Год 706 AC, конец июня.

Всего лишь пару дней назад Маттиас ступил на пристань, возвращаясь с острова Китов, а шумиха уже утихла. Зато сам крыс оказался буквально погребен под грузом забот, обязанностей и бесконечно откладываемых дел. Притом что большая часть их сосредоточилась вокруг гильдии Писателей — здоровенные связки пергаментных свитков и стопки новомодной бумаги с рукописями ожидали прочтения, редактуры, а потом и чистового переписывания. А еще и его собственные рассказы, так ведь и лежат нетронутыми, аж с середины марта!

Что тут поделать? И Маттиас решил не волноваться. Переживать о том, что уже произошло — глупо. Ушедшее не изменишь. Бежать от неизбежного — еще глупее. Проще сесть и разгрести, прочитать, отредактировать...

В итоге вышло так, что пригожее субботнее утро крыс посвятил отдаче накопившихся долгов. По его рассчетам дела должны были занять большую часть дня, а может даже захватить утро воскресенья. И что с того? Зато все время от воскресного обеда до вечера он мог провести с Ким.

Одна мысль о подобной перспективе придавала крысу решимость поскорее разобрать скопившиеся на рабочем столе залежи.

Обычно утро Чарльз проводил в подвалах, с друзьями-крысами, но в этот раз предупредил всех, что будет занят. И вот, одевшись посвободнее и наскоро причесав мех, крыс пробежал взглядом первый пергамент из кучи. Орен, перспективный новичок, буквально на днях добравшийся в Цитадель и тут же вступивший в гильдию писателей.

Неплохо, неплохо... Взяв сланцевую палочку, Чарльз проставил на полях несколько отметок — для рецензии, подчеркнул пару сомнительных словосочетаний, подправил запятые, явную описку... Нельзя сказать, что Орен показал себя гением, но его идеи, при всей их спорности, были свежи... иногда так даже чересчур.

Наконец, последняя запятая заняла положенное место, пергамент с рассказом, прижатый рамкой, лег в сторону, а перед Чарльзом улегся чистый лист — для рецензии. Крыс окунул перо в чернила и... его живот требовательно заурчал.

— Кхм! — столь неопределенное междометие означало, что лапа, сунутая в корзинку для хлеба и сыра, встретила лишь пустоту. Ни единой корочки, ни даже завалявшегося сухарика! — Кхе, кхм!

Увы, похоже, за время его отсутствия кто-то из коллег наведался в кабинет и навел порядок. «Чтоб ему икнулось!» — сердито распушил усы-вибриссы крыс. И отложив перо, закрыл чернильницу-непроливашку крышечкой. Придется навестить лавку Грегора... а Орен малость подождет. Все равно, весь день впереди.

По дороге на один из хозяйственных дворов, Чарльз лениво грыз палку для грызения и с наслаждением вдыхал благоухающий воздух. Яркое летнее утро оживляло щебетание птиц, шорох мелких ящериц, ловивших мух на солнцепеке, цвикание белок... Стараниями Дэна, внутренние сады цвели и благоухали, рождая настоящую ароматическо-цветовую симфонию.

Сейчас, крыс неторопливо, как и пристало джентелькрысу, шел мимо лавок — сначала свечной, мельком бросив взгляд на укрытые от солнца изящным резным деревянным навесом связки свечей, парочку новомодных масляных ламп, вдохнув сначала мягкий аромат воска, потом резкий и едкий запах древесного масла. Потом мимо краснодеревщика, выставившего на солнцепек жутко дорогущие на вид тумбочки, украшенные кованными ручками и накладками, чуть припахивающие сосной и морилкой. Дальше в ряду была маленькая кузница, там мастер выставил куда более обыденные подковы, четырехгранные гвозди и несколько подсвечников. А на витых железных столбиках и подставках разместил изделия — кто же еще? разумеется Вернон, свечной мастер.

Поухмылявшись некоей символичности и завершенности круга, этакой круговой поруке мастеровых, Маттиас постепенно перешел мыслями, сначала на общий кругооборот жизни, а затем, увидев, как перед ним расступаются прохожие, на изменение его собственной репутации. Да, его, вызванное припадком ярости, нападение на лорда Хассана, герцога Цитадели было забыто... почти. И Мэтта сейчас не сторонились, не смотрели как на прокаженного, не обсуждали за спиной его сумасшествие... тоже почти. Но крыс заложил бы хвост — отношение к нему все же изменилось. Его начали опасаться. Нет, не бояться, пока еще не бояться, но... 

Но тут Маттиас обнаружил себя стоящим у крыльца булочной и увидел пухлощекого серо-полосатого кота-морфа, машущего перед мордой крыса лапой.

— Ой! И ты такой тут а нетут и весь дыбом и даже зубы выскалил а я и лапой махал и чихал и топал а ты все нетут... а теперь тут и я весь рад и здравствуй тебе! — расплылся в улыбке Бреннар.

Глядя на веселого кота, Маттиас и сам невольно улыбнулся:

— Я тоже рад тебя видеть. Как твое ученичество?

Бреннар чуть расправил плечи и заулыбался еще шире:

— И мял и месил, а вот еще чуть водички и муки и дрожжей и пуф-пуф-пуф а тесто паф-ф-ф-ф... и поднялося! И с чесночком и с сыром и сверху мазал и сыпал и в печку совал и вкусно-о-о!

— А друзей ты новой выпечкой угостил?

— Сполох весь: хрусь-хрусь-хрусь ай! ой! язык укусил! — аж почти заурчал котейка, но потом погрустнел: — А Мишеля нету... я и ждал-ждал-ждал а он все деревья хрусь-хрусь и нету...

Чарльз сочувственно покачал головой:

— Ничего, он еще попробует. А Грегор все еще заставляет подметать и убираться?

— И подметал и даже все мыл а еще таскал и ставил а оно звяк-звяк ой! А мастер пальцем — ай-ай! Смотри мне!

— Давно ты стал котом? — все еще улыбаясь спросил Маттиас. Крысу вдруг пришло в голову,  что он даже приблизительно не представляет, откуда могла прибыть семья этого подростка. Вот где так странно говорят? Или это он сам так?

— А вот весна была а потом жарко и я фух-х-х-фух-х-х... летом фух-х-х! — Бреннар даже замахал лапами, изображая как ему жарко. — Вот! А зимой снег хрусь-хрусь и хорошо!

Припомнив летнюю жару, Чарльз тоже улыбнулся:

— Представляю. Ты линял?

— И чесал и лизал и даже хвост весь такой сыпался... Фух! — котейка передернул шкурой.

Чарльз ободряюще хлопнул его по плечу, потом повел носом в сторону плывущих от приоткрытой двери одуряющих ароматов:

— Ладно, заговорился я с тобой, а мне ведь хлеба нужно, и куча работы сама по себе никуда не исчезнет. Поболтаем еще, в другой раз.

Выслушав ответные пожелания доброго дня от котейки, Чарльз, ведомый ароматами, вошел в дверь. Туда, где в полутьме лавки суетился низкорослый, заросший пышной черной шерстью по самые глаза хозяин, раскладывавший только что вынутый из печи товар по поддонам и полкам.

— Привет Грегор!

— А! Чарльз! Чем могу помочь? — спросил капибара-морф, поворачиваясь к клиенту.

— Ох, ну ты же сам знаешь! Пару буханок твоего фирменного и лепешку особого кошачьего, да пойду. Работа, ох работа...

Грегор довольно потер лапки:

— Угу. Ты значит опять не в настроении поторговаться? Поднять мне настроение хорошим торгом? Бессовестный крыс!

— Нет, нет, только не это! — застонал крыс. — У меня нет времени! Назови свою цену негодяй!

— Ах я негодяй?! Я! Еще скажи, что я бандит с большой дороги, обирающий бедных покупателей, обманом и угрозами выбивающий у них бесчисленные долги! — ухмыляющийся Грегор весело дернул ушами. — Не скажешь?! А надо бы! Ну ладно, так и быть, как постоянному клиенту я дам тебе скидку... маленькую. И даже дам попробовать нового хлеба моего ученика. С тебя... — капибар поколебался... еще поколебался... и наконец выдохнул: — две звездочки*.

— Вымогатель! — улыбаясь воскликнул Чарльз, вынимая монеты из кошелька. — А еще поставщик герцогского стола!

— А как же! — огладил выдающийся животик капибар. — На том стоим!

— О да! — согласился Чарльз, беря в лапы последовательно: буханку фирменного Грегорского хлеба, потом неизменную (уже неизменную... нет, надо же!) твердокаменную ржаную лепешку и обсыпанную чем-то ароматную булочку.

— Увидимся вечером, — сказал Грегор вдогонку, когда Чарльз уже толкал приоткрытую дверь.

Маттиас несколько удивился, поскольку совершено не собирался встречаться с кем-либо нынешним вечером.

— Прошу прощения?

Грегор, неспешно отряхнув лапы, перегнулся через прилавок:

— Ты разве не пойдешь на встречу попечительского совета грызунов сегодня вечером?

— О! — Чарльз на миг ощутил себя полным идиотом — он же совершенно забыл... — А ведь и правда. Как раз месяц. Напрочь из головы вылетело!

— Мэтт! Как ты мог!

Чарльз опустил голову:

— Знаешь, последние недели вокруг меня творится демон знает что...

— Да мы уж наслышаны, — ухмыльнулся капибар.

— В общем, если я не хочу затянуть свою работу в бесконечность, то мне пора идти! — заявил крыс, плечом распахивая дверь.

— Отлично, желаю удачи, — крикнул вслед Грегор.

Бреннара на ступеньках уже не было, и Маттиас не стал его ждать. Взамен крыс, стараясь ни на что не отвлекаться, заторопился в надежно укрытый стенами гильдии Писателей кабинет.

А ведь это был просто замечательный день! Солнце не спеша двигалось по небесному своду, даря тепло, но не жару, как будет месяц спустя. Даже на склонах, видимых за стенами Цитадели гор, снег потихоньку начал сдавать зимние позиции, а местами уже виднелась яркая зелень. Лето! Лето близко!

И лишь торопящемуся Маттиасу не было дела ни до носящихся в сияющей синеве стрижей, ни до лезущей из земли зелени, ни до саранчи-морфа, придворного садовника Дэна, старательно поднимающего на шпалеры виноградную лозу.

Но наконец, путь его закончился и Чарльз хлопнул дверью кабинета, в стенах гильдии. Отложив большую грегорову булку, а с ней и твердокаменную лепешку в корзинку, крыс уселся на любимый табурет, привычно обвил ножку хвостом, куснул умопомрачительно ароматную булку — произведение лап Бреннара, поправил чистый лист, вновь бросил взгляд на оренов рассказ, припомнил формулировку начала и окунув перо в чернила...

Но тут в дверь постучали.

Пробормотав под нос пару слов, употреблять которые джентелькрысу совсем не следовало бы, Маттиас отложил перо в сторону и крикнул:

— Кто там?!

— Сообщение для мастера Маттиаса от достопочтенной Шаннинг! — донесся знакомый голос придворного гонца.

Чарльз воткнул перо в ящичек с песком и открыл дверь. Койот, нетерпеливо приплясывавший снаружи, тут же сунул в лапы крыса чуть помятый, но, в общем-то, почти целый свиток. Едва пробежав взглядом первые строки, крыс скривил морду и, дернув хвостом, сказал:

— Подожди чуток, у меня будет послание.

— Конечно, — чуть ли не приплясывавший койот-морф тут же замер, только его хвост вилял влево-вправо.

А Чарльз взял более-менее качественный палимпсест** и в который уже раз обмакнув перо в чернильницу, вывел:

 «Ким, счастье мое!

Неотложные дела не дают мне встретиться с тобой сегодня. Прости пожалуйста! Но завтра до обеда я надеюсь закончить с ними. И в любом случае, я приглашаю тебя на пикник завтра после обеда. Обсудим подробности на собрании совета грызунов сегодня вечером?

Люблю тебя.

Чарльз»

Присыпав написанное песком, чтобы чернила поскорее просохли, крыс вручил свиток гонцу:

— Леди Кимберли.

А на вопросительный взгляд Ки, вздохнул и опять полез в кошелек за медяшкой.

Койот с усмешкой принял монетку, склонился в полупоклоне и добавил:

— Непременно, и желаю хорошо провести время!

После чего умчался, не дожидаясь даже пока Чарльз закроет дверь.

А Маттиас торопливо развернул послание коллеги. Всего несколько строчек... Шаннинг просила его как можно скорее подняться к ней в башню. В башню. На другом конце Цитадели. Крыс бессильно уронил лапы и с тоской посмотрел на груду пергаментов. Вот что бы ей самой не пожаловать в кабинет, в соседнюю-то дверь пройти куда как проще! Горестно кивнув и так уже залежавшимся непрочитанным историям — похоже, им придется подождать еще немного — отправился узнавать, что же такое понадобилось коллеге-директору.

И ведь совсем даже не близко — пройти внутренними дворами и переходами, подняться бесконечной спиралью лестницы и заглянуть в приоткрытую дверь. Все та же круглая комната, все тот же слегка упорядоченный хаос, отодвинутый по сторонам, но в этот раз в комнате гусыни добавилось кое-что новое. Четыре огромных, просто чудовищных сундука, буквально по самую крышку набитых смятыми свитками, связками, свертками пергаментов, книгами, тетрадями, отдельными клочками, в том числе и новомодной бумаги...

— Знаешь Маттиас, — занятая пересмотром бумаг гусыня даже и не подумала поздороваться, а просто продолжила разговор, прервавшийся более месяца назад. — После того случая с катреном Безумного Фликса и моим письмом, я решила пересмотреть свой архив. Полностью.

О светлые боги! У Маттиаса просто не было слов. Сундуки были... необъятными. Даже заглянуть внутрь Чарльз мог, только приподнявшись на самые кончики пальцев ног. И она хочет пересмотреть каждую бумажку?!

— В поисках чего? — изумленно спросил он.

— Не знаю, — спокойно ответила Шаннинг. — Чего-то... неправильного. Да. Не такого. Ведь в этих сундуках не только, да и не столько мои архивы. Многими путями попадало ко мне... разное.

— И все это ты хочешь пересмотреть?! Постой... — Маттиас на миг замер. — Ты позвала меня... что-то уже есть?

— Да. Есть вещь очень интересная, но при том совершенно не важная. И есть один клочок бумаги, буквально поставивший меня в тупик. С чего начнем?

— Начинай по порядку, — кивнул крыс, устраиваясь на обычно выделяемом ему гусыней высоком табурете. — Что там было первым?

— По порядку? Тогда вначале интересное, но не важное. Процитирую тебе отрывок беседы Безумного Фликса с наместником Северо-Миддлендской провинции империи Суельман:

«Ибо сказано Держателями Мира было:

Да не будет входа в сей мир из других,

И да не будет выхода из него.

Исполнилось по слову тому.

Но!

Говорю вам. Нет правил без исключения!

И то исключение будет жить в трехвратной твердыне

Во времена правителя именуемого неправильно.

И будет то исключение,

Для судеб мира и жителей его

Совершенно неважно.

Он принесет в наш мир новые умения и новые блюда

Новые вещи и новые идеи.

Но сам пройдет тихими лапами,

Незамеченным».

— И знаешь, — тут гусыня улыбнулась. — Мне кажется, я поняла о ком идет речь.

— Ну, уж это-то очевидно, — кивнул крыс. — Трехвратная твердыня — тут и объяснять не нужно, трое северных ворот Цитадели известны всем. Правитель, неправильно именуемый — естественно Томас Хассан IV. Правильно будет Томас IV Хассан, но почему-то прижилось первое наименование. Попробую угадать самого «пришельца»... это Бреннар, кот-морф, ученик пекаря. Он?

— Что?! — изумилась Шаннинг. — Мэтт, что ты несешь?! Речь совсем о другом!

— Ты уверена?

— Абсолютно. Бреннару и пятнадцати лет нет, куда уж ему по мирам путешествовать! Ты... О! Нет, Маттиас, он так разговаривает совсем из-за другой причины! А тот, о ком я говорила... он действительно принес нам много интересного, но имени я не назову. Подумай сам на досуге, будет тебе разминка для ума.

— М-м-х! — сердито фыркнул Маттиас. — Бессовестная! Мне же интересно! Ладно... Что там за клочок?

После этих слов гусыня подала исписанный кусок бумаги. Всего один, стих, корявенький, не в такт, не в лад, но... но в самой середине стиха были такие слова:

«И смерти смерть удержит руку,

И зверь воцарится на землях тирана

Посредь карамельных башен».

Перечитав весь стих еще раз, Маттиас внимательно осмотрел листок бумаги, обнюхал, даже лизнул и саму бумагу, и длинную виньетку одной из букв.

— Я знаю эту бумагу. Мы заказываем ее для гильдии Писателей, черновики писать. И чернила наши, тоже для черновиков. Когда это было написано?

— Не меньше года, не более двух, — сказала Шаннинг. — Видишь, дешевая серая бумага уже начала желтеть, но еще не стала хрупкой. И чернила уже почти не расплываются, но еще не начали буреть. А самое главное уловил?

— Самое главное?! — крыс всмотрелся в строки. — Хм... я не узнаю почерка! Кто это написал?

— И я не узнаю, — кивнула гусыня. — Интересно, не правда ли. И весьма неплохо подходит к результату нашей войны с Лориод.

— Но с другой стороны это может быть простое совпадение, — покачал головой Маттиас. — Мало ли новичков заглядывает в гильдию, пишет стих-другой или пару абзацев рассказа и пропадает навсегда? Если все воспринимать через призму пророчеств и мистики, то можно многое притянуть за уши.

— М-м-м... — Шаннинг явно засомневалась. — Ты можешь быть прав... а можешь ошибаться. Давай так, — она забрала бумагу и, завернув в холшовый мешочек, сунула на самую верхнюю полку. — Я отложу это в дальний угол, и давай вместе посматривать, не появиться ли этот почерк еще раз. Хорошо? Поищем, подождем и посмотрим, что будет. Не будем пока беспокоить Фила Теномидеса, но сами присмотримся. Согласен?

Маттиас вздохнул, покосился на дальнюю полку, представил сколько ему тащиться по коридорам обратно... и вздохнул еще раз.

— Извини, что вытащила тебя вот так, из-за возможно, пустой бумажки и мнительности, — развела руками-крыльями гусыня, — но я обязана была поверить подозрения острой бритвой твоего ума.

— Ну уж, — буркнул слегка польщенный крыс. — Скажешь тоже... ладно. До вечера еще уйма времени... хотя терять его не буду. До встречи достопочтенная.

— Угу-м... — рассеянно кивнула гусыня, вновь погружаясь в какую-то бумагу. — Закрой там дверь...

Выйдя на лестницу, крыс еще раз вздохнул. Потерять столько времени из-за какого-то чуть-чуть пророческого стишка! О, светлые боги!

Чарльз возвращался в кабинет, тщательно избегая всех, кто мог бы захотеть поболтать. Да что ж за проклятье такое, лутина им всем в суп! Он потерял уже больше половины дня, и все еще даже на шаг не приблизился к финалу! Да собственно, он еще ничего не сделал! А вечер придется потратить на собрание Попечительского совета Грызунов! Ох-х-х... Если он хочет все-таки пойти завтра на пикник, работать нужно будет очень плодотворно и, что самое главное, быстро!

Но что-то, где-то в глубине души шептало... нашептывало едва слышно, что не суждено, нет, не суждено ему сегодня познать покоя. Не суждено, не суждено, не...

А потому стук в дверь, в очередной раз оторвавший Чарльза от все того же рассказа Орена, крыс воспринял даже с неким облегчением. С раздражением, безусловно, но и с облегчением. Уж не суждено, так не суждено.

— Ну кого там еще принесло?! — воскликнул он

— Мастер Чарльз, — донесся из-за дубовых плах знакомый голос Ки-койота. — Тебе еще одно послание. В этот раз от его светлости!

— Подожди-ка минутку, — приказал Чарльз, ломая герцогскую печать на свитке, — возможно мне понадобится ответить его светлости... А, нет. Надо идти самому.

— Похоже это никогда не кончится, а? — усмехнулся койот. — Доброго дня, Чарльз!

— Да уж... — вздохнул крыс, глядя вслед умчавшемуся гонцу. — Ну, пойду и я.

Войдя в малую приемную, Маттиас увидел там не только самого герцога, но и белого кроля — Фил Теномидеса, и даже куда как помолодевшего за последние месяцы (под действием проклятья молодости, вообще-то) Виссэкса, молодого... теперь уже совсем юного мага-теоретика, недавно приехавшего в Цитадель.

— О! И ты здесь! — весело сказал Томас, едва за Чарльзом прикрылась дверь. — Подходи ближе, садись, нам есть о чем поговорить.

Заняв место напротив Фила, крыс кивнул другу.

— Попробую угадать. Насодж снова что-то замышляет?

— Всегда. Но сейчас речь пойдет о прошедшем. Как видишь, тут присутствует молодой, но подающий надежды маг, и ему есть, что сказать о магии, примененной Лориод против Цитадели.

— Лориод применила очень редкую, я бы даже сказал экзотическую разновидность стационарной магии, так называемую магию рун, — заговорил юноша, почти мальчик,  вообще-то двадцати восьми лет отроду, но теперь-то... — Магию знаков. Один, как уже было известно, мы обнаружили на двери той камеры, в которой содержался уважаемый крыс. Еще один — в библиотеке. Один, в этой приемной, еще несколько в не столь важных местах Цитадели. Все эти знаки были практически идентичны, и их можно идентифицировать как специфичные магические устройства для подслушивания и подсматривания. И наконец, последний знак мы обнаружили лишь с помощью Сароша, он был нанесен на крепостную стену.

— Где именно и для чего он предназначался? — спросил Томас.

— Знак был нанесен на стену между тринадцатой и четырнадцатой башнями внешнего периметра, иначе говоря, с северной стороны, естественно снаружи. И, само собой, не был предназначен для подглядывания и подслушивания. О нет! Это был якорь для куда более сложного и тонкого, но вполне обычного заклятья. А вот уже это заклятье очень изящно вмешивалось в работу магии, контролирующей погоду в Метаморской долине. Если вы обратили внимание, нынешняя весна выдалась очень ранней и сухой.  Собственно, и обнаружили-то мы его благодаря тревоге, поднятой придворным погодным магом.

— Я так понимаю, — сказал Фил, — продолжительная засуха должна была создать нам продовольственные проблемы. Так? — дождавшись подтверждающего кивка, продолжил: — А подобные проблемы привели бы к усилению нашей зависимости от закупки продуктов, производимых на землях Лориод. Неплохо придумано!

— И очень тонко сделано, — кивнул Виссэкс.

— Но теперь, когда за делами в Лорленде присматривает верный нам вассал, острота проблемы частично снята, — добавил лорд Томас. — А что известно о маге, который, как ты сказал, помогал баронессе Лориод?

Виссэкс кивнул, почти детское лицо на миг исказилось прорвавшейся наружу яростью:

— Очень мало. Только имя: «Загрозек».

Услышав это имя Чарльз заметно вздрогнул:

— Как?!

— Загрозек. Оно тебе знакомо?

Чарльз буквально миг сидел неподвижно, потом выдохнул:

— На южном континенте, там, где я родился и... учился, это вполне рядовое имя.

— Хм... — Виссэкс поджал губы. — Ну, в любом случае, я больше ничего не смог выяснить о его личности. Как маг же... Сильный, умелый, не боится нестандартных решений и ходов. Предположу, что в прямом столкновении очень опасен. Фил, ты не слыхал о таком?

Кроль покачал головой:

— Нет. По сей день я не слыхал ни о ком подходящем. Насож, разумеется, гребет все ресурсы, какие только возможно и мимо хорошего мага не пройдет. Но в основном опирается все-таки на ресурсы севера, на людей и нелюдей живущих за Барьерным хребтом. Если же данный маг, как сказал Маттиас, происходит с южного континента... Как он попал к Насожу? Впрочем, я возьму это имя на заметку. Если кто-то, что-то выяснит, я тоже буду знать.

Чарльз, все это время сомневавшийся, все же решился и спросил:

— У него какой-нибудь герб или знак на одежде?

Виссэкс удивленно взглянул на крыса и ответил:

— Вообще-то да. Классической формы красный щит с открытой ладонью наружу. На фоне ладони белый меч.

Маттиас кивнул, нервно дернув усами.

— Тебе знаком этот символ, Чарльз? — спросил Томас, заметивший волнение крыса.

Чарльз глубоко вдохнул, задержал дыхание на миг... и сказал все, что готов был сказать в данный момент:

— Да, я уже видел очень похожий знак, но это было давно, очень давно. И очень далеко отсюда.

— Можешь сказать нам что-нибудь еще об этом маге? — нахмурился лорд Томас.

Чарльз, немного подумав, покачал головой:

— Боюсь, сейчас нет.

— Если что-нибудь вспомнишь, непременно скажи либо мне, либо Филу, — все еще хмурясь, промолвил герцог.

— Безусловно, ваша светлость.

— Что ж... Виссэкс, у тебя есть что-нибудь еще?

Мальчик покачал головой:

— Это все.

— В таком случае, вам есть о чем подумать. Все свободны.

Маттиас уже выходил из небольшой залы перед входом в малую приемную, когда его окликнул Фил:

— Чарльз! Я надеялся, что ты поможешь мне подготовить встречу грызунов!

— О боги!! — крыс схватился за мех на голове и пару раз хорошенько дернул. — Ну, похоже, не судьба. Ладно, идем. Виссэкс, доброго вечера.

Когда они покинули главный зал Молчаливого Мула, Ким склонила голову на плечо Чарльзу. Ночь была совсем летней — теплой, с ароматами цветов и трав, несомых легким ветерком, с сияющими звездами, с луной, царящей в небесах, с первым сверчком, что-то едва слышно пиликающим и даже робкими еще, но уже поквакивающими где-то под стенами Цитадели лягушками. На самих стенах то тут, то там разгорались огоньки — факельщики делали свою работу, разжигая светильники.

— Отличный был вечер, — наконец сказала Кимберли, когда они уже подходили к ее комнате. — Куда как веселее чем эти балы у герцога.

Маттиас кивнул, но ничего не сказал в ответ. Он думал о другом... крыс никак не мог выкинуть из головы рассказ Виссэкса.

— Ну как, мы пойдем завтра на пикник? Планы не поменялись? — спросила она.

— О да! Обязательно! — закивал Чарльз. — Но только после обеда. Я все еще надеюсь закончить завтра кое-какую работу с утра.

— О! А если не успеешь? — спросила она, поворачиваясь к нему мордочкой.

— Ну что ж... значит, дела подождут! — улыбнулся Чарльз, распахивая перед ней дверь в холл.

— Отлично, — она мило улыбнулась, блеснув глазами в свете масляного светильника.

Чарльз поправил ей челку, а потом смотрел как она скрывается в комнате.

— Спокойной ночи, мой единственный, — едва слышно прошептала она.

— Спокойной ночи и приятных слов, моя леди, — точно так же ответил Чарльз.

Дверь закрылась, и он снова остался один.

Крыс вернулся через Зеленую аллею, мимо развешанной на шпалерах, но еще совсем безлистной винной лозы, мимо дверей, переходов и внутренних дворов. Там, усевшись на кровать он вспомнил оставшуюся на столе в гильдии нетронутую кучу бумаг, с рассказом Орена на самом верху и вздохнул. Завтра будет еще один длинный день. Ну... пол дня. Но завтра.

Перевод — Redgerra, Дремлющий.

Литературная правка — Дремлющий.

* Звездочка, медяшка, медяк — медная монета минимального достоинства, покупательная способность примерно соответствует английскому пенни по состоянию на конец 13 века (1300 год) нашей истории. К примеру, за один медяк можно было купить две булки лучшего пшеничного хлеба или крупную курицу (хороший пшеничный хлеб был совсем недешев).

** Оттертый и отмытый б/у пергамент.