Бакмен Роджерс. Пёс войны

Vixyy Fox

— Марта-а-а-а!!!

Фред Мэтисон потряс пачкой сигарет «Pall Mall», от которой осталась лишь половина. Верхняя часть пачки была сожжена, а всё, что внутри, превратилось в уголь. Он три дня не курил, и теперь его ломка — «чёрт возьми, как же хочется затянуться» — была на пике, и сейчас ему точно не до шалостей сына.

— Марта… на этот раз этот пацан спалил целую пачку моих сигарет!

Из кухни донёсся её голос:

— Так открой другую, Фред! Не будь таким нытиком. Кори всего десять, и тебе должно льстить, что сын так любит отца и хочет помочь бросить курить!

Фред услышал, как на кухне разбилась тарелка, и жена выругалась — это прервало их привычный обмен колкостями сквозь стены. Он уже собирался крикнуть, что ей бы не было смешно, если бы этот сорванец налил мочу в её бутылку скотча, но поток брани из кухни заставил его передумать.

— Так что, ужин опять задержится? — крикнул он вместо этого.

Его выпад вызвал новую волну ругани, теперь уже в его адрес. Фред ухмыльнулся: попал в точку! Поднеся пачку к носу, он принюхался, пытаясь понять, как сын смог так аккуратно подпалить пачку, спалив все сигареты внутри до черноты. Что-то в этом было не так, да и пахло странно — словно озоном от близкого удара молнии. Сморщив нос от отвращения, он смял пачку, как привык делать, и закашлялся: его голову окутало облако чёрной пыли. Швырнув остатки пачки в пепельницу, он решил подняться в комнату сына и поговорить с ним… просто поговорить.

Фред никогда не поднимал руку на Кори. Его собственный отец, дед Кори, при каждом удобном случае твердил, что это и есть беда сына: “Пожалеешь розгу — испортишь ребёнка”, — постоянно проповедовал старик.

Фред бросил взгляд на фотографию отца на стене. Вытащив из пепельницы смятую пачку, он швырнул её в снимок, попав прямо в нос. На фото остался чёрный след.

«Двухочковый!», — подумал Фред и улыбнулся про себя. Может его жизнь и не идеальная, а семья далека от совершенства, но это нормально, ведь он всей душой любит и сына, и жену. Мнение отца о жизни больше не имело для него значения.

Фред уже собирался постучать в дверь спальни сына, когда услышал, что тот с кем-то разговаривает. Он замер, прислушиваясь: голоса звучали так, словно там было двое, и Фред невольно восхитился воображением сына. Но в десять лет всё ещё болтать с вымышленным другом? Это его слегка обеспокоило.

Он легонько постучал.

— Кори?

Голоса смолкли, и раздался странный электрический треск.

— Да, пап?

Фред открыл дверь и заглянул внутрь:

— Думаю, ты уже знаешь, зачем я здесь.

— Я ничего не делал!

Войдя в комнату, Фред закрыл за собой дверь.

— Ты даже не знаешь, из-за чего я злюсь, так как можешь говорить, что не делал?

— Роджерс сказал, что поджарил их той штукой, которую использует как оружие — она режет всё что угодно — и это для твоего же блага. Он говорит, если не бросишь, то не проживёшь и десяти лет!

— И откуда он это знает?

Кори уставился в пол:

— Просто знает.

В такие моменты Фред ненавидел быть строгим родителем… но это было необходимо.

— Где этот Бакмен, чтобы я мог с ним поговорить?

— Ему не нравится, когда ты его так зовёшь, пап! — насупился Кори.

Фред нарочно использовал это имя — знал, что сына это задевает. Мелочная выходка, но он всё ещё злился из-за сигарет. Поскольку кукла была космонавтом по имени Роджерс, Фред вскоре после её появления окрестил её Бакменом — в честь легендарного космического воина Бака Роджерса.

— Кори… Бакмен — это игрушка. Воображаемый друг в виде куклы.

— Он не кукла!

— Ох, точно, — Фред сел на кровать. — Забыл, он же «фигурка героя»! Знаешь, я даже не помню, откуда она у тебя.

— Он прилетел на своём корабле, который был ранен. Выглядит как фигурка, потому что прячется от плохих парней.

— Ну-у-у да… А эти плохие парни, как их зовут?

— Хаулеры. Он говорит, они похожи на доберман-пинчеров, и им нельзя доверять. Раньше они были волфами, как Роджерс, но их завербовало правительство. Правительство изменило их гени… гинетически, пока они спали, но Роджерс был в походе с семьёй, и его пропустили.

— Волками, — машинально поправил Фред, улыбаясь детскому искажению слов.

Кори упрямо покачал головой:

— Волфами. Роджерс так говорит. «Волки» — это слово для низших форм жизни. Он всегда говорит, что ему не нравится, когда ты пытаешься исправлять то, чего не понимаешь.

— Серьёзно? — Фред сел на кровать и внимательно посмотрел на сына.

Кори кивнул.

— Могу я его увидеть?

— Мог бы… но не увидишь.

Фред сделал строгое «отцовское» лицо:

— И что это значит?

— Ты взрослый. Роджерс говорит, взрослые почти ничего не видят, потому что слишком заняты, пытаясь свести концы с концами, которые слишком далеко друг от друга. Говорит, это не твоя вина, просто так устроено наше общество.

Фред был впечатлён. Для десятилетнего ребёнка это слишком зрелое наблюдение… пожалуй, чересчур зрелое. Наверно, стоит чаще с ним говорить.

— Ты уверен, что не нахватался этого с телевизора?

Кори покачал головой:

— Я больше не смотрю телик.

Фред потёр подбородок, и на мгновение задумался, глядя на сына.

— Даже мультики? Я могу проверить у мамы, знаешь ли. Она дома весь день, пока я на работе. Я знаю, есть целые каналы с мультиками для школьников после уроков, а ты возвращаешься домой довольно рано.

— Мамин разум не совсем здесь, когда я прихожу домой… — ответил мальчик, снова уставившись в пол.

Фред знал, что жена слишком много пьёт, но понятия не имел, что творится дома днём. Он уходил рано и возвращался поздно, кроме воскресений. Погрузившись в работу, он игнорировал мелкие неприятности в жизни. У всех в браке бывают трудности. Если не принимать удары судьбы…

Внезапно он вспомнил поднятую руку отца и своё детское понимание: если наклонить голову в сторону удара, будет не так больно. Фред тряхнул головой, прогоняя демона воспоминаний.

— А если мы с тобой попробуем это изменить? Я не знал…

— Потому что ты всегда на работе! — перебил Кори, глядя на него неожиданно жёстко для десятилетнего. — Роджерс говорит, ты там прячешься. Говорит, так бывает, и мне надо самому о себе заботиться, как могу, иначе я стану Хаулером, как и всё остальное… человечество.

Последние слова прозвучали тише и растворились в воздухе. Фред растерялся.

— Можно увидеть Бакмена, пожалуйста?

Кори пару секунд подумал, после чего целиком залез под кровать. Фред вспомнил, как в детстве считал, что под кроватью живут монстры. Он услышал шёпот — и мог поклясться, что голосов было два! Очень хотелось нагнуться и приподнять покрывало, но он решил уважить маленький кусочек личного пространства сына.

Вскоре Кори выбрался обратно, держа в руке свою «фигурку героя». Не впервые Фред подумал, что ни в одном игрушечном магазине не видел такой куклы. Она просто появилась однажды, зажатая в руках сына, и Кори ни за что не хотел с ней расставаться. Фред наморщил лоб, пытаясь вспомнить, когда это было… лет пять назад?

Встав, Кори протянул ему фигурку:

— Чтоб ты знал, пап: Роджерс тебя не любит.

— Не любит? — Фред задумался, что сказал бы об этом психолог.

— Нет. Говорит, ты ссыкун.

Фред чуть не влепил сыну пощёчину за грубое слово, но остановил поднятую руку. Годы самоконтроля помогли ему подавить инстинкты, из-за которых в прошлом вечно влипал в неприятности.

— В этом доме мы не употребляем такие слова, сын!

— Но он так сказал! Думаю, в его языке это значит что-то другое, но всё равно нехорошее. Ещё он говорит, что деда ведёт себя как Хаулер.

Фред посмотрел на куклу в руке:

— Бакмен, нам с тобой надо поговорить с глазу на глаз. Кори сказал, что это ты спалил мои сигареты, так что наказывать буду тебя. Я знаю, сын говорит правду, потому что ему категорически запрещено играть с огнём.

Он взглянул на Кори:

— Собирайся к ужину, сын. Бакмен проведёт ночь в моей спальне. Если я не могу курить, ты не можешь играть с ним — мы квиты.

— Не-е-ет!!! — завопил Кори, когда отец встал. — Ты сказал, что просто хочешь поговорить!

— Привыкай, сын: в жизни бывают последствия. Действие и реакция… преступление и наказание. Роджерса получишь утром.

---

Той ночью, лёжа в постели, Фред видел силуэт Бакмена на комоде. Комнату слабо освещал фонарь, который он установил на гараже, мечтая, что когда-нибудь сыграет с Кори в баскетбол при этом свете. Он вздохнул… шаг за шагом. Сначала надо наладить свою жизнь.

Жена крепко спала, а он наоборот, ворочался, и не мог устроиться удобнее. Окно было открыто, прохладный ветерок колыхал шторы. Молнии освещали небо без грома, словно далёкая вспышка камеры. Глаза медленно привыкали к темноте. Мысли метались, сна не было ни в одном глазу. Фред позавидовал тихому храпу жены, хотя ему не нравилось, как она в последнее время засыпала.

Что с ними происходит? Почему всё так? Где та сказочная жизнь «и жили они долго и счастливо», что должна была наступить после медового месяца? Где…

Снизу раздался шум. Очередная молния осветила комнату, когда он сел, и в её мерцающем свете Фред заметил, что фигурки Бакмена на комоде больше нет.

— Кори… — пробормотал он, сбрасывая одеяло. Он понимал сына, но правила есть правила. Кори должен усвоить, что за поступки всегда есть последствия. Если для этого придётся быть строгим и наказать его, — пусть будет так.

Фред вышел в коридор и всмотрелся в полумрак. Лучше застать врасплох, поэтому он не стал включать свет. Негромкий звук донёсся снизу… похоже, Кори с Бакменом решили обчистить холодильник. Фред вспомнил, что сын упоминал, как космический волк любит апельсиновый сок. Может, они решили утолить жажду и вернуться спать под кровать?

Стоя на лестнице и вглядываясь в темноту, Фред потёр подбородок, обдумывая варианты. Незачем травмировать сына, решил он. Лучше прокрасться на кухню, а когда Кори его заметит, спросить, нельзя ли присоединиться — может, получится всё обсудить.

Пробираться в почти полной темноте оказалось сложнее, чем он думал. Слабый свет пробивался из-под кухонной двери, но его не хватило, чтобы избежать удара мизинцем обо что-то в гостиной. Фред еле сдержался, чтобы не заорать, приплясывая от боли. Будь он в настроении, отец в нём мог бы улыбнуться, но было слишком больно.

Толкнув кухонную дверь, он увидел открытый холодильник и услышал, как кто-то там копошится. Звякнули бутылки , затем раздалось резкое «пш-ш-ш» — звук открываемой банки с газировкой.

— Кори?.. — тихо позвал он.

Холодильник с грохотом захлопнулся, и Фред уставился на нечто, похожее на огромного доберман-пинчера в металлическом скафандре. Тот на миг замер, глядя на него в ответ. Пёс стоял на задних лапах, держа банку диетической колы в одной из передних. Свет на кухне мигнул и погас, что-то тяжёлое ударило Фреда сзади, сбив с ног. Тяжесть придавила его к полу, собачий рык раздался у правого уха, а следом — странный электронный голос, как у дяди Джонни после удаления гортани из-за рака:

— Гдеее Роджерс-с-с?

— Кто вы такие, чёрт возьми?! — возмутился Фред, но вес на спине сдвинулся, и колено больно вдавилось ему в позвоночник. Снова рык; свет включился, и краем глаза он увидел оскаленную морду добермана.

— Отвечай только на вопрос-с-с. Гдеее Роджерс-с-с?

— Какой Роджерс? — задыхаясь, прохрипел он. — Не знаю никакого Роджерса!

«Гр-р-р-р!» — «Мальчик-й-й у нас-с-с.» — «Гр-р-р-р-р!» — «Он тоже не говорил-л-л.»

Ещё один собачий звук раздался у холодильника — «Гр-р-р… пфст!» — и тот же электронный голос перевёл:

— Это дерьмо какое-то… не понимаю, как они это жрууут…

«Гав!» — «Заткнись!»

— Послушайте, — начал Фред, чувствуя, как его давят к полу, — если бы я знал, что вам нужно, я бы помог, но я правда не…

Его слова оборвались.

«Р-р-р-рыы… Гр-р-р!» — «Мы убьём ребёнка, если не подчиниш-ш-шься!»

— Что вы с ним сделали?! — заорал Фред, охваченный паникой. Он дёрнул голову вверх, пытаясь подняться с тварью на спине. Пёс ударил его лицом об пол, и в глазах заплясали звёзды.

«Гр-р-р-р-р», — «Мы забрали его на корабль-л-л.»

И тут события закрутились так быстро, что Фред едва успевал дышать.

Вхумп! — свет погас. Вокруг зазвенело рахбитое стекло, и в воздух ударила струя воды.

Вхумп! — тяжесть с его спины исчезла. Тяжёлое тело врезалось в стену рядом, и рухнуло обратно на него, выбив из лёгких весь воздух.

Вхумп! — доберман у холодильника отлетел назад, пробив окно над раковиной.

Чья-то большая лапа сгребла тело с Фреда и отбросила в сторону. Вторая лапа схватила его за шею, рывком подняла на ноги и кто-то рявкнул так громко, что заложило уши:

— ИДЁМ!!!

Неизвестный схватил Фреда за руку и потащил через заднюю дверь.

— Кто… — начал Фред, пытаясь разглядеть того, кто тащит его через двор.

— Я Роджерс, ты, дурень чёртов! — бросил тот, не оборачиваясь. Грубый голос слегка отдавал шотландским акцентом. — И не смей звать меня Бакменом!

Они были на полпути через двор, когда фигура яростно прошептала:

— Фред! Щиты вверх — прямо сейчас, накрывай дом!

Что-то огромное поднялось в темноте безлунного неба, закрыв звёзды. Словно глаз циклопа, зажёгся маленький голубой огонёк, и воздух наполнился гудением. Зажёгся маленький голубой огонёк, похожий на глаз циклопа, и воздух наполнился гулом. Вся округа осветилась голубым сиянием, таким ярким, что Фред зажмурился. Задняя стена дома зияла дырой на месте кухонного окна; на земле среди битого стекла лежала неподвижная металлическая фигура.

Над ними сверкнули зловеще беззвучные молнии — не меньше десяти ударов отразились от голубого света, и в голове Фреда раздались возгласы «ой!» и «уф!».

— Хватит ныть, здоровенный трус, и покажи им пушку! — заорал тот, что всё ещё держал его за руку.

— У меня нет боеприпасов, — ответил равнодушный голос, опять-таки в голове Фреда, а не в ушах.

— Они этого не знают — прикидывайся! — прошипел спаситель. — Врубай энергию, выпускай призрака, пусть гоняется за ними! А теперь садись сюда, чтобы мы могли подняться на борт!

— «Мы»?

— Просто делай!!

И тут Фред наконец впервые ясно разглядел своего спасителя. Он замер в шоке: перед ним стоял волк в металлическом скафандре — точь-в-точь как кукла сына, только в человеческий рост! Существо протянуло ему правую лапу.

— Звать Роджерс, я та самая «фигурка героя», которую ты забрал у своего сына. Самый тупой поступок, что ты мог совершить!

Мир Фреда рухнул; всё потеряло смысл, и он выпалил первое, что пришло в голову:

— Не великоват ли ты для куклы?

Существо вздохнуло:

— Я использовал штуку, зовётся пространственным камуфляжем, — и, прежде чем спросишь, нет, сейчас не стану объяснять. Надо спасать твоего щенка, да?

— Моего щен-… Кори! — Пусть мир сошёл с ума, но Кори нуждался в нём. — Я должен… то есть, он…

Существо — Волф? — опустил тяжёлую лапу на плечо Фреда:

— Верно, так и есть, — но мы его вернём. Эти проклятые сассенахи могут бежать, но мы их настигнем. Только сначала нужно чуток топлива.

— Топлива? — Фред взглянул на парящий над ними силуэт — неужели это корабль Бакмена? — Не думаю, что на заправках есть то, что тебе нужно…

Волф схватил его левую руку, внимательно разглядывая обручальное кольцо, и улыбнулся:

— Вот это подойдёт. Столько золота…

— Стой-стой-стой! Ты хочешь сказать, что вы реально используете золото как топливо?! Это невозможно! Золото инертно!

Волф пробормотал что-то невнятное, затем оборвал лепет Фреда:

— Погоди, пока ваши умники разберутся с купромагнетизмом, тогда и расскажешь, как это «невозможно». А пока спасибо за кусок блестящего жёлтого металла на твоем пальце.

Фред выдернул руку:

— Это моё обручальное кольцо!

— И оно дороже тебе, чем твой щенок? Он мой друг, так что я его верну, с тобой или без. Выбирай: идёшь и помогаешь… или трусишь, как ссыкун!

Левый хук Фреда застал Волфа врасплох, заставив пошатнуться. Неважно, что перед ним было нечеловеческое существо, только что убившее пару других тварей, разнося его дом: Фред был в ярости.

— Плохие слова недопустимы, Бакмен! — заорал он на Волфа. Он хотел сказать и сделать больше, но его окружило голубое искрящееся сияние. Оно подняло его над землёй, ударив чем-то вроде шаровой молнии. Зубы застучали, волосы встали дыбом, но всё прекратилось так же быстро, и он рухнул обратно на землю.

— Хватит, Фред, — сказал Волф, тыльной стороной лапы вытирая кровь с пасти. — Не надо меня защищать, с такими я и сам справлялся без труда. Но этот — боец. Думаю, он может пригодиться, если будет следить за настоящим врагом. Кстати… — Роджерс повернулся к парящему кораблю. — Как, чёрт возьми, они прошли твои сенсоры?

— Я спал.

— С каких это пор чёртовы машины спят?!

— Ты велел выключить питание и беречь топливо.

Роджерс открыл пасть, чтобы заорать ругательство в чёрное пятно в небе… но сдержался и только вздохнул.

— Ладно… ты поджарил человека, тебе его и чинить. Если не хватает мощности, чтобы нас поднять, спусти мобильный модуль, помоги мне. Заодно сними кольцо с его руки, и мы рванём — иначе с пацаном можно попрощаться.

— Как пожелаешь.

Голубой свет, укрывавший их и дом, погас.

— Ты был прав насчёт пушки: они сбежали.

— Небось поджав хвосты?

— Да.

Роджерс рассмеялся:

— Некоторые вещи не меняются. А призрак гонится за ними?

— Да. Я слежу, пока они маневрируют. Но через десять минут сорок семь секунд они выйдут из зоны досягаемости.

Волф тихо выругался. Нагнувшись, он рывком поднял Фреда на ноги и закинул на плечо:

— Тогда тащи сюда свою задницу: времени в обрез!

---

Фред очнулся с ощущением, что парит в воздухе. Во всяком случае, его руки плавали перед ним, поскольку остальное тело было пристёгнуто к какому-то креслу.

— Десять целых и семь десятых центюрнов, дистанция сокращается, — произнёс голос. — Догоним примерно через два часа.

— Какой у них отрыв? — спросил знакомый хриплый голос Волфа. Фред не открывал глаза, но продолжал слушать.

— Они улучшили двигатели. Корабль на ноль целых четыре тысячи двести семьдесят семь ферона быстрее чем раньше, с полным сдерживанием полей.

— Но это значит… р-р-р-р… как долго мы скрывались?

— Пять оборотов вокруг звезды той планеты, что ты выбрал.

Раздались незнакомые звуки и шорох, будто кто-то заёрзал в кресле.

— Ты и правда начинаешь действовать мне на нервы, Фред. Ведь прекрасно знаешь, почему мы там сели!

— Чтобы спрятаться, как ссыкуны.

Хриплый голос вздохнул

— Нам правда стоит сейчас это обсуждать?

Фред почувствовал грубый шлепок по плечу:

— Открывай глаза, сладенький, я знаю, что ты не спишь! Фред следит за твоими функциями тела — от него не скроешься. Он всезнающий придурок!

Фред открыл глаза и увидел перед собой бескрайний космос. Он никогда не представлял, сколько там звёзд…

— Впечатляет, да? — спросил Волф. — Никогда не устаю на это смотреть. Удивительно, что при всём этом огромном пустом пространстве мы ищем друг друга, чтобы отнять жизнь. Спрашивается… зачем?

— Где я? — выдавил Фред, глядя прямо перед собой широко открытыми глазами.

— Эй, сюда, Фредди, старина!

Он повернулся на голос и увидел Волфа, своего спасителя, в кресле слева — командирское, что ли? Роджерс смотрел на него в ответ, но без улыбки. На нём был тот же металлический скафандр, что на Земле; взглянув на свои парящие руки, Фред увидел, что и сам одет в похожий.

— Я не привык работать с низшими существами, — сказал Волф. — Так что ты для меня вроде диковинки.

— Это неправда. Он просто не привык работать ни с кем, кроме меня, — произнёс равнодушный голос в голове Фреда.

— Заткнись, железка, или я выдерну твои платы и поведу сам!

Фред откашлялся. Он хотел что-то сказать, но вместо этого прикрыл рот, запаниковав.

— Пакет для блевотины прямо на полу рядом. Прошу, держи его плотно у лица, пока не закончишь. Мы летим без гравитации; если не будешь осторожен, твоя блевотина будет плавать по кабине, как жир в супе.

Фред глянул вниз, схватил пакет и выблевал, следуя указаниям. Закончив, он плотно закрыл клапан. Рядом появилась рука, забравшая пакет. Фред поднял взгляд и увидел улыбающееся лицо Марты — своей жены. Он дёрнулся, но удержался от комментариев. Пока он смотрел, образ жены растаял, превратившись в симпатичную волчицу, которая отошла к лестнице и скрылась внизу.

Роджерс хохотнул:

— Он тебя уделал!

Фред вытер рот тыльной стороной руки:

— Кто уделал? — спросил он, чувствуя себя паршиво.

— Мой корабль: Фред.

— Инопланетный корабль? — скептически сказал человек. — Инопланетный корабль… которого, так уж вышло, зовут… «Фред»?

Волф пожал плечами:

— На твоём языке, да, — но не на моём. Виноват твой сын; он решил, что корабль по-английски зовётся «Фред», прежде чем я успел научить его как правильно.

Роджерс откинулся в кресле, поправил рычажок и щёлкнул переключателем. Кресло повернулось к Фреду:

— Не волнуйся, как ни назови, к нему привыкаешь. Он бывает упрям, но чувство юмора у него адское — вроде того, как показал тебе жену. Я чуть не выпотрошил его, когда он так надо мной подшутил. Видел бы ты своё лицо… словно ждал, что тебя сейчас бить будут!

Волф замолчал, словно его слова догнали разум. Его пасть на миг открылась и закрылась. Взгляд стал печальным, и он продолжил, но уже тише:

— Слушай… мне жаль твоего мальчишку.

— Его зовут Кори.

— Да. И это самое близкое, что он смог выговорить, произнося имя моего сына, так что у нас есть что-то общее… — Волф на миг уставился в пол. — Они добрались до Кори раньше, чем я успел что-то сделать. Если помнишь, некий человек «наказал» меня за то, что я поджарил пачку сигарет. Можешь представить? Малец меня не выдал… ну, неважно; мы его вернём или сдохнем, пытаясь. Что скажешь?

— Думаю, мне снится кошмар.

Волф посмотрел прямо на него.

— Поверь, — тихо сказал он. — Это не кошмар; всё намного хуже. Если мы не вытащим пацана, в лучшем случае его ждёт правительственный зоопарк на столичной планете. Мы догоним этот разведчик через пару часов, так что советую внимательно слушать, чему я буду тебя учить. И подготовься к тому, что нас ждёт. А если молишься каким-то богам, самое время помириться с Ним, Её, Им или Ими.

Волф развернул кресло к пульту управления и коснулся маленького квадратного пятна. Серые металлические створки закрыли огромное окно, с шипением сомкнувшись посередине. Фред заметил обгорелые пятна на их внутренней стороне.

— Я оставил их открытыми, чтобы, проснувшись, ты увидел, что не спишь, и мы правда в глубоком космосе.

— Без оружия, — мрачно произнёс голос корабля.

— Без всякого оружия, да, — тихо согласился Роджерс. — Это сделает всё чуть сложнее.

— Без оружия? Ага, конечно… — проворчал Фред. — А что ты тогда использовал на тех двоих у меня дома? Уж точно не игрушку Кори!

Волф взглянул на него, улыбнулся и достал из кобуры на бедре странный пистолет:

— Мой вхумпер, — ответил он, подняв ярко окрашенное устройство, и правда похожее на детскую игрушку.

— «Вхумпер»… — повторил Фред. — Дай угадаю: ещё одно название, что придумал Кори?

— Именно так, — кивнул Роджерс. — Обычно эта штука — просто безобидный инструмент, её создатели взвыли бы, узнай, что я с ней вытворял последнее время. Оружие — это смотря как его использовать, верно? Ты сам-то разве никогда не мастерил что-то убойное из того, что под лапу попалось, а?

— Да, но… у-у-рх! — Фред побледнел, когда его внутренности опять скрутило. — Ох, чёрт… ты включишь тут гравитацию, или мне весь сон плавать?

— Да говорю ж тебе, это ни черта не сон! — прорычал Волк. — А на счёт гравитации — её тут, боюсь, и не будет, и вот почему. Первое — такую штуку сразу засекут. Второе — она нас тормозит. А нам щас надо шмыгнуть тихо и быстро. Особенно с учётом, что у нас, прости господи, ни пушек, ни палок. И как думаешь, зачем я драпал, а?

— Потому что ты ссыкун, — невозмутимо выдал голос корабля.

Роджерс вскочил и рявкнул во весь голос:

— Я не ссыкун!!!

— Бака-бак-бак-бак! — захихикал корабль.

— Погоди, — Фред приложил ладонь ко лбу, — с каких пор “бака-бак” связано с “ссыкун”?

Роджерс глянул на него:

— Не знаю, что ты считаешь “ссыкуном”, но на моём языке это мелкая пернатая тварь, которую приятно есть.

— А, похоже на то, что я бы назвал “цыплёнком”.

Волк пожал плечами и убрал вхумпер в кобуру:

— Цыплёнок для тебя, ссыкун для меня — жрётся одинаково вкусно, как ни готовь.

Подойдя к Фреду, он отстегнул ремни, удерживающие его в кресле, поставил прямо и опустил так, чтобы его ноги коснулись пола. Наконец Роджерс хлопнул по чётко обозначенному пятну на его костюме, похожем на фольгу, и ботинки с щелчком прилипли к палубе.

— Вот, теперь не будет так тошнить. Пока на тебе эти ботинки, можешь ходить, как обычно. Если оторвёшься от палубы — скажем, прыгнешь, — будешь плавать, пока не вернёшь ноги на место. Так что осторожно, без резких движений. Лучше стало?

Впервые Фред оказался лицом к лицу с Роджерсом. Они были одного роста.

— Когда я тебя ударил, что со мной случилось? — спросил он.

— А, это мой корабль, Фред. Он малость защищает мою драгоценную шкуру. Ничего страшного, тебя просто оглушило. Учти, ты сам напросился, будучи таким чёртовым глупым ослом.

Правый хук Фреда снова застал Волфа врасплох, заставив пошатнуться. Он остался стоять, лишь слегка присев в ожидании следующего удара, но не пытаясь ударить в ответ или блокировать.

— И это всё, что ты можешь, да? — спокойно спросил он, глядя на человека.

В голове Фреда раздался голос отца: «Вот так… позволил задире третировать тебя в школе, теперь получай и дома!».

Медленно и осторожно человек выдохнул, разжал кулаки, затем выпрямился, услышав, как его скафандр захрустел, словно новый пластик.

— Прости, — сказал он. — Я был под сильным стрессом… нет, это отговорка. Я… просто прости. Спасибо, что помог.

— Извинения приняты, — ответил Волф, вытирая пасть лапой и глядя на кровь на ней. — Думаю, показать тебе корабль «Фред» по-быстрому, а потом сесть и спокойно обсудить планы. Звучит разумно, а?

Человек кивнул.

— Хорошо.

Фред откашлялся, всё ещё ощущая во рту вкус желчи после рвоты. Затем протянул правую руку. Волф посмотрел на неё, потом принял и медленно выпрямился.

— Один вопрос, — сказал человек, не разрывая рукопожатия.

— Да?

— Почему ты не выбросил меня в шлюз?

— За то, что ударил капитана корабля, на котором находишься? Поверь, такая мысль мелькала. Но твой сын в беде, да? Это чувство мне знакомо, так что я делаю скидку. Моя семья… мы были в походе, когда начались перемены, нас пропустили. Войсковые корабли, что нас искали, прошли мимо. Я угнал «Фреда», чтобы их спасти, но не успел — их схватили раньше, чем я вернулся. Я дрался с этими ублюдками сколько мог, и, похоже, задел их сильнее, чем думал. Они, видать, отчаянно хотят меня вернуть.

— Не будь таким эгоистом, — раздался голос в их головах. — Им нужен я.

Волф закатил глаза, изображая раздражение:

— Им стоило только попросить! Я бы с радостью тебя отдал. Ты ещё та заноза в заднице, так что сдать тебя — лучший способ их наказать!

---

Обещанная экскурсия заняла меньше десяти минут. Хотя корабль был больше любого космического судна, созданного людьми, его планировка оказалась понятной и логичной.

— …никогда не задумывался как транспорт, — объяснял Роджерс. — Изначально заказ был на чертовски универсальный боевой корабль с чутком автономии, чтоб действовать самому, когда пилот не справляется. Пилот должен быть единственным экипажем — но оказалось, что грузовые отсеки годятся и для пассажиров. Честно говоря, сперва мы не верили, что в машине есть личность, — некоторые даже думали, что «Фред» — это сбой в коде.

— Искусственный интеллект? — спросил Фред-человек.

— Ага. Мы к этому стремились, но не ждали его появления так рано. Для человека ты соображаешь быстро.

— Я обнаружил, что люди, в сущности, умнее волфов, — произнёс голос в их головах. — Они принимают вещи естественнее. Их отсталость в науке не должна быть в укор. И, Роджерс, знай: я глубоко и непоправимо оскорблён мыслью, что я — сбой программы.

— И саркастичный мелкий жук к тому же! — весело сказал Волф. — Потому мы и ладим, вот так.

Когда Фред и Роджерс вышли из машинного отделения, их встретила волчица — ещё один образ, спроецированный кораблём.

— Вообще-то, я нахожу людей довольно милыми. Не прочь завести одного как питомца, — образ улыбнулся Роджерсу. — Можно его оставить, дорогой? Или мне сдать тебя людям и пойти работать на их правительство? Я покопалась, у них есть «Космический челнок» — довольно милый, в старомодном стиле.

— Прости, милая, но его нельзя оставить. Не найдётся ли в камбузе чего для нас, бедных органиков, пожевать?

На скептический взгляд человека он добавил:

— Не бойся, съедобно. За вкус не ручаюсь, но после пяти лет на вашей планете могу заверить — не отравишься.

— Он дело говорит, — ответила проекция, подмигнув Фреду. — Прошу за мной.

Проекция повела их к маленькому круглому столу. Она казалась вполне осязаемой, и ничто не выдавало, что это лишь программа. Указав на два предмета, похожих на большие тюбики зубной пасты, привязанные к столу, она сказала:

— Сойдёт, ваше лордство?

— А напитки, красавица? — сказал Волф с нарочитым вздохом.

— Вода подойдёт? — ответила она с улыбкой, словно это была их обычная шутка.

Роджерс кивнул и подмигнул Фреду-человеку:

— В любом случае, это всё, что у нас есть.

Проекция отошла к небольшому камбузу и вернулась с двумя бутылками воды с носиками.

Фред внимательно разглядывал её, пока она вручала ему бутылку. Для волчицы она была очень красива.

— Ты правда «Фред»? — спросил он, протягивая руку, чтобы коснуться. Палец прошёл сквозь образ, не встретив сопротивления. — Невероятно… как голограмма умудряется подавать еду и воду?

Она мило улыбнулась:

— Двигать вещи — это тот же трюк, что и с моими силовыми щитами, только в меньшем масштабе, — ответила она, с металлическим щелчком ставя на стол бутылку Роджерса.

— А образ, что он использует… это моя жена, — тихо сказал Волф. — Напоминание.

— О чём?

— Почему я сражаюсь. Моя жена умерла, не дав себя переделать. Я должен был быть там… чтобы умереть с ней…

В камбузе воцарилась тишина. Человек и Волф занялись «едой» — густой пастой. Фреду вкус показался странным, но она проглатывалась и не лезла обратно, а вода легко смывала послевкусие. После второго глотка он сказал:

— Расскажи о своей семье.

— У нас были сын и дочь. Сына забрали. Дочь я нашёл в объятиях матери. Они обе… погибли в бою.

Когда они закончили, образ волчицы незаметно убрал пустые бутылки и тюбики, словно не замечая печали, которую видел Фред.

— Спасибо, «Фред», — сказал ей Роджерс. — И ещё прошу, посиди с нами, чтоб мы могли придумать, как вернуть Кори. Начнём с чертежа их корабля. Твои сенсоры хорошо его разглядели?

— Снаружи и внутри.

— Отлично. Покажи план палуб, будь добр…

---

Корабль Хаулеров, за которым они гнались, не отклонялся от курса, рассчитанного кораблём Роджерса. Это было хорошо, ведь курс вёл опасно близко к чёрной дыре. Сама дыра не так страшна — держись на безопасном расстоянии, и всё в порядке, — но её гравитация стягивала камни и газ с огромных расстояний, образуя вокруг гигантский водоворот. Этот «аккреционный диск» напоминал воду, закручивающуюся в слив ванны, но в астрономическом масштабе. Частицы диска постоянно тёрлись друг о друга, порождая молнии, способные испепелить большие луны, а дыра могла выдать мощные гравитационные импульсы, когда в неё падал крупный кусок материи.

Между молниями, гравитационными волнами и риском врезаться в твёрдый обломок только безумец сунулся бы к чёрной дыре. Безумец… или тот, у кого есть корабельный компьютер, способный «читать» опасности и прокладывать траекторию, обходящую их. Хаулеры не подходили ни под одно из условий. Но «Фред»-корабль был достаточно умён, чтобы справиться, и каждая секунда приближала их к цели.

Роджерс и Фред молча сидели в кабине корабля, разбирая снаряжение. За окнами ничего не было видно, так как створки были закрыты; даже если бы они были открыты, «Фред» окружил себя обломками, маскируясь под очередной астероид. Догнав цель, Фред и Роджерс телепортируются на её борт; это был малый разведчик, и на нём должно быть всего четыре добермана из стандартного экипажа в шесть рыл — двоих Роджерс вырубил у Фреда дома.

— Так, — сказал Фред-человек, снова проверяя список. — Вхумпер, световые гранаты, лазерная штука…

— Это не «лазерная штука», — поправил Волф. — Зовётся плит.

— И это тоже мой сын назвал?

— Да. Странно тебе?

— Что тут не странно? — вздохнул Фред. — Уже не так важно.

Роджерс кивнул:

— Плит создаёт сильный жар в чётком ограниченном объёме. Изначально это — режущий инструмент, полезен, чтоб заварить дверь, если не хочешь незваных гостей. Часть стандартного ремкомплекта корабля, — он улыбнулся странной жутковатой улыбкой. — А потом я обнаружил, что он хорош и в ближнем бою…

— То есть, это просто навороченный сварочный резак, — уточнил Фред, глядя на инструмент. Он включил и выключил его, внимательно следя за лучом длиной около пятнадцати сантиметров. — И точно годится, чтобы спалить пачку сигарет, как я помню.

Роджерс пропустил замечание мимо ушей:

— Да, «сварочный резак» — почти то. Режет почти всё, что попадёт под луч. Держи вот так, — он развёл ладони примерно на пятнадцать сантиметров. — И то, что соединяешь, держится, пока не разнесут в клочья. Не касайся лучом поверхности, иначе будет здоровенная дыра. И держи подальше от иллюминаторов, а то мигом окажешься в космосе. Одно лишь падение давления прикончит…

— Ладно-ладно, понял, — Фред-человек помахал выключенным инструментом, проверяя его вес и баланс. — Хм… баланс, как у «Коммандо Грейбар».

— Это что?

— Острое. Стальное. Хорошее для перерезания глоток и всякого такого.

— А, нож, — кивнул Роджерс. — Это лучше, потому что стальной клинок не пробьёт такой скафандр. Плит пробьёт. Но смотри, не порежь себя этой чёртовой штукой! Я убрал все предохранители, что делали её инструментом, а не… — Волф замолчал, заметив, что человек больше занят плитом, чем его словами. — Ладно, не знаю, что тебя гложет, но ты явно не в настроении учиться. В чём дело?

— Ну… — Фред откашлялся и уставился в пол. — Я поддевал Кори, называя тебя «Бакменом». Он сказал, что тебе это не нравится, и это только подстёгивало меня. Может, звучит глупо, но… я реально ревновал сына к «фигурке героя».

Волф дружелюбно посмотрел на него:

— Расскажи про этого «Бакмена Роджерса».

Фред пожал плечами:

— Ну, на самом деле, его зовут Бак Роджерс — это персонаж ещё из моего детства. Старина Бак был первым киногероем космоса. Его корабль выглядел смешно — видны были тросы, что его держали. Он издавал дурацкий жужжащий звук, а дым от двигателей шёл вверх, хотя они были типа в космосе. Создатели Бака Роджерса понятия не имели, что такое космос, но воображение у них было что надо.

— Как у тебя?

Человек взял вхумпер, разглядывая его с живым интересом:

— Было когда-то. Потом я вырос.

— А теперь ты здесь, — это было утверждение, не вопрос.

— Да… теперь я здесь, — Фред указал на защёлку сбоку вхумпера. — Это предохранитель, да?

— Эта кнопка? Да. Толкни вперёд, если хочешь стрелять. Обычно безопасно палить внутри корабля — но чёртова штука громкая, а? Может оглушить на время. Советую использовать его и гранаты только при крайней нужде.

— Понял.

— И кобура тебе нужна, — Роджерс протянул её. — Так что сталось с твоим воображением?

Фред пристегнул кобуру к поясу:

— Скажем так… жил-был мальчик. Маленький для своего возраста, хилый. Отец очень разочаровался в нём. Когда мальчик возвращался домой, избитый хулиганом, папа бил его ещё сильнее. Отец верил, что сделает сына крепче, если накажет сильнее, чем одноклассники. Мол, мальчик начнёт давать сдачи, чтобы избежать наказания за проигрыш.

— Сработало?

Фред убрал вхумпер в кобуру. Выпрямившись, он подогнал её по поясу и привязал ремешок к ноге. Вытащил оружие и прицелился плавными движениями:

— Смотря что считать “сработало”.

Роджерс молчал. После паузы Фред продолжил:

— Мальчик стал… неуправляемым. Лез в кучу драк. К старшим классам дошло до того, что он пырнул другого ученика ножом. Его исключили, грозили тюрьмой, и в итоге он попал в армию, в элиту, где научился убивать.

— А что с воображением мальчика? — тихо спросил Волф.

Фред опустился на палубу и посмотрел на него жёстко:

— Он стал реалистом. Неверленд не просто умер — его никогда не было. Мир стал плоским. Чёрное и белое, да или нет, убей или живи… ничего посередине. После армии — только работа. То же самое, только другое поле боя.

— Но отец мальчика гордился им, да?

— О, чёрт, да. Парень вернулся с грудью в медалях, никому не давал спуску. Папаша был в восторге. Но отношения… они умерли вместе с Неверлендом.

Роджерс вздохнул:

— Печальная у тебя была жизнь, — сказал он, прилаживая свою кобуру. — Но ты здесь, и это значит, есть надежда.

— Почему? Потому что моего сына похитили монстры из космоса, а его «фигурка героя» мне помогает? Может я спятил, и всё это бред, может, свихнулся; но я верну сына или сдохну, пытаясь.

Роджерс откашлялся:

— Ты знаешь, что это не так. Ты в здравом уме, уверяю.

— Цель приближается, — раздался голос в их головах. — В зоне транспортировки будем через три минуты двадцать семь секунд.

— Не показывайся, пока не дадим сигнал, «Фред».

Корабль не ответил.

Фред-человек уже привык слышать корабль в голове. Они с «Фредом» даже поболтали, пока Роджерс собирал снаряжение. Сначала корабль говорил голосом Марты, но это вызвало неловкость, и «Фред» вернулся к своему монотонному тону из дешёвого фантастического фильма. Корабль кратко рассказал о себе и своём создателе: Роджерс был гением, мастером, особенно силён в информатике (что сделало его ведущим учёным проекта искусственного интеллекта) и уважаемым биологом. В этой роли он изучал долгосрочные эффекты сыворотки Хаулеров, разработанной для военных, чтобы повысить боевую эффективность солдат. Потом Хаулеры начали предлагать превращение всем волфам, военным и гражданским, желающим «усовершенствоваться». Никто особо не задумывался… пока Роджерс не обнаружил, что сыворотка вызывает серьёзные побочные эффекты, вроде паранойи и мании величия. Он собирался опубликовать данные, но тут Хаулеры свергли правительство волфов, и Роджерса объявили врагом государства. С тех пор он помогал создавать движениию сопротивления Хаулерам, и чудом избежал нескольких покушений.

Учёный стал воином из необходимости: просто выживание.

Так было и с Фредом-человеком. В его жизни — бей или будь битым. Отец всегда проповедовал “делай другим, пока они не сделали тебе”, с ремнём в руке. В итоге Фред перенял его философию.

Он стал воином из необходимости: простое выживание.

«Фред»-корабль указал своему тёзке на это сходство. Он опирался на логику, а логика гласила, что оба существа нужны друг другу не только ради спасения Кори. Корабль действительно беспокоился за них обоих, и не только из-за предстоящей задачи.

Роджерс поправил в ухе Фреда наушник-переводчик, проверяя, чтобы тот не выпал.

— Слышишь меня? — спросил он на языке Хаулеров.

Фреду было странно слышать экзотические звуки в одном ухе и обычный английский в другом:

— Да, слышу отлично. Но к этому надо привыкнуть.

— Может, и так, но времени мало, так что привыкай быстрее. Сказал бы «не парься», но всё же лучше носи переводчик. Говори на своём языке, я пойму.

— Сомневаюсь, что это важно, Роджерс. Я просто хочу вернуть сына. Если для этого надо проломить пару голов, так тому и быть. Последний раз, когда я проверял, знание языка для этого были не нужны.

— Верно, — согласился Волф, положив лапу на плечо человека. — Но перед тем, как двинем, должен тебе сказать: прости, что поджарил твои сигареты.

— Нет проблем, — ответил Фред без улыбки. Теперь он был готов к бою. — Когда вернёмся, я бросаю.

— Я тоже… — тихо сказал Роджерс, но только себе.

— Телепортация… сейчас! — сообщил «Фред»-корабль… и всё погрузилось втемноту.

---

Машинное отделение разведчика было жарким и тусклым, напоминая Фреду отсек из фильма про немецкую подлодку. Один “инженер” — Хаулер в грязной футболке и шортах — возился с силовой установкой. В отличие от чистого и тихого машинного отделения «Фреда»-корабля, здесь было так шумно, что они не слышали друг друга. Техник не успел даже понять, что случилось: Фред коснулся его плеча с одной стороны, а когда тот обернулся, Роджерс огрел его по голове большим гаечным ключом, валявшимся на палубе. Они связали ему руки за спиной пластиковыми шнурами, найденными в углу отсека.

Указав на единственный выход из машинного отделения, Роджерс протянул этот ключ Фреду. Тот кивнул, взял его и встал у люка. Когда человек занял позицию, Роджерс коснулся двух точек на панели управления — и оглушительный шум отсека стих до низкого гудения. Одновременно резко ослабла искусственная гравитация.

Сквозь громкоговоритель раздались лающие звуки и звон тревожной сигнализации. Через миг дверь открылась, и крупный доберман в металлическом скафандре шагнул внутрь — прямо под удар ключа Фреда. Вслед за ним вошёл второй Хаулер, с тем же результатом; Роджерс и Фред связали обоих и уложили рядом с инженером.

Роджерс прошептал Фреду:

— Остался один… возьмём его живым, чтоб сказал, где твой сын.

Затем он выскользнул за дверь, держа наготове вхумпер.

До мостика дошли быстро; Фред пропустил Роджерса вперёд. Когда Волф остановился, он указал на дверь и прошептал:

— Это мостик… если створки открыты, ни в коем случае не пали из вхумпера! Планировка как у Фреда, ему не спрятаться.

Фред кивнул.

Космический волк двинулся дальше… но дверь не открылась автоматически. Тогда он подковырнул панель на переборке, достал плит, включил его и ткнул синим лучом в нужную точку. Сверкнула яркая искра — и дверь распахнулась. Они ворвались внутрь, сразу заняв позиции по обе стороны входа.

Первое, что заметил Фред: Кори, его сын! Затем — огромного добермана в блестящем костюме, держащего Кори. Третье — оружие Хаулера: вхумпер, приставленный к голове сына! Аккреционный диск чёрной дыры, живой от молний и гравитационных течений, был сюрреалистическим фоном для сцены с Хаулером и ребёнком.

— Я ждал тебя, отец, — сказал доберман на своём рычащем языке. — Добро пожаловать в мою ловушку! Положите оружие на палубу и пните его ко мне.

Фред не сводил глаз от огромной твари, державшей сына, и его оружие не дрогнуло. «Отец», сказал он — значит, это сын Роджерса? Он скосил взгляд на Волфа: тот стоял, опустив оружие к полу.

— Кори… — тихо сказал он сыну. — Будь храбрым! Мы тебя вытащим.

Доберман резко глянул на него:

— Откуда ты знаешь моё имя? — спросил он на чистом английском с тем же странным акцентом, что у Роджерса.

— Он не знал, — ответил Волф. — Это его ребёнок, которого ты держишь, и у вас одно имя. Ты ведь ни хрена у него не спросил, да?

— Он твой товарищ; что ещё мне нужно знать? Ты пришёл за ним, как не пришёл за нами.

— Я приходил за тобой! — ядовито сказал Роджерс. — Я нашёл твою мать и сестру мёртвыми. Они сражались, а ты принял предложение их палачей!

Фред понял стратегию Волфа: разозлить врага. Хаулер держал все карты, и они будут в проигрыше, если он не ошибётся — а в гневе шансы на это больше.

— Погоди-ка! — громко сказал Фред, включаяся в игру. Он опустил оружие и выпрямился из полуприседа. Повернувшись, посмотрел прямо на Роджерса: — Я правильно понял, Роджерс? Эта псина, которая держит моего сына, — твой сын?!

— Их зовут Хаулеры а не псины, и ты говоришь очевидное, — ровно ответил он. — Но этот кусок дерьма мне не сын! Он сбежал и бросил мать с сестрой умирать. Мой сын никогда бы так не поступил!

— А ты не мой отец! — заорал в ответ доберман. — У Хаулеров один отец, и это Тон Балсамор Могучий! Не я бежал; бежал волф по имени Роджерс! Он взял свой драгоценный корабль и бросил нас погибать!

Хаулер злился, это точно… но его оружие всё ещё был нацелено на Кори. Ладно, пора поддать жару.

— Знаете, что я думаю? Это всё полная чушь, и вы оба трусы! Вы сваливаете вину друг на друга, потому что так легче, чем признать правду. Теперь это игра в догонялки! Так оставьте нас, чёрт возьми, в покое!

Он сосредоточился, вызывая ощущение голоса в голове:

«Ты это слышишь, «Фред»?»

Ответ прозвучал слабо, но отчётливо:

«Да».

«Мне нужно, чтобы вхумпер на миг убрали от головы моего сына».

Слева от добермана возникла едва заметная, дрожащая проекция жены Роджерса с распростёртыми руками.

— Кори… — произнесла она.

Здоровенный пёс отвлекся лишь на мгновение — но этого хватило. Большой доберман повернул голову, его глаза широко раскрылись — и в этот миг брошенный Фредом вхумпер угодил ему в висок. Хаулер рухнул в замедленном темпе, словно срубленное дерево; ребёнок упал на палубу и откатился в сторону. Роджерс и Фред одновременно бросились на Хаулера, и всё было кончено. Почти.

Сквозь окно кабины они увидели тревожную картину: прямо перед ними, не дальше двух километров, в космосе парил огромный военный корабль. Вспышка орудийного огня прочертила яркую полосу на фоне вихря аккреционного диска, и ближайший обломок камня испарился.

Фред-человек заговорил первым:

— Он ведь сказал, что это ловушка…

— Да, сказал, — ответил Роджерс.

— Ты у нас эксперт по таким делам, — продолжил Фред. — Что теперь делать?

Волф прищурился, наблюдая, как военный корабль уничтожает очередной астероид

— Не знаю… придётся что-то придумать.

---

Капитан Пултцер с военного корабля Хаулеров «Котёнок» наблюдал за дрейфующим перед ними разведчиком, пока вокруг сверкали аккреционные молнии. как и любой капитан, он не любил чёрные дыры, но двигатели и щиты его корабля были достаточно мощны, чтобы свести опасности к минимуму. Ещё один астероид исчез, испарённый бдительным стрелком «Котёнка».

— Вызови корабль, — произнёс он на рычащем языке Хаулеров — ныне официальном для всех, находящихся под их властью.

Он ни на кого конкретно не смотрел, отдавая приказ, но его выполнили мгновенно. Жизнь Хаулера была суровой и дисциплинированной. Повиновение и порядок — идеалы, за которые стоял Хаулер. Теория великого замысла была проста: слабые умирают, сильные побеждают. Каждый — солдат государства. Тех, кто не мог или не хотел подчиняться, уничтожали, чтобы их слабость не заразила других.

Офицер связи нажал точку на консоли:

— Разведчик Один Девять Пять, это военный корабль «Котёнок». Ответьте и назовитесь.

Фред посмотрел на Роджерса:

— Военный корабль… «Котёнок»? Да ты шутишь.

Волф презрительно фыркнул.

— О, он вполне настоящий. Тот выскочка Хаулеров, Тон Балсамор Могучий, назвал его в честь своей тогдашней любовницы.

— Им всем нужен титул, да? — пробормотал Фред. — Зарплаты никогда не хватает… обязательно нужен титул.

— Ага. Теперь дай мне разобраться…

Роджерс сел в командирское кресло слева в кабине, мельком глянул на панель, ткнул в светящуюся точку и заговорил на языке Хаулеров:

— Разведчик Один Девять Пять докладывает. Потеряли двух членов экипажа. Лейтенант Роджерс убит. Его отец не последовал. Повторяю: Роджерс не последовал.

На мостике «Котёнка» капитан скептически ротроднял бровь… но с таким докладом он мог работать. Обращаясь к вестовому, он сказал:

— Передай Тону Балсамору мои приветствия и скажи, что разведчик вернулся с пустыми руками.

Вспышка орудийного огня пронеслась по черноте, нацелившись на очередной астероид. Но вместо обычного взрыва возник лишь тусклый синий отблеск. Астероид остался цел.

Капитан прищурился:

— Отменить приказ. Передай Могучему, что его присутствие срочно требуется на мостике, мне нужен его совет. И скажи, что Роджерс здесь.

Фред-человек и «Фред»-корабль выругались одновременно. Фред-человек сосредоточился:

— «Фред»? Ты любишь Роджерса?»

— «Да».

— «Будь готов забрать всех на борт, кроме меня; включая трёх пленных членов экипажа».

— Нас раскрыли, Роджерс, — спокойно сказал Фред. — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал, и без споров!

Волф посмотрел на него. Его взгляд говорил, что он понял значение голубой вспышки:

— Слушаю.

— Можно ли отменить то, что случилось с твоим сыном?

— Да, хотя мне понадобилось четыре года, чтобы разобраться. Всё нужное на борту «Фреда».

Фред-человек кивнул:

— Хорошо. Можешь настроить эту посудину, чтобы она протаранила военный корабль?

— Да, но она не пробьёт их щиты.

— Я не это спросил. Можешь?

Роджерс бросил на него косой взгляд:

— Да…

— Делай сейчас. Мне нужна кнопка, чтобы запустить это. Потом ты и парни возвращаетесь на «Фред» — без вопросов.

— Ты говоришь о самоубийстве, друг.

Фред покачал головой:

— Не совсем. Прямо перед ударом «Фред» переместит меня на их мостик, как только я пробью щит…

— Ты не слушал?! Эта мелкая лоханка не пробьёт щиты! Однако, — Роджерс не дал человеку возразить, — ослабит их, это точно… а обломки станут чёртовски хорошей мишенью для молнии! Это закончит дело. Конечно, время придётся рассчитать до секунды, но, думаю, это возможно!

— «А я думаю, это самоубийство».

— Может, но это наш единственный шанс. Мне нужно, чтобы ты и Роджерс доставили моего сына домой к матери.

Человек посмотрел на Роджерса взглядом, который Волф понял без слов; ведь он поступил бы так же. В итоге Фред-человек был прав: это была их единственная надежда.

Склонившись над консолью управления, Роджерс нажал серию светящихся панелей, пока все, кроме одной, не погасли:

— Вот — ткнёшь в эту точку, чтобы начать представление. Садись сюда и пристегнись. У тебя будет пять секунд, пока двигатели не наберут полную мощность, и ещё три секунды, пока не достигнут нужной тяги. Я усилил передние щиты до максимума, но это немного, ведь это всего лишь разведчик.

— Понял, — сказал Фред, ещё раз проверяя своё снаряжение. — Один момент: ты не сказал, сколько времени проходит, прежде чем световая граната сработает после отпускания рукоятки.

— Три секунды.

До сих пор Кори-мальчик молчал. Он слышал и видел всё, но не был уверен, что понял увиденное и услышанное.

— Пап?

Забираясь в капитанское кресло, Фред улыбнулся сыну, и подмигнул ему:

— Всё будет в порядке! Обязательно скажи маме, что я её очень люблю, ладно?

Сын посмотрел на него, не понимая.

Фред-человек сосредоточился, открывая личную связь с «Фредом»-кораблём, и три других существа в кабине просто растворились у него на глазах.

«Они на борту», — промелькнуло в его мозгу вместе со странным чувством… смесью печали… благодарности… и чего-то ещё.

— «Ладно, «Фред». Как только сделаешь финальную телепортацию, уноси отсюда задницу. Выпусти пару этих призрачных штук для верности — но главное, сваливай как можно быстрее, понял? В лучшем случае я надеюсь их немного задержать».

Пристёгиваясь к креслу, он услышал, как ожил динамик перед ним, и загорелась маленькая точка на панели:

— Разведчик Один Девять Пять, подготовьтесь к стыковке.

Фред нажал светящуюся точку, чтобы начать представление.

Первая секунда…

Фред-человек ударил по только что загоревшейся кнопке:

— Ковабунга, чуваааааак!!! — заорал он, срывая с пояса две гранаты - по одной в каждой руке.

Капитан «Котёнка» и офицер связи обменялись озадаченными взглядами.

— Что за звуки? — прорычал капитан. — Дайте перевод!

Вторая секунда…

Офицер связи повернулся и повторил чужеродное выражение на языке Хаулеров максимально точно. ,

— Это совершенно бессмысленно, — сказал Пултцер.

«Фред»-корабль сбросил маскировку астероида и развернул щиты, прикрывая разведчик.

Третья секунда …

— Капитан! Второй корабль, пеленг 360 относительно нас! Это тот подозрительный астероид.

— Представьте моё удивление, — сказал капитан Пултцер. — Открыть огонь из вспомогательных орудий. Сколько до готовности главного калибра? — спросил он, уже зная ответ.

— Десять секунд, сэр.

— Объявить общую тревогу.

Четвёртая секунда…

Фред почувствовал, как разведчик начал дрожать; что бы Волф не сделал с его щитами, они стали уязвимы к излучению аккреционного диска. Сначала слабая вибрация быстро нарастала, и Фред подумал, что корабль развалится на куски, даже не успев стартовать. Орудийный огонь хлестал без перерыва, и в голове Фреда звучал голос «Фреда»-корабля, похожий на человека, жонглирующего раскалённым углём.

— Ох… ах… чёрт… ай… блин… ух… проклятье… ой…

— Главное орудие на цель как можно скорее! — приказал капитан. — Щиты на полную. Оценка первичных повреждений, если он нас протаранит?

— Падение щитов на 65%, сэр, но выдержат.

— Вы хотели посоветоваться с нами, капитан Пултцер? — раздался голос за спиной.

Капитан обернулся и увидел Тона Балсамора, стоящего прямо позади него. Тот настоял на участии в ловушке и поднялся на борт, когда пришли сообщения от сына Роджерса. Тон Балсамор был в восторге, настаивая, чтобы его включили в ловушку.

— Сэр, сейчас не лучшее время, — сказал капитан. — Рекомендую вернуться в вашу каюту. Если что-то пойдёт не так, там есть спасательная капсула.

Пятая секунда…

Роджерс пристегнулся в пилотском кресле и вывел изображение, дважды убедившись, что бронестворки закрыты.

— Двигатели разведчика на полной мощности, тяга включается сейчас.

Это был настоящий голос, и Роджерс глянул на кресло второго пилота, где сидела пристёгнутая проекция его жены.

Роджерс глянул на кресло второго пилота и увидел там пристёгнутую жену. С каждым попаданием в щиты её образ на миг расплывался и снова возвращался в фокус.

— Мы не бросим его там, «Фред», — сказал он ей. — Как только двигатели разведчика рванут, вытаскивай его.

— Нет.

Роджерс уставился на фигуру в соседнем кресле:

— Нет?!

— Что — и пропустить всё это? — громко спросил капитана крупный доберман. В отличие от экипажа, он носил пышный наряд, подобающий его рангу и абсолютной власти.

— Капитан, сенсоры фиксируют высокий энергетический выброс с разведчика, — доложил один из экипажа.

— Главное орудие?

— Ещё не готово, сэр.

— Видите, капитан? Мы правильно сделали, что поручили щенку Роджерса заманить его! — воскликнул Диктатор.

Шестая секунда…

Тело Фреда теперь тряслось так, словно он был внутри миксера для коктейлей его жены. Он издал первобытный вопль, знакомый всем, кто бросался в бой, ожидая смерти.

— Тащи его на борт, сейчас же! — заорал Роджерс. — Мы ещё можем уйти — мы быстрее «Котёнка»!

Образ жены стал едва различим, пока «Фред»-корабль принимал на щиты удары орудий.

— Не-е-е-ет!

— Закрыть бронестворки! — приказал капитан Пултцер, не отрывая глаз от разведчика. Щит вокруг него пылал красным от орудийного огня. — Сигнал к столкновению! Манёвр уклонения Альфа!

— Отменить приказы! — заявил Диктатор. — Вы слышали оценку повреждений; он не может нам навредить.

— Но… сэр…

— Перенести весь огонь на другой корабль! — продолжил командовать Тон Бальсамор. Затем тише сказал капитану: — Вы тратите энергию, стреляя по врагу, который сам себя уничтожит? Такая неэффективность — для… низших существ.

Идеальное общество Хаулеров требовало идеального, беспрекословного повиновения… и экипаж мостика был идеальными Хаулерами.

Седьмая секунда…

Лицо Фреда-человека покраснело от костедробительных вибраций. Он держал гранаты перед лицом, зацепив кольца каждой на большой палец противоположной руки; как только двигатели рванут, он их выдернет.

«Фред»-корабль не мог чувствовать боль как живые существа, но электрические помехи от поглощаемого орудийного огня вызывали душераздирающие визги по обратной связи. Разумом Роджерс знал, что мерцающий образ рядом — не живая конструкция, но сердце твердило, что он теряет жену во второй раз. Если бы он только мог ответить огнём!

— Капитан — разведчик на полной мощности! Он идёт носом на «Котёнка»!

Капитан Пултцер не знал, что задумал пилот разведчика, но инстинкт воина подсказывал, что это серьёзная угроза. Он рефлексивно потянулся к коммуникатору, но остановился, чтобы обратиться к господину:

— Сэр, настоятельно рекомендую принять оборонительные меры…

Его голос оборвался, когда Диктатор развернулся и вперился в него горящими глазами:

— Вы смеете оспаривать наши приказы, капитан?! — заорал Могучий.

Восьмая секунда…

…длилась вечность. А затем события произошли так быстро, что отразились в мыслях всех одновременно.

Фред-человек выдернул кольца гранат, когда разведчик рванул вперёд с потрясающей скоростью. Его первобытный вопль не стихал.

«Фред»-корабль присоединился к воплю, вернув образ жены Роджерса, безупречно выражая его гнев. Он принимал тяжёлый орудийный огонь и должен был отключить щиты, чтобы сосредоточить оставшуюся энергию на телепортации. Он тоже готовился к смерти.

— Нет, сэр, — сказал Пултцер, сохраняя профессионально бесстрастное лицо и голос. — Я лишь хотел…

— …проявить трусость перед жалким противником! — презрительно бросил Тон Балсамор.

Кори-человек посмотрел на сына Роджерса, связанного Хаулера, отделённого от него светящимся щитом. Каждого мальчика сопровождал мерцающий образ его матери. Человеческий ребёнок обнял свою «мать», не заботясь, что она ненастоящая.

— Это всё происходит прямо сейчас, да? — спросил он.

Она кивнула.

— Папа будет в порядке?

— Не знаю, — мягко ответили оба образа.

Роджерс смотрел на дисплей консоли пилота, не замечая, что затаил дыхание. «Фред»-корабль никогда раньше не смел ослушаться его! Внезапно он стал всего лишь зрителем, чувствуя себя совершенно беспомощным...

Девятая секунда…

Образ жены Роджерса стабилизировался и спокойно произнёс:

— Готовлю телепортацию.

Роджерс посмотрел на неё, веря, что корабль наконец образумился.

Разведчик врезался в щиты «Котёнка» — в точном совпадении с тремя мощными разрядами энергии аккреционного диска! Орудийный огонь прекратился; перегруженные цепи плавились и испарялись по всему большому военному кораблю.

Капитан Пултцер отвернулся от окон, прикрывая глаза и упираясь в консоль перед ударом

Тон Балсамор Могучий бессильно смотрел в главное окно.

— Невозможно… как он посмел!! — в его голосе смешались ярость и неверие.

Роджерс, вопреки логике, скрестил пальцы и прошептал:

— Пусть любой бог, что у него есть, сохранит его живым или даст умереть без боли.

Десятая секунда…

Удар и телепортация прошли безупречно; Фред оказался посреди странного помещения, освещённого лишь тусклыми аварийными огнями, полного существ, похожих на доберман-пинчеров. Швырнув в противоположные стороны световые гранаты, человек выхватил вхумпер.

«Жена» Роджерса посмотрела на него:

— Он внутри, — просто сказала она. — Выполнять его указания и покинуть зону?

— Теперь ты меня спрашиваешь?! — заорал Роджерс, не сумев сдержать эмоций.

— Да, — ответил «Фред» в его разуме и через образ.

— Ах ты…! Дай ему пять секунд, потом попробуй вытащить. И что бы ни случилось, мы уходим!

Пять…

Фред открыл огонь. В закрытом помещении выстрел вхумпера был оглушительно громким — хотя это вряд ли имело значение после взрыва световых гранат. Капитан Пултцер был лишь одним из Хаулеров, ошеломлённых двойным взрывом, и теперь экипаж мостика показал изнанку слепого повиновения: без командира их хвалёная дисциплина оказалась бесполезной. Половина бросила посты, ища спасения; четверть пыталась спрятаться; оставшаяся четверть храбро рванула на странное существо.

Тон Балсамор залаял, как обезумевший уличный боец. Он откинул плащ и потянулся к маленькому бластеру, который всегда носил с собой.

Четыре…

Фред-человек двигался среди экипажа, с вхумпером в одной руке и плитом в другой. За ним тянулся след из разбитых пультов и отсечённых конечностей.

Тон Балсамор направил бластер в сторону человека. Он дёрнул спуск — и выстрел ушёл в сторону, убив Хаулера, который иначе прыгнул бы Фреду на спину.

Капитан Пултцер потряс головой, пытаясь прогнать звон в ушах. Его корабль в опасности, надо что-то делать… что-то… бронестворки? Да, точно; надо закрыть створки, они под атакой!

Роджерс смотрел на изображения на дисплее. Взрывы гранат вспыхнули короткими красными пятнами, каждый выстрел вхумпера Фреда отмечался белым. Он ликовал — и тут мелькнула жёлтая вспышка бластера. Он выругался про себя:

— Не остаться без боеприпасов, ты, здоровенный лысый болван! — заорал он в экран.

— Не могу его найти! — воскликнул образ волчицы. — Слишком много жизненных сигналов — мне нужна помощь, Роджерс, я не могу его найти!

Три…

Следующий выстрел Тона Балсамора сделал бы честь его инструктору по стрельбе. Он перестал лаять, выровнял дыхание, прицелился и дважды нажал на спуск. Первый выстрел задел Фреда, выбив из руки вхумпер. Второй выстрел диктатора отбросил человека к холодному стеклу окон мостика, где он сполз на палубу, ошеломлённый, с погасшим плитом…

На этот момент на мостике «Котёнка» осталось лишь трое боеспособных членов экипажа, и они бросились вперёд, чтобы завалить человека телами, но тут прогремел голос Тона Балсамора:

— Оставьте его! Он мой!

— Полегче, «Фред», — сказал Роджерс. — Спокойно. Среди Хаулеров ведь только один человек, верно? Отсортируй их и сверь с вхумпером парня.

— Да — но… слишком много помех от дыры! Не могу чётко его захватить!

Капитан Пултцер потянулся вперёд… но кнопка управления створками, казалось, находится в миллионе километров от него.

Оба образа матерей обняли своих Кори и прошептали:

— Твой отец очень тебя любит...

Два…

Тон Балсамор пересёк мостик «Котёнка» в пять огромных шагов. Несчётное число сирен и прочих сигналов создавало адский гвалт, когда он встал над Фредом, направив маленький бластер прямо в голову человека. Его рычащий голос перевёлся через наушник Фреда, который, как ни странно, всё ещё держался и работал:

— Ты дрался, как Хаулер, лысое создание! Жаль, что ты не один из нас. Назови себя!

Голова Фреда гудела, зрение затуманилось.

— Сержант Фред Мёрфи… номер 1056742… спецоперации… отряд «Волк»…

— Ближе, — сказал Роджерс. — Это безопасно, когти *Котёнка* хорошо подрезаны.

— Захват есть! — сказал «Фред»-корабль. — Теперь надо удержать сигнал достаточно чётким, достаточно долго…

Роджерс молчал. Что тут скажешь?

Один…

Капитан Пултцер наконец дотянулся до болтающейся консоли капитана, и нажал кнопку управления бронестворками. Двое боеспособных членов экипажа увидели, как створки двинулись, и Тон Балсамор тоже. Экипаж бросился помогать упавшему командиру; и диктатор проследил за ними взглядом чуть дольше, чем следовало.

Фред снова включил плит.

— И я отец, — тихо сказал он, едва осознавая, что произнёс это.

В следующее мгновение луч плита вонзился в окно за его спиной, и оно мгновенно разлетелось на мелкие осколки, выбросив Фреда в пустоту.

Ноль…

— Я его поймал!

---

Марта стояла, прижимая халат к телу, и переводила взгляд с сына на мужа, затем на огромную дыру в кухонной стене, где раньше было окно над раковиной, и снова обратно; её голова пульсировала болезненными волнами похмелья.

За кухонным столом сидели Фред и Кори, улыбаясь друг другу. Когда Марта вошла на кухню, они как раз пытались убрать бардак, и когда она смогла говорить, они рассказали ей историю… ну, вкратце.

— Повторите, почему в моём доме дыра и пол весь мокрый, — сказала она. — Только теперь медленнее… и тише.

— Ты забыла про затопленный подвал! — весело добавил Фред.

Она бросила на него злой взгляд.

— Как я уже сказал, — терпеливо ответил Кори, — прошлой ночью меня похитили Хаулеры.

— А я с Роджерсом отправился на выручку, — добавил Фред.

— Я думала, ты зовёшь его только «Бакмен»? — сказала она, схватившись за голову. Халат распахнулся, обнажив кружевную ночную рубашку. — Мне нужен аспирин…

Достав из шкафа большой флакон аспирина, Марта кинула в рот четыре таблетки и пошла к раковине, только чтобы увидеть, что она разбита. Издав горловой звук, она направилась к холодильнику, открыла дверцу и чуть не закричала, увидев царящий в нём хаос. Наконец, схватив первую попавшуюся банку, она открыла её, запила аспирин и скривилась.

— Ненавижу рутбир!

Подтащив стул, она плюхнулась за стол рядом с ними, прижимая холодную банку к голове.

— Что ещё… потому что я знаю, что есть «что ещё». Всегда есть!

Фред откашлялся:

— Я бросил курить, — бодро сообщил он.

Она посмотрела на него налитыми кровью глазами:

— Уже слышала это раньше… дальше.

— Ещё я уволился с работы.

Марта уставилась на него, не говоря ни слова… затем сделала большой глоток, даже не заметив, что это ненавистный рутбир.

— Ты больной, раз так меня мучаешь, Фред, — сказала она, когда смогла говорить. — Сегодня воскресенье, в офисе никого нет.

Он взял её за руку:

— Я позвонил боссу домой. Мы начинаем с чистого листа, милая. Этой ночью… ну, мы уже рассказали тебе историю, и всё это правда. Роджерс реален.

— Да, — подхватил Кори. — Он вернул своего сына и вылечил его от Хаулерства. Теперь они летят на свою планету. Папа прошлой ночью убил Диктатора, так что у них теперь есть надежда.

Марта посмотрела на сына и криво усмехнулась:

— И, полагаю, так уж совпало, что сына Бакмена тоже зовут Кори?

У сына отвисла челюсть:

— Откуда ты знаешь?!

— Просто дикое предположение.

Она посмотрела на мужа, и взгляд был не из приятных.

Фред снова сжал её руку:

— Прежде чем выносить приговор, давай поспорим.

— На что?

Фред вытащил из-за пояса вхумпер, и положил на стол с пластиковым стуком.

Она посмотрела на него, потом на мужа:

— Это одна из игрушек Кори, — сказала она. — Значит, ты всю ночь играл с сыном и прихватил её? То, что вам было весело, не починит мой дом и не оплатит счета.

— Если ты так думаешь, — ответил он, — я готов поспорить, что мы возьмём весь алкоголь и сигареты в доме, сложим в большую коробку, и я уничтожу их этой штукой. Если я смогу, это докажет, что наша история правдива.

— Почему именно алкоголь и сигареты? — спросила она.

— Потому что, если вся эта история правдива, мы начинаем заново, а это значит — ни сигарет, ни выпивки. Через две недели Роджерс вернётся за нами. Надо быть готовыми. Больше ни того, ни другого.

— Ты серьёзно?

— Как инфаркт.

Она посмотрела на Кори и улыбнулась сквозь боль в голове:

— И ты в этом участвуешь? Ты с отцом правда разговаривали и задумали всё это прошлой ночью?

— Это правда, мам.

— Вот что я вам скажу, — она отодвинула стул. — Мы сделаем это… это… сложим всё в коробку. И когда ничего не произойдёт, я вернусь в кровать и проснусь завтра, и всё это, — она махнула рукой на кухню, — будет починено. Ты, Кори, станешь нормальным мальчиком, а ты, Фред, пойдёшь на работу в понедельник рано утром.

Она улыбнулась, думая, что загнала их в угол.

— По рукам! — одновременно сказали они оба.

Через несколько минут все бутылки, спрятанные в шкафу (включая кулинарное вино), оказались в большой картонной коробке. Кори принёс не меньше пяти блоков сигарет, которые прятал от отца последние месяцы. Марта, всё ещё чувствуя себя больной, последовала за ними во двор. Они жили в сельской местности, и Фреду приходилось добираться на работу дольше, чем ему хотелось бы. Но сейчас их уединение играло им на руку.

— Не знаю, зачем ты это делаешь, Фред, — сказала жена, пока они шли через задний двор. — Наверно хорошо, что вы с Кори устроили ночью приключение с историей, но пора уже вернуться в реальный мир. Эта игрушка ничего не сделает, кроме как брызнет водой, и ты это знаешь.

Он поставил коробку на траву в дальнем конце двора, и они повернули обратно к дому.

— Ещё одна вещь, которую я не упомянул, — сказал он. — Просто чтобы ты знала. Роджерсу нужно было золото для топлива «Фреда».

— «Фред»? Кто такой «Фред»? — спросила она.

— Его корабль — помнишь? Давай, Марта! Проснись и почувствуй запах кофе! Наши жизни катятся к чёрту, и хватит это терпеть!

— Делая вид, что у нас нет проблем? — возмутилась она. — И всю ночь играя с сыном в дурацкие игры?!

— Нет, — он остановился и повернулся к коробке. Протянув руку, Фред отодвинул Кори за спину. — Будучи теми, кто мы есть, а не теми, кем нас хотят видеть.

Её мозг вдруг зацепился за сказанные им ранее слова:

— А что ты сказал насчёт золота?

Он улыбнулся:

— Я отдал Роджерсу все твои украшения. Он был очень благодарен.

И прежде чем она успела что-то сказать, Фред поднял вхумпер, прицелился в коробку и нажал на спуск.

ВХУМП!!!