Песчаный волк

Оса Линд

Сакарина жила в доме у моря вместе с мамой и папой. Дом был маленький, а море большое, и в море можно было купаться – по крайней мере, летом. Было лето, было тепло, светило солнце, и Сакарине хотелось купаться.

Но вот незадача: купаться одной не разрешали, а папе не хотелось идти с Сакариной на берег.

- У меня нет времени, - сказал он. – Понимаешь, я должен прочесть газету.

И улегся в гамак с большой, шуршащей газетой. Такой большой, что под ней можно было спрятаться целиком, как под одеялом. Только ноги папины и торчали из-под газеты. « Необычайно скучные ноги», - подумала Сакарина. Скучные папины ноги не хотели идти на берег, чтобы купаться.

- Тогда я пойду на берег одна, - сказала Сакарина.

- Да, да, - ответил папа.

- Сначала выкопаю яму в песке, - сказала Сакарина, - и это будет ловушка, и ты туда упадешь.

- Вот как, прекрасно! – ответил папа, шурша газетой.

Сакарина поняла, что папа вовсе и не слушал. Когда он не слушал, всегда отвечал одно и то же: «Вот как, прекрасно!»

- Нет уж! – ответила Сакарина. – Не прекрасно, а ужасно!

Она отправилась на берег и стала копать песок руками. Сначала он был сухой, светлый и теплый, но чем дальше, тем становился влажней и темней – и холодней.

Сакарина улеглась на живот и заглянула в яму. Вот это ловушка!

Ей стало немного жаль папу, который должен был упасть в эту темную, жуткую дыру.

«Впрочем, так ему и надо!» - подумала Сакарина и копнула еще раз, потом другой и третий.

И тогда!

В яме что-то зашевелилось. Сакарина отдернула руку. Точно, на дне что-то есть! В самом низу. Это что-то закопошилось, песчинки полетели в разные стороны и (оп!)– что-то высунулось на поверхность. Черное и блестящее.

Сакарина мигом смекнула, что это такое.

Это был нос. Нос рыл песок, фыркал и принюхивался.

- Папа! – закричала Сакарина. – У меня в яме нос! Живой!

- Вот как, прекрасно! – прошуршал газетный папа из гамака.

Прекрасно? Это еще неизвестно! Сакарина отлично понимала, что все зависит от того, чей это нос. А вдруг в яме сидит дикий зверь?

Нос высунулся еще немного, потом еще чуть-чуть. Сакарина отползла назад и затаила дыхание. Зверь вылезал из ямы! Песок зашуршал, заскрипел, и вот – из ямы показалась голова…

Но какой это был зверь? Точно не собака, На овчарку похож, но не сильно, и к тому же какой-то диковатый. И шкура не очень мохнатая – скорее, песочная. Как солнечно-желтый песок пустыни.

Зверь огляделся по сторонам и, конечно, увидел Сакарину.

- Понимаю, - медленно кивнул зверь. Услышав голос, Сакарина поняла, что зверь – не «она», а «он».

- Это ты выкопала яму, - сказал зверь. – Дай на тебя поглядеть – ты, должно быть, землеройка?

Сакарина не смела сказать ни «да», ни «нет», и потому промолчала.

Зверь вздохнул.

- Странное ты существо. Ямы роешь, как землеройка, а молчишь, как рыба.

Зверь выскочил из ямы – четыре лапы, туловище и беспокойный хвост. Зверь подкрался к Сакарине. «Караул, он меня съест!» - только и успела подумать она.

Но есть Сакарину зверь не стал, а только обнюхал ее со всех сторон. Сакарина не могла удержаться от смеха - щекотно!

- Ага, ты ржешь! – обрадовался зверь. – Значит, ты лошадь! Или, может быть, ты кудахтала? Тогда ты, наверное, курица.

Зверь задумался, склонив голову набок.

- Хотя странная ты курица – без перьев. Клянусь душой своей и хвостом – непонятный ты зверь!

Дальше молчать не было сил, и Сакарина сказала:

- Я вовсе не курица! Я человек.

Зверь улыбнулся, оскалив тысячу мелких зубов, белых, как морские ракушки.

- А я что говорю! Очень странный зверь.

Перекатившись с боку на бок, зверь вытянулся на песке рядом с Сакариной. Песочное тело отливало золотом на солнце.

- Сам я песчаный волк, - сказал он. – Приветствую! Добрый день! Я очень редкий зверь – и на редкость красивый, не правда ли?

Сакарина не знала, что и сказать. Она ни разу в жизни не видела песчаных волков и не могла решить, страшно ей или радостно.

- А что ты… ешь? – осторожно спросила она. – Ты ешь… людей?

- Людей? Фу! Нет, конечно. Я ем солнечный свет и лунный. От лунного света прибавляется ума. Я знаю все на свете.

- Все, все в мире?

- Все в этом мире – и в других тоже. Я знаю все ответы на все вопросы, - сказал Песчаный волк.

Сакарина стала придумывать вопрос позаковыристей, чтобы задать этому умнику. Трудный-претрудный вопрос про космос или что-нибудь такое. Или про муравейники. Но стоило открыть рот, как из него выскочил совсем другой вопрос:

- Почему, - спросила Сакарина, - почему папа читает газету?

- Ха! Проще простого, - ответил Песочный волк. – Понимаешь, он заколдован.

- Заколдован?

- Ну да, или загипнотизирован. Взгляд его приклеился к газете, вроде как, застрял среди черных буковок, и теперь не может выбраться.

Ответ Сакарине не понравился. Ей совсем не хотелось, чтобы папа всю оставшуюся жизнь просидел, прилипнув к газете.

- Спокойно, - произнес Песчаный волк. – Я его освобожу.

И он огромными прыжками помчался к дому, ринулся песчаным вихрем к гамаку и вырвал газету из папиных рук. Газетные листы закружили над морем, как большие птицы.

Папа вывалился из гамака, плюхнулся на землю и подумал: «Волк?!»

- Сакарина! – закричал папа. – У меня солнечный удар! Я должен искупаться!

- Наконец-то, - сказала Сакарина.

И море было большое и синее, и они купались долго-долго – пока пальцы не сморщились от воды. Тогда они пошли домой, стали пить чай и играть в карты - и жульничали, только когда было очень нужно.

А в яме на берегу лежал Песчаный волк и думал – о людях, о папах и прочих странных зверях.

Все работа да работа!

В доме у моря, где жила Сакарина, наступило утро. Сакарина сидела за кухонным столом и завтракала вместе с мамой. Она ела медленно, а мама – очень быстро: глотала кашу ложка за ложкой, потому что спешила на работу.

- Слушай, мам! Давай поиграем в прятки? – предложила Сакарина.

- Не сейчас! Времени нет, бегу на автобус! – ответила мама. – Пока! Целую! До вечера!

И умчалась к автобусу - только ее и видели.

Сакарина отправилась к папе. Он сидел в своем кабинете, за письменным столом. Перед ним лежали стопки бумаг и толстые книги.

- Слушай, пап! – сказала Сакарина. – Пойдем ловить рыбу!

- Сакарина, пожалуйста, не сейчас. Мне нужно работать, - ответил папа. – Есть важные дела.

- Рыбалка – тоже важное дело, - возразила Сакарина.

- Да, да, но не сейчас, я работаю, - сказал папа. – Иди, поиграй во дворе.

Сакарина пошла прочь, сердито топая. Работа, работа, работа! Все время одно и то же – работа да работа! Сакарина прошагала через весь дом и вышла во двор. И там, под яблоней, ее осенило.

Песчаный волк! Может быть, он еще на берегу? Уж он-то никогда не занимается скучными вещами, только важными и интересными.

Сакарина побежала к берегу по тропинке, вьющейся среди камней и кустов можжевельника. Точно, вот и он! Искристо-желтый, остроухий, нос по ветру – замер, как песчаная статуя, но был живой – глаза-то моргали!

- Привет, - сказала Сакарина, забравшись на камень.

- Привет, - ответил Песчаный волк, едва пошевелив головой. – Это ты топала ногами?

- Да, топала изо всех сил!

Сакарина спрыгнула с камня и стала скакать вокруг Песчаного волка – по кругу, по кругу, сначала на одной ноге, потом на другой, пока не шлепнулась на песок.

- Вот глупо! – сказала Сакарина и повозила вверх-вниз руками и ногами, и на песке получился отпечаток, похожий на ангела с крыльями. – Все работа да работа, ни у кого нет времени заняться делом!

- Я тоже работаю, - отозвался Песчаный волк.

- Вовсе нет, - удивилась Сакарина. – Ты просто сидишь на месте!

Она попробовала встать на руки. Дело непростое.

- А вот и работаю, - сказал Песчаный волк. – Работаю и тружусь, как пчела. Скоро до смерти уработаюсь – ты что, не видишь?

- Но ты ведь ничего не делаешь! – крикнула Сакарина, кувырнувшись через голову.

- Вот именно, - ответил Песчаный волк. – Я ничего не делаю, моя работа называется «ничегонеделанье». Это самая трудная работа в мире.

Он тяжко вздохнул.

- Где сил взять, не знаю. Работа труднющая!

- Я могу тебе помочь, - Сакарина уселась рядом с Песчаным волком. – Что надо делать?

Песчаный волк показал, и Сакарина повторила за ним. Вскоре она поняла, что Песчаный волк прав: ничегонеделанье – трудная работа. Надо сидеть смирно и совершенно ничего не делать. Говорить нельзя, пальцами на ногах шевелить нельзя, даже песок пальцем ковырять нельзя. Надо только сидеть и ничего, ничего не делать – все время!

Сакарина сидела неподвижно, пока все тело не заныло. Она пыхтела и стонала, и когда почувствовала, что сил больше нет, Песчаный волк потянулся.

- О, наконец-то! – сказал он. – Наконец-то работа сделана!

Песчаный волк посмотрел на Сакарину и улыбнулся тысячей острых зубов.

- Потрудились на славу! И вдвоем справились вдвое быстрее обычного.

Сакарина тоже потянулась. О, как приятно!

- Ох и тяжелая же была работа, - сказала она.

- Да, но теперь мы свободны, ответил Песчаный волк. – Чем эта работа хороша – так это тем, что как только закончишь – сразу можно отдыхать и делать что захочешь. Сплошная радость!

Сакарина подскочила на месте. Она придумала прекрасный способ отдохнуть – навести порядок на берегу. Переставить мебель? Отличная мысль! Переставить все камни!

- Ведь на берегу такой беспорядок, правда? – сказала Сакарина.

Песчаный волк согласился. Камни и вправду лежали в полном беспорядке. Уборка не помешала бы, это точно! Песчаный волк и Сакарина принялись двигать камни, большие и маленькие. Они катали и толкали, таскали и носили, выли и пели:

- Двигайтесь, камни, большие и серые – мы взялись за дело! Хей-хо!

Когда с уборкой было покончено, камни лежали на берегу по-новому – куда лучше прежнего. И как только последний камень оказался на месте, на тропинке показались мама с папой. Песчаный волк подмигнул, сверкнул боком и вихрем умчался прочь вдоль берега.

- Пока! – крикнула Сакарина.

- Пока? – удивился папа.

- То есть… пока что я здесь, - сообразила Сакарина. – Вас жду.

- Вот мы и пришли, - сказала мама. – На сегодня с работой покончено.

- И я свою завершил, - подхватил папа.

- И я! – сказала Сакарина. – Я уже давно закончила.

Мама прошлась по берегу.

- Как здесь сегодня красиво!

- Это потому что я навела порядок, - сообщила Сакарина. – Расставила все камни по местам.

- Ух ты, немало тебе пришлось поработать! – воскликнул папа.

- Нет, это не работа, - сказала Сакарина. – Камнями я занялась после работы, как только освободилась.

Мама кивнула и сделала вид, что ей все ясно – хотя она ничего не поняла.

- Слушай, Сакарина, - сказала она, - теперь у меня есть время поиграть в прятки, если хочешь.

- А можно и порыбачить, - сказал папа. – У меня тоже есть время.

Но Сакарине не хотелось ни играть в прятки, ни ловить рыбу. Ей хотелось показать маме с папой, как тяжко ей пришлось трудиться весь день: она села на один из недавно передвинутых камней и занялась ничегонеделаньем. И подумать только – мама с папой тут же сели рядом и принялись помогать.

Фото из велосипедного путешествия.

Сакарина нарисовала картину – акварелью. Картина была без названия, большая, красивая и сияюще синяя, вся в точках и брызгах – желтых и красных. Сакарина хотела повесить картину на стену.

- Нужна клейкая лента! – сказала она папе. – Много!

Сакарина показала картину. Папа долго и задумчиво смотрел.

- Не знаю… Маловато места осталось на стенах. Ты так много рисуешь.

- Давай тогда что-нибудь снимем, - предложила Сакарина. – Вот это, например. Фу-у!

Она ткнула пальцем в фотографию в красной рамке. На снимке были мама с папой. Они выглядывали из палатки и смеялись, хотя дождило так, что они были насквозь мокрые.

- Снять эту фотографию? – удивился папа. – Фото из велосипедного путешествия?

- Именно ее, - ответила Сакарина. – Вы катались на велосипедах, веселились и спали в палатке, а меня с собой не взяли.

- Но ведь это было до того, как ты появилась! – сказал папа.

До того, как она появилась? Сакарина внимательно посмотрела на снимок. Палатка и два велосипеда. Лес, небо и дождь. Два радостных лица – а Сакарины нет. Сакарины не было на этом снимке.

И нигде не было. Сакарина внезапно почувствовала себя очень одинокой, но потом вспомнила:

- Ну конечно же, я была! – засмеялась она. – Я была в мамином животе – ты что, забыл?

- Нет, велосипедное путешествие было еще раньше. Раньше на несколько лет.

- Но где же я была тогда – тогда? – не сдавалась Сакарина. – До того, как появилась в животе?

Папа почесал подбородок и пробормотал, что некоторые вопросы – не в меру заковыристые. Потом посмотрел на часы и воскликнул: «Ой, новости по радио!» И побежал в свой кабинет.

Сакарина скомкала свою картину и бросила в корзину для мусора – все равно места для нее не нашлось. Сунув ноги в сапоги, она отправилась на берег.

На берегу было серо. Серые тучи, серое небо и серый ноющий ветер. Но посреди всей это серости, в отдалении от берега блестело и плескалось солнечно-желтое пятно. Там купался Песчаный волк.

Завидев Сакарину, он выскользнул на берег и стряхнул воду с блестящей шкуры.

- Великолепная погодка для купания, - сказал он. – Не первый час плаваю.

- Не первый час? – изумилась Сакарине. – Тебе не холодно?

- Мне не бывает холодно, - ответил Песчаный волк. – А если и озябну немного – нос замерзнет или еще что-нибудь, тогда сразу думаю о том, как было тогда.

- Когда – тогда?

- Когда я был огнем. Ох и жарко было!

- Огнем? – переспросила Сакарина. – Ты был огнем?

- Именно, - ответил Песчаный волк. – Жарким огнем, красным пылающим жаром в самом сердце Земли – вот каким я был!

Сакарина опустила ладонь на золотистую шерсть. Она была теплой-претеплой.

- Потом я стал вулканом, - продолжал Песчаный волк. – Я извергался из самых глубоких глубин – в-р-р-ж-ж-их! Безудержно и красиво, прямо в воздух, как фейерверк!

- А потом? – спросила Сакарина.

- Стал камнем, - ответил Песчаный волк. – Точнее, гранитной глыбой.

- Скучно, наверное, быть камнем.

- Нет, довольно весело! Много путешествий, - сказал Песчаный волк.

И он стал рассказывать о путешествиях камней с горных вершин в долины, от Южного полюса к Северному, вокруг Земли, снова и снова.

- Такая круговерть!

- Но как же ты стал песчаным волком? – спросила Сакарина.

- Я играл. Играл с ветром и водой. Играл, играл миллионы лет, пока «тогда» не стало «сейчас», пока я не стал собой – лучшим купальщиком в мире!

Он приготовился к прыжку – и снова бросился в волны. Плюх!

- Погоди! – закричала Сакарина. – А я? Чем я была, пока не стала собой?

- Тебе лучше знать! – прокричал Песчаный волк в ответ. – У тебя своя история!

Он нырнул и исчез. Сакарина побрела домой. Серые тучи низко нависли над землей. Упала капля, потом еще одна, и еще.

Сакарина думала, стараясь вспомнить. Может быть, она тоже была красным жаром, как Песчаный волк?

«А вдруг я ничем не была?» - подумала Сакарина. Но как такое может быть? Скучно и противно – сначала быть ничем, а потом вдруг появиться в мамином животе, потом вылезти наружу и стать младенцем.

Вулкан? Камень?

«Нет, это не про меня,» - подумала Сакарина. Только не камень!

Оставив сапоги на крыльце, она вошла на кухню. Посреди кухни с необычайно хитрым видом стоял папа.

- Я повесил твою картину, - сказал он. – Здесь, на кухне.

Сакарина смотрела по сторонам, оглядывала стены, даже холодильник открыла, но синей картины нигде не было.

- Да где же она? Где она?

Вид у папы стал совсем хитрый, и он указал вверх.

- Там! – сказа он. – На потолке!

Картина и впрямь висела на потолке. Чуть помятая, конечно, но все такая же сияющее синяя, вся в брызгах и точках – красных и желтых.

- Картина на потолке, - сказал папа. – Отличная мысль, правда? Там полно места для картин!

Сакарина расхаживала по кухне, глядя на свою синюю картину, висящую на потолке.

«Я была ветром», - подумала она. – «Небесным ветром, который гнал дождь, который падал и падал на землю, целых сто дней, так что все в нашей стране стали мокрые и злые. Только те, кто спрятался в палатке, радовались дождю, и тогда я стала маминой, а мама стала моей, а папа стал нашим».

- А потом наступило сейчас, и теперь я своя собственная, - сказала Сакарина.

- Что? – не понял папа.

- Фотография из велосипедного путешествия.

- Люблю этот снимок, - сказал папа.

- И я люблю, - согласилась Сакарина.

А желтый волк тем временем качался на морских волнах, лежа на спине и глядя на серые облака. Шел дождь, и Песчаный волк считал каплю за каплей, не забывая ни одной.