Furtails
Генеральский Сервал (General's Serval)
«Котиные сказки: эпизод II»
#верность #мистика #фантастика #кот #хуман

Я пришёл домой поздно и порядком выпивши. „Порядком“ – это совсем не значит, что меня носило влево-вправо при ходьбе, а лицо при этом напоминало сине-зелёную, оплывшую восковую маску. Я вполне контролировал свой организм и был доволен тем, что смог-таки встать и уйти из бара до того, как превратился бы в совершенную какашечку. А эта сучка Женька Перлов остался недоволен, потому что завтра не сможет никому рассказать, как я вчера накукобенился. И это тоже радовало. Ха. Сссучка. Я подумал это слово от души, с чувством, так что даже сердце приостановилось, прислушиваясь к новым ощущениям. Образ худого, нескладного Женьки Перлова матерился и пил водку с десантниками – именно этим он занимался, когда я прикончил четвёртый двойной ром с колой и попросил „меня посчитать“. Друзья, приехавшие на выходные из Джанкоя, в шутку обозвали меня дезертиром и пригласили завтра на озеро. Ха. Поеду, а что… знаю я это озеро…

Поднимаясь к себе на этаж на ржавом скрипящем лифте со стенами, криво сваренными из совдеповских железных кроватей, я внезапно почувствовал, как откуда-то сверху мне на голову опускается странная обволакивающая теплота. Словно невидимое, но вполне ощутимое облако теплоты. Оно плавно, ненавязчиво проникало под кожу головы, текло по волосам, по шее, по спине… если бы существовал физический аналог выражению „душевная теплота“, то это как раз она и была. Концентрат. Я чувствовал себя так, как будто мне на голову вылили столитровую бочку концентрированной нежности.

Я очнулся от толчка, произведённого кабиной лифта. Я сидел на грязном ржавом полу, опираясь спиной о сетчатую стенку и глотал слёзы, потоками катившиеся по лицу. Сил подняться не было. Сил не было даже поднять руку, чтобы достать сраный носовой платок и морду вытереть. Чёрт. Но какой же это кайф, всё-таки. Завтра узнаю, что эта тварь намешала мне в ром, и если от этого нет привязки, пусть намешает ещё.

А если…

А если это не ром…

Привязки. Нет привязки. Ха. Я уже целую вечность сижу на полу и не могу подняться. Хорошо, что никто лифт не вызвал до сих пор…

А если это не чёртов ром, что тогда?

На биологии в школе мы учили, что у каждого в голове есть своя торчковая лаборатория, где постоянно готовится наркота. Специальный центр в мозгу дозирует эту наркоту, влияя на настроение. Без неё, говорят, человек сойдёт с ума от боли и тоски. Естественный биологический наркотик не позволяет тебе чувствовать бесконечную боль и тоску, которую вызывает жизнь.

А если у меня в голове сломался этот центр, и вся накопленная наркота вылилась сразу?

Я снова попытался встать. Со скрипом и сладкой, тянущей болью тело подчинилось. Я от души потянулся – так, что суставы захрустели. Нет. Если бы это была наркота, сейчас наступил бы, наверное, лютый отходняк. Я своими глазами видел, как ломает наркоманов – ну его в … гхм, такой кайф.

Мда…

Я прислушался к себе.

Это примерно как если после хорошего секса отлично выспаться. То там, то тут побаливает и почёсывается, но это чертовски приятно. Вместо этого тело сделалось невесомым, будто потеряв последние шестьдесят килограммов…

Старик, да ты, наверное и забыл, когда у тебя последний раз был секс. Тем более, хороший.

Кстати, почему бы и нет: планету Земля посещает бестелесное разумное существо. Ему грустно и одиноко. И тут как раз попадается субъект – абориген, находящийся в достаточной стадии опьянения, чтобы воспринять его телепатический сигнал. Существо понимает, что этот несчастный абориген соскучился по женскому теплу и ласке…

Ну и чушь.

К тому моменту, как я нащупал свою дверь в неверном свете зажигалки, и попал ключом в скважину, меня, что называется, совершенно „отпустило“, оставив лишь ощущение прекрасного отдыха. Спать не хотелось, хотелось съесть пяток печёных яиц…

Хрень!

В квартире кто-то есть. Запах. Тепло. Движение. Боковым зрением я отметил, как в спальне в косом лунном луче, пересекающем кровать, что-то едва заметно шевельнулось. Что-то большое и тяжёлое.

И запах.

Тонкий, на грани ощущения. Тёплый, спокойный, приятный. Такой, в который хочется уткнуться лицом… Осторожно прикрыв дверь, сбросив туфли и визитку, я остановился, вглядываясь в темноту спальни и держа руку на выключателе. Ничего не происходит. Тишина. Глубоко вдохнув и закрыв глаза, я нажал выключатель.

И выдохнул.

Щелчок пластмассовой кнопки провалился в темноту – в нашем квартале неделю назад ввели веерное электричества по ночам, и сегодня как раз – „чёрный день“. Всё никак не привыкну. Я выругался, стряхнув с себя испуганное оцепенение, нашарил на стене фонарик типа „жук“ и раскрутил магнето. Когда свет диодов стал более-менее ярким, я перешагнул порог спальни, чувствуя себя батискафом, крадущимся над океанским дном.

То, что я увидел на собственной кровати, обдало меня волной паники и дикого, лютого ужаса. Ужаса, от которого каменеешь, не в силах пошевелиться. Потому что то, что происходит, не может происходить в принципе. Именно такой ужас, видимо, одолевал героев Лавкрафта, когда Неизведанное внезапно вываливало на их дурные головы свои дымящие глубины. Я понял, что сплю. Видимо, я всё-таки перебрал с ромом, и не помнил, как вернулся домой и лёг спать. И теперь мне снится, что я прихожу домой, а на кровати, свернувшись клубками, спят четыре огромные кошки. Чёрные, с короткой лоснящейся шерстью, с большими ушами – как у рысей. Каждая, если встанет на задние лапы, будет, наверное, ростом с меня. Та, что лежала на краю кровати ближе ко мне, дёрнула сначала ухом, потом лапой, потом – хвостом. Я остановил фонарик, стараясь не шуметь, отошёл от кровати и уселся в угол. Сердце колотилось так, как будто я только что сливался от гопоты через весь город.

Обычно если снится кошмар, то просыпаешься от страха. Видимо, существует-таки некий природный защитный механизм, который командует „подъём“, едва лишь уровень паники превысит некую допустимую величину. Я закрыл глаза. Страх стремительно съёжился, оставшись где-то в глубине живота холодным тяжёлым комком. Я почувствовал, как просыпаюсь – поднимаюсь из глубин сна наверх – к мутно белеющему свету.

Я открыл глаза. Яркий полуденный свет из раскрытого настежь окна заливал полкомнаты. Где-то в животе тускло плескались остатки только что пережитого сна. Вспомнилось ощущение дикого, парализующего ужаса, ржавый лифт, комната, исполненная вечного, как мир холостяцкого бардака. Вспомнилась кровать, оккупированная четырьмя огромными кошками, голубоватый отблеск луны на чёрной шерсти…

И снова страх. Холодный, немой…

Всё кончилось. Словно кто-то захлопнул ржавую скриплую заслонку.

Я когда-то читал в Бюллетене Минобразнауки, что время от времени жители Миров-Идущих-Вместе могут встретиться друг с другом. Но эти встречи всегда происходят спонтанно, и ни тот, ни другой не готовы увидеть кого-то, настолько непохожего на то, что видел до этого, что контакт ввергает обоих в ужас. Ты даже не понимаешь, что или кто находится перед тобой, поскольку никогда не видел ничего подобного. Твой перепуганный неизвестностью разум нарисует на этом месте что-то знакомое, чтобы не повергнуть внутренний мир наблюдателя в хаос. И тут же разорвёт контакт.

Я скосил глаза – у противоположной стены безбожно дрых, разметавшись по своей койке, Рыжий Ирландец. От него несло дешёвым виски и ещё более дешёвыми сигарами. Ему до сих пор что-то снилось, пробиваясь наружу мелкими, едва заметными подёргиваниями конечностей.

Сегодня мне не надо было торопиться ни на учёбу, ни на работу, но валяться в такой прекрасный яркий день в постели было бы просто-напросто преступлением против просвещённого гедонизма. Я от души потянулся, сладко хрустнув слежавшимися за ночь суставами, и некоторое время лежал навытяжку, наблюдая, как волны тонкой, сладкой, тянущей боли перекатываются по телу. Потом вскочил и, словно пробка из ампулы, вылетел на балкон – навстречу тёплому ветру, туго переплетённому ароматами трав и цветов с полей Наркомаша, густо приправленных сочными сырыми тонами недавнего дождя. В чистом, ослепительно-ярком небе высоко над разноцветными крышами спальных районов, над ветряками заводов и сияющими на солнце полями солнечных батарей дрожала тонкая, прозрачная радуга – символ Миров-Идущих-Вместе. Символ Делимости Единого Света. Символ гармонии, радости и любви.

Мост, одинаково* сияющий во всех Мирах.

Смутно пытаясь вспомнить что-то важное из того, что видел во сне, я глядел на радугу до тех пор, пока глаза не наполнились слезами. Тщетно. Хотя…

Возвращаясь в комнату, я по привычке поджал хвост, чтоб не прищемить его дверью. Внезапно это привычное движение показалось мне настолько чужим и невозможным, что я остановился, настороженно уставившись на конечность. Конечность помахала мне в ответ и изогнулась вопросительным знаком – самый что ни на есть привычный и родной, белый в чёрную крапинку хвост.

Плескаясь под душем, я решил, что сегодня всё-таки стоит растолкать Рыжего, вызвонить Карри-Джей, Томми и Стальную Башку, и всей весёлой толпой съездить на озеро.


* - герой рассказа не знает о существующих модуляциях.

Внимание: Если вы нашли в рассказе ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl + Enter
Похожие рассказы: Рыж «Чудо», Далин Максим «Зеленая кровь», Бойко Максим «Мир Иллуники. Книга Вторая: Страх Иллуники.»
{{ comment.dateText }}
Удалить
Редактировать
Отмена Отправка...
Комментарий удален
Ошибка в тексте
Выделенный текст:
Сообщение: