Furtails
Брайан Джейкс
«Рэдволл-11 "Белые лисы"»
#NO YIFF #фентези #лис #мышь #разные виды

БЕЛЫЕ ЛИСЫ

Брайан Джейкс


Рэдволл – 11



КНИГА ПЕРВАЯ

ВЫХОД АКТЕРОВ


ГЛАВА 1


Вечно одинокая на звездном небе луна, похожая на круглый щит из светлого янтаря, заливала землю бледным светом. Легкий ветерок, родом откуда то из за моря, лениво пробираясь по Лесу Цветущих Мхов, приносил с собой долгожданную прохладу после удушающей жары летнего дня.

Гром Быстроглаз сидел на толстой ветке поваленного ясеня и наслаждался прохладой летней ночи. Совсем не похожий на обычную белку — чуть ли не в два раза выше, чем прочие его соплеменники, он отличался от них еще и тем, что мех у него был темного, терракотового, цвета, удивительно длинный и густой. Вдобавок ко всему в его внешности по контрасту с небольшим телом поражал огромный пушистый хвост. Однако густой мех скрывал сильные мускулистые лапы и упитанный животик, за который мать постоянно его ругала. Глаза у него почти всегда были полуприкрыты, из за чего создавалось неверное впечатление, будто Быстроглаз большую часть времени дремлет. Однако тех, кто его знал, никогда не обманывал этот сонный и ленивый вид. Его знали как опасного воина — быстрого, сильного и к тому же отличного тактика, который всегда выбирал для битвы наилучшую позицию. Но в то же время Гром Быстроглаз мог быть и совсем другим: не безжалостным воителем, а послушным сыном, любящим мужем и нежным отцом. И именно таким он и был для своей матери Эллайо, жены Римрозы и дочери Песни Ветра, отец называл ее «светом очей». Как раз сейчас в глубине леса все они спокойно спали в палатке, с которой всегда путешествовали по лесам и полям.

Из под полуприкрытых век Гром внимательно осматривал окрестности, ничего не пропуская. Между толстых и корявых дубов рос дикий щавель, на ветру легонько покачивались его верхушки — розовато желтые цветы; усыпанный оранжевыми ягодами аронник и зеленые метелки осоки кивали в такт ветерку. В лесу слышался лишь звон ночных насекомых, которые с наступлением сумерек выбрались из своих укрытий и теперь выписывали сложные зигзаги и круги, пролетая между веток орешника или огибая ствол платана. Откуда то из гущи ветвей зазвенела трель соловья. Гром просвистел ответ на своей свирели, не обращая внимания на то, что со спины к нему подкрадывается какой то зверь. Он только моргнул, чтобы согнать слишком надоедливую мошку. По легким и осторожным шагам он уже давно понял, кто к нему подбирается. Гром кашлянул:

— Ну, детка, я тебя слышу. Никак не заснуть, а?

Его дочь — Песня Ветра — влезла на поваленный ясень и соскользнула с дерева уже рядом с отцом.

— Никто к тебе не подкрадется незаметно, Быстроглаз. Фью! Сейчас слишком жарко, и мне не уснуть, да и бабуля храпит, словно целое семейство ежей после сытного обеда.

Быстроглаз подмигнул:

— Ха! Кто бы говорил! Послушать, как ты иногда храпишь по ночам, так сразу ясно — все попытки твоей бабушки перехрапеть тебя совершенно бесполезны!

Юная белочка шутливо пихнула отца в бок:

— Я не храплю! Молодые белки никогда не храпят, спроси маму!

Гром насмешливо фыркнул:

— А твоя мама еще громче вас обеих, вместе взятых.

Соловей снова залился песней. Гром поднес к губам свою свирель.

— Послушать его, так только он один во всем свете и умеет петь. А ну ка, Песенка, покажи ему!

Никто из многочисленных знакомых симпатичной белочки никогда не называл ее полным именем — Песня Ветра.

Гром сыграл короткое вступление, и вот зазвенел чистый и ясный голос Песенки. Он звучал так нежно, что по щеке ее отца скользнула слеза. Каждый раз милый голос дочери трогал его до слез, хотя Гром, конечно, старался этого не показывать.

Наконец последние звуки песни замерли вдалеке, и Гром, отложив в сторону свою свирель, незаметно провел лапой по глазам, чтобы осушить непрошеные слезы. Песенка слегка подтолкнула его локтем:

— Большой сильный воин, а? Опять плачешь как маленький.

Ее отец громко хлюпнул носом и, глядя куда то в сторону, сказал:

— Вот еще глупости! Выдумала тоже! Просто мне мошка в глаз попала, не мог же я ее вытаскивать и одновременно играть тебе. Вот и пришлось ждать, пока ты закончишь петь.

А в это время в другой части леса две лисицы крадучись пробирались вперед, прислушиваясь к нежной мелодии, которая отчетливо звучала в затихшем ночном лесу. Оба зверя были удивительно похожи, и не только внешне — ведь они были братом и сестрой, но походили они друг на друга и во многом другом. Эскрод и его сестра Вэннана принадлежали к племени Белолисов; как понятно из самого названия, у всех лис этого племени шкура была серебристо белого цвета с сероватыми и темными пятнами, а глаза казались почти прозрачными, как вода в ручье. Они носили маскировочные плащи темно коричневого цвета с зелеными камуфляжными пятнами. Эскрод чуть слышно, почти не раскрывая рта, прошептал сестре:

— Никогда не слышал ничего подобного! Даже птицы поют не так красиво!

Вэннана, сощурив глаза, посмотрела на луну:

— Да, братец, твоя правда, И такой голосок куда лучше звучал бы при дворе нашей матери — королевы Сильф. Пойдем ка посмотрим, кто там так поет.

И через секунду обе лисицы исчезли, словно растаяли в вечернем лесу, полном теней и шелеста.

Песенка сорвала метелку осоки и пощекотала ею ухо отца.

— Ах ты, старый неженка! Сыграй ка что нибудь повеселее, и я верну твою улыбку!

Но Гром не обратил на нее ни малейшего внимания. Он принюхался, насторожил уши, как будто вслушивался в пролетавший ветер. Песенка почувствовала, что настроение отца резко изменилось.

— Что там такое? Ты что то услышал?

Гром только глазами сверкнул. Он осмотрел деревья на противоположной стороне опушки и, продолжая смотреть на тропинку, тихо сказал дочери:

— Беги быстро к маме и скажи, чтобы все сидели тихо. И сама там оставайся. Ну, беги!

Песенка уже знала, что, когда отец говорит таким тоном, спорить с ним не только бесполезно, но и небезопасно. Поэтому она безмолвно скользнула в палатку.

Из подсумка Быстроглаз вынул грозный дротик, сделанный из шипа боярышника и украшенный пучком травы. Спрятав его за пояс, Гром снова присел возле ясеня и неторопливо принялся наигрывать на свирели. Его поза была такой расслабленной; он, казалось, не обращал внимания ни на что, кроме своей свирели, хотя на самом деле был готов мгновенно вскочить и начать действовать. Через некоторое время в поле его зрения появились две лисицы, которые осторожно подбирались все ближе, перебегая от куста к кусту, от дерева к дереву. Быстроглаз отложил флейту и громко крикнул:

— Эй, там, кончайте сопеть по кустам и выбирайтесь на тропу, как все порядочные звери!

Эскрод и Вэннана считали, что белка и не подозревает об их присутствии, поэтому его оклик застал их врасплох. Пытаясь скрыть замешательство за развязными манерами, обе лисы небрежно подошли к тому месту, где сидел Гром. Эскрод пнул Быстроглаза по ноге, чтобы показать, кто хозяин положения:

— Ну ка, ты, отвечай немедленно, кто здесь пел? Быстроглаз даже не взглянул на обидчика, хотя в голосе его послышались грозные нотки.

— Не твое это дело, пыхтун. Иди ка отсюда и приятеля своего забирай с собой!

Вэннана подмигнула брату и, злобно ухмыльнувшись, нащупала под плащом острую секиру. Гром, казалось, не обращал больше на пришельцев внимания, продолжая наигрывать на флейте. Эскрод наклонился над белкой, оскалив зубы:

— Такой жирный ленивый старик, как ты, должен быть намного вежливее. Хочешь узнать, что мы делаем со зверями, которые слишком уж распускают при нас свои языки? Пафф!

Гром Быстроглаз, который, когда нужно, умел действовать на редкость быстро, мгновенно выхватил приготовленный дротик и метнул его. Острый шип вонзился прямо в кончик носа Эскрода. Лис взвизгнул, схватился за нос и откатился в сторону, а Быстроглаз отпрыгнул и выхватил из за пояса пращу. В воздухе мелькнул камень, и Вэннана, которая уже почти достала свою секиру, упала на землю — камень из пращи Грома угодил ей прямо в голову. Эскрод по прежнему верещал, схватившись за нос обеими лапами:

— Ййик! Йййааааррриииик!

— Клянусь всеми хвостами и хвостиками! Кто это устроил здесь такой шум?

Быстроглаз раздраженно повернулся и обнаружил, что за спиной у него толпится все семейство во главе с Эллайо, которая грозно размахивала палкой и была готова вступить в бой с кем бы то ни было.

Гром укоризненно посмотрел на дочь:

— Я, кажется, сказал тебе тихонько сидеть и всех остальных удерживать на месте?

Римроза вклинилась в разговор:

— Песенка совершенно не виновата. Посмотрела бы я, как бы ты остановил свою матушку, когда она принялась размахивать этой палкой! Уж поверь мне, удержать ее было невозможно никакими силами!

Гром крепко накрепко ухватил палку матери за кончик, так что теперь казалось, будто они играют в перетягивание палки.

Запутавшись в оборках длинного передника и не решаясь отпустить палку, старая леди бранила своего сына.

— Сейчас же отдай мою палку, толстопузый попрыгун! Отпусти сию же минуту, а не то я тебя отшлепаю! Такую взбучку получишь — десять зим помнить будешь! Вот увидишь!

Песенка хихикнула и захлопала в ладоши:

— Точно, бабуля! Уж что что, а взбучку задать ты умеешь!

Римроза погрозила дочери лапой:

— Ну ка хватит, детка! Старших надо уважать! Потом, не в силах совладать с весельем, она плюхнулась на траву рядом с дочерью и расхохоталась:

— Хи хи хи хи! Ох! Подумать только, твоя бабуля собирается отшлепать этого громилу! Хи хи хи!

Поняв, что высвободить палку из цепких лап Грома не удастся, бабуля Эллайо повернулась к Песенке и Римро зе, пряча улыбку и пытаясь выглядеть рассерженной:

— Ха! А вы что думаете, я не смогу задать ему трепку, если мне придет в голову это сделать? Я все еще его мать, знаете ли!

Гром осторожно приподнял мать над землей, крепко сжимая ее в объятиях.

— Можешь хоть шкуру снять с меня живьем, если захочешь, моя старенькая мучительница. Могу поспорить, ты все еще способна на такие штуки! Я…

Песенка внезапно прервала их:

— Смотрите ка, лисы исчезли!

Единственным, что напоминало о визите Белолисов, было несколько капель крови из носа Эскрода, которые поблескивали на пыльной тропинке, утоптанной лапами многих зверей. Гром всмотрелся в темноту леса:

— Да, похоже, они как то ухитрились исчезнуть. Сбежали, и теперь уж их не поймать. — Он положил лапу на плечо дочери и добавил: — Запомни, что я скажу, Песенка. Ты видела Белолисов. Странные это звери.

И умеют они исчезать из виду как никто другой. Пойдемте ка, дамы, лучше всего нам собрать пожитки и отправляться дальше в дорогу.

Семья Грома жила на колесах, если можно так выразиться, с тех пор как он себя помнил, а помнил он себя совсем маленьким бельчонком. Поэтому разбить лагерь или, наоборот, собрать вещи было для всех делом привычным и не занимающим много времени. Вот и сейчас они сняли с колышков палатку, сложили в нее кухонную утварь, а потом свернули палатку так, что она стала похожа на небольшой тючок. В предрассветных сумерках все семейство позавтракало, с аппетитом съев пирог из фруктов и меда, который Римроза испекла пару дней назад, и запив его чистой водой из ручья.

— Бабуля, а кто такие Белолисы? — спросила Песенка с полным ртом.

Эллайо объяснила:

— Эта история началась так давно, что быстро рассказать все просто невозможно. Но коротко я расскажу, детка. Где то в лесах есть затерянное озеро, такое глубокое и широкое, что некоторые звери зовут его морем. Вот там то на острове посреди озера и живут Белолисы. А самая жестокая из них, если она все еще жива, — королева Сильф. Да, слыхала я, как ее называют самой могучей волшебницей из всех ныне живущих зверей. Говорят, ее остров очень красивый и богатств разных там накоплено видимо невидимо. Я слыхала об этом от одного бедняги, на которого напала целая стая сорок лишь потому, что он удил рыбу неподалеку от этого острова. Его чуть не заклевали до смерти.

Эллайо замолчала, а Гром сказал:

— Не приставай больше к бабушке, Песенка. Если Белолисы где то неподалеку, ты еще сможешь узнать о них гораздо больше, чем хотелось бы. А теперь собирайся, нам уже пора отправляться. Думаю, мы пойдем на северо восток.

Песенка аккуратно сложила маленькую скатерку, которую она сама вышила и спросила:

— А почему мы пойдем именно туда? Что там такое? Гром поудобнее устроил на спине тючок с палаткой и прочими вещами и кратко ответил:

— Аббатство Рэдволл.

Белочка широко раскрыла глаза от удивления и восторга. Она никогда там не была, хотя и слышала об этом легендарном аббатстве множество сказок и легенд.

— Аббатство Рэдволл! Как здорово! Мама, там и вправду так здорово, как ты мне рассказывала, когда я была маленькой?

Римроза улыбнулась восторгу дочери:

— Даже лучше, по крайней мере я так думаю. Просто невозможно описать такое место, как Рэдволл.

Песенка взяла за лапу бабулю Эллайо, чтобы та могла опираться на нее при ходьбе. Начался рассвет. Гром уводил свою семью от опасности. День обещал быть таким же жарким, как и предыдущий, но ветки деревьев плотно переплелись и, образуя толстый зеленый полог над головами путешественников, защищали их от палящих лучей солнца, которое поднималось все выше и выше. Песенка все таки не удержалась от последнего вопроса:

— А почему мы идем в Рэдволл?

Гром засунул за широкий пояс свирель и задумчиво ответил:

— Мы должны предупредить всех в аббатстве о том, что в этих землях появились Белолисы.


ГЛАВА 2


А в это время гораздо южнее, в равнинных землях, на опушке леса сторонний наблюдатель увидел бы ярко раскрашенную тележку или, вернее, фургон на двух огромных колесах. У фургона была всего одна оглобля, к концу которой привязывалась толстая деревянная рейка, так что, если смотреть сверху, эта оглобля напоминала букву «Т». Натянутая на большие обручи ткань была когда то ярко расписана улыбающимися клоунами, мускулистыми борцами, фокусниками с неизменными волшебными цилиндрами в руках и просто шариками, цветами и непонятными узорами. К слову сказать, все это великолепие изрядно поблекло, выцвело от солнца и дождей, но надпись, намалеванную поверх клоунов, фокусников и прочих фигур, все еще можно было разобрать. Она гласила:

УДИВИТЕЛЬНАЯ И ВЕЛИКОЛЕПНАЯ,

НЕПРЕВЗОЙДЕННАЯ И НЕЗАБЫВАЕМАЯ

ТРУППА БРОДЯЧИХ АРТИСТОВ!

Неподалеку разномастная толпа зверей готовилась к репетиции. Один из них, заяц, весь вид которого говорил о том, что он не просто выскочка — любитель театра, а серьезный профессионал, стоял впереди, как дирижер перед своим оркестром. Тут надо прерваться, чтобы описать его. На нем был изрядно помятый, но все равно великолепный сиреневый атласный фрак, а на голове — широкополая соломенная шляпа, сквозь дырки в которой торчали длинные заячьи уши. Желтые ботинки огромного размера наводили на подозрение по поводу мозолей их владельца, и, наконец, дополняла этот наряд тросточка с серебряным набалдашником. При взгляде на зайца всякий понимал, что и наряд его, и тележка, да и сама труппа видывали лучшие времена. Тем не менее заяц как то особенно лихо завертел свою тросточку и, словно обращаясь к большой аудитории, объявил:

— Доброго всем утра. Я, Флориан Даглвуф Вилфа чоп, импрессарио и директор этого театра, представляю вам

УДИВИТЕЛЬНУЮ И ВЕЛИКОЛЕПНУЮ, НЕПРЕВЗОЙДЕННУЮ И НЕЗАБЫВАЕМУЮ ТРУППУ БРОДЯЧИХ АРТИСТОВ!

Последователи классических традиций и талантливых экспромтов! Ни разу не ушедшие без бурных оваций зала! Получившие Приз зрительских симпатий! Мы представим вам вечное искусство! Забавные комедии! Музыка и магия, веселая джига и прекрасные танцы! Приходите, приходите все! Посмотрите наше удивительное, познавательное, великолепное представление! Совершенно бесплатно! — Здесь он заговорщически улыбнулся и продолжил громким шепотом, которому так долго учатся актеры: — Домашние пироги, печенье, булочки и прочие вкусности поддержат истощенные силы артистов. Мы примем все с благодарностью. Да да!

Из глубины фургона раздался чей то недовольный голос, который прервал прочувствованную речь зайца:

— Ну хватит уже! Кончайте, пока все не уснули!

Заяц метнул раздраженный взгляд в сторону фургона и фыркнул. Вновь повернувшись к своим воображаемым зрителям, он объявил:

— А теперь, мои дорогие сельские друзья, домохозяйки, крестьяне и крестьянки, — не забудьте своих молодых сыновей, — мы подходим к самому главному! Гвоздь нашей программы — борьба! Два сильнейших борца из всех когда либо появлявшихся на свет — выдры Борракуль Железная Грудь и Элахим Дубовая Лапа — покажут вам настоящую борьбу! Да да! Я лично видел, как эти силачи справились с десятью меньшими зверями! Если у вас слабые нервы, не смотрите, поскольку обмороки и слезы отвлекают внимание артистов. Итак, чтобы вы убедились в моих словах, эти два удивительных силача поднимут всю — я повторяю — всю УДИВИТЕЛЬНУЮ И ВЕЛИКОЛЕПНУЮ, НЕПРЕВЗОЙДЕННУЮ И НЕЗАБЫВАЕМУЮ ТРУППУ БРОДЯЧИХ АРТИСТОВ!

Вперед, демонстрируя мускулы и раскланиваясь, выступили две большие выдры. Их трико, изукрашенные золотыми позументами, должны были производить на сельских жителей неизгладимое впечатление, хотя кому то они могли показаться (и, надо признаться, вполне справедливо) слишком уж кричащими и яркими. Итак, раскланявшись перед воображаемой публикой и показав несколько упражнений, обе выдры приступили к делу. Они взяли скамейку за оба конца и, пыхтя, как будто им ужасно тяжело, начали поднимать ее. На скамейке стояли два крота, на одном из которых были надеты красные спортивные брюки, украшенные блестками, а на другом — плащ и тюрбан темно зеленого цвета. На вытянутых лапах кротов в изящной позе лежала мышка, одетая в голубое платье и с венком из искусственных цветов на голове. Балансируя на одной лапе, на пояснице мышки стоял еж, его колючки все сплошь были украшены самыми разными флажками, бантиками и какими то брелочками, так что он походил на новогоднюю елку, с которой почему то забыли снять украшения после празднования Нового года. Скамейка взлетала, как качели, все выше и выше, а на ней с риском для жизни балансировала живая пирамида. Заяц Флориан подбадривал артистов громким шепотом:

— Еще, еще выше! Вот так! Все стоят, не меняя позы! Спокойно, спокойно! Еще выше! Да да! Вот так!

Борракуль и Элахим артистично отдувались в такт, показывая, как им тяжело раскачивать скамейку у себя над головами. Внезапно Борракуль истошно завопил:

— Аааааааа!

Он выпустил из лап свой конец скамейки и схватился за голову. На полянке все возмутилось: кричали артисты, свалившиеся со скамейки — стройная пирамида превратилась в кучу малу, — стонал Борракуль, не отнимая лап от головы, бегал вокруг осрамившейся труппы разъяренный Флориан. Он ругал Борракуля, который теперь лежал на земле придавленный скамейкой:

— Великие сезоны! Ты, неуклюжий короткохвостый болван! Во имя всех колбас и сосисок, с чего это ты отпустил скамейку?

Покрасневший Борракуль с трудом проговорил:

— Потому что этот ужасный мышонок запустил в меня камнем из пращи!

Флориан Даглвуф Вилфачоп выпрямился во весь свой немаленький рост и, поставив уши торчком, завопил:

— Да что же это такое? Давно пора проучить этого маленького негодяя! Шалопай! А ну ка вылезай из фургона сию же минуту! Я сказал, выходи немедленно! Да да!

Флориан уже решительно шагнул вперед, когда маленькая мышка в голубом платье преградила ему путь к фургону в лучших театральных традициях. Вытянув одну лапку вперед, а другую положив на грудь, там, где, по ее представлениям, помещалось сердце, она продекламировала:

— О, господин Флориан, сэр! Умоляю вас, не обижайте безобидного малыша! Я уверена — у вас доброе сердце, и если сейчас вы поддадитесь гневу, то потом долгие годы вы будете переживать, вспоминая о том, как несправедливо вы обошлись с таким малышом. Прислушайтесь к мольбам матери, не наказывайте невинную крошку! Умоляю вас, пощадите его!

Еж Остроигл горько усмехнулся, сдирая со своих колючек измятые украшения:

— Это Шалопай то невинная крошка? Ха! Он такой невинный и безобидный, что лично я бы предпочел иметь дело с клубком ядовитых змей или целым выводком горностаев! К тому же ты ему не мать, а всего лишь тетка.

Дисум метнула раздраженный взгляд в сторону Остроигла и заметила:

— Это не важно. Не отвлекайте меня, сэр, своими замечаниями. Они к делу не относятся. Никакая мать не любила бы Шалопая, как я. Иди ко мне, мой дорогой малыш!

Она влезла в фургон и появилась оттуда уже в обнимку с упитанным мышонком, одетым в старый халат, который к тому же был ему велик. Мышонок с недовольным видом уворачивался от поцелуев и старался вырваться из объятий своей заступницы. В одной лапке он крепко сжимал маленькую пращу. Наконец, не вы

держав слишком уж затянувшихся нежностей, он извернулся и, брыкнув задними лапками, завопил во все горло:

— Ааа а а ааа! Ааа атпусти Шалопая и пелестань меня целовать! Аааа а аа!

Элахим, на лапу которого упала скамейка, потирая ушибленное место, сурово посмотрел на малыша и сказал:

— Ты, Шалопай, просто маленький негодник. Ты испортил нам всю репетицию!

Его прервал Флориан, который не менее сердито добавил:

— Конечно, ты все испортил, мошенник! Немедленно извинись перед всей труппой! Ну ка скажи: «Простите меня, я больше так не буду!»

Из за плеча Дисум, которое он считал вполне безопасным убежищем, мышонок ухмыльнулся и, глядя на артистов с напускной покорностью, пробормотал нечто отдаленно напоминающее извинение.

Заяц устремил негодующий взгляд на Шалопая:

— Ну, что я сказал, проси прощения! Дисум нетерпеливо взмахнула лапкой:

— Он же сказал «простите», вам что, этого мало, что ли? Или вы хотите, чтобы малыш обливался горючими слезами, посыпал себе голову пеплом и валялся у вас в ногах? Неужели слова «простите» недостаточно для такого бессердечного и безжалостного тирана, как вы?

Флориан только лапами всплеснул, до глубины души пораженный этими несправедливыми словами:

— Да а, похоже, придется нам всем обойтись без достойных извинений.

Дисум легонько похлопала мышонка по спине, словно он нуждался в ее ободрениях, и успокаивающе произнесла:

— Ну вот, мое маленькое сокровище, тебя все простили. Теперь все будет хорошо. Иди поцелуй их всех!

Еж Остроигл с ужасом отшатнулся:

— Ни за какие коврижки! Чтобы этот маленький пройдоха целовал меня! Благодарю покорно! Да он мне нос откусит! Я уж как нибудь так обойдусь!

Флориан испуганно нацелил трость на Шалопая, словно пытаясь защититься от мышонка:

— Совершенно не нужно всех целовать и обнимать! Просто в следующий раз веди себя прилично, особенно на репетиции. Да да, этого вполне достаточно!

Повернувшись на пятке, как заправский военный (вероятно, Флориан чувствовал себя по меньшей мере фельдмаршалом, принявшим от врага позорную капитуляцию), заяц торжественно пошел прочь. В этот миг камень из пращи Шалопая угодил точнехонько ему в хвост!

— Ай ай ай ай ай! Уууй! Бандит! Прохвост! Бездельник несчастный! Да я твой хвост на завтрак съем и не поморщусь! Дрянь ты этакая!

Вид разъяренного Флориана заставил Шалопая разразиться ужасным ревом.

— Ааа аааа а! Этот клолик вислоуший хочит съесть мой миленький хвостик! Аа а! Вааа аа а! Я исчо маленький лебенок! Меня нельзя есть!

Дисум покрепче прижала к себе мышонка и повернулась к Флориану:

— Вы — жестокосердное чудовище! Зачем вы пугаете малыша?

Флориан сорвал с головы шляпу и принялся топтать ее.

— Сударыня, позвольте заметить вам, что этот негодник запустил в меня камнем! И попал! А еще он обозвал меня «вислоухим кроликом»! Этого вам мало?

Дисум даже лапкой притопнула от негодования:

— Хватит с меня! Еще одно слово — и я уйду из вашей труппы и заберу Шалопая с собой!

Корнерой, тот самый крот в красных спортивных брюках, лишь меланхолически покачал головой, бормоча себе под нос на кротовьем диалекте:

— Хуррр, ну уж это, хуррр хрр, навряд ли. Нет, хуррр.

Глинокопка, кротиха в зеленом наряде, подхватила котелок и направилась к реке. Поморщившись, она взглянула на своих товарищей и фыркнула:

— Так стоять и препираться можно весь день, хуррр. Пойду ка лучше сделаю завтрак. Хурр, языком надо есть, а не болтать ерунду.

Флориан, который привык командовать и искренне полагал, что без его приказов артисты и дня не смогут прожить, откашлялся и деловым тоном сказал:

— Да да! Я и сам как раз хотел это предложить. Всем артистам — завтракать! Элахим, разожги костер! Остроигл, посмотри ка, что у нас есть из припасов! Остальные — займитесь чем нибудь сами! Делу время, а потехе — час!

Остроигл разложил скудные припасы на берегу речки, неподалеку от того места, где Глинокопка кипятила воду, подвесив котелок над маленьким костром. Элахим ушел за ветками, чтобы поддерживать огонь. Еж пригладил иголки у себя на голове и задумчиво произнес:

— Вот я, например, слишком часто остаюсь голодным, чтобы позволить этому толстому мышонку просто так уйти…

Дисум взглянула на два сморщенных яблока, корни одуванчика, зачерствевший ржаной хлеб, раскрошенный на несколько кусочков, и маленькую кучку грибов, сиротливо лежавших сбоку:

— Неужели ребенку придется голодать?!

Флориан, который по натуре был оптимистом, осмотрел скудные запасы и принялся поочередно бросать их в кипящую воду, успокаивая взволнованную мышку:

— Это совершенно невозможно! Я бы даже сказал — полная чепуха! Природа сама снабдила нас всем необходимым для чудесного питательного бульона. Так что давайте не будем отчаиваться. Да да! Будут и у нас хорошие времена!

Суп получился ужасно невкусный, но, поскольку ничего другого не было, удивительная и великолепная, непревзойденная и незабываемая труппа бродячих артистов принялась за него, храня мрачное молчание. Звон ложек прервал Остроигл, который принялся восхвалять все те лакомства, которые ему довелось испробовать, когда он жил со всеми ежами:

— Подумать только, белый хлеб, мягкий и с поджаристой корочкой, прямо из печки! А еще мягкий ореховый сыр, желтый, как луна осенью, и свежий лучок, и все это запивалось доброй кружкой темного эля! Хо хо! Да, скажу я вам, королевский пир!

Борракуль мечтательно прикрыл глаза:

— А еще лучше ячменные лепешки, намазанные взбитыми сливками, украшенные сочными ягодами клубники и политые медом! И конечно, холодный сидр! Вот это и есть королевский пир!

Корнерой выловил из своей миски что то подозрительное, сморщил нос и выкинул это что то в реку.

— Буррр, вы, короли несчастные, это самое… ешьте ка лучше молча, а то от вашей болтовни еще больше есть хочется, хуррр!

Мышонок Шалопай отпихнул миску и, нетвердо ступая, отправился кудlа то в сторону. Дисум резко окликнула его:

— Шалопай, ну ка вернись сейчас же! Куда это ты понес суп?

Шалопай кивком указал на небольшой холмик возле берега:

— Тот суп плохой для маленьких. Лутше отдам его лискам.

Элахим озадаченно уставился на мышонка:

— Лискам? Это еще кто? Дисум перевела:

— Он говорит «лисам». Флориан тут же в панике вскочил:

— Лисы? Где? Откуда?

Еще одна пара Белолис, как две капли воды похожая на первую, повстречавшуюся с Громом, вышла из за камней, где они прятались с самого рассвета, наблюдая за труппой Флориана. Их звали Гельтор и Предак, и точно так же, как Эскрод и Вэннана, были они братом и сестрой. Обнаружив, что их заметили, лисы направились к лагерю. Со стороны это было даже красиво — река, лес и две фигуры в зеленых плащах, в складках которых играл утренний ветерок. Однако Борракуль, вглядевшись в странную парочку, предупредил друзей:

— Поосторожнее с ними, под плащами у них спрятаны топоры!

Флориан встал:

— Не волнуйтесь, ребята, предоставьте это мне. Уж я то умею улаживать дела. Значит, я и буду с ними разговаривать. Видите, какие у них шкуры? Сдается мне, я слыхал об этих тварях, но никогда не думал, что доведется их увидеть собственными глазами. Их называют Белолисами, — плохие это звери!

Лисы остановились, не дойдя до артистов нескольких шагов. Флориан отошел от своих друзей и поздоровался с пришельцами:

— Добрый день, друзья. Хорошее сегодня выдалось утро, а?

Гельтор слегка кивнул, прежде чем ответить:

— Кто вы и куда идете?

Флориан склонился в изящном поклоне, подметя шляпой землю:

— Как следует из надписи на нашем фургоне, мы, гм, УДИВИТЕЛЬНАЯ И ВЕЛИКОЛЕПНАЯ, НЕПРЕВЗОЙДЕННАЯ И НЕЗАБЫВАЕМАЯ ТРУППА БРОДЯЧИХ АРТИСТОВ, то есть, попросту говоря, театральная труппа талантливых зверей.

Предак передвинулась поближе к костру:

— А что у вас в котелке? Дисум влезла в разговор:

— Это такой суп, вроде бульона. Хотите, поешьте с нами.

Предак наклонилась к котелку и принюхалась. Через секунду она сморщилась от отвращения и объявила:

— Настоящие помои!

Борракуль тем временем подобрал с земли камень и принялся перекидывать его из одной лапы в другую.

— А вас никто и не заставляет есть. И не портите нам аппетита! К тому же хорошие манеры не так дорого стоят, лиса!

Лапа Предак потянулась к плащу.

— Может, я сама поучу тебя манерам, речная собака! Между ними мгновенно встал Флориан:

— Ну ну, не надо ссориться. К чему это? Предак сняла лапу с топора под плащом.

— Ты сказал, кто вы, но не объяснил, куда идете. Заяц неопределенно помахал в воздухе лапой:

— Да, знаете ли, то туда, то сюда. Бродячая труппа вроде нашей никогда не направляется в какое то конкретное место, мы бродим повсюду, куда глаза глядят. Да да. А вы, друзья, скажете, как вас зовут и куда вы идете в такой чудесный день?

Бесцветные глаза Белолисов равнодушно скользнули по фигуре зайца,

— Как нас зовут — не твое дело, а куда мы идем — тебя не касается!

Уши Флориана Даглвуфа Вилфачопа встали торчком от изумления.

— Ого! Это уже не просто плохие манеры, это оскорбление. Слушайте меня, тостопузые длинноносые ищейки! Можете нырнуть в эту речку, чтобы остудить свои тупые головы, и убирайтесь из нашего лагеря, пока я не помог вам! Желаю приятно провести время!

Гельтор уже наполовину вытащил свой топор, когда Элахим выдра схватил длинный шест, с которым обычно ходили по проволоке, и со свистом рассек воздух прямо перед мордой Белолиса:

— На твоем месте, приятель, я бы не стал вытаскивать топор. Этим шестом можно расколоть тебе голову, как пустую скорлупу!

Борракуль в то же мгновение оказался перед Предак, и решительный вид, с которым он держал в лапе увесистый камень, заставлял предположить, что он не преминет метнуть его в голову противника. Позади оба крота выхватили из костра горящие ветки, а Остроигл бросился к фургону и достал длинный блестящий меч — театральный реквизит, который на самом деле был сделан из картона и сломался бы при первом же ударе.

— Убирайтесь, вы оба! И чтобы духу вашего здесь не было!

Белолисы понимали, что противник превосходит их числом, и отступили обратно к камням. Гельтор погрозил лапой артистам и прорычал:

— Мы еще встретимся с вами, но тогда все будет иначе!

Флориан перебросил одну из фалд фрака через плечо и напыщенно крикнул им вслед:

— Разумеется, все будет иначе! В следующий раз мы сотрем вас с лица земли! Попомните мои слова, грубые мужланы!

Предак тоже обернулась к труппе и в свою очередь закричала:

— Не думайте, что нас тут только двое! Эй, Белолисы, окружайте их!

Артисты все как один обернулись, но, сколько они ни вглядывались в окружающие кусты и деревья, вокруг было пусто. Через секунду другую Флориан фыркнул:

— Нет тут никого! Они, что же, думают, что от одной мысли об их дружках мы сдадимся? Ну и болваны!

Однако, когда артисты повернулись, Белолисов и след простыл. Они просто напросто исчезли, словно, в воздухе растворились. Флориан вздохнул:

— Хотел бы я научиться такому трюку! Ну, давайте ка, друзья, вперед!

Дисум по прежнему испуганно оглядываясь, спросила:

— Куда это «вперед»?

Заяц изящно пнул котелок, так что остатки неаппетитного бульона вылились в реку, и объявил:

— Разумеется, в аббатство Рэдволл, дорогая, куда же еще?

Корнерой откашлялся и задумчиво погладил живот:

— Хуррр, мне это нравится. Люблю Рэдволльское аббатство!

Флориан вновь принялся командовать:

— Итак, прошу внимания! Собираем пожитки. Борракуль, Элахим, беритесь за оглобли! Остроигл! Мы с тобой пойдем позади с палками, чтобы в случае нападения защищать всех с тыла. Остальные, полезайте в фургон. Мы должны поскорее добраться до аббатства и сообщить о том, что по земле бродят Белолисы!

В самом сердце Страны Цветущих Мхов среди толстенных многовековых деревьев, там, где сливаются вместе две реки, образовалась широкая заводь. Полуденная жара заставила укрыться от солнца всех зверей, и они спрятались — кто в глубокой норке, кто просто под кустами в тени, только Лог а Лог, вожак партизанского отряда, стоял вместе со своими землеройками в камышах, по пояс в воде. Невероятно шумные и говорливые в обычное время, сейчас землеройки стояли тихо. Не слышно было ни обычных шуток, ни громких споров, ни просто разговоров. На головах у воинов были разноцветные повязки, а в лапах — рапиры, и все землеройки наблюдали за тем, как их вожак пробирается вперед, осторожно раздвигая камыши и осоку. Поднявшись на цыпочки, Лог а Лог приставил ко лбу ладонь, чтобы защитить глаза от яркого солнца, и вгляделся в поверхность заводи, покрытую зарослями водяной лилии, лютиков и каких то других цветов. Над капитаном команды, словно изучая его, зависла большая стрекоза. Он проворчал:

— Пошла прочь отсюда!

К его удивлению, насекомое послушно улетело. Неподалеку от капитана, на поверхности воды, появился большой коричневый плавник, обладатель которого лениво подплыл поближе, а потом нырнул в глубину. Лог а Лог подумал, что с удовольствием бы поудил рыбу вместо того, чтобы в такую жару заниматься делами. Позади него молодая землеройка громко чихнула, и капитан, оглянувшись, наградил ее таким суровым взглядом, что та виновато потупилась и зажала себе рот. Один из старых воинов протянул лапу поверх плеча Лог а Лога, показывая на что то:

— Вон там, смотрите!

Лог а Лог прищурился и, повернувшись, куда указывал его товарищ, стал еще пристальнее вглядываться в мелкую рябь на воде. Вот у дальнего берега, там, где склонились к воде плакучие ивы, вроде бы сам по себе вздрогнул и три раза качнулся камыш. Лог а Лог приложил ко рту лапы рупором, и все услышали знаменитый клич:

— Логалогалогалогалогааааа!

Землеройки за его спиной тотчас же расслабились и принялись болтать как ни в чем не бывало.

— Это наверняка Баргл со своими выдрами!

— А вдруг там никого нет? На берегу то пусто!

— Ну да, стал бы капитан так просто кричать, дурья ты башка!

Лог а Лог шел за гомонящей толпой выбиравшихся на берег землероек, которые по прежнему переругивались и спорили.

— Сам ты безголовый, крыса сухопутная! Откуда ты знаешь, что они здесь?

— Крыса? Кто бы говорил! Сам то на кого похож!

— Может, Баргл один? А все остальные выдры сидят в засаде?

— Не а, с ним был Спликкер. Он бы ни за что не остался в засаде!

— Да ну? Вспомни, в тот раз на юге…

— Бросьте эти глупости, парни, и замолчите наконец! Лог а Лог вышел на берег и стряхнул с себя воду.

Он успел усадить землероек в круг, так чтобы они могли держать оборону в случае нападения, когда появился Баргл со своими разведчиками. Лог а Лог потеснился, чтобы выдры тоже могли сесть, и угостил их сидром и хлебом с сыром. Когда все устроились и наелись, Баргл доложил:

— Сразу после полудня мы видели двоих Белолисов, капитан. Они появились к западу отсюда на широкой реке, а потом исчезли, будто испарились!

Лог а Лог снял перевязь и положил свою рапиру на землю, потом устало провел лапой по глазам:

— И наверняка никаких следов тех крыс или наших лодок?

Землеройка Спликкер только плечами пожал:

— Видеть мы их не видели, но зато напали на их след к западу и немного к югу отсюда, капитан. Поверь, с лодками они управляются ничуть не хуже нас.

Лог а Лог недовольно покачал головой:

— Зачем им туда понадобилось? Ведь водяные крысы живут совсем не там. Говоришь, к западу и немного к югу?

— Ну да, их там видимо невидимо, все лодки переполнены. На отмелях видно, как они цепляли дном о песок. С таким перегрузом они не могут идти быстро.

Лог а Лог осушил свой кубок и сел поудобнее, задумчиво теребя нижнюю губу. Землеройки взирали на него в почтительном молчании. Его размышления продолжались до тех пор, пока где то сзади не разразилась небольшая драка. Лог а Лог повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как здоровенная сильная землеройка дает подзатыльник маленькой. Та, чуть не подавившись салатом, упала на землю и, закрывшись лапами, молча терпела побои. Старшая пинала ее, злобно ворча:

— Это все из за тебя, Дипплер! Если бы ты не заснул на страже, все эти лисы крысы не увели бы у тебя из под носа наши лодки! Ты, бесполезный, длиннохвостый…

Лог а Лог в ярости вскочил и отвесил старшему полновесную оплеуху, так что тот покатился по земле. Капитан стоял над ним, кипя от гнева.

— Еще раз поднимешь лапу на Дипплера, я из тебя все кишки выпущу, если они у тебя еще останутся!

Фенно (так звали старшую землеройку), яростно поблескивая глазами, уставился на капитана. Капитан был старше, легче его и вдобавок меньше его ростом, но это ровным счетом ничего не значило. Лог а Лог улыбнулся и, кивком указав на свою рапиру, предложил:

— Ты, Фенно, большой и сильный. И рапира у тебя тоже есть. Я безоружен, и если ты считаешь, что можно безнаказанно избивать кого то из племени, почему бы не попытаться напасть на меня? Давай, парень, посмотрим, на что ты способен!

В воздухе пронесся слитный вздох. Вся команда смотрела на капитана и его противника. Фенно, все еще лежа на земле после могучей оплеухи капитана, примирительно поднял лапу вверх, не желая драться с капитаном. Со стороны команды послышались смешки.

— Старина Фенно, кажется, поумнел!

— Точно! Никто не захочет драться с Лог а Ло гом!

— По крайней мере, никто не захочет, чтобы его разорвали на мелкие кусочки!

Лог а Лог помог Дипплеру подняться. Приобняв его за плечи, капитан жестом призвал землероек к молчанию.

— Послушайте, что я скажу! Я не хочу, чтобы кто нибудь обвинял Дипплера или ругал его. Все мы были молодыми и делали ошибки, кто то больше, кто то меньше. Дипплер заснул на посту и потерял наши лодки. Ничего хорошего в этом, конечно, нет. Значит, теперь он будет стараться и учиться, чтобы не допускать ошибок. Правда, парень?

Дипплер смахнул грязь с покрасневшего лица и улыбнулся сквозь слезы:

— Я больше не подведу, капитан! Обещаю! Лог а Лог ободряюще похлопал Дипплера по плечу:

— Вот и молодец! А теперь, команда, плохая новость. Судя по рассказу Баргла, наши лодки идут по большой реке, а этим путем они подойдут к аббатству слишком близко, на мой взгляд. Знаю, мы не привыкли ходить пешком, но придется это сделать, чтобы предупредить их. Никогда раньше я не видел водяных крыс в Лесу Цветущих Мхов, но зато я точно знаю одно — их предводители, Белолисы, несут с собой зло. И злое волшебство. В аббатстве есть разные инструменты и доски, так что чем раньше мы туда придем, тем скорее у нас снова появятся лодки. Верно?

В ответ ему раздался дружный хор землероек:

— Точно!

Лог а Лог довольно улыбнулся и пристегнул рапиру к поясу.

— Так чего же мы ждем? Что вы расселись в кружок, как бабочки после дождя? В путь!

Они построились в шесть колонн — каждая из которых была командой с одной из угнанных лодок. Когда колонны тронулись в дорогу, к Лог а Логу подошел Баргл:

— Капитан, я знаю, что у нас нет ни лодок, ни весел, но песню то гребную можно спеть? С песней и шагать веселее!

Лог а Лог кивнул и вместе со всеми загорланил песню, которую они пели всегда, когда садились на весла. Так с гребной песней они и пошли через Лес Цветущих Мхов.

По лесу разносилось эхо. На речную песню откликались полянки и опушки, а команда землероек шагала к Рэдволлу.


ГЛАВА 3


Отрывок из записей старого отца Батти, белки летописца Рэдволльского аббатства в Лесу Цветущих Мхов: «Минуту назад у меня внезапно разболелась левая лапа — надеюсь, это к дождю. Дождь нам просто совершенно необходим! Кажется, все растения уже засохли и пожухли. Старая барсучиха Крегга говорит, что это самое засушливое лето из всех, которые она повидала на. своем веку, а видела она больше, чем мы все, вместе взятые! Обитателям Рэдволла, пришлось выстроиться в цепочку от аббатского пруда до сада, чтобы ведрами полить все деревья, кусты и виноградные лозы, которые просто изнывали от засухи. Жаль, что нет у нас здоровяков,

иногда мне приходит в голову, что Рэдволл населяют в основном старики и малыши. Помню, в те времена, когда настоятельницей была аббатиса Танзил, вокруг сновали сильные выдры, белки, мыши, кроты и ежи, и все они помогали Рэдволлу, кто чем умел. Но все это было давно, в те дни я сам еще был учеником повара., а кухней тогда, заведовала старая матушка Бусколъ. Кто бы мог подумать, что придет время, когда меня будут называть старым? Да, старый отец Батти. Именно так меня теперь и зовут. Я слишком стар, чтобы готовить, а из за ревматизма я не могу, как прежде, служить аббатом, хотя все звери и просили меня остаться настоятелем. Печально видеть Рэдволльское аббатство без настоятеля или настоятельницы, но на данный момент дела обстоят именно так и никак иначе. Бедный старый Арвин, он служил аббатом три зимы, а до этого он был воином Рэдволла, нашим защитником. Его сменила аббатиса Танзи, ныне она тоже упокоилась с миром. Мы пережили суровую зиму, но теперь нас, старших, осталось так мало, — пожалуй, только я, да барсучиха Крегга, да. еще сестра, Тернолиста, на попечении которой наш лазарет, есть еще ключник — еж Траггло Остроспин, кроты помощники — Рылокоп и Гурмант, и Губбио, конечно, он сейчас Кротоначальник. Вот и все. Меч Мартина Воителя, нашего основателя и первого воина защитника аббатства, по прежнему висит на стене в комнате Крегги. Дух его живет в красных стенах нашего любимого аббатства. Время было к нам благосклонно, прошло много спокойных лет и зим, думаю, за это спокойствие надо благодарить дух Мартина, который все еще охраняет нас… О, я забыл еще одного старого друга! Сейчас выглянул в окошко и увидел его. Позвольте представить, филин Ореховое Крылышко, или попросту Орехокрыл, один из трех родившихся в Рэдволле. Его брат и сестра, давно уже улетели, а он остался и хранит верность нашему аббатству. Да позволено мне будет высказать свое личное нелицеприятное мнение, но, ни мой взгляд, он самый неразумный из всего совиного семейства (хоть и говорят: мудрый как сова, к нему это не относится), к тому же в последнее время у него появились провалы в памяти. Но что то я заболтался, впрочем, думаю, ничего страшного в этом нет, хотя написанное мною сейчас не похоже на обычные дневниковые записи, разве что в самом начале».

Филин вперевалку подошел к окошку домика, в котором писал свой дневник отец Батти и недоверчиво уставился на него через маленькие очки, которые каким то чудом удерживались на его крючковатом клюве:

— Хмм, хмм. Это ты, Батти?

Старый летописец высунул голову в окно, оказавшись нос к носу, вернее, нос к клюву с Ореховым Крылышком.

— А кто же еще это может быть, с перепачканными в чернилах лапами, погребенный среди свитков и дневников в такой прекрасный день? Не ты же это, в самом деле, пернатый мошенник!

Ореховое Крылышко покачал головой с несколько отсутствующим видом:

— Хмм, мм. Нет, это никак не могу быть я. Не люблю портить бумагу дурацкими закорючками. Тебе не кажется, что скоро пойдет дождь?

Батти кивнул и, посмотрев в яркое голубое небо, на котором не было видно ни облачка, ответил:

— Вообще то, у меня сегодня кости ломило, но, может, это ничего и не значит. Взгляни ка на небо и скажи, что ты думаешь.

Ореховое Крылышко похлопал крыльями:

— Хмм, мм. Небо далеко, мне отсюда не видно. Да и не это меня беспокоит.

Отец Батти вышел из домика и приблизился к филину:

— Навряд ли ты прилетел сюда только затем, чтобы поболтать о погоде. Что случилось?

Ореховое Крылышко думал долго и сосредоточенно. Он закрывал глаза, покачивал головой из стороны в сторону. Наконец произнес:

— Хмм, мм. Дай ка подумать… Я вроде хотел сказать… нет, это было что то другое… Может… Хмм, нет… Забыл!

Батти терпеливо улыбнулся:

— Может, про клубнику? Ореховое Крылышко очень удивился:

— Откуда ты знаешь?

— Просто, когда ты хлопал крыльями, на землю упала клубничина. Вот она.

Ягода была громадной, ярко красного цвета, желтые семена, казалось, вдавлены в бока. Ореховое Крылышко улыбнулся с довольным видом. Отряхнув клубничину, он протянул ее отцу Батти:

— Принес специально для тебя, друг мой. Они потащили клубнику на кухню, и нужен твой совет.

Отец Батти вгрызся в ягоду, по усам у него тек сладкий красный сок.

— Великолепно! Надеюсь, все ягоды такие же, как эта. Какая все таки чудесная штука, эта клубника! Вот ешь ее, чувствуешь аромат и понимаешь — вот это и есть настоящий вкус лета. Ну что ж, пойдем на кухню, посмотрим, чем я могу помочь.

Барсучиха Крегга была совершенно слепой, хотя, похоже, ей это ничуть не мешало. Она поджидала нашу парочку у главного входа в аббатство.

— Отлично, Ореховое Крылышко, тебе удалось вспомнить, зачем тебя послали. Ну, Батти, доедай свою клубнику и пошли на кухню.

Отец Батти страшно удивился:

— Но как ты…

Рэдволльская слепая барсучиха предугадала вопрос:

— Я поняла, что с Ореховым Крылышком идешь ты, потому что из за ревматизма ты слегка прихрамываешь, а любой, у кого есть нос и уши, легко учует клубничный запах и услышит чавканье. Ну, пойдемте скорее, пока малыши сами не придумали, что им делать с урожаем клубники.

Кротоначальник и сестра Тернолиста пытались удержать ватагу прожорливых малышей, которые только и мечтали пробраться к полным спелой клубники корзинам, стоящим повсюду на кухне.

— Уррр, маленькие разбойники, уберите лапы от корзинок сию же минуту!

Из корзины, которая стояла на верхней полке, Кротоначальник извлек крохотную мышку. Та довольно облизывалась и сжимала в лапках уже обкусанную, но все еще большую ягоду. Сестра Тернолиста в одной лапе держала за шкирку двоих кротят, до ушей перепачканных красным соком, а другой размахивала большой деревянной ложкой, грозя воришкам, успевшим набить полные рты и карманы.

— Хватит! Хватит с вас уже! Слышите меня? Прекратите немедленно!

Один из кротят, тот, который уже успел проглотить большую часть спешно засунутой в рот ягоды, невнятно пробормотал, пытаясь объяснить непонятливым взрослым такие простые вещи:

— Не а, хурр. Нельзя прекратить есть такую вкусно тищу! К тому же эта клубника скоро станет плохой. Вот чтоб она не стала плохой, мы должны ее съесть поскорее. Трудная работа — быть маленьким! Хурр!

Но сестра Тернолиста не разделяла эту точку зрения:

— Если кому и станет плохо, так это вам. У вас животы разболятся, будете валяться зеленые, как лягушки. Эй, вы двое, прекратите сейчас же!

При звуке голоса Крегги все малыши замерли. А она громко, на всю кухню, объявила:

— Только покажите мне тех, кто крадет клубнику, и я с ними разделаюсь по своему! Клянусь всеми летними грозами, так я и сделаю!

Кротенок Вугглер дернул отца Батти за рукав и заговорщически прошептал:

— Уррр, отец Батти, не говорите барсучихе, что я воровал клубнику, а я тогда не скажу про вас, уррр?

Старик подмигнул Вугглеру и громким голосом сказал:

— Крегга, как вы можете говорить такое! Уверен, никто из наших малышей не способен на такое злодейство! Подумать только — красть клубнику! Они всего навсего помогают перекладывать ягоды в корзины.

Раздался разноголосый хор, причем все маленькие жулики радостно подтверждали слова отца Батти.

— Плавда, плавда, сударыня! Отец Батти плавильно говолит!

— Мы — честные звери!

— Ни разу в жизни мы не украдывали клубнику! Хуррр!

Крегга кивнула и с суровостью в голосе заметила:

— Что ж, рада слышать, потому что однажды, много зим назад, когда вы еще даже и не появились на свет, жил в Рэдволле малыш, который… Ты помнишь эту историю, сестра Тернолиста?

Тернолиста сжала губы, чтобы не расхохотаться, и продолжила:

— Конечно, я помню все так хорошо, словно это произошло вчера. И прямо сейчас расскажу малышам. В тот день, когда мы собрали урожай, он ел клубнику целый день — с рассвета до самого захода солнца. Он не обращал внимания на все наши уговоры. И хотя мы запретили, все равно таскал ягоды, причем самые сочные и крупные. И как вы думаете, что с ним случилось, когда он шел по лестнице в спальню?

Тут сестра Тернолиста остановилась, чтобы перевести дух. Малыши смотрели на нее широко раскрытыми глазами, ловя каждое слово.

— Так вот, он шел по лестнице, и вдруг… — Тут она громко хлопнула в ладоши, и малыши вздрогнули от неожиданности. — Ба бах!!! Он взорвался! И никто его больше никогда не видел! Правда, отец Батти?

Отец Батти печально кивнул:

— Да, так оно и было, сестра. До сих пор на середине лестницы, там, где все это произошло, видно красное пятно — все, что осталось от маленького жадного мышонка!

Трепеща от ужаса, малыши молча выгрузили из своих перепачканных карманов клубнику обратно в корзины. Стародавняя история о жадном мышонке, который лопнул, объевшись клубникой, произвела на них неизгладимое впечатление. Затем они поспешили прочь из кухни. Судя по направлению их голосов, писка и визга, маленькие разбойники направлялись к лестнице в спальню, где и произошло это ужасное событие.

Когда последний мышонок выскользнул за дверь, Крегга запихнула в рот клубничину и усмехнулась:

— Ха ха ха! Каждое лето наша история оказывает свое обычное действие. Хотела бы я все таки знать, что это за пятно. На ощупь оно более гладкое, чем остальные ступеньки. Наверное, просто кусок кварца в камне.

Ореховое Крылышко, глядя, как Крегга ощупывает корзинки, чтобы выбрать ягоду покрупнее, заметил:

— Хмм, мм. Слишком уж оно большое. Может, там лопнул жадный барсук, который никак не мог оторваться от клубники, а?

В кухню вошел еж ключник — Траггло Остроспин. Засунув обе лапы в обширные карманы своего передника, он ухмыльнулся и подмигнул Ореховому Крылышку:

— Может, и барсук. А ну ка, старина Батти, которая из корзин моя? Выбери ягоды посочнее, чтобы лимонад получился вкусный.

Отец Батти оглядел корзины и принялся отмечать те, в которых лежали самые сочные и спелые ягоды. Он осматривал и обнюхивал их, а потом рисовал на корзине крестик карандашом.

— Этого тебе хватит, Траггло. Да, думаю, дюжины корзин вполне достаточно. Сестра Тернолиста, эта корзина для тебя — сделай сироп с травами для простудившихся малышей. Брат Мелиот?

От неразожженной плиты отошел еще один обитатель аббатства — мышь соня. В лапах у него была щетка и ведро с водой.

— В прошлый раз разрешил кротам сварить сливовое варенье — и вот результат! Не уследили, когда оно закипело, а теперь вся плита испачкана, и не отмыть! Липкое как клей! Вы меня звали, отец?

Батти указал на корзины, оставшиеся неотмеченными:

— Эти — для тебя. Уже придумал, что будешь с ними делать? Наверняка клубничные торты и печенья. Недаром по дороге сюда я заметил, что на подоконнике у тебя остывает желе из красной смородины.

Мелиот снял запачканный передник и надел свежий, только что выстиранный.

— Разумеется, клубничные торты и хрустящие печенья и клубника со сливками. И обязательно открытые пироги с клубникой и грушами и бисквит, пропитанный вином и политый сливками, если вы мне, конечно, поможете, отец Батти.

Батти охотно согласился:

— Обязательно надо сделать такой бисквит, а еще мы положим туда малину и чернослив.

Все тут же стали советовать сделать бисквит еще вкуснее.

— Сверху посыпать миндалем и лесными орехами!

— Да, а пропитать надо ежевичным вином.

— Положить вовнутрь желе из черники!

— Каждый кусочек намазать медом!

— И крахмал из драчены, чтобы желе не вытекло!

— Бурр хуррр, а сверху обязательно побольше взбитых сливок!

Спор закончился, только когда в кухню вошли две белки — отец и сын. Каждый нес по два ведра, — конечно, у младшего ведра были поменьше, но ведь и ростом он уступал отцу. Старший, Рузвел, раздраженно сказал:

— Кто нибудь еще собирается приложить лапы к поливке сада? А то мне кажется, во всем аббатстве остались только мы с сыном.

Крегга хлопнула себя по лбу:

— Прости, Рузвел! Я хотела послать Ореховое Крылышко сказать вам, что на сегодня хватит. Думаю, сад уже полит на славу.

Ореховое Крылышко довольно зажмурился за толстыми стеклами своих очков:

— Хмм, мм. Отрадно слышать, что не только я такой забывчивый!

Рузвел прожил в Рэдволле меньше года. По натуре он был путешественником и воином, но, когда умерла его жена, он вместе со своим сынишкой Позднецветом пришел в Рэдволл, да так там и остался. Оба умели и любили работать, но со дня смерти жены Рузвел сильно изменился. Больше он не был прежним искателем приключений с легким характером и счастливой способностью забывать о невзгодах. Балагур и весельчак исчез, и те, кто встречал его раньше на лесных тропинках, никогда бы не поверили, что перед ними тот самый Рузвел, которого они знали.

Он кивнул собравшимся на кухне зверям и повернулся к Позднецвету:

— Давай отнесем ведра и пойдем вымоем лапы перед обедом, сын.

Холодная вода в пруду аббатства, кажется, остудила гнев Рузвела. Позднецвет молча мыл лапы, глядя, как отец плещет себе водой в лицо, отфыркиваясь, когда вода попадала в рот или в нос. Потом Позднецвет посмотрел на небо и сказал:

— Хорошо бы, дождик пошел, тогда не надо было бы носить воду для поливки, да?

Рузвел потряс головой, чтобы вылить воду из уха:

— Да уж. Хотя послать кого нибудь, чтобы предупредить нас, что поливать деревья больше не надо, тоже было бы неплохо.

Позднецвет примирительно пожал плечами:

— Крегга не виновата, что забыла. К тому же она притащила куда больше воды, чем мы.

Рузвел кивнул, не желая спорить:

— Может, так оно и есть. Только в Рэдволле нужен лидер — аббат или аббатиса. Мне нравился старый аббат Арвин. Пока он был жив, все получалось как то само собой.

Позднецвет вытер лапы о траву.

— Это потому, что когда то он был воином, как и ты. Может, поэтому вы и поладили.

Рузвел улыбнулся одной из своих редких улыбок и запустил в сына камешком.

— Наверное, ты прав. Мы с тобой — единственные воины, оставшиеся в Рэдволле, и мы сумеем справиться.

Позднецвет поймал камешек и запустил его в пруд, тот проскакал раз пять, прежде чем пошел ко дну.

— Конечно, мы справимся, потому что я твой сын, а ты мой отец. Но я никогда не участвовал в битве и даже не видел сражения, так что вряд ли меня можно назвать воином. Я был совсем маленьким, когда мы пришли сюда.

Рузвел крепко сжал лапу сына:

— Нет, ты — воин, Позднецвет, я знаю это совершенно точно. В твоих жилах течет кровь воинов. Никогда не забывай об этом, сын!

Они встали с земли и пошли к саду, где под деревьями уже хлопотали другие звери, накрывая на стол. Позднецвет шагал рядом с отцом.

— Но Рэдволльское аббатство — самое мирное место на свете. Как же я узнаю, что я тоже воин?

Рузвел остановился и взглянул на него:

— Твое имя — Позднецвет Регуб. На древнем беличьем языке «Регуб» означает «величайший воитель всех времен». Я тоже зовусь Регуб, как и мой отец до меня. Когда будет угрожать опасность или ты встретишься лицом к лицу с врагом, ты поймешь, что и ты Регуб, храбрейший из храбрых!

Обед оказался весьма простым: тонко нарезанные фрукты — сливы, яблоки и груши, — свежие булочки со сливовым вареньем, шипучий напиток из листьев одуванчика и лопуха, который достал из своих запасов предусмотрительный ключник Траггло. Рузвел подсел к нему, и они заговорили о чем то своем, а Позднецвет выбрал себе местечко поближе к Крегге. Барсучиха ласково провела лапой по его лицу и заметила:

— Ты чем то расстроен. Хотелось бы мне знать, о чем ты думаешь.

Бельчонок отхлебнул глоток из своего кубка:

— Не то чтобы расстроен, скорее озадачен. Говорят, вы когда то были великим воином. Мой отец любит посидеть в компании воителей, но я никогда не видел, чтобы он говорил с вами. Почему?

Крегга слегка пожала плечами, ее глаза незряче смотрели вперед.

— Может быть, потому, что я никогда не рассказывала о том времени, когда я воевала. Для меня теперь это все не имеет значения. Сейчас в моей жизни самое главное — мир и прекрасное аббатство Рэдволл. А тебе, Позднецвет, нравится Рэдволл?

— Конечно, для меня аббатство — родной дом. Крегга ласково улыбнулась:

— Хорошо. Для меня оно тоже стало домом, хотя я никогда не видела его. Я ослепла в битве задолго до того, как узнала о Рэдволле. Знаешь что, Позднецвет, посмотри вокруг и опиши мне, что ты видишь. Ты будешь моими глазами. Давай попробуем. Расскажи, где мы живем.

Позднецвет взял старую барсучиху за лапу и заговорил:

— С севера на юг тянется широкая тропа, и возле нее и стоит Рэдволл. С трех сторон — с севера, востока и немного на юге — полукругом аббатство окружает Лес Цветущих Мхов. На тропу выходят главные ворота, возле которых стоит маленький домик — сторожка, в ней обычно сидит отец Батти и ведет свои записи. Внешние стены аббатства очень высокие и прочные, они сложены из камня песчаника, как и все остальные здания в аббатстве. Сверху стена украшена зубцами, между ними я могу свободно пройти — такая она широкая. Издали наше аббатство похоже на военную крепость. Внутри, то есть с нашей стороны от внешней стены, растут разные деревья и травы, есть здесь и пруд, и фруктовый сад. А в середине стоит аббатство. Это огромное старое здание с красной черепичной крышей, красивыми витражными окнами, а внутри множество больших арок и колонн. Справа от аббатства стоит колокольня, на которой висят два колокола. Они громко звонят на рассвете, в полдень, вечером и очень тихо ночью. Мне нравятся колокола. По моему, они очень дружелюбные и присматривают за нами, чтобы предупредить, если что то вдруг случится.

Крегга нежно сжала лапу бельчонка:

— У тебя доброе сердце, Позднецвет, и зоркие глаза. Как раз таким я и представляла наше аббатство.

Пока они разговаривали, откуда то с юго востока налетели облака. Сначала их было немного, но потом, когда ветер усилился, они заволокли все небо. Отец Батти снова почувствовал ломоту в лапе.

— Ха! Я же говорил! Дождь все таки будет!

Бумс! Блямс! Две здоровенные дождевые капли упали на сливовое дерево, под которым был накрыт стол, и одна из них скатилась прямо на нос Кротоначальнику Губбио.

— Хурр, похоже, отец Батти, ваш дождь начнется прямо сейчас!

Как только Кротоначальник договорил последнее слово, хлынул долгожданный дождь. Да что там дождь — настоящий летний ливень! Юго восточный ветер принес грозу. Где то в отдалении загрохотал гром, и на востоке сверкнула молния. Пыль мгновенно превратилась в хлюпающую под ногами грязь, пожелтевшая от зноя трава припала к мокрой земле. Миллионы капель забарабанили по листьям и траве, в одну секунду шум дождя заглушил все другие звуки. Деревья и даже само аббатство исчезли за серебристой стеной воды.

Брат Мелиот и Рузвел быстро схватили скатерть и, завязав ее в огромный узел вместе со всеми тарелками, ложками и кубками, потащили в аббатство. Барсучиха Крегга, перекрывая шум дождя, крикнула:

— Все бегом в дом! — и, широко раскинув лапы, прикрыла малышей от холодных капель воды.

Сестра Тернолиста вцепилась в неизменный передник ключника, встревоженно воскликнула:

— Господин Траггло, двоих малышей нет! Позднецвет, вымокший с лап до головы, крикнул старшим:

— Сбежали кротята — Вугглер и Блинни. Когда мы с отцом сидели у пруда, видели, как они направлялись к главным воротам.

Позднецвет и Траггло по лужайкам помчались туда. Бежать под дождем было тяжело — лапы скользили и заплетались в мокрой траве, по лицу стекали целые потоки воды, а гром гремел все ближе и ближе, да и белые зигзаги молний сверкали уже почти над самой крышей аббатства. Ветер заставил их бежать бегом до стены сторожки возле главных ворот. Добравшись до нее, они перевели дыхание и стали пробираться к двери, которая хлопала на ветру, поскольку отец Батти не запер ее на ключ. Наконец Траггло и Позднецвет ввалились в спасительное убежище. Еж быстро оглядел комнату:

— Маленькие мошенники! Их здесь нет! Мы их никогда сюда не пускали!

Бельчонок вытер лицо занавеской.

— Давайте подумаем. Знаю! Наверное, они взобрались на зубцы на стене! Малышам всегда запрещают туда лазить, но для них это самое интересное место на свете.

Потоки воды обрушивались на стену, по ней на землю стекали ручьи и водопады, в двух шагах не было ничего видно. Траггло и Позднецвет почти добежали до северной стены, как вдруг послышался такой ужасный раскат грома, а небо прямо над ними расколола громадная молния. В это мгновение еж увидел две маленькие фигурки, вцепившиеся в стену.

— Ха! Вот они где!

Трудно было представить более мокрых и перепуганных малышей. Разревевшись, изо всех сил кротята бросились к своим спасителям:

— Аааа аа аррр! Мы совсем промокли! Уу у урррр!

Траггло снял с себя передник и завернул в него малышей, потом они вместе с Позднецветом и кротятами в лапах бросились обратно в аббатство. На фоне неба, которое от вспышек множества молний стало белым, высившаяся впереди громада Рэдволльского аббатства казалась вырезанной из картона темной декорацией.

Крегга и Тернолиста ждали их на пороге, они держали дверь открытой, чтобы осветить дорогу спасателям и спасенным. Наконец все четверо ввалились в дом, запыхавшиеся и промокшие до костей.

Сестра Тернолиста тут же дала Позднецвету и Траггло по большому махровому полотенцу.

— Так вы их нашли! Хвала небесам! И где же были эти негодники?

Еж яростно растирал лицо.

— Как раз там, где и положено быть таким неслухам, — на стене, в северо восточном углу. Промокли, перепугались и визжали, чтобы их спасли от грома. Так или иначе, они здесь, целые и невредимые.

Отряхиваясь и оставляя за собой мокрые следы, все они прошли через большой зал, освещаемый молниями, которые через разноцветные витражи казались ярким праздничным фейерверком. В Пещерном зале был разожжен камин, возле которого, завернутые в полотенца, сидели обитатели Рэдволльского аббатства. С них тоже стекала и капала вода. Сестра Тернолиста и крот Гурмант насухо вытерли возвращенных малышей, не обращая внимания на возмущенный писк. У кротенка Вугглера голова болталась из стороны в сторону, когда сестра Тернолиста вытирала ее, приговаривая:

— Сколько раз вам уже говорили — не лазить на стену? Сколько раз вам запрещали там играть? Зачем вы туда пошли, а? Ну ка отвечай!

— Хурр, да мы просто болтали с теми смешными зверями из леса, честное слово!

— Какими еще смешными зверями?

— Фуррр, их там двое было, сударыня. Они такие… серо бело черные и в больших плащах.

Позднецвет пытался сохранить серьезность. Обычное дело — Вугглер просто напросто придумал каких то зверей, чтобы оправдать свой визит на стену.

— Так, значит, два смешных бело серо черных зверя в плащах? И о чем же вы говорили с ними?

— Мы им ничего не говорили. Это они нас попросили спуститься и открыть им ворота.

— А вы что сказали?

— Хурр, ну, мы, это самое… только только собирались это сделать, а тут такой дождь пошел, и все загремело, и мы испугались.

— Ну а с этими зверями что случилось? Куда они делись?

Вугглер помахал лапкой в воздухе и подмигнул:

— А они исчезли! Вот так — раз, и нету их!

Позднецвет усмехнулся и подмигнул Траггло, который внимательно слушал кротенка и кивал, словно действительно верил во всю эту историю.

— Что же, Вугглер, два зверя просто так взяли и исчезли?

Маленький Вугглер кивнул с совершенно серьезным видом:

— Ну да. Это самое… Так оно и было. Сестра Тернолиста щелкнула его по носу:

— • Ты объелся клубникой и заболел. Болтаешь всякую ерунду! Отправляйся ка в постель, и ты, Блинни, тоже. Думаю, на сегодня с вас уже хватит — объесться клубникой, играть на стене, попасть под дождь и в конце концов придумать такую глупую историю, — вполне достаточно приключений для одного дня! Марш в спальню! И без разговоров!

Являя собой картину искреннего раскаяния, с торчащим во все стороны после усиленного вытирания мокрым мехом, кротята под бдительным оком сестры Тернолисты отправились в спальню.

Отец Батти улыбнулся Ореховому Крылышку:

— Бело серо черные звери в больших плащах, которые так вовремя исчезли, что никто из взрослых их не видел! Чего только эти проказники не придумают!

Кончиком полотенца филин протер очки: — Хммм, мм. В этом нет ничего странного! Если старшие рассказывают малышам страшилки про тех, кто ворует клубнику, а потом лопается, оставив в память о себе только красное пятно на ступеньках лестницы, неудивительно, что зверята потом придумывают всякие небылицы!

А снаружи бушевала гроза, которая в одну минуту превратила солнечный летний день в темную ночь. Ветер гнул могучие деревья в Лесу Цветущих Мхов и бился о прочные каменные стены аббатства, пытаясь проломить их. А обитатели Рэдволла, согревшиеся и умиротворенные, сидели в тепле и уюте возле очага и чувствовали себя в полной безопасности.


ГЛАВА 4


Вовремя заметив приближающуюся грозу, Гром Быстроглаз скинул со спины свернутую палатку и умело натянул ее между двумя большими валунами, стоявшими у подножия холма на небольшом расстоянии друг от друга. Римроза и Песенка укрепляли палатку камнями уже под начинающимся дождем. Приходилось работать быстро, так как молнии, вначале сверкавшие в отдалении, сейчас разрывали небо все ближе и ближе. Бабуля Эллайо поспешила в укрытие между камнями и вымела из под натянутой палатки уже влажные листья. В их убежище стало сухо и даже уютно. Гром подкатил последний камень к палатке — теперь можно было не опасаться, что ее сорвет сильным порывом ветра, — убедился, что полотнище натянуто туго и капли дождя будут стекать не скапливаясь. Капли дождя тем временем стали стучать все чаще, ветер усилился, Быстроглаз работал, сдувая с носа и усов воду и заслоняя глаза от ветра. Римроза и Песенка уже нырнули в укрытие, и Эллайо из под навеса торопила сына:

— Давай беги сюда поскорее, пока снова не грянул гром.

— Ничего, гром Грому не страшен!

Тем не менее он поспешил в палатку, все потеснились, чтобы дать ему место. Эллайо инстинктивно подпрыгнула, когда удар грома раздался прямо над головой. Сын, успокаивая, положил ей лапу на плечо:

— Не надо так пугаться, удар грома не может причинить вред, а то ты прыгаешь, как лягушка при виде цапли.

Но бабуля Эллайо не собиралась успокаиваться.

— Гром то, может, вреда и не причинит, а вот молния — другое дело. Сними ка с пояса нож и воткни в землю, сынок. Молнии умеют находить железо.

Быстроглаз знал, что в словах его матери есть изрядная доля правды. Вытащив длинный кинжал из ножен широкого пояса, он воткнул его в землю рядом с валуном, на котором держалась палатка. Затем он лег на живот и, положив подбородок на скрещенные лапы, принялся смотреть на серебристые струи дождя. Они, как кисея, закрывали все вокруг, так что деревья Леса Цветущих Мхов казались какой то сплошной темной громадой, в которой не различишь ни листьев, ни веток, ни даже отдельных стволов. Песенка легла рядом, а ее мать и бабушка устроились у задней стены палатки. Гром указал на них:

— Бери с них пример, Песенка, отдохни, пока есть возможность. Нечего и думать о том, чтобы двигаться дальше, пока дождь не закончится. Так что лучше всего поспать, больше делать все равно нечего.

Юная белочка мрачно взглянула на него:

— Когда же кончится этот ужасный дождь? Мне так хочется поскорее попасть в Рэдволльское аббатство!

Ее отец пожал плечами:

— С дождем всегда так — никто не знает наверняка, когда он кончится. Может, скоро, а может, и нет. В конце концов, не обязательно идти днем, по ночам путешествовать даже интереснее. Так что лучше поспи, если развиднеется, я тебя разбужу.

Песенка честно пыталась последовать совету отца, но чем больше она убеждала себя, что надо спать, тем меньше ей спать хотелось. Она смотрела в серое небо, с которого лил бесконечный дождь. Гроза кончилась, унеся с собой на север яркие молнии, теперь по небу плыли темные дождевые тучи, в лесу царили сумерки. Постепенно, глядя на облака и покачивающиеся верхушки деревьев, она задремала, убаюканная монотонным стуком капель. Потом вдруг почувствовала, как насторожился отец, и тотчас же проснулась.

— Тише, Песенка, не двигайся! Смотри, там, на реке…

Сильное течение несло большую лодку, в которой сидело множество водяных крыс — коричневых, серых и даже черных. Их было так много, что лодка то и дело черпала воду то одним, то другим бортом, при этом сидящих в ней то и дело окатывало с головы до пят. А на носу устроились двое Белолисов, как две капли воды похожих на тех, с которыми семейству Быстроглаза уже пришлось встретиться. Большинство крыс гребло, они изо всех сил налегали на весла, чтобы направить лодку по нужному им курсу, остальные, кто чем мог, вычерпывали залившуюся воду.

Гром тихонько пробормотал:

— Хорошо, что из за рева воды они не слышат храпа твоей бабушки. Сиди тихо, еще одна лодка!

За первой последовала вторая лодка. Гром высунулся вперед, подставив голову под дождь, и принялся вглядываться в ту сторону, откуда появились лодки.

— Ого, да их там много! Еще четыре, если не ошибаюсь. Никогда ничего подобного не видел. Надо бы рассмотреть все поближе. Ты останешься здесь, Песенка. Если понадобится, ты знаешь, где мой кинжал. Маму и бабушку не буди, нечего им волноваться понапрасну. Я скоро вернусь!

Неподалеку от того холма, где они разбили лагерь, росла старая могучая ива. Она склонилась над рекой, так что ее ствол стал похож на мост, который, впрочем, не доходил до противоположного берега. Гром Быстроглаз вскарабкался на дерево с удивительной для белки его возраста и комплекции сноровкой. Он осторожно подобрался к толстой ветке, нависшей прямо над водой, и тщательно проверил, не обломится ли она. Выбранная ветка оказалась достаточно прочной, и Быстроглаз удобно устроился на ней. Под ивой проплыли еще две лодки, причем никто из пассажиров и не подозревал о том, что за ними кто то следит. Гром плотно прижался к дереву, его темный мех сливался с цветом коры. Любую другую белку уже давно бы выдал яркий цвет шкурки, но Гром казался такой же частью дерева, как и прочие ветки. Еще одна лодка спустилась вниз по течению. Он пропустил ее, отметив про себя, что Белолисы были только в первой лодке, в остальных же сидят водяные крысы. Сняв с пояса пращу, Быстроглаз приготовился. К иве, накренившись на правый борт, в брызгах воды и клочьях пены подплывала последняя лодка. На корме три крысы неустанно вычерпывали воду. Как раз в тот момент, когда лодка поравнялась с наблюдающим за ней Громом, последняя крыса выпрямилась, чтобы выплеснуть за борт полную миску. Его шею захлестнула петля, а чья то лапа, как кляп, надежно заткнула ему рот. Лапы крысы мелькнули в воздухе, и дальше лодка проследовала уже без одного своего незадачливого пассажира. Никто из его приятелей не заметил этого таинственного исчезновения.

Гром подтянул пойманного врага поближе и стукнул по голове, тот повис, как тряпка. Быстроглаз втащил его на ветку и усадил верхом, прочно привязав свободный конец пращи, захлестнувшей шею крысы, к стволу дерева. Послышался тихий стон — пленник Грома Быстроглаза начал потихоньку приходить в себя. Гром шутливо похлопал его по плечу:

— Успокойся, приятель, кричать уже поздно. Твои дружки давно уплыли. А ты будешь сидеть здесь, пока не расскажешь, кто вы и куда направляетесь!

Песенка увидела, как отец, целый и невредимый, появился из за пелены дождя. Казалось, он страшно доволен собой; он насвистывал сквозь зубы, а нырнув в палатку, подмигнул дочери и тихонько рассмеялся:

— Принеси ка сухих веток для костра, они у задней стенки палатки. Такое ощущение, что во всем Лесу Цветущих Мхов не осталось ни одной сухой веточки.

Песенка принесла ветки и огниво, вытащила из земли нож, высекла несколько искр на кусочек сухого мха. Ее усилия увенчались успехом — тоненькая струйка дыма потянулась вверх, а на ветках заплясали крохотные язычки пламени. Гром принялся подкладывать сосновые шишки и ветки побольше, и вскоре перед ними горел настоящий костер. От запаха дыма проснулась Римроза и с удовольствием протянула лапы к огню.

— Замечательно! Обожаю тепло! А есть вы не хотите? Сзади раздался голос бабули Эллайо:

— Мы все перекусим, если не возражаете.

Никто, конечно, не возражал, и не прошло и десяти минут, как из последних припасов был состряпан вполне приличный обед. Песенка тонкими кусочками нарезала остатки фруктового пирога с медом, а бабуля заварила мятный чай. Римроза достала четыре овсяные лепешки и маленький кусочек сыра — получились отличные бутерброды. Сидя в своем укрытии у костра и запивая чаем пирог и лепешки, все семейство с удовольствием смотрело на струи дождя. Потом Гром поднес к губам флейту и заиграл.

Когда последние звуки флейты затихли, со стороны реки раздался хриплый голос, при звуке которого бабуля Эллайо подскочила.

— Отлично спето, малышка! У тебя чудный голосок! Песенка тотчас потянулась к отцовскому кинжалу, но Гром с улыбкой остановил ее лапку:

— Могу поспорить, он гораздо лучше, чем голос старой плешивой землеройки!

К палатке подошел Лог а Лог в окружении своей команды. К счастью, здесь были не все его матросы, иначе не обошлось бы без шума и гама.

— Ха! Гром Быстроглаз собственной персоной! До меня дошли слухи, что ты помер три зимы назад. А ты все как ни в чем не бывало скачешь по свету, толстяк поскакунчик!

Гром горячо пожал лапу своего старого друга:

— Лог а Лог, толстопузый жук плавунец! Я слышал, что это ты мертв вот уже четыре зимы!

Друзья обнялись, и землеройка сказал, похлопывая Грома по спине:

— Наверное, мы самые здоровые привидения во всем лесу!

Через некоторое время к палатке Грома подтянулись остальные землеройки. Они соорудили большой навес, под которым от дождя могли укрыться все члены команды. Лог а Лог с удовольствием пил заваренный Эллайо мятный чай и рассказывал Грому, как получилось, что он и его землеройки путешествуют пешком, а не по воде, как обычно. Внимательно выслушав, Быстроглаз рассказал о своем столкновении с Белолисами. Лог а Лог задумчиво почесал ухо:

— Думаешь, те же самые Белолисы украли наши лодки?

Гром выразительно покачал головой:

— Это совершенно невозможно! Мы встретили их далеко отсюда, но зато сегодня я видел лис, которые и украли твои лодки.

Лог а Лог схватился за рапиру:

— Видел? Где?

— Они проплыли по реке. Уже начало темнеть, когда я увидел лодку с двумя Белолисами и решил проверить, в чем дело. Всего прошло шесть лодок с водяными крысами, но лисы были только в первой.

— А еще что ты видел?

Гром прикрыл глаза. Казалось, ему наскучил этот разговор, но те, кто хорошо его знал, заметили бы, как они блеснули.

— Да что там можно было увидеть? Я подумал, что вряд ли они остановятся поболтать со мной, вот и захватил одного в плен.

Лог а Лог подпрыгнул и вновь ухватился за рапиру.

— Захватил в плен? Что ж ты раньше не сказал?! Гром со вздохом встал:

— Потому что ты обозвал меня толстяком и сказал, что я умер три зимы назад. Ну пошли, хватит обижаться! Я отведу тебя к нему.

Пленник уже пришел в себя, но почему то нисколько не удивился, когда Гром ослабил его путы и спустил с ивы на землю, где его уже поджидал Лог а Лог с неизменной рапирой. Землеройка нацелил острие своего грозного оружия на горло крысы.

— А теперь, дружок, тебе придется поговорить с нами. Кто такие Белолисы, сколько их и каким ветром вас всех сюда занесло? Что вам здесь нужно? Говори!

Пленник дрожал не то от страха, не то от ненависти к врагам, захватившим его.

Гром стукнул крысу сильной лапой:

— Откуда вы? Вы пришли оттуда же, что и Белолисы? Я слышал, они живут на неизвестном острове посреди огромного озера. Расскажи нам. Кто там правит?

В ответ ни звука, хотя Лог а Лог заметил, что лапы у него задрожали еще сильнее. Землеройка отвел Грома в сторону и шепотом, чтобы не слышал пленник, сказал:

— Что ты с ним сделал? Или, может, он немой?.. Смотри!

Прежде чем кто либо успел удержать его, крыса подпрыгнула к краю берега и бросилась в воду. Сильное течение тотчас подхватило ее и уволокло. Лог а Лог и Гром подбежали, но было уже слишком поздно. Им осталось лишь смотреть, как водяную крысу завертело в водовороте, еще раз мелькнула голова, и река вновь опустела. По ней проносились ветки, какая то грязь, как всегда бывает после сильного ливня. Тяжело переваливаясь на волнах, проплыло бревно. С таким течением даже водяная крыса не смогла бы справиться. Лог а Лог поморщился:

— Всегда жаль, когда кто то расстается с жизнью понапрасну, даже если это такой мерзавец.

Гром снова пристроил пращу на прежнее место на поясе.

— Не могу сказать, что этот крысюк погиб понапрасну. Теперь невозможно точно узнать, почему он так сделал, но никто бы не выплыл из такого течения, и он отлично это понимал. Должно быть, он и вправду до смерти чего то боялся, если уж решил, что лучше умереть, чем оказаться предателем.

Лог а Лог стоял, глядя туда, где в последний раз мелькнула голова крысы.

— Ты прав, Быстроглаз. Пойдем ка поспим. Может, мы и поймем что к чему, когда придем в Рэдволл.

Фургончик бродячей труппы Флориана застрял в грязи, провалившись по самые оси колес. Сам Флориан выжимал воду из фалд своего замечательного фрака и мрачно ворчал себе под нос:

— Все беды обрушились на мою несчастную голову! Да да! Весь свет ополчился против меня! В такую ночь попасть в самый центр урагана, нет, какого там урагана — тайфуна! Настоящий всемирный потоп! А теперь в довершение всего мы тонем в грязи, в какой то болотистой трясине! Воистину в такие дни и раздается плач и скрежет зубовный! Мужайтесь, друзья мои, ибо больше нам ничего не остается!

Остроигл безуспешно пытался одним из своих многочисленных украшений сколоть прореху в парусине, которая покрывала верх фургона. Украшение было заляпано грязью, впрочем как и все вокруг.

— Да а, сдается мне, такого невезения, как сегодня, я еще не видел. Этот противный дождь скоро смоет с меня все иголки!

Борракуль, который испачкался в грязи чуть ли не по пояс, пытаясь вытащить застрявший фургон, мрачно улыбнулся:

— Ничего страшного. Мы всего лишь заблудились, умираем от голода и наверняка утонем к утру. Одно хорошо — воды у нас теперь вдоволь.

Корнерой фыркнул и сморщил нос:

— Хуррр, благодарю покорно, мне почему то совершенно не хочется пить. И больше всего меня беспокоит не погода, а Шалопай. Что то он… это самое… притих, и это мне вовсе не нравится.

Дисум тут же бросилась на защиту своего подопечного:

— Вы совершенно безжалостны, господин Корнерой. Взгляните сами, невинный малыш сладко спит.

Элахим, который пытался заснуть в том же углу фургона, что и мышонок, пробурчал:

— Сладко спит? Как бы не так! Храпит так, что стены дрожат, а еще пытался сжевать мой хвост во сне!

Глинокопка швырнула в выдру тюрбан, который из темно зеленого превратился в коричнево черный:

— Бурррр! Снова вы о еде! Прекратите! Это самое… У меня в желудке уже громы и молнии, шторм и гроза! Хуррр!

Флориан в унынии посмотрел на вытащенную из поклажи скрипку, на ней осталась всего одна струна. Он пощелкал по ней:

— О хо хо! Из за этой сырости все струны на скрипке полопались! Да а…

Запущенный чьей то меткой лапой мокрый плащ прервал песню Флориана. Возмущенно отфыркиваясь и отплевываясь, тот вытряхнул воду из ушей и с чувством оскорбленного достоинства возопил:

— Какой мерзавец швырнул в меня эту штуку? Признавайтесь немедленно!

Вся труппа смотрела на него невинными глазами. Малыш Шалопай радостно улыбнулся, но только покрепче зажмурил глаза, притворяясь спящим. Для пущей достоверности он даже пару раз всхрапнул. Дисум нежно погладила его по голове, тихонько пробормотав:

— Такой маленький, а такой талантливый! Со временем ты станешь великим актером!

На землю опустилась ночь. С неба на завязший в грязи театральный фургон по прежнему лил дождь.


ГЛАВА 5


Озеро было таким огромным, что, стоя на берегу, никто не видел острова, который находился на самой его середине. Казалось, волны катятся откуда то из за горизонта. Даже птицы никогда не решались перелетать через это озеро. Разразившаяся гроза вздыбила волны, всю ночь бушевал настоящий шторм, гремел гром, ветер ревел, как дикий зверь, изо всех сил швырял воду на берег и срывал с валов белые барашки пены. Дождь, вернее, ливень при сильных порывах ветра вцеплялся в поверхность озера тысячами пальцев капель. То и дело между сизо багровыми и черными тучами сверкали молнии, их сполохи напоминали дикий танец каких то диковинных существ, вырвавшихся на свободу после долгого плена.

А в замке Белолисов коричневые водяные крысы, в одночасье превратившиеся в оркестрантов, пытались звуками музыки заглушить бушевавшую за окнами грозу. Они дружно пиликали на скрипках, терзали струны гитар, колотили в маленькие гонги, какие обычно используют для того, чтобы позвать слуг, и выдували невообразимые звуки из флейт, свирелей и дудок. Они обходили весь замок, от подвалов до чердака, в нем не осталось уже ни одной комнаты, которую они не почтили бы своим посещением, ни одной лестницы, по которой не прошагали бы их лапы, ни одного угла и закоулка, в котором не сыграл бы их странный оркестр. Эта странная группа следовала за паланкином с задернутыми занавесками. Паланкин представлял собой длинный ящик, сколоченный из довольно толстых досок, задрапированный шелковыми занавесами. Они со всех сторон закрывали паланкин, так что со стороны не было видно, кто именно сидит в нем. Два десятка крыс несли паланкин со всевозможными предосторожностями, так что тот плыл по воздуху, почти не качаясь, рядом вышагивал Белолис. Как только из паланкина раздался стук, носильщики тотчас же остановились. Из за шелковых занавесок послышался резкий и грубый голос:

— Лантур! Прикажи играть громче! Меня не напугать плохой погодой! Я в тысячу раз сильнее и могущественнее, чем все эти громы и молнии! Пусть эти дураки играют громче! Эта дурацкая гроза мешает мне спать, они должны играть изо всех сил! Я так приказываю!

Лантур, та самая лисица из племени Белолисов, которая шла подле паланкина, направилась к музыкантам, стоявшим поодаль. Несмотря на то что они и сами слышали приказ, она его повторила тоном генерала, привыкшего командовать:

— Великая королева Сильф приказывает вам играть громче. Если вы посмеете ослушаться королевского приказа, вас ждут Зубы Бездны. Играйте! Приведите регентов, они станут воспевать госпожу, может, хвалы Великой королеве заглушат грозу.

Еще десяток водяных крыс присоединилось к процессии. По кивку Лантур все снова двинулись в путь, регенты монотонными голосами затянули хвалебный гимн:


О наша королева, которой краше нет!

Очей твоих сиянье затмит полдневный свет!

Рука твоя могуча, и тайна велика.

Мы — преданные слуги на вечные века!

Мудрым владыкою,

Паша великая,

Острова нашего будь на века!


Впереди паланкина шествовали крысы с курильницами в лапах, ароматические клубы дыма поднимались в воздух и проникали в щель между занавесками. Лантур придвинулась поближе к паланкину и заговорила мягким, льстивым голосом:

— Видите, моя королева, мы исполняем все, что пожелаете.

В ответ раздался хриплый голос, который с детскими капризными интонациями заявил:

— Терпеть не могу, чтобы меня не окружали красота и покой! У меня голова болит от этого отвратительного грома и молний. Так и кажется, что они прямо в меня целят! Прикажи играть громче, Лантур! Еще громче!

Лисица склонилась в угодливом поклоне и незаметно улыбнулась. Она была очень похожа на тех Белолисов, которые напали на Грома Быстроглаза и угрожали бродячей труппе Флориана, но казалась немного меньше ростом и была красива своей особой, жестокой красотой. Мягко и ласково она сказала:

— Ваш приказ — закон, ваше всевластие!

А за стенами замка по прежнему бушевала гроза, все звуки перекрывал грохот разбушевавшейся стихии.

Внизу, на заднем дворе замка, под ледяными струями дождя стояли закованные в кандалы рабы — белки, выдры, ежи и мыши. Все они, понурив головы, ждали, пока с них снимут оковы. Надсмотрщик, должность которого выполнял капитан водяных крыс Уллиг, удобно расположился на крыльце, которое надежно защищало его и от дождя, и от порывов ветра; он позвякивал прикрепленными к поясу ключами.

— Да, вам сегодня изрядно повезло, легко отделались. Из за грозы рано стемнело, и я не собираюсь отправляться с вами в поле работать. Еще чего не хватало — промокнуть до костей! Зато завтра будете работать в два раза больше, а не то попробуете моей плетки! — Поплотнее закутавшись в теплый плащ, Уллиг злобно улыбнулся, глядя на усталых, запуганных рабов, и, продолжая забаву, спросил: — Верно я говорю? Ну ка отвечайте, да громко, чтобы я слышал!

Измученные звери были вынуждены кричать:

— Верно, капитан!

Уллиг швырнул связку ключей водяной крысе, охранявшей пленников:

— Ну ка, ты! Отопри замки и отведи всех в сарай до рассвета.

Шагая по глубоким лужам, рабы отправились по сараям, где тотчас повалились на мокрые соломенные подстилки, радуясь уже тому, что находятся под крышей. Заперев сараи, охранник отдал ключи Уллигу. Еще двое охранников встали возле бараков, они притащили большой котел кукурузной каши и поставили у решетки. Уллиг смотрел, как рабы просовывали лапы сквозь решетку и, зачерпнув быстро остывающую массу, тянули кашу в рот. Он покачал головой при виде этого печального зрелища:

— Я слишком добр к вам. Должно быть, с годами я стал мягче.

Смеясь про себя, он отправился к себе в казарму, где его уже ожидали сытный обед и отдых у огня.

Песенка крепко спала. Уже взошло солнце и на ветках деревьев распевали птицы, когда землеройка по имени Дипплер обрушил ей на голову целое ведро холодной дождевой воды.

— Ну, соня засоня, просыпайся, а то так и будешь храпеть до самой осени!

Белочка познакомилась с одним из членов команды Лог а Лога, который был приблизительно ее возраста, вчера вечером. Сейчас она открыла один глаз и, не двигаясь, принялась читать мораль своему новому другу:

— Ты только что совершил три вещи, которые я терпеть не могу! Во первых, ты облил меня водой, когда я спала. Во вторых, ты обозвал меня соней засоней. Но хуже всего то, что ты сказал, будто я храплю! Вот за это тебе, друг мой, придется принять холодную утреннюю ванну в реке! — И, вскочив, она бросилась за Дипплером, который, впрочем, ничуть не уступал ей в проворстве и ловкости и легко уворачивался. Они промчались мимо Грома и Лог а Лога, осыпав их тучей песчинок, еще влажных после вчерашнего дождя.

— Ну ка утихомирьтесь, маленькие разбойники! Капитан землероек отряхнулся от песка и послал Грому понимающую усмешку.

— Хотел бы я гоняться, как эта парочка! Хорошо, что твоя Песенка подружилась с Дипплером. У него не очень много друзей. Он сторожил наши лодки как раз в тот день, когда их украли.

Гром оглянулся на веселую парочку, которая, промчавшись мимо, еще раз обдала его песком:

— Песенка ему не позволит совершить какую нибудь глупость. Она хорошая девочка, но не так легко стать ее другом.

Тем временем Песенка и Дипплер еще пробежали по берегу и наконец оба плюхнулись на песок, не в силах удержаться от смеха. Дипплер протянул лапу:

— Мир? Песенка кивнула:

— Мир! Смотри, дождь наконец кончился!

Ночью ветер унес прочь грозовые тучи, и ливень, который, казалось, никогда не кончится, превратился в моросящий дождь. К утру о нем напоминало только серое небо да капли воды на листьях. Лог а Лог крикнул своим землеройкам:

— Собирайтесь! Мы сворачиваем лагерь и идем в Рэдволльское аббатство вместе с семьей Быстроглаза! Майон, Баргл, возьмите бабулю Эллайо под лапы. Фенно, гаси костер! Спликкер, ты с двумя разведчиками пойдешь впереди. Немножко удачи — и к вечеру мы уже доберемся до аббатства.

Все утро они шли лесом вслед за разведчиками и Спликкером, и деревья стряхивали на них капли дождя. Песенка и Дипплер шагали впереди, стараясь не шуметь. Вдруг из за деревьев показался незнакомец и направился к Лог а Логу.

Капитан, взглянув на вновь прибывшего (а им оказалась большая выдра), коротко поздоровался. Тот ответил почти теми же словами:

— Утро доброе.

Лог а Лог кивком подозвал Грома:

— Познакомьтесь. Гром, это Командор выдр. Командор, это Гром Быстроглаз. Мы идем в Рэдволл.

Гром улыбнулся Командору, получив ответную улыбку.

— Ну, нам по пути! Мы с командой добрались до водопадов, это в трех днях пути отсюда, и я оставил их там развлекаться, а сам решил сходить в Рэдволл про

верить, все ли у них там цело после такой грозы. А где, интересно, ваши лодки? Вот уж не думал, что увижу, как землеройки во главе с Лог а Логом бродят по лесам и полям.

Лог а Лог закатил глаза и всплеснул лапами, демонстрируя свой несчастный жребий:

— Мы всего лишь одолжили их водяным крысам и парочке Белых лис, или как их там… Не волнуйся, мы вернем их в целости и сохранности и, даю слово, заставим этих мерзавцев заплатить за прогулку.

Разговор прервал Спликкер, который вернулся по своим следам и обратился к Лог а Логу:

— Я с разведчиками прошел вперед по тропе, капитан. Мы услышали какой то шум из за болота, и… ни за что не догадаешься, что мы там увидели. Тебе надо самому взглянуть!

С этими словами он повернулся и снова отправился к своим разведчикам, которые остались, вероятно, получше рассмотреть находку. Вся компания с Лог а Логом во главе, сгорая от любопытства, устремилась за ним.

Флориан Даглвуф Вилфачоп как капитан тонущего корабля стоял на сиденье фургона, который за это время почти наполовину ушел в грязь. В одной лапе он держал меч, так испугавший Белолисов. Как раз посредине картонное лезвие перегнулось, так что теперь никто бы не усомнился — перед ним театральный реквизит. Впрочем, сам Флориан этого не заметил и продолжал грозить ухмыляющимся землеройкам.

— Смейтесь, смейтесь, безмозглые болваны, живым вы меня не возьмете! Да да, пока в моем теле есть хоть капля крови, я буду защищать всех женщин и детей, которые находятся на моем попечении!

Один из землероек положил свою рапиру на землю:

— Мы вовсе не собираемся на вас нападать! Честное слово… Ай ай ай!

Шалопай высунулся из фургона, в лапе у него была его верная праща с новым камнем. Оглядевшись по сторонам, он с невинной улыбкой объявил:

— Это я в вас попал из пращи! А со мной ничего делать нельзя — я еще ребенок! Хи хи хи!

Землеройка яростно тер лапой мгновенно вспухший нос.

— Ах ты, маленький негодяй! Мы не собирались ни с кем драться!

Флориан сделал в сторону землеройки выпад картонным мечом:

— Как же, как же, они не собирались драться! Так я и поверю, что вы явились сюда с бандой воинов, просто чтобы прогуляться! Да да!

Как раз в этот момент к месту действия прибыли Командор, Лог а Лог и Гром Быстроглаз, по пятам за ними бежали Песенка и Дипплер. Песенка тотчас подошла к пострадавшей землеройке и приложила к распухшему носу влажный мох.

— И что же здесь происходит, позвольте узнать? — наконец спросила она.

При первых же звуках мелодичного голоса Флориан преобразился. Стянув с головы соломенную шляпу, он склонился в церемонном поклоне, таком низком, что еще немного — и он бы вывалился из фургона прямо в жидкую грязь.

— Ушам своим не могу поверить, такой нежный голос! Да да! Умоляю, уговорите этих мошенников не трогать нас. Мы всего лишь заблудившиеся путешественники, гастролирующая труппа, артисты, застигнутые непогодой в этом негостеприимном месте. И в довершение всех несчастий мы подверглись нападению этих жестокосердных мокриц!

Землеройка отнял от носа мох и снова попытался возразить:

— Да пойми же ты, длинноухий глупец, кто тут и нападал, так это ты!

Из фургона показалась Дисум, она беспокойно оглянулась по сторонам и отжала большой цветастый платок.

— Хватит вам спорить, помогите нам, пожалуйста!

Командор и Гром любезно помогли артистам выбраться из фургона и добраться до сухого места. На поляну вышли остальные землеройки, все начали знакомиться, потом землеройки привязали оставшиеся у них паруса к фургону, как веревки, и принялись раскачивать его. Колеса раскачиваемого фургона издавали чавкающие звуки. Гром подсовывал ветки под колеса, землеройки тянули, и наконец фургон оказался на твердой земле. Командор отряхивался от грязи, а Флориан, который уже успокоился и больше не видел в землеройках врагов, благодарил его.

— Ну ты и силен! А в благодарность за помощь мы устроим для вас представление. Да да! Я уж и не надеялся, что наш старый фургончик можно вытащить.

Командор не мог не улыбнуться, слушая восторженные излияния зайца:

— Хорошо еще, что вы дальше не забрались, там сплошное болото. Как зайдешь, так и не выйдешь, приятель. Ни от вас самих, ни от вашей телеги и следа бы не осталось.

— А а аах! — Дисум картинно всплеснула лапками и упала в обморок.

Гром посмотрел на нее и кивнул Эллайо:

— Займись ею, мама. Господин Флориан, придется отложить ваше представление до лучших времен. Надо добраться до Рэдволльского аббатства засветло.

Флориан состроил удивленную гримасу:

— А? Рэдволльское аббатство? Великолепно! Как раз туда мы и собираемся! Может, продолжим путь вместе, так сказать, сила — в единстве, слыхали? Да да, я смогу защищать вас от всяких мошенников, воришек и просто негодяев, которые повстречаются по дороге. Ведите нас, мой добрый друг, ведите!

В эту секунду Дисум издала сдавленный вопль и подскочила. Борракуль с восхищением посмотрел на бабулю Эллайо:

— Должно быть, у вас отличное лекарство, сударыня. Так быстро привести ее в чувство после обморока!

Эллайо взобралась в фургон и с достоинством ответила:

— Все эти лекарства — ерунда. Одно могу сказать совершенно точно — она притворялась. А от притворства еще лекарств не изобрели, вот я и укусила ее за хвост — живо пришла в себя. А фургон — это хорошо, как раз мои старые косточки отдохнут. Ну ка, малыш, подвинься!

Шалопай неохотно уступил место старой белке, с недовольством покосившись на нее. Она строго посмотрела на него и заявила:

— И не вздумай хвататься за свою пращу! Вот только протяни лапу к камню, живо тебе хвост откушу! Сразу научишься хорошим манерам.

В это время Элахим выдра радостно воскликнул:

— Смотрите, снова солнышко вышло!

После дождя и ветра яркое летнее солнце казалось еще ярче, и настроение у всех сразу улучшилось. Со всех сторон посыпались шуточки, то и дело раздавался веселый смех, а путешествие в Рэдволл стало казаться обычным летним походом.

Полдень застал Траггло и Позднецвета на тропинке у аббатства, они собирали одуванчики и почки большого лопушника. Ключник объяснял, для чего используют разные части растений, и по мере перечисления болезней, которые можно вылечить той или иной травкой, наполнял тростниковую корзинку.

— Так, одуванчики сейчас можно использовать для салатов и бульонов. Собирай только молодые, на которых побольше бутонов, они самые сладкие.

Позднецвет понюхал едва распустившийся бутон и лизнул его.

— Точно, сладкие. А лопушник какой брать? Еж показал:

— Вот этот, небольшой. Он лучше, чем крупный, в нем больше сока. Из него можно делать примочки на синяки и ожоги, впрочем, для салата он тоже подойдет. Клади его сюда. Кто это идет к нам по тропинке?

Позднецвет приложил лапу козырьком ко лбу, вглядываясь в разномастную толпу зверей, окружавшую расписанный выцветшими красками и покрытый грязью фургон, который направлялся к аббатству. В эту минуту незнакомец, шедший впереди, вскинул лапы и победно закричал:

— Рэдво о оо олл!

Траггло выбрался из канавы, в которую он забрался в поисках самых лучших растений, вытер лапы о передник и воскликнул:

— Да это же старина Командор с друзьями. Беги скорей, звони в колокол, Позднецвет, пусть все узнают, что у нас гости!

Бельчонок умчался прочь, гордясь тем, что ему выпала честь позвонить в колокол. В мгновение ока взобравшись на колокольню, он дернул за обе веревки.

Бим! Бом!

Отпустив веревки, он спустился на землю и присоединился к остальным обитателям Рэдволла, которые уже спешили к воротам встречать гостей.

Отец Позднецвета тут же узнал знакомые лица и радостно приветствовал прибывающих:

— Гром Быстроглаз! Ты все такой же! Нисколько не изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз!

— Ха ха ха! Да и ты тоже, Рузвел Регуб! Старый вояка, как я рад тебя видеть!

— Эллайо, Римроуз, прекрасно выглядите! Ха! А это наверняка твоя дочь, Гром. Настоящая красавица, не чета тебе, хотя ресницы у нее такие же длиннющие. Иди ка сюда, сынок, хочу тебя познакомить с моим старым другом Громом и его семьей. Знакомьтесь, это Позднецвет Регуб, сын воина!

Песенка пожала Позднецвету лапу:

— Я — Песня Ветра, но друзья зовут меня просто Песенка.

— Рад познакомиться. Меня зовут Позднецвет.

— А где твоя мама, Позднецвет? Она здесь? Бельчонок потупился:

— Она умерла, когда я был совсем маленьким. Я совсем ее не помню.

Повисло неловкое молчание, которое прервал подбежавший Дипплер:

— Вижу, ты нашла еще одного друга, Песенка! Можешь даже не представлять его, все равно рано или поздно узнаю, как его зовут.

Песенка шутливо шлепнула землеройку:

— Знакомься, это Дипплер. У него отвратительная привычка обливать водой белок, которые пытаются заснуть после бессонной ночи. Дипплер, познакомься с нашим новым другом Позднецветом!

А в это время брат Мелиот вел секретный разговор с барсучихой Креггой. Выслушав его, она кивнула. Мелиот запер тяжелые деревянные ворота аббатства на запор.

— Друзья, кем бы вы ни были, добро пожаловать в Рэдволльское аббатство. Думаю, лучше зайти в дом и хорошенько подкрепиться, чем стоять у ворот и болтать до вечера.

Голос Флориана прозвучал над толпой, перекрыв все прочие голоса, слившиеся в неясный гул приветствий:

— Что? Пообедать? Неужели мне это не послышалось! Просто ушам своим поверить не могу! Да да! Нормально поесть! Ведите меня скорей к столу, и я покажу, что может сделать с обедом проголодавшийся зверь. Аппетит — вот главное оружие всех голодных!

Кротоначальник Губбио тихонько шепнул кроту Гурманту:

— Хурр, знаю я этих зайцев, самое главное для них — набить живот! Придется смотреть, чтобы после него и остальным хоть что нибудь досталось.

Сестра Тернолиста, слышавшая эту ремарку, согласно кивнула:

— Да, вид у него такой, словно по пути на кухню он не прочь опустошить весь сад, чтобы заморить червячка.

Гостей усадили на лужайке возле аббатского пруда, а сами рэдволльцы поспешили на кухню приготовить что нибудь вкусное. Лог а Лог, Гром и Флориан уселись в сторонке и потихоньку рассказали Крегге, Батти и Ореховому Крылышку о Белолисах. Слепая барсучиха внимательно выслушала всех, прежде чем вынести вердикт. Наконец она произнесла:

— Я всегда думала, что все слухи о Белолисах всего лишь сказки, которыми пугают непослушных малышей. Но из ваших рассказов понятно, что их присутствие в Лесу Цветущих Мхов может оказаться весьма опасным.

Ореховое Крылышко задумчиво пригладил перья:

— Хмм, мм. Но что же нам делать? Лог а Лог говорит, что у них в подчинении водяные крысы, а их несметное множество.

Батти оглядел сидящих:

— Нам нужен совет воина. Но, к сожалению, дело в том, что аббата Арвина, который и был последним защитником Рэдволла, больше нет с нами. Что вы предлагаете сделать?

По лицу Грома невозможно было прочесть, что же он думает на самом деле, тем не менее он сказал:

— Во первых, надо крепко накрепко запереть ворота, так чтобы из аббатства никто не мог выйти, кроме патрулей. Во вторых, Лог а Лог организует охрану из сво

их землероек, к тому же они будут постоянно проводить разведку. А мы подумаем, как организовать оборону. Этим займусь я, Рузвел и Командор.

Крегга положила тяжелую лапу на плечо Грома:

— Нам повезло, что в аббатстве появились опытные воины. И весьма вовремя. Брат Батти, что ты знаешь о Белолисах? Есть в аббатстве какие нибудь летописи или дневники?

— Надо проверить. Ореховое Крылышко, ты мне поможешь?

Ореховое Крылышко, задумчиво протирая очки, ответил:

— Хмм, мм, конечно помогу. Я постараюсь запомнить все, что ты скажешь.

Тем временем Гром внес еще одно предложение:

— Если надо побольше выяснить о Белолисах, можно спросить мою мать, Эллайо. Она никогда не рассказывала таких сказок, но наверняка может поведать немало интересного.

А Песенка, Дипплер и их новый друг Позднецвет пускали блинчики у пруда. Все знают, как это делается. Нужно взять плоский камешек и кинуть его в воду так, чтобы он несколько раз подпрыгнул. Выигрывает тот, чей камешек подпрыгнет больше.

— Смотрите, у меня пять! Я хорошо натренировался в этом пруду. Посмотрим, сколько у тебя получится, Песенка!

По воде поскакал выбранный Песенкой плоский коричневый камешек.

— Четыре, нет, четыре и еще один маленький. Ну ладно, пусть будет пять. Дипплер, теперь твоя очередь!

Землеройка поднял с земли камень, не особенно заботясь о его форме и размере, и не глядя запустил его в пруд.

— Восемь! Но ведь я всю жизнь провел у воды, а в камешки начал играть чуть ли не раньше, чем выучился говорить.

Позднецвет краешком глаза поглядывал на дверь аббатства и первым заметил появление брата Мелиота с поварешкой в одной лапе и большой сковородкой в другой. Бельчонок лукаво улыбнулся приятелям:

— Вижу, вы здорово играете в камешки. А вот посмотрим, кто первым получит миску с едой!

С этими словами он помчался к аббатству, как раз когда брат Мелиот ударил поварешкой в сковороду, как в гонг, и крикнул:

— В зал Большой прошу всех вас, Будет там обед сейчас!

Песенка и Дипплер помчались за Позднецветом, выкрикивая на бегу:

— Ах ты, мошенник, подожди нас!

— Попрыгун несчастный! Это нечестно! По крайней мере мог бы предупредить.

Белолис Моккан показал укрытую бухточку, которую не так то легко было заметить с реки:

— Сюда! Лодки надо спрятать под этими деревьями. Его сестра Зирал выпрыгнула на берег и наблюдала затем, как лодки заходят в бухту. Когда водяные крысы втащили на берег последнюю лодку, Зирал подозвала двоих:

— Аллаг, Рухеб, возьмите еще шестерых и рассредоточьтесь. Найдите наших братьев и сестер и возвращайтесь с ними.

Моккан растянулся под огромным кленом, он был рад избавиться от надоевшей качки: что и говорить, на лодках землероек надо уметь плавать. Он с удовольствием раздавал приказы водяным крысам:

— Поставьте сети, наловите рыбы. Лучники, подстрелите несколько птиц на жаркое. Вы, четверо, соберите хворост и разожгите костер. Да выбирайте ветки посуше, чтобы потом дыма не было. Принесите ягод и фруктов, только спелых. А ты развесь на кусте мой плащ на просушку.

Крысы побежали исполнять приказания, Зирал уселась рядом с братом, покусывая травинку, и задумчиво заметила:

— Недалеко отсюда Рэдволльское аббатство. Моккан прикрыл глаза, наслаждаясь солнечным теплом.

— Знаю, но мы не двинемся с места, пока не найдут Вэннану, Эскрода, Гельтора и Предан и не приведут сюда. Успокойся, спешки никакой нет.

Однако Зирал не могла успокоиться. Она вернулась на берег, взяла свой топор и снова подошла к брату, протирая лезвие:

— Я успокоюсь, когда мы снова окажемся на острове с матерью. Старая карга уже наполовину выжила из ума, воображает, что может править всеми, только полагаясь на свои способности. А на самом деле единственное, на что она способна, — повторять с утра до ночи: «Меня должно окружать прекрасное, меня должно окружать прекрасное!» Ума не приложу, как сестрица Латур терпит это. Я бы уже давно не выдержала, привязала ей на шею веревку с камнем и отправила в озеро, пусть ее там окружают прекрасные рыбы!

Моккан приоткрыл один глаз:

— А ты знаешь, что такие слова попахивают изменой? Нельзя говорить о Высочайшей королеве в таком роде!

Зирал сердито фыркнула и швырнула топор в сторону брата. Лезвие глубоко вонзилось в ствол клена. Моккан пожал плечами и сухо заметил:

— Терпение, терпение, сестра моя. Такое поведение к добру не приведет!

Светлые глаза Зирал блеснули. Она отпихнула водяную крысу с хворостом, так что все ветки рассыпались и их пришлось собирать заново. Сама лисица вырвала топор из дерева и злобно переспросила:

— Высочайшая королева? Сильф просто старая развалина, которая прячется за шелковыми занавесками!

Неужели она не может сдохнуть и оставить остров нам, своим наследникам?

Моккан, улыбаясь, приподнялся на локте:

— Вот тогда то все и начнется. Нас семеро, и мы никогда не сумеем поделить богатство и власть и спокойно править островом из замка. Мы будем драться до тех пор, пока не перебьем друг друга. Ты же знаешь, мы — Белолисы, мы рождены убивать. Только один из нас сможет стать владыкой острова.

Зирал сделала вид, что прячет топор под плащ, но вместо этого внезапно размахнулась и… лезвие ее оружия зазвенело, стукнувшись о топор брата. Моккан сделал неуловимое движение, и оружие Зирал упало к его лапам. Продолжая улыбаться, Моккан сказал:

— Думаю, ты понимаешь, о чем я говорю, сестрица!


ГЛАВА 6


Гром Быстроглаз с изумлением и восхищением осматривал гобелен, висящий на западной стене Большого зала. На нем в центре был изображен Мартин Воитель и разбегающиеся от него во все стороны враги. Мышь в доспехах стоял, слегка опираясь на свой знаменитый меч, его строгие черты смягчала дружелюбная улыбка.

Гром присвистнул:

— Клянусь всеми дождями и ветрами, вот это настоящий воин! Он кажется таким сильным, что неудивительно видеть, как враги бегут прочь, спасая собственные жизни!

Рузвел указал лапой на нижний край гобелена, где было вышито имя:

— Верно, это Мартин Воитель. Именно он освободил Страну Цветущих Мхов от тирании и помог основать аббатство. Когда я впервые увидел его, почувствовал то же, что и ты, так что я тебя понимаю. Все рэдволльцы относятся к этому гобелену с благоговением. Но нам надо поторопиться, пока заяц со своей труппой не опустошил все столы. Выше хвост!

Флориан доедал уже четвертую миску летнего салата с сельдерейным сыром и ячменным хлебом. Между салатами он уничтожил несколько кусков торта с начинкой из смородины, грибы с луком и подливкой, бисквит, пропитанный вином и сливками, который предназначался малышам и был рассчитан на два дня. Заяц взволнованно тряхнул ушами:

— Да, парни, умеете вы радоваться жизни! Никогда не ел ничего подобного! Передайте мою благодарность повару, сударыня Крегга, он достоин лучших комплиментов!

Барсучиха отодвинула яблочный пирог, политый кленовым сиропом:

— Можешь сказать ему об этом сам. Хотя, боюсь, он только вздохнет при мысли о том, что тебя снова придется кормить в благодарность за комплименты!

Все сидящие за столом так и покатились со смеху. Флориан немного недоуменно посмотрел на них, не понимая причин веселья, и с новым рвением набросился на сливовый пудинг.

— Странные вы все какие то. Понятно, что повару приятнее готовить, когда его хвалят. Да да!

Позднецвет сидел между Песенкой и Дипплером, советуя им, какие блюда стоит попробовать в первую очередь.

— Дип, отведай засахаренные фрукты, тебе обязательно понравится, вот увидишь. Песенка, а это пирог с репой, брюквой и свеклой, возьми кусочек.

Кротоначальник добродушно подмигнул белочке:

— Хурр, думаю, тебе понравится, по крайней мере мы готовы есть его каждый день. Это любимая пища всех кротов, буррр!

Рузвел угощал Грома октябрьским элем, к кубку замечательного напитка он приготовил огромный бутерброд — на еще горячий ржаной хлеб он положил толстый ломоть сыра с орехами и морковью.

— Самая лучшая еда, приятель. Съешь — сразу почувствуешь себя воином!

Гром обвел глазами весь зал:

— Помню, я приходил сюда, когда еще был несмышленышем. Нигде не встретишь таких гостеприимных и доброжелательных хозяев, как обитатели Рэдволла. Неудивительно, что путешественники готовы ночами напролет рассказывать у костра легенды об аббатстве!

Шалопай сидел на коленях у Командора вместе с Блинни и Вугглером. Всем троим было позволено снять пробу с его супа.

— Ешьте ешьте! Это суп с речными креветками и кореньями, в него кладут креветки, побеги камыша, водяной кресс и специи. Выдры его любят, потому что от него вырастают большими и сильными.

Сестра Тернолиста легонько ткнула ему в лапу вилкой:

— А вы хитрец и подлиза, Командор. Малышам совсем не обязательно есть такой суп со специями.

Командор только усмехнулся, глядя на то, с какой скоростью малыши вычерпывают суп из его миски:

— Прошу прощения, но я сторонник того, чтобы малыши учились на собственном опыте. Надо совершить некоторое количество ошибок, чтобы извлечь урок. Вот и посмотрим, какой урок они получат.

Однако вопреки ожиданиям Шалопай и компания наслаждались вкусом супа.

— Бурр, твой суп очень вкусный и горячий. Мне ужасно нравится вкусный суп.

— Мммм! Шалопай хочет еще вкусного супа!

Пир продолжался до самого вечера, и в Большом зале стали зажигать свечи и фонари. Лог a Лог окликнул Флориана:

— Эй, там, приятель! Как насчет того представления, которое ты и твоя труппа обещали нам, когда мы вытаскивали вашу телегу из болота?

Заяц встал и поклонился присутствующим:

— Почему бы и нет?

УДИВИТЕЛЬНАЯ И ВЕЛИКОЛЕПНАЯ, НЕПРЕВЗОЙДЕННАЯ И НЕЗАБЫВАЕМАЯ ТРУППА БРОДЯЧИХ АРТИСТОВ никогда не забывает оказанных услуг, это было бы просто несправедливо. Но я знаю, здесь, в зале, есть кое кто обладающий хрустальным голоском. Это дочь Грома, Песенка. Может, она порадует нас? Я уже записал несколько строк баллады, когда ко мне снизошла муза. Да да! Петь нужно на мотив песни «Ветер в лугах», ты знаешь ее, Песенка?

Белочка взяла листок со словами и просмотрела его.

— Хорошо, сэр. Слова хорошо ложатся на мелодию. Отец?

Гром с гордостью улыбнулся и заиграл вступление к песне. Песенка сложила лапки на груди и глубоко вздохнула. Все глаза устремились на нее, вступление без слов заканчивалось. От древних стен аббатства отражалось эхо мелодии.


Спасибо, дорогие, за теплый наш прием,

Спасибо, что нашли мы гостеприимный дом!

Не хватит восхищаться ни песен, ни стихов:

Жемчужина аббатство в Стране Цветущих Мхов!

Как выразить, не знаю, признательность мою

Мы в Рэдволле как дома, нас приняли в семью!

Как дружеское слово, звонят колокола,

Зовут они достойных на добрые дела.

За хлеб и соль спасибо, прекрасная еда!

Друзей мы не забудем нигде и никогда!


Родители Песенки и бабуля Эллайо обнимали сбою любимицу, остальные выражали восторги криками и аплодисментами.

Флориан и выдры Борракуль и Элахим вышли на середину. Заяц снял свой фрак и, связав рукава, превратил его в подобие плаща накидки, затем приклеил к верхней губе позолоченные усы и принял горделивую позу. На выдрах были надеты грубые штаны, в лапах сверкали картонные мечи, в ушах блестели латунные кольца. Флориан объяснял сценарий публике:

— Итак, уважаемые зрители, мы представляем вашему взыскательному вкусу историческую драму «Дуэль оскорбленных». В основу произведения положено реальное историческое событие. Да да! По правде сказать, там участвует один из моих предков, Баллоу де Низогруш, и пара хорьков, которые не хотели уступить ему дорогу. Итак, действие происходит на лесной поляне, по которой проходит узкая тропа, и тут появляюсь я, благородный заяц Баллоу!

Флориан прошел по залу, слегка задержавшись возле выдр, которые всеми силами пытались изобразить пару злобных хорьков. Заяц вежливо приветствовал их:

— Доброе утро, господа! Прошу вас, позвольте мне пройти через этот лес. Я — обычный путешественник, да да.

Выдры направились к нему, свирепо размахивая саблями.

— Ха ха ха! Никто не пройдет мимо нас, пока не расскажет сказку или легенду!

— Ррррр! А вначале ты должен сразиться с нами. Доставай свой меч!

Заяц драматически раскинул лапы:

— Увы, я не вооружен! Но смогу победить вас обоих, хоть я и безоружен. Да да, я справлюсь с вами только при помощи голоса и блестящего ума. Короче говоря, я вызываю вас на дуэль оскорблений, глупые, бездарные хорьки!

Элахим и Борракуль взвыли и принялись осыпать зайца оскорблениями:

— Ты — длинноухий, недоразвитый кролик!

— У тебя из уха торчит лист салата! Все едят ртом, а ты — ушами!

Флориан, казалось, чувствовал себя в своей тарелке.

— Хо хо! И это все, на что вы способны? Да, придется вам у меня поучиться. Сейчас я покажу вам, как надо оскорблять по настоящему!

Вугглер со своего места нетерпеливо закричал:

— Ну, давайте, давайте, покажите им!

Выдры начали подстрекать зайца, но он остановил их выкрики, подняв лапу. Воцарилось молчание, и Флориан, набрав в грудь побольше воздуха, произнес следующую тираду:

— Вы — пустоголовые, брехливые грязееды! Криволапые, безмозглые дуралеи, у которых все мозги из головы перетекли в брюхо!

Хорьки слегка растерялись от такого напора и даже сделали пару шажков назад, но быстро вспомнили о дуэли и начали заново:

— Беззубый косолапый пожиратель капусты!

— Хлыщ надутый! У тебя голова как у лягушки!

Заяц прижал лапу к груди, словно показывая, что ранен оскорблениями в самое сердце. Лица зрителей мрачнели все больше по мере того, как нахальные хорьки с восторгом выкрикивали все новые и новые оскорбления.

— Ну, давай! Не позволяй этим мерзким зверюгам говорить такое!

Шалопай, потрясая маленьким кулачком, крикнул:

— Сами вы криволапые дутые хрящи! Дисум в ужасе прикрыла ему рот лапой:

— Откуда ты знаешь такие ужасные слова? Флориан в образе Баллоу галантно поклонился и ответствовал:

— Беззубые шелудивые собаки! Длинноносые раззявы! Толстопузые болтуны, у которых мозгов не хватает даже на то, чтобы выругаться!

Хорьки стали оседать на пол под градом насмешек. Рэдволльцы свистели и улюлюкали, награждая зайца аплодисментами.

— Молодец! Скажи им все, что думаешь!

— Буррр хуррр, сэр, задайте им жару!

— Покажи этим негодяям!

Флориан шагнул вперед, плащ трепетал на его плечах, когда он высказывал заключительные фразы:

— Косноязыкие дилетанты! Тупоголовые, безмозглые лизоблюды! Куцехвостые бестолковые грубияны! Вам только одуванчики на лугу собирать, а не в остроумии упражняться! Пучеглазые болваны! Вам надо лягушек пугать на болоте своими криками! Пугала огородные! Хорьки несчастные!

Элахим и Борракуль поджали хвосты и на всех четырех лапах бросились вон из зала, а заяц, гордо запахнувшись в свой плащ, ушел с воображаемой поляны. Все обитатели Рэдволла хлопали в ладоши и кричали «ура» храброму зайцу, посрамившему двоих врагов.

Флориан выхватил из лап проходившего мимо крота кувшин с лимонадом и осушил его одним глотком. Затем он поклонился почтенной публике, пытаясь удержать взбунтовавшийся лимонад, который явно хотел покинуть его желудок. Малыши, которые сочли, что оскорбления — это новая веселая игра, носились вокруг столов, обзывая старших только что услышанными словами.

— Вы, сэр, безголовый хлыщ, хурр, а еще бестолковый раззява!

— Хи хи хи! А вы — пучеглазый болван! И несчастное пугало!

Скрывая улыбку, Крегга призвала к порядку:

— Думаю, на сегодня вы достаточно повеселились. Малыши, живо в кроватки!

Бабуля Эллайо от всей души согласилась:

— Давно пора! Да и вам, господин Флориан, тоже неплохо туда отправиться. Это же надо такое придумать — учить малышей ругаться! Я своих детей после таких слов отправляла мыть рот с мылом! Флориан начал энергично протестовать:

— Но, сударыня, это же всего лишь представление, историческая пьеса. К тому же почему вы не ругаете выдр — они тоже ругались?

Элахим и Борракуль тихонько сидели в сторонке и попивали мятный чай с самым невинным видом.

— А что мы? Поверьте, сударыня, господин Флориан бьет нас, если мы не очень сильно ругаемся!

— Правда, правда! Мы таких слов то не знали, пока не вступили в труппу господина Флориана. Нас хорошо воспитывали дома.

Сестра Тернолиста погрозила пальцем разъяренному зайцу:

— Вам должно быть стыдно, сэр! Как вы могли научить этих зверей таким ужасным вещам? Что бы сказала их мать, если бы слышала, что они говорят?

Закутавшись в свой импровизированный плащ, Флориан отступил в сторону спальни. Он обернулся и, стоя на нижней ступеньке, дрожащим от гнева голосом объявил:

— Культура и история для вас ничто! Вы обидели меня, сударыня, да да, я чувствую себя безвинно пострадавшим. Позвольте пожелать вам доброй ночи!

В эту минуту он наступил на плащ и плюхнулся на пол. Рэдволльцы разразились хохотом, а Остроигл воскликнул:

— Интересно, что пострадало больше — его чувства или мягкое место, которым он так основательно приложился о ступеньку?

Лицо Командора приобрело багровый оттенок. Замечание ежа застало его как раз в тот момент, когда он глотнул сидра, и, засмеявшись, он раскашлялся. Рузвел постучал его по спине.

— Думаю, нам всем лучше отправиться по кроватям, пока никто не пострадал еще больше!

Барсучиха Крегга никогда не спала в кровати, она устраивалась в кресле, обложившись со всех сторон подушками. В аббатстве после пира и представления воцарилась тишина, все казалось мирным и спокойным, | однако мысли барсучихи по прежнему были тревожными. Долго ли продлится мир в аббатстве, когда по Стране Цветущих Мхов шныряют Белолисы и водяные крысы?

Гром и Рузвел, как настоящие воины и охотники, спали чутко, и оба проснулись за час до рассвета. Они встретились в кухне, где Гром застал своего друга таскающим горячие лепешки из под носа у заспанных поваров. В лапе у Рузвела было его любимое короткое копье, которым он шутливо ткнул присоединившегося к нему друга:

— Доброе утро, приятель. Что это ты делаешь? Гром осторожно вытащил из охладительного шкафа напиток из бузины.

— Снимаю пробу. А ты думал, я отправлюсь на разведку, не положив в рот ни кусочка? К тому же это тоже можно считать разведкой.

Рузвел добавил еще несколько лепешек к тем, которые он уже успел завернуть в чистую салфетку. Он подмигнул другу:

— Видно, что ты опытный воин, а? У меня возникла та же мысль. Ну что ж, я взял лепешки, у тебя — напиток, чего мы ждем?

Три повара, прикорнувшие в уголке, так и не заметили утренних посетителей.

Дойдя до главных ворот, Гром осмотрел запоры, убедился, что все в порядке, и присоединился к Рузвелу возле домика привратника.

— Главные ворота крепко заперты. А здесь все в порядке?

Его друг всматривался внутрь через дырочку в занавеске.

— Не совсем. Брат Батти и Орехокрыл храпят прямо на груде всех этих старых томов и записей.

Гром недовольно покачал головой:

— Надо, чтоб хотя бы кто нибудь один мог дежурить у входа. Действительно дежурить, а не спать. Пойдем на стену?

Рузвел указал копьем на внутренние укрепления:

— Лучше сначала осмотреть все внутри, а потом идти на стену.

Они зашагали к юго западному углу, Гром по дороге жевал лепешку.

— Ммм! Свежая какая, мягкая и горячая! Сказать правду, только в Рэдволле и попробуешь такие лепешки.

Рузвел протянул ему фляжку с напитком из бузины.

— Почему бы тебе не остаться? Ты мастер на все лапы, и тебе всегда найдется здесь место. Я перестал бродяжничать, когда потерял жену. Теперь Рэдволл стал домом для меня и Позднецвета.

Гром задумался:

— Да а, моя семья со мной, хотя мать становится слишком старой для кочевого образа жизни. Я знаю, Римрозе нравится аббатство. Она сама сказала это прошлой ночью, она считает, что лучшего места для воспитания Песенки просто не существует. И я с ней согласен. Такая симпатичная малышка, как наша Песенка, не должна проводить все время бродяжничая по лесам и полям. Рэдволл как раз то место, где она сможет повстречать множество друзей и вырасти именно такой, какой мы хотим ее видеть.

Они продолжали неспешно идти вдоль южной стены, тихонько разговаривая, но не забывая при этом осматривать все кусты и заросли и замечая такие мелочи, на которые другие просто не обратили бы внимания, — росу на траве или недавно сломанный стебелек. Все было в порядке. Когда они подошли к маленькой калитке в восточной стене, оба замолчали и остановились.

Гром всмотрелся в калитку и шепотом спросил:

— Слушай! Слышишь, кто то царапается?

Рузвел кивнул, указывая копьем на щель в калитке:

— Смотри!

Дверь была крепкой, сделанной из плотно пригнанных друг к другу ясеневых досок, выкрашенных зеленой краской, запиралась она на крепкий железный засов. Вновь послышался скребущий звук, в щели между досками показалось лезвие ножа, расширяя эту щель, а затем ему на смену просунулась проволока с крючком на конце. Гром, посмотрев на валяющиеся на земле щепки, мгновенно оценил ситуацию:

— Кто то пытается откинуть засов и открыть калитку. Теперь до них доносилось ворчание и свистящий шепот с той стороны калитки.

— Мммфф, грррфф! Надо расширить щель, а то эта штука не проходит!

— Ууух! Ты отдавил мне лапу! Пусти ка, я попробую!

Рузвел молча показал на зубцы стены. Стараясь не привлекать к себе внимания, они вернулись к ступеням, ведущим на юго восточную стену. Прячась за зубцами, они поспешили к тому месту, где располагалась калитка. Добравшись туда, они наконец выглянули из за зубцов и посмотрели вниз.

У калитки копошились четыре водяных крысы, одна из них буквально распласталась на земле, пытаясь подцепить упрямый засов и открыть калитку. Другие торопили его, скорее мешая, чем помогая, или требовали пустить их попробовать. Рузвел, приставив губы прямо к уху Грома, прошептал:

— Их четверо!

Гром изучал место действия, его глаза перебегали с одного врага на другого.

— Рузвел, подожди! Их пятеро! Вон за рябиной прячется Белолис.

Белолис, а это был Гельтор собственной персоной, и не подозревал, что за ним наблюдают. Он в нетерпении ударил по стволу дерева и вскричал:

— Поторопись, Толстопят! Что ты там возишься? По моему, ты говорил, что можешь открыть любой замок.

Царапанье о металл на минуту прекратилось. Крыса Толстопят, оторвавшись от работы, встал по стойке «смирно» и начал уверять своего хозяина:

— Думаю, я уже почти вправился, сэр. Еще чуть чуть — и крючок соскочит!

Гром встревоженно ткнул Рузвела локтем:

— Лучше их остановить сейчас, пока они не пробрались внутрь. Я возьму на себя Толстопята, а ты займись Белолисом! Давай!

Гром выглянул из за зубца стены, прицелился получше и, раскрутив пращу, пустил камень в противника. Бамс! Гладкий, обкатанный речными волнами камень врезался Толстопяту прямо между глаз. Рузвел метнул свое короткое копье.

Только быстрота реакции Гельтора спасла ему жизнь. Увидев, что крыса упала, сраженная камнем, Белолис вскинул глаза и, посмотрев на стену, увидел Грома и Рузвела, который целился в него. Гельтор отпрянул, но недостаточно быстро. Копье, нацеленное ему в грудь, не задело жизненно важных органов, хотя и содрало с плеча кусок шкуры, пригвоздив плащ к рябине. Белолис вскрикнул от боли, разорвал плащ, пытаясь освободиться, и, опустившись на все четыре лапы, помчался прочь, не заботясь об остальных трех крысах. Держась лапой за раненое плечо и прижимаясь к земле, он покинул поле боя. Крысы бросились врассыпную, Гром осыпал их градом камней из пращи; когда они почти добрались до леса, один из наиболее метко пущенных камней угодил в хвост последнему из убегавших.

Наконец крысы скрылись за деревьями, и белки тотчас; же спустились со стены и вернулись к калитке. Гром поплотнее закрепил расшатанный Толстопятом крюк и сказал:

— Эта крыса знала, что делает! Еще немного — и они действительно могли войти. Давай посмотрим, может, он еще жив.

Они открыли калитку. Рузвел перевернул крысу и положил лапу ей на грудь, пытаясь определить, бьется ли сердце.

— Хмм! Боюсь, тут уж ничем не поможешь — мертв, как гвоздь на калитке!

Крыса была такой тощей, словно ее вообще никогда не кормили. За широким поясом ее серой туники был заткнут кинжал и короткий кривой меч. Тунику прикрывал короткий черный плащ. Рузвел оттащил труп в кусты, Гром вытащил из ствола рябины копье.

— С этим тебе не повезло, друг Рузвел. Он двигался чуть быстрее тебя.

Рузвел несколько раз воткнул копье в землю, чтобы очистить его от запекшейся крови Белолиса.

— Может, и так, зато одно я теперь знаю совершенно точно — Белолисы ничуть не волшебнее нас с тобой. Да, они двигаются очень быстро, но не исчезают в воздухе, как нам говорили. Так что не волнуйся, в следующий раз я не промахнусь!

Солнце уже начало выступать из за леса, на небе появилась розовая полоса. Гром и Рузвел направились в аббатство, допивая по дороге остатки напитка из бузины. Гром облизал губы:

— Я бы не прочь позавтракать по настоящему. И предлагаю не рассказывать всем подряд о том, что здесь произошло сегодня утром. К тому же надо будет проследить, чтобы эту калитку заперли покрепче и понадежнее.

Моккан, считающий себя самым главным среди своих братьев и сестер Белолисов, сидел и ел запеченную на углях форель. Гельтор прикладывал к раненому плечу примочку из речного ила. Наконец Моккан швырнул в него рыбной косточкой и разразился гневной речью:

— Придурок недоразвитый! Из за тебя весь план пошел насмарку! Теперь все в Рэдволле знают, что мы где то рядом!

Еще одна лисица — Предак — тоже взяла кусок форели.

— Вероятно, они уже и так знали, что мы в Лесу Цветущих Мхов, если, конечно, у них мозги есть. Так что не вини Гельтора. Не думаю, что у тебя получилось бы лучше.

Моккан вытер лапы о траву, презрительно глядя на раненого брата:

— Белолис позволил какой то белке ранить себя и к тому же потерял крысу — нашего лучшего взломщика. Скажи ка, Гельтор, ты и впрямь думаешь, что я сделал бы это лучше?

Гельтор, привязывая примочку к плечу, мрачно посмотрел на брата:

— Я им отплачу сполна, как только начнем штурм. Я убью десятерых за Толстопята и в два раза больше за себя!

Моккан скептически покачал головой:

— Дурак, ты что, не понимаешь? Мы пришли пограбить, а не начинать войну. Какая от этого польза?

Гельтор выхватил топор и взмахнул им:

— Кровь за кровь! Кто со мной? В разговор вступила Зирал:

— Ты забыл наш закон, братец. Кровь за кровь, но только после того, как кто нибудь убьет Белолиса. Моккан прав. Мы пришли за добычей, и аббатство — самое подходящее для этого место. Здесь есть чем поживиться. Ты спутал все карты, потерял Толстопята, и тебя самого ранили. Никто из нас не пойдет с тобой!

Моккан ковырял в зубах рыбьей косточкой, насмешливо говоря брату:

— Видишь ли, в данный момент мы — воры, а не убийцы. Когда эта простая вещь дойдет до твоей тупой башки? Великую королеву Сильф должно окружать прекрасное. Дорогие, красивые вещи — вот что мы должны принести на остров. Только представь себе, что она сделает, если ты вернешься в замок, угробив половину из нас из за того, что тебе приспичило начать войну со зверями Рэдволла?

Гельтор прислонился к дереву, придерживая раненое плечо:

— Аррр! Не вижу ни малейшего смысла в том, чтобы болтаться по лесу, выискивая добычу, которая удовлетворит выжившую из ума старуху! Глупость неимоверная!

Эскрод, который до этой минуты сидел молча, вслушиваясь в перепалку, произнес:

— Послушай, брат, прежде всего мы крадем ценности для себя. Вспомни, однажды наша мать умрет, может, даже скорее, чем мы думаем, поскольку ее время уже подходит к концу. Наступит день, когда мы вместе будем править островом. Замок и все его сокровища будут нашими!

Зирал насмешливо фыркнула:

— А вот Моккан говорит иначе. Он говорит, мы все друг друга переубиваем и останется только кто то один. Он и будет править. Верно, Моккан?

Моккан пожал плечами:

— Кто знает? Я говорю, что время покажет, а сейчас надо заняться аббатством. Послушайте, у меня есть план не такой кровожадный, как у Гельтора, и чуточку похитрее. Надо, чтобы крысы пошли в сторону Рэдволла. Я потом объясню, зачем это.

Моккан был самым умным и хитрым из всех сестер и братьев. Даже Гельтор согласился с его планом, когда услышал его.


ГЛАВА 7


Праггло Остроспин и его помощники оказались отличными плотниками. К полудню они укрепили старые запоры на воротах, плотнее закрутили шурупы и забили щели между досками так, чтобы снаружи было невозможно отпереть засов. Рузвел, Гром, Лог а Лог, Командор и Крегга устроили военный совет, на котором решали, какой следующий шаг могут предпринять враги, с учетом того что сегодня утром попытка пробраться в аббатство провалилась. Бродячая труппа устроила репетицию возле пруда, малыши, конечно, не могли пропустить такое зрелище и сидели, наблюдая за артистами. Позднецвет, Песенка и Дипплер бродили неподалеку, когда мимо, прихрамывая, прошла бабуля Эллайо. Они подхватили ее под лапы, чтобы помочь. Та направлялась к аббатским воротам.

— Куда это ты торопишься, бабуля?

— К домику у ворот, дорогая. Твой отец сказал, что отцу Батти нужно услышать все, что я знаю о Белолисах.

— А можно, мы тоже пойдем? Люблю слушать твои сказки и легенды.

Старая белка посмотрела на любопытную троицу. Какую то минуту она колебалась, потом согласилась:

— Ну ладно, если хотите. Только — чур! — сидеть тихо и не ерзать, терпеть не могу, когда мешают рассказывать. Да, кому то из вас придется сбегать к брату Мелиоту — сказать, что все мы перекусим в домике у ворот.

Дипплер помчался, не забыв крикнуть:

— Подождите меня! Я мигом!

Десять минут спустя они уже устроились на старом диванчике в привратницкой. Бабуля Эллайо сидела лицом к Ореховому Крылышку, который удобно расположился в кресле напротив нее. Батти примостился за столом, приготовив бумагу, перо и чернильницу. Начал разговор отец Батти:

— Итак, сударыня, мне бы хотелось, чтобы вы рассказали все о Белолисах. Рассказывайте не торопясь, со всеми подробностями, а я буду записывать каждое ваше слово. Если вы готовы, можно начинать.

Эллайо задумчиво погладила отполированную ручку своей палки:

— Хмм, значит, Белолисы. Когда я была совсем молоденькой, примерно как сейчас Песенка, мой отец рассказал мне о загадочном острове посреди какого то большого озера. Лисы нашли этот остров и стали там жить, — разумеется, после того, как погибло озерное чудовище, а Белый Дух покинул остров.

Отец Батти прервал повествование:

— Прошу прощения, но что за озерное чудовище и белый дух?

Бабуля Эллайо недовольно фыркнула:

— Откуда я знаю? Я просто рассказываю вам то, что он рассказал мне. Вы что, помните дословно все, что вам говорили с самого детства?

Батти поднял лапу, пытаясь смягчить бабулю Эллайо:

— Примите мои извинения. Продолжайте, пожалуйста.

— Так на чем я остановилась? Ах да! Отец говорил, что на остров прибыло племя лис, которым прислуживали водяные крысы. Они захватили остров и построили там замок. Время шло, и разразилась война. Дело в том, что большая часть племени лисиц была совершенно обычными зверями, но несколько оказались Белыми лисами, которые обладали магическими способностями. Поговаривали, что они могут делаться невидимыми. Ну так или иначе, но эти Белолисы переманили водяных крыс на свою сторону и перебили всех простых лис. Потом долгое время об острове никто ничего не слышал. Я повзрослела, нашла себе пару, его звали Гарьо, и у нас родился малыш — отец Песенки.

Гарьо был завзятым путешественником, настоящим искателем приключений, и однажды он отправился отыскать остров Белолисов. С тех самых пор его никто не видел. Я воспитывала Грома, мы тоже много путешествовали, надеясь хоть что нибудь узнать о Гарьо, но все было напрасно. Песенка слушала затаив дыхание. Она сочувствовала бабуле Эллайо, которая одна воспитывала сына, не теряя надежды найти своего мужа. Должно быть, ей было очень трудно. Она положила лапку на плечо бабушки, и та продолжала:

— Однажды зимой, когда Гром был еще маленьким, мы заночевали в небольшой пещерке возле реки. На ужин мы нашли несколько кореньев и пару лесных ягод, да еще развели костер, чтобы согреться. В наше убежище влетел зимородок, он был чуть жив, бедняга, промерз до костей. Мы поделились с ним всем, что имели, он отогрелся и рассказал, что прилетел с большого озера. Он жил на острове и ловил там рыбу, когда однажды на него напала стая сорок. Они унесли его далеко и бросили на отмели, решив, что он мертв. Но он сумел выжить и выбраться. Это все истинная правда, и я, и Гром обязаны жизнью этому зимородку. Когда он поправился и снова смог летать, он всю зиму кормил нас. В ту ночь мы втроем сидели у огня, пытаясь согреться, и он рассказал мне, что знал о том острове, где ему довелось побывать. Он сказал, что сейчас там правит одна лисица из племени Белолисов и зовут ее королева Сильф. У нее семь детенышей, все они Белолисы, и она убила своего мужа, потому что он хотел быть королем. Ну, что вы об этом думаете?

Отец Батти покачал головой, думая о том, какими жестокими порой бывают звери. Песенка подсела к Эллайо поближе:

— А что случилось с тем зимородком, бабуля?

Эллайо смотрела на тысячи пылинок, которые казались золотыми в солнечных лучах, пробивающихся из за занавески. Она вспоминала ту зиму.

— Как то утром, а дело было весной, мы с Громом проснулись, а он уже улетел. С тех пор я его не видела, но, так или иначе, надеюсь, он живет где нибудь счастливо. Что ни говори, мы многим обязаны этой птице.

В привратницкую ворвался Дипплер с кротом из труппы Флориана, они толкали перед собой тележку, доверху нагруженную всякой снедью. Землеройка склонился в вежливом поклоне:

— Кушать подано. Летний овощной суп, пирог с луком и грибами, пирожки с яблоками и повидлом из черной смородины и чай. Надеюсь, вы еще не начали рассказывать? Нет ничего лучше, чем перекусить, одновременно слушая хорошего рассказчика!

Эллайо фыркнула и принялась накладывать еду на тарелку.

— Начала? На сегодняшний день я рассказала все, что знала, дружок. Ты явился слишком поздно!

Отец Батти отложил свое перо:

— Так это все, что вы знаете о Белолисах, или можете рассказать еще что нибудь?

Эллайо протянула ему тарелку:

— Да, больше ничего не знаю. А вам, отец, не мешало бы вымыть свои чернильные лапы, прежде чем приниматься за еду.

Ореховое Крылышко, сладко проспавший все повествование, при этих словах пробудился и спросил:

— Хмм, мм, еда? Кто то сказал о еде?

Мышонок Шалопай с двумя новыми друзьями Блинни и Вугглером — рэдволльскими кротятами — в меру своих сил и способностей мешали репетиции бродячей труппы. Еж Остроспин, несмотря на все помехи и перерывы, продолжал свой номер. Он широко развел лапы в стороны, камешек волшебным образом исчез, и Флориан объявил:

— Ну а теперь прямо перед вами великий маэстро Остроспинио вернет камешек на место, волшебным образом вытащив его изо рта вместе с цепочкой разноцветных флажков. А я в это время выбью дробь на барабане, как это делается всегда в особо волнующих случаях.

Большинство малышей затаив дыхание смотрели представление, но Шалопай нетерпеливо закричал:

— Давайте побыстрее!

Флориан метнул в него раздраженный взгляд, под которым нарушитель спокойствия должен был бы провалиться сквозь землю, но отчего то не провалился. Поэтому заяц ограничился лишь гневной тирадой:

— Тихо! Тишина, пожалуйста! Это очень опасный трюк, его надо выполнять очень осторожно. Так что никаких криков, пожалуйста!

Шалопай что то зашептал на ухо Вугглеру, который немедленно завопил:

— Остроспинио кинул камень на землю! Он у него под лапой!

Флориан поднял барабанные палочки, послав Вугглеру ледяной взгляд:

— Еще одно слово, и я выведу вас с репетиции! Маэстро, вы готовы?

Еж молча кивнул, а Блинни громко возгласила сказанное ей на ушко Шалопаем:

— Он молчит, потому что во рту у него флажки!

Последнюю фразу Флориан попытался заглушить барабанной дробью, но обнаружил, что вместо звонкой дроби барабан издает только какой то глухой неразборчивый звук.

— Саботаж! Какой мерзавец облил мой барабан медом? Шалопай!

Мышонок и его приятели поняли, что им лучше удалиться. Они вскочили и сбежали, их преследовали угрозы Флориана:

— Наглецы! Вас надо закидать гнилой брюквой! Я вам хвосты поотрываю! Я… Я…

Дисум вмешалась и заявила разгневанному зайцу:

— Господин Флориан, прекратите! Вы ведете себя непрофессионально перед зрителями! Давайте продолжим репетицию!

Возле северных ворот аббатства в кустах сидели Шалопай и его товарищи и раздумывали, как бы еще набезобразничать. Наконец мышонок показал на зубцы:

— Пойдемте играть на стену!

Но Блинни и Вугглер и слышать не хотели об этом.

— Бурр, нет уж! Больше мы там играть не будем! Ни за что на свете!

В конце концов они стали колотить по кастрюле, которую Блинни стащила с кухни и спрятала в кустах. Кротята колотили по кастрюле палочками, а Шалопай изображал актера.

— Я — волшебник Шалоппо, сейчас вытащу флажки прямо из носа! Хи хи хи!

И они потопали по дорожке, крича и скандируя:

— Торт хотим и мармелад И клубничный лимонад! А еще пирог и пиццу, А не то не будем мыться!

Они так кричали, что лисице Зирал по другую сторону стены не надо было прикладывать ухо к воротам, чтобы услышать малышей. Она повернулась к Моккану:

— Ты был прав. Малышня здесь. Эллаг, веди сюда остальных от южных и восточных ворот!

Моккан смотрел, как Гельтор потирает раненое плечо.

— Я же говорил, что рано или поздно они придут играть к воротам или на стену. Нам надо поймать одного из них в ловушку, и можно не заботиться о добыче. Эти рэд волльцы отдадут нам все что угодно, как только услышат, что мы можем сделать с заложником.

Гельтор отошел от Моккана:

— Но как заманить одного из них сюда?

Моккан достал из сумки бечевку:

— Легко! Смотри!

Шалопай и его друзья тем временем устали маршировать и кричать. Они уже собирались уйти и посмотреть, нет ли чего нибудь интересного в привратницкой, как раздался стук. Малыши подошли к двери и прислушались. Стук продолжался. Шалопай поднял с земли палку и постучал в ответ.

— Кто там? Зачем стучите?

Из за двери раздался ласковый голос:

— А ты, дружок, как думаешь, кто я? Мышонок, поколебавшись минуту, назвал имя, которое, как ему казалось, звучало очень красиво:

— Палкобой!

Через узкую дыру над дверью просунули кусок яблока, щедро политый медом. Голос за дверью кашлянул:

— Как ты угадал, что меня зовут Палкобой? Шалопай запихал лакомство в рот. Вугглер крикнул в самое отверстие:

— Еще кусочек для Вугглера, бурр! Я тоже хочу!

— Конечно, Вугглер! Ты должен открыть ворота, и я дам тебе целую сумку всяких вкусных вещей.

Моккан слышал, как по двери заскребли маленькие лапки, потом раздались голоса разочарованных малышей:

— Мы не можем открыть засов, он слишком крепко заперт!

Гельтор злорадно усмехнулся, глядя на предводителя Белолисов:

— Ну а теперь что ты будешь делать, господин Палкобой?

Лапа Моккана нырнула под плащ.

— Еще слово — и я познакомлю тебя с господином Топором. — Он снова повернулся к двери и сладчайшим голосом снова обратился к малышам: — Ну, попробуйте. Я уверен, вы можете справиться с одним маленьким замком!

Шалопай, недовольный глупостью Белолица, пояснил:

— Здесь не один маленький замок, а два. Один — очень тугой, а до другого нам не достать. Палкобой, просунь нам еще вкусных яблок через дверь!

— Но я не могу, мой юный друг! Кусочки не пролезут в эту щель, они испачкаются, и меда на них не останется. Послушай, почему бы тебе не влезть на стену, и мы придумаем, как вам передать целую сумку таких яблок. Неплохая мысль, а?

Шалопай в восхищении подпрыгнул:

— Замечательно! Мы сейчас же поднимемся на стену! Однако Вугглер и Блинни дружно замотали головами:

— Хурр, нет, мы на стену не пойдем!

— Тебе за это здорово достанется, Шалопай! Мышонок храбро направился к ступеням северной лестницы, приговаривая:

— Ха, трусишки несчастные!

Кротята, как два пушистых шарика, покатились к приратницкой. Они запомнили полученный урок и не собирались больше влезать на стену.

Шалопай со стены оглядел толпу крыс и Белолисов и спросил:

— А где господин Палкобой?

Моккан поднял сумку со сладостями, ответив:

— Ушел домой — принести еще сладостей для своего друга. Ты и есть тот друг, о котором он нам говорил?

— Ну да, меня зовут Шалопай. Я — друг господина Палкобоя!

— Он сказал, я должен отдать это тебе. Лови! Моккан подкинул сумку, но невысоко, так, чтобы та снова упала на землю, не долетев до мышонка. Белолис печально покачал головой:

— Не могу докинуть ее до тебя, дружок! Шалопай красноречиво раскинул лапы:

— Что же делать?

Моккан походил туда сюда, изображая глубокие раздумья. Внезапно он хлопнул себя лапой по лбу:

— Ну конечно! Ты можешь спуститься и забрать их!

— Глупый ты! Шалопай не умеет лазить по стенам!

Моккан снял плащ и, подозвав крыс, велел им ухватиться за углы так, чтобы он был туго натянут. Белолис широко улыбнулся и показал на импровизированный батут:

— Теперь ты можешь спуститься. Шалопай! Это будет здорово! Прыгай, мои друзья поймают тебя!

Мышонок вскарабкался на зубец и с сомнением взглянул вниз: почему то он не был уверен, что ему понравится прыгать со стены. Моккан запрыгнул на плащ, несколько секунд пробалансировал там и снова ловко спрыгнул на землю.

— Хо хо! Здорово! Хотел бы я стоять наверху вместе с тобой, Шалопай, чтобы спрыгнуть на плащ. Ты можешь прыгнуть, если, конечно, ты не трусишка, который совсем не хочет сладкого.

Последние слова Белолиса решили дело. Шалопай выпятил животик и завопил:

— Я не трусишка! Шалопай прыгает высоко! Я прыгал с фургона господина Флориана! Смотрите! Иииииэх!

Шалопай спрыгнул со стены. Он приземлился прямо в середину плаща и подпрыгнул еще пару раз. Моккан, проходя мимо Гельтора, прицельно пнул его по лапе:

— Ну что теперь скажешь, тупоголовый? Водяные крысы набросились на Шалопая и запеленали его в плащ прежде, чем он успел пошевелиться.


ГЛАВА 8


Ларсучиха Крегга и Римроза после обеда заглянули в привратницкую. Там они застали бабулю Эллайо и Ореховое Крылышко, которые после обильного обеда вдвоем прикорнули на диванчике. Песенка, Позднецвет и Дипплер вместе с отцом Батти разбирали пыльные тома и манускрипты аббатских записей. Римроза усадила Креггу в кресло.

— Фуу, сегодня жарко!

Песенка налила в бокалы розовый чай.

— Попейте, он холодный и хорошо освежает. А где отец?

Крегга отпила глоток, бокал почти исчез в ее могучей лапе.

— Полагаю, пробует начать новую карьеру. Вместе с Траггло и его помощниками изучает октябрьский эль и тому подобные вещи. Когда мы с твоей мамой проходили мимо, он казался вполне довольным собой.

Римроза оглядела книги и документы, грудой лежавшие на столе, и спросила:

— А ты чем тут занимаешься?

Песенка рассеянно перевернула очередную страницу увесистого тома:

— Мы помогаем отцу Батти искать сведения о Бело лисах. Бабуля рассказала все, что знает, но этого недостаточно.

Барсучиха протянула бокал за новой порцией чая.

— Но она сказала что нибудь новое? Отец Батти осторожно свернул рукопись:

— Конечно. Хотя поначалу ее история казалась несколько путаной. Она начала говорить о Белом Духе и об озерном чудовище, которое жило в большом озере до тех пор, пока его не убили. Потом она сказала, что Белый Дух покинул остров, и добавила, что не помнит обо всем этом. Думаю, Эллайо перепутала и смешала несколько историй в одну, — чего не бывает?

Крегга села прямее:

— Может быть, и нет. Когда то я была правительницей барсуков неподалеку от моря под названием Сала мандастрон. Эта лощина всегда принадлежала барсукам. И я помню, что видела там рисунки на скалах, хотя я и не рассматривала их внимательно. Странно, бывает, услышишь несколько слов и возвращаешься памятью в то время. Об озерном чудовище я не слышала, но помню о белом духе. Видишь ли, эти рисунки рассказывали о великих владыках барсуках, которые правили возле Сала мандастрона. Двое из них были близнецами — Урт Полосатый и Урт Белый. Насколько я помню, по сказкам, их разделили с самого рождения и они долго не виделись. В конце концов Урт Полосатый нашел брата на острове посреди огромного озера. Там Урт Белый, который родился с белой шерстью, и получил имя Белого Духа. Оба они уехали о острова к морю, где правил Урт Полосатый. И в битве с, ордами хорьков он погиб, вместо него править стал Урт Белый. Среди тех, кем он правил, его часто называли Белым Духом. Больше я ничего не знаю о Белом Духе, но, по крайней мере, это подтверждает — Эллайо ничего не путает. — Крегга замолчала и прислушалась. Через несколько секунд она улыбнулась: — Ну входите. Блинни и Вугглер, если не ошибаюсь. Кротята появились из за дивана.

— Хурр, правда правда, это мы.

— Бурр, но как вы угадали?

По тому, откуда доносился голос, Крегга поняла, что малыши совсем рядом, и сгребла их в объятия.

— Просто угадала — вот и все. А теперь признавайтесь, что вы делаете возле домика отца Батти?

— Пить ужасно хочется! Если не попьем, умрем прямо тут!

Песенка и им дала по бокалу холодного чая и улыбнулась, глядя как жадно они принялись пить.

— Думаю, вы вдоволь наигрались. А где ваш приятель мышонок Шалопай?

Блинни шумно высосала из бокала последние капли и вытерла лапкой рот.

— Мы больше не ходим играть на стену! Хурр, мы обещали!

Батти нацелил свое перо на кротят:

— А Шалопай пошел? Что он там собрался делать?

— Он говорил с господином Палкобоем. Мы говорили, чтобы он туда не ходил, но Шалопай очень непослушный, хурр, да.

Отец Батти покачал головой:

— Конечно непослушный. Песенка, ты не могла бы пойти туда с друзьями и спустить озорника со стены, пока он не сотворил какой нибудь глупости или не сорвался? Ну ка, Блинни, на какой он стене?

— На северной, сэр. Он, наверное, еще говорит е господином Палкобоем.

Позднецвет потрепал малышку по бархатной головке:

— Ничего, мы приведем сюда этого господина Палкобоя, кто бы он там ни был. Пошли, Дип.

Трое друзей взобрались на стену по лестнице и побежали к месту, указанному кротятами. Песенка осматривала зубцы, а Позднецвет и Дипплер смотрели вниз, перекрикиваясь:

— Его нигде не видно, Песенка!

— И здесь его нет! Что ты думаешь, Позднецвет?

— Наверняка маленький мошенник наигрался всласть и слез сам. Скорее всего он пошел к пруду. Давайте пойдем посмотрим.

Флориан и его труппа пели шуточную песенку для зрителей, к малышам уже присоединились старшие обитатели Рэдволла. Публика смеялась, глядя на пантомиму, которой артисты сопровождали исполнение песни.

Позднецвет подошел к Флориану, который; прислонившись к фургону, наблюдал за представлением.

— Хорошо поют!

— Сэр, вы не видели маленького Шалопая? Флориан промокнул лоб красным платком:

— Этого мошенника? К сожалению, видел, хоть и предпочел бы не видеть! Почему бы какому нибудь орлу не унести его себе на завтрак!

Дисум немедленно вмешалась:

— Орел? Где орел? Подумать только, моего малыша может схватить мерзкий орел!

Заяц закатил глаза и тяжело вздохнул:

— Шалопая никто не схватил. Я всего лишь высказал скромное пожелание. К тому же, думаю, в такой ситуации стоит пожалеть бедного орла — могу поспорить, ему еще не приходилось иметь дела с таким маленьким пройдохой!

Песенка утешила Дисум:

— Не волнуйтесь, Я уверена, Шалопай в полной безопасности, барышня Дисум. Он где то в аббатстве, но мы не можем его найти. Последними его видели кротята Блинни и Вугглер.

Дисум выхватила у Флориана платок и нервно скрутила его жгутом.

— Мы должны искать, пока не найдем малыша. Нужно отложить все дела и искать везде! Обшарить кладовки и пруд, обойти все зубцы на стенах! Надо искать везде — в самых неожиданных местах!

Флориан насмешливо сообщил:

— Ну конечно, так мы и сделаем! Я, например, выверну карманы и посмотрю, не спрятался ли он у меня за ухом. — Он усмехнулся и показал лапой на ухо.

Однако Рузвел не разделял его веселья, он схватил зайца за лапу и воскликнул:

— Пропал малыш. Здесь нет ничего смешного! Надо остановить представление и приниматься за поиски.

Гром и Траггло обшарили кладовые, брат Мелиот вместе с Кротоначальником Губбио осмотрели кухню. Песенка с друзьями помогали сестре Тернолисте искать в спальнях и лазарете. Выдры Борракуль, Элахим и Командор обследовали берег пруда, заглядывая буквально под каждый камешек, а потом продолжили поиски в самом пруду. Командор выбрался на берег, отряхиваясь и обдавая все вокруг себя каскадами брызг, с облегчением сказал:

— Хвала сезонам, малыша здесь нет!

Остроигл и два других крота, Корнерой и Глинокопка, дважды обошли фруктовый сад аббатства. Они пытались успокоить рыдающую Дисум:

— Ну же, барышня Дисум, не плачьте так горько, ваш мышонок где то здесь, в самом аббатстве или поблизости. Нет никакого резона так убиваться, верно?

— Бурр, правда правда, все ворота крепко заперты, а стена слишком высока, чтобы господин Шалопай смог на нее вскарабкаться. Не расстраивайтесь, скоро мы его найдем!

Уже наступил вечер, а они все искали и искали, но безрезультатно. Барсучиха Крегга и отец Батти снова и снова терпеливо расспрашивали Блинни и Вуг глера:

— Когда вы в последний рва видели Шалопая?

— Урр, прямо перед обедом, сэрр, на северной стене.

— Так, а кто этот господин Палкобой? Бы его видели?

— Нет, сударыня, не видали!

— Откуда же вы узнали, что он там?

— Он с нами говорил и дал Шалопаю вкусное лакомство.

Отец Батти рассеянно почесал ухо и вновь взялся за перо.

— Но как же он мог это сделать, если вы его не видели?

— Он был за стеной, сэррр, за маленькой калиткой. И он просунул сладкое яблоко через щель. Палкобой сказал, что даст нам целую сумку сладостей, если мы поднимемся на стену.

— Но вы не стали подниматься на стену, туда пошел только Шалопай, так?

Оба кротенка согласно кивнули. Батти изо всех сил старался не раздражаться.

— А почему вы раньше об этом нам не сказали?

— Вы нас не спросили, сэрр.

Крегга не могла не улыбнуться, несмотря на терзавшее ее беспокойство:

— Да, отец, в логике им не откажешь. Вугглер абсолютно прав, нам надо было догадаться расспросить их пораньше. Пойдемте ка, уже поздно, и вам давно пора спать.

Отец Батти с Креггой довели малышей до аббатства.

— Крегга, не нравится мне все это. Как то слишком похоже на Белолисов. Помнишь ночь, когда разыгралась гроза? Эта парочка описала нам Белолисов, но никто им не поверил.

Крегга нащупала дверную ручку.

— Да, все верно. Но я бы предпочла никому не говорить о том, что мы услышали. Ни к чему поднимать тревогу. Шалопай, наверное, прячется где нибудь неподалеку, и мы найдем его к утру. Надо продолжать поиски.

— А что если мы его не найдем?

— Тогда нам придется обыскать Лес Цветущих Мхов.

Моккан и другие Белолисы сидели вокруг костра, поджаривая пару упитанных водяных птиц. Крысы сидели поодаль, они жарили рыбу, не решаясь приблизиться к хозяевам. Моккан сдул с кончика носа приставшее перышко, и оно улетело куда то в темноту.

— В этой части леса полно пищи. Нет ничего лучше хорошо прожаренной птицы после целого дня тяжкой работы, а?

Плащ, связанный так, что он превратился в плотный мешок, висел на ветке ближайшего дерева, он трепыхался и издавал возмущенные вопли, потому что Шалопай, который оказался узником мешка, не собирался смиряться со своим положением и вовсю брыкался, громко возмущаясь вероломством захвативших его:

— Вы все вруны! Где господин Палкобой? Пустите меня! Отдайте мои сладости! Пустите Шалопая!

Гельтор слегка шлепнул мешок и сказал:

— А ну замолчи, не то я дам тебе подзатыльник! Мышонок в ярости завопил:

— Мерзкие лисы! Я вас всех камнями из пращи закидаю!

Одна из лисиц, Предан, сквозь огонь посмотрела на брата:

— А ты уверен, братец, что твоя идея сработает? Моккан кончиком ножа потыкал жарящуюся птицу.

— С чего это ты об этом заговорила? Не вижу никаких причин, чтобы она провалилась! Вот увидишь, все аббатские звери скорее отдадут все, что мы потребуем, чем позволят, чтобы что нибудь случилось с их малышами. Но если у тебя есть идея получше, говори!

Предак посмотрела на мотылька, который прилетел, привлеченный светом костра.

— Идея то хороша, но не лучше ли, если у нас будет еще один план на случай неудачи?

В светлых глазах Моккана отражалось пламя.

— Ну ка расскажи, что ты придумала. В отличие от нашего братца Гельтора я всегда готов послушать других.

А на острове две крысы часовые шли к главному залу. Один из них сердито прошептал другому:

— Что там такое сегодня вечером? Ведь нет ни грозы, ни шторма, ничего такого не могло ее побеспокоить!

Глаза другого беспокойно метались из стороны в сторону, он осмотрел коридор и скачал:

— Говори потише, приятель, здесь и у стен есть уши! Скоро королева Сильф сама нам скажет, что у нее на уме. И могу держать лари, что новость не будет хорошей. Как всегда.

Озеро было спокойным, в летнем сумраке остров казался тихим и мирным. Но в главном зале все было светло как днем, от пола до потолка горели свечи, пластины из полированной бронзы, которые Белолисы использовали как зеркала, отражали янтарный и золотой свет.

Крысы личной охраны стояли навытяжку, от всех прочих крыс более низкого ранга их отличали черные одеяния. Каждый в одной лапе держал копье с острым наконечником, а в другой — небольшой круглый щит. Наверху, на балках, сидело больше пятидесяти сорок, они болтали, трещали и перепрыгивали с места на место, некоторые пытались пристроиться на больших медных люстрах со свечами. Это было племя Кривокрыла, фаворита королевы Сильф. Двое часовых поспешили занять спои места среди личной охраны, слегка морщась, когда их обжигали падающие сверху капли расплавленного воска — результат того, что сороки перелетали с одной люстры на другую. Через некоторое время даже сороки утихомирились, и наступила тишина, предварявшая появление Сильф.

Пажи осторожно внесли паланкин с шелковыми занавесками и поставили его на глыбу мрамора в дальнем конце зала. Все устремили глаза на этот камень, хотя видели его уже по крайней мере сотню раз. По залу пронесся дружный вздох, когда лисица Лантур, казалось, материализовалась из за мраморной глыбы. Она спряталась там еще до того, как в зал вошли первые крысы, поэтому ее никто не заметил. Лисица выпрямилась, и к ней тут же поспешили две крысы, которые накинули ей на плечи коричнево зеленый плащ. По ее знаку личная охрана подняла копья и громко воскликнула:

— Да здравствует Сильф! Да здравствует Великая королева! Пусть ее вечно окружает красота!

Из за занавесок паланкина раздался резкий, скрипучий голос:

— Прекратите этот шум! Целую ночь шум, гам и грохот! Я всю ночь слышу, как на берег бросаются волны и пытаются разрушить мой остров! Я слышу, как воет ветер, когда он проносится над моим замком, пытаясь найти меня! Но что вы делаете? Ровным счетом ничего! Сон не приходит ко мне, он улетает от меня на черных крыльях, и мне его не поймать! Почему?

Командующие крысиных взводов стояли неподвижно, не осмеливаясь пошевелить ни единым мускулом, сороки зорко следили за присутствующими. Лантур прохаживалась по рядам и ругала крыс:

— Вы толстеете и отдыхаете, в то время как ваша королева страдает. Нет оправдания вашей тупости! Ночью, когда вы пренебрегаете своими обязанностями, по замку разгуливает Белый Дух!

Королева прервала Лантур визгливым воплем:

— Дураки! Я знаю, что вы думаете, но я видела его собственными глазами!

В эту секунду один из перепуганных охранников выронил свой щит. По всему залу разнесся грохот. Кривокрыл сорвался с места, созывая племя:

— Ракккараккаракка! Когтим!

Сороки в мгновение ока набросились на несчастного. В воздухе замелькали обрывки одежды и клочки меха, мелькнули лапы и хвост — птицы подхватили крысу и взмыли вверх, расшвыривая всех на своем пути. Червя секунду пленника опустили перед мраморным постаментом, на котором покоился паланкин. Остальные крысы остались лежать на полу, не осмеливаясь подняться. Наконец в полной тишине прозвучал негодующий голос Сильф:

— Ты видел Белого Духа?

По губам Лантур скользнула тонкая улыбка. Лисица ласковым шепотом, от которого бросало в дрожь, переспросила:

— Так ты видел Белого Духа или нет? Отвечай своей королеве!

Перепуганный страж задумался. Если он скажет, что видел, Сильф может приказать описать его, а что будет, если он опишет этого Белого Духа как то неправильно? Единственное, на что остается надеяться, — сказать правду.

— О Величайшая из всех королев, клянусь, я никогда не видел Белого Духа!

Ответ оказался неверным. Шелковые занавески взметнулись, когда Сильф в ярости зарычала:

— Конечно, ты его не видел, потому что беспробудно спал, вместо того чтобы исполнять обязанности! Кривокрыл, прикажи моим верным небесным стражам вышвырнуть этого дармоеда из замка! Он должен ответить за свою безалаберность! Швырните его в Зубы Бездны!

Крыса жалобно пискнула, но сороки уже радостно подхватили его и вынесли прочь.

Возле окна в верхней комнате шелковые занавески паланкина слегка приоткрылись. Сильф оглядывала берег озера. В свете факелов было видно, как личная охрана собирает дохлую рыбу на камнях и, набив ею корзинки, выбрасывает обратно в воду. Остров был скалистым, поэтому отмелей и песчаных пляжей там не существовало. В сущности, со дна озера поднималась огромная гора, основная ее часть скрывалась под водой, а остров был лишь ее вершиной. Водяные крысы стояли, вглядываясь в темную гладь озера, им было страшно. Сороки принесли обреченную крысу, которая во все горло вопила:

— Нет, нет! Я соврал! Я видел Белого Духа! Ааааааа!

Сильф слышала, как тело крысы упало на скалы. Она задернула занавески и усмехнулась:

— Я с самого начала знала, что он врет. Если я видела Белого Духа, то и другие видели. Верно, Лантур?

Лисица заискивающе улыбнулась:

— Ваше слово — закон, о Величайшая!

Две водяные крысы погасили факелы, окунув их в воду.

— Она до сих пор смотрит?

— Откуда я знаю! Если не хочешь стать кормом для рыб, держи глаза открытыми, а ушки на макушке. Одно я знаю, эта смерть на совести королевы Сильф.

— Ха, эта смерть на совести этой проклятой скалы. На самом деле любого из нас могу убить ни за что ни про что. Бедняга Риглент, надо же было ему уронить щит! Старая королева просто искала повод, чтобы убить кого нибудь. Здесь становится все хуже и хуже!

Другая крыса сложила погашенные факелы в кучу.

— И не говори! Только сбежать мы не можем. В озере живут щуки, а в небе сторожат сороки, — никуда не денешься.

А в бараках рабы пытались предположить, что же произошло на озере. Старая мышь потерла лапу в том месте, где в тело впивались оковы:

— Похоже, одну из крыс скормили Зубам. Одно скажу: лучше уж крысу, чем кого нибудь из рабов.

Тощая усталая выдра посмотрела в сторону крысиных казарм и произнесла:

— В этом ты права. Но навряд ли существует вероятность того, что этим убитым оказался Уллиг.

Сидящая на соломе ежиха пробормотала:

— Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Лучше вам замолчать, вон он идет собственной персоной.

Капитан Уллиг кнутом постучал по доскам:

— Заткнитесь, или я скормлю самых разговорчивых Зубам! Этой щуке все равно, кого есть. Ей даже парочка грязных рабов может прийтись по вкусу!

Уллиг ушел к казармам, его провожали ненавидящие взгляды рабов. Когда он ушел, изможденная белка в бессильной ярости хлестнула цепью по стене:

— Проклятый мерзавец! Я бы показал этому Уллигу, если бы хоть на минуту освободился от цепей!

Старая мышь покачала головой:

— Освободился? Для рабов нет такого слова. Я так давно на острове, что успела забыть, что оно значит.

— И за все это время никто из рабов не освободился? Мышь мрачно улыбнулась и ответила ежихе, которая и задала вопрос:

— Очень многие, как та водяная мышь в углу. Она показала в угол, где на соломе лежала водяная мышь, бедняжка дрожала так сильно, что цепи на ее кандалах так и звенели. Двое рабов клали ей на голову компресс из какого то рваного тряпья, чтобы унять лихорадку, еще один пытался влить ей в рот немного воды, она кашляла и задыхалась. Старая мышь понимающе кивнула и объяснила ежихе:

— Эта бедняжка освободится еще до восхода. Здесь освобождаешься только так — остров Белолисов покидают лишь вперед хвостом!


ГЛАВА 9


Флориан прохаживался по западной стене, периодически выкрикивая имя Шалопая. Они искали все утро, но не нашли никаких следов пропавшего малыша. Остановившись перед воротами, заяц глубоко вздохнул. Несмотря на постоянные стычки, он любил мышонка. Он не замечал прятавшегося в канаве Белолиса до тех пор, пока тот не выскочил буквально у него перед носом.

— Эй, кролик!

Флориан надменно посмотрел на Белолиса:

— Сам ты кролик! Было бы у меня желание, спустился бы и поучил тебя хорошим манерам. Быстро бы отучился прятаться! Так что считай себя счастливчиком, балбес.

Рузвел, который в эту минуту вышел из привратницкой, услышал голос Флориана и позвал его:

— Эй, там, наверху! Господин Флориан! С кем это вы разговариваете, сами с собой?

Зайцу совершенно не хотелось, чтобы над ним подсмеивались.

— Сам с собой? Ничего подобного! Я всего навсего обмениваюсь любезностями с одним из шайки Белолисов. Он стоит тут прямо у ворот на дороге.

Рузвел помчался к лестнице, вопя во все горло:

— Белолис возле аббатства! Белолис у ворот! Колокола аббатства вызванивали набат. Вскоре чуть ли не все обитатели Рэдволла стояли на стене, вооруженные всем, что подвернулось под лапу: поварешками, полотенцами, вилками и прочей утварью, которой полно в каждом доме. Белолис Моккан — предводитель Белолисов — стоял у канавы, готовый пуститься прочь при первом же намеке на то, что все эти предметы полетят в него. Голос Крегги звучал низко и угрожающе:

— Один из наших малышей, мышонок, у вас.

— Все верно, он у нас со вчерашнего вечера.

— Очень умно с вашей стороны, теперь нам надо прийти к соглашению. Чего вы хотите?

— О, я и сам пока не знаю. А что у вас есть? В таком богатом аббатстве, как ваше, наверняка есть что нибудь достаточно ценное, что спасет жизнь мышонку.

— В Рэдволле нет сокровищ. Если хотите, мы дадим вам любую еду, все самое лучшее.

Моккан покачал головой, чуть ли не удивленный таким скромным предложением:

— Нет, нет, еда нас не интересует, в Лесу Цветущих Мхов ее полно. Давайте, я соберу своих братьев и сестер, мы придем в аббатство и посмотрим, что нам понравится. Могу поспорить, Белолисы смогут найти что нибудь ценное, на что мы будем готовы обменять вашего малыша.

Командор приложил лапу к уху:

— Я не ослышался? Ты хочешь привести в Рэдволл еще и своих приятелей, чтобы вы тут обшаривали все углы и закоулки? Может, кто то тут и сумасшедший, но не звери в аббатстве!

Моккан поднял топор и попробовал остроту лезвия.

— Тем не менее еще до полуночи вы выполните наши требования. Иначе Шалопая вы больше не увидите!

Со стен раздались негодующие вопли:

— Не смейте трогать малыша!

— Мерзкие трусы!

— Хурр, с виду такие большие и храбрые звери, а дерутся с малышами!

— Умоляю, сэр, не трогайте моего дорогого малыша! Возьмите мою жизнь взамен его!

— Стыдитесь!

Гром Быстроглаз поднял лапу, призывая к молчанию:

— Поберегите дыхание, друзья! Мы только теряем время. Послушай меня, лис, мы встретим тебя в полночь на юго западном углу этой стены. Я прослежу, чтобы рэдволльцы принесли побольше хороших вещей, чтобы выкупить Шалопая. Согласен?

Моккан улыбнулся:

— Рад слышать, что хоть у одного зверя в Рэдволле есть капля здравого смысла. Я принимаю твое предложение, белка, но должен буду убедиться, что ни у кого не будет оружия, иначе вашему малышу конец.

Как только Белолис исчез в канаве, ворота распахнулись. Вперед бросились Лог а Лог и его землеройки с рапирами наперевес. Вся команда прыгнула в канаву, но Белолиса там не было. Рузвел похлопал Лог а Лога по плечу, когда тот вернулся ни с чем:

— Не повезло, приятель. Ты чуть чуть опоздал. Капитан землероек, помогая запирать ворота, проворчал:

— Этот лис исчез! Просто растворился в воздухе, и все тут. Без колдовства здесь дело не обошлось!

Рузвел фыркнул:

— Никакого колдовства. Я то уж точно знаю, потому что ранил одного из них копьем. Ха! Никому бы и в голову не пришло говорить про колдовство, глядя, как тот улепетывает на всех четырех лапах!

Гром спустился со стены и сказал:

— Пойдемте ка в Пещерный зал — у меня есть план!

Рузвел подозвал Песенку, Позднецвета и Дипплера:

— Похоже, вам троим придется начинать взрослеть прямо сейчас! Мне надо поговорить с Громом и другими в Пещерном зале, а это значит — нужно, чтобы у ворот остался надежный часовой на случай, если Белолисы или их дружки — водяные крысы вернутся. Возьметесь?

Трое друзей почувствовали невероятную гордость — еще бы, им оказана такая честь! Позднецвет ответил за всех:

— Можете положиться — Рэдволл будет под надежной защитой!

Рузвел одобрительно кивнул:

— Слова истинного Регуба! Посмотрите, чем можно вооружиться в домике отца Батти. Внимательно наблюдайте за лесом и не стесняйтесь позвать на помощь, если понадобится.

В привратницкой отец Батти копался в старых записях. На сей раз предметом его исследований, вернее, раскопок стал высокий и узкий шкаф, стоящий в углу комнаты. Троих новых защитников Рэдволла он воспринял скорее как досадную помеху, поэтому он несколько рассеянно пробормотал:

— Оружие где то там, не знаю, посмотрите сами, думаю, его не вынимали уже много лет. Что касается меня, я бы предпочел, чтобы вы помогали мне в исследованиях, но, если вы нужны на стенах, — так тому и быть. Если я найду что то новое о Белолисах и их затерянном острове, поднимусь на стену и скажу вам.

Легкий ветерок чуть шевелил листья в Лесу Цветущих Мхов. В воздухе звенели трели кузнечиков, порхали бабочки. Камень под лапами Позднецвета нагрелся от солнца, дорожка, ведущая к восточной стене, казалась солнечным лучом, который решил отдохнуть на зеленой траве аббатства. Бельчонок вооружился копьем и надел на себя ярко блестевший медный шлем. Разумеется, с него сначала пришлось снять пыль и паутину, а потом начистить, но зато теперь он сиял как новенький. Песенка вооружилась молотом, или, как еще называли это оружие, моргенштерном — толстой палкой с шаром из зеленого камня на конце. Возвращаясь после обхода южной стены, Песенка раскручивала молот, проверяя балансировку оружия. Дипплер поджидал друзей на пороге привратницкой. На землеройку нельзя было смотреть без смеха: он надел кольчугу, а на голову водрузил шлем с пышным плюмажем, таким высоким и тяжелым, что сам обладатель всего этого великолепия чуть ли не падал под тяжестью своего вооружения. Помимо неизменной рапиры Дипплер вооружился алебардой, которую можно было использовать и как копье, и как топор. С грохотом отсалютовав друзьям, он спросил:

— Какие сообщения?

Позднецвет стащил с головы шлем и, нахмурившись, ответствовал:

— Фу ууух! Единственное, что могу сообщить, что я чуть не зажарился живьем в этом шлеме! А тебе не жарко, Дип?

Разумеется, Дипплеру было жарко, и даже очень, но он в этом не признался.

— Нет, нет, мне очень хорошо. Песенка расхохоталась:

— Ха ха ха! По моему, из под твоего замечательного шлема поднимается пар! Ты, случайно, не бульон там варишь?

Позднецвет рассмеялся вместе с ней. Дипплер одарил друзей негодующим взглядом:

— Смейтесь, смейтесь! Только такие штуки спасли жизнь многим воинам! Стой! Кто идет — друг или враг?

К юным защитникам аббатства приближалась сестра Тернолиста, которая несла корзинку, покрытую белым полотенцем. Она раздраженно фыркнула:

— Конечно враг! Я что, похожа на врага? Крегга и брат Мелиот решили, что вам стоит пообедать прямо на стене. Так что принимай корзину, Песенка, я уже устала ее держать.

Трое друзей почувствовали себя очень взрослыми — им не только оказали честь дежурить на стене, охраняя аббатство, но еще и прислали обед! Они разложили полотенце и уселись за еду, даже Дипплер стащил с головы свой шлем.

— Правильно, войска надо снабжать продовольствием! Славный старина Мелиот! Кажется, этот напиток из одуванчика и бузины — очень вкусный и холодный. Налей мне бокал, Позднецвет. Смотрите ка, пирог с грибами и сельдереем, луковый соус, пирожки с яблоками и черникой и миска взбитых сливок! Да, в аббатстве знают, как кормить воинов!

К пиршеству присоединился отец Батти, притащив с собой толстый том очередных записей.

— Песенка, не могла бы ты еще разок поговорить с бабушкой. Она превратила мой домик в спальню, похоже, они с Ореховым Крылышком решили прийти ко мне для послеобеденного отдыха. Тихий час, как у малышей! К тому же они так храпят, что я не могу сосредоточиться!

Песенка налила старой белке бокал освежающего напитка.

— Ничего, свежий воздух гораздо полезнее, чем пыльная комната, отец. А что за книгу вы принесли?

Летописец аббатства открыл книгу там, где виднелась закладка:

— Это хроника времен аббатисы Долины. Даже не могу точно сказать, сколько лет назад она была написана, но, похоже, двое рэдволльцев — белка Самкин и крот Арула — действительно нашли огромное озеро и затерянный остров.

Позднецвет зачерпнул соус.

— А в этой книге есть что нибудь о Белолисах? Отец Батти перевернул несколько искореженных страниц, показывая, в каком они состоянии:

— Не знаю, кто то давным давно ухитрился оставить книгу на улице под дождем. И самые интересные главы буквально смыты водой — только непонятные следы чернил, скорее чернильные разводы, чем записи.

Дииплер просмотрел страницы:

— Ну что вы, отец! Неужто вы в самом деле ничего не нашли?

Батти уставился в книгу:

— Не о самих Белолисах, а о том, в каком направлении находится озеро. Но и это зашифровано — какая то загадка.

Заинтригованная Песенка потянулась к книге. Больше всего на свете она любила разгадывать загадки.

— Дайте мне посмотреть, пожалуйста. У нас четыре головы и восемь острых глаз, неужели мы ничего не отыщем? Отец Батти, приготовьте перо и пергамент записывать наши догадки!

А в Пещерном зале обсуждался план, предложенный Громом Быстроглазом. На столе он углем нарисовал план аббатства.

— Вот внешние стены и главные ворота. Сегодня вечером мы встретим Белолисов и водяных крыс на тропе у юго западной стены. Не ошибитесь, друзья, они придут вооруженные до зубов. Если только мы покажем слабину, всех нас убьют!

Крегга, казалось, смотрела на него незрячими глазами.

— Конечно, Гром, ты прав. Предательство в крови у лис и хорьков. Так что ты предлагаешь делать?

Гром обвел взглядом присутствующих:

— Каждый обитатель аббатства должен быть вооружен. Вспомните, сегодня утром я сказал лисе, что мы принесем ценности, чтобы обменять на них жизнь Шалопая. Мы и вправду возьмем мешки, но только в одном из них будут безделушки, в остальные положим оружие. Мы с Рузвелом откроем мешок с драгоценностями, а когда скажем — хватайте оружие и нападайте. Во время вашей атаки мы схватим Шалопая и передадим его Крегге, она сумеет его защитить. Лог а Лог, нужно, чтобы несколько твоих землероек были с нами, но как только стемнеет, надо, чтобы половина твоей команды потихоньку вышла из аббатства и спряталась у южной стены. Там почти вплотную к стене подступает лес. Как только увидите, что началась атака, издайте ваш боевой клич и нападите на врагов с тыла.

Траггло в недоумении встопорщил колючки на спине:

— Но зачем все это? Если нам отдадут малыша, зачем сражаться? Лучше как можно быстрее уйти в аббатство и спрятаться. К чему оставаться и устраивать драку?

В поддержку Траггло поднялся шепот. Гром вздохнул и произнес:

— Рузвел, объясни им!

Рузвел Регуб заговорил медленно, словно ставя каждое слово на место:

— Потому что, если мы не нападем первыми, они нас убьют. Вы думаете, что они успокоятся? Нет! Если они потеряют малыша и не получат никакого выкупа, они обязательно вернутся в Рэдволл отомстить! Поверьте, они не успокоятся!

Рузвел нервно постукивал по столу. Командор прижал его лапу:

— Он прав! Он абсолютно прав, друзья! Крегга кивнула:

— План рискованный, но я доверяю нашим воинам. Так что я — за.

И все в Пещерном зале дружно воскликнули:

— Да!

У Моккана в подчинении было сто девяносто водяных крыс и еще пять Белолисов. Они сидели на берегу, а он отдавал последние указания:

— Вы все знаете, что делать. Те, кто не выполнит приказа, ответят жизнью. Мы отправимся, как только начнет темнеть. Сейчас отдыхайте, но убедитесь, что оружие в порядке, будьте готовы послужить детям великой королевы Сильф. Эскрод, Вэннана, выберите себе двоих ординарцев.

Эскрод назвал:

— С нами пойдут Дакл и Билу.

Обе крысы отсалютовали. Моккан подошел и сел возле Гельтора, который менял повязку на плече.

— Ну, как твоя рана, братец?

Гельтор прикусил губу, отрывая от раны лист подорожника:

— Нисколько не лучше, если тебя это и вправду интересует!

Моккан откинулся на спину и закрыл глаза. Солнечные блики, играющие на траве, делали его почти незаметным.

— Не волнуйся, сегодня вечером мы за тебя отомстим. Гораздо лучше, чем твоя идея о всеобщей войне.


ГЛАВА 10


Флориан решил, что лучше всего поднять дух поможет героическая баллада. В соответствии с моментом он облачился в тогу, вооружился картонным мечом, а для пущего эффекта обозревал аудиторию через монокль без стеклышка. Рэдволльцы сидели полукругом у аббатского пруда, а Флориан, расхаживая у самой кромки воды, обучал их «Битве за последнюю пышку» Крот Корнерой аккомпанировал на аккордеоне, а Рузвел исполнял припев. Заяц сердито шикнул на малышей, которые захихикали, услышав первые строки песни.


Раз после дождичка в четверг,

Закончив передышку,

Я из засады вывел полк

На битвище за пышку.


Полста каких нибудь шагов

Мы сделали едва ли,

Как цепью двадцать три крота

От насморка упали.


На этом битвище войска

Друг друга били лихо,

А мне влетела прямо в нос

Огромная ежиха!


Мышей смутился батальон,

Задумали брататься,

Но мы решили до конца

За пышку посражаться!


Мы бросились туда гурьбой,

Тут было столько хрусту,

Когда мы квасили носы

И заячью капусту!


Кто в этой битве победил,

А кто ни с чем утопал.

Перо на шляпе у меня

Я эту пышку слопал!!!


Флориан допел последние слова, воинственно размахивая мечом и энергично отплясывая. Как и следовало ожидать, он чересчур увлекся и, споткнувшись, свалился в воду, подняв целую тучу брызг. Рэдволльцы, впрочем, приветствовали это падение громом аплодисментов и приветственными криками. Командор вытер выступившие от смеха слезы и сказал:

— Да, думаю, мы не соскучимся, защищая аббатство.

На стене царило оживление. Песенка, Позднецвет и Дипплер громко хохотали, глядя, как два крота — Грязерой и Глинокоп — выуживают незадачливого зайца из пруда. Отец Батти тряхнул книгой с загадками, вопрошая:

— Может, мы вернемся к работе?

Все еще улыбаясь, веселая троица вернулась к прерванному занятию — расшифровке послания из дневника времен аббатисы Вэйл. Дипплер, не слишком преуспевающий на стезе обучения, спросил, глядя на размытые строки в книге:

— Ну, так о чем там?

Отец Батти пролистал книгу:

— Насколько я понял, записи эти делал некто Самким в последние свои годы. Должно быть, весельчак и балагур, если написал про Большое озеро в загадках. Вот послушайте:


Найдешь меня, где свет дневной

Встает за красною стеной.

Дороги нету ни одной,

Ты попросту иди за мной.


И отыщи молчащий рот,

Который к югу поведет.

Деревьев кроны в тех лесах

Стоят с цветами в волосах.


Где в небесах голубизна

И чистая вода до дна,

Не мешкай подле радуги

И от утесов прочь беги,


Где все кипит, гудит, бурлит,

Где ни один не устоит,

Потоком будет унесен

Вкусить последний смертный сон.


А ближе к озеру, гляди

Тебя ждет рыба впереди,

Но верный путь — один из двух.

Удачи! И крепи свой дух!


Дипплер почесал лапой в затылке — по всему было видно, что стихотворение его озадачило.

— Ну у, это, конечно, здорово, но ключа, чтобы понять, куда идти, я здесь не вижу.

Батти улыбнулся нетерпению землеройки:

— Не так быстро, мой юный друг! В твоем возрасте уже надо знать, что подобные загадки пишутся не для того, чтобы их можно было разгадать с первого взгляда, правда, Песенка?

Белочка кивнула, впрочем не отрывая глаз от написанного:

— Конечно, отец Батти. Нужно повнимательнее изучить эти стихи, разбить на строчки и подумать над всеми словами.

Позднецвет положил подбородок на лапы и тоже уставился на строчки.

— Хмм, на первый взгляд, тут ничего нет о Белолисах.

Дипплер сражался с кольчугой, в ней стало настолько жарко, что он решил от нее избавиться.

— Может, оно и так, но, может статься, мы узнаем, откуда они пришли, зачем проделали такой путь, ну и всякое такое.

Отец Батти похлопал его по плечу:

— Верно, Дипплер! У тебя задатки настоящего ученого.

Лог а Лог, Рузвел, Гром и несколько землероек собирали все оружие, каким только можно было воспользоваться. Сейчас, направляясь к домику отца Батти, в котором, по словам Крегги, стоял шкаф со старым оружием, они несли старые занавески — из них собирались сделать тюки якобы для обмена с Белолисами, а на самом деле для оружия. Рузвел остановился так неожиданно, что Гром буквально врезался в него. Лог а Лог с удивлением взглянул на друга, который с негодованием уставился на стену:

— Рузвел, в чем дело, дружище?

Не обращая внимания на вопрос капитана, Рузвел сердито закричал:

— Позднецвет Регуб, с чего это ты играешь там на стене?

Все еще не отрываясь от записей отца Батти, Позднецвет приветливо помахал лапой отцу:

— Мы пытаемся разрешить одну загадку. Про то, как добраться до этого таинственного озера.

Рузвел, не слушая, указал своим коротким копьем на землю:

— Воин, которому поручили стоять на страже, должен заниматься только этим — охранять стену! А не заниматься всякими игрушками!

Гром пытался утихомирить друга:

— Успокойся, приятель, он ведь не взрослый воин. Но рассерженный Рузвел не желал ничего слышать.

— А представь, что враги начали атаку на восточную стену, пока ты играешь на западной? Что тогда?

Отец Батти захлопнул книгу и протянул ее Песенке, и все четверо встали. Отец Батти слегка поклонился всем собравшимся внизу:

— Вы не должны их ругать, ответственность целиком лежит на мне. Я решил, что молодые смогут помочь мне в исследованиях.

Землеройка Фенно, с ним мы уже встречались в одной из предыдущих глав, обвиняюще указал на Дипплера:

— Иначе и быть не может, если он участвует во всем этом безобразии. Помните, что случилось с нашими лодками, когда он остался их охранять?

Больше Фенно ничего не сказал, потому что рапира Лог а Лога уперлась ему в подбородок, заставляя откинуть голову назад, подальше от острия. Капитан тихо проговорил:

— А тебя кто спрашивает, длинный язык? Держи свое мнение при себе, а не то я пришпилю твой язык к уху!

Песенка попыталась разрядить обстановку, обратившись к отцу:

— Мы действительно охраняли стены и ушли, только когда принесли обед. Тогда мы устроили перерыв и взглянули на стихи отца Батти.

Гром Быстроглаз дружески подмигнул дочери:

— Я и не думаю тебя винить, девочка. Я чувствовал себя в полной безопасности в тишине Пещерного зала, когда вы охраняли стены. — Он пожал плечами и толкнул локтем Рузвела: — Ты что, молодым никогда не был? Ладно, пошли. Позднецвет хороший сын, а моя Песенка хорошая дочь. Мы должны ими гордиться.

Но Рузвел никак не мог успокоиться. Он обвиняюще указал на Позднецвета:

— Часовой — это часовой, а воин должен быть воином, а не каким то запыленным книжным червем. Тем более если тебя зовут Регуб. Ты должен с честью нести это имя! Помни об этом!

Сзади раздался громкий голос:

— Сейчас же прекратите! Не смейте устраивать споры и ссоры в аббатстве!

К спорщикам подошли барсучиха Крегга и Командор. И последний подхватил:

— Лог а Лог, дружище, убери свою рапиру, это против всех правил аббатского гостеприимства. Никто не должен драться, пока вы гости Рэдволла. И все остальные запомните это! Если у вас возникли какие то разногласия, обратитесь к совету старших и вам помогут разобраться. Здесь все должны жить в мире и согласии. Так что забудьте о ссорах. Покажите пример молодежи, хорошо?

Лог а Лог убрал рапиру и пожал Командору лапу:

— Пожалуй, ты прав, друг мой. Ладно, пойдемте собирать оружие. Этой ночью мы научим водяных крыс и их хозяев хорошим манерам!

Все довольно заулыбались, инцидент был исчерпан. Крегга протянула лапу и поймала Рузвела за плечо в тот самый момент, когда он уже повернулся, чтобы уйти. Тихо, чтобы не услышали остальные, барсучиха прошептала ему на ухо:

— Ты давно не бывал в Рэдволле, Рузвел, и я знаю, жизнь у тебя была нелегкая, но тебе не следовало стыдить сына в присутствии всех остальных. Позднецвет — добрый малыш, но, как и все мы, он совершает ошибки, это вполне естественно. Я знаю, ты гордишься тем, что твое имя Регуб, а судьба воина — доля нелегкая, однако и воину не стыдно прислушаться к словам ученых. Они придадут мудрость его суждениям и гибкость уму.

Рузвел улыбнулся:

— Конечно, вы правы, но так трудно быть для малыша и мамой, и папой одновременно. По моему, сражаться гораздо легче, чем воспитывать малышей.

Крегга согласно кивнула:

— Верно. Зато сегодня ночью ты сможешь показать себя в бою.

Оружие связали в пять тюков. Топоры и дротики отлично уместились в занавески, хотя, конечно, ни длинные копья, ни алебарды спрятать туда не удалось. Перед ранним ужином Командор отдал последние приказы:

— Лог а Лог, сразу после ужина ты с несколькими землеройками выйдешь из аббатства. Вы выйдете из главных ворот и, прячась в канаве, пройдете на север, а потом лесом вернетесь обратно, так, чтобы оказаться в тылу противника. Мы дадим вам знать, когда нужно атаковать. Гром и Рузвел, вы возглавите рэдволльцев, которые понесут тюки с оружием. Траггло и Губбио, вы отвечаете за остальных рэдволльцев и землероек. Когда увидите, что Рузвел и Гром открыли тюк с безделушками, хватайте оружие и нападайте на врага. Кричите погромче, чтобы их напугать. Они, конечно, нас не очень испугаются, но от неожиданности не смогут сразу ответить. Я тем временем схвачу маленького Шалопая и передам его Крегге, потом мы вернемся в аббатство. Отец Батти, стойте в воротах наготове: как только Крегга с Шалопаем окажутся внутри, закрывайте! Если все пройдет хорошо, мы скоро постучим в ворота, так что прислушивайтесь, и как услышите — сразу открывайте! Сестра Тернолиста, брат Мелиот и Ореховое Крылышко, соберите малышей и стариков и спускайтесь в кладовые. Сидите там тихо, и все будет хорошо. Позднецвет, Песенка и Дипплер остаются дежурить в Большом зале. Никто не должен сюда заходить — безопасность аббатства в ваших лапах. Удачи нам всем! Эллайо неуверенно взглянула на Командора:

— Но они такие молоденькие! Вы уверены, что они справятся с такой важной задачей?

— Не волнуйтесь, сударыня, если все пройдет по нашему плану, ни одна крыса или Белолис не проберутся в аббатство.

Все звери встали из за стола и дружно зарычали, но никто не был так горд оказанным Командором доверием, как Позднецвет, Песенка и Дипплер. Как только голоса смолкли, заговорила барсучиха Крегга:

— Думаю, перед едой воинам надо прочесть молитву.


Пусть отныне долго долго

Длится дней спокойных бег,

Чтоб никто из наших близких

Не ушел от нас навек.


Сильный слабому опора,

И незыблем наш устав:

Сердцем храбрый не отступит,

Побеждает тот, кто прав.


Пусть от Рэдволла уходят

Враг жестокий и беда,

Чтобы мы не знали горя

Долго долго — никогда!


На секунду воцарилось молчание, а потом Флориан Даглвуф Вилфачоп театральным шепотом, который был слышен во всех углах, добавил несколько строк:

— А если станут меня убивать

Плевать! Ведь двум смертям не бывать!

Давайте скорее сюда пироги

И мне не страшны никакие враги!

Дисум стукнула зайца ложкой по лапе:

— Господин Флориан, вы говорите ужасные вещи! Флориан потряс ушибленной лапой и подул на нее:

— Уй уй уй! Поберегите свою злость для врагов! Да да! Какая замечательная подливка, она вся для меня?

Крот Гурмант зачерпнул подливку маленькой ложкой и протянул прожорливому зайцу:

— В этой подливке много дикого чеснока, буррр, может, вам она и не понравится, слишком уж острая!

Скорее для того, чтобы позабавить других, нежели для собственного удовольствия, Флориан положил себе на тарелку двойную порцию, приговаривая:

— Все очень вкусно, мой добрый друг. Чеснок, говорите? Обожаю чеснок! В крайнем случае можно будет швырнуть эту миску в наших врагов — мигом уберутся! УУУУУУУУУ. о го го го!

Дисум откинулась на спинку стула, прижав салфетку к носу.

— Неужели вы и в самом деле собираетесь это сделать, сэр?

Римроза положила себе несколько мятных вафель, щедро полив их кленовым сиропом.

— А вы когда нибудь сражались, господин Флориан?

Борракуль застыл, не донеся поварешку с летним овощным супом до своей тарелки.

— О, не спрашивайте его, пожалуйста!

Но Флориана уже было не остановить. Доверху нагрузив тарелку пирожками и сливовым тортом, он сделал отважное лицо и начал:

— Сражался? Однажды мне пришлось отпугивать тысячу жаб, вооружившись не чем иным, как мокрой черникой!

Траггло Остроспин налил себе октябрьского эля.

— Не рассказывайте всякой ерунды!

Дисум взглянула на ежа поверх пирога с малиной:

— Но это правда! Я расскажу, как все получилось. Мы собирали чернику и набрали уже почти целую корзину, но, к сожалению, маленький Шалопай опрокинул ее прямо в грязь. Господин Флориан опустил ягоды в воду, чтобы промыть, а мы стали устраивать лагерь. Это все случилось глубоко в лесу на юго западе. Ну вот, пока мы разбивали лагерь, нас вдруг окружили жабы. Их собралась, наверное, целая тысяча, и все они казались очень разозлившимися. Думаю, из за того, что мы вымылись в том пруду, где у них плавали головастики. Так или иначе, они взяли нас в плен и, похоже, придумывали для нас какую то гадость, для всей труппы. Расскажите, что случилось дальше, сэр…

Флориан скромно улыбнулся из за тарелки:

— Да ничего особенного. Смотрю, вид у этих жаб — самый злобный, и подумал, что они могут навредить моей труппе. Я вынул корзину с черникой, которая в воде вся размокла и стала скользкой и противной, взял в пригоршню ягоды и пошел к ним. Подхожу и кричу страшным голосом: «Хррр, головастики! Что может быть лучше головастиков? Только парочка другая жирных зеленых жаб! Да да! Эй, друзья, иижу, вы поймали для меня несколько жаб?»

Элахим расхохотался, вспоминая происшествие:

— Ха ха ха! Видели бы вы этих жаб! Некоторые сразу ускакали в кусты — решили, что старина Флориан собирается их съесть! Хо хо хо! Он стоит, в лапе у него — ягоды, а он притворяется, что это головастики.

Флориан наслаждался трюфелями.

— Хмм, ну, по правде сказать, может, там и попало несколько штук — кто знает! В воде было всего полно — мокрые ягоды, скользкие головастики и всякая ерунда. Глупые жабы — принять меня за каннибала, который готов съесть все, что ему попалось!

Подмигнув Ореховому Крылышку, отец Батти сочувственно покачал головой:

— Подумать только, как это они могли так ошибиться!

На землю опустились сумерки, труппа бродячих артистов затянула песню из своего репертуара, дирижировал еж Остроигл. Лог а Лог смотрел, как по мере того, как угасает день, в Большом зале зажигают свечи и фонари. Он кивнул отобранным землеройкам и встал из за стола. Они тихонько взяли рапиры и пращи, и отряд покинул аббатство.


ГЛАВА 11


Моккан взглянул на луну, краешек которой зацепился за облако. Где то далеко в лесу выводил свои трели соловей, легкий ветерок шевелил стебли травы. Ночь как раз подходила для засады. Водяные крысы и Белолисы лежали в канаве, копья и топоры они испачкали грязью, чтобы блеск лезвий в лучах луны не выдал их. Лисица Предак молча спустилась в канаву, где своего часа ожидали основные силы с Мокканом во главе. Она махнула лапой в сторону главных ворот аббатства: — Эскрод и Вэннана вместе с крысами — на месте.

Моккан слегка высунулся из канавы:

— Рэдволльцев еще нет?

Предан поморщилась — видно было, что она нервничает.

— Может, они вообще не придут?

В темноте блеснули зубы предводителя Белолисов. Он пнул мешок с завязанным Шалопаем, которого напоили травами, после чего тот заснул.

— Поверь мне, они придут! Эти аббатские звери слишком честные и глупые, чтобы так рисковать, — они побоятся, что с мышонком что нибудь случится. Эти дураки воображают, что мы будем играть по их правилам и вернем малыша в обмен на безделушки. Болваны! Они еще узнают, что играть с Белолисами — то же самое, что пытаться удержать в лапе дым.

Лог а Лог с землеройками надежно спрятался в густых зарослях на опушке Леса Цветущих Мхов. Высланный вперед разведчик Баргл вернулся и кивнул в сторону канавы:

— Они еще там, капитан, не двигаются ни туда, ни обратно. И ближе не подойти, хотя так можно было бы услышать, о чем они говорят.

Лог а Лог всмотрелся в траву, растущую у канавы:

— Не важно. Мы не собираемся с ними болтать. Баргл задумчиво дотронулся до рапиры:

— Они не знают, что мы здесь, а мы совершенно точно знаем о них. Может, наброситься на них и проредить их ряды?

Лог а Лог с сожалением вздохнул:

— Я и сам об этом подумал, но лучше нам придерживаться плана и дождаться сигнала.

Баргл приподнялся с земли:

— Отсюда довольно далеко до ворот аббатства, и прикрытий никаких нет. Мы можем стать хорошей мишенью.

Лог а Лог улыбнулся:

— Значит, нам придется какую то часть пути проползти по пластунски.

Рузвел тихо пробормотал:

— Кое кого я вижу. Лежат в канаве, а сверху торчат наконечники копий.

Глаза Грома блеснули.

— Верно. Я тоже их теперь вижу. Наверх выбирается Белолис и с ним две крысы. Они тащат что то похожее на мышонка, запеленутого в мешок.

Рэдволльцы остановились. Пока Моккан подходил, остальные Белолисы вывели крыс из канавы и построили их полукругом перед рэдволльцами, которые стояли спинами к стене. Гром коротко кивнул Белолису:

— Малыш с вами?

По сигналу Моккана крысы положили перед ним мешок с Шалопаем, Белолис оперся на него лапой.

— Он здесь. Драгоценности принесли?

Гром показал на рэдволльцев, держащих тюки:

— Принесли, но вы не получите ни одной безделушки, пока не покажете мышонка. Мы должны убедиться, что с ним все в порядке.

Моккан улыбнулся и слегка поклонился:

— Мои комплименты, соображаешь ты хорошо. Покажите им мышонка.

Одна из сопровождавших Белолиса крыс нагнулась и вспорола мешок маленьким кинжалом. Шалопай с ревом выкатился оттуда. Моккан указал на тюки:

— А теперь покажите выкуп! Гром подмигнул Рузвелу:

— Открывай!

Они дружно взялись за узел, развязали тюк и швырнули безделушки в морду Белолиса и его компаньонов.

— Рэдво о оолл! И началось!

Командор бросился плашмя на землю, сбив с ног крыс и схватив Шалопая. Рэдволльцы развязали тюки с оружием и направили его на врагов. Командор сунул Шалопая Крегге, и они стали пробиваться через крысиное войско, вооруженное копьями и топорами. Барсучиха зажала зубами край туники мышонка, так что обе лапы у нее были свободны, и она отшвыривала попадавшихся на ее пути крыс, не заботясь о том, ранены они или уже мертвы. Она ломала копья, как спички, топтала прочее оружие и грозно рычала. Впрочем, и остальные не отставали. Траггло Остроспин схватил огромную кувалду, такую тяжелую, что ему приходилось держать ее обеими лапами, другие тоже ринулись в бой, крича:

— Рэдвоооолл! Рэдвоооооолл!

В воздухе замелькали топоры Белолисов, враги пошли в атаку. Все сражались, кто как мог. Флориан построил свою труппу в круг. Стоя в центре, он раздавал удары налево и направо поверх голов товарищей, крысы так и отлетали от его ударов, при этом он не переставая громко и виртуозно ругался.

— Идите сюда, похитители детей! Да да! Попробуйте ка сразиться со мной! Мерзкие лиходеи! Я оторву ваши хвосты и скормлю их вам!

Как только Лог а Лог и его землеройки услышали крик, они тотчас ринулись вперед, зазвучал боевой клич землероек:

— Логалогалогалогалогалогалог! Вперед! Землеройки преодолели мертвое пространство, в воздухе свистели их рапиры. Лог а Лог, захваченный азартом битвы, оставил далеко позади Фенно, за которым еще недавно собирался следить и который так удачно споткнулся и отстал. Храбрый капитан допустил ошибку, и трус тотчас воспользовался ею. Подпрыгнув, он метнул свою рапиру, как копье, прямо в незащищенную спину капитана.

Лог а Лог сделал еще несколько шагов и упал, землеройки промчались мимо, не заметив его. Внезапно Фенно испугался содеянного. Он повернулся и бросился в глубину леса.

А в это время Командор добежал до главных ворот аббатства и закричал: — Открывайте! Малыш с нами! Скорее! Крегга ранена! Батти и Ореховому Крылышку потребовалось насколько секунд, чтобы поднять тяжелый засов, затем ворота распахнулись. Командор впихнул Креггу с малышом внутрь и оскалил зубы в усмешке, сказав на прощание:

— Позаботьтесь о них! Я возвращаюсь обратно! Моккан знал, что они численно превосходят противника. Он выкрикнул приказ:

— Предак! Пришпиль их стрелами к воротам! Гель тор! Нападай на этих белок, чтоб они не пришли другим на помощь! Зирал, возьми еще крыс, захватите зайца и его команду!

Сам же Моккан, размахивая топором, пробирался к воротам, собираясь отомстить рэдволльцам, попытка которых отстоять аббатство провалилась.


ГЛАВА 12


Водяная крыса Билу стоял на газоне позади Рэдволльского аббатства, он смотрел на маленькое окошко спальни. Чуть ниже его из стены выступала голова горгульи, высеченная из камня. Билу снял с пояса веревку с маленьким трехлапым якорем на конце. Крыса несколько раз замахнулась, примериваясь, потом веревка описала круг над ее головой и взвилась вверх. Якорь с металлическим клацаньем вцепился в горгулью. Билу несколько секунд постоял, прислушиваясь, однако ничего не происходило, никто не поднял тревоги, не выбежал посмотреть, что происходит, и он осторожно полез наверх. Добравшись до окошка, он намазал стекло густой пастой из смеси меда, воска и глины и аккуратно разбил его. Потом он еще подождал, но опять никто не вышел. Тогда Билу скинул осколки вниз, на траву, и она заблестели при свете луны, как драгоценные камни. Минуту спустя Билу уже был в аббатстве.

Дипплер сидел в большом кресле, в котором обычно сидели аббаты или аббатисы Рэдволла. Землеройка положил обе лапы на стол (чего, разумеется, никогда и никому в аббатстве делать не разрешалось) и откинулся на спинку кресла.

— Интересно, как там дела у наших?

Позднецвет набрал полный шлем орехов и теперь колол их древком короткого копья на каменном полу. Он посмотрел на друга и подмигнул:

— Могу поспорить, эти Белолисы и их приспешники уже пожалели, что захватили Шалопая. Наши звери покажут им, где раки зимуют! Правда, Песенка?

Белочка стояла перед гобеленом, изображающим Мартина Воителя.

— Конечно, эти звери получат хороший урок, который никогда не забудут. С такими воинами, как наши с тобой отцы и Командор, мы не можем проиграть. Ты только посмотри на портрет Мартина. Он наверняка мог бы справиться с ними одной лапой!

Позднецвет отложил копье.

— Никто не мог победить Мартина. А ты знаешь, что его меч лежит в комнате Крегги? Смешно, правда? Старшие говорят, что Мартин часто является во сне рэдволльцам, чтобы дать совет или предупредить об опасности. Интересно, почему он сейчас не появился?

Дипплер безуспешно пытался выпрямить заржавевшее звено своей кольчуги.

— Я думаю, Мартин считает, что мы и сами справимся. Не забудьте, то помимо ваших отцов там еще мой капитан — Лог a Лог и землеройки, которые умеют сражаться. Что это?

Песенка отвернулась от гобелена.

— Что там такое, Дип?

— Вы слышали шум?

Позднецвет отправил в рот еще один орех.

— Нет. А на что это было похоже? Дипплер выбрался из кресла.

— Что то как будто звякнуло.

Песенка стащила у Позднецвета горсть очищенных орехов.

— Ха ха ха! Да это же твои доспехи! Ты шевелишься, а они бренчат и звякают. Понял, недотепа?

Билу прошмыгнул мимо троих друзей в северную часть Большого зала, скрываясь в тени стены. Дойдя до двери, он на секунду остановился. Песенка и ее друзья сидели к нему спиной, но нападать на них не имело смысла. Вытащив из кармана маленький пузырек масла, он смазал им дверные петли, засов и даже болты, потом еще подождал, прислушиваясь к хихиканью и болтовне сидящих посреди зала юнцов, и отпер дверь. Билу задержал дыхание и медленно открыл дверь, впуская двух Белолисов — Эскрода и Вэннану с крысой Даклом. Билу приложил лапу к губам, призывая к молчанию, и указал на оставленных охранять аббатство приятелей. Дакл кивнул, но ни Эскрод, ни Вэннана не обратили на него ни малейшего внимания, они смотрели только на гобелен на западной стене.

Отец Батти осмотрел порезы на лапах Крегги, она получила их, когда отбивалась от вооруженных копьями крыс. Он промыл порезы и перевязал их.

— А теперь посидите тихонько у меня. Думаю, нет особой надобности в вашем присутствии на поле боя.

Ореховое Крылышко вытащил Шалопая из занавески, в которую его завернули, чтобы не поранить, и уложил в кресло, где тот теперь сладко похрапывал.

— Хмм, мм. Должно быть, его напоили отваром мать и мачехи с валерианой. Он еще несколько часов будет спать. Мм, ужасно! Похоже, наша барсучиха лишилась уха.

Отец Батти взглянул и шумно вздохнул:

— Точно! А еще, взгляни, возле самой шеи торчит стрела! Крегга, неужели вы ничего не чувствуете?

Растянувшись на кушетке, барсучиха фыркнула:

— Я ничего не ощущаю. Когда то давно, когда я еще видела, меня звали Красноглазой Креггой, потому что в битве я впадала в такую ярость, что глаза у меня краснели, я ничего не чувствовала и только сражалась. Таких зверей еще называют «берсерками». Почти все барсуки такие.

Отец Батти с беспокойством покачал головой:

— Придется мне сходить в аббатство. У сестры Тернолисты насушены травы, которые заживляют раны, да и повязку надо сменить. Сидите здесь и никуда не уходите!

Ореховое Крылышко выбрался из привратницкой, тихонько бормоча:

— Я сам туда отправлюсь. Хмм, мм, надо же немного поразмять крылья. Оставайся здесь, Батти, на случай если наши звери будут возвращаться и нужно будет открыть ворота. Я быстро!

Старая сова неловко подпрыгнула и взлетела. Ореховое Крылышко летел тяжело, иногда снижаясь чуть ли не до земли, так что его крылья задевали верхушки травы. В ночной тишине из за стены до него доносились звуки битвы. Как ни странно, дверь в аббатство оказалась открытой, он влетел и тут же врезался в спины Билу и Дакла. Щурясь на свет факелов и свечей, он спросил:

— Хмм, мм. Кто это здесь? Это ты, Мелиот?

— Ореховое Крылышко, улетай!

При звуках голоса совы Песенка оглянулась и увидела подбирающихся к ним четверых врагов. Эскрод схватил Ореховое Крылышко, и, прикрываясь им как щитом, все четверо ринулись к незадачливым охранникам.

Песенка побежала им навстречу, размахивая оружием. Позднецвет и Дипплер подхватили свои копья и рванулись за ней. Огромный шлем Дипплера сполз ему на нос, так что тот ничего не видел, алебарда путалась под ногами, он упал, увлекая за собой Позднецвета. А Песенка уже стояла перед Белолисами. Эскрод выхватил из за пояса топор и толкнул Ореховое Крылышко прямо на белку. Песенка испуганно вскрикнула и упала на пол, на ее голову обрушился топор Эскрода. Вэннана и крысы оказались перед Позднецветом и Дипплером, прежде чем те успели подняться. Топор Вэннаны вонзился в шлем Дипплера, оставив глубокую зарубку. Позднецвет попытался подняться, но крысы, бросившись на него, ударили его головой о каменный пол, и он затих.

Эскрод поспешил к гобелену и начал отдирать его от стены. Откуда то снизу раздался гул голосов: это разговаривали в кладовой рэдволльцы. Вэннана взглянула на трех друзей, которые лежали на полу без чувств.

— А с этими что? Прикончить их?

Эскрод приставил к стене стул, чтобы достать до верхних крюков, удерживающих гобелен. Белолис презрительно фыркнул:

— Идиотка, что они могут нам сделать? А вот это — самая ценная вещь, какую мы видели, так что лучше оставь их в покое и помоги мне снять этот гобелен. Билу, иди и открой маленькую калитку в восточной стене. Даккл, подержи здесь! Да шевелитесь вы, болваны, аббатские звери могут быть здесь с минуты на минуту! Живей!

А под стенами аббатства военное счастье вновь переменилось. Моккан пробивался назад к канаве, не щадя своих сторонников — водяных крыс. Увидев, что водяные крысы не отступают, землеройки издали боевой клич, и когда враги обернулись, чтобы отразить неожиданную атаку с тыла, от стены аббатства их оттеснили Рузвел, Гром и Командор. Они врезались в боевые порядки водяных крыс, а Белолис пытался спасти положение, уже понимая, что проиграл.

— Отступайте! Отступайте! Перебирайтесь через канаву и бегите!

В бок Рузвелу угодило копье, и он упал, но над ним встал Гром, размахивая над головой пращой и не подпуская врагов. Рузвел приподнялся и крикнул:

— Осторожнее — сзади!

Гром мгновенно повернулся, его праща обвилась вокруг рукоятки страшного топора лисицы Зирал, который она уже занесла над головой. Доля секунды — и топор уже в лапах Грома, он тотчас размахнулся и со всей силы метнул страшное оружие в лисицу. Этот удар и решил исход битвы. Водяные крысы, увидевшие, как обезглавленная Зирал упала, в ужасе завопили:

— Белолис убит! Белолис убиииит!

В мгновение ока оставшиеся водяные крысы и их властители перескочили через канаву и пустились наутек. Флориан, размахивающий граблями, пробежал вслед несколько шагов, громко ругая врагов:

— Невежды! Мерзавцы! Похитители безголовые! Мы настигнем вас и покажем, почем фунт лиха! За ними!

Командор схватил Флориана за длинные фалды Фрака:

— Успокойся, приятель, их все еще в два раза больше, чем нас. Пусть уходят! И нам лучше отступить!

Звери аббатства победили, но какой ценой! Артист труппы Флориана Борракуль был ранен, он сидел, положив голову Элахима себе на колени, и повторял:

— Мой брат заснул. Мой брат заснул.

Еж Остроигл осторожно уложил убитого на траву.

— Он не заснул, друг Борракуль. Иди, я о нем позабочусь.

Рузвел опирался на плечо Грома, тот поддерживал его.

— С тобой все в порядке? Это копье торчит у тебя прямо из бока!

Рузвел вздохнул и стиснул зубы, когда Гром дотронулся до копья. Потом сказал:

— Глубоко вошло. Но ничего — выживу. Другим не так повезло.

Командор подошел к лежащему на траве Траггло Остроспину и, дотронувшись до его лба, мягко сказал:

— Пойдем ка домой, старина. Незачем здесь лежать, в кровати намного лучше. Пойдем в аббатство.

Старый еж открыл глаза и слабо улыбнулся:

— В меня попали из пращи чем то железным. По моему, этот кусок металла застрял у меня в голове.

Ужасный крик раздался с южной стороны, откуда атаковали врагов землеройки:

— Логалогалогалог! Капитан погиб!

Флориан, который помогал Остроиглу нести тяжелое тело Элахима, оглянулся на этот крик:

— Во имя всех сезонов, что там такое? Землеройка Майон, проходя мимо них, дрогнувшим голосом объяснил:

— Это прощальный крик землероек. Убит Лог а Лог. Его нашел Баргл.

Как ни удивительно, именно Флориан взял на себя командование:

— Сегодня, друзья, здесь была ужасная битва, и многие погибли, но прежде всего мы должны позаботиться о живых. Надо собрать всех раненых и увести в аббатство, где о них позаботятся. Потом мы вернемся за погибшими. Да да. А теперь пойдемте, не надо здесь сидеть всю ночь, оплакивая павших.

Командор поддерживал Остроспина, не обращая внимания на его колючки.

— Господин Флориан прав, друзья. Надо идти в аббатство. Наши малыши и старшие ждут от нас вестей.

Из за облаков появилась луна и залила неярким светом тропу у юго западной стены Рэдволла. Сегодня здесь так много выиграли и так много потеряли.


ГЛАВА 13


Песенка почувствовала, как к ее лбу прикасается влажная прохладная ткань, которую прикладывала бабуля Эллайо. В висках у белочки стучали молотки, откуда то сверху доносился встревоженный голос матери, вторгавшийся в ее беспамятство.

Наконец она огромным усилием заставила себя открыть глаза. Оказалось, она лежит в Большом зале на полу, а ее голова покоится на коленях матери. Гром беспокойно расхаживал по залу. Когда Песенка заговорила, ей показалось, что кто то другой произносит за нее слова:

— Белолисы… Где они… Ореховое Крылышко!

Гром с облегчением вздохнул. Он опустился на колени рядом с дочерью:

— Моя маленькая Песенка, к счастью, у тебя такая же крепкая голова, как и у твоего отца!

Песенка, не сопротивляясь, позволила довести себя до стула. Сестра Тернолиста напоила ее каким то отваром. Глядя поверх кубка на своих друзей, белочка увидела, что у Дипплера на голове повязка, а Кротоначальник Губбио показывает ошеломленной землеройке зарубку на шлеме.

— Хурр, хурр, да ты счастливчик! Тебя спас только шлем, иначе лежать бы тебе с головой, рассеченной надвое. Бурр, да!

Дипплер дотронулся до повязки:

— Оох! Такое ощущение, словно на моей голове начала расти еще одна. Ну, Песенка, ты наконец проснулась? Где Позднецвет?

Тот, о ком шла речь, сидел на скамье и молча хлопал глазами. Добрый брат Мелиот пытался пристроить примочку ему на затылок. С сожалением в голосе он заметил:

— Шаль, сейчас не зима, лед был бы очень кстати. Но ничего, сейчас ты как новенький. Жить будешь, малыш!

Позднецвет, пошатываясь, поднялся с места и неуверенно огляделся, словно никак не мог вспомнить, что же произошло.

— Фью! Чувствую себя отвратительно! Что случилось?

Рузвел в гневе оттолкнул от себя двоих рэдволльцев, которые перевязывали его рану. Опираясь на копье, он с яростью набросился на сына:

— Что случилось? Я расскажу, что случилось! Вас оставили охранять аббатство, а вы позволили парочке мерзавцев побить вас! Ореховое Крылышко убит, величайшая драгоценность Рэдволла — гобелен украден, вот что случилось! Вы играли, разгадывали загадки, да? Нет, кололи орехи, вижу по скорлупкам. Пока вы этим занимались, сюда проникли враги, убили птицу, украли символ Рэдволла. И ты еще называешь себя Регуб! Ха! — Рузвел разломал копье и отшвырнул обломки. — Лучше бы это копье попало мне в сердце! Лучше быть мертвым, чем стоять тут и смотреть, как меня позорит мой собственный сын! Трус!

Отвернувшись от сына, Рузвел вышел в сад.

Брат Мелиот положил лапу на плечо Позднецвету и покачал головой, недовольный вспышкой Рузвела:

— И как можно такое говорить собственному ребенку?

Позднецвет пытался удержаться, но по щекам катились непрошеные слезы. Гром подошел и положил ему лапу на плечо:

— Ну, тише, тише, парень. Твой отец вовсе не это хотел сказать. Мы все знаем, что вы сделали все возможное.

Землеройка Майон промаршировал и отдал салют Барглу, который временно исполнял роль Лог а Лога.

— Я запер восточные ворота. Эгей, Дипп! Живой? Дипплер улыбнулся и продемонстрировал покореженный шлем:

— Со мной то все в порядке, а вот шлем погиб. Вы нашли их, Майон?

Землеройка наполнил кубок октябрьским элем и, прежде чем отпить из него, сдул пену.

— Нет, ни следа. Они уже давно убежали, так что все тихо, правда, господин Флориан с другими сейчас хоронят павших в бою. Печальное это дело!

Дипплер поглядел в сторону и вытер глаза кончиком повязки.

— Бедняга Ореховое Крылышко. Если бы только я подбежал быстрее…

— Ты не должен себя винить! Вы не могли противостоять тем мерзавцам, у вас практически не было шансов. Ты уже слышал, что Лог а Лог умер?

— Лог а Лог был мне как отец. Он всегда будет жить в моем сердце. Хотел бы я, чтобы мне в лапы попалась та крыса, которая сразила его. Я заставлю ее за все заплатить!

Баргл удивленно посмотрел на Дипплера:

— Но его убила не крыса, в битве они бы к нему не подобрались. Его убил Фенно. Мы нашли его рапиру в спине капитана.

Дипплер крепко стиснул зубы, потом спросил:

— Где этот негодяй Фенно?

Баргл взял кубок из лап Майона и отпил глоток.

— Никто не знает. Фенно сбежал, как последний трус. Да он трус и есть.

Дипплер вынул из ножен рапиру и облизал лезвие, как это всегда делали воины землеройки, собираясь принести клятву.

— Однажды я найду Фенно, и тогда это оружие обагрится его кровью. Моя клятва так же верна, как и то, что меня зовут Дипплер.

Крот Гурмант спустился из спален, покачивая головой по мере того, как считал, сколько у них раненых.

— Вы трое, Дипплер, Песенка и Позднецвет, можете разместиться в комнате Крегги. Сама она осталась в домике отца Батти. Хотя не знаю, она хотела прийти оплакать Ореховое Крылышко.

Мать Песенки взяла дело в свои лапы.

Гром вышел в сад и уселся под старым деревом груши рядом с Рузвелом.

— Ну, старина, ты все еще думаешь, что твой сын позорит имя Регуб?

Рузвел всматривался в тени сада.

— А ты что думаешь? Потянувшись, Гром сорвал грушу.

— Что бы там ни было, я считаю, что ты — великий воин, сильный и храбрый. Мы с тобой немало побродили в юности вместе, мы до сих пор друзья и, надеюсь, таковыми и останемся. Но позволь сказать, Рузвел Регуб, никогда до сегодняшней ночи я бы не подумал, что ты можешь свалять такого дурака. Наши малыши — наше будущее. Им надо помогать, а не унижать! Не требуется много храбрости назвать Позднецвета трусом, он слишком тебя любит, чтобы ответить в том же духе. Единственно, чего ты добьешься, так того, что тебя все будут стыдить за обращение с сыном. Не спорь, просто подумай об этом.

Сказав это, Гром встал и ушел, оставив Рузвела бороться с собственным упрямством.

Три друга лежали на большом диване Крегги, все они думали об Ореховом Крылышке. И мысли эти были самыми печальными. Хуже всех чувствовал себя Позднецвет — слова отца глубоко его ранили. Он сел, глядя на меч Мартина Воителя, который висел на стене, и внезапно воскликнул:

— Я вспомнил!

Дипплер подскочил, зажав уши:

— Зачем так кричать то? Что вспомнил? Позднецвет встал и подошел к мечу, который притягивал его взор, словно магнит:

— Когда я был без памяти, со мной говорил Мартин Воитель!

Песенка с любопытством посмотрела на него:

— Не говори с мечом, а то ты бормочешь что то, а нам не слышно! Что ты говоришь?

Позднецвет словно завороженный процитировал:


— Четыре вождя отправятся

За сердцем Рэдволла в путь.

Достоинство, честь и дружба

Им не дадут свернуть.


Мой меч понесут цветок

И зеленая палочка вместе,

А с ними короткий меч

И в мокром живущий месте.


Пока не упала роса,

Не говоря «Прощайте»,

За старые красные стены

Ступайте! Ступайте! Ступайте!


Дипплер уставился на друзей:

— Замечательно, но что все это значит?

Песенка покачала головой, удивленная непониманием землеройки:

— Ну неужели непонятно, Дипп! Это значит, что мы трое туда отправимся и вернем гобелен.

Дипплер подумал минутку и заявил:

— Но ведь мы не четверо вождей. Белочка пожала плечами:

— Ну, здесь я ничего не могу поделать. Но если Мартин говорит, надо повиноваться. Но ты прав, Дипп, тут есть кое что мне непонятное. Например, тут говорится о цветах, но что это за цветок?

— Не кричи, все аббатство разбудишь! Это про меня. Песенка фыркнула:

— С чего это?

Позднецвет смущенно пояснил:

— Отец хотел назвать меня Подсолнух, но мама и слышать об этом не хотела и настояла, чтобы меня назвали Позднецветом. А у тебя, Песенка, — зеленая палка. Дипп, у тебя есть рапира, а это и есть короткий меч. Так что нас трое, хотя мы и не вожди. Кто знает, кто этот четвертый, живущий в мокром месте? Ясно, что мы трое должны идти!Дипплер начал понимать смысл стихотворения.

— Значит, сердце Рэдволла — гобелен, понятно. И нам придется уйти из аббатства до рассвета.

Позднецвет усмехнулся:

— Само собой понятно — они же нам запретят! Ты только подумай, мой отец считает это все глупыми играми. А думаешь, твои мама и папа и бабуля Эллайо тебя отпустят бродить по лесу, где полным полно водяных крыс, Белолисов и неизвестно кого еще?

Песенка согласно кивнула:

— Конечно, они сразу нас остановят! Позднецвет осторожно снял меч со стены. Оружие Мартина Воителя сверкало в его лапах, как холодное пламя. Песенка и Дипплер тоже дотронулись до меча. Голос Позднецвета прозвучал строго и решительно:

— Мы вернем гобелен в аббатство. Дипплер посмотрел на друзей:

— И если удастся, я отомщу за Лог а Лога! Песенка улыбнулась:

— Я пойду с вами, ведь мы — друзья.

Позднецвет достал с полки широкий пояс с заплечными ножнами и надел его через плечо. Когда он пристегнул к поясу меч, тот лег ему за спину, лишь гарда возвышалась над плечом.

— Чего мы ждем, друзья? Скоро рассветет — вперед!



КНИГА ВТОРАЯ

ЧЕТЫРЕ ВОЖДЯ


ГЛАВА 14


Почти незаметный в ветвях конского каштана, Моккан прислушивался к тому, о чем говорилось внизу. Он был хитрым и самым умным из Белолисов, поэтому считал, что за братьями и сестрами необходимо приглядывать. Вернувшись в лагерь первым, Моккан решил притаиться на дереве и послушать тех, кто возвращался позже. Первыми появились Эскрод и Вэннана в сопровождении крыс Билу и Дакла. Они развесили гобелен на кустах и уселись поесть возле своей добычи. Потом явилась Предак со своей группой крыс и Гельтор со своей. Разожгли костры, на которых начали готовить пищу, раненые занялись своими ранами. К тому времени как встало солнце, подошли отставшие крысы. Эскрод и Вэннана были героями дня, они с гордостью демонстрировали чудесный гобелен.

— Как это вам досталась такая добыча?

— Ну, мы пробрались в аббатство, там ранили троих, одного убили и стащили эту красоту!

— Жаль, что не было времени осмотреть все как следует. Могу поспорить, Рэдволл просто набит сокровищами.

— Они совершенно не умеют драться. Я убил большую сову — глупейшее создание.

— Ха, эти трое, наверное, до сих пор так и валяются на полу. Я так шмякнул эту землеройку, что у меня на топоре зарубка осталась.

Эскрод стоял возле Гельтора, хитро улыбаясь:

— А как прошла ваша атака? Глядя на вас, не скажешь, что попытка была успешной.

Гельтор дотронулся до раненого плеча и мрачно сплюнул в костер:

— Эллаг, сколько осталось воинов? От реки донесся ответ водяной крысы.

— Сто семьдесят три, сэр. Я только что пересчитал раненых.

Гельтор откинулся на спину, всматриваясь в голубоватый дым костра.

— Мы потеряли больше двадцати крыс. И Зирал! Вэннана отшвырнула недоеденный кусок:

— Что? Наша сестра мертва?

— Мертвее некуда. Я собственными глазами видел, как ее голова покатилась по земле. И отрубила ее здоровенная белка. Его называли Громом, и уж я запомню это имя!

Эскрод задумчиво дотронулся до краешка гобелена:

— Убит Белолис, думаю, королеве Сильф такая новость придется не по душе. А где наш великий вождь Моккан, который и придумал этот гениальный план?

Гельтор пнул ветку, выпавшую из костра, в небо взлетел сноп искр.

— Моккан! Не говорите мне о нем! Он слишком долго болтал с рэдволльцами, так что внезапной атаки не получилось. Как раз наоборот, они нас атаковали, теперь то ясно, у них есть сильные воины. Какое то время мы думали, что победим, но потом сзади накинулась банда землероек, не знаю уж, откуда они взялись. Тогда мы потеряли преимущество, а тут Моккан заорал, чтобы мы отступали, ну мы и побежали, словно и драться не умеем. Неудивительно, что он и носа в лагерь не кажет. Банглер!

Как только Гельтор закончил рассказ, в лагере появился Моккан: он прихрамывал, шатался, на его морде была гримаса боли. Он поднял лапу, призывая к молчанию, и заговорил:

— Все так, это моя вина. Я провалил все дело, посчитав рэдволльцев за дураков. Но послушайте! Вы все храбро сражались, нет зверей храбрее вас, особенно тебя, брат Гельтор, и тебя, сестра Предак… — Тут он сделал паузу и печально покачал головой, а затем продолжил: — А наша бедная сестра Зирал, убитая столь вероломно, после того как я приказал отступать! Как же я теперь возвращусь к нашей матери, королеве Сильф, как я скажу, что Зирал больше нет с нами? Гельтор, ты был прав, брат, и я должен был тебя послушать.

Белолисы озадаченно застыли — Моккан никогда так не говорил, он всегда был уверен в себе и никого не слушал. Вэннана показала топором на гобелен:

— Не все так плохо. Посмотри, что мы принесли из аббатства!

За тот час, что Моккан провел на дереве, он успел рассмотреть гобелен во всех подробностях. Тем не менее он изобразил требующееся восхищение и подошел поближе:

— Вы украли это? Великолепно, чудесно, эта вещь просто бесценна! Мои поздравления. Наша мать будет в восторге. По крайней мере Зирал не зря отдала свою жизнь. Но помните, что она сказала несколько дней назад: кровь за кровь. Это закон Белолисов, наш закон. Рэдволл дорого заплатит за смерть нашей сестры!

Гельтор выхватил топор и взмахнул им перед мордой Моккана:

— А я сказал, что нам не нужна война!

Моккан медленно уселся возле костра, морщась якобы от боли и покусывая губы.

— Да, брат, ты был прав, я был дураком. Но сейчас я тяжело ранен и не могу вести вас. Оставьте со мной несколько крыс, чтобы мы могли охранять вашу добычу. Мне нужен отдых, я не могу ходить с такими ранами. Надо разделить наших воинов между вами четырьмя, и отомстите этим негодяям из Рэдволла. Идите побыстрее, пока они не начали прочесывать лес. Окружите аббатство, убейте их всех хитростью. Набросьтесь на них, и пусть они умирают от голода в своем аббатстве!

Глаза Гельтора загорелись, он уже чувствовал себя завоевателем.

— Мы осадим их аббатство, возьмем их в блокаду, пока они не бросятся умолять о пощаде. Тогда я казню того, кто ранил меня, и ту белку за смерть нашей сестры. Остальные отправятся с нами на остров в цепях и будут нам служить!

Моккан пожал брату лапу:

— Ты всегда был мудрым воителем, Гельтор. Но тебе надо поспешить и начать блокаду, пока они не разрушили твой блестящий план!

Вскоре армия была вновь готова выступить в поход, каждый Белолис командовал крысиным отрядом, а Моккан с тринадцатью оставшимися крысами остался охранять гобелен. Он лег на землю, словно у него не хватало сил даже на то, чтобы сидеть, и стал внимательно вслушиваться в приказы, которые Вэннана шепотом отдавала крысу Билу:

— Ты останешься здесь охранять нашу добычу. Если Моккан очнется и попытается выкинуть какую нибудь шуточку, спрячь гобелен и беги в Рэдволл. Там найдешь меня и доложишь. Запомни, отвечаешь за это головой! Как только армия вышла из лагеря, Моккан перевернулся на бок и сказал про себя: «Никогда не доверяй лисице!»

Был уже почти полдень, когда Песенка решила устроить привал. Полянка в Лесу Цветущих Мхов была тихой и тенистой.

— Кажется, самое подходящее место для обеда. Вокруг старого дуба полно черники.

Дипплер скинул с плеч увесистый тюк, который он стащил с кухни.

— Обед? А как же завтрак? И где мы будем спать? В последний раз я спокойно лежал, когда упал в обморок после удара по голове! А ночью мы вообще глаз не сомкнули.

Песенка сняла рюкзак и принялась собирать чернику.

— Ну так ляг и поспи, Дипп, только перестань ныть! Позднецвет снял ножны с мечом, отложил сумку с припасами и сел.

— Дипп не ноет, Песенка, он спорит. Землеройки жить не могут, если ни с кем не спорят, правда, Дипп? Землеройка открыл рюкзак, выудил оттуда три свежеиспеченные лепешки брата Мелиота и кусок сыра, от которого отрезал рапирой три изрядных куска.

— Я не спорю и не ною. Я возражаю. Песенка кинула в него ягоду, но Дипплер ловко подхватил ее на лету.

— Ах ты, жадюга! Вижу, себе ты отложил самую большую лепешку и самый большой кусок сыра!

Дипплер усмехнулся и запихнул кинутую Песенкой ягоду себе в рот.

— А мне нужна дополнительная порция, чтобы я смог вырасти большим и сильным. Если я отдам большой кусок вам, вы будете сильными и большими, а я маленьким и худым.

Песенка подошла и ткнула пальцем в изрядный живот землеройки:

— Худым? Как бы не так! Ты такой же худой, как еж, которого по ошибке на месяц заперли в полной кладовой.

Позднецвет открыл фляжку с напитком из смородины.

— Вы так и будете спорить или дадите мне все таки поесть спокойно?

Песенка смотрела, как Дипплер расправляется с едой: он разделил лепешку пополам и, запихнув вовнутрь ягоды, набросился на нее с таким энтузиазмом, что сок так и брызнул во все стороны.

Позднецвет слизнул со своего носа попавшую туда капельку и спросил:

— Неужели землеройки не знают о существовании манер за столом? Ты, маленькая жадина, станешь не больше, а толще.

Дипплер только пожал плечами и запихнул в рот кусок сыра.

— Мммм. Толще я не стану, а столами землеройки не пользуются. Как ты поставишь стол в лодку? А манеры у нас свои, землероичьи.

Песенка вытерла губы листком подорожника.

— И какие же это землероичьи манеры? Дипплер глотнул напитка, чтобы прочистить горло.

— Очень даже простые. Им учат с младых когтей. Вот послушай.


Побольше есть, но чтобы не

Перевернуться на волне,

И хохотать по нраву мне,

И все тебе манеры!


Чужого возжелап куска,

Чтоб отвернулся, жди пока,

С крючка не кушай червяка,

И все тебе манеры!


Что не грызет тебя — грызи

В воде, на суше и в грязи,

От пуза пузо загрузи,

И все тебе манеры!


Песенка чуть не подавилась кусочком лепешки. Позднецвет подмигнул Дипплеру:

— Могу поспорить, твоя мамочка тебя такому не учила!

Дипплер постучал Песенку по спине, а сам незаметно стащил ее кусок сыра. Он подмигнул Позднецвету:

— Не будем спорить, приятель, я придумал это сам.

— Ш ш ш ш! Что там такое? Прячьтесь!

Все трое притаились за стволом старого дуба. Несколько секунд они лежали неподвижно, потом Песенка встала и тихонько спросила:

— Что ты услышал?

Он повертел головой туда сюда, словно пытаясь уловить тот звук, который слышал недавно.

— Не знаю, что то слышал, но сейчас ничего.

А неподалеку от наших друзей Гельтор, Предак, Эскрод и Вэннана вели армию водяных крыс на Рэдволл.

Дипплер доел оставшиеся после друзей крошки. Позднецвет надел ножны с мечом и оглядел лес:

— Куда теперь, Песенка?

Белочка, которая благодаря путешествиям с отцом отлично ориентировалась в лесу, уверенно показала на восток:

— Думаю, туда. Смотрите, ветки сломаны, а трава примята. Ха! Взгляните только!

На ветке куста висел вырванный откуда то лоскуток. Позднецвет и Дипплер рассматривали его, а Песенка излагала им свои мысли:

— Похоже на гобелен. По моему, его несли на плечах Двое или трое. Так, один из них поскользнулся на влажной траве и оступился, а поскольку гобелен был очень тяжелым, его едва удержали, но он задел за острый сучок. Похоже, они пошли туда, вон еще одна сломанная ветка.

Дипплер посмотрел на оставленные следы и заявил:

— Ну они и глупцы! По такому следу и слепой их найдет!

Позднецвет возразил:

— Белолисы нисколько не глупее нас. Вспомни, они несли тяжелый груз, к тому же было темно, и они считали, что рэдволльцы устроят погоню. Неудивительно, что они хотели удрать как можно дальше от аббатства.

Дипплер сердито отпихнул ветку, оказавшуюся у него на пути:

— Воры и убийцы! Но ничего, им от меня не уйти! Песенка прервала друзей:

— Предлагаю с этой минуты говорить, только если это совершенно необходимо и только шепотом. Идти тоже надо потише. Лучше всего не оставлять за собой следов — неизвестно, кому вздумается пойти по ним.

В лесу было необычайно тихо, даже пение птиц доносилось откуда то издалека, словно в этих местах осторожные пичуги опасались привлекать к себе внимание. Песенка и ее друзья продвигались по лесу со всеми предосторожностями, понимая, что вокруг таится опасность, а из за любого куста или дерева может появиться враг.

В Рэдволле, где южная и западная стены образовывали угол, похоронили погибших. Четыре землеройки, Элахим — выдра из бродячей труппы, Ореховое Крылышко и Лог а Лог были преданы земле со всеми почестями. По дороге в аббатство отец Батти то и дело тяжело вздыхал и вытирал слезы насквозь промокшим платком, а Командор громко говорил:

— Скоро мы поставим памятник нашим друзьям, и в Рэдволле никогда не забудут их имена. А сейчас, друзья, нам нужно подумать о живых и о том, чтобы такими же и остаться. Гром, Борракуль, господин Флориан и я отнесем Креггу из привратницкой в ее комнату. Баргл и землеройки будут охранять стены. Вооружитесь пращами и луками со стрелами. Остроигл, взбирайся на колокольню и, если землеройки подадут знак, что враги на подходе, бей набат. Корнерой и Грязерой, помогите, пожалуйста, сестре Тернолисте и Кротоначальнику Губбио с ранеными.

Тернолиста рассеянно теребила передник.

— Я так закрутилась с малышами и наведением порядка, что почти забыла про них. Больше всего им нужен покой. Мы пошлем им обед, как только он будет готов.

Спустя несколько минут в привратницкую вошел Флориан и изящно раскланялся перед раненой барсучихой, подметя пол своей шляпой. И он, и все другие старались подбодрить ее, не позволяя вспоминать о ранении и других печальных вещах.

— Ну, я собственной персоной пришел предупредить вас, сударыня, что ваш экипаж прибыл в полном составе и ждет вас. Да да!

Крегга повернулась в его сторону. После ночных событий она была не в лучшем настроении и поэтому довольно резко сказала:

— Я знаю, что это ты, заяц. И перестань размахивать шляпой, сейчас пыль поднимется, и я расчихаюсь. Что ты там такое болтаешь об экипаже? Думаешь, я малыш беспомощный?

Гром локтем подтолкнул Командора, когда тот всунул голову в дверь, и громко объявил, словно бы ни к кому в особенности не обращаясь:

— Фургончик актеров ждет пассажира. Кто тут ранен? Барсучиха, лежа на кушетке, схватила обломок копья и принялась размахивать им.

— Пусть только кто нибудь попробует запихнуть меня в эту разваливающуюся телегу! Я этому кому то такое устрою, что голова три года болеть будет!

Гром прихлопнул лапой рвущийся наружу смех, а Командор со всей возможной искренностью в голосе принялся убеждать Креггу:

— Но, сударыня, как вы такое можете говорить! Единственное, о чем мы думаем, так это о вашем здоровье! На тележке мы вас довезем до аббатства, уложим в вашей комнате, а сестра Тернолиста накормит вас и даст вам отвара из трав, который жар снимает и кровь останавливает.

Тут уж Крегга не выдержала. В глубине горла зародился грозный рык. Схватив Флориана и подняв его с пола, как малыша, она решительным шагом вышла из привратницкой. Заяц слабо протестовал:

— Послушайте, сударыня, поставьте меня, пожалуйста. А вы не смейтесь, а лучше помогите! Да да!

Крегга прошествовала к фургону, который стоял прямо возле двери, швырнула Флориана на сиденье и толкнула тележку так, что та покатилась через газон. Заяц пронзительно верещал:

— Это несправедливо! Я напишу в хрониках о вашем поведении, да да! Помогите! Помоги иии тееее!

Его жалобы остались без ответа, потому что Крегга была готова обрушить карающую длань на других помощников.

— Если у вас осталась хоть крупица здравого смысла, вы оставите меня в покое. Я дойду до аббатства сама. И скажите Тернолиста если она хочет дожить до следующего лета, пусть не подходит ко мне со своими бульонами и отварами. Мне нужно пару дней отлежаться и нормально поесть, и все будет в порядке.

Командор прошмыгнул мимо, увлекая за собой Грома.

— Бежим, бежим. Позднецвет, Дипплер и твоя Песенка заняли комнату Крегги, так что лучше вытащить их оттуда, пока она не выставила их сама!

Малыш Шалопай давно проснулся и вел себя точно так же, как раньше. Он сидел за обеденным столом между Блинни и Флорианом.

— Где еда? Я есть хочу!

Заяц спас от прожорливого мышонка сбой салат и яблочный пирог, на которые тот уже нацелил жадные лапки.

— Но но, не трогай! Мне нужно дополнительное питание, чтобы восстановить пошатнувшееся здоровье, так что лапы прочь! По моему, я тут видел напиток из буковых орешков? Дай мне его, милая крошка! Люблю услужливых кротят!

— Мне тоже нужно побольше есть. Я убежал от всех этих плохих зверей! Я дрался с ними! Я дрался с господином Палкобоем…

Крегга поднялась по лестнице к своей комнате и распахнула незапертую дверь.

— Кто здесь? Я же чувствую, что кто то здесь есть. Гром неожиданно дрожащим голосом ответил:

— Только я и Командор, но я не понимаю, что происходит.

Крегга опустилась в свое любимое кресло, а Гром продолжал:

— Прошлой ночью мы привели сюда Песенку, Дипплера и Позднецвета. Ты, наверное, слышала, что их ранили. Но сейчас их тут нет, а Командор говорит, что со стены исчез меч Мартина Воителя.

Минуту барсучиха подумала, потом ответила:

— Хмм. Звучит странно, но давайте не будем никого тревожить. Они должны быть где то в аббатстве.

Однако Гром не удовлетворился подобным ответом:

— А если их тут нет?

От небольшого сквозняка дверь за их спинами начала потихоньку закрываться. Командор показал на нее:

— На двери что то нацарапано!

— Свежие царапины, как будто кто то быстро пытался что то нацарапать острым предметом. Только три буквы. ИИГ!

Командор открыл дверь:

— Я спущусь вниз, посмотрю, может, они за столом вместе со всеми или пошли в сад. А вы попытайтесь расшифровать эти буквы.

Крегга встала с кресла:

— Подождите!

Подойдя к двери, она начала водить лапой по царапинам.

— ИИГ! Мне кажется, что мечом Мартина их нацарапал тот, кто последним выходил из комнаты. ИИГ.

Гром кивнул:

— Наверняка это Позднецвет решил что то доказать после того, как отец на него вчера накричал. А другие сбежали с ним за компанию. Лучше нам поскорее пуститься на поиски, Командор, и вернуть их в аббатство, прежде чем с Песенкой и ее друзьями случилась беда. Я понял, что означают эти буквы: Идем Искать Гобелен!

Командор уставился на буквы:

— Ну конечно, они взяли меч Мартина Воителя и пошли искать гобелен. Только настоящие воины, закаленные в битвах, могли бы попытать счастья в такой авантюре. А малыши… Хотел бы я, чтоб мои выдры были тут, мы бы мигом вернули беглецов. Но все племя ушло на север, вниз по реке.

Гром снял с пояса пращу.

— Наверняка они попали в беду. Пошли! Бом! Бом! Бом!

Командор потащил Грома вниз по лестнице.

— Враг у ворот!


ГЛАВА 15


К полудню Моккану стало намного лучше. Хорошенько выспавшись и поев, он уселся, а потом притворился для крыс, которые подошли, ожидая его приказаний, что пытается встать, но не может. С гримасой боли хитрец откинулся назад и подозвал Билу:

— Помоги мне подняться и пройти к реке. Я заставлю свои лапы снова служить мне.

Билу помог Белолису встать, и тот тяжело навалился на него.

— Так лучше. Давай попробуем пройтись до реки.

Крыса молча повиновалась, она вела своего подопечного вдоль берега, возле самой кромки воды. Вскоре лагерь скрылся из виду, и их уже никто не видел.

Из за старой сломанной ивы за ними наблюдал землеройка Фенно. Злой, голодный и невыспавшийся, он бродил по Лесу Цветущих Мхов до тех пор, пока окончательно не заблудился. Сейчас он прижался к дереву, стараясь слиться с ним, не зная, что делать. Он видел, как лапа, которая лежала на плече Билу, внезапно переместилась на его шею и сдавила ее. Моккан говорил спокойно, мягко, медленно выдавливая жизнь из своей жертвы:

— Что ты теперь скажешь моей сестрице Вэннане, а, крыса? Я тебе дам последний урок — никогда не пытайся перехитрить Белолиса!

Билу колотил лапами воздух, потом затих. Моккан зашвырнул его тело в реку, и течение уволокло труп на дно. Белолис усмехнулся:

— Никогда не учился плавать? Типичная водяная крыса — совершенно бесполезно их чему нибудь учить!

Фенно от ужаса боялся дышать. Наконец Белолис ушел. Землеройка предатель выбрался из своего убежища и опустился на колени возле самой воды, чтобы напиться. Он жадно глотал воду, как вдруг на его шею опустилась чья то тяжелая лапа, и он с головой ушел под воду. Фенно попробовал было встать, но понял, что не может этого сделать, и беспомощно колотил лапами по воде. Дышать было нечем. В глазах у него потемнело, но прежде, чем он потерял сознание, его вытащили из воды и швырнули на берег, возле той самой ивы, где он прятался в первый раз. Через секунду Фенно понял, что смотрит на Белолиса.

— Где остальные землеройки?

Фенно потряс головой и откашлялся, на песок хлынула вода.

— Гаархх! Не знаю. Кхаарх! Правда, не знаю!

Моккан отнюдь не ласково прижал топором землеройку к земле.

— Я знаю, что ты говоришь правду, только дурак лжет Белолису. А теперь слушай мой следующий вопрос и запомни — твоя жизнь зависит от ответа. Ты умеешь грести и сможешь провести лодку по реке?

Не осмеливаясь кивнуть из за опасной близости топора, Фенно только прошептал.

— Да, умею.

Когти Моккана впились в шею землеройки. Белолис поднял Фенно в воздух и поставил на ноги.

— Отлично! У меня есть для тебя работа!

Двенадцать оставшихся крыс с удивлением наблюдали за возвращением в лагерь полностью выздоровевшего Моккана, который тащил за собой насмерть перепуганную землеройку. Белолис кивнул одной крысе:

— Наставь ка свое копье на эту землеройку и, если ему вздумается удрать, выпусти из него кишки! Остальные, складывайте оружие в лодки, только одну оставьте пустой. Ну, землеройка, какая лодка самая лучшая?

Фенно подошел и без колебаний положил лапу на одну из лодок:

— Вот, шеф. Это бывшая лодка Лог а Лога, капитана землероек.

Белолис осмотрел лодку и довольно кивнул:

— Я возьму ее. А вы, крысы, разбейте и затопите остальные.

Мечи, копья и кинжалы принялись кромсать борта и днища лодок. Моккан набросил на шею Фенно петлю и завязал веревку так, чтобы тот не мог развязать ее. Белолис зашвырнул дрожащую и перепуганную землеройку в выбранную лодку. Там он привязал его к скамье на корме и, улыбнувшись, пояснил:

— Если лодка затонет, то ты пойдешь на дно вместе с ней. Так, крысы, собирайтесь, грузите на лодку гобелен, и отправляемся! Королева Сильф будет рада нас видеть, когда мы привезем ей сокровище Рэдволла.

Позднецвет шел первым, ведя друзей к тому месту, где ему послышался шум.

На ходу Дипплер бормотал себе под нос:

— Звук такой, словно стая голодных дятлов наконец устроила себе пир.

Песенка взмахнула своей палкой с зеленым камнем на конце:

— Вряд ли, Дипп. Потише, Позднецвет, мы же не хотим влезть во что то такое, из чего потом не сможем выбраться.

Позднецвет прошел еще немного и сказал:

— Все стихло! Слушайте, по моему, это река!

Они вышли к широкой заводи, которую образовала река, и затаились на берегу в кустах. Первым заметил остатки лодок Дипплер. Со сдавленным криком он кинулся к одной из них:

— Волны и глубины! Да это же моя старая лодка! Я сам сидел в ней с веслом. Какому болвану понадобилось разбивать хорошую лодку?

Песенка, которая прошла к самой реке, позвала друзей:

— Идите скорее и посмотрите!

Позднецвет и Дипплер примчались как раз вовремя, еще минута — и они бы уже не увидели, как вдали исчезает уцелевшая лодка.

— Белолис и какие то другие звери. А один привязан на корме. Спорю на что угодно, гобелен именно там!

Дипплер взобрался на вершину сосны. Прикрывая глаза от солнца одной лапой, он следил за уплывающей лодкой до тех пор, пока та не исчезла из виду. Спустившись, он раздраженно топнул:

— Мы упустили момент! Угадайте, кто был привязан на корме? Я бы узнал этого негодяя везде! Это Фенно!

— Тот, кто убил Лог а Лога? Дипплер взмахнул рапирой:

— Он самый!

Позднецвет рассудительно сказал:

— Но сейчас, друзья, мы ничего не можем сделать. Они разбили все остальные лодки, так что нам нечего и думать о погоне. Кроме того, неизвестно, куда они направляются.

Песенка вытащила пергамент отца Батти:

— А вот тут ты не прав! Могу поспорить, направляются они именно на остров на затерянном озере. И мы можем отправиться за ними. Я знаю, как туда добраться. Вот послушай.


Найдешь меня, где свет дневной

Встает за красною стеной,

Дороги нету ни одной

Ты попросту иди за мной.


Дипплер пожал плечами и сел подле Позднецвета.

— Я опять ничего не понимаю, Песенка. Придется тебе объяснить.

Песенка снова начала читать, объясняя каждую строчку:

— «За красною стеной» — значит позади аббатства, откуда мы и пришли. Мы шли на восток через Лес Цветущих Мхов, а солнце встает на востоке, значит, мы нашли ту самую реку. Конечно, дороги по воде нам нет, но зато понятно, что Фенно с Белолисом поплывут по реке. Видите?

Позднецвет взмахом лапы показал на обломки лодок:

— Конечно видим! Но мы то как можем плыть? Белолис не дурак, он разбил все лодки, чтобы его никто не мог преследовать.

Песенка с надеждой посмотрела на Дипплера:

— Дипп, неужели никак нельзя соорудить одну нормальную лодку из всех этих обломков? Ты ведь знаешь, как строят лодки.

Землеройка только головой покачал:

— Единственное, на что годны эти щепки, так это на костер. Чтобы сделать лодку, понадобится много дней, а то и недель. К тому же надо найти подходящее бревно и подтащить его к воде.

Песенка с удивлением посмотрела на поникших друзей:

— Вы что, готовы так все бросить? Ну нет, это не для меня! Я вполне могу пойти вдоль берега реки, куда бы она ни вела. — Песенка вскочила и решительно пошла вдоль берега. — Я не позволю им от меня уйти! Нет уж!

Через секунду белочки уже не было видно. Позднецвет и Дипплер переглянулись и побежали за ней.

— Подожди нас! Подожди!

Гельтор стоял перед Рэдволльским аббатством на таком расстоянии, чтобы ни стрелы, ни камни, выпущенные из пращи, до него не долетали. Командор взобрался на зубцы стены над привратницкой и крикнул в сторону фигуры, которая выглядела вопиюще неуместной в мирной, залитой солнцем долине.

Гельтору пришлось приложить обе лапы рупором к пасти, чтобы его слышали.

— Кровь за кровь! Тот, кого вы зовете Громом, убил Белолиса. Отдайте его нам, и после этого поговорим.

Командор от удивления чуть не упал вниз. Впрочем, тут же оправился и, подмигнув Грому, объявил:

— Хо хо! Слыхал, приятель? Хотят пообщаться с тобой!

Глаза Грома блеснули, он взял короткое копье друга и тоже вспрыгнул на зубец стены.

— Это ты хотел со мной говорить? Стой на месте, я спущусь, и мы поговорим один на один!

Спрыгнув с зубцов, он побежал к лестнице, где его остановил брат Мелиот:

— Я знаю, воину трудно не ответить на вызов, но только глупец спешит попасться в ловушку. Тебя изрешетят стрелами, как только ты выйдешь за ворота. Пусть Командор ведет переговоры.

Рузвел Регуб хлопнул Грома по плечу:

— Он прав, друг. Командор крикнул Гельтору:

— Нет, приятель, извини, но старина Гром нужен нам здесь, в Рэдволле. Он сможет сразить других Белолисов, которые решат сунуться сюда. Что еще?

Гельтор взмахнул лапой, словно стирая аббатство с лица земли:

— Тогда вы все должны умереть!

Как только Гельтор опустил лапу, возникла пауза, и в тишине послышался какой то гудящий звук. Командор соскочил с парапета:

— Ложитесь! Скорее ложитесь! Это лучники!

В воздухе, как злобные осы, зажужжали стрелы. Большая их часть перелетела через стену и воткнулась в газон. Гельтор взмахнул топором:

— Мы объявляем вам войну. Ваше аббатство окружено, мы останемся здесь до тех пор, пока не перебьем вас всех или пока вы не сдадитесь!

Командор снова появился на стене, держа в лапе стрелу. На него было страшно смотреть, те, кто его знал, видели, что он разозлился не на шутку. Выдра перекусила стрелу и разломала ее на мелкие кусочки.

— Отлично, лисы, вы хотите войну — вы ее получите! Рэдволльцы — создания мирные, пока на них не нападут. Можете начинать рыть себе могилы, потому что мы для вас их рыть не будем!

Баргл расставил землероек по постам на стенах и вслед за Командором и остальными спустился вниз. Рим роза и Эллайо ждали их.

— Они говорили что нибудь о нашей дочери и ее друзьях? — взволнованно спросила мама Песенки.

Гром улыбнулся, успокаивая ее:

— Нет, конечно, моя красавица. Они даже не знают, что Песенка с приятелями ушли из аббатства, иначе эти мерзавцы использовали бы их, чтобы заставить нас выйти, верно, Командор?

— Точно, приятель. У наших малышей хватит мозгов, чтобы не попасть в плен. Они знают, что делают.

Рузвел сидел опустив голову на лапы. Эллайо подошла и села рядышком.

— Нечего теперь убиваться, Рузвел Регуб, сейчас ты для своего сына ничего не можешь сделать. Так или иначе, мы окружены и выйти отсюда не можем.

Рузвел протер глаза лапой:

— Это из за меня Позднецвет ушел. Как вы думаете, он когда нибудь простит мои слова?

Эллайо крепко сжала лапу белки:

— Конечно простит. Позднецвет — хороший малыш, как наша Песенка. Он совсем не такой упрямый и вспыльчивый, как отец. Но в ближайшее время нам нужны именно такие упрямые и вспыльчивые воины, как ты.

Впервые с той ночи, когда произошла битва, Рузвел улыбнулся. Он встал и почтительно поклонился старой белке:

— Спасибо за ваши добрые слова. Когда надо будет сражаться и твердо стоять, не отступая ни на шаг, я буду упрямо стоять, и никто не сдвинет меня с места, потому что я именно такой упрямец, как вы сказали.

Опасаясь новой атаки лучников, Командор приказал всем, кроме часовых, укрыться в аббатстве. Флориан решил, что нечего терять время зря: если рэдволльцы действительно хотят защищаться, им нужно научиться обращаться с оружием. Ничего не зная об оружии, Флориан тем не менее ухитрился сделать вид, что готов научить всех и всему. Он построил рэдволльцев и своих артистов, вооруженных всевозможной кухонной утварью вроде половников, швабр и канделябров, в Большом зале и принялся просвещать их в той манере, которая, по его мнению, присуща всем полководцам:

— Войско, стройся! Посмотрим, смогу ли я привести вас в должный вид! Да да. Постройтесь рядами. Быстро, быстро!

Брат Мелиот и крот Рылокоп попытались улизнуть, Но заяц решительно пресек эту попытку:

— Эй, вы, двое! Куда это вы отправились? Сейчас же вернитесь в строй!

Мелиот опустил мухобойку, которую держал на плече, и промолвил:

— Простите, но, если вы собираетесь сегодня обедать, придется нас отпустить. Мы дежурим на кухне.

Заслышав о еде, Флориан мигом преобразился:

— Ну конечно, идите! Не можем же мы оставить войска без продовольствия! Да да.

Сестра Тернолиста и крот Гурмант дружно опустили на пол сковородку и швабру.

— Извините, но нам необходимо присмотреть за ранеными.

Флориан раздраженно вздохнул:

— У вас тоже уважительная причина, можете идти. Так, Шалопай, я сказал — построиться в четыре ряда, а не в пять. Иди ка сюда, вперед, чтобы я мог тебя видеть.

Старательно отсалютовав, мышонок, печатая шаг, вышел вперед. На боку у него болтался длинный половник, который бил его по лапам при каждом шаге и задевал всех, мимо кого Шалопай проходил, так что через несколько секунд в зале воцарился настоящий хаос.

— Ай ай ай! Полегче!

— Ох! Осторожнее! Смотри, куда идешь!

— Ааа! Моя лапа! Пшел вон отсюда!

Флориан схватил половник и попытался отобрать его у мышонка, но не тут то было! Шалопай гордился своим оружием и не собирался расставаться с ним без боя. Пока он сражался с зайцем, Флориан отдавал приказы:

— Постройтесь в ряды! Стойте прямо, держите оружие! Не толкайте друг друга в спину! Куда, во имя всех лесов и лугов, идет эта троица?

— Хурр! Мы собираемся накрывать на стол к обеду

— Ну, успокойся, маленький разбойник! Отдай мне этот половник, пока ты никого не зашиб до смерти!

— Отдайте, господин Флориан! Он мой!

— Ты уймешься или нет? Вот запру тебя в шкаф!

— Как вы можете так кричать на невинного малыша, господин Флориан, да еще после всего того, что ему пришлось пережить? Как вам не стыдно?

— Дорогая Дисум, не вмешивайтесь, а то я запру вас в шкафу вместе с этим озорником! Стойте, стойте! Куда это вы все отправились?

— Я дежурю по спальне. Кровати сами собой не заправятся, знаете ли!

— А я мою посуду. Брату Мелиоту нужны чистые сковородки и кастрюли!

— Надо принести напитки из кладовой.

— Хочу проверить лампы и свечи — скоро вечер.

Рэдволльцы уходили. Флориан все еще пытался отобрать половник у Шалопая, который никак не желал расставаться с полюбившимся ему оружием. Мышонок плюхнулся на пол и теперь отбивался всеми четырьмя лапами, но заяц все таки добился своего.

— Ааааа! Противный старый кролик отобрал мое оружие! Аааа!

Дисум подхватила его на лапы и принялась успокаивать, одновременно ругая Флориана:

— Не плачь, мое солнышко, я вижу, что этот отвратительный жестокий кролик отобрал твой половник! Ничего ничего, пусть теперь сам несет его на кухню!

— Сударыня! Может, я и жестокий и отвратительный! Но я — заяц, а никакой не кролик!!!

— Да что вы? А здравого смысла у вас как у новорожденного кролика! Вы даже с половником обращаться не умеете!

Флориан уселся на пол, глядя в опустевший зал.

— Фууу! Похоже, только половник со мной и остался!

Восточный ветер гнал по небу тучи, и заходящее солнце окрашивало их в красноватый цвет. Командор, при

гнувшись, вел рэдволльцев по стене. Вскоре они встретили Баргла.

— Добрый вечер. Привел остальных землероек и рэдволльцев на подмогу. Что тут происходит?

Баргл окинул взглядом равнину:

— Да ничего особенного. Постреляли еще немного, чтобы мы не высовывались, а так все тихо. А зачем ты привел сюда целую толпу?

Командор улыбнулся землеройке. У Баргла в эту минуту громко забурчало в животе.

— Прости, что не поставил тут походной кухни, но как то не представляю, что можно готовить, когда тебе на голову сыплются стрелы. Но не волнуйся, приятель, тебя и твоих землероек ждет отличный обед — луковый суп, пироги с грибами, сладкий сидр и сливовый пудинг.

Баргл усмехнулся и затянул ремень еще на одну дырочку:

— Мне послышалось или ты и впрямь сказал про пудинг?

Командор подмигнул:

— Да, и с подливкой из аронника. Баргл крепко сжал лапу выдры:

— Пудинг, подливка и пироги! Больше ни слова, Командор, а то захлебнусь слюной, не успев сесть за стол!

На место каждой ушедшей землеройки встал кто то из аббатства. Командор обошел все посты на стене, подбадривая и объясняя. Особое внимание он уделил отцу Батти, который стоял посреди северной стены:

— Вы уверены, что сможете бодрствовать всю ночь, отец? И не заснете, сэр?

Отец Батти похлопал выдру по плечу:

— Не волнуйся, Командор, можешь спокойно меня здесь оставить. Сегодня совсем не хочется спать, не могу представить, как бы я сидел в привратницкой без Орехового Крылышка. Он так храпел, что меня поневоле тянуло в сон. Эх, всего только день прошел, а мне уже его не хватает!

Командор посмотрел куда то вдаль и признался:

— И мне тоже. Нам всем его недостает.

Его отвлек Флориан, который махал с зубцов над южной калиткой. Командор поспешил туда.

— Прижмите ка уши, господин Флориан, а то их вам отстрелят!

Заяц присел и показал на стену:

— Что то там странное происходит. Мерзкие твари бегают туда сюда, собирают всякий мусор, кусочки, щепки…

Командор встревоженно переспросил:

— Щепки?

— Ну не знаю, ветки, сучки, всякое дерево. Должно быть, совсем спятили. Складывают весь этот мусор прямо перед воротами — для чего им это, никак не пойму!

Флориан оглянулся, но Командор уже умчался к маленькой калитке посреди южной стены.

Гром и Рузвел уже были там. Оба воина совершали свой обычный обход, Командор подошел к ним и шепотом спросил:

— Что они делают?

Гром посмотрел на калитку и ответил:

— Мы с Рузвелом проходили мимо и почуяли запах масла и смолы, потом услышали, как крысы подклады вают под дверь сухие ветки и кору. А ты как думаешь, что это значит, Командор?

Командор мрачно кивнул:

— Они хотят все это поджечь и пробраться сюда! Гром, беги к винным погребам, прямо за дверью увидишь большие луки и колчаны со стрелами. Принеси их поскорее. Рузвел, найди Кротоначальника и других кротов, тащите ведра и набирайте воду из пруда. Если эти мерзавцы решили поиграть с огнем, мы им поможем!


ГЛАВА 16


Опустилась ночь. Дипплер сидел у реки, опустив лапы в воду. Позднецвет подошел и слегка потянул его за ухо: — Пошли, Дипплер, не можем же мы здесь оставаться.

Землеройка чуть пошевелила пальцами:

— А почему бы и нет? Им тоже надо когда нибудь отдыхать, к тому же по такой быстрой реке они не могут плыть ночью, это слишком опасно.

К ним подошла Песенка:

— Он прав, Позднецвет. Наверное, лучше найти какое нибудь местечко, чтобы поесть и поспать до рассвета.

Они прошли еще немного и в конце концов нашли уютное местечко. Песенка снимала рюкзак, когда послышался голос Позднецвета:

— Песенка, иди сюда, посмотри. Как ты думаешь, что это? По моему, похоже на костер.

Он уцепился за ветки ивы и указывал на что то вниз по течению. Песенка вгляделась в темноту:

— Да, точно, костер. Дипп сказал, что они тоже остановятся на ночлег, так что, может, это они и есть. Пойдем посмотрим. Только надо вооружиться.

Вскоре неразлучная троица уже пробиралась по лесу, держа наготове оружие. Они шли очень осторожно, стараясь не наступать на сухие ветки, которые могли хрустнуть под лапой и выдать их присутствие. Сквозь листву уже пробивался мягкий свет, однако самого пламени не было видно. Песенка покрепче сжала свою палку и прошептала:

— Это они?

Внезапно перед ними выросла странная фигура и зашептала:

— Да, да, это мы, а может, и нет. Это мы собственными персонами, а никак не они, если только «они» не означает нас, а если мы — это они, значит, вы нашли нас. Да!

Троих друзей как ветром сдуло. Первым вернулся Позднецвет. Угрожая мечом, он прижал таинственного зверя к дереву, но между ними встал Дипп:

— Оставь его, приятель. Это водяная мышь. Они дружелюбные создания.

Землеройка вытянула лапы и дотронулась до носа, приветствуя незнакомца. Тот улыбнулся, таким же странным жестом приветствовал друзей и снова заговорил:

— Да, да, да, а ты — из отряда землероек, я это понял, как только тебя увидел. Твое племя то и дело плавает то вверх, то вниз по реке. Только сейчас что то землероек на реке не видать, — должно быть, река нынче слишком бурная. Да, да, да, так оно и есть! Слабы они, чтобы справиться с таким потоком!

Дипплер выставил подбородок вперед и агрессивно заявил:

— Ты вообще понимаешь, что говоришь? Это мы то, землеройки, слабы?! Да мы, если хочешь знать, все реки облазили, нет ни одной, по которой бы мы не плавали!

Усмехнувшись, собеседник Дипплера повернулся:

— Ну да, не стану с тобой спорить, что спорить с такой симпатичной землеройкой! Да, да, да, давай забудем, что я сказал. Отгадай ка лучше загадку: если в утке есть яйцо, а утка плывет по реке, это яйцо под водой или над ней? Никто не знает, никто не может отгадать…

Во время всей этой бессмысленной болтовни глаза незнакомца были устремлены на оружие Песенки, белочка чувствовала себя неловко, поэтому, спрятав свой моргенштерн за спину, она прервала водяную мышь:

— Простите, но, может, мы познакомимся? Я — Песенка, это — Позднецвет и землеройка Дипплер. Мы пытаемся найти место для ночевки, да и поужинать тоже было бы неплохо. И нам вовсе ни к чему стоять тут и тратить время на бессмысленную болтовню, уж простите мою откровенность.

Подпрыгнув к Песенке, водяной зверек пожал ей лапу, приговаривая:

— Да, да, да, конечно, я тебя прощаю. Меня зовут Бурбл, и я понимаю юмор. Так, значит, вам нужно только поесть и поспать? Ну так идите за мной, я познакомлю вас с моей матерью и покажу, как у нас встречают гостей! Гостеприимство у нас в крови, это так же верно, как и то, что про лук говорят «сто одежек без застежек»!

Песенка с трудом освободила лапу от крепкого пожатия нового знакомого, и тут же он повернулся и повел их куда то так быстро, что друзья были вынуждены бежать за ним, чтобы не отстать и не заблудиться в темноте.

Тут они заметили, что свет огня стал ярче. Оказывается, костер горел в маленькой пещерке, вырытой на берегу чуть выше уровня воды. Они остановились как раз перед ней, и Бурбл поклонился, приглашая их войти:

— Да, да, да, это всего лишь небольшая дыра в земле, но это мой дом, а раньше это был дом моего отца, а еще раньше его отца, а до этого его… Мммфф!

Перечисление его родословной не зашло еще дальше только потому, что в эту минуту из пещеры вышла старая седая водяная мышь и заткнула пасть словоохотливому Бурблу, который мог только кивнуть на тех, кого привел к своему порогу.

— Знаете, у нас говорят, что скорее река пересохнет, чем юный Бурбл замолчит! Заходите же и будьте как дома!

В пещере вокруг огромного костра сидело еще больше десятка из этого племени, и все они ели что то аппетитное. Один из них оторвался от миски и заговорил:

— О, похоже, юный Бурбл привел путешественников на ужин.

Откуда то вышла толстая водяная мышь в домотканом переднике и приветливо заговорила с путниками:

— Заходите, заходите, добро пожаловать! Садитесь к огню!

Песенка вскинула моргенштерн в приветственном салюте:

— Спасибо за приглашение!

Внезапно все водяные мыши бросились ниц и закричали:

— УУУУУУУ! Гоооррраууу! Лифвуд! Лифвуд!

— Я что то не то сказала?

Позднецвет посмотрел на распростершееся племя водяных мышей:

— Навряд ли. Интересно, что такое этот самый «Лифвуд»?

Бурбл, разумеется, был только рад случаю дать объяснения:

— Как? Вы не знаете, что такое Лифвуд? О, это замечательная штука, да, да, да. Лифвуд носят только вожди или величайшие воины, которые живут на воде. Ты, Дипплер, должен бы знать о нем. Вот я с самого детства знал о его существовании, а до меня о нем знал мой отец, и отец его отца тоже, и его отец, и…

Бурбл увидел, как Песенка подняла свой моргенштерн (который и был этим самым Лифвудом), и замолчал, добавив впрочем:

— И так далее, и так далее!

К Песенке обратился седой старейшина, он дрожащим голосом произнес:

— Да, Лифвуд сделал бы наше племя могущественным и знаменитым. Все бы уважали нас и боялись, мы бы все отдали, чтобы владеть им.

Белочка без раздумий ответила:

— Я обменяю его на хорошую лодку. Лицо старика осветилось радостью:

— Об этом и говорить нечего, я отдам свою лодку, она у меня самая быстрая и прочная!

Дипплер знаком попросил Песенку не вмешиваться и сказал:

— Только сначала надо взглянуть на нее, вы уж не обижайтесь.

Живот водяной мыши заколыхался от смеха.

— Да, да, конечно, кто же лучше землероек разбирается в лодках? Идите за мной, маленькие путешественники.

Выведя их из пещеры, он отдал фонарь Позднецвету.

— Свети, меченосец, пока я покажу лодку.

Они пошли вдоль берега, позади осталась ива, возле которой друзья повстречали Бурбла. Наконец на песке они увидели лодки, плотно уложенные и укрытые сверху корой и ветками.

— Никогда не оставляем лодки на воде, а то всякий увидит. Тут так и шныряют Белолисы, и крыс водяных полным полно. Вот только сегодня проплыли. Нет, лодки надо прятать получше!

Песенка посмотрела на реку:

— Так, говорите, они тут проплыли? А не знаете куда? Старейшина задумчиво почесал щеку и пожал плечами:

— Единственное, что могу сказать, так то, что двигались они в ту сторону, где встает месяц. Ну, землеройка, как тебе лодка? Надежная, верно?

Дипплер, внимательно осматривавший лодку, оторвался от этого занятия и произнес:

— Да, неплохая. Не плохая, не особенно хорошая, много лет уже плавала по реке. Я бы сказал, старовата. Ага! А вот эта нам подходит! За эту мы отдадим Лифвуд.

С этими словами Дипплер постучал по другой лодке. Она была намного новее и сияла свежепросмоленными бортами. В отличие от первой на ней были нарисованы всякие знаки и символы, что придавало ей совершенно особый вид. Однако старик затряс головой и замахал лапами.

— Нет, нет, эту нельзя трогать! На этой лодке нельзя гнаться за Белолисами. Нет, дружок, боюсь, эту мы не можем отдать!

Песенка задумчиво повертела Лифвуд. На зеленом камне отразились отблески огня. Она кивнула Позднецвету и Дипплеру, и все трое дружно повернулись, собираясь уходить. Дипплер с сожалением улыбнулся и сообщил старику:

— Очень жаль, значит, нам придется продать Лифвуд какому нибудь другому племени.

Старик подпрыгнул и загородил им дорогу. Он смешно подскакивал, пытаясь остановить друзей.

— Ну ну, не надо так сердиться! У меня есть и другие лодки! Да, очень хорошие лодки, пойдемте, я покажу!

Песенка покачала головой и сунула Лифвуд прямо под нос полевке:

— Ну уж нет, никаких других лодок нам не требуется. Мы хотим получить именно эту лодку, а вы — Лифвуд. Можете подержать его минутку, я разрешаю.

Мышь с благоговением держала в лапах символ власти, она жадно рассматривала камень на конце палки, поглядывала на наших героев. Чувствовалось, что расстаться с таким замечательным предметом она не в силах. Песенка выбрала именно этот момент, чтобы сказать:

— Все, верните Лифвуд, мы уходим, а вы больше никогда его не увидите. Вы кажетесь таким умным и опытным и наверняка можете построить другую лодку, еще лучше, чем эта. Так почему бы нам не поменяться?

Водяная мышь переводила взгляд с лодки на Лифвуд и с Лифвуда на лодку. Наконец она решилась.

— Договорились!

Старик подкинул в воздух комок земли, трижды топнул лапой и протянул лапу, чтобы лапопожатием скрепить сделку.

Удовлетворенные, друзья пожали ему лапу. Старик усмехнулся:

— Честная сделка, хоть с вами трудновато иметь дело. Получайте вашу лодку — легкая, как перышко, быстрая, как стрела, и руля отлично слушается. Второй такой нет, даже жаль с ней расставаться!

Позднецвет похлопал его по плечу:

— Зато теперь у вас есть Лифвуд, и власть принадлежит вам по праву.

Старик мышь довольно кивнул:

— Да, точно. Однако хорошую сделку надо отпраздновать. Так мы и сделаем. — Он поднял голову и закричал на весь лес: — Всенапиииир!

От неожиданности наши друзья подскочили. И тут же отовсюду стали появляться другие водяные мыши, которые тоже во все горло орали:

— Всенапииииррр!

Дипплер закинул пожитки в лодку и задумчиво сказал:

— Похоже, нас приглашают на праздник.

Чуть позже в пещеру на берегу набилось огромное количество водяных мышей. Почти у каждой в лапе была или маленькая скрипочка, или барабан. Песенка с друзьями сидела у костра и поглощала приготовленный водяными мышами праздничный ужин: студень, креветки, репу, морковку, грибы и какие то другие блюда, непонятно из чего сделанные, но очень вкусные. Бурбл поднял свой бокал:

— Да, давайте выпьем за здоровье самой лучшей певицы и умелого торговца, за храброго меченошу и за вечно голодного солдата отряда землероек. Удачи им, куда бы они ни направлялись!

И все водяные мыши подняли бокалы и закричали:

— Верно! Верно!

Дипплер облизнул краешек миски и спросил:

— А больше студня не осталось? Незачем добру пропадать!

Моккан лежал на корме и отдавал приказы:

— Веслами, веслами работайте! Шевелитесь! Фенно, дружок, выводи лодку на середину реки, подальше от берегов.

Землеройка подавила вздох и, направляя лодку, куда ей было приказано, сказала:

— Эта гонка меня вконец вымотала. Глаза прямо слипаются, сэр.

Моккан с непроницаемым видом опробовал на лапе остроту своего страшного топора и посоветовал:

— Ты лучше разлепи свои глаза, а то я им помогу закрыться навсегда!

А лодка все плыла и плыла в ночной тишине.


ГЛАВА 17


По спальне королевы Сильф скользила белая мерцающая фигура с черными провалами на месте глаз и окровавленным ртом. Она двигалась медленно, обходя спальню по кругу. Голос ее, казалось, доносился откуда то издалека, словно говорил бесплотный дух из другого мира.

— Сиииильф! Я вижу тебя, я слышу тебя, я не дам тебе покоя, пока ты жива! Умри, Сиииильф!

Из за занавесок паланкина раздался дрожащий от ужаса голос Сильф:

— Убирайся! Оставь меня в покое, Белый Дух! Стража! Стража!

Как только раздался скрип и дверь начала открываться, таинственная фигура исчезла. Водяные крысы с факелами в лапах ворвались в и без того уже ярко освещенную комнату. Они послушно обыскали все углы, но, разумеется, никого не обнаружили, а королева бушевала:

— Он был здесь! Белый Дух снова приходил сюда! Где моя дочь, Лантур? Я хочу, чтобы она пришла сию же минуту! Лантур! Лантур!

А наверху, в комнате, расположенной прямо над покоями королевы, Лантур прятала белую простыню, обильно намазанную фосфором, чтобы та светилась в темноте. На этой простыне углем были нарисованы глаза и красной краской — рот. Аккуратно сложив этот костюм, Лантур спрятала его в угол шкафа, прямо под доски. Но прежде, чем положить доски на место, она испустила протяжный стон, который, как ей было известно, раздастся в комнате внизу — ведь шкафы соединялись потайным ходом.

— Ууууууууууоооооооуууууууу!

Осторожно прикрыв шкаф, Лантур с удовольствием прислушалась к суматохе, поднятой ее матерью, и которая отлично была слышна из ее комнаты.

— Вот, опять, опять! Говорю же вам, дураки, Белый Дух был здесь, прямо в этой комнате! Что вы стоите? Ищите его! Ищите! Где Лантур? Она должна быть здесь!

Через минуту Лантур уже медленно входила в комнату матери. Она отослала стражников, которые были только рады убраться с глаз подальше. Как они знали по опыту, к Сильф лучше не попадаться, когда она в таком настроении.

— Что случилось, мама? Опять дурной сон?

— Не говори со мной таким тоном! Какие могут быть сны, если я глаз не сомкнула! Белый Дух снова был здесь, прямо перед тем, как ты пришла.

— Раз ты так говоришь, мама…

— Я — королева, и изволь обращаться ко мне как к своей королеве! Он был здесь, я видела его сквозь занавески! Но ты мне не веришь?

— О королева, если вы говорите, то, значит, так оно и было. Но где он сейчас? Почему никто не может сделать так, чтобы вы не видели Белого Духа?

— Не знаю! И почему же?

— Быть может, королева, он приходит из глубин вашей памяти… Какой нибудь враг, которого вы сразили много зим назад… Неупокоенный дух приходит отомстить своему убийце…

Лантур едва успела отпрыгнуть, когда из за занавесок паланкина Сильф швырнула в нее кубок. Голос королевы дрожал от ярости:

— Убирайся! Вон! Не смей мне этого говорить! Лисица поклонилась и повернулась к двери. Однако Сильф остановила ее:

— Нет, останься со мной, дочь моя. Я боюсь быть одна. Эта комната такая уродливая… Мне нужно больше света, больше красивых вещей!

Лантур вновь поклонилась и протянула лапу к двери:

— Я останусь, ваше величество. Со мной вы не будете бояться. Подождите немного, я поменяю часовых, которые должны вас охранять. Эти дураки никуда не годятся.

Лантур вышла и отослала стражу. Как только они ушли, лисица приблизилась к дальней стене и тихонько постучала. Тотчас из тени вынырнула крыса и уставилась на Лантур. Лисица кивнула:

— Вилс, ступай в мою комнату и слушай. Как только услышишь, что я захрапела, посылай вниз Белого Духа и начинай стонать. Как только услышишь крики королевы, все убирай обратно.

Крыса Вилс поклонилась хозяйке:

— Я знаю, что делать, моя госпожа.

Лантур снова вошла в комнату королевы и сказала:

— Вы можете отдыхать, королева. Я буду охранять ваш покой.

Гром и Рузвел стояли в тени зубцов на стене и осматривали залитое лунным светом поле, которое простиралось перед аббатством с южной стороны. У обеих белок в лапах были большие луки, и длинные оперенные стрелы чуть ли не вдвое длиннее обыкновенных были наготове. Что то шевельнулось на опушке леса.

— Идут! Их двое — видишь, за деревом? Гром посмотрел, куда указывал друг:

— Да, теперь вижу. Водяная крыса и Белолис. Видишь маленький огонек? Они несут кусочек зажженной веревки, давай подпустим их поближе и потом выстрелим.

Лисица Вэннана передвигалась очень осторожно, почти прижимаясь к земле и прячась за каждым клочком травы. Рядом полз крыс Дакл, он то и дело дул на тлеющий конец веревки, чтобы не собирался пепел и огонек не потух.

— Да не дуй ты так сильно, — раздраженно шепнула Вэннана, — а то разгорится, и глазом моргнуть не успеешь, как у тебя в лапе окажется один пепел. Подожди, пока доберемся до ворот.

Дакл приподнял голову и оглядел стену:

— Похоже, все тихо. Мы успеем тут все поджечь, прежде чем они….

В эту секунду ему в голову вонзилась стрела. Но Вэннана уже отпрыгнула, перекатилась и спряталась, так что следующая стрела, предназначавшаяся лисице, вонзилась в то место, где она только что стояла. Почти распластавшись по земле, Вэннана зигзагами помчалась прочь от аббатства. Стрелы жужжали над ее головой, как стая разъяренных ос. Одна из них вонзилась ей в лапу, но лисица бежала, не обращая внимания на боль, — она понимала, что, если остановится, все будет кончено. Наконец она добралась до дерева, и тут же Гельтор втащил ее в укрытие — за широкий ствол.

— Придется придумать что нибудь другое, чтобы поджечь эту дверь.

Вэннана, пытаясь отдышаться, предложила:

— Может, стрелы с подожженной паклей? Гельтор посмотрел на сестру как на умалишенную:

— Стрелы с горящей паклей? Ты что, не видишь, как они стреляют, эти рэдволльцы? Для того чтобы с такого расстояния попасть в дверь аббатства, нужен большой лук с длинными стрелами, а у нас ничего подобного нет. Пока мы с нашими короткими луками подберемся к стенам, нас всех перестреляют.

Лисица, морщась от боли, прислонилась к стволу.

— Тогда почему бы тебе самому ничего не придумать, братец? Ты ведь считаешь, что никто, кроме тебя, не в состоянии придумать что нибудь дельное.

Махнув лапой, Гельтор созвал всех крыс.

— Не злись, сестра. Так уж получилось, но у меня действительно есть идея, и весьма удачная.

Выдра Борракуль подошел к Командору:

— Баргл, который стоит на северной стене, говорит, что их забросали камнями и стрелами. Он считает, нападения можно ждать с минуты на минуту. Сам понимаешь, когда так обстреливают, что головы нельзя поднять, надо думать, враги идут на приступ.

Со своего места возле южного входа в аббатство Командор крикнул Грому:

— Слышишь, приятель? А ты что думаешь? Гром Быстроглаз тотчас отозвался:

— Ха! Старый трюк! Они пытаются нас отвлечь отсюда, чтобы спокойненько поджечь ворота, пока мы бегаем туда сюда. Борракуль, передай Барглу, чтобы он сидел тихо и под стрелы понапрасну не лез.

Рузвел уловил какое то движение на опушке. Прицелившись, он пробормотал, обращаясь к Грому:

— Снова полезли! Теперь их уже восемь. Идут по одному и все время останавливаются.

Гром попросил выдру спуститься.

— Тебе лучше уйти сейчас, Командор, пока они еще далеко и не мог т прицелиться.

Командор кивнул Кротоначальнику и его команде, которые держали наготове воду:

— Все готовы?

— Не то слово, как готовы, вурр. Прямо как никогда готовы!

Командор снял засов с ворот и распахнул их.

— Вперед!

Кроты, у которых не было ведерок с водой, выбежали за ворота и стали откидывать от них хворост, а остальные поливали ворота сверху водой. Командор стоял впереди с луком наготове, защищая кротов от нападения. Сейчас враги прошли уже почти половину пути, отделяющего их от аббатства. Гром со своего места на зубцах стены увидел, как они остановились и выстроились полукругом. Ночь вдруг озарилась оранжевым пламенем — это крысы помчались вперед, нацелив копья, обмотанные подожженными тряпками, на ворота.

— Командор, прямо!

Выдра услышала предупреждение. Оскалив зубы, она изо всех сил натянула лук и пустила стрелу в ту крысу, которая бежала прямо на нее. Та грохнулась оземь, пронзенная стрелой насквозь. Когда кроты откинули от ворот все ветки, а сами ворота хорошенько облили водой, они вбежали в аббатство. Последним был Командор, он захлопнул ворота и тотчас закрыл их на засов. Гром опустил свой лук и достал пращу из за пояса.

— Они подошли так близко, что теперь их можно и камнем достать, Руз. Большие луки больше не нужны.

И не успел Рузвел сказать ему ни слова, как Гром уже уложил первого врага.

— Давайте, мерзавцы, идите сюда! Меня зовут Регууууб!

Следующую крысу сразил Рузвел. Остальные, увидев, что подобраться к воротам не удалось, отбежали обратно, под защиту дерева. Все, кроме одной, которая все таки упрямо мчалась вперед. И прежде, чем белки сразили ее, она успела метнуть копье. Оно вонзилось прямо в ворота.

— Воды! Воды скорее! — закричал Рузвел.

Командор взобрался на стену, и целый водопад обрушился на опасный огонь. Пламя зашипело и погасло. Рузвел подмигнул Грому:

— Это я на всякий случай, мало ли что, хотя дверь мокрая и навряд ли могла загореться.

Гром снова взял большой лук и положил на тетиву стрелу, прицелился в толстый ствол дерева, за которым прятались враги.

— Ты, конечно, прав. И вообще, пора нам поменяться местами и заставить их защищаться!

Кротоначальник держал огромную охапку хвороста — он подобрал ветки, которые враги собирались поджечь под воротами.

— Как мило с их стороны позаботиться о дровах для нашей кухни, хуррр!

Гельтор стоял в безопасности на опушке и отдавал крысам приказы.

— Скажите Эскроду и Предак, чтобы они возвращались с северной стены сюда. Вэннана, сейчас не время валяться без дела. Поднимайся, нам надо сообразить, что делать дальше.

Лисица насмешливо покосилась на брата:

— Похоже, больше мы не будем поджигать ворота таким способом? В чем дело, идея оказалась не такой уж удачной?

Песенка проснулась в тот предрассветный час, когда спать хочется как раз больше всего. В пещере царила духота, отовсюду раздавался храп водяных мышей. Белочка слегка подтолкнула Позднецвета. Еще не проснувшись, он первым делом дотронулся до рукояти меча, чтобы убедиться, что драгоценный талисман на месте. Сделав знак, чтобы Позднецвет продвигался к выходу, Песенка принялась будить Дипплера. Тот повернулся на другой бок и пробормотал:

— Еще студень остался?

Песенка зажала ему рот лапой и прошептала ему на ухо:

— Вставай, Дипп, мы уходим, если лодка, конечно, еще на месте.

К счастью, так оно и оказалось. Пока они подтаскивали лодку к воде, Дипплер ворчал, не умолкая ни на секунду:

— И чего было подниматься в такую рань? Куда спешить? Мне здесь понравилось, да и студень был — просто пальчики оближешь.

Позднецвет слегка дернул его за хвост:

— Потише говори и перестань все время думать о своем желудке! Песенка права — надо уходить, пока все хорошо. Я не доверяю этому серому старику. Он то был бы рад оставить себе и Лифвуд, и лодку. Конечно, водяные мыши кажутся мирными и дружелюбными, но кто знает?

— Точно, точно, никто не знает. Особенно если за дело возьмется старейшина. Тут уж ни в чем нельзя быть уверенным!

Они повернулись на голос, и из за деревьев показался Бурбл с мешком, набитым всякой едой и двумя дополнительными веслами.

— И куда это ты собрался?

Бурбл столкнул лодку в воду, закинул в нее свой мешок и запрыгнул сам.

— Собрался с вами. Не могу же я всю жизнь прожить в этой дыре возле реки. Может, остальным это и нравится, но мне — нет! Просто повезло, что вы забрели к нам. Но теперь надо поторапливаться, пока остальные не проснулись и не обнаружили, что «Ласточка» исчезла!

Дипплер уже собирался разразиться гневной отповедью, но Песенка бесцеремонно пихнула его, так что тот плюхнулся на дно лодки, и сунула ему в лапы весло.

— Успокойся, Дипп, у нас нет времени на споры. Что то подсказывает мне, что Бурбл прав. Давайте ка убираться отсюда. В конце концов, спорить можно и по дороге. Садимся на весла: мы с Позднецветом — с этой стороны, а вы с Бурблом — с той. Да не теряйте времени — скоро рассветет!

Друзья расселись по местам и взяли весла. Вскоре лодка оказалась на середине реки и устремилась вниз по течению. Дипплер, искушенный во всем, что касалось лодок, изо всех сил расхваливал эту посудину. Даже Песенка и Позднецвет, которые в лодках совсем не разбирались, понимали, что с ней им действительно повезло. Дипплер с удовольствием смотрел, как мимо проплывают берега.

— Да, друзья, легкая как перышко. Так и кажется, что она не скользит по воде, а летит. Поэтому то ее и назвали «Ласточкой», верно?

Бурбл согласно кивнул и кинул обеспокоенный взгляд через плечо:

— Верно, Дипп, только сейчас ты поменьше болтай да посильнее греби.

Песенка подозрительно покосилась на водяную мышь и тоже налегла на весла, впрочем не удержавшись от вопроса:

— Бурбл, у меня такое чувство, что ты нам сказал далеко не все. Тебя послушать, так можно подумать, что мы украли «Ласточку».

Лодка неслась по реке как стрела. Бурбл объяснял:

— Ну, понимаете, этот серый старик — такой хитрец. «Ласточка» ему не принадлежит, она принадлежит всему племени, поэтому все решили, что он обменял свою старую лодку на Лифвуд, а он ни слова не сказал, как все было на самом деле. Так что скоро они пустятся за нами в погоню, это уж точно. Племя захочет вернуть «Ласточку».

Позднецвет сжал зубы и приналег на весло.

— Значит, получается, что мы сидим в украденной лодке. Этот старик надул нас. Он получил Лифвуд, а если они нас поймают, мы ничего не получим!

За лесом поднималось солнце, окрашивая небо в нежно розовый цвет.

— Нет, вы подумайте, какая гадость! — раздраженно воскликнула Песенка, подразумевая поведение старейшины.

Однако, глядя на ее праведный гнев, Бурбл почему то расхохотался. Похоже, он решил, что они уже достаточно далеко удалились от племени и теперь можно разговаривать в полный голос.

— Хи хи хи хи! Не злитесь понапрасну! Старик думает, что если он старый, значит, и умный. Только я и моложе, и умнее! Да да!

Песенка с удивлением посмотрела на веселящегося Бурбла:

— Ты это о чем?

Толстячок потряс туго набитым мешком:

— Я его перехитрил! Когда этот толстопуз проснется, увидит, что в лапе у него вместо Лифвуда — деревянный половник! Да да! Я подменил его! А ваш Лифвуд преспокойно лежит у меня в мешке! Хи хи хи хи!

Песенка сердито взглянула на Бурбла:

— Это было очень глупо! Конечно, старик обманул все племя, но мы выполнили свою часть договора. А теперь получается, что мы вдвойне виноваты!

В эту минуту раздался громкий крик, эхом отозвавшийся со всех сторон:

— Э ге ге гей! Ахой!

Бурбл в испуге воскликнул:

— Это они! Гребите быстрее!

— Но я думал, что «Ласточка» легко сумеет обогнать любую лодку, — пропыхтел Позднецвет, еще сильнее налегая на весла.

Бурбл смахнул со лба пот:

— Может, так оно и есть, но у них по восемь весел на лодку. К тому же водяные мыши знают реку как никто другой — все повороты и камни. И старейшина это отлично понимает. Смотрите внимательнее, мы выходим в большую реку.

Все четверо изо всех сил работали веслами, от напряжения все мышцы и мускулы болели, пот градом катился по спинам. Крики сзади становились все громче — племя водяных мышей настигало похитителей. Позднецвет, смахнув со лба пот и речную воду, промолвил, кивнув на южный берег:

— Там, кажется еще одна речушка.

Но водяная мышь Бурбл, кажется, совершенно не обрадовался:

— Нет, нет, туда нельзя. Это тупик, весь заболоченный и непроходимый. Глупо туда соваться!

— Э ге ге ге гей! Смерть ворам!

Песенка кинула быстрый взгляд назад и скомандовала:

— Быстро туда, пока они не вышли в большую реку и не заметили нас! Может, и не стоит прятаться в тупике, но вдруг они не станут нас там искать. Не спорьте! Быстрее поворачиваем!

Как только лодка оказалась в новом притоке, Бурбл выкинул из мешка в большую реку хлеб и пару деревянных тарелок, которые сразу же поплыли вниз по течению.

— Пускай думают, что мы разбили лодку, а сами утонули. А теперь пригнитесь и быстрее гребите — нам надо отплыть подальше от устья!

Лодка пробивалась через какие то водоросли, полусгнившие ветки и опавшую прошлогоднюю листву. Грести было трудно, но зато след от лодки сразу затягивался, так что действительно можно было подумать, что беглецы устремились вниз по большой реке. Вода отвратительно пахла прелью, над головами друзей жужжали комары, мошки и всякие другие кусачие создания, которые были явно недовольны вторжением. Дипплер остановил лодку. Зеленая ряска тотчас сомкнулась вокруг нее, словно никто и никогда не тревожил ее. Сердце у Песенки стучало так сильно, что ей казалось, подойди кто поближе — обязательно услышит этот сумасшедший стук. Стараясь дышать потише, все четверо растянулись на дне лодки. Дипплер прихлопнул чересчур назойливого жука, пытавшегося во что бы то ни стало усесться ему на нос. Позднецвет укоризненно посмотрел на землеройку и приложил палец к губам. И тут они услышали преследователей. Казалось, что за ними гонится по меньшей мере десять лодок. Старейшина, конечно, сидел в первой и руководил поимкой:

— Э ге ге ге гей! Вперед, вперед! Они не могли уйти далеко! Быстрее, водяные мыши, в большую реку!

— Да да! Но мы их до сих пор не видим! Может, они свернули в какой нибудь приток вроде этого?

— Не говори ерунды! У них там землеройка, которая достаточно разбирается в реках, чтобы не сделать такой глупости! Ты что, не видишь, что этот приток весь зарос, — там тупик!

— Может, мы перехватим их на перекате. Даже землеройка им не поможет пройти перекат, точно?

— Точно, точно! Погодите, попадут они мне в лапы, да и этот ощипанный Бурбл! Я из него мозги вышибу, он мне вернет Лифвуд! А его самого я спущу в реку вместе с его жуликами друзьями!

— Как только они посмели украсть «Ласточку»!

— Настоящие пираты!

— Помяните мое слово, я с ними расправлюсь, как расправляются с настоящими пиратами! А теперь вперед, водяные мыши!

Крики стихли вдали — племя водяных мышей отправилось дальше, вниз по реке. Позднецвет сел и принялся сбивать с себя насекомых, которые облепили его с головы до пят.

— Уфф! Отстаньте, отстаньте от меня!

Какой то жук влетел Песенке прямо в глаз, да с такой силой, что бедная белочка едва не вскрикнула от боли. Дипплер отряхивался и стонал:

— И зачем мы только полезли сюда прятаться? Лодка угрожающе накренилась, когда Бурбл исполнил в ней замысловатый танец.

— Я хо хой! Все в порядке! Теперь можно снова вернуться в реку!

Песенка немилосердно терла глаз.

— Нет, в реку нам нельзя. Не можем же мы плыть сразу за ними. Давайте лучше пройдем дальше по этому ручью. Может, дальше он не такой заросший.

Отмахиваясь от насекомых, которые налетали тучами, наши герои снова налегли на весла и повели лодку вперед.

Утро уже было в разгаре, когда четверке беглецов пришлось остановиться. Они подняли весла и осмотрелись. Вокруг них вилось всего несколько комаров, остальные отстали, а такого количества насекомых, как в устье реки, здесь не было. Ручей, по которому они плыли, перегородило упавшее дерево, так что двигаться дальше они не могли. Вода здесь была темная и густая, снизу поднимались пузыри, которые, лопаясь, оставляли неприятный запах. На берегу росли цветы — голубые незабудки, желтые лютики и купальницы и какие то еще, названий которых путешественники не знали. Дипплер направил лодку к тому месту, где прямо у кромки воды рос дуб. Песенка и Бурбл достали из мешков и сумок яблоки и лепешки, напиток из одуванчика и мя

ты. Все четверо устроили на берегу, который зарос мягким зеленым мхом, привал и принялись за еду, то и дело вздыхая и потирая больные места.

— Ооох! У меня лапы просто отваливаются — никогда не думал, что весла такие тяжелые. Мне бокал и то не поднять!

Дипплер подмигнул полевке:

— Ну тогда оставь его, я с удовольствием его выпью вместо тебя!

Позднецвет вытер яблоко об одежду.

— Ха! Теперь уже поздно возвращаться — никаких извинений от нас не примут. Если поймают — убьют!

Бурбл поднял бокал:

— Да да, старейшина упустил и Лифвуд, и «Ласточку». Так что теперь он на все готов!

Песенка капнула в больной глаз напитка.

— Все таки я не понимаю, зачем ты это сделал, Бурбл? Водяная мышь махнула лапкой:

— Просто старик мне не нравится, про таких говорят — «лапы загребущие». У водяных мышей никогда не было вождя, только совет самых достойных, а он назначил себя главой этого совета и объявил себя командиром. А это неправильно. Он обманщик. Вот ваш Лифвуд, барышня Песенка. Держите!

Белочка взяла палку с зеленым камнем на конце.

— Подумать только, все беды из за такой ерунды. Странно, правда? Прошлой ночью мы были с водяными мышами лучшими друзьями, а сегодня они готовы нас убить. И все из за лодки и палки.

Позднецвет пристроил мешок под голову как подушку и улегся.

— Как здесь хорошо, тепло и мягко. Нам придется подождать, пока мы не сможем вернуться обратно в большую реку. Я собираюсь вздремнуть, а вы не шумите слишком сильно.

Дипплер швырнул огрызок в воду.

— Прекрасно, я тоже посплю, а ты, Позднецвет, не храпи!

Песенка фыркнула:

— Кто бы говорил! Сам то храпишь так, что в Рэдволле никто с тобой рядом спать не может!

Дипплер приоткрыл один глаз и пробормотал:

— Ну нет! Где уж мне до тебя! Вот кто мастер по храпу!

Не прошло и получаса, как все четверо примостились на берегу и дружно и тихо захрапели.

Чернохвост и его банда хорьков увидели спящую четверку с противоположного берега. Выглядывая между деревьями, Чернохвост со злобной радостью сказал окружившим его хорькам:

— Куирр айр, дрррыхнут! Здесь так тихо и мирррно, верррно? Жаль, жаль, пррридется их ррразбудить. Такие маленькие, жаль.

Один из хорьков вытащил острый нож:

— Не надо их будить. Пусть себе спят. И пррросыпаться им не надо!

Чернохвост сжал тощую шею говорившего:

— Ты сделаешь это, когда Черррнохвост скажет. Куирр айр, я хочу сначала позабавиться с малышами, прррежде чем они умрррут!


ГЛАВА 18


Брат Мелиот и Кротоначальник Губбио решили устроить Пир Середины Лета, который проходил в Редволле каждый год. Война войной, но праздник устроить надо. Что еще может поднять дух защитников аббатства? Единственной проблемой были Шалопай, Блинни, Вугглер и другие проказливые малыши, которые желали помочь во что бы то ни стало. Кротоначальник заканчивал украшать огромный орехово — ягодный пудинг. Наконец он отложил в сторону вилку, залил все сверху взбитыми сливками и медом и, довольный, улыбнулся:

— Урр, взгляни ка на пудинг, брат. По моему неплохо!

Мелиот оторвался от яблочно клубничного пирога и с удовольствием принялся разглядывать творение Кро тоначальника.

— Красота! Он такой огромный, тебе, наверное, лучше поставить его в дальнюю печь — она побольше. Там уже полно дров и угля, так что осталось только поднести спичку.

Губбио взял лучинку, зажег ее от свечи и поднес к куче дров, огонь тотчас потух. Он попробовал во второй раз — то же самое. Тихонько ворча себе под нос, Кротоначальник снова зажег лучину.

— Хурр, лучина сырая попалась, что ли? Бурр! Когда Губбио уже в третий раз попытался разжечь огонь, он услышал довольное хихиканье и почувствовал дуновение воздуха. Распахнув дверцу печи, он увидел сидящих там малышей.

— Прекрасно, прекрасно. Значит, или у нас не будет праздничного пира, или на пиру будут подавать жареных малышей. Хурр, хурр!

Мышонок Шалопай замахал на крота лапкой:

— Уходи, мы теперь здесь живем.

Брат Мелиот поспешил к другу на помощь с большой лопатой в лапе.

— А что это малыши делают в печке?

Шалопай сунул брату Мелиоту под нос маленькую ложечку:

— А мы готовим креветочный пирог. Не мешайте нам, это очень трудно!

Кротоначальник и Мелиот безмолвно переглянулись. Потом дружно взялись за лопату, которой сажают хлеб в печь, и, засунув эту лопату в печь, вытащили оттуда малышей, миски, муку и какую то невообразимую смесь, которая, вероятно, должна была быть начинкой для креветочного пирога. Мелиот извлек перемазанных малышей из всей этой мешанины и строго спросил:

— А это для чего? Высушенная креветка, черная смородина, красный перец, горох, редиска? Для пирога столько не требуется!

Кротиха Блинни осуждающе посмотрела на него:

— Вам, может, и не требуется, а нам надо. Мы изобретаем пирог для Командора!

Кротоначальник замахнулся на них длинным батоном:

— А ну прочь отсюда, негодники! Еще раз придете, я из вас бутерброд сделаю!

Малыши поспешно ретировались, по дороге громко жалуясь на несправедливость поваров. Они промчались мимо Римрозы и Эллайо, едва не сбив их с лап. Римроза только головой покачала:

— Помню, Песенка была такая же. Похоже, эти малыши заняты по горло.

Брат Мелиот поклонился им обеим:

— Вы не поможете нам с Пиром Середины Лета? Римроза сделала изящный реверанс:

— Для этого мы и пришли, брат. Я подумывала о том, чтобы сделать салат из сельдерея с сыром, кабачками и петрушкой. А моя мать хорошо печет пирожки с миндалем и черникой. Ой, что это за грязь?

Мелиот только лапой махнул:

— Малыши собирались сделать из этого пирог для Командора.

Бабуля Эллайо разулыбалась:

— Хмм, мне кажется, будет неплохо приготовить все это и подать выдре. Он вечно вбивает малышам в головы всякие дурацкие идеи. Так что на этот раз можно предоставить ему самому расхлебывать их последствия.

А на южной стене Командор осматривал окрестности вместе с Громом и Рузвелом.

— Слишком уж тихо. Мне это не нравится, наверняка они опять что то затевают.

Гром лениво вращал пращу, на плече у него висел большой лук.

— Единственное, что мы можем, — это быть настороже, Командор. Эй, господин Флориан, как у вас дела?

Заяц вместе с Борракулем сторожил восточную стену. Оба они выглядывали из за зубцов. Услышав голос белки, Флориан помахал лапой и поспешил навстречу друзьям узнать новости.

— Не вешайте носа, друзья, — трагическим шепотом приободрил заяц. — Сейчас мы вам кое что покажем. Видите этот длинный шест? В моей труппе его использовали для ходьбы по проволоке. А теперь смотрите! Мы с Борракулем привязали к концу шеста кинжал. По правде сказать, мы просто наточили старый нож о зубцы, но это не важно. Вот, потрогайте, какой острый!

Командор дотронулся до лезвия, тотчас отдернул лапу и лизнул появившуюся царапину.

— Дааа! Вот это я понимаю — остро так остро. Ну и что дальше?

Флориан кивком показал на огромный толстый клен, который рос возле стены:

— Видите этот клен? Да не глазейте на него, как лягушки на луну! Быстренько взгляните, и все. Так, отлично. Ну что, видели?

Гром, которому хватило одного единственного взгляда, ответил:

— Почти у самой вершины привязана веревка! Заяц довольно ухмыльнулся:

— Точно. Так вот, какая то крыса забралась туда и привязала веревку, она тянется к верхушке другого дерева на опушке. Ха ха ха ха! Они, вероятно, думают, что смогут по веревке перебраться через открытое пространство, а потом прыгнут на стену. Хорошо, что вы поставили сюда именно меня! Я придумал великолепный план, — разумеется, он возник у меня в голове почти мгновенно, ко мне вообще все время приходят великолепные идеи. А теперь спрячьтесь и смотрите.

А в это время на ветке другого дерева стояла крыса по имени Тощемех. Снизу ему подавали советы Эскрод и Гельтор. Гельтор шепотом спросил:

— Ну что, на стене никого нет? Тощемех встал на цыпочки:

— Нет, никого не видно, хотя на западной стене — одна или две землеройки, но они сюда не смотрят.

Белолис нетерпеливо присвистнул:

— Меня не интересует, что делается на западной стене, главное — чтобы никого не было на восточной. Ты видишь, куда тебе надо двигаться?

Тощемех слегка наклонился вправо, осторожно балансируя.

— Да, сэр, отсюда все видно.

Эскрод никогда не любил высоты, вот и сейчас он вцепился в дерево, прижавшись поплотнее к стволу.

— Запомни, держись за веревку как можно дольше. Не забудь, что, когда петля скользит по натянутой веревке, нужно держаться сразу двумя лапами. Потом качнешься на ней — и ты уже на стене. Ничего, если не выйдет с первого раза, — пока все тихо, сможешь еще несколько раз попробовать.

Вцепившись в петлю, Тощемех покачался на веревке и глубоко вздохнул, выслушивая последние инструкции Гельтора.

— Когда доберешься до стены, веревку кинь вниз — она достаточно длинная и достанет до земли. Потом спускайся по ней и открой ворота, остальное — наше Дело. Потом я тебя как следует награжу, Тощемех. Ну, ступай!

С того места, где лежали рэдволльцы, Гром увидел, как натянулась веревка. Он кивнул Флориану:

— Похоже, кто то отправился в путь.

Послышался такой звук, словно в лесу шумел ветер. Борракуль выглянул между зубцами:

— Хо хо! Ты прав, Флориан. Летит словно птичка.

Заяц стоял наготове. Услышав эти слова, он перегнулся через стену и замахнулся копьем. Разогнавшийся Тощемех не мог остановиться. Он с ужасом увидел, как на стене появился Флориан и одним взмахом перерубил веревку. Водяная крыса тотчас полетела вниз.

— Аааааааааааа!

Тощемех со всего маху врезался в стену. Борракуль, услышав звук, недовольно поморщился. Однако Флориан думал вовсе не о несчастной крысе.

— Ух, надеюсь, этот болван не проломил стену! Отовсюду сбегались редволльцы, чтобы выяснить, что произошло. Лисица Предак, которая все это время пролежала во рву у западной стены, улучила момент, кода все часовые оставили посты, и рванулась к стене. Тут она вытащила веревку с камнем на конце и швырнула ее наверх. Камень зацепился за зубцы только с четвертой попытки. Предак подергала веревку — та держалась прочно. Тогда лисица побежала к восточной стене, где ее уже ждали Эскрод и Гельтор. Лисица прямо сияла, рассказывая о своем успехе.

— Все в порядке: веревка на месте, меня никто не видел. Теперь надо только дождаться полной темноты, притащить осадную лестницу, чтобы легче было выбираться из рва, и вперед! А у вас как дела?

Гельтор лениво помахивал обрезанной веревкой, которую уже успел свернуть.

— Все сработало, конечно, они были настороже, как я и ожидал. Заяц обрубил веревку, и Тощемех врезался в стену. Впрочем, мы своего добились — ты сделала все как нужно.

Предак осмотрела обрубленный конец веревки:

— Тощемех был хорошим солдатом. Дурак, но исполнительный. Жаль, что его больше нельзя использовать.

Эскрод прервал ее:

— Как ни странно, он не убился. У него, должно быть, в голове и мозгов нет — одна кость, прочнее, чем камень. Вон он, гляди.

Тощемех, выписывая странные зигзаги, ходил возле солдат, сооружающих осадную лестницу. Обе лапы, сжимающие веревочную петлю, были по прежнему подняты над головой, во рту не осталось ни одного зуба, а под обоими глазами наливались сине фиолетовые синяки. Покачиваясь на ходу, он бормотал:

— Прыгнуть на стену, спуститься по веревке и открыть ворота!

Баргл привел своих землероек на стену, где его радостно приветствовал Флориан:

— Ну, теперь можно и отдыхать! Хорошо выспался, дружище? И позавтракал, наверное, отлично! Да, одной славой сыт не будешь, вот так то!

Баргл зевал, потягивался и поглаживал живот.

— Выспался отлично, как крот в своей уютной норке, храпел так, что стены дрожали. И позавтракал отлично — лепешки с медом, мятный чай и засахаренные фрукты со взбитыми сливками на десерт. Боюсь, правда, ничего не осталось — мы, землеройки, так любим взбитые сливки, ты даже и представить себе не можешь! Мы, конечно, попросили поваров оставить вам несколько сухариков, точно, Майон?

Отвернувшись, чтобы спрятать улыбку, Майон согласился:

— Верно, верно. Я сам лично попросил оставить несколько сухарей для храброго господина Флориана и его помощников, которые так хорошо охраняли наш сон!

У Флориана от возмущения даже уши покраснели.

— Ах вы, лентяи! Маленькие мохнатые мошенники! Обжоры! Нет, еще хуже! Собирайтесь, ребята! Стройтесь и пойдем отсюда! Не желаю оставаться в компании таких неблагодарных обжор!

Кипящий от ярости Флориан вел свою команду вниз, а Баргл весело кричал ему вслед:

— Надеюсь, вы скоро смените нас, господин Флориан!

У зайца от злости усы встали дыбом.

— Нет, это какая наглость! И ни капли сочувствия и понимания!

Дисум ворвалась в кухню предупредить поваров:

— Сюда идет господин Флориан со своей командой. Вид у них ужасно злой и голодный!

Брат Мелиот хлопнул себя ладонью по лбу:

— Ох! Ну конечно! Я совсем забыл прислать им на стену завтрак! Они же с прошлой ночи ничего не ели!

Бабуля Эллайо немедленно схватила поднос с пирожками с подоконника, где они остывали, и спрятала в шкаф.

— Кошмар! Если сюда заявится голодный заяц, который в обычное то время ест за пятерых, нужно спрятать все продукты, а то никакого пира у нас не получится — он опустошит всю кухню.

Римроза подсчитала головки сыра и сообщила:

— Мне кажется, он уже здесь побывал — одной головки не хватает.

Кротоначальник осторожно вытащил из печи орехово ягодный пудинг и покачал головой, отвечая Римрозе:

— Нет, это не Флориан, это малыши стащили и сейчас где то в уголке наслаждаются.

Римроза рассмеялась:

— Ну надо же! Надеюсь, у них не заболят животы от такого количества сыра. Брат Мелиот, а креветочный пирог для Командора уже готов?

Мелиот вытащил пирог из печи.

— Можете полюбоваться!

— Может, его отдать Флориану?

Мелиот усмехнулся при мысли о том, как отнесется Флориан к такому в высшей степени необычному угощению.

— А почему бы и нет?

Эскрод сидел на поляне, которую Белолисы приспособили для своего лагеря, и наблюдал, как крысы испытывают осадную лестницу. Она казалась вполне надежной. В лагерь вошла Вэннана, уселась возле брата и, (почувствовав его настроение, спросила: — Похоже, ты сегодня не в духе. Что случилось? — Ааа, по моему, ничего хорошего с этой осадой не выйдет. Мы никогда не победим рэдволльцев — удача все время ни их стороне.

— Ну так что ты предлагаешь, брат?

— Оставить все как есть и возвращаться на остров.

— Хмм, кто бы возражал!

— О чем ты сестра? Почему мы не можем уйти?

— Послушай, Эскрод, пока ты возился с веревками и прочей ерундой, я вернулась в наш старый лагерь возле реки. Там я оставляла Билу приглядывать за Мокканом, и мне хотелось послушать, что он скажет. Но угадай, что случилось?

— Что?

— Там никого нет, никаких следов. И Моккан, и крысы, которых мы с ним оставляли, — все исчезли.

— Исчезли? А как же гобелен, который мы украли из аббатства?

— Ррр! Разумеется, он тоже исчез! У нас там было шесть лодок, так вот, пять из них разбито в щепки. А это значит, что Моккан взял шестую лодку, крыс и гобелен и отправился на остров.

— Предатель! Попадись он мне в лапы, я с него шкуру топором спущу!

— Согласна, братец. Но все это означает, что мы застряли здесь надолго, потому что без добычи мы возвратиться не можем.

— И что ты предлагаешь делать, Вэннана?

— Нам остается только одно — воспользоваться всей данной нам хитростью, для того чтобы завоевать аббатство. Когда Рэдволл и его богатства станут нашими, мы заставим землероек построить нам новые лодки. Мы нагрузим их сокровищами и появимся на острове, когда братец Моккан меньше всего нас ожидает. А уж потом разберемся с ним по своему!


ГЛАВА 19


В сон Позднецвета вторгся Мартин Воитель. Он ткнул кончиком меча лапу бельчонка и произнес единственное слово: — Вставай!

Позднецвет проснулся и сел. Меч, который и разбудил его, лежал рядом, касаясь пятки. В ту же секунду бельчонок увидел, как к нему и его друзьям подбирается громадный хорек с вороньими перьями на хвосте, а еще двадцать бандитов пытаются окружить нашу четверку.

— Вставайте! Тревога! — закричал Позднецвет.

Он никогда в жизни так не пугался. Хорьков было в пять раз больше и выглядели они как настоящие убийцы: до зубов вооруженные, с оскаленными зубами и злобным огнем в глазах. Позднецвет услышал отчаянный крик Песенки:

— Бежим!

И Позднецвет изо всех сил рванул в лес — никогда в жизни он так не бегал. Он успел увидеть, как остальные вскочили и побежали. Песенка проскользнула между двумя разбойниками и скрылась в кустах, но Дипплеру и Бурблу не повезло. Они еще толком не проснулись, поэтому хорьки навалились на них и не позволили улизнуть. Всхлипывая от страха, Позднецвет мчался вперед, спотыкаясь о корни деревьев и не глядя, куда он, собственно говоря, бежит. Он слышал, как за ним бежали преследователи, как звенели их мечи. Бельчонок задыхался, сердце у него колотилось где то в горле, но он бежал, по прежнему сжимая в лапе меч Мартина Воителя.

— Куирр арр! Вперред! Скорррей! Он где то здесссь! И тут Позднецвет увидел огромный дуб, покрытый густой листвой. Бельчонок сжал меч зубами и молниеносно взлетел на дерево. Только он как следует спрятался в ветках, как подбежали его преследователи и, остановившись под дубом, принялись искать его. Они лазили по кустам и переговаривались:

— Куда он делся? Кааййррр! Ты его видишшшь?

— Кррриййаа! Сбежал! Быссстррро!

— Хорррошо, у нас есссть дррругие!

Боясь пошевельнуться, Позднецвет притаился на ветке. Он смотрел, как хорьки, споря и переругиваясь, искали его в кустах.

Когда они осмотрели все вокруг, один из них ткнул страшным когтем в сторону речушки:

— Пошли теперррь обррратно! Поррразвлечьсся! Хихикая и повизгивая, они ушли.

Позднецвет не то соскользнул, не то свалился на землю. Воткнув меч глубоко в землю, бельчонок сел и раз

рыдался. Трус! Отец был совершенно прав. Он бежал, как испуганный малыш, оставив друзей в беде.

Так его и нашла Песенка, которая услышала рыдания друга. Она села подле него и спросила:

— Что с тобой? Ты ранен? Всхлипывая, он покачал головой:

— Я так испугался, Песенка, просто ужасно! Песенка наклонила головку, пытаясь заглянуть ему в лицо:

— И я тоже! Чуть не умерла со страху! Позднецвет еще глубже воткнул меч в землю.

— Ты не понимаешь! Оказывается, мой отец был прав, когда назвал меня трусом. Я оставил Дипплера и Бурбла, позволил этим хорькам захватить их. Я испугался и сбежал!

Песенка хлопнула его по плечу и воскликнула:

— Конечно, надо было позволить хорькам убить тебя! Позднецвет сердито смахнул с глаз слезы:

— Не говори глупостей! Белочка улыбнулась и сообщила:

— Буду, ты ведь говоришь глупости. Мы сделали единственное, что можно было сделать в такой ситуации, — мы сбежали. Представь себе, что мы бы остались и нас бы убили, — по твоему, это помогло бы Дипплеру и Бурблу?

Позднецвет вытер слезы и фыркнул:

— А для того, чтобы сбежать, требуется особая храбрость?

Песенка начала терять терпение. Она заговорила медленно, подчеркивая каждое слово:

— Нет, но для этого требуется толика здравого смысла. Как видишь, мы еще живы и собираемся отправиться на выручку друзьям. Пошли, Регуб, твой меч можно использовать не только для того, чтобы копать землю!

Позднецвет поднялся и вытащил меч. Он обтер его об одежду и, улыбнувшись, сказал:

— Я рад, что ты мой друг, Песенка! Пошли разберемся с этими разбойниками!

Дипплер и Бурбл висели на ветке, подвешенные за задние лапы. Их головы почти касались воды, потому что ветка нависла прямо над ручьем. Чернохвост стоял в «Ласточке» и размахивал кинжалом перед глазами пленников.

— Так так так, мои маленькие дрррузья, хотите еще водички?

По его знаку четверо хорьков вспрыгнули на ветку, так что та склонилась над водой еще ниже, а головы Дипплера и Бурбла погрузились в воду. Все это очень забавляло хорьков.

— Дай им еще попить!

— Киийарр! Они хотят ещще водички!

Наконец хорьки слезли с ветки, и головы друзей вынырнули из грязной илистой воды. И Дипплер, и Бурбл отчаянно кашляли и отплевывались. Чернохвост снова принялся грозить ножом.

— Ну ка говоррррите, вы ужже напились или уже можжжно выпустить у вас воду из горррла?

Бурбл выплюнул изо рта тину, сморщился и сказал Дипплеру:

— Выбор у нас небогат, что думаешь, приятель? Один из хорьков вдруг тяжело вздохнул и свалился на землю безо всякой видимой причины. Чернохвост озадаченно нахмурился:

— Что это ссс ним?

Но прежде чем кто нибудь ответил, другой хорек рухнул прямо в реку. На сей раз все видели, как воздухе промелькнул камень, с силой брошенный из пращи.

— Рэээдвоооооолллл! Регуууб!!!

Не успел смолкнуть боевой клич, как еще два хорька упали. То и дело в воздухе мелькали камни, умелой лапой пущенные из пращи, и остатки банды отступили. Точнее сказать, это было паническое бегство, поскольку о дисциплине бандиты не имели ни малейшего представления. Отчаянно вереща и отпихивая друг друга, хорьки перелезли через поваленное дерево и исчезли в лесу. Чернохвост по прежнему стоял в лодке и, размахивая ножом, кричал:

— Кииий аааррр! Назад! Верррнитессь назад! Черрр нохвост не боитссся!

Позднецвет выскочил на берег, он крутил над головой меч, и видно было, что он впал в такую же ярость, как барсуки, когда бой идет не на жизнь, а на смерть.

— Регуууб!!!

Остановить его было невозможно. Он как молния бросился на Чернохвоста. Они столкнулись с такой силой, что оба выронили оружие и упали в воду. Дипплер и Бурбл, по прежнему вися вниз головами, следили за поединком. Забыв о своем мече, Позднецвет выдернул Чернохвоста из воды и нанес ему такой удар, что тот отлетел на несколько шагов. Но бельчонок прыгнул за ним и снова принялся бить и кусать врага.

— Реегууб! Ррреегууб! Ррррегуууб!!!

Песенка выбралась на берег. Никогда раньше ей не приходилось видеть такой ярости у ее друга. Он избивал хорька так, что было ясно — еще немного, и он убьет бандита.

— Позднецвет, оставь его! Он уже сполна получил! Но бельчонок не слышал. Он подхватил Чернохвоста, словно тот ничего не весил, и швырнул его в воду. Хорек, черный от грязи и весь облепленный водорослями, выбрался на противоположный берег. Позднецвет бросился за ним, но поскользнулся и тоже упал в воду. Песенка отвязала лодку и направилась спасать друга. Она кинула Позднецвету веревку и крикнула:

— Хватайся!

На Позднецвета внезапно обрушилась невероятная усталость. Он ухватился за веревку, и Песенка потащила его к берегу на буксире.

Воин из рода Регуба выбрался на берег при помощи Песенки и без сил опустился на мягкий мох. Белочка достала из реки его меч, — к счастью, тот упал возле самого берега.

— Солнце и дожди! Ты — великий воин, Позднецвет. Никогда не видела ничего подобного! Я думала, ты его убьешь голыми лапами, безо всякого оружия!

— Да да, но ты так и будешь болтать, забыв о двух несчастных, которые висят на ветке, как спелые яблоки осенью?

Песенка повернулась к двум сверткам, висящим на ветке:

— Прошу прощения, друзья. На минуту я совсем о вас забыла. Подождите, сейчас я спущу вас.

Бурбл подмигнул Позднецвету:

— Надеюсь, она не будет слишком мешкать с нашим освобождением. А то мне кажется, у нас головы скоро станут ярко красными в таком то положении!

Песенка в ответ, улыбаясь, заметила:

— Для яблок это как раз неплохо. Может, вас так и оставить? Сколько там до осени?

Позднецвет встал и помог Песенке разрезать веревку, связывающую Дипплера. Только оказавшись на земле, тот заговорил:

— Опять я спал! Снова заснул, как и в тот раз, когда Белолисы украли наши лодки! Похоже, меня это ничему не научило. Безголовый болван, вот кто я такой!

Когда они сняли Бурбла, Позднецвет уселся рядом с расстроенным Дипплером и сказал:

— Не вини себя, Дипп. Мы все заснули, так что это не только твоя вина. В следующий раз ты будешь наготове. Думаю, ты сам удивишься, как отлично ты можешь справиться со всеми трудностями. У меня так и было. После того что произошло сегодня, я думаю, что не испугаюсь никакого зверя. А ты что скажешь, Песенка?

Белочка подбросила в воздух свой Лифвуд и снова поймала его.

— Мне кажется, что теперь любой враг будет бояться тебя, если вы вдруг встретитесь лицом к лицу. В этом я абсолютно уверена.

В полдень друзья все еще решали, что им делать дальше. Бурбл объяснял, что не имеет смысла снова возвращаться в большую реку.

— Старейшина и все племя водяных мышей будут сторожить там несколько дней. Если мы полезем туда, то будем похожи на ту бабочку, которая влетела в клюв голодной вороне. Ничего, кроме неприятностей, нас там не ждет!

Песенка взглянула на пергамент отца Батти со стихотворением, которое она знала наизусть:

— Ты прав, Бурбл, река слишком опасна. Помнишь, твои соплеменники, когда преследовали нас, говорили, что мы не пройдем пороги, верно?

— Да да, пороги — место опасное. Хорошо бы вообще как нибудь пробраться, чтобы не проходить через них. Но это, к сожалению, невозможно.

Песенка задумчиво рассматривала пергамент.

— Хмм, тут ничего не говорится ни о порогах, ни об опасности. Единственное, что здесь сказано:


Ты попросту иди за мной

И отыщи молчащий рот,

Который к югу поведет.

Деревьев кроны в тех лесах

Стоят с цветами в волосах.


Позднецвет налил всем оставшийся напиток.

— Ну и что это значит, Песенка?

— Подумай немножко! Пока мы плыли вниз по реке, встретился нам какой нибудь приток, кроме этого, который вел бы на юг?

— Нет, когда за нами гнались, мы все время плыли вдоль берега, а потом я увидел этот приток. И что ты хочешь сказать, Песенка?

— Понимаешь, я, конечно, не уверена, но, по моему, этот молчащий рот, то есть устье, это как раз о нем. А ты как думаешь, Дип?

Землеройка задумчиво расправила усы:

— Может, и так. Если в твоем стишке говорится, что часть нашего пути проходит здесь, значит, ты права, Песенка.

Но Бурбл не одобрил идею:

— Вы только их послушайте! Нельзя же так верить словам на старой бумаге! Здесь тупик, или только я это вижу?

Песенка потрясла пергаментом перед носом у негодующего Бурбла:

— Да пойми ты, это было написано много много зим назад. Может, тогда здесь и была нормальная речка, а потом в нее упали деревья, и она вся заросла тиной!

Дипплер прервал страстную речь Песенки:

— Ты только об одном забыла — как мы будем преследовать Белолиса, если он и его крысы поплыли по большой реке?

Песенка даже лапкой топнула:

— Ну как вы не понимаете? Совсем не важно, куда они поплыли, мы не можем их преследовать по большой реке, когда за нами гонятся водяные мыши. К тому же мы знаем, что Белолис направляется на остров посреди озера. Если мы поплывем по этой реке, то обязательно встретим его. Бурбл, ты пойдешь с ним?

Водяная мышь уже начала карабкаться на ствол дерева, которое, так неудачно упав, перегородило реку.

— А вы что же думаете? Должен же я проверить, права ты или нет. Ну, вы идете?

Они взобрались на поваленное дерево и осмотрелись. Из под мха, ряски и болотной травы кое где прогляды

вала вода. Песенка торжествующе показала на поблескивающие тут и там лужицы:

— Видите? Говорю же, здесь была река. И течет она как раз на юг, как в стихах говорится. Ну, что ты теперь думаешь, мышка норушка?

Бурбл посмотрел и произнес:

— Станем носильщиками?

Они уставились на него и хором повторили:

— Носильщиками?

— Ну да. Сейчас я вам объясню, мои непонятливые друзья. Мы должны добраться до того места, где эти лужицы превращаются в нормальную речку. А до этого места нам придется нести «Ласточку» на себе.

Позднецвет снова взобрался на завал из деревьев.

— Через завал она не пройдет, это точно. Значит, придется тащить на себе. Пойдемте, носильщики, время не ждет!

К счастью, «Ласточка» была очень легким суденышком. Взвалив на себя мешки и положив на плечи весла, друзья с большим трудом, но перенесли лодку через завал. Сначала они перевернули ее кверху днищем, потом забрались под лодку и понесли ее на головах. Первым шел Позднецвет, как самый высокий из всей команды, за ним — Дипплер и Бурбл, а последней Песенка. Под лодкой было невыносимо жарко и нечем дышать, к тому же туда то и дело залетали разные комары, мошки, мухи и прочие насекомые. Но друзья шли вперед, стараясь не обращать внимания на трудности.

Буме!

— Ай ай ай! Смотри, куда идешь, Позднецвет!

— Прости, тут была большая ветка, я ее не заметил.

— Да да, ты, может, ее и не заметил, а вот мы почувствовали!

— Мне тоже досталось, так что не жалуйся!

— Бурбл не жалуется, а спорит. Любой имеет право спорить: и водяные мыши, и землеройки. А откуда ты знаешь, что мы идем куда нужно, Позднецвет?

— Глупый какой! Да потому, что мы идем по маленькому ручейку — у меня все лапы мокрые! Песенка, может, ты споешь что нибудь, чтобы эти двое помолчали? Честно говоря, у меня уже голова кругом идет. Раньше я думал, что нет ничего хуже, чем спорить с землеройкой, но теперь знаю, что еще хуже — это когда с тобой спорят и землеройка, и водяная мышь!

Песенке понравилось, как звучит ее голос из под лодки.


— Ужо как жениться, я вам доложу,

Ежу невезучему,

Как с белкой ужиться, ужаться ему,

Колюче колючему!


Еще мне привиделось нынче во сне,

Что выдра с форелью танцуют на дне.

Виденье такое во мне ожило

Шмеля из варенья тащить тяжело.


Все гости, что нынче пришли на порог,

А ну налетайте на торт и пирог!

На плюшки, пампушки, ватрушки и на

Черничный напиток и бочку вина!


— Хо хо хо хо! — раздался чей то голос. — Никогда не видывал ноющую лодку! Хо хо хо хо хо!

Все четверо скинули с себя лодку, чтобы посмотреть, кто же им встретился.

Неподалеку в гамаке, натянутом между двумя деревьями, лежал огромный, толстенный ежище. Его иголки и колючки протыкали гамак насквозь, и поэтому выглядел он как громадная подушечка для булавок. По обеим сторонам гамака были прикреплены корзинки: в одной были орехи, а в другой дикий виноград. В правой лапе он держал щипцы для колки орехов, и вот этими то щипцами он приветливо помахивал путешественникам.

— Доброго вам дня. Хотите винограда? Садитесь и отдохните!

Песенка улыбнулась и помахала, предложив друзьям:

— Ква!

— Слышали? Она спела свою любимую песню, самую короткую в мире. Хо хо хо хо хо! Ну что за умная лягушка!

Тени деревьев уже стали удлиняться, и жара стала меньше — день клонился к вечеру. Песенка наслаждалась покоем и думала, что, в сущности, им пора уже пускаться в путь. Сол кормил лягушку виноградом и что то ей объяснял, а она кивала головой, словно понимала, о чем идет речь.

— Не волнуйся, малютка, — сказал Сол Песенке, — доверься мне. Вы ведь хотите найти реку, которая течет на юг. Но вам придется добираться до нее еще дня два, не меньше, — лодка у вас хоть и маленькая, но тащить ее на себе тяжеловато. Послушайте лучше, что я придумал. Вашу лодку понесу я, и займет это всего один день. Так что сейчас можете отдохнуть у меня, а завтра утром мы отправимся. Согласны?

— Конечно, господин Сол, спасибо вам! — радостно закричали уставшие путешественники.

Жилище ежа нашлось тут же, неподалеку. Это оказалось удобное убежище, сложенное из камней и дерева, сверху укрытое ветками и примыкающее к скале, так что со стороны его было вовсе не видно. Внутри оказалось очень уютно, и еще уютнее стало, когда хозяин накормил путешественников овощным супом и блинчиками. Когда все насытились, хозяин начал рассказывать историю своей жизни:

— Сколько себя помню, я всегда жил здесь. Сначала нас было трое — моя жена Остролапка, наша маленькая дочка Новоцветик и я. Сейчас кажется, что это было в какой то другой жизни, много зим назад. Ну, так или иначе, однажды осенью я ушел к реке собирать яблоки, те, что росли поблизости, мы уже съели. К тому же я решил принести и молоденькую яблоньку — посадить возле дома. На следующий день разразилась ужасная гроза, и я не смог вернуться. Я вырыл себе пещерку на берегу и просидел там три дня, дождь шел такой, что нос нельзя было высунуть из укрытия. Потом, когда гроза стихла, я вернулся домой с яблоками и молоденьким деревцем. — Сол на минуту замолчал, глядя в огонь. Потом вздохнул. и продолжил: — Да а а, несчастливый выдался денек! Пока меня не было, на мой дом напали. Все было разрушено — и ни одного врага. Дождь смыл все следы. Моя бедняжка жена лежала на пороге мертвая. Она всегда была нежной и хрупкой и не смогла защититься, а наша дочка пропала, ее захватили в плен.

В те дни меня звали Большеспин, потому что был я больше всех других ежей. Но, к сожалению, я никогда не был воином и не мог никому причинить вреда. Я сошел с ума от горя, три лета я бродил по лесам, пытаясь найти дочку. Но бедняжка исчезла. Однажды осенью, когда листья уже окрасились в красный и золотой цвета, а маленькие птички улетели на юг, в теплые страны, я увидел, что пришел в этот лес, на то самое место, где был мой дом. Скажу вам правду, мои маленькие друзья, я сидел и плакал целые дни напролет, вспоминая, как я был счастлив. Но однажды утром я проснулся и увидел, как ярко светит солнце, какие чудесные песни поют для меня птицы, и на меня снизошел покой. Я понял, что не могу всю жизнь провести бродя по лесам и полям. Тогда я сменил имя и решил доживать свой век здесь. Я снова построил дом, нашел Квакла. А когда я вытаскивал его из болотца, то увидел, угадайте что? Маленькое миндальное деревце. Видите, вон оно. И я решил, что останусь здесь. Никогда я никому не причинял зла, и, если мне выдается возможность помочь кому нибудь, вот как вам, я всегда рад сделать добро.

Песенка улыбнулась и сказала:

— Вы замечательный, господин Сол! Я так рада, что познакомилась с вами.


ГЛАВА 20


Моккан проделывал один из своих любимейших трюков. Когда сгустились сумерки, он, приказав причаливать к берегу и устраивать лагерь, спрятался в ветках большого дерева, слушая, о чем же говорят в его отсутствие крысы. Они вытащили на берег лодку, и теперь возле нее стоял Фенно и вел мятежные речи:

— Слушайте, ребята, сейчас у нас есть шанс сбежать, пока Моккан ушел на разведку. Сесть в лодку — и вниз по реке, только нас и видели! Давайте покончим с этим путешествием, приятели, пока не поздно!

Крыса по имени Горм мрачно уставился на землеройку:

— Мы тебе не приятели, и вообще, заткнись лучше. Фенно не обратил на него ни малейшего внимания и продолжал:

— Помните, что сегодня случилось? Один из вас утонул, на порогах лодку чуть не разбило в щепки. Но ваш Белолис даже внимания на это не обратил! Да да! Он думает только об этом гобелене и ни о чем другом. Он заставил нас грести до изнеможения, чтобы удрать от команды водяных мышей, — мы чуть не надорвались, а ему до нас и дела нет! Он только топором грозил, чтоб мы гребли скорее. И что это за вождь такой, я вас спрашиваю!

Крысы, к которым он обращался, лишь плечами пожали:

— Мы служим потомкам Великой королевы Сильф, так что это не твоего ума дело.

Фенно скривил губы:

— Ха! Подумаешь, Великая королева. Взгляните на себя, все мокрые, грязные, голодные! Да вашей королеве на вас наплевать, даже если вы тут все подохнете!

Крыса Горм стукнул кулаком по борту лодки:

— Какой толк во всех этих разговорах? Ты что, не знаешь, что Белолисы — волшебники? От них бесполезно бежать! Где бы мы ни спрятались, их магия все равно найдет нас!

Фенно натянул веревку, которой он был привязан к лодке:

— Волшебные? Ну и глупость! Неужели все водяные крысы такие идиоты?

— Да уж поумнее тебя, землеройка.

Фенно подскочил от неожиданности — прямо перед ним как из под земли вырос Моккан. В лапах он держал срезанную с дерева палку. Фенно закрыл голову лапами и сжался в комок, пытаясь избежать ударов, градом обрушившихся на него.

— Боль — лучший учитель для таких болванов, как ты! Белолисы — волшебники! Ну, говори!

— Ааааа! Даааа! Белолисы — волшебники, господин! Даааа!

Моккан швырнул сломанную палку в голову Фенно и изо всех сил пнул пленника:

— Ты получил ценный урок, олух. Впереди целая ночь, мне нужно вырезать новую дубинку, чтобы ты его усвоил?

Забившись на дно лодки, Фенно проскулил:

— Нет, господин. Белолисы — волшебники. Я все понял, господин!

Моккан потерял интерес к пленнику. Повернувшись к Горму, он сказал:

— Достань припасы и разложи небольшой костер, так чтобы его не было видно с реки. И смотри, чтобы он не дымил.

Горм согнулся в поклоне:

— Сделаю все, как вы приказали, господин. Моккан дотронулся до вымокшего гобелена:

— Высуши его, и осторожно, чтобы не попала грязь или копоть. Великая королева Сильф рассердится, если гобелен будет испорчен.

Королева Сильф решила навестить своих рабов. Когда ее паланкин несли по заднему двору, где и обитали рабы, она от отвращения закашлялась, так как увидела из за занавесок ту отвратительную массу из зерен и каких то кореньев, которую давали рабам на ужин. Голодные рабы выхватывали малоаппетитные куски каши из ведра и тотчас проглатывали их. Уллиг щелкнул кнутом и заорал:

— А ну тихо. Вас изволила посетить сама Великая королева Сильф!

Бедные рабы тотчас бросились вглубь барака, надеясь обрести убежище в темноте. Они не знали, чего ожидать от неожиданного визита. Атрак и его сороки пронеслись перед бараками, жадно разглядывая несчастных пленников. Крысы охранники, перепуганные отнюдь не меньше своих поднадзорных, стояли навытяжку, вцепившись в копья. Все взгляды были прикованы к шелковым занавескам паланкина. Слуги спешили разжечь повсюду факелы. Тишина была просто оглушительной, все боялись даже дышать. Наконец из за занавесок раздался голос королевы:

— Надеюсь, они достаточно работают, чтобы мы их кормили?

Уллиг, капитан надсмотрщик, тотчас отозвался:

— Да, ваше величество. Некоторые в полях и садах, другие в мастерских создают красоту, дабы порадовать ваше величество!

Вновь повисло тяжелое молчание, затем Сильф снова заговорила:

— Хммм. Не позволяй им толстеть и лениться, капитан. Напомни им законы моего острова.

Уллиг повернулся мордой к баракам и начал выкрикивать правила и законы, которые королева считала необходимыми для жизни:

— Работай — и будешь жить! Помни, отсюда нельзя сбежать! Проявишь неповиновение — и отправишься в Зубы Бездны! Это правила, установленные ее величеством, Великой королевой Сильф. Помните, вы живете лишь ее милостью!

Он замолчал, и из паланкина вновь раздался голос:

— Несите меня назад, в мои покои. Мне здесь не нравится — никакой красоты, одно уродство. Меня должна окружать красота. Смерть никогда не ворвется туда, где Царит красота и гармония!

Подняв паланкин, носильщики понесли его прочь, Изо всех сил стараясь не споткнуться и не потревожить правительницу, которая могла в любой момент приказать казнить любого. Внезапно из за занавески раздался крик:

— Стойте! Вон он там, в верхнем окне! Вы что, не видите его, болваны? Белый Дух! Капитан! Быстро наверх! Возьми охрану и поймайте его! Быстро!

В верхнем окне, раскачиваясь взад и вперед, стояла белая фигура. По всему двору разносились ее стоны:

— Сиииилльф! Темные Леса ждут тебя! Тебе пора! Смерть твоя близка! Уууууууууу!

Уллиг во главе отряда помчался наверх, отлично понимая, что не успеют они добраться до покоев, как привидение исчезнет, словно его и не было. Такое случалось уже не в первый раз.

Лантур упрятала одеяние «Белого Духа» в шкаф и наполнила два кубка ароматным сливовым вином. Протянув один из них крысе Вилс, лиса рассмеялась, услышав топот стражников по лестнице:

— К зиме она помрет со страху, Вилс, а мы пока приготовим теплую встречу моим братьям и сестрам. Передай ка мне печенье!

Крыса кивнула и, подняв кубок произнесла:

— За Великую королеву Лантур, следующую правительницу острова и озера! За то, чтоб ее сон никто не тревожил!

Лантур отпила из кубка.

— Да, за это не грех выпить. Только кто может потревожить мой сон? Белый Дух?

Крыса вновь наполнила кубок своей хозяйки.

— Как это Белый Дух может потревожить мою госпожу, если он будет спокойно лежать на дне озера вместе с бывшей королевой Сильф!

— Хи хи хи! Налей себе еще вина, Вилс!

Крегга наконец спустилась вниз выяснить, что произошло за время ее отсутствия. Те несколько дней, которые из за ранения ей пришлось провести на кровати в комнате наверху, были воистину ужасными. Зато теперь, оправившись от ран, слепая барсучиха вновь хотела вернуться к делам аббатства. Она шла медленно, но уверенно, ведя лапой по стене, чтобы не ошибиться. Крегга как никто другой знала все выбоины и царапины, оставшиеся после разных событий, в том числе и игр малышей, на кирпичной стене. Рэдволл был ее домом, и она воспринимала его как часть себя.

Добравшись до Большого зала, она почувствовала, что здесь что то не так. Был вечер, а в это время тут обычно толпились чуть ли не все обитатели аббатства, сейчас же здесь стояла просто звенящая тишина. Горели, чуть потрескивая, свечи, до Крегги долетало их тепло, в воздухе витал слабый аромат воска, но не было слышно ни одного голоса, ни одного скрипа.

Дойдя до колонны, возле которой, как она знала, стоял огромный канделябр, барсучиха схватила его и грозно спросила:

— А ну отвечайте, кто здесь? А то хуже будет! Терпеть не могу, когда надо мной насмехаются!

Откуда то с середины зала раздался шепот, в котором она признала голос отца Батти:

— Раз, два, три… Давайте!

Раздалась музыка. Трубы, барабаны, струнные инструменты, поддержанные дружным хором голосов, слились в песню.

Затем Шалопай и маленькая кротиха Блинни подошли к Крегге, взяли ее за лапы и повели к пиршественному столу.

— Хи хи хи! Как мы тебя напугали! А потом как запоем все вместе — вот ты удивилась, правда?

— Буррр, иди, иди сюда, мы тебе приготовили салат из овощей. И можешь остаться с нами допоздна!

Крегга позволила отвести себя к столу. Усевшись в большое кресло аббата и взяв малышей на колени, она принялась подшучивать над ними:

— Да уж, напугали вы меня! Но потом послышалась такая чудесная песня, что я сразу перестала бояться. Так что за песню вам спасибо! Неужели мы и вправду можем сидеть тут допоздна? Видно, придется себя очень хорошо вести, чтобы меня не отправили в кровать! Ммммм, пахнет как вкусно! Похоже на черничный пирог с миндалем… Передайте ка мне блюдо. Я такая голодная, что могу съесть все до крошки!

Шалопай строго помахал ложкой:

— Нельзя! Сама же сказала, что вести себя надо хорошо. А то отец Батти отправит в кровать, если будешь озорничать!

За стенами аббатства на землю опустилась ночь. Над крышей в темном бархатном небе повис месяц. На южной стене Баргл переговаривался с Майоном.

— Как ты думаешь, придет ли Флориан сменить нас, чтобы мы тоже попали на пир?

Баргл только головой покачал, удивляясь наивности Майона:

— Скорее уж ты отрастишь крылья и превратишься в бабочку. Как это ты себе представляешь? Флориан и Командор отряхиваются от крошек и, благородно отказавшись от пирога, говорят: «Надо поскорее пойти сменить охранников на стенах! Они, наверное, уже проголодались и устали, бедняжки!»

Майон честно попытался себе это представить, потом тяжело вздохнул и уныло сказал:

— Ты прав, дружище, такого быть не может. Надеюсь, хоть завтрак они нам оставят, как ты думаешь?

Четыре Белолиса притаились во рву. Рядом сидели водяные крысы и держали осадную лестницу. Гельтор осторожно выбрался наверх, тщательно кутаясь в свой маскировочный плащ — в нем он почти сливался с травой и камнями. По сигналу крысы вылезли из канавы, стараясь не загреметь большой и неудобной лестницей о какой нибудь случайный камень. Гельтор молча привязал к лестнице конец веревки, которая была перекинута через один из зубцов северной стены. Несколько крыс, ухватившись за веревку, повисли на веревке всем весом, и лестница медленно начала подниматься. Когда она встала почти вертикально, опираясь верхним концом на зубцы, Гельтор подвинул ее так, чтобы она стояла прочно, не шатаясь. Потом он махнул остальным. Ждущие этого момента Вэннана, Предак и Эскрод привели оставшихся крыс к лестнице. Зажав острый топор в зубах, первым начал карабкаться Гельтор. Когда он уже добрался до половины лестницы, Предак позволила крысам лезть за ним.

Землеройки, сторожившие эту часть стены, смотрели на Баргла и Майона и поэтому не замечали происходящего у них под носом. Гельтор подкрался к ним незамеченным и убил стражу. Когда на стену вслед за ним взобрались крысы, он показал им на северо западный угол, откуда на землю вели каменные ступени, прошептав:

— Спрячьтесь там и ждите меня!

Первые десять крыс тихо спустились вниз и оказались на землях аббатства. Майон зевнул и потянулся:

— Будем надеяться, отец Батти позаботиться о нас и напомнит старине Флориану, чтобы он нас сменил. Оооох! Спать то как хочется! Даже не знаю, чего больше хочу — спать или есть. Кто это в дальнем углу — Флеггам, что ли? Похоже, заснул прямо на посту.

Баргл посмотрел в указанном направлении:

— Заснул на посту. Это уж никуда не годит… Крысы! Смотри, крысы лезут через стену! Логалогалоглогалог!

Заслышав воинственный клич, землеройки, сторожащие другие стены, помчались за Барглом и Маойном. Гельтор ругался сквозь зубы:

— Чтоб у них глаза лопнули! Они увидели нас! Баргл мчался по стене, выкрикивая приказы:

— По трое на каждые ворота! Майон, возьми шестерых и охраняй главный вход! Не позволяйте им открыть ворота! Сприкер и остальные, за мноооой!

Гельтор оказался в ловушке. Он не мог драться со всеми землеройками сразу и не мог соскользнуть вниз по осадной лестнице, потому что по ней лезли наверх новые крысы. Быстро оценив положение, он тихонько спустился по ступеням в аббатство.

Одна из забравшихся по приставленной к стене лестнице крыс почти влезла на стену, когда рапира Баргла отправила ее обратно. Незадачливый завоеватель упал на головы своих товарищей, которые карабкались вслед за ним. Баргл и трое его друзей с рапирами наготове встречали глупцов, отважившихся лезть дальше. Внизу Вэннана, Эскрод и Предак поняли, что план провалился, но не сдались.

— Эй, вы, поднимайтесь! Лезьте, лезьте наверх! Те, которые наверху, атакуйте! Вылезайте и сражайтесь с землеройками! Убейте их!

Баргл перегнулся через зубцы и ухватил веревку, которая все еще была привязана к лестнице, и с концом веревки в лапах побежал по стене, пока его товарищи сражались с поднимающимися крысами, отвлекая их внимание. Он командовал:

— Кто нибудь, бегите к аббатству и поднимите тревогу, надо предупредить их! На колокольне никого нет! Остальные, ко мне!

Баргл побежал по стене к юго западному углу, таща за собой веревку. Землеройки, которые понимали толк в сражениях, тотчас поняли, что от них требуется. Веревку подхватила добрая дюжина лап, все они дернули, раздался треск, скрип, и осадная лестница начала накреняться. Крысы в панике заверещали, взобравшиеся наверх не могли спуститься, потому что те, кто оказался в середине, мертвой хваткой вцепились в ступени лестницы. Больше всех повезло тем, кто поднялся на первые несколько ступенек, — они просто спрыгнули на землю, причем большая часть приземлилась на головы взбешенных Белолисов. Лестница качнулась в последний раз и рухнула вместе с визжащими крысами. Баргл спрыгнул с зубца.

— Всем быстро вниз — неизвестно, сколько их пробралось на земли аббатства!

Землеройку, которая побежала поднять тревогу, принесли со стрелой в спине. Майон защищал главные ворота от Гельтора и его крыс.

Гельтор дрался не на жизнь, а на смерть. Он понимал, что, если не одолеет Майона и его шестерых помощников, ему несдобровать — лестница упала, так что помощи ждать неоткуда. Белолис сражался молча, яростно размахивая боевым топором. Он зарубил уже троих, когда на поле битвы прибыл Баргл и остальные часовые. Белолис и его крысы увидели, что противнику идут на помощь, и помчались к юго западному входу, который охраняли всего три землеройки. Белолис решил, что в случае удачи они поспеют туда первыми, убьют троих охранников и сбегут. Баргл мчался за ними, он успел приказать Майону не уходить от главных ворот. Одна из землероек, помчавшихся на выручку Барглу, раскрутила пращу и метнула камень.

Буме! Камень угодил точнехонько в окно Большого зала. Не успели еще все осколки упасть на пол, как Гром, Рузвел и Командор выхватили свое оружие и выскочили за дверь. Борракуль сказал:

— Отец, Дисум и Тернолиста! Заберите малышей в кладовые. Крегга и другие старшие, удерживайте эту дверь. Все остальные, кто способен драться, — за мной!

Траггло Остроспин, следуя за Борракулем, не мог удержаться от ехидного комментария:

— Ты даже Флориана из за стола вытащил! Правда, непонятно, с каким врагом он собирается сражаться, ес ли захватил с собой миску с пудингом вместо оружия…

Гельтор потерял надежду. Баргл и его землеройки сражались с крысами, пленных не брали. Гельтор уже почти добрался до сторожки у ворот, когда на сцене появились новые лица — Гром, Рузвел и Командор. Баргл, припадая на раненую лапу, сказал:

— У них была большая осадная лестница, Командор, но с этим мы справились. Думаю, этот Белолис — последний!

Кто то поднял факел, освещая Белолиса. Командор приказал:

— Флорйан, собери часовых, и идите охранять стены. Мы прочешем всю территорию аббатства, чтобы убедиться, что больше никого из этих тварей здесь не осталось. Гром, свяжи этого мерзавца и запри в привратницкой, потом решим, что с ним делать!

Гельтор покрепче сжал топор.

— Только дотроньтесь до меня, головы всем поотрубаю!

Гром уставился на Белолиса:

— А это не ты, случайно, хотел меня казнить за то, что я отправил твою сестрицу туда, где она никому не навредит?

Белолис плюнул в сторону белки и оскалил клыки:

— Не боишься со мной разговаривать, когда у тебя за спиной вся армия. Ты не рискнешь со мной встретиться в бою лицом к лицу, даже если я буду связан!

Командор с сожалением улыбнулся и сообщил:

— Думаю, не стоило тебе этого говорить, приятель! Гром повел лапой, как бы отсекая загнанного в угол лиса от своих друзей:

— Отойдите! Делайте, как я сказал, и стойте спокойно. Рузвел шагнул назад:

— Лучше сделать как говорит Гром. Куда отойти? Гром, не отводя глаз от Белолиса, ответил:

— Чуть подальше, чтобы никого случайно не задело. — Он кивком указал на боевой топор Белолиса:

Можешь оставить его. А теперь делай, как я скажу. Иди мимо меня, прямо… дальше… на газон.

Гельтор был заинтригован, но повиновался, чувствуя, что с него ни на секунду не спускают глаз.

— Так, можешь остановиться.

Гельтор повернулся и увидел, как Гром двумя четкими движениями снял засов с калитки и распахнул ее настежь. Затем он повернулся и направился к врагу, оружия у него не было. Остановившись между Белолисом и открытой калиткой, он сказал:

— Смотри, лис, там, за открытыми воротами, — свобода. Все, что тебе нужно, — пройти мимо меня. Не бойся, никто не будет вмешиваться. Перед тобой только я.

Гельтор плюнул на лезвие своего топора и размахнулся. Ерунда! Какие все таки дураки эти аббатские зверюшки — поставить какого то толстяка между Белолисом и свободой! Он побежал вперед, выставив перед собой топор, чтобы нанести мгновенный удар.

Гром дождался, пока лис не окажется от него на расстоянии одного шага. В воздухе мелькнуло устрашающее лезвие, и Белолис неожиданно для себя рухнул на землю. Гельтор еще никогда не видел зверя, которому удалось бы улизнуть от него. Он попытался подняться и почувствовал ужасную боль в левой лапе — нахальный толстяк держал пращу и камень, как бы объясняя, почему вдруг возникла в лапе Белолиса эта боль. Гельтор сделал два выпада и в ярости завопил:

— Я выйду отсюда, прихватив с собой твою голову! Гром легко парировал удары, камень, выпущенный из его пращи, зазвенел о лезвие топора. Потом он качнулся назад и попал Белолису в живот. — Побереги дыхание. Ты пришел сюда драться или болтать? Белолис примерился. Сейчас он раскроит череп мерзавцу — топор войдет точно между глаз, однако удар пришелся в пустоту — белки уже не было там, где он стоял буквально полсекунды назад. Гром успел перепрыгнуть в другое место, теперь он стоял чуть сбоку от врага. В следующее мгновение раздался глухой удар — это камень из пращи Грома расколол голову Белолиса. Грозный топор выпал из ослабевшей лапы и вонзился в землю.

Гром поднял его и, передав Траггло Остроспину, сказал:

— Выглядит это оружие достаточно грозно. Думаю, пригодится в аббатстве дрова колоть. Командор, надо собрать мертвых крыс.

Потом Гром схватил Гельтора за пояс и выволок его за калитку.

— Положите их рядом с хозяином. Я предупреждал, что, если они к нам сунутся, будут хоронить своих же.

Убедившись, что ворота надежно охраняются, а на стенах стоят часовые, наши герои направились обратно в аббатство. Гром и Командор поддерживали хромающего Баргла, который перевязал раненую лапу и теперь опирался на плечи друзей. Рузвел похлопал землеройку по плечу:

— Будешь потом шрам внукам показывать! Баргл, однако, был занят отнюдь не переживаниями по поводу своего ранения. Он изо всех сил устремился вперед, небрежно отмахнувшись от сочувствия:

— Все это пустяки! Интересно другое — пир там еще продолжается, или они уже все съели без нас? Я и вся моя команда ждали, что нас сменят с самого полудня, так что я готов съесть даже этого мерзкого Белолиса.

Флориан, до которого долетели последние слова, беспокойно закричал:

— Если увидишь недоеденный пудинг — он мой! Не смей даже лапы к нему тянуть! Да да!

— Ладно, — крикнул Баргл в ответ. — Обещаю, что даже нюхать его не буду… А вот за Майона поручиться не берусь — он пудинги любит!

— Ааа! Обжоры! Объедалы! Никакой справедливости! Оставить несчастного зайца без питания! Нет, у вас этот номер так просто не пройдет! Считайте, что я вас предупредил! Если только вы меня оставите без еды, я просто не знаю, что я с вами сделаю!

Майон безжалостно усугубил страдания несчастного:

— Я очень люблю грибные пироги, а уж от запеканки с грибами и сыром — слюнки текут! А вам что особенно нравится, господин Флориан?

Заяц несколько успокоился и с надеждой уставился на землеройку:

— Хвала сезонам, хоть одна порядочная землеройка нашлась! Значит, так… Я люблю летний салат с орехами, ежевичный пудинг, горячие лепешки со сливками и медом… Ну, конечно, яблочный пирог, сливовый торт, э э э э, всякие там фруктовые пирожки…

Майон кивнул, словно мысленно составляя список:

— Ладно, не волнуйтесь, господин, мы постараемся все это попробовать и оценить ваш вкус. Главное, ничего не забыть и не перепутать!

И они пошли в аббатство, пересмеиваясь и перешучиваясь, а вслед им неслись ругательства разъяренного Флориана:

— Пожиратели салатов! Уничтожители пудингов! Надеюсь, вы так объедитесь лепешками и пирожками, что лопнете! Но я об этом жалеть не буду! Да да! Вот и служи после этого верой и правдой! Никакой благодарности или хотя бы элементарного уважения! И вообще, я пойду спать, и пусть на таких обжор нападают Белокрысы и лисы… то есть Крылолисы и Брысы… я хочу сказать… э э э э… ладно!


ГЛАВА 21


Утро уже было в разгаре, когда путешественники вышли из дома ежа. Песенка все время думала о том, что, несмотря на привычку к уединению, их гостеприимный хозяин с удовольствием бы предложил остаться и погостить подольше. В другое время белочка бы охотно задержалась, но сейчас… Слишком много еще надо успеть. Рюкзаки, набитые всякой всячиной из кладовок Солодрева, приятно давили на плечи. Впереди всех шагал еж, который без малейшего напряжения нес на плечах «Ласточку». Позднецвет доказывал Дипплеру, что тропинка, по которой они идут, хоть раз да была затоплена — по сторонам росли цветы, обычно встречающиеся только возле воды. Кроме птичьих песен, тишину леса не нарушали никакие посторонние звуки.

— Такое чувство, будто мы одни во всем лесу. Дипплер расслабился и с удовольствием глазел по сторонам.

Но ответ Сола заставил друзей схватиться за оружие:

— Нет, мои дорогие, за нами присматривают. Ну ну, уберите лапы от оружия, ни пращи, ни ножи вам не помогут. Идите за мной и не оглядывайтесь по сторонам. Не бойтесь ничего!

— Да, да, давайте держаться поближе к нашему спутнику, хоть я и не представляю, как он сможет нас защитить, — прошептал Бурбл Дипплеру. — Вчера он сам сказал, что не воин и не может причинить кому нибудь вред.

Дипплер, державшийся за широкой спиной Солодрева, чувствовал себя в безопасности и уверенно ответил:

— Не волнуйся, Бурбл, господин Сол позаботится о нас. Песенка то и дело всматривалась в окружающий их лес. Кто бы там ни шел за ними, но обнаружить его было почти невозможно. Он почти растворился среди теней, веток и листьев.

— Кто бы там ни был, я его не боюсь, — пробормотал Позднецвет. — На этот раз меня не застанут врасплох!

Белочка сжала лапу, которую Позднецвет уже положил на рукоять меча:

— Я знаю, что ты не боишься, но давай сделаем так, как сказал Сол. Просто пойдем и предоставим ему разбираться, похоже, он знает, что делать. Смотри, вот они!

Их было трое: горностай и две ласки. Вид у них был самый устрашающий. От макушки до пяток они были размалеваны желтой и зеленой краской, вот почему они сливались с зарослями и путешественники не видели их До тех пор, пока разбойники не выскочили из зарослей на тропинку. Горностай в лапе держал цепь и булаву, У ласок были хлысты. Разбойники стояли на тропинке, преграждая странникам путь.

Злорадно усмехнувшись, горностай закрутил в воздухе цепь:

— Стойте на месте! Это наш лес. Кто вам позволил ходить по нашей тропе? Я не позволял, а вы?

Ласки дружно покачали головами, — похоже, развлечение им нравилось:

— Нет, мы не давали разрешения.

— А они идут себе как ни в чем не бывало.

Сол осторожно снял с плеч лодку и аккуратно поставил ее на землю. Мягко и дружелюбно он начал:

— Мы с друзьями путешествуем. И проблемы нам ни к чему.

Горностай повернулся к своим приятелям и насмешливо заметил:

— Слыхали? Им проблемы ни к чему. Просто замечательно! — Он повернулся и, тряся перед носом ежа оружием, заорал: — Хотите или нет, но проблемы у вас уже есть! А теперь быстро скидывайте мешки с едой, бросайте оружие и убирайтесь откуда пришли! Если побежите быстро, я оставлю вам ваши никчемные жизни! Ну, живей, пока я не передумал!

Сол поднял лапу:

— Я понял. Только сначала я хочу поговорить со своими друзьями. — Не ожидая ответа, Сол повернулся и тихонько сказал: — Успокойтесь, пожалуйста. Я знаю, вы воины, но к чему напрасно проливать кровь? Они всего лишь глупые хулиганы, и они делают то же, что и всегда. Предоставьте это мне.

Еж повернулся и сделал несколько решительных шагов вперед. Словно впервые заметив, какой огромный перед ними противник, разбойное трио нерешительно попятилось. А Сол, сделав самое суровое лицо, грозно заговорил:

— Видите этих четверых воинов за мной? Так вот, каждый из них победитель знаменитых Рэдволльских состязаний. Они родились воинами, и каждый из них легко справиться с вами троими!

Обе ласки, казалось, хотели удрать подобру поздорову, но горностай схватился за кинжал и заявил:

— Ты врешь, толстяк! Ха! Думаю, не так давно эти воины играли в мячик и мамочки отправляли их в кроватку, как только стемнеет!

Тут еж закатил глаза, так что вид у него стал совершенно сумасшедший, и пророкотал:

— Но мои друзья не размениваются по мелочам, поэтому с вами тремя я справлюсь сам! — Он расставил лапы и пошел на врагов. — Вы подошли слишком близко и не сможете убежать! Придется вам иметь дело со мной! Я — потомок крушителя черепов и разрубателя сердец! У моих врагов нет могил, потому что я их съедаю — даже косточки не остается! Для начала я откушу у вас уши и хвосты! Потом устрою костер, большой костер, чтобы поджарить вас! Потом найду хорошую ветку, такую, чтобы вы все втроем уместились, — зажарю за один раз! Достану меч, чтобы снять с вас шкуры и…

Но перепуганные разбойники уже мчались прочь, проламываясь сквозь кусты и перескакивая через стволы поваленных деревьев.

Солодрев опустился на тропу, закрыл глаза лапой и принялся стонать:

— Охххохоооооо!

Песенка подбежала к нему и сочувственно спросила:

— Что с вами случилось, господин Сол? Огромный еж горестно взмахнул лапой:

— Оставь меня ненадолго, красавица. Я так разозлился со всеми этими выступлениями и криками. Понятно, что надо было это сделать, хоть мне и не нравится так себя вести. Но теперь мне надо успокоиться. Так что оставь меня ненадолго.

Песенка отошла к своим друзьям, и они уселись неподалеку от Сола.

Позднецвет восторженно присвистнул:

— Нет, вы видели, а? Каково? Представляю, что бы он сделал, если бы они остались!

Дипплер, который, сказать по правде, изрядно струхнул, услышав рев Солодрева, теперь вовсю наслаждался происходящим.

— Хи хи хи! А вы видели их физиономии? Я думал, у них зубы сломаются, так они стучали! Здорово, а, Бурбл?

— Да, да. Я, правда, думал, что господин Сол их зажарит, как и сказал. Да, да!

Песенка щелкнула его по лбу:

— Ты маленький кровожадный злодей! Господин Сол никогда ничего такого не сделал бы! Он знал, что это всего лишь глупые хулиганы, вот он их и одурачил. Посмотрите, как он расстраивается! Бедняжка!

Однако, к счастью, Сол отчаивался недолго. Он еще немного пошмыгал носом, вытер глаза и встал, широко улыбаясь.

— Ну, хватит! В этих краях полно тех, кто может меня огорчить, так что расстраиваться сам я больше не буду. Жизнь дана не для того, чтобы все время плакать и огорчаться!

Подобрав с земли брошенные горностаем цепь и булаву, еж раскрутил их над головой и запустил вверх. Друзья с изумлением смотрели на то, как тяжелое оружие исчезло из виду, перелетев через верхушки деревьев.

Около полудня Сол слегка изменил направление движения, выбираясь туда, где деревья росли реже, а на земле появились небольшие скалы.

— Не волнуйтесь, мои дорогие, я всего лишь хочу навестить кое кого. Это не займет много времени.

Дипплер потянул воздух носом и мечтательно сказал:

— Ооо! Прекрасно, по моему, пахнет свежими лепешками! Кто, интересно, их здесь печет?

В воздухе действительно разносился восхитительный аромат свежеиспеченных лепешек.

В ответ раздался голос, а Сол поудобнее устроил лодку на плечах и побежал на голос. Путешественники помчались за ним.

Брим, его знакомая, оказалась маленькой худенькой выдрой, такой старой, что у нее даже шерсть из темной стала серебристо белой. Песенка еще никогда не видела, чтобы старушки носили такие очаровательные наряды. На выдре был замечательный сарафан с яркими цветами, под ним беленькая кофточка с рукавами буфами, а на голове — чепчик с кружевами! Дом выдры был сложен из кирпича, и стоял он притулившись к скале, которая нависала и над самим домом, заменяя крышу. Вокруг дома росли на клумбах цветы, а на грядках зрели овощи. Старая выдра сняла с подоконника остывшие лепешки и вышла на крылечко приветствовать своего друга. Сол и Брим обнялись и поцеловались.

— Ну, красавица, как поживаешь? Вижу, ты по прежнему самая лучшая кухарка в мире!

— Сол, ах ты льстец этакий! Сол представил своих новых друзей, и выдра перецеловала их.

— Счастье им улыбается, правда, Сол? Смотри, такие молоденькие и красивые! Ой ой! Мечи, пращи, рапиры — настоящие воины! Ну входите, садитесь, сейчас я чайник поставлю!

Изнутри домик оказался таким маленьким и чистеньким, что напоминал рождественскую открытку. На полу лежал сплетенный из камыша коврик, на полочках стояла расписная глиняная посуда, белейшая скатерть была вышита красивыми цветами. Брим поставила на огонь большой медный чайник, растолкла в ступке листья мяты и шиповника, так что они превратились в порошок, и высыпала зеленую массу в маленький синий чайничек. Чай в этом доме тоже был необычным. Пока шли все эти приготовления, путешественники угощались миндальными вафлями и лепешками, намазывая на них толстый слой варенья из черной смородины, крыжовника, черники и малины.

Сол вытащил из своего заплечного мешка два пакета:

— Вот, принес тебе миндаля. Хороший урожай в этом году.

Потом они объясняли, куда и зачем идут, а маленькая хозяйка внимательно слушала и сочувственно кивала, иногда ахая, иногда посмеиваясь, и все время предлагала новые и новые вкусности. Когда наконец они закончили свое повествование, Брим заговорила:

— Река тут недалеко, и Сол вас до нее, конечно, проводит. Так что незачем торопиться. После еды надо обязательно отдохнуть, а уж потом можно и дальше идти. Хотя понимаю, молодые всегда спешат — такая уж у них натура.

Сол решительно встал:

— Все это верно, моя дорогая, но нашим маленьким друзьям надо добраться до реки засветло. Так что лучше отпустить их сейчас, тогда до сумерек мы успеем дойти. Счастливо тебе оставаться! До свидания.

Брим сразу начала собирать для них в дорогу лепешки.

— До свидания, до свидания… нечего! Я вас провожу до реки. Мне только полезно лапы поразмять.

Вскоре, весело болтая, они уже шагали по тропинке все вместе. Позднецвет смотрел на старую выдру, которая слегка опиралась на лапу Сола, — надо бы поговорить с Песенкой. У деятельной Песенки тоже возникла идея, но к ней подошел друг, и она не стала его перебивать, тем более что говорил он почти то же самое, что пришло в голов и ей.

— Жалко мне Сола и Брим. Они оба живут поодиночке, хотя любят поболтать и повеселиться. По моему, им нужна компания, не зря же они так хотели, чтобы мы погостили у них подольше. Лучше всего было бы, если бы они жили в Рэдволльском аббатстве. У них бы сразу нашлось много новых друзей, да и дел там немало — ни скучать, ни чувствовать одиночество у них просто времени бы не было.

Песенка, которая как раз об этом думала, осторожно заметила:

— Но ты забываешь, что они сами решили жить одиноко. Уверена, они любят гостей, но все время жить в аббатстве, где полно народу, где ни ночью, ни днем не бывает покоя… Не думаю, что им это понравится. Кроме того, Сол и Брим уже не молоды, и привыкать к новой жизни им будет тяжело.

Брим повернулась и подмигнула белочке:

— Верно, моя красавица. Ты молоденькая, но мудрая. Молодость и разумность не всегда сочетаются.

Белочка ужасно смутилась:

— О, простите… Я и не предполагала, что говорю так громко!

Брим хихикнула:

— А ты и не говорила громко. Просто с возрастом у меня ослабели лапы, но не слух, слышу я так же ясно, как и в тот день, когда появилась на свет. К тому же твой голос эхом отражается от лодки, которую тащит Сол. Хи хи хи хи!

Бурбл тотчас согласился:

— Верно, верно. Я тащил эту лодку на голове вместе со всеми целый день. И знаете, они чуть меня с ума не свели своей болтовней и пением! Эхо так и било по ушам! А они у меня маленькие и нежные, да!

Дипплер ошарашенно уставился на водяную мышь:

— Я не ослышался? Это тебя чуть не свели с ума болтовней? А ты уверен, что все было именно так, а не наоборот?

В реку впадало несколько ручейков, так что воды в ней было достаточно. В надвигающихся сумерках они сначала услышали плеск воды, а уже выбравшись из за деревьев, увидели и саму реку. Сол, усталый, но довольный, сказал:

— Вот видите, дорогие мои, я же говорил, что доберемся еще засветло. Так все и получилось.

Поставив «Ласточку» на воду, Сол придержал лодку, пока путешественники забрасывали в нее свои пожитки и садились сами. Потом все стали прощаться.

— Ну, дорогие мои, удачного плавания!

— Лепешки, лепешки не забудьте скушать — когда еще найдете что нибудь вкусное!

— Когда вернетесь из своего путешествия, не забудьте навестить старика Сола!

— И ко мне заходите, только в следующий раз задержитесь подольше. Будьте осторожнее! Удачи вам!

«Ласточка» вырвалась на середину реки, ее пассажиры кричали и махали лапами двоим провожающим на берегу.

— Спасибо за все! Мы обязательно вернемся!

— Да уж, нос землеройки всегда отыщет лепешки по запаху — будьте уверены!

— Да, да, и скажите моему другу Кваклу, что я придумаю для него много новых вопросов!

— До свидания, Сол, до свидания, Брим! Мы вас никогда не забудем!

Выдра и еж стояли на берегу, провожая глазами суденышко, пока оно не стало совсем крохотным и не слилось с волнами. По щекам и у того, и у другого текли слезы. Брим дала свой платок ежу.

— Путь у них впереди долгий и опасный. Но они справятся!

— Лучше бы они остались со мной и Кваклом!


ГЛАВА 22


Флориан стоял в самой красивой позе, он чувствовал себя настоящим полководцем. Заяц слегка откинулся назад, приложил лапу козырьком к глазам, отставил ногу и изобразил на челе напряженное внимание и размышление. Все это, разумеется, означало, что самый храбрый воин крепости на страже, все могут спать спокойно.

— Э ге гей! Враг позорно бежал! Не остались ни крыс, ни Белолисов! Все могут спать спокойно! Да да!

Дисум захлопала в ладоши:

— О, прекрасно! Значит, бои уже кончились? Флориан расправил грудь и прижал лапу к сердцу:

— Вам никто и ничто больше не угрожает, сударыня. Враг уничтожен, его армия разбита нашими стараниями. Да да!

Вредный мышонок Шалопай на этот раз промахнулся, и камень из его маленькой пращи не попал в упитанный зад полководца. Мышонок недовольно нахмурился:

— О чем он там говорит?

Флориан снисходительно посмотрел на своего мелкого врага:

— Если бы ты регулярно мыл по утрам уши, то знал бы! Мы победили! Звоните в колокола! Готовьте пир и розовые лепестки — усыпать дорогу победителям!

Брат Мелиот закатил глаза:

— Так я и знал, что дело опять кончится едой!

Остальные рэдволльцы, сидевшие у стены, посмотрели на Креггу. Сестра Тернолиста дотронулась до лапы барсучихи:

— А вы как считаете? Правда, что все кончилось? Прежде чем дать ответ, Крегга помолчала:

— Хорошо бы, если так. Убит еще один Белолис и крысы, которые шли с ним. Возможно, они решили, что с них хватит этой войны. И то, что больше они к нам не лезут, — добрый знак.

Крот Гурмант несколько раз подпрыгнул на месте от радости. Как и всем остальным рэдволльцам, ему надоело осадное положение.

— О, значит, эти твари ушли! Говорите, с них хватит войны, бурр?

Крегга улыбнулась. Она чувствовала, с какой надеждой рэдволльцы ожидают ее ответа.

— Ну хорошо, я думаю, война закончена.

В утреннем воздухе раздались радостные крики:

— Ураааааа! Побееееедаааа!

— Звоните в колокола! — Надо устроить большой пир в саду!

Флориан лихо скатился со стены, раскланиваясь во все стороны, словно это он лично разогнал всех врагов:

— Вот, я же говорил, что враг уничтожен! Да да! Так я и говорил — его армия разбита, можно спать спокойно!

Гром сидел на северо западной стене со своими закадычными друзьями Рузвелом и Командором. Они смотрели на веселящихся внизу жителей аббатства, которые уже побежали готовить торжественный пир. Гром обвел взглядом опушку Леса Цветущих Мхов.

— Ладно, пусть пока веселятся без нас. Думаю, стоит еще несколько дней патрулировать стены. Никогда не нужно недооценивать врага.

Командор проверил, хорошо ли натянута тетива на луке.

— Ты прав, дружище. Мы с тобой.

Из троих оставшихся Белолисов Вэннана была самой умной. После провала операции она приказала отступить в глубь леса и теперь сидела, наблюдая за тем, как крысы перевязывают раненых и готовят пищу. К ней подошел Эскрод и уселся рядом.

— Нам еще повезло, что кругом полно еды. Пусть отдохнут немного. К тому же сейчас нам нужны мозги, а не оружие.

Эскрод фыркнул. Он взял поджаренную птицу и вонзил в нее зубы.

— Единственное, что нам сейчас действительно нужно, сестра, — это подкрепление. Наша армия составляет всего сто двадцать воинов, включая тебя, меня и Предак.

Вэннана встала, отряхивая плащ:

— Значит, придется воспользоваться хорьками. Эскрод швырнул обглоданную кость в огонь и с отвращением поморщился:

— Что? Этих маленьких вонючих недоумков, которых мы выгнали отсюда прошлой ночью? Эту толпу бродяг и идиотов? Да они и драться то как следует не уме

ют! К тому же хорьки никогда не служили Белолисам. Ты, наверное, пошутила, да?

Вэннана поправила на поясе топор, так чтобы в случае нападения его можно было выхватить почти мгновенно.

— Я говорю совершенно серьезно, братец. Сейчас мы не можем быть слишком разборчивыми, нам нужны солдаты. Эти хорьки будут сражаться за нас и умрут за нас, как только я вобью им в головы, кто здесь главный. Можешь пойти со мной. Захвати десяток крыс для эскорта — думаю, патруль Эллага сгодится.

Эскрод отбросил обглоданное крылышко и вытер лапы о плащ.

— Но как мы их догоним, наверняка они уже далеко. Вэннана показала на легкий дымок, поднимающийся над верхушками деревьев:

— Они ушли на юг, но недалеко — я слежу за дымом с самого утра, у них там лагерь. Ты идешь?

Эскрод махнул патрульным Эллага и поспешил за сестрой.

— Но хорьков не больше двадцати — какой толк от такого количества?

Вэннана решительно шагала вперед.

— Это мы видели только двадцать. Я не сомневаюсь, что их в три раза больше. А шестьдесят солдат — это не шутки! Нам надо поговорить с Чернохвостом.

Когда они добрались до лагеря хорьков, Вэннана приказала Эскроду с патрулем Эллага спрятаться поблизости. Используя свою способность оставаться незамеченной, Вэннана пробралась в лагерь. Подобравшись почти к самому костру, возле которого сидел Чернохвост, лисица достала из за пояса щепотку порошка и бросила в огонь. Вверх взметнулось зеленое пламя, повалил густой Дым, перепугавшийся Чернохвост поднял тревогу. Еще больше он испугался, когда перед ним из ниоткуда появилась фигура Вэннаны. Хорек опрокинулся на спину, размахивая оружием.

— Киий йар! Откуда ты здесь взялась, лиса? Вэннана держала над головой топор, из под ее плаща валил дым. Она смотрела на хорька своими странными светлыми глазами и замогильным голосом говорила:

— Знай, что я — из могучего племени Белолисов! Я — великая волшебница!

Чернохвост валялся на земле, не зная, что делать дальше. Он взглянул на старого беззубого хорька, которого почитали мудрецом, и старик кивнул. Его тоже потрясло появление Вэннаны.

— Йаааа! Я слыхал про Белолисов! Ррракаракккааа! Сильно волшебные звери!

Словно подтверждая его слова, из за дерева шагнул Эскрод и встал рядом с Вэннаной. По лагерю хорьков пронесся вздох ужаса и удивления.

— Киий йар! Теперь их двое! Ррракаракккааа! Белолис и Белолис!

Вэннана чуть слышно шепнула Эскроду:

— Отлично, братец! Эти дураки клюнули. — Она подняла лапу, призывая всех к молчанию. — Смотрите на слуг воинов Белолисов!

Из за деревьев к костру маршировали крысы из патруля Эллага. Когда они подошли к огню, оба Белолиса исчезли. Хорек в растерянности обежал вокруг костра.

— Киий йар! Где же Белолисы?

А Эскрод и Вэннана уже выходили из за деревьев, оттуда, где раньше прятались крысы. Они шли очень медленно. Чернохвост схватил за лапу старейшего хорька, того, к которому обращался раньше:

— Даа! Белолисы — волшебники! Вэннана пробормотала, обращаясь к брату:

— Давай сядем и поговорим с этим дурнем. Мы уже убедили его, что Белолисы действительно волшебники.

Сестра Тернолиста, которой помогали Римроза и Эллайо, осматривала раненых. На лестнице, ведущей в «кабинет доктора», выстроилась длинная очередь. В основном там были землеройки, в которых или попали камнем из пращи, или ранили стрелой. Прежде всего им хотелось переодеться, однако сестра твердо сказала, что сначала всех осмотрит, а уже потом разрешит идти заниматься своими делами. Римроза закончила бинтовать лапу землеройки.

— Ну вот, Спликкер, будешь теперь как новенький. Смотри не мочи лапу несколько дней, потом придешь, я сниму повязку. Следующий!

Эллайо и Тернолиста накладывали компресс из трав на голову кроту — в него попали из пращи.

— Не волнуйтесь, сегодня ушиб уже меньше, чем вчера. А голова по прежнему кружится?

Крот приложил лапу к ушибу:

— Сегодня все уже хорошо, бурр. Спасибо. По крайней мере, больше не кажется, что у меня две головы, хуррр!

На лестнице возникло некоторое волнение, причиной которого был не кто иной, как Флориан. Он проталкивался к заветной двери, сетуя на бесчувственность землероек.

— Дайте же пройти знаменитому воителю! Тяжеловозы неповоротливые! Никакого уважения и сочувствия пострадавшему во время боевых действий! Я умираю от ранения, истекаю кровью, а никто и ухом не ведет! Прочь с дороги!

Он ворвался в кабинет, но, увидев там только исключительно дам, малодушно попытался улизнуть.

— Э э э, э э, я, собственно, зайду в другой раз. Не беспокойтесь! Да да! Вижу, вы ужасно заняты — столько пациентов…

Эллайо и Тернолиста отрезали путь к спасительной двери.

— Что случилось, господин Флориан?

— Вы ведь раньше не говорили, что ранены. Садитесь и расскажите все по порядку.

— Э э э э, я, в общем то… пожалуй, я постою, — пробормотал Флориан, прислоняясь к стене. — Видите ли, характер моего ранения… э э э… он, собственно, знаете…

Сестра Тернолиста понимающе кивнула:

— Все ясно. Вы ранены в область хвоста. Но почему вы не пришли вчера?

— Э э э э, дело, понимаете ли, в том, что… э э э… вчера, собственно, не особенно болело, а сегодня что то как кольнет… Да да. Должно быть, в меня вонзилось несколько стрел или парочка копий. А в пылу сражения, сами знаете, некогда обращать внимание на такие мелочи. К тому же я не стану из за всякого пустяка бежать лечиться.

Римроза принялась раскладывать травы.

— О о о, бедняжка, вы, должно быть, так страдаете!

Флориан повернулся, чтобы продемонстрировать прекрасной знахарке благородный профиль, и небрежно улыбнулся:

— Да нет, ничего особенного! Так, побаливает немножко, вот и все. Право, пустяки!

В эту минуту в комнату вошли Баргл и Майон. Они с некоторым злорадством выложили на стол остатки деревянной вилки для салата.

— Господин Флориан, а что скажет брат Мелиот, когда увидит, что вы сделали с вилкой?

— Да, надо повнимательнее смотреть, куда вы падаете! Если на такую штуку усесться, мало не покажется! У вас наверняка весь зад в занозах!

Раздался громовой хохот. Оказывается, все землеройки вслед за Майоном и Барглом просочились с лестницы и теперь, стоя в дверях, смеялись над незадачливым героем. Бабуля Эллайо тут же отчитала зайца:

— Ах ты, длинноухий хвастун! Бедняжка! Его ранили в битве стрелами и копьями! Врун несчастный! Болтун!

И дверь в комнату захлопнулась, лишив Флориана возможности сбежать. Любопытных землероек это обстоятельство, конечно, остановить не могло. Они приникли к замочной скважине, чтобы если уж не увидеть, то хотя бы услышать, что происходит внутри.

— Э э э, я, пожалуй, лучше завтра зайду. Для чего вам этот огромный пинцет? Нет, не надо, я вас умоляю! Аааааа!

— Баргл, Майон, подержите его, там могут быть занозы. Вы же не хотите, чтобы они так и остались, верно?

— Ой ой ой ой! Полегче! Ааааа!

— Вода горячая, Римроза? Хочу хорошенько все промыть. Хорошо, что с этими ранами в области хвоста не нужна особая точность и тонкость!

— Аааа! Убийцы! Помогите! Спасите меня кто нибудь! Они меня до смерти замучат! Аааууууууууууу уйй!

— Такой храбрый и терпеливый, верно, Майон?

— Отпустите! Пустите меня! Отстаньте! Ой ой ой ой!

— Право, пустяки, господин Флориан! Всего лишь заноза! Сами же говорили, не стоит внимания!

Брат Мелиот и Остроигл ставили в саду пиршественный стол. Кротоначальник Губбио и Траггло Остроспин выкатили из подвала бочонок, и Траггло выбил пробку. Тотчас в заботливо подставленный кубок хлынула струя. Мелиот попробовал пенящуюся жидкость и объявил:

— Напитка вкуснее я еще не пил! Клубничный лимонад удался на славу!

Остроигл пытался отрезать половину от большой головки сельдерейного сыра, но сил не хватало. Наконец он крикнул:

— Помогите, одному никак не справиться!

Но брат Мелиот хлопнул себя по лбу, словно о чем то внезапно вспомнил:

— Пирожки с грушами и орехом! Совсем про них забыл! Они же сгорят! — И он помчался на кухню, выкрикивая на ходу: — Траггло, помоги нарезать сыр! Губбио, пошлите своих кротов убрать медовые лепешки с подоконников, они уже остыли. Глинокопка, Корнерой, ставьте блюда на тележки! Не забудьте салат! Ах да, и посмотрите, может, увидите мою вилку для салата — такую большую, деревянную. Дисум, вы не украсите пирог? Засахаренные фрукты — на подносе. Надеюсь, пирожки еще удастся спасти!

Из кустов выбрался всеведущий Шалопай со своим верным спутником — кротенком Вугглером. Обоих было почти невозможно узнать. Разрисованные от носа до хвоста глиной, углем и зеленым соком растений, малыши нацепили на себя серые одеяла, которые, несомненно, стащили из спальни. Путаясь в полах импровизированных плащей, они протянули лапки к сыру.

Траггло, притворяясь сердитым, спросил:

— И кто же эти ужасные звери?

Шалопай скорчил самую страшную гримасу и басом ответил ежу:

— Мы — страшные и ужасные Белобрысы! И вы нас не видите, потому что мы невидимые!

Траггло подхватил игру. Он взглянул на Остроспина, который тоже догадался, в чем дело, и был готов подыграть товарищу:

— Ты что то сказал? Остроспин покачал головой:

— Я думал, это ты говоришь. Я то не произнес ни слова.

Шалопай довольно захихикал. Вместе с Вугглером они уже стащили несколько кусков сыра и теперь, чувствуя себя невидимками, не спешили убегать.

— Получилось! Я же говорил, они нас не увидят! Хи хи хи!

Вугглер разломил кусок сыра на две половинки и отдал часть партнеру.

— Хуррр, хоррошо. Значит, мы можем исчезать, как настоящие Белобрысы! И нас никто не увидит!

Раздались тяжелые шаги крота Гурманта, и он опустил на головы преступников копательные когти.

— Уж кто кто, а я вас отлично вижу! Бурр! Сейчас будет вам на орехи! Выдумают еще такое — невидимые они! — И суровый воспитатель унес обоих брыкающихся «Белобрысов» прочь.

В воздухе разлился чудесный аромат свежевыпеченных пирогов, лепешек и прочих вкусностей. Грома, Командора и Рузвела временно сменили три землеройки, и теперь друзья сидели за столом рядом с Эллайо и Римрозой. Все болтали и веселились — пахло настоящим праздником. Вокруг летали бабочки и шмели, но на них никто не сердился.

Крегга встала и откашлялась. Все разговоры за столом стихли.

— Друзья мои, рэдволльцы! Прежде чем мы начнем наш пир, позвольте мне сказать несколько слов, поскольку у нас нет аббата или аббатисы, которые обычно и говорят речь. Во первых, надеюсь, что Белолисы действительно ушли с наших земель. Многие храбрецы отдали свои жизни, защищая наше аббатство от врагов, и мы всегда будем помнить о них. Но еще нам надо подумать о том, как защитить мирное аббатство от любого другого зла. Во вторых, мы должны поблагодарить наших доблестных воинов — Грома Быстроглаза, Рузвела Регуба, землеройку Баргла, Командора выдру, Борракуля и всех вас, кто защищал аббатство, не щадя себя. Спасибо вам!

Все одобрительно загомонили, потом захлопали. Крегга подождала, пока все успокоятся.

— Также нам надо надеяться на то, что все будет в порядке у наших детей — Песенки, Позднецвета и землеройки Дипплера. Они ушли, чтобы вернуть гобелен, который и есть душа нашего Рэдволла. Будем надеяться, что судьба будет к ним благосклонна. Ну а теперь можете меня спрашивать о чем хотите. Траггло Остроспин возвысил голос:

— Я хочу спросить, почему вы не стали нашей аббатисой? Ведь все хотят, чтобы именно вы были главой аббатства!

Отовсюду послышались крики одобрения. Командору пришлось постучать по столу, чтобы навести относительный порядок, иначе никто не услышал бы ни слова.

— Ну дайте же ей сказать! Прошу вас, говорите! Крегга благодарно кивнула:

— Спасибо, Командор! Рэдволльцы, когда то я правила Саламандастроном — большой крепостью у моря. Теперь я хочу дожить свои дни в мире и покое. Я могу советовать и помогать, но не править, — это мое окончательное решение. Если больше нет вопросов, давайте начнем пир!

Баргл поднял лапу и ехидно спросил:

— Прошу прощения, сударыня, но не скажете ли вы, почему Флориан не садится, как все остальные?

Крегга повернулась в сторону землеройки:

— Правда? Я не заметила. Может, сам господин Флориан сможет пролить свет на эту тайну?

Среди прокатившихся смешков Флориан бросил убийственный взгляд на нахала:

— Не лезь не в свое дело, толстопузый жук плавунец! Да да! Я имею полное право сидеть или стоять, как уж мне хочется. А ты суешь свой нос куда не надо, в каждую щель! Лучше положи себе салата и займись едой!

— Так я и собирался сделать. — Баргл хихикнул. — Да только нигде не могу отыскать деревянную вилку для салата. Но мы все верим, господин Флориан, что вы ее обязательно найдете! Вы ведь такой проницательный!

Майон, задыхаясь от смеха, подтвердил:

— Да уж, проницательности ему не занимать! Все знает наперед!

Разозленный заяц подхватил две тарелки с едой, бутыль с октябрьским элем и пошел, пятясь как рак.

— Чтоб вас лягушки закусали! Лучше я поем где нибудь в другом месте. Невозможно перенести все оскорбления, которыми меня здесь осыпают!

— Ну так сядьте и не оскорбляйтесь!

Однако заяц гордо повернулся и пошел прочь. Все рэдволльцы разразились дружным смехом, увидев перебинтованную филейную часть Флориана Даглвуфа Вил фачопа.


ГЛАВА 23


Ночью небо покрылось тяжелыми тучами, и четверым друзьям пришлось грести в полнейшей темноте, когда луна полностью скрывалась и берега казались черными. Река стала глубже и шире, весла больше не задевали дна, лодка быстро неслась вперед. Позднецвет ухватился за ветку нависавшего над водой дерева и притянул лодку к берегу.

— Думаю, на сегодня достаточно. В такой темноте мы можем во что нибудь врезаться. Так что давайте причаливать и устраиваться на ночь.

Вытащив «Ласточку» на берег, они устроились на мшистом берегу. Песенка огляделась, но темная громада дерева заслоняла свет, и ничего вокруг было не видно.

— Как ты думаешь, Позднецвет, мы можем разжечь костер?

Вытаскивая пищу из заплечных мешков, тот отозвался:

— Хмм, почему бы и нет, а Бурбл?

— Ну да, да, с огнем всегда веселее. По крайней мере увидим, где мы находимся!

Дипплер пошел искать дрова, из которых можно было бы сложить костер, и скоро вернулся с огромной охапкой веток.

— Нашел сваленную сосну, так что сухих веток там полно.

Позднецвет высек искры на сухой мох, и вскоре на берегу запылал небольшой костер. На ужин им достались несколько лепешек, орехи с изюмом и восхитительный чай маленькой выдры Брим. Они сидели вокруг огня, а за его кругом темнота казалась еще гуще и страшнее.

Внезапно ночь ожила, и на голову Бурбла обрушился удар. Позднецвет и Песенка тут же вскочили и затащили Бурбла в густую тень от дерева. Дипплер веслом скинул остатки костра в воду. Из темноты раздался смутно знакомый насмешливый голос:

— Что, не ждали? Сейчас с вами нет этого сумасшедшего ежа! Так что теперь то мы с вами разберемся!

Они тут же узнали — это был тот самый горностай, которого напугал Сол. И наши друзья не сомневались, что ласки по прежнему с ним. Он снова закричал:

— Можете от нас не прятаться, все равно поймаем! Стойте спокойно, сложите оружие на землю, и побыстрее! Попробуете выкинуть какой нибудь фокус — убьем без промедления!

Позднецвет еще вглядывался в темноту, а Песенка уже начала действовать. Она столкнула «Ласточку» обратно в воду и вместе с Дипплером стала помогать Бурблу взобраться в лодку. Бедняга после такого удара по голове навряд ли смог бы сделать это сам. Песенка оттолкнулась от берега веслом.

— Бурбл, ты в порядке?

— Да, да, все нормально. Лучше убираться отсюда подобру поздорову.

Но у белочки на сей счет были свои мысли.

— Слушай меня, Бурбл. Хватай вот эту ветку, она прямо над водой, так что держаться будет нетрудно, и удерживай лодку на месте. Подожди нас здесь, возле берега, чтобы мы могли сразу запрыгнуть в лодку и отплыть. Но если кто нибудь другой попытается к тебе забраться, сразу отпускай ветку и плыви. Мы нагоним тебя ниже по течению реки. Не бойся, все будет хорошо.

С этими словами Песенка и Дипплер выпрыгнули на берег, где их ждал Позднецвет. Горностай все еще кричал:

— Вижу, вижу, как вы там копошитесь, малыши! Ну берегитесь! Сейчас вам достанется!

Песенка схватила Лифвуд, Дипплер достал свою рапиру, а Позднецвет обнажил меч.

— Бежать от них не имеет смысла, они так и будут идти вслед за нами. Предлагаю их хорошенько проучить. Но помните, что сказал Сол, — они всего лишь хулиганы и трусы, поэтому не стоит убивать. Ну, расходимся!

С этими словами Песенка поспешила туда, откуда в последний раз слышался голос горностая. Она услышала, как у нее над ухом пролетел камень, выпущенный из пращи. Похоже, он угодил как раз в то место, где она стояла еще секунду назад. Потом голос одной из ласок прошептал:

— Темно здесь. Ничего не видно. Может, они уже давно сбежали?

— Там они, на месте, — ответил невидимый горностай. — Так перепугались, что с места боятся сдвинуться. Ты пойдешь налево, а ты — направо, мы их окружим с трех сторон, а за спиной у них будет река, вот тогда то мы и позабавимся. Ну, как вам мой план?

Песенка надеялась, что ее друзья тоже слышали весь этот разговор. Она выпрямилась и спряталась за толстым стволом клена, затаив дыхание. Мимо, на расстоянии вытянутой лапы, прошла ласка. Песенка вышла из тени и огрела разбойника по макушке, тот без звука рухнул на землю. Белочка прижала лапу к его груди — ласка лежал оглушенный, но живой. Песенка усадила его спиной к дереву и привязала к стволу его же собственной пращой. Потом развязала пояс разбойника и заткнула ему рот.

Дипплер привык поступать согласно неписаному закону всех землероек, которые никогда не брали пленных. Поэтому вторая ласка закончила свою никчемную жизнь, встретившись с его рапирой.

Позднецвет неожиданно появился перед горностаем, застав его врасплох. Но противник был хитер. Он тотчас отпрыгнул в сторону и, увидев настоящий боевой меч, попытался обратить все в шутку:

— Ну что ты, что ты, приятель. Это всего лишь шутка! Мы пошутили, шуток не понимаешь, что ли?

Однако Позднецвет увидел, как разбойник достал из за пояса кинжал. Бельчонок прыгнул вперед и рубанул мечом. Горностай с воплем рухнул на землю. Тут же подбежали Песенка и Дипплер.

— Позднецвет, ты не ранен? С тобой все в порядке? Позднецвет прижимал противника к земле.

— Все нормально. К сожалению, в темноте и удар был неточен. Иначе этот мерзавец сейчас был бы уже мертв.

Горностай зарычал и плюнул в Позднецвета:

— Дурак, ты меня ранил! Не видел, что ли, мы просто шутим? Мы бы вам ничего не сделали!

Позднецвет прижал лезвие меча к шее негодяя:

— Еще одно слово, врун, и твоей головой можно будет играть в мяч. Не только ты умеешь шутить.

Песенка махнула лапой в сторону леса:

— Я стукнула своего по голове и привязала к дереву. А ты как справился, Дипп?

— У землероек есть пословица: лучший враг — это мертвый враг, — проворчал тот, вытирая лезвие о траву. — Потом он пошел к лодке и крикнул: — Бурбл, это я — Дип. Можешь причаливать!

Позднецвет шепотом спросил Песенку:

— А с этим то что делать? Убить его — у меня лапа не поднимается, но и просто так его здесь тоже не оставишь.

Песенка посмотрела на рычащего и извивающегося горностая и сказала:

— Принеси ка мне глины, а я займусь этим разбойником.

Позднецвет притащил изрядный ком голубой глины. Песенка присела на корточки перед раненым и, приложив глину к ране, сделала перевязку.

— Жить ты будешь. Завтра утром освободишь своего приятеля — он привязан к дереву неподалеку. И запомни, что я тебе скажу, горностай!

Разбойник кашлянул, словно собирался плюнуть в белочку, однако та, отвесив ему оплеуху, спокойно сказала:

— Будешь плеваться, отдам тебя землеройке — сам слышал, как они поступают с врагами. С сегодняшнего дня будешь жить иначе — никаких драк, обманов и прочих гадостей. С такой раной ты до конца своих дней будешь хромать. Так что мой тебе совет — построй дом, посади огород, собирай урожай в лесу и саду, лови рыбу, — словом, делай что хочешь, но живи честно!

Когда Песенка встала, горностай прошипел:

— Не учи меня, белка. Я сам знаю, как мне жить! Так что оставь меня в покое!

Позднецвет отвел ее в сторону:

— Оставь его. Некоторых зверей ничему не научишь! Он как был идиотом всю жизнь, так и помрет дураком!

Не имело смысла оставаться здесь дольше, поэтому друзья снова взялись за весла и направились вниз по реке. Вскоре они причалили и снова устроились на ночлег. Слишком уставшие для того, чтобы обустраивать лагерь, они просто вытащили лодку на берег, перевернули ее и улеглись прямо под ней, тем более что рассвета оставалось ждать недолго.

Ясное солнечное утро обещало прекрасный день. Путешественники, которые хотели как можно скорее отправиться в путь, позавтракали второпях. Наконец они на реке. Песенка, сидящая напротив Бурбла, заметила огромный синяк — след вчерашней схватки.

— Отдохни, Бурбл. Мы и без тебя справимся.

— Ни к чему! У нас, водяных мышей, головы крепкие, прямо как деревянные, так что никакие удары нам нипочем! Да, да, это уж точно!

Позднецвет поднял весло:

— На самом деле, грести вообще не нужно. Смотрите, какое течение! Так что можно просто сидеть и отдыхать. Единственное — надо следить за камнями и скалами, чтобы вовремя их обходить.

К полудню деревья, росшие по берегам реки, стали редеть, и сквозь зеленые ветки, шатром нависшие над путешественниками, тут и там просвечивало солнце. Вскоре солнце стало припекать и друзья пожалели, что лес остался позади. Теперь по берегам росли лишь небольшие кусты, а сами берега вместо мягкой зеленой травы покрылись каменистой осыпью.

Пришлось взяться за весла. Река стала шире, тут и там из под воды торчали острые верхушки камней. Возле них вода бурлила и пенилась. Берега становились все выше и выше. Вскоре они уходили вверх почти отвесно, а река все влекла маленькую лодку вперед, и остановить ее было невозможно. Позднецвет и Дип сели вперед, чтобы веслами отталкиваться от камней, а Песенка вспоминала стихотворение, которое дал ей отец Батти.


Где в небесах голубизна

И чистая вода до дна,

Не мешкай подле радуги

И от утесов прочь беги.


Песенка взглянула вверх:

— Больше мы не плывем по зеленому тоннелю, так что небо действительно стало голубым. Бурбл, вода чистая или грязная?

— Мы так быстро несемся… Но вода очень прозрачная, все до дна видно. Да, да, все видно.

— Вы только посмотрите на эти скалы впереди! Они взглянули, куда им показывал Позднецвет. Ниже по течению из воды поднимались два каменных исполина — огромные утесы. Вода разбивалась о них, рассыпаясь на миллиарды крошечных капелек, так что казалось, позади этих скал клубится туман. А над ними сияла великолепная радуга! Камни были похожи на ворота: войди в них — и окажешься в какой то волшебной стране…

Песенка неожиданно схватила весло и принялась яростно грести, перекрикивая грохот воды:

— Скорее! Надо отойти в сторону! Ищите место, чтобы причалить! Скорее!

Все налегли на весла, пытаясь приостановить стремительный бег лодки. Весла выгибались и трещали, четверо друзей, сдирая кожу с ладоней, направляли лодку к одной из скал, там, у ее подножия, была крохотная полоска берега, на который можно было высадиться.

Бурбл, который увидел, куда править, командовал:

— Вперед, еще немного! Да, да! Между камнями! Но взбесившийся поток увлекал «Ласточку» вперед.

Вдруг Позднецвету показалось, что перед ним возникла фигура Мартина Воителя. Воин в доспехах поднял лапу, его голос перекрыл рев воды:

— Меч, Позднецвет! Доставай меч!

Позднецвет выхватил меч из ножен и вонзил его в щель в скале. Навалившись всем телом, бельчонок вогнал клинок в камень почти до рукояти и намертво вцепился в него. Лодка завертелась на месте, но отважный бельчонок удержал ее.

— Песенка! Придумай что нибудь поскорее! Я долго не смогу!

Песенка огляделась. Прямо над головой шел каменный карниз — можно было бы взобраться на него. Белочка вскочила на плечи Бурблу, потянулась до карниза и вскарабкалась наверх. Потом легла на живот и, свесив лапы вниз, крикнула:

— Бурбл, кидай сюда прочную веревку! Быстро! Поймав веревку, Песенка затянула петлю вокруг большого камня, а водяная мышь в это время прикрепила к носу лодки другой конец веревки. Потом вместе с Дипплером они закинули на карниз весла и взобрались туда сами. Последним вытащили Позднецвета. Потом все четверо за веревку отвели лодку на тот каменистый берег, к которому не смогли добраться по воде. К счастью, все припасы остались целы.

Позднецвет сидел, опираясь спиной о нагретый солнцем камень, и рассматривал меч.

— Фью! Нам здорово повезло, а все благодаря стишку и этому мечу. Вы только посмотрите, что за радугой! Кстати, могу поклясться, что из этого тумана появился Мартин Воитель и сказал мне вонзить меч в щель в скале.

Песенка перевела взгляд с клубящегося между утесов тумана на меч:

— Охотно верю. Должно быть, клинок сделан из какой то особенной стали, раз он удержал лодку и нас четверых в такой стремнине. Страшно подумать, что бы случилось, если бы течение унесло нас к утесам. Кто знает, что там внизу…

Дипплер, который не терял аппетита ни при каких обстоятельствах, вытащил из мешка лепешки и фрукты.

— Давайте сначала поедим, а потом уже можно спуститься и посмотреть, куда нас могло унести течение.

Бурбл достал фляжку с напитком из одуванчиков и с наслаждением отхлебнул глоток. Потирая голову, он мечтательно заметил:

— Вы, трое, пойдете смотреть что да как, а я останусь охранять лагерь. Уж очень голова болит. По правде сказать, не было никакой особенной необходимости скакать по моим плечам, чтоб взобраться на этот карниз. Мне то всегда казалось, что белки и без всякой помощи могут прыгнуть куда угодно.

Песенка, почувствовав себя виноватой, пожалела беднягу:

— Бедный Бурбл! Ну ничего, жить ты будешь, скоро все заживет, но ходить с нами тебе, конечно, не надо. Оставайся и сторожи лагерь.

Закончив еду, Песенка, Позднецвет и Дипплер сняли с крепко стоящей на камнях «Ласточки» веревку и отправились исследовать скалы, чтобы выяснить, куда же стремится река. Осторожно перебираясь по камням, карабкаясь на карнизы и спускаясь по скалам, они добрались до утесов, над которыми сияла радуга. Она была похожа на разноцветный мост, протянувшийся над туманной пропастью. Так они пробирались все дальше и дальше. Оскальзываясь на мокрых камнях, связываясь веревкой, проползая по узким каменным карнизам, они шли к утесам, чтобы узнать, что за ними. И наконец достигли цели.

Казалось, они стоят на самом краю земли, да, впрочем, так и было. Мимо них с ревом и грохотом проносилась вода, низвергаясь вниз, на камни. Мириады капелек, поднимаясь в воздух, превращались в плотную завесу тумана. А внизу вода, казалось, кипела, бурлила и пенилась, яростно рыча.

Дипплер хлопал в ладоши, восторженно смотрел на беснующуюся внизу воду и пытался перекричать этот невыносимый шум.

— Смотрите, какой водопад! О го го го!

Они уселись на край скалы, глядя на гигантский водопад. Позднецвет показал на дальний берег, где каменистый берег образовывал нечто вроде небольшой отмели, по которой бродила какая то птица.

— Вы только посмотрите! Никогда не видел птиц такого размера! Как она называется?

Дипплер, который хоть и провел всю жизнь возле воды, но такую птицу видел лишь однажды, ответил:

— Это орел рыболов.

У птицы на голове был снежно белый хохолок, шея и грудь оказались такими же белоснежными, а все остальное тело — коричневое с более темным отливом. Острый изогнутый клюв, устрашающего вида когти и огромные золотисто желтые глаза объясняли, почему единственная встреча с представителем этого рода произвела на Дипплера глубокое впечатление. Друзья молча смотрели, как орел прохаживается по отмели, пытаясь поймать рыбу. Один раз орел стремительно наклонился к воде, но ничего не поймал. Песенка озадаченно спросила:

— А почему он не взлетит и не поймает рыбу когтями, Дипп?

— Да они так обычно и делают. Ага! Смотри!

Орел снова бросился за рыбой, но не смог сразу вытащить ее на берег, она билась на мелководье. Он закричал от ярости и, неловко балансируя одним крылом, прыгнул в воду. Дипплер понимающе кивнул:

— Он не может летать. Видите, прижимает одно крыло к боку. Наверное, его ранили, Песенка.

Белочка сочувственно заметила:

— Бедняжка! Представляете, как это ужасно — у вас есть такие прекрасные крылья, но вы не можете летать! На него просто жалко смотреть!

Дипплер хихикнул:

— Бедняжка? Ты бы лучше бедную рыбку пожалела! Можно подумать, она там веселый танец танцует с этим орлом! Если повезет, сумеет улизнуть!

Пока Дипплер говорил, рыба сделала огромный скачок и оказалась на глубине. Но орел не удержался и рухнул, взметнув тучу брызг, его тотчас завертело и уволокло под воду.

Дипплер приложил лапу к глазам, всматриваясь в бурлящие струи:

— Мы ему ничем не можем помочь!

Прежде чем он успел договорить, Песенка начала действовать. Обвязав веревку вокруг талии, она протянула второй конец Позднецвету:

— Держи, я за ним!

Позднецвет инстинктивно схватил веревку, закричав:

— Песенка, нет! Не надо! Ты убьешься! Но белочка уже прыгнула в буруны.


ГЛАВА 24


Всю ночь в спальне королевы выл и вздыхал Белый Дух. Сильф ворочалась в кровати, закрывала уши лапами, зажмуривала глаза, но все равно до нее доносился леденящий душу вой:

— Уу! Сиииильфф! Иди ко мнеее еее, Сиииииильф!

Вой повторялся снова и снова. Сильф зарылась поглубже в атласные подушки, понимая, что это, к сожалению, не сон. Когда она отважилась высунуться из под балдахина, оказалось, что все свечи и факелы погасли и спальня освещена лишь крохотной свечкой, стоящей на столике возле кровати. В полутемной комнате гуляли тени, слышались какие то скрипы, сквозняки раздували шелковые занавеси. Казалось, повсюду королеву подстерегает опасность. Голос Сильф превратился в скулящий писк:

— Стража! Помогите! Где стража?

В ответ на ее жалобный призыв раздался потусторонний голос:

— Ууууууушлииии! Всеее ушлииииии!

Лантур выставила Вилс из комнаты, где она изображала Белого Духа.

— На сегодня хватит представлений. А то опять стража набежит, хотя я их на сегодня отпустила. Но если кому нибудь придет в голову сюда явиться, встань у лестницы и отправляй всех обратно. Скажи, что Великая королева больна и запретила кому бы то ни было приближаться к своим покоям под страхом смерти. Поняла?

Вилс молча кивнула и отправилась выполнять задание.

Лантур взяла заранее приготовленный поднос. На нем стояло два кубка. Один — золотой кубок Сильф, из которого имела право пить только она и никто другой, другой — вполне обычный бокал. Лантур убедилась, что не расплескала вино по дороге, и вошла в покои королевы. Сильф сидела в кровати, с головой укрывшись одеялом.

— Где моя стража? Когда рассветет? Белый Дух опять охотится за мной! Ты слышала? Ну говори! Говори, дочь моя!

Тихонько улыбаясь про себя, Лантур подошла к кровати и поставила поднос на столик рядом со свечой. Ее голос звучал как голос истинного Белолиса — нежно и ласково, но что таилось под нежными словами — не знал никто. Лисица сняла с головы Сильф одеяло.

— Не расстраивайтесь понапрасну. Я отослала охрану, потому что не хотела, чтобы они топали под дверью, когда вы так нуждаетесь в отдыхе. Этот Белый Дух живет только в вашем воображении. Вам надо поспать, и все пройдет. Утро вечера мудренее.

К Сильф снова вернулась королевская властность. Она скептически усмехнулась:

— Поспать? Как я могу заснуть? Ты даже представления не имеешь, как я страдаю! Я приказываю тебе оставаться здесь до рассвета и развлекать меня. Что это ты принесла?

Лантур поставила поднос перед матерью, убедившись, что золотой кубок стоит прямо перед королевой.

— Это безобидный напиток, сделанный из красного вина и трав. Он поможет вам уснуть.

Сильф принюхалась к кубку, не дотрагиваясь до него.

— Не знаю, что это, но пить его я не буду! Лантур подвинула поднос поближе.

— Ну же, не будьте глупенькой, мама! Смотрите, я и себе налила. Я выпью вместе с вами.

Она взяла простой кубок и поднесла к губам, но королева закричала:

— Стой! Поставь кубок на место! Я приказываю! Изобразив беспомощную покорность, Лантур исполнила приказание. Сильф улыбаясь смотрела на нее.

— Ты поставила кубки так, чтобы мой золотой кубок стоял ближе ко мне — ты хотела, чтобы я выпила именно из него.

Лантур невинно ответила:

— Ну, разумеется, ваше величество. Это же ваш кубок. Никто, кроме вас, из него не пьет.

Сильф протянула кубок дочери:

— У меня есть идея получше. Я буду пить из твоего кубка, а ты из моего. Что ты об этом думаешь?

Лантур взяла золотой кубок:

— Прекрасная идея, ваше величество. Я еще никогда не пила из кубка королевы. Хотя, может быть, потом я буду делать это довольно часто.

Сильф выхватила золотой кубок, не позволив Лантур отпить ни глотка.

— Нет уж, он мой! А теперь посмотрим, как ты выпьешь свой собственный! Пей!

Черты Лантур исказил страх. Ее лапа дрожала, когда лисица взяла второй бокал. Сильф довольно приказала:

— Пей до конца, маленькая интриганка, или я позову стражу, и они отправят тебя в Зубы Бездны! Пей!

Лантур с трудом глотала, из уголков рта стекали струйки вина, в глазах застыл ужас. Сильф выпила глоток из собственного кубка. Она наблюдала за мучениями дочери, отпивая вино и выговаривая лекторским тоном:

— Ты что же, дорогая, думала, что сумеешь перехитрить Королеву Белолисов? Я знала, что яд в твоем бокале, а не в моем. Ты вообразила, я — такая дурочка и подумаю, что он в моем, поэтому ты и поставила золотой кубок поближе ко мне. Я разгадала твой замысел, Лантур, я знала, ты хочешь, чтобы я пила из твоего бокала, считая, что отрава в твоем. Я не так глупа! Сегодня ты получишь последний урок. Никогда не пытайся перехитрить королеву Белолисов. Хи хи хи хи!

Лантур наконец осушила свой бокал. Она отставила его в сторону, взглянула на мать, и внезапно на ее губах заиграла улыбка.

— Итак, я выпила все, как ты приказала. А ты выпила свое вино, о Великая королева?

Сильф удивленно посмотрела на дочь:

— Только несколько глотков. Почему ты спрашиваешь?

Лантур взяла из лап матери золотой кубок:

— Одного глотка вполне достаточно. Все получилось так, как я и задумала. Ваше величество перехитрило саму себя! Яд был именно в твоем кубке!

Королева потянулась к дочери, но ее лапы бессильно повисли, и она рухнула на постель. Лантур накинула ей на голову подушку. Королева пробормотала:

— Стража! Где стража? Все сю…

Лантур вытерла струйку вина, вытекшую изо рта королевы.

— Тише, тише, ваше величество, спите спокойно и помните свои собственные слова. Никогда не пытайтесь перехитрить королеву Белолисов. Теперь Королева Бе лолисов — я, Лантур!

Сильф еще несколько раз моргнула, но говорить она уже не могла. Затем старая королева заснула самым глубоким сном, от которого уже не проснуться.

Лантур тщательно вымыла золотой кубок. Потом налила в него вина и подняла тост за саму себя.

Над островом поднялось солнце, когда крыса Вилс — наперсница Лантур прибежала в сад, где рабы собирали урожай ягод и овощей. Усевшись на землю, она откупорила фляжку с вином и налила два бокала. Капитан Уллиг уголком глаза заметил эти приготовления. Взмахнув хлыстом, он огрел кого то из склонившихся перед ним рабов.

— Кланяйтесь ниже, болваны! А то задам я вам — век не забудете!

Удостоверившись, что никто не смотрит на него, Уллиг подошел к Вилс:

— Жарища сегодня, правда? Хотелось бы мне попробовать такого винца. Ну, какие новости в замке, Вилс? Просто так ты бы сюда не пришла.

Она налила вина в другой бокал и, глядя на работающих рабов, сказала:

— Вина еще много, капитан. И у тебя его будет вдосталь, если послушаешь меня.

Уллиг выпил до дна и снова протянул бокал:

— Да что ты? И что же на сей раз? Очередное посещение ее величества или щелканье моего кнута смущает покой королевы?

— Нет, покой королевы больше ничто не смутит, Уллиг.

— О чем это ты?

— Великая королева Сильф умерла, да здравствует Королева Лантур и ее советница Вилс!

Уллиг пролил вино и протянул бокал, чтобы его снова наполнили.

— Ха! За это и выпить не грех! Значит, ты и твоя подруга лисица прикончили старуху. Прекрасно, Вилс! Очень умно!

Вилс перехватила лапу Уллига:

— Не вздумай такое сболтнуть! Сам отправишься к праотцам! — прошептала она. — Королеву Сильф ночью убил Белый Дух. Я знаю, что он — дух ее мужа, который вернулся отомстить ей, ведь она сама его убила. Верно?

Уллиг слегка улыбнулся:

— Ты совершенно права, Вилс. Все знали, что когда нибудь Сильф придется ответить за убийство мужа. Лантур была его любимой дочерью, так что только справедливо, что теперь она правит островом. Ты будешь охранять ее и советовать, а я — командовать армией.

Вилс отпустила лапу капитана. Он отпил глоток.

— Отлично, Уллиг. Ты схватываешь все на лету. Ну а теперь мне надо позаботиться о погребальной церемонии. Все, что требуется от тебя, — это чтобы рабы кричали «Да здравствует Великая королева Лантур!».

Уллиг отбросил опустевший бокал в сторону и приложил фляжку к губам.

— Все ясно: «Да здравствует Великая королева Лантур!».

Вилс забрала бокалы.

— Не так громко. Пока еще никто не знает, что она умерла.

Одна из рабынь, маленькая ежиха, прошептала работающей рядом выдре:

— Слышала? Сильф умерла, и теперь королева — Лантур.

Выдра работала, не поднимая глаз.

— А нам то какая разница? Для рабов что один Белолис, что другой — все равно.

На Моккана, который, впрочем, не знал этой новости, она бы тоже не произвела впечатления. На Белолиса, продвигающегося одному ему известным маршрутом, напали ящерицы. Он по ошибке свернул в другой ручей. А там оказалось болото, кишмя кишащее ящерицами, жабами и тритонами. Первым предупреждением оказалась смерть рулевого. Он вдруг обрушился в воду, булькнул пару раз и затих. А вода словно ожила: со всех сторон к лодке устремились всевозможные болотные гады, другие поджидали на берегу. Моккан пригнулся и заорал:

— Веслами отбивайтесь! Отталкивайте их! Не подпускайте к лодке! Если они заберутся к нам — все пропало!

Раскачивая лодку, он пробрался на корму, схватил весло и принялся отталкиваться, пытаясь вывести лодку из болота. Водяные крысы отпихивали веслами преследователей и тоже пытались грести. Фенно, который сидел на носу, тем временем перегрыз веревку и выскочил из лодки, когда та проходила мимо берега. Он затаился под кустом, глядя, как рептилии преследуют его бывших товарищей.

Моккан увидел, что до чистой воды осталось совсем недалеко.

— Налегайте на весла! Сильнее! Гребите к середине реки! Живей! Живей!

Размахивая топором, Белолис отсек головы двум жабам и тритону, который намертво вцепился в лодку. Наконец лодка оказалась на чистой воде в относительной безопасности.

Только когда стемнело, Фенно решился выбраться из своего укрытия. Заткнув уши, чтобы не слышать криков водяных крыс, которых жабы взяли в плен, он начал пробираться сквозь лесные заросли.

Моккан заставил оставшихся крыс грести всю ночь. Лишь на рассвете они остановились. Прежде чем позволить крысам есть, пить, перевязывать раны, Белолис заставил их раскатать на траве бесценный гобелен.

— Почистите его, посушите, проверьте, не испортилась ли бахрома. Мы должны доставить его к Великой королеве Сильф в целости и сохранности. Это вещь редкой красоты! Королева будет нами довольна.

Моккан выставил двух часовых, затем выбрал тенистое местечко, расстелил плащ и улегся отдохнуть, думая о том, каким же именно образом расправились с Фенно рептилии. Белолис чувствовал себя немножко разочарованным — он собирался убить землеройку сам.

Чернохвост и сам удивлялся — идя с Белолисами к аббатству, он сумел завербовать еще около ста союзников. Естественно, Белолисы обещали все, чего ему хотелось: оружие, пищу, власть, даже возможность править покоренным Рэдволлом. Вэннана убедила дикого хорька, что Белолисам аббатство не нужно, потому что их дом совсем в другом месте. Она объяснила: единственная причина, по которой они хотят захватить Рэдволл, состоит в том, что обитатели аббатства убили двух ее сородичей. Чернохвост подумал было, что дело можно решить миром, но потом верх взяла жадность. К тому же, решил он, если будет нужно, его подчиненные легко справятся с таким странным союзником, как Белолисы. Чернохвост не был глупцом и заметил, что в разговоре с ним Вэннана опрометчиво сказала, что Белолиса можно убить.

Вэннана, Эскрод и Предак сидели в окружении крыс и смотрели, как орда новобранцев отплясывает вокруг костра. Отсветы огня, пляшущие тени — все это казалось картинкой из далекого прошлого. Ласки, горностаи и хорьки прыгали и крутились, бросались на землю и извивались в пыли, подбрасывали в воздух оружие и ловили его, распевая при этом:


— Кто убьет? Мы убьем!

Мы тебе башку снесем!

Киийярр! Раккака! Хумм хумм!

Все на бой! На разбой!

Мы расправимся с тобой!

Киийярр! Раккака! Хумм хумм!


Они повторяли эти слова снова и снова, сначала медленным речитативом, потом все ускоряя и ускоряя темп, вместе с песней убыстрялся и танец. Зрелище было настолько непривычным и даже пугающим, что Эскрод, нервно поежившись, сказал:

— Глупые дикари! Что они делают?

Пламя осветило неподвижные светлые глаза Вэннаны.

— Готовятся к кровавой битве, разумеется. Вон идет Чернохвост. Не вздумай обозвать их глупыми дикарями, пока он рядом. Приветствуем тебя, вождь Чернохвост. Ты набрал отличных воинов, мой друг.

Хорек недобрым взглядом уставился на Эскрода, словно действительно слышал нелестное высказывание Белолиса в свой адрес. В лапах Чернохвоста плясал кинжал, и хорек метнул его так, что тот вонзился в землю, чуть не задев лапу Эскрода. Белолис дернулся, но промолчал. Чернохвост еще секунду смотрел на него налитыми кровью глазами, потом повернулся к Вэннане:

— Кииййарр! Волшебнолис! Эти звери готовы к битве. Убивать! Бить! Резать! Драться сейчас! Прямо сейчас!

Предак и Эскрод уставились на Вэннану:

— Сейчас?

Лисица встала и тронула топор:

— Во всяком случае, если они будут танцевать тут, толку от этого немного. И потом, сейчас отличное время — пока мы дойдем до аббатства, станет совсем темно. Разведчики донесли, что в Рэдволле все празднуют победу. Так что сейчас они нас меньше всего ожидают! Мы застанем их врасплох!


ГЛАВА 25


Вне остывшем от летнего зноя воздухе плыл звон колоколов Рэдволла. Бабуля Эллайо с сестрой Тернолистой дошли до северо западного угла аббатства. Гром перегнулся через зубцы и улыбнулся:

— Куда это ты, матушка, скачешь таким галопом? Скоро ужин, всем пора собираться в Пещерном зале, а ты вдруг решила марафон устроить!

Эллайо погрозила палкой непочтительному отпрыску:

— Если бы не ревматизм, я бы взобралась на стену и общипала бы тебе хвост! Живо бы научился, как разговаривать со старшими, Гром Толстобрюх!

Командор подмигнул Рузвелу:

— Ха ха ха! Вот это был бы вид! Постойте минутку, сейчас я спущусь, и вы сможете опереться на мою лапу. А общипанный хвост вашему сыну не очень бы подошел!

Эллайо покачала головой и улыбнулась Командору:

— А вы, что же, ужинать не пойдете? Так втроем и будете сидеть на стене? Мы с сестрой Тернолистой испекли ежевичный рулет и сделали пудинг.

Рузвел с сожалением поджал губы и мечтательно вздохнул:

— Наверное, с медовой подливкой. Боюсь, к тому времени, когда мы спустимся, Флориан дырозадый не оставит нам ни крошки!

Сестра Тернолиста, спокойная и степенная мышь, неожиданно громко расхохоталась:

— Ой, не могу! Ха ха ха ха! Флориан дырозадый! Ха ха ха ха ха! Отлично сказано!

Эллайо повернула Тернолисту к аббатству и, улыбаясь, стала ей выговаривать:

— Ну ну, сестра, нельзя же так. Нехорошо смеяться над бедным зайцем! Но как вспомню — Флориан дырозадый, смех разбирает! Хи хи хи хи!

— Не забудьте, пожалуйста, что у вас на стене осталось три голодных воина! — закричал Гром вслед удаляющимся дамам. — Если можно, пришлите нам ужин сюда!

Эллайо взмахнула палкой, чтобы показать, что слышит. Командор взобрался обратно на стену и задумчиво промолвил:

— Хммм, похоже, ночь обещает быть спокойной. Никаких приготовлений не слышно. Тишина…

Рузвел попробовал остроту своего дротика:

— В такой тишине я отчего то нервничать начинаю. Что ты говоришь, Гром?

— По моему, ты прав. Мне такая тишина и самому не по душе. Слишком уж тихо, как перед грозой.

Командору, который был натурой деятельной, претило вынужденное безделье. Он бродил по зубцам, спускался и поднимался по лестнице, метал в цель копье и камни из пращи. Гром и Рузвел, которые были старше своего товарища, с удовольствием наблюдали за ним. Рузвел смотрел, как Командор натягивает тетиву у лука и в который раз пересчитывает стрелы.

— Командор, ну что ты волнуешься?

Выдра оглядела Лес Цветущих Мхов. Тишина. Даже лист не шелохнется.

— Что то мне не нравится, Руз. У меня даже усы дрожат — а ато недобрый знак.

Гром задумчиво осмотрел свою новую пращу:

— Да, я тебя понимаю. У самого такое бывает. И что ты собираешься делать?

— Думаю, небольшой обход не помешает. Пойду взгляну, что да как.

Гром опробовал свою пращу и произнес:

— Что ж, если хочешь, сходи и посмотри. Мы тебя выпустим через восточную калитку и будем ждать, когда вернешься.

Как только калитка за ним захлопнулась, Командор, вооруженный лишь пращой с камнями, проскользнул между деревьями. Он отправился на юго восток.

Траггло Остроспин и Флориан укладывали малышей спать. Это было нелегким занятием, поэтому дежурство в спальне все воспринимали как одну из самых трудных обязанностей. Траггло уже привык к тому, что малыши никак не желают укладываться спать, но Флориан быстро потерял терпение. Поставив уши торчком и скосив глаза, заяц заорал:

— А ну, слушайте все меня, маленькие нахалы! Немедленно отправляйтесь спать! Еще один звук, и я вам скальпы с хвостов поснимаю! Да да!

— Хурр! Как это вы скальпы поснимаете?

— И с моего хвоста тоже, господин Флориан?

— Несомненно, господин Шалопай! Вот возьму и сдеру, если не ляжешь в кровать!

— А вы тоже умеете скальпы с хвостов сдергивать, господин Траггло?

— А как же! Хо хо! Я сдергиваю скальпы с хвостов лучше всех в Рэдволле. А теперь быстро марш в кровать!

Тут уж все малыши повыскакивали из кроваток и, окружив своих изумленных нянек плотным кольцом, стали требовать, чтобы им немедленно поснимали скальпы с хвостов. Такой игры у них еще не было. Траггло и Флориан стояли совершенно ошеломленные, — кто бы мог предположить, что так трудно быть няней: укладывать спать тех, кто еще не наигрался днем, и одновременно объяснять, что такое снимать скальпы.

— Ну хватит с меня! Да да! Довольно! Кто, интересно, может справиться с толпой кровожадных малышей?!

— Предоставьте ка это мне. Я живо разберусь, кому тут надо снять скальп с хвоста!

При первых же звуках голоса барсучихи Крегги малыши юркнули в свои кроватки и с головой накрылись одеялами. Крегга вошла в спальню:

— Так, ну, кто первый? Кто больше всех хотел, чтобы я сняла с него скальп, не подскажете, господин Флориан?

— Навряд ли. По моему, тут надо производить всеобщее скальпирование, — беспомощно пожал плечами заяц.

Крегга ходила по спальне, дотрагиваясь до кроваток, и нараспев читала «колыбельное» стихотворение.

В спальне установилась тишина, только в одном углу кто то громко похрапывал, пытаясь показать, как он крепко спит. Взрослые на цыпочках вышли из комнаты, Крегга закрыла дверь. Флориан с изумлением спросил:

— И как вам это удалось, сударыня? Спускаясь по лестнице, Крегга улыбнулась:

— Малыши чувствуют, что единственный, с кого я действительно могу снять скальп, — это тот, кто задумает причинить им вред. А по кроватям они разбежались, услышав мой голос.

— Так что же получается, ваш рык для них страшнее, чем угроза снять скальп? Отлично, отлично! Надо будет воспользоваться вашим советом.

Крегга усмехнулась:

— Боюсь, это действует только на малышей. С теми, кто поедает слишком много пирогов и ломает вилки для салата, я поступаю гораздо суровее.

Флориан быстренько улизнул за спину Траггло, выставив ежа между собой и барсучихой.

— Верно, верно, сударыня. Так и надо. Сам таких типов терпеть не могу!

У подножия лестницы стоял Баргл. Он озадаченно потирал голову.

— Скажите, сюда, наверх, не пробегала мышь? Траггло покачал головой:

— Какая мышь? Как она выглядела?

— Большая такая, сильная. Не скажу, что уже видел ее, но чем то она показалась мне знакома. В лапах меч — отличное оружие, я вам скажу…

Крегга стиснула лапу Баргла:

— Что она делала? Она сказала что нибудь?

— Э э э, нет… Просто улыбнулась и вроде кивнула мне, словно приглашая пойти следом. Ну а потом начала подниматься по лестнице…

Крегга поставила землеройку перед собой:

— Отлично! Веди нас, Баргл. Это наверняка был дух Мартина Воителя!

Поднявшись на следующий этаж, Баргл остановился:

— Вон, возле окна… Привет, дружище! Баргл пошел по коридору.

— Вы его видите? — шепотом спросила Крегга у остальных.

Траггло пожал плечами:

— Я никого не вижу. В коридоре ни души. Совершенно пусто.

Флориан пошел вслед за Барглом.

— Парень просто спятил — видения у него! Наверное, объелся за ужином!

Крегга заметила:

— Ну, у тебя бы в.таком случае постоянно были видения! С твоим то аппетитом!

Окно на самом деле было узкой бойницей без стекла. Баргл стоял у этой бойницы и недоуменно протирал глаза.

— Могу поклясться, минуту назад он был здесь! Куда он делся?

Траггло подошел к оконцу:

— Все ясно. Мартин хотел, чтобы мы выглянули из этой бойницы. Иначе зачем ему нас сюда вести?

Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, о чем их хотел предупредить Мартин Воитель. С востока к аббатству приближались факелы. Их было не меньше двух сотен.

Флориан буквально смел Баргла с места.

— Э, э, никакой паники, старина! Это всего лишь вернулись старые враги. Да да! Ничего особенного! Нужно скорее бежать и послать кого нибудь на колокольню — бить тревогу! Вставай поднимайся, рэдволльский народ! Выводите войска! Э, что еще? О, прикажите упаковать мне дополнительный паек! Оборона невозможна без калорийного питания! Ничего особенного — так, пустячки: миску салата, пудинг, пирог, э э э…

Крегга заткнула зайцу рот:

— Быстро вниз, и без суеты. Соберите всех, кто не ранен, и идите на стены к Командору и его друзьям. Они знают, что делать. И ни в коем случае не звоните в колокола — враг не должен знать, что его заметили. Бегите, только тихо!

Эскрод громко рассмеялся, предчувствуя победу. Он вел на приступ воинов, разгоряченных древней ритуальной пляской убийства. Белолис махнул своим факелом Вэннане и воскликнул:

— Сегодня мы обязательно возьмем Рэдволл! Я чую запах победы!

Светлые глаза лисицы блеснули, она облизнула лезвие боевого топора, словно уже пробовала окрасившую его кровь.

— Удача на нашей стороне! Один из хорьков Чернохвоста сообщил, что только что убил здоровенную выдру — наверняка это был разведчик из Рэдволла!

Чернохвост бежал впереди. Он уже отчетливо видел зубцы на стене Рэдволла. Размахивая серпом, который хорек использовал и как саблю, и как кинжал, Чернохвост испустил боевой клич, который был тотчас подхвачен его соплеменниками.

— Киииййй аааррррр!

Страшные звери в боевой раскраске рванулись к аббатству. Воткнув факелы в землю, они раскрутили над головами абордажные крючья и забросили их на стену. Первая волна нападающих начала взбираться по веревкам наверх, держа в лапах факелы. Три Белолиса выставили лучников, Предан сама взяла лук и скомандовала:

— Стреляем! Стрелять в любого, кто появится на стене! Надо прикрыть атакующих!

Гром отпрыгнул, когда перед ним через парапет перелетел еще один крюк и зацепился за выступ. По всей восточной стене было то же самое — не осталось ни одного камня, за который не цеплялся бы абордажный крюк с натянутой веревкой. Быстроглаз внимательно следил: наконец все веревки натянулись, значит, нападающие лезут на стену. Дождавшись этого момента, он подал сигнал Рузвелу и Барглу:

— Все на месте. Скажите Мелиоту и остальным — пора!

Эллайо, Тернолиста, которым помогала Римроза, и все остальные помощники во главе с братом Мелиотом взобрались по ступеням на стену. Каждый из них в лапах держал миску, кастрюльку, супницу и прочие ем

кости, которые обычно используют на кухне. Все обитатели Рэдволла поднимались по ступенькам медленно и осторожно, стараясь не расплескать содержимое своей посуды. Рузвел Регуб взял ведро из дрожащих лап сестры Тернолисты и ободряюще кивнул:

— Отлично! А сейчас спускайтесь обратно — вы свое дело сделали. Остальное предоставьте нам!

По всей стене землеройки устанавливали кухонную утварь возле вцепившихся в камень крюков. Гром осторожно выглянул за парапет и тотчас отскочил назад — в воздухе тотчас зажужжали стрелы. Он кивнул Барглу и Рузвелу:

— Вся стена простреливается. По веревкам лезут всякие звери, крыс почти совсем нет.

Рузвел взял в лапу большую кастрюлю.

— Надеюсь, у всех факелы? Гром подмигнул другу:

— Точно так! Сияют, как светлячки из дупла! Ну, зададим им жару! Раз, два, три…

По сигналу Грома все масло — овощное и машинное, репейное и касторовое, то, которое использовали для масляных ламп, и то, которое вообще ни для чего не использовали, — хлынуло через стену. В ту же минуту восточная стена снаружи озарилась пламенем — масло, попавшее на огонь, загорелось, в мгновение ока вспыхнули и веревки, и сами нападавшие.

Гром вместе с Рузвелом и Барглом сидели укрывшись за каменными зубцами, глаза разъедал едкий черный дым, они чихали и кашляли. Белка с сожалением покачал головой, до друзей доносились крики умирающих.

— Жуткая смерть! Даже врагу такой не пожелаешь!

К ним присоединился Флориан, он притащил кувшин с холодным мятным чаем, все поочередно отпили из него. Заяц вытер губы:

— Хмм, согласен, все это ужасно, но они сами виноваты — их никто сюда не звал. Больше того, друзья, наверняка эти мерзавцы придумают что нибудь еще. Вон идет Кротоначальник со своей командой… Ха! Да с ними чуть ли не вся моя труппа! Эй, Остроигл, ты, что же, в кроты теперь записался?

Корнерой и Глинокопка переглянулись и хихикнули:

— Хурр, хурр, тогда это самый колючий крот за всю историк)!

Остроигл помогал втаскивать на стену корзину, набитую камнями. Он подмигнул Флориану:

— А чем я хуже крота? Все мы теперь немножко кроты, верно ведь, Борракуль?

Тот кивнул и водрузил корзину на парапет.

— Точно. К тому же кротов кормят куда лучше, чем бродячих артистов!

Флориан фыркнул:

— Болтун! Ну давайте, кроты, поторапливайтесь! Остроигл с кротовым акцентом произнес:

— Гурр, Кротоначальник, мы готовы. Запускать? Кротоначальник взмахнул копательным когтем:

— Хурр, высыпайте!

По его команде и кроты, и бродячие артисты высыпали через парапет принесенные камни прямо на головы нападавшим.

Римроза и остальные принесли на стену полотенца, чтобы защитники аббатства могли вытереть пот. Римроза схватила Грома за лапу:

— Говорят, Командора нет на стене. Надеюсь, с ним ничего не случилось! Как ты думаешь, они не захватили его в плен?

Гром ласково улыбнулся жене:

— Ты вся в этом вопросе — обо всех беспокоишься, за все переживаешь! Сначала за Песенку и ее друзей, теперь за Командора. Не волнуйся, красавица моя, старина Командор цел и невредим, как ядрышко ореха в скорлупе! Он бы здорово посмеялся, если бы услышал,

— Разумеется, дерево наполовину уже мертво, так что рано или поздно оно свалится. В данном случае терпение кажется мне лучшей тактикой, чем суетливая возня. Какой толк от атаки, если зажечь факелы, орать во всю глотку, тем самым предупреждая врага занять оборону? Они приготовились к нашей атаке задолго до того, как вы подобрались к стене!

Чернохвост отступил на шаг назад и склонился в преувеличенно низком поклоне:

— О о о о! Волшебнолис умный умный, умнее меня! Вэннана не обратила внимания на его слова, приказав двум крысам:

— Ты и ты, возьмите топоры! Придется нам заняться этим деревом.

Как только крысы подошли к дереву, чтобы взять у хорьков топоры, из за стены аббатства вылетела стрела и сразила одну из них.

Гром Быстроглаз снова натянул лук.

— Цель маловата, Руз, но это единственное, что можно сделать, чтобы остановить их.

Рузвел Регуб тоже пустил стрелу во врага, но она вонзилась в ствол дерева.

— Эх, они могут спрятаться за дерево и рубить сколько им вздумается! Рано или поздно дуб упадет!



КНИГА ТРЕТЬЯ

КОРОЛЕВА ОСТРОВА


ГЛАВА 26


Песенку затянули шипящие струи воды. Вокруг нее вздымались волны, пенилась вода, пролетали щепки. Бедняжка чувствовала себя совершенно беспомощной, словно лист в бурю. Вода заливала глаза, уши, рот. Внезапно она почувствовала удар: она налетела на скалу. Рядом захлопали крылья, белочка вцепилась в жесткие перья орла. Сильный рывок, и перед глазами Песенки возник огромный крючковатый янтарный клюв. Водоворот подхватил белочку и птицу и повлек вперед. Веревка, которая была привязана к поясу, сильно натянулась и лопнула. Белочка ударилась головой и потеряла сознание. Позднецвет, стоящий у самого водопада, почувствовал, как натянулась и лопнула веревка. Он вытянул обрывок. Рядом стоял Дипплер и кричал:

— Песенка, где тыыы? Песенкааааааа!

Позднецвет опустился на колени и зарыдал, осознавая всю глубину трагедии. Дипплер ударил его по щеке и завопил, перекрикивая рев водопада:

— Вставай! Смотри, куда она прыгнула! Сейчас я вернусь с Бурблом и лодкой! Жди здесь!

Позднецвет вскочил на ноги. Он нашел ветку и привязал к оборванному концу веревки. Дипплер умчался, а Позднецвет кинул ветку в ревущую воду и закричал:

— Хватай ветку, если ты тут, Песенка! Хватай ветку! Дипплер, карабкаясь по влажным камням, громко бормотал:

— По крайней мере, пусть что нибудь делает, вместо того чтобы сидеть и рыдать!

Песенка видела бабулю Эллайо, которая стояла перед ней и что то говорила, но голос ее звучал как то странно. Римроза и Гром крепко держали Песенку за лапы, а Эллайо выговаривала им:

— РРРРррррр! Надо было их бросить! Не рыбы, рррр, только возня! Глак глак!

Теперь Эллайо пыталась заставить Римрозу и Грома отпустить Песенку, но лапы родителей неожиданно оказались сильными и острыми. Эллайо снова заговорила:

— Рррррр! Клювом, клювом, болван! Ррррр! Белочка медленно открыла глаза. Она не могла их сфокусировать и видела все вокруг как в тумане. Кто то задел Песенку по носу. Белочка потрясла головой и приподнялась. Когда в голове у нее прояснилось, она увидела, что рядом с ней сидит большущая птица.

— Глак глак глак! Не могу есть! Не рыбы! Глак глак! Рядом шевелились птенцы баклана.

— Рррр, рыбы! Надо рррыбы, глак глак! Зачем нам большой орел?

Бакланиха, чей голос Песенка поначалу приняла за голос Эллайо, клюнула орла. Тот не пошевелился.

— Глак глак глак! Эта птица дохлая! Глак глак глак! Баклан, который и притащил добычу в свое гнездо, моргнул и сказал:

— Ррррррик! Орел живой, подожди — увидишь! Песенка лежала ни жива ни мертва, а над ее головой, размахивая крыльями, спорили бакланы.

— Рррра! Живой орел, белка тоже. Рррр! Только не в моем гнезде! Нет уж! Глак глак! Они съедят моих птенчиков!

— Ррр, глак глак! Не глупи! Орлы и белки не едят птенцов, рррр! Я им жизнь спас!

— Глак глак глак! Заткни клюв! Жизнь он спас! Ррррек! Вон их, вон, не в моем гнезде, белки, орлы! Чак чак! Пррррочь!

Пока родители ожесточенно спорили, маленькие бакланчики непрерывно кричали:

— Глик глик глик!

Песенка огляделась. Она лежала посреди большого и довольно неопрятного гнезда, сплетенного из веток и травы. Оно располагалось на вершине скалы ниже по течению. Слева доносился отдаленный рев водопада. С другой стороны на скалах виднелись такие же гнезда, в которых тоже жили бакланьи семьи. В эту минуту какой то баклан стремительно понесся к воде, нырнул и вытащил здоровенную рыбину. Песенка видела, как ее серебристая чешуя блеснула на солнце.

Орел приоткрыл золотистый глаз. Внезапно все в гнезде замерли от страха. Орел рыболов закашлялся и широко распахнул клюв, из которого немедленно извергся целый фонтан воды. Орел встряхнулся и встал. Он оглядел семейство бакланов злыми золотистыми глазами, огромные когти легко легли на лапу белочки, и он произнес:

— Ты спасла жизнь Мигро, и я этого не забуду. Назови свое имя.

— Меня зовут Песня Ветра, но друзья называют меня просто Песенка, господин.

Черты орла смягчились улыбкой.

— Не надо называть меня господином. Меня знают под именем Могучего Мигро, но для тебя я просто Мигро. — Орел рыболов повернулся к баклану и вежливо кивнул: — Благодаррю за спасение! Ты вытащил нас из воды.

Бакланиха повертела головой и, ни к кому в особенности не обращаясь, сказала:

— Белка и орел не могут оставаться в гнезде! Рррр! Глак глак, нет, не могут!

Мигро уставился на нее:

— Не могут, говорите? Не волнуйтесь, сударыня, я и мой маленький друг не останемся здесь ни на минуту. Что касается меня, я бы с удовольствием укоротил ваш клюв, чтобы ваш супруг получил хоть немного заслуженного покоя. Всего наилучшего! Пойдем, Песенка, нам пора.

Проходя мимо баклана, Песенка с благодарностью ему кивнула. Потом они выбрались из гнезда и, спустившись вниз, пошли по берегу реки. Удалившись от скал на значительное расстояние, они добрались до того места, где каменистый берег сменился мягким мхом. На землю спускалась ночь. Орел рыболов кивнул:

— Куда пойдем, Песенка? Белочка оглянулась на водопад:

— Со мной шли трое друзей, но я их потеряла у водопада, когда прыгнула за тобой. Думаю, сейчас они меня разыскивают. Наверное, лучше всего оставаться здесь и ждать, пока они дойдут досюда. А ты как думаешь, Мигро?

— Так мы и сделаем, хотя я ужасно голоден. Песенка отвязала с талии оборванную веревку. Как ни странно, Лифвуд по прежнему был за поясом.

— Оставайся здесь и подожди меня, Мигро. Пойду принесу нам ягод и фруктов. Я быстро!

Орел с отвращением сморщился:

— Фрукты и ягоды? Нет, я такого не ем — еще отравишься. Я лучше рыбы половлю.

Вскоре Песенка наткнулась на черничник и нашла несколько яблок. Когда она вернулась, вид у орла был донельзя довольный.

— Хорошее здесь местечко! Рыба жирная и глупая — сама под клюв лезет. А что может быть лучше живой плоти. Неудивительно, что ты не летаешь, — если питаться одними ягодами и фруктами вместо мяса, никогда не сможешь взлететь.

Всю ночь странная парочка сидела на берегу, новые друзья рассказывали друг другу о себе. Когда Песенка поведала, что они с друзьями ищут, Мигро чуть не подавился. Оказалось, что орел рыболов — путешественник. Он прилетел сюда с северо востока. И по дороге наткнулся на большое озеро, где было полно вкусной и жирной рыбы. Ему было безразлично, какую рыбу есть, и щуки, которые там водились, ему пришлись по душе. Но однажды ночью, когда орел отдыхал на берегу, на него напала огромная стая сорок. Птицы застали его врасплох и чуть не убили. Орлу пришлось бежать, он сохранил жизнь, но сломанное крыло с тех пор мешало ему охотиться и летать. Орел покинул озерный край и обосновался у водопада, где ему никто не досаждал. Припомнив это, Мигро уставился в реку, в глазах у него горела ненависть.

— Я поклялся, что снова найду это озеро. Когда нибудь я вернусь и сведу счеты с этими сороками! Помяни мое слово, Песенка, они еще пожалеют, что связались с Мигро! Но что может сделать птица со сломанным крылом? Скажи, Песенка?

Белочка деловито ощупала сломанное крыло орла. Оно беспомощно болталось на боку. Ей нравился ее новый знакомый. Да, он был жесток, но имел понятие о чести и был настоящим воином.

— Ну, пока ты можешь идти со мной и моими друзьями. Мы тоже ищем это озеро. Пойдешь?

Орел рыболов хитро подмигнул:

— Мне нравится эта идея!

Бурбл, Дипплер и Позднецвет искали пропавшую Песенку всю ночь. Каждый из них думал, что ее уже нет в живых; одного взгляда на водопад было достаточно, чтобы понять — выжить в этой кипящей воде невозможно. Но никто не мог смириться с горькой правдой, и они продолжали искать, уверяя друг друга в невозможном.

Хотя на душе у Бурбла и Дипплера, как говорится, кошки скребли, они с напускным оптимизмом говорили:

— Ну конечно, Песенка ни за что не пропадет. Вот спустимся вниз, а она нас уже там сидит и ждет!

— Ха ха, точно. Спросит еще: что мы так долго копались, она то вон как быстро спустилась!

Это была самая страшная ночь в их жизни. Они карабкались по скалам вверх и вниз, стараясь не поскользнуться и не упасть в водопад. «Ласточка», которую они снова тащили на себе, казалась тяжелее с каждым шагом. Ночью идти по мокрым, скользким скалам с тяжелым грузом… иногда казалось, что они не дойдут. Но, к счастью, к рассвету они благополучно одолели большую часть пути. Устроив небольшой привал, друзья присели позавтракать.

Дипплер взглянул вниз. Сквозь окутывающий скалы туман ничего невозможно было разглядеть отчетливо!

— Думаю, к полудню мы спустимся, если все пройдет нормально.

— Да, да, к полудню, а то и раньше. Надо оставить и Песенке перекусить. Она наверняка проголодалась, а мы спустимся как раз к обеду.

Позднецвет тяжело вздохнул, но сумел выдавить из себя улыбку:

— Хватит болтать, давайте ка лучше отправимся в путь.

Утро уже было в разгаре, когда Песенка встревоженно спросила Мигро:

— Как ты думаешь, может, они прошли мимо нас ночью? Мы не разложили сигнального костра, не дали никакого знака. Может, мои друзья прошли, не зная, что мы совсем рядом?

Мигро похлопал бесполезным крылом по боку:

— Возможно, ты и права, Песенка. Что ты предлагаешь? Белочка встала, указывая на реку:

— Думаю, нам лучше идти вдоль берега, чтобы с воды нас сразу могли заметить. Могу поспорить, нас найдут еще до вечера.

Орел поднялся и послушно пошел вслед за ней.

— Все лучше, чем сидеть на одном месте, ничего не делая, или ругаться с бакланихой из за гнезда! Ты слышала эту глупую птицу? — И Мигро, передразнивая хозяйку гнезда, заговорил: — «Рррр! Белки и орлы не будут в моем гнезде! Глак глак, нет уж! Они не рыбы! Съедят моих птенчиков! Рррр!» Ха ха ха! А ты видела, как он посмотрел на клюв своей женушки, когда я пригрозил укоротить его? Сдается мне, он бы был просто счастлив, сделай я это!

Моккан уже видел озеро. Белолис стоял на возвышенности, с которой река начинала свой бег к озеру. Он стоял, глядя на струи воды, и думал. Он уже слишком близко подобрался к дому, чтобы испортить гобелен именно теперь. Он подозвал к себе двух крыс:

— Ты и ты, спустите лодку вниз по реке. Остальные, берите гобелен, да поосторожнее. Мы пойдем по берегу и догоним лодку у входа в озеро.

Одна из крыс послушно прыгнула в лодку и взялась за весло. Но вторая заколебалась, глядя на стремительно несущуюся воду, — на берегу было гораздо безопаснее. Моккан нетерпеливо ткнул ее п спину:

— Ну, в чем дело? Боишься быстрой воды?

Крыса молча кивнула. Моккан пожал плечами и усмехнулся:

— Не хочешь идти, не надо. Останешься здесь.

На солнце блеснула сталь его остро наточенного топора, удар — и крыса бездыханной свалилась на землю. Все еще улыбаясь, Белолис показал на другого крыса.

— Ты тоже хочешь остаться здесь?

Крыса прыгнула в лодку и схватилась за весло:

— Нет, господин, я поведу лодку к озеру! Белолис засунул топор за пояс.

— Отлично. Встретимся у озера!

Позднецвет и его друзья к полудню спустились к подножию водопада. Они прочесали весь берег, но не обнаружили никаких следов Песенки. Вернувшись к тому месту, где они оставили лодку, Дипплер и Бурбл обнаружили, что Позднецвет потерял всякую надежду.

— Никаких признаков ни Песенки, ни орла! Ни перышка, ни обрывка веревки — ничего!

Даже Бурбл, который всегда заражал товарищей оптимизмом, мрачно кивнул:

— Да, да, друг Позднецвет, но это означает только одно — Песенка, конечно, жива, но неизвестно, где она. К тому же, говорят, отсутствие новостей — это уже сама по себе хорошая новость.

Дипплер, вытянув лапу, показал на реку:

— И куда, по вашему мнению, она отправилась?

— Нам «Ласточка» подскажет! — осенило вдруг Позднецвета. — Давайте посмотрим, куда вода вынесет лодку. Ведь туда же она выносит и все остальное, что попало в реку! Верно?

— Да, да! Молодец, Позднецвет!

Они уселись в лодку, оттащив ее чуть подальше от водопада, где сильное течение могло перевернуть «Ласточку», положили весла на дно лодки, и река понесла их вперед. Вскоре Позднецвет показал на берег:

— Смотрите, там еще широкой приток. Может, Песенка попала туда?

Дипплер посмотрел и заявил:

— Возможно, но наша лодка туда не пройдет, он слишком мелкий. Да и кончается, похоже, тупиком.

Перед ними вырос еще один утес. Вода стремительно неслась прямо в пещеру под ним. «Ласточка» набрала скорость и устремилась прямо туда. Если бы они отвели лодку на веслах к другому берегу, то сумели бы удержаться, но, к сожалению, они поняли свою ошибку слишком поздно.

Позднецвет схватил весло и закричал:

— Скорее обратно, надо попытаться развернуть лодку, или мы свалимся прямо в эту дыру!

Но бороться было бесполезно. Маленькую лодку несло прямо в темную пещеру, несмотря на все их усилия. В какой то момент они сумели вырваться обратно, туда, где царил день и солнечный свет, но в следующее мгновение вода затянула их, и они провалились под землю.


ГЛАВА 27


Траггло Остроспин и отец Батти пекли на кухне лепешки к завтраку. Траггло вытащил из печки несколько противней и ровными рядами стал раскладывать горячие лепешки на подносы. Старый отец Батти тут же делал ямку в каждой лепешке, в которую Траггло потом наливал деревянной ложкой густой ароматный мед. После этого нужно было положить в каждую лепешку засахаренную сливу. Они работали молча и сноровисто, пока на кухню, почуяв вкусный запах, не заглянул Флориан. Принюхиваясь, он заметил: — Что то здесь так вкусно пахнет… Да да! Траггло замахнулся на прожорливого зайца своей ложкой, испачканной медом:

— Идите, идите, господин Флориан! Это для завтрака! Только троньте хоть одну лепешку, и я вам быстро по лапам ложкой надаю!

Флориан, сделав вид невинно оскорбленного, принялся увещевать разгневанного ежа:

— Успокойтесь, успокойтесь! У меня и в мыслях не было трогать ваши лепешки! И вообще я просто заглянул спросить, не нужна ли вам помощь. Так что нечего сразу бросаться и обвинять в том, что я на ваши лепешки покушаюсь!

Отец Батти продолжал работать, вполглаза приглядывая за зайцем.

— Ничего, нам помощь не нужна, но все равно спасибо. К слову сказать, мне казалось, что вы должны дежурить на стене. Как же вы оказались здесь, на кухне?

Флориан продолжал вдыхать восхитительный запах свежевыпеченных лепешек, прогуливаясь по кухне со скучающим видом, но в то же время потихоньку подбираясь к подносам с лепешками.

— Я? На кухне? Да, знаете ли, так как то само собой получилось. Скучно всю ночь стоять на посту и смотреть, как эти глупцы рубят дерево. Да да! Совсем неинтересно!

Батти оторвался от работы:

— Какое дерево? Что там происходит?

Флориан обратил страдающий взгляд на Траггло, который своим солидным брюшком пытался оттеснить Флориана от вожделенных лепешек:

— Ну, там у северной стены растет такой толстый дуб с тремя вершинами. Он уже наполовину сгнил, но все равно еще крепок. Ствол толстенный! Эти болваны его топорами все рубят и рубят. Хотят, чтобы он свалился прямо на стену, вот у них и будет дорога в аббатство. Они будут рубить этого исполина до зимы! Да да! А что это вы так улыбаетесь? Совершенно тут нет ничего смешного! Если дуб все таки рухнет, сюда ворвется целая свора дикарей и они сожрут все ваши лепешки!

Траггло отложил в сторону ложку и кувшин с медом:

— Так, значит, толстый дуб с тремя вершинами у северной стены?

— Точно точно! Ему уже, наверное, миллион зим! Отец Батти отставил миску с засахаренными сливами.

Широко улыбаясь, он вытер лапы о передник.

— А давно они рубят этот дуб?

— Да нет, не особенно. А что такое? Траггло уже шел к двери, усмехаясь вовсю.

— Пошли, Батти, мы должны это видеть! Старый летописец охотно последовал за другом. Недоумевающий Флориан тоже пошел за ними, стащив по дороге пару лепешек с подноса.

— Эй, меня то подождите! Уй, какие лепешки горячие!

Гром Быстроглаз встревоженно расхаживал по стене с луком наготове.

— Никак не могу прицелиться, Руз. Эти мерзавцы все время прячутся за деревом!

Рузвел Регуб присел, закрыв лапами уши.

— Бам, бам, бам! Я скоро с ума сойду! Все рубят и рубят!

Батти, Траггло и Флориан вскарабкались на стену, за ними спешила разномастная толпа рэдволльцев во главе с Креггой и Кротоначальником. Траггло взглянул и громко расхохотался:

— Хо хо хо хо! С минуту на минуту их ждет сюрприз!

Гром удивленно посмотрел на ежа:

— Не вижу в этом ничего смешного! Если дуб упадет на стену, всем нам несдобровать!

Крегга положила лапу на плечо разгневанного Быстроглаза:

— Прости, друг. Сейчас я все объясню. Этот дуб в середине почти полностью изгрызен термитами. Если бы сейчас не было так темно, ты бы увидел их тропу и термитник на дереве. А как раз там, где развилка дерева, устроили себе жилище дикие пчелы. Мы никогда не могли воспользоваться их медом, потому что невозможно выкурить пчел с такой высоты и прогнать термитов со ствола дерева. И пчелы, и термиты охраняют свое жилье. Как только наши враги потревожат их, попадут в большую беду!

Кротоначальник Губбио покачал головой:

— Горе тому, кто потревожит сон пчел и термитов! Буррр, да!

Борракуль перегнулся через парапет, пытаясь разглядеть, что происходит в стане врага. Его любопытство было возбуждено до предела.

— А что произойдет, когда они проснутся? Крегга поудобнее устроилась на стене.

— Как только удары топоров станут звучать глуше, значит, они добрались до источенной термитами середины.

Вэннана смотрела, как следующая пара вооруженных топорами зверей сменила уставших. Чернохвост подкатился к ней:

— Киййарр! Скоро, скоро большое дерево упадет! Лисица не обратила на него внимания. Она, словно музыку, слушала стук топоров по дереву.

Бам! Бам! Бам!

Одна из водяных крыс вдруг уронила топор и схватилась за щеку. Вэннана гневно прикрикнула:

— Ну, что ты там застрял?

— Меня кто то укусил!

— Идиот! Давай работай, а то голову тебе снесу! Бам! Бам! Бам! Бууум!

Светлые глаза лисицы загорелись от предвкушаемой победы.

— Ну наконец то! Рубите сильнее!

Вдруг она охнула, почувствовав внезапную боль. Посмотрев на левую лапу, она убила термита, который и укусил ее. В ту же секунду на ее правую лапу набросилось сразу несколько еще более разъяренных насекомых. Вэннана прыгала с одной лапы на другую, пытаясь расправиться с верткими и вездесущими врагами.

Чернохвост покатился со смеху:

— Кийй аарр! Ха ха ха! Волшебнолис танцует! Смотрите!

Обе крысы бросили топоры и колотили себя, сходя с ума от ужасной боли. В воздухе раздалось басовитое жужжание. Чернохвост еще смеялся, когда ему на голову уселись несколько весьма разозленных пчел и тут же принялись мстить захватчику единственным доступным им способом. Теперь в воздухе беспрестанно раздавались удары и крики боли. От дерева во все стороны ползли и летели разбуженные среди ночи злые насекомые. Предак и Эскрод сбежали, как только почувствовали первые укусы насекомых, оставив им на растерзание Вэннану, Чернохвоста, толпу дикарей и водяных крыс. Несостоявшиеся захватчики скулили, рычали и вопили, некоторые катались по земле от боли, другие пытались взобраться на ближайшие деревья, но нигде не могли спастись от этой напасти.

Траггло Остроспин прогонял рэдволльцев со стены.

— Идите, идите. Не спешите, идите медленно и спокойно. Пока пчелы сюда не долетели, но скоро доберутся и до наших стен.

Рассвет окрасил небо в бледно розовые тона. Барсучиха Крегга вместе с Эллайо стояла на пороге аббатства, слушая дружный хор птиц, доносившийся из леса. Эллайо посмотрела на северную стену:

— Сегодня утром птицы поют беспечно и радостно, Крегга.

— Да, верно. Я слышу дроздов, малиновок, даже зябликов — всяких пернатых. Ты знаешь, что они делают, Эллайо?

— Конечно. Они благодарят за обильный завтрак из термитов и пчел.

— Не думаю, чтобы наши враги думали о птичьем пении. Им бы больше помогли листья подорожника и мать и мачехи.

— Честно говоря, я считаю, что эти мерзавцы получили хороший урок. Никто из наших не пострадал, Крегга?

— Только один. У Флориана на кончике носа была капелька меда. Не будет в следующий раз воровать лепешки!

— Тесс! Вон он идет!

Заяц выглядел невероятно забавно с листом подорожника на носу. Он шел к пруду за новым листом, за зайцем бежали малыши и Траггло. Зловредные преследователи радостно во всех подробностях описывали то, каким образом заяц получил увечье.

Эллайо со смехом рассказывала Крегге:

— Хи хи хи, малыши танцуют вокруг господина Флориана и машут лапками, как крыльями. Слышишь, как жужжат? Не могу повторить, что говорит наш храбрый заяц!

Крегга усмехнулась:

— И не надо. Я и сама его отлично слышу. Флориан отмахивался от малышей одной лапой, другой он придерживал на носу лист подорожника.

— Уйдите! Оставьте меня в покое, маленькие плуты! Уберите от меня свои лапы, противные детишки! А вы, Траггло, вы то что находите смешного в том, что воин пострадал от какого то насекомого? Стыд и позор — так издеваться над несчастным раненым! Да да! А петь вы совсем не умеете!

Траггло мгновенно сочинил первую строчку новой дразнилки:

— Спою я вам, братья…

Заткнув уши, Флориан ретировался, крича во все горло:

— Подушечка для булавок! Совершенно бездушная и не способная к жалости и сочувствию! Все меня оскорбляют и унижают! Уйдите и оставьте меня в покое!

К дамам, наслаждавшимся спектаклем с порога аббатства, присоединился Рузвел:

— Бедняга Флориан! Ему не очень то везет! Хо хо хо хо!

Из позорно бежавшей армии захватчиков меньше всех пострадали Эскрод и Предак. Чернохвоста было не узнать — вся голова у него покрылась волдырями и шишками. Чтобы уменьшить боль, он положил на них листья подорожника и сверху замазал глиной, отчего голова стала в два раза больше и тяжелее. У Вэннаны от укусов термитов лапы раздулись и стали похожи на воздушные шары.

Эскрод покачал головой:

— Кто бы мог поверить, что насекомые могут помешать нашим планам, сестра. Шестеро пропали без вести, то ли их закусали до смерти, то ли они сошли с ума и сбежали.

Предак мрачным взглядом обвела остатки своей армии. Потом решительно схватила топор:

— Но мы не разбиты, брат. Дело зашло слишком далеко, чтобы теперь отступить. Должно быть какое то совсем простое решение, на которое никто не обратил внимания. Мы должны завоевать Рэдволл! И мы сможем это сделать, я совершенно уверена!

— Я тебе верю, Предак, но не представляю, что еще можно предпринять. Два Белолиса убиты, и кем?

Предак осмотрелась:

— Пусть эти дураки возятся со своими ранами. Пойдем, мы знаем, что никто не может перехитрить Белолиса. Мы вернемся к Рэдволлу. Мы будем его изучать и исследовать со всех сторон. Не станем торопиться и хвататься за первый же подходящий план. Мы будем слушать и наблюдать, замечать каждую мелочь, пока не придем к простому и правильному решению.

Никем не замеченные Эскрод и Предак вышли из лагеря и по лесу направились обратно к Рэдволльскому аббатству.

Мышонок Шалопай и его верные помощники во всех преступлениях Вугглер и Блинни снова превратились в Белолисов. Намазавшись мукой и золой, натянув на себя серые одеяльца, они прокрались в кухню и стащили оттуда тележку с большим сливовым пудингом. Считая себя невидимыми, они волокли свою добычу, то и дело оглядываясь через плечо и хихикая. Они уже выбрались из кухни, как дорогу им преградило копье Рузвела Регуба:

— Ха ха ха! Вы не знали, что я единственный в Рэдволле могу убить Белолиса? Готовьтесь к смерти, несчастные!

Шалопай пискнул от страха и сел прямо в пудинг. Рузвел улыбнулся, глядя на перепуганного малыша.

— Аи, мы не настоящие Белобрысы! Мы только притворяемся. Если ты нас не убьешь, мы дадим тебе кусочек пудинга.

Рузвел отобрал у юных преступников пудинг и отнес его обратно на кухню. Взамен маленькие воришки получили по засахаренному ореху.

— Во первых, брать что то без спроса нехорошо. Если вы хотите есть, надо попросить, и вам сразу дадут. В Рэдволле никто не ходит голодным. А во вторых, Белолисы очень плохие звери. Вам лучше быть защитниками Рэдволла, как Мартин Воитель на гобелене.

Вугглер уселся на мешок с мукой.

— Ваш Позднецвет скоро принесет его обратно, правда, господинррр? Он скоро вернется, бурр!

Рузвел сел рядом с кротенком. По его щеке скользнула слеза, он тотчас ее вытер, надеясь, что малыши не заметили минутной слабости.

— Думаю, да, скоро он вернется. Если кто и вернет гобелен, так это мой Позднецвет. Он — Регуб, храбрейший из храбрых!

Шалопай задумчиво выковырял сливу из пудинга и спросил:

— А Белобрысы еще вернутся, господин Рузвел? Господин Флор сказал, что они сбежали и больше никогда к нам не придут.

Рузвел погладил мышонка по головке:

— Господин Флориан и другие говорят, что они не вернутся, и никто в аббатстве не хочет, чтобы они возвращались. Но запомните, малыши, есть большая разница между тем, чего мы хотим, и тем, что происходит в действительности. Никто не знает этого лучше, чем я. Лично я думаю, что они вернутся и приведут с собой новую армию.

Малыши стряхнули пыль, золу и муку со своих одеял и засобирались.

— Пошли, Вугг, мы будем воинами Рэдволла. А как выглядят воины Рэдволла, господин Рузвел?

Рузвел посмотрел на малышей, которые стояли перед ним:

— В точности как вы. А теперь бегите и играйте! Он смотрел на них и думал о своем сыне Позднецвете.

Ведь совсем недавно и он был таким малышом — веселым и беззаботным. Гром заглянул на кухню в поисках друга:

— Пойдем на стену. Хочу тебе кое что показать!


ГЛАВА 28


Всe произошло так быстро, что потом ни Позднецвет, ни его друзья не мог — ли точно описать случившееся. Бросив весла, они вцепились в лодку, которая как стрела неслась к подземному водопаду. Поскольку «Ласточка» была очень легкой, то через камни она перелетела как перышко и рухнула вниз. Шум, грохот воды, мрак. Три друга чувствовали, как их лодка вращается в воздухе и падает, падает. Удар — их выбросило из лодки, и, полуоглушенные, они плюхнулись в ледяную воду.

Позднецвет почувствовал, как течение подхватило его и, ударяя о камни, поволокло куда то в сторону. В какую — неизвестно, потому что бельчонок уже давно потерял всякую ориентацию. Он пытался схватиться за что нибудь, в кровь ободрал лапы о камни, но наконец зацепился за какую то доску. Он вцепился в нее всеми четырьмя лапами и почувствовал, как снова падает. К счастью, этот подземный водопад был не таким большим. Но Позднецвету не повезло — доска перевернулась, зацепилась за камень и стукнула бельчонка по голове. Он потерял сознание.

Когда Позднецвет наконец очнулся, он услышал отдаленный шум воды, потом кто то похлопал его по щеке и обеспокоенно сказал:

— Позднецвет, дружище, очнись! Ты же не можешь вот так здесь умереть и оставить меня одного! Давай вставай! Если ты умрешь и оставишь здесь меня одного, я с тобой больше никогда разговаривать не буду, честное слово!

Позднецвет открыл глаза и обнаружил прямо перед собой заплаканное лицо Дипплера. Несмотря на боль во всем теле, бельчонок нашел в себе силы улыбнуться:

— Интересно получается, значит, если я умру, ты со мной разговаривать не будешь? Хорошо сказано!

Дипплер с жаром произнес:

— Ты отлично знаешь, что я имел в виду! Я так рад, что ты жив, друг!

Позднецвет пожал ему лапу:

— Конечно!

Друзья встали и принялись выяснять, куда же их занесло. Справа текла подземная река, слева от тех скал, на которые их выбросило течением, была пещера с подземным озером. Пещеру освещал зеленоватый фосфоресцирующий свет, в дальнем ее конце, на том берегу озера, виднелись сталактиты и сталагмиты. Впрочем, ни Позднецвета, ни Дипплера они не интересовали. Наши друзья пытались увидеть Бурбла.

— Куда же он подевался?

Позднецвет сложил ладони рупором и крикнул:

— Бурбл, ты здесь?

Эхо разнесло вопрос по всей пещере, но никто не отозвался, не послышалось ни плеска воды, ни стона — ничего. Стояла мрачная тишина.

Дипплер встревоженно посмотрел на Позднецвета:

— А что если бедняга Бурбл… Бельчонок приложил палец к губам:

— Даже и не думай об этом, Дипп. Пошли, может, его унесло дальше, вниз по реке. Не беспокойся, мы его обязательно найдем.

Они пошли вдоль реки, то перепрыгивая со скалы на скалу, то пробираясь вперед по пояс в воде. Дипп шел за Позднецветом, то и дело оглядываясь по сторонам. Настроение у него было хуже некуда, и он высказывал свои мысли вслух:

— Ух, я потерял свою рапиру. Какая же я землеройка без рапиры? Тебе то хорошо, твой здоровенный меч никуда не делся, спокойно висит на спине в ножнах. Бедный я, бедный, даже защититься мне теперь нечем!

Они уже вышли из пещеры со сталагмитами и теперь брели по тоннелю, эхо разносило голос Дипплера, который продолжал жаловаться:

— Я так промерз и промок, что, кажется, больше никогда не смогу высохнуть и согреться. А еще голова болит!

Позднецвет упрямо брел вперед, стараясь не обращать внимания на жалобы Дипплера. В конце концов он не выдержал:

— Что толку в стонах и жалобах? И вообще, еще одно слово, и я умру и больше не стану с тобой разговаривать!

— Помоги и итееее! Отстань от меня, грязная вонючка! Помогите!

От стен тоннеля отразились вопли Бурбла. Позднецвет схватился за меч.

— Это Бурбл. Откуда доносится голос?

Дипплер поспешил за Позднецветом, споткнулся и плюхнулся в воду.

— Позади он быть не может, так что возвращаться не имеет смысла, вперед!

Выйдя из тоннеля, они оказались еще в одной пещере — точной копии той, откуда они пришли, но гораздо большего размера. Посредине тоже было большое озеро. Друзья вскарабкались на скалы и увидели Бурбла.

Водяная мышь изо всех сил цеплялась за сталагмит у края озера. Беднягу схватила за хвост какая то рыбина и теперь тянула его вглубь. Это был огромный снежно белый сом усач, абсолютно слепой из за того, что всю жизнь прожил во мраке пещеры. Он был такой громадный, что, открой он рот, Позднецвет мог бы войти в него не нагибаясь. Дипплер подбежал к Бурблу и схватил его за лапы как раз вовремя — бедняга выпустил спасительный сталагмит, который оказался слишком скользким, чтобы за него можно было удержаться. Землеройка тянула в одну сторону, сом в другую, а бедный Бурбл в панике вопил. Бурбл чувствовал, как его лапки выскальзывают из лап Дипплера, а ужасная рыба тянет его за собой в воду.

— Не отпускай меня, Дип! Тяни, тяни! Позднецвет, помогииииииии!

Позднецвет одним ударом меча отрубил кусок сталагмита, схватил его и с криком «Рэдволл!» швырнул во врага.

Увесистый камень попал по самому чувствительному у сома месту — по носу. Усач распахнул пасть, и Бурбл, кувыркаясь, перелетел через Дипплера, который так и не выпустил друга. Позднецвет не удержал равновесия и тоже шлепнулся на землеройку и водяную мышь. На берегу образовалась кучамала. Разочарованный сом, оставляя за собой красную кровяную дорожку, медленно скользнул на середину озера и ушел на глубину. Друзья лежали обессиленные, дрожа от пережитого страха.

Позднецвет первым пришел в себя. Он сел и принялся растирать лапы. Взглянув на поверхность воды, он с содроганием сказал:

— Уууф! Ну и чудище! С тобой все в порядке, Бурбл?

Водяная мышь горестно осмотрела свой хвост. Как ни странно, тот не очень пострадал.

— Со мной все в порядке, но было бы гораздо лучше, если бы мы могли вытащить этого рыбьего монстра на берег и зажарить. Я проголодался!

Позднецвет расхохотался:

— Ха ха ха ха! Ну, с тобой точно все в порядке, Бурбл! Ты, как всегда, думаешь о том, как бы набить живот.

Бурбл покачал головой:

— Ты не прав, дружище. Минуту назад я думал о том, чем будет набит живот этого сома и как мне там понравится. Но благодаря тебе, Позднецвет, я могу подумать и о своем животе.

Дипплер вмешался в разговор:

— Бурбл прав, я тоже хочу есть. Чего бы я не отдал за медовую лепешку выдры Брим!

Позднецвет огляделся:

— Лично я бы предпочел снова увидеть над головой солнце и услышать птиц. Уж больно это место мрачное.

Оказавшись под землей, друзья потеряли чувство времени. Они шли по течению реки, надеясь, что где нибудь она выходит на поверхность. Хотя каждый из них боялся, что она течет все ниже и ниже в пещеры, которые лежат еще глубже под землей. Они замерзли, промокли, хотели есть, но по прежнему упрямо шли вперед, понимая, что не могут лечь и заснуть, потому что в таком холоде можно не проснуться.

Поздноцвет шел по коридору, склоняя голову то к одному плечу, то к другому, за ним шел Дипплер и непрерывно ворчал:

— Прекрати вертеть головой! Гляжу на тебя, у самого голова кружится! Тебя же шатает из стороны в сторону!

Но Позднецвет по прежнему вертел головой.

— Мне кажется, что там вдалеке светит звезда. А может, мне это только кажется, я так устал!

Землеройка подошел к другу:

— Дай ка я посмотрю. Ха! Ты прав, там что то блестит. Действительно похоже на звезду. Пошли!

Спотыкаясь, они пошли вперед. Свет становился все ярче и ярче, и наконец Бурбл радостно воскликнул:

— Да, да, я вижу! Это не звезда! Это дневной свет! Они словно ожили при этом известии и помчались к свету. Оставив реку позади, друзья карабкались через каменные завалы, поскальзываясь и скатываясь на несколько шагов вниз. Позднецвет достал меч и принялся им раскапывать завал, пробиваясь к свету. Наконец, проковыряв дыру, он приник к ней и выглянул наружу.

— Я вижу! Мы на склоне горы, мы прошли ее насквозь и вышли с противоположной стороны! Подождите, сейчас я посмотрю, можно ли расширить дыру!

Он с новыми силами принялся расширять отверстие и был немедленно вознагражден — большой пласт земли с травой, корнями и какими то веточками просел внутрь горы. Дипплер и Бурбл отодвинули его, и в дыру хлынул солнечный свет. Они смеялись и плакали одновременно, солнце тут же высушивало их слезы, оставляя на перемазанных грязью и пылью щеках светлые дорожки.

— Да, да, настоящее солнышко! Давай, Позднецвет, копни еще разок!

Несколько новых ударов мечом, и на них снова посыпалась земля, камешки и какой то мусор.

Отплевываясь и отфыркиваясь, друзья выкарабкались из дыры и, зажмурившись, уселись наслаждаться солнечным светом и теплом. За ними высилась мрачная гора, хранящая свои тайны, впереди расстилался лес, по которому бежала широкая река.

Дипплер хлопнул Позднецвета по спине, подняв целое облако пыли:

— У нас получилось! Мы спасены! Ну а теперь надо подкрепиться. Могу поспорить, здесь должно быть полно фруктов и ягод. Как думаешь, Бурбл?

— Да, да, конечно! И они ждут не дождутся, когда мы наконец пер станем болтать и займемся ими! Хватит сидеть, пошли!

Они скатились с горы в тишину зеленого леса. Позд нецвет устроил лагерь возле реки. Он развел маленький костер, а вскоре вернулись Дипплер и Бурбл с добычей.

— Ха ха! Тут полным полно яблок и черники!

— Да, да, мы нашли даже землянику и сливы! Они искупались, смыли с себя всю грязь и пыль и обсохли у костра. Позднецвет, набив полный рот яблок и слив, радостно воскликнул:

— Спасибо матушке природе за этот пир!

Друзья согрелись у костра, в спины им светило теплое солнышко, желудки были полны, так что неудивительно, что вскоре веки у них отяжелели — путешественников начало клонить в сон. Они выкинули огрызки и косточки и блаженно растянулись на земле.

— Знаешь, Позднецвет, я так рад, что ты не умер и по прежнему говоришь со мной, — пробормотал Дипплер.

— Правда? Я тоже ужасно рад. Но мы совсем забыли о бедной Песенке. Увидим ли мы ее снова?

Минуту друзья молчали. Потом Дипплер обнял Позднецвета:

— Не волнуйся, она настоящий воин и умеет за себя постоять. Не удивлюсь, если однажды утром она придет и…

— Вы замолчите или нет? Если вы не хотите спать, это не значит, что остальные придерживаются того же мнения! Да, да! Так что, если вы не замолчите, я больше с вами обоими разговаривать не буду! Никогда!

Вскоре вокруг разносился дружный храп. Именно по храпу их и нашел Фенно.

Дипплер проснулся, потому что в горло ему упирался кончик рапиры. Он открыл глаза и увидел перед собой ухмыляющегося Фенно. Бывший товарищ склонился к Дипплеру и прошептал:

— Вы с друзьями слишком громко храпите. Я чувствовал, что когда нибудь мы с тобой встретимся. А теперь — тихо, только пикни, и ты мертв. Мы должны свести старые счеты.

Не обращая внимания на предупреждение Фенно, Дипплер прошептал:

— Обещаешь, что не тронешь моих друзей? Фенно уставился в глаза Дипплера, в которых не было и следа страха:

— Тебе я ничего не обещаю, Дипплер. Именно с тебя начались все мои проблемы. Лог а Лог возился с тобой как курица с цыпленком. А теперь поднимайся, одно лишнее движение — и я расправлюсь с твоими дружками!

Дипплер медленно встал. За спиной Фенно громко храпел Бурбл, но у Позднецвета один глаз был открыт, и этот глаз глядел прямо на Дипплера. Потом бельчонок подмигнул другу. Фенно прижимал рапиру к горлу Дипплера, так что Позднецвету надо было быть очень осторожным. Он беззвучно поднялся и, встав за спиной Фенно, внезапно схватил его за уши и опрокинул на спину. Фенно не удержался и упал. Дипплер тотчас наступил на лапу, в которой была рапира, чтобы враг не мог нанести удар. Поверженный Фенно прохрипел насмешливо:

— Самому со мной не справиться, да? Нужно нападать вдвоем, а может, еще и третьего разбудите? Втроем то уж точно со мной справитесь, трусы!

Дипплер взглянул на Позднецвета:

— Оставайся на месте, друг. Это моя битва! Позднецвет кивнул, потом вытянул из ножен свой меч и протянул другу:

— Так тому и быть. На возьми мой меч. Бурбл сел, недовольно протирая заспанные глаза:

— Что же это такое? Дадут мне поспать спокойно или нет? Что здесь происходит?

Дипплер взял меч и объяснил Бурблу:

— Ничего такого, где бы была нужна твоя помощь. Это личное.

Позднецвет и Бурбл отошли от землероек, и Дипплер убрал лапу с рапиры Фенно. Старший из землероек вскочил одним гибким движением и взмахнул рапирой:

— А теперь я расправлюсь с тобой, как и со стариной Лог а Логом!

Дипплер не привык сражаться тяжелым оружием, но он наставил его на врага.

— Ты не сможешь убить меня, как Лог а Лога. Я стою к тебе лицом, ты же привык убивать со спины!

Они кружили по поляне, то и дело скрещивая рапиру с мечом. Фенно умел драться, он участвовал во многих битвах, и вести бой ему было не в новинку.

— Я успею нарезать на ленты твою шкуру, пока ты поднимаешь свою тяжеленную железяку! — насмехался он.

Дипплер неловко парировал его удар и застыл в ожидании следующего, пытаясь приспособиться к мечу.

— Ты просто трус, Фенно, и всегда им был! Фенно сделал обманный выпад и полоснул противника по ноге. Усмехнулся, довольный:

— Вот видишь, по кусочку я тебя всего изрежу! Он снова прыгнул вперед, метя в глаза Дипплеру, но на этот раз тот был готов к нападению. Он отскочил и опустил тяжелый меч на рапиру Фенно, та сломалась. Но землеройка недаром был опытным воином. Он под

нырнул под меч и ударил Дипплера головой, тот пошатнулся и упал. А Фенно наставил меч на него. Только быстрота реакции и спасла юного землеройку. Он перекатился в сторону, схватил обломок рапиры и вонзил в грудь повернувшегося врага. Тот упал в пыль. Тяжело дыша и пошатываясь от усталости, Дипплер стоял над телом поверженного недруга.

— Не надо было тебе поворачиваться, Фенно. Я должен был ударить тебя в спину, как ты убил Лог а Лога!

Позднецвет взял свой меч. Встав на колени, он осмотрел рукоять рапиры, вонзившейся в грудь Фенно.

— Дипп, это твоя рапира. Я узнал рукоять. Тот взглянул:

— Да, точно. Но откуда она у этого мерзавца? Я потерял ее в пещерах.

Бурбл помолчал мгновение, а потом радостно заявил:

— А я понял, да, да! Твоя рапира не такая тяжелая, как меч Позднецвета, поэтому течение ее просто протащило под горой и занесло в эту реку. Наверняка этот негодяй нашел ее где нибудь на отмели!

Дипплер поднял половинку рапиры и швырнул ее в глубь реки, где течение тотчас подхватило ее и понесло дальше.

— Наверное, ты прав, Бурбл. Да и какая теперь разница? Никакая рапира не выдержит удара меча Мартина Воителя.

Позднецвет вложил меч в ножны.

— Ты прав, Дипп! Рапира не перерубит этот меч! Через некоторое время они пошли вниз по реке. Они шли быстро и к ночи успели уйти от горы довольно далеко. Позднецвет совсем уж было собрался предложить остановиться, как Бурбл приложил палец к губам, призывая друзей к молчанию. Они молча застыли на месте. Бурбл прислушивался. Потом он показал на большой клен:

— Оставайтесь здесь, возле этого дерева. Я скоро вернусь. Не высовывайтесь, пока я не осмотрю все вокруг.

Позднецвет сжал лапу Бурбла:

— В чем дело? Что случилось? Почему ты нам не говоришь?

Водяная мышь показала на реку:

— По запаху там, впереди, что то вроде болота. Да, да, я знаю такой тяжелый запах. Но есть там еще нечто, и это нечто мне очень не нравится!

Бельчонок вынул из ножен меч:

— Один ты туда не пойдешь. Что бы там ни было, Бурбл, пошли вместе! Давай потихоньку.

День плавно перетек в вечер, когда наконец они увидели болотце справа. На самом деле река здесь просто расширялась, образовывая пруд, который почти весь зарос тиной. Но на другом конце виднелась протока, и там река снова становилась чистой. Здесь царил аромат лилий, купальницы, камышей, и этот запах смешивался с запахом чего то гниющего. В сонной тишине неожиданно громко прозвучал голос Дипплера:

— Фуу, чем это здесь так пахнет, а, Бурбл? Бурбл оглянулся на друзей и шагнул в густые заросли камыша.

— Что то здесь похуже, чем просто прелые растения…

Они пошли дальше, обходя камыши и стараясь наступать на моховые кочки, чтобы не утонуть в вонючей болотной жиже. Бурбл направлялся к сломанной иве, стоящей на краю болотца.

— Оттуда запах сильнее… Аааааа!

Бедняга буквально уткнулся в полусгнивший скелет водяной крысы, который болтался на ветке. Казалось, череп следит за друзьями пустыми глазницами и насмехается.

Позднецвет похолодел:

— Так вот чем тут пахнет…

Сссссс! Бац! Неизвестно откуда вылетело два копья. Одно из них воткнулось в землю прямо перед Дипплером, другое пролетело, едва не задев голову Позднецвета. Послышалась барабанная дробь, и в воздухе засвистели новые копья. Бурбл увидел целую армию ящериц, тритонов и жаб, которые преграждали им путь.

— Они убьют нас! Бежим!

Под лапами захлюпала жидкая грязь, друзья перепрыгивали с кочки на кочку, с одного сгнившего бревна на другое. Увидев, что жертвы убегают, преследователи подняли вой и рев. Позднецвет, Дипплер и Бурбл бежали по болоту, крепко держась за лапы. Топот погони раздавался все ближе и ближе. Бурбл споткнулся и полетел лицом в грязь. Кашляя и отплевываясь, он крикнул:

— Бегите! Спасайтесь! Я больше не могу! Дипплер подхватил водяную мышь за шкирку:

— Бежим только вместе! Шевелись!

Задыхаясь и оступаясь на каждом шагу, они потащили Бурбла. Наперерез бросились две жабы и ящерица с копьями наготове. Вцепившись друг в друга, Дипплер, Позднецвет и Бурбл бежали прямо на них. Не успели те поднять копья, как наши друзья смели врагов и промчались прямо по их телам. Позднецвет почувствовал, что наступил на мягкий живот жабы. В другое время бельчонку бы стало плохо от омерзения, но сейчас было не до этого. Они уже мчались по лесу, петляя между деревьями, уворачиваясь от копий, которые то и дело свистели в воздухе. Позднецвет понимал, что долго не выдержит этой гонки, — надо было найти место, чтобы спрятаться. На пути у него оказался полусгнивший ствол клена, дерево давным давно рухнуло, и теперь его покрывал ковер прошлогодних листьев.

— Туда, туда, скорее под дерево!

Они нырнули в спасительное убежище, стараясь листьями и полусгнившей корой скрыть его. Друзья лежа

ли, вдыхая омерзительный запах гнили, и старались не шевелиться, чтобы не выдать своего присутствия. Их сердца стучали так сильно, что можно было только удивляться, что преследователи не слышат этого грохота.

Минуты, казалось, превратились в часы. Позднецвет услышал шелест сухих листьев. Теперь рептилии искали их совсем рядом. Друзья вновь крепко схватили друг друга за лапы. Сейчас уже темнело, и они понимали, что сумерки могут им помочь — в темноте их убежища совсем не видно. Преследователи переговаривались свистом и шипением — их языка не знал никто, однако по звукам стало понятно, что теперь враги совсем близко. Вот в дыру просунулось копье, скользнуло по спине Дипплера, оцарапало лапу Позднецвету и воткнулось в землю. Наконец, убедившись, что под деревом никого нет, жаба вытащила копье. Друзья лежали совершенно неподвижно, понимая, что болото кишит жабами, ящерицами и тритонами. Они оказались в ловушке.


ГЛАВА 29


Эскрод сидел в засаде перед аббатством. Ночь была теплой и безлунной, вокруг стояла тишина. Белолис вдруг встрепенулся от радости, — кажется, он нашел решение. Главные ворота Рэдволла запирались только длинным брусом, который клали на четыре широких кронштейна — по два на каждой створке ворот. Если вчетвером налечь на копье и просунуть его между створками, а потом дернуть вверх, брус упадет. Эскрод еще около часа сидел и в сумерках просчитывал, удастся ли его план. Потом он подобрался к воротам, просунул топор между створок и попытался приподнять тяжелый брус. Тот слегка сдвинулся с места. План должен сработать!

Оставалось привести сюда Предан и вернуть армию. Белолис еще послушал тихий звон аббатского колокола, отзванивающего полночь. Если повезет, Вэннана, Предан и Чернохвост со своими дикарями прибудут на рассвете, как раз когда все рэдволльцы будут крепко спать, ни о чем не подозревая. Почти слившись с землей, Эскрод лежал, наблюдая, как часовые лениво расхаживают по стене. К рассвету, если их не сменят, они уснут.

Когда высоко в небе запел первый жаворонок, армия захватчиков вернулась. По приказу Вэннаны все залегли во рву, который тянулся вдоль тропинки у западной стены. Эскрод показал на неподвижных часовых на стене:

— Смотри, как я и говорил, они почти заснули. Наверняка все аббатство спит, ну кроме разве что нескольких поваров, которые поднялись готовить завтрак.

Чернохвост достал свою кривую саблю.

— Хорошее время выбрал Волшебнолис. Кийй аарр! Главное — ударить вовремя!

Эскрод метнул на дикаря раздраженный взгляд:

— Не беспокойся, мой план сработает. Все, что от тебя требуется, — исполнять приказы! А думать должны Белолисы.

Чернохвост облизнул клинок.

— Волшебнолис отдает приказы, а мы убиваем, убиваем!

Предан дала узкое копье четырем крысам, которых она сама отобрала, — все они были как на подбор — сильные, крепкие звери.

— Отлично! Вы, четверо, пойдете за мной и Эскродом. Вэннана, жди нашего сигнала, мы взмахнем копьем, когда все будет готово. А теперь пошли. И никаких криков и воплей, в Рэдволле не должны знать о нашем присутствии! Ясно?

Вэннана осмотрела дикарей, которые приплясывали от нетерпения. Ей надо было убедиться, что все поняли ее приказание.

— Мы молча откроем ворота и тихо войдем в аббатство.

Старый отец Батти провел бессонную ночь в приврат ницкой. Уже начался рассвет, когда он понял, почему ему не удалось хорошенько отдохнуть: он пропустил ужин! Летописец никогда не мог уснуть на пустой желудок. Поэтому он решил, что вознаградит себя ранним завтраком да заодно поможет на кухне. Он уже отправился к аббатству, как вдруг услышал осторожные шаги за воротами и глухой стук упавшего на землю бруса. В сероватом предутреннем свете летописец разглядел шесть серых фигур — двух Белолисов и четырех крыс, которые замахали кому то копьем. Изо рва стали вылезать другие тени, и все они направлялись к воротам аббатства. Батти со всех ног бросился к главному зданию, крича во все горло:

— Атака! На нас напали! Бейте набат!

Рузвел встал рано и помогал поварам. Он собирался пойти в сад набрать яблок и уже выходил из кухни с корзиной, когда услышал крики. Водяная крыса с копьем наперевес гналась за Батти, чтобы не позволить ему добежать до аббатства и предупредить о вторжении. Негодяй уже занес копье, но Рузвел швырнул в него корзину и, подскочив, пнул врага в живот. Схватив копье, он метнул его в хорька, который вел на приступ целую армию. Потом Рузвел схватил Батти за лапу и втащил в дом, захлопнув дверь прямо перед носом преследователей. Запирая двери, Рузвел кричал:

— Вставайте, рэдволльцы! На нас напали! Они проникли на земли аббатства!

Гром в ярости сбежал по ступеням в Большой зал.

— Подумать только, Руз! Первую же ночь, как мы с тобой не вышли на стену, на нас напали!

Землеройки, рэдволльцы, бродячие артисты собирались в Большом зале. Многие были полуодеты, другие вообще в ночных рубашках. Гром, не дав им опомниться, скомандовал:

— Загораживайте столами окна! Траггло и Мелиот, раздавайте любое оружие, какое найдете! Флориан, вы со своими артистами забаррикадируйте дверь! Сестра Тер нолиста, проследите, чтобы малыши сидели наверху и не мешали! Рузвел, беги наверх к окну и посмотри, что там делается!

Барсучиха Крегга подошла к Грому:

— Чем я могу помочь?

Эллайо и Римроза подхватили ее за лапы.

— Идите с нами наверх, мы посмотрим, как можно держать оборону из верхних окон!

Перед аббатством разгорелась ссора между Эскродом и Чернохвостом.

— Тупоголовый болван! Дикарь несчастный! Тебе что было сказано? Идти тихо!

— На себя посмотри, Волшебнолис! Мы вошли тихо тихо, а кричала старая мышь. Она всех и предупредила!

Вмешалась Вэннана.

— Он прав, брат, мы вошли без единого звука. Их предупредил тот старик.

Эскрод, раздраженный неудачей, накинулся на сестру:

— А тебя кто спрашивает? На стене было восемь часовых, но этот кретин со своими дикарями убил семь из них. У нас остался только один заложник! Может, в угоду Чернохвосту и его убьем?

Землеройка Майон, раненный в бок, лежал на траве. Он извернулся и пнул Чернохвоста:

— Давай, убей меня, вонючка! Я связан, а вас здесь много. Для такого героя, как ты, это не трудно!

Хорек в ответ пнул пленника:

— Киийй арр, за это ты получишь! Эскрод оторвал Чернохвоста от его жертвы:

— Идиот! Только убей землеройку, и я покончу с тобой!

Чернохвост взмахнул саблей перед носом у Белолиса:

— Киийй аррракакк! Отлично! Иди сюда, Волшебнолис, хочешь драться с Чернохвостом, давай! Люблю драться! Киий аааррр!

Предак растащила их.

— Да что с вами случилось? Нам надо драться с рэдволльцами. Мы должны ворваться в аббатство!

Рузвел спустился вниз мрачный.

— Они повсюду, а главные ворота распахнуты настежь. Баргл мертв, и шесть других землероек, что стояли с ним на страже, тоже. Майон у них, он еще жив. Что будем делать?

Гром сел на нижнюю ступеньку и задумался.

— Мы не можем выйти из аббатства и драться с ними — их намного больше. И потом, надо думать и о малышах, да и стариков здесь полно. Похоже, мы в ловушке.

На пол обрушился целый каскад осколков, Флориан едва успел отскочить в сторону. От возмущения уши у него встали торчком.

— Они швыряют камни в окна! Вандалы! Разрушители!

Он подбежал к одному окну, вскочил на стол и принялся кидать камни обратно в нападавших.

— Ах вы, безмозглые болваны! Получи, мерзавец! Вот тебе! Ха ха ха! В одного я попал, прямо в его тупой лоб! Да да!

Гром вытащил из за пояса пращу.

— Отлично, господин Флориан! Будем делать то же самое. Руз, кидаем камни обратно.

Рэдволльцы выстроились у окон, швыряя в нападающих камни и все, что попадалось под лапу. Однако враги стали засыпать защитников стрелами и копьями. Гром бросился к кроту, в которого попало копье, но тот уже был мертв. Быстроглаз скрипнул зубами и крикнул другу:

— Рузвел, принеси большие луки!

Вскоре Рузвел вернулся с луками и стрелами.

— Один из них пропал, Гром. Я нашел только два. Жаль, здесь нет Командора, он отлично стрелял!

Гром натянул тетиву и пустил стрелу в разбитое окно. Снаружи раздался крик.

Перед аббатством валялось уже с десяток врагов, когда Эскрод решил отступить. Он приказал прекратить огонь и развести костер посреди газона. Когда пламя разгорелось, Белолис бесстрашно встал перед ним и закричал:

— Рэдволльцы, слушайте меня! Вы окружены. Выходите!

Флориан крикнул в ответ:

— Никогда! Попробуйте войти и вывести нас!

— Мы можем войти и взять аббатство приступом, но это займет много времени, многие из вас успеют к этому времени погибнуть, а малыши будут голодать. Если вы не выйдете немедленно, мы убьем пленника.

Не повернув головы, он скомандовал Вэннане:

— Приведи землеройку.

Гром сел на стол, глядя на Рузвела, и положил голову на лапы.

— Не хочу ничего видеть и слышать. Ты сам знаешь, что они сделают с беднягой Майоном.

А в окне спальни слепая барсучиха Крегга натягивала большой лук, который так и не смог отыскать Рузвел. Римроза ужасно удивилась. Она еще никогда не видела, чтобы лук натягивали так туго — его концы едва не сходились. Стрела готова была сорваться с тетивы в любую секунду. Крегга повернула голову к Эллайо.

— Немного ниже и левее, Крегга, теперь чуть чуть выше, так, отлично. Прямо в голову мерзавцу!

Барсучиха пустила стрелу, та пролетела сквозь костер, перелетела через газон, за ворота и пропала где то вдали, хотя Эскрод оказался первой целью, которую она поразила. Стрела просто пронзила его насквозь.

Чернохвост выхватил из костра ветку и швырнул в разбитое окно. Траггло Остроспин едва успел пригнуться. До рэдволльцев донесся вопль хорька:

— Сожжем Рэдволл! Киийаааррр! Сожжем, сожжем, сожжем!

Подожженные стрелы влетали в окна аббатства. Кро тоначалышк Губбио приказал своей команде:

— Хуррр, скорее тащите ведра с водой, мокрые полотенца — надо все тушить! Быстрее!

Ошеломленный Рузвел уставился на Флориана и Грома.

— Они собираются сжечь аббатство вместе с нами!

Новый залп горящих стрел поджег гобелены и занавески. Рэдволльцы в дыму и чаду носились туда сюда, хлопая мокрыми полотенцами. Кротоначальник попробовал было передавать воду с кухни по цепочке, но вскоре оставил эту мысль.

— Бесполезно, хуррр. У нас скоро кончится вода!

Крегга спустилась вниз и о чем то быстро переговорила с Рузвелом и Громом. Они тотчас согласились с ее планом.

Гром приказал немедленно осуществлять этот план.

— Спликкер, вооружи своих землероек. Траггло, собери всех рэдволльцев, которые могут сражаться, и дай им оружие. Господин Флориан, подойдите к окну и скажите, что мы выходим.

Флориан вспрыгнул на стол и закричал:

— Перемирие! Слышите, мы объявляем перемирие! Мы выходим! Прекратите огонь!

Предак дала сигнал, и атака прекратилась. Потом она крикнула в сторону аббатства:

— Выходите безоружными, все сразу и прямо сейчас, или я прикажу снова начать обстрел!

Флориан высунул голову в окно:

— Подожди, Белолис, у нас есть раненые и малыши. Нам нужно несколько минут, чтобы вывести их!

У двери собралась маленькая группа перепачканных сажей защитников, они вооружились всем, что попало под лапу. Крегга шла, опираясь на плечи Грома и Руз вела.

— Друзья, вы уверены, что хотите это сделать? Гром посмотрел на барсучиху:

— Другого выхода все равно нет. Вы только не позволяйте им прорваться внутрь.

Крегга кивнула:

— Не беспокойся, Гром Быстроглаз, пока аббатство стоит, я не позволю им войти. Я рада, что познакомилась с тобой!

Гром галантно поклонился:

— Это я рад, сударыня. Открывай дверь, Регуб!

Чернохвост увидел, как дверь аббатства медленно открылась. Из нее вышло не больше двадцати рэдволльцев, но за дверью он успел разглядеть блеск оружия. Они стояли, молча глядя на врагов. Хорек рассмеялся:

— Кииййаааррр! Пришли сражаться!

Флориан, который по прежнему сидел в окне и заговаривал врагам зубы, мгновенно оставил все свое красноречие. Он схватил осколок стекла, запустил им в хорька и заорал:

— Вперееееееед!

И они бросились вперед, на вражескую армию, крича каждый свое:

— Регуууууууууубааааа!

— Логалогалогалогалоооооог! — Рэдвооооооолл!

Вэннана стояла совершенно спокойно, глядя на приближающихся рэдволльцев. Лисица достала из за пояса топор, сказав:

— Наконец то этот день настал. Сейчас они сполна заплатят за…

Закончить фразу лисица не сумела — ее сразил дротик, брошенный выдрой.

Целая команда выдр бросилась наперерез врагам, не ожидавшим такого нападения с тыла. Во главе выдр бежал Командор.

— Задайте им жару, друзья! Редвоооооолл! Выдры бросились на врагов, сокрушая все на своем пути. Тут и там мелькали татуировки кланов, в воздух взлетали дротики и камни из пращей, звенели клинки. Сверху, из окон спальни, раздался дружный крик — малыши и взрослые приветствовали своих спасителей.

— Поддайте им, господин Флориан!

— Давай, Гром, сынок, покажи, что ты — Быстроглаз!

— Хурр, вы им покажете, господин Командор!

— Рузвел, дружище, Белолис убегает! Скорее! Предак уже почти добралась до ворот, когда Рузвел бросился за ней. Лисица проскользнула вверх по ступеням, завернулась в плащ и помчалась по стене, оглядываясь назад, на преследующего ее Регуба. Так она влетела в расставленные лапы Борракуля. Тот сжал ее шею мертвой хваткой.

— Теперь ты заплатишь за смерть моего брата Элахима!

Чернохвост дрался не на жизнь, а на смерть. Он добрался до двери, ведущей в аббатство. Флориан завопил:

— Хорек у самой двери, сударыня, наверное, познакомиться хочет!

Дверь слегка приоткрылась. Чернохвост пискнул от страха, когда огромная лапа барсучихи втащила его внутрь. Больше его никто никогда не видел.

Командор взобрался на стену и крикнул:

— Бросайте оружие, и мы вас пощадим. Друзья, окружите их и ведите к северо западному углу. Если будут сопротивляться — пощады не давать!

Остатки вражеской армии быстро побросали на землю оружие. Их отвели в угол, где они и сидели, положив лапы на голову. Командор уже начал спускаться по ступенькам, когда заметил Борракуля, который расхаживал по стене.

— Да, а что с твоим Белолисом?

Борракуль пожал плечами и перегнулся через стену:

— Исчез! Сам знаешь, Командор, как они это проделывают!

Командор, который совсем недавно слышал глухой удар о землю, с непроницаемым видом кивнул:

— Да, понятно, куда он делся!

Отец Батти смотрел на сложивших оружие врагов. Голос летописца звучал спокойно:

— Не бойтесь. Мы, в Рэдволле, держим свое слово. Мы не убьем вас, как, несомненно, сделали бы вы и ваши хозяева, если бы победили. У нас в аббатстве нет ни рабов, ни заключенных, так что можете идти на все четыре стороны. Вас разделят на десять групп и отпустят в разное время, пятеро уйдут в одну сторону, пятеро — в другую, пока в Рэдволле никого из вас не останется. Брат Мелиот даст вам провизию на два дня. Это все.

Флориан, верный себе, поправил Батти:

— Э, нет! Прошу прощения, отец Батти, позвольте и мне поговорить с этими злобными негодяями. Спасибо! А теперь слушайте и запоминайте! Вы и шагу отсюда не сделаете, пока не вычистите и не приведете в порядок все аббатство, ясно? А теперь все вместе скажите: «Да, господин!»

Нестройный хор голосов не удовлетворил взыскательного зайца. Флориан взмахнул палкой:

— Очень плохо! Вы даже говорить как следует не умеете! Ну ка давайте еще разок, а то придется мне вас учить! Да да!

Пришел Майон, на боку которого красовалась повязка. Он подмигнул Флориану:

— Позвольте ка мне, господин. Я вижу тут одного или двух негодяев, которые пинали меня чуть раньше, когда я лежал связанный. А теперь слушайте меня, трусы! Я не такой мягкосердечный, как господин Флориан, так что, если я вам приказываю что то сделать, вы должны быстренько исполнять приказание, иначе пожалеете, что не погибли на поле боя. Ясно? А теперь мне очень хочется услышать, как вы говорите «Да, господин!».

Все пленные громко, в один голос, завопили: «Да, господин!» Такого дружного и слаженного хора Флориану еще не доводилось слышать.

Гром и Рузвел сидели в саду вместе с Римрозой и Эллайо и слушали, как Крегга объясняет аббатским малышам:

— Теперь вы в безопасности, мои маленькие, и Рэдволл тоже. Мы снова будем жить мирно и спокойно. Плохие звери хотели захватить наше аббатство, и нам пришлось с ними сражаться.

Шалопай наморщил носик:

— Поэтому господин Фло, и Гром, и Рузвел, и Траггло дрались с этими зверями на газоне? Мне не понравилось, я испугался. Хорошо, что Командор пришел со своими выдрами.

Крегга кивнула:

— Никому из нас это не понравилось, Шалопай, но пришлось поступить именно так. Потому что иначе эти звери захватили бы наше аббатство. Но теперь нам придется многое чинить и исправлять.

Вугглер пискнул:

— Мы тоже будем исправлять. У нас с Шалопаем есть большой молоток и гвозди. Мы будем чинить аббатство. Бум, бум, бум!

Крегга посадила Вугглера к себе на колени:

— Очень хорошо. Но ведь есть еще много такого, что надо исправить: разбитые сердца, плохие воспоминания, потерянные друзья. Все это тоже надо исправлять, но тут уж только время поможет. А вы пока можете спокойно спать в кроватках, зная, что все хорошо.

Римроза сидела, держа за лапы Грома и Эллайо. Она хлюпнула носом, не в силах сдержать непрошеные слезы.

— Если бы только Песенка была здесь! Где она и ее друзья?

Крегга повернулась в сторону Римрозы:

— Я видела сон, что они вернутся еще до того, как опадут с деревьев листья. Не волнуйся. Я уверена, где бы ни были Песенка, Позднецвет и Дипплер, они сумеют расположить к себе добрых зверей и защититься в случае необходимости. Где бы они ни были, они сумеют справиться со всеми трудностями!


ГЛАВА 30


Наступила ночь. Позднецвет лежал под сгнившим стволом клена, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. Стоял такой шум, что он рискнул шепнуть друзьям:

— Интересно, в чем у них там дело? Дипп выплюнул прелый лист и мрачно ответил:

— Мы никого не одурачили. Наши следы вели к этому дереву. Могу поспорить, они сейчас устроили что то вроде победного танца, а может, готовят для нас котел!

Бурбл включился в спор:

— Да, да, печально, но факт. И вообще, я думаю, что лучше бы нас взяли в плен, чем лежать здесь и нюхать эту дрянь всю ночь. Даже когда за нами гналось мое племя, и то оыло лучше. Подождите, что это?

Позднецвет прислушался:

— Тишина, вот что это, Бурбл. Может, они все таки не знают, что мы здесь? Как вы думаете, стоит выбраться и осмотреться?

Дипплер сразу принялся откидывать листья, выбираясь на свободу.

— Все равно лучше, чем лежать здесь! Веди, Позднецвет!

Выбравшись из своей темницы, друзья с наслаждением вдохнули свежий ночной воздух и принялись отряхиваться. Бурбл стряхнул с себя мокрицу:

— Пошла прочь, гадость! Я тебе не дерево! Тысяча благодарностей тому, кто увел отсюда всех этих рептилий!

— Прибереги свои благодарности до лучшего времени, парень, тут еще полно этих тварей!

Из кустов вышел орел рыболов. В темноте блеснули его янтарные глаза, и он произнес:

— Они здесь. Сильно грязные, и воняет от них, как из помойной ямы, но в, общем, живые и здоровые!

Вновь зашуршали кусты, послышались осторожные шаги, и перед ними появилась та, которую они уже не чаяли увидеть.

— Песенка!

— Ха ха ха! Вы здесь, мои дорогие!

Песенка, цела и невредима, бросилась обнимать своих потерянных друзей.

Из кустов показалась толстая старая белка и большая ежиха. Они мягко, но решительно оторвали Песенку от ее товарищей.

— Сейчас не время, дорогая. Давайте сначала выведем их отсюда. Ты сможешь представить нас друг другу, когда мы окажемся на реке. Фью! Им бы не помешало вымыться. Я бы сказал, что, судя по запаху, они уже перезрели!

Песенка оглядела себя — от объятий она тоже оказалась с головы до пят перепачканной липкой грязью.

— Похоже, мне тоже придется искупаться, дедушка.

Из за кустов вышло еще с дюжину ежей — все здоровые, сильные звери. Они окружили друзей и повели их через лес к реке. Позднецвет шел рядом с Песенкой, удивляясь обороту событий.

— Ты и вправду назвала его дедушкой или мне послышалось?

— Правда, правда. Как только я на него взглянула, сразу узнала эти глаза. Он отец моего отца — Гарьо Быстроглаз. Сам посмотри — он, конечно, старше, чем мой отец, но сходство несомненное!

Позднецвет взглянул на белку, тот как раз повернулся, чтобы что то сказать ежихе.

— Да, теперь я его разглядел. Ты права, они действительно очень похожи. А кто эта ежиха, с которой он говорит?

— Ты не поверишь, но это моя тетя.

— Твоя тетя?!

Позднецвет споткнулся и чуть не упал. Песенка улыбнулась и принялась рассказывать:

— Она действительно моя тетя, и зовут ее Торраб. Это длинная и смешная история, но если коротко, то мой дед, Гарьо, был пленником на острове Белолисов много зим. И однажды он бежал, кстати, говорят, что ему единственному это удалось. Так или иначе, он возвращался, когда совершенно заблудился в здешних лесах. Потом он наткнулся на Торраб и ее друзей, их было четырнадцать, этих ежат, и все из разных семей. Их родителей убили Белолисы. Дедушка думал, что тоже остался один, он не знал о судьбе Эллайо и маленького Грома. Поэтому он стал приемным отцом всем ежатам, и с тех пор они все жили вместе. А вчера мы с Мигро встретили их и познакомились. Сказать по правде, я до сих пор не пришла в себя.

Все новые и старые друзья и знакомые добрались до реки и пошли по берегу на юг.

Дипплер боязливо посматривал на Мигро, но орел рыболов невозмутимо шагал последним, прикрывая отход.

— Надеюсь, Песенка, что этот орел на нашей стороне. Белочка подмигнула:

— Это Мигро Могучий. С тех пор как мы нырнули в водопад, мы с ним стали приятелями. Тебе он понравится, Дипп. И тебе, Бурбл, как только вы его немного узнаете.

Водяная мышь осторожно оглянулась:

— Да, да, я просто уверен, что подружусь с этой прелестной маленькой птичкой, но нам придется его хорошо кормить. Не думаю, что мне захочется быть где нибудь поблизости, когда он проголодается!

К рассвету они добрались до маленькой бухты. Там, на плоту, замаскированном ветками, стоял домик ежиного семейства. Когда ветки были сняты, Дипплер, Позднецвет и Бурбл испустили радостный крик:

— «Ласточка»!

Маленькую лодку уже начали чинить. Сейчас она лежала кверху днищем на широком помосте неподалеку от входа в дом. Ежи собрались только юркнуть в заветную дверь, но дорогу им преградил Гарьо:

— Где ваши манеры? У нас же гости! Торраб торопливо сделала реверанс:

— Заходите и будьте как дома!

Ежи тут же рванулись вперед. Гарьо разгневанно замотал головой:

— Ну что же это такое! Назад! А ну ка все назад! Как я вас учил?

Большие остроиглые ежи беспрекословно принялись уступать дорогу дамам, вежливо говоря:

— Прошу вас.

Как только Торраб и ежихи скрылись за дверью, ежи тут же начали драться, пробивая себе дорогу в дом.

Гарьо улыбнулся:

— Придется вам простить их. Они отличные ребята, но любят подраться. Вы даже представить себе не можете, сколько я с ними возился! Кто поверит, белка — отец четырнадцати ежей и ежих! Зато теперь у меня есть очаровательная внучка, так что все становится на свои места, верно, Песенка?

Песенка обняла деда, а Позднецвет принялся осматривать лодку.

— Как вы ее нашли, господин? Гарьо взмахнул лапой:

— Рекой принесло. Лодка почти развалилась пополам, дыр в ней было — не сосчитать. Мы поняли, что скорее всего вас утащило течением под землю, поэтому то и решили, что искать надо на болоте. Я подумал, что если вы живы, то наверняка пойдете через него. Ну, хватит болтать. Пора обедать, но для начала идите искупайтесь. Рядом с вами невозможно будет сидеть за столом! Мигро!

Орел подхватил Песенку и окунул в воду.

— Сейчас я вас отлично вымою! Кто следующий? Но не успел он повернуться, как Дипплер, Позднецвет и Бурбл бросились в реку.

— Спасибо за помощь, господин, но мы уж как нибудь сами. Да, да! Спасибо!

Они завтракали с Гарьо Быстроглазом и его ежами. В незанавешенные окна ярко светило солнце. Теплый хлеб с орехами и яблоками, салат из сельдерея, морковки и грибов, горячий мятный и одуванчиковый чай, — друзья чувствовали себя как дома. Мигро отправился к реке, он предпочитал есть на завтрак рыбу. Гарьо счищал кинжалом кожицу с груши и излагал вновь соединившимся друзьям свои планы:

— Все, кого бы я ни встречал, имеют счеты с Белолисами: я, Торраб и вся семья, Мигро, вы сами. Так что я решил: сейчас самое время отправиться на этот остров.

Нужно положить конец правлению королевы Сильф и ее отпрысков! Долой воров и дармоедов!

Торраб посмотрела на Гарьо поверх чашки чая:

— Ты уже пытался, отец. Это слишком трудное дело. Гарьо вонзил кинжал в стол:

— Да, раньше мы терпели поражение. Но нас побеждали не Белолисы, а озеро, постоянная борьба со стихией, щуки и Атрак со своими сороками, патрулирующими небо. Белолисы всегда знают от сорок о нашем появлении, они могут встать на берегу со стрелами и пращами наготове и вынудить нас повернуть. Но хвост и перья! Что поделаешь, если только я могу отправиться на остров и освободить рабов! Я не знал, как справиться с Сильф и ее приближенными, пока не появилась Песенка со своим секретным оружием!

Белочка отложила ложку.

— Ты имеешь в виду нашего орла, Мигро? Но ведь он не может летать!

Глаза Гарьо блеснули.

— Ты уверена, моя красавица? Я осматривал твоего друга. С его крыла не упало ни перышка, оно нигде не сломано, это крыло. Я наблюдал, как Мигро двигается, как он держит его, когда стоит и ходит. Я знаю о ранах и их лечении больше, чем кто либо другой, спроси Торраб и всю компанию. У орла крыло не сломано, а просто вывихнуто. Я могу его вправить, и он снова будет летать!

— Ты и правда так думаешь, Гарьо? Как бы я хотел снова взлететь!

Мигро стоял у двери, слушая разговор Песенки с дедом. От нетерпения орел приплясывал, его золотистые глаза светились.

— Я бы испробовал когти и клюв на тех сороках, которые сделали это со мной! Расскажи мне, что ты хочешь делать, древолаз!

Все столпились у стола, глядя, как Гарьо рисует план. План был рискованный, для него нужны были настоящие воины, которые не боятся опасностей и готовы идти на риск. Песенка смотрела на деда, на его спокойное лицо, лениво опущенные веки, слушала тихий голос и понимала, от кого ее отец унаследовал свою храбрость. Она почувствовала, что гордится тем, что она тоже член семьи Быстроглазое.

Через решетку во дворе замка за похоронной процессией наблюдали выдра и старая мышь. Во главе шествовала Лантур, одетая в бархатный пурпурный плащ, украшенный серебром. На голову она водрузила деревянную маску, на которой было вырезано плачущее лицо. За ней маршировали гвардейцы, разодетые в черные сверкающие доспехи, к их копьям и щитам были привязаны пурпурные с черным ленты. Следом несли паланкин, в котором покоилось тело Великой королевы Сильф, основательницы династии Белолисов, завернутое в белые одежды, которые не так давно служили убийце для изображения Белого Духа. Носильщики шли мелкими шажками, склонив головы. Над процессией летал Атрак со своими сороками, они держали в когтях ветки плакучей ивы, которые должны были символизировать скорбь по ушедшей.

Выдра с отвращением покачала головой и шепнула старой мыши:

— Только взгляни на эту Лантур! Могу поклясться, что под маской она смеется. Вот позор! Все на острове знают, что она убила собственную мать. Хочешь верь, хочешь. нет, но под солнцем нет зверя хуже Белолиса! Таких злобных мерзавцев больше нет.

Старая мышь дернула выдру за усы:

— Потише разговаривай! Если услышат Вилс или Уллиг, не сносить тебе головы!

Факельщики направились на плато, к озеру. Там носильщики поставили паланкин на землю, на самом краю скалы. Музыканты замолчали, сороки расселись по ближайшим скалам. Стояла такая тишина, что слышно было, как волны набегают на берег да трещат факелы. Крыса Вилс выступила вперед и подала Лантур свиток речи, специально написанной для этого случая. Лисица развернула его и дрожащим, как бы от горя, голосом прочла:


— На острове нашем не будет тебя.

Тебя провожаем, с печалью скорбя.

Твой голос серебряный смолк навсегда,

Тебя принимает в объятья вода.

Отныне отыщешь ты дом в глубине.

Великая, спи и покойся на дне.

И там, где придонные струи звенят,

Подводные стражи тебя охранят.

Я буду здесь править, всю мудрость храня,

Которою ты наградила меня.

С тобой, королева, прощаемся мы

Ступай же в объятья покоя и тьмы.


Уллиг, бывший капитан надсмотрщиков, сделал три шага вперед и подал знак носильщикам. Они выстроились за паланкином и наклонили его так, что передняя часть осталась на земле, а задняя поднялась у них над головами. Белые занавески паланкина распахнулись, и тело Сильф скользнуло вниз, к воде. Раздался всплеск. Тело, к которому были привязаны камни, мгновенно затонуло. Еще секунду все молчали, потом Лантур сорвала маску и, раскинув лапы, крикнула:

— Великая королева Сильф умерла! Тотчас Уллиг и Вилс подхватили:

— Да здравствует Великая королева Лантур! Да здравствует Великая королева Лантур!

Крик подхватила толпа водяных крыс. Лантур, улыбаясь, склонила голову. Уллиг жестом призвал всех к молчанию.

— Ну что я могу сказать, мои верные подданные? Я согласна быть вашей королевой!

Вилс и Уллиг уже собирались приветствовать новую королеву, но в этот момент к берегу причалила лодка, и из нее выпрыгнул Моккан.

До этого он только наблюдал за происходящим — он никогда не делал ничего, прежде не подумав хорошенько. Еще с озера он увидел, как тело матери кануло в воду, и понял, что это все означает. Поэтому сейчас, выделив из толпы зачинщиков — Уллига и Вилс, он схватил их и тихо, чтобы никто другой не слышал, прошептал:

— Так то вы служите, предатели! А теперь заткнитесь и слушайте! Когда я кивну, вы заставите всех кричать вот что…

Лантур чувствовала неуверенность. Из всех ее братьев и сестер Моккан был самым хитрым и умным. Она внимательно смотрела на брата. Белолис приблизился к ней, лучась улыбкой, и схватил ее за лапы, словно выражал радость от встречи.

— моя маленькая сестричка Лантур стала Великой королевой! Как я рад, что вовремя вернулся домой!

Лантур попыталась освободиться от железной хватки Моккана, но он был сильнее.

— Какое счастье, что я возвратился, как раз когда ты провозгласила себя королевой. Увы, увы, я знал, что дни нашей бедной матери сочтены, но она умрет спокойно, зная, что ты осталась во главе нашего клана. Но постой! Я привез прекраснейший подарок для нашей матери, теперь он будет твоим, Великая королева. Пойдем, я покажу его тебе!

Говоря все это, Моккан вел Лантур к краю скалы. Он крикнул крысам, сидящим в лодке:

— Откройте гобелен и раскатайте его. Капитан Уллиг, прикажите принести факелы. Пусть все видят, что я привез издалека, чтобы отметить начало правления Великой королевы Лантур!

Все восхищенно загомонили при виде разворачивающегося полотна, изображающего Мартина Воителя. Стражи, носильщики, факельщики — все смотрели только на него. В этот момент Моккан неуловимым движением столкнул Лантур в озеро. Она завизжала и в панике забила лапами по воде. Наверное, останься она спокойной, ей бы удалось спастись, но судорожные движения привлекли внимание щук, которые привыкли охотиться в этих местах. Вода вскипела под ударами хвостов, и Лантур исчезла. Моккан кивнул Вилс и Уллигу, и те закричали:

— Это знак, знак! Моккан — правитель! Да здравствует Великий король Моккан! Да здравствует Великий король Моккан!

Последний Белолис повернулся к ним, изображая одновременно печаль, удивление и совершенную непричастность к происшедшему:

— Она поскользнулась! Я пытался удержать ее, но не смог. Ничего не смог сделать! Увы! Лантур забрал дух озера!

Вилс и Уллиг снова закричали в толпу:

— Это знак! Озеро решило, что она не может править!

— Да! Пусть правит Моккан! Да здравствует Великий король Моккан!

Вскоре кричала уже вся толпа, и приветственный крик разносился по всему острову.

В бараке рабов выдра покачала головой:

— И эта умерла. Интересно, как это Моккан ухитрился убить убийцу? Похоже, рабом быть лучше, чем Белолисом, по крайней мере так есть хоть какие то шансы уцелеть.

Старая мышь пожала плечами:

— Не очень то на это рассчитывай. Не думаю, что мы долго протянем, когда править здесь будет Моккан.


ГЛАВА 31


Реку заливал утренний свет. Мигро балансировал на мачте, все смотрели на него. Орел рыболов похлопал крыльями, потом вопросительно глянул на Гарьо:

— Крыло все равно еще болит. Ты уверен, что все в порядке?

— Конечно, — заверил своего пациента Гарьо. — Оно и должно болеть, столько времени ты им не пользовался! Давай попробуй!

Мигро взлетел с мачты. Хлопая крыльями, он пролетел немного и обрушился в реку. Тор раб и Песенка протянули ему длинный шест, Мигро уцепился за него клювом, и его выволокли на плот. Он стоял, отряхивая перья от воды, и радостно повторял:

— Я могу летать! Я уверен, все получится. Но вы тут все стоите, смотрите на меня, я нервничаю. Идите занимайтесь своими делами, а я сам попробую!

— Да, такого я еще не видел, — прошептал Бурбл одному из ежей. — Орел, который стесняется летать! Подумать только!

Позднецвет обнял водяную мышь за плечи:

— Пускай тренируется, Бурбл. Пойдем, Торраб, ты собиралась показать, как делать настоящее ежиное рагу.

Как ни странно, но к полудню, когда готовое рагу вытащили из печки, оказалось, что вид у него вполне приличный, а на вкус это рагу не уступало лучшим творениям аббатских поваров. Гарьо рассадил за столом всех своих отпрысков, беспрестанно напоминая о манерах и поведении за столом и усмиряя непослушных деревянной ложкой, потом положил на тарелки восхитительно пахнущее рагу.

Дипплер вычистил тарелку и подмигнул Торраб:

— Прекрасно! Надо обязательно запомнить этот рецепт. Как он называется — ежиное рагу?

— Йа!

Дикий вопль заставил всех подскочить. Гарьо выбежал из домика с кинжалом наготове.

— Похоже, там кого то убивают!

Толкаясь и пихаясь, они выбрались из за стола и побежали на выручку. Дикий вопль повторился снова; когда они выбежали на улицу, над ними пронеслась черная тень. Все присели. Песенка опрокинулась на спину и в полном восторге закричала:

— Это Мигро! Смотрите, он летает!

И Мигро летал, он кувыркался в воздухе, переворачивался через голову, хлопал крыльями, взмывал вверх и камнем падал вниз, пикировал и парил, — словом, устроил своим привязанным к земле друзьям целое представление. Иногда он опускался так низко, что кончиками крыльев задевал их уши. Глядя на орла, Песенка чувствовала такое же счастье, что и он. Белочка гордилась, что ее дед смог помочь такой огромной и прекрасной птице снова обрести радость полета.

— Давай, Мигро! Лети! Лети!

И Мигро летел. Он взмыл так высоко в небо, что казался лишь маленькой черной точкой, потом большими кругами опустился чуть ниже, сложил крылья и бросился вниз, так что белочке показалось, что орел сейчас разобьется. Но в последний момент он снова расправил крылья и приземлился на мачту, сложив крылья по бокам, как и положено. Впервые за все время знакомства Песенка видела орла рыболова в его родной стихии. Мигро, довольный собственной силой, похлопал крыльями и гордо заявил:

— Я могу обогнать молнию! Карррррриииррр! Мигро — властитель неба! Я могу когтями разрушать скалы! Берегитесь, враги! Мигро уже идет! Карррррриииррр!

Гарьо кивнул:

— Вижу, ты уже готов лететь к озеру? Глаза Мигро уставились на белку:

— Да! Вы отправитесь со мной?

Гарьо Быстроглаз взял шест и приналег на него, сдвигая плот с места.

— Сегодня же!

Течение здесь было довольно сильным. Ежи не позволили Песенке и ее друзьям толкать плот шестами, так что они заканчивали ремонт «Ласточки». Ежи выстроились по бортам и шестами толкали плот, Гарьо стоял на руле. К полудню они вышли из опасного места, где плот мог наткнуться на камень, поэтому все спокойно уселись за стол. Они ели остывшее рагу, запивали его сидром и смотрели на проплывавшие мимо берега. Песенка подсела к деду и показала ему пергамент, который покоробился от пребывания в воде и испачкался от всех приключений, которые ему пришлось пережить вместе с хозяйкой.

— Дедушка, здесь есть не очень понятное место, как ты думаешь, что это значит?

А ближе к озеру, гляди, Тебя ждет рыба впереди, По верный путь — один из двух. Удачи! И крепи свой дух!

Гарьо внимательно посмотрел на выцветшие строки.

— Ну, рыбу эту я знаю, вечером ты ее увидишь. А больше ничего сказать не могу, моя красавица. Посмотрим, может, позже ты разберешься, в чем тут дело.

Наступил вечер, на воде плясали отблески заходящего солнца. Песенка стояла на носу, выискивая знаки, о которых говорилось в стихотворении. Белочка обращала внимание на мельчайшие детали. Скалы и камни, высившиеся на берегу, деревья, пустынные песчаные пляжи. Потом она снова посмотрела вперед. Прямо посреди реки высилась скала, такая огромная, что скорее была похожа на остров. Река, обегая скалу, разделялась на два рукава, один уклонялся к востоку, а другой к западу, но потом снова вел на юг. И тут Песенка заметила, что скала действительно похожа на огромную рыбу. Там, где у нее должен бы находиться глаз, откололся большой камень, и в сгущавшихся сумерках казалось, что она смотрит на путешественников.

— Эй, красавица моя, — крикнул Гарьо, — каким курсом плыть? Что тебе рыба подсказала?

Не колеблясь, Песенка подняла правую лапу:

— Надо выбрать западный рукав, а потом плыть прямо на юг, дедушка!

Гарьо усмехнулся, вышел из домика и приналег на руль.

— Ты истинный Быстроглаз, моя дорогая! Значит, юго запад…

Опустилась ночь, и впереди показалось озеро. Течение тянуло плот все быстрее, на реке стали попадаться большие камни. Плыть стало опасно. Гарьо скомандовал:

— Свистать всех наверх! Хватайте шесты и смотрите в оба, чтобы не наткнуться на скалу или камень!

Песенка и ее друзья вместе с ежами взялись за шесты. Бурбл, который был слишком легким и маленьким, воткнул шест в илистое дно, но не смог его вытащить и так и повис на нем. Дипплер вовремя заметил исчезновение водяной мыши.

— Эй, водяная мышь за бортом! Э э э, вернее, в воздухе!

Торраб и еще одна ежиха подхватили шест и выдернули его из воды прежде, чем Бурбл успел разжать лапы и полететь в воду. Песенка и ее друзья весело смеялись над происшествием, когда плот завертело и начало бросать то вверх, то вниз. Брызги летели в лицо. Позднецвет крикнул:

— Смотрите, мы дошли!

Если бы Песенка не была так уверена в мастерстве своего деда и всей его команды, она бы испугалась. Плот шел через пороги, волны перехлестывали через него, обливая всех с головы до пят. Мигро балансировал на мачте и командовал, куда направлять плот:

— Лево руля! Еще левее! Теперь чуть вправо. А теперь прямо, прямо! Берегись!

Внезапно они провалились вниз. Это был водопад при входе в озеро. Какое то мгновение плот висел в воздухе, потом рухнул в воду, подняв тучу брызг.

Бабах! Гарьо вытер воду с глаз и спокойно сказал:

— Ну вот мы и в озере.

Даже в темноте они чувствовали, что перед ними простирается огромное водное пространство. Поверхность воды была ровной и спокойной. Все сидели и зачарованно глядели на озеро. Первым в себя пришел Гарьо:

— Вставайте, дети мои, нечего тут рассиживать, пока нас кто нибудь из врагов не заметил. Надо выбраться на берег и отыскать какое нибудь укрытие. Вперед!

На восточном берегу они нашли отличное убежище. Ивы спускали ветки к самой воде, прикрывая большую часть берега. По пояс в воде, они вытащили плот на берег. Бурбл ухитрился набрать полный рот илистой воды.

— Твой дедушка, Песенка, настоящий рабовладелец! Да, да, мы надрываемся, как рабы!

Гарьо строго взглянул на недовольно бормочущего Бурбла:

— Что ты там ворчишь, Бурбл?

— Э э э, да ничего, господин, ровным счетом ничего. Мы здесь работаем, стараемся изо всех сил. Да, да!

Рассвет окрасил озеро в светло бежевые и розовые тона. Но тишина пугала — даже птицы здесь не пели. Песенка водрузила последнюю ветку на крышу домика, закрыв трубу, потом слезла и отдала деду шутливый салют:

— Все укрыто. Можно спать, господин?

Гарьо улыбнулся своей измученной команде. Они трудились всю ночь не покладая лап.

— Хмммм, отлично, можете спать… Спать будете стоя на голове, и чтобы один глаз был открыт.

Дипплер закусил губу:

— О, господин, вы слишком добры к нам — нерадивым матросам!

Гарьо потрепал его за ухо:

— Конечно. Поэтому я останусь за часового, но, если кто захрапит, шею сверну! Всем понятно?

— Тогда лучше свернуть шею Песенке прямо сейчас, — фыркнул Позднецвет.

— Ты бы себя послушал, Позднецвет! Вот ты храпишь, так это да!

— Да, да, ты, Позднецвет, конечно, храпишь громче Песенки, но чемпион по храпу все равно Дипплер!

— Ха! Кто бы говорил! Да если ты захрапишь, все на озере решат, что это туманная сирена!

— Кто, я? Ах ты, врун этакий! Землеройки вообще не храпят!

Гарьо сотрясался от сдерживаемого смеха. Потом положил конец спору, взмахнув лапой:

— Ха! Вы думаете, что умеете храпеть? Торраб и вся семейка — вот кто храпит громче всех! Я удивлюсь, если от их храпа не облетят все листья с этого дерева. Если вы не спали в одной комнате с моей семьей, считайте, что вы никогда не слышали настоящего храпа! Я то это хорошо знаю, уже сколько зим мучусь!

Торраб пихнула Гарьо:

— Хорошенькие вещи ты о нас говоришь! Песенка хихикнула:

— Стукните его еще разок, тетушка Торраб!

То ли от усталости, то ли из за волнения они все никак не могли заснуть. Наконец Позднецвет не выдержал:

— Песенка, спой что нибудь! Может, мы и заснем. К тому же твой дедушка еще не слышал, как ты поешь.

И Песенка запела:


— Забыла б я спои дела,

Когда бы птицею была.

Тогда бы в небо поутру,

Расправив крылья на ветру,

Взлетела бы свободно я

И мчалась в дальние края.

Я бороздила б небеса,

На реки глядя и леса.

Ну пусть не птица, а пчела…

Увы, мне не даны крыла!

Что делать, я не знаю

И вот сижу рыдаю!


Гарьо заплакал, мысленно вернувшись в прошлое.

— Моя жена Эллайо пела так же хорошо, как и ты, Песенка. Хотя тогда она была намного моложе.

Песенка обняла деда:

— В сердце она такая же молодая, вот увидишь! Гарьо закрыл глаза, пробормотав:

— Может, и увижу, если мы выживем после этого похода.

Начался дождь. Сначала на землю падали редкие капли, потом, когда ветер усилился, дождь тоже стал сильнее.

Один из церемониальных плащей Сильф, натянутый на копья двух солдат, укрывал Моккана от непогоды. Белолис был в таком хорошем расположении духа, что никакой дождь не мог бы испортить ему настроение. Он подошел к высокому парапету, который шел вдоль крыши замка:

— Поставьте здесь!

С помощью двенадцати рабов Вилс и Уллиг втащили паланкин королевы Сильф наверх. Они сгибались под его тяжестью, кряхтели и постанывали, но не осмеливались ослушаться приказа. И Вилс, и Улллиг стояли среди рабов с непокрытыми головами и ждали, что скажет король Моккан. Он ткнул в них лапой:

— Вы двое, столкните его вниз! Потребовалось лишь слегка подтолкнуть паланкин, через несколько секунд снизу донесся грохот. Белолис рассмеялся, как маленький, глядя на обломки, валяющиеся на земле:

— Всю жизнь ненавидел эту штуку! Скажите кому нибудь сжечь остатки, когда кончится дождь. А теперь пошли!

Вилс и Уллиг переглянулись и вслед за солдатами и рабами помчались за Мокканом по длинным коридорам замка. Белолис прибежал в главные покои. Он был невероятно доволен собой.

— Ну что, слишком далеко? Ха ха, ты растолстел, Уллиг, да и ты, Вилс, тоже. Заходите!

В центре зала стоял резной трон. Моккан одним прыжком взобрался на него и положил лапы на подлокотники.

— Что вы об этом думаете? Неплохо, а? Конечно, это не настоящий трон, но, пока не нашлось лучшего, и этот сойдет. Трон Великого короля Моккана. Ха ха ха, мне нравится! Если мои глупенькие братья и сестры выживут и попытаются вернуться, их ожидает отличный прием! — Он махнул двум водяным крысам, которые так и держали плащ, натянутый на копья: — Вы шли со мной от самого Рэдволльского аббатства?

Оба охранника молча кивнули.

Моккан вскочил. Энергия прямо таки переполняла его. Он улыбнулся и похлопал стражей по спинам:

— Как вас зовут? Говорите, не бойтесь!

— Дуболом, э э э, господин, э э э э э э, ваше величество!

— Долболоб, ваше величество!

Белолис обошел вокруг солдат, внимательно всматриваясь в них.

— Отличные, честные солдаты, верные и исполнительные, как раз такие и нужны королю! Дуболом, ты будешь моим личным секретарем! Долболоб, я назначаю тебя главнокомандующим! — Изобразив печальную усмешку, он кивнул Вилс и Уллигу: — Как видите, верность вознаграждается. Я всегда говорил, нельзя доверять лисице, смотрите, к чему привела ваша служба Лантур! Ну, не смотрите так мрачно. Я нашел для вас отличную работу! Обе крысы попытались улыбнуться. Моккан подмигнул им:

— Вы можете повесить мой прекрасный гобелен. Хммм, давайте посмотрим, на какой стене он будет смотреться лучше. Дуболом, Долболоб, присмотрите, чтобы эта парочка все сделала как надо. А если повесят криво или испортят что нибудь, можете проучить их. Прости, Уллиг, но я не могу доверять капитану, на которого нельзя положиться, так что я понижаю тебя в чине и ты снова становишься солдатом. Вилс, ты тоже слишком долго отдыхала, пренебрегая обязанностями, боюсь, тебе тоже придется надеть униформу. Отлично! С этим все ясно. А теперь я должен пойти посмотреть, что повара готовят мне на завтрак. Я собираюсь питаться, как это подобает королю. Как звучит, а? Ха ха ха! — Моккан подошел к двери и обратился к рабам: — Скоро вы поймете, что никакая мелочь не ускользнет от внимания нового короля. Работайте как следует, и, возможно, я освобожу вас и сделаю солдатами в моей армии, — передайте это своим друзьям.

А вы, солдаты, запомните, что, если вы будете лениться, я сниму с вас форму и сделаю рабами, — расскажите это своим товарищам. А теперь все запомните: если кому то придет в голову дурачить меня, он познакомится с зубами озера. Расскажите это всем!

Дверь хлопнула, и Моккан прошагал по коридору, вопя во все горло и смеясь над своим эхом.

— Я голоден! Ха ха ха ха! Я голоден! Ошеломленные рабы остались стоять у двери, тихонько перешептываясь.

— Никогда ничего подобного не слышал!

— Точно такой же сумасшедший, как и его мать!

— Думаю, это власть ему в голову ударила.

— Ха, я скорее умру, чем буду служить у Белолиса в солдатах!

— По моему, он еще ненормальнее, чем его сестрица!

— Да кого волнует наше мнение? Никто не спрашивает рабов, им только приказывают!

Крыса солдат ткнул говорящего копьем:

— Эй, вы там. Заткнитесь! Топайте в бараки, быстро. Ну, раз два, раз два…

Сильная ежиха, которая и сделала последнее замечание, тихонько шепнула старой землеройке:

— Видишь, что я говорила?

Долболоб показал на развернутый гобелен. Он чувствовал себя неуверенно, отдавая приказы тем, кто еще недавно руководил им.

— Э э э, поднимите его.

Не споря, Вилс и Уллиг нагнулись, чтобы поднять гобелен. Внезапно Долболоб ощутил прилив уверенности, какой не чувствовал никогда в жизни. Расправив узкие плечи, он действительно почувствовал себя главнокомандующим. Его глупую морду исказила злобная усмешка.

— И поосторожнее! Не повредите его, дурачье неуклюжее!

К нему присоединился Дуболом, который тоже жаждал проверить свою власть:

— Да, а то получите копьем, толстопятые болваны!

Пока Вилс и Уллиг вешали гобелен, Дуболом и Долболоб успели осознать свою значимость и теперь смотрели на подчиненную парочку с большим удовольствием. Определенно, власть давала множество преимуществ.


ГЛАВА 32


Над озером нависло серое небо. То и дело начинался мелкий дождь, его капли морщили поверхность воды. Когда плот отплыл от берега, Гарьо кинул в воду кусочек рыбы, добытой Мигро. На секунду кусочек всплыл, но тут же появились две щуки, которые принялись драться за добычу, а потом утащили его на глубину. Торраб смотрела через плечо Гарьо.

— Думаю, надо достать луки.

Гарьо вытер лапы, испачканные рыбой, и кивнул:

— Ты права, здесь начинаются щучьи отмели. Из домика вынесли короткие луки с тонкими острыми стрелами. Торраб и шестеро ежей принялись стрелять и наконец поразили щуку. Она всплыла на поверхность, за ней тянулся красный шлейф крови. Тут же на нее набросилась другая щука. Ежи снова стали стрелять, но не причинили громадной рыбе никакого вреда. Гарьо приказал прекратить стрельбу.

Песенка смотрела из окна. Ей не очень нравилось, что кого то убивают безо всякой цели. Когда дедушка вошел в дом, отряхивая с себя капли дождя, белочка спросила:

— Зачем вы стреляли в рыбу, дедушка? Гарьо сел за стол.

— Это часть плана, моя красавица. Озеро кишмя кишит щуками. Они уже пытались на нас нападать раньше, ты даже не представляешь, какими опасными могут становиться эти рыбы. План состоит в том, чтобы подстрелить одну из них. Щуки — настоящие каннибалы и сразу набросятся на раненую рыбу. Потом мы подстрелим еще, и пока остальные едят, мы уже будем далеко.

Песенка содрогнулась:

— Бррр! Ужас какой!

Гарьо пожал плечами и налил себе горячего чаю.

— Это, конечно, не самое приятное зрелище, но таковы уж все щуки. Они так дерутся за добычу, что кусают друг друга, тогда из ран у них течет кровь. Не успеешь оглянуться, как щуки со всего озера приплывут и будут драться, не обращая внимания ни на что другое, тогда наш плот может ускользнуть.

Мигро посмотрел на небо:

— Сколько хорошей еды пропадает! Сорок пока не видно. Может, дождь заставил их отсиживаться у себя на острове.

Гарьо осторожно отпил глоток.

— Такая погода нам на лапу, да и ветер несет нас прямо к острову. Если повезет, на рассвете мы пристанем к берегу.

Поскольку все небо было покрыто тучами, то утро, день и вечер оказались одинакового серого цвета. Дождьпрекратился. Ветер потихоньку гнал плот к острову. Мигро выбрался из домика на палубу, высматривая сорок. Гарьо закрепил руль и присоединился к своей команде, которая уже забралась в теплый и уютный дом и уселась греться перед печкой.

Принюхиваясь, он поинтересовался:

— Чем это так вкусно пахнет?

Дипплер помешал ложкой в кастрюле, добавил туда каких то корешков и снова принялся мешать содержимое.

— Это морской рецепт. Лог а Лог иногда угощал землероек, когда мы спускались по реке к океану. Называется это блюдо «умелый пудинг».

Торраб нетерпеливо перебила:

— Надеюсь, уже готово?

Дипплер добавил еще специй, попробовал и сообщил:

— Ну, теперь уже совсем скоро. Я сейчас делаю сладкий соус для пудинга, а в сам пудинг кладу сливы, чернику, чернослив и орехи. Потом все это заливаю соусом. Нет ничего лучше в дождливую погоду! Сейчас мы согреемся, вот увидите!

Однако спал Великий король Моккан этой ночью плохо. Ему снились кошмары. Сестра Лантур, которую он недавно убил, пыталась сбросить его в озеро, кишащее щуками. Она улыбалась и повторяла:

— Никогда не доверяй лисице! Никогда не доверяй лисице!

Он хотел бежать, но перед ним появились братья и сестры, которых он бросил в лесу. Они обвиняли его и бормотали:

— Кровь за кровь, смерть за смерть. За убийство надо платить! Убит Белолис — кровь за кровь!

Он бежал от них и, пытаясь спастись, забирался в паланкин матери. Но вокруг почему то были не белые шелковые занавески, а гобелен из Рэдволла. Мышь, вытканная на гобелене, шагнула вперед и взмахнула мечом. Моккан почувствовал такой ужас, какого не испытывал за всю свою жизнь. Белолис похолодел, он хотел выпрыгнуть из паланкина, но время словно замедлило свой бег. Наконец он вылез и обнаружил, что окружен. Перед ним стоял бельчонок и держал меч, которым только что размахивала мышь с гобелена, белка грозила ему палкой с зеленым камнем на конце, рядом грозно распахнул клюв черно белый орел. На него смотрели еще какие то незнакомые звери: водяная мышь, землеройка, ежи… Раздался насмешливый голос его матери:

— Да здравствует Великий король Моккан, последний из Белолисов!

Моккан схватил плащ, спрятал в нем лицо и вскрикнул, но крик был еле слышен. Плащ обвился вокруг горла, душа Белолиса.

— Нееееет, пожалуйста, не наааааааадоооо!

…Моккан очнулся на полу своей спальни. Рядом белела шелковая простыня, которую он обмотал вокруг горла, когда во сне боролся с врагами. Отворив дверь, он взглянул на крыс стражей, застывших неподвижно в неровном свете факелов. Они молча посмотрели на всклокоченного короля, на шее которого болталась простыня. Захлопнув дверь, он вернулся в спальню, выпил глоток вина и отшвырнул простыню. Потом подошел к окну и уставился в темноту, по его лицу стекали капли дождя. Что же совершила его мать, если и она не могла спать спокойно? Или это цена власти?


ГЛАВА 33


Последнюю ночь Гарьо провел на палубе. Перед рассветом моросящий дождь заставил его вернуться в дом. Убедившись, что дрова прогорели, он открыл окна. Мигро спросил:

— Сегодня будет трудный день, верно?

Гарьо Быстроглаз был, как и прежде, ловким и умелым воином, несмотря на возраст. Он снял со стены легкое копье.

— Да, друг, день будет трудным, и многие уже не увидят заката. Подъем, команда, остров Белолисов уже виден!

Песенка огляделась. В сером утреннем свете она увидела дедушку и вооруженных ежей. Заспанный Бурбл протирал глаза.

— Что бы там потом ни случилось, а сейчас я хочу есть! Да, да! Позднецвет и Дипплер уже сидели за столом, поедая овсяные лепешки и запивая их горячим фруктовым напитком.

Мигро выглянул в окно:

— Незачем ждать, пока сороки нас обнаружат. На этот раз я застану их врасплох. Удачи! Увидимся позже! — И он взлетел в небо, которое уже начинало розоветь на востоке.

Гарьо обратился к оставшимся:

— Вы все знаете, что делать. Позднецвет, мы ждем вас с Торраб до полудня. «Ласточка» готова?

Позднецвет проверил меч, кивнул Торраб и другим четырем ежам, выбранным для операции, и отрапортовал:

— Готова, господин. Оружие погружено. Гарьо пожал ему лапу:

— Удачи тебе, Позднецвет Регуб!

Песенка, Дипплер и Бурбл столкнули лодку с плота. Усевшись рядом с ежами, Позднецвет махнул веслом:

— До встречи, друзья! Надеюсь, скоро увидимся! Трое друзей молча помахали, потом заняли свои места на краю плота. Гарьо устроился на руле.

— Не будем терять время. Давайте быстренько!

Все глаза устремились на темную громаду острова, на высоком скалистом плато которого высился замок.

После событий вчерашнего дня, когда власть несколько раз сменилась, вся охрана замка отсыпалась. Моккан разрешил отпраздновать свое воцарение, и поэтому никто еще не вставал после вчерашней попойки. А вот пленники в бараках заволновались. Старая мышь прижалась к решетке. С соломенного тюфяка поднялась выдра:

— Что там случилось?

К мыши подошла ежиха:

— Ну, во всяком случае, это не завтрак. Куда это делись охранники? Наверняка еще дрыхнут.

— Еще появятся. В конце концов мы никуда не денемся, верно? — раздался голос белки.

Мышь безрадостно хмыкнула:

— Это точно. Так что можно наслаждаться нежданным отдыхом. По крайней мере это лучше, чем обрабатывать поля под дождем, как вчера. Мне до сих пор холодно.

Они еще посидели, глядя на поднимающееся солнце и радуясь, что дождь наконец кончился. Выдра внезапно склонила голову к плечу, прислушиваясь:

— Что за шум? Я слышал какой то странный звук.

— Наверное, мой желудок говорит, что пора бы поесть.

Схватив ежиху за лапу, выдра зашипела:

— Тсс, тише, это что то другое, слушай! Раздалось металлическое клацанье, как будто что то царапнуло по стене, потом звук повторился, словно это «что то» упало. Послышался свистящий звук, потом тишина, и на камни двора упала толстая веревка с трехлапым крюком на конце. Секунду все стояли, оцепенев от изумления, с недоверием глядя на веревку. Ежиха схватила мокрую подстилку и, пропихнув ее под решеткой, зацепила крюк. Лапы у нее дрожали от нетерпения, когда она подтащила крюк к себе. Старая мышь оглядела рабов:

— Кто и зачем бросил нам это?

Закрепив крюк между прутьями решетки, выдра завязала на веревке три крепких узла. Она тоже дрожала.

— Одно ясно, это не Белолисы, крысы или сороки. Кто бы это ни был, это наши друзья. Давайте поможем им!

Позднецвет взобрался на стену. Добравшись до верха, он огляделся и дал знак ежам внизу. Через секунду он соскользнул во двор и оказался перед бараком, к решеткам которого прижались рабы. Вытащив меч, он быстро улыбнулся:

— Доброе утро, друзья. Я — Позднецвет Регуб. Кто нибудь хочет сегодня освободиться?

Подняв меч, он сильным взмахом перерубил замок. Рабы в изумлении застыли. Позднецвет распахнул дверь, и они снова обрели дар речи.

— Ты видел? Он разрубил замок, а его меч даже не звякнул! Что же это за меч такой?

— Позднецвет Регуб — никогда не слышала этого имени!

— А я знаю, я слышал. Это великий воин, и я пойду с ним. Горе тому, кто становится на пути Регуба!

Позднецвет почувствовал прилив гордости. Он шагнул в клетку, и его тотчас окружили звери, которые хотели пожать ему лапу, дотронуться до него, словно он был прекрасным видением. У всех у них в глазах стояли слезы. Торраб с ежами тоже перелезли через стену и тотчас принялись раздавать копья, пращи, дротики, клинки. Выдра, набирая камни для пращи, сказала:

— Только позови, Позднецвет, и мы пойдем за тобой хоть на край земли!

Позднецвет закрыл дверь и привесил сломанный замок.

— Сидите пока здесь, друзья, скоро мы вас позовем. Сверху раздался птичий крик, за сорокой гнался орел.

Во двор дождем посыпались перья. Позднецвет даже не взглянул вверх. Он знал, что Мигро Могучий отомстит своим преследователям. Сороки верещали от ужаса, во двор и в барак по прежнему летели перья. Рабы прижались к решеткам, наблюдая за расправой над ненавистными врагами.

— Смотрите, там орел! Он охотится за сороками! Раздался шум, и, скатившись по крыше, на камни двора упал труп Атрака.

— Смотрите! Орел убил Атрака! Смотрите!

Сверху раздавался воинственный клич орла, который преследовал сорок, в панике удиравших через озеро.

— Вы меня запомните! Сейчас я не беспомощный и полусонный, я — Мигро Могучий, крылатая смерть! Криииииииииигггррррраааа!

Заспанные охранники, дрожа, выбирались из своих бараков, хватая доспехи и оружие. Позднецвет пинком распахнул дверь и впереди армии рабов ринулся на врага.

— Вперррееед!

К скалистому плато причалил плот. Песенка и ее дедушка выпрыгнули на берег и прикрепили веревки к камням, чтобы плот не мог сорваться. Обезопасив плот, они уже собирались идти, как вдруг над головами у них раздались истошные крики и в сторону озера пролетела небольшая стайка сорок, которых преследовал Мигро.

Гарьо сжал лапу Песенки — он услышал доносящиеся из замка звуки битвы и воинственные крики Позднецвета и рабов.

— Оставайся здесь, красавица моя. Мне никогда не простят, если с тобой что то случится. Вперед, команда!

И они отправились к замку. Проходя мимо привратницкой, они захлопнули дверь, заперев внутри стражников. Когда они ворвались во внутренний двор замка, Песенка увидела, как в одном из окон верхнего этажа мелькнул силуэт Моккана. Тут же она вспомнила, зачем они явились сюда.

— Дипп, Бурбл, Белолис там. Пойдем, гобелен должен быть там!

Моккану все это показалось продолжением ночного кошмара. Снизу, со двора замка, на него смотрели те, кого он изгнал из своих снов. Он почувствовал щемящий страх, затравленно огляделся в поисках укрытия. Лодка! Лодка, на которой они привезли гобелен. Она осталась на берегу. Выбежав из комнаты, он приказал стоявшим у двери охранникам:

— За мной! Убейте всякого, кто попытается остановить вашего короля!

Они послушно побежали с ним, направляясь к бывшей комнате Вилс, в которой теперь жил новый главнокомандующий — Долболоб. Моккан ворвался к нему и разбудил крысу:

— Поднимайся, болван! В замок ворвались враги! Долболоб тут же вскочил, нацепил доспехи поверх ночной рубахи и, схватив копье, отрапортовал:

— Э э э э, ваше слово для меня приказ, ваше величество!

— Собери солдат, всех до единого, и вымети захватчиков с острова, убей их или возьми в плен! Покажи себя в деле! Если предашь меня, отправишься в Зубы Бездны! Ступай! И вы, двое, вместе с ним!

Когда они ушли, Моккан сорвал с себя тяжелый, вышитый серебром королевский плащ. Потом он спустился в свои покои и надел свой старый коричнево зеленый плащ. Моккан тут же преобразился — теперь он снова стал Белолисом, а все знают, что Белолисы — волшебники, они умеют становиться невидимыми! Прижавшись к каменной стене, Моккан проскользнул по коридору.

Бурбл пошел вместе с Дипплером и Песенкой. Сейчас он осматривался вокруг и удивлялся:

— Ты где нибудь такое видел — ни ступенек, ни приступок, одни голые стены?

Песенка втолкнула обоих друзей в глубокую нишу, приказав замолчать, — до ее ушей донесся клацающий звук оружия.

— Кто то спускается во двор! Тише!

Появились Долболоб с двумя крысами, и Песенка прошептала:

— По одному на каждого, только подождите, пока они пройдут!

Как только незадачливые охранники миновали нишу, на их затылки обрушились тяжелые удары, и крысы тотчас свалились на пол. Грохот при этом был такой, что Песенка не удержалась и хихикнула:

— Точь в точь как когда в Рэдволле кто нибудь из малышей заберется в кладовку с метлами и лопатами. Пошли, должно быть, комната Белолиса где то здесь. Надо идти осторожнее, он наверняка слышал шум.

Они миновали несколько дверей, Песенка уверенно шла к украшенным резным орнаментом дверям — Белолис может скрываться только там. Дипплер и Бурбл вооружились отобранными у поверженных крыс копьями. Приготовив свой Лифвуд, Песенка кивнула, и с воинственными криками они ворвались в комнату.

— Логалогалогалогалог! Вайайайай! Рэдвоооооооо оллл!

Дверь оказалась не заперта, по правде сказать она даже не была плотно закрыта, и наши друзья просто ввалились в комнату, не встретив ни малейшего сопротивления. Белочка первой осознала, что они стоят в совершенно пустой комнате. Дипплер и Бурбл растерянно оглядывались вокруг. Повсюду были шелковые занавески, блестящие металлические зеркала и атласные подушки. Бурбл с удовольствием плюхнулся в деревянное кресло, которое служило Великому королю временным троном, и заболтал лапками, не достающими до пола.

— Здорово, замечательное кресло! Да, да, я всегда надеялся, что смогу посидеть на таком. Думаю, я этого вполне достоин!

Песенка и Дипплер не слушали его. Они смотрели на величайшее сокровище аббатства — гобелен с Мартином Воителем, а Мартин, казалось, смотрел на них и улыбался.

Дипплер пожал Песенке лапу:

— Поиски закончены!

Песенка почувствовала гордость. Путешествие оказалось долгим и нелегким, но оно подошло к концу.

Она решительно спихнула Бурбла с трона:

— Давай поднимайся, нам нужен этот стул!

Они с Дипилером подтащили трон к стене, на которой висел гобелен, и, взобравшись на него, принялись снимать драгоценную добычу. Бурбл прыгал вокруг, громко протестуя:

— Осторожнее! Испортите мне кресло, да, да! Стоило мне найти что то красивое, как его тут же норовят испортить!

Скатав гобелен, они поставили его за дверью. Дипплер сорвал одну из многочисленных занавесок и накрыл сверток так удачно, что можно было его просто не заметить.

— Отлично! Пусть он пока постоит здесь. Что случилось, Песенка? Что ты ищешь?

— Куда делся Белолис? И еще, почему на улице все стихло?

Бурбл выглянул из за стула, который он тоже старательно закутывал в занавеску:

— Да, да, сейчас снаружи должна кипеть битва, но мы не слышим ни одного звука! Ну вот, я все упаковал. Теперь можно пойти и посмотреть, в чем там дело!

Как только Позднецвет и его армия ринулась вперед, крысы сбежали в свои бараки и закрылись изнутри. Торраб поставила напротив дверей двоих ежей и нескольких освобожденных рабов и громко, так чтобы слышали закрывшиеся крысы, скомандовала:

— Стойте здесь, если кто то попытается выйти, убивайте без промедления! — Она повернулась к Позднецве ту и сказала: — Может, они и с места не сдвинутся без команды какого нибудь капитана или Белолиса. На вид они, скажем прямо, не блещут умом.

Позднецвет взглянул на солдат, которые выглядывали из своих бараков:

— Да, пожалуй, ты права, Торраб. Пойдем посмотрим, как там дела у Гарьо.

Уллиг и Вилс тоже были в бараках вместе с остальными солдатами. Когда они увидели, как во двор ворвался Гарьо со своей командой, оба они поняли, что им предоставляется шанс снова стать фаворитами. Посовещавшись, они взялись за оружие. Уллиг встал перед солдатами, которые ожидали прибытия нового главнокомандующего — Долболоба, но тот почему то не приходил.

— Вооружайтесь! Враг у ворот! Скорее!

Солдаты посмотрели на Уллига, но не сдвинулись с места. Вилс потрясла копьем перед невозмутимыми крысами:

— Вы же всегда подчинялись ему, идиоты! Хватайте оружие!

Один из них, самый храбрый, уселся на кровать.

— Вы больше не наши офицеры, вы такие же солдаты, как мы. Мы не будем исполнять ваши приказы!

Вилс, не веря своим ушам, уставилась на говорившего:

— Мы? Такие же солдаты? Не говори глупости! Кто тебе это сказал?

Крыса слегка неуверенно ткнула в одного из своих товарищей:

— Э э э э, он…

Уллиг ни секунды не колебался. Он тут же проткнул указанного острым копьем. Сокрушенно покачав головой, он повернулся к остальным и сказал:

— Ну откуда ему знать? Слухи, сплетни… Вы все знаете и меня, и Вилс. Король Моккан приказал нам немного пожить среди солдат, чтобы выяснить, есть ли среди вас предатели и бунтовщики, верные самозванке Лантур. Мы все еще командуем здесь, так что берите оружие и не спорьте, а то вам придется худо!

Гарьо и его команда уже собирались войти в замок, как двери барака распахнулись и на них бросились звери из барака. Гарьо, за спиной которого стояли десять ежей, встретил врагов лицом к лицу и испустил боевой крик, леденящий кровь:

— Гарьоооооооооооооо!

И закипела битва. Ежи бросились на врагов, отпихивая копьями тех, кто не подходил близко, а тем, кто приблизился, нанося сабельные удары.

— Образуйте круг! Скорее! — закричал Гарьо. Водяные крысы сражались совсем не так яростно, как их противники. Но их было в десять раз больше. Два ежа упали на землю возле Гарьо. Остальные продолжали сражаться плечом к плечу. Вот уже копье врага задело лапу Гарьо, еще один еж упал, получив удар саблей. Они недооценили врага, и, похоже, скоро все падут под ударами противника.

— Регуууб! За свобоооооодуууууу!

Позднецвет и его армия рабов пришли на помощь. Они набросились на врагов с фланга, сразу изменив ход битвы.

Вилс и Уллиг, которые предусмотрительно остались в задних рядах, увидели происшедшее.

— Рабы разорвут их в клочья. Давай убираться отсюда! — : пробормотала Вилс компаньону.

Огромная лапа легла Уллигу на плечо, здоровенная ежиха сбила его, она мрачно улыбнулась и подняла пращу. Последние слова, которые услышал Уллиг, были:

— Это же капитан Уллиг, собственной персоной. Толпа рабов зажала Вилс в угол — бежать ей было некуда.

— Смотрите ка, это помощница Лантур!

— Точно, однажды она избила меня за то, что я посмотрел на нее!

— А помните, она приказала не давать нам еды, когда было слишком холодно, чтобы выгнать нас на работу? Теперь твое время пришло!

Песенка и ее друзья ворвались во двор замка как раз в эту минуту. Водяные крысы подняли оружие и загомонили при виде смерти своих вожаков. Это был решающий момент. Песенка мгновенно оценила ситуацию и решила сыграть ва банк. Подняв Лифвуд высоко над головой, она громко крикнула:

— Сдавайтесь, и вас не тронут. Белолис бежал, ваши вожаки мертвы! Сдавайтесь, говорю вам! Сдавайтесь! Садитесь на землю, если хотите жить!

Услышав командные нотки в ее голосе, а тугоумные крысы привыкли повиноваться приказам, они покорно сели на землю и уставились на нее.

В эту минуту заверещал Бурбл:

— Я только хотел принести свой замечательный трон, а вы… Аи!

Торраб наступила ему на лапу и грозно взглянула на водяную мышь:

— Закрой свой глупый рот, мышонок!

А Моккан тем временем бежал по коридорам замка, в лапе он держал маленький фонарь. Коридоры пересекались и поворачивали, но Белолис знал, куда идти. Наконец он добрался до маленькой металлической двери в нише. Моккан вынул топор и вонзил в дверь, та, скрипнув, отворилась. Он взял фонарь в зубы и пополз по подземному тоннелю. Наконец он выбрался наружу. Замок остался в стороне, сам он стоял возле леса. Внезапно со стороны раздался какой то звук. Оказалось, что это Дуболом, он стоял и с ужасом смотрел на замок. Белолис незаметно подкрался к нему и нанес удар. Перепуганный Дуболом осел на землю, одной лапой держась за раненое плечо, а другой прикрывая голову.

— Я не бежал, ваше величество… Я… э э э э э… Не убивайте меня!

Моккан пнул его:

— Вставай, идиот! Пойдешь со мной и будешь делать, что я скажу!

Вскоре они добрались до скалистого плато. Моккан, угрожая топором, прошептал:

— Сейчас спустишься вниз и приведешь сюда, к этим скалам, лодку. Я буду ждать тебя здесь. Живее!

Песенка перевязала лапу Гарьо, и они пошли к озеру. — Дедушка, тебе нужен покой. Твою рану надо как следует обработать, а я не могу делать это на ходу. Гарьо подмигнул внучке:

— Моя маленькая Песенка, ты у меня — голос разума. Однако всем этим мы будем заниматься, когда закончим работу.

На берегу побежденные крысы складывали доспехи и оружие в кучу. Шлемы, кирасы, щиты — в одну сторону, копья, стрелы, пращи, луки и мечи — в другую.

Позднецвет говорил:

— Вам не нужно оружие. На этом острове ни к чему бояться атак, не от кого защищаться. А теперь бросайте все это в озеро!

Гарьо с перевязанной лапой тоже стоял на берегу и смотрел, как Песенка выбрасывает оружие. Она подняла большой щит и швырнула его в воду. Он тотчас пошел на дно, сверкая в лучах солнца, а любопытные щуки толкали его из стороны в сторону.

— Ну, красавица моя, это ты хорошо придумала. Здорово, когда у старика вроде меня такая умная внучка.

Песенка была ростом с деда, так что она легко обняла его за плечи.

— Да, а как хорошо, когда у меня есть такой замечательный дедушка!

А расправа с оружием шла своим чередом. Позднецвет заметил, что крысы устроили нечто вроде соревнования. То и дело доносились крики:

— А мой упал дальше!

— Хо хо! Смотрите, как я кину!

— Ха, больше не надо чистить оружие и доспехи! Помните, как старина Уллиг колотил нас за малейшее пятнышко на копье?

— Ну, еще вспоминать! Смотрите, вот его меч, надеюсь, он сгниет в этом озере!

Сталь сверкнула на солнце и исчезла в глубине.

Моккан спускался по скалам вниз к лодке. До него доносился веселый смех побежденных солдат. Дуболом нервно приплясывал у воды, косясь на гигантскую щуку, которая поджидала у самой кромки прибоя. Белолис прыгнул в лодку и кивнул крысе:

— Забирайся!

— Но я не собираюсь с вами, господин. Моккан с недоверием уставился на ослушника:

— Что ты сказал?

Крыса упрямо посмотрела на него:

— Я сказал, что не собираюсь с тобой, Белолис! Моккан в ярости сверкнул глазами:

— Когда все закончится, я вернусь. И попомни мои слова, крыса, ты будешь молить о смерти!

Дуболом оттолкнул лодку от берега и улыбнулся разъяренному Белолису:

— Твои дни сочтены!

Последнее оружие крыс было кинуто в воду, когда появился Моккан. Он греб изо всех сил. Первым его увидел Позднецвет:

— Смотрите, Белолис! Вон он!

Моккан греб прочь от берега, чтобы никто не мог в него выстрелить.

— Он уходит! Что делать, Гарьо? Тот покачал головой:

— Мы ничего не можем сделать, Позднецвет. Никто не сможет кинуть копье так далеко.

Вдруг раздался какой то свистящий звук. Это ежиха, которая была рабыней на острове Белолисов, раскручивала над головой цепь. Цепь вращалась все быстрее и быстрее, гудя в воздухе.

— Получай, мерзавец!

Ежиха отпустила цепь, и та полетела вслед убегающему врагу. Бросок был так силен, что ежиха упала в воду. Торраб и двое ее сыновей бросились вниз и вытащили ее на берег. Белолис как раз обернулся на крик, когда на шею ему обрушилась тяжелая цепь. В одно мгновение она обвилась вокруг него, и Моккан рухнул в воду. Тут же к нему подплыли грозные обитатели отмелей — щуки. Так закончилось правление короля Моккана — последнего из Белолисов!

Раздался дружный крик освобожденных рабов. Водяные крысы секунду стояли молча, потом присоединились к дружному хору. Ежиха сидела на берегу и осматривала лапу, которую она подвернула, когда бросала цепь. Песенка подсела к ней и с восхищением сказала:

— Ну и бросок! Какая ты сильная! Как тебя зовут?

— Новоцветик.

— Я знаю твоего отца! Он с ума сойдет от радости, увидев тебя!

Бурбл уверял рабов и водяных крыс, которые, увидев летящего к острову Мигро, перепугались, что опасности нет:

— Не волнуйтесь, мой друг вас не тронет. Он на нашей стороне. Да, да. И меня это так радует!

Сложив огромные крылья, орел приземлился и кивнул Песенке:

— Думаю, сражение закончилось. По крайней мере, сорок я больше здесь не вижу!

Никто и не сомневался в словах орла рыболова. Дипплер посмотрел на свою лодку, которая одиноко качалась на волнах:

— Я приведу сюда десяток таких лодок, когда вернусь домой. Кто со мной?

Домой!

Многие рабы заплакали, услышав это волшебное слово. Позднецвет подумал о Рэдволле, об отце, и его глаза тоже наполнились слезами.

— Смотри, Песенка, — прошептал Дипплер. — Могу поспорить, никто не рыдает, когда ты поешь что нибудь красивое и печальное!

Песенка дернула землеройку за ухо:

— Маленький бессердечный балбес! Подожди, я сейчас вытру глаза.

И по острову разнесся нежный голосок белочки. Песенка заметила, что и Дииплер плачет.


ГЛАВА 34


Римроза сидела у аббатского пруда с Креггой, сестрой Тернолистой, Эллайо, Дисум и кротом Гурмантом. Возле них стояли леденцы, засахаренные орехи и фрукты, созревшие яблоки и груши, сливы и ягоды. Все это клали в глиняные горшочки, заливали медом и запечатывали пчелиным воском.

Сестра Тернолиста посмотрела на кротов, которые тащили от аббатства лестницу стремянку.

— Они вставили все стекла, Крегга. Барсучиха кивнула:

— Наконец Рэдволл снова возрожден во всей своей прежней красе, скоро и гобелен вернется на свое место. Я встану в Большом зале и почувствую это!

Гурмант отставил в сторону еще один горшочек.

— Хуррр, да, трудненько нам пришлось! Насколько я помню, сегодня последний день лета.

Римроза оторвалась от работы:

— Последний день лета? Навряд ли. Крегга, ты говорила, что Песенка с друзьями вернутся к этому времени.

Барсучиха принялась нарезать яблоко.

— Так было сказано во сне, Римроза. Может, лето еще не кончается. Ты уверен, что правильно все сосчитал, Гурмант?

Крот кивнул:

— Все верно.

Эллайо тут же уверила Гурманта:

— Мы вовсе не сомневаемся в твоих вычислениях. Во всяком случае, мне показалось, что нынешнее лето тянулось невероятно долго. Кстати, кто нибудь видел сегодня господина Флориана и малышей? Вчера они весь день вертелись поблизости, норовя стащить что нибудь вкусненькое. Куда это они делись, интересно?

Дисум показала на лес:

— Ягоды собирают. Я слышала, господин Гром и господин Рузвел за завтраком говорили, что помогут господину Флориану присматривать за малышами. Ха! Лучше уж они, чем мы! Представьте только, бродить по лесу, присматривая за малышами! Они устанут бегать за ними по всему лесу!

Римроза налила мед в горшочек и фыркнула:

— Могу представить, как господин Флориан рад иметь под боком Шалопая и его банду! Смотрите, это же они в главных воротах. В каком они виде!

Аббатские малыши промчались через газон, они с лап до головы были выпачканы в ягодном соке. Гром и Рузвел шли сзади с тяжелыми корзинами. Флориан следовал за ними, пытаясь сосчитать, все ли малыши на месте.

— Пять, шесть, семь, да не вертитесь же! Постройтесь в ряд, я сказал. Да, да, в одну шеренгу, чтобы я вас сосчи

тал. Ох, опять придется считать сначала. Э э э, три, четыре, пять… Не прыгай вокруг меня, Шалопай, я опять сбился и сосчитал тебя дважды! Ты должен быть номер четыре… или пять? Нет, три, точно. Так, теперь четыре, пять… Сестра Тернолиста тотчас пересчитала всех, когда они подбежали к ней.

— Господин Флориан, их двадцать два. Сколько пошли с вами в лес?

Шалопай стащил ягоду, обмакнул ее в мед и сообщил:

— С утра нас было двадцать три, господин Рузвел нас два раза считал!

Гром и Рузвел быстро пересчитали всех, получилось то же, что и у сестры Тернолисты.

— Одного не хватает, Гром. Надо возвращаться в лес!

— Оставайся, Руз, я схожу! Римроза промчалась мимо них.

— Вам обоим надо отдохнуть, я пойду. Попейте пока чайку, вы это заслужили.

Флориан первый схватил кувшин с холодным чаем.

— Отлично! Нет ничего лучше чая, после того как целый день гонялся за маленькими разбойниками по всем кустам!

Римроза нашла заблудившегося мышонка в кустах. Он направлялся на юг вдоль стены аббатства и попытался сбежать, так что ей пришлось гнаться за ним. Наконец беглец был схвачен.

— И куда это ты направился?

Мышонок показал перепачканной лапкой вперед:

— Хотел петь вместе с другими!

— Петь с другими? Зачем?

Мышонок посмотрел на нее, удивляясь, что она не понимает самых простых вещей:

— Потому что они идут и поют!

Римроза не сомневалась, что малыш говорит правду, его огромные уши слышали гораздо лучше, чем ее собственные. Она остановилась и прислушалась, крепко прижимая к себе малыша. Издалека доносились звуки старинной баллады.

У Римрозы задрожали лапы, и она опустила мышонка на землю. Белка так разволновалась, что едва смогла выговорить:

— Беги в аббатство, скажи… скажи Грому, скажи всем… моя дочь вернулась! Беги!

Мышонок кивнул. Он все отлично понял. И он помчался в аббатство, а Римроза поспешила навстречу путешественникам. Она путалась в длинной юбке и переднике, она бежала вперед, бессвязно выкрикивая:

— Песенка! Это Песенка! Она вернулась! Вернулась домой!

Вскоре за деревьями замелькали запыленные одежды. Путешественники возвращались домой. На древках копий как победное знамя они несли гобелен Рэдволла.

Бум! Бом! Бум! Бом!

Над деревьями поплыл громкий звон колоколов Рэдволла. Все дела были забыты. Обитатели аббатства выбегали за ворота, чтобы увидеть победное возвращение. Вверх взлетали шляпы и чепчики. Крегга схватила отца Батти и посадила его к себе на плечи.

— Скажи мне, что ты видишь, мой друг? Расскажи! И старый летописец дрожащим от волнения голосом стал описывать:

— Я вижу Песенку, Позднецвета и юного землеройку, как его зовут — Дипплер! Рядом с ними идет белка — я его не знаю, похоже, он настоящий воин. Целая толпа ежей — в жизни не видел зверей большего размера! А за ними — белки, мыши, кроты, даже выдры! Все улыбаются, смеются, поют! О Крегга! Вы видите?

Барсучиха кашлянула — слепой, конечно, ничего не видит. Но она понимала, в каком состоянии ее друг, и простила ему ошибку.

— Нет, я не вижу. Что там?

— Я вижу Мартина Воителя! Они вернули его! Они принесли гобелен домой, в Рэдволл!

Рузвел сгреб Позднецвета в объятия. Они смотрели друг на друга.

— Позднецвет, тогда я… прости… Позднецвет, казалось, стал выше и сильнее.

— Забудем, Регуб! Рузвел сжал лапу сына:

— Нет, Позднецвет, теперь ты — Регуб. Дай мне посмотреть на тебя! Ты стал настоящим воином!

Гром и Римроза так обнимали Песенку, что она едва могла дышать.

— Ах, Песенка, Песенка, хвала небесам, ты жива!

— Думаю, ты успела спеть немало песен с тех пор, как сбежала от отца с матерью! Ха ха, ты стала еще красивее, чем когда уходила!

Песенка взглянула на Эллайо и Гарьо, которые смотрели друг на друга как во сне.

— Гарьо Быстроглаз, это действительно ты?

— Да, Эллайо, моя дорогая, постарел и поседел, но не уверен, что стал осторожнее и осмотрительнее.

— Нет, Гарьо, ты по прежнему самый красивый!

— Ну, не такой, как ты, Эллайо. Ты ничуть не изменилась! Подожди, это наш сын — Гром?

— Конечно! Вы невероятно похожи. Пойдем к нему!

— Да. Торраб, веди свою команду сюда! Эллайо, познакомься с другими своими дочерьми и сыновьями.

Старая белка смотрела на громадных ежей, окруживших ее, и качала головой в изумлении.

— Мои сыновья и дочери? И вы? По моему, вы слишком взрослый, чтобы быть моим ребенком!

Огромный еж склонился в поклоне:

— Нет, сударыня, я не ваш сын, я просто гость. Позвольте представиться, Солодрев, а это моя дочь Новоцветик и мой друг Брим. Могу пас уверить, она отлично готовит.

Дипплер болтал с другими землеройками.

— Бедняга Баргл! Да, друзья, мы потеряли второго Лог а Лога. Кто же сейчас капитан команды, кто вождь племени? Ты, Майон, или ты, Спликкер? Я уверен, что вы выбрали кого нибудь на место Лог а Лога за то время, пока меня не было!

Майон покачал головой:

— Нет, друг. Баргл только исполнял роль Лог а Лога, но не был вождем. Мы не можем избрать нового вождя, пока не поймаем этого убийцу — Фенно.

Дипплер казался озадаченным.

— Фенно? Надеюсь, вы не собираетесь избрать его?

— Нет, нет. Но наши законы гласят, что, пока старый вождь не отомщен, нельзя назначать нового. А поскольку Лог а Лог пал от лапы землеройки…

Дипплер прервал его, как обычно поступали землеройки во время споров:

— Послушай, друг, не нужно искать Фенно. Я уже нашел этого подлеца и убил его собственным мечом, хоть он и был наполовину сломан. Он мертвее мертвого, и туда ему, подлецу, и дорога!

Землеройки бросились к Дипплеру и принялись его качать с криком:

— Логалогалогалогалогалог! Дипплер смутился:

— Эй, друзья, успокойтесь! К чему столько шума? Вперед выступил старый землеройка по имени Маргло и сказал:

— Ты еще молод и не знаешь законов землероек. Я скажу:


Кто за смерть вождя отмстил

И убить убийцу смог,

Тот оружие возьмет,

Тот и есть наш Лог а Лог.


Маргло вытащил из ножен короткую рапиру. Дип плер тут же узнал клинок погибшего Лог а Лога. Старик церемонно вручил ее Дипплеру:

— Отныне ты вождь нашего племени. Прими же клинок вождя!

Вновь раздались приветственные крики. Командор махнул лапой, призывая к молчанию:

— Ты не хочешь сказать слово твоему племени, мой друг? Не смущайся!

Новый вождь заткнул рапиру за пояс.

— Э э э э, позвольте… да. Землеройки! Я очень молод, но я постараюсь быть таким же хорошим вождем, каким был Лог а Лог. Но у нас больше нет лодок — нам придется построить их заново. А потом мы отправимся навестить моего друга — вождя Бурбла, который правит водяными мышами. Он покажет, как делать такие лодки, как «Ласточка», самая легкая и быстрая посудина, которая когда либо плавала по реке! И еще одно. Я не потерплю, чтобы в племени смеялись или издевались над молодыми! Э э э… Ну вот и все, но я подумаю, что еще должен сказать.

Позднецвет подошел поздравить друга:

— Отлично сказано! Думаю, ты будешь хорошим вождем.

Крегга нашла Позднецвета:

— А как же ты, молодой Регуб? Какие у тебя планы?

— У меня? Э э э э, пока никаких, сударыня. О, простите, я принес меч. Извините, что взял без разрешения!

Гром прошептал Гарьо и Рузвелу:

— Интересно, какое лицо будет у Позднецвета, когда Крегга сообщит ему новость?

Лапа барсучихи сжалась сильнее. Все услышали, как Крегга сказала:

— Меч Мартина теперь твой до тех пор, пока ты будешь защищать аббатство от врагов. Позднецвет Регуб, теперь ты — Защитник Рэдволла!

Не успели вновь раздасться приветственные крики, как Командор поднял лапу:

— Подождите, друзья, есть еще кое что. Вы все знаете Песенку. Она самая умная и решительная белочка Дружеские лапы тут же вытолкнули Песенку вперед и поставили рядом с Позднецветом перед Креггой. Белочка смущенно шепнула другу:

— Надеюсь, они не собираются просить меня спеть? У меня от долгой дороги весь рот забит пылью.

Эллайо дернула ее за ухо:

— Ну что за манеры! Изволь стоять спокойно и слушать Креггу!

Толпа замерла. Те, кто стоял в задних рядах, привстали на цыпочки, чтобы видеть и слышать, что сделает и скажет Крегга. Она не заставила себя ждать.

— Песенка, теперь ты — аббатиса Рэдволла!

Все начали прыгать от радости, кричать и выражать свой восторг так бурно, что Командору, Солодреву, Тор раб и ее отпрыскам пришлось наводить порядок. Песенка от изумления села прямо на землю, а Крегга продолжила:

— Аббатству нужен кто то вроде тебя — молодой, смелый и умный. Позднецвет будет твоим защитником, и у вас есть Гром, Рузвел и Командор. Они всегда помогут и дадут добрый совет. Ты всегда можешь обращаться за помощью ко мне, своей маме и бабушке. Мы всегда поможем вам.

Песенка медленно встала:

— Но почему именно я? В Рэдволле полно других, более достойных, — сестра Тернолиста, отец Батти, Траггло Остроспин. Все они прожили здесь гораздо дольше, чем я, и знают больше. Это, конечно, огромная честь для меня. Но почему вы выбрали аббатисой именно меня?

Слепая барсучиха не колеблясь ответила:

— Потому что, когда вы ушли, я видела во сне Мартина Воителя. И вот что он мне сказал:


«Четыре вождя, нет — трое,

Один со своими пойдет,

В последний день лета вернутся

Туда, где каждый их ждет.

Тот, что плывет но водам,

Будет править своим народом.

А двое,

Вернувшие мой гобелен,

Пройдя испытанья суровые,

Регуб и Песенка

Воин и аббатиса новая».


Флориан Даглвуф Вилфачоп склонился в церемонном поклоне:

— Кто посмеет поспорить со словами Мартина Воителя? Отличный малый! Да да! Какие же перлы сорвутся с ваших уст, восхитительнейшая из всех аббатис?

Все озадаченно уставились на Песенку, а отец Батти прошептал:

— Он хочет, чтобы ты сказала несколько слов, дорогая, прошу прощения, аббатиса.

Песенку подняли и поставили на тележку бродячих артистов. Она взглянула вниз. Все с ожиданием смотрели на нее. Она набрала воздуха и спросила:

— Вы хотите устроить пир? Все дружно закричали:

— Да! Да! Пир!

Призвав всех к молчанию, белочка улыбнулась:

— Согласна, но придется немного подождать! Завтра уже наступит осень, мы должны убирать урожай. Как аббатиса Рэдволла, я не потерплю, чтобы кто то сидел сложа лапы и отлынивая от работы. Позднецвет Регуб, я разрешаю хватать лентяев за ушко или за хвост и безжалостно отправлять работать. И вам, гости, мы найдем работу! Так что лучше всем вам смотреть в оба, не идет ли к вам строгая аббатиса! — Песенка смотрела на перепуганные лица, обращенные к ней. Белочка весело хихкнула: — Хи хи хи! Вы смотрите на меня, как лягушки на цаплю! Это была шутка! А теперь слушайте — я обращаюсь к вам как новая аббатиса Рэдволла. Начнем пир!

Смеясь и крича, они покатили тележку к аббатству. Флориан шел сзади и нашептывал Римрозе:

— Теперь все будет хорошо. Думаю, мы выбрали правильно. Этому старому аббатству нужен кто то молодой. Конечно, я вначале испугался, когда ваша очаровательная дочь… Впрочем, это была всего лишь шутка! Да да! Нет ничего лучше чувства юмора. У каждого оно должно быть, ко многим вещам в жизни надо относиться философски и находить их смешную сторону… Аи!

Камешек из пращи Шалопая попал зайцу в хвост. Флориан погнался за маленьким разбойником, крича на ходу:

— Ах ты, мерзкий ребенок! Убийца! Да да, это я к тебе обращаюсь! Я надеру тебе уши, если поймаю! Хвост оторву! Я… Опусти свою пращу, маленький негодник! Ааааа! Помогиииитееее!

Флориан помчался вперед и вломился в ворота аббатства.

Отрывок из записей Рэдволльского аббатства, написанный новым летописцем по указаниям отца Батти: «Что это был за пир! В аббатстве праздновали три дня! Я думал, господин Флориан никогда не наестся, но впервые мне удалось увидеть, как он не смог встать из за стола. Рэдволл показал гостям, что гостеприимство для нас не пустой звук. Первый пир аббатисы Песенки имел огромный успех. Столько еды я не видел ни на одном пиру — десять сортов сыра, двенадцать сортов хлеба, все свежие и мягкие, пироги, пудинги, трюфели, торты — все что угодно! А лепешки! Брим напекла их столько, что хватило всем. Конечно, ей помогали Солодрев и его дочь Новоцветик. Теперь, после возвращения дочери, Солодрев стал самым веселым ежом. Он, принес с собой в подарок огромный мешок миндаля и корзину сушеного винограда. Какой был. Последний Летний Салат! Впрочем, октябрьский эль и клубничный лимонад тоже пользовались большим успехом. А вы пробовали когда нибудь пудинг землероек? Было невозможно оторваться! Кроты приготовили пирог из репы и свеклы, выдры — горячий суп со специями. Бродячие артисты устроили великолепное представление, хотя бедной аббатисе пришлось исполнять одну балладу за другой. Я даже подумал, что они так и не позволят ей сесть за стол. Гобелен с изображением Мартина, Воителя снова висит, на, своем месте. Что за, пир! Рэдволльцы будут рассказывать о нем внукам и правнукам!

Путешественники рассказывали о том, что им пришлось пережить и через какие испытания пройти, чтобы вернуть гобелен. Малыши сидели и с открытыми ртами, слушали Гарьо, который рассказывал им о затерянном острове посреди озера и о том, как они, сражались. Он сказал, что теперь там мирно живут водяные крысы, они учатся, обрабатывать землю. Всех рабов отпустили, кто то вернулся домой, кто то остался в Рэдволле. Теперь, когда на острове нет Белолисов, он стал совсем другим местом, ныне там правит большой орел рыболов. Аббатиса, Песенка сказала, что его зовут Мигро Могучий. Она, хотела, чтобы он тоже пришел в аббатство, но он отказался.

— Оставить мой остров? Ни за что! Я здесь король. Я живу на, верхушке башни в замке, здесь полно вкусных щук, а в вашем аббатстве едят всякие овощи, которые и едой то назвать нельзя! Может, когда нибудь потом я и слетаю к вам в гости, но не сейчас.

Малыши с нетерпением ждут этого, но лично я сомневаюсь, что орел покинет свои владения. Зато теперь у малышей любимая игра — ожидать его прилета, , стоя на стенах аббатства.

Сейчас уже середина осени, листья, потихоньку укрывают землю разноцветным ковром. Мы собрали последние яблоки в саду. Господин Флориан и его труппа решили уехать. Расставаться, конечно, было ужасно тяжело, но ведь артистам нужно ездить и, давать представления. Через полдня путешествия их тележка развалилась — за время пребывания в аббатстве все артисты очень растолстели, так что колеса не выдержали. Флориан во главе труппы прискакал обратно и первым делом спросил, готов ли обед. Так что вся, труппа осталась в аббатстве. Заяц предупредил аббатису, что придется строить новую тележку, а это дело долгое и хлопотное, так что раньше, чем через три сезона, они не успеют. Мы все полюбили старого мошенника, и он может оставаться здесь сколько угодно без всякого повода.

Новый вождь увел землероек знакомиться с водяными, мышами, учиться постройке лодок. Можно ожидать, что скоро появится, целая флотилия. Вождь водяных мышей, как я слышал, молодой, и веселый. Его полный титул звучит так: Вождь Бурбл Большой Трон, Владетель Лифвуда, и Командующий „Ласточки». Позднецвет чуть не умер от смеха, когда рассказывал, как Бурбл тащил трон из замка Белолисов, потом уговаривал, чтобы Гаръо погрузил его на свой плот, а, потом всю дорогу полировал и протирал его мягкой тряпочкой, Думаю, что водяные мыши приедут в Рэдволл на Праздник Середины Зимы.

Что еще? Весь урожай собран, дни становятся короче, птицы готовятся к отлету на юг. Командор и его команда таскают из Леса Цветущих Мхов сухие деревья и заготавливают на зиму дрова, для аббатства. Люблю посидеть у камелька, особенно холодными зимними вечерами, когда за окном лежит снег и воет вьюга. Мы сидим в Пещерном зале, жарим орехи, поем песни и рассказываем сказки. Нам хорошо вместе в родном Рэдволле. Говорят, звон наших колоколов разносится далеко по округе. Если вам доведется путешествовать по равнинам, через лес и по тропе, вы наверняка услышите их. Они приглашают к нам — приходите, мы будем рады. В любой день все, кто живет в нашем аббатстве, с радостью примут нового гостя.

Римроза Быстроглаз, помощник летописца отца Батти в Рэдволлъском аббатстве, что находится в Лесу Цветущих Мхов».



Занавес!


NB! Это повествование было издано Флориа ном Даглвуфом Вилфачопом, Актером, Менеджером, Импрессарио, который считает, что данный рассказ — пьеса, и собирается поставить ее на сцене. Мы не настаиваем на таком толковании, хотя он и полагает, что три части данной книги следует называть актами, а на первой странице нужно поместить список действующих лиц.


Внимание: Если вы нашли в рассказе ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl + Enter
Похожие рассказы: Хеллфайр «Фуртастика: "Чёрная роза" (заморожен)», Missy Sippy «Возвращение Нового года»
{{ comment.dateText }}
Удалить
Редактировать
Отмена Отправка...
Комментарий удален
Ошибка в тексте
Выделенный текст:
Сообщение: