывалилась ли из корзинки булка с мармеладом, и тихо-мирно поджидал появления гонщиков. Но едва первые велосипедисты пронеслись мимо и он нажал на педали, чтобы рвануть вдогонку, всё сразу же пошло кувырком.


Не успел Паддингтон и глазом моргнуть, как его уже закрутило в водовороте мелькающих колёс, орущих людей, мечущихся полицейских и звенящих звонков.


Паддингтон приналёг на педали и несколько раз вежливо приподнял шляпу, приветствуя других гонщиков, но чем вежливее он себя вёл, тем отчаяннее вокруг вопили и махали, а идти на попятную и сворачивать в сторону было уже поздно. Куда бы он ни посмотрел, всюду мелькали велосипеды и велосипедисты в коротких штанах и полосатых майках. Велосипеды были перед ним, велосипеды были справа, велосипеды были слева. Назад ему оглядываться было некогда — он только и успевал, что со всей мочи жать на педали, — но не оставалось никаких сомнений, что и там тоже сплошные велосипеды, потому что оттуда доносилось шумное дыхание и позвякивание звонков.


В неразберихе кто-то протянул медвежонку бутылку молока. Пытаясь схватить её одной лапой, а другой приподнять шляпу, Паддингтон выпустил руль, дважды объехал вокруг статуи, стоявшей посреди улицы, а потом снова влился в поток велосипедистов, которые как раз заворачивали за угол, к дороге, ведущей из деревни.


По счастью, дорога эта шла в горку, а гонщики изрядно устали после долгого пути, поэтому, привстав в седле и изо всех сил надавив на педали, медвежонок умудрился от них не отстать.


Но когда велосипедисты достигли вершины холма и, развернувшись, покатили обратно в деревню, дела у Паддингтона снова пошли наперекосяк. Только он устроился в седле и решил немного передохнуть и собраться с силами, как выяснилось, что, хотя он больше и не нажимает на педали, колёса велосипеда крутятся всё быстрее и быстрее.


Едва успев махнуть лапой зрителям, Паддингтон поравнялся с велосипедистами, возглавлявшими гонку. Он обогнал одного, потом другого, а потом и всю группу лидеров. Гонщики вздрагивали, когда медвежонок проносился мимо, а зрители, толпившиеся вдоль дороги, голосили всё громче и громче. Многие узнавали медвежонка и принимались его подбадривать, но Паддингтону в кои-то веки раз было совсем не до того.


Он изо всей силы надавил на ручку тормоза, но от этого ничего не изменилось, разве что велосипед помчался ещё быстрее; медвежонок даже пожалел, что так тщательно смазал все спицы и втулки, когда чистил свою машину.


И вот педали закрутились так быстро, что Паддингтон испугался, как бы у него не оторвались лапы, и на всякий случай задрал их повыше.


А когда он попробовал посильнее нажать на тормозную ручку, на него обрушился ещё один нежданный удар: ручка ни с того ни с сего отвалилась от руля и осталась у него в лапе. Паддингтон отчаянно замахал ею и зазвонил в звонок и тут же оставил за спиной последних (вернее, первых) участников гонки.


— Жмите на тормоз, месье лё Медведь! — крикнул по-английски кто-то из зрителей, разглядев английский флаг на руле.


— Я, кажется, не могу! — прокричал в ответ медвежонок, с ужасно расстроенным видом проносясь мимо. — У меня ручка тормоза случайно отвалилась, потому что я некоторые детали забыл в коробке в гостинице!


Припав к рулю своего велосипедика, Паддингтон как ветер летел под горку, прямо к деревенской площади.


Жители Сан-Кастили страшно переполошились, когда увидели, кто возглавляет «Тур де Франс», и воздух огласило громкое «Ура!»; но Паддингтон, который приподнял сползшую на глаза шляпу и беспокойно заозирался, сумел различить лишь море неясно белеющих лиц да размытые очертания каких-то строений впереди: эти очертания ему совсем не понравились, потому что были совсем близко.


Но ещё сильнее, чем незадачливый велосипедист, волновались Брауны.


— Батюшки мои! — ахнул мистер Браун. — Глядите, Паддингтон!


— И едет прямиком в магазин месье Дюпона, — добавила миссис Браун.


— Не могу смотреть, — прошептала миссис Бёрд, закрывая глаза.


— Да почему же он не тормозит? — недоумевал мистер Браун.


— Полундра! — воскликнул Джонатан. — Как же ему тормозить, если у него ручка тормоза отвалилась!


Спас Паддингтона месье Дюпон. В самую последнюю секунду его голос загремел, перекрывая рёв толпы:


— Сюда, месье лё Медведь!


И он широко распахнул боковые ворота своего магазина.


— Сюда!


И вот на глазах у ошеломлённых зрителей медвежонок пулей влетел в распахнутые ворота и скрылся из виду.


Как только остальные гонщики благополучно миновали площадь, зрители рванулись к булочной и обступили её плотным кольцом. Браунам с трудом удалось пробиться поближе, как раз в ту секунду, когда толпа дружно ахнула, а из дверей показалась маленькая белая фигурка.


Паддингтон и сам перепугался, когда поймал своё отражение в витрине; ему пришлось несколько раз ущипнуть себя за лапу, чтобы убедиться, что это не сон. Только потом он вежливо приподнял шляпу, под которой обнаружилась коричневая макушка.


— Я не медведение, — пояснил он, когда смолкли приветственные крики. — Просто я случайно угодил в мешок с мукой!


Зрители ещё теснее обступили медвежонка и принялись наперебой жать ему лапу, и тут месье Дюпон, возвысив голос, очень торжественно проговорил:


— Мы, жители Сан-Кастили, надолго запомним день, когда «Тур де Франс» проходил через нашу деревню!


А вечером был весёлый праздник, и все громко зааплодировали, когда мэр объявил, что присуждает Паддингтону специальный приз, а в придачу к нему — столько сдобных булочек, сколько тот сможет съесть за один присест.


— Правда, нельзя сказать, что он быстрее всех проехал через деревню, — уточнил мэр под хохот и приветственные крики, — но с холма скатился как ветер, это уж точно. То, что приз достался жителю нашей деревни, — для нас особая честь!


Даже адмирал Гранди специально заявился в гостиницу, чтобы поздравить медвежонка с победой.


— Молодец, медведь! Не уронил флаг! — пробасил он одобрительно.


А вечером Паддингтон сидел в своей кроватке, со всех сторон обложенный сдобными булочками. Вид у него был очень довольный, хотя одна передняя лапа висела на перевязке, обе задние так и гудели от усталости, а в шкурке тут и там белела мука, хотя его несколько раз искупали в ванне.


Зато, как объяснил мэр, никогда ещё за всю историю «Тур де Франс» первый приз не доставался медведю, и Паддингтону было чем гордиться.


А на следующее утро Брауны опять встали очень рано, потому что им пора было отправляться в дальнюю дорогу — домой, в Англию. К их удивлению, несмотря на ранний час, почти все жители деревни оказались на ногах и пришли пожелать им доброго пути.


Последним прощался месье Дюпон, и вид у него при этом был ужасно грустный.


— Без вас тут будет слишком тихо, месье лё Медведь, — проговорил он, пожимая Паддингтону лапу. — Но, может быть, мы ещё когда-нибудь и встретимся.


— Вот хорошо бы было! — от всей души сказал Паддингтон, помахал всем на прощание и полез в машину.


Честно говоря, ему уже хотелось поскорее вернуться домой и рассказать мистеру Круберу о своих приключениях за границей; но с другой стороны, жалко было расставаться с новыми друзьями, особенно с месье Дюпоном.


— Всему хорошему рано или поздно приходит конец, — заметила миссис Браун по дороге. — И самому хорошему быстрее всего — или это только так кажется?..


— И вовсе в этом нет ничего плохого, — мудро рассудила миссис Бёрд. — Ведь если сегодня кончилось одно приключение, завтра обязательно начнётся другое!


Паддингтон, глядевший в окошко, согласно кивнул. Путешествие за границу ему ужасно понравилось; и всё равно, как приятно вернуться домой — ведь и там ждут новые приключения!


— Вот почему так хорошо быть медведем, — добавила миссис Бёрд. — С медведями всё время что-нибудь приключается!


Нарушитель спокойствия


— И всё же я не устану повторять, — проговорила миссис Браун, опуская на весы здоровенную тыкву, — что у нашего медведя золотые лапы. Видели эту тыкву? Он перекрыл свой прежний рекорд почти на полфунта.


— Хм, — откликнулась миссис Бёрд, — одно я вам могу сказать точно: золотые лапы лучше праздных. По крайней мере, у него есть дело. Вот уже которую неделю мы живём без происшествий!


Тут миссис Бёрд не преминула постучать по дереву, а потом перевела глаза на маленькую мохнатую фигурку в бесформенной шляпе и видавшем виды синем пальтишке, которая прошагала по садовой дорожке и скрылась в сарайчике за кустами малины.


Миссис Бёрд вообще предпочитала, чтобы Паддингтон не исчезал надолго из её поля зрения, а упорство, с которым он занимался своими грядками, уже начинало внушать ей некоторые опасения.


Однако даже миссис Бёрд не могла не признать, что в последнее время в доме номер тридцать два по Виндзорскому Саду воцарилось непривычное спокойствие.


А началось всё с того, что Паддингтон притащил с рынка огромный пакет семян, который купил в «Уценённых товарах» всего за шесть пенсов. Все подивились такой выгодной покупке, и мистер Браун с радостью выделил медвежонку клочок земли в дальнем конце сада. Несколько вечеров кряду Паддингтон терпеливо пересчитывал семена, стараясь, чтобы ни одно не прилипло к лапам, сортировал и раскладывал на отдельные кучки.


Одна миссис Бёрд была полна мрачных предчувствий.


— Помогай Боже бедному продавцу, если они, чего доброго, не взойдут, — проворчала она, заметив, что первоначально пакет стоил целых два с половиной шиллинга. — Чего-чего он только не услышит!


Однако эти мрачные прогнозы не оправдались: через неделю-другую из земли полезли первые ростки, и вскоре «мишуткина грядка» зазеленела так ярко, что затмила все остальные садовые посадки.


С тех пор Паддингтон почти всё свободное время проводил на своей грядке. А когда он начал приносить в дом свежие овощи и цветы, все охотно согласились с миссис Браун, что у Паддингтона золотые лапы.


— У нас вообще сейчас не сад, а картинка, — продолжала миссис Браун, принимаясь за мытьё посуды. — Представляете, даже мистер Карри сегодня утром сказал, что давно такого не видел!


— Ну, положим, — хмуро отозвалась миссис Бёрд, — у мистера Карри наверняка было на уме что-то совсем другое. Он не станет просто так разбрасываться комплиментами.


— Может быть, хотел купить овощей по дешёвке? — предположила миссис Браун. — Вы же знаете, какой он скряга.


— Хотела бы я видеть, как он купит их по дешёвке у этого медведя, — хмыкнула миссис Бёрд. — Да так ему и надо. Вы видели, что творится в его собственном саду? Это же просто позор!


Газон перед домом мистера Карри весь зарос сорной травой[63 - Нет для английского дома худшего позора, чем нестриженый газон! По понятиям англичан, травка должна едва-едва подниматься над землёй. Зато когда над газоном на совесть потрудятся несколько поколений, он становится удивительно зелёным и упругим. Для этой цели в каждой семье обязательно есть косилка — или, уж по крайней мере, специальные садовые ножницы!], и сильнее всего миссис Бёрд возмущало то, что, когда поднимался ветер, семена сорняков летели через забор прямо к ним в сад.


— Между прочим, — продолжала миссис Браун, — когда мы разговаривали, он как раз доставал из сарая свою косилку. Может быть, решил наконец-то навести порядок.


— Давно пора, — фыркнула миссис Бёрд. — Только думаете, он сам станет работать? Ничего подобного! Скорее наймёт за гроши какого-нибудь бедолагу, который согласен на любую работу!


И миссис Бёрд с ожесточением встряхнула мокрые тарелки. Видела бы она в этот момент мистера Карри, её возмущению и вовсе не было бы предела, потому что он как раз глядел через забор на Паддингтона, и на лице у него было очень коварное выражение. А Паддингтон, не замечая грозящей ему опасности, сидел на клумбе за малиновыми кустами и подсчитывал свои доходы. Миссис Бёрд оплачивала его овощи строго по рыночным ценам и вела скрупулёзный учёт всех покупок, но Паддингтон, медведь на диво дотошный, на всякий случай ещё и сам проверял её расчёты. Он как раз записал в блокнот ТЫКВА, ОЧИНЬ БАЛЬШАЯ — АДНА ШТУКА, когда утреннюю тишину сотряс голос мистера Карри.


— Эй, медведь! — рыкнул он. — Что это ты там делаешь? Возлежишь на лаврах?[64 - Никакие лавры на грядке не растут. Это просто такое выражение, которое означает — отдыхать после успешной работы, упиваться победой.]


Паддингтон так и подскочил от испуга.


— Нет, что вы, мистер Карри, — ответил он, слегка оправившись. — Сижу на бегониях.


Мистер Карри глянул на него с неодобрением, но Паддингтон ответил совершенно невинным взглядом.


Сосед Браунов обозрел Паддингтонов садик, и на его лице снова появилось коварное выражение.


— Хорошо, что ты, медведь, не сидишь сложа лапы, — похвалил он. — Кстати, не хочешь в свободную минутку заработать шесть пенсов?


— А… да, конечно, мистер Карри, — ответил Паддингтон нерешительно.


Он знал по собственному опыту, что дело, за которое мистер Карри согласен заплатить целых шесть пенсов, займёт никак не минутку, но из вежливости не стал об этом говорить.


— Ты умеешь лазать по деревьям? — вопросил мистер Карри.


— У-у, ещё бы, — важно кивнул Паддингтон. — Все медведи умеют лазать по деревьям.


— Вот и хорошо, — заявил мистер Карри, указывая на высокую яблоню перед своим домом. — Тогда ты, наверное, не откажешься сорвать мне несколько яблочек?


— Конечно, мистер Карри, спасибо, — отозвался Паддингтон. Честно говоря, его очень удивило, что за такое пустячное поручение платят целых шесть пенсов.


— Да, и уж заодно, — небрежно бросил мистер Карри, — отпили ещё вон ту ветку, она уже совсем гнилая. Боюсь, мне сейчас придётся ненадолго уйти, но я очень рад, что ты предложил свои услуги. Очень мило с твоей стороны.


Паддингтон и рта не успел раскрыть, как мистер Карри вытащил из-за спины ножовку и моток верёвки.


— Только не забудь, — предупредил он, передавая всё это через забор, — один конец верёвки надо привязать к ветке, а другой накинуть на вершину дерева и прикрепить к чему-нибудь тяжёлому на земле. Это очень важно, а то ветка упадёт слишком быстро и что-нибудь сломает. Смотри у меня, чтобы все окна были целы! А если управишься до моего прихода, — продолжал мистер Карри, — можешь уж заодно и подстричь газон. Косилка готова. Поработаешь на совесть — может быть, получишь ещё шесть пенсов.


С этими словами мистер Карри круто повернулся и зашагал к дому, оставив Паддингтона в тяжёлом раздумье и с верёвкой в лапах. Медвежонок был совершенно уверен, что не предлагал мистеру Карри спилить ветку, и уж тем более ни словом не обмолвился о подстригании газона. Но у их соседа была привычка всё перетолковывать на свой лад, так что потом собеседник никак не мог разобрать, что говорил, а что нет.


Если бы речь шла только о газоне, Паддингтон мог бы притвориться, что ему что-то попало в ухо и он не расслышал, но ведь была ещё и яблоня, вид которой заставил его крепко призадуматься.


Впрочем, через несколько минут он вскочил и, не откладывая, принялся за работу. Паддингтон любил лазать по деревьям, пилить ему тоже очень нравилось, так что обидно было бы упустить два таких удовольствия сразу. Тем более в чужом саду.


Но когда Паддингтон стал искать что-нибудь тяжёлое, чтобы привязать верёвку, оказалось, что легче сказать, чем сделать. Единственное, что попалось ему на глаза, был забор мистера Карри, но он оказался таким трухлявым, что целый кусок его остался у медвежонка в лапе, когда он испробовал один из своих специальных узлов.


В конце концов Паддингтон выбрал косилку, которая выглядела куда прочнее. Для пущей надёжности он сделал на ручке целых два узла и полез на яблоню, прихватив пилу и банку своего любимого мармелада.


Яблоне мистера Карри было уже очень много лет, и Паддингтону совсем не нравилось, как она скрипит, но вот наконец он устроился рядом с нужной веткой, крепко обвязал её верёвкой, окунул лапу в мармелад и приготовился к торжественному моменту.


Паддингтон твёрдо верил, что мармелад всегда выручит в трудную минуту, и использовал его отнюдь не только для еды. Осмотрев пилу мистера Карри, он решил, что её не мешало бы смазать, а для этого мармелад вполне подходил. Пила давным-давно лишилась большей части зубьев, а те, что ещё были на месте, заржавели и торчали в разные стороны.


Паддингтон ещё раз осмотрелся, чтобы удостовериться, всё ли в порядке, взял пилу обеими лапами, зажмурил глаза и, подскакивая на ветке, стал дёргать её взад-вперёд.


Обычно эта работа давалась ему с трудом, но на сей раз всё шло как по маслу. Видимо, яблоня мистера Карри была ещё дряхлее его пилы, и не прошло и пяти минут, как раздался громкий треск и ветка с шумом рухнула вниз.


Когда дерево перестало качаться, Паддингтон открыл глаза и уставился в землю. Ура, ветка лежала как раз на том месте, которое он наметил! Облегчённо вздохнув, Паддингтон спустился вниз, чтобы полюбоваться плодами своего труда. Ведь ему почему-то очень редко удавалось с первого раза правильно выполнить поручение мистера Карри, и теперь он с законной гордостью уселся на отпиленную ветку немного отдышаться.


Пришло время подумать о газоне. Чем дальше, тем сильнее Паддингтон жалел, что не пропустил просьбу мистера Карри мимо ушей. Дела тут было по горло: траву так давно не подстригали, что она доходила ему почти до колен, и, даже встав в полный рост, он никак не мог разглядеть, где заканчивается газон и начинается сад.


Впрочем, надо было хотя бы начать, и Паддингтон принялся озираться в поисках косилки. Тут-то на него и обрушился первый удар. Он видел след в примятой траве, ведущий от сарая к яблоне, видел чёткие отпечатки колёс на том месте, где косилка стояла раньше, но теперь она как сквозь землю провалилась!


Паддингтон уже давно подметил, что беда никогда не приходит одна: едва он успел чуть-чуть оправиться от первого удара, как на него свалился второй.


В первый момент он просто решил, что ему снится дурной сон, как следует протёр глаза и снова поглядел вверх. Нет, это был не сон! Не стоило ему протирать глаза, потому что он только отчётливее увидел, что косилка мистера Карри не провалилась сквозь землю, а, наоборот, взлетела в воздух и висит, точно огромное яблоко, на одной из веток.


Паддингтон без особой надежды подёргал верёвку, но она оказалась натянута, как струна, и после нескольких неудачных попыток он сел, сокрушённо обхватил уши лапами и стал обдумывать своё положение.


Но сколько он ни думал, в голову ему ничего не приходило. Наоборот, чем больше он размышлял, тем безвыходнее казалась ситуация; косилка мистера Карри висела на дереве, и он даже не мог, чтобы загладить вину, подстричь газон. Мистеру Карри и в лучшие дни было не так-то просто что-либо объяснить, а сегодня, как с грустью признал Паддингтон, оглядев яблоню со всех сторон, денёк выдался хуже некуда!..


* * *


— Что-то Паддингтона сегодня совсем не слышно, — заметила миссис Браун. — С ним всё в порядке?


— Час назад я видела его в гараже, — доложила миссис Бёрд. — Он искал садовые ножницы. Потом куда-то подевался. Честно говоря, по-моему, у него опять что-то на уме. Я только что столкнулась с ним на садовой дорожке: он держал в лапах гаечный ключ и производил впечатление медведя с нечистой совестью.


— Гаечный ключ? — подивилась миссис Браун. — Зачем ему мог понадобиться гаечный ключ?


— Вот уж не знаю, — хмуро отозвалась миссис Бёрд. — Но мне почему-то кажется, что у него опять появилась Идея. Все признаки налицо.


Не успела миссис Бёрд закончить фразу, как из сада послышались громкие чихи мотора, который не хочет заводиться.


— О господи! — воскликнула миссис Бёрд, кидаясь к стеклянной двери. — Видите дым за кустами малины?


— Ой, по-моему, это Паддингтонова шляпа! — подхватила миссис Браун, заметив за сараем странный кособокий блин, который вдруг стал подскакивать, как на пружинке. — Костёр он, что ли, развёл? Можно подумать, он наступил на горячие угли!


— Ну, если это костёр, то я — эскимос, — изрекла миссис Бёрд.


Миссис Бёрд давно и заслуженно считалась главным специалистом по предугадыванию медвежьих проказ, но на сей раз она ничего не успела предпринять, потому что чихание перешло в рёв, шляпа нырнула, дёрнулась и стремительно поплыла над верхушками малиновых кустов.


Если у миссис Бёрд ещё оставались сомнения относительно происходящего, они тут же рассеялись: из-за кустов выехала бензокосилка мистера Брауна, на которой, уцепившись одной лапой за ручку, а другой придерживая шляпу, висел Паддингтон.


Косилка с треском проломила забор мистера Карри и тут же исчезла из виду, оставив за собой громадную дыру и облако голубоватого дыма.


Но если миссис Браун и миссис Бёрд и удивились такому странному обороту дела, то Паддингтон был удивлён ничуть не меньше. События развивались с такой головокружительной быстротой, что он даже самому себе не успевал объяснить, что к чему.


У мистера Брауна была старая, довольно громоздкая бензокосилка, и хотя Паддингтон не раз наблюдал с безопасного расстояния, как мистер Браун её заводит, он ещё ни разу не пробовал сделать это своими лапами.


Дело оказалось куда труднее, чем можно было подумать, и после нескольких неудачных попыток Паддингтон уже решил было его бросить, но тут мотор ожил и заурчал. Паддингтон склонился над косилкой, дёргая разные ручки и чиркая спички, в надежде рассмотреть, как она устроена, как вдруг раздался оглушительный «ба-бах!», и косилка ни с того ни с сего взяла и поехала.


Следующие несколько минут напоминали очень страшный сон. Паддингтон запомнил, что продырявил забор мистера Карри и несколько раз объехал вокруг газона, с каждым кругом набирая скорость. Ещё он запомнил, как ужасно обрадовался тому, что мистер Карри позабыл закрыть боковые ворота — сквозь них он выскочил на дорогу, но после этого начался такой сумбур, что он просто зажмурил глаза и стал ждать, что будет.


Со всех сторон доносились испуганные крики и топот бегущих ног. Раза два Паддингтону показалось, что он узнаёт голоса миссис Браун и миссис Бёрд, но когда он наконец открыл глаза, перед ним, словно башня, возвышался непомерного роста полицейский.


Полицейский стоял, выпучив глаза и вскинув вверх руку, — сигнал машинам остановиться. Проносясь мимо, Паддингтон едва успел приподнять шляпу, а потом косилка резко завернула за угол и поехала в сторону улицы Портобелло, а к общему переполоху прибавился топот тяжёлых сапог.


На ходу Паддингтон пытался дёргать за разные рычажки, но чем больше дёргал, тем быстрее мчался, и скоро шум погони замер в отдалении.


Медвежонку казалось, что эта бешеная гонка продолжается уже не один час, но тут вдруг, ни с того ни с сего, мотор расчихался и заглох. Косилка сбавила скорость, но только когда она совсем остановилась, Паддингтон решился открыть один глаз. Он с удивлением обнаружил, что попал прямо на улицу Портобелло, как раз к лавке своего друга мистера Крубера.


— Что случилось, мистер Браун? — закричал мистер Крубер, выбегая из лавки и присоединяясь к кучке уличных торговцев.


— Кажется, я по ошибке нажал не на тот рычаг, — удручённо ответил медвежонок.


— Ваше счастье, что шляпа свалилась прямо на карбюратор, — сказал один из торговцев, который знал Паддингтона в лицо. — А то бы вы ещё и не в такую даль заехали. Она перекрыла доступ воздуху.


— Что?! — вне себя от тревоги воскликнул Паддингтон. — Моя шляпа свалилась на карбюратор?!!


А шляпа, как вы помните, у Паддингтона была очень старая и ценная — он получил её от своего дяди ещё в Дремучем Перу. Поэтому он страшно обрадовался, выяснив, что, не считая двух-трёх свежих масляных пятен, она ничуть не пострадала.


— На вашем месте, я бы не стоял на виду, — сказал один из зрителей, указывая на группу людей, направляющихся в их сторону. — Идёт представитель власти!


Не теряя присутствия духа, мистер Крубер откатил косилку к дверям своей лавки и указал Паддингтону на приделанный к ней ящик, куда сыпалась срезанная трава.


— Скорее, мистер Браун! Прячьтесь сюда!


Мистер Крубер едва успел прикрыть Паддингтона мешком и нацарапать на ящике «Уценённый товар», как по толпе прошёл гомон, и на место действия, работая локтями, протолкался полицейский.


— Ну, — сказал он, доставая из форменной куртки блокнот и глядя в упор на мистера Крубера, — и где он?


— Где кто? — невинно поинтересовался мистер Крубер.


— Медведь, который только что мчался во весь дух на бензокосилке по Королевскому Шоссе, — отчеканил полицейский. — Ехал против всех правил и как раз в ту сторону.


— Медведь? — повторил мистер Крубер, точным движением становясь между полицейским и косилкой. — Мчался во весь дух? А каков он был с виду?


— В синем пальтишке не первой молодости, — прозвучал ответ полицейского, — и в этакой развалюхе вместо шляпы. Я его тут и раньше видел.


Мистер Крубер огляделся и серьёзно проговорил:


— Не вижу никого, кто соответствовал бы этому описанию.


Полицейский довольно долго разглядывал в упор мистера Крубера, а потом и других торговцев, которые старательно избегали встречаться с ним взглядом.


— Вот что, — сказал он наконец, и глаза его подозрительно блеснули. — Я пойду немного погуляю. Но если, когда я вернусь, возле некой лавки будет по-прежнему стоять «уценённый товар», я сочту своим долгом продолжить разбирательство.


Толпа расступилась, давая ему проход, а мистер Крубер утёр вспотевший лоб.


— Еле-еле пронесло, мистер Браун, — шепнул он. — Надеюсь, я всё говорил правильно? Мне было трудно сообразить, я ведь даже не знал, что к чему.


— Всё правильно, мистер Крубер, — успокоил его Паддингтон, выглядывая из-под мешка. — А что к чему, я пока и сам не знаю…


Мистер Крубер и остальные со вниманием выслушали подробный рассказ про утренние приключения. Он занял довольно много времени, а когда Паддингтон наконец добрался до конца, мистер Крубер задумчиво потёр подбородок.


— За дело! — сказал он кратко и поспешно запер лавку. — Вряд ли вы сумеете без посторонней помощи снять косилку с яблони прежде, чем мистер Карри вернётся, так что давайте-ка я поскорее отвезу вас обратно. Или пойдёте пешком?


Паддингтон подумал минутку, не вылезая из ящика.


— Если вам не трудно, мистер Крубер, — сказал он с благодарностью, снова натягивая мешок на голову, — я лучше останусь здесь.


Ему совсем не хотелось встречаться ни с полицейским, ни с мистером Карри; а кроме того, у него было нехорошее чувство, что миссис Браун и миссис Бёрд тоже где-то неподалёку, — ни к чему тратить зря время, объясняя вещи, которых он и сам пока до конца не понял.


И вообще, куда приятнее ехать домой со всеми удобствами, в тёмном и уютном ящике, полном срезанных стебельков, — тем более что он только что обнаружил в шляпе остатки куска булки с мармеладом, который прикрепил туда липкой лентой как раз на такой вот непредвиденный случай.


«Уходной» мистера Крубера


По утрам, когда работы в саду не было, Паддингтон частенько заходил к мистеру Круберу. А на следующий день после злополучной истории с бензокосилкой он отправился в свой ежеутренний поход по магазинам даже раньше обычного.


Паддингтон предпочёл бы денька три-четыре не встречаться с мистером Карри, и, когда за завтраком миссис Бёрд сказала, что лучше не будить лихо, пока оно тихо, он от всей души с нею согласился.


Надо заметить, что будить мистера Карри не пришлось: с раннего утра он торчал у себя в саду, таращась на дыру в заборе и время от времени кидая яростные взгляды в сторону дома Браунов. Так что Паддингтон, поспешно удаляясь со своей сумкой на колёсиках по улице Виндзорский Сад, всё время опасливо оглядывался, и, только очутившись в лавке мистера Крубера, среди медной посуды и прочих знакомых предметов, он наконец почувствовал себя в полной безопасности и вздохнул с облегчением.


Не считая двух-трёх застрявших в шкурке травинок, вчерашнее злоключение никак не отразилось на Паддингтоне, и, пока мистер Крубер варил им на «послезавтрак» какао, медвежонок преспокойно восседал на диванчике в задней комнате и раскладывал на тарелке свежие булочки.


Прихлёбывая какао, они ещё раз припомнили вчерашние события, и мистер Крубер тихонько рассмеялся.


— Как послушаешь, что с другими приключается, так, бывает, и самому захочется чего-нибудь этакого, да ещё в такой славный денёк, — сказал он, глядя в окно на яркое утреннее солнышко. — Вот что я надумал, мистер Браун. Закрою-ка я лавку после обеда и устрою себе выходной. Так вот, — мистер Крубер прокашлялся, — не хотели бы вы составить мне компанию, а, мистер Браун? Мы бы прогулялись по парку, кое-что посмотрели бы?


— Ох, ну ещё бы, мистер Крубер! — воскликнул Паддингтон. — С удовольствием!


Он просто обожал гулять с мистером Крубером, потому что тот очень много всего знал про Лондон и с ним всё вокруг казалось интересным.


— Мы могли бы захватить Джонатана и Джуди и устроить пикник, — добавил мистер Крубер. Чем дальше, тем больше он воодушевлялся. — Я считаю, мистер Браун, что порой можно и отложить дело да погулять смело. Давненько не было у меня выходного.


С этими словами он принялся наводить порядок в лавке и даже против обыкновения решил не выставлять «всякую всячину», хотя обычно на тротуаре у входа всегда стоял лоток с разными безделушками и диковинками за умеренную цену.


Пока мистер Крубер занимался своими делами, Паддингтон сидел в задней комнате и старательно писал красными чернилами записку, которую надо было уходя повесить на дверь. В записке говорилось:


УВАЖНОЕ ОБЪЯВЛЕНИЕ


ПОСЛЕ ОБЕДА МАГАЗИН ЗАКРЫТ ПО СЛУЧАЮ


ЕЖИГОДНОГО УХОДНОГО ПЕРСОНАЛА!!!


Подчеркнув написанное остатками гущи какао, Паддингтон аккуратно вытер лапы и ненадолго попрощался с мистером Крубером, чтобы успеть забежать в магазины.


Услышав о предстоящей прогулке, миссис Бёрд тотчас же взялась за дело и наготовила целую кучу бутербродов — с ветчиной и двумя сортами джема для мистера Крубера, Джонатана и Джуди и отдельно, с мармеладом, для Паддингтона. Когда же к этому добавили жестянку свежего печенья и несколько бутылок лимонада, оказалось, что рюкзак Джонатана полон доверху.


— Что ж, помоги боже мистеру Круберу, — изрекла миссис Бёрд после обеда, глядя, как удаляется на совесть снаряжённая компания.


Возглавляли её мистер Крубер с большим путеводителем и Паддингтон с чемоданом, театральным биноклем и целым ворохом карт.


— По-моему, Паддингтон сказал, что они идут в парк, — заметила миссис Браун. — А поглядишь на них, можно подумать, что на Северный полюс собрались.


— Поскольку с ними Паддингтон, может, и неплохо, что их ничто не застанет врасплох, — многозначительно отозвалась миссис Бёрд. Она на своём опыте убедилась, что прогулка в обществе Паддингтона всегда чревата какой-нибудь катастрофой, и была совсем не прочь на этот раз остаться в стороне.


Однако даже миссис Бёрд осталась бы довольна, глядя, как чинно вся компания направляется к парку. А когда мистер Крубер подал знак, что они хотят перейти дорогу, сам постовой им одобрительно кивнул. Одной рукой он остановил поток машин, а другую поднёс к каске, когда Паддингтон, поравнявшись с ним, приподнял шляпу.


До парка они добрались нескоро, поскольку по дороге оказалось множество витрин, перед которыми так и хотелось постоять, а ещё время от времени мистер Крубер останавливался, чтобы обратить их внимание на какой-нибудь интересный вид, который никак нельзя пропустить.


Паддингтону и раньше случалось бывать в парках, но такого огромного он ещё не видывал. Они вошли через высокие кованые ворота, и у Паддингтона просто дух захватило. Помимо травы и деревьев тут были ещё фонтаны, и качели, и садовые стулья, а чуть подальше сверкало под ярким солнцем озеро. Так много всего было вокруг, что Паддингтон сперва крепко зажмурился, а открыв глаза, убедился, что он всё ещё в Лондоне.


Мистер Крубер просиял от удовольствия, взглянув на выражение Паддингтоновой мордочки.


— Перво-наперво, мистер Браун, пойдём-ка мы к озеру. Посидим, съедим наши бутерброды, а вы тем временем сможете окунуть лапы в воду, — предложил он.


— Спасибо, мистер Крубер. Это вы хорошо придумали, — с благодарностью откликнулся Паддингтон.


Он всегда быстро уставал шагать по нагретым тротуарам, а после этого что может быть лучше, чем болтать лапами в холодной воде и жевать кусок булки с мармеладом!


Расположившись у озера, компания надолго притихла. Не считая отдалённого уличного гула, слышался лишь плеск воды под медвежьими лапами да побрякивала жестянка, из которой Паддингтон выскребал мармелад на последний кусок булки.


Когда пикник подошёл к концу, мистер Крубер повёл их к огороженной площадке, где размещались всевозможные горки и качели. Сам мистер Крубер остался ждать у ограды, а Паддингтон, Джонатан и Джуди побежали на площадку, где каждому нашёлся аттракцион по вкусу. Паддингтон ужасно любил всякие горки, и сейчас ему не терпелось съехать с самой высокой — он её приметил ещё издали.


Веселье было в полном разгаре, когда мистер Крубер вдруг приставил ладонь к уху и потребовал тишины.


— Сдаётся мне, где-то там играет оркестр, — сказал он.


И в самом деле, прислушавшись, они уловили звуки музыки, несущиеся из глубины парка.


Играли, видимо, за рощей, и, пока, предводительствуемые мистером Крубером, они шагали туда, музыка становилась всё громче и громче.


Наконец, завернув за угол, они увидели ещё одну огороженную площадку. В одном её конце помещалась эстрада, перед ней рядами стояли стулья, а на них сидели люди и слушали музыку.


— Нам с вами повезло, мистер Браун, — радостно воскликнул мистер Крубер, указывая на эстраду. — Это же Гвардейцы!


Пока мистер Крубер объяснял, что Гвардейцами называется особый полк, очень знаменитый, который охраняет Букингемский дворец[65 - Вы помните, что в Букингемском дворце живёт английская королева?..] и прочие важные места, Паддингтон сквозь ограду разглядывал музыкантов на эстраде. Форма на них была очень яркая, красная с синим, на головах высокие чёрные меховые шапки, а начищенные инструменты так сверкали на солнце, что глазам делалось больно.


— Страшно подумать, мистер Браун, сколько лет я не был на концерте военного оркестра в парке, — сказал мистер Крубер.


— А я вообще никогда не был, — признался Паддингтон.


— Тогда уж и сам Бог велел, — решил мистер Крубер, и, когда номер кончился и публика захлопала, он подвёл их к входной калитке и купил четыре билета, по шесть пенсов каждый.


Едва они успели занять места в одном из задних рядов, как дирижёр, очень важный дяденька с большими усами, поднял палочку, подавая знак к началу следующего номера.


Паддингтон уселся поудобнее. Они столько ходили сегодня, что он был даже рад посидеть и дать лапам отдых. И когда музыка закончилась громом фанфар, а дирижёр повернулся к публике и раскланялся, Паддингтон старательно захлопал и несколько раз крикнул «браво!».


Тут Джуди толкнула его в бок.


— Вон там можно прочесть, что они дальше будут играть, — прошептала она, указывая на эстраду. — Видишь, на афише написано.


Паддингтон достал театральный бинокль и, свесившись в проход, принялся с интересом изучать афишу. Первые несколько номеров назывались «фрагменты», и Паддингтон не сразу понял, что это такое. Затем шли военные марши, один из которых только что сыграли, а после них — опять «фрагмент» из вещи под названием «Симфония-сюрприз», что показалось Паддингтону весьма заманчивым. Но вот он дошёл до последнего номера, и тут странное выражение появилось у него на мордочке. Он хорошенько подышал на стёкла, протёр их тряпочкой, которую всегда хранил в чемодане, и снова уставился на афишу в бинокль.


— Видишь, там написано «Фрагмент из „Неоконченной симфонии“ Шуберта», — шёпотом пояснила Джуди под звуки следующего марша.


— Что?! — возмутился Паддингтон, чьи худшие подозрения подтвердились. — Мистер Крубер заплатил по шесть пенсов за билеты, а они её даже не закончили!


— Так ведь Шуберт умер уже давно, — прошептала Джуди, — а последнюю часть так и не нашли.


— По шесть пенсов каждый! — сокрушался Паддингтон, не слушая её. — Вместе целых два шиллинга!


— Ш-ш-ш! — зашикали сзади.


Паддингтон откинулся на спинку стула и несколько минут кряду мерил суровым взглядом дирижёра, наведя на него свой бинокль.


В музыке меж тем началась тихая часть, и постепенно слушатели стали закрывать глаза и откидываться на спинки стульев. Все замерли, и тогда с бокового места в задних рядах поднялась маленькая бурая фигурка и торопливо направилась к выходу.


Паддингтону крайне не понравилась вся эта история с «Неоконченной симфонией», а больше всего ему было обидно за мистера Крубера, и он твёрдо решил разузнать, в чём тут дело.


— Имейте в виду, — сказал ему служитель у входа, — если раз выйдете, так уж обратно не зайдёте. Это против правил и инструкций.


Паддингтон приподнял шляпу.


— Прошу прощения, мне бы надо повидать мистера Шуберта, — объяснил он.


— Шербета? — переспросил служитель, приставив ладонь к уху. Оркестр как раз дошёл до громкого пассажа, и расслышать Паддингтона было нелегко. — Сходите-ка вон туда, — посоветовал он, указывая на киоск неподалёку. — Может, у них и есть стаканчик-другой.


— Стаканчик-другой? — воскликнул Паддингтон вне себя от изумления.


— Ну да, — сказал служитель. — Только уж давайте поживее, одна лапа здесь, другая там, — окликнул он медвежонка, который с озабоченным видом затрусил через газон[66 - В Англии нигде не встретишь табличек «По газонам не ходить». Да и вообще английский парк больше похож на лес, очень ухоженный и аккуратно прибранный, — ну и вести себя там нужно соответственно!], — а то придётся мне взять с вас ещё шесть пенсов.


Тётенька, работавшая в киоске, не сразу поняла, в чём дело, когда Паддингтон постучал в стенку.


— Ну вот, — сказала она, перегнувшись через прилавок, — не иначе как кто-то из Гвардейцев обронил шапку.


— Я не шапка! — вознегодовал Паддингтон. — Я медведь и пришёл повидать мистера Шуберта.


— Мистера Шуберта? — повторила тётенька, понемногу приходя в себя. — Не знаю никого с таким именем, дружок. Есть тут один Берт, отвечает за садовые стулья, но он сегодня выходной. — Она обернулась к другой тётеньке в глубине киоска. — Ты не знаешь такого мистера Шуберта, Глэдис? — спросила она. — Тут его разыскивает юный джентльмен-медведь.


— Может, это кто из музыкантов, — неуверенно ответила та. — У них у всех имена какие-то чудные.


— Он написал симфонию, — пояснил Паддингтон, — и забыл её закончить.


— Ах вот оно что, — сказала первая тётенька. — Пожалуй, на вашем месте я бы пошла и подождала под самой эстрадой. Когда они будут спускаться, то уж мимо вас не пройдут. Можете там у задней дверцы подождать, — добавила она, — чтобы не отвлекать публику.


Поблагодарив обеих тётенек за помощь, Паддингтон потрусил обратно через газон к дверце в задней стенке эстрады, куда вели ступеньки. На дверце висела табличка: «Посторонним вход воспрещён». Паддингтон, как известно, любил всё новое, а бывать внутри эстрады ему ещё не приходилось. Эта мысль показалась ему занятной — отчего не попробовать?


Дверь легко подалась под его лапой, но вот тут-то и ждал его один из неприятных сюрпризов: он попытался прикрыть дверь, но она вдруг захлопнулась с жутким клацаньем, и, как Паддингтон ни старался, открыть её не удавалось. Потыкав в дверь старой ручкой от швабры, которую нашёл на полу, Паддингтон пошарил в темноте и отыскал перевёрнутый ящик, на который и уселся, чтобы обдумать создавшееся положение.


Под эстрадой было не только темно, но и страшно пыльно, и каждый раз, когда оркестр исполнял громкий пассаж, поднималось целое облако пыли, пыль оседала у медвежонка на усах и он принимался чихать. И чем больше Паддингтон про всё это думал, тем меньше ему всё это нравилось, и чем меньше ему всё это нравилось, тем больше он думал, что надо бы что-нибудь предпринять.


* * *


— Ну вот, опять, — простонала Джуди. — Вечно этот медведь куда-то исчезает.


Открыв глаза, когда закончилась тихая мелодия, мистер Крубер, Джонатан и Джуди немедленно обнаружили, что стул Паддингтона пуст, а его самого нигде не видно.


— Тут осталось его печенье, — сказал Джонатан, — так что он далеко не ушёл.


Мистер Крубер забеспокоился.


— Сейчас будут исполнять «Симфонию-сюрприз», — сказал он. — Надеюсь, он поспеет к началу. — Мистер Крубер знал, как любит Паддингтон всяческие сюрпризы, и не сомневался, что эта вещь должна ему понравиться.


Но тут им пришлось замолчать, потому что дирижёр взмахом палочки призвал оркестр к вниманию и публика вновь притихла. Минут пять спустя после начала вещи лицо у мистера Крубера начало понемножку вытягиваться.


— Очень необычная трактовка, — шепнул он Джонатану и Джуди. — Никогда прежде не слыхал, чтобы это так исполнялось.


Похоже, мистер Крубер был прав: в музыке и впрямь слышалось что-то странное. Другие тоже это заметили, а дирижёр стал с озабоченным видом пощипывать усы. Дело было даже не в самой музыке, а в тех странных ритмичных ударах, которые её сопровождали. Казалось, доносились они из-под эстрады, становясь с каждой минутой всё громче и громче.


Дирижёр было грозно уставился на барабанщика, но тот в полном отчаянии поднял палочки над головой, желая показать, что он здесь ни при чём.


И тут произошло нечто ещё более странное: только что дирижёр стоял перед оркестром, оглядывая своих музыкантов, как вдруг с внезапным треском, на глазах у изумлённых слушателей, его приподняло на несколько дюймов над эстрадой, а затем перебросило через перила, за которые он уцепился, чтобы не упасть. И в наступившей тишине кто-то громко чихнул.


— Ага-а! — закричал Джонатан. — Я этот чих где хочешь узнаю.


С растущей тревогой наблюдали мистер Крубер, Джонатан и Джуди, как настил эстрады поднимался всё выше и выше. Снова раздался треск, показалась ручка швабры и закачалась в воздухе. А вслед за ней появилась знакомая шляпа и не менее знакомые уши.


— Извините, пожалуйста, — вежливо обратился Паддингтон к дирижёру, приподнимая шляпу. — Мне нужен мистер Шуберт.


— Медведи в моём оркестре! — горестно ахнул дирижёр. — Тридцать лет я стою за пультом, но такого, чтоб свалиться, да чтоб свалил меня медведь!..


Хотел ли дирижёр ещё что-то сказать — неизвестно. Дальнейшее потонуло в громе аплодисментов. Сперва захлопал один, потом другой, и вот уже вся публика аплодировала, вскочив с мест. «Браво!» — кричали одни. «Бис!» — вторили им другие.


— Не зря её назвали «Симфония-сюрприз», — сказал сосед мистера Крубера. — Медведь из-под пола вылез — вот это сюрприз так сюрприз!


— Совсем недурно, и всего за шесть пенсов, — поддержал его другой слушатель. — Интересно, что они в следующий раз выдумают.


Раздались аплодисменты, дирижёр же тем временем вполне оправился и был даже рад такому успеху у публики. Он проводил Паддингтона на место и по-военному отдал честь.


— Отличное чувство ритма, медведь, — сказал он с лёгкой, однако, хрипотцой. — Не хуже, чем у моих Гвардейцев.


* * *


— А всё-таки хорошо, что кто-то захлопал, — заметил Джонатан, когда они уже выходили из парка, — а то, кто его знает, чем бы всё кончилось. Интересно, кто это был?


Джуди посмотрела на мистера Крубера, но тот внимательно разглядывал деревья, и только глаза его смеялись. А продолжить разговор им не удалось, потому что вечернюю тишину вдруг нарушили звуки марша и мерный топот сапог.


— Должно быть, оркестр возвращается в казармы, — догадался мистер Крубер. — Если поторопиться, мы их увидим.


Они поспешили на звук и успели как раз вовремя: на дороге показалась колонна марширующих солдат с офицером во главе.


— Ну вот, мистер Браун, вы и повидали Гвардейцев, — сказал мистер Крубер, когда колонна скрылась из виду и музыка затихла вдали. — Очень рад за вас. Это прекрасное зрелище.


Паддингтон надвинул шляпу и кивнул. Он не мог забыть, как браво маршировали солдаты, и, хотя все они как один смотрели прямо перед собой, медвежонок был уверен — ну почти, — что самый главный, поравнявшись, на долю секунды всё-таки скосил глаза в их сторону.


— И мне так показалось, мистер Браун, — подтвердил мистер Крубер, когда Паддингтон сказал об этом. — И на вашем месте я непременно бы занёс это в дневник. Вряд ли такое ещё раз случится, и потом, это славный конец чудесного дня.


Похождения в доме и на крыше


Паддингтон вздрогнул, проснулся, сел в постели и протёр глаза. Поначалу он никак не мог сообразить, где находится, но мало-помалу, наталкиваясь взглядом на знакомые предметы, понял, что лежит в своей собственной кроватке.


В окно вовсю светило солнышко. Паддингтон зажмурился и снова улёгся поудобнее, заложив лапы за голову и задумчиво глядя в потолок.


Что именно его разбудило, так и осталось загадкой, но Паддингтон был страшно рад, что проснулся, потому что ему приснился ужасно скверный сон про большую банку его любимого мармелада.


Во сне он пытался открыть эту самую банку, но она оказалась закупорена на редкость плотно, и ничего не помогало. Лучший консервный нож миссис Бёрд сломался пополам, а когда он попробовал зажать банку в дверях, дверь свалилась на пол. Даже молоток мистера Брауна не помог — после нескольких сильных ударов он сорвался с рукоятки и разбил окно гостиной. Кто знает, какие ещё несчастья могли бы приключиться, не проснись он вовремя.


Паддингтон облегчённо вздохнул, сунул лапу в открытую банку с мармеладом (чтобы окончательно удостовериться, что всё в порядке) и снова закрыл глаза.


В доме стояла непривычная тишина, потому что Паддингтон остался в нём один-одинёшенек. Утром Джонатан и Джуди совершенно неожиданно получили приглашение на праздничное чаепитие, а миссис Браун и миссис Бёрд — письмо с просьбой навестить престарелую тётушку, которая жила на другом конце Лондона.


Строго говоря, и Паддингтон оказался дома совершенно случайно, потому что мистер Браун попросил его отнести книги в библиотеку, а заодно посмотреть в справочном отделе всякую всячину по длинному-длинному списку.


Вот из-за этого списка всё и случилось: после обеда Паддингтон унёс его к себе в комнату, чтобы как следует изучить, и сам не заметил, как заснул.


Теперь уже трудно было сказать, что его усыпило: очень плотный обед с двумя порциями сытного сдобного пудинга, или полуденная жара, или и то, и другое вместе; но, как бы там ни было, он проспал довольно долго, и теперь где-то вдалеке часы отбивали три.


И вдруг, когда затих бой часов, Паддингтон подскочил, сел в кровати и круглыми глазами уставился в потолок. Неужели и это ему снится? Нет, он отчётливо слышал, как прямо над головой кто-то тихонько скребётся. Звук возник возле двери, переместился в другой конец комнаты, прозвучал у окна, замер, а потом всё повторилось в обратном порядке.


Паддингтон не верил своим ушам. А когда наступившую было тишину нарушили удары молотка, у него чуть глаза не вылезли на затылок.


Ущипнув себя разика два, чтобы удостовериться, что это не сон, медвежонок вскочил с кровати и отправился на разведку.


Прежде всего он распахнул окно, но там его ждала новая неожиданность: с крыши свешивалась чёрная змеевидная кишка, которая поплясала в воздухе и рывком втянулась наверх.


Паддингтон проворно отскочил на середину комнаты, а потом схватил шляпу, чемодан и выбежал вон, захлопнув за собой дверь.


После такого кошмарного сна и не менее кошмарного пробуждения он готов был увидеть почти что угодно — но только не то, что ждало его на лестничной площадке! Он едва удержался, чтобы не удрать обратно в комнату.


Он увидел приставную лесенку, которой после обеда здесь и в помине не было. Прислонена она была к люку в потолке, ведущему на чердак. И, что уж совсем неприятно, крышка люка была открыта настежь!


Паддингтон был медведь не робкого десятка, но и ему потребовалось несколько минут, чтобы собрать всё своё мужество. Он поглубже нахлобучил шляпу, поставил поближе чемодан (на всякий пожарный случай) и осторожно начал карабкаться вверх.


На последней ступеньке, откуда было видно, что происходит на чердаке, подтвердились самые худшие его опасения: он увидел злодея в голубом комбинезоне и фетровой шляпе, с фонариком в одной руке, с чем-то вроде длинного ножа в другой, который крался по чердачным балкам!


Несколько секунд Паддингтон наблюдал за ним, затаив дыхание, и наконец сообразил, что надо делать. Осторожно протянув лапу, он нащупал в темноте ручку, захлопнул люк, поплотнее задвинул задвижку и кубарем скатился вниз, в безопасность.


На крыше тут же забили тревогу: оттуда послышались вопли, топот, а потом кто-то отчаянно забарабанил в крышку люка. Но Паддингтон был уже далеко. К шуму, долетавшему с чердака, прибавился хлопок входной двери, и медвежонок быстро зашагал по улице. На его мордочке было очень решительное выражение. Мало того, что ему приснился дурной сон, наяву произошли ещё куда более страшные вещи, и он решил, что самое время звать на помощь.


Повернув за угол раз-другой, Паддингтон наконец-то добрался до своей цели. Это был внушительный старинный дом, стоявший в сторонке. Почти все окна были забраны решётками, а над крыльцом висела голубая лампочка с надписью: «ПОЛИЦИЯ».


Паддингтон поднялся на крыльцо, вошёл внутрь и остановился. Перед ним оказалось сразу несколько дверей, и он никак не мог решить, какая лучше. Наконец он выбрал ту, что была справа — большую и коричневую. Она казалась самой внушительной, а Паддингтон твёрдо верил, что чем главнее начальник, тем скорее придёт помощь.


Он постучал и принялся ждать, прижав ухо к замочной скважине. Наконец сиплый голос проговорил «войдите», и медвежонок вошёл.


В комнате, у окна, стоял стол, за которым сидел один-единственный полицейский. Он бросил на Паддингтона недовольный взгляд.


— Вам не сюда, — буркнул он. — Вход для правонарушителей с другой стороны.


— Для правонарушителей?! — возмутился Паддингтон, пронзив полицейского суровым взглядом. — Я не правонарушитель! Я медведь!


Полицейский так и подскочил.


— Ох, простите, пожалуйста, — извинился он. — В этих потёмках поди чего разбери. Я было принял вас за Волосатого Вилли.


— За Волосатого Вилли? — повторил Паддингтон, не веря своим ушам.


— Мы его между собой зовём «Портобельский проныра», — доверительно сообщил полицейский. — В последнее время от него спасу нет. Пользуется тем, что мал ростом, и влезает в окна, пока хозяев нет дома…


Пристальный, суровый взгляд медвежонка заставил его переменить тему:


— Э-э… чем могу быть полезен?


— Мне срочно нужна лупа, — заявил Паддингтон, ставя на пол чемодан.


— Лупа? — поразился полицейский. — Боюсь, дружище, это только в детективных романах сыщики ходят с лупами. Если хотите, в лаборатории наверняка найдётся микроскоп…


— На дверях написано, что это у вас, — настаивал Паддингтон. — Там табличка висит.


Полицейский наморщил лоб и вдруг сообразил.


— А, ясно! — сказал он. — Не лупа, а ЛУП! Так это же совсем другое дело. ЛУП значит Лондонская уголовная полиция, то есть мы занимаемся всякими преступниками.


— Пусть так, — не сдавался Паддингтон. — Видите ли, к мистеру Брауну на крышу как раз залез преступник, и им срочно надо заняться.


— К мистеру Брауну на крышу залез преступник? — оживился полицейский.


Он взял блокнот и карандаш и тщательно записал рассказ медвежонка.


— Здорово сработано, мишка, — похвалил он, дослушав до конца. — Нам нечасто удаётся взять мошенника с поличным. Сейчас высылаю оперативную группу.


С этими словами он нажал кнопку на столе, и в ту же секунду весь полицейский участок загудел, как встревоженный улей. Паддингтон едва успел поправить шляпу и подцепить чемодан, как его подхватили, вывели во двор и запихали в огромную чёрную машину.


Машина тронулась и понеслась в сторону Виндзорского Сада. Паддингтон с важным видом сидел на заднем сиденье. Он ещё никогда не ездил в полицейской машине, и это оказалось страшно интересно. Они мчались с бешеной скоростью и даже не остановились на красный свет, потому что постовой специально для них задержал движение.


— Приехали, мишка, — сказал полицейский, когда машина взвизгнула тормозами у дома Браунов. — Показывай дорогу. Только осторожно, если у него нож, надо быть начеку.


Паддингтон поразмыслил и вежливо приподнял шляпу.


— После вас, — сказал он и пропустил полицейского вперёд.


Он справедливо полагал, что на сегодня с него приключений хватит, а кроме того, ему не терпелось проверить, цел ли его запас мармелада.


* * *


— Как?! — вскричал полицейский, глядя сверху вниз на «злодея» в синем комбинезоне. — Вы хотите сказать, что всё это время устанавливали телевизионную антенну?


— Ну да, — подтвердил «злодей». — Если вам нужны доказательства, вот письмо от мистера Брауна. Он-то и дал мне ключ. Сказал, что услал из дому всё семейство, чтобы я мог всё тут спокойно подготовить; он хотел их удивить, поэтому и подстроил так, чтобы они ничего заранее не знали.


Телевизионный мастер перевёл дух и протянул полицейскому визитную карточку.


— Хиггинс меня зовут. Из фирмы «Тип-топ-телли». Если когда зашалит телевизор, звоните.


— «Тип-топ-телли»? — повторил полицейский, негодующе глядя на карточку, а потом обернулся к Паддингтону. — Ты, медведь, кажется, сказал, что у него был нож?


— Это не нож, — поправил мистер Хиггинс. — Это отвёртка.


— Отвёртка! — вскричал Паддингтон, окончательно расстроившись.


— Ну да, — бодро проговорил мистер Хиггинс, доставая инструмент из кармана. — Я её всегда с собой ношу. Если надо чего подкрутить в старом телевизоре, без неё как без рук. Я вам вот что скажу, — продолжал он, указывая на здоровенную коробку, задвинутую в угол столовой, — у меня почти всё готово. Осталось подсоединить антенну. А потом, если наш косолапый друг не возражает, мы минутку передохнём и выпьем чаю. За чашкой хорошего чая легче договориться.


Мистер Хиггинс лукаво подмигнул медвежонку и добавил:


— А если показывают детектив, попробуем угадать, кто преступник!


Один из полицейских издал какое-то странное шипение, и Паддингтон поспешил убраться на кухню. Ему совсем не понравилось лицо полицейского, которое вдруг стало густо-малиновым.


Впрочем, когда несколько минут спустя он возвратился, сгибаясь пополам под тяжестью подноса, уставленного чашками и блюдечками, да ещё и увенчанного полной тарелкой свежих булочек, даже полицейские заметно повеселели; не прошло и пяти минут, как стены дома задрожали от хохота — каждый вспоминал свою роль в этом забавном приключении. Мистер Хиггинс крутил разные ручки, настраивая телевизор, и заодно объяснял, для чего какая нужна, а между делом потешал публику смешными историями, которые случались с ним на работе. Словом, они так весело провели время, что даже огорчились, когда пришла пора расставаться.


— Я только что продал ещё два телевизора, — шепнул мистер Хиггинс, кивая вслед полицейским. — Так что, если понадобится, зови меня, не стесняйся. Услуга за услугу.


— Большое спасибо, мистер Хиггинс, — от души поблагодарил медвежонок.


Проводив гостей, он запер входную дверь и во всю прыть помчался в столовую. Как здорово, что тайна загадочных шагов на крыше разъяснилась! Теперь ему не терпелось исследовать новый телевизор, пока остальных нет дома. Паддингтон поскорее задёрнул занавески и удобно устроился в кресле.


Он очень любил смотреть телевизор, который стоял в витрине одного из магазинов на улице Портобелло, но управляющий частенько бранил его за то, что во время ковбойских фильмов он дышит на стекло, так что это ни в какое сравнение не шло с тем, чтобы смотреть телевизор дома, в покое и уюте.


Паддингтон посмотрел мультфильмы, крикет[67 - Крикет ни в коем случае не следует путать с крокетом, в который играют шарами и молотками. Для крикета нужны мяч, биты, воротца, большое поле, две команды по одиннадцать человек и хорошее знание довольно сложных правил. Впрочем, в Англии их знает каждый мальчишка, потому что крикет — любимая игра англичан.], музыкальную программу, документальный фильм про птиц, и ему уже понемногу стало надоедать. Он съел между делом ещё одну булочку и занялся брошюркой, которую оставил мистер Хиггинс.


Брошюрка называлась «Как правильно пользоваться телевизором». Она почти вся состояла из непонятных рисунков, напоминающих схему метро, — они показывали, как телевизор устроен внутри. Кроме того, была отдельная глава, где говорилось, как настраивать телевизор и зачем какая ручка. Некоторое время Паддингтон сидел перед зеркалом и крутил вправо и влево ручку «яркость», меняя картинку на разные лады.


Ручек было очень много. Пробуя их по очереди, Паддингтон совсем забылся и был ужасно удивлён, когда часы в столовой пробили шесть.


А когда он, торопясь, поворачивал все ручки на место, случилась непредвиденная неприятность.


Только что по экрану во всю прыть скакал ковбой на белой лошади, преследуя чернобородого злодея, как вдруг в телевизоре что-то щёлкнуло, и на глазах у изумлённого медвежонка картинка начала уменьшаться и превратилась в конце концов в крошечную светящуюся точку.


Несколько минут Паддингтон с тайной надеждой смотрел на экран в театральный бинокль, но точка становилась всё меньше и меньше. Паддингтон зажёг спичку, но и это не помогло: пока он бегал на кухню за коробком, точка пропала окончательно.


Паддингтон понуро стоял перед мёртвым телевизором. Хотя мистер Браун и старался изо всех сил удивить своё семейство, Паддингтон опасался, что теперь, когда они вернутся и обнаружат, что телевизор не работает, удивления будет даже через край.


Паддингтон тяжело вздохнул.


— Ой, мамочки, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Опять я попал в переделку!


* * *


— Ничего не понимаю, — недоумевал мистер Браун, выходя из столовой. — Мистер Хиггинс дал мне клятвенное обещание, что к нашему возвращению всё будет готово!


— Не огорчайся, Генри, — утешала его миссис Браун, заглядывая вместе с остальными в открытую дверь. — Мы, честное слово, очень удивились, а телевизор мистер Хиггинс скоро наладит.


— Ну и ну! — протянул Джонатан. — Похоже, ему пришлось немало повозиться. Смотрите, сколько всего на полу!


— Шторы раздвигать не стоит. Поужинаем на кухне, — решила миссис Браун, окинув комнату взглядом. Повсюду валялись какие-то проволочки, железки, а на диване лежали в ряд несколько телевизионных ламп и кинескоп.


Миссис Бёрд озадаченно покрутила головой.


— Мне послышалось, вы сказали, что он не работает, — заметила она.


— Куда там! — махнул рукой мистер Браун.


— Но там на экране что-то движется, — уверяла миссис Бёрд. — Поглядите получше.


Несмотря на полумрак, Брауны уставились в телевизор.


Вопреки всякой логике, миссис Бёрд оказалась права: на экране явно что-то двигалось.


— Похоже, зверь какой-то, — сказала миссис Браун. — Наверное, передача про животных. Их часто показывают.


Джонатан, который стоял ближе всех к экрану, вдруг схватил сестру за руку. Его глаза, привыкнув к темноте, различили хорошо знакомый нос, который изнутри прижимался к стеклу.


— Полундра! — прошептал он. — Это не передача! Это Паддингтон! Наверное, он застрял внутри.


— Что, что там? — заинтересовался мистер Браун, доставая очки. — Эй, кто-нибудь, зажгите свет! Дайте-ка и я погляжу.


Из телевизора долетел приглушённый вопль. Джонатан и Джуди дружно шагнули вперёд, заслонив от мистера Брауна экран.


— Пап, а может, лучше позвонить мистеру Хиггинсу? — предложила Джуди. — Он скорее разберётся, что к чему.


— Давай мы за ним сбегаем, — вызвался Джонатан. — Одна нога здесь — другая там!


— Да, пойдём-ка отсюда, Генри, — поддержала миссис Браун. — Лучше уж оставить всё как есть. Мало ли чего можно ждать от этой штуки!


Мистер Браун довольно неохотно позволил увести себя из комнаты. Джонатан и Джуди шли за ним по пятам.


Последней столовую покинула миссис Бёрд. Уже взявшись за дверную ручку, она обвела комнату долгим взглядом и громко проговорила:


— Между прочим, телевизор весь заляпан мармеладом. На месте одного моего знакомого медведя я бы его как следует вытерла к приходу мистера Хиггинса… а то кое-кто может обо всём и догадаться.


Хотя миссис Бёрд частенько ругала Паддингтона за его проделки, она прекрасно помнила, что слово — серебро, а молчание — золото, особенно когда дело касается такой сложной штуки, как телевизор.


Если мистер Хиггинс и удивился, что ему так быстро представился случай отплатить услугой за услугу, мысли свои он оставил при себе. Только когда миссис Бёрд рассказала ему что-то по секрету, он отвёл медвежонка в сторону и долго объяснял, насколько опасно снимать крышку с телевизора, если не знаешь, как он устроен.


— Вам повезло, мистер Браун, что медвежьи лапы от природы снабжены хорошей изоляцией, — сказал он на прощание, — иначе, боюсь, мы бы тут с вами не разговаривали!


Паддингтон стал извиняться за беспокойство.


— Да что там, пустяки, — беспечно махнул рукой мистер Хиггинс. — Вот, правда, отвёртка немного мармеладом запачкалась, ну да он, думаю, отмоется.


— Отмоется, всегда отмывается, — тоном знатока подтвердила миссис Бёрд, провожая мастера к дверям.


Когда Брауны собрались в столовой на свой первый телевизионный вечер, один из членов семьи старательно выбрал местечко как можно дальше от экрана. Хотя мистер Хиггинс крепко-накрепко привинтил крышку, Паддингтон решил, что лучше не рисковать.


— Между прочим, — вспомнил вдруг мистер Браун, когда миссис Бёрд внесла поднос, чтобы они могли перекусить перед сном, — я так и не понял, что мы тогда видели на экране. Просто загадка!


— Наверное, помеху какую-нибудь, — серьёзным тоном отозвалась миссис Бёрд. — Но я почему-то уверена, что больше таких не будет. А ты, Паддингтон?


При этих словах все взоры обратились к медвежонку, но он предусмотрительно спрятал свою мордочку за большой чашкой какао и только кивнул в ответ. Ему не надо было притворяться, что он устал — если бы не душистый пар, его глаза давно бы уже закрылись. И всё-таки то, как торчали из-за чашки его чёрные уши, говорило, что миссис Бёрд попала в самую точку. По крайней мере одной помехи Брауны ещё долго не увидят в своём телевизоре.


Паддингтон — победитель


— «Желаем удачи»? — возмущённо вскричал мистер Браун. — Неужели вы собираетесь тратить время на эту чепуху? А по другой программе нет чего-нибудь получше?


Остальные переглянулись.


— Паддингтон спрашивал, нельзя ли посмотреть именно это, — ответила миссис Браун. — Это его любимая передача, а сегодня он особенно настаивал, чтобы мы её не пропустили.


— Ну ладно, а сам-то он где? — пробурчал мистер Браун.


— Выскочил куда-нибудь на минутку, — примирительно сказала миссис Браун. — Сейчас вернётся.


Мистер Браун, ворча, сел на место и с отвращением уставился на экран. Трубный звук фанфар возвестил начало викторины «Желаем удачи», и на сцену, весело потирая руки, взобрался Главный Ведущий Ронни Обыграйт.


— Ладно бы он ещё задавал толковые вопросы, — не унимался мистер Браун, — но давать такие призы за такую ерунду просто нелепо!


Шторы в столовой были задёрнуты, и все Брауны, за исключением Паддингтона, который сразу после чая таинственно исчез, сидели тесным полукругом у телевизора.


В последние несколько недель распорядок жизни в доме номер тридцать два по Виндзорскому Саду заметно изменился. Раньше в свободное время Брауны развлекались кто как мог, но с тех пор, как в доме появился телевизор, они проводили почти все вечера в полутёмной столовой, словно приклеившись к экрану.


И всё-таки — хотя никто, кроме мистера Брауна, пока не решался сказать об этом вслух — новое развлечение уже начинало приедаться, и, когда фанфары взвыли во второй раз, никто не выразил должного восторга.


— Надеюсь, с Паддингтоном ничего не случилось, — шепнула миссис Браун. — Он ведь смотрит всё подряд, а уж викторины в особенности… Он их так любит!


— С ним всю неделю творится что-то странное, — подхватила миссис Бёрд. — С тех самых пор, как пришло это письмо. И чует моё сердце, одно с другим связано…


— Ну вёл-то он себя просто образцово, — вступилась миссис Браун. — Просто с утра до ночи читал эти толстенные энциклопедии, которые приволок от мистера Крубера… Сегодня за обедом даже забыл попросить добавки.


— Вот именно, — многозначительно кивнула миссис Бёрд. — Таких чудес на свете не бывает.


На экране крупным планом маячила физиономия Ронни Обыграйта — он объяснял зрителям в студии и у телевизоров правила игры. Брауны тем временем продолжали обсуждать необычное поведение своего мишутки.


Миссис Бёрд сказала правду: всё началось в то утро, когда Паддингтон получил по почте солидного вида конверт. Никто не обратил на это особого внимания, потому что он часто выписывал себе каталоги и бесплатные образцы, которые рекламировались в газетах.


Однако в тот же день, чуть попозже, он вернулся домой от мистера Крубера и приволок в сумке на колёсиках целую груду энциклопедий, а на следующее утро взял у мистера Брауна читательский билет, и у его кровати выросла вторая высоченная стопка книг.


— А кроме того, он задаёт совершенно невообразимые вопросы, — сказала миссис Браун. — Ума не приложу, откуда они у него берутся.


— Задаёт и ладно, — буркнул мистер Браун, отрываясь от вечерней газеты. — Долго ещё, интересно, его ждать?


Мистер Браун только что выяснил, что по другой программе вот-вот начнётся очень хороший фильм, а он ужасно любил смотреть фильмы.


Вдруг Джонатан вскочил со стула.


— Вот это да! — завопил он, указывая на экран. — Ясное дело, его здесь нет! Глядите!


— Батюшки! — ахнула миссис Бёрд. — Не может быть!


— И тем не менее это так. — Мистер Браун поправил очки. — Это действительно Паддингтон с мистером Крубером.


Пока они говорили, Ронни Обыграйт закончил объяснять правила игры. Жизнерадостно помахав зрителям рукой, он спрыгнул со сцены в круг яркого света и объявил, что имя первого участника викторины — мистер Браун из Лондона.


Он зашагал по проходу и остановился возле одного из рядов. В кадре тут же появились две знакомые физиономии. Мистер Крубер был явно очень смущён, а когда заметил себя на одном из мониторов, виновато потупил глаза. Хотя Паддингтон уверял его, что Брауны любят сюрпризы, он побаивался, что этот сюрприз может им не понравиться.


Впрочем, мистер Крубер тут же пропал с экрана, а маленькая мохнатая фигурка повернулась к камере, приподняла потрёпанную шляпу и зашагала следом за Главным Ведущим к сцене.


Увидев, что Паддингтон карабкается на сцену, Брауны онемели от удивления. И не только они. Сам Ронни Обыграйт на миг лишился дара речи, а это случалось с ним крайне редко.


— Э-э… а вы уверены, что вы и есть тот самый мистер Браун? — спросил он нетвёрдым голосом, когда Паддингтон поставил чемодан и приподнял шляпу, приветствуя публику.


— Абсолютно, мистер Обыграйт, — отозвался Паддингтон, с важным видом помахивая листком бумаги. — Вот ваше пригласительное письмо.


— Я… э… я не знал, что в Ноттинг-Хилле[68 - Ноттинг-Хилл — это район Лондона, в котором живут Брауны.] есть медведи, — пробормотал Ронни Обыграйт.


— Я приехал из Перу, — пояснил Паддингтон, — а теперь живу на улице Виндзорский Сад.


— Ну что ж. — Ронни Обыграйт почти пришёл в себя. — Значит, будем смотреть, как играет медведь; и надеюсь, услышим перувоклассные ответы. — Перувоклассные ответы, — повторил он, смеясь несколько дребезжащим смехом собственной шутке.


Впрочем, тут он встретился с медвежонком глазами и сразу умолк. Паддингтону совсем не понравились шутки Ронни Обыграйта, и он смотрел на него очень суровым взглядом.


— Э-э… пожалуйста, подойдите поближе и поприветствуйте своих друзей и близких, — нашёлся бедный Ронни. — Мы всегда предоставляем участникам такую возможность, чтобы они чувствовали себя более раскованно.


Паддингтон нагнулся и достал из чемодана какой-то листок.


— Большое спасибо, мистер Обыграйт, — сказал он и направился к камере.


Брауны зачарованно следили, как его мордочка постепенно заполняет весь экран.


— Привет всем, — произнёс хорошо знакомый голосок. — Миссис Бёрд, я постараюсь вернуться не очень поздно. Мистер Крубер обещал отвезти меня прямо домой и…


Больше Паддингтон ничего не успел сказать, потому что раздался громкий треск и экран опустел.


— Ой! — вскрикнула Джуди. — Неужели телевизор сломался? Ну почему именно сегодня?


— Всё в порядке, — успокоил её Джонатан. — Видишь, они просто включили другую камеру.


И действительно, экран снова ожил. Правда, Паддингтона теперь было видно гораздо хуже. До поломки его показывали крупным планом, так что можно было различить каждую шерстинку на мордочке, и только в самый последний момент изображение потускнело и расплылось. Теперь же камера была повёрнута к зрителям, а в студии творилось что-то непонятное: один из операторов сидел на полу, весь опутанный шлангами и проводами, и потирал затылок. А Ронни Обыграйт о чём-то горячо спорил с человеком в наушниках.


— Он перешёл черту! — вопил оператор. — Как я, скажите на милость, мог снимать его крупным планом? Я даже не успевал за ним следить!


— Следить? — обиделся Паддингтон. — Разве я где-нибудь наследил? Я только сегодня утром принял ванну!


— Не ногами следить, а камерой, — пояснил Ронни Обыграйт, указывая на жёлтую меловую черту. — Он имел в виду, что ты должен стоять вот здесь, чтобы он мог следить за тобой в объектив. Если ты подойдёшь ближе, тебя нельзя снимать.


— Но вы сами велели мне подойти поближе, — огорчённо напомнил Паддингтон.


— Я сказал «подойти», — сердито ответил Ронни Обыграйт, — а не гулять по всей студии.


Вот уже много лет Ронни Обыграйт был Главным Ведущим, и всё это время передача «Желаем удачи» шла без сучка и задоринки, а уж таким чудовищным скандалом в ней и не пахло. Бедняга с натянуто-несчастным выражением лица пробирался среди проводов к середине сцены. Паддингтон шёл за ним по пятам, не отрывая глаз от пола, чтобы ненароком снова не переступить жёлтую черту.


— Ну-с, — провозгласил Ронни, когда они добрались до центра и повернулись к камерам, — на вопросы из какой области ты будешь отвечать? — Он кивнул на четыре ящика, стоявшие в ряд на соседнем столе. — У тебя есть выбор: история, география, математика и общая эрудиция.


Паддингтон призадумался.


— Пожалуй, если можно, пусть будет математика, — объявил он под гром аплодисментов.


— Ну и ну! — поразился Джонатан. — Нашёл что выбирать!


— Ну, если вспомнить, как он покупает продукты, — это далеко не худший выбор, — изрекла миссис Бёрд.


На рынке Портобелло всем давно было известно, что надо быть очень ранней пташкой, чтобы перехватить у Паддингтона выгодную покупку.


— Да, этот мишка умеет считать деньги, — поддержала миссис Браун. — По-моему, он выбрал правильно.


— Математика? — переспросил Ронни Обыграйт. — Ну что ж. Тогда вот тебе первый вопрос. — Он сунул руку в один из ящичков, достал листок бумаги и одобрительно кивнул. — Очень симпатичный, простенький вопросик. Как раз подходит для медведя. За правильный ответ — приз пять фунтов.


Барабаны выбили дробь. Ронни Обыграйт поднял руку, требуя полной тишины.


— Разыгрывается приз в пять фунтов! — объявил он. — Вопрос такой: сколько булочек составляют пяток? Только не торопись, подумай хорошенько, — предупредил он, подмигивая зрителям. — Может оказаться, что вопрос с подвохом. Итак, сколько булочек составляют пяток?


Паддингтон поразмыслил.


— Две с половиной, — ответил он.


У Ронни Обыграйта отвисла челюсть.


— Две с половиной? — повторил он. — Ты уверен? Не хочешь ещё подумать?


— Две с половиной, — твёрдо повторил Паддингтон.


— Эх ты, мишка-дурашка, — вздохнул Джонатан. — Надо же ошибиться на самом первом вопросе!


— Что-то здесь не то, — проговорила миссис Бёрд. — Паддингтона на мякине не проведёшь. Наверное, он неспроста так ответил.


— Увы! — сказал Ронни Обыграйт, ударив молотком в большой гонг, который висел у него под рукой. — Очень жаль, но ты выбываешь из игры. Правильный ответ — пять.


— Боюсь, вы не правы, мистер Обыграйт, — возразил Паддингтон. — Правильный ответ — две с половиной. Когда мы едим булочки на «послезавтрак», я всегда отдаю половину мистеру Круберу.


Челюсть Ронни Обыграйта отвисла ещё сильнее, улыбка застыла на губах.


— Ты всегда отдаёшь половину мистеру Круберу? — с трудом выговорил он.


— Дайте ему приз! — раздался голос из зала, когда смолкли аплодисменты.


— Вы сказали, что вопрос с подвохом, вот и получили ответ с подвохом, — подхватил другой голос, покрывая взрывы хохота.


Ронни Обыграйт нервно оправил воротничок и странно скривился, когда человек в наушниках сделал ему знак выдать Паддингтону награду.


— Наверное, ты не станешь играть дальше? — спросил он с тайной надеждой, вручая медвежонку пять новеньких бумажек. — Или попробуешь побороться за приз в пятьдесят фунтов?


— Если можно, мистер Обыграйт, — с энтузиазмом отозвался Паддингтон, поспешно пряча деньги в чемодан.


— Я бы не стал рисковать, — попытался отговорить его Ронни, доставая карточку со следующим вопросом. — Если ты не ответишь, придётся вернуть пять фунтов.


— О господи, — проговорила миссис Браун. — У меня так всё и стынет внутри. Только бы Паддингтон не сглупил и не проиграл свои пять фунтов. Жалобам конца-краю не будет!


— Итак! — возгласил Ронни Обыграйт, снова поднимая руку и требуя тишины. — Разыгрывается приз в пятьдесят фунтов. Вопрос из двух частей. Слушай внимательно: если взять доску восьми футов[69 - Футы ни в коем случае не следует путать с фунтами: в фунтах измеряют вес (454 грамма) и деньги (тогда они полностью называются фунты стерлингов), а в футах — длину (30,5 сантиметра). На самом деле фут значит «ступня», то есть имеется в виду длина ступни. Правда, придумали эту меру в старину, но здоровые же у них были ноги!] длиной, распилить пополам, потом каждую половинку ещё раз пополам, а потом каждый кусок снова пополам, сколько всего получится частей?


— Восемь, — не раздумывая, ответил Паддингтон.


— Браво, медведь, — похвалил Ронни Обыграйт. — А теперь вторая часть вопроса: какой длины будет каждый кусок? — Он указал на секундомер и добавил: — Десять секунд на размышление… Время пошло!


— Восемь футов, — сказал Паддингтон, прежде чем ведущий успел пустить секундомер.


— Восемь футов? — повторил Ронни Обыграйт. — Ты уверен? Может, ещё подумаешь?


— Нет, спасибо, мистер Обыграйт, — твёрдо ответил Паддингтон.


— В таком случае, боюсь, тебе придётся вернуть пять фунтов, — победоносно возвестил Ронни Обыграйт, ударяя в гонг. — Правильный ответ — один фут. Если восьмифутовую доску распилить пополам, получится два куска по четыре фута. А если их ещё раз распилить пополам, получится четыре куска по два фута. А если потом каждый кусок снова распилить пополам, получится восемь кусков, каждый длиною в один фут.


Проговорив всё это, Ронни Обыграйт повернулся к зрителям и расплылся в самодовольной улыбке.


— Тут уж тебе, медведь, нечего возразить, — закончил он.


— Видите ли, мистер Обыграйт, — вежливо проговорил Паддингтон, — для вашей доски это совершенно верно, но только я пилю совсем по-другому.


Улыбка снова застыла на лице у Главного Ведущего.


— Что ты сказал? — переспросил он.


— Я пилю вдоль, а не поперёк, — объяснил Паддингтон. — Вот и получается восемь кусков по восемь футов.


— Но если тебе нужно распилить доску пополам, — растерянно забормотал Ронни Обыграйт, — ты же не станешь пилить её по длине! Это просто глупо! Так никто не делает!


— Медведи делают, — возразил Паддингтон, вспомнив свои приключения с плотницкими инструментами. — У медведей поперёк очень плохо получается.


Ронни Обыграйт перевёл дух, вымученно улыбнулся и вручил Паддингтону толстую пачку денег.


— Можешь не беспокоиться, все на месте, — сказал он несколько смущённо, когда Паддингтон уселся прямо на сцене и принялся пересчитывать купюры. — Мы ещё никогда никого не обманывали.


Ронни с тревогой взглянул на часы. Викторина явно затянулась. Обычно он успевал за то же время опросить по меньшей мере пятерых участников.


— У нас остаётся всего пять минут, — сказал он. — Ну как, попытаешься выиграть главный приз — пятьсот фунтов?


— Пятьсот фунтов! — ахнула Джуди.


— На месте Паддингтона я бы не стала рисковать, — сказала миссис Браун. — Хватит и того, что есть.


Брауны невольно придвинулись ближе к телевизору, когда на экране крупным планом появился Паддингтон, погружённый в глубокую задумчивость.


— Пожалуй, я буду играть дальше, — заявил он наконец под гром аплодисментов.


Вообще-то Паддингтон не любил слишком сильно рисковать, особенно когда дело касалось денег, но тут он настолько вошёл в азарт, что не успел ничего толком обдумать.


— Ну что ж, — проговорил Ронни Обыграйт очень торжественным голосом. — Разыгрывается приз в пятьсот фунтов. Последний вопрос сегодняшнего вечера. И учти, он намного труднее предыдущих.


— Ещё бы! — вставила миссис Браун, едва дыша.


— Слушай внимательно, — продолжал Ронни Обыграйт. — Два человека, используя один кран, могут наполнить двухсотлитровую ванну за двадцать минут. Сколько времени потребуется одному человеку, чтобы наполнить ту же ванну, используя два крана? Двадцать секунд на размышление… Время пошло!


Ронни Обыграйт включил секундомер, отошёл в сторонку и стал ждать, когда Паддингтон ответит.


— Нисколько, мистер Обыграйт, — тут же прозвучал ответ Паддингтона.


— Неверно! — воскликнул Ронни Обыграйт, а по залу пронёсся стон. — Боюсь, на сей раз действительно неверно. Ему потребуется ровно в два раза меньше времени. — Что ж, мишка, мне очень жаль, — добавил он с нескрываемым облегчением и громко ударил молотком в гонг. — Желаю удачи в следующий раз!


— По-моему, вы ошибаетесь, мистер Обыграйт, — вежливо возразил Паддингтон.


— Чепуха, — ответил Ронни Обыграйт, бросив на медвежонка недружелюбный взгляд. — Ответ написан на карточке. И в любом случае он никак не может быть «нисколько». Чтобы наполнить ванну, нужно хоть сколько-то времени!


— Но вы сказали, что это та же самая ванна, — пояснил Паддингтон. — Первые два человека её уже наполнили, а вы ничего не говорили про то, что они потом ещё и вытащили затычку.


Судя по всему, лицо Ронни Обыграйта залилось густо-багровым румянцем, потому что даже на экране телевизора оно стало заметно темнее, а глаза его впились в медвежонка.


— Я ничего не говорил про то, что они вытащили затычку? — медленно повторил он. — Да, разумеется, вытащили!


— Вы этого не говорили! — крикнул кто-то из зрителей, и из зала послышались свистки. — Мишка прав!


— Дайте ему приз! — закричали сразу несколько голосов, вырываясь из общего гула.


Ронни Обыграйт слегка передёрнулся, достал из кармана пиджака шёлковый носовой платок и вытер лоб.


— Поздравляю, медведь, — мрачно произнёс он после долгой паузы. — Ты получаешь титул победителя!


— Что?! — возмущённо вскричал Паддингтон, пронзив Главного Ведущего самым что ни на есть суровым взглядом. — Титул победителя? А я думал — пятьсот фунтов!


— И пятьсот фунтов тоже, — поспешно добавил Ронни Обыграйт, — одно другому не мешает.


Зал взорвался аплодисментами, а Паддингтон уселся на чемодан, всё ещё не веря своим ушам. Да, он, конечно, знал, что на белом свете существуют такие деньги, как пятьсот фунтов, но ему никогда бы и во сне не приснилось, что в один прекрасный день он их увидит, а тем более — получит!


Ронни Обыграйт снова поднял руку, требуя тишины.


— Прежде чем закончить передачу, я хочу задать тебе ещё один вопрос. Правда, приз за него не полагается. Что ты собираешься делать со всеми этими деньгами?


Зрители затаили дыхание, а Паддингтон довольно долго обдумывал ответ. Ведь он привык считать свои деньги по одному принципу: сколько булочек на них можно купить. После такой арифметики очень трудно привыкнуть к мысли о пятистах фунтах, не говоря уж о том, чтобы решить, что с ними делать; а когда он попытался представить себе гору булочек на все пятьсот фунтов, у него даже потемнело в глазах.


— Наверное, вот что, — сказал он наконец, и оператор тут же показал его крупным планом. — Немножко я оставлю себе на память и на рождественские подарки друзьям. А остальные я хотел бы передать Дому для престарелых медведей в Лиме.


— Дому для престарелых медведей в Лиме? — повторил Ронни Обыграйт, не скрывая удивления.


— Там живёт моя тётя Люси, — пояснил Паддингтон. — Она очень довольна, но, по-моему, им всегда не хватает денег. Мармелад у них бывает только по воскресеньям. Думаю, они очень обрадуются такому подарку.


Слова Паддингтона вызвали бурю аплодисментов, которые стали ещё громче, когда Ронни Обыграйт пообещал от имени телевизионной компании, что по крайней мере в течение ближайшего года в Доме для престарелых медведей в Лиме не будет недостатка в мармеладе.


— В конце концов, — заявил он, — далеко не каждый день победителем телевикторины становится медведь!


— Уф-ф! — вздохнул мистер Браун и вытер лоб. Программа подошла к концу, по экрану плыли титры, а на заднем плане Паддингтон, стоя посреди сцены, принимал бесконечные поздравления. — Вот уж не думал, когда покупал телевизор, к чему это приведёт!


— Но чтобы Паддингтон отдал свои деньги! — удивлялся Джонатан. — Он всегда так неохотно их тратит!


— Осмотрительность и жадность — совсем разные вещи, — мудро отметила миссис Бёрд. — И говоря по правде, я очень рада. У меня всегда болело сердце за этих медведей, которые видят мармелад только по воскресеньям. Ведь, кроме всего прочего, — продолжала она, — если бы не тётя Люси, мы бы никогда не познакомились с Паддингтоном. А уж за это знакомство, право слово, никакого мармелада не жалко!


И все дружно закивали в ответ.


Ириски в миске


Миссис Бёрд приостановилась и потянула носом. Они с миссис Браун как раз сворачивали на свою улицу.


— Чувствуете? — спросила миссис Бёрд.


Миссис Браун опустила на землю тяжёлую сумку с покупками и тоже принюхалась. Сомнений не было, пахло чем-то очень странным, не то чтобы неприятно, но очень уж сладко и приторно. Миссис Браун никак не могла разобрать, что это за запах, хотя он и казался смутно знакомым.


— Костёр, наверное, жгут, — предположила она.


Подхватив сумки, они двинулись дальше.


— Между прочим, — хмуро отметила миссис Бёрд, сворачивая на садовую дорожку, — очень уж этот «костёр» близко к дому. Боюсь, дело неладно.


Они зашагали к дверям.


— Я так и знала! — в отчаянии вскричала миссис Бёрд. — Вы только поглядите! Вон туда, на окна кухни!


— Батюшки! — в тон ей ахнула миссис Браун. — Похоже, наш мишка опять что-то натворил!


Глядя на окна, можно было подумать, что, пока они ходили по магазинам, ударил сильный мороз и все стёкла покрылись белыми узорами. И мало того, поверх морозных узоров виднелись неопрятные коричневые подтёки, а из приоткрытой форточки вылетали клубы пара.


Миссис Бёрд уставилась на запотевшие стёкла, а миссис Браун кинулась к чёрному ходу.


— Только бы с Паддингтоном ничего не случилось! — воскликнула она, возвратившись. — Мне никак не войти. Дверь заклинило.


— М-да… — мрачно протянула миссис Бёрд. — Если уж снаружи у окон такой вид, представляю, что там творится внутри!


Обычно стёкла у Браунов сияли чистотой — ни пылинки, ни пятнышка, но сейчас не было даже просвета, сквозь который можно было бы разглядеть, что происходит в доме.


Видела бы миссис Бёрд, что именно там происходит, она сразу бы поняла, что вглядываться бесполезно. Паддингтон, который видел, сам готов был признать, что такого разгрома на его памяти ещё не было.


Когда он ощупью добрался до плиты, на которой в больших мисках шипело и булькало какое-то варево, он подумал, что лучше бы ему вообще не видеть то немногое, что ещё можно было разглядеть.


Он вскарабкался на стул, поднял крышку с одной из мисок и с надеждой заглянул внутрь. Потом потыкал туда столовой ложкой. Ему с трудом удалось впихнуть ложку в густую массу, а уж о том, чтобы помешать, не могло быть и речи. Усы медвежонка намокли в пару и обвисли, пока он безрезультатно дёргал ложку взад-вперёд. Наконец он решил вытащить её вовсе, чтобы попробовать варево на вкус. И тут-то на его мордочке появилось совсем озабоченное выражение, потому что, сколько он ни тянул, ложка и не думала вылезать.


Чем дальше он дёргал, тем сильнее ложка нагревалась, и секунды через три стало ясно, что ничего путного из этого не выйдет. Паддингтон отдёрнул лапу от горячего черенка и спрыгнул на пол, чтобы свериться с инструкцией в толстом журнале.


Да, дело с ирисками явно не ладилось, хотя, если верить журналу, всё было проще пареной репы. Паддингтон никогда раньше не пробовал сам делать конфеты, и неудача его ужасно огорчила.


А началось всё с того, что утром (как раз выдалась скучная минутка) он нашёл у миссис Браун этот самый журнал. Вообще-то ему не очень нравились её журналы, потому что писали там в основном про всякие платья да причёски, но в этом журнале рассказывалось про то, как готовить разные вкусные вещи.


На обложке красовался румяный, аппетитный цыплёнок под белым соусом, окружённый горками ярко-зелёного горошка и поджаристого картофеля. Рядом с цыплёнком высился потрясающий торт — целая башня из мороженого и фруктов, а за ним стояла деревянная доска, на которой лежали всякие-всякие сыры. Их было так много, что Паддингтон даже сбился со счёта. Он лежал поперёк своей кровати и глотал слюнки.


Когда же он открыл журнал, перед ним замелькали страницы одна интересней другой — на одни только цветные фотографии можно было глядеть часами.


Но самый замечательный раздел оказался запрятан в самый конец. Он назывался «Десять несложных способов изготовления ирисок». Вела его старушка по имени Бабушка-Хозяюшка, которая жила в деревне и, похоже, только тем и занималась, что стряпала всякие вкусности.


На фотографиях подле Бабушки-Хозяюшки появлялись всё новые и новые сласти: то самодельные леденцы, то кокосовые карамельки, то ещё какое-нибудь необыкновенное лакомство.


Паддингтон прочитал рецепт несколько раз и с большим вниманием. Ему, правда, приходилось уже готовить обеды, но он и не подозревал, что можно самому делать ириски. Эта идея привела его в полный восторг. Все конфеты Бабушки-Хозяюшки выглядели очень соблазнительно, но замечательнее всех казались домашние молочные ириски. Судя по фотографии, даже сама Бабушка-Хозяюшка не утерпела и, выходя из столовой на кухню, украдкой сунула одну из них в рот.


Словом, ириски были просто объедение, а кроме того, для их приготовления не требовалось ничего особенного: только сгущённое молоко, сахар, масло, мёд да ещё какая-то штуковина, которая называлась ванильной эссенцией. Всё это нашлось в шкафу у миссис Бёрд…


Теперь Паддингтон пытался понять, в чём же он ошибся, поэтому ещё раз перечитал рецепт и посмотрел на фотографии. Это ему не очень помогло. Кастрюльки и мисочки Бабушки-Хозяюшки сияли, как новенькие, по ним не текли липкие струйки, а все ложки-поварёшки висели ровным строем над кухонным столом. Нигде не говорилось, что им полагается застревать в недоваренных конфетах.


И потом, ириски Бабушки-Хозяюшки были золотисто-кофейного цвета и лежали на тарелочке, нарезанные аккуратными квадратиками. Сколько Паддингтон мог разобрать в клубах пара, его ириски были скорее цвета засохшего сапожного клея, и он слабо себе представлял, как вытащить их из мисок, не говоря уж о том, чтобы нарезать на куски.


Паддингтон уже не раз пожалел, что не выбрал какой-нибудь другой из десяти рецептов. Тяжко вздохнув, он добрёл до окна, прочистил отверстие в запотевшем стекле… и тут же отскочил как ошпаренный: с другой стороны на него смотрело знакомое лицо миссис Бёрд.


Она что-то говорила, и, хотя слов Паддингтон разобрать не мог, вид этих слов ему совсем не понравился. Правда, много миссис Бёрд сказать не успела, потому что стекло запотело снова, а Паддингтон тоскливо уселся на пол и стал ждать, что же будет дальше.


Ждать долго не пришлось — почти сразу же в прихожей раздались шаги.


— Господи, что тут происходит? — воскликнула, врываясь в кухню, миссис Бёрд.


— Я просто делаю ириски, — грустно объяснил Паддингтон.


— Ириски! — вскричала миссис Браун, распахивая окно. — Да тут дышать нечем!


— Ничего себе ириски, — проворчала миссис Бёрд, пытаясь вытянуть ложку из горячего месива, — ими только полки к стенам приклеивать.


— Они, кажется, получились чуть-чуть густоваты, — согласился Паддингтон. — Я, наверное, случайно перепутал Бабушек-Хозяюшек.


— А всю посуду ты тоже случайно перепачкал? — поинтересовалась миссис Бёрд. — Надо же, а я только сегодня всё тут надраила!


Паддингтон привстал и огляделся. Пар рассеялся, и взору открылся Разгром — всем разгромам разгром. На полу блестели лужицы мёда, от стола к плите пролегла белая сахарная дорожка, под сушилкой перекатывались банки из-под сгущённого молока.


— Прямо не знаешь, за что хвататься, — вздохнула миссис Браун, осторожно переступая через медовую лужу. — В жизни не видела такого беспорядка!


— Ну, если мы весь день будем стоять и любоваться, чище тут не станет, — рассудила миссис Бёрд, решительно смахивая в раковину всё, что попадалось под руку. — А одному моему знакомому медведю я посоветовала бы встать на четыре лапы, взять мокрую тряпку и вытереть пол, пока мы все к нему не прилипли!


Миссис Бёрд вдруг осеклась. Во время её речи на мордочке у Паддингтона появилось очень странное выражение, которое ей совсем не понравилось.


— Что с тобой? — спросила она.


— Не знаю, миссис Бёрд, — отозвался Паддингтон. Он сделал ещё одну попытку встать и тут же скрючился на полу, держась обеими лапами за живот. — Мне немножко больно.


— Надеюсь, ты не ел эту гадость? — вскричала миссис Бёрд, указывая на миску.


— Нет, только попробовал раза два, — ответил Паддингтон.


— Батюшки! — Миссис Бёрд пришла в ужас. — Неудивительно, что у тебя болит живот. Там небось всё слиплось!


— Попробуй встать, — встревоженно попросила миссис Браун.


— Кажется, никак, — пропыхтел Паддингтон, заваливаясь на спину. — Теперь ещё больнее.


— Ах, бедняжка! — воскликнула миссис Бёрд, которая напрочь забыла про все кухонные беспорядки. — Надо срочно звонить доктору Мак-Эндрю.


Она помчалась в прихожую, но очень скоро вернулась.


— Доктор уехал на вызов, — сообщила она. — Вернётся не скоро, и связаться с ним не удалось.


— Связать его не удалось! — в полном отчаянии вскричал Паддингтон.


— Так сказал его ассистент, — пояснила миссис Браун. — Не огорчайся. Может быть, дать Паддингтону большую дозу касторки? — продолжала она, обернувшись к миссис Бёрд.


— Боюсь, тут касторкой не отделаешься, — мрачно предрекла миссис Бёрд, глядя, как при упоминании о касторке Паддингтон вскочил, сделав вид, что ему уже гораздо лучше, но тут же с жалобным стоном сел обратно. — Я вызвала «неотложку».


— «Неотложку»! — бледнея, воскликнула миссис Браун. — О господи!


— Если с нашим мишкой что-то случится, мы никогда этого себе не простим, — мудро рассудила миссис Бёрд.


С этими словами она осторожно подняла Паддингтона с пола, отнесла в гостиную и положила на диван, где он и остался лежать, задрав лапы к потолку.


Уложив Паддингтона, миссис Бёрд побежала наверх и вернулась с маленьким чемоданчиком.


— Тут его мыло, полотенце и зубная щётка, — пояснила она. — И ещё банка самого лучшего мармелада, так, на всякий случай.


Последние слова миссис Бёрд произнесла довольно громко, чтобы подбодрить медвежонка, но при слове «мармелад» с дивана донёсся лишь жалобный стон.


Миссис Браун и миссис Бёрд переглянулись. Дела, должно быть, и впрямь очень плохи, если Паддингтону не хочется даже мармелада.


— Пойду позвоню Генри на работу, — миссис Браун побежала в прихожую. — Скажу, пусть немедленно едет домой.


По счастью, ожидание длилось недолго, потому что, едва она повесила трубку, с улицы донеслось завывание сирены, визг тормозов, а потом стук в дверь.


— Вот так так! — изумился санитар, увидев на диване Паддингтона. — А это что такое? Нам сказали, вызов к пациенту с острой болью. Никто не говорил, что пациент — медведь.


— У медведей тоже бывает острая боль, — твёрдо заявила миссис Бёрд. — Так что давайте сюда носилки, и, пожалуйста, побыстрее.


Санитар почесал в затылке.


— Даже не знаю, что скажут в больнице, — проговорил он нерешительно. — У нас есть отделение для тяжелобольных, есть отделение для выздоравливающих, но отделения для медведей нет.


— Нет, так будет, — оборвала его миссис Бёрд. — И если через пять минут этот мишка там не окажется, вам придётся объяснить мне почему.


Санитар нервно посмотрел на миссис Бёрд, а потом на Паддингтона, который издал ещё один громкий стон.


— Кажись, медведю и впрямь худо, — заметил он.


— С поднятыми лапами он чувствует себя нормально, — пояснила миссис Браун. — Но стоит их опустить, у него схватывает живот.


Взгляды миссис Бёрд и стоны Паддингтона, похоже, доконали санитара, и он перешёл к делу.


— Берт! — крикнул он в открытую дверь. — Тащи носилки! Да поживее! Тут, похоже, дело нешуточное, пациент-медведь с острой болью!


По дороге в больницу никто не проронил ни слова. Миссис Бёрд, миссис Браун и санитар сидели рядом с Паддингтоном. Его лапы задирались всё выше и выше, и у ворот больницы торчали вверх почти под прямым углом.


Даже санитару стало не по себе.


— В жизни ничего подобного не видел, — буркнул он.


Наконец машина остановилась.


— Прикрою-ка я его одеялом, — предложил санитар, обращаясь к миссис Бёрд. — Никто и не увидит, что он медведь. А иначе мы невесть сколько тут проторчим, объясняя что к чему и заполняя бумажки.


Миссис Браун и миссис Бёрд устремились было следом за носилками, но санитар, похоже, не бросал слов на ветер: через секунду Паддингтона уже везли по длинному белому коридору. Он едва успел высунуть из-под одеяла лапу и махнуть на прощание, как за ним захлопнулась дверь и всё стихло.


— Боже мой, — вздохнула миссис Браун, опускаясь на деревянную скамейку. — Кажется, мы сделали всё, что могли.


— Теперь остаётся только сидеть и ждать, — хмуро добавила миссис Бёрд, пристраиваясь рядом. — Ждать и надеяться…


* * *


Брауны и мистер Крубер сидели, сбившись в кучку, в дальнем конце коридора и провожали несчастными глазами каждую медсестру. Мистер Браун приехал почти следом за «неотложкой» и привёз Джонатана с Джуди, а спустя несколько минут появился и мистер Крубер с букетом цветов и огромной кистью винограда.


— Это от торговцев с рынка, — пояснил он. — Все передают привет и надеются, что наш мишка скоро поправится.


— По-моему, дело сдвинулось, — заметил мистер Браун, когда в дальнюю дверь вошли сразу несколько медсестёр. — Теперь скоро всё станет ясно.


В этот момент в коридоре показался высокий, важный доктор, одетый с ног до головы во всё зелёное. Он кивнул на ходу и скрылся за той же дверью.


— Это, между прочим, сам сэр Мортимер Кэрровэй, — авторитетно пояснила Джуди. — Санитар сказал мне, что он самый лучший хирург.


— Вот это да! — радостно воскликнул Джонатан. — Паддингтону крупно повезло!


— Всё идёт как надо, — решительно заявила миссис Бёрд. — Ещё нам не хватало второсортных хирургов! Много они понимают!


— Я чувствую себя такой беспомощной, — проговорила миссис Браун.


Остальные испытывали то же самое. Они тесно прижались друг к другу и приготовились к долгому ожиданию. Каждый был занят своими мыслями и втайне опасался, что даже такой знаменитый хирург, как сэр Мортимер Кэрровэй, не сможет спасти положение.


— Ого! — воскликнул мистер Браун, когда всего через несколько минут дверь в конце коридора отворилась и показалась длинная фигура сэра Мортимера. — Как быстро всё кончилось!


Миссис Браун схватила мужа за руку.


— Но… ведь ты не думаешь, что случилось что-то дурное, Генри? — пролепетала она.


— Сейчас узнаем.


Сэр Мортимер заметил их и зашагал навстречу. В руке он держал клок шерсти.


— Вы… э-э… ближайшие родственники этого юного медведя? — осведомился он.


— Он живёт у нас, — пояснила миссис Браун.


— Как его дела? — не вытерпела Джуди, с тревогой косясь на клочок меха.


— Гм… не так уж плохо, — проговорил сэр Мортимер очень серьёзно, однако глаза его как-то подозрительно заблестели. — Рад сообщить, что жизнь его вне опасности.


— Батюшки! — Миссис Бёрд оглянулась на шум в дальнем конце коридора. — Да это же Паддингтон! Неужели он уже на ногах?


— Мы имели дело с крайне тяжёлым случаем острого ирисочного слипания, — пояснил сэр Мортимер. — Очень редко встречается. И потом, прямо на животе. Самое опасное место.


— Ирисочное слипание? — повторил мистер Браун.


— Я, мистер Браун, видимо, пролил несколько капель на живот, когда пробовал, что у меня получилось, — объяснил Паддингтон, подходя.


— Пока он сидел, ириски застыли, — добавил сэр Мортимер. — Ясное дело, ему было не разогнуться.


Знаменитый хирург усмехался, обводя взглядом растерянные лица.


— Боюсь, недельку ему придётся походить с проплешиной, но, если соблюдать строгую мармеладную диету, она скоро зарастёт. К Рождеству всё будет в порядке. Если позволишь, мишутка, — добавил он, уходя, — я сохраню этот клок шерсти на память. Каких только больных я не перевидал, а вот медведя с острой болью вижу впервые.


— Слава богу, у сэра Мортимера хорошее чувство юмора, — заметила миссис Браун по дороге домой. — Представляю, что сказал бы другой на его месте!


— А здорово, что он оставил мех себе на память, — заметила Джуди. — Небось вставит в рамочку и повесит на стенку!


Паддингтон оскорблённо косился из-за виноградной кисти. Его возмущало, что теперь, когда операция прошла благополучно, все относятся к ней так пренебрежительно. Ему-то было не до шуток — он всё время ощущал, как воздух холодит живот, с которого сэр Мортимер состриг мех.


— Наверное, он просто любит медведей, — предположил мистер Крубер, когда машина сворачивала к дому. — Да и вообще, смех смехом, мистер Браун, — продолжал он, обращаясь к Паддингтону, — а ведь всё могло оказаться куда серьёзнее, и как приятно знать, что есть на свете люди, которые всегда помогут в беде.


Паддингтон, хотя и был не в духе, не мог не кивнуть в знак того, что полностью с этим согласен.


Приключения на распродаже


Погода снова переменилась. Воздух сделался студёным, и почти каждое утро оконные стёкла покрывались морозными узорами в виде листочков папоротника, так что Паддингтону приходилось долго дышать на них, чтобы разглядеть, что творится в саду. Впрочем, даже если ему удавалось разморозить достаточно большое оконце и выглянуть наружу, наградой за старания обычно была только сплошная белизна, насколько хватало глаз.


Буквально за одну ночь переменился и рынок Портобелло: туда завезли несметное число ёлок, на лотках появились ярко раскрашенные коробки с инжиром и финиками, а ещё — ветки омелы и остролиста[70 - Вы, может быть, помните из описания первого Рождества, которое Паддингтон отметил в Лондоне, что это веточки двух кустарников, с белыми и красными ягодами, которыми англичане украшают свой дом.].


И в доме номер тридцать два по улице Виндзорский Сад тоже всё переменилось — на буфете теснились вазочки с фруктами и орехами, а стоило Паддингтону войти в комнату, как все тут же начинали прятать какие-то таинственные списки.


— Рождество бывает только раз в году, — заметила миссис Бёрд, встретив как-то утром Паддингтона в прихожей — он как раз вернулся с рынка, — и раз уж оно наступает, некоторым юным медведям самое время принять ванну, а то их, чего доброго, не возьмут в поход по магазинам сегодня после обеда.


С этими словами миссис Бёрд исчезла в кухне. Паддингтон секунду-другую потаращился на закрытую дверь, а потом со всех лап помчался наверх.


Ведь миссис Браун и миссис Бёрд уже один раз брали его за рождественскими покупками в большой лондонский магазин, и хотя он в последние несколько дней втайне надеялся, что и в этом году его возьмут тоже, всё равно новость стала для него полной неожиданностью.


Все оставшиеся утренние часы Паддингтон не покладая лап готовился к важному событию. Надо было не только принять ванну, но и переделать ещё кучу важных дел: составить список покупок, собрать вещи, которые он решил взять с собой, и найти время пообедать на скорую лапу; словом, не успел он оглянуться, а его уже высаживали из автобуса, который остановился возле огромного, знакомого на вид здания на одной из центральных лондонских улиц.


— Мы решили, что большую часть подарков купим в «Баркридже», — пояснила миссис Браун, заметив озадаченное выражение на мордочке у медвежонка. — Очень удобно, когда всё можно найти в одном магазине.


Паддингтон посмотрел на здание с ещё большим интересом — он ведь не был в «Баркридже» со времён своего самого первого похода за покупками. Теперь, разукрашенный к Рождеству, магазин выглядел совсем иначе. Мало того что все витрины были ярко и празднично оформлены, всё вокруг ещё и сверкало разноцветными огоньками — светящиеся гирлянды свисали с огромных ёлок, он таких в жизни не видел; словом, выглядело всё очень завлекательно.


— А можно, миссис Браун, я немножко один похожу по магазину? — умоляюще попросил Паддингтон. — Мне, понимаете ли, нужно кое-что купить.


Миссис Браун и миссис Бёрд переглянулись.


— Ладно, отпустим его погулять по подвальному этажу, где распродажи, — решила миссис Бёрд, заходя в магазин. — Мы подождём наверху, у лестницы, тогда с ним уж точно ничего не случится.


Паддингтон при этих словах навострил уши.


Он никогда ещё не был на этаже, где распродажи, и ему сразу же стало ужасно интересно.


Миссис Браун посмотрела на него с некоторым сомнением.


— Что ж, — сказала она, подумав, — в конце концов, Рождество ведь. Только обещай, что вернёшься через полчаса. У нас очень много дел.


— Спасибо огромное, миссис Браун! — воскликнул Паддингтон и, подхватив свои вещички, помчался к ближайшей лестнице.


— Гм, — хмыкнула миссис Бёрд, выражая тем самым их общие опасения. Паддингтон к этому моменту уже скатился вниз и исчез за дверью. — Не нравится мне эта беготня, ох не нравится. Что-то мне кажется, добром дело не кончится.


— Даже Паддингтон не успеет натворить ничего страшного за полчаса. — Миссис Браун попыталась найти в ситуации светлую сторону. — Ему ведь ещё надо успеть и покупки сделать…


— Если только до них дойдёт, — буркнула миссис Бёрд.


Паддингтон, даже не подозревавший, какие о нём строят предположения, стоял в отделе распродаж, радостно мигая в ярком свете ламп. Народу здесь было ещё больше, чем наверху, хотя это трудно было себе представить, и столько вокруг происходило интересного, что сразу во всём и не разберёшься.


Прямо перед собой медвежонок увидел высокий указатель со стрелочками и надписями, где какие товары продают, и, как следует в нём разобравшись, решил отправиться в отдел под названием «Товары для дома и кухни». Во-первых, он был твёрдо уверен, что среди товаров для дома в таком огромном магазине, как «Баркридж», обязательно найдётся подходящий подарок для миссис Бёрд, а во-вторых, он как раз заметил очень интересное объявление, прикреплённое к стене. В объявлении говорилось: «Рекламная акция! Мы покажем наш товар в действии — совершенно бесплатно!» — и стрелочка указывала в том же направлении. Такое никак нельзя было пропустить.


Следуя указателям, Паддингтон прошёл по длинному коридору и наконец оказался в большом зале, заставленном кастрюлями и сковородками. Все вокруг кричали и толкались, поэтому он пригнул голову пониже и стал проталкиваться сквозь толпу. Некоторое время спустя он, к своему изумлению, обнаружил, что перед ним стоит здоровенный стол, а возле стола — дяденька в белом халате. В руках дяденька держал кусок старого ковра и какую-то бутылку, а вид у него был весьма недовольный.


— Вот, посмотрите! — воскликнул он, поднимая кусок ковра повыше — Паддингтон привстал на цыпочки, чтобы получше разглядеть, — стоит всего лишь раз обработать его нашим Непобедимым Пятновыводителем, и старый ковёр тут же станет как новый!


— Ну, дамы! — продолжал он охрипшим голосом. — Должен же кто-нибудь купить хоть бутылку! Им не только ковры можно чистить — протрите им раковину на кухне, и потом хоть глядитесь в неё, как в зеркало. Стёкла, мебель, полы — наш Непобедимый Быстродействующий Пятновыводитель придаст им всем блеск и сияние. И я ведь не прошу за него пятнадцать пенсов. Я даже десять не прошу. За эту огромную, экономичную бутылку я прошу всего-навсего семь с половиной пенсов!


Дяденька остановился, чтобы перевести дух, и посмотрел на окружившую его толпу. Никто не двинулся с места.


— Некоторым хоть под нос пихай выгодную покупку, они всё равно не увидят, — пробормотал он сердито.


— Вот, возьмите это старьё, — продолжал он, протянув руку через стол и поднимая на всеобщее обозрение нечто пыльное и бесформенное. — Уж грязнее, кажется, просто и быть не может. Многие из вас, наверное, давно бы выбросили эту штуку. Однако я вам гарантирую — всего несколько капель нашего Непобедимого Пятновыводителя, и эта тряпка станет как новенькая!


— Ай! — испуганно завопил Паддингтон, забираясь на чемодан, чтобы его лучше видели. — Это же моя шляпа!


— Ваша шляпа? — воскликнул дяденька и от испуга выронил её. — Вы уж меня извините, сэр. Я не подумал, что это чья-то одежда. Я подумал — это из моего тряпья, которое я беру у мусорщика. Ну, всякие обноски, чтобы показывать на них…


Дяденька осёкся и умолк, перехватив взгляд медвежонка.


— Я всего лишь хотел вывести ваши пятна, — объяснил он смущённо.


— Вывести мои пятна? — повторил Паддингтон, не веря своим ушам.


На то, чтобы собрать такую замечательную коллекцию пятен на шляпе, у него ушла уйма времени. Некоторые пятна были такими древними, что он и сам не помнил, откуда они взялись, а некоторые поставил ещё его дядя в Перу.


— Это не обычные пятна! — запальчиво воскликнул медвежонок. — Некоторые я даже получил по наследству!


— По наследству? — повторил дяденька. — Как же это можно — получить пятна по наследству?


— У медведей можно, — стоял на своём Паддингтон.


Продавец бросил на него неприветливый взгляд.


— Ну, если вы собираетесь ещё кому-нибудь их передать по наследству, — сказал он, размахивая бутылкой пятновыводителя совсем рядом с Паддингтоновой шляпой — того и гляди заденет, — я бы, на вашем месте, шёл дальше. Это очень сильный состав, и если бутылка вдруг случайно откроется, я ни за что не отвечаю.


Паддингтон схватил свою шляпу, поплотнее натянул её на голову и стал протискиваться через толпу подальше от нехорошей бутылки. Первая рекламная акция, которую он увидел, ему совсем не понравилась, даром что совершенно бесплатно, и он решил поскорее добраться до следующей в надежде, что она окажется интереснее.


Подобравшись поближе к ещё одной толпе, Паддингтон остановился и потянул носом воздух. К его удивлению, пахло блинами, и довольно сильно, причём чем ближе он проталкивался к рекламному столику, тем сильнее и вкуснее становился запах, — оказавшись на месте, он уже не прочь был перекусить.


Перед дяденькой, проводившим эту акцию, стояла небольшая плитка-спиртовка, а в руке он держал сковородку, чтобы все присутствующие могли её как следует рассмотреть.


— Сколько раз, дамы, — как раз выкрикивал он, когда Паддингтон протолкался к столу, — сколько раз яичница, поджаренная к завтраку, превращалась у вас в бесформенный ком? Сколько омлетов вы перепортили? А вы не пробовали сосчитать, сколько раз вы пытались перевернуть блин — и оказывалось, что он пристал к сковородке?


Подняв сковороду повыше, продавец сделал эффектную паузу.


— Этого больше не случится никогда! — воскликнул он, потрясая своим товаром. — Вернувшись сегодня домой, можете выбросить все старые сковородки в мусорное ведро! Купите нашу Волшебную Беспригарную Сковороду — и ничто, повторяю, дамы, ничто и никогда к ней не пристанет!


— Управляться с ней проще простого, — продолжал он. — Это по силам даже пятилетнему ребёнку.


— Подойдите-ка сюда, сэр, — крикнул он, обращаясь к медвежонку. — Покажите дамам, как это надо делать!


— Ну-ка, встаньте чуть-чуть в сторонку, — попросил он зрителей, подавая Паддингтону сковороду. — Юный джентльмен с усами покажет вам, как легко переворачивать блины на нашей Беспригарной Сковороде — подбросил и снова поймал!


— Спасибо большое, — от души поблагодарил Паддингтон. — Я, может быть, даже куплю такую в подарок миссис Бёрд. А то она вечно ворчит, какие у неё капризные сковородки.


— Видите! — с победоносным видом воскликнул продавец. — Вот я и продал первую сковороду. А вам, дамы, должно быть стыдно — джентльмен-медведь всех вас опередил.


— Как я погляжу, держать сковороду в лапах вам не впервой, сэр, — одобрительно проговорил продавец, когда Паддингтон крепко ухватил сковороду обеими лапами, зажмурился и приготовился переворачивать блин. — Итак, одно быстрое движение, и главное — не забудьте поймать блин обратно, а то…


Что он собирался сказать дальше — неизвестно, потому что тут зрители громко ахнули.


— Ой! — испуганно вскрикнул продавец. — Что вы с ним сделали?


— А что я с чем сделал? — с интересом спросил Паддингтон, открывая глаза и глядя на пустую сковородку.


— Это был мой специальный рекламный блин! — рявкнул продавец и начал озираться. — Куда вы его подевали?


Вопрос, куда подевался блин, решился неожиданно быстро — в дальних рядах поднялся шум, и какая-то дама начала решительно проталкиваться вперёд.


— Моя лучшая шляпа! — причитала она. — Полюбуйтесь, она теперь вся в тесте!


— Шляпа — это ещё полбеды, — вторил ей мужской голос. — А моё пальто?


Всё новые и новые голоса выкрикивали свои жалобы, и Паддингтон решил, что самое время воспользоваться всеобщим замешательством. Подхватив чемодан и сумку, он со всех лап припустил из отдела товаров для дома, то и дело тревожно оглядываясь через плечо. Очень уж ему не понравился оборот дела, и он твёрдо решил, что на сегодня рекламных акций с него хватит.


Он торопливо шагал в направлении лестницы — там, он знал, будет безопасно, — но вдруг остановился на полном ходу и уставился на стену. Прямо перед ним висел огромный плакат, которого он раньше не заметил. На плакате красовался Дед Мороз с белой бородой, в длинном красном кафтане — он сидел верхом, только не на лошади, а на ракете. Впрочем, заинтересовала Паддингтона даже не картинка, а надпись под ней.


Вот какая была надпись:


ПОЛЁТ НА ЛУНУ!


ПРОКАТИСЬ С ДЕДОМ МОРОЗОМ НА РАКЕТЕ!


ВСЕМ КОСМОНАВТАМ — ПОДАРКИ!


ДЕСЯТЬ ПЕНСОВ ТУДА И ОБРАТНО


А под надписью была жирная красная стрелочка, украшенная остролистом, — она указывала на дверь, перед которой стояло несколько человек.


Паддингтон призадумался, но ненадолго. Десять пенсов за полёт на Луну казалось совсем недорого — ведь миссис Браун заплатила почти столько же за три их билета на автобус, только там никому не давали никаких подарков.


Хотя он и обещал миссис Браун и миссис Бёрд никуда не уходить из отдела распродаж, он не сомневался, что они не рассердятся, если он быстренько слетает на Луну. В этот момент двери открылись, и всё решилось само собой — его просто подхватила и понесла толпа; все пихались и толкались, пытаясь попасть в ракету. Посадка произошла так быстро, что Паддингтон едва успел сунуть свой десятипенсовик дяденьке в форме, и тут же двери за ним захлопнулись.


— Спасибо большое! — поблагодарил его дяденька и даже успел приложить палец к козырьку, пока медвежонка проносило мимо. — Счастливого вам Рождества!


Паддингтон попробовал в ответ приподнять шляпу, но к этому моменту его уже так плотно притиснули к стенке, что он и дышал-то с трудом, а лапами и вовсе не мог пошевелить. Его так крепко сдавили со всех сторон, что уже через пару секунд он решил твёрдо и окончательно: летать на ракетах ему не нравится. Во-первых, ракета всё время останавливалась, во-вторых, в такой давке ничего не удавалось разглядеть. А когда они наконец добрались до верхней точки, внутрь набились какие-то другие люди — Паддингтон так и не сумел вылезти — и ракета устремилась вниз, а он даже одним глазком не успел взглянуть на Деда Мороза.


Словом, Паддингтон совсем не расстроился, когда дяденька в форме объявил, что они вернулись в отдел распродаж и пора выходить.


— А можно мне теперь, пожалуйста, подарок? — попросил он, выкарабкиваясь наружу вслед за другими пассажирами.


— Подарок? — удивился дяденька в форме. — Какой ещё подарок?


Паддингтон смерил его суровым взглядом.


— Тот, про который говорится в объявлении, — пояснил он.


Дяденька озадаченно почесал в затылке, а потом заметил, что медвежонок указывает на плакат, и лицо его прояснилось.


— А, так к Деду Морозу — это на четвёртый этаж! — сказал он. — Мы тут никому не дарим подарков. Это лифт, а не ракета.


— Что? — воскликнул медвежонок, чуть не упав от изумления. — Это лифт! Но я же дал вам десять пенсов!


— Верно, дали, сэр, — жизнерадостно подтвердил дяденька. — Спасибо вам огромное. Нечасто нам, лифтёрам, дают чаевые к Рождеству.


— Чаевые к Рождеству? — повторил Паддингтон, всё шире открывая глаза.


— Очень тронут вашей заботой, — продолжал лифтёр. — А теперь прошу меня извинить, меня там люди ждут.


С этими словами он захлопнул двери, а Паддингтон остался стоять на месте, будто превратился в статую. Так он и стоял неподвижно, когда к нему подбежали миссис Браун и миссис Бёрд, а с ними — важного вида дяденька в полосатых брюках.


— Господи, на Луну ты, что ли, улетел? — воскликнула миссис Бёрд. — Мы тебя где только не искали!


— С тобой всё в порядке? — допытывалась миссис Браун. — У тебя вид какой-то встрёпанный.


— Всё в порядке, миссис Браун, — успокоил её медвежонок, постепенно приходя в себя. — А на Луну я и правда улетел, вернее, не улетел, но думал, что улетел, и это стоило целых десять пенсов.


Больше Паддингтон ничего не успел объяснить, потому что к нему подскочил дяденька в полосатых брюках и крепко стиснул его переднюю лапу.


— Глубокоуважаемый медведь! — воскликнул он. — Я директор этого отдела. Позвольте поблагодарить вас за то, что вы для нас сделали.


— Не за что, — удивлённо откликнулся Паддингтон и вежливо приподнял шляпу.


— Беспригарные сковородки никогда не пользовались у нас особым успехом, — поведал дяденька, оборачиваясь к миссис Браун. — Что же до пятновыводителя… а теперь вы только посмотрите! — Он махнул рукой в ту сторону, где вдали маячили две огромные толпы. — От покупателей отбоя нет! После того как наш косолапый друг продемонстрировал сковородку в действии, продавец просто не успевает их заворачивать. А потом другой наш сотрудник вывел с одежды пострадавших посетителей все пятна от блинов, и теперь у него бутылки прямо из рук вырывают. Пятновыводитель, который справился с пятнами от медвежьих блинов и не испортил при этом ткань, чего-нибудь да стоит!


— Скажите, пожалуйста, как бы мы могли вас отблагодарить? — продолжал дяденька, оборачиваясь к медвежонку.


Паддингтон немного подумал.


— Я вообще-то пришёл за подарками к Рождеству, — объяснил он, — только я пока не знаю, что бы такое купить. Мне очень плохо видно — прилавки для медведей слишком высокие.


— В таком случае, — решил директор отдела, щелчком пальцев подзывая одну из продавщиц, — мы приставим к вам на весь оставшийся день одну из наших специально обученных сотрудниц. Она с удовольствием поможет вам сделать правильный выбор.


— Спасибо большое, — от души поблагодарил медвежонок.


Он так до конца и не понял, что произошло, но одно было точно: если тебе помогает человек с таким громким званием — Специально Обученная Сотрудница, — можно накупить самых замечательных рождественских подарков.


Нагибаясь за своей хозяйственной сумкой, миссис Браун поймала взгляд миссис Бёрд.


— Хотела бы я знать, как Паддингтону всегда удаётся выйти сухим из воды, — сказала она.


— Чтобы это понять, надо самому быть медведем, — мудро рассудила миссис Бёрд. — Ну а медведи попросту не задаются такими вопросами. Они думают о куда более важных вещах.


Паддингтон и рождественская пантомима[Тут надо сразу объяснить, что такое рождественская пантомима, — она не имеет ничего общего с тем, что мы понимаем под «пантомимой» — видом искусства, где актёры не произносят ни слова, а всё, что необходимо выразить, выражают движением, пластикой. В английской рождественской пантомиме, правда, есть и танец, и движение, но кроме того — песни, диалоги, шутки, фокусы… словом, это очень похоже на спектакли, которые у нас показывают на новогодних ёлках. И темой для спектакля, как и у нас, обычно становится новогодняя сказка со множеством приключений и обязательно со счастливым концом.]


— Гарольд Прайс? — удивилась миссис Браун. — Хочет меня видеть? Постойте, я, по-моему, не знаю никакого Гарольда Прайса. Или знаю?


— Это молодой человек, который работает в большом гастрономе на рынке, — напомнила миссис Бёрд. — Говорит, что пришёл по делу, что-то такое связанное с их любительским театром.


— Тогда попросите его войти, — сказала миссис Браун.


После пояснения миссис Бёрд она вспомнила, хотя и смутно, этого Гарольда Прайса. Он был юнцом с довольно прыщавой физиономией, который работал в отделе джемов и варенья. Чего ей никак не удавалось себе представить — так это какое он может иметь отношение к театру, пусть даже и любительскому.


— Простите, что побеспокоил, — извинился Гарольд Прайс, когда миссис Бёрд ввела его в столовую. — Полагаю, вы знаете, что в соседнем клубе, тут прямо за углом, проходит фестиваль самодеятельных театров?


— Вы хотите, чтобы я купила билеты? — Миссис Браун потянулась за своей сумочкой.


Мистер Прайс неловко переступил с ноги на ногу.


— Ну… э-э… скорее, нет, — сказал он. — Видите ли, в последний вечер — то есть завтра — мы должны представить свой спектакль, но в самый ответственный момент нас подвёл коллега, отвечавший за шумовые эффекты. Мне сказали, что тут проживает юный мистер Браун, который очень любит подобные вещи. Правда, я забыл, как его зовут.


— Джонатан? — подсказала миссис Браун.


Мистер Прайс покачал головой.


— Нет, не Джонатан. Какое-то смешное имя. Он ещё недавно по телевизору выступал.


— Может быть, Паддингтон? — нашлась миссис Бёрд.


— Вот-вот! — воскликнул мистер Прайс, — Паддингтон! Я же помню, что имя необычное.


— Мы будем играть пьесу моего сочинения, — продолжал он внушительно. — Это очень необычная мистическая пантомима, и мы надеемся занять одно из первых мест. Шумовые эффекты в ней чрезвычайно важны, поэтому нам нужен человек смышлёный и ответственный.


— А вы когда-нибудь видели Паддингтона? — поинтересовалась миссис Бёрд.


— Честно говоря, нет, — сознался мистер Прайс, — но я не сомневаюсь, что он справится, а если вы его отпустите, я дам вам всем билеты в первый ряд. Совершенно бесплатно!


— Мы очень тронуты, — сказала миссис Браун. — Даже не знаю, что и сказать. Пошуметь Паддингтону случается, когда он увлечён каким-нибудь делом, но я не знаю, можно ли это назвать шумовыми эффектами.


— Я вас очень прошу! — взмолился мистер Прайс. — Нам просто совершенно не к кому больше обратиться.


— Ну что же, — сказала миссис Браун с некоторым сомнением, помедлив у двери. — Если хотите, я его позову, только он сейчас наверху, подсчитывает свои доходы и расходы, а в такой момент его лучше не беспокоить.


Мистер Прайс явно опешил, когда миссис Браун вернулась и привела Паддингтона.


— Ой! — не сдержался он. — Я не думал, что ты мед… то есть… я… э… Я думал, ты гораздо старше.


— Я не такой уж маленький, мистер Прайс, — бодро сказал медвежонок, протягивая лапу. — Мне почти четыре года. У медведей возраст по-другому считают.


— А… понятно, — выдавил мистер Прайс. — Ну, конечно.


Он с некоторой опаской пожал протянутую ему лапу. Мистер Прайс был юношей утончённым, а на лапе оказалось несколько мармеладных пятен, вид которых ему совсем не понравился, не говоря уже о красных чернилах, которыми Паддингтон заполнял графу «Приход», — чернила эти каким-то таинственным образом перекочевали с бумаги к нему на мех.


— У тебя точно нет на завтра никаких других планов? — спросил мистер Прайс с последней надеждой.


— Абсолютно никаких, — разочаровал его Паддингтон. — А кроме того, я очень люблю театр и быстро заучиваю текст наизусть.


— Видишь ли, текст тебе заучивать не придётся, — объяснила миссис Браун, которой было явно не по себе. — Тебе придётся производить шум.


— Шум? — ошарашенно воскликнул Паддингтон. — Вы хотите, чтобы я шумел во время спектакля?


Гарольд Прайс посмотрел на него с удвоенным сомнением.


— Ну, кроме шумовых эффектов, можно, пожалуй, задействовать тебя в массовых сценах, — предложил он. — У нас крестьян маловато.


— Крестьян? — воскликнул медвежонок.


— Вот именно, — подтвердил мистер Прайс. — Тебе всего-то и придётся иногда выходить на сцену и время от времени говорить «Разрази меня гром».


— «Загрызи меня гном»? — повторил Паддингтон, удивляясь всё сильнее и сильнее.


— Да, — сказал мистер Прайс, постепенно вдохновившись этой мыслью. — А если у тебя это хорошо получится, я, может, добавлю в твою роль ещё две реплики: «Прах побери!» и «Подлый трус».


— Может быть, вы вместе сходите в клуб и там во всём разберётесь? — поспешно предложила миссис Браун, заметив выражение мордочки медвежонка.


— Прекрасная мысль, — согласился мистер Прайс. — У нас как раз сейчас начинается репетиция. Я по ходу всё тебе объясню.


— Как он сказал — фестиваль самодеятельности? — спросила миссис Бёрд, когда вернулась в столовую, выпустив Паддингтона и мистера Прайса из дому.


— Кажется, да, — ответила миссис Браун.


— Гм-м-м, — протянула миссис Бёрд. — Ну, если они возьмут Паддингтона к себе в компанию, ничего путного из этой самой деятельности не выйдет, вот попомните мои слова.


— Вот и пришли, — сказал Гарольд Прайс, пропуская Паддингтона в дверь с надписью: «СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД — ТОЛЬКО ДЛЯ АКТЁРОВ». — Я покажу, что и где, и познакомлю тебя с другими членами труппы.


Паддингтон прищурился от яркого света в артистической уборной, а потом потянул носом. Он ощутил приятный запах театрального грима, который напомнил прошлый раз, когда ему довелось побывать за театральными кулисами, однако как следует разобраться, что к чему, он не успел, потому что обнаружил, что перед ним стоит диванчик, а на нём лежит высокая смуглая барышня.


— Дейрдре, — обратился к ней мистер Прайс, — познакомься, пожалуйста, с юным мистером Брауном. Я тебе о нём говорил. Я спросил, поможет ли он нам с шумовыми эффектами, оказалось, что он четырьмя лапами «за».


Смуглая барышня приподнялась на локте и придирчиво оглядела Паддингтона.


— Гарольд, но ты мне не сказал, что он медведь!


— Я и сам не знал… честно говоря, — промямлил мистер Прайс несчастным голосом. — Это мисс Флинт, исполнительница главной роли, — объяснил он, поворачиваясь к медвежонку. — Она из «Конфет и печенья».


— Очень приятно, — вежливо отозвался Паддингтон, приподнимая шляпу. — Я и сам бы хотел быть из конфет и печенья.


— Похоже, отчасти так оно и есть. — Мисс Флинт слегка передёрнулась и снова опустилась на кушетку. — Я понимаю, Гарольд, спектакль отменить нельзя, но — какой ужас!


Мистер Прайс ещё раз посмотрел на медвежонка.


— Пойдём-ка со мной, — сказал он и поспешно направился в сторону сцены. — Я покажу, что ты должен будешь делать.


Наградив мисс Флинт суровым взглядом, Паддингтон последовал за мистером Прайсом; они остановились у небольшого столика за кулисами.


— Вот твоё место, — сказал мистер Прайс, протягивая медвежонку толстую стопку бумаги. — Это сценарий, я в нём пометил все шумовые эффекты. Дальше всё просто — в тех местах, где написано «топот копыт», тебе надо стучать одним кокосовым орехом о другой, а тут вот граммофон — для музыки и для раскатов грома.


Паддингтон внимательно выслушал все объяснения мистера Прайса касательно сценария и с интересом осмотрел лежавшие на столе предметы.


— По-моему, это не так-то просто, — заметил он, когда мистер Прайс наконец умолк. — Особенно если у тебя лапы. Но я буду очень стараться.


— Я надеюсь, — откликнулся мистер Прайс, нервно провёл пятернёй по волосам и, бросив на Паддингтона последний взгляд, полный неприкрытой тревоги, отправился на сцену, где уже ждали другие артисты. — Очень на это надеюсь. Никогда ещё у нас медведь не отвечал за шумовые эффекты.


Мысль о том, что Паддингтон будет принимать участие в представлении, пугала не одного мистера Прайса: в течение следующего дня все Брауны успели не на шутку переволноваться, но вот наконец настал вечер и пришло время отправляться на спектакль. Мистер Прайс честно сдержал своё обещание и не только выдал Паддингтону по билету на каждого члена семьи, но даже прибавил ещё один для мистера Крубера; даже мистер Карри и тот собирался прийти на фестиваль!


Паддингтон ушёл из дому раньше других — ему надо было ещё раз проверить граммофон, однако когда Брауны вошли в клуб перед самым началом спектакля, он ждал их у двери. На шляпе у него красовалась здоровенная бумажная розетка с надписью «УЧАСТНИК ФЕСТИВАЛЯ», и вид он имел чрезвычайно важный. Медвежонок провёл их по запруженному зрителями проходу к местам в первом ряду партера, а потом исчез за маленькой дверкой сбоку от сцены.


Не успели Брауны рассесться, как зал содрогнулся от раската грома. Миссис Браун в тревоге подняла глаза.


— Кто бы мог подумать! — воскликнула она. — Гром среди зимы! А пока мы сюда шли, снегопад начинался.


— Думаю, это Паддингтон упражняется в своих шумовых эффектах, — авторитетно разъяснил Джонатан. — Он сказал, что по сценарию в нескольких местах полагается гром.


— Я бы на его месте немножко приглушила звук, — заметила миссис Бёрд перед тем, как повернуться к сцене — как раз поднялся занавес. — Потолок тут, по-моему, довольно хлипкий.


— А ещё, боюсь, они забыли заплатить за электричество, — прошептал мистер Браун, поправляя очки и пытаясь разглядеть сцену.


Пьеса мистера Прайса называлась «Дед Мороз и похищенные чертежи. Мистерия»; в программке было написано, что действие происходит глухой ночью в зале заброшенного замка где-то в Европе.


Мало того что Браунам, даже с их мест, было очень трудно разглядеть, что происходит на сцене, но когда глаза их попривыкли к полутьме, оказалось, что понять, о чём пьеса, ещё труднее.


Несколько раз Дед Мороз выходил на сцену через потайную дверь в стене, держа в руке зажжённую свечу, а потом опять исчезал, и вскоре после этого в ту же дверь исчезал и мистер Прайс, игравший роль загадочного дворецкого. Дед Мороз вёл себя несколько непонятно, а мистер Прайс и того непонятнее. То он с победоносным видом размахивал таинственными чертежами, то грозно хмурился и потрясал кулаком в направлении зрительного зала под громкие раскаты грома.


Паддингтон за кулисами трудился, не покладая лап. Помимо грома, надо было ещё стучать в кокосовые орехи всякий раз, когда кто-нибудь подъезжал к замку верхом, а кроме того, изображать лязг цепей, когда опускали подъёмный мост, и скрип петель, когда открывали двери.


Дела было столько, что Паддингтон едва успевал читать сценарий, а уж о том, чтобы посмотреть спектакль, и речи не было — поэтому он страшно удивился, когда, подняв голову во время одного из громовых раскатов, обнаружил, что объявляют антракт.


— Вы отлично справились, мистер Браун! — похвалил его Гарольд Прайс, входя со сцены и вытирая пот со лба. — Мне бы и самому не удалось лучше! По-моему, вы ничего не пропустили.


— Спасибо большое, — поблагодарил Паддингтон, очень довольный собой, и в ответ на ободряющий жест мистера Прайса взмахнул лапой.


Шумовых эффектов в первом акте пьесы мистера Прайса было хоть пруд пруди, поэтому Паддингтон был совсем не прочь присесть и дать лапам роздых. А вот во втором акте несколько раз должны были появиться крестьяне, поэтому надо было, пока не поздно, ещё раз прорепетировать свои реплики.


Паддингтон устроился под столом, прихватив с собой сценарий и банку мармелада, однако через несколько минут, к его удивлению, за сценой поднялся страшный шум. Судя по всему, мистер Прайс потерял свои секретные чертежи. Голос его перекрывал все остальные голоса — он орал, что без них не может играть, потому что на них записаны все самые важные его реплики. Паддингтон сразу же полез из-под стола, чтобы разобраться, что к чему, однако когда он наконец выкарабкался, шум уже утих и поднялся занавес — начинался второй акт.


Паддингтон с особым нетерпением ждал второго акта, и хотя за кулисами продолжали метаться какие-то люди с встревоженными лицами, медвежонок скоро про них забыл, потому что на сцене появился Дед Мороз и подошёл к стоявшей в самом центре кушетке, на которой лежала мисс Флинт.


Выражения лица Деда Мороза было не разобрать из-за бороды, но, судя по всему, он был ужасно расстроен.


— Шёл я к тебе как глашатай радости, о дева! — возгласил он дребезжащим голосом. — Но свет померк пред моими очами, ибо я потерял секретные чертежи!


— Что ты сделал? — так и подскочила мисс Флинт. Во время антракта она была в своей уборной и до этого момента понятия не имела, что чертежи пропали на самом деле. — Куда же ты их засунул? — прошипела она.


— Не знаю, — громким шёпотом ответил Дед Мороз. — Наверное, положил куда-то не туда.


— Э-э… отличная стоит погода, — продолжал он в полный голос, пытаясь выгадать время. — А не случилось ли тебе, дева, прочесть в последнее время какую интересную книжку?


Паддингтон, стоявший в боковой кулисе, пожалуй, ещё сильнее, чем мисс Флинт, удивился такому неожиданному повороту событий. Мистер Прайс очень подробно растолковал ему содержание пьесы, и Паддингтон прекрасно помнил, что там нет ни единого упоминания о персонаже по имени Глашатай. Была и вторая загадка — про свет. Сцена с самого начала была освещена довольно тускло, но нельзя было сказать, чтобы в этот момент свет как-то уж особо померк. Паддингтон несколько раз заглянул в сценарии, на случай, если он вдруг ошибся, но чем больше он смотрел, тем хуже понимал, что происходит.


Тогда он повернулся к столу, чтобы ещё раз громыхнуть громом — так, на всякий пожарный случай, — но тут его ждал новый сюрприз. На столе валялось несколько обтрёпанных бумажек, и на верхней было крупными буквами написано: «СЕКРЕТНЫЕ ЧЕРТЕЖИ — СОБСТВЕННОСТЬ ГАРОЛЬДА ПРАЙСА».


Паддингтон посмотрел на бумажки, потом на сцену. В зале повисло тягостное молчание — судя по всему, Дед Мороз и мисс Флинт исчерпали запас реплик и теперь таращились друг на друга в сильнейшем смущении.


Сообразив, что действовать надо немедленно, Паддингтон схватил секретные чертежи и решительно устремился на сцену. Он поздоровался со зрителями, несколько раз приподняв шляпу, помахал лапой Браунам и мистеру Круберу, а потом повернулся к кушетке.


— Разрази меня гром! — воскликнул он, пронзая Деда Мороза суровым взглядом. — Я пришёл зажечь вам свет!


— Зачем ты пришёл? — переспросил Дед Мороз, нервно прижимая к себе горящую свечу, а второй рукой придерживаясь за край кушетки.


— К сожалению, мистера Глашатая я в сценарии не увидел, — продолжал растолковывать Паддингтон, — зато я нашёл ваши секретные чертежи.


И медвежонок горделиво расправил плечи, потому что зрители дружно зааплодировали.


— Прах побери! — воскликнул он, решив сполна воспользоваться тем, что оказался в центре внимания. — Вы забыли их под моими кокосами, подлый трус!


— Где я их забыл? — не поверил своим ушам Дед Мороз.


Паддингтон протянул ему чертежи, а взамен взял у него свечу.


— Под кокосами, — объяснил он ещё раз. — Вы их туда положили во время антракта.


— Это ж надо умудриться — забыть чертежи у медведя под кокосами! — прошипела мисс Флинт. — Какой ты после этого шпион!


Мисс Флинт говорила, а Дед Мороз глядел на неё остановившимися глазами. В этот вечер уже столько случилось непредвиденного, что, казалось бы, с любого хватит, однако неприятности продолжались — теперь на сцене как-то очень странно запахло.


— Кажется, что-то горит? — испуганно спросил Дед Мороз.


Мисс Флинт оборвала свою гневную речь.


— О боже! — воскликнула она, выхватывая у Паддингтона свечу. — Смотри — у тебя борода загорелась!


— Не бойтесь, мистер Мороз, я сейчас! — завопил Паддингтон, запрыгивая на кушетку. — Я, кажется, случайно ткнул фитилём прямо вам в бороду!


Зрители дружно ахнули от изумления, потому что Паддингтон ухватился за бороду и как следует её дёрнул.


— Ну надо же как! — раздался голос совсем рядом с Браунами — как раз в тот момент, когда Паддингтон отодрал бороду и усы, и под ними обнаружилась вспотевшая физиономия Гарольда Прайса. — Оказывается, это всё-таки был дворецкий, он просто замаскировался под Деда Мороза!


— Очень хитро придумано, — похвалила какая-то дама из второго ряда. — Надо же, изобличил его медведь!


— Какая оригинальная кульминация! — согласилась её подруга.


— Моя пьеса! — простонал Гарольд Прайс, без сил опускаясь на стул и обмахиваясь своими секретными чертежами, — занавес тем временем опустился. — Мой шедевр погублен, и кем? Медведем!


— Ничего подобного! — Мисс Флинт вдруг горячо вступилась за Паддингтона. — Мистер Браун ни в чём не виноват. Если бы ты сам не потерял свои дурацкие чертежи, ничего бы и не произошло. И вообще, — добавила она, — зрителям, кажется, понравилось — ты только послушай!


Мистер Прайс выпрямился. Да, мисс Флинт не ошиблась — из-за занавеса нёсся гром аплодисментов. Некоторые зрители даже выкрикивали: «Автора!» — а кто-то, похоже, уже произносил хвалебную речь.


— Я считаю, — заявил председатель жюри, когда все участники представления вышли к нему на сцену, — что надо поздравить Гарольда Прайса с успехом его пантомимы. Это, безусловно, самый смешной спектакль, какой нам показали за всю неделю!


— Смешной? — опешил мистер Прайс. — Но там не предполагалось ничего смешного…


Председатель взмахом руки заставил его замолчать.


— Мало того, что спектакль вышел очень смешным, давно уже я не видел столь неожиданной развязки. Крестьянин — медведь… — Тут он сверился с бумажкой, которую держал в руке. — Его имя почему-то не указано в программке, но он блистательно исполнил свою роль. Какое прекрасное чувство ритма, как своевременно он подпалил бороду. Одно неверное движение лапы — и нас бы всех поглотило пламя! Я без малейших колебаний присуждаю первое место мистеру Гарольду Прайсу! — завершил он под гром дружных зрительских аплодисментов.


Гарольд Прайс окончательно смешался — аплодисменты тем временем смолкли, и кто-то крикнул: «Речь!»


— Я вам всем чрезвычайно признателен, — сказал наконец Гарольд Прайс, — за высокую оценку моей работы. Однако считаю своим долгом упомянуть, что хотя пьеса написана мной, юный мистер Браун приложил свою лапу к концовке, и весьма ощутимо. Если бы не он, я бы сейчас здесь не стоял, — добавил мистер Прайс, оборачиваясь к медвежонку, и аплодисменты грянули с новой силой. — Его вклад в общее дело заслуживает особого признания!


— Я считаю, что мистер Прайс поступил очень благородно, поделившись своим успехом с Паддингтоном, — сказала миссис Браун, когда в конце вечера они шагали домой по занесённой снегом улице. — А что он, интересно, имел в виду, когда сказал, что Паддингтон приложил лапу к концовке?


— Зная Паддингтоновы лапы, я даже думать об этом боюсь, — содрогнулась миссис Бёрд.


Брауны и мистер Крубер оглянулись на медвежонка в надежде хоть на какое-нибудь объяснение, но его голова была запрятана глубоко в недра капюшона, а сам он был слишком занят тем, чтобы попадать лапами в их следы, и ничего не слышал.


Паддингтон любил снег, но пока они смотрели представление, его намело слишком много, поэтому хотелось поскорее согреть озябшие пятки перед камином в доме номер тридцать два по улице Виндзорский Сад.


А кроме того, он заметил в одном из окон наряженную ёлку, это напомнило ему, какой сегодня день, и теперь он очень торопился домой, чтобы успеть повесить свой чулок[72 - А вы так не делаете? Если нет — попробуйте, не в рождественскую, так в новогоднюю ночь. Все английские ребята прекрасно знают, что, спустившись в дом по каминной трубе, Дед Мороз сразу начинает искать яркие чулки, подвешенные возле кровати или в другом заметном месте, чтобы положить в них подарки.].


До Рождества ещё оставалось несколько дней, но, посмотрев пьесу мистера Прайса, Паддингтон решил на всякий случай не рисковать — особенно в таком важном деле, как визит Деда Мороза.


notes


Примечания


1


Наш мармелад медвежонку бы, наверное, тоже понравился, но английский мармелад совсем не такой: он больше похож на густое варенье из апельсинов, лимонов и грейпфрутов вперемешку, поэтому и хранят его не в коробках, а в банках, и обязательно едят на завтрак! (Здесь и далее прим. перев.)


2


В Англии очень много школ, в которых ребята живут весь учебный год, возвращаясь домой только на каникулы. Похоже на наши школы-интернаты, только у нас такие школы — необходимость, а в Англии — традиция.


3


Красные двухэтажные автобусы — отличительная черта Лондона. Ещё их называют «даблдекеры», то есть «двухпалубные». Наверное, кроме Англии, таких автобусов больше нигде нет — а уж в Дремучем Перу и подавно!


4


Это ужасно неудобно! Чтобы умыться, приходится набирать полную раковину воды и окунать туда мыльные руки. А как их потом сполоснуть?.. Но англичане привыкли и по-другому просто не умеют.


5


Теперь-то английские деньги очень просто считать: в одном фунте сто пенсов, почти как у нас. А вот до 1971 года всё было куда сложнее: двенадцать пенсов составляли один шиллинг, а двадцать шиллингов — один фунт. Полтора шиллинга (шиллинг и шесть пенсов) — это, конечно, не очень много, но на сласти и мелкие удовольствия вполне достаточно!


6


На указателе, конечно же, имелся в виду вокзал, а не наш косолапый друг, А кроме того, Паддингтон — ещё и один из районов Лондона.


7


В Сити почти все ходят в шляпах и строгих костюмах. Это центральный район Лондона, где находятся банки, конторы и другие солидные учреждения; поэтому и одеваться там полагается солидно.


8


Это один из районов Лондона.


9


«Сквайр» по-английски значит примерно то же самое, что по-русски «помещик»: состоятельный человек, живущий в деревне, владелец земельного надела.


10


Ездить к морю англичанам удобно — оно у них со всех сторон. Британия ведь не такой уж большой остров! Говорят, там вообще невозможно удалиться от моря больше чем на 120 миль, то есть 200 километров. Ну а от Лондона до моря рукой подать.


11


Это не одной нынешней королеве Великобритании Елизавете II так повезло, а и вообще всем английским королям и королевам. По традиции во вторую субботу июня празднуют официальный день рождения царствующего монарха. Придумал эту традицию король Эдуард VII, который родился поздней осенью и, видимо, не хотел устраивать праздник в плохую погоду. Ну а кроме этого, есть, конечно, ещё и обычный день рождения — Елизавета II отмечает его 21 апреля.


12


Англичане вообще всегда любили придумывать хитрые названия для разных монет — были у них и гинея, и фартинг, и вот ещё соверен — монетка достоинством в один фунт.


13


Такими чернилами часто пользуются и сыщики, и преступники, когда им нужно что-то утаить. Чтобы прочесть, что вам написали, нужно подержать бумагу над свечкой или смочить специальным раствором, но прежде всего — догадаться это сделать!


14


У нас тоже не все слышали про Гая Фокса: он был одним из заговорщиков, которые решили взорвать здание Парламента за то, что Парламент (по их мнению) очень невежливо обходился с католиками. Было это давно, в 1605 году. Заговорщики вырыли длинный тоннель и притащили туда 36 бочек пороха, но один из них случайно проговорился: написал своему приятелю, члену Парламента, чтобы 5 ноября тот не ходил на заседание. В результате главного заговорщика Гая Фокса арестовали прямо в тоннеле, Парламент остался цел, а англичане так обрадовались, что до сих пор отмечают этот день: устраивают фейерверки и жгут чучело Гая на костре. И даже придумали специальный стишок, полностью он звучит так:


Покуда жив я буду,

Вовеки не забуду

О пятом ноября:

Как заговор был сорван,

Как порох не был взорван.

Мы помним — и не зря!


15


Снег в Лондоне выпадает нечасто и почти сразу же тает. Ни на лыжах, ни на коньках там не покатаешься — для этого надо ехать на север, в Шотландию. Английская зима — это дожди, сильные ветры и густой туман, и даже в январе температура редко опускается ниже нуля.


16


В английских спальнях, по традиции, нет никакого отопления. Англичане считают, что спать в холоде гораздо полезнее, однако в холодную погоду кладут под одеяло грелки, в основном электрические.


17


В Англии градусники не совсем такие, как у нас: их ставят не под мышку, а в рот.


18


По этой фамилии сразу видно, что доктор — шотландец. Фамилии у них всегда начинаются на «Мак», а «Эндрю» — самое распространённое в Шотландии имя.


19


Рождество, которое англичане отмечают двадцать пятого декабря, для них чуть ли не самый главный праздник в году (гораздо важнее Нового года!), поэтому и подготовка к нему начинается за много недель. Надо украсить дом, купить подарки, разослать всем друзьям и знакомым рождественские открытки и приготовить традиционное угощение: фаршированную индейку, рождественский пудинг (его, правда, обычно готовят за много месяцев и хранят в специальных, наглухо закрытых плошках, а перед Рождеством только украшают) и сладкие булочки в форме корзиночек, начинённые мелко нарубленными сухофруктами: этими булочками угощают всех, кто зайдёт в английский дом в канун Рождества.


20


См. рассказ «Дело в шляпе».


21


Огни Лондона — и в обычное время захватывающее зрелище, а перед Рождеством весь центр города одевается в праздничный наряд: через улицы тянутся гирлянды разноцветных лампочек, а большие магазины пытаются переплюнуть друг друга ярким и забавным убранством витрин.


22


Омелой и остролистом англичане, по традиции, украшают на Рождество свои дома. Остролист — это очень колючий кустарник с блестящими красными ягодами. Омела поскромнее, ягоды на ней белые, но говорят, именно она и приносит счастье!


23


В Англии Дед Мороз спускается в дом по печной трубе. Поэтому если вы хотите его о чём-нибудь попросить, надёжнее всего сунуть записку в дымоход.


24


Это тоже традиция: для того, кому достанется кусок пудинга с монеткой, год будет особенно счастливым.


25


В Англии разные типы фильмов называются разными буквами. «А» значит, что на эту программу дети допускаются только вместе с родителями.


26


По нашим понятиям, куда лучше смотреть фильм из партера, чем с балкона. А в Англии, наоборот, именно на балконе (который иногда называют бельэтажем) находятся самые удобные — и дорогие — места.


27


В английских кинотеатрах фильмы зачастую идут один за другим, без перерыва, и зрители могут входить в зал в любой момент. А чтобы им было удобнее отыскивать свои места в темноте, у входа дежурят служительницы со специальными фонариками.


28


Теперь и у нас часто употребляют слово «вестерн», но далеко не все знают, что образовано оно от английского «вест» — запад; настоящий вестерн — это фильм о жизни на Диком американском Западе, где смелые ковбои только и делают, что стреляют в коварных злодеев, — и наоборот!


29


«Правь, Британия» — это английский национальный гимн (который, если помните, Паддингтон когда-то играл на ксилофоне). Его слова и мелодию знают абсолютно все, включая и самых маленьких медведей.


30


Ещё бы, ведь в Англии обедают гораздо раньше, чем у нас, — в двенадцать или в половине первого. Обед (или «ланч») обычно состоит из плотного мясного блюда, чая, кофе и чего-нибудь сладенького. Около пяти часов англичане пьют чай, а вечером, когда собирается вся семья, сытно и основательно ужинают.


31


Представьте себе пельмени без мяса, и вы поймёте, что такое английские клёцки. Они подаются к тушёной говядине вместе со множеством разных овощей. Англичане любят, чтобы каждый овощ был сварен отдельно и лежал на тарелке отдельной горкой, так что неудивительно, что бедняге Паддингтону не хватило кастрюль!


32


У нас таких прачечных мало, а в Англии они встречаются на каждом шагу. В каждой стоит десятка два стиральных машин, которыми можно пользоваться за умеренную плату. Это куда дешевле, чем отдавать бельё в обыкновенную прачечную, и куда удобнее, чем затевать стирку дома!


33


На случай, если вы не знаете, метрдотель — это самый главный официант, который встречает гостей, усаживает за столики и следит, чтобы они были всем довольны.


34


В этом нет ничего странного. Ведь «Порчестер», как вы помните, очень дорогой ресторан, а в таких принято писать названия блюд по-французски — это считается признаком хорошего тона.


35


«Сливочным соусом» мы бы назвали сладковатую молочную подливку, которую в Англии подают почти к любому десерту: пудингу, фруктовому желе, печёным яблокам и… конечно же, к булке с мармеладом!


36


Пикадилли — это небольшая, но очень знаменитая лондонская площадь, в центре которой стоит на высоком постаменте скульптура крылатого Эроса. По вечерам вокруг всей площади вспыхивают огромные рекламные табло, и она превращается в настоящее море красок.


37


Великобритания хотя и остров, однако до ближайшего европейского берега, северного побережья Франции, от неё рукой подать. В самом узком месте, между английским Дувром и французским Кале, ширина пролива Ла-Манш немногим больше тридцати километров. Иногда англичане ездят во Францию просто «на выходные», а иногда, как наши друзья, и на долгий летний отдых — во Франции и пляжи получше, и климат поприятнее, да и вообще, всё-таки «заграница»!


38


Лук во Франции любят и используют при приготовлении почти всех блюд (за исключением, разумеется, сладких), поэтому торговцы луком со связками своего товара на шее там обычное зрелище. Судя по всему, забредают они и на английский берег. Ну а вот чтобы луком торговали медведи — об этом пока ещё никто не слышал.


39


Бретань, французскую провинцию на полуострове Бретань, ни в коем случае не следует путать с Британией, или Великобританией. Однако названия свои они получили от одного и того же племени бриттов, которые обосновались в Бретани в V–VI веках, бежав с острова Британия от завоевавших его англосаксов; ну а англосаксы в свою очередь дали название одной из частей этого острова, Англии. Другие части называются Шотландия, Ирландия и Уэльс.


40


На случай, если вы подзабыли, Сити — это деловой центр Лондона. Там находятся банки и вообще всякие заведения, связанные с деньгами и ценными бумагами.


41


«Эск.» — это сокращённое «эсквайр», то есть владелец сельского поместья. В современной Англии это просто форма почтительного обращения к мужчине и, судя по всему, к медведю тоже.


42


Мифический «мистер Флойд» — это только вымышленный владелец банка, так сказать, его «лицо на публику» — благодушному пожилому джентльмену клиенты легче доверят свои деньги. На самом же деле банк, скорее всего, принадлежит целой группе совладельцев, и далеко не все они милые и благодушные.


43


Почти во всех странах существует телефон, по которому можно позвонить в экстренной ситуации и вызвать все службы спасения сразу — у нас он тоже теперь есть. В США это 911, в Англии — 999, в России — 01.


44


Кент — графство, расположенное на крайнем юго-востоке острова Великобритания. Отсюда до Европы ближе всего!


45


В Англии, как и во многих других государствах, внутри страны паспортов просто не существует — за ненадобностью. Паспорт, удостоверяющий, что ты — гражданин Великобритании, тебе выписывают, только если ты отправляешься за границу.


46


Насчёт неправильной стороны улицы не прав как раз Паддингтон: во Франции ездят «как положено», по правой стороне улицы. Это в Англии движение левостороннее, и даже машины для англичан делают специальные — с правым рулём. Ничего не попишешь — традиция!


47


В Англии прямых сельских дорог практически не бывает, они петляют и извиваются, точно норовят схватить самих себя за хвост. Англичане объясняют это так: появились дороги в давние времена, когда Англия ещё находилась под властью Рима, и все прямые дороги проложили римляне (надо думать, те самые дороги, про которые и у нас говорят «все дороги ведут в Рим»), а все кривые — коровы, а коров было куда больше, чем римлян. На самом же деле дороги просто проходили по границам земельных владений: границы успели много раз поменяться, а дороги остались!


48


Такие батоны теперь и у нас продают, называются они «французскими». Потому и называются, что придумали их не где-нибудь, а во Франции.


49


«Отель дю Сантр» (Hotel du Centre) по-французски значит «центральная гостиница».


50


Французы в еде вообще большие оригиналы — лягушек вон тоже едят. А надо сказать, если подойти к делу непредвзято и не переводить красивое слово «эскаргот» (escargot) на родной язык, кто угодно пальчики оближет — мясо у крупных съедобных улиток нежное, как у устриц, которых едят все!


51


«Месье» — само по себе вежливое обращение, но если после него стоит ещё и «лё» — признак принадлежности к благородной фамилии, — это уж и вовсе небывалая честь!


52


Во Франции почти в каждой провинции есть свой национальный костюм, которым жители очень гордятся. Женщины-бретонки и по сей день надевают в праздники изящные кружева, которые сплели ещё их прапрабабки.


53


Комман (comment) по-французски значит просто «как, почему».


54


Макрель — это та же скумбрия, а сардина — рыба из семейства сельдевых, то есть селёдок. И ту, и другую в больших количествах ловят в проливе Ла-Манш, и не только для удовольствия: рыболовство кормит большую часть жителей северного французского побережья.


55


Зюйдвестка, как поясняет признанный специалист в этом деле, капитан Врунгель, это «очень некрасивая штормовая шляпа из промасленной ткани. Вода с полей такой шляпы стекает на плечи и на спину, а за шиворот не попадает».


56


Сабо — это открытые сзади башмаки на деревянной подошве. В давние времена их носили французские крестьяне, а несколько лет тому назад вдруг стала носить вся Европа — сабо вошли в моду!


57


По морским поверьям, нельзя в ясную погоду одеваться в штормовую одежду — обязательно накличешь бурю. Так что адмирал не зря рассердился — с морем шутки плохи, даже если это не настоящее море, а всего-навсего пролив Ла-Манш.


58


«Флюгер — лёгкий флажок на мачте для определения направления ветра» (капитан Врунгель).


59


«Конец» на судне не значит, что кому-то конец; так называют тросы, верёвки и канаты.


60


И тут капитану Врунгелю виднее. По его словам, швартовы — это «тросы, которыми корабль привязывают к берегу или к другому кораблю».


61


«Тур де Франс» — это самая крупная и престижная велогонка в мире. Проводится она уже больше ста лет, с 1903 года. «Тур» означает, что гонка разбита на отдельные этапы, каждый этап гонщики проходят за один день. В «Тур де Франс» 21 этап, а вот общая длина гонки каждый год иная — от 3000 до 4000 километров. Победить в этой гонке — мечта каждого спортсмена-велосипедиста.


62


«Вив лё Медведь» значит «да здравствует медведь».


63


Нет для английского дома худшего позора, чем нестриженый газон! По понятиям англичан, травка должна едва-едва подниматься над землёй. Зато когда над газоном на совесть потрудятся несколько поколений, он становится удивительно зелёным и упругим. Для этой цели в каждой семье обязательно есть косилка — или, уж по крайней мере, специальные садовые ножницы!


64


Никакие лавры на грядке не растут. Это просто такое выражение, которое означает — отдыхать после успешной работы, упиваться победой.


65


Вы помните, что в Букингемском дворце живёт английская королева?..


66


В Англии нигде не встретишь табличек «По газонам не ходить». Да и вообще английский парк больше похож на лес, очень ухоженный и аккуратно прибранный, — ну и вести себя там нужно соответственно!


67


Крикет ни в коем случае не следует путать с крокетом, в который играют шарами и молотками. Для крикета нужны мяч, биты, воротца, большое поле, две команды по одиннадцать человек и хорошее знание довольно сложных правил. Впрочем, в Англии их знает каждый мальчишка, потому что крикет — любимая игра англичан.


68


Ноттинг-Хилл — это район Лондона, в котором живут Брауны.


69


Футы ни в коем случае не следует путать с фунтами: в фунтах измеряют вес (454 грамма) и деньги (тогда они полностью называются фунты стерлингов), а в футах — длину (30,5 сантиметра). На самом деле фут значит «ступня», то есть имеется в виду длина ступни. Правда, придумали эту меру в старину, но здоровые же у них были ноги!


70


Вы, может быть, помните из описания первого Рождества, которое Паддингтон отметил в Лондоне, что это веточки двух кустарников, с белыми и красными ягодами, которыми англичане украшают свой дом.


71


Тут надо сразу объяснить, что такое рождественская пантомима, — она не имеет ничего общего с тем, что мы понимаем под «пантомимой» — видом искусства, где актёры не произносят ни слова, а всё, что необходимо выразить, выражают движением, пластикой. В английской рождественской пантомиме, правда, есть и танец, и движение, но кроме того — песни, диалоги, шутки, фокусы… словом, это очень похоже на спектакли, которые у нас показывают на новогодних ёлках. И темой для спектакля, как и у нас, обычно становится новогодняя сказка со множеством приключений и обязательно со счастливым концом.


72


А вы так не делаете? Если нет — попробуйте, не в рождественскую, так в новогоднюю ночь. Все английские ребята прекрасно знают, что, спустившись в дом по каминной трубе, Дед Мороз сразу начинает искать яркие чулки, подвешенные возле кровати или в другом заметном месте, чтобы положить в них подарки.



Внимание: Если вы нашли в рассказе ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl + Enter
Похожие рассказы: Christopher Hughes «Цитадель Метамор. История 11. Дозор», Wanderer «Цитадель Метамор. История 19. Путь странника», Стивен Элбоз «Тэмми и летучие медведи»
{{ comment.dateText }}
Удалить
Редактировать
Отмена Отправка...
Комментарий удален
Ошибка в тексте
Выделенный текст:
Сообщение: