Еще раз понять, простить, принять.

(Вячеслав Малежик – Мозаика)

Во время исполнения этой песни смех затих, и на посетителей напало задумчивое и грустноватое настроение. Аплодисментов я в конце почти не получил, но по мордам слушателей было видно, что дело было не в качестве исполнения.

Вдруг произошло то, чего я никак не ожидал. В таверне появился Тарим Ассо. И он вел с собой на цепочке Вейлин…

Сказать, что я оцепенел – не сказать ничего. Наши взгляды пересеклись. Я был уверен в том, что волчица меня узнала – ее потухший взор сразу загорелся ярким голубым огнем.

Тарим Ассо пристально смотрел на меня пару секунд, но потом все-таки занял место в углу, откуда хорошо просматривалась вся таверна. Фархад сразу залебезил перед работорговцем, стараясь угодить ему. Разговоры затихли, и в полной тишине было слышно, как лев делает свой заказ. После того, как Фархад проковылял за стойку, раздался голос Тарима:

– Почему же ты замолчал, менестрель? Неужели все песни у тебя закончились? Давай, играй!

Посмотрев на Вейлин, я понял, что дальше буду петь песню на энглише. Проблема была только в том, что я боялся спалиться перед служителями Орденами, которые могли сидеть в зале и вычислить меня.

Кажется, Гимеон говорил в первый день, что любой служитель ордена имел в спектре своей магии зеленый сектор? Придется экстренно просканировать всех посетителей.

Я вытащил флейту и стал наигрывать одну мелодию, параллельно пальцами делая незаметно те пассы, которые сегодня мне показывал мастер. Я старался покрыть магией всех сидевших в зале. К счастью, только Фархад оставался незатронутым просто потому, что находился за моей спиной.

Примерно у четверти посетителей появилось облако магии. К счастью, никто из присутствующих не владел зеленым спектром.

Получив свою долю аплодисментов, я безбоязненно взял в лапы гитару и начал напевать, глядя на притихшую Вейлин. Я решил исполнить песню о любви, которая в переводе означала «Переодетый ангел». Ее звучание было совершенно не средневековым, и мне оставалось надеяться, что она придется по душе Вейлин:

(Musiqq – Angel in Disguise)

Аплодисментов я получил в конце мало. Похоже, стиль песни и непонятный язык были не самым лучшим способом добраться до сердец слушателей. Но главного я точно достиг – Вейлин слушала песню с ошарашенным взглядом. Может, стиль для нее был и в новинку, но текст она явно понимала, и с каждым новым словом ее взгляд становился все более застенчивым. Учитывая, что во время исполнения я смотрел только на нее, то у волчицы не должно было возникнуть сомнений, кому я все адресовал.

Тарим Ассо смотрел на меня вполглаза, больше интересуясь едой, которую ему принес Фархад. Соответственно, и мой пристальный взгляд на Вейлин он пропустил.

Закончив игру, я обернулся к Фархаду:

– Я могу идти?

Тигр посмотрел под стол:

– Можешь, если только не собираешься ужинать и собирать свою «дань». Сегодня тебе двадцать пять барра.

Я присвистнул:

– А что так много?

Фархад кивнул в сторону рабовладельца:

– Из-за него. Он большой заказ сделал.

Стол работорговца просто ломился от еды, и я обратил на это внимание лишь после того, как Фархад указал на это. Лев съел почти все, а остатки он кидал на стол перед Вейлин, и та жадно поедала все. Я не знал, чем она питалась обычно, но на тот момент возникло ощущение, что весь ее рацион состоял только из объедков со стола Тарима.

По привычке я заказал то же, что и в прошлые два дня и сел за свой стол с бумажной табличкой о принятии пожертвований. На этот раз деньги сыпались быстрее, чем вчера.

Пока я ел, кучка росла. В итоге, после того, как я рассчитался перед Фархадом за ужин из полученных денег и попросил его разменять их на более крупные, получилась ошеломляющая сумма в пятьдесят пять барра! Чтобы не заваливать свои карманы мелочью, я попросил Фархада полученные деньги еще раз поменять на совсем крупные. Подумав, тигр поменял кучку денег на две монеты – пятьдесят и пять барра.

Откланявшись, я пошел к выходу, обещав вернуться завтра после турнира. Вслед мне неслись одобрительные возгласы. Улыбаясь, я отмахивался. Перед выходом я бросил последний взгляд на Вейлин. Она как будто ждала, что я встречусь с ней глазами, и на ее прелестной черной мордочке застыла самая искренняя улыбка.

Памятуя о вчерашнем нападении, я следил за тылами, но на этот раз никто не пытался ограбить меня. Успокоившись, я пошел обратно в сторону дома мастера Гимеона.

На одном из поворотов я увидел маленького черненького котенка, который жалобно пищал и жался к стене дома. Его окружили две уличные собаки. Вероятно, они рассматривали котенка как легкую закуску. Улица была пустынна, и никто не мог помочь. Я побежал с криком навстречу собакам. Они подняли голову и с рычанием пошли на меня. Я метнул небольшой файербол в псов. Один из них загорелся и с воем умчался в соседний переулок. Второй, помедлив, тоже убежал, поскуливая от испуга.

Котенок, несмотря на исчезновение угрозы, с испугом воззрился на меня и попятился назад, пока не уперся попой в угол между бочкой и стеной. Его голубые глазки смотрели на меня с неприкрытым страхом.

Я осторожно сел на землю, не производя резких движений, и протянул лапу. Котенок с недоумением посмотрел на меня и неуверенно сделал шаг вперед. Я случайно дернул лапой, и он с писком вжался обратно в стену. Сделав над собой усилие, я сел спокойно и опять протянул ладонь.

На этот раз котенок думал дольше и опять сделал неуверенный шаг. Увидев, что я сижу неподвижно, он сделал еще пару шагов. Постояв и подумав, он медленно и осторожно понюхал мою лапу и коснулся мордочкой пальцев. Очень осторожно я почесал его за ушками. Котенок замурлыкал и мигом оказался у меня на ладони. Осмотрев его, я заметил, что он был слишком чистым и ухоженным для обычного уличного зверька: возможно, он сбежал из дома или же его выкинули.

К сожалению, у меня мне нечем было накормить котенка, поэтому я поднял его с земли и понес его под плащом в сторону дома. Он уже успокоился и с неожиданной ловкостью перебрался на мое плечо. Оставалось надеяться, что дома у Гимеона было чем накормить котенка.

По пути я пытался придумать ему имя. Почему-то в голове встал образ легендарного норвежского биатлониста Оле Эйнара Бьерндалена, хоть они были абсолютно непохожи. Я решил проверить:

– Эйнар!

Котенок поднял голову и с интересом воззрился на меня. Что ж, мой новый товарищ принял придуманное мной имя. Я перевел взгляд вперед и пошел, придерживая на всякий случай котенка.

Я вошел в дом, с удовольствием ощущая под лапами дощатый пол дома своего мастера. Гимеон оторвал взгляд от книги и воззрился на меня:

– Как успехи, ученик?

– Пятьдесят пять барра.

Варан перевел взгляд на Эйнара:

– Я так понимаю, вот это будет жить здесь?

– Что-то не так?

Гимеон пожал плечами:

– Да мне все равно, главное, чтобы под лапами не мешался и фамилиару не попался.

– А что, фамилиар может его сцапать?

– Вряд ли, но я не проверял.

– Мы можем его накормить?

Гимеон щелкнул пальцами и произнес вслух:

– Накорми этого зверя.

Фамилиар спорхнул со стены и улетел на кухню. Гимеон вернулся к книге:

– Как ты его назвал?

– Эйнар.

Мастер ничего не ответил и вернулся к чтению. Через минуту раздалось хлопанье крыльев фамилиара, и тот принес мисочку, в которой было разведено молоко вместе с розовым мясом неизвестного происхождения. Котенок почуял запах еды и с радостным писком бросился к миске.

Через полминуты миска опустела, и котенок с осоловевшим взглядом свернулся в уголке на какой-то тряпке. Я отдал опорожненную миску фамилиару, который сразу же улетел обратно в кухню, весьма ловко протащив посуду в когтях в круглое окошко над замурованной дверью.

Я посмотрел в окно, за которым уже разливалась ночная темнота с примесью золотого света луны:

– Мастер, а когда мы завтра идем на турнир?

Маг перелистнул страницу:

– Я тебя разбужу, ученик. Еще вопросы есть?

– Никак нет.

– Тогда займись своими делами и не дергай меня.

Все было произнесено его обычным ленивым тоном. Я вздохнул:

– Я спать, мастер.

Гимеон прикрыл глаза, показывая, что услышал меня. Подняв пискнувшего Эйнара на лапы, я пошел с ним в комнату. Раздевшись догола (я привык так спать у себя дома, в Москве) и забравшись в постель, я хлопком погасил светящуюся сферу. Эйнар задумчиво потоптался возле меня, залез ко мне под одеяло и замурлыкал, свернувшись под лапой и уложив голову мне на плечо. Поглаживая сытого и сонного котенка, я сам незаметно заснул.

Утром я проснулся оттого, что Эйнар пытался внаглую улечься прямо на моей морде. Я дунул на котенка, и тот переместился на мою грудь, улегшись там с самым гордым видом. И не узнать уже в нем было запуганного котенка, которого едва не растерзали две уличные собаки.

Гимеон, обещавший меня разбудить, пока не появлялся, поэтому я наслаждался утренней полудремой. Особенно это было умиротворительно в сочетании с Эйнаром. Пока живы были мои родители, у нас была кошка, которая, к сожалению, умерла от старости. Именно она была единственным существом в нашем доме, которого любили абсолютно все.

Мои мысли прервал звук открывающейся двери, в которую зашел Гимеон:

– Ученик, встаем.

Я встал, оставив Эйнара на кровати и обернувшись одеялом. Варан кивнул:

– Завтрак, короткий инструктаж, проверка навыка и выход на турнир. Вопросы есть?

– Никак нет, мастер.

– Добро. Одевайся.

Маг вышел из спальни. Сбросив одеяло на постель, я стал поспешно одеваться. Только сейчас я заметил, что моя амуниция ученика оставалась чистой и не пахла, хотя я носил ее вот уже три дня. Эйнар с интересом наблюдал за моими манипуляциями и пытался лапкой поймать штанину, пока я пытался просунуть в нее задние лапы.

Одевшись, я быстро заправил постель. Котенок, оставшись на прибранной постели, смотрел на меня с укоризной, словно понимал, что я его сейчас оставлю. Я протянул ему лапу, и он резво забрался на мое плечо. Так и мы вышли с ним к завтраку: я в одеянии ученика и Эйнар на плече, как пиратский попугай. Впрочем, вскоре котенок переместился в капюшон моего плаща, где я и забыл о нем.

Меня уже ждал завтрак в виде тушеной капусты и жареной картошки. На полу стояла мисочка для Эйнара. Я спустил котенка, и тот деловито потопал завтракать. К моему удивлению, Гимеон так же, как и я, ел капусту и картофель. Видимо, я был слишком категоричен в оценке его вкусовых предпочтений.

Завтрак прошел в тишине. У Гимеона порция была маленькая, но ел он ее так лениво и вальяжно, как будто перед ним стоял комплексный обед. Не забывая о еде, я спросил Гимеона:

– А как зовут вашего фамилиара?

– Я его никак не зову – мне это без надобности.

– И как мне к нему обращаться?

– Как захочешь, мне без разницы.

Я обернулся к фигуре на стене:

– Сударь, спасибо за отменный завтрак.

Фамилиар ожил и хлопнул крыльями. После этого он снова замер в виде фигуры на стене.

– Мастер, а как вы его получили?

Взгляд Гимеона стал мечтательным:

– Это отдельная история. Все примерно лет десять назад. Я редко выхожу из своего дома по личным делам – обычно только по долгу службы. И по дому мне все приходилось делать самому. Однажды я решил сходить в таверну пропустить пару кружечек маркары (Маркара – местный слабоалкогольный напиток, похож на наше пиво. Также варится из солода и хмеля, но в него в обязательном добавляется мука, из-за этого оно выходит несколько гуще, чем обычное пиво. Кстати, обычное пиво здесь тоже есть в привычном для нас виде) и развеяться со скуки. В то время в таверне проходил турнир по баландину (Местное название длинных нард). Я всегда считал себя хорошим игроком и решил сыграть. Турнир был не на интерес, а на деньги. Главным призом был этот фамилиар и все внесенные в фонд деньги.

– Я быстро вышел в финал, где мне противостоял местный чемпион. Я не смог с ним побороться на равных и проиграл, однако меня всю игру не покидало ощущение, что он нечист на лапу и жульничает. Он уже собрался было забирать фамилиара, когда я понял, что он использует волшебные кости, которые выкидывают в нужные моменте те комбинации, которые были ему выгодны. Мне было жалко терять вложенные деньги (а вкладывали по сто барра, если я правильно помню). Я решил рискнуть и предложил вторую игру, при которой, если я проиграю, я иду в услужение к победителю. Он был настолько уверен в своей безнаказанности, что согласился. И примерно посередине игры я заломил ему лапы и обвинил в мошенничестве. Он все отрицал, но магу было проще простого доказать, что всех дурили. Тогда ему пришлось вернуть деньги всем, кого он обыграл по пути к финалу. А я, как победитель, забрал фамилиара, все поставленные деньги, более полутора тысяч барра, и этого придурка.

– Вы забрали его в услужение?

– Да какого Проклятого он мне сдался? Я вывел его из таверны, перерезал горло и оставил в канаве.

– Просто так? И вас не судили потом?

– А кто будет судить мага? Да даже если бы и судили, у меня была куча свидетелей, которые могли подтвердить, что этот выродок кидал всех на деньги. А мошенничество очень тяжко карается.

В голове путались мысли. Пер предупреждал меня, что Гимеон, несмотря на внешнюю вальяжность и леность, отличается крутым нравом, но чтобы вот так, просто взять и зарезать того, кто обманул его всего лишь на сто барра? Да, деньги не самые маленькие, на мостовой не валяются, но все-таки…

– И вот с тех пор фамилиар у меня. После этого я зарекся играть с кем-либо, если речь идет о деньгах или любой другой ставке.

– А у вас есть баландин дома?

– Есть.

– Мы можем сыграть партию сейчас? Хочу проверить свои силы.

Гимеон ненадолго задумался:

– Давай попробуем, пока еще есть время до выхода.

Варан достал из шкафа раскладную доску и положил ее передо мной. Я увидел самые обычные длинные нарды, в которые я неплохо играл. Единственное отличие состояло в том, что вместо фишек стояли пирамидки белого и черного цветов. Варан протянул мне кость:

– Кидай.

Мы разыграли право первого хода, которое досталось мне. После этого игра началась. С самого начала я понял, что Гимеон не хвастался, когда говорил, что считает себя хорошим игроком. Сразу было видно, что у него огромный опыт игры. Мне, игравшему в нарды менее года, была видна разница в уровне. Нет, я тоже умел играть, ибо в свое время настолько увлекался нардами, что играл просто сутки напролет, пока не усвоил все тонкости, но разница все-таки была заметна

Постепенно игра подошла к тому моменту, когда все фишки оказались на той половине, откуда они скидывались с доски. Я поднял взгляд:

– Ну что, пусть победит самый везучий?

Гимеон, который тоже собрал все фишки в доме, кивнул. Я кинул первый. Выпало шесть-три. Следующий ход был у варана, и он сразу кинул куш на шестерки, скинув сразу четыре фишки.

Игра продолжалась, и возникла ситуация, когда ход перешел ко мне, а мастеру оставалось завести всего одну фишку. У меня же ситуация была патовая: одна фишка на шести и еще три стояло на единице и двойке. То есть, у меня был единственный шанс выиграть – кинуть дубль шестерки. Даже дубль пяти меня не спасал – тогда любой ход варана обеспечивал ему победу.

Я задумчиво крутил зары в ладонях, глядя на доску. Пусть мы сейчас играли всего лишь на интерес, безо всяких последствий, но мне почему-то казалось, что я во что бы то ни стало должен был выиграть партию.

Наконец, собравшись, я кинул зары на доску. Подпрыгивая, они покатились по деревянной поверхности. Мы оба завороженно смотрели на них, пока, наконец, кубики не остановились. И на них выпал дубль на шестерки.

Варан испустил вздох разочарования, а я скинул все свои фишки с доски:

– Получилось!

Варан кивнул:

– Теперь инструктаж и маленькая проверка, потом выдвигаемся.

Гимеон убрал нарды в шкаф и вернулся:

– Итак, мы приходим и садимся на судейскую трибуну. Наша задача – следить за всеми боями и сражениями на арене. Если применена магия – дисквалификация. Сейчас ты должен сказать мне, в какой момент времени я буду применять магию, которую ты не увидишь невооруженным глазом.

Варан остался стоять на месте, сложив лапы на груди. Я постарался просканировать его. Пока все было тихо, но я продолжал держать спектр на виду.

Примерно через три минуты его спектр еле заметно полыхнул. Я поднял голову:

– Сейчас?

– Верно, ученик. А что за магия?

– Простите, мастер, но я не знаю.

Варан ничего не ответил и облачился в ярко-красную мантию гарнизонного мага. Собравшись, он кивнул мне:

– Выходим.

Я решил, что оставлять Эйнара дома будет нехорошо, и положил его в капюшон своего плаща. Сытый котенок свернулся там и заснул.

Прохожие, заметив Гимеона, расступались, пропуская нас. Поначалу меня это забавляло, но очень скоро надоело – у зверей вокруг были такие заискивающие морды, что становилось тошно.

Мы прошли мимо полупустого рынка. Похоже, даже некоторые продавцы решили прикрыть свои лавочки и пойти на турнир. Пройдя мимо въездных ворот Ландара, мы свернули на еще незнакомую мне улицу. Постепенно мы продвигались к центру города. Становилось все более шумно.

Наконец, мы вышли на площадь, в центре которой виднелась большая арена, наподобие Колизея. Вокруг собралась целая толпа зверей, пытавшихся попасть внутрь, а стражники у входа с трудом сдерживали их натиск.

Гимеон знал короткий путь к нужной трибуне. Он вывел меня из толпы и повел вокруг стадиона. Скоро мы вышли к какой-то двери прямо в стене, возле которой скучал одинокий стражник. Увидев мага, он мгновенно встал по стойке «смирно». Варан махнул когтистой лапой, и стражник немного расслабился. Мы вошли внутрь, и я успел увидеть, что после моего входа солдат покинул пост, как будто стоял здесь исключительно ради нас.

Пройдя по нескольким коридорам и лестницам, мы зашли на трибуну, где для нас стояло два кресла: повыше и пониже. Гимеон сел на высокое, и мне ничего не оставалось, как сесть на меньшее.

С нашей трибуны, вся арена открывалась как на ладони. Она представляла собой ристалище, разделенное посередине барьером, как для проведения конных съездов.

Было видно, что трибуны постепенно заполнялись зрителями. Я повернул голову вправо, смотря на варана:

– Мастер, вы знаете что-либо об участниках?

– Вчера я решил ознакомиться с ними, чтобы заранее знать, чего ожидать.

– И что вы узнали?

– Участников восемь. Лар Парфат из Граальстана, лар Гардариссо из Меровии, лар Манджук из Паруссии, лар Стамер из Граальстана, сержант Гролл из двадцать восьмого патрульного отряда, лейтенант Шартран из ландарского гарнизона, лар Тимиш из Кораланд и один сержант из четвертого патрульного отряда, который отказался называть свое имя.

– Молчаливый?

– Я не знаю, как его зовут.

Мой интерес к турниру резко вырос. Что мне до всех этих Тимишей и Стамеров, если участвует Молчаливый?

– Вы сказали, что кто-то приехал из Кораланд?

– Да, иногда оттуда приезжают рыцари, но это происходит не так часто.

Я перевел взгляд обратно на арену. На ней появился зверь, несущий в лапах что-то типа мегафона, по виду глашатай. Не поворачивая головы, я снова спросил:

– А кто-нибудь из участников владеет магией?

– Доподлинно знаю только о Парфате, Стамере и лейтенанте Шартране. Первые два – маги-огневики, третий владеет магией воды.

– Если они маги, то почему они участвуют в турнире как рыцари?

– А что не так?

Я вынужден был признать, что в этом не было ничего плохого.

Пока мы обсуждали участников, глашатай поднял свой рупор и начал говорить:

– Лары и ларессы! Мы рады видеть вас на ежегодном рыцарском турнире на кубок нашего доблестного короля Авара Десятого! Сегодня мы собрали лучших из лучших, чтобы потешить ваш взор и выявить самого умелого рыцаря!

Трибуны были заполнены до отказа. Глашатай продолжал вещать с еще большим жаром:

– Пусть каждому давали программку, но некоторым не будет зазорно признаться, что они не умеют читать, поэтому я объявлю каждого участника!

Глашатай развернул свиток и начал зачитывать:

– Наш всеобщий любимец, известнейший рыцарь в нашем доблестном королевстве, лар Парфат!

На арену вышел леопард, облаченный в сияющие доспехи и несущий шлем подмышкой. Свободной лапой он вел под уздцы гнедого коня. Трибуны взорвались одобрительными криками. Парфат выпустил повод и вскинул лапу, приветствуя всех зрителей. Это завело толпу еще больше, и арена наполнилась невообразимым гулом, по сравнению с которым кричалки на футбольном стадионе казались мышиным писком.

Глашатай продолжал объявлять остальных участников, оставив гостя из Кораланд и Молчаливого напоследок. Наконец речь дошла и до них:

– Наш предпоследний участник, гость из той страны, которую многие называют только шепотом. Лар Тимиш из Кораланд!

Над ристалищем повисла мертвая тишина. Из-под трибун вышел высокий алый дракон, ведя за собой черного, как уголь, коня. Сам Тимиш был облачен в черные доспехи, поглощавшие, казалось, весь свет вокруг него. На окружающих он смотрел пренебрежительно, и казалось, что ему абсолютно безразлично, как его встретили зрители. Я заметил, что глашатай нервно сглотнул при появлении дракона. Тимиш занял свое место рядом с остальными участниками.

Наконец, глашатай закончил читать:

– И наш последний участник. Солдат из ландарского гарнизона, отказавшийся назвать свое имя, поэтому я объявлю просто… Лар Молчаливый, четвертый патрульный отряд!

Появился уже знакомый мне лев. Одет он был в простые доспехи, по сравнению с другими участниками. Выглядели они очень хлипко. Конь у него тоже был самый что ни на есть простой – гнедой с белыми пятнами. Он испуганно оглядывался по сторонам, и Молчаливому приходилось периодически трепать его по холке, чтобы успокоить.

Глашатай продолжил:

– Прежде чем начинать турнир, напоминаю правила для зрителей и участников. Применение магии запрещено – это грозит дисквалификацией. За этим следит наш судья, главный гарнизонный маг, мастер Гимеон де Труваль.

Я подпрыгнул на стуле:

– Мастер, у вас есть титул?!

– Да, я граф.

Я перевел взгляд обратно на глашатая:

– Итак, первое испытание для вас, доблестные рыцари – ваше умение обращаться с копьем. Ваша задача – попасть по щиту на том столбе и увернуться от провернувшейся наковальни. Советую быть осторожными – она может запросто выбить из седла!

На середине ристалища установили столб с двумя крутящимися штырями. На одном был закреплен деревянный щит, на противоположном – кузнецкая наковальня. Для каждого рыцаря было приготовлено длинное копье.

Первым вышел Парфат. Толпа с гиканьем следила за тем, как он, выставив вперед копье, летит по ристалищу. Копье Парфата попало точно в центр щита. Пригнувшись, леопард увернулся от наковальни и поехал дальше, победно вскинув лапы. Его удар был столь сильным, что копье рыцаря проткнуло щит насквозь и осталось там торчать.

Следом за Парфатом поехали остальные участники по очереди. Удар лара Тимиша оказался настолько страшен, что щит разлетелся вдребезги, и служителям арены пришлось срочно прибивать новый.

Молчаливый также справился с заданием без проблем. Единственным, кого выбило из седла, оказался сержант Гролл. Жилистый опоссум, потряхивая головой, поднялся на лапы, вскочил обратно в седло и поскакал обратно.

Я повернул голову к Гимеону:

– А зачем вообще все эти предварительные испытания? Неужели кого-то собираются отсеивать?

– Для зрителей, по большому счету. Выбывает только тот, кто погибнет или не сможет встать сам.

Следующим испытанием были конные съезды на копьях. Глашатай объявил:

– А теперь нашим участникам предстоят сшибки на конях. Ваше оружие – копье. Из восьми участников дальше пройдут только четыре! Сбиваете соперника с коня – идете дальше. Не сбиваете – съезжаетесь еще раз! Оставшимся четверым предстоят финальные битвы на холодном оружии спешенными!

Были распределены пары. Тимиш встречался с Гроллом, Шартран с Гардариссо, Молчаливый с Манджуком, Парфат со Стамером.

Тимиш с первой попытки разобрался с Гроллом, Молчаливый неожиданно легко победил Манджука, а вот Парфату пришлось съезжаться со Стамером целых три раза, прежде чем леопарду удалось сбить противника. Из оставшейся пары победителем вышел лейтенант Шартран, за которого болел мастер Гимеон.

Осталось четверо воинов: Тимиш, Парфат, Молчаливый и Шартран. Их разделили на пары. Парфат попал на Молчаливого, а Тимиш на Шартрана.

Глашатай попросил рыцарей попарно занять свои места на арене, по обе стороны от разделительной изгороди. Убедившись, что все приготовления окончены, шлемы и пластины доспехов надежно закреплены, глашатай дал сигнал к началу последнего испытания. Бой начался.

Молчаливый и Тимиш одновременно сорвались с места и начали атаку. Внушительный лев, размахнувшись своим топором, лезвие которого ярко блеснуло на солнце, пошел на леопарда тараном. Парфат избрал оборонительную тактику – он стоял на месте, ожидая, когда Молчаливый приблизится. За мгновение до рокового столкновения, леопард отскочил влево от несущегося на него живого тарана, но Молчаливый, сделав по инерции еще несколько шагов вперед, резко затормозил, уперся лапами в землю и ударил топором, при этом топор, описав солидный полукруг вокруг своего хозяина со свистом рассек воздух на том месте, где секунду назад находился соперник. Парфат в последнее мгновение успел пригнуться и закрыться щитом. Со стороны это выглядело не просто впечатляюще, а очень жутко.

Однако это было ничто по сравнению с тем, что творилось на другой половине арены. Зрителю нужно было обладать великолепным зрением и иметь завидную наблюдательность, чтобы вообще разобраться в том, что там происходило: ярко-красное пятно, в котором уже практически невозможно было различить черт дракона, с невероятной быстротой мелькало вокруг Шартрана, нанося ему удары с самых неожиданных сторон. Скрежет металла и треск щита хорошего исхода точно не сулили. Волк отбивался, как мог, но явно сдавал.

Парфат произвел контратаку и, вынырнув из-под щита, сделал решительный выпад в сторону Молчаливого. Лев, успевший к тому моменту развернуться к сопернику, играючи отбил направленный в него меч и снова пошел на него, нанеся неслабый удар топором, который пришелся по ростовому щиту противника, оставив на нем чуть рваную отметину. Навалившись всем своим весом с другой стороны, Парфат сделал шаг вперед, заставив тяжелый топор соскользнуть в сторону, и нанес удар по лапе Молчаливого. К несчастью для леопарда, лев оказался достаточно вертким для того, чтобы вовремя подставить под удар защищенное доспехом предплечье вместо открытого сгиба локтя, и атака Парфата не нанесла ему особых повреждений.

Тимиш, казалось, потерял всякое терпение, он с громким шипением отбежал от Шартрана метров на пять и внезапно замер в боевой стойке, грациозно повертев клинками в лапах. Взгляду зрителей открылся изрядно потрепанный волк, вымотанный и уже нетвердо стоявший на лапах. Внезапно у Шартрана лопнул один из крепежей нагрудной брони, очевидно, он был случайно задет в бою, но продержался еще какое-то время. В ту же секунду дракон бросился на волка, ловко орудуя обоими клинками и осыпая его очередным шквалом ударов. Еще несколько крепежей не выдержали нагрузки. Пластина сползла с груди волка и ударилась о землю с глухим звоном. Поначалу лейтенанту удалось собраться с силами и успешно отбивать удары, но один из них оказался для его круглого щита слишком мощным. Шартрану пришлось быстро избавляться от расколотого щита и перегруппировываться, но Тимиш всегда оказывался рядом, не давая противнику никакой свободы действий. Не прекращая атаки, он направил удары мечей на шлем волка, игнорируя оставшуюся открытой грудь. Выбить меч из лап Шартрана оказалось делом пары секунд.

Глашатай попробовал вмешаться:

– Этот бой окончен! Победитель – лар Тимиш из Кораланд! Расходитесь, расходитесь!

Но дракон и не думал останавливаться: отбросив мечи в сторону, он кинулся на волка. Глаза лейтенанта расширились, когда чешуйчатая красная лапа обвила его шею, в то время как другая поднесла к горлу холодную сталь кинжала. Последним, что Шартран слышал в своей жизни, было лишь свистящее шипение своего соперника…

Дракон перерезал горло волку. Попытавшегося было помешать ему глашатая он убил метким броском кинжала. Забрав нож из трупа глашатая и подобрав с земли свои двойные клинки, ящер перемахнув через изгородь. Тимиш решил избавиться и от остальных соперников.

Парфат и Молчаливый сразу прекратили драться между собой. Стадион затих. Со своих мест привстали даже присутствовавшие на турнире король с королевой. Не сговариваясь, два воина повернулись к обезумевшему дракону. Теперь они были союзниками.

Издав победный клич, дракон ринулся на Парфата, но не учел размеров его щита. Оба клинка лишь слегка поцарапали щит леопарда, а Тимиш был оттеснен и едва увернулся от смертоносного удара топора второго соперника. Красному дракону пришлось применить всю свою изворотливость, чтобы уклониться от серии быстрых ударов Молчаливого.

Улучив момент, Тимиш перешел в атаку, пытаясь достать клинками Молчаливого, но ему все время приходилось держаться на расстоянии, вне пределов досягаемости тяжелого топора. Однако, он выпустил из вида Парфата, что обернулось для дракона очень чувствительным ударом щита по голове и временной дезориентацией в пространстве. Ящер замер всего на несколько секунд, и этого хватило для того, чтобы Молчаливый смог нанести сокрушительный удар наконечником топора в грудь противника. Тимиш отлетел к изгороди, ударился об нее спиной и сполз на землю. Казалось, он потерял сознание. Леопард приблизился к нему с мечом наизготовку, дабы удостовериться, что соперник повержен, но в этот момент произошло непоправимое – дракон пришел в себя и метнул кинжал в грудь Парфату. Совершенно невообразимым образом лезвие угодило в стык между пластинами доспехов.

Зрители ахнули. Леопард выглядел так, словно его поразила пуля из автомата моего мира: он резко отпрянул назад, покачнулся и плашмя упал назад.

Опьяненный новой победой, Тимиш вскочил на лапы и бросился на Молчаливого, вращая на бегу двойными клинками так быстро, что их контуры теряли четкость и сливались в серебристые сверкающие пятна. Дракон понадеялся на быстроту своей реакции, но его план с треском провалился, когда дракон увидел, как на него движется лев, размахивающий тяжеленным двуручным топором. Противники сошлись. Молчаливый не подпускал верткого дракона к себе ближе, чем на пять шагов, и как последний ни старался, какие бы кульбиты ни выделывал, ему всего лишь раз удалось уколоть льва, но без особых последствий. Приноровившись к технике Тимиша, Молчаливый стал наносить удары ниже, в область задних лап. Прыжки явно утомляли дракона, он терял концентрацию и вскоре замешкался настолько, что был сбит с лап. Тяжело упав, Тимиш чуть не был разрублен пополам, но успел откатиться в сторону буквально за мгновение до того, как сверкающее лезвие топора глубоко вонзилось в землю.

Столкнувшись с лежащим леопардом, дракон быстро вынул из него окровавленный кинжал и, оказавшись на лапах, запрыгнул Молчаливому на спину как раз в тот момент, когда лев вырвал свой топор из земли. Неожиданное выпрямление льва не позволило Тимишу вовремя добраться до его горла, и дракон, скрежеща когтями по стали доспехов, начал соскальзывать вниз. Внезапно Молчаливый схватил его за заднюю лапу и кинул на арену перед собой. Дракон попробовал перекатиться, но удар об землю был слишком сильным, и лезвие топора Молчаливого прорубило голову Тимиша. Дракон погиб мгновенно.

Обессиленный Молчаливый выронил топор и ухватился за изгородь, чтобы не упасть. Над стадионом все еще стояла тишина, которая неожиданно сменилась одобрительным гулом, который с каждой секундой становился все громче. Со своего места я видел, как Молчаливый рухнул на колени перед Парфатом и начал снимать с него доспехи. На арену выбежали звери в мантиях: я насчитал трех. Гимеон, который впервые на моей памяти выглядел взволнованным, ответил на мой немой вопрос:

– Маги-медики. Надеюсь, Парфат жив, иначе это будет огромной потерей для Граальстана.

Один из магов сделал что-то со львом, и тот смог подняться и забрать свой топор из трупа Тимиша. После долгих манипуляций оставшиеся двое медиков подняли Парфата, подхватили его под лапы и вывели с арены. Мне показалось, что леопард пытался сам перебирать лапами. Некоторые из зрителей тоже заметили это, и гул стал еще громче.

На ристалище вышли звери, которые унесли три трупа: Тимиша, Шартрана и глашатая. Гимеон провожал погибшего лейтенанта очень грустным взглядом:

– Очень жаль, что такой хороший воин погиб. Я хорошо его знал.

Наконец, на арене остался только Молчаливый. Король встал со своего места. В его лапах был такой же мегафон, как у погибшего глашатая. Стадион снова затих, приготовившись слушать. Арену наполнил прерывающийся голос правителя, седовласого лиса:

– Нам очень жаль, что на арене произошло такое. Мы находимся в глубочайшей печали в связи с тем, что правила турнира были подло нарушены этим выродком из Кораланд, который запятнал рыцарскую честь и хладнокровно убил не только участвовавшего рыцаря, но и ни в чем не повинного глашатая, мир его телу. Однако мы выносим свое решение по результатам этого турнира, ибо, как бы то ни было, он должен быть завершен.

Король замолчал и задумался. После паузы, он произнес:

– Победа в турнире, кубок имени нас, Авара Десятого, и приз в двадцать пять тысяч барра в этот раз присуждаются лару Молчаливому, четвертый патрульный отряд ландарского гарнизона!

Это известие всколыхнуло толпу. Молчаливый поднял окровавленный топор, приветствуя решение короля. Неожиданно король произнес:

– Но это еще не все. В виду особых обстоятельств этого турнира, денежный приз в размере пятнадцати тысяч барра, второй кубок и звание вице-чемпиона присуждаются Чезару Парфату за его мужество и стойкость!

Это решение толпа приветствовала с еще большим энтузиазмом, чем присуждение победы Молчаливому.

В моем капюшоне завозился Эйнар, которого разбудил шум толпы. Сонно хлопая глазками, котенок забрался на мое плечо и начал с интересом наблюдать за происходящим. Король поднял лапу, призывая зрителей к тишине:

– Лар Молчаливый, я уже назвал вас победителем. Но, по правилам этого турнира, все должны знать ваше имя, иначе приз вы не получите.

Лев выронил топор. Второй глашатай вынес льву еще один мегафон. Подумав, Молчаливый произнес в него:

– Ваше Величество, я обязан назвать себя?

– Да, это правила турнира, которые не менялись уже сотню лет. Иначе вы не будете признаны победителем.

Лев задумался. После долгой паузы он произнес:

– Рассел Коссанти.

Мне это имя ни о чем не сказало, зато Гимеон удивленно вытаращил глаза:

– Лар Коссанти?

Я повернул голову:

– Простите?

Гимеон перевел взгляд на меня. В его глазах читалось страшное изумление пополам с облегчением:

– Лар Коссанти. Он был одним из самых известных воинов в истории Ландара, но при этом исчез из страны лет десять назад.

– Но разве его не узнали бы, если он такой известный?

Гимеон покачал головой:

– Я вижу, что он говорит правду. Но он сильно изменился за эти десять лет. Даже я его не узнаю.

Наш диалог прервал голос Авара Десятого:

– Рассел, вы решили вернуться к нам?

– Почему бы и нет?

– Ну тогда, если мастер Гимеон не возражает… Вы ведь не возражаете, граф?

Варан покачал головой. Не знаю, каким образом король разглядел Гимеона на таком расстоянии, но Авар кивнул и продолжил:

– Тогда, я могу смело присуждать нашему возвратившемуся герою, лару Коссанти, главный приз турнира.

Толпа пришла в какое-то неистовство. Видимо, Коссанти был еще более популярной среди простых зверей фигурой, чем Парфат. Я решил уточнить это у Гимеона, и он подтвердил мою догадку:

– Да, Рассел был легендарной личностью и любимцем народа. Как и Парфат, впрочем.

Мне в голову пришла интересная мысль, безумная на первый взгляд …

Мы уходили с арены. Я повернулся к Гимеону:

– Мастер, у меня есть доступ в воинскую часть?

– Тебе зачем?

Врать ему было бесполезно, и я решил сказать лишь часть правды:

– Мне нужно переговорить с ларом Коссанти по одному важному для меня делу.

Варан кивнул:

– Да, у тебя есть доступ, как и у меня. Но тебя должен видеть часовой на входе, только и всего.

– Я думаю, Молчаливый будет сейчас в казарме – он не из тех, кто засядет в таверне и будет праздновать до утра.

– Что ж, иди. Но потом возвращайся ко мне, чтобы я тебя не выискивал по всему Ландару.

Я молча кивнул, проверил, на месте ли Эйнар и пошел в казарму.

По пути Эйнар жалобно запищал. Я спустил котенка на землю и тот, потоптавшись на месте, скрылся в темном переулке. Я собрался было пойти за ним, но потом передумал. Через минуту котенок появился и попросился ко мне обратно.

Тут я заметил, что котенок жалобно на меня смотрит и показывает передней лапкой на свою пасть. Я спросил котенка:

– Кушать хочешь?

Эйнар сразу оживился и начал топтаться на моей ладони, показывая всем своим видом удовлетворенность тем, что его поняли. Мы были как раз недалеко от рынка и я надеялся, что там можно было найти что-нибудь для голодного котенка.

Вспомнив о Пере, я пошел в мясной ряд. Довольно быстро я нашел нужный прилавок. Ласка подняла на меня взгляд:

– Кого я вижу? Ученик вернулся? Мастер успел съесть все запасы?

– Нет. Можно вот это чудо накормить?

Эйнар показался у меня из-за плеча и громко заурчал, глядя на мясо. Пер усмехнулся:

– Сейчас накормим.

Он отрезал от свежей туши несколько небольших кусков и положил их в отдельную мисочку. Обрадовавшийся котенок рванулся к миске и начал жадно поедать предложенное мясо. Ласка, наблюдающая за Эйнаром, развела лапами:

– Если найдешь двадцать тоси – отдашь сейчас. Нет – принесешь в следующий раз.

Я пошарил в кармане и нашел две чудом завалявшиеся там монеты по десять тоси. Вручив их мяснику, я забрал котенка, который мигом умял все, что было в миске. Эйнар сразу же перелез обратно в капюшон и задремал. Я попрощался с Пером и пошел в сторону воинской части.

Вскоре я дошел до частокола. Часовой был на месте, и я подошел к нему. Кролик покрепче перехватил алебарду:

– Кто и куда?

– Мирпуд В’арф, ученик мастера Гимеона, направляюсь к четвертому патрульному отряду.

Кролик смерил меня долгим взглядом и кивнул:

– Проходи.

Я вошел во двор. На меня никто не обращал внимания, и я по памяти пошел в нужные мне казармы. Долго простояв перед дверь в казармы тринадцать, я все решился войти внутрь. Пройдя каптерку, я оказался рядом с двухэтажными деревянными нарами. Обычно они были не пустыми, но, к моему удивлению, внутри был только Молчаливый – и он даже не обернулся на шум входной двери.

Я негромко позвал льва:

– Молчаливый?

Он обернулся и воззрился на меня. В его взгляде не было ничего – ни удивления, ни заинтересованности, ни радости – просто желтый взгляд. После паузы он произнес:

– Нет смысла больше звать меня Молчаливым, Мирпуд. Я потерял это имя. Теперь я снова Рассел. Ты что-то хотел?

Я посчитал, что сначала лучше будет задать несколько вопросов, не относящихся к цели моего визита:

– Рассел, так почему ты скрывался почти десять лет? Зачем было менять имя? Да и сколько ты вообще ходил в образе Молчаливого?

После раскрытия своей личности лев стал куда более разговорчивым:

– Надоело все, вот я и решил побродить по свету, обучиться чему-нибудь новому. Я узнал о новых приемах боя, получил этот топор в одном из городов Граальстана и вернулся. Но раскрывать свою сущность мне не хотелось. Поэтому я записался простым солдатом в патрульный отряд. За десять лет я сильно изменился, и меня никто не узнал. Целых полтора года я для всех был простым воином.

– Но что теперь? Останешься служить?

– А Проклятый его знает. Может, останусь, если начальство так рассудит. И пусть даже у меня было звание полковника, теперь-то я сержант, причем добровольно.

Я перешел к цели своего визита. Я опасался, потому что мне приходилось рассказать Расселу все, что я знал. Оставалось надеяться, что лев отличался порядочностью:

– Я пришел по делу. Я слышал, что ты заработал на этом турнире двадцать пять тысяч?

Рассел поднял взгляд:

– Допустим. И что дальше?

– Вынужден попросить у тебя десять тысяч. Безвозмездно, в долг – неважно как.

Лев хохотнул:

– А почему я должен тебе их давать?

Я вздохнул:

– Сейчас я тебе объясню. Но у меня к тебе две просьбы. Первое – поверь в мой рассказ, даже если он тебе покажется фантастическим. Второе – об этом разговоре должны знать только мы с тобой. Даже Лассе не говори, я сам расскажу ей все, когда придет время.

Лев посмотрел на дверь:

– Хорошо, начинай, все равно все ушли в таверну праздновать мою победу.

И я рассказал ему все то же самое, что рассказал Бирну. Единственное, что я пока не рассказал ему (как и старейшине, впрочем) – то, что у меня ненастоящее имя. Пришлось рассказать даже то, что я владею энглишем.

Рассказ получился достаточно долгим. Когда я закончил свое немаленькое повествование, Рассел хмыкнул:

– Мне казалось, что я умело шифруюсь. Оказывается, ты делаешь это в разы лучше меня, раз даже мастер Гимеон не знает всех подробностей. Кому еще ты это рассказывал?

– Ты четвертый. Первым был старейшина Бирн из деревни Ларродаг, где меня и зацапал Пульса. Ему рассказал абсолютно все, так же, как и тебе. Вторым был мастер Гимеон, Ласса тоже присутствовала при этом. Гимеон еще не в курсе, что я владею языком Проклятых, в отличие от Лассы. И никто из этих двоих не знает, что я из другого мира.

– Зачем тебе эти десять тысяч?

– Рабовладелец Тарим Ассо продает на помосте одну рабыню, которую он оценил в десять тысяч барра. Она, похоже, служительница культа Проклятых, но владеет и священным, и энглишем. Она все время повторяла, что ей надо попасть к иерархам Ордена. Мне кажется, она поможет мне узнать больше о происходящем. Я хочу понять, как попасть обратно в свой мир. Гимеону я пока не могу довериться.

– Но ты готов довериться неизвестной, которая непонятно как оказалась в Ландаре?

– У меня нет иного выхода, Рассел. Ты можешь мне помочь?

Лев вздохнул и подтянул к себе мешок, стоящий под нарами:

– Отсчитывай десять тысяч.

Открыв мешок я увидел, что и бумажные деньги здесь есть:

– Рассел, у меня принцип не отсчитывать себе из чужих денег. Лучше ты.

Молчаливый спустился на колени и начал отсчитывать нужную сумму.

Выглядели местные бумажные деньги вполне обычно – бумага с номиналом, водяными знаками и изображением короля. Отсчитывал он крупные, по пятьдесят барра каждая купюра.

В итоге передо мной выросла внушительная стопка из двухсот банкнот:

– Раздели их пополам и рассуй по карманам. Следи в оба! Не позволяй никому даже на фут подходить к тебе, пока ты не встретишься лично с Таримом. Карманники у нас очень ловкие, воруют даже у рыцарей и магов.

Я быстро разделил стопку на две по сто купюр и сложил их в два разных кармана. Лев похлопал меня по плечу:

– Удачи, Мирпуд. Надеюсь, это все не зря.

– А как мне возвращать тебе эти деньги потом?

Молчаливый махнул лапой:

– А что мне с них? Я и приз забрал-то, чтобы не оскорблять короля.

Тепло попрощавшись с Расселом, я пошел к двери, однако на выходе обернулся и спросил:

– А где Ласса?

– Не знаю, вроде ушла в таверну праздновать. Хотя скажу тебе, после твоего исчезновения она стала очень грустной. Никак запала на тебя, а?

Лев беззлобно рассмеялся, а я вышел из казармы и пошел на рынок.

Тарим еще стоял на помосте. Толпа уже расходилась, и работорговец уже начал собирать тех рабов, которые остались непроданными. Их оказалось трое и Вейлин оказалась среди непроданных. Я окликнул льва:

– Лар Ассо?

Лев обернулся на голос, и его морда расплылась в хитрой улыбке, стоило ему увидеть меня:

– А, ты тот самый менестрель Мирпуд из таверны «Синий Конь»?

– Верно. А у вас хорошая память.

– А куда без нее? Торговец без хорошей памяти останется без денег.

– Как я знаю, вы не можете продать Вейлин?

После этих слов волчица с удивлением и огоньком надежды в глазах посмотрела на меня. Тарим кивнул:

– Верно, никто ее не хочет брать. Похоже, эта тварь всех распугивает своим видом. Начинаю жалеть, что назначил цену в десять тысяч барра. Похоже, она и пяти не стоит.

– Я готов купить ее прямо сейчас.

Лев расхохотался:

– Ты, жалкий менестрель? Какого Проклятого она тебе сдалась? Да и где ты возьмешь такие деньги?

Я не поддался на провокацию:

– Деньги есть, лар Ассо. Либо я покупаю ее сейчас за полную стоимость, либо вы теряете шанс от нее избавиться в обозримом будущем. Никакого аукциона. Я беру ее за номинал и не собираюсь платить ни тельмана больше. Иначе ищите покупателя дальше.

От моих слов лев задумался. Моя речь наверняка смогла пробрать даже такого скупердяя, как Тарим Ассо. Остальные двое рабов также прислушивались к разговору. Немного подумав, лев ответил:

– Хорошо, я согласен продать ее сейчас. Деньги сюда.

Я цокнул языком:

– Снимайте с нее ошейник и развязывайте лапы. Только после того, как она сойдет с помоста сама, я отдам все деньги.

Рыкнув, лев нехотя выполнил мое требование. Растирая запястья, Вейлин сошла с помоста. Я вытащил из обоих карманов деньги и передал их Тариму:

– Здесь ровно десять тысяч барра.

Ассо пересчитывал деньги медленно, вдумчиво. С каждой новой отсчитанной купюрой взгляд Вейлин становился все счастливее, а теребить коготками шерсть на запястьях она стала все сильнее.

Наконец, лев кивнул:

– Благодарю за покупку, все верно.

Торговец покинул помост, ведя двух рабов за собой. После того, как они исчезли, площадь окончательно опустела.

Волчица прошептала:

– Спасибо, Мирпуд. Но зачем ты меня купил?

– Я слышал, как ты говоришь на энглише и священном. И мне нужна твоя помощь.

– Так ты меня не как рабыню купил?

– Конечно, нет! Я тоже владею обоими языками!

Взгляд волчицы стал серьезным:

– А вот с этого момента поподробнее…

Глава третья. Вейлин.

Только я хотел все рассказать, как вдруг понял, что Рассел был прав. Действительно, почему я должен рассказать все о себе той, кого не знаю совершенно? А вдруг это было бы огромной ошибкой с моей стороны?

Пока я раздумывал, как завязать разговор в связи с возникшими подозрениями, помощь пришла неожиданно. Даже не пришла, а выползла из моего капюшона. Эйнар прищурил глазки и уставился на Вейлин. Та сразу умилилась:

– Твой спутник, Мирпуд?

– Ну, можно сказать и так.

– Он такой милый! Можно погладить?

Я посмотрел на Эйнара:

– Разрешишь себя погладить?

Котенок поднял глазки и кивнул. Я подошел к Вейлин, не снимая котенка с плеча. Она осторожно коснулась пальцами котенка, и тот громко замурлыкал, выгибаясь телом под прикосновениями магессы. После этого Эйнар неожиданно ловко перепрыгнул на плечо волчицы и устроился там. Я с недоумением посмотрел на котенка:

– Эйнар, как я это должен понимать?

В ответ на меня уставились два хитрых голубых глаза. Я покачал головой:

– Я понимаю, что Вейлин – симпатичная самочка, но от смерти тебя спас я, а не она!

Волчица посмотрела на меня:

– Спас от смерти?

– Его хотел растерзать уличные собаки, а я его спас.

С легкой улыбкой Вейлин снова почесала котенка коготками. Тот довольно заурчал и вытянулся на плечах у волчицы. Я вздохнул:

– Так мне тебя долго ждать обратно?

Котенок изобразил обиду и перепрыгнул мне на плечо, сильно вцепившись в него когтями. После этого он спрыгнул ко мне в капюшон и больше не реагировал на меня. Я попробовал достать Эйнара, но был очень сильно оцарапан. Тогда я осторожно произнес:

– Эйнар?

Тишина.

– Прости меня. Перелезай к Вейлин, если хочешь

Котенок вылез на мое плечо. Постояв на нем, он ткнулся мне в щеку носом и снова исчез в капюшоне. Вейлин продолжала улыбаться:

– Явно непростой котенок.

Я придумал, как сменить тему на более безопасную:

– Вейлин, когда я первый раз увидел тебя, ты говорила на смеси священного и энглиша. Ты сказала, что ты попала на помост по ошибке и тебе нужно попасть к иерархам Ордена. Можешь рассказать подробнее?

Волчица посмотрела на темное небо:

– Хорошо, я расскажу. Мне кажется, тебе можно верить. Мое имя – Вейлин Дестрокардо. Я родилась в Кораландах, а если быть точнее, то в их столице, Пассаре. Про орден, что вы называете Проклятыми, ты, наверное, слышал. Так вот, я адепт Проклятых. Бывший.

– Бывший?

– Да. Я решила отказаться от учения Проклятых и перейти в лоно Ордена.

– Так ты двойной агент!

– Нет. Я сказала, что я ушла из Проклятых. И буду убита, если меня выследят адепты культа.

Вейлин протянула мне свиток. На нем был написан текст с печатью и подписью. Смысл текста, написанного на энглише, был простым: Вейлин по нему объявлялась ренегатом и подлежала уничтожению, как отступница. Я поднял голову:

– А зачем ты носишь его с собой?

– Я говорила, что хочу стать послушником Ордена. А этот свиток будет подтверждением, что я порвала с Проклятыми.

Я вернул свиток:

– Скажи, а чем занимается ваш культ?

– Не наш, а просто культ.

– Хорошо, почему Орден ненавидит Проклятых?

– Проклятые выступают за технократическое общество и неверие в религию.

Я присвистнул:

– И это угрожает Ордену?

– Конечно. Орден издавна является оплотом магии и религии.

– Вы против магии?

– Нет, культ против того, чтобы владеющие магией угнетали тех, кто ей не владеет, как это происходит часто в других государствах и Граальстане в особенности.

– Тогда почему ты ушла из Проклятых?

Вейлин вздохнула:

– Я сама магесса. Проблема в том, что магов в Кораландах не очень любят, так что я решила уйти из культа, чтобы не чувствовать насмешек. Я говорила, что культ выступает против угнетения зверей магами. И маги в иерархии Проклятых занимают не самое высокое место. Я поняла, что мне, как магессе, делать там нечего.

Я задумался:

– Ты хотела к иерархам попасть, я правильно тебя понял?

– Да.

– Я могу отвести тебя к главному гарнизонному магу Ландара. Устроит?

– Было бы неплохо. А откуда ты его знаешь?

– Я его ученик.

– Ученик? Я думала ты менестрель! Откуда же у тебя были такие деньги? У мастера взял?

– Нет. Но и не своровал, не бойся, они добыты честным путем.

Вейлин покосилась на меня, но не ничего не сказала. Я взял волчицу за лапу и повел за собой. Через несколько секунд она выдернула ладонь у меня из пальцев, и дальше мы просто шли рядом.

Было достаточно поздно, когда мы подошли к домику Гимеона. Перед тем, как зайти внутрь, я спросил Вейлин:

– Скажи, а как ты все будешь объяснять мастеру?

– Оставь это на моей совести, Мирпуд. Я найду, что сказать.

Я взялся за дверной молоток, но в последний момент остановился:

– Подожди, а откуда ты знаешь общезвериный и священный языки, если твой родной язык – энглиш? Разве в Кораландах их знают?

– Да, энглиш для меня родной язык. Он является как языком Проклятых, так и основным государственным языком Кораланд. Примерно наравне с ним используется звериный язык. Хотя Кораланды и под властью культа, но все же торговые отношения с соседними странами существуют и вполне развиты – оба языка идут наравне.

– Хорошо, но священный язык ты откуда знаешь? Ведь для культа это язык заклятых врагов!

– Ну, скажем так, есть один зверь, который меня ему научил. Возможно, говорю я на нем не идеально, но мне хватает для полноценного диалога почти на любые темы.

– А на каком языке тебе удобнее говорить – на энглише или на зверином?

– Без разницы, я знаю их с детства одинаково прекрасно.

– Да, заранее тебя предупреждаю: не ври мастеру – он чувствует ложь.

Я не заметил этого, но Вейлин напряглась после моей фразы. Я постучал в дверь. После паузы она открылась, и в меня уперся немигающий взгляд варана:

– И как я должен это понимать? Решил себе самочек водить?

Я собрался было возмутиться, но Вейлин наступила мне на лапу и произнесла:

– Мастер Гимеон, я не самка Мирпуда, как вы выражаетесь. Мне нужно с вами поговорить. Это очень важно.

Гимеон, слушавший ее, вальяжно прислонившись к косяку, после долгой паузы ответил:

– Что ж, проходите.

Мы зашли внутрь. Варан сел в свое кресло и закурил трубку с камтарой, выпустив зеленое кольцо дыма:

– И что же вы хотите рассказать мне, ларесса?

– Я хочу попасть послушницей в Орден. Ради этого я пришла сюда из Кораланд.

– Очень интересно. Вы были служителем культа Проклятых?

– Да.

– Вы лжете.

Вейлин немножко обалдела:

– В чем?

Гимеон произнес спокойным голосом, выделив слово «были»:

– Вы не были служителем культа, вы есть служитель.

– Ну, формально да, я до сих пор являюсь адептом. Но фактически нет, ибо у меня на лапах приказ о моем уничтожении, подписанный Верховным Избранным культа.

Волчица вытащила свиток и передала его Гимеону. Тот развернул его и мельком осмотрел:

– К сожалению, энглишем не владею, но подпись и печать подлинные, это я могу сказать точно. Хорошо, расскажите свою историю.

Дальнейшее повествование немногим отличалось от того, что Вейлин рассказала мне на рынке после ее покупки. Было заметно, что магесса сильно нервничала. И ее можно было понять – Гимеон придирался к любой мелочи. Даже неверная форма глагола в рассказе настораживала его, как это было в самом начале, когда Вейлин назвала себя бывшим адептом. Было видно, как волчица очень тщательно подбирала слова для своего рассказа.

Когда магесса закончила говорить, маг развалился в кресле и выпустил целый ворох зеленых дымных колец:

– Что ж, вы экземпляр не менее интересный, чем мой новый ученик. Думаю, я скоро сообщу Иерарху о вас двоих. Возможно даже, в течение одного или двух дней. Остался только один вопрос. Куда вы сейчас пойдете, молодая волчица? Мой дом мал и в нем всего одна кровать, и та занята Мирпудом.

Вейлин опустила глаза:

– Будучи рабыней, я жила в далеко не лучших условиях, поэтому я спокойно могу спать и на полу. Можете за меня не беспокоиться.

Гимеон высунул свой змеиный язык и убрал его обратно:

– Мирпуд?

– Да, мастер?

– Я не собираюсь ее кормить за свой счет. Ты ее обеспечиваешь. И это не обсуждается.

Я молча кивнул. Теперь мне больше не было смысла копить деньги на освобождение Вейлин, и я мог тратить их по своему усмотрению.

Неожиданно варан спросил:

– Ларесса Дестрокардо, я могу проверить ваш магический спектр?

Волчица обернулась:

– Эээ… да.

Гимеон выстрелил уже знакомой мне магией, и вокруг Вейлин заклубился облачный спектр. Через некоторое время он стал четким, и мне открылась картина переливающего и искрящего сине-электрического облака. Картина была очень красивой и завораживающей. Маг остался беспристрастным:

– Водная и электрическая магия, как я вижу. Очень удачное сочетание. Как давно вы занимаетесь магией?

– Два года.

– У вас есть наставник?

– Был.

– Думаю, если Иерарх заинтересуется вами, и вы станете послушницей, то вам определят нового наставника. У вас отличные задатки.

Маг посмотрел в окно:

– Давайте-ка вы спать пойдете, молодежь. Сами разбирайтесь, кто и где ляжет.

Я возмутился:

– А как же ужин, мастер?

Варан щелкнул пальцами, и фамилиар полетел на кухню. Вернувшись через десять минут, летающее создание принесло остатки жареной картошки и жареное мясо. Гимеон снова, как и пару дней назад, бесцеремонно смахнул все бумаги со стола, и фамилиар приземлился, оставив еду на столе. Через минуту он притащил и приборы, вернувшись после этого на обычное место. Волчица испуганно смотрела на еду, пока маг не махнул лапой:

– Берите второе кресло и садитесь есть, молодая волчица.

Несколько непослушными лапами магесса взяла второе кресло и поставила его рядом столом. После заминки Вейлин начала жадно есть свою порцию. Я не знал, как она умудрялась есть с таком скоростью, но со стороны это выглядело так, словно волчица не видела нормальной еды очень долго. Буквально через пару минут тарелка опустела, а волчица с довольным видом откинулась в кресле:

– Давно я не ела досыта.

Я повернул голову, оторвавшись от своей порции:

– Ассо морил тебя голодом?

– Ну не то чтобы морил, все-таки я была его самым дорогим товаром. Но, как ты мог видеть в таверне, я ела то, что не съедал он. А это всегда немного – он знатный обжора.

После ужина мы отдали тарелки и приборы фамилиару, который утащил все обратно в кухню. Я помог магу собрать документы, и варан углубился в бумаги, всем своим видом показывая, что разговаривать с нами больше не собирается.

Мы с Вейлин пошли в мою комнату. Там я осмотрел кровать:

– Мы можем уместится на ней вдвоем, но будет тесновато.

Волчица покачала головой:

– Нет, я на кровать не лягу. Я уже привыкла спать на полу. Мне теперь придется долго привыкать к свободной жизни, Мирпуд. Постели мне на полу, прошу.

Я оглянулся вокруг себя. В дальнем конце комнаты стояла тумбочка. Я открыл ее, и внутри обнаружил наволочки и простыни.

Через несколько минут я соорудил хорошую кровать, разыскав еще и матрас. Вейлин благодарно кивнула мне и легла, не раздеваясь. Я скинул с себя плащ, предварительно вытащив Эйнара из капюшона. Котенок потоптался на моей постели и улегся с краю. Я долго думал, стоил ли мне полностью раздеваться, но потом стыдливость перед новой знакомой взяла свое, и я остался спать в штанах.

С утра нас разбудил Гимеон. Он был краток:

– Ларесса Дестрокардо, вы идете со мной. Мирпуд, ты остаешься сторожить дом в мое отсутствие. Чтобы тебе не было скучно, приберись дома и разложи свитки в надлежащем виде.

Волчица испуганно натянула одеяло на себя:

– А куда вы меня поведете, мастер Гимеон?

– Вы же хотели попасть к Иерарху? Сегодня я поведу вас к нему, и будет решена ваша судьба.

Вейлин заметно оживилась и начала собираться. Я остался в постели, так как вставать мне совершенно не хотелось. Дополнительным поводом оставаться в лежачем положении был Эйнар, который крепко спал, мило обхватив мое запястье всеми своими четырьмя лапками. Вейлин присела рядом с кроватью:

– Еще раз большое спасибо тебе, Мирпуд. Я не думала, что моя судьба разрешится таким неожиданным образом!

Я тепло улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ и вышла из комнаты.

Они о чем-то говорили за дверью, но мне было очень лениво прислушиваться, и я закопался в одеяло глубже, почесывая мурлычущего Эйнара. Минут через пять раздался звук закрывающейся входной двери, и я понял, что остался один. Эйнар проснулся и показал лапкой на свою пасть, жалобно мяукнув. Я оделся, заправил постель и вышел в гостиную.

Котенок продолжал всячески показывать, что голоден. Я оглянулся назад и увидел, что фамилиар занимает, как и прежде, свое почетное место на стене. Спустив котенка на пол, я негромко произнес:

– Сударь, вы меня слышите?

Фамилиар ожил, хлопнул крыльями и вопросительно посмотрел на меня черными вороньими глазками. Я спросил:

– Можешь покормить нас?

Он спорхнул со стены и улетел на кухню через дыру в стене. Переведя взгляд на стол, я увидел, что все бумаги опять валялись на полу. Вероятно, Гимеон и Вейлин успели позавтракать, пока я валялся в кровати. Одно кресло все еще оставалось возле стола, и я сел в него, ожидая, пока фамилиар принесет завтрак для меня и Эйнара.

Ждать пришлось долго, минут двадцать. Все это время через дыру под потолком слышался какой-то шум и треск.

Наконец, появился фамилиар, который нес сковороду яичницы с мясом. Непостижимым образом он поставил ее на стол, не уронив ни кусочка, после чего полетел обратно на кухню, откуда почти сразу вынес мисочку со свежим мясом для котенка.

Мы сели есть, и ворон собрался было улететь обратно на свое место, когда я окликнул его:

– А вы будете есть, сударь?

Фамилиар приземлился на край стола и заинтересованно посмотрел на меня черным глазом. В это время Эйнар, не доев, уселся прямо на столе и начал вылизываться. Фамилиар ткнул клювом в оставшееся мясо и начал его заглатывать целыми кусками.

Неожиданно он произнес хрипловатым голосом:

– Спасибо тебе, ученик мастера. Давно мне не предлагали разделить трапезу.

Я удивленно воззрился на фамилиара:

– Так ты можешь говорить?

Он пожал плечами, слегка приподняв черные крылья:

– Умею, да только кому это надо?

– А как мне тебя называть? У тебя есть имя?

Существо расправило крылья:

– Геограссимордорисславен.

Я помотал головой:

– Ты издеваешься что ли? Думаешь, я запомню эту грасимордуславу? Есть у тебя короткое имя, чтобы выговорить можно было?

Фамилиар задумался:

– Называй меня Славен. Но никак иначе, ибо мы, пацары, не любим укорачивать свои имена.

– Пацары? А кто это?

Славен снова воззрился на меня:

– Волк, ты чего, совсем из дремучего леса, что ли? Не знаешь про пацаров?

– Можешь считать, что оттуда, так что расскажи, мне очень интересно.

Фамилиар с видимой гордостью выпятил грудь:

– Пацары – особая народность. Многие считают нас обычными птицами, наподобие воронов, но это только внешность. Издавна мы считаемся лучшими фамилиарами для магов. Мы владеем особенной магией, прекрасно управляемся с домом, а также умеем говорить, чего не может ни одна из существующих птиц в этом мире.

– А почему вы отделились от остальных?

Славен назидательно поднял крыло:

– Эволюция так решила. Мы прогрессировали из обычных воронов и превратились в пацаров.

– А как вы живете?

– В основном в лесах. Государства у нас нет, но сообщество есть, и в нем действуют социальные отношения.

– Ты говорил, что вы обладаете магией. А в чем она заключается?

– Мы можем не есть вообще. Но опять же, если кто-нибудь нам предложит поесть, как сделал сейчас ты, то мы не дураки, не откажемся. Еще мы умеем впадать в анабиоз, как ты уже мог видеть в предыдущие дни. Ну и вообще наша магия в основном связана с восприятием магии хозяина и управлением домом.

– А давно ты ел последний раз?

Пацар задумался:

– Года два назад.

У меня отвисла челюсть:

– Как же ты жил без еды два года???

– Так и жил, молча. Я же говорил, еда нам не особо нужна.

– А сам ты не можешь брать еду?

Славен покачал головой:

– Когда пацар является чьим-нибудь фамилиаром, он не имеет права без разрешения мастера или его ученика брать еду, даже если никто этого не видит.

Я кивнул:

– Тогда уберешь все обратно?

Пацар кивнул и в два захода унес пустые сковородку и мисочку. После этого Славен вернулся на свое место на стене, превратившись в неподвижную фигуру с открытыми глазами. Сколько я ни следил за ним, пацар ни разу не моргнул. Вздохнув, я встал из-за стола.

Пока я разбирал документы и раскладывал их на столе, я нашел очень интересную записку, написанную на рогнеону. Писал ее однозначно Гимеон – пока я находился у варана, я успел выучить его почерк. В записке говорилось обо мне:

«Мирпуд В’арф, на вид двадцать лет. Видовая внешность – серо-серебряный волк. Место рождения неизвестно. Обладает трехцветным спектром магии, в частности зеленым сектором. Обучаем, относительно легко овладевает знаниями. Говорит на двух языках: общезверином и священном. Нуждается в особом наблюдении. При себе имеет свиток с пророчеством Дарсара, текст обрезан. В связях с Орденом и Проклятыми не замечен. Имеет потенциальную ценность в качестве послушника Ордена. Подлинность свитка и представленных сведений заверяю.

Главный гарнизонный маг ландарского полка имени Его Величества короля Авара Десятого, граф Гимеон де Труваль, собственнолапно.

То, что Гимеон посчитал меня подозрительным субъектом, меня не удивило. Варан следил за мной все эти дни. Ненавязчиво, но следил. Его можно было понять. Но вопрос состоял в другом. В записке было отмечено, что свиток обрезан. Но у меня-то текст был явно целым! На свитке не было никаких следов разреза или чего-то подобного! Чтобы удостовериться, я достал из куртки свиток и внимательно осмотрел его края.

Мне в глаза бросилась деталь, на которую я раньше не обращал внимания. У свитка на нижнем краю был крохотный выступ, который получается, если аккуратно оборвать кромку. Так что же выходит, я не знаю полного текста этого свитка? Как он там его назвал? Пророчество Дарсара?

Остаток дня прошел рутинно: разложил все документы, вымел дом, собрал и выбросил мусор и так далее.

Закончив, я рухнул в кресло Гимеона и смог наконец-то расслабиться.

Ожидание становилось все более тягостным. За это время я даже успел пообедать. Нельзя было утверждать этого наверняка, но на дворе было часов пять вечера, если не больше. Сначала я на автомате потянулся в правый карман за телефоном, чтобы позвонить Гимеону, но в последний момент понял, что эта затея как минимум бессмысленна.

Подумав, я вспомнил о мыслесвязи. Я напрягся, представляя образ мастера. Поначалу ничего не получалось, но в итоге в моей голове раздался спокойный голос Гимеона:

– Я слушаю тебя, ученик.

– Вы меня слышите, мастер?

– Если я с тобой говорю, то можно предположить, что да. Или моего голоса недостаточно?

Я пропустил колкость мимо ушей:

– Скажите, как вы там с Вейлин?

– Мы уже побывали на приеме у магистра Бойдула и возвращаемся назад.

– И как прошло?

– Ученик, я предпочту рассказывать все это не по мыслесвязи, а при встрече.

– Хорошо, мастер, я вас жду.

После паузы он спросил:

– С какой попытки ты связался со мной, ученик?

– С первой, но мне понадобилось около минуты.

После этого Гимеон разорвал связь.

Примерно через полчаса вернулся мастер вместе с Вейлин. Ее мордочка буквально светилась от счастья.

Гимеон осмотрел комнату:

– Молодец, времени зря не терял.

– Мастер, вы обещали рассказать, как все прошло.

– Итак, магистр Бойдул посчитал Вейлин достаточно ценным зверем и решил, что она будет принята рядовой послушницей Ордена. Скорее всего, она не останется здесь, а будет передана в обучение к другому наставнику, или вообще останется без такового. Сегодня она останется у меня дома, а завтра за ней придут.

Эта новость меня огорчила. Было очень жалко терять Вейлин.

– А по поводу меня что? Известно что-нибудь?

Гимеон не изменил своей позы, однако было видно, что говорил следующие слова с неохотой:

– Ты заинтересовал Бойдула, однако пока тебя не будут брать послушником в Орден, если ты об этом.

– Но почему?

– Они посчитали ларессу Дестрокардо более интересным объектом.

Варан, не дожидаясь моей реакции, сел за стол и щелкнул пальцами. Фамилиар улетел на кухню. Гимеон перевел свой ленивый взгляд на меня:

– Ты ел что-нибудь, ученик?

– Да, мастер, я обедал.

Варан ничего не ответил, жестом пригласив Вейлин садиться за стол. Славен принес ужин, и мастер с волчицей утолили голод тем, что фамилиар набросал на скорую руку – а точнее на крыло.

Оставалось не так много времени, и я решил взять гитару и пойти в Синего Коня. Вейлин увидела, что я собираюсь, и спросила:

– Мирпуд, а ты куда?

– В таверну, играть.

– Подожди меня, я с тобой!

Мастер не обращал внимания на наш разговор, доедая ужин, а я закинул чехол за плечо и остался стоять возле входной двери.

Неожиданно я почувствовал, как об меня что-то трется. Я опустил глаза и увидел Эйнара, который всем видом показывал, что хочет ко мне. Я взял его на лапы:

– Маленький, когда же ты успел из моего капюшона смыться?

Эйнар тихо заурчал и прижался ко мне. Я посадил котенка на плечо, и он на какое-то время остался на нем, слегка впиваясь коготками, чтобы не упасть.

Пока я игрался с котенком, меня тронули за плечо:

– Мирпуд, мы идем?

Я поднял глаза и посмотрел на Вейлин:

– Да.

Котенок сразу же сполз мне в капюшон и свернулся там. Неожиданно раздался голос Гимеона:

– Будут проблемы – ты знаешь, что делать.

Я кивнул и вышел из дома, ведя за собой волчицу.

По пути я спросил магессу, пробираясь сквозь толпы прохожих в районе рыночных рядов:

– Как все было?

– Мы пришли в Цитадель Ордена. Нам пришлось ждать какое-то время, потому что у Иерарха были какие-то дела. Потом он принял нас. Поначалу он отказывался верить в то, что Проклятая может перейти в лоно Ордена. И даже после того, как я показала ему приказ о моем уничтожении, он все равно подозревал, что я не та, за кого я себя выдаю. Пришлось рассказывать ему всю историю о себе, начиная с того момента, как у меня возникла мысль стать членом Ордена. Мне пришлось приукрасить некоторые моменты, но, на мое счастье, Гимеона не было рядом и Бойдул не понял, что я иногда говорила не совсем правду.

– Гимеона не было? Почему?

– Бойдул так решил. Не знаю, почему.

– И в итоге ты убедила Бойдула?

– Да, он мне поверил. Правда, он вызывал своего секретаря Скортекса, чтобы тот проверил подлинность приказа об уничтожении.

– И что теперь с тобой будет?

– Завтра меня примут рядовой послушницей Ордена, как я и хотела. Наверное, Бойдул будет часто вызывать меня, чтобы узнать что-нибудь о Проклятых, я для него сейчас самый ценный источник информации.

Я задумчиво глянул на волчицу:

– А ты не жалеешь, что ты, по сути, предаешь тех, кто воспитал тебя?

– Предаю? Да нисколько. Они меня предали. Сами говорили о равенстве между магами и немагами, а на деле унижают первых только так.

Я решил не спорить больше с Вейлин, понимая, что этот разговор вызывает у нее только негативные ассоциации.

Внезапно у меня возникла идея:

– Скажи, а ты петь умеешь?

– Петь? Мне часто говорили, что у меня красивый голос, но я редко пою. Возможно, у меня не было повода для этого.

– Хорошо, а ты мыслесвязью владеешь?

– Конечно.

– Тогда у меня к тебе есть предложение…

Когда мы пришли в таверну нас встретил хмурый взгляд Фархада:

– Мирпуд, вчера ты мне сорвал вечер своим отсутствием!

Я отмахнулся:

– Не рассказывай мне тут. Уверен, что у тебя посетителей было немного из-за турнира.

Тигр усмехнулся:

– А ты умен, ученик. Что же, сегодня ты здесь, и намечается большой наплыв посетителей.

– Я сегодня буду не один, Фархад. Я с солисткой.

Тигр оглядел магессу и снова усмехнулся:

– Буду счастлив, ларесса?..

– Дестрокардо.

В глазах тавернщика сверкнула заинтересованность:

– Интересная фамилия, ларесса. Что же, ваш выход.

Я повернулся к волчице:

– Ты готова?

Вейлин кивнула. Я достал гитару и флейту. То, что я хотел исполнять сегодня, предполагало использование обоих инструментов, а Вейлин была как солистка. Так как она не знала песен моего мира, мне приходилось передавать ей текст по мыслесвязи.

Я запустил музыкального помощника, и зазвучала музыка, сперва без использования флейты. Вейлин запела, воспринимая текст от меня:

(Алсу – Зимний Сон)

Вейлин сильно слукавила, когда сказала, что умеет петь. Вернее, она слишком скромно оценила себя. У нее был просто волшебный голос, по-другому я его назвать не мог. Уверен, если бы она вместо Алсу пела эту песню, получилось бы не хуже, а то и лучше, чем в оригинале!

Второй на очереди была длинная баллада, которую можно было исполнять и на гитаре, и на флейте. Ради интереса я решил играть и на том, и на другом – в песне они играли не одновременно:

(Не знаю кто, но это НЕ Мельница и НЕ Канцлер Ги)

После этой песни Вейлин посмотрела на меня умоляющими глазами, показывая на свое горло. Кивнув, я перехватил гитару поудобнее. Я хотел петь третью и последнюю песню на сегодня в одиночку. Я прошептал, показывая лапой чуть впереди и слева от себя:

– Вейлин, сядь за тот стол. Я отыграю последнюю песню и сяду рядом с тобой.

Волчица кивнула и села в указанном месте. А я, тем временем, начал:

(Денис Майданов – Вечная любовь)

После этого я сел за стол к Вейлин и сделал все то же, что и в предыдущие дни: поставил бумажную табличку и заказал себе ужин.

Пока я ел (Вейлин не просила есть, потому что она ужинала у Гимеона), посетители по обыкновению несли деньги на мой стол. Волчица произнесла слегка осипшим голосом:

– Хорошо ты тут устроился, Мирпуд.

Рассчитавшись за ужин, я, по обыкновению, попросил Фархата разменять деньги на более крупные. Тигр что-то пересчитал у себя и выдал мне в итоге шестьдесят барра. Сорок из них я отдал Вейлин:

– Это твоя часть.

Волчица недоуменно посмотрела на меня:

– Это твои деньги, Мирпуд. Я не приму их.

Я остался непреклонен:

– Я содержу тебя. А это значит, что я решаю, какую сумму тебе выдать.

Волчица сдалась и забрала у меня деньги. Как только она положила их в карман, случилось что-то странное: позади, в зале, раздался какой-то металлический звон, и время остановилось. Я оглянулся. Складывалась та же ситуация, что и на рынке с Игмаром: все вокруг замедлилось до практической полной остановки происходящего.

Позади сидящего посетителя, быка в черных одеждах, возвышался шакал, держащий в лапах кинжал, направленный на быка. Судя по его позе, шакал намеревался в прыжке убить ничего не подозревающего быка.

Мир и не думал возвращаться в прежнее состояние. Я двинулся с места, но все остальные так и остались неподвижны. Я осторожно подошел к застывшему в прыжке шакалу и вынул из его лапы кинжал. После этого я снял с его пояса ножны, засунул в них кинжал и спрятал в чехол от гитары, и вернулся на свое место. Кстати, что самое интересное, котенок все это время двигался и проявлял живой интерес к тому, что происходит снаружи теплого капюшона, как будто он был не подвластен этой странной магии.

Когда я вернулся в исходное положение, картинка снова ожила, и шакал картинно ударил сжатым кулаком в спину посетителя, как если бы у него в лапах оставался кинжал, и рухнул вниз, не удержав равновесие. Попутно он перевернул поднос, на котором находилась еда быка.

С налитыми кровью глазами тот схватил шакала за грудки:

– Ты охренел что ли, придурок?

Я взял Вейлин за лапу:

– Пойдем отсюда.

Волчица встала, я забрал свои деньги, табличку и чехол, и мы вышли из таверны. А внутри раздавались звуки ударов, и мне не надо было быть внутри, чтобы знать, кому они предназнались.

Вернулись домой мы уже затемно. Гимеон, по обыкновению, копался в документах, освещаемых желтоватым светом висящей под потолком сферы. Когда мы вошли, он бросил на нас быстрый взгляд и снова уткнулся в бумаги, не произнеся ни слова.

Поняв, что разговаривать с ним бессмысленно, я повел Вейлин в комнату. Там я сбросил чехол и прогнулся, разминая спину. Волчица открыла его и заинтересованно осмотрела гитару:

– Ты первый вне пределов Кораланд, у кого я вижу электрогитару.

Я едва не подавился:

– Откуда ты знаешь это название?

Вейлин улыбнулась:

– Короткая у тебя память, Мирпуд. Я говорила тебе, что в Кораландах выступают за технократическое общество. Электрогитары там тоже есть. Не так много, но есть.

Я промолчал, переваривая информацию. Так что же это выходит, Кораланды похожи на мой мир?

Вейлин развернула матрас и улеглась на него, не раздеваясь. Я задумчиво спросил:

– А спать ты не будешь?

– Пока не тянет. Дай Эйнара, что ли.

Услышав свое имя, котенок завозился в моем капюшоне и перебрался на плечо. Я помог котенку спуститься на пол, и он потопал к Вейлин. Я, в свою очередь, разделся, оставшись в одних штанах, и лег прямо поверх одеяла. Сон пришел незаметно.

Глава четвертая. Побег.

Высокий худой койот в изысканной одежде сидел за столом в небольшой темной комнате без окон и что-то писал, временами останавливаясь и перечитывая только что написанное. Одно ухо койота, рваное, было чаще всего прижато в голове, зато другое постоянно было поднято и внимательно прислушивалось ко всем звукам вокруг.

Раздался стук в дверь. Койот, не поднимая головы, рявкнул:

– Войдите!

На пороге появился побитый шакал в рваной одежде, морду которого украшали кровоподтеки, огромные синяки и царапины. Глаза койота расширились от удивления:

– Мечел, что произошло?

Шакал, которого он назвал Мечелом, заголосил, шмыгая разбитым носом:

– Мастер Дисто, произошло невероятное! Кинжалы у меня из лапы исчезают! Цель осталась живой и отдубасила меня!

Обычно серьезный и собранный, Дисто сейчас выглядел взволнованным:

– Да расскажи ты толком, что произошло!

Мечел рухнул в кресло:

– Я следил за объектом в таверне «Синий конь». Увидев, что он отвлекся, я вытащил кинжал и напал сзади. Но удар пришелся уже моим кулаком! Кинжал исчез из моей лапы прямо в прыжке. И пропали мои ножны! Что за происки Проклятых?!

Койот был настолько удивлен, что приподнялось даже надорванное ухо:

– Ты точно не мог выронить его в прыжке?

Несмотря на то, что Дисто был его начальником, Мечел проорал:

– Мастер, вы придурок или как? Вы думаете, что лучший убийца гильдии может выронить в прыжке кинжал? Да я скорее Проклятым стану, чем такое произойдет!

Койот был настолько ошарашен, что никак не отреагировал на хамство подчиненного. Пропажа кинжала из лап его подручного не была серьезной проблемой, а вот невыполнение щедро оплаченного заказа... Выплата неустойки не волновала Дисто. Потеря репутации – вот что пугало койота больше всего. Требовалось убрать цель как можно скорее, пока заказчик не узнал о провале. Один недовольный заказчик – куча потерянных клиентов в будущем. И никого не будут волновать истории о пропавших кинжалах. Требовалось предпринять что-либо как можно быстрее.

Дисто снова перевел взгляд на Мечела:

– Кто еще был помимо тебя и посетителей в таверне?

– Был еще менестрель, он уже с неделю играет там по вечерам. Вчера он пришел с какой-то волчицей, она пела.

Дисто дернул ухом:

– Менестрель? Он не вызвал у тебя подозрений?

Мечел задумался:

– Возможно. Я видел, где находился менестрель в последний момент, когда кинжал был еще в моих лапах. И когда я уже ударил кулаком по спине объекта, менестрель стоял немного в стороне. Как будто он мгновенно переместился. Уверен, это не просто так. Этот менестрель наверняка маг. И я подозреваю, что мой провал прямо или косвенно связан с ним.

Дисто задумался. После паузы он произнес:

– Иди к лекарю, пусть он обработает твои раны. После проследи за этим менестрелем, узнай о нем как можно больше.

– А как же заказ?

– Не торопи события, Мечел. Сейчас цель будет настороже, и внаскок его не возьмешь. У нас еще есть время. Пока твоя главная цель – этот менестрель. Не нападать, только следить. Задание понятно?

– Так точно, мастер.

– Иди.

Мечел ушел, а Дисто отложил бумаги и крепко задумался.

Прошла неделя с тех пор, как служители Ордена забрали Вейлин. Без нее дом опустел. Каждый день было одно и то же: тренировки, вечером выступления в таверне, походы на рынок. Иногда на допрос приводили очередного потенциального мага, пойманного во время патрулирования. Иногда это были обычные шарлатаны, иногда реальные маги, которых Гимеон отсылал обратно в гарнизон.

Я заметил, что после исчезновения волчицы варан стал пристальнее следить за мной. Возникало ощущение, что, будь его воля, он сопровождал бы меня везде, даже в туалетную комнату в неприметном закутке в уголке дома. Единственным утешением для меня оставалось то, что Вейлин иногда выступала со мной в таверне. Мои сбережения росли с каждым днем. У меня даже появилась постоянная аудитория.

Я часто возвращался мыслями к своему миру. Если я правильно понимал, то в Москве прошло чуть больше суток. Еще пару-тройку недель здесь, и в Москве прошли бы похороны Мишки. И мои, возможно, если я все-таки умер, и мое тело там осталось. Часто за ту неделю у меня возникало желание каким-нибудь образом оказаться в Москве, чтобы увидеть, что там происходит.

Что мне останется в моем мире? Продолжать жить сиротой, потеряв не только семью, но и единственного друга, без единого повода для радости? Нет, я не хотел такой жизни! Уж лучше было быть бродячим менестрелем в этом мире, чем неизвестно кем в своем.

В один из дней, когда я убирался, а Гимеон в очередной раз перебирал свои бумаги, на улице моросил дождь. Уже наступил вечер, но, тем не менее, еще много зверей шло или бежало по улицам, спеша по своим делам.

Мастер внезапно поднял голову и посмотрел на меня немигающим взглядом:

– Ученик, собирайся.

Я едва не выронил метлу:

– Куда, зачем?

В голосе мага появились стальные нотки:

– Я сказал собираться, значит, ты идешь собираться. Или мне опять надо напоминать твоей мышиной памяти кодекс отношений между учителем и наставником?

Я затравленно кивнул и, отложив метлу в сторону, пошел одеваться. Гимеон, к моему удивлению, на этот раз не надел свою ярко-алую накидку гарнизонного мага. Напротив, он натянул на себя потрепанный коричневый плащ, старые штаны и разодранный бурый цилиндр. Осмотрев меня, маг приказал:

– Свой инструмент ты тоже берешь.

Все еще подозревая неладное, я взял гитару и вместе с вараном вышел под моросящий дождь.

Уже за дверью он произнес:

– Иди в любую сторону.

Я недоумевал:

– Зачем все это? Почему вы так нарядились?

В голосе варана зазвучала ярость:

– Ты. Просто. Идешь. В любую. Сторону. Я непонятно выражаюсь?

Сглотнув, я ответил:

– Я все понял, мастер.

Его голос опять стал спокойным:

– Замечательно. А теперь иди и не оглядывайся.

Все еще не понимая, что происходит, я двинулся по мокрой улице в сторону рынка. Через пять шагов я обернулся, но Гимеона не увидел. Голос в голове рявкнул:

– Какого Проклятого ты вертишься, идиотина?! Я тебе что сказал?

Я перестал оглядываться и пошел дальше.

В дверь снова постучались. Дисто крикнул:

– Входи.

В двери показался Мечел:

– Мастер, вы приказали следить за этим менестрелем. У меня есть некоторая информация.

– Валяй.

– Зовут его Мирпуд В’арф. Идиотское имя. Он – ученик главного мага ландарского гарнизона. Тот самый мастер Гимеон – его учитель.

Дисто присвистнул:

– Однако. Тогда он наверняка мог тебе как-то помешать тогда.

– Каждый вечер он ходит в таверну «Синий конь» играть на каком-то странном суаре. Иногда выходит на рынок, когда один, а когда с учителем. За эту неделю пару раз встречался в таверне с той волчицей, которая была с ним, когда я не смог убить цель.

Койот задумался:

– Этот Мирпуд… убирать его смысла нет, проблем не оберемся. Продолжай следить за ним, Мечел. Нужно узнать, какого сорта магией он владеет.

– Хорошо, мастер.

Мечел вышел, а Дисто вернулся к своим делам.

Я все шел и шел вперед. Дождь скатывался небольшими каплями с края капюшона, под лапами хлюпала грязь, иногда сменявшаяся брусчаткой.

Когда я проходил мимо одного из переулков, в котором с трудом разошлись бы и двое, в голове раздался торжествующий голос Гимеона:

– Я его поймал, ученик! Обернись назад!

Я оглянулся и увидел, что варан держит за шиворот какого-то зверя в коричневой одежде, в котором я с удивлением опознал того самого шакала, неделю назад пытавшегося убить быка в таверне «Синий Конь». Варан встряхнул его:

– Какого хрена тебе понадобился мой ученик, выродок Проклятого?

Пойманный убийца молчал, затравленно глядя на варана. Гимеон хмыкнул:

– Что ж, поговорим по-плохому, раз ты такой упрямый.

Маг затащил шакала в узкий проулок. В этот момент улица была пустынна, и нас никто не заметил. Там Гимеон схватил убийцу за горло и прорычал:

– Твое имя, скотина!

Шакал молчал, и Гимеон пропустил через горло прижатого к стене убийцы какую-то магию, которая заставила того корчиться и извиваться от боли. После того, как варан убрал лапу, шакал прохрипел:

– Мечел.

Гимеон посмотрел на него хищным взглядом:

– Отлично. Кто тебя нанял?

Мечел промолчал, но маг опять шарахнул его магией, после чего сильно врезал по печени. Шакал буквально сполз по стене, судорожно хватая воздух пастью. На меня мастер не обращал внимания, продолжая допрашивать Мечела.

После серии ударов убийца просипел:

– Меня послал мастер Дисто из Гильдии Вольных Игроков.

Гимеон прошипел:

– Какого Проклятого наемным убийцам понадобился мой ученик?

– Он не дал выполнить заказ. Это было в таверне, неделю назад.

Варан перевел взгляд на меня:

– Ученик, что там произошло?

Я пересказал ему историю о спасении быка в таверне. Мой рассказ был подробным, но коротким. Выслушав меня, Гимеон снова взял Мечела за горло:

– Что тебе нужно от моего ученика?

– Узнать, какой магией он владеет и как он смог помешать заказу.

– У тебя есть приказ убить его, падаль?

– Нет, иначе у нас будут большие проблемы.

Варан швырнул шакала на землю:

– Проблемы будут у тебя, это я могу гарантировать. Правда, мучиться с ними ты будешь недолго.

В лапе Гимеона блеснуло лезвие, которое он вонзил в сердце лежащего Мечела. Шакал умер мгновенно. Варан вытащил из трупа Мечела лезвие и вытер об его же одежду. Я впал в ступор. Гимеон поднялся и спрятал нож:

– Ученик, срочно домой, нам надо поговорить.

Мы вышли из проулка, оставив труп шакала лежать на мокрой земле.

Гимеон шел быстро, не оборачиваясь. Я еле успевал за ним. Хорошо, что в моем капюшоне не было Эйнара, иначе котенок точно бы вывалился по пути. Я не ожидал такой скорости от обычного ленивой и размеренной рептилии, какой обыкновенно и был варан Гимеон.

Только заперев дверь и переодевшись в привычный халат, Гимеон превратился в спокойного варана. Он сел в кресло и раскурил трубку:

– Я подозревал, что все плохо, но я не думал, что настолько.

Я едва мог разглядеть мастера сквозь клубы зеленого дыма:

– Вы можете объяснить, что произошло? И зачем вы вообще устроили весь этот маскарад?

Гимеон выпустил несколько дымовых колец и произнес:

– Помнишь, я сказал тебе, что у меня есть теория, почему ты здесь вместе с этим свитком?

– Припоминаю, а что?

– Придется тебе все рассказать. Садись, разговор будет долгим.

Я взял кресло и сел перед вараном.

– Ты в опасности, Мирпуд. В большой опасности. Слушай меня внимательно.

Варан снова затянулся:

– Не так важно сейчас, откуда ты пришел в Ландар. Слышал ли ты о пророчестве Дарсара?

– Я слышал название, но не знаю самого пророчества.

Впервые за долгое время на морде Гимеона появилась улыбка:

– Врешь ты, ученик, но эта ложь ненаказуема, ибо ты сам не знаешь, о чем идет речь. Тот свиток и есть пророчество Дарсара. Я говорил, что тобой интересуется Орден. Но не сказал, в каком качестве. Не будь я главным гарнизонным магом, ты бы уже был пленником Ордена.

– Но почему?

– Придется тебе рассказать историю тысячелетней давности…

– Давным-давно, около тысячи лет назад, жил один монах по имени Ягмур. Он был очень трудолюбивым и умным зверем и понимал, что в мире нужны те, кто смог бы объединить всю религию и магию под одной крышей. Так он создал Священный Орден – орган, который считал своей целью опеку магии и религии всего мира. Надо сказать, что к тому моменту культ Проклятых уже существовал. И когда Ягмур создавал свой Орден, он не видел в них врагов. Есть даже мнение, что священный язык был создан на основе энглиша.

Я хихикнул про себя. Знал бы Гимеон, что это на самом деле так!

– Довольно быстро Ягмур собрал под своими знаменами многих священников и иерархов, но, к сожалению, почти сразу последователи Ягмура раскололись на два лагеря. Одни считали, что с культом Просвещенных (а именно так и назывались Проклятые во времена Ягмура) можно сотрудничать, несмотря на их отношение к религии и магии. Так же считал и сам Ягмур. А вот остальные, во главе с иерархом Ривелино, считали, что Просвещенные должны быть уничтожены, так как они якобы представляют угрозу для Ордена. К сожалению, победил Ривелино. Ягмура продолжали уважать как основателя и духовного наставника Ордена, но отношение к нему поменялось в худшую сторону. Ягмур понимал, что, несмотря на уважение, его могут убрать с дороги, обставив все, как несчастный случай.

– У Ягмура был верный ученик и последователь. Только ему Ягмур верил, как самому себе. Звали его Дарсар. Да-да, тот самый, чьим именем названо пророчество. Дарсар был предсказателем. Какое бы пророчество он ни создавал, оно не сбывалось даже в минимальных деталях. И однажды, проснувшись посреди ночи, Дарсар написал то самое пророчество, с которым ты пришел. Одно-единственное пророчество паршивого предсказателя, которое было признано абсолютно точным. Уже много столетий это пророчество известно среди служителей Ордена и в какой-то степени среди простых зверей.

– Наследие Ягмура по большей части было забыто. Факт того, что священный язык был создан на основе энглиша, был назван ересью, и упоминание этого считается святотатством. У меня есть подозрение, что ты был прав, когда говорил, что этот свиток связан с тобой. Может быть, ты и есть именно тот герой, о котором написано в тексте. Это может быть причиной, по которой ты интересен Иерарху, но тебя не приняли в послушники. Я докладывал о тебе магистру Бойдулу, и он мог решить, что ты потенциально опасен для них. Мое покровительство пока позволяет тебе гулять на свободе. Я боялся, что и наемные убийцы пошли по твоему следу, думал, что они были наняты Орденом. К счастью, ты подвернулся им случайно, и они не связаны с Бойдулом.

– Мастер, а зачем вы мне все это рассказываете? Какое вам дело до того, кто я такой? Вы же связаны с Орденом и должны быть их сторонником, разве не так?

Варан поднял когтистый палец:

– Э, нет, мой друг, не все так просто. Не связывай армию и Орден – это разные вещи. Я имею полное право не быть сторонником официальной религии. Я абсолютно нейтрален. И даже ругательства про Проклятых в моей речи являются скорее данью традиции, чем моему реальному отношению к культу. А рассказываю я тебе это затем, чтобы ты знал о том, что происходит вокруг тебя.

– И что же мне теперь делать, зная, что Орден следит за мной?

– Решай сам. Хочешь остаться здесь и учиться дальше – это твой выбор. Хочешь убежать отсюда – опять же твое дело, я тебе не хозяин. Одно могу сказать: пока ты мой ученик, ты будешь в относительной безопасности.

Заметив, что я загрустил, варан по-дружески похлопал меня по плечу:

– Не дрейфь, ученик.

После паузы он добавил:

– Мой тебе совет: останься лучше у меня, чтобы освоить магию хотя бы на приемлемом уровне.

Я его уже не слушал, пытаясь переварить услышанное. Какой-то перец почти тысячелетие назад сказал, что я появлюсь в этом мире через много лет, чтобы помогать кому-то в борьбе? Какого они спасителя во мне увидали? И что мне теперь делать?

Я поднял голову:

– Хорошо, я останусь с вами, мастер. Хотя бы на несколько дней. Но хотелось бы все эти дни посвятить магии и только магии.

Варан задумался:

– Замышляешь ты что-то, ученик. Проклятый с тобой, оставайся. Будет тебе магия.

Как и обещал Гимеон, следующие дни были посвящены тренировкам. Видимо, варан предугадал мои дальнейшие намерения и все последующие дни, с утра до вечера, до полного изнеможения обучал меня все новым и новым заклинаниям и способам управления магией. Параллельно он даже пытался научиться меня обращаться с зеленым сектором, который, как я помнил, был ответственен за целительную магию, присущую служителям Ордена. Не знаю, откуда у варана, который не являлся частью Священного Ордена, были знания о способах управления зеленым сектором, но научил он меня многому.

Когда я вечерами уходил играть в таверну, мое воображение показывало мне в каждом встречном служителя Ордена, следящего за мной. Однажды, проведя ради интереса незаметное сканирование спектра перед одним из своих концертов, я с ужасом понял, что половина сидящих в зале – служители Ордена: предательский зеленый цвет магии выдавал их с головой.

В один из дней, когда я закончил играть и забрал свою плату, я понял, что находиться дальше в городе небезопасно. Нужно было бежать как можно скорее. С грустным видом я подошел к Фархаду и прошептал ему:

– Прости, напарник, но, боюсь, сегодня я играл у тебя последний раз.

Впервые за долгое время во взгляде сурового однолапого тигра сквозило сожаление:

– Очень жаль, Мирпуд. Тебе угрожает опасность?

– Похоже на то.

Фархад положил свою лапу на мою:

– Если тебе так будет лучше, уходи. Но, если захочешь вернуться, я всегда буду тебе рад. Впрочем, подожди, у меня для тебя есть подарок на прощание…

Тигр вытащил из-под стойки большой кошель, туго забитый купюрами:

– В самый первый день я обещал тебе процент от той прибыли, которая будет получена с твоей помощью. Ты принес мне намного больше, чем я ожидал. С твоей помощью я перестрою свою таверну под постоялый двор. А здесь часть того, что ты мне заработал за эти три недели. Поверь, здесь хватит на безбедную жизнь в течение несколько месяцев. Надеюсь, ты когда-нибудь вернешься.

Я похлопал Фархада по плечу:

– Когда-нибудь…

После этого я взял деньги, сунул их в карман, вышел из таверны и пошел в сторону дома, обдумывая свои дальнейшие действия.

В конце концов через несколько дней у меня созрел план побега из города. Я собрал свои вещи: чехол, одежду и какой-то запас еды. Не забыл и Эйнара, который сразу же понял, что предстоит долгий путь и спрятался внутри капюшона.

Оставалась самая малость. Мне предстояло захватить с собой пару товарищей. Сперва надо связаться с тем, с кем я давно уже не общался.

Я подошел к воинскому гарнизону, где, как всегда, стоял на часах уже знакомый мне заяц. Он лениво перехватил оружие:

– Кто и куда?

– Мирпуд В’арф, ученик мастера Гимеона. Я ищу Лассу Синистрис, четвертый патрульный отряд.

– Проходи.

За частоколом я попытался вспомнить, где находится та самая столовая, где повар-опоссум так неласково со мной обошелся. Увидев нужное здание, я встал в тени и начал ждать, пока солдаты не начнут выходить из кантины.

После пятнадцати минут ожидания из двери начали появляться воины, среди которых я заметил Рамзи и Габариса. Они не обратили на меня внимания, и я остался ждать. Наконец, вышла и магесса. Я окликнул ее:

– Ласса!

Гиена повернулась ко мне, и ее мордочка расплылась в счастливой улыбке:

– Мирпуд!

Чуть ли не с разбега магесса крепко обняла меня. Довольно долго Ласса стояла, обняв меня, после чего она ткнулась носом мне в шею:

– Что ты здесь делаешь?

Я произнес достаточно сухим (как мне тогда показалось) голосом:

– Я вынужден бежать из города. И мне нужна ты.

Мордочка гиены вытянулась:

– Ты уходишь? Но почему?

Я пересказал ей вкратце ту историю, что Гимеон поведал мне несколько дней назад. В конце Ласса с грустью заметила:

– Это все очень печально… и куда ты подашься?

– Я не знаю еще. Но один из города я не уйду. Я хочу взять тебя и еще одного зверя, который тоже может мне помочь.

– Ты мне предлагаешь дезертировать, я правильно поняла, Мирпуд?

Я медленно кивнул, а Ласса глубоко задумалась.

– Он уходит? Неожиданно… да еще и меня зовет с собой? Как же долго я мечтала о том, чтобы он обратил на меня внимание… с ним я готова хоть к Проклятым сунуться в пекло. Но дезертирство – это радикально. А если меня найдут? Трибунал, разжалование, сектор А, как минимум. Не знаю… да и кого он еще собирается брать с собой? Не мастера Гимеона же, в конце концов! Впрочем, какая разница, я готова на все!

– Хорошо, я согласна. Когда ты уходишь?

– Когда смогу вытащить второго зверя.

– Кого?

– Ты ее не знаешь.

– Ее? Он собирается брать еще одну самочку? Ну почему??? Ну почему, как только я нашла того, кто мне нравится, мне придется делить его с кем-либо???

– Ладно.

– Вот и чудненько. Чтобы тебя не заподозрили, мы выйдем не вместе, а порознь.

Ласса кивнула, и я первым ушел с территории военного гарнизона, стараясь не привлекать к себе внимания. Через несколько минут вышла и Ласса. Я оглядел ее красноватый плащ:

– Это военная форма?

– Нет, это все лишь показатель того, что я магесса. У магов в армии свободная форма одежды.

Я отвел Лассу подальше от частокола в тень одного из домов, чтобы нас никто не заметил:

– Сейчас я свяжусь с нужным мне зверем. Если она сможет выйти сейчас, то мы уйдем из города сразу же. Если не сможет – ты возвращаешься на территорию части до того момента, пока она не будет иметь возможность уйти, хорошо?

Гиена в очередной раз кивнула, а я настроился на мыслесвязь с Вейлин.

После очень долгой паузы в голове раздался голос Вейлин:

– Что ты хотел, Мирпуд?

– Слава Арханису, ты ответила.

– Непросто ответить, когда постоянно отвлекают.

– Я ухожу из города. И мне нужна ты.

– Что случилось?

Я вкратце объяснил ей ситуацию. Так как Ласса наш разговор не слышала, я дал ей понять, что все получилось.

Мое предложение взволновало волчицу:

– И ты что же, хочешь, чтобы я все бросила и ушла из города? Когда я уже достигла того, к чему стремилась так долго? Это слишком серьезно, Мирпуд.

– Я понимаю, Вейлин. Но в свете таких событий я не могу оставаться в Ландаре. И ты моя единственная надежда разобраться в происходящем. Мне больше не на кого положиться.

После моих слов повисла долгая пауза. Когда я уже начинал думать, что связь прервалась, Вейлин ответила. Так тихо, что даже по мыслесвязи я еле разобрал ее слова:

– Только ради того, чтобы помочь тебе, я уйду из города вместе с тобой. Но только из-за этого, Мирпуд…

– Огромное тебе спасибо, Лин.

– Лин? Меня так еще никто не называл. Но мне нравится, спасибо.

– Где мне тебя сейчас встретить?

– Я подойду к Синему Коню.

– Хорошо, я скоро там буду.

Отняв лапу от головы, я кивнул:

– Я договорился с ней. Встречаемся у таверны.

Мы опередили Вейлин минут на десять. К нам подошла магесса, облаченная в зеленоватую накидку. С некоторым удивлением она посмотрела на Лассу… как и гиена на нее. Пытаясь снять повисшее напряжение, я представил самочек друг другу. Ласса заметно нервничала, глядя на Вейлин.

– Так вот кого ты хочешь взять, Мирпуд. Красивая самочка, ничего не скажешь. Где же ты только с ней познакомился за эти две с лишним недели? Эх, вижу я, как ты на нее засматриваешься. Что ж, я тоже не так проста, как кажется.

Когда приличия были соблюдены, а Ласса узнала, кто такая Вейлин, мы начали обсуждать план дальнейших действий. Вся суть нашего разговора сводилась к одному: куда идти из Ландара и где провести первую ночь.

Мнения разделились. Вот что говорила Ласса:

– Нам нет смысла уходить далеко. Для начала можно выйти из города и двигаться в сторону Пангора например.

Вейлин не разделяла ее мнения:

– Ласса, при чем тут твой Пангор? Нам вообще надо покинуть пределы Граальстана! Если все так, как рассказывает Мирпуд, тогда нам необходимо уйти как можно дальше от Ордена! Ты сама же понимаешь, что и меня, и Мирпуда будут искать! А если так, то чем дольше мы остаемся в городе, тем больше шансов, что нас найдут! Всех троих! И ты, Ласса, дезертировала из армии, а за это не погладят по головке!

Гиена разъярилась:

– Это мое дело, откуда я ушла! Кем ты себя возомнила? Думаешь, ты пришла из своей занюханной дыры и будешь здесь диктовать условия???

В голосе Вейлин зазвучала ярость:

– Это – моя родина, пятнистое отродье! Я не унижала твою страну!

Неожиданно с моих лап сорвались сполохи магии и обволокли обеих самочек. Они попытались освободиться, но не могли даже шевельнуться. Все, что им оставалось – удивленно хлопать глазами. Я и сам был сильно озадачен, тем, что получилось. Мне хотелось, чтобы они перестали ругаться, а случилось такое.

Я быстро оправился от удивления и решил изобразить из себя всемогущего:

– Что вы лаетесь, как уличные шавки? Делать вам больше нечего?

Ласса и Вейлин были явно возмущены, однако не могли ничего поделать. Я продолжил:

– Сейчас я уберу заклинание, а вы извинитесь друг перед другом. А потом я скажу свое слово.

Я встряхнул лапами, и магия исчезла, вернув девушкам возможность двигаться. Они метнули друг на друга разъяренные взгляды. Я с грозным видом поднял лапы (хотя не намеревался ничего делать):

– Быстро извинились друг перед другом, мои хорошие, а то я могу и не такое сотворить!

Вейлин опустила голову и протянула лапу ладонью перед собой:

– Я была неправа, Ласса. Прости меня.

Подумав, гиена тоже протянула ладонь и переплела пальцы с волчицей:

– И ты меня прости, я была слишком резка.

Я улыбнулся:

– Вот и чудесно. А теперь выслушайте мое предложение. Вейлин права, нам нужно покинуть пределы Граальстана. Но это было бы верно в том случае, если бы не было никого, кто был бы способен приютить нас на время. Ласса права в том, что нужно идти туда, где нам может хоть кто-нибудь помочь или укрыть на первое время. Поэтому нам пока что надо бежать только из Ландара, но не из Граальстана. И у меня есть конкретное предложение, куда нам идти.

Самочки синхронно спросили:

– И куда же?

Я усмехнулся:

– Деревня Ларродаг!

Вечерело. Мы шли к главным воротам города по узкой улице. Ласса допытывалась у меня:

– Мирпуд, а где мы будем ночевать? Ларродаг же далеко!

– Не беспокойся, ночевать мы будем в деревне Моррада, где случился тот конфуз с кандалами.

– Моррада? Но мы же не успеем дойти туда пешком до наступления темноты!

– Нас туда довезут.

– Кто?

– Увидишь.

Я решил не рассказывать, что я уже договорился с одним караванщиком, который как раз собирался проезжать мимо Моррады и Ларродага. За скромную плату он согласился взять троих зверей к себе в обоз.

Пока шел перекрестный допрос со стороны обеих самочек по поводу дальнйших действий, мы подошли к воротам Ландара, в которые я въезжал вместе с четвертым патрульным отрядом всего три недели назад. Нужный мне караванщик, пожилой горный баран по имени Джейкоб, уже стоял возле ворот, готовый к отъезду. Увидев меня, он помахал рукой:

– Вы здесь, лар В’арф. Как раз вовремя. Мы скоро выезжаем.

Неожиданно сзади раздался подозрительно знакомый голос:

– Ласса, подожди!

Мы обернулись и увидели, как к нам бежит хорек с луком, в котором я опознал Рамзи. Ласса приподняла бровь:

– А ты что здесь делаешь?

Лучник оперся лапами на колени и перевел дыхание:

– Ты… уходишь из города? Дезертируешь?

Гиена закатила глаза:

– Еще громче скажи это, идиотина, тогда точно останусь!

Рамзи поднял глаза и безапелляционно произнес:

– Я с тобой.

Я вмешался в разговор:

– А какого Проклятого ты мне сдался, Рамзи? Ты же законопослушный зверь, зачем тебе сбегать?

Позади нас раздался голос караванщика:

– Так, на четвертого я не подписывался. Либо пусть платит, либо валит отсюда ко всем Проклятым. Меньше чем за сто барра я его не пущу.

Мы повернулись обратно к Рамзи. Тот вздохнул:

– Хорошо, я заплачу сто барра, но я не уйду.

Хорек развязал висящий на поясе узелок, и в лапы Джейкоба перекочевала горка монет. Пересчитав их, караванщик вернул парочку обратно:

– Мне лишнего не надо, забирай.

Ласса покачала головой:

– Короче, твое дело, Рамзи. Я тебя не тянула за собой.

Ворота начали открываться, и Джейкоб крикнул:

– Садитесь, выезжаем!

Мы заняли места в пустой телеге, накрытой чем-то вроде брезента, и караван поехал, покидая Ландар. Одного я только не заметил, когда мы садились: за нами кто-то следил…

Послушник по имени Ассирий, грузный сурок, проводил вечер недалеко от Золотых ворот Ландара в одной из многочисленных таверн, разбросанных по всей столице. Его маркара закончилась, и ему волей-неволей пришлось поднимать свое грузное тело из-за стола, оплачивать напиток и направляться в сторону Цитадели.

Как только сурок переступил порог таверны, он случайно увидел, как возле каравана, готового уезжать из города, стоит самочка в одеянии Ордена.

Поначалу она не вызвала у него подозрений. Но стоило ему приглядеться, как Ассирий мгновенно протрезвел. В этой самочке он опознал ту самую Проклятую, которая около полутора недель назад стала послушницей.

Мозг Ассирия начал усиленно работать. Что она здесь делает? Почему она стоит возле каравана с волком, одетым как ученик мага? Что делает рядом с ними гиена в красноватом плаще магессы?

Ассирий собрался подойти к ним и спросить, куда они направляются, когда перед караваном появился еще один зверь: хорек в форме военного с луком и колчаном стрел за плечами. Никем не замеченный, послушник остался стоять на месте, продолжая наблюдать.

После недолгих препирательств между воином и магами, все четверо забрались в одну из крытых повозок. Ассирий снова задумался. Проклятая уезжает? Куда? А вдруг никто не знает об этом?

Как только караван тронулся с места, сурок побежал в сторону Цитадели. Из-за своей тучности и выпитой маркары, он не мог бежать быстро.

В одном из переулков сурок зацепился лапой за валяющуюся на земле железяку и пропахал носом несколько футов мостовой. В сердцах он взял кусок металла и с силой кинул его в вывеску сапожника, висевшую над дорогой. Брошенная железка выбила штырь, фиксирующий вывеску сверху, и кусок дерева, описав дугу, с силой въехал сурку по лбу. Ассирий упал и затих с разбитой головой.

Покачиваясь в крытой телеге, мы начали свой путь из столицы. Грустно было отсюда уезжать, но у меня не было выбора. Сначала я подумал, что было бы хорошо сейчас связаться с Гимеоном, чтобы сказать, что я уехал из города, но потом понял, что в этом нет особого смысла. Мастер – умный зверь и прекрасно знал, что я могу уйти.

Зачем Рамзи поехал с нами? Какой ему толк от всего этого? Хорошо, Лассу и Вейлин уговорил я. Но вот хорек… он следил за нами? Я точно помню, что когда я говорил с Вейлин, никто нас не мог видеть!

– Рамзи?

Воин нервно дернулся и повернулся ко мне:

– Да?

– Как ты выследил нас?

Рамзи замялся:

– Я заметил, как ты покидаешь территорию гарнизона вместе с Лассой, а потом проследил за вами.

– Но зачем ты решил бежать из города?

Хорек задумался и после паузы ответил:

– Я сирота и у меня никого нет. Ласса – единственная моя подруга. Я решил, что будет лучше идти с вами, чем оставаться одному.

Я с сомнением посмотрел на лучника:

– Темнишь ты что-то, Рамзи. Но Ласса правильно сказала, тебя никто не заставлял идти с нами.

Обычно веселый и открытый, Рамзи на этот раз выглядел подавленным и замкнутым. Он сразу забился в угол, подальше ото всех.

Пока все молчали, я решил перетряхнуть свой чехол, чтобы знать точно, что в нем лежит. В силу многих причин в предыдущие пару недель у меня не было времени и желания этого делать.

Первым делом я вытащил гитару. Мельком оглядев ее и проверив струны, я начал ощупывать карманы. На месте были флейта и тот самый флакон с туалетной водой и зажигалкой.

Много раз я ломал голову, пытаясь понять, откуда они появились в чехле еще в самый первый день моего пребывания в этом мире. Насколько я знал, Мишка не курил, так что в зажигалке смысла не было. Конечно, ему необходимо было выглядеть хорошо – на его работе был жесткий дресс-код, но не до такой же степени, чтобы таскать флакон духов с собой!

Пальцы нащупали смартфон и плеер с наушниками. Снова я поборол искушение включить экран телефона и посмотреть, изменилось ли в нем что-нибудь. На месте были также и мой студенческий билет, и карточка университетской библиотеки, на который все так же стояла фотография меня-человека.

В одном из карманов я нашел свернутую упаковку струн для гитары. Спасибо, Мишка, в очередной раз ты выручал меня. Знаю, ты клал их для себя, но, тем не менее, мне они тоже могли пригодиться.

Я не нащупал более ничего, но у меня было стойкое ощущение, что мой чехол от гитары жил своей жизнью, и предметы в нем появляются сами собой. Я был абсолютно уверен в том, что в том кармане, где я нащупал струны, раньше ничего не было. А теперь они появились. Неужели еще и чехол у меня особым стал наравне с гитарой?

Неожиданно раздался голос Вейлин:

– Мирпуд, может, ты все-таки расскажешь, откуда ты? Я уверена, что это будет интересно не только мне, но и всем присутствующим.

Ласса и Рамзи согласно закивали. Я вздохнул:

– Не могу я рассказать все о себе. Все, что можно было знать, вы уже знаете. Больше я пока не скажу. И не потому, что я вредный, а потому что не могу. Может, когда-нибудь, вы узнаете обо мне все. А пока не просите ничего сверх этого.

Ласса посмотрела на меня с обидой в глазах:

– Ты мне не доверяешь? Вейлин не доверяешь? Рамзи не доверяешь? За что ты так нас ненавидишь?

Я замахал лапами:

– Что ты, вы мне все очень нравитесь, но моя история будет для вас слишком шокирующей.

Гиена отвернулась, но я успел увидеть то, что ее глаза были полны слез. Раздался ее глухой голос:

– Я думала, ты мне веришь, Мирпуд. Но я в тебе ошибалась.

Единственным зверем в повозке, кто продолжал смотреть на меня, оставалась Вейлин. Рамзи как был зажат в углу, так и остался там, изредка бросая затравленные взгляды на нас.

Вейлин села ближе ко мне и прошептала:

– Мне ты тоже не откроешься, Мирпуд?

Краем глаза я заметил, как влажный взгляд Лассы при этих словах вперился в меня. Я ответил громким шепотом, так, чтобы остальные тоже слышали:

– Нет, Вейлин, пока не могу.

Волчица ответила мне недоуменным взглядом:

– Не понимаю я тебя, Мирпуд. Уж на что я, Проклятая, пусть и бывшая, спокойно тебе открылась, а ты отказываешься. Уверена, что мне было бы больше толку скрываться, чем тебе.

– Лин, есть то, что звучит намного хуже, чем быть Проклятой, поверь мне.

Из угла раздался раздраженное фырканье Лассы. Я пропустил его мимо ушей:

– Когда я решу, что пришло рассказать о себе полностью, я так и сделаю. А пока не докапывайтесь, хорошо?

Вейлин вернулась на прежнее место, а я привалился к борту повозки, предварительно убрав все обратно в чехол и застегнув его. Мерное покачивание телеги действовало не хуже колыбельной, и я незаметно задремал.

Очнулся я от резкой боли в плече. Я открыл глаза и со стоном потер его, увидев, рядом с собой Лассу:

– Ты чего?

– Всего лишь разбудила тебя. Мы приехали в Морраду.

– А щипаться-то зачем?

Взгляд гиены выражал полную невинность:

– Прости, я случайно перестаралась.

После этого она, как ни в чем не бывало, выпрыгнула из телеги на дорогу, где уже стояли Вейлин и Рамзи. В бок мне ткнулся Эйнар и призывно замурчал, просясь на лапки. Взяв котенка, я осторожно спрыгнул на дорогу, взяв чехол с гитарой. Над нами уже было черное ночное небо. Не знаю, сколько мы ехали, но из города мы точно выезжали уже на закате.

Мне всегда интересно было возвращаться в те места, где я когда-то был, вне зависимости от того, насколько давно и в каком мире это было. Многие жители деревни, видимо, узнавали меня, так как в их глазах читалась заинтересованность пополам с озадаченностью. Среди них я видел того самого старейшину, с которым тогда разговаривал Пульса по поводу ночлега четвертого патрульного отряда.

У каравана Джейкоба не было охраны, как таковой. Вместе с ним ехал его сын, тоже купец по имени Ярко, а также еще парочка торговцев, которые, хоть и имели при себе оружие, явно не были хорошими воинами. От одиночных разбойников они могли бы защититься, а вот от отряда, подобному тому, что напал на нас три недели назад, уже были бессильны. Возможно, это было одной из причин, по которой мне было достаточно легко уговорить караванщика взять меня и еще двух зверей вместе с ним. Кто откажется от трех лишних магов в качестве поддержки?

Скоро караванщик вернулся к нам:

– Сейчас уже поздно, чтобы ехать дальше. На ночь останемся здесь, а утром поедем дальше. Я высажу вас у Ларродага.

Я кивнул, погруженный в свои мысли и не заметил, с какой хмурой мордой на меня смотрела Ласса.

Мы пошли в таверну, где за три недели не изменилось абсолютно ничего: все те же закопченные балки, все то же тележное колесо под потолком, все та же стойка и все те же грубо сколоченные столы. Я подозвал Джейкоба:

– Почтенный лар, а где мы ночевать-то будем? Я был в этой деревне несколько недель назад и точно знаю, что в ней нет постоялого двора.

Джейкоб усмехнулся:

– Старейшина дал разрешение остаться у него в доме, но мы должны будем уплатить по двадцать барра каждый, чтобы остаться у него.

– Итого сто шестьдесят?

– Да, мой друг, именно так.

Вероятно, мне пришлось бы платить за всех, кто ехал со мной (я имел в виду Рамзи, Вейлин и Лассу). Решив немного сэкономить, я тронул Рамзи за плечо:

– У тебя деньги остались? С тебя двадцать барра.

– За что?

– Мы останавливаемся на ночь в доме у старейшины, а это не бесплатное удовольствие.

Хорек выгреб из сумы последние монеты и пересчитал их, после чего со вздохом произнес:

– Это мои последние деньги, как раз двадцать барра. Больше у меня ничего не осталось.

Я забрал из его лапы монеты:

– Рамзи, ты на это подписался, когда захотел уйти из города. Так что не ной.

Взгляд лучника стал еще более затравленным:

– Зачем ты все это затеял, хотелось бы знать…

После этого он ушел за дальний стол, где уже сидели все остальные. Даже Ярко и два торговца уже заняли отдельный стол и ждали нас.

Отвернувшись в сторону двери и посадив Эйнара на плечо, я быстро достал из кармана кошель Фархада и отсчитал от него пару купюр по пятьдесят барра и еще накидал себе мелочи на десять барра, чтобы заранее иметь деньги в кармане и не шарить на глазах у всех в кошеле. После этого я присоединился к троице своих спутников. К нам подошел караванщик:

– Все же хотят есть?

Мы все согласно закивали.

– Тогда сейчас будет ужин, а потом мы пойдем в дом старейшины и будем договариваться о ночлеге.

У меня сразу же проснулся интерес. Как я говорил, в этом мире самая скверная еда на моей памяти до того момента была как раз в этой таверне. Мне стало интересно, сможет ли бык реабилитироваться за прошлый скверный завтрак.

Нам принесли тушеную капусту и что-то типа вареной гречки. Попробовав немного, я начал с аппетитом есть. Лар тавернщик, вы заслужили мое прощение!

С удовольствием все доев, я встал из-за стола и подошел к тавернщику, показав котенка на своем плече:

– Лар, можно попросить еще и для него еды?

Эйнар оживился и начал всячески изображать голодного котенка. Бык, впрочем, не изменился в морде:

– Думаю, что-нибудь найдется.

Мою голову в тот момент занимали самые разные мысли. Меня очень сильно смущало поведение Лассы в последние часы перед ужином. Меня нельзя было считать образцом наблюдательности, но даже я не мог не отметить, что с того момента, как две магессы познакомились, гиена стала очень… раздражительной, что ли? Она не была такой раньше. Почему ее характер ухудшился? Из-за моего нежелания рассказывать о собственном происхождении? Да нет, все началось раньше, еще в Ландаре. Ей не нравится Вейлин?

Бык принес блюдечко с сырым мясом. Эйнар спрыгнул на пол и начал есть с царским достоинством, не обращая внимания ни на кого вокруг из посетителей, хотя котенок явно привлек внимания остальных зверей за столами..

С некоторым опасением я ожидал, что кто-нибудь из жителей деревни все-таки решится вызвать меня «на сцену», но этого так и не произошло. Рассчитавшись с быком за ужин, мы пошли к старейшине.

Дом, где жил глава деревни, был очень добротным двухэтажным строением, сделанным из крепких бревен. Окна были затянуты не слюдой, как это было у Бирна в Ларродаге, а стеклом: наверное, оно было показателем достатка.

Сам же старейшина, седовласый лемур с большими желтыми глазами, был спокойным, можно сказать флегматичным зверем, но казался каким-то пренебрежительным по отношению к нам. Держался он с нами так, как будто мы отнимали у него драгоценное время, которое можно было бы потратить на более полезные вещи, чем размещение в своем доме припозднившихся путников.

Спальни на втором этаже были нереально большими. Создавалось ощущение, что снаружи второй этаж казался намного меньше, чем он был изнутри.

По неизвестной причине Джейкоб, Ярко и торговцы предпочли спать не на втором этаже, а где-то в другом месте. В каком точно – я не мог сказать, так как не проследил за тем, куда они пошли.

Умывшись, мы вчетвером вернулись обратно в спальню. Деньги за ночлег я успел передать заранее, так, чтобы никто, этого не видел. Все что мне оставалось сделать – пойти наверх и лечь спать.

Проснулся я оттого, что меня ударили по голове и связали, заткнув пасть тряпками. Ошалев от такого обращения, я попытался вырваться, но меня крепко держали, не давая возможности что-либо сделать. Все что я успел заметить – Рамзи, Лассу и Вейлин тоже связывали, стаскивая с кроватей.

По неизвестной причине мы все были полностью одеты, и это притом, что каждый из нас точно ложился спать, сняв большую часть одежды. Мой чехол с гитарой болтался у меня за спиной, а Эйнар, жалобно попискивая, прятался у меня в складках плаща, цепляясь когтями за одежду. Мне было очень больно, но я не мог ничего поделать с неприятными ощущениями.

Нас вытащили из дома старейшины наружу, где уже было утро, и бросили в большом сарае, стоящем несколько в отдалении от дома Дистроласа, но находящегося не так далеко от тракта.

К моему удивлению, в сарае были не только мы четверо, но и связанные Джейкоб с сыном и двумя торговцами. Баран смотрел вокруг полубезумным взглядом и попытался что-то проблеять, но не мог произнести ни слова из-за кляпа. Дверь захлопнулась и восемь зверей, не считая Эйнара, остались запертыми в сарае.

Когда мы пришли в себя, то сразу начали попытки освободиться. Это осложнялось тем, что лапы были связаны за спиной. Эйнар с писком вывалился из моего плаща и с недоумением воззрился на восьмерых катающихся по полу зверей. Раздавалось только гневное мычание и сопение. Скоро я изловчился и сумел перевести лапы из-за спины вперед. После этого я смог вытащить кляп и с облегчением произнести:

– Сейчас вы все заговорите, только дайте мне время!

Я встал, держа связанные лапы перед собой, и поочередно вытащил кляпы всем семерым зверям. Раздался гневный возглас Вейлин:

– Вот уроды, что творят! Никому нельзя верить!

Ласса саркастично заметила:

– Волчица, ты права как никогда!

Я успокоил их:

– Девушки, не ссорьтесь. У кого-нибудь есть какой-либо острый предмет?

Все покачали головой. У торговцев отобрали холодное оружие, и теперь они были так же беспомощны, как и Джейкоб с Ярко. Узел на лапах был слишком тугим, и, даже переведя лапы перед собой, я не мог развязать его. Также, из-за связанных лап, я не мог снять со спины чехол, где наверняка могло быть что-нибудь подходящее. Краем глаза я заметил, что Ласса сумела так же, как и я, вернуть лапы в нормальное положение. Неожиданно у меня возникла идея. Я позвал Лассу:

– Можешь мне помочь?

Гиена явно все еще обижалась на меня, однако ответила:

– Что нужно сделать?

– Открой мой чехол и достань из левого кармана стеклянный флакон с духами и зажигалку.

– Что достать?

– Там будет такой цилиндрик прозрачно-синего цвета, в котором будет плескаться жидкость. Он называется зажигалкой.

Я повернулся спиной к магессе. Она расстегнула молнию и начала копаться в карманах. После долгих поисков она вручила мне флакон и зажигалку:

– Зачем это тебе?

– Я хочу освободиться.

– Но как?

– Сейчас увидишь.

Конечно, я рисковал, но это был единственный способ освободиться. Магией я не мог воспользоваться из-за того, что мои лапы были связаны так, что мне не представлялось возможным сделать даже самый простой жест.

Я неуклюже отвинтил крышку флакона и проверил, работает ли распрыскиватель. К счастью, все было в порядке. Вейлин принюхалась:

– Парфюм? Зачем он тебе?

– Увидишь.

Я решил сжечь веревки. Опасность была в том, что духи и зажигалка работали как огнемет, и мне было тяжело контролировать процесс горения, рискуя получить ожоги.

Все с интересом наблюдали за моими действиями. Я повернул флакон выходным отверстием к себе, держа его в левой лапе. После этого я включил зажигалку, держа ее в правой лапе. Она тоже работала, и после пары попыток сноп искр из кремня дал весело горящий огонек. Зажав кнопку зажигалки, я осторожно нажал кнопку на флаконе, направляя струю духов на путы, разведя при этом лапы в стороны настолько далеко, насколько это было возможно.

Вылетел небольшой столп огня, который попал на веревки и потух. Вторая попытка тоже была безрезультатной. Тогда я начал непрерывно нажимать на флакон, пока огонь не охватил веревки.

И тут же мне пришлось срочно сбивать пламя, потому что оно начало обжигать мне лапы и едва не подпалило шерсть на запястьях.

Постепенно, с каждым нажатием кнопки, путы становились все слабее. Духов во флаконе и газа в зажигалке было достаточно, поэтому я продолжал жечь веревки. Единственным недостатком такого способа было то, что воздух наполнился ароматом духов, из-за которого через какое-то время начали слезиться глаза. Помахав лапами, я унял слезы и продолжил.

Наконец, веревки были прожжены настолько, что я легко смог их порвать. С облегчением я растер запястья:

– Так, кто еще желает быть освобожденным?

Первым делом я освободил Лассу. Пришлось повозиться, даже несмотря на то, что теперь мои лапы были свободными. Мне снова пришлось жечь веревки импровизированным огнеметом.

Через несколько минут Ласса была освобождена. После этого уничтожение веревок пошло быстрее, так как магесса с освобожденными лапами смогла поджечь узлы направленным магическим огнем. Последним освободили Ярко.

Теперь нужно было решить, что делать дальше. В сарае было только одно окно, через которое было видно, как в отдалении, возле таверны, собралось множество зверей, которым что-то с жаром объяснял старейшина. Из-за расстояния его не было слышно. Вспомнив трюк, который я провернул когда-то в деревне Ларродаг, я щелкнул пальцами и сосредоточился.

– … им сделать!

– Старейшина Дистролас, они изменники, все четверо! Двое дезертиров, одна Проклятая в лоне Ордена и тот, кого магистр просит найти лично! Я специально ради этого и еду из Ландара, чтобы оповестить все деревни по пути следования каравана!

– Они уже связаны, Лар Поголис, и сидят в сарае!

– Надо вернуть их обратно!

Я повернулся обратно и пересказал разговор, после чего добавил с саркастичным смехом:

– Нас хотят вернуть в Ландар! Всех четверых!

Рамзи в очередной раз подавленно сжался:

– Ну все, трибунал и карцер.

Ласса ударила его кулаком в бок:

– Сам захотел идти, придурок! Я тебя не тянула! Так что теперь не истери, как запуганная самка!

Я снова оглянулся на толпу возле таверны. Они все еще что-то обсуждали. Я вздохнул:

– Мы можем прорваться из деревни к обозу?

Джейкоб печально вздохнул:

– Возможно, Азиз и Малик могли бы помочь, но без оружия они бессильны.

Торговцы подтвердили его слова.

– Хорошо, тогда остаемся мы четверо.

Ласса возразила:

– Трое. Ты забыл, что у Рамзи отняли лук.

– Хорошо, трое. Мы маги. Что мы можем сделать? Здесь два пироманта и один водо-электрик. Хватит?

После паузы Вейлин негромко произнесла:

– Я не знаю. Да, они крестьяне и вряд ли умеют управляться с чем-либо, кроме мотыг и вил. Но я не знаю, кто этот гонец, и кто этот старейшина. Я тебе скажу сразу, Мирпуд, что старейшина – маг.

– Откуда ты знаешь?

– Вчера проверила его. Не знаю, какой природы, но это не так важно.

– Мы можем прорваться?

Наш разговор прервал запах гари. С каждой секундой он становился все сильнее. Принюхавшись, Ласса с ужасом произнесла:

– Сарай горит снаружи!

Словно в подтверждение ее слов, стену охватило пламя. Я побежал к двери и попробовал выломать ее, но, похоже, она была закрыта на замок. Единственное окно тоже было перекрыто пламенем. Больше выходов из сарая я не видел. Единственное, что я успел заметить – как какая-то фигура в плаще убегает от сарая в сторону леса.

Пожар заметили и возле таверны и помчались в сторону сарая. К сожалению, они уже были бессильны, к двери уже было не подобраться. Загадочный поджигатель все верно рассчитал: будет гореть передняя стена с дверью – никто не сможет ни выломать дверь изнутри, ни вылезти через окно. Также никто снаружи не сможет подойти из-за пламени.

Огонь быстро охватил стропила под потолком возле передней стены, и пожар начал распространяться уже сверху. Джейкоб прокричал, кашляя от дыма:

– Мы в ловушке!

Я тоже это понимал. Пожар разгорелся слишком сильно, чтобы его можно было победить магическим способом. Мастер учил меня тушить пожары, но мы спохватились слишком поздно. Снаружи тоже раздавались крики жителей деревни, кто-то велел притащить воды, но было слишком поздно.

Весь сарай заволокло дымом. Мы уже почти ничего не видели. Я судорожно думал, как можно спастись. Я вспомнил о природе магии Вейлин:

– Ты же водный маг, потуши пламя!

Волчица с трудом произнесла:

– Не могу, слишком сильный пожар и дым не дает сосредоточиться!

Я схватил Эйнара и засунул его за отворот плаща, чтобы котенок не задохнулся. Мозг экстренно прорабатывал все варианты.

Когда я уже почти сдался, возникла идея. Не самая лучшая, но это был единственный выход. Собравшись с силами, я прокричал:

– Сон, мне нужна твоя помощь!

Пространство вокруг стало темным, и появилась та самая фигура в плаще, являвшаяся мне во сне в казармах. Равнодушный голос произнес:

– Ты меня звал. Зачем?

Я уже сипел:

– Вытащи нас отсюда, а то мы сгорим к чертовой матери!

Темнота, толчок в спину… и вдруг свежий воздух! Все восемь зверей судорожно кашляли, пытаясь вдохнуть свежего воздуха. Нам повезло, что мы не успели задохнуться угарным газом до критической отметки, но даже в таком случае дышать все равно было тяжело.

Когда я, наконец, сумел поднять глаза, я увидел, как позади нас суетятся звери возле горящего сарая, который уже был полностью охвачен огнем. Сон снова произнес:

– Зачем ты меня звал, смертный?

– Сон, ты издеваешься что ли? Мы едва не сгорели нахрен в сарае, а ты тут вопросы задаешь?

– Что произошло?

– Нас хотят вернуть обратно Ордену! А мы не хотим!

Наконец все остальные пришли в себя. Только сейчас они обратили внимание, что я говорю с темной фигурой, от которой веет могильным холодом. Вейлин произнесла сдавленным шепотом:

– Ты вызвал Смерть???

Я коротко бросил, не оглядываясь:

– Это был единственный выход, Вейлин.

На наш разговор обратили внимание не только мои спутники, с неприкрытым страхом взирающие на кошмарную фигуру Смерти. Кто-то из жителей деревни увидел, что позади них, целые и невредимые, стоят те, кто считались заживо горящими. Конечно же, все побежали к нам. Сон, к моему удивлению, остался на месте.

Вперед выступил тот самый гонец, который принес весть о нас в деревню:

– Вы вчетвером возвращаетесь в Ландар. И это не обсуждается. А остальные могут ехать туда, куда захотят. И ты, в черном, тоже свободен.

Я встал и с вызовом ответил:

– А не пошел бы ты, индюк набитый? Требовалка не отросла!

Гонец побагровел:

– Не усложняй все, волчара! Нарываешься!

Я тихо спросил Сна:

– Ты не хочешь прибрать к себе несколько зверей, взамен нас?

Смерть прошелестела:

– Ну что ж, если это будет твоя плата за спасение… пожалуй, я могу простить тебя.

– Они твои, Сон. Только, я надеюсь, ты знаешь, кого надо с собой брать.

– Смертный, не дерзи мне, я без тебя знаю, кого забрать…

Фигура поплыла вперед на гонца. Тот выстрелил в нее какой-то магией, но Сон не среагировал на нее. Испугавшись, гонец начал поливать Смерть всеми возможными заклятиями, но Сон неотвратимо приближался… протянув ладонь, он коснулся морды жертвы. Тот с воем начал в буквальном смысле растворяться на глазах. Сон захохотал, высасывая душу зверя, которая выглядела как беловатое облачко. Его смех был похож на звук наждачки по металлу:

– Узрите мощь Смерти!!!

Все жители деревни отпрянули в ужасе и с криками разбежались в разные стороны. На месте остался только старейшина, который, хоть и был напуган, держался достойно.

От гонца осталась только грязная лужица, в которой плавали обрывки одежды. После этого Сон исчез также внезапно, как и появился, перед этим произнеся:

– Я принимаю твою плату, смертный.

После этого повисла долгая пауза, которую нарушил негромкий шепот Ярко:

– Что… что это было?

Затылком я чувствовал семь пар глаз, которые так и сверлили меня. Мне оставалось только признаться:

– Мне пришлось призвать его, чтобы спастись. Радуйтесь, что остались живы.

В тот же момент прогоревший дотла сарай окончательно развалился: остались стоять только бревна, составляющие остов постройки.

Старейшина все еще оставался на месте, и я повернулся к нему:

– Зачем вы подожгли сарай?

Лемур гневно воззрился на меня:

– Мне не было смысла этого делать!

– Но ведь мы едва не погибли!

– Да, но мы не могли этого сделать. Все жители деревни были на сборе, у таверны. Мы сами не сразу заметили, что вы горите.

– Вы должны нас отпустить, если не хотите новых жертв.

Дистролас нервно сглотнул:

– У меня нет выхода, я правильно понимаю?

В разговор вмешалась Вейлин:

– Значит так, ты нас кормишь, причем бесплатно, а потом отпускаешь нас. И не вздумай преследовать! Да, и не забудь вернуть оружие торговцам и Рамзи!

Старейшине не оставалось ничего, кроме как кивнуть.

Пока мы завтракали в таверне, посетителей оттуда как ветром сдуло. Думаю, произошедшее возле сгоревшего сарая было красноречивее всяких слов. Бык явно лебезил перед нами, выдав самый лучший завтрак, на какой он только был способен. В окно я видел, как снаряжают обоз Джейкоба и кормят и поят лошадей из упряжки.

За едой мне пришлось всем рассказать, откуда я знаю Смерть и как я ее вызвал. Из всех присутствующих относительно спокойной осталась только Вейлин, хотя и на нее рассказ произвел сильное впечатление. Остальные слушали, открыв пасти, как будто им рассказывали самую занимательную историю на свете. В их головах никак не могло уложиться, что обычный, на их взгляд, зверь может общаться с такой опасной и неведомой силой, как сама Смерть.

Старейшина вернул мечи Азизу и Малику, а также лук Рамзи, хотя было понятно, что не будь гонец мертв, лемур мог бы продолжить строить из себя хозяина положения.

Обоз был запряжен, кони накормлены и напоены, мы сыты, оружие на местах, никто не погиб и серьезно не пострадал. Оставалось только тронуться с места и уехать из деревни, которая едва не стала общей могилой для восьми зверей сразу, если не считать маленького черного котенка, который, наевшись за завтраком, снова улегся спать в моем капюшоне, как будто ничего и не произошло.

После полудня обоз остановился. Все время пути прошло в разговорах. Мы вчетвером пытались отвлечься от ужасов деревни Моррада и рассказывали друг другу разные истории из своей жизни. Так как наша телега была крытой, мы могли смотреть только назад. За телегой возник Джейкоб:

– Лар В’арф, мы приехали. Справа от дороги будет деревня Ларродаг, как вы и просили.

Дважды повторять нам не пришлось. Мы быстро выпрыгнули из телеги, не забыв взять свои вещи. Котенок на этот раз отказался идти ко мне лапы и решил пройтись самостоятельно, не отставая от меня более чем на десяток шагов. Торговец был не один. Рядом с ним стояли Ярко, Азиз и Малик. Баран вздохнул и протянул лапу ладонью вперед:

– Спасибо, что спасли нас всех, лар В’арф. И спасибо, что поехали с нами.

Я поочередно переплел пальцы со всеми четырьмя торговцами. Ярко тепло улыбнулся:

– Да благословит Арханис твой путь, Мирпуд.

Я тоже улыбнулся в ответ всем четверым попутчикам, уже бывшим. Дальше нам предстояло идти без них.

Обоз тронулся и скоро исчез вдали. Проводив его взглядом, я посмотрел направо:

– Где-то в той стороне Ларродаг. Пойдем?

Припоминая путь, по которому меня вел Пульса из деревни через лес, я пошел по той же траектории, но в обратном направлении. Память меня не подвела – через несколько минут за деревьями замаячили дома.

Навстречу нам вышел Бирн, как и в прошлый раз, вооруженный, луком. Узнав меня, он убрал оружие:

– Мирпуд?

Я кивнул:

– Да, Бирн, я вернулся. И мне нужна твоя помощь.

Тигр ухмыльнулся:

– Вижу, ты запомнил мои прощальные слова

Я повторил его ухмылку:

– А как же.

Тигр повернулся к нам спиной и пошел в сторону своего дома:

– Пойдем, расскажешь мне все, что произошло за эти три недели. И заодно познакомишь со своими спутниками…

Бирн прошел в свой домик. Я успел заметить, что теперь мало кто обратил на нас внимания, хотя, по идее, должно было быть наоборот – и это несмотря на то, что почти все жители деревни находились не в своих домах.

По пути в моем ухе раздался шепот Вейлин, которая специально нагнала меня:

– Мирпуд, ты уверен, что ему стоит доверять?

– Он единственный, кому я пока доверяю. Он первый услышал мою полную историю и не стал рассказывать ее более никому.

– Да? Дистроласу ты тоже доверял, однако вон что случилось в Морраде!

– Когда я успел сказать, что доверял тому старейшине? То, что я остановился у него на ночлег, еще ничего не значит!

Волчица прищурилась:

– Ну что же, раз ты доверяешь этому Бирну, я постараюсь сделать то же самое. Но если он окажется кем-то типа Дистроласа…

Вейлин не договорила, но ее блеснувшие глаза сказали все за нее.

Бирн зашел в домик и жестом пригласил всех рассаживаться. Дело осложнялось тем, что у старейшины было только два стула, поэтому Вейлин и Лассе пришлось сесть на кровать тигра. Видимо, соседство не сильно их радовало: было слышно их тихое шипение, но расходиться по разным углам они не стали, чтобы не увеличивать сумятицу без того тесного помещения.

После того, как я и Рамзи сели на два единственных стула-пня, Бирн встал возле стола, сложил лапы на груди:

– Я слушаю тебя, Мирпуд.

Я начал свой рассказ с того момента, как под конвоем лара Пульсы покинул его деревню почти месяц назад. Рассказал о пути в Ландар и о конфузе с кандалами. Рассказал о жизни в столице и обо всех перипетиях, что там со мной произошли. Отдельно представил Вейлин и рассказал, кто она. Пересказал то, что говорил мне мастер Гимеон о истории Священного Ордена. Затронул и турнир. Описал и то, как я готовился к побегу из города. Последним пунктом моего рассказа был пожар в Морраде, который едва не стоил нам жизни.

Рассказчиком был не только я. Ласса или Рамзи рассказывали о подробностях моего конвоирования в город, про которые я неумышленно забыл упомянуть. Вейлин тоже подключилась, чуть дополнив мой рассказ о ней.

После долгого и обстоятельного повествования, занявшего как минимум, час, Бирн, наконец, отлепился от стола и прошелся по комнате, разминая лапы:

– Мирпуд, а почему ты не рассказал им, что ты из другого м…

Я яростно замахал лапами, и тигр замолчал на полуслове, виновато посмотрев мне в глаза. Естественно, это поведение не укрылось ни от одного из трех моих спутников. Ласса вкрадчиво спросила:

– Так откуда ты?

Я попытался выкрутиться:

– Он хотел сказать «из другого места».

– Тогда почему же ты так яростно начал отмахиваться, словно раскрывали твой самый большой секрет, который ценнее всех свитков библиотеки Ордена?

– Я говорил, что не могу открыться вам до поры до времени.

Теперь уже взгляд Вейлин сверлил меня:

– А ему, ты, значит, доверился?

Нас прервал Бирн:

– Дамы, не ругайтесь. Он раскрылся мне потому, что оказался в моей деревне и утверждал, что не помнит ничего кроме последних двух или трех часов. И мне пришлось заставить его рассказать все. Это моя обязанность, как старейшины деревни.

В желтых глазах гиены плеснула обида:

– И что? А своим спутникам, которых он, по сути, заставил уйти с насиженных мест из столицы, он рассказывать ничего не собирается??? А какого Проклятого он тогда звал нас, если нам не доверяет???

При упоминании культа волчица поморщилась, однако не произнесла ни слова. Огневица продолжала говорить яростным голосом:

– Либо ты рассказываешь, откуда ты, либо я ухожу обратно в Ландар и забираю с собой этого полудурка! А ты дальше сам целуйся со своей ненаглядной Вейлин, если тебе так хочется!

При этих словах палец гиены показал на сжавшего Рамзи. И снова волчица промолчала, хотя выражение ее морды было очень похожа на лицо Роберта Дауни-младшего из знаменитого мема «Как меня все достало». Я неопределенно пожал плечами:

– Ну не уверен я, что вы будете относиться ко мне так же, как раньше, если узнаете всю правду.

Во взгляде Лассы уже плескался гнев:

– Мы и так к тебе относимся не так, как раньше! Тебе уже нечего терять, менестрель!

Такое обращение, которое я не слышал от нее ни разу до сегодняшнего дня, сильно резануло слух своей грубостью и презрением.

Я заметил, что блеск глаз гиены становится каким-то дьявольским, после чего она с мерзкой улыбкой махнула лапой… и меня буквально впечатало в закрытую дверь, едва не сорвав ее с петель. Хорошо, что чехла за моей спиной не было – я успел снять его заранее и поставить возле письменного стола Бирна.

Не успел я очнуться от сильнейшего удара, как Бирн одним движением скрутил огневицу, которая продолжала смотреть на меня все с той же мерзкой ухмылкой и совершенно не сопротивлялась. Я попробовал двинуться, но вся спина страшно болела, и я не чувствовал задних лап. С трудом подняв голову, я произнес:

– За… что?

К моему удивлению, ухмылка сразу пропала с губ гиены. Она с ужасом озиралась по сторонам:

– Где я?

Вейлин с усмешкой произнесла:

– Очнулась, голубушка.

Ласса отшатнулась от волчицы, едва не вырвавшись из лап старейшины:

– Кто ты?

Волчица посерьезнела:

– Лар Бирн, у вас в деревне есть целитель?

– Да, есть.

– Пусть он позаботится о Мирпуде, а я займусь Лассой. Уложите ее на кровать.

С помощью Рамзи старейшина уложил меня на ровную доску, которая нашлась у него за кроватью, положил огневицу на свое ложе и вышел из дома. Не обращая внимания на ополоумевшую гиену, Вейлин села рядом со мной:

– Ты как?

Я поморщился:

– Не чувствую лап.

– Каких?

– Задних.

Магесса покачала головой:

– Молись, чтобы она тебе позвоночник не сломала, иначе тебе вряд ли кто-то поможет. Я пока займусь твоей подругой.

Я не стал поправлять ее:

– Что с ней?

– Боюсь, духа подхватила. Придется выгонять.

– А ты умеешь?

– Я магесса, и это моя специализация.

Поднявшись, она вытолкала за дверь Рамзи:

– Тебе нечего здесь делать, подожди снаружи.

Хорек как будто был рад этому и без вопросов покинул домик. Вейлин сняла со своей спины мешок и достала оттуда какой-то пузырек с прозрачной жидкостью, похожей на воду. Увидев пузырек, Ласса завизжала, корчась на кровати. Как раз в этот момент в дверь вошел Бирн вместе с пожилым барсуком в белом потертом плаще. Услышав шаги за спиной, Вейлин коротко бросила:

– Лар Бирн, придется привязать ее к кровати.

Поняв все с полуслова, старейшина одним движением открыл свой сундук и достал оттуда моток прочных пеньковых веревок. Вместе с волчицей они быстро скрутили Лассу. Вейлин повернулась к моим носилкам:

– Теперь с ним. У него болит спина, и не двигаются задние лапы.

Барсук присел передо мной и начал ощупывать мою грудь. Покачав головой, он осторожно просунул лапы мне под спину и продолжил осмотр, ведя пальцами по моей шерсти. В какой-то момент я вскрикнул от боли, и целитель удовлетворенно кивнул:

– Похоже, сломано пару ребер, а лапы отнялись от шока. Пусть пока полежит здесь, чтобы переноска его не травмировала. Позже я смогу поставить более точный диагноз, а пока я подожду снаружи.

Мы остались одни с Вейлин и связанной гиеной. Я мог только наблюдать, как магесса откупоривает пузырек и выливает на Лассу несколько капель. Гиена забилась в судорогах и натянула веревки, пытаясь вырваться и страшно кричала. Вейлин покачала головой:

– Да, она одержима. Теперь я могу сказать точно.

– А что в твоем пузырьке?

– Ты будешь очень сильно смеяться, но это святая вода.

Я вытаращил глаза:

– Откуда?

– Послушникам дают на всякий случай.

Сомкнув два пальца на манер импровизированного креста (или какой-то непонятной фигуры), магесса начала что-то шептать, закрыв глаза. Напрягши слух, я услышал что-то наподобие латыни, в которой постоянно упоминался какой-то Бог и что-то святое. Несмотря на то, что шепот волчицы был очень тихим, Ласса с видимым ужасом на мордочке слушала его, и гримаса боли искажала ее образ.

Я наблюдал за работой Вейлин со смешанными чувствами. Конечно, наблюдать обрядом экзорцизма, было интересно, но я пытался понять: откуда у нее такие знания? Как бы то ни было, она родилась в технократическом государстве.

Только тогда я заметил, что Эйнар остался в домике и наблюдал за происходящим, запрыгнув на письменный стол Бирна. И что-то мне подсказывало, что он понимает в происходящем больше, чем мы.

После долгих попыток Вейлин обреченно опустила лапы:

– Похоже, моих сил тут не хватит. Он засел слишком глубоко.

– А откуда вообще взялся этот дух?

– Не знаю. Это тебе сможет рассказать только Ласса, если захочет и если сама знает.

Я не мог полностью видеть огневицу из-за того, что лежал на полу, но сейчас она была спокойна. Волчица прошла мимо меня и вышла из домика, почти сразу вернувшись с Бирном:

– В ней засел дух эцхеде.

Тигр наклонил голову:

– Милостивая ларесса, я простой крестьянин и мне непонятны такие названия.

– Короче, дух ярости. Я не могу изгнать его сама. Есть ли в вашей деревне кто-нибудь, кто это может сделать?

Старейшина покачал головой:

– Нет, единственный маг на всю нашу деревню – это целитель Авдий, но он вряд ли может изгонять духов.

Следом зашел барсук:

– Вы закончили?

Вместо ответа Бирн спросил:

– Мастер Авдий, вы можете изгонять духов?

Целитель наклонил голову:

– Смотря о каких духах идет речь.

Слово взяла Вейлин:

– Эцхеде.

Барсук покачал головой:

– Это выше моих сил. Духа ярости не всякий может изгнать, и я здесь не смогу помочь вам.

У волчицы опустились лапы:

– И что же нам теперь делать? Мы не можем ее бросить!

Раздался голос Бирна:

– Думаю, я знаю, как вам помочь. Но сначала надо перенести Мирпуда, а то он тут лежит, забытый всеми.

Бирн и Авдий засуетились вокруг меня, готовя импровизированные носилки. Каждое движение отзывалось болью в районе спины. Задние лапы все продолжали лежать бессильно, но порой мне начинало казаться, что я могу пошевелить пальцами.

Наконец, меня подняли и понесли прочь из домика. Эйнар, который не успел пристроиться возле меня, побежал следом, не отставая ни на шаг. Авдий заметил котенка:

– А это чудо откуда?

Я вымученно улыбнулся:

– Это мой спутник, не пугайтесь.

Целитель улыбнулся мне в ответ. После этого он не произнес ни одного слова, пока меня не принесли в его дом.

Мы оказались в деревянном домике, где нестерпимо терпко пахло травами и настоями. Так как я лежал на спине, я мог видеть только потолок, где висели связки и пучки засушенных растений и цветов. На глаза попалась одинокая летучая мышь, висевшая под темным потолком и, лениво следившая за пришедшими зверями, приоткрыв один глаз.

Осторожно взяв меня под колени и шею, Бирн и Авдий переложили меня на кровать, после чего я смог толком оглядеться.

Вокруг меня были бревенчатые стены, в двух из которых были прорублены небольшие окна. Сквозь них ничего не было видно из-за того, что ставни были закрыты. Темнота в комнате рассеивалась светильниками, от которых доносился запах горящего животного жира. У противоположной стены, стояла еще одна кровать, пустая. Под одним из окон стоял рабочий стол несколько табуретов. У выхода из комнаты расположился потемневший деревянный шкаф, забитый склянками, книгами и другими необходимыми знахарю вещами.

Бирн козырнул Авдию и ушел из комнаты. Сам же целитель склонился надо мной, внимательно осматривая меня своими иссиня-черными глазками:

– Лежи смирно, я должен поставить тебе точный диагноз.

Его пальцы снова начали прощупывать мою спину, на этот раз медленнее, едва касаясь кожи.

Осмотр длился долго. Часто я чувствовал, как барсук применял магию, от которой по грудной клетке разливалось тепло. Целитель еще в домике понял место, где мне больнее всего, и более не касался его, предпочитая сканировать мою травму магией.

Наконец, он произнес:

– Я был слишком поспешен в своих выводах. У тебя трещина только в одном ребре. Отколотый кусочек я сумел уничтожить магией, чтобы он тебе не проткнул внутренние органы, но теперь потребуется время, чтобы у тебя на месте трещины нарос хрящ.

– И сколько времени понадобится?

Лоб Авдия пересекла вертикальная складка:

– Я ускорю наращение хряща настолько, насколько смогу, но, в любом случае, нужна минимум неделя-полторы, а то и две. Быстрее не сможет сделать ни один даже самый умелый маг.

Я застонал:

– Как же долго!

Целитель резанул воздух лапой, пресекая любые возражения:

– Ничего не хочу слышать! Пока не нарастет хрящ, ты никуда не уйдешь из деревни!

Я схватился за голову. А если за эти полторы недели нас нашли бы? Тогда мы ничего не смогли бы поделать! В голове, правда, пронеслась мысль, что убийство гонца могло отсрочить появление служителей Ордена, но тогда я не был в этом до конца уверен. А вдруг гонец был не один, и вслед за ним посланы розыскные отряды по наши души? Остается только надеяться, что он действовал только как оповеститель, а не застрельщик карательного отряда.

Авдий ушел из комнаты, и через какое-то время вернулся с тарелкой, от которой шел вкусный мясной запах. Подтащив табурет к кровати, Авдий взял ложку, зачерпнул ей бульон и поднес к моей пасти. Я возмутился:

– Будете как маленького зверенка кормить? Что это?

Взгляд целителя был твердым и суровым:

– У тебя трещина в ребре. Ты не можешь пока сам о себе позаботиться. А в этом бульоне много хрящей, что для тебя самое оно. Ешь!

Пришлось через силу хлебать бульон. Процесс был долгим. Представьте себе обед, когда тебя мало того, что кормят с ложечки, периодически вытирая слюнявчиком подбородок, как маленькому, так еще и в лежачем положении! На мои гневные взгляды целитель нисколько не среагировал, продолжая методично зачерпывать пустеющей ложкой очередную порцию бульона.

После окончания приема пищи целитель принес в комнату таз, наполненный каким-то раствором с сильным травяным запахом. Он скомандовал мне:

– Максимально аккуратно сними свой плащ и рубашку.

С плащом проблем не было, а вот рубашку без помощи целителя я снять не смог. Пришлось ему подключаться и стаскивать ее с меня, потому что попытка самостоятельно стянуть рубаху приводила к новым болям в спине.

Перевернув меня на живот, Авдий смочил бинты в тазу и начал плотно обертывать мою грудную клетку. От прикосновения холодной ткани я завыл. Барсук хихикнул:

– Терпи, потом легче будет.

По окончании процедуры холод полностью исчез, уступив место приятному теплу, охватившему всю грудь. Барсук сделал шаг назад и с удовлетворением оглядел результат своих трудов:

– Вот, так-то лучше. Теперь остается только дождаться, пока трещина зарастет.

На этой мажорной ноте целитель покинул комнату, оставив меня одного. Все также продолжали потрескивать горящие светильники, дававшие мерцающий свет, от которого на стенах плясали живые, переливающиеся тени. Голову занимали самые разные мысли: сможем ли мы отсидеться в Ларродаге в связи с моими травмами и одержимостью Лассы? Где гиена подхватила этого загадочного эцхеде? Что решит с нами сделать Бирн? Оставить? Приспособить к жизни в деревне? Он ведь сам говорил, что ему «нужны рабочие лапы, а не менестрель, пусть даже из другого мира». Почему он едва не выдал мою тайну моим спутникам? Ведь он сам учил меня, что никому не следует раскрываться мое истинное происхождение!

Проснувшись, я увидел рядом со своей кроватью Вейлин. Увидев, что я открыл глаза, волчица оживилась:

– Очнулся, страдалец. Как ты?

Я прислушался к ощущениям:

– Не знаю. Пока не двигаюсь – все нормально, а стоит немного пошевелиться, как сразу начинает болеть в ребрах. Ты мне скажи лучше, что с Лассой решили?

– Как ты мог слышать, эцхеде из нее выгнать пока никто не может. Но есть одна оговорка: никто в этой деревне.

– А что, кто-то из других мест готов помочь?

– Не кто-то, а что-то.

– Что-то?

– Да. В десяти или двадцати милях отсюда, в лесу, есть один источник, который изгоняет всех бесов из того, кто искупается в его водах.

– Что, вот так просто, окунуться и все?

– Ну, до него еще добраться надо. Говорю только то, что услышала от Бирна.

– А как она вообще сейчас?

– Лежит тихо, почти не говорит.

– А куда отправили тебя и Рамзи?

– Расселили по домам. Помогаем хозяевам по хозяйству.

Я охнул и улегся поудобнее.

– Авдий сказал, что мне придется ждать минимум полторы-две недели, пока трещина не зарастет. Как ты думаешь, не найдут нас за это время?

Магесса произнесла вслух то же, что я говорил сам себе еще несколько часов назад:

– Если тот гонец был один, тогда не успеют найти. Если же он вел отряд – тогда дело плохо. Спасает то, что Ларродаг стоит не на тракте, а чуть в глубине леса, но надолго это их не задержит. Остается только верить и надеяться.

Я кивнул и протянул лапу:

– Помоги мне встать.

Вейлин округлила глаза:

– Тебе же нельзя! Авдий если узнает…

– Мне надоело лежать на одном месте! Не лапу же сломал, в конце концов. Мне ходить надо, а то все себе отлежу за полторы недели!

Самочка сдалась и взяла мою лапу. Превозмогая боль, я встал с кровати и сделал пару шагов. Каждый шаг отдавался болью в спине, но это было все же лучше, чем лежать без дела.

Послышался звук открываемой двери где-то в глубине дома. Вейлин погнала меня обратно в кровать. Охая и ахая, я допрыгал до кровати и улегся. И вовремя, потому что в дверь зашел Авдий, критично посмотревший нас с Вейлин:

– Что, гоняем больного по комнате?

Волчица состроила самую невинную мордочку и захлопала глазками с длинными ресницами:

– Как вы могли подумать, мастер Авдий?

Хмыкнув, барсук подошел к моему ложу и начал снимать бинты. После этого он притащил из другой комнаты таз, источающий уже знакомый травяной запах. Смочив в них ткань, целитель снова обмотал меня ею. Терпя прикосновение холодной ткани, я спросил:

– А как там Эйнар?

– Кто?

– Котенок мой.

– А, он у меня в комнате спит. Уже накормил его.

– Спасибо за заботу.

Закончив процедуру, Авдий притащил давешний бульон, однако волчица мило улыбнулась:

– А можно мне его накормить?

Барсук задумался на секунду, молча отдал тарелку Вейлин и вышел из комнаты. Она зачерпнула бульон ложкой и поднесла к моей пасти. Я проглотил предложенное:

– Зачем?

– Больше некому. Рамзи почти не видно, у Бирна и так дел полно, а Ласса в силу известных тебе причин не может прийти. Остаемся только мы с Авдием.

– А моя гитара так и осталась у Бирна?

Вейлин хихикнула:

– Да вот же она у твоей кровати!

Накормив меня, магесса унесла тарелку и более не возвращалась. Впрочем, никто больше в этот день меня так и не посетил.

Потянулись бесконечные дни. Я не мог покинуть комнату, потому что каждый раз, как я пытался, превозмогая боль, выйти в дверь, на пути появлялся Авдий и мягко, но настойчиво возвращал меня обратно. Еда теперь состояла из одного только бульона с хрящами. Дошло до того, что бульон полностью потерял для меня свой вкус, превратившись по ощущениям в жирную воду.

Ко мне каждый день приходила Вейлин, которую иногда сопровождал Бирн. Однажды он остался со мной наедине, и я высказал ему все опасения по поводу преследования нас Орденом. Старейшина успокоил меня, сказав, что пока никто не приходил в деревню в поисках сбежавших зверей.

Иногда ко мне приходил Эйнар, но по большей части котенок убегал из дома и резвился в деревне, ловя птиц и мышей (по крайней мере, так мне рассказывала Вейлин).

Единственным моим развлечением оставалась игра на гитаре. Чтобы не привлекать излишнего внимания Авдия, я играл тихие баллады, которые не производили много шума.

Становилось все скучнее, и каждый день тянулся как целая неделя. Не вытерпев, я залез в чехол и достал плеер с наушниками. К сожалению, без них он не работал, поэтому мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы вставить наушники в свои волчьи уши: они постоянно норовили оттуда выпасть.

К моему огромному удивлению, за прошедший месяц плеер абсолютно не разрядился. Все треки остались на месте, музыка звучала как прежде – а большего мне не надо. Теперь у меня появилось отличное развлечение. Я слушал свою любимую музыку, от которой успел отвыкнуть за время пребывания в этом мире. В плеере было много треков, которых хватало надолго. Приходившему Авдию я попытался объяснить свой плеер как магический артефакт менестреля. Похоже, барсук поверил в это: расспрашивать подробнее целитель не стал.

В один из дней даже зашел Рамзи. Его замкнутость, ставшая его отличительной чертой последнее время, если не пропала, то стала не такой заметной. Выглядел стрелок вполне себе цветуще. Разговор у нас не заладился, но такие мелочи меня не волновали.

В томительном ожидании прошли полторы или две недели (точнее сказать не могу). Наконец Авдий сказал:

– Я знаю, что, когда меня нет дома, ты ходишь по комнате. Что ж, теперь я хочу на это взглянуть. Если не будешь мучиться от боли – ты свободен.

Как и в предыдущие дни, целитель снял с моей груди повязки. Бросив их на стол, барсук скрестил лапы на груди:

– Вставай.

Я неуверенно поднялся с кровати. Боль была, но настолько слабая, что я мог не обращать на нее внимания. Первые шаги дались без труда. Стараясь скрыть от целителя тот факт, что боль еще не исчезла, я ходил нарочито активно, как будто все прошло полностью. Видимо, это сработало, потому что Авдий произнес:

– Да, ты здоров, можешь быть свободен.

Я, конечно же, воспользовался этим: оделся, забрал чехол с гитарой, позвал Эйнара и ушел из дома целителя. Я прошел к Бирну, которого, к моему удивлению, дома не оказалось. Не обнаружился он и на смотровой площадке.

Мимо проходила лисичка Аскольдина, которую я видел еще в самый первый день возле реки вместе с рысью Растой. Я позвал:

– Аскольдина, да?

Лисичка остановилась:

– А, вы, кажется, тот самый менестрель Мирпуд?

– Да. У вас хорошая память.

Крестьянка зарделась:

– Спасибо.

– А где находится лар Бирн?

– А вы не знаете еще?

Я напрягся:

– Чего не знаю?

– Он спешно ушел.

– А куда?

– Не знаю. Хотя, вот он!

Навстречу мне бежал запыхавшийся тигр:

– Мирпуд, срочно забирай всех и вали из деревни в лес!

– Что такое?

– Здесь с минуты на минуту будет отряд из Ландара по вашу душу!

Я нервно огляделся:

– Где остальные?

Бирн махнул кому-то позади меня, я обернулся и увидел, как примерно в ста шагах за нами стоит Вейлин и призывно машет лапам. Я быстро переплел пальцы с Бирном:

– Огромное тебе спасибо за помощь, дружище. Что бы мы без тебя делали…

Бирн улыбнулся одними только глазами:

– Будет спокойно – возвращайся. А пока беги!

Я уже на бегу помахал ему лапой и умчался за волчицей. За моей спиной трясся чехол с гитарой и мешок с человеческой одеждой. Обгоняя меня, рядом бежал Эйнар. Я успел услышать возглас старейшины:

– Никого здесь не было, поняли?

Уже вблизи леса мы встретились с Лассой и Рамзи. Уходя сквозь заросли кустарников, я видел, как в деревню входили звери в форме, подобной той, в которую сейчас был одет хорек. Нам повезло, что они не догадались посмотреть в сторону леса, где исчезали те, кого они так искали.

Мы бежали какое-то время. Поняв, что за нами нет погони, мы остановились, чтобы перевести дыхание. К моему удивлению, Ласса выглядела абсолютно нормально. Тем не менее, я не сдержался и спросил ее:

– Как твой дух?

Гиена неопределенно покачала головой:

– Пока не беспокоит. Когда он оживет в следующий раз – я не знаю.

– А как ты вообще его подхватила?

Ласса опустила голову:

– Я не была честна с тобой до конца, Мирпуд.

– И после этого мне кто-то говорит о том, что я скрытный?

Ласса пропустила колкость мимо ушей:

– Я говорила тебе, что ушла из Пангора потому, что захотела служить в патрульном отряде. Но это только часть правды.

Я махнул лапой в глубь леса:

– Пойдем, по пути расскажешь.

Мы двинулись с места. Держались близко друг к другу, и было видно, что Вейлин и Рамзи тоже интересует история Лассы.

Гиена продолжила рассказ:

– Я сказала тебе правду о своей прошлой жизни, но я не сказала истинную причину, по которой я ушла из дома. Служба в армии таковой не является.

Повисла пауза. Через несколько секунд магесса снова заговорила:

– Я не знаю, когда впервые столкнулась с эцхеде. Точнее, не помню. Он появился внезапно. И с тех пор он живет внутри меня уже лет пять, а может и больше. Но если бы не эцхеде, я бы не знала о своем даре. Поначалу он чувствовался, как чужой голос в голове. Я не пугалась его, потому что он был добр и часто общался со мной, утешая, если родители наказывали меня. Он стал мне чем-то вроде друга. Он же и открыл мне тот факт, что у меня есть внутренняя сила огневицы. Правда, учить меня он не стал.

– День, когда я сожгла сено, был поворотным днем в моей жизни. И после этого эцхеде стал не таким разговорчивым. Но самое страшное было в том, что он перестал быть дружелюбным. Он появлялся реже, но только тогда, когда я злилась на что-нибудь.

– Мои родители подозревали, что со мной не все в порядке, и отец, узнав всю правду, принял решение отправить меня в Ландар за помощью. Сначала он, конечно же, обошел всех экзорцистов в Пангоре, но за прошедшие годы дух настолько сроднился со мной, что никто в городе не решился разделить нас, опасаясь нанести вред мне. Отцу ничего не оставалось, кроме как отправить меня в столицу.

Я прервал монолог Лассы:

– И что, в Ландаре не нашлось ни одного стоящего экзорциста?

– Нашлись, конечно же. Но я уже говорила, что за эти годы эцхеде проник глубоко в меня. Это и является препятствием в изгнании духа. Нужно обладать очень сильным даром для этого. Мало того, нужно уметь его использовать. Я старалась сдерживать свои эмоции, и часто мне это удавалось. Рамзи не даст соврать – я редко прихожу в ярость.

Хорек кивнул:

– Правда. А я все думал – почему ты становишься такой… неуправляемой, когда злишься. Вот оказывается в чем дело...

Я вздохнул:

– Тогда почему мы идем к этому источнику? Почему именно он сможет помочь? Чем он лучше мага-экзорциста?

Вейлин впервые подала голос с того момента, как мы покинули деревню:

– Бирн уверен, что источник поможет. Он был открыт около сотни лет назад и с тех пор исцелял любого от всяких вселившихся бесов, вне зависимости от того, насколько глубоко они засели. Но есть одна проблема.

Ласса подняла ушки:

– Проблема?

– Именно, внимательная моя.

Гиена в долгу не осталась:

– Я самочка воспитанная, переспрошу, если надо. Не то, что некоторые…

Вейлин с тихим рычанием закатила глаза, но ничего не сказала. Я тронул самочку за плечо:

– Лин, ты говорила о проблеме.

– Ах, да. Источник охраняется каким-то существом. Оно не враждебное, есть нас не будет, но его надо уговорить открыть доступ к источнику. По неизвестной причине оно считает, что источник принадлежит ему.

Я пробормотал:

– Да уж, похуже сфинкса из Фив.

Ласса переспросила:

– Кого?

Я замялся:

– Эээ, есть такая легенда про одного… зверя, разгадавшего загадку одного чудовища. Это чудовище, прозванное сфинкс, сидело возле города под названием Фивы. Оно загадывало одну загадку всем, кто проходил мимо. Кто не отгадывал – становился добычей этого сфинкса. И один все-таки разгадал загадку, и после этого сфинкс разбился о камни.

Вейлин усмехнулась:

– Интересная легенда, никогда не слышала. А что за загадка была?

– Утром на четырех лапах, днем на двух лапах, вечером на трех лапах. И днем он намного сильнее, чем утром или вечером. Кто это?

Звери задумались надолго. Не пытаясь сдерживаться, я хихикал над ними, глядя на их умильные мордочки, изображающие глубочайшую степень задумчивости.

После долгих раздумий все по очереди сдались:

– Не знаем.

Я снова хихикнул:

– Ну, станете добычей сфинкса!

Вейлин пробурчала:

– Ты не знаешь ответа?

– Да знаю, не ругайся. Это вы сами!

Ласса наклонила голову:

– Мы?

– Ну да! Вы же в младенчестве ползаете на четырех лапках, потом встаете на две лапы, а к старости берете в лапы палочку – третью лапу.

Рамзи покачал головой:

– Хитрая загадка, ничего не скажешь.

– Лин, нам далеко идти до источника? А то мы за разговорами, кажись, уже миль двадцать отмотали!

Очень скоро мы вышли на поляну, где лежало… нечто? Присмотревшись, мы увидели, что это был обычный дракон красноватого цвета. Он ничем не отличался от тех драконов, каких рисуют в детских книжках: те же четыре лапы, тот же хвост, тот же гребень вдоль позвоночника, рога на голове, чешуя по всему телу и крылья. Единственное, что было необычным – его черные глаза. Обычно у драконов они с вертикальным «рептильим» зрачком, а у этого они были больше похожи на человеческие или звериные. Рамзи шепнул:

– Паниковать уже можно или как?

Гиена сильно ударила его в бок:

– Не буди во мне эцхеде, Рамзи!

Дракон поднял голову и воззрился на нас:

– Очередные путники? К источнику пришли, я так понимаю?

Так как никто больше не решился заговорить с рептилией, мне пришлось играть роль переговорщика:

– Да, если речь об источнике, который изгоняет духов.

Взгляд дракона скользнул по нашей группе:

– И кто же из вас заражен бесом? Ты, молодая гиена?

– Да, лар дракон. А как вы узнали?

Раздалось хрипловатое рычание, которое при желании можно было интерпретировать как смех:

– И это говорят магическому существу… Мне смешно, право.

Я постарался вернуть дракона в русло разговора:

– А как звать тебя?

Дракон замолчал, наклонил голову и посмотрел на меня немигающим взглядом…. Почти таким же, как у мастера Гимеона. После этого он положил ее обратно на лапы:

– Пастель.

Я недоуменно наклонил голову:

– Так ты… самочка?

Пастель закатила глаза:

– Ну вот, самец не может самку разглядеть в пяти ярдах от себя, какой позор. Я что, не похожа на особь женского пола?

Я пригляделся. И точно, не заметил более нежных и изящных форм драконихи. А я-то думал – почему дракон такой получился небольшой.

– Пастель, а где находится источник?

– Прямо подо мной. Я лежу на нем.

– Тогда я могу попросить вас пустить нас к его водам, если это не затруднит такую симпатичную самочку, как вы?

Дракониха на секунду зажмурилась от удовольствия, после чего снова стала серьезной:

– Приятно, что еще остались галантные самцы, которые могут сделать комплимент даме. Нет, не могу.

– Почему же?

Пастель поджала губы:

– Не совсем так. Я пущу… но только при одном условии… вы меня накормите.

– Милостивая ларесса, а вы сами не охотитесь?

Пастель смерила меня гневным взглядом:

– Как же я отлучусь от источника? Кто его охранять будет?

– А он ваш?

Дракониха буркнула в ответ:

– Да, мой, и что?

Не ответив, я собрал всю группу в круг:

– Как вы думаете, три мага и один лучник могут поохотиться так, чтобы прокормить голодную дракониху?

Решив, что спорить бесполезно, мы снова углубились в лес в поисках обеда для стражницы.

Глава пятая. Ларотийский лес.

Отойдя от поляны на такое расстояние, чтобы Пастель нас точно не слышала, мы остановились, чтобы обсудить дальнейшие действия. Первым голос подал Рамзи:

– Вот какого Проклятого Бирн не сказал, что этот хренов стражник с женским именем жрать попросит? Притащили бы теленка какого-нибудь.

Ласса вздохнула:

– Рамзи, ты как был придурком, так и остался. Ты как себе представляешь экстренный побег из деревни с теленком на плечах?

Хорек не нашел, что ответить, и промолчал. Повисла неловкая пауза. Я решил подтолкнуть спутников к продолжению разговора:

– Рамзи, ты же ведь охотник?

Лучник поднял голову:

– Допустим.

– Кого в этих лесах можно подстрелить крупного, чтобы дракониха точно наелась?

– Идеально было бы подстрелить оленя, но он очень чуткий зверь. Можно найти кабана – его проще добыть.

– Ну так что, идем искать кабана?

Хорек посмотрел на землю:

– Поищем следы. Мы же никуда не торопимся, верно?

В поисках следов кабана мы провели минимум час, а то и два. Дело усложняло то, что земля в лесу была сухой, и найти четкий след не удавалось. Мало того, нужно было еще запоминать, в какую сторону от Пастели мы ушли.

Наконец Рамзи припал к земле:

– Есть след. Свежий.

Обернувшись, он произнес:

– Ждите здесь, я его сам подстрелю. Такая толпа только спугнет зверя.

Не дожидаясь нашего ответа, Рамзи растворился в кустах.

Ожидание тянулось слишком долго. По моим субъективным ощущениям, отсутствовал он минимум час или полтора – точнее сказать было нельзя, так как моим единственным ориентиром во времени были тени деревьев, постепенно смещавшиеся по земле.

Неожиданно справа от нас раздался треск веток. Вейлин вздохнула:

– Наконец-то наш следопыт вернулся.

Однако из кустов вышел не хорек. Появился зверь, похожий на странную помесь волка, медведя и лисицы. От медведя у него были размер и голова, от волка – тело и лапы. Хвост же у загадочного гибрида был лисий. Вейлин протянула лапу, чтобы атаковать зверя магией, однако Ласса перехватила ее:

– Настоятельно не рекомендую этого делать.

Волчица приподняла бровь:

– Почему это?

– Это гардис. У него иммунитет к магии, и он очень не любит, когда ее применяют против него.

Зверь, которого она назвала гардисом, издавал тихое рычание, впрочем, не двигаясь пока в нашу сторону. Вейлин опустила лапы:

– Так, и что нам делать?

Гиена развела лапы:

– Надеяться, что оно нас не тронет, иначе мы почти наверняка трупы. На разумных зверей он обычно не охотится, но кто знает, что ему в голову придет?

Волчица впервые на моей памяти взирала на происходящее с нескрываемым ужасом. Гардис, видимо, почувствовал это и снова зарычал. Я заметил, что мышцы зверя напряглись, как будто он готовился к прыжку.

В голове пронеслась мысль о том, что неплохо было бы иметь сейчас в лапах хотя бы простенький нож. К сожалению, ни у кого из нас троих не было даже тупого лезвия. Хотя…

Я едва сдержался, чтобы не хлопнуть себя лапой по лбу. Вот я идиот! Все это время в моем чехле лежал кинжал наемного убийцы Мечела, а я про него забыл! Получается, я зря устраивал в сарае всю пантомиму с духами и зажигалкой, когда можно было просто перерезать путы.

Я сбросил чехол на землю и шепнул Лассе:

– Там на дне лежат ножны с кинжалом. Это на всякий случай.

Огневица без лишних слов подняла чехол и медленно вытащила кинжал. Гардис припал к земле, рассматривая нас. Я глядел на него в ответ.

Вдруг произошло что-то странное. Мой взгляд начал опускаться, как будто я становился меньше ростом. Мои передние лапы стали короче, и через какое-то время я ощутил, что стою на четырех лапах. Тело стало меньше и круглее.

Через некоторое время я понял, что превратился в самого настоящего четвероногого волка. Гардис был явно удивлен неожиданно возникшим противником. Он подался назад, и в его глазах теперь вместо ярости была озадаченность.

Не соображая толком, что делаю, я злобно рыкнул и распушил шерсть на загривке. Гибрид постоял, посмотрев какое-то время на меня, потом шумно фыркнул и ушел обратно в лес, так и не решившись напасть.

Я обернулся и с ужасом понял, что Ласса направила на меня кинжал:

– Не подходи ко мне, Проклятое отродье!

Я прижал ушки и сделал шаг назад. К сожалению, говорить я не мог, иначе точно бы смог успокоить ее. Вейлин в этой ситуации решила принять сторону своей обычной соперницы: на ее лапах дрожал какой-то искрящийся шар.

Я попытался превратиться обратно в разумного зверя, но ничего у меня ничего не получалось. В этот момент к нам вернулся Рамзи, тащивший на плечах молодого кабанчика. Мгновенно оценив обстановку, хорек бросил добычу и направил на меня стрелу. Теперь я чувствовал себя загнанным в угол, на меня направили оружие сразу трое.

Рамзи спросил:

– Где Мирпуд?

Ласса прошипела:

– Это и есть Мирпуд.

Я сел на попу и склонил голову, чтобы показать, что не собираюсь нападать. Надо превращаться обратно. Но как? Мне бы помог мастер Гимеон, но его нет рядом.

Неожиданно возникла идея. Если я умею думать, как разумное существо, значит, я могу использовать мыслесвязь!

Троица немного расслабилась, однако не перестала выцеливать меня. Я пытался связаться с вараном. После долгих усилий в голове раздался голос:

– А, мой сбежавший ученик объявился. Знал бы ты, как тебя ищут.

– Мастер, мне нужна ваша помощь!

Прозвучали знакомые ленивые нотки:

– И что стряслось на этот раз, ученик?

– Я превратился в дикого волка и не могу вернуть себе исходный вид!

После недолгой паузы варан все же ответил:

– Тяжелая ситуация. Тебе надо поскорее вернуть свой облик, я не могу предсказать последствия этого превращения. Ты, получается, оборотень?

Я возразил:

– Нет, мастер, я не оборотень. Я мыслю абсолютно так же, как и разумный зверь. У меня нет желания убивать всех вокруг.

– Это похвально, но лучше тебе стать обратно менестрелем. Запоминай, повторять не буду. Итак, применяешь фигуру шихан третьего порядка, потом делаешь жест второй ступени в последовательности два-три-один…

Дальнейшие инструкции мне нет смысла приводить, ибо магическую терминологию объяснять в рамках моего рассказа будет нелогично и очень долго.

Выполнив все указания мастера, я почувствовал, как распрямляюсь. Лапы опять стали длинными, бока выгнулись, спина стала больше. Через несколько секунд перед моими спутниками стоял уже не дикий волк, а знакомый им менестрель Мирпуд. Я благодарно подумал:

– Спасибо вам, мастер.

Ласса опустила кинжал, вслед за ней убрал лук Рамзи и усмирила магию шара Вейлин. Хорек сплюнул:

– Кто-нибудь объяснит, что за хрень здесь произошла?

Моим спутницам пришлось рассказать охотнику все, что произошло в его отсутствие. Ласса бросила кинжал на землю и со злобой в голосе произнесла:

– Только блохастого оборотня не хватало.

Я поднял лапы:

– Я не оборотень. Мне не хотелось ни убить кого-либо, ни разрушить что-нибудь. К тому же, я был истинным волком, а не волкоподобным оборотнем.

Вейлин наклонила голову:

– Ты уверен?

– Абсолютно. Изменился только мой облик, но не сознание.

Гиена фыркнула и сложила лапы на груди:

– Я тебе не верю, Мирпуд. Что за магией ты владеешь? Я никуда не уйду, пока ты не объяснишь, наконец, кто ты и откуда пришел.

В доказательство своих слов огневица села на корень ближайшего дерева. Я посмотрел на тушу, которую притащил Рамзи:

– Хорошо, я расскажу вам, кто я такой. Но только при одном условии… сначала мы отнесем кабана Пастели, она его съест, пустит нас к источнику, а после изгнания эцхеде мы поговорим. Идет?

Гиена засопела, показывая свое недовольство. В дело вмешалась Вейлин:

– А Мирпуд прав. Лучше убрать сначала твоего духа, чтобы одной проблемой было меньше. Мы же не собираемся расходиться сразу же после омовения? Никуда история не денется.

Нехотя Ласса встала с корня:

– Ну и куда нам идти?

Рамзи осмотрелся по сторонам и взвалил себе на плечи кабаненка, махнув головой куда-то в сторону:

– Туда.

Я предложил хорьку помощь в переноске туши, которая была не такой уж и маленькой, однако мое предложение лучник отверг, сказав, что донесет сам. Я надеялся, что он отказал мне не из-за страха перед моей способностью превращаться в волка.

Путь обратно казался еще более долгим, чем дорога в поисках следа дичи. Пастель при виде нас выдохнула дым из носа:

– Вернулись, как я погляжу. И даже с добычей? Вы растете в моих глазах. Что же, а теперь положите его передо мной и отойдите. Можете отвернуться, если хотите.

С некоторой опаской Рамзи скинул тушу перед Пастелью и удалился обратно к нам. Обнюхав кабанёнка, Пастель лизнула ее языком, после чего обхватила своей немаленькой пастью кабаненка и лапами положила его боком к себе. После этого началась трапеза.

Ела дракониха жадно, вырывая и заглатывая огромные куски мяса целиком. Похоже, она давно не видела еды.

Через несколько минут Пастель сыто икнула и положила голову на лапы:

– А теперь дайте мне поспать.

Я возмутился:

– Вы же обещали пустить нас к источнику после трапезы!

Ответом мне был невозмутимый взгляд драконихи:

– Будешь возникать – вообще прогоню. Еще вопросы?

Вопросов не было, если не считать раздраженного фырканья, которое слышалось от всех нас четверых.

Рамзи уселся прямо на землю и произнес вполголоса:

– Вот коза чешуйчатая, поспать ей захотелось, видите ли. Как будто раньше не могла. Мы тут тащились, еду добывали, а она просто пожрала и завалилась спать. Теперь хрен знает, когда она проснется.

Я скинул на землю чехол и сел рядом с ним:

– Есть идеи лучше, чем ждать ее пробуждения? Без изгнания эцхеде мы никуда не пойдем.

Мы уселись в полукруг. Ласса сжала пальцы в замок:

– Мирпуд, ты обещал рассказать о себе.

Я покачал пальцем:

– Не так быстро, милая огневица. Мы договорились, что я расскажу о себе после омовения и не ранее. Давайте просто поговорим. Я, например, ничего не знаю о тебе, Рамзи. Расскажешь?

Хорек пожал плечами:

– Без проблем, только моя история очень скучная, к тому же, Ласса ее слышала.

Огневица выгнулась, разминая спину:

– Можешь рассказать еще раз, я не против.

Воин снял со спины свой лук и начал перетягивать на нем тетиву, параллельно рассказывая:

– Я уроженец Граальстана. Родился в маленькой деревушке Мансер где-то на границе с Меровией. Вышло так, что остался сиротой в возрасте десяти лет. Родители умерли от чахотки с разницей в один день, когда эпидемия этой заразы накрыла пограничные области. Только чудом я не заболел, хотя треть нашей деревни точно выкосило. Одним из тех, кто выжил в Мансере после вспышки болезни, был охотник по имени Янсен. Он-то и стал мне вторым отцом. Каким-то образом он сумел увлечь меня, домашнего детеныша, научил навыкам охотника и следопыта. Признаться, первое время я был очень неспособным учеником: путал все, что он мне рассказывал, никак не мог запомнить простейших вещей. Дело усугубляло и то, что Янсен был очень желчным, и его легко было вывести из себя. И в один из дней ему надоело мое разгильдяйство, и он припер меня к стенке в прямом смысле этого слова. Схватил за ворот и буквально прошипел мне в морду, что если я не возьмусь за ум, то будет все очень плохо. Вот так это было:

Маленький Рамзи давно не видел Янсена таким разъяренным. Крупный сурок с заткнутым за ухо пером буквально поднял хоренка за ворот его рубахи и прижал к стенке:

– А теперь послушай меня, маленький засранец. Я тебя учу всему тому, что знаю сам, не потому, что это моя прихоть, или потому, что это надо кому-то еще. Ты думаешь, ты в этой гребаной деревне нужен кому-нибудь? Да нихрена! Единственные два существа, которым ты был нужен, умерли полгода назад. Больше никто в тебе не нуждается. Я один еще пытаюсь научить тебя хоть чему-нибудь, чтобы ты в будущем мог заняться полезным делом. Ты можешь и дальше путать след зайца и след лисицы. Ты можешь и дальше плутать в лес, протяженностью в милю. Но я тебя предупредил! Чем больше ты ленишься, тем меньше в будущем ты будешь нужен. Я все сказал!

Янсен отпустил маленького Рамзи, тот рухнул на пол стенки и мог только смотреть вслед уходящему охотнику…

– После этого я взялся за ум, и у Янсена было меньше поводов для недовольства. Учился я еще пару-тройку лет, а потом уже начал самостоятельно охотиться. Много раз я благодарил Янсена за то, что он вправил мозги и направил на путь истинный. Кто знает, что из меня выросло бы в итоге, продолжай я заниматься чепухой?

– Прошло лет десять. К тому моменту я уже покинул деревню и просто скитался по стране, пытаясь найти себе занятие по душе. С голоду я, конечно же, не умирал, но задержаться на долгое время нигде не мог. Таким образом я дошел до Ландара и попал в патрульный отряд, и сегодня я такой, каким вы меня видите.

Раздалось ворчание огневицы:

– Сопливый придурок, который рвется Проклятый знает куда, хотя мог остаться в городе и заниматься полезным для общества делом.

Рамзи хмыкнул:

– Да, сопливый, и чего? Не думаю, что это сильно мне вредит. Что-то меня не прельщает образ брутала, который взглядом раскалывает камни.

На мордочке Вейлин промелькнула таинственная улыбка:

– А есть такие, поверь.

Воин отмахнулся:

– Маги, конечно же.

Магесса с легкой грустью в голосе ответила:

– И не маги, Рамзи. Вовсе не маги.

Хорек с недоверчивостью посмотрел на волчицу, но ничего не ответил. Я прищурился:

– Так тебе двадцать пять лет?

Охотник дернул плечом:

– Ну да. Как там наша стражница, не проснулась?

Мы оглянулись. Пастель продолжала посапывать, пуская носом колечки дыма, плавно поднимавшиеся в вечереющее небо. Ласса оценила ситуацию:

– Похоже, мы тут надолго застряли.

Раздался голос Вейлин:

– Вопрос чисто из интереса. Что нам с тобой делать, если эхцеде даст о себе знать до изгнания?

Гиена пожала плечами:

– Что хотите. Связывайте, лапы заламывайте. Только не переусердствуйте, а то моя магия может такое вытворить, что я в обычном состоянии вообще не способна сделать.

Рамзи перевел взгляд на волчицу:

– А ты о себе расскажешь?

Вейлин кивнула головой в нашу с Лассой сторону:

– Я им уже рассказывала свою историю два раза. Мне просто не хочется повторять третий раз. Пусть они тебе расскажут.

Хорек пододвинулся к нам с горящим взглядом:

– Расскажите, а?

Пришлось мне рассказывать все, что я знал о бывшей служительнице культа Проклятых. Вейлин меня порой поправляла.

Я заметил, что после истории о волчице Рамзи начал поглядывать на нее с некоторым опасением.

Таким образом, единственной «темной лошадкой» в компании, о полном происхождении было ничего не известно, оставался я.

Почувствовался сильный запах дыма. Мы обернулись и увидели, как Пастель открыла глаза. Дракониха закашлялась, и из ее пасти потянулись новые клубы дыма. Я наклонил голову:

– Милостивая ларесса, почему вы так много дымите?

Внимательный взгляд драконихи остановился на мне:

– Почему ты это спросил?

– Странно, что дракон выделяет так много дыма. Или я неправ?

Пастель положила рогатую голову на лапы и снова посмотрела на меня:

– А ты все больше нравишься мне, волк. Еще никто из приходивших сюда не интересовался мной. Да, так не должно быть. Думаю, ты достоин услышать, почему я здесь.

На мордочки моих спутников набежала тень озадаченности. Пастель, похоже, не заметила этого и продолжала:

– Я дракониха, которую изгнали из стаи. Обычно мои сородичи гнездятся в горах на западе Граальстана. Там я родилась и росла. Но потом выяснилась ужасная правда – я не умею выдыхать огонь. Пока я была маленькой, меня еще держали в стае, думая, что с течением времени все пройдет. Но время шло, а у меня все продолжал клубиться дымок вместо огня. И меня выгнали, так как для драконов неумение выдыхать огонь – позор. Я сразу же перестала быть потенциальной невестой для самцов, и мне пришлось улететь. С тех пор вот уже сотню лет я здесь. Нашла этот источник, ощутила его силу и осталась охранять. Может быть, его отбили бы у меня, знай, что я не умею выдыхать огонь, но вас пугает любой дракон. Вы сразу начинаете думать, что драконы ужас как опасны и думают только о том, чтобы убить и съесть первого встречного. А я здесь живу только за счет подаяний. Я сразу поставила условие, что все, кто хотят воспользоваться источником, должны принести мне еду. А так как источник довольно часто посещается – несколько раз в месяц точно, я и жила здесь.

Пастель замолчала. Я потер лоб:

– Вы же магическое существо?

– Очевидно.

– Тогда, может, вы знаете, в чем причина того, что вы не выдыхаете огонь?

– Причину-то я знаю. У меня нарушена выработка ртути. Орган, ответственный за это, работает с перебоями.

– Так вы пустите нас к источнику?

Глаза Пастели сузились:

– Не так быстро, волк. Последнее испытание – и источник твой.

Я разозлился:

– Ларесса, а вот это уже подло! Мы вас накормили, дали поспать, а вы еще какое-то испытание ставите!

К моему удивлению, Пастель осталась спокойна:

– Слово драконов, что это будет последним. А теперь отойдите на пять шагов назад.

Мы послушно отступили. Дракониха выдохнула струйку дыма, и полянка перед ней превратилась в клетчатое поле, размером шестнадцать на тридцать клеток, каждая из которых была примерно сорок сантиметров в длину. Я удивился:

– Что за испытание?

Дракониха склонила голову:

– Здесь четыреста восемьдесят клеток. На поле находятся девяносто девять магических ловушек. Каждая ловушка мгновенно убивает того, кто вступил в нее. Твоя задача – найти их все. Да, забыла сказать… Магию применять бесполезно – все клетки защищены от сканирования.

– И как я их искать буду?

– А вот это вторая часть твоего задания. Если ты наступишь в клетку, где нет ловушки, она может быть пустой, либо с числом. Если она пустая, то откроются все пустые клетки, которые примыкают к ней. Если там будет число, то оно покажет, сколько ловушек есть в радиусе одной клетки от цифры.

Я поглядел на поле. Подождите, так это же простейший «Сапер»! Причем, как это ни странно, полностью соответствующий по уровню сложности компьютерному на уровне «Профессионал»! То же количество клеток, то же количество мин.

Троица посмотрела на поле со смесью страха и растерянности. В итоге все трое так или иначе заявили, что не рискнут искать ловушки.

Я мог их найти. Была одна крохотная проблема… Я ни разу еще не смог пройти «Сапера» на компьютере на максимальном уровне сложности, так что мне приходилось рисковать.

Я подошел к полю:

– Готов сыграть. Но у меня есть к вам несколько вопросов, достопочтенная ларесса.

Пастель приподнялась:

– Слушаю.

– Вы знаете заранее, где находятся ловушки на поле?

– Знаю.

– Как мне отмечать те клетки, где, по моему мнению, точно есть ловушка?

Дракониха кивнула головой чуть в сторону, указав на продолговатый предмет рядом с расчерченным полем:

– Вот лежит жезл. Просто ткни им в ту клетку, где, как ты считаешь, есть «секретик». После этого по клетке можно будет ходить, пока ты не снимешь отметку. Впрочем, можешь не отмечать клетки, если хочешь – просто не наступи на них и все. Победа будет засчитана в том случае, если в итоге на поле останутся неоткрытыми девяносто девять клеток, в которых точно есть ловушки. Необязательно, чтобы все были отмечены жезлом. Кроме отмеченных жезлом клеток, ты можешь спокойно ходить по открытым клеткам, как пустым, так и с цифрами.

– Последний вопрос. Я имею право на подсказку?

– Смотря, о какой подсказке идет речь.

– Есть ли на этом поле ловушки в углах?

Пастель осмотрела поле:

– Сейчас нет.

Я кивнул:

– Спасибо, я узнал все, что мне нужно было.

Я осторожно обошел поле и взял жезл. Проходя мимо моих спутников, я услышал синхронный шепот от Лассы и Вейлин:

– Удачи.

Оборачиваться я не стал, сосредоточившись на поле. Как она там сказала, ловушек в углах нет? Остается надеяться, что угловые клетки откроют поле хоть ненамного, чтобы я начал работать.

Первый угол дал мне цифру «три». Отметив с мелодичным звоном три мины вокруг цифры, я пошел к другому углу. Нажав на клетку, я увидел, как клетки вокруг с шуршанием переворачиваются. Видимо, я наступил на пустую ячейку. Оглядев открывшееся поле, я понял, что здесь пока нет возможности однозначно найти мины, и пошел проверять остальные два угла.

Третий угол дал просто единицу. Моля бога, что бы в последнем углу не было только цифры, я пошел и наступил на четвертый угол. К несчастью, там была цифра «один». Я с упавшим сердцем вернулся ко второму углу. Мне приходилось делать одно нажатие наугад. Проблема была в том, что в сапере мне никогда не везло, если мне надо было выбрать из двух клеток – я всегда выбирал ту, в которой скрывалась мина.

Взгляд сфокусировался на двух клетках возле края поля. Одна из них несет смерть, вторая позволяет играть дальше. И мина в равной степени может быть в любой из них. Прошептав простенькое заклятие на удачу, я нажал лапой на правую клетку. Там была единица. Вздохнув с облегчением, я продолжил играть…

Я прыгал прямо как в игровом автомате Dance Dance Revolution, с одной только разницей, что свои па я отплясывал не на месте, а постепенно двигаясь дальше. Решив, что не стоит корчить из себя супергероя, я отмечал жезлом каждую клетку, где была мина, даже если это было очевидно и полному кретину.

Следующие пару минут игра шла резво – я быстро нажимал и отмечал. Краем глаза я успел заметить, что Пастель с каждым новым моим шагом все внимательнее следит за моей игрой.

Еще клетка, еще мина. Я поднял голову:

– Я со счета сбился. Сколько еще мин осталось?

Дракониха моргнула:

– Еще тридцать.

Наконец, я остановился. На поле было отмечено девяносто восемь мин. И снова я встал перед дилеммой – две последние неоткрытые клетки, одна мина, нет точного указания. Я умоляюще поднял глаза на Пастель:

– Милостивая ларесса, неужели вы не скажете, где лежит последняя мина? Ведь мне опять придется идти наугад, как в самом начале!

Взгляд драконихи остался бесстрастным:

– Для всех правила одни. Я и так подсказала в начале игры. Или нажимай, или не видать тебе источника.

Я сел на поле, рассматривая две клетки. Я попробовал просканировать их, но, как и предупреждала Пастель, это было бесполезным занятием. Жутко не хотелось нажимать ни одну из них, но у меня не было другого выхода.

Над головой у меня пролетел листик неизвестного мне дерева и приземлился на одну из клеток. Ничего не произошло. Я собрался было нажать на ту клетку, на которую приземлился листик, но передумал. Может, клетки не реагируют на слишком малый вес? Сзади раздался голос Рамзи:

– Лист дерева рафаро. Не к добру это.

Я обернулся:

– Почему?

Хорек сложил лапы на груди:

– Рафаро. Его еще называют «дерево мертвых». Из него делают гробы, и вообще оно считается связанным с загробным миром.

Я посмотрел на поле. Листок колыхался на слабом ветру, но не покидал клетку. Может, это указатель на то, что на эту клетку наступать нельзя? Само «дерево мертвых» предупреждает меня о том, что там лежит ловушка? Рано или поздно придется нажать одну из них. Ну что, листик дерева рафаро, поможешь ли ты мне?

Я сделал глубокий вдох и нажал лапой на соседнюю клетку. Ничего не произошло. Я остался жив, никуда не провалился и не умер. Все поле замерцало красивым синеватым светом и исчезло, оставив после себя пустую полянку. Пастель склонила голову:

– Ты победил. Как я и обещала, теперь ты можешь воспользоваться источником.

Дракониха отошла в сторону, и я увидел, что на том месте, где она раньше лежала, плещется источник. Он больше был похож на пруд с кувшинками, чем на источник. Я повернулся к остальным:

– И что нам теперь делать?

Волчица откликнулась:

– Как говорил Бирн, надо окунуться туда три раза с головой, после чего дух будет выгнан.

Внезапно глаза Лассы заблестели дьявольским светом, и она прохрипела явно чужим голосом:

– Глупцы, вам не выгнать меня!

Первым сориентировался Рамзи, но он не успел схватить огневицу – та просто откинула его от себя взмахом лапы. Неудачей завершились и наши с Вейлин попытки схватить одержимую магессу. Мне не хватило буквально полметра, чтобы заломить Лассе лапы. Нас она тоже откинула, еще и обездвижив магией.

Рамзи вытащил из колчана стрелу:

– Прости, Ласса, я не хотел этого делать.

Прицелившись, он выпустил стрелу, целясь в задние лапы огневицы. Она просто спалила ее в полете. Лучник рванулся к ней, пока магесса отвлеклась, но добежать не успел. На этот раз левую лапу хорька охватило огнем, и тот с воем начал кататься по земле, пытаясь сбить пламя.

Помощь пришла с неожиданной стороны. Пастель схватила огневицу когтистой лапой и потащила к источнику. Ласса кричала и вырывалась, но куда ей было тягаться с драконихой?

Она окунула орущую огневицу с головой в пруд. Вытащила дракониха все еще орущую магессу, но ее крик стал тише. После второго погружения раздавался только приглушенный вой. И после третьего погружения Пастель вытащила мокрую и уже притихшую огневицу и бросила ее в траву, выпустив при этом несколько колец дыма.

Ласса отряхнулась, как собака. Через несколько секунд она стала похожа на грязно-пятнистый комочек меха, пахнущий мокрой шерстью. В ту секунду, когда Пастель вытащила Лассу, с меня и Вейлин пропало заклятие обездвиживания.

Волчица высушила гиену заклинанием – та смогла только благодарно кивнуть, с трудом поднявшись на лапы. Сбоку от нас стонал Рамзи с обожженной лапой. Я помог устоять Лассе:

– Как ты?

Гиена смотрела на меня пустым взглядом:

– Хреново. Но духа во мне больше нет, в этом я уверена на сто процентов.

Я посмотрел на Пастель:

– Огромное вам спасибо за помощь, милостивая ларесса.

Дракониха усмехнулась:

– Спасибо на хлеб не намажешь.

Пастель легла обратно на источник. Оставив Лассу на попечении Вейлин, я задумчиво посмотрел на лежащую дракониху. Похоже, мне опять потребуется помощь мастера Гимеона…

– Ученик, ты совсем сбрендил! Ты представляешь себе, насколько трудно вылечить ртутный орган дракона??? Я сам вряд ли справлюсь, а ты уже подавно. Ты хоть и способный, но не настолько!

– Мастер, ну неужели вам, самому опытному магу в Ландаре, трудно сделать доброе дело?

Голос мага слегка смягчился:

– Сделать-то можно, только боюсь, вряд ли из этого что-то путное выйдет.

– Мастер Гимеон, вы в меня верили, и я верю в вас. Разве этого мало?

После паузы варан ответил:

– Проклятый с ним, иди к этой драконихе, сейчас придумаем что-нибудь.

Перед тем, как я вызвал Гимеона, я обсудил возможность исцеления с Пастелью. Сказать, что она обрадовалась – это ничего не сказать. Она была в таком восторге, что едва не придавила меня от избытка чувств.

Гимеон начал командовать:

– Сейчас ты будешь моими ушами, глазами и лапами. Через тебя мне придется сканировать ее ртутный орган. Будь внимателен, иначе ничего не получится.

Я положил лапу на шею, где, как показала Пастель, и находился ее проблемный орган. Ради этого дракониха даже легла набок, чтобы мне было удобнее.

В голове раздавалось размеренно-ленивое хмыканье рептилии. Моя лапа светилась голубым, хотя я точно знал, что не применяю никакой магии. В этот момент я поразился огромной силе, заключенной в мастере. Не представляю, как можно колдовать через своего ученика, будучи на расстоянии в несколько десятков миль от места событий?

Через минуту Гимеон вынес вердикт:

– Так, я могу ее вылечить. Все дело в том, что резервуар с ртутью плохо соединен с органом и ртуть просто не может в него попасть из-за врожденного дефекта канала. Сможем его исправить – она будет выдыхать огонь, как любой нормальный дракон. А теперь внимательно следуй моим инструкциям. Любая ошибка – и мы можем навредить ей.

Я глубже вдохнул. Мастер отдавал команды:

– Лапа в положении Ши’ирань, восьмая позиция. Положение прямо над указанным местом. Подпитка через канал Ма’и’сан на половину мощности. Отлично, энергия пошла. Теперь все зависит только от меня. Твоя задача – не менять позицию. Начали.

Сияние на моей лапе сменилось с синего на красноватый. Я усмехнулся про себя. Подумать только, какую ахинею я научился понимать под чутким руководством мастера Гимеона. Непосвященный фиг поймет, а у меня получается не только понимать, но и выполнять требуемое.

Прошло десять минут, а сияние не ослабевало и все продолжалось. Я спросил Гимеона, сколько еще осталось ждать до окончания процедуры, но он резко оборвал меня:

– Заткнись и держи лапы на прежнем месте.

Пришлось подчиняться. А что еще оставалось делать? Пастель начинала чувствовать изменения внутри себя. Правда, она пока выделяла клубы дыма, как и прежде, он дым теперь был не такой черный, как раньше.

Прошло еще несколько минут, и Гимеон устало произнес:

– Я выжат как лимон. Придется упиваться эликсиром Рухти (Эликсир Рухти – магический эликсир, который помогает ускорить восстановление внутренней энергии после применения магии. Назван по имени создателя, монаха Священного Ордена Малекита Рухти). Надеюсь, ты не будешь меня беспокоить ближайший день или два, пока я не восстановлюсь. Мой намек понятен?

– Более чем, мастер.

– Конец связи.

Я поднял глаза:

– Готово, ларесса.

Дракониха фыркнула, однако привычного дыма не было. Закрыв глаза, Пастель подняла голову вверх и выдала очень мощный столп пламени, который взмыл вверх метров на десять. Дракониха с восторгом взмахнула крыльями:

– Я могу выдыхать огонь! Я больше не считаюсь изгнанницей! Я могу выдыхать огонь!

После этого Пастель наклонилась и чмокнула меня в щеку. Вернее, попыталась это сделать. Не стоит забывать, что ее голова была больше меня самого, и от ее усилий я попросту упал на землю. На меня смотрел черный взгляд, в котором буквально светилась благодарность:

– Огромное спасибо тебе, волк. Ты вернул мне возможность снова стать членом родной стаи.

– Так вы не останетесь здесь?

Пастель выпустила колечко беловатого дыма:

– Зачем, если я теперь свободна? Меня больше ничего не держит здесь.

Пастель взмахнула крыльями, и поток воздуха снова сбил меня с лап. Задумавшись, дракониха сложила крылья и наклонила рогатую голову ко мне:

– Вот это спасибо уже можно намазать на хлеб, как вы выражаетесь. Понадобится моя помощь – позови, и я прилечу.

Я вытаращил глаза:

– Как вы меня услышите?

Пастель закатила глаза и повторила фразу, сказанную ранее:

– И это говорят магическому существу…

Подумав, дракониха произнесла:

– И перестань называть меня на «вы». Я начинаю чувствовать себя слишком старой – а мне всего полторы сотни лет!

Пастель взмыла в вечернее небо и, сделав пару кругов, начала подниматься вверх. Уже вдалеке я увидел огонек пламени, на мгновение осветивший изящную фигуру летящей драконихи…

Все с нескрываемым восхищением следили за улетающей Пастелью. Рамзи только и смог, что пробормотать:

– Никогда не думал, что хоть раз в жизни увижу летящего дракона, да что там, дракона в принипе.

Ласса застонала:

– Как же мне паршиво.

Вейлин подняла бровь:

– Тебя избавили от эцхеде, а ты еще жалуешься?

– Избавили, не спорю. Но теперь у меня внутри какая-то пустота, к которой я не могу привыкнуть. Она и радует, и пугает одновременно. Я жила с ним не так мало лет, чтобы отвыкнуть в одночасье.

– Ну, теперь ты хотя бы не представляешь угрозы для окружающих.

Гиена ничего не ответила, продолжая смотреть перед собой пустым взглядом, сидя на голой земле. Несмотря на то, в лесу было тепло, огневицу била крупная дрожь. Рамзи сел перед Лассой и начал растирать ей плечи, нашептывая что-то успокаивающее.

На меня напал зверский голод. Я огляделся. Вейлин тоже занималась Лассой и не обращала на меня внимания. Вздохнув, я вскрыл ее мешок, где, как я знал, лежала вся наша еда. Внутри нашлись завернутые в холстину кусок рульки и вяленая рыба.

Взяв себе немного, я собрался было закрыть мешок, когда мне на глаза попался странный предмет. На вид он был похож на статуэтку фурря неопределенного вида, опирающегося на меч, вертикально воткнутый в землю у лап. На постаменте были выгравированы какие-то слова, выбитые очень мелким шрифтом. Любопытство – страшная вещь, но я не решился разбирать, что там было написано. Боясь, что магесса спалит меня, я быстро убрал все обратно и поспешно запихнул в пасть мясо.

Успел я как раз вовремя. Вейлин посмотрела на меня в тот момент, когда я закончил пережевывать первый кусок. В полутьме мне показалось, что голубые глаза волчицы странно поблескивают:

– Ты в порядке, Мирпуд?

Я выдавил из себя:

– Да, все хорошо.

Только сейчас я заметил, что взгляд Лассы стал более осмысленным, и из него пропала та пустота, появившаяся сразу после изгнания эцхеде. Хорек поднял глаза на небо, где оставались только редкие проблески заката:

– А теперь вопрос на засыпку… где мы ночевать будем? До ближайшей деревни дофига и больше, как я подозреваю. Предложения есть?

Я задумался:

– А почему бы не прямо здесь? Установим дежурство и будем спать по очереди. Надеюсь, дождя ночью не будет.

Вейлин присела над своим мешком и начала в нем копаться. На мгновение она застыла, глядя внутрь, но через секунду вернулась к своему занятию. Со дна мешка магесса вытянула плед:

– Дождя-то может и не будет, но спать я все же предпочту под чем-нибудь теплым.

Ласса легла прямо на землю, там же, где и сидела:

– Кто будет первый дежурить?

Я пожал плечами:

– Ну, я буду. А следующим – Рамзи. А там уже сами решите, кто кого сменит.

Ни у кого возражений не возникло. Троица поужинала, улеглась рядышком под большим пледом Вейлин и вскоре заснула.

На небо вышла луна. Довольно странно и непривычно было видеть местное светило золотого цвета. Впрочем, если облака здесь кремовые, то почему не быть золотой луне?

Каждое дерево и каждая веточка в лесу были покрыты бледным золотистым сиянием, и мне не приходилось сильно напрягать зрение, чтобы разглядеть все вокруг.

Сон упорно не шел. Вперив взгляд вдаль, я изо всех сил старался быть бдительным, но пока в этом не было особого смысла, тишину ночи нарушали только цикады и прочие насекомые, которые с наступлением ночи начинают свои негромкие концерты.

Неожиданно я услышал голоса. Я начала оглядываться в поисках говоривших, но ничего не видел. В конце концов я понял, что голоса звучат в моей голове, а не вокруг. Шепот был еле различим, и я начал к нему прислушиваться.

Говорили двое. Голоса были мужскими. Один – молодой, второй – взрослый, но не дряхлый, похоже наставник. Более молодой голос шептал:

– Я написал это.

– Что это?

– Я не знаю, как это назвать, но вам может быть интересно.

После паузы наставник спросил:

– И как мне это понимать? Неведомый герой? Думаешь, я поверю этой писанине? Ты предан мне, знаю, но в части написания предсказаний ты всегда был исключительно слаб.

– Но господин, в этот раз я уверен! Не я, но чья-то неведомая лапа вела меня, когда я писал эти строчки!

Предсказания, неведомый герой? Постойте, неужели это голоса Ягмура и Дарсара? Но они же жили множество веков назад! Откуда их голоса в моей голове?

Дарсар продолжал:

– Знаю, это будет тяжело, но поверьте мне. Все свои прошлые предсказания я писал сам, а это как будто писали за меня. Если вы не верите мне, талин Ягмур, вы можете проверить ткань предсказания. Тогда вы точно поймете, что я не вру и это не очередная пустышка.

Ягмур хмыкнул:

– Если ты настаиваешь…

Повисшая тишина нарушалась только шорохом, затем раздался сдавленный голос мастера:

– Полное совпадение… как это возможно? Такое попросту…

Голоса исчезли, и на их место вернулись звуки ночного леса. Я всеми силами старался вернуть Дарсара и Ягмура на место, чтобы услышать окончание разговора, но безуспешно. Мне казалось, что самое важное в этом разговоре я не услышал.

Раздался тихий шорох. Я прижался к дереву и начал оглядываться вокруг. Вдалеке в лунном свете показалась фигура в плаще. К счастью, двигался неизвестный не в нашу сторону. Я сразу же посмотрел на своих спутников. Хорошо, что они лежали под темным пледом в тени дерева – их нельзя было сразу заметить. Значит, этот загадочный фуррь если кого и увидит сразу, то только меня.

Чтобы не дать ему такой возможности, я тихо отошел глубже в заросли. В голове промелькнула мысль: «Хорошо, что мы не догадались развести костер, а то нас бы и слепой заметил».

Неизвестный огляделся. Как мне показалось, особенно внимательно он смотрел в сторону того дерева, за которым я спрятался.

Внезапно, где-то за ним, раздался треск в кустах. Фуррь обернулся и даже отсюда я услышал, как он хмыкнул и пошел в направлении источника звука в противоположную сторону от нашей поляны. Вскоре все затихло. Поблагодарив неведомого зверя за то, что отвадил от нас незваного гостя, я вернулся на поляну.

Через какое-то время сон все же начал одолевать меня, так что я разбудил Рамзи. Хорек спал в центре, поэтому я юркнул под плед на его место и блаженно улыбнулся, оказавшись между двумя теплыми магессами. «И очень симпатичными магессами!» – закончило мое подсознание. Ласса что-то сонно пробормотала и повернулась, положив лапу мне на грудь. Через несколько секунд и Вейлин закинула на меня лапку. Таким образом, я уснул в компании двух самочек, решивших использовать меня в качестве подушки.

Очнулся оттого, что Ласса слева от меня завозилась. Я приоткрыл глаза. Магесса заметила, что Вейлин спит, положив лапу на меня. Не церемонясь, огневица просто скинула лапу волчицы. Что-то пробурчав себе под нос, Вейлин глубже спряталась под пледом. Вскоре заснула и гиена.

Над нами разливалось черное ночное небо, оттеняемое золотистым сиянием луны. Рамзи сидел в центре полянки, перетягивая тетиву от лука и посматривая по сторонам. Подумав, я вылез из-под пледа и пошел к хорьку. Тот поднял голову:

– Не спится, Мирпуд?

– Да, Ласса разбудила. А ты чего спать не идешь? Я думал, твоя вахта уже закончилась.

– Кончиться-то кончилась, но я совсем не хочу спать. Пусть они поспят еще: им и так много довелось пережить за прошедший день, особенно Лассе.

При упоминании гиены голос Рамзи немного дрогнул. Я сразу же это заметил:

– Беспокоишься за нее?

– А куда же без этого? Я всегда за нее переживал, Мирпуд. С самого начала.

Я хмыкнул:

– Неспроста, как я понимаю?

Рамзи нервно теребил тетиву, глядя куда-то в сторону и явно не зная, куда деть лапы:

– Да.

Я тронул его за плечо:

– Рамзи?

Хорек поднял голову и как-то задумчиво посмотрел на меня:

– Да?

– Ты что-то недоговариваешь.

Взгляд воина переместился на плед, под которым лежали обе девушки:

– Я просто боюсь признаться ей.

– В чем?

Плечи Рамзи поникли:

– Я люблю Лассу.

Лук выпал из его лап на траву. Я наклонил голову:

– А что тебе мешает сказать ей?

Вместо ответа хорек поднял голову и посмотрел на небо. Золотистый свет отражался в его глазах, от чего они казались наполненными слезами:

– Я даже не знаю, что на меня нашло. Признаться, за много лет у меня были разные девушки, но ни одной похожей на нее. Хотя, что я говорю, она не моя девушка.

Я легонько ткнул его в плечо кулаком, чтобы вернуть обратно в тему:

– Так все-таки, что тебе мешает признаться?

Только сейчас заметил, что глаза хорька были странного оттенка карего. В них свет от луны казался каким-то мистическим:

– А ты не видишь, как она ко мне относится? Что я для нее? Сопляк, слабак, рохля, нелогичный, непунктуальный. Список можно продолжать до бесконечности. Возможно, что-то из этого действительно мне присуще, но в остальном она слишком скептично ко мне относится. Беда в том, что я не могу в одночасье изменить ее отношение к себе. Именно из-за нее я сбежал из казарм – не хотелось упускать ее из виду. Да, я робок в плане отношений, но уж лучше я буду следовать за ней, чтобы иметь хоть какой-то шанс признаться ей, чем не иметь такого шанса больше никогда.

– Так кто тебе мешает признаться ей в этом прямо сейчас?

Взгляд Рамзи стал умоляющим:

– Мирпуд, ты хочешь невозможного!

Я пожал плечами:

– В таком случае, она полностью права в отношении тебя.

Мольба в глазах лучника сменилась какой-то задумчивостью:

– К тому же, у меня ощущение, что она неравнодушна к тебе. Возможно, по этой причине она так не ладит с Вейлин.

Я поперхнулся:

– Ласса – ко мне?

Рамзи закивал головой:

– Конечно! Думаешь, я не замечаю, с какой тоской она порой смотрит на тебя? Ты просто этого не видишь, а я замечаю. Вот скажи мне: как ты к ней относишься?

Я неопределенно хмыкнул, сорвав травинку и начав ее жевать:

– Как самочка она мне симпатична, этого не отнимешь. А как я отношусь к ней в личном плане? Пока она мне соратник и достаточно близкий друг.

– А к Вейлин ты как относишься?

Я на мгновение застыл, после чего выплюнул травинку и повернулся к хорьку:

– Рамзи, Проклятый тебя дери, ты на что намекаешь?

Морда лучника выражала полнейшую невинность:

– Просто интерес, не более и не менее.

Я посмотрел на черную волчицу, которая в темноте под пледом была почти неразличима:

– Вейлин. Что-то есть в ней такое…притягательное. Что-то женственное и прекрасное. Особенно ее голубые глаза. Я давно не видел таких чистых и глубоких глаз.

На морде Рамзи застыла хитринка:

– Сдается мне, не я один тут влюбленный хожу, Мирпуд. Ты у нас на Вейлин запал, как я вижу.

Я не стал поддаваться на провокацию:

– Запал не запал – пока не знаю. Но что она мне симпатична и даже очень – это верно, не стану отрицать.

Лучник тихо хихикнул:

– А что мешает тебе сказать ей это прямо сейчас?

– Ну, наверное, то, что я не знаю ее так долго, как ты Лассу. Мы знакомы от силы несколько недель, а общаемся и того меньше. Еще вопросы?

Рамзи смущенно опустил взгляд:

– Да, я об этом не подумал.

И снова наступила тишина, которую разбавляли только потрескивание цикад. Я огляделся по сторонам:

– Скажи, пока ты дежурил, ты не заметил ничего странного?

– Нет. Одни только цикады, да редкие ночные птицы. А что?

– Когда вы спали, я видел одного странного субъекта в плаще, который как будто что-то или кого-то искал. Двигался он сначала в сторону нашей поляны, но треск в кустах спугнул его, и он так до нас и не добрался.

Рамзи покачал головой:

– Нет, никого я здесь не видел, ни в плаще, ни без него.

– Будешь будить кого-нибудь на смену?

– Лассу, наверное. Я не знаю Вейлин, но знаю Лассу. Наша огневица точно не уснет на дежурстве.

Я посмотрел вверх. На небесах не было ни намека на рассвет:

– Да до рассвета еще Проклятый знает сколько времени. Как же ты определишь?

Хорек фыркнул:

– По часам, Мирпуд, по часам.

– Так у тебя часы есть???

– А почему им не быть? Вот.

Рамзи вытащил из кармана какой-то браслет и дал мне. Часы оказались довольно интересными. На них было две шкалы в виде горизонтальных полосок с делениями. На верхней было нанесены цифры от одного до двадцати трех, причем цифры были нарисованы в обратном порядке, справа налево. Снизу были отмечены минуты, от нуля до пятидесяти девяти, причем они были нанесены в нормальном порядке, слева направо. Время отображалось двумя штырями, по одному на каждой шкале. Насколько я мог разглядеть в лунном свете, часы показывали три часа двадцать семь минут.

– А когда Лассу будешь будить?

– Думаю, часа через полтора-два.

Я встал, намереваясь идти спать дальше, но внезапно меня осенило. А где Эйнар? Рамзи заметил мои эмоции:

– Что случилось?

– Ты не видел Эйнара?

– Твоего котенка? Нет. Последний раз я его видел тогда, когда мы уходили с тобой из деревни. После этого он мне на глаза не попадался.

Я про себя выругался. Только потери котенка мне не хватало! Что-то подсказывало мне, что не очень-то он и будет бедствовать, но все-таки было жалко, что этого черного ушастого демона не было рядом. Поняв, что искать его бессмысленно, я завалился обратно спать, искренне пожелав Эйнару снова воссоединиться с нашей группой.

Утром меня разбудило что-то мохнато-копощащееся, которое тыкалось мне в лапу. Я открыл глаза и увидел перед собой довольного Эйнара, который держал в зубах мышь. Я дернулся:

– Эйнар, где тебя носило???

Котенок бросил мышатинку передо мной и смотрел на меня с нескрываемой гордостью. Я перевел взгляд вниз:

– Сам поймал, да?

Эйнар начал топтаться на месте и урчать. Чтобы польстить котенку, я поднял мышку за хвост:

– Какая здоровая мышь, Эйнар. Думаю, ты хорошо постарался, когда ее ловил. Наверное, ты очень голоден?

Котенок неопределенно покачал головой.

– Закусил другой мышкой?

Эйнар закивал и поднял хвост. Я покачал пальцем перед его мордочкой:

– Давай договоримся. Если ты хочешь куда-то исчезнуть, ты показываешься мне на глаза и показываешь, что хочешь уйти. Идет?

Котенок закивал и с гордым видом утащил добычу куда-то в сторону. От центра полянки донесся голос Рамзи:

– Мирпуд, ты встал уже, иди сюда!

Я выскользнул из-под теплого пледа, свернул его в рулончик и потопал к группе. Вейлин забрала свои вещи обратно и протянула мне кусок хлеба с рулькой и теплую кружку с каким-то странным видом чая:

– Доброе утро, Мирпуд. Вот твой завтрак.

Я с сомнением потрогал кружку:

– Вы разводили костер?

– Думаешь, у магов не хватит сил согреть воду другим способом?

– А воду где вы нашли?

Ласса посмотрела на меня непонимающим взглядом:

– А источник, по-твоему, не вода?

– Но это же вода для изгнания духов!

– Если извлечь воду из источника и прокипятить ее, она потеряет свою силу. Пей, а то нам уже идти надо.

Я отхлебнул из кружки налитый туда травяной чай. Ласса посмотрела на мою лапу:

– Нечасто вижу самцов, которые ходят с кольцами.

Я забыл об этом рассказать, но я, еще будучи в образе человека, носил два серебряных кольца на левой руке. Одно из них я купил себе как подарок на день рождения, а второе, обычное колечко «Спаси и сохрани», купил в одной церкви в Москве. С тех пор я носил первое кольцо на указательном пальце, а церковное кольцо на безымянном. Лично для меня они не символизировали ничего.

– Там, откуда я пришел, кольца у самцов – не самая большая редкость.

И я очень горько пожалел о том, что это сказал. Гиена сразу же встрепенулась:

– Я как раз забыла. Ты же обещал рассказать после изгнания эцхеде, откуда ты. Хорошо, что напомнил.

Я начал проклинать себя за свою болтливость. Сколько я там хранил свою тайну от многих? Месяц?

Я сел поудобнее:

– Ну что же, придется мне рассказать, кто я и откуда, хоть мне этого очень не хочется делать.

Троица уселась, демонстрируя огромное внимание к предстоящему повествованию. Я вдохнул поглубже:

– Сперва я скажу общее. Я не происхожу ни из одной из четырех стран, о которых знаю. Ни Граальстан, ни Меровия, ни Паруссия, ни Кораланды – не моя родина. Более того, я вообще не из этого мира.

– Ты небесный житель?

– Кто?

Рамзи, который задал этот вопрос, пожал плечами:

– Там называют тех, кто, возможно, мог оказаться в этом мире, не будучи в нем рожденным. Полагают, что они приходят с неба, от самого Арханиса. Ты один из них?

– Нет, я не небесный житель. Я пришел отсюда не с неба. Я просто здесь… оказался.

Теперь уже Вейлин изогнула бровь:

– Так откуда ты?

– Я из другого мира. Из того, о котором вы вообще не знаете.

Я начал рассказывать о своем мире. Вернее, начал рассказывать о себе с самого рождения. Рассказал о своей семье, погибшей в аварии. Рассказал о своем друге, который погиб после наезда Васи Мажора. Как мог, попытался объяснить спутникам технические стороны нашего мира. Одна только Вейлин более-менее понимала, о чем я говорю. Для Рамзи и Лассы технические аспекты были в диковинку. Простой автомобиль ввел их в ступор:

– Ты хочешь сказать, что ваши повозки движутся сами без лошадей и магии?

– Да. Можно сказать, что это магия, только не в том виде, в каком вы понимаете ее.

Пришлось вытаскивать из чехла телефон и плеер, чтобы показать их, как пример техники моего мира. Особенно долго мне пришлось говорить им, что в моем мире у людей другая внешность. Вспомнилось, с каким трудом я объяснял Бирну то, как я выглядел в своем мире. Мельком я еще упомянул, что у меня ненастоящее имя, но этому факту мои спутники не придали особого значения. Тем лучше – пусть после не говорят о том, что не знали о ложности моего имени.

В конце Ласса подытожила:

– То есть, все началось с того свитка, который ты показал мастеру Гимеону?

– Именно. Благодаря ему я здесь после того, как едва не умер от ножа Васи Мажора. Не прочти я свиток – меня бы здесь не было.

Мой рассказ оставил спутников в молчаливом раздумии. На их мордочках читалось усилие переварить вышесказанное. В конце концов, Ласса выдала:

– Я говорила, что ты необычный зверь. Но чтобы настолько…

После ее слов следовали только редкие расспросы о каких-то отдельных моментах, но разговор после моего рассказа слабо клеился. Не знаю, испугались меня или нет, но мне не хотелось бы путешествовать в компании тех, кто будет шарахаться от каждого моего движения. Чтобы разрядить обстановку, я встал и начал собираться свой мешок:

– А куда мы вообще сейчас движемся?

Рамзи пожал плечами:

– Ты нас ведешь.

– Я-то веду вас, но как вы теперь понимаете, я смыслю в местной географии не больше, чем вы в моем мире. Ларродаг был временным решением, которое уже не подходит. Куда мы идем дальше?

Начались жаркие споры, которые были очень похожи на те, что велись в Ландаре между Лассой и Вейлин. Гиена и волчица остались при своем мнении – первая считала, что лучше идти до Пангора, а вторая утверждала, что лучше вообще покинуть пределы страны, чтобы у Ордена было меньше шансов просто так нас настигнуть. Хорек в этой ситуации занял позицию Вейлин:

– У меня нет Пангора, в который я мог бы податься. Можно было бы идти до моей деревни, но это очень далеко и нам потребуется не менее недели, а то и двух, чтобы туда дойти, и в этом нет никакого смысла. Получается, надо бежать из страны, более вариантов я не вижу.

Все взгляды устремились на меня, так как от моего слова сейчас все зависело. Но вместо ответа я задал вопрос:

– Скажите, кто из вас может выжить в лесу и быть в нем проводником?

Лучник неуверенно поднял лапу:

– Янсен учил меня искусству выживания в лесу. Поэтому я и следопыт, и охотник, и лесной проводник. Но к чему вопрос, Мирпуд?

– А вопрос вот к чему. Если вы помните, то в Ландаре я говорил, что точка зрения Вейлин более здравая, пусть я и не принял ее полностью. Сейчас я начинаю более трезво смотреть на вещи. Давайте будем честны перед собой – какие бы мы ни были беглецы, нам нужно место, где мы можем остановиться не на один день, а на большее количество времени. Мы можем сколько угодно бродить по лесам, но нам нужна еда и кров. Нам нужна уже не деревня – нам нужен город. Давайте теперь подумаем о том, подойдет ли нам Пангор. Только прошу вас, откиньте мысли о том, что Пангор – это все еще Граальстан. И вообще, давайте порассуждаем в общем – куда мы движемся в принципе? Мы не можем идти без цели!

Началось обсуждение. Первой взяла слово Ласса:

– Если про мою позицию в отношении Пангора более-менее ясно, остается вопрос, куда мы идем. Как минимум, мы уходим из страны. Да, мне грустно покидать мою родину, но другого выхода нет. Придется идти туда, где влияние Ордена не так велико – Паруссия, Меровия.

Лассе на коленки запрыгнул Эйнар. Гиена обратилась к Вейлин:

– Слушай, черношерстная, а почему бы нам в твои Кораланды не рвануть?

Ошарашенная волчица наклонила голову:

– У меня обман слуха, или ты сказала «Кораланды»?

Огневица хихикнула:

– Не пугайся, я серьезно говорю. Мне уже наплевать на все слухи о твоей родине. Если нас будут преследовать и преследовать – сунемся к тебе. Там уж нас вряд ли достанут. А пока движемся к границе. Кстати, вариант с деревней Рамзи мне кажется не таким уж плохим. В пограничные деревни вообще не особо стараются соваться, а это может быть идеальным для нас.

Я поднял лапы:

– Значит, я правильно понял, что мы идем в Кораланды?

После некоторых совещаний мы пришли к решению, что мы идем на родину Вейлин, по пути заглядывая в различные города и деревни.

Волчица достала из своей котомки карту и развернула ее:

– Сейчас мы находимся в Ларотийском лесу, где-то недалеко от реки Дорраг-Кра. Источник на карте не отмечен, поэтому мы можем предполагать только примерно, где мы есть. Здесь на карте показан Ларродаг, здесь – тракт, по которому мы пришли от столицы. Ближайший к нам город – Кенсан. Не самый крупный, по сравнению с Пангором и Ландаром. Чтобы до него дойти, проще идти вдоль Дорраг-Кра. Осталось найти реку.

Хорек огляделся:

– А как это сделать?

– Я не знаю.

В моей голове зазвучал тихий голос с шипящими нотками:

– Нае бе с’у до’йб…

Я остолбенел:

– Что?

– Нае бе с’у до’йб…

Звучит как рогнеону… но не совсем оно. Как будто другой диалект? Диалект у моего собственного языка? Да ну, бред же. Что же имел в виду голос? Нае бе с’у доиб… кажется… иди направо? Я быстро перевел фразу на рогнеону. Она должна звучать немного по-другому. Здесь как будто использовалась не буква в качестве элемента языка, а звук. Я хотел создать язык, где звук был бы основой, но так до этого и не дошел.

В мое сознание ворвался голос Лассы:

– Мирпуд!

Я очнулся:

– А, что?

На меня смотрело три пары недоуменных глаз:

– Ты застыл и тупо смотрел куда-то вправо, не реагируя ни на кого. Что произошло?

Я усмехнулся, сунул Эйнара в суму и пошел с полянки в сторону ближайших деревьев:

– Я знаю, куда нам идти!

Голос меня не обманул – через полчаса мы дошли до реки. Опять знакомая картина: светлое небо, кремовые облака, яркое солнце, густой лес на нашем берегу, поросшие травой берега. Как будто я вернулся на месяц обратно и только-только очнулся в новом для себя мире.

Вейлин огляделась:

– Ну, теперь идти гораздо проще. Течение здесь… вправо, значит, нам надо идти вверх по течению. Тогда мы дойдем до Кенсана.

Воды Дорраг-Кра медленно плыли нам навстречу, пока мы шли в ту сторону, откуда текла река. На мгновение мне показалось, что я увидел то место, где первый раз вышел из леса, чтобы напиться из реки, но местный пейзаж был настолько однообразным, что я вполне мог ошибаться.

В полдень мы остановились на привал возле реки, закусив остатками еды, захваченной в спешке из Ларродага. К счастью, чай для нас был в изобилии – в лесу росло много трав, которые можно было заварить. Смерть от жажды нам точно не грозила. Но мы надеялись, что к вечеру мы дойдем до Кенсана или до какой-нибудь деревни, где можно пополнить припасы за относительно небольшую сумму.

На землю уже опускался вечер. Никто из нас не мог точно сказать, сколько километров мы прошли. Даже карта, которую носила с собой волчица, не могла дать точного ответа. Все что мы видели – лес, лес и еще раз лес. Казалось, он бесконечен, необъятен, бескраен, всеобъемлющ. Любые эпитеты со сходным смыслом лезли в голову, и все они подходили для описания. Когда я смотрел еще на поляне с источником в карту, я понял, что размерчик у Ларотийского леса нескромный. Но в реальности все выглядело намного более впечатляюще.

Волчица грустно посмотрела на карту, освещаемую лучами заходящего солнца:

– Знать бы, где мы находимся, только в этом однообразном лесу никакой зацепки и никакого ориентира. Что называется, иди, пока не наткнешься на кого-нибудь.

Как будто в ответ на ее жалобу, вдалеке показалась то ли хижина, то ли домик, стоящая немного в глубине леса, но, тем не менее, видная со стороны реки. Вид у домика был плачевный – покосившиеся стены, осыпающая земляная крыша, почерневшие от времени и сырости балки. Когда мы подошли ближе, то увидели, что возле входа в жилище на кресле-качалке сидела… кобра.

Я, как только мог, вытаращился на хозяйку дома – змеи в этом мире мне еще не попадались. На вид ей было явно не пятьдесят и даже не шестьдесят лет. Глаза были затянуты белым бельмом, отчего выглядели весьма устрашающе в своей слепоте. Чешуя на ней еще сохраняла остатки былого блеска, но в некоторых местах сильно потускнела, а в некоторых откровенно отсутствовала, обнажая морщинистую кожу. Ног у кобры не было, зато руки были на месте. Таким образом, кобра сидела на свернутом спиралью хвосте, конец которого свисал с кресла. На тело было натянуто что-то типа старого свитера неопределенного цвета. На мгновение кобра приоткрыла пасть, и я увидел, что из четырех зубов у нее осталось только два.

Кажется, хозяйка домика нас почувствовала. С шумом выдохнув и лизнув языком слепые глаза, она прошипела, растягивая букву «с»:

– Ты уссслышал мой призыв.

Никто из нас ничего не понял. Неужели она сама с собой разговаривает? Я спросил у кобры:

– О чем вы, почтенная?

Слепые глаза сфокусировались на мне:

– Мой призыв, который ты уссслышал в лесссу. Нае бе ссс’у до’иб.

Так вот почему голос мне показался шипящим! Ну конечно же, змея так и говорит, с придыханием и шипением. Вейлин нахмурила лоб:

– Вы говорите на каком-то странном языке. Он похож на священный, но это не он.

Кобра сползла с кресла и поползла в нашу сторону, извивая хвостом. Остановившись в пяти шагах от нас, она вдумчиво облизнула глаза языком, смотря в нашу сторону. Наконец она прошипела:

– Я Эдна, змея-отшельница. Кто вы?

Мы представились. Эдна качнула головой:

– Молодой волк. Почему я чувссствую в тебе Сссудью?

Мне оставалось только недоуменно таращиться:

– Кого?

Кобра расправила капюшон, не обращая внимания на мой вопрос:

– Вы ищете ночлег, пока не доберетесь до Кенсссана?

Ласса поклонилась:

– Истинно так, почтенная Эдна. Но как вы узнали?

Губы кобры расплылись в улыбке, обнажив два зуба:

– Хотя я ссслепа, но я вижу больше вассс. Я чувссствую вашу сссущносccть и вашу сссилу, что таитссся под вашими шкурами. Я могу дать вам ночлег, потому что вы не уссспете добраться до Кенсссана до утра, но только есссли вы поможете мне прибратьссся в доме. Я живу одна и некому мне помочь. А моя ссстаросссть только мешает.

Не дожидаясь нашего ответа, Эдна поползла в сторону своего домика. Переглянувшись, мы поняли, что нам придется остаться и помочь кобре, иначе мы рискуем заночевать в лесу.

Пригнув головы, мы зашли в ее жилище. Поразительно, но внутри оно выглядело намного более презентабельно, чем снаружи. Мало этого, казалось, что внутри было гораздо больше места, чем могло показаться извне.

Я с любопытством вертел головой. Сразу было видно, что здесь живет существо, каждый день работающее с магией. Все полки были заставлены склянками, ретортами, реактивами, какими-то артефактами, назначения которых я не знал. Кроме того, все стены были увешаны костями самых разных животных. Тут попадались и черепа диких животных, но кости некоторых существ я не мог опознать.

Другой отличительной особенностью являлось то, что я не нашел ни одного стула или хоть чего-нибудь, отдаленно напоминавшего стул. Поначалу меня это удивило, но потом вспомнилось, что строение тела Эдны позволяло ей спокойно обходиться без такого привычного предмета интерьера. Зато столов было в избытке. Все они были завалены различными чертежами, костями, склянками и прочими предметами. Эдна оглядела свое жилище:

– Госссти у меня редкосссть. Вы – первые, кто оказалссся у меня за полгода. Буду очень благодарна, есссли вы мне поможете прибратьссся здесссь. Я покажу, что куда ссскладывать.

Под чутким руководством кобры мы около часа или около того таскали разные предметы, раскладывая их по полкам.

Во время уборки мы раскопали небольшой котел, валявшийся в углу и заваленный бумагами. Эдна радостно произнесла:

– Мой любимый котел. Я не думала, что когда-нибудь его найду.

Не доверив его никому, кобра сама протерла котел от грязи и водрузила его на один из освобожденных от мусора столов.

Когда мы закончили, Эдна оглядела слепыми глазами жилище:

– Ссспасссибо вам, путники. Вы мне очень помогли. Пожалуй, оссставайтесь у меня на ночь. Нам есссть, что обсссудить. Но, как мне кажетссся, вы голодны?

Мы закивали. Хоть мы это делали беззвучно, Эдна кивнула так, как это сделал бы зрячий зверь:

– К сссожалению, у меня только сссырое мясссо. Больше я ничего не могу вам предложить.

Рамзи хмыкнул:

– Если вы разрешите развести костер, мы можем его приготовить.

Морду кобры пересекла улыбка:

– Жареное мясссо. Давно я его не ела. Хотя я и питаюсссь обычно сссырым, но никогда не откажусссь от жареного.

С тихим шипением Эдна удалилась в погреб, откуда вернулась, катя перед собой бочку, из которой доносился запах сырого мяса. Отпустив лапы, она толкнула бочонок в нашу сторону:

– Здесссь хватит на вассс всссех и на меня.

Я застонал – в последнее время я питался почти одним только мясом. Я люблю его, но все-таки без овощей или зелени мясо может доконать даже такого законченного мясоеда, как я. Впрочем, свои размышления я оставил без выражения вслух. Мне не хотелось, чтобы хозяйка дома обиделась на меня (а что-то мне подсказывало, что шутить с ней не стоит, несмотря на ее старческий вид и слепоту).

Мы скоро развели костер на удалении от домика, чтобы случайно вылетевший уголек не спалил деревянные балки. Мясо, которое дала Эдна, было отменного качества, и вскоре над костром подрумянивались куски мяса (похоже, свинины).

Эдна осталась довольна готовкой. Так как в ее доме не было стульев, мы ели на улице, беря куски мяса прямо из костра. Вверх струился дым, аппетитный запах дразнил мое обоняние – я чувствовал себя так, словно я оказался на чьей-нибудь даче, где только-только приготовили шашлык.

Кобра облизнула губы после окончания трапезы:

– Это было очень вкусссно. Пойдемте в дом, нам есссть, о чем поговорить.

Мы проследовали обратно в жилище Эдны, еще не предполагая, что нас ждет.

Мы вернулись в дом колдуньи. Поначалу меня мучил один вопрос: если мы будем разговаривать обстоятельно, как этого хочет Эдна, то куда мы присядем? Не на столы же!

Проблема решилась просто. В гостиной, где стояли разобранные после нас столы, с потолка спустились два веревочных гамака, которые я до этого не замечал. Они были широкими, и их было достаточно, чтобы на каждый село как раз по двое. В этом раз я не хотел, чтобы самочки в очередной раз шипели друг на друга, оказавшись вместе, поэтому я сел с Лассой, а Рамзи посадил с Вейлин.

Сама же кобра, как я и предполагал, осталась стоять, сложив свой чешуйчатый хвост спиралью. Первый же ее вопрос заставил нас содрогнуться:

– Что вы ищете?

Наступила пауза. Наконец Ласса переспросила:

– Что это значит?

Эдна обнажила зубы:

– Это значит то, что вы и ссслышали. Что вы ищете? Зачем вы ушли из города, есссли вы жили так, как нравилосссь вам? Не просссто же так вы ушли, не так ли?

Я пожал плечами:

– Мой мастер сказал мне, что за мной следят звери из Ордена. Мне это не нравилось, и я ушел, чтобы найти ответы на все вопросы, которые меня мучают.

Настал черед Лассы:

– Я ушла, потому что меня попросил Мирпуд. Мне нравилось быть в армии, но он был очень тревожен в отношении всего, что происходит, и я согласилась сопроводить его, чтобы помочь.

Раздался голос Рамзи:

– Я не хотел расставаться с Лассой.

Слепой взор кобры обратился на Вейлин:

– А ты? Зачем ты ушла? Каковы твои причины?

Мне показалось, что на этих словах волчица запнулась:

– Меня уговорил Мирпуд, хотя я еще могла остаться. Я обязана ему своей свободой.

Эдна снова покачала головой:

– Двое из вассс говорят неправду, сссилясссь выдать ее за иссстину.

Кто мог сказать ложь? Я-то как раз говорил правду: я действительно ушел из Ландара, не желая быть под колпаком Ордена. Кто же из оставшихся? Судя по всему, лгали самочки. В истинности слов Рамзи я уверился после того, как произошел наш разговор у костра.

Следующая фраза кобры была снова обращена ко мне. Говорила она на том же языке, на каком дала мне указание в лесу:

– Е'е о'ц в'уо'ц е'е со’мб ти ардоти.

К моему удивлению, произнося эту фразу, она не растягивала по-змеиному букву «с», хотя, естественно, произносила ее шипя. Волчица косилась на Эдну:

– Что это за язык?

Кобра покачала головой, как будто знала то, что не знает никто другой:

– Архаичный сссвященный, милочка. Ягмур сссоздал его именно таким, как ты его ссслышишь. Ривелино уже упрощал его, хотя и сссделал более громоздким. Практичессски никто не знает архаичного языка из ныне живущих. Говорят, только иссстинный Сссудья поймет его.

Следующие слова я услышал как будто со стороны:

– О’и ос зио’ц.

По округлившимся глазам собравшихся я понял, фраза была произнесена мной. Я схватился за пасть:

– Я не знаю, как я это сказал! Я не знаю архаичного!

Ответом мне было шипение Эдны:

– Ты только думаешь, что не знаешь. Переведи всссем то, что я сссказала сссначала.

Если сказанная в лесу фраза не сильно отличалась от рогнеону, то вот новая практически не имела с ним ничего общего. Да что уж там, произнесенных слов в языке не было вообще. Но Эдна вряд ли бы стала давать мне такое задание, если бы была уверена, что я не отвечу на вопрос. Слово «со’мб» было единственным, которое я пока расшифровал, хотя в рогнеону оно звучало как «семб» – «должен, обязан».

Я перестал обращать внимания на остальных. Мои мысли полностью поглотил процесс расшифровки. В тот момент я чувствовал себя Шампольоном, который расшифровывает Розетский камень с египетскими иероглифами.

Я думал еще несколько минут, мучительно расшифровывая каждое слово. Похоже, кто-то пытался трясти меня, но я настолько ушел в себя, что не реагировал. Слово, еще одно слово.

Я поднял голову и открыл глаза, произнеся четким голосом:

– «Ты уже там, где должен быть». И мой ответ… «Я здесь».

К моему невероятному удивлению, кобра склонила передо мной голову:

– Ты вернулссся.

От удивления мне только оставалось сползти в гамаке:

– Кто-нибудь мне объяснит, что за хрень здесь происходит???

На мордах Лассы и Рамзи читалось удивление, хотя было понятно, что они не представляют сути происходящего. В моем мешке завозился Эйнар, доселе мирно спавший. Из-за моего плеча выглянула черная мордочка с голубыми глазками, которая с интересом смотрела на происходящее. Кобра встрепенулась:

– Кто здесссь еще?

Я взял урчащего котенка на лапы:

– Это мой спутник, котенок Эйнар.

Эдна застыла:

– Какого цвета твой котенок?

– Черного. Голубоглазый.

После моего ответа Эдна совсем низко поклонилась, опираясь на руки:

– Иссстинный Сссудья вернулссся.

Я спустил Эйнара на пол и поднял кобру:

– Ларесса Эдна, ну поднимитесь же! Я ничего не понимаю! Кто может мне объяснить происходящее.

Донесся бесцветный голос Рамзи:

– И мне не помешало бы узнать, что происходит.

Колдунья начала свой рассказ, мерно покачивая головой:

– Ты наверняка знаешь, что Орден был оссснован отцом Ягмуром. Он сссовершил благое дело, сссоздав Орден. Всссе церкви были разрознены и боролисссь за власссть. Но ссс Ягмуром пришел порядок… первое время всссе было хорошо, пока не появилисссь сссвященники во главе ссс Ривелино. Они противилисссь сссвязи Ордена и Просссвященных, которых позже ссстали называть Проклятыми. Ривелино победил, но это был не конец. Ученик Ягмура предсссказал, что однажды появитссся тот, кто положит конец вражде между Орденом и Проклятыми. Никто не знает, когда придет этот зверь. Никто не знает, как он будет выглядеть. Никто не знает, на чьей ссстороне он выссступит. Никто не знает, чем закончитссся дело. Про него извессстны только две вещи… он будет понимать первичный язык, который был сссоздан еще сссамим Ягмуром. И у него будет черный котенок с голубыми глазами. И будет этот зверь называтьссся Сссудья. И он уничтожит многовековую вражду между Орденом и Культом. В некоторых трактовках пророчессства были указаны другие отличительные черты, например ссспосссобносссть оборачиватьссся в дикого зверя или осссобенносссти в ссспектре его магии, но эти трактовки не получили широкого рассспроссстранения.

После фразы про оборачивание в зверя я застыл… как и все мои спутники. Во время паузы Эдна продолжила покачиваться, смотря на нас слепым взглядом:

– Посссле того, как Ривелино одержал победу, он был ссслишком упоен ей. Он ссстарался переделать всссе, что было сссоздано Ягмуром, включая язык. Он запретил употребление архаичного сссвященного. Единссственно разрешенным языком в Ордене ссстал новый сссвященный язык. За всссем этим Ривелино пропуссстил момент, когда Ягмур исссчез. Его поиссски не привели к уссспехам. Ученика Ягмура пытали, чтобы он сссказал, где его учитель, но Дарсссар так не проронил ни ссслова. Его казнили, но дело этого не изменило. Поговаривают, что сссам Ягмур однажды вернетссся и прекратит вражду, но никто не знает наверняка, кто это будет.

– Посссле исссчезновения Ягмура пророчессство Дарсссара было изъято из широкого доссступа. Только внутри Ордена знали иссстинный текссст. Иногда в каких-нибудь книгах появлялссся текссст, но знание о пророчессстве так и не рассспроссстранилосссь широко.

Мерный голос змеи убаюкивал, и я вскоре провалился в какое-то забытье, оставшись сидеть в гамаке бок о бок с Лассой…

В маленькой комнате с единственным окном, в которой были только стол и стул, сидел самец куницы. На вид ему было лет двадцать пять, не больше. Он затравленно смотрел на дверь, за которой слышались шаги. Свеча, горящая на столе, была единственным источником света, которая отбрасывала на стенах длинные острые тени, колыхавшиеся от любого движения. Он поспешно собирал какие-то бумаги со стола в холщовую сумку, поминутно оглядываясь на дверь. К сожалению, он не успел…

Дверь буквально сорвали с петель. В нее вошли трое стражников в сверкающих латах, на которых светился символ Ордена – четырехлистник. Они оттолкнули Дарсара, который пытался прорваться сквозь них к выходу. Куница отлетела к стене и выронила сумку, из которой веером вылетели листы пергамента с начертанными на них знаками.

Вслед за ними вошел тот, кого Дарсар меньше всего хотел видеть… Ривелино. Высокий рыжий лис с худыми чертами лица и глазами стального цвета, которые, казалось, высасывали жизнь из всякого, кто в них смотрел. И эти глаза смотрели на него, распластанного у стены:

– Дарсар, ты решил уйти от нас? Как невежливо. Ты забыл попрощаться со мной.

– Что вам нужно, талин Ривелино?

Глаза лиса пылали яростью:

– Не смей называть меня талином, щенок! Это обращение скоро будет запрещено, как и практически все, что создано Ягмуром. Где твой учитель?!

Взгляд куницы потупился в пол. Наставник взял с него клятву, что Дарсар никогда не расскажет, куда исчез его учитель. И даже под пытками предсказатель не собирался нарушать обещание. Он пробурчал:

– Я не знаю, магистр Ривелино.

Ривелино поднял лапу, и Дарсар начал корчиться от боли:

– Я знаю, что ты врешь… Ягмур сказал тебе, куда он исчез. И ты мне это расскажешь.

Дарсар еле мог дышать от боли:

– Нет… я не знаю.

Стражники равнодушно смотрели на пытку, как будто они каждый день видели сотни таких. От Ривелино шли волны энергии, которые обволакивали задыхающуюся куницу. Мерный голос продолжал говорить:

– Скажи, скажи все и боль прекратится. Ты будешь моим главным предсказателем. Только скажи, куда исчез Ягмур.

Дарсар уже ничего не видел из-за слез, застилавших глаза. Он с трудом прошептал:

– Ты умрешь, Ривелино. И тебя убьет тот, кому ты доверял больше всего.

После этого предсказатель умер, не выдержав страшной боли. Потрясенный магистр смотрел на мертвого Дарсара. Тот сказал, что его убьет самый доверенный зверь? Подумав, лис махнул лапой. Подумаешь, одно пророчество этого недоучки было признано истинным. Наверняка он выдал лживое предсказание, как обычно. Ривелино махнул стражникам:

– Похороните его на заднем дворе так, чтобы никто не знал об этом.

Три воина ударили кулаками в бронированную грудь, взяли погибшего Дарсара и унесли прочь. Мельком проверив те бумаги, что рассыпались из его сумки, и решив, что в них нет ничего интересного, лис ушел из комнаты. С его уходом свеча на столе заколебалась и погасла, погрузив комнату в полную темноту, которая рассеивалась только слабым светом золотистой луны из окна…

– Мирпуд!

Я открыл глаза. Меня всего трясло. В глазах до сих пор стояло видение смерти Дарсара. Надо мной склонились морды Эдны и Вейлин. Где-то рядом чувствовалось присутствие Лассы и Рамзи. Дыхание было прерывистым и я задыхался, высунув язык, как обычная собака. Змея прошипела:

– Что ссслучилосссь, Мирпуд?

Я резко сел на гамаке, который закачался под моим весом:

– У меня было видение, как Ривелино пытал и убил Дарсара, чтобы выяснить, где находится Ягмур.

Кобра застыла:

– Как ты это видел? Ты был одним из них?

– Нет. Я как будто был рядом в виде призрака. Не видел своего тела, не слышал ни одного звука, который производил. Я просто это… видел. Там был Ривелино, Дарсар и еще три стражника, которые похоронили убитого где-то на заднем дворе.

Эдна замахала лапами:

– Всссе идите ссспать. Ночь на дворе. Я сссама ссс ним поговорю.

Троица только собралась выйти из дома, как небо пересекла молния, и пошел дождь, который усиливался с каждой секундой. Ливень забарабанил по крыше. Колдунья махнула лапой и с потолка спустились еще два гамака:

– Ложитесссь.

Звери покосились на Эдну, но спорить не стали. Кобра шепнула мне, едва не лизнув языком мою морду:

– Подожди, я сссейчассс приду.

Колдунья уползла вглубь своего домика, откуда вернулась с чашкой, наполненной травяным чаем:

– Выпей, тебе ссстанет легче.

Я принял чай и начал его пить. На вкус он оказался очень приятным и вкусным, несмотря на отсутствие сахара. Когда я поставил чашку на пол рядом с гамаком, кобра качнула головой:

– Почему ты не сссказал сссвое нассстоящее имя, Максссим?

Я едва не рухнул с гамака:

– Откуда вы знаете мое настоящее имя???

Эдна успокоительно коснулась моего лба сухой теплой ладонью:

– Не бойссся, никто из них не узнает твоего имени, есссли ты не захочешь этого сссказать сссам. Я колдунья, которая обладает редким знанием узнавать нассстоящее имя. Но я готова называть тебя Мирпуд, если ты так уж хочешь этого.

– Похоже, вы знаете обо мне все, что только можно.

– Я не всссемогуща, Мирпуд. То, что я знаю твое нассстоящее имя, не значит, что я знаю о тебе всссе. Лучше бы ты расссказал о сссебе. Как ты оказалссся здесссь?

Я говорил вам, что вначале Эдна внушала мне страх и трепет? Теперь же я думал несколько иначе. Ее слепые глаза казались мне только показателем ее мудрости, которая недоступна никому, кроме нее самой. Подумалось, что кобра является одной из тех, кому я могу доверить рассказ о себе. Я сильнее поджал лапы:

– А если не расскажу, вы все равно все узнаете?

Я старался вложить в свою фразу беззлобный юмор, боясь обидеть колдунью. К счастью, она поняла мой посыл:

– Мирпуд, ты льссстишь мне, превозноссся мое могущессство. Я не вижу прошлого, есссли не займусь им сссерьезно. Поэтому я могу полагатьссся только на тебя и ни на кого больше.

Я удобно откинулся в гамаке. В лапах оказался Эйнар, который с интересом обнюхал Эдну и свернулся у меня груди. За окном шел уже настоящий ливень – самая располагающая обстановка для задушевного рассказа.

Я рассказал все. Все что мог, все что знал, все подробности – все. Я почему-то был уверен, что могу так сделать.

А кобру интересовало абсолютно все. Ее интересовали даже технические подробности. На удивление, она понимала какие-то моменты, которые были бы абсолютно непонятны простому селянину. Поразмыслив, я подумал, что это было в какой-то степени логично. Ведь я помню, что тот же мастер Гимеон был подкован в научной терминологии (вспоминаете разговор про угарный газ при сжигании веществ?). Видимо, местные маги имели неплохое представление о науке.

Я не знал, сколько прошло времени, прежде чем я перестал говорить. Эдна, которая, похоже, слушала с закрытыми глазами, прошипела:

– Удивительная у тебя сссудьба, Мирпуд. Тем интерессснее будет в дальнейшем, не так ли?

– Скажите мне все-таки, кто такой Судья? Почему вы так склонились передо мной? Что это значит?

Кобра тихо рассмеялась, чтобы не будить моих спящих спутников:

– Ты задаешь правильные вопросссы, Мирпуд. На некоторые из них у меня есссть ответы. Только прошу тебя, не торописссь. Я мудра, но думаю не так быссстро, как вы, молодые. Я уже говорила, что Сссудья, сссогласссно пророчессству Дарсссара – это тот, кто сссможет положить конец вражде между Проклятыми и Сссвященным Орденом. Никто не знает, когда он появитссся. Никто не знает, как он будет выглядеть. Никто не знает, чью сссторону он примет. Никто не знает, чем это закончитссся. Сссудья сссам решит, что ему надо сссделать для предотвращения тысссячелетней вражды. Он – сссам сссебе закон. Он решает, кого карать, чтобы доссстичь этого, а кого миловать.

– Это что же получается, он может творить все, что захочет? Но это же беззаконие! А если он решится убивать направо и налево невинных? Какой же он Судья после этого?

Колдунья подняла палец в назидание:

– Ты правильно мыссслишь, Мирпуд. Только глупец будет сссчитать, что Сссудья может творить беззаконие вокруг сссебя. У нассстоящего Сссудьи есть сильнейший ограничитель – сссовесссть. У него она сссильнее, чем у оссстальных. Она не позволит ему сссовершить то, что нельзя сссовершать. А если он все-таки сссделает неверное, она будет мучить его так сссильно, что он будет жалеть о том, что сссовершил.

У меня оставалось много вопросов:

– А как узнают Судью? Он сам назовет себя? Его признают? Как?

– Я не знаю… говорят, что иссстинный Сссудья ценитссся по сссвоим поссступкам. Может, его признают еще каким-нибудь ссспособом.

– Но если я Судья… то почему именно я? Я же простой студент! Я ничего не знаю в здешнем мире! Я ничего не понимаю в том, как можно остановить вражду! Я ничего не понимаю!

Эдна снова рассмеялась:

– Обычный ссстудент не оказалссся бы здесь и не пережил бы ссстолько, сссколько пережил ты… про разных зверей пишут разные пророчессства, да будет тебе извессстно. Мне, например, еще в детссстве одна заезжая гадалка предсссказала сссудьбу. Она говорила мне, что я оссслепну ссс горя – так и ссслучилось в итоге.

Я наклонил голову:

– Прямо так и сказала?

Эдна не стала отвечать на мой вопрос, задав свой:

– Кссстати, ты говорил, что твоим учителем был массстер Гимеон?

– Да. Думается, он научил меня вещам, которые могут пригодиться.

Взгляд Эдны стал каким-то глянцевым:

– Да будет тебе извессстно, что он мой сссын.

Я поперхнулся остатками чая, который в тот момент допивал из чашки:

– Ваш… сын??? Но вы же кобра, а он варан…

Взгляд колдуньи стал мечтательным:

– Его отец был очень ссстатным вараном, перед которым я не сссмогла уссстоять, когда была еще молодой. Мы любили друг друга, даже хоть я была только ссс передними лапами, но без задних.

– А разве это ненормально, что у вас только руки?

– Нормально для кобр, но для его родичей брак был неприятным. Они подобрали ему сссамочку знатного происссхождения, чтобы его древний род ссссмешался ссс еще одним не менее древним, но Камтар выбрал меня. У нассс был только один детеныш – Гимеон. Я была незнатной бедной змейкой, без роду и племени. Камтар всссегда любил меня. Он даже признал сссвоего сссына как единссственного нассследника. В высссшем сссвете Гимеона сссчитали бассстардом, так как я была из безродных сссамочек, но только не Камтар. Он всссегда относилссся к нему так, как будто Гимеон был рожден от знатной осссобы.

– Но почему вы расстались? Почему вы здесь, а он в Ландаре? И что случилось с вашим мужем?

Раздался сухой смех Эдны:

– Он сссам так захотел. Он сссчитал, что я его ссслишком опекаю, и захотел ссстать сссамоссстоятельным. Я знала, что у Гимеона есссть дар еще ссс того момента, когда он был сссовсссем маленьким. Я учила его обращатьссся сссо сссвоими ссспосссобноссстями. А когда он ссстал сссовершеннолетним, он ушел в ссстолицу. Он давно уже не навещал меня лично, но периодически присссылает мне что-нибудь интересссное из магичессских вещей. Он знает, что это для меня очень важно. А Камтар… в один из дней он просссто исссчез без ссследа. Я до сссих пор не знаю, где он и жив ли. Я пыталасссь найти его при помощи магии, но безрезультатно. И тогда же, когда поиссски не увенчались уссспехом, Гимеон, как единссственный нассследник, официально получил благородный титул графа и фамилию де Труваль.

По Эдне было видно, что ей не очень приятно все это рассказывать, но она продолжала:

– Когда исссчез Камтар, мне было нассстолько плохо, что ссс горя я оссслепла. Гимеон пыталссся вернуть мне зрение, но признал, что это не в его сссилах. Ссс тех пор мне пришлосссь учитьссся жить, полагаясссь только на магичессское зрение. Оно непохоже на обычное, но я вижу больше, чем можно подумать. Намного больше.

Эдна напоминала мне обычную бабушку, которой не с кем поговорить и которой хочется рассказать о своей жизни любому, кто готов будет выслушать. Когда-то она была молода, наверняка красива (в этом я нисколько не сомневался) и любима своим сыном и мужем. Я успокоительно погладил Эдну по чешуйчатой руке:

– Скажите, а почему вы остались жить здесь? Разве мастер не приглашал вас в Ландар?

– Приглашал. Но я была и оссставаласссь сссамочкой из проссстого рода, которой чужда россскошь. Я не хотела уезжать отсссюда, даже ради единссственного сссына. Ссслава Арханисссу, он понимал мои желания и не нассстаивал более на этом. Еще когда мой муж был сссо мной, я упросссила его найти мне месссто, на котором можно поссстроить домик. И он нашел это месссто: рядом река, здесь тихо и уютно. Камтар даже сссогласссилссся отпуссстить меня сссюда из ссстолицы. Более того, он тоже переехал сссюда, чтобы не рассставатьссся сссо мной, а сссвой дом в Ландаре оссставил Гимеону.

Мне стало по-настоящему жаль Эдну:

– А Камтар знал, что владеете магией?

– Да, он знал. Он поначалу пугалссся того, что его любимая – колдунья, но его любовь ко мне пересссилила ссстрах.

Ее слепые глаза сейчас были полны печали и боли, как у того, кто вспоминает что-то дорогое сердцу, но не имеет возможности вернуть все назад. У нее покатились слезы, и она начала тихонько всхлипывать. Я встал с гамака и прижал кобру к себе:

– Ну успокойтесь, Эдна. Вы знаете, что ваш сын стал достойным магом. Разве этого мало?

Попутно я гладил ее по облезлому свитеру на ее спине. Я продолжил нашептывать слова утешения, хотя понимал, что для кобры будет лучше, если я просто продолжу гладить ее по спине. Кобра подняла на меня слепые плачущие глаза:

– Ты первый за много лет, кто выссслушал меня, Мирпуд. Мне ссстало намного легче от того, что меня кто-то понимает. Ссспи, завтра тебе вновь идти.

Отползя в сторону двери, Эдна открыла ее и встала прямо в проеме, смотря наружу. Дождь все еще хлестал ливнем, порой окатывая кобру, но, казалось, ей было абсолютно все равно. С улицы тянуло прохладой и свежестью, которая приятно омывала тело холодноватым воздухом.

Постояв еще немного, старушка закрыла дверь и свернулась в кольцо прямо на полу. Похоже, именно в такой необычной позе она и спала. Последовав ее примеру, я тоже заснул.

Проснулся я только под утро. Я лежал в гамаке, одетый в шелковые штаны ученика. На голой груди лежал Эйнар, грея мое тело. За окном прекратился дождь и светило солнце, которое еще не успело подняться высоко над землей.

В ноздри ударил запах сырого мяса. Я скосил глаза на пол и увидел, что возле моего гамака лежит недоеденный шмат сырого мяса со следами маленьких зубок. Видимо, Эйнар успел позавтракать, пока я спал.

Эдна лежала около входа, где и заснула вчера. Все мои спутники спали, посапывая в гамаках. Я подошел к кобре и заметил, что она как-то странно смотрит перед собой сквозь полузакрытые прозрачные вещи. Я тронул ее… и понял, что она умерла. Ее тело уже начинало коченеть. Я сразу же разбудил спутников и рассказал обо всем. Вейлин присела перед мертвой Эдной и закрыла ей веки до конца:

– Спите спокойно, Эдна. Пусть ваш путь к Арханису будет безмятежным.

Я оглядел спутников:

– Я говорил с Эдной вчера. Знаете, кто она? Она мама мастера Гимеона.

Ласса посмотрела на меня грустным взглядом:

– Тогда тебе надо сообщить мастеру, что его мать умерла. Да, ему будет больно это слышать, но лучше рассказать.

Варана эта новость повергла в грусть. Его голос подрагивал, чего я не слышал у него никогда:

– Очень жаль, что я так и не увидел ее в последние пару месяцев. Наверное, она очень скучала по мне?

– Она говорила, что понимает ваш выбор, мастер, и не имеет ничего против него.

После паузы маг задал еще вопрос:

– Как она умерла?

– Я не знаю. Я говорил с ней перед тем, как уснуть – она была жива и стояла на пороге дома, глядя на ливень. Утром я проснулся и увидел, что она мертва.

В голосе варана зазвучала уверенность:

– Раз вы там, сожгите дом полностью.

Я остолбенел:

– Зачем?

– Там есть много опасных артефактов, которые не должны попасть в плохие лапы. Лучше их уничтожить.

– Может, надо что-нибудь вынести перед тем, как все будет уничтожено?

Гимеон задумался:

– Год назад я приезжал к ней лично и завозил один посох. Думаю, он может тебе пригодиться в дальнейшем. Я разрешаю тебе забрать его.

– Где мне его найти?

– Этот посох непростой, поэтому матушка его хитро спрятала. В правом углу дома должна висеть кость в виде дуги, раскрашенной в красной цвет.

Следуя его указаниям, я дошел до кости:

– Да, есть такая.

– Справа от нее на стене находится маленькое черное пятно.

– Вижу.

– Нажми на него три раза когтем указательного пальца левой лапы.

Я выполнил требуемое. В стене позади нас открылась ниша, в которой лежал деревянный посох с резьбой и стеклянным шаром на вершине.

– Мастер, я вижу посох.

– Только его возьми, остальное можно сжечь.

Я осторожно вытащил посох. С виду весьма необычный – резьба по всей длине посоха, которая изображала какие-то древние знаки (из них я понимал только некоторые), навершие в виде шара, который с виду казался стеклянным и прозрачным, хотя степень его прозрачности менялась каждую секунду, острое основание. Когда же я случайно нажал на какой-то знак, из другого конца посоха выскочило острое лезвие, которое казалось настолько же тонким, насколько и смертельно опасным. Я поспешно нажал на знак, и лезвие исчезло, оставив посох в своем прежнем виде.

Голос в голове повторил:

– Сжигайте дом и уходите оттуда.

Я не мог не задать один вопрос:

– Мастер, как превращаться в волка?

– А тебе это зачем?

– Вдруг это может пригодиться в будущем?

– Ага, чтобы твои спутники опять захотели убить тебя?

– Ну скажите!

– Я не знаю, как это сделать. Я никогда не обращался в дикого зверя и не знаю, как это делается. Ответ на этот вопрос ты можешь дать только сам. Все что я знаю – как превращаться из дикого зверя в разумного.

Вначале поев, мы начали выполнять указание мастера Гимеона. Пожар был устроен на славу. Мы стащили в дом все дрова, какие только были в поленнице. В сумке Рамзи нашлась какая-то жидкость, которую он назвал «хорошо горящей». Он плеснул совсем немного на разбросанные дрова, зажег лучину и бросил ее на дрова, стремительно отпрыгнув. Вверх взметнулся огромный столп пламени, которые начал жадно пожирать все кости, артефакты, реактивы и прочее, что было в жилище старой колдуньи Эдны.

После этого мы ушли, не оборачиваясь. Путь вдоль реки проходил в молчании. Каждый пытался завязать разговор, но ни одна шутка, ни один вопрос не находил более одной вялой реплики в ответ. В конце концов, мы прекратили попытки начать беседу.

Вскоре вдалеке показались стены города, который выходил прямо к реке. Похоже, это и был Кенсан. Лес постепенно начал редеть, пока от него не остались только одни воспоминания. Мы вышли на обширное травянистое плато, которое тянулось вплоть до стен города.

С виду он был вполовину меньше, чем Ландар. Стены, которые окружали его, были не каменными, как в столице, а деревянными, сложенными из толстых бревен. Башен на видимой стороне городе было всего лишь две, и те находились справа и слева от подвесного моста, который вел в город.

Мы приближались. Так как мы шли не по дороге, а вдоль реки, то нам пришлось возвращаться на тракт – он был единственным путем, который вел в город. По пути к дороге мы продирались сквозь кустарник и невысокие деревья, росшие вдоль дороги.

Вскоре мы добрались до основной дороги и влились в звериный поток из зверей, повозок, лошадей, упряжек, тележек и прочих атрибутов оживленного пути.

Сзади послышались крики, и нам пришлось прижаться к краю дороги, чтобы пропустить стремительно несущегося всадника в красных одеждах мага. Ласса проводила его взглядом:

– Я очень надеюсь, что этот всадник не из Ландара. Одежда подозрительно напоминает одного из гарнизонных магов.

– И что же нам делать? – переспросил Рамзи.

– Как что? Ничего. Идем дальше. Если мы будем бояться каждого куста, то мы никогда не сдвинемся с места.

Вейлин прищурила глаза:

– Жалко, что у нас нет денег, а то мы бы купили лошадей и передвигались намного быстрее.

Я тронул кошель на поясе, где были туго свернуты деньги Фархада:

– Допустим, деньги я вам найду. Но есть проблема. Я никогда не ездил на лошади. Я смогу только сесть на нее, но править ей я не умею.

Рамзи расхохотался:

– Ну ты даешь, Мирпуд! Придется мне тебя учить!

Самочки, которые что-то намеревались сказать, осеклись и не произнесли ни слова после возгласа лучника.

Мы приближались к въездным воротам. Здесь плату за въезд не взимали, в отличие от того же Ландара, но стражники зорко следили за гостями города, вылавливая хоть сколько-нибудь подозрительных личностей. К несчастью, мы оказались такими…

Рослый абиссинский кот выхватил нас четверых:

– Стоять! На вас одежда ландарского гарнизона. Что вам здесь надо?

Мы переглянулись: дело принимало нешуточный оборот. Я включил импровизатора:

– А твое какое дело? Ты видишь, как я одет?

Он оглядел мою фигуру:

– Ученик мага. И что?

Дальнейшие слова я проговорил, добавив в голос ярости:

– А то, что я ученик мастера Гимеона, тебе ничего не говорит???

Стражник поперхнулся:

– Да, я знаю Гимеона, но…

– Не Гимеона, а мастера Гимеона де Труваля, идиот! Он тебе не друг и не товарищ, чтобы называть его только по имени! Мастер послал меня, воина из ландарского гарнизона и мага поддержки в Кенсан по важному делу. Дело настолько важное, что даже был привлечен дополнительный маг!

Я показал на Вейлин:

– И после этого ты смеешь останавливать нас? Твое имя, солдат!

В глазах кота читался ужас:

– Стражник Бреннан…

– Твое имя должно коснуться ушей моего мастера, стражник Бреннан?!

Кот сдавлено прохрипел:

– Нет, не стоит…

Я оперся на посох:

– Так-то лучше, Бреннан. Свободен.

Кот опешил и не нашел, что сказать, а нам это было только на пользу. Стоило нам отойти от Бреннана подальше, как все трое начали давиться со смеху. Только Ласса оказалась способной говорить более-менее внятно:

– Вот как я тебя ни послушаю, Мирпуд, все удивляюсь твоей находчивости и наглости. Обычный ученик мага поставил на место городского стражника без последствий для себя!

Я надулся от гордости:

– Ну я не простой ученик, если верить той же Эдне. Вдруг это показатель того, что я Судья, который нашел способ выкрутиться из ситуации?

Вейлин махнула лапой:

– Не зазнавайся, Мирпуд. Нам еще идти и идти.

Я огляделся вокруг:

– Мы сюда пришли не просто так. Нам нужны лошади, нам нужен ночлег и нам нужна еда. Предложения?

Рамзи потер мохнатую лапу:

– Мне доводилось бывать в Кенсане пару лет назад, когда я еще не дошел до Ландара. Если здесь ничего не изменилось, то я смогу найти все сразу.

– Так куда нам идти?

Вместо ответа Рамзи начал обматывать задние лапы тканью, привязав после этого на подушечки небольшие круглые дощечки, получив, таким образом, импровизированную обувь. Увидев в наших глазах немой вопрос, он хмыкнул:

– Здесь очень грязные улицы, на которых валяется Проклятый знает что. Очень советую сделать то же самое. У меня еще найдутся дощечки для всех вас.

После того, как мы оказались «обутыми», Рамзи повел нас по улице, которая уходила от въездных ворот в город. О городе надо было рассказать отдельно…

Глава шестая. Кенсан.

Лично мне Кенсан показался самым типичным представителем городов, в которых происходит четкое разделение на богатые и бедные кварталы.

Дома возле ворот и чуть дальше от них обладали достаточно странной конструкцией: они были всегда минимум трехэтажными, при этом каждый следующий ярус выдвигался вперед дальше, чем ярус предыдущего этажа. Выходили какие-то перевернутые ступенчатые пирамиды грязно-коричневого цвета. В некоторых местах ярусы соседних домов почти смыкались, образуя своеобразные арки, не пропускающие свет на землю под собой. В окнах без стекол или слюды сушились тряпки неопределенного цвета, источавшие запах плохо стираного белья. Толпы нищих облепили дома вдоль дороги, протягивая к гостям Кенсана лысые лапы, покрытые проплешинами и струпьями.

От самих ворот шли бедные кварталы: улочки, отходящие от основной, были грязными, узкими и темными. Дороги были покрыты не камнем или щебнем, а самой обычной, жидкой после ливня, грязью неизвестного происхождения, в которой вязли те немногие, кто рискнул туда сунуться на телеге. На самой же центральной улице лежало какое-то подобие брусчатки, но назвать ее так мог только самый большой в мире оптимист, обладающий, к тому же, изрядной долей воображения. А если присовокупить запах нечистот, разносившийся особо сильно из-за теплой погоды – вы получите картину, примерно напоминающую атмосферу бедных кварталов Кенсана.

Уже в который раз за короткий путь от ворот я мысленно благодарил Рамзи за его идею с «обувью». По таким улицам ходить с голыми лапами я бы постеснялся, хотя никогда не был брезгливым. Среди всей четверки я был единственным, кто зажимал нос:

– Да уж, в Ландаре были грязноватые места, но по сравнению с Кенсаном столица просто благоухает ароматом цветов.

Рамзи, которого запах нисколько не заботил, хмыкнул:

– Неженка ты, Мирпуд. Поверь, есть города и грязнее, рядом с которыми Кенсан будет казаться тебе розой среди кучи конского навоза.

Я помотал мордой, на которой, подозреваю, начинала проступать зелень от подступающей тошноты:

– Не дай Арханис мне туда попасть. Веди лучше туда, где не так воняет.

Лучник неопределенно пожал плечами и пошел вперед. Рассеяно погладив котенка, который тоже не испытывал радости от ужасных запахов, сидя у меня на плече, я пошел за хорьком.

Постепенно тошнотворные запахи бедных кварталов остались позади, и мы оказались в более приличных районах. Дома здесь не строились по принципу перевернутой пирамиды, а были самыми обычными, без выдвигающихся ярусов или прочей чепухи. Цвет домов стал более светлым и постепенно остановился на каком-то оттенке бело-голубого. Все чаще попадались окна, затянутые слюдой или вообще стеклом. На дороге, наконец, появилось то, что даже пессимист назвал бы неплохим покрытием.

Я облегченно скрутил с лап деревянные дощечки и ступил на брусчатку подушечками лап. Все последовали моему примеру, выкинув мокрые и грязные обмотки, оставив при этом дощечки, могущие еще пригодиться. Я тронул за плечо Рамзи:

– Куда нам дальше, Сусанин?

Хорек вздрогнул:

– Откуда ты знаешь фамилию?

Я начал безудержно хохотать:

– Тебя зовут Рамзи Сусанин?

Лучник поник от моего хохота:

– Д…да. Но что здесь смешного? И как ты вообще узнал мою фамилию?

Я вытер слезы, проступившие от смеха:

– В моем мире есть одна история, которая связана со зверем по фамилии Сусанин. Около четырехсот лет назад на престол моей родины должен был вступить король. Но соседнее государство не хотело этого и послало отряд своих воинов, чтобы убить его. И простой крестьянин по фамилии Сусанин, пообещав этим воинам, что приведет их к королю, завел их в глубокий и темный лес, откуда они уже не смогли выйти. Конечно, этого крестьянина убили, но покушение было сорвано. И с тех пор у меня на родине фамилия Сусанин стала синонимом того, кто заводит своих спутников туда, где можно потеряться.

Рамзи нервно захихикал:

– Не знал, что такие совпадения бывают. Нам осталось совсем немного. В слишком дешевой таверне останавливаться не будем, как и в слишком дорогой. Есть одна, в которой у меня знакомый владелец. Он поможет нам достать годных коней и дать ночлег. Надеюсь, за пару лет он не забыл меня. И не забыл о своем обещании, которое тогда дал.

Еще немного поглядев по сторонам, Рамзи пошел по правому ответвлению основной улицы (или уже не основной?). Пока мы шли, я полностью потерял способность понять, где же та улица, по которой мы шли от ворот, и идем ли мы по ней же до сих пор.

Вдоль брусчатки примостились торговцы, которые стояли в дверях своих лавок или торговали прямо с лап различными товарами. Никакой системы в расположении товара не было – кузнец соседствовал с мясником, булочник – со скорняком. Различные запахи наполняли улицу – от запаха свежеиспеченного хлеба до тяжелого запаха раскаленного металла, обрабатываемого на наковальне. Караваи хлеба, шматы мяса, отрезы ткани, оружие, украшения, мебель, хозяйственные принадлежности – здесь, кажется, при желании можно было найти все, хотя местные торговцы явно уступали своим ландарским коллегам в пышности и разнообразии предлагаемого товара.

Самочки смотрели на прилавки с равнодушием, в отличие от Рамзи, который по пути остановился перед лавкой оружейника, заведя с ним разговор по поводу то ли нового лука, то ли новой тетивы к нему. У меня была возможность прослушать их разговор более внимательно, но мне не захотелось этого делать.

Я старался следить за теми, кто проходит мимо нас. Подозрительность, прочно засевшая во мне еще с первого дня появления в этом мире, никуда не собиралась исчезать. Глаза внимательно осматривали каждого, кто шел мимо нас. Если кто-то казался мне подозрительным, я незаметно просвечивал его спектр, но пока ни одного служителя Ордена не попадалось. Параллельно я заметил, что с посохом применение заклинаний стало проще и не таким затратным. Раньше мне приходилось напрячься, чтобы узнать спектр конкретного зверя или группы зверей, но с посохом это не требовало больших усилий.

Вернулся хорек:

– Идем дальше, до таверны не так много осталось.

Пройдя немного вслед за лучником, я продолжил вглядываться в каждую морду зверя, проходящего мимо. После нескольких десятков просмотренных прохожих мне надоело этим заниматься.

Торговцы оставались позади, и вместе с ними исчезли запахи, которые висели над торговым рядом.

Мы пришли к таверне. С виду она была приличнее той, которая была в деревне Моррада, но до таверны того же Фархада ей было далеко – обычный деревянный дом с небольшими окнами, забранными плохо обработанной слюдой, без всяких пристроек или дополнительного постоялого двора. На ней висела вывеска, которая изображала какую-то ободранную птицу неопределенного цвета. Название прямо соответствовало внешнему виду заведения – «Грязная Сова». Те звери, что входили внутрь этой харчевни (а по-другому назвать ее просто язык не поворачивался), явно были не отмечены печатью добродетели. Я с сомнением посмотрел на Рамзи:

– Ты уверен, что мы пришли туда, куда надо?

Хорек закивал головой:

– Точно.

Я скептично посмотрел на таверну:

– Почему-то у меня ощущение, что здесь не самое лучшее место для того, чтобы остановиться.

Рамзи загадочно улыбнулся:

– Внешность обманчива, Мирпуд. Да, посетители здесь не очень, но хозяину доверять можно. На него я могу положиться, как на самого себя.

С каждым шагом звуки, доносившиеся изнутри, становились все громче и громче. Раздавались хохот, стук кружек об стол, писки самочек-служанок и прочие звуки, которые доносились из типичных таверен подобного типа.

Только я собрался открыть дверь, как она с треском распахнулась, и в нее вылетел изрядно подвыпивший посетитель, видовую принадлежность которого я не успел рассмотреть. Действие сопровождалось взрывом хохота, перекрывшего все остальные звуки. В дверь выглянул вышибала, почти двухметровый медведь с угрожающими мускулами:

– И больше сюда не возвращайся, Аззра!

Тот, кого он назвал Аззрой, встал, потряс кулаком и поплелся в противоположную сторону от таверны, натыкаясь на каждый встречный забор и едва не падая в канаву вдоль дороги. Вышибала же, скользнув по нам взглядом, вернулся обратно, после чего мы смогли войти внутрь. Голоса при нашем появлении стихли и на нас уставились несколько десятков пар глаз.

Да, я был прав, контингент здесь был соответствующим. Конечно, отъявленными мошенниками и бандитами их назвать было нельзя, но вот то, что половина зала имела проблемы с законом, я мог утверждать с уверенностью.

Что я мог сказать о внутреннем содержании? Непрезентабельно – это мягко сказано. Может, столы и выглядели прилично, но вот пол был темного цвета. Сначала я не придал этому значения, но потом я понял, что изначально пол был не темным, а значительно светлее – там, где стояли столы, покрытие было светло-коричневого цвета. Проем, который, похоже, вел в подсобку или кухню, был занавешен куском холстины, наспех прибитой гвоздями. Свечи, которые висели под потолком, давали неплохой свет, но некоторые углы таверны оставались в полутьме. В воздухе висел запах маркары и жареного мяса.

Наконец, из глубины раздался голос:

– Вы посмотрите, какие цыпочки к нам пожаловали!

За фразой последовал новый взрыв хохота. Ласса и Вейлин тихо зарычали. Едва слышно, но я знал, что это рычание не сулит ничего хорошего тем, кому оно адресовано. На их лапах начали плясать всполохи магии, которая грозилась обрушиться на головы всех местных горлодеров. Я схватил их за лапы:

– Только попробуйте применить магию!

В глазах Вейлин плясала уже неприкрытая ярость:

– И что же, нам выслушивать это все?

Я покачал головой:

– Их можно усмирить словом, только потерпите немного. Да, и не убейте меня за то, что я сейчас сделаю.

Ласса, которая тоже была не в лучшем настроении, фыркнула:

– Ну усмири их, менестрель.

Я обхватил обоих самочек за талию и подмигнул залу:

– Ох, лары, боюсь, сегодня они не ваши. Я сам их снял обоих, чтобы они ночью меня ублажили как следует.

Чтобы сделать свои слова убедительными, я шлепнул обоих магесс по заду. По залу разнеслась новая волна хохота. Не обращая внимания на гневные взгляды самочек, я спросил:

– Кто там про них первый обратился в их адрес?

С одного из столов поднялся барс в засаленной куртке:

– Ну я.

– Как тебя звать?

– Иштман.

– Так вот, Иштман, если они не оправдают тех денег, что я на них потратил – ты получишь этих самочек на оставшуюся ночь!

Ласса и Вейлин синхронно ущипнули меня за ягодицы. Я сильно вскрикнул, и это не укрылось от внимания посетителей. Иштман загоготал:

– А твои цыпочки очень горячи, как я вижу! Что же, согласен!

Я с натянутой улыбкой терпел сильную боль, стараясь не думать, что мне скажут самочки через несколько секунд. Не сговариваясь, Ласса и Вейлин заехали мне с двух сторон в бок, но, как мне показалось, сделали это беззлобно, скорее для острастки. После их щипка на нас перестали обращать внимание, и мы смогли, наконец, подойти к хозяину таверны, угрюмой белке среднего роста и неопределенного цвета шерсти, которая катала острый кусочек дерева в зубах. На нас он посмотрел с равнодушием, но стоило белке увидеть Рамзи, как настроение хозяина сразу поменялось на радушное:

– Рамзи, Проклятый тебя дери, сколько тебя здесь не было, высохшая крыса!

Хорек хохотнул:

– И тебе не хворать, мешок с ушами!

Похоже, эти оскорбления для них были абсолютно нормальными, так как ни белка, ни Рамзи не обиделись на то, как их назвали. Лучник хлопнул белку по плечу:

– Астор, хоть сколько лет пройдет, а я тебя не забуду!

Тавернщик ухмыльнулся:

– Благодарен, что помнишь, хотя и два года прошло.

В голосе воина осталась веселость, но говорить он стал более серьезно:

– Слушай, есть такое дело, в котором я могу положить только на тебя.

Астор перекатил деревяшку в пасти:

– Для тебя я сделаю все, что смогу.

– Скажи, в городе появлялись отряды магов или воинов из столицы?

Белка покачала головой:

– Отряды нет, но слухи ходят среди зверья, что в Ландаре случился какой-то переполох. Поговаривают, что ищут нескольких зверей и сам магистр заинтересован в поимке двух из них.

Всякая улыбка пропала с морды лучника:

– Ты видишь их перед собой, Астор. Тех самых «нескольких зверей».

Заросшая морда белки подалась вперед:

– Насколько же вы смогли насолить Ордену, что вас так ищут?

Я изобразил невинную морду, шаркая лапкой:

– Да так, сидели себе потихоньку, а тут раз – и ищут.

Астор хохотнул:

– Хорошо посидели, судари, раз такое случилось. Так этим засранцам из Ордена и надо! Вам надо идти дальше, я так понимаю?

Рамзи кивнул:

– Да. Нам нужно остановиться на пару дней, купить хороших коней и подготовиться к дальнейшему бегству.

Белка оглядела зал:

– Здесь никого посоветовать не могу, потому что эти паршивцы за пару монет готовы сделать все что угодно, но стоит кому-то заплатить больше, как предадут сразу же. Рамзи, ты слышал о Хонегане?

– Как же о нем не знать?

– Он поможет с лошадьми. К сожалению, у меня нет своего постоялого двора, но если скажете Хонегану, что пришли от меня, он поможет найти место, где можно остановиться. Зверь он подозрительный, но если принесете ему это, Хонеган поймет, что я вас послал.

К моему удивлению, в лапы Рамзи перекочевало что-то, очень напоминающее печенье. Я выгнул бровь:

– Печенье?

Астор усмехнулся:

– А то. Только у меня в таверне такое есть, а Хонеган очень его любит. Я не раздаю его кому попало.

Рамзи спрятал печенье в кошель:

– А теперь просто накорми нас, Астор. Вот это ты можешь сделать сам, я полагаю.

Белка кивнула:

– Ты прав. Сейчас распоряжусь.

Я вытащил из своего капюшона Эйнара:

– Лар Астор, накормите еще и его, пожалуйста.

Белка с умилением протянула лапы и взяла котенка, поглаживая того по спинке. Эйнар принюхался к шерсти тавернщика и чихнул. Астор засмеялся:

– Ну не очень я пахну, прости. И тебя тоже накормлю.

Белка отдала мне котенка, и мы сели за свободный стол. Я посмотрел на зал:

– Рамзи, а что же ты такого сделал, что Астор к тебе так хорошо относится?

В следующих словах хорька была только горечь:

– Я убил того, кто перерезал горло его сыну в стенах этой таверны.

Я сглотнул:

– А как это было?

Передо мной, Лассой и Рамзи поставили три кружки маркары. Воин отхлебнул из своей:

– Я был очень дружен с сыном Астора, Палом. Кенсан был первым и единственным городом, помимо Ландара, где я остановился больше, чем на неделю. И Пал очень помог мне, пока я жил здесь. Я работал здесь вышибалой, до того, как здесь появился Джабраил, работу которого вы видели на входе.

Я оглянулся на дверь, возле которой стоял вышибала Джабраил. Во всех его действиях сквозила уверенность. Более солидные мускулы, чем у этого медведя, я видел только у раба Агастоса на невольничьем рынке столицы. Казалось, Джабраил не совершал больше движений, чем это было необходимо в момент времени. Его внимательные черные глазки смотрели в зал, готовые высмотреть любую потасовку, которая только могла произойти, и пресечь ее. В его осанке чувствовалась военная выправка, но я не мог быть в этом уверен до конца.

– Честно признаюсь, что я удивлен, что Джабраил здесь задержался так долго. Так вот, я работал здесь вышибалой. Несмотря на то, что по мне не скажешь, что я сильный, но каждый из постоянных посетителей, кто приходил сюда, знал, что не стоит со мной связываться. А те, кто буянил, не видели во мне большой угрозы, за что серьезно расплачивались выбитыми зубами и сломанными ребрами.

Не удержавшись, я скептично оглядел фигуру стрелка. Конечно, щуплым его назвать было нельзя, но и особо мускулистым, как тот же Молчаливый, он не был, хотя фигуру лучника отчасти скрывала одежда свободного покроя. Хорек поймал мой взгляд:

– Вот так на меня и глядели, как ты сейчас. Скептически. Меня это не волновало, и я просто делал свою работу. А в один из дней Пала убили у меня на глазах.

Принесли вкусно пахнущее жаркое. Хорек с силой воткнул вилку в картофелину:

– Какая-то заезжая мразь перерезала ему горло за то, что Пал случайно опрокинул на него кружку пива. Не сказав ни слова, ничего. Просто схватила его сзади и перерезала горло. Никто не успел ничего сделать. Я был готов растерзать эту скотину на месте, но он оказался быстрее и сумел сбежать, так и не заплатив. Тогда я первый и последний раз в жизни видел, чтобы старый Астор плакал, как маленький зверенок. Он взял с меня клятву, что эта сволочь убита как можно более жестоко, и я принесу обратно голову этого подонка.

– Я выполнил свое обещание. Я выследил этого хлыща. Он оказался путешественником благородного происхождения. Перед тем, как умереть, он успел сообщить мне, что его зовут Мирко, и что перерезать горло тем, кто ему насолил – просто развлечение, которое он проделывал не раз. После такого я измывался над этим недоумком как мог. Я никогда не забуду его криков. Он умолял меня отпустить его за очень большие деньги, которые я не заработал бы и за всю жизнь, но гибель Пала могла искупить только кровь Мирко.

Кулаки Рамзи сжались, и его глаза пылали страшной яростью, и никто не пытался сказать ему ни слова, опасаясь, что его гнев может перекинуть на спутников.

– Я даже не знал, что могу быть так жесток. Я выпустил ему кишки, после чего засунул ему их в пасть, чтобы Мирко задохнулся своими внутренностями. А когда он задохнулся, я просто перерезал ему горло от уха до уха. Ласса знает, что я могу вступить в ближний бой, но я никогда не измываюсь над своими врагами, предпочитая даровать им быструю смерть. Но Мирко был не таким. Он заслуживал той смерти, которую получил. В его глазах застыл ужас, который невозможно описать ничем. Вся комната, где он остановился, была в крови. После этого я спокойно отрубил ему голову и принес ее Астору. Это не вернуло ему сына, но зато Астор знал, что смерть Пала отомщена. Я в подробностях описал, как убил Мирко. Я никогда не видел бедную белку в такой скорби. Даже мое описание не произвело на него впечатления. Он все твердил, что Пал уже погиб. После он не стал винить меня в гибели сына, хотя я теоретически мог предотвратить смерть.

Хорек как будто впервые увидел кружку с маркарой, после чего залпом ее осушил и утер губы.

– После этого, когда Астор слегка отошел от своего горя, он сказал, что за такое он обязан мне всем, чем только может. Я получил право есть в его таверне бесплатно, а моим спутникам, если таковые со мной будут, нужно будет платить в три раза меньше, чем обычным посетителям.

За столом воцарилось молчание. Хотя и все были голодны, никто не мог взять в пасть ни кусочка, потому что у каждого стоял комок в горле от рассказа Рамзи. Никто не винил лучника в том, что тот сделал, но новая сторона прошлой жизни хорька никого не смогла оставить равнодушной.

Я удрученно поднял голову… и понял, что время снова остановилось. Кажется, я начинал понимать, что это значит. Этот случай – третий на моей памяти. Первый раз я уличил торговца на рынке в продаже гнилой капусты, второй раз – предотвратил покушение на быка у Фархада. Похоже, эта магия срабатывала, когда должно было произойти что-то противоправное. Может, это как раз и было подтверждение слов Эдны о том, что я истинный Судья?

Я оглядел зал. Все застыли в тех позах, в каких были на момент остановки. На первый взгляд не произошло ничего необычного. Пришлось встать из-за стола и немного пройтись, чтобы разобраться во всем тщательнее.

Ближе всех ко мне был Астор, который в тот момент застыл, держа в лапах пару барра от одного из клиентов, пушистого кролика, стоявшего напротив него и открывшего пасть, как будто посетитель что-то говорил. Позади них лисичка-служанка держала на вытянутых лапах поднос с парой стаканов пива, которые вот-вот были готовы опрокинуться, грозя залить голову незадачливого посетителя. Я осторожно придал подносу горизонтальное положение и быстро собрал в стакан все капли пива, которые висели в воздухе над головой зверя. Время после этого не возобновилось, да и вряд ли оно стало возобновляться после исправления такой мелочи.

Мое внимание привлек зверь в коричневом плаще, который сидел в одиночку за одним из столов по центру зала, потягиваясь. Его внешность показалась мне смутно знакомой. Я поднял капюшон с его морды, подойдя к нему вплотную. Койот. Я не видел его раньше, но все равно что-то в его облике подсказывало, что на моем пути он попадался и не раз. Я пригляделся к его морде. Наполовину надорванное ухо, прижатое к голове, в то время как второе было поднято, и, похоже, вслушивалось в каждый звук.

Покачав головой, я собрался было отойти от койота, когда вдруг обернулся. Подождите, так это тот самый зверь, который поджег сарай в Морраде и пытался выследить нас в Ларотийском лесу! Я посмотрел под стол, дабы убедиться в своей догадке, и увидел лапы кремового цвета с черной полосой вокруг правой стопы.

Я поднял свои воспоминания. Если в лесу я не мог вспомнить его внешности, не считая коричневого плаща, то когда мы были в горящем сарае, я успел заметить, что у поджигателя были кремовые лапы с черной полосой вокруг стопы. Сомнений не оставалось: он шел за нами по пятам, явно не с намерением пригласить на чашку чая или кружечку маркары.

Вдруг я почувствовал, как об мою лапу что-то трется. Я посмотрел вниз и увидел Эйнара, который громко урчал и подпрыгивал на месте. Мне оставалось только изумленно смотреть на него:

– Так ты что, не подвержен этой магии?

Котенок неопределенно покачал головой и вновь посмотрел на койота, попросившись на стол к нему. Я поднял Эйнара и поставил его на дерево столешницы. Котенок начал рычать и стаскивать зубами рукав с его левой лапы. Помогая Эйнару, я опустил манжеты.

Моему взгляду предстало странного вида метательное оружие, которое представляло собой тонкую серебряную иглу, вставленную в паз и смотревшую в ту сторону, куда показывала лапа. Я проследил направление лапы и похолодел. Она указывала на наш стол и на то место, где только что сидел я.

Я поднял лапу койота вверх и начал ощупывать его запястье. Через несколько секунд я нажал какую-то пружину, и игла воткнулась в потолок, войдя в него наполовину. Я вздрогнул. А если бы эта игла вошла мне в голову?

Он хотел меня убить. И уже не первый раз. Может, магия предупреждала меня как раз об этом? На всякий случай я оббежал зал, вглядываясь во все морды и смотря на их лапы. Нет, никто не совершал ничего противоправного. Значит, причина остановки времени – этот койот. Его надо было срочно убрать отсюда. Но как?

Я погладил котенка:

– Огромное спасибо тебе, Эйнар. Ты только что спас меня от смерти.

С самым гордым видом котенок спрыгнул вниз и, как ни в чем не бывало, вернулся обратно под наш стол.

В поисках решения я оглядывал зал, пока мой взор не остановился на гиганте Джабраиле. В голове созрел очень хитрый план. А что если убийца будет пойман на воровстве?

Я поспешно снял с запястья койота страшное оружие и примотал его к своему. В кармане плаща убийцы нашелся запас игл, которые предназначались для зарядки в паз. Убедившись, что у него больше нет никакого оружия, я вытащил его из-за стола и потащил к Джабраилу.

Мне стоило больших усилий выпрямить тело койота, которое из-за остановки времени было не таким податливым. В итоге я смог придать ему вертикальное положение. Поставив застывшего койота прямо, я начал шарить по карманам у Джабраила. Как я и надеялся, в одном из карманов у вышибалы была небольшая сумма денег. Поставив койота, я запустил его лапу в карман к медведю, где лежали монеты. Чтобы окончательно убедиться, что посетитель не сможет просто так сбежать, я положил тяжелую ладонь Джабраила поверх лапы койота. Идеальное преступление. Койот не успеет пикнуть, как вылетит из таверны, если медведь раньше этого не переломает ему все кости.

Хихикнув, я вернулся на свое место. Магия прекратила свое действие, и шоу началось…

Лисичка-служанка удивленно взирала на свой поднос, на котором стаканы стояли ровно. Через пару мгновений раздался возглас Джабраила:

– Ты чего творишь, уродец?

Я вытянул шею, смотря в сторону выхода. Как я и полагал, койот оказался медленнее медведя и не смог вытащить лапу из его кармана до того, как вышибала обратил на это внимание. Джабраил обхватил посетителя за лапу с такой силой, что мне послышался хруст костей. На морде койота застыло глубочайшее изумление, граничащее с шоком. Все взоры были обращены на койота и медведя. Джабраил один раз ударил в печень убийце, отчего тот согнулся пополам, хватая пастью воздух. Из нее потекла рвота, в которой виднелись куски того, что койот успел съесть. Вышибала загоготал:

– Молодец, еду вернул, а теперь проваливай отсюда!

После этого Джабраил поставил койота «раком», открыл дверь и отвесил зверю настолько мощный пендаль коленом, что тот с воем вылетел из таверны, приземлившись в нескольких метрах от входа. Все это сопровождалось хохотом посетителей, которые точно не могли пропустить такое зрелище, да еще и бесплатное.

Появилась еще одна лисичка с тряпкой, которая начала собирать блевотину койота. Я услышал, как Джабраил похлопал служанку по плечу и произнес:

– Прости, Наина, что заставляю тебя это делать. Я очень сожалею.

Мягкость в голосе вышибалы абсолютно не вязалась с его внешностью. Наина, которая едва доставала Джабраилу до груди, смущенно запунцовела и унесла тряпку, держа ее на почтительном расстоянии от себя.

Я перегнулся через стол:

– Рамзи, ты хорошо знаешь Джабраила?

Хорек посмотрел на дверь:

– Относительно. Адекватный зверь, несмотря на внешность. А что?

– Мне нужно перекинуть парой слов с ним.

Хорек только и сделал, что пожал плечами:

– Как хочешь.

Я встал из-за стола и подошел к медведю. Тот загородил мне дорогу:

– Ты не заплатил.

Фигура вышибалы, который был более чем на целую голову выше меня, внушала страх, но я спокойно остановился перед ним:

– Я не хотел уходить, лар Джабраил. Хотелось извиниться, что вышла такая ситуация с этим койотом.

Медведь хмыкнул:

– А ты тут при чем, волк? Не ты же ко мне в карман лез.

– Не я, но он залез в ваш карман из-за того, что я так захотел.

Брови вышибалы сурово сдвинулись на переносице:

– А теперь объяснись, волчара, иначе ты вылетишь из таверны вслед за ним, и я заставлю тебя вернуть всю еду обратно, как было и с этим придурошным..

Краем глаза я заметил, как Рамзи привстал из-за стола, намереваясь подойти к нам, но я жестом усадил его. Я приблизил свою морду к медведю и произнес тихим голосом:

– Этот койот охотится за мной. Он уже один раз пытался убить меня и моих спутников при помощи поджога сарая, где мы были. Он искал нас в лесу. Сейчас мне пришлось прибегнуть к одной магии, чтобы остановить его, потому что он опять пытался убить меня вот этим.

Я задрал манжету, показав оружие койота:

– Чтобы насолить ему, я разыграл такую пантомиму с кражей из вашего кармана. Огромное спасибо, что так с ним обошлись. Он этого заслуживал.

Джабраил с сомнением почесал переносицу:

– Оружие наемного убийцы? Что же ты за магию используешь, волчара? Еще за пару секунд до того, как я его скрутил, рядом со мной никого не было.

После слов медведя я осекся. Наемный убийца! Так он идет за нами из самого Ландара?! Неужели мне все еще мстят за то, что я сорвал покушение на того быка? Но еще Мечел говорил перед смертью от клинка мастера Гимеона, что у них нет цели убивать меня, так как иначе они получат проблемы с главным гарнизонным магом. Может, теперь они решили, что я не нахожусь под защитой мастера, и теперь они могут охотиться на меня? Тогда все было намного страшнее, потому что тот койот, несмотря ни на что, мог вернуться обратно, чтобы получить мою голову.

Я выдавил из себя улыбку:

– Вам трудно будет понять суть этой магии. Самое главное – я предотвратил убийство во время вашей работы.

Джабраил коротко кивнул:

– После того, как во время работы Рамзи был убит Пал, ни один зверь не умер в стенах этой таверны, чем я горжусь. Спасибо, лар..?

– Мирпуд В’арф.

– Лар В’арф.

Медведь выпрямился и продолжил осматривать зал. Я вернулся за стол, не чувствуя задних лап. Ласса обеспокоено посмотрела на меня:

– Мирпуд, ты бледен, как сама смерть. Что случилось?

Я прохрипел в ответ:

– Тот койот, которого выкинул Джабраил, пытался сжечь нас в деревне Моррада. И еще он только что пытался убить меня…

Настала зловещая тишина. Даже звуки из зала, казалось, не доходили до нашего столика. Первым молчание нарушил Рамзи:

– Почему ты в этом уверен, Мирпуд?

Я показал метательное оружие:

– Оно указывало на меня и было готово выстрелить тонкой иглой. Посмотрите на потолок. Видите ее?

Троица напрягла зрение. Первой иглу заметила Вейлин:

– Да, под потолком торчит игла.

– Она была здесь, в этом пазу, готовая выстрелить в меня.

Огневица с сомнением посмотрела на меня:

– Ты даже к нему не приближался. Ты как сидел за столом, так и остался сидеть. Как ты об этом узнал?

Я решил не говорить о своей способности останавливать время:

– Я владею такой магией, которая позволяет совершать подобные трюки. К сожалению, она включается независимо от моего желания, но предыдущие два раза, когда такое было, она серьезно мне помогла.

Волчица задумалась:

– Кажется, я помню тот день, когда в таверне у Фархада какой-то шакал напал с кулаками на быка. Не в тот ли раз ты применил эту магию?

Я прищелкнул пальцами и показал на Вейлин:

– Умница, вспомнила. Это был второй раз, когда эта магия нашла свое применение. Правда, есть одна проблема… и тот шакал, и этот койот связаны. Оба они наемные убийцы.

– Но в тот раз никто не пытался напасть на тебя – целью был тот бык, правда я так до сих пор и не поняла, почему он набросился с кулаками, как будто в них были кинжалы.

– Если бы в лапах того шакала кинжалы, этого койота не было бы здесь. Я сорвал покушение своей магией. И этот койот пытался убить меня за то, что тогда я не дал свершиться задуманному. Кстати, Ласса, тот кинжал, который я тебе дал в лесу – это кинжал того шакала о котором я говорил только что.

– А с тем убийцей что стало?

Я оглядел спутников:

– Мастер Гимеон перерезал ему горло, когда за мной следили в городе.

Рамзи сглотнул:

– Может, они тебе мстят не только за проваленное задание, но и за убийство шакала?

– Но не я же убил Мечела, а мастер. Гимеона-то они не трогают.

Гиена покачала пальцем:

– Наемные убийцы, особенно в столице, стараются не связываться с гарнизонными магами и вообще с тем, кто имеет отношение к армии или Ордену, потому что знают, что это чревато проблемами, если виновного найдут. Они хотели убить тебя, чтобы насолить мастеру Гимеону. Теперь ты сам по себе.

Я потряс гривой:

– Тогда нам нужно быть настороже, чтобы этот койот не застал нас врасплох. Один раз я выжил, но второй раз моя магия может не сработать. Мы собираемся идти к Хонегану или так и будем смотреть на пустые тарелки?

Заметив, что мы встаем, к нам подошел Астор:

– Уходите?

Рамзи кивнул:

– Да. Сколько с нас?

Белка задумалась:

– Ну с тебя, Рамзи, я не беру ничего, сам знаешь. А с вас… пять барра, да.

Вейлин засунула лапы в карман, но я опередил ее, положив в лапу Астора пять монет. Белка внимательно осмотрела их и, удовлетворившись качеством, сделала какой-то жест Джабраилу, отчего тот расслабился и пропустил нас.

Мы сами того не заметили, но уже стоял день, причем далеко за полдень. Хорек достал свои часы:

– Итак, четыре часа дня. Самое время сходить к Хонегану. Пойдемте, это недалеко.

Через несколько десятков минут хождения по району мы набрели на магазинчик с изображением конской головы. Вывеска гласила: «Хонеган и сыновья, все для лошадей». Хорек толкнул дверь, отчего звякнул маленький колокольчик. От прилавка поднялся невысокий вомбат, облаченный в синие щегольские штаны, желтую куртку с кружевными рукавами и красную шляпу с полями. Его взгляд загорелся при виде нас:

– Добро пожаловать к Хонегану, да благословит Арханис ваш путь. Что вам угодно?

Лучник достал из кошеля печенье и протянул его вомбату:

– Я от старого Астора, Хонеган. Меня зовут Рамзи, я работал у него пару лет назад вышибалой, если ты помнишь.

Хонеган буквально выхватил печенье и начал жадно его есть, после чего облизнулся:

– Да, припоминаю я тебя. Раз ты от него, то говори, что нужно.

– Нам нужно четыре лошади, сбруя к ним и хорошее место, где можно остановиться на пару-тройку дней.

Хорек посмотрел на меня и прошептал:

– У тебя точно хватит денег, Мирпуд?

Я быстро осмотрел кошель:

– Поверь, здесь хватит на то, чтобы Вейлин второй раз выкупить, не говоря про лошадей, сбрую и все прочее. Фархад был очень щедр, когда выдавал мою долю.

Поторговавшись, Рамзи сумел договориться о стоимости четверых коней в размере двух тысяч барра. Мне это ни о чем не говорило, но, судя по морде воина, он сумел получить их за хорошую стоимость.

Пришлось вытаскивать свой кошель и отсчитывать из пачки сорок купюр по пятьдесят барра. Глаза у продавца остались равнодушными, когда он увидел такую кипу денег, и это меня обрадовало, так как подтверждало слова Астора о том, что Хонеган – зверь честный. А на моих спутников сумма произвела должное впечатление. Ласса тихо присвистнула, когда я выложил требуемую сумму. Еще двести барра ушло за сбрую, которую Хонеган согласился отдать после того, как Рамзи признал ее пригодность.

Мы пошли на задний двор магазина, где в широком огороженном стойле кормились самые разные лошади – пегие и одноцветные, в яблоках и в полосах, кобылы и кони. Вомбат почесал нос и показал лапой на двух коней, которые явно были самыми дорогими и элитными:

– Вот этих двух я вам не продам, потому что они ждут своего владельца. Из остальных можете выбирать.

Мы втроем остались на месте, а лучник пошел проверять каждую лошадь. Та тщательность, с которой он оценивал каждое животное, просто поражала. Сразу было видно, что для Рамзи любая мелочь имеет значение.

Некоторых коней он отвергал сразу, хотя на мой непрофессиональный взгляд они казались абсолютно нормальными. Других он внимательно осматривал, порой не стесняясь ощупывать даже детородные органы у коней. Не всем коням нравилась такая фамильярность, но Рамзи умудрялся успокаивать всякого, даже очень буйного жеребца.

После долгого осмотра хорек отобрал двух коней серого и черного окрасов, и двух кобыл – одну рыжеватую в яблоках, а другую гнедую. Решив оставить пока животных у Хонегана, Рамзи вышел вслед за хозяином обратно в зал магазина. Здесь хорек задал второй вопрос, ради которого мы сюда пришли:

– Хогги, где можно остановиться на пару дней, пока мы не будем готовы уехать? Сразу говорю, слишком дорогих постоялых дворов не надо, и слишком дешевых тоже.

Хонеган откинулся на стуле и посмотрел куда-то вдаль:

– Астор не сказал вам сам, куда можно пойти, и решил все на меня свалить? Что же, есть такое место, которое вам подойдет, лары и ларессы. Бандитских морд там нет, и вполне себе чисто и уютно. Знаешь, где проезд Небожителей?

Рамзи потер лоб:

– Это недалеко от библиотеки?

– Именно. Там вполне адекватная стоимость. Как раз хватит остановиться на пару-тройку дней. Там даже есть своя таверна, так что к Астору необязательно всякий раз бегать.

Мы попрощались с Хонеганом, и Рамзи повел нас по брусчатке улице в ту сторону, где находился постоялый двор.

Стоило нам сделать пару-тройку шагов, как меня подергала за полу плаща чья-то лапа, и раздался жалобный голос:

– Милостивый лар, купите, пожалуйста, книгу.

Я опустил взгляд. На меня смотрел маленький худой мышонок, стоящий возле ящика с книгами и облаченный в то, что когда-то было неплохой курткой серого цвета, но тогда представляло собой жалкое зрелище – заплатки усеивали все рукава, порой перекрывая друг друга. На задних лапах висело какое-то подобие штанов, которые были оборваны, причем одна штанина была порвана выше колена, а вторая ниже. Глаза мышонка были очень измученными, как будто он либо устал, либо недосыпал, либо чем-то болел.

В его протянутых худеньких лапках лежала даже не книга, а что-то типа ежедневника в твердой обложке. Я пригляделся к названию и тут же буквально вцепился в книгу: на ней было написано название на архаичном священном языке. Я посмотрел на испуганного зверенка:

– Откуда это у тебя?

Мышонок шмыгнул носом:

– Я не знаю, милостивый лар. Отец посылает меня сюда, чтобы продавать книги. Он сам книготорговец, но в последнее время не торгует ими сам. Если я не продам хоть что-нибудь за день, то он сильно меня бьет. Никто не хочет брать эту книгу, говорят, что она написана на каком-то странном языке, который они не понимают.

Вейлин взяла книгу и посмотрела на нее:

– Это не священный, Мирпуд. Похоже, это тот язык, который Эдна назвала архаичным.

Заглавие книги было странным: «Зари-А’ло дис ту’м». Первые слова через дефис наверняка обозначали Священный Орден. Последние два слова мне были незнакомы, и я не понимал, что они значат. Перелистав ее, я увидел, что все страницы усеяны записями от руки. Естественно, все они были на архаичном священном.

Мышонок, заметив мой интерес, тронул меня за плащ:

– Она стоит всего пятьдесят тоси.

Что-то мне подсказывало, что это книга стоит куда бо́льших денег. Я вытащил мелочь из кармана и отсчитал нужную сумму:

– Держи, малыш. Как тебя зовут?

– Джиллиан.

– Джиллиан, спасибо за эту книгу. Так все-таки, откуда она?

Мышонок напряг лоб:

– Кажется, папа купил ее в столице у кого-то, думал, что это какая-то ценность, но в итоге так и не смог от нее избавиться.

Я хмыкнул:

– Похоже, мы помогли тебе отдать ее.

Мышонок просиял, когда мы отходили от него.

Вейлин забрал книгу и начала ее перелистывать:

– Мирпуд, это не книга.

– А что, по-твоему?

– Это дневник.

Я перелистал книжечку и убедился в правоте ее слов. Да, это действительно был дневник: даты, надписи. Первая запись была подписана как «15 со’ч, 5 е’о». Я поднял голову:

– Вейлин, что это может значить?

Волчица покачала головой:

– Пятый год, похоже. У нас летоисчисление идет от основания Священного Ордена, даже в Кораландах. А первая запись – число. Я думаю, это название какого-то месяца. Может, месяц март?

Ага, вон оно что! Названия месяцев у них, как и в моем мире. Но вот кто же автор этого дневника? Несмотря на древность записей, книжечка не выглядела уж очень сильно старой. Некоторые страницы были покрыты коричневатыми пятнами, но прочесть текст все равно было возможно.

Я открыл самое начало. До основного текста шла небольшая приписка, которую я не мог расшифровать по ходу. Рамзи прервал мои мысли:

– Мы идем или как? Или все над книгой будете размышлять?

Я закивал, засовывая дневник в чехол:

– Да-да, идем.

Мое внимание привлек отряд странных воинов, которые прошли колонной мимо нас. В этой колонне я насчитал около десятка солдат. Их черные латы, казалось, поглощали любой свет, которые только мог падать на них. На всех доспехах был прорисован рельеф, хотя мне показалось, что латы сидели как влитые на их широких плечах. Из-за шлемов, которые закрывали их морды, я не мог определить их видовую принадлежность, но все как на подбор были высокими, широкоплечими и мускулистыми.

Но больше всего мое внимание привлекло их оружие. В ножнах на левом боку виднелись рукояти самых обычных мечей, но от эфеса каждого меча шла узкая металлическая цепь, которая прикреплялась к кольцу, надетому на шею каждого из этих солдат. Я ткнул Вейлин:

– Кто это?

Волчица посмотрела на солдат с какой-то неприязнью:

– Чойг-Ма’л. В переводе с архаичного – Цепной Меч. Элитные части Священного Ордена. Их личная армия, можно сказать.

– А почему у них так странно прикреплены мечи?

– А тебе не доводилось видеть таких солдат и то, как они сражаются?

Я покачал головой:

– Нет, просвети безграмотного.

– Они носят так мечи по двум причинам. Первая – чтобы не потерять их в бою. Второе – это их способ сражаться.

– И как же?

– Крутить мечом вокруг шеи, как же еще. Ну и использовать их как обычные мечи, держа их в лапах.

Я выгнул бровь и посмотрел на солдат, которые исчезли за поворотом:

– Крутить вокруг шеи?

Рамзи потряс головой:

– Увидишь, Мирпуд. А вот, кстати, один из них.

Впереди, в стороне от дороги, на одной из площадей стояла толпа зверей, которая окружала что-то или кого-то, явно с большим интересом наблюдая за происходящим. Сквозь пробелы между зверями было видно какое-то движение. Как невысокий лучник разглядел что-то – оставалось непонятным.

Мы подошли поближе. Проталкиваясь сквозь возмущенную толпу, мы дошли до границы, после которой оставалось пустое место. И тут я увидел одного из тех солдат с цепным мечом.

Я видел одно из самых захватывающих зрелищ в своей жизни. В центре, окруженный толпой, стоял один из воинов в черных латах, кучерявый лис без шлема. Меч, прикрепленный цепью к кольцу на шее, мелькал вокруг него, описывая сверкающие металлом круги. Длина цепи вместе с мечом была около полутора-двух метров, но толпа вокруг отстояла на расстоянии в три, а то и четыре раза больше.

Когда я смотрел на технику, которой владел этот воин, то вспомнил небезысвестную Гого Юбари из фильма «Убить Билла» и ее смертоносный лю син чуй – шар на цепи. Техника владения этого солдата очень напоминала технику Юбари – использовались различные круговые движения мечом, зацепы связки между кольцом и шеей ладонями, обманные движения, резкие изменения траектории лезвия. Та четкость и красота, с которой он выполнял все движения, показывали, что во владении цепным мечом он достиг практически совершенства.

Следующей частью выступления солдата были показательные трюки. Рядом поставили столик, на котором стояли в ряд десять горящих свечей. Солдат, крутя меч одной только шеей, без лап, начал тушить фитильки, да так, что ни одна свеча не шелохнулась ни на сантиметр.

После этого на стол поставили высокий восковой стержень без фитиля. Подключив лапы, воин начал делать продольные разрезы в стержне с такой скоростью, что лезвие меча превратилось в едва сверкающую полоску света. С каждой секундой лезвие прорезало стержень все ниже и ниже, приближаясь к основанию и рассекая воздух с нарастающим свистом. И с каждой секундой движения солдата становились все быстрее и быстрее, превращая его в непрерывно двигающееся пятно в черных латах.

Последним движением воин перехватил летящий меч лапой и резко воткнул его в деревянную поверхность стола вертикально. Стержень после паузы обвалился на стол, и идеально ровные кругляшки воска покатились на землю под аплодисменты толпы. Казалось, что это выступление нисколько не утомило лиса и он, сделав еле заметное движение лапой, убрал меч в ножны, надел шлем и ушел, направляясь в ту же сторону, куда ушла колонна из его однополчан.

Выступление произвело на меня впечатление. Такой выносливости, силе и ловкости я позавидовал. А уж насколько у него натренирована шея, я боялся даже предположить.

Я обернулся к Вейлин:

– А зачем им это все? Они не производят на меня впечатления воинов, которые любят позабавиться.

– А они и не забавляются, Мирпуд. Демонстрируя свое искусство, они показывают простому народу, что всегда готовы защитить их. Орден отвечает не только за сохранение религии, но и за всех тех, кто ее исповедует.

Я проводил взглядом уходящего лиса:

– А почему они здесь? Из-за нас?

Ласса толкнула меня в бок:

– Хорош паниковать, Мирпуд. В каждом более-менее крупном городе есть местное отделение Ордена. И в каждом городе есть отряды Чойг-Ма’л. И Кон-Сай, разумеется.

Я поднял ушки:

– Кон-Сай? Кто это?

Тогда поежился уже Рамзи:

– Охотницы за еретиками, как их называют в народе. Каста самок, которые, наравне с Чойг-Ма’л, подчиняются только Верховному Иерарху.

– А какие они?

Лучник посмотрел вдаль:

– В эту касту набирают только волчиц. Их можно отличить по красным пятнам на шерсти и красным глазам. Поговаривают также, что они умеют оборачиваться в диких волчиц. Все, как одна, ходят с длинными волосами и со странными серебряными кинжалами, которые что-то могут сделать с даром того, против кого направлен. Поверь, лучше не попадаться в их лапы, потому что от них еще никто не уходил.

Мне оставалось только слушать:

– А что они делают?

Во взгляде Рамзи сквозила скорбь:

– Однажды Кон-Сай схватили одного из моих знакомых, которого подозревали в ереси или в каком-то другом тяжком преступлении против Ордена. Меня тоже взяли, но только как свидетеля. Они мучили несчастного зверя при мне, чтобы я свидетельствовал против него. Я никогда не забуду его душераздирающих криков и мольбы о том, чтобы боль прекратилась. Он молил о какой угодно смерти, только бы избавиться от страданий. Его пытали три дня, все время держа на грани жизни и смерти, лишь бы он признался. Но он так и не признался, хотя и молил о пощаде.

Хорек прислонился к стене, тяжело дыша:

– Меня тоже едва не сломали, хотя Кон-Сай и не занимались мной.

Похоже, этой истории не слышала даже Ласса. Гиена взяла его за лапы:

– И ты дал показания против него?

Рамзи поднял глаза, в которых читалась странная решимость:

– Нет. Я просто убил тех двух Кон-Сай, которые пытали его. Для них было огромной ошибкой держать меня в одной комнате с подозреваемым.

– Но почему?

– Я говорил, что Кон-Сай умеют что-то делать с психикой обвиняемого так, что он не может уйти от них, пока Кон-Сай не захотят этого сами. Возможно, это какая-то их магия. Но на меня их магия не действовала, потому что они пытали не меня, а моего знакомого. Они могли сломать меня только созерцанием того, что вытворяли с моим знакомым. И признаться, им это почти удалось. Кажется, после этого случая Кон-Сай запретили проводить пытки в присутствии свидетелей, не обработав их предварительно магией. Как раз после того, как я убил тех двух волчиц. Голыми лапами.

Я поднял голову Рамзи пальцами:

– А как же ты стоишь живой перед нами? Неужели тебя не искали?

– Искали, только бестолково. Я сразу ушел из города и больше не появлялся в нем. Постепенно они замучались меня искать и просто бросили это занятие.

Мы дошли до постоялого двора, который посоветовал Хонеган. Его хозяйка, пожилая опрятная антилопа по имени Лессани, не стала допытываться, откуда мы и куда едем, за что я был ей бесконечно благодарен.

Сам постоялый двор был похож на свою хозяйку – чистый, светлый, уютный. Ни единого пятна, ни одной паутинки – ничего. Казалось, все здание каждый день драили сверху донизу. Когда же я сделал комплимент Лессани по поводу чистоты, она зарделась и поблагодарила за оценку. Все время, пока мы с ней разговаривали, она пыталась оттереть какое-то темное пятно со своего стола, из-за чего казалось, что антилопа слушала нас не очень внимательно.

Наши две комнаты были на втором этаже. По неизвестной мне причине Рамзи попросил, чтобы ему дали одиночную комнату, а в другую поместили меня с самочками. Никто так и не смог добиться от него вразумительного объяснения по этому поводу, поэтому нам оставалось только смириться с его непреклонным желанием.

Не знаю, как выглядела комната лучника, но наша выглядела очень уютно – кремово-желтые стены, красноватые занавески на окнах, три кровати, покрытые чистыми одеялами и стоящие по периметру комнаты, ваза с фруктами на небольшом столике под окном и шкаф возле выхода с прибитыми крючками. Пол был деревянным, покрытым недорогим, но практичным ковром. Из-под каждой кровати выглядывала ручка ночного горшка.

Мне не хотелось никуда идти, да и неожиданно возникший дневник так и манил, чтобы его изучили. Кажется, самочки поняли меня и начали переговариваться о чем-то своем. Эйнар выскользнул из моего плеча, доселе мирно спав, и примостился между девушками на соседней кровати.

Я начал изучать дневник. Одно в нем меня смущало – даты почему-то шли в обратном порядке. Пытаясь понять логику книги, я перелистнул ее в самый конец. И только тогда я понял, что книгу надо читать не прямом порядке, а в обратном, с последней страницы. Хорошо хотя бы текст писался слева направо, а не справа налево.

Я перелистнул первую страницу. Вверху стояло небольшая фраза, которая была написана в виде эпиграфа: «Ипог бо’йги-з’игн дис сигх тоди со’ч». Конечно, написано на архаичном. Что бы это значило?

Я снова погрузился в то состояние, в котором был, когда создавал (а как выяснилось, вспоминал) свой язык. Это помогало мне сосредоточиться на конкретном слове и найти его значение.

После десяти минут раздумий я перевел эпиграф – «Даже малая вещь значит многое». Пора составить ключ к этому языку, а то я так и буду спотыкаться на каждом слове. На столе под окном лежал лист желтоватой бумаги и перо. Надеясь, что я не насажаю клякс (пером мне доводилось писать только один раз в жизни и очень давно), я обмакнул перо в чернильницу и начал переписывать сочетания «звук-буква», ориентируясь на все слова архаичного языка, перевод которых я уже знал достоверно.

После пары минут у меня был готов шифр архаичного, который можно было использовать для оперативного перевода незнакомого слова или группы слов. В нем не хватало нескольких элементов, которые я надеялся добыть в процессе чтения.

Захватив бумагу, я вернулся обратно на кровать и продолжил чтение, когда понял, что сознание затуманивается, являя собой образы…

Ягмур нервно выглянул в окно своего кабинета. Из башни, в которой он находился, открывался великолепный вид на озаряемые луной башни Цитадели – главного здания Священного Ордена. Как и полагается сердцу вместилища главной религии, Цитадель поражала своей архитектурой и размерами. Возносившиеся вверх шпили, на которых трепетали разноцветные флаги, высокие витражные окна с цветным стеклом, сделанным лучшими стекольщиками Граальстана, резные мосты между башнями, белые колонны на всех уровнях крепости, коридоры, балконы, снующие то тут, то там звери – и все это была Цитадель. Ни одно здание в Граальстане не было величественнее и красивее, чем он. Даже королевский дворец уступал в красоте и смелости исполнения главному зданию Ордена. Так как была ночь, Цитадель дополнительно подсвечивалась огоньками и магическими светильниками, довершая картину красивой сказки, на которую она была похожа.

Волчьи глаза, тем не менее, не смотрели на всю эту красоту, ибо Ягмур знал каждый сантиметр здания, построенного по его проекту и чертежам. Его больше привлекало то, что происходило внизу.

Ривелино. Старый лис явно направляется в его сторону, но почему-то медлит, подолгу разговаривая с каждым стражником у башни.

Ягмур с самого начала решил отдалиться от основной части Цитадели и повелел создать небольшую башню, стоящую в стороне от основной крепости. Небольшая – всего лишь полмили в длину, маленькая крепость и башня, казалось, терялись среди роскошной архитектуры основной Цитадели.

Но теперь, дело, похоже, пахнет жареным. Для Ягмура никогда не было секретом, что Ривелино собрал больше сторонников в вопросе дальнейшего развития Ордена и взаимоотношений с Просвещенными. Волк мог только с грустью констатировать, что у него почти нет сторонников – все переметнулись на сторону этого хитрого лиса. В последнее время те, кто был ярым противником Ривелино, пропадал без вести и потом находился где-нибудь за пределами Ландара, мертвый. Никто не обвинял нового Иерарха в этих смертях, но Ягмур понимал, что рано или поздно карающая лапа Ривелино может добраться и до него. Сколько раз в приватных разговорах лис обвинял его в злонамеренных взглядах, еретичестве и преступлениях против веры? Не обличительно, а скорее предупреждающе. А Ягмур, как последний дурак, решил, что статус создателя Ордена будет защищать его от всех посягательств со стороны Иерарха. Даже сторонники Ривелино уважали Ягмура и приходили к нему за советом, выказывая свое почтение. Но волк знал на своем опыте, как может быть переменчиво звериное отношение к авторитетам. Стоит Ривелино в открытую объявить Ягмура преступником, как вчерашние почитатели станут злопыхателями.

Внезапно Ягмур осознал, что ему надо срочно исчезнуть. Экстренно, прямо сейчас. Но Ривелино уже закрывал пути отхода, приближаясь ко входу в башню. Оставался запасной вариант, который требовал огромных затрат энергии и не давал точного результата. Но прежде надо было дать наставление Дарсару, который сидел в своей каморке этажом ниже.

Волк схватил свой посох и выбежал из двери, захлопнув ее за собой. Послышались поспешные шаги бегущего монаха.

Ривелино в окружении четырех солдат личной гвардии постепенно продвигался все ближе к своей цели – Башне Ягмура. Стражники попадались очень подозрительные, и даже статус Иерарха не помогал так просто пройти к своей цели. Опытный лис понимал, что каждая задержка может сорвать то, что они планируют со сторонниками. А точнее, планирует один он – низвержение создателя Ордена. Сколько раз Ривелино предупреждал Ягмура, чтобы тот отказался от своих взглядов, подрывающих деятельность Ордена, но волк только отмахивался от слов Ривелино. Что же, наказание основателя укрепит позиции Иерарха и сделает его самой главной фигурой внутри Ордена.

Последний стражник охранял вход в саму крепость. Самый упертый из всех, которых когда-либо видел Ривелино. Самый мускулистый и рослый. Его закрытая шлемом морда безучастно смотрела на приближающего Иерарха и его солдат сквозь прорези. Ни один мускул не дрогнул на теле стражника. Его лапы спокойно, без всякой спешки легли на рукоять страшных размеров меча, соединенного цепью с кольцом на шее и готового в любой момент скользнуть в лапы хозяина и успокоить нарушителя. Из шлема раздался негромкий голос, отдающий сталью:

– Талин Ягмур велел никого не пускать.

Ривелино зарычал:

– Ты хоть соображаешь, с кем говоришь, солдатня? Я тебе не мальчик с улицы. Пропусти!

Иерарх собрался пройти, когда его мягко, но настойчиво остановила лапа стражника:

– Простите, талин Ривелино, но вас я тоже не пропущу.

Остальные стражники, находившиеся во дворе, начали осторожно окружать пятерку. Лис заскрежетал зубами. Если он не пройдет, Ягмур может заметить оживление во дворе и догадаться, что происходит. А эти стражники были личной гвардией Ягмура, готовой сложить головы за основателя Ордена и даже прыгнуть в огонь, не раздумывая ни секунды, если бы так захотел Ягмур. И они не отступят сами, пока не умрут: только сам Ягмур мог отозвать своих Чойг-Ма’л и никто более.

Ривелино с силой ткнул пальцем в бронированную грудь стражника:

– Что, он запретил пускать даже меня?

Воин пожал плечами:

– Нет. Талин Ягмур запретил пускать кого бы то ни было, пока он сам не отменит приказ.

Лис зашелся в приступе ярости, и с его пальцев сорвалась зеленоватая молния, ударившая в грудь стражника. Зашатавшись, тот упал, чтобы никогда больше не подняться.

Все воины во дворе выхватили оружие. Ривелино быстро оценил расклад сил. Пятеро против восьми. Чем быстрее они впятером будут действовать, тем лучше.

Четверо воинов Ривелино вступили в бой, отвлекая на себя большую часть стражников. На долю Ривелино пришлось всего лишь двое или трое. Ошибочно было полагать, что Иерарх умел сражаться только магией. И в физическом бою он мог постоять за себя.

Первый противник поднял меч и с силой им махнул, стараясь разрубить голову лису. Отойдя в сторону, Ривелино пропустил летящее лезвие справа от себя и резким движением ударил в горло воина, дробя ему трахею. Захрипевший воин безуспешно пытался вдохнуть через разрушенное горло, рухнув на землю. Через несколько секунд он затих навсегда, исторгнув из пасти небольшую струйку крови.

С остальными двумя противниками Ривелино разобрался еще быстрее. Заломив лапы второму нападающему, невысокому тигру с мечом, лис заставил своего последнего противника наколоться по инерции на меч своего же соратника, после чего одним движением сломал шею тигру, бросив тело вниз на землю бездушным мешком.

Его охрана тоже не теряла зря времени. Из пяти стражников Ягмура в живых не осталось ни одного. Из своих Ривелино потерял только одного.

Лис стоял в окружении девяти трупов, которые еще меньше минуты назад были живыми зверями. Снеся входную дверь всполохом огня, лис пошел внутрь, ведя за собой троих оставшихся в живых стражников.

Ягмур буквально ворвался в каморку Дарсара:

– Мне срочно надо исчезнуть.

Куница смотрела на наставника испуганным взглядом:

– Куда вы, отец?

Ягмур покачал головой:

– Я исчезну из этого мира, чтобы Ривелино меня не достал. У тебя есть копия твоего пророчества на новом священном языке?

Дарсар покопался в бумагах и вытащил свиток:

– Вот оно, талин.

Волк спрятал свиток в рукав своего балахона:

– Он мне будет нужен. Наши сторонники в Ландаре имеют копии пророчества на обоих языках?

Дарсар смотрел на Ягмура с несколько удивленной мордой:

– Ну так все о нем знают, как же вы забыли, отец?

Ягмур не стал корить себя за забывчивость. Он поспешно сжал плечо куницы:

– Ривелино внизу. Он ищет меня и хочет убить или отдать под суд, что не лучше. Я понимаю, что я проиграл эту битву и должен исчезнуть. Я перенесусь в другой мир, чтобы там переждать беду и вернуться когда-нибудь обратно, когда буду чувствовать, что для этого настало время. Ривелино катит Орден к пропасти, извращая все идеи, которые я в него заложил, а эти дураки не осознают этого и идут за этим рыжим интриганом. Только тебе я верю, Дарсар. Я знаю, что Ривелино доберется и до тебя, чтобы выяснить то, куда я исчез. Прости, что оставляю тебя вот так, мой мальчик. Мы много с тобой говорили о Ривелино и о том, что он сделал с Орденом. А теперь мне надо уходить. Свяжись с Лигой. Если не сможешь – остается надеяться, что они не впадут в панику и не прекратят свою деятельность.

Ягмур порывисто обнял Дарсара. Куница всхлипнула, понимая, что видит своего наставника в последний раз.

Волк отстранился от Дарсара и посохом очертил круг, центром которого являлся сам основатель. Постепенно фигуру Ягмура начали охватывать зеленоватые сполохи, которые с каждой секундой становились все ярче, пока волк не оказался покрыт коконом зеленого света, издавая странный низкий гул, от которого свеча на столе Дарсара подрагивала. Из кокона раздался голос:

– Мы победим, Дарсар! Свяжись с Лигой!

Фигура волка стала прозрачной и пропала: Ягмур исчез из Мира Спокойной Воды.

Ривелино буквально бежал по лестнице вверх, в сторону кабинета Ягмура, хотя лис понимал, что может быть уже поздно.

Лис движением лапы распахнул дверь кабинета. Да, он так и думал – Ягмур исчез. Подойдя к окну, он понял, что основатель, скорее всего, видел всю драку между Ривелино и стражниками Ягмура. Учитывая, что из башни был только один выход (если только Ягмур не озаботился созданием потайных ходов), то он никуда еще не ушел и находится в крепости. Впрочем, был еще один зверь, который мог помочь. Взмахнув своим плащом, Ривелино вышел обратно в дверь и начал спускаться по лестнице вниз.

Дарсар поспешно настрочил сообщение на клочке бумаги, стараясь писать коротко и ясно. Дописав текст, он снял с полки клетку, в которой, положив голову под крыло, спал белый голубь. Куница растормошила птицу, привязала к ее лапе послание, открыла окно и запустила почтальона. Сделав пару кругов над двором, голубь полетел в сторону основной части города. Дарсар успел выкинуть клетку в ров и закрыть окно. Оставалось только сбежать самому и надеяться, что Ривелино его не найдет.

Прорицатель начал поспешно собирать все бумаги со стола в свою сумку, не заботясь о том, чтобы их сложить, как полагается. Но только он собрался открыть дверь, как ее резко распахнули и трое рослых воинов отбросили Дарсара к стене, отчего из его сумки разлетелись все листы, которые он только что собрал.

Вслед за ними вошел тот, кого Дарсар меньше всего хотел видеть… Ривелино. Высокий рыжий лис с худыми чертами лица и глазами стального цвета, которые, казалось, высасывали жизнь из всякого, кто в них смотрел. И эти глаза смотрели на него, распластанного у стены:

– Дарсар, ты решил уйти от нас? Как невежливо. Ты забыл попрощаться со мной…

Воспоминания исчезли, и я снова проснулся, хотя у меня не было уверенности, что все виденное было сном, особенно с учетом того, что я застал часть того видения, что было у меня в домике Эдны.

Вейлин и Ласса сидели там, где я видел их последний раз – на соседней кровати. Они продолжали что-то обсуждать. Я прислушался к их разговору, не открывая глаз:

– Черношерстная, разговор есть на серьезную тему.

Раздалось фырканье Вейлин:

– Слушай, тебе не надоело постоянно меня подкалывать? Что я тебе такого сделала?

– Вот на эту тему и разговор. Как ты относишься к нашим самцам?

В ее голосе слышалась насмешка. Похоже, волчица не уловила скрытого смысла:

– А к чему вопрос?

– Ну… интересно.

Я тихо приоткрыл глаза, не выдавая того, что бодрствую. Вейлин откинулась на стену за кроватью, глядя на Лассу прищуренным взглядом:

– Просто так такое не спрашивают. Кажется, я начинаю понимать, почему ты меня недолюбливаешь, пятнистая.

Ушки огневицы недоуменно наклонились:

– Почему?

Магесса подперла подбородок пальцами:

– Дай угадаю. Ты ревнуешь меня к Мирпуду?

Плечи Лассы поникли:

– Как ты узнала?

Вейлин негромко хохотнула:

– Это было несложно. Думаешь, я не вижу, какие взгляды ты на него бросала во время нашего путешествия?

Ласса сжалась в комок:

– Не надо, Вейлин, прошу…

Магесса подняла огневице голову кончиками пальцев:

– Что не надо? Если ты думаешь, что тебе придется делить Мирпуда со мной, потому что я в него тоже влюблена, то ты ошибаешься.

Ласса подняла морду с заблестевшим взглядом:

– Правда?

– Правдивей некуда, Ласса.

– Но почему? Разве он тебе не нравится?

Я замер, потому что сейчас мог услышать одну из главных вещей за последнее время. Волчица снова откинулась назад и обвела взглядом комнату. Показалось, что на мне ее взгляд задержался дольше обычного:

– Мирпуд… я бесконечно благодарна ему за то, что он выкупил меня из рабства, найдя ту огромную сумму, что за меня требовал этот пузан. Я знаю, что он пошел на риск, чтобы раздобыть их. Нельзя выразить словами то, насколько я признательна ему за это. Но, думаю, пока этим все ограничится. Но только пока. Может, в будущем мое отношение к нему изменится, но не сейчас, не в эту секунду. Он мне симпатичен как тот, кто спас меня из плена, но я его не люблю. И вряд ли полюблю когда-нибудь.

– Почему? Считаешь его недостойным себя?

Волчица фыркнула:

– Нет. Никто из нас двоих не хуже другого и не лучше. Просто он другой, какой-то замкнутый в себе. Мирпуд и так узнал за последнее время слишком много нового о себе. Я не знаю, насколько высоко было его положение в родном мире. А теперь он получил то, что у него никогда не было: этот посох, эта магия, это осознание событий, эти видения, эти возможности – Мирпуд потерян, хотя держится молодцом и старается показать, что привычен ко всему.

Ласса покрутила в лапах подол своего красного плаща:

– То есть, сейчас ты не испытываешь к нему ничего, кроме благодарности?

Вейлин сделала какой-то жест пальцами:

– Вот, ты подобрала точное описание того, как я к нему отношусь: благодарность. Безграничная благодарность, но не любовь.

Огневица тронула волчицу за лапу:

– А ты сможешь его полюбить?

И снова взгляд волчицы задержался на мне:

– Сейчас – нет. В будущем – может быть. Только в будущем, если пойму, что он именно тот, кто мне нравится до безумия.

Видимо, такой ответ удовлетворил Лассу, и на ее мордочку вернулась беззаботная улыбка.

Что же касалось меня, то со стороны могло показаться, что ничего не изменилось – я лежал все в той же позе, не меняя ее, но внутри у меня кипела работа мысли, и бушевали страсти, которые я с трудом сдерживал. Не такого ответа я ожидал от Вейлин, явно не такого. Но с другой стороны, она не сказала четкого «нет». Впрочем, еще в своем родном мире я ясно понял, что женское «позже» может означать чаще всего «никогда». Я не знал, действовало ли это правило в отношении магессы.

Краем уха я услышал, как открылась дверь в комнату. Мне было лень открывать глаза, поэтому я только слушал. Это был Рамзи:

– Девушки, Мирпуд спит, что ли?

Ласса зашикала:

– Не ори ты так. Что хотел?

Послышались шаги лап по деревянному полу, которые приглушились, когда Рамзи наступил на ковер:

– Я обещал научить его ездить верхом. Думаю, сейчас не самое плохое время.

Я открыл глаза и зевнул, делая вид, что только что проснулся, говоря нарочно сонным голосом:

– Что-то сморило меня. Рамзи, что случилось?

Хорек потянул меня за лапу:

– Пошли к Хонегану, будешь учиться ездить в седле и снаряжать лошадь.

Я встал, бросил дневник с листами на постель и размял лапы:

– Пойдем, что же.

Я оглядел фигуры своих спутников, внимательно обдумывая то, что собирался сказать:

– Уважаемые, минимум двум из нас надо переодеться.

Ласса воззрилась на меня с удивлением:

– Что?

– Смотрите сами: мы сбежали. Мы не хотим, чтобы нас нашли. Поймите, слухи о нашем побеге дошли уже сюда, хотя от Кенсана до столицы порядочное расстояние. Здесь нас еще не ищут, но вдруг начнут? Тогда могут искать тех зверей, которые подходят под описание. Если для Лассы это несмертельно, так как ее одеяние просто атрибут мага, то вот с вами, Рамзии и Вейлин, надо что-то делать. На тебе одежда воина из ландарского гарнизона, по которой тебя вычислят в два счета, если захотят. С тобой же, Вейлин, вообще караул. Ты до сих пор ходишь в одеянии послушницы. Тебе так вообще будет лучше найти гражданскую одежду, которая подобает симпатичной самочке.

Волчица пропустила комплимент мимо ушей:

– А он дело говорит. Тогда мы пойдем на рынок. Пятнистая, ты идешь?

Гиена махнула лапой:

– Нет, идите одни. Я очень устала и хочу отдохнуть.

Вейлин пожала плечами:

– Твое право. А мы пойдем.

Эйнар предпочел не идти со мной, оставшись с Лассой на кровати.

Втроем мы ушли обратно в сторону рынка. Волчица отделилась от нас, ища что-то среди портновского ряда, договорившись потом встретиться с нами возле Хонегана, чтобы показать выбранное.

Мы же с лучником вернулись к Хонегану, и тот пустил нас обратно в загон к лошадям, среди которых стояли и те четверо, что выбрал Рамзи. Лучник подвел меня к ним:

– Запоминай, Мирпуд. Чтобы управлять лошадью, нужно сделать так, чтобы она доверяла тебе. Какую их них ты выберешь?

Я обошел каждую из четырех. Больше всех меня привлек черный конь, бархатная шерсть которого так и манила погладить ее. Я показал пальцем на него:

– Пожалуй, он пойдет.

Воин кивнул:

– Теперь сделай так, чтобы он доверял тебе.

Рамзи вытащил из кармана яблоко и протянул мне его. Я сунул фрукт в карман и подошел к жеребцу. Тот смотрел на меня черным глазом, стоя на месте. Я осторожно погладил его мощную шею. Он всхрапнул, но остался на месте. Тогда я обнял его шею лапами, поглаживая его пышную черную гриву. Кажется, жеребцу это начиналось нравиться, и он ткнулся мне носом в плечо. После этого я достал яблоко и сунул его коню. Тот принюхался к предложенному угощению, после чего схватил его теплыми губами и сжевал, еще раз ткнувшись носом мне в плечо. Рамзи усмехнулся:

– Вот и прелестно. А теперь дай ему имя.

Я наклонил ушки:

– Имя? Зачем?

Рамзи погрозил мне пальцем:

– Эх, Мирпуд, ты думаешь, что конь – зверюшка глупая, не понимает нас? Это не так. Он чувствует, если ты будешь обращаться к нему по имени. Назови его

Я осмотрел жеребца. Какое бы красивое имя ему надо было дать? Вариантов не было, пока я не решил обратиться к архаичному. Зогмо’c, что в переводе означало «красивый». Я обратился к коню:

– Зогмо’c?

Конь с удивлением посмотрел на меня, подумал немного и затряс гривой, как будто соглашаясь на имя. Хорек фыркнул:

– Ну и имя ты придумал – кажется, ему нравится. А теперь возьми его за повод и осторожно поведи в центр двора. Ни в коем случае не понукай его – медленно и плавно. Если все сделаешь правильно, то он пойдет сам.

Я взял свисавший конец сбруи и потянул за собой. Переступая копытами, Зогмо’c покинул загон и пошел за мной, пройдя на середину. Лучник взял меня за лапу:

– А теперь, прежде чем ты на него сядешь, я покажу тебе всю сбрую, как что называется и как правильно седлать коня.

Дальше Рамзи начал объяснять мне назначение каждого элемента снаряжения, навьюченного на коня. Было сложно усвоить все сразу, но Рамзи был очень терпеливым учителем, не гнушаясь объяснить все по нескольку раз.

Вскоре я начал осознавать детали, а через какое-то время для меня все стало ясным и понятным. Рамзи показал, как должны быть надеты детали сбруи, как все затянуто-перетянуто, что куда вставлено и прочее.

Наконец, когда я все усвоил, наступил самый сложный этап. Лучник скомандовал:

– В седло.

Я достаточно ловко влез на Зогмо’са. Конь всхрапнул, но не стал протестовать. Рамзи тронул меня за заднюю лапу:

– Немного потяни повод – и он пойдет сам. Конь – зверь неглупый, не пойдет туда, куда не надо, так что управлять им надо только там, где только ты знаешь верный путь, а также на поворотах.

Я взял вожжи и потянул их. Внезапно Зогмо’c сорвался с места и начал носиться по кругу в центре двора. Я чуть не заорал от испуга, пытаясь не выпасть из седла, судорожно вцепившись в седло от неожиданности. Я попытался затормозить коня, натянув вожжи, но Зогмо’c остановился лишь тогда, когда Рамзи схватил жеребца за луку седла:

– Слезай.

Я чуть ли не мешком свалился с седла, но меня подхватил Рамзи. Хорек покачал головой:

– Норовистый конь.

Мы угробили час, пока Зогмо’c не перестал показывать свою стать, смирившись со своей ролью ездового коня. Под конец я уже научился управлять им и даже поворачивать назад и двигаться задом-наперед. Лучник удовлетворенно кивнул:

– Отлично, слезай с него и поблагодари за все.

Я слез с Зогмо’cа и ласково погладил его по шее, под которой чувствовались мощные мышцы. Конь что-то профырчал, покусывая удила, и казалось, выглядел не очень довольным.

Хорек начал расседлывать коня, что было встречено радостным фырчаньем последнего. Отпустив жеребца обратно в стойло, Рамзи сбросил сбрую в углу конюшни:

– Завтра мы вернемся сюда и продолжим снова. Пойдем обратно, Вейлин нас заждалась, наверное.

К нашему удивлению, волчицы в магазине не было. Хонеган заметил, что магесса не появлялась за последний час до того, как мы закончили тренировку с новым конем. Я начал беспокоиться, как вдруг из-за входной двери показалась голова волчицы:

– Пойдем, что покажу.

Мы вышли наружу, и я понял, почему волчица не стала сразу показывать на глаза: она решила раньше времени не демонстрировать, что была в другой одежде.

На меня смотрела волчица в умопомрачительном бордовом платье чуть ниже колен. Я не мог сказать, из какого оно было материала, но он был похож на хлопок. Обшлаги рукавов украшали какие-то орнаменты. Это платье было без декольте, доходя до ключиц, но даже в нем Вейлин оставалась такой же красавицей, какой была, собственно говоря, в любом одеянии, но сейчас она разительно отличалась от той самочки, которая ходила в плаще послушницы. Поверх платья был накинут легкий плащ сероватого цвета, который скрывал ее спину, доходя до бедер. В ушки волчицы были продеты небольшие серебряные серьги, которых, я был уверен, раньше не было. Шею украшал серебряный же кулон с маленьким красным камнем.

Волчица заметила мой оценивающий взгляд:

– Вижу, оценил, менестрель.

Мне оставалось только развести лапами:

– Ты просто шикарна в этом, Лин.

Магесса скромно кивнула:

– Теперь, пожалуй, надо Рамзи переодевать.

Хорек исчез за дверью в магазин Хонегана:

– Я сейчас.

Мы прождали его минут десять. Вскоре лучник вернулся, преображенный до неузнаваемости. Одеяние военного исчезло, и теперь на меня смотрел самый обычный лесной проводник или охотник, коих в городе было более чем достаточно. На нем были одеты черные штаны, доходившие до щиколоток, на которых змеились самые разные ремни с кошелями, коричневая куртка с поясом и карманами, металлические пряжки на различных местах куртки, рукава, скрывающие выглядывающие ножны с кинжалами. За спиной у него был приторочен лук с колчаном.

С одной стороны, Рамзи стал менее заметным, превратившись из солдата в охотника, но не стал от этого менее опасным. Он стал еще более угрожающим, даже не обладая фигурой Молчаливого или Джабраила.

Убедившись, что его внешний вид производит должный эффект на нас, он повел нас обратно в постоялый двор. Вейлин закинула свой мешок с одеждой на спину и последовала за ним.

Лессани приветливо улыбнулась нам:

– А у вас гости в номере.

Рамзи переспросил:

– Гости?

Антилопа снова мило улыбнулась:

– Да, такой милый койот, сказал, что подождет вас, потому что у него важное дело.

Конец фразы мы уже не слышали, буквально сорвавшись с места и побежав в сторону комнаты, где осталась Ласса.

Рамзи, бежавший первый, чуть не сорвал дверь с петель, и мы с Вейлин едва не сшибли его с лап, не успев затормозить. Внутри нас ждал койот, державший Лассу с ножом у горла:

– А, вы пришли все-таки? Вовремя, вовремя. Проходите, не стесняйтесь.

Хорек прорычал:

– А вот это ты очень зря делаешь, урод. Отпусти ее!

Убийца остался невозмутимым:

– А почему я должен?

Рамзи вытащил из рукавов два кинжала:

– А ты уверен, что твоя лапа быстрее моей?

Койот расхохотался, отчего его надорванное ухо затряслось:

– Ты кому собираешься угрожать, сопляк? Когда я был в твоем возрасте, ты еще пешком под стол ходил! Ты будешь учить Дисто, главного наемного убийцу Ландара?

Вейлин начала поднимать лапы, на которых искрилось что-то льдистое, но я перехватил ее пальцы:

– Не вздумай, а то она погибнет!

Дисто закивал:

– Послушайся его, милочка, волчара дело говорит. Я действительно буду быстрее твоей магии. Мне достаточно надавить лезвием, чтобы перерезать ей горло. И это не пустые угрозы. Я убил стольких за свою жизнь, что для меня это превратилось в обычное дело.

Я заметил, что Эйнар остался позади и тихо ходит сзади, поглядывая на Дисто с каким-то странным интересом. Я уже давно успел понять, что спас не простого уличного котенка, а кого-то более существенного. Похоже, он что-то замышлял, но я не мог сказать, что.

Рамзи слегка приопустил кинжалы:

– Что тебе надо, Дисто?

Убийца покачал головой, показывая в сторону плененной Лассы:

– Она мне не нужна. Мне нужен волчара и только он. Он в свое время очень сильно помешал работе моей гильдии, что привело к большим убыткам и потере репутации. А за такое расплачиваются только кровью.

Эйнар неожиданно мягко запрыгнул на кровать и начал карабкаться по стойке кровати с пологом вверх, не производя ни звука. Как ему это удавалось – одному только Арханису известно. Перемещения котенка заметили и Рамзи с Вейлин, но, к счастью, им хватило ума не привлекать внимания Дисто к этому.

Ласса продолжала смотреть на нас умоляющим взглядом, когда вдруг Эйнар спикировал вниз, точно на голову завывшего Дисто. К сожалению, тот успел немного провести лезвием по горлу Лассы, после чего та упала, держась за рану на шее. Кровь хлестала не обильно, но времени терять было нельзя. Я крикнул Вейлин:

– Уноси Лассу вниз и зови медиков!

Волчица без лишних слов утащила окровавленную гиену, пока Дисто сбросил пискнувшего котенка в сторону. Один глаз у койота теперь отсутствовал, а второй смотрел на Рамзи с ненавистью:

– Ты захотел боя, щенок? Ты его получишь.

Рамзи без страха выскочил вперед, пытаясь достать Дисто. Слегка дезориентированный койот не был так быстр и ловок, как раньше, но все равно являл собой грозную силу. Пропустив выпад Рамзи, убийца полоснул того кинжалом по левой лапе, из которой потекла кровь. Лучник крякнул от боли, продолжая сжимать оба кинжала.

Дальше оба пытались достать друг друга, маневрируя на пространстве всего лишь несколько квадратных метров, но лишенный одного глаза Дисто и раненый Рамзи были достойными соперниками.

Во мне внезапно зародилось что-то, что не было у меня никогда. Сила заполнила все мои конечности, голос стал низким. Казалось, что кто-то другой теперь управлял мной:

– Я ПРИШЕЛ!

Дисто отвлекся от Рамзи, увидев мое преображение, и это позволило хорьку серьезно ранить койота, отчего тот упал на пол, держась за рану в боку. Лучник произнес:

– За то, что ты тронул Лассу – ты умрешь.

Он собрался нанести последний удар, когда я вскинул лапу и произнес явно не своим голосом:

– СТОЯТЬ, ОН МОЙ!

Рамзи оглянулся на меня и обомлел:

– Что с тобой, Мирпуд? У тебя глаза светятся голубым, и зрачков нет.

Я оттолкнул хорька:

– СУДЬЯ ДОЛЖЕН НАКАЗАТЬ ВИНОВНОГО.

Рамзи, похоже, понял, что происходит, и не стал противиться. Я покрепче обхватил посох, поднял с земли Эйнара и посадил его себе на плечо:

– ДА НАЧНЕТСЯ СУД ПО ПРАВИЛАМ СУДЬИ!

В дверях показалась Вейлин, которая что-то ошеломленно произнесла, но я ее не слышал. Дисто, который еще минуту назад был таким уверенным в себе, пятился назад:

– Не надо, пожалуйста…

Я схватил его за лацкан куртки и поднял вверх:

– ДИСТО! ТЫ ПРИЗНАЛСЯ В ТОМ, ЧТО ЯВЛЯЕШЬСЯ НАЕМНЫМ УБИЙЦЕЙ И СВОИМ РЕМЕСЛОМ УМЕРТВИЛ МНОЖЕСТВО НЕВИННЫХ ЗВЕРЕЙ. ПОКАЗАНИЯ ПРИЗНАНЫ ДОСТАТОЧНЫМИ ДЛЯ ВЫНЕСЕНИЯ ПРИГОВОРА. ПРИГОВОР – УМЕРТВЛЕНИЕ. ПРИГОВОР НЕ ПОДЛЕЖИТ ОБЖАЛОВАНИЮ.

Койот только смотрел на меня с непокрытым ужасом в глазах:

– Судья, только не ты!

Хриплый смех вырвался из моего горла:

– Я ПРИЗВАН НАКАЗЫВАТЬ ВИНОВНЫХ. ВОГО’РБИ БА НИРБИ – НАКАЗАНИЕ ВИНОВНЫМ. ТАКОЙ МОЙ ДЕВИЗ.

Вейлин схватила за лапу:

– Мирпуд, успокойся!

Я обратил на ее попытку не больше внимания, чем на укус комара:

– Я СУДЬЯ БЕЗ ИМЕНИ. НЕ ПЫТАЙСЯ ОСТАНОВИТЬ МЕНЯ, САМКА, ИНАЧЕ МОЕ НАКАЗАНИЕ ПОСТИГНЕТ И ТЕБЯ.

Навершие посоха засветилось красноватым светом, и я поднял шар так, что морда смирившегося со своей судьбой Дисто осветилась исходящим от навершия сиянием:

– ТВОЕ ПОСЛЕДНЕЕ ЖЕЛАНИЕ, ПРИГОВОРЕННЫЙ.

Койот смотрел перед собой взглядом смертника, не пытаясь что-либо сказать.

– МОЛЧАНИЕ – ОТКАЗ ОТ ПОСЛЕДНЕГО ЖЕЛАНИЯ. ТОГДА ПРИГОВОР ПРИВОДИТСЯ В ИСПОЛНЕНИЕ.

Пасть Дисто зашлась в беззвучном крике, и его попросту разметало на атомы, не оставив и следа на том месте, где он только что стоял. В шаре промелькнула искаженная гримасой морда койота. А потом меня накрыла самая страшная боль в моей жизни, и я потерял сознание.

Мое сознание плавало в темноте, в которой не было видно ничего. Все существование пронзала страшная боль, которая терзала меня, но от нее не было избавления. Я не мог кричать, не мог дышать – ничего. Порой я все же судорожно вдыхал воздух, но это приносило только временное облегчение, за которым опять следовала боль, которая опять сменялась вдохом. И так длилось до бесконечности.

Я потерял счет времени. Казалось, я провел в этой боли сотню столетий, не меньше. Я начал привыкать к ней, но она все равно была настолько сильной, какой не была никогда в моей жизни. А был ли я жив? Наверное, я всегда был в этой пустоте, где не видно, не слышно ничего. Только воздух, который иногда поступает в мои легкие.

Хотя постойте… я мыслю, значит, я существую! Я не мог бы думать мертвым! Точно, я же жил! В мозгу начали возникать имена. Рамзи… кто это? Какое странное имя. Он хотя бы мужчина или женщина? Женщина, наверное. Ласса. Точно женщина. Гимеон… или это фамилия? Кажется, его зовут Мастер. Да, точно, Мастер Гимеон. Вейлин…

Последнее имя почему-то звучало иначе, чем остальные. Вейлин. Лин. Почему же оно значит для меня так много? Вейлин. Черный цвет. Почему это имя ассоциируется с черным?

Внезапно сознание прорвало. Вейлин Дестрокардо. Я люблю ее. Ради нее я вернусь даже из этого проклятого места.

В разрыв сознания начали врываться воспоминания, которые так долго мне не давались. Я вспомнил все, что мог только вспомнить. Да, я Мирпуд, серо-серебряный волк. И Рамзи, Ласса и Вейлин – мои друзья, с которыми я шел вместе.

Впервые за много лет в черноте вокруг начало появляться что-то белое. Боли внезапно стали настолько незаметными, что скоро я перестал обращать на них внимание. Я тянулся к этому белому, подозревая, что это – мое спасение. Белое приближалось, пока не превратилось в тонкую полоску, которая занимала все поле зрения слева направо. Белое в этой полосе порой расчерчивалось чем-то вроде теней, которые быстро исчезали.

Я силился увеличить эту белую полоску, но мне никак не удавалось это сделать. Все мои попытки были бесплодными, и она так и оставалась тоненькой, хотя, как мне показалось, тени в белой полосе начали мелькать медленнее, пока не остановились совсем.

Я бросил все свои силы, чтобы расширить эту белую полосу. На мгновение мне это удалось, и она стала немного шире. Я успел разглядеть какую-то тень, которая закрыла полосу почти полностью на какое-то время. Казалось, что у этой тени было лицо.

Удача, пусть и мимолетная, приободрила меня, и я пробовал еще и еще. Наконец до меня начало доходить… белая полоска – это то, что я видел сквозь прикрытые глаза. А тени – те, кто проходят рядом со мной. Стоило мне осознать этот факт, как я почувствовал свое тело, хотя мне это не принесло никакой радости. Теперь я мог только пытаться открыть глаза.

После долгих попыток я смог приоткрыть веки, которые как будто налились свинцом и были склеены «моментом» одновременно. Смутно виднелось открытое окно, за которым я мог видеть только дневное небо. Видимо, оно и давало полоску света. Слышал я не очень хорошо, но голоса вокруг меня были явно озабоченными:

– Но это же невозможно…

– Целитель же сказал, что он уже нежилец.

– Но ведь как-то он живет.

Я застонал, но не смог произнести ни слова. Руки и ноги начали отходить, и теперь я мог ими пошевелить, но вставать очень сильно не хотелось. Надо мной склонилась голова Рамзи:

– Ты живой. А мы так за тебя волновались!

Его слова жгли голову, словно кусок раскаленного железа и я поморщился от звука его голоса. Я попытался просипеть:

– Что произошло?

Говорить было невероятно тяжело, как будто в горле терли наждачкой. Лучник склонился надо мной:

– Может, ты попробуешь встать?

Я попытался пошевелить телом, но оно не хотело подниматься. Тогда во мне вскипела ярость, которая помогла преодолеть нежелание, и медленно сесть. Теперь я увидел, что мы были в той же комнате, где все произошло. Лассы не было, пятен крови на полу тоже. Посох валялся в углу, где я с ним упал. Похоже, его никто не трогал. Я схватился за гудящую голову:

– Что здесь было и сколько времени прошло?

Рамзи покачал головой:

– Ты был в отключке весь вечер, ночь, утро и день. Целитель, который помог Лассе, вообще считал тебя мертвецом, которого уже нельзя вернуть к жизни. После того, как ты уничтожил Дисто, ты упал на пол и начал орать так, как будто с тебя заживо сдирали кожу, сжигали огнем и варили в кипятке одновременно. Я никогда не слышал такого истошного вопля. А потом ты просто отключился. Лессани, конечно же, переполошилась, сразу же прибежала, вызвала целителя для Лассы. Мне пришлось соврать ей, что Дисто убежал сквозь открытое окно, а тебя успел напоследок чем-то таким ударить, отчего ты так истошно вопил, а потом отключился.

Лучник взял посох в лапы и протянул мне. Я забился в угол кровати:

– Убери его от меня!

Наверное, увидев в моих глазах неприкрытый ужас, Рамзи догадался убрать посох подальше, и мне стало легче. Я был более чем уверен, что все из-за посоха, а не из-за чего-то другого.

Я поднял взгляд на Вейлин:

– Что же теперь делать?

Никто ничего не произнес в ответ, и я начал опасаться, что никакого решения не будет принято. После долгой паузы Рамзи поднял взгляд, в котором светилась решимость:

– Мы уходим в Мариссу.

Вейлин изогнула бровь:

– Марисса? Это же столица Меровии, если я не ошибаюсь?

Хорек кивнул:

– Правильно думаешь, Вейлин. Именно туда.

– Но почему? Зачем так резко менять планы?

В глазах лучника плескалась какая-то грусть:

– Я хочу сделать то, что давно должен был сделать.

Я охнул от боли в голове:

– Но при чем тут мы?

Рамзи поджал губы:

– Вы узнаете кое-что новое. Что – я пока сказать не могу. Всему свое время. Больше не спрашивайте меня об этом, прошу.

Я обвел взглядом комнату:

– А как Ласса?

Вейлин облегченно вздохнула:

– С ней все хорошо. Рана оказалась несмертельной, и целитель подоспел вовремя. Рамзи почти не отходил от нее – вот только заглянул проведать тебя. Ее как раз поместили в его комнату.

Я повернул голову в сторону хорька и попытался одним только взглядом спросить у того, рассказал ли он огневице о своих чувствах. Не знаю, понял он меня или нет, но ответом воина было легкое покачивание головы. Я только хмыкнул, показывание разочарование его несмелостью и повел головой, показывая в сторону комнаты хорька. Тот задумался, потер мех на морде и молча встал, уйдя из комнаты. Волчица проводила его задумчивым взглядом и посмотрела на меня:

– Я надеюсь, что и с тобой будет все хорошо.

После этого магесса улеглась на своей кровати:

– Мирпуд, ты же подслушал наш разговор с Лассой, не так ли?

Я медленно лег обратно:

– Почему ты так решила?

Вейлин фыркнула:

– Твои ушки были повернуты в нашу сторону и прислушивались к разговору.

Я молча проклял себя за то, что не учел особенности анатомии зверей, в частности то, что уши автоматически поворачиваются в сторону источника звука. Но вслух я произнес:

– А почем тебе было знать это точно? Во сне я мог как угодно вертеть ушами и направлять их куда угодно.

Ответом была хитрая усмешка:

– Здесь ты меня не обманешь, Мирпуд. Можешь сколь угодно уверять меня в обратном, но я знаю правду.

Я сложил лапы на груди:

– Даже и так, тогда что?

Волчица встала с кровати, подошла к окну и тряхнула своей черной гривой:

– Я тебе нравлюсь, не так ли?

Я развел лапами:

– Не стану этого отрицать, Лин.

Она обернулась:

– А что во мне тебе так нравится?

Я начал перечислять:

– Твоя роскошная шерстка, твои голубые глаза, задорный смех, умение поддержать разговор – да много ли чего!

Взгляд магессы стал хитрее:

– Ты поставил шерстку на первое место. А что, если у меня ее не будет?

Я вытаращил глаза:

– Что?

Волчица закрыла глаза и начала вести двумя лапами вниз вдоль своего тела, как будто прижимала к земле что-то невидимое. В конце она коснулась бедер, и ее шерстка изменила цвет, став серой. Цвет гривы тоже изменился, став не черным, а пепельно-серым, под цвет шерсти. Изменилась и прическа – теперь волосы стали длиннее, до лопаток, причем две прядки очень красиво спускались вниз справа и слева от мордочки, тогда как остальная часть гривы была за спиной. Появилось белое пятно на шерсти, которое начиналось под носом и шло вниз по шее, заканчиваясь на груди. Глаза остались прежнего цвета, как и серьги, которые были продеты в ушки магессы. Хвост магессы стал, как и вся шерсть, серым, но на нем появились какие-то переливы пепельно-серого цвета.

Вейлин кокетливо потрясла гривой:

– Ну теперь моя шерстка другая. Я стала хуже?

Я только и мог покачать головой с выпученными глазами. Лин села обратно:

– Что же, чудесно.

Наконец я смог произнести:

– Что это??? Как???

– Я не говорила тебе об этом, но я все время ходила не в своем настоящем виде, а в личине. Теперь ты видишь меня-настоящую.

– Но зачем тебе сейчас было менять цвет шерсти?

– Меня ищут, как и тебя. Я не знаю, кто больше нужен Ордену из нас двоих, но так им будет сложнее меня найти. Я до сих пор удивлена, как Бойдул не распознал, что у меня фальшивый образ. Видимо, заклинание было настолько простым, что он этому не поверил.

Улыбка снова вернулась на ее мордочку:

– А что касается тебя, Мирпуд… ты все слышал раньше, так что, я думаю, нет смысла повторять все заново.

– Но скажи мне, зачем ты все это говоришь сейчас, если я, по твоим словам, все слышал раньше?

– Чтобы осадить тебя, Мирпуд, и не дать совершить необдуманных поступков. Пойми меня правильно – ты очень хороший зверь, и для многих самочек ты был бы идеальным. Я говорила, что мое мнение о тебе может измениться – и это так. Только прошу тебя – не принимай скоропалительных решений, думая, что сможешь резко изменить все в свою пользу. Подумай лучше, как справиться с желанием Лассы завоевать тебя.

Я в очередной раз за несколько минут наклонил голову:

– Прости?

Лин снова стала прохаживаться по комнате:

– Ты вряд ли не знал, что наша огневица к тебе неравнодушна. Я не знаю, успел ли ты услышать начало нашего разговора, но она много говорила о тебе.

Я решил прикинуться дурачком:

– Я точно не застал начало вашего разговора. Что она говорила обо мне?

– Скажем так, прямо она не говорила об этом. Знаешь, почему она так недолюбливала меня? Потому что считала, что придется делить тебя со мной. Почему-то Ласса была в полной уверенности, что я, так же как и она, влюблена в тебя. К счастью, мне удалось убедить ее в обратном, и теперь ее настроение намного лучше.

В тот момент мне стало очень грустно. Вспомнилось, как еще в своем мире я пытался завоевать пару девушек, которые мне нравились, но дело заканчивалось стандартной фразой «ты мне просто друг/ты классный, но…». Я только понадеялся, что с Вейлин все будет иначе, но ничего не изменилось. Я слишком полагался на факт того, что без меня Лин так бы и осталась рабыней Тарима Ассо на неопределенно долгий срок, пока не нашелся бы какой-нибудь богач, согласившийся раскошелиться на десять тысяч барра.

Похоже, волчица заметила мои тревожные думы и ответила, как будто читая мои мысли:

– Мирпуд, я вижу, что ты расстроен. К сожалению, я пока ничем не могу тебе помочь. Все что могу сказать – позволь событиям развиваться дальше. А там кто знает, что может быть? Если тебе так будет легче, я скажу, что взяла время на раздумья в отношении тебя. Так лучше?

Я задумался и медленно кивнул. Вейлин потерла лапы:

– Вот и славно.

В дверь просунулась голова Лессани:

– Лар, я вижу, вы очнулись! Какое счастье! А то я уже перепугалась, что с вами произошло что-то похуже того, что было с молодой гиеной!

Я встал с кровати:

– Благодарю за сочувствие, ларесса Лессани. Мне действительно сейчас намного лучше.

Антилопа моргнула:

– Вам точно больше не нужен целитель? Предыдущий лекарь ушел сильно обеспокоенным – а они не станут переживать понапрасну.

Я замахал лапами:

– Точно, точно. Видите же, я стою, не шатаюсь, не падаю в обморок.

Антилопа исчезла, и я слез с кровати:

– Где комната Рамзи?

– Следующая, а что?

– Хочу проведать Лассу.

И действительно, в следующей комнате я увидел огневицу, лежащую на кровати. Вид комнаты нисколько не отличался от нашей, за исключением того, что кровать была только одна, а не три. На ней лежала гиена, у которой по шее змеился небольшой белый шрам. Возле нее на стуле сидел Рамзи, как будто сгорбившийся под тяжестью того, что ему пришлось пережить. Выглядела Ласса бодро, хотя глаза ее были полуприкрыты. Ее голос был слабым:

– Мирпуд, ты?

– Да, я. Пришел проведать тебя.

Я обратил внимание на то, что Ласса крепко держит хорька за лапу. Я взглянул на лучника. Тот, поняв мой немой вопрос, медленно кивнул и покачал ладонью.

Я сел перед кроватью. Ласса открыла глаза шире:

– Я слышала, что ты очень сильно кричал, Мирпуд. Ты в порядке?

Я несколько секунд посмотрел на Рамзи, после чего ответил:

– Да, в полном, как ты видишь. А как ты чувствуешь себя?

Огневица тронула горло:

– Я могу встать, но пока очень сильно не хочется. Думаю, на следующий день я смогу ходить. Рамзи очень хорошо за мной присматривает. Он такой милый, правда, Мирпуд?

Я усмехнулся:

– Не будешь против, если я украду этого замечательного зверя у тебя на пару минут?

Ласса помотала головой:

– Нет, конечно.

Я вышел с Рамзи за дверь:

– Так, друг мой мохнатый, есть одна проблема, которую я хотел с тобой обсудить. Она касается тебя, меня и Лассы.

Хорек поднял ушки:

– Я весь внимание.

– Я знаю, что ты влюблен в Лассу, так?

Хорек кивнул:

– Так я тебе тогда ночью рассказывал!

– Я это не ставлю под сомнение. Есть другая проблема. Вейлин сказала мне, что Ласса влюблена в меня.

Хорек отпрянул:

– Да что же такое!

– Я тебе сразу говорю, что Ласса для меня только друг и ничего более. Я хочу помочь тебе в ее завоевании. Идет?

Лучник закивал:

– Вполне. Но как? Я ей признался в своих чувствах. Она меня не прогнала и не послала куда подальше, конечно, но, думаю, она сейчас не в том состоянии, чтобы выдавать окончательные решения. Так что ты предлагаешь?

– Я не знаю, как в вашем мире, но в моем мире самочки ведут себя порой оригинально. Они мечтают, чтобы их завоевали. И под пренебрежением может скрываться теплое отношение. Самочки тянутся к тем, кто смел и рассудителен. Ты не говорил ей еще, что мы идем в Меровию?

– Нет.

– Если ты скажешь при ней вслух, что ведешь нас в Меровию, это будет тебе плюс, так как теперь не я веду группу, а ты. Ты будешь нашим проводником. Скажи, что без проблем уговорил и меня, и Вейлин в своей правоте. Я не знаю, что тебе понадобилось там, но отныне ты нас ведешь, а не Вейлин или я. Намек понят?

Хорек хитро усмехнулся:

– Я понял твой замысел. Ласса относится к моей заботе положительно. Почему бы не продолжать завоевывать ее таким образом?

Я похлопал воина по плечу:

– Ну вот! Ты ее спас от Дисто? Спас, это целиком твоя заслуга, а не моя, пусть даже во мне очнулась эта мерзость. Ты ее выхаживаешь? Выхаживаешь, и это твое решение, а не чье-либо другое. Ты ведешь нас в Меровию? Ведешь, и это тоже правда. Надеюсь, она знает, что победа над Дисто – твоих лап дело?

Рамзи задумчиво кивнул, размышляя о чем-то. Я тронул его за плечо:

– Слушай, как ты думаешь, Ласса будет в состоянии ездить верхом к завтрашнему дню?

Лучник потер мохнатую шерсть на шее:

– Думаю, да. Рана у нее не такая серьезная, лишь болезненная. Целитель сделал, что смог, но ей надо было отлежаться два дня. Один уже прошел, остался еще один. А что?

– Я подозреваю, что вопил настолько истошно, что это могло привлечь внимание половины города. Нам больше нельзя здесь оставаться. Лошади у нас куплены, осталась провизия – и надо сваливать. Таким образом, мы успеем убежать от Ордена быстрее, чем мы это делали раньше. Пока здесь нет патрулей по нашу душу, но, если уже слухи о нашем побеге активно гуляют, нам стоит торопиться. За сколько мы доберемся до границы с Меровией?

Хорек начал считать на пальцах:

– Так, я думаю, до границы миль четыреста, не меньше, и это только по оптимистичным прикидкам. За сколько мы проедем такое расстояние? Лошади в день будут покрывать около сорока миль. Значит, нам надо ехать минимум недели полторы, а то и две. Неплохое путешествие предстоит. Если не будет плохой погоды, тогда на ночевку можно будет вставать прямо в дороге. Если нет – придется останавливаться в деревнях, компенсируя затраты местным жителям. Провизия у нас есть еще, не пропадем. В крайнем случае, вспомню свои навыки охотника.

Я посмотрел в свой кошель:

– Рамзи, есть вопрос.

– Какой?

– Мне не нравится ходить с такими большими деньгами. Это очень опасно и накладно. На местном рынке есть какие-нибудь лавки, которые выдают векселя на некоторые суммы денег?

Хорек наклонил голову:

– Как это?

Я вздохнул:

– Смотри. В моем мире есть такое учреждение, которое называется банк. Оно может взять мои деньги, а взамен выдать мне бумагу, в которой указывается, что я сдал им на хранение столько-то денег. Тогда, получается, я смогу ходить с относительно небольшой суммой, а основная часть будет без всяких проблем лежать у них в хранилище, в надежном месте. А потом я могу вернуться в этот же банк, или в отделение этого банка в другом городе и забрать свои деньги обратно по выданной бумаге. Я понимаю, что наличие бумажных денег уже облегчает переноску, но хотелось и нынешнюю стопку уменьшить. Тут есть что-то подобное?

Рамзи начал что-то бормотать про себя. Я мог разобрать только слова: «Хорошая идея», «Можно попробовать на практике», «Как просто, но гениально». После паузы он ответил:

– Думаю, ты можешь сдать деньги меняле на рынке и взять у него расписку, что ты сдал ему наличность в положенном размере такого-то числа. Но забрать эти деньги ты сможешь только у него и ни у кого больше.

Я с огорчением потер голову:

– Очень жаль, что нельзя.

Прошел еще один день. Как я и предполагал, Ласса отнеслась с должным вниманием к тому факту, что Рамзи предложил путь дальше, с которым согласились все в группе.

Конечно же, Рамзи и Ласса очень удивились тому превращению, через которое прошла Вейлин. Волчице стоило огромных трудов объяснить им, что она поменяла только цвет шерсти и внешний вид гривы, но никак не все остальное. В первые часы после осознания этого факта хорек и гиена постоянно косились на волчицу, никак не имея возможности привыкнуть к ее новому облику.

Мы расплатились с Лессани и еще раз извинились за причиненные неудобства двумя днями ранее.

И снова настало привычное состояние – одеяние ученика на плечах, мешок за спиной, Эйнар в капюшоне, гитара в чехле. Посох хотелось бросить, чтобы никогда больше его не касаться, но Рамзи с необычайной решительностью буквально всунул мне его в лапы, приговаривая, что иначе понесет его сам.

Несмотря на дневное время, улица была практически пустынна, как будто был вечер. Меня очень сильно поразил этот факт. Я начал задавать себе один вопрос – а почему? Ответ пришел сам собой. По улице шли две волчицы. Так я впервые увидел Кон-Сай.

Как и говорил лучник, внешних вид этих самочек нагонял немало страха: красные глаза были так же прекрасны, как и страшны. Кончики ушек, кончик хвоста, тонкая полоска шерсти между шеей и грудью, кружок вокруг плеч в районе бицепсов были покрыты пятнами красного цвета (не знаю, было ли это реальным окрасом, или эти места пометили обычной краской). У этих двух волчиц был серо-черно-белый окрас и черные гривы, но левая Кон-Сай носила просто распущенные волосы до лопаток, а у правой конец гривы был затянут в небольшой хвост. Одеты они были в несколько странный костюм – топ черного цвета, который оставлял белое пузико Кон-Сай открытым. Внизу у них было одето очень короткое платье типа мини-юбки чуть выше колен, имевшее разрезы на бедрах, приоткрывая ножны с торчащей рукоятью серебряных кинжалов. Мощные, но красивые задние лапки были затянуты в какое-то подобие черных носков, которые оставляли пальцы лап и подушечки открытыми, но закрывали щиколотки.

Следом за ними бежала третья волчица, но в обличии четвероногого зверя. Я сразу понял, что фраза Рамзи о том, что Кон-Сай умеют оборачиваться в диких волчиц – правда. По расположению пятен и красным глазам дикой волчицы я понял, что она тоже из этого клана самок.

Кон-Сай скользили взглядом по прохожим, быстро, но внимательно вглядываясь во всех зверей по пути. Нас они удостоили более пристального взгляда, но все равно прошли дальше, не останавливаясь ни на секунду. Дикая же волчица подошла к нам поближе и остановилась, принюхиваясь к нам. Я внутренне сжался, ожидая худшего развития событий. Думаю, мои спутники пребывали в том же настроении.

После нескольких секунд вдумчивого обнюхивания Кон-Сай неожиданно отступила, поджала хвост, отвернулась и убежала следом за своими соратницами, не оборачиваясь в нашу сторону. Я выдохнул:

– Я думал, сейчас она нас загребет. Что это с ней было? Почему она ушла так, как будто испугалась чего-то?

Рамзи сразу пошел вправо:

– Мне это очень сильно не нравится. Боюсь, она может рассказать о нас кому следует, а это нам абсолютно не нужно. За лошадьми!

Хонеган удивился нашей поспешности:

– Вы убегаете так, будто за вами Проклятые гонятся!

Рамзи отшутился:

– Возможно, так и есть.

Вомбат открыл загон:

– Они готовы, я даже их оседлал.

Рамзи кинул Хонегану монету:

– Спасибо, Хогги, я этого не забуду.

Мы вскочили в седла. Я заметил, что Вейлин предпочла гнедую лошадь, а Ласса сразу же села на лошадь в яблоках. Похоже, что кобылы были смирными и спокойно отнеслись к лишнему грузу на себе. Хонеган открыл ворота в задней части загона, и мы выехали на улицу, которая проходила позади его магазинчика. Лучник придержал серого жеребца:

– Дойди до Астора и попрощайся от моего имени. К сожалению, сами мы уже не успеем этого сделать.

Вомбат молча поднял лапу, показывая, что услышал. Рамзи повернул налево:

– Северные ворота в ту сторону, поехали!

Мы поехали быстрым шагом, не пуская лошадей в галоп. Зогмо’с недовольно фырчал подо мной и прядал ушками, как будто прислушиваясь к чему-то.

И снова более богатые кварталы начали сменяться трущобами. Брусчатка снова начала превращаться в жидкую грязь, и Рамзи, который ехал первым, перевел своего коня на медленный шаг, чтобы тот не поскользнулся и не сломал себе ноги. Мы благоразумно последовали его примеру.

Мысли Джесси путались. Ей еще никогда в жизни не было так страшно. Кон-Сай давно привыкла, что бояться должны только ее. Но тут… боялась она.

Волчица догнала своих подруг впереди. Они заметили ее отсутствие. Кон-Сай с распущенными волосами по имени Констанция удивленно подняла бровь:

– Джесси, что с тобой? Ты идешь с поджатым хвостом.

В диком виде Кон-Сай не могли говорить, поэтому Джесси обернулась в прямоходящую волчицу. У нее были русые волосы, перетянутые зеленой лентой и спадающие волнами вплоть до пояса, и такие же красные глаза, как у ее подруг:

– Среди них есть Кон-Сай.

Вторая волчица с собранными волосами, которую звали Янка, рассмеялась:

– Ты в своем уме? Та волчица никак не могла быть одной из нас. Неужели голубые глаза делают ее Кон-Сай? Или отсутствие пятен на шерсти?

Джесси покачала головой:

– Нет, та волчица не была одной из нас. Но волк – был. В нем скрыт Кон-Сай, причем не самый слабый. Он почему-то внушил мне настолько сильный страх, что я впервые за много лет почувствовала себя маленьким зверьком, который хочет забиться в дальний угол.

Теперь рассмеялась Констанция:

– Джесс, очнись! Самцов Кон-Сай не бывает и никогда не было!

Голос Джесси начал звучать с зарождающейся обидой:

– Почему вы мне не верите? Это волк один из нас! Он тоже Кон-Сай!

Констанция и Янка подхватили ее под плечи:

– Эх, подруга, ты, видимо, очень сильно устала и чего-то напутала. Пойдем, ты отдохнешь, и все будет нормально. Мы как раз патрулирование закончили.

Джесси потерла голову. Может, она действительно ошиблась? Ну все же знают, что самцов в клане Кон-Сай никогда не было и не будет! Убедив себя в этом, самочка позволила подругами вести себя.

Мы подъезжали к северным воротам мимо бедных и грязных кварталов, которые были абсолютно идентичны тем, что были на другом конце города. Снова меня начала окружать грязь, вонь экскрементов, смешанная с запахами грязного белья, чего-то гниющего и разлагающегося. Большую часть пути среди низеньких домов мне пришлось ехать, дыша пастью, потому что нос такое «амбре» воспринимать отказывался. Тогда я мечтал о самом простом противогазе, лишь бы только иметь возможность дышать хоть чем-нибудь, напоминающим нормальный воздух.

Стражники на воротах следили больше за теми, кто въезжает, чем за теми, кто стремится покинуть город, поэтому мы вчетвером удостоились только пары взглядов вскользь, благополучно покинув город вместе с несколькими обозами караванщиков.

Тяжелые запахи остались позади и до меня доносились только редкие «образчики» аромата бедных кварталов. Я наконец-то вдохнул глубже, не боясь, что меня вывернет наизнанку. Рамзи положил лапу на шею своего серого жеребца:

– Что же, наш долгий путь начался. Будем надеяться, что мы будем быстрее Ордена, и они нас не догонят. Поехали на север.

Мы последовали за ним, пересекая опущенный мост и выезжая на тракт, обгоняя медленно едущих караванщиков и пеших путников. Впереди нас ждал долгий путь до границы и до столицы Меровии.

Джесси, Констанцию и Янку внутри штаб-квартиры Кон-Сай в Кенсане встречала сержант Лайра:

– Докладывайте.

Вообще, звание сержанта внутри клана Кон-Сай было чисто номинальным и не означало какой-либо реальной власти. Все волчицы были равны между собой и подчинялись только Верховному Иерарху Бойдулу и никому более. Даже король Граальстана не мог заставить их склонить головы перед собой. Единственное, что отличало сержанта – именно она докладывала Бойдулу о чем-либо мало-мальски подозрительном. В Кенсане сержантом была Кон-Сай по имени Лайра, и под ее «началом» было около десяти волчиц, которых было достаточно для охвата всего Кенсана.

Янка тряхнула гривой:

– Патруль по центральной части города завершен, подозрительных зверей не обнаружено.

Лайра махнула лапой:

– Свободны.

Янка и Констанция пошли назад, в сторону жилого крыла здания. Джесси же осталась на месте, оглядывая кабинет Лайры. Ей всегда нравилось здесь – все эти дубовые панели, красные портьеры, паркетный пол с орнаментом и тяжелый дубовый стол казались ей очень изысканными и красивыми, несмотря на внешнюю массивность.

Лайра подняла красные, как у всех Кон-Сай, глаза:

– Сестра Джесси, ты что-то хотела?

Все Кон-Сай называли друг друга сестрами, тем самым подчеркивая единство волчиц внутри системы.

– Да, сестра Лайра, мне есть что сказать.

Сержант отложила бумаги:

– Слушаю тебя.

Джесси глубже вздохнула, ожидая всего, что угодно:

– В городе я видела самца Кон-Сай.

Перо выпало из лап Лайры:

– Что???

В глазах Кон-Сай светилась решимость:

– Сестра Лайра, надеюсь, ты окажешься благоразумнее моих подруг и поверишь мне.

Оцепенение сержанта сменилось спокойствием:

– Ты же прекрасно знаешь, что самцов среди нас нет, и никогда не было. Так заложил еще сам отец Ягмур. Самцы никогда не были способны вместить всю нашу силу и управляться с ней.

Джесси оперлась двумя лапами на стол:

– Я думала, хоть ты окажешься благоразумной, сестра. Скажи, Кон-Сай будут когда-нибудь врать?

Сержант покачала головой:

– Нет.

Джесси распрямилась:

– И ты мне все еще не веришь?

Лайра вздохнула и встала из-за стола:

– Джесс, пойми, есть вещи, в которые поверить невозможно. Скажи мне, что луна белого цвета – я тебе не поверю, потому что она золотая, но не белая. Скажи мне, что солнце садится на севере – и я тебе не поверю, потому что я всегда видела, что оно исчезает на западе. Это заведено в течение многих столетий. Среди Кон-Сай никогда не было самца. Слышишь? Никогда.

Волчица зарычала:

– Лай, не выводи меня из себя. Я говорю тебе, что он Кон-Сай. Я чувствовала это!

Сержант подошла к странному артефакту в виде большого стеклянного четырехлистника:

– Что же, я доложу Иерарху Бойдулу об этом. Но если и он посчитает это глупостью, ко мне не будет никаких претензий, хорошо?

Наступила пауза, после которой клевер засветился красным, показывая, что сеанс связи начался. Над артефактом появилась дрожащая фигура сидящего в кресле лиса в черном одеянии с символикой Ордена. Это и был Бойдул:

– Сержант? Твое имя?

Кон-Сай склонила голову:

– Лайра из Кенсана, Ваше Святейшество.

В глазах Бойдула сверкнул стальной огонек:

– Понимаю, произошло что-то странное?

– Одна из наших волчиц утверждает, что видела в городе самца Кон-Сай.

Лис встал настолько резко, что Лайра отпрянула:

– Что??? И она его не задержала? Почему она решила, что он – один из вас? У него были красные глаза? У него были пятна на шерсти?

Сержант отошла в сторону:

– Думаю, Ваше Святейшество, она сама вам все расскажет, потому что я лично не была свидетелем произошедшего.

Волчица обернулась и посмотрела на Джесси:

– Сестра, подойди поближе.

Кон-Сай встала так, чтобы Бойдул мог видеть ее. Глаза Иерарха смотрели на Джесси:

– Как твое имя?

– Джесси.

– Ты его видела?

– Да, отец Бойдул.

– Почему ты решила, что он из ваших? Разве ты не знаешь, что самцов среди вас никогда не было со времен основания Кон-Сай?

– Я знаю это, но я была уверена, что он именно такой.

Кулаки лиса сжались:

– Как он выглядел?

Джесси потерла ушки:

– Он был высокого роста, глаза серо-голубого цвета, одет в плащ ученика мага, за спиной у него были два мешка: один холщовый, а другой из какой-то темной твердой кожи и очень длинный.

Взгляд Бойдула пылал яростью:

– Идиотка, почему ты его не задержала???

Джесси потупила взор:

– Я… испугалась его.

– Какая же из тебя Кон-Сай, если ты пугаешься кого-то, кроме меня? Кто еще был с ним?

– Еще одна волчица с серой шерстью в бордовом платье, гиена в красном плаще мага и хорек-охотник.

Лис подался вперед:

– Серая? Ты сказала, серая волчица? Разве не черная?

– Нет, отец Бойдул. Я различаю серый и черный.

Глаза Бойдула смотрели куда-то наверх. После паузы он снова опустил взор:

– Я не знаю, почему у волчицы, которая едет с ним, серая шерсть, когда должна быть черная, но это, скорее всего, личина. Джесси, бери с собой любую Кон-Сай и поезжай за ними. Мне плевать, сколько вы будете за ними ехать, но вы обязаны привести их в Ландар, волка и волчицу. В крайнем случае, можно привести одного только волка. Хорька и гиену можете убить – они мне не нужны. И учти, что если ты не справишься с этим заданием – тебя ждет медленная и жуткая смерть, хуже которой не придумаешь. И да, обязательно возьмите с ними в столицу их вещи и проследите, чтобы они не выкинули ничего из своих мешков. Задание ясно?

Джесси кивнула:

– Да.

– Выполнять.

Фигура Бойдула задрожала и исчезла. Лайра села обратно за стол:

– Что же, если Иерарха это заинтересовало, стало быть, ты не врала. Надо бы выяснить, где сейчас эти звери.

Кон-Сай почесала голову:

– Кажется, они пошли в сторону северных ворот.

Сержант положила задние лапы на стол:

– Доходили до меня слухи, что из Ландара сбежали волк и волчица, которые были очень интересны Ордену. Не они ли это были, раз Его Святейшество так переполошился? Кого возьмешь с собой, Джесси?

Согласно давнему внутреннему правилу, Кон-Сай старались ходить как минимум по двое. Это не значило, что по отдельности Кон-Сай были слабы – одна волчица могла без труда справиться с несколькими противниками, почти не утруждаясь. Но две волчицы гарантировали, что задание будет выполнено.

– Пожалуй, Янку.

– Тогда лучше бы сначала узнать у стражников на северных воротах как можно быстрее, проходили ли эти четверо через них. Если проходили, тогда возьмите лошадей и выезжайте за ними. Надеюсь, что стража на воротах помнит направление, в котором поехали наши цели, иначе вам придется искать очень долго. Времени у вас не так много, так что поторопись.

Джесси повернулась к выходу из кабинета:

– Тогда нужно начинать сейчас, сестра. Единство и вера – наша сила.

Волчица протянула лапу сержанту с выставленными пальцами, произнеся древний лозунг Кон-Сай. Лайра переплела пальцы с Джесси:

– Единство и вера – наша сила.

Кон-Сай вышла из кабинета и быстрым шагом пошла в сторону жилого крыла, ища Янку.

Сказать, что Бойдул был в ярости – не сказать ничего. Мало того, что волк и волчица сбежали из города, прихватив с собой Монолит Силы, так они были едва ли не в лапах Кон-Сай, которая в последний момент испугалась неизвестно чего и все испортила. Если Монолит не вернется обратно, то многие ритуалы в Цитадели могут остановиться без притока необходимой силы из артефакта. А это будет чревато экстренной подпиткой из альтернативных источников, чего может не хватить надолго.

Бойдул поднял взгляд наверх. В его кабинете под входом висели портреты всех Иерархов с момента основания Ордена. Самыми первыми висели Ягмур и Ривелино. Их внешний вид разительно отличался – добродушный с виду волк и лис со стальным взглядом, который, казалось, видел все и вселял в душу необъяснимый страх. Многие говорили Бойдулу, что он очень похож на Ривелино, и Иерарх принимал это как лестную оценку, ибо для него авторитет отца Ривелино был несравнимо выше Ягмура, хотя тот и основал Орден.

Иерарху оставалось только надеяться, что на этот раз Кон-Сай исполнит свой долг и сможет привести обратно эту волчью парочку, а вместе с ними и Монолит Силы.

Спустя какое-то время после того, как мы уехали из города, я понял, что пройдет еще немного времени и я взвыл бы. Я никогда раньше не ездил столько в седле, как тогда, и моя задница начинала сильно затекать от неподвижности. Не желая показывать себя хлюпиком, я стиснул зубы и молча ехал дальше.

Лошади были переведены на шаг, чтобы не загонять их раньше времени. Как и говорил мне Рамзи, конь был умным зверем и держался дороги, поэтому мне не было необходимости следить за тем, куда едет Зогмо’с.

Уехали мы днем, так что за первый день явно не могли проехать те сорок миль, о которых ранее говорил Рамзи. Я не мог утверждать этого точно, но мне очень хотелось верить, что мы преодолели хотя бы двадцать.

В конце концов, мне стало настолько нестерпимо сидеть, что я взвыл:

– Когда же, мать вашу, у нас будет привал???

На меня смотрели три пары удивленных глаз. Особенно хитро посмотрел Рамзи:

– Что, устал уже? Ты же не идешь, кажись?

Я выругался сквозь зубы:

– А теперь скажи это моей пятой точке, которая уже не может сидеть на этом пыточном кресле.

Хорек вздохнул:

– Арханис, дай мне силы это принять. Привыкай Мирпуд, или поезжай один. Ты нас будешь только задерживать, если будешь постоянно просить о привале.

Я со стоном спрыгнул с коня и взял его под уздцы:

– Ну хоть пройдусь, а то мне совсем тяжко.

Я редко в своей жизни так радовался возможности пройтись пешком. Постепенно ягодицы начали отходить, и мне стало не так больно. Впрочем, я решил пока не забираться обратно в седло, предпочтя дальше вести коня, идя пешком.

Пейзаж вокруг сменился по сравнению с тем, какой был в окрестностях Ландара или Кенсана. Если там приходилось идти в окружении леса, то здесь леса становились все реже, пока не исчезли совсем, уступив место холмистым равнинам, которые были покрыты вплоть до горизонта зеленой травой. Над землей медленно и величаво плыли кремовые облака, и тени от них причудливо следовали за облаками, изменяя свою форму, если встречали на своем пути холмы или же впадины.

Однажды мы останавливались ненадолго, чтобы перекусить сухим пайком. По расчетам Рамзи, его должно было хватить на все путешествие до границы, даже если бы мы не смогли пополнять запасы в деревнях по пути следования.

Иногда мы обгоняли медленно едущие караваны торговцев, которые приветствовали нас взмахом лапы, желая доброго пути под защитой Арханиса. На мгновение мне показалось, что одним из караванов правил Джейкоб, но, приглядевшись, я понял, что это был не он.

Довольно быстро я полностью избавился от неприятных ощущений и смог вернуться в седло, чтобы продолжить путь верхом. Но долго проехать у нас не получилось – небо становилось все темнее, пока нас не застала ночь.

Рамзи слез с коня:

– Итак, до деревни мы не дошли, погода хорошая, а значит, будем ночевать в поле. Все выступают за горячую еду?

Естественно, возражений не было, и Рамзи медленно повел своего коня с дороги в сторону одного холма, который находился близко от тракта. Рядом с ним оказалось очень уютное место в виде срытой части холма так, что она образовала прочный земляной козырек. Я высказал было опасение, что навес может обвалиться, но лучник уверил меня, что такого не произойдет, иначе под козырьком не было бы такого количества следов от кострищ путников, побывших здесь до нас. Мне оставалось только признать его правоту.

Воин разжег небольшой костер – достаточно маленький, чтобы не привлекать к себе большого внимания, но достаточно большой, чтобы согреть нас и воду для ужина.

Стражник Кельсин с испугом взирал на Кон-Сай:

– Госпожа Джесси, что вам понадобилось от нас?

От прежней напуганной волчицы не осталось и следа. Теперь она снова была Кон-Сай. Та, которую боялись все вокруг и к кому обращались не иначе как «госпожа Джесси». Ее красные глаза сверлили сенбернара в доспехах:

– Ты помнишь всех, кто проходил через ворота сегодня?

Кельсин откровенно струхнул под красным взором волчицы:

– Госпожа, всех не упомню.

Джесси вытащила кинжал, и его острие блеснуло перед мордой стражника:

– Проезжали сегодня днем четверо путников – волк, волчица, гиена и хорек?

Сенбернар сглотнул, глядя на кончик кинжала волчицы:

– Да, были такие. Уехали на лошадях.

– Как они выглядели?

Кельсин закрыл глаза и задумался:

– Гиена была в красном плаще, это я помню. Хорька не помню по одежде, на волке был какой-то плащ, а на волчице платье темного цвета. Больше ничего не помню, госпожа Джесси.

Кон-Сай сунула кинжал обратно в ножны на бедре:

– Куда они уехали, презренный?

Пес попятился:

– На север ведет одна дорога, которая соединяется с главным трактом примерно в пятидесяти милях отсюда. Если они не идиоты, то поехали по ней.

Джесси притворно добродушно потрепала Кельсина по щеке:

– Молодец, хорошо несешь службу.

Сенбернар начал было улыбаться, но Кон-Сай внезапно сильно врезала кулаком ему в живот. Кельсин не ожидал такого и рухнул на землю, хватая пастью воздух. Джесси поцокала языком:

– Зря я тебя похвалила. Враг тебя щадить не будет, в отличие от меня.

Стражник с трудом поднялся:

– Спасибо за науку, госпожа Джесси.

Но волчица его уже не слышала, направившись в сторону штаб-квартиры за лошадьми. На Кенсан потихоньку опускался вечер.

Глава седьмая. Туманное поле.

Ночь мы вполне уютно провели под навесом. Костерок, который поддерживался все время, пока мы там были, достаточно согревал в холодную летнюю ночь.

С утра, когда поле вокруг нас еще было покрыто росой, мы уже начали собираться в дальнейший путь. Лошади вдоволь попаслись и напились из ручья, протекавшего неподалеку, Эйнар был накормлен, мы были сыты – оставалось только идти вперед, в сторону границы с Меровией.

Джесси вскоре нашла Янку в жилом крыле корпуса:

– Сестра, нужно собираться.

Кон-Са�