КОНЬ В ПАЛЬТО

Братья Кузьминские

В дверь громко и настойчиво постучали.

Я с явной неохотой встал с дивана, шаркая тапочками, медленно подошел к двери.

- Кто?! – довольно грубо поинтересовался я.

- Конь в пальто! – довольно нагло прозвучал ответ.

Я открыл дверь. В квартиру, не спросив разрешения и толкнув меня крупом,

ввалился конь.

Сняв потертое кожаное пальто и повесив его на вешалку, конь кивнул, пробормотал

на ходу: «ЗдорОво!» и проковылял на кухню, грохоча подковами по кафельному полу.

Я проследовал за гостем на кухню.

Конь был ростом не больше пони, непонятной масти, худощав и имел наглое

выражение лица (пардон, морды конечно…). Грива и хвост были нечесаны, на боках

имелись пятна засохшей грязи.

В квартире запахло конём…

Конь подошел к мойке, открыл кран, и, наклонив голову, стал долго и жадно пить,

фыркая и помахивая хвостом от удовольствия.

Я присел на табуретку, молча взирая на происходящее.

Закончив водопой, конь громко фыркнул, пукнул и прошел к столу.

- Ну, ты животное! – отреагировал я.

- Что есть, то есть! – не без гордости ответил конь и вопросительно посмотрел на

меня огромными глазами.

Я поинтересовался:

- Жрать небось хочешь?

Коняга одобрительно кивнул.

- Хлеб будешь?

- Буду.

Я достал буханку черного хлеба, разломил пополам и, круто посолив, протянул

гостю. Конь с жадностью стал поедать предложенное лакомство. А, сожрав,

аккуратно, мягкими и горячими губами подобрал крошки с моей ладони. После чего

радостно заржал.

Я закурил и протянул гостю пачку:

- Будешь?

- Да ты чего? – в глазах коня появился испуг, - капля никотина…

- Ах, ну да, забыл, - произнес я извиняющимся тоном, - а выпить?

- Это можно.

Я достал из холодильника бутылку водки и налил в рюмки. Конь глянул на меня с

недоумением. Поняв свою ошибку, я достал пивную кружку, вылил в неё всё

содержимое бутылки и пододвинул к коню. Тот выпил залпом. Поставил кружку на

стол и стал трясти мордой, фыркая и почёсывая копытом ухо. Потом запрокинул

голову и снова громко и продолжительно заржал.

- Нажрались как кони?! Ведите себя прилично! Дайте поспать! Людям завтра на

работу! – стали кричать и стучать в стену соседи.

Я прислонил палец к губам, показывая гостю, что вести себя надо потише.

- Больше не буду, - сказал он, оскалив зубы, - хорошо-то как…!

Некоторое время сидели молча.

Я смотрел на коня, а он, подперев морду копытом, рассматривал меня.

- Ты, вообще, какими судьбами? – решил я нарушить молчание, - худой какой то,

неухоженный?

- Овёс нынче дорог…, - процитировал классиков конь, - а если серьёзно, мимо

проходил, смотрю - свет в окошке горит… Я последнее время всегда так, наугад в

гости хожу.

- А если б я тебя веником?

- И такое бывало.… Люди все разные, чего с них взять? Да и время нынче

неспокойное, стабильности никакой. Вот раньше помню…, - конь мечтательно закатил

глаза, вспомнив, видимо, что-то теплое, доброе и далекое.

- А что раньше, по-другому было? – я залез в холодильник и достал вторую бутылку,

- только громко не ржи…!

- Хорошо, хорошо…. Я же обещал…, - с энтузиазмом проговорил конь и пододвинул

кружку, - мне половинку, а то тебе не достанется.

Выпили.

На этот раз конь вел себя прилично, ржать не стал, только пофыркал и снова

почесал копытом за ухом.

- Конечно, всё по-другому! – продолжил разговор конь, - жизнь другая была, люди

добрее были. Я в те времена как сыр в масле катался, – он взял вторую половину

буханки и, показывая на неё мордой, виновато произнес, - кстати, о сыре…, можно

маслица?

Я достал из холодильника пачку вологодского масла, снял обёртку и целиком

положил на половинку буханки. Конь с удовольствием зачавкал.

«Не в коня корм», - подумал я.

- Так вот, как сыр, говорю, в масле! Я в те времена пегасом подрабатывал неплохо.

И ночлег всегда был и харч пристойный. Придешь, бывало в союз писателей, найдешь

кого поприличней и к нему: «Привет, мол, так и так, я - пегас!». Он сначала

ничего не понимает, а потом посидим, по душам поговорим, выпьем, разумеется…. Он

к утру, глядишь, и напишет рассказ, а то и повесть. В знак благодарности и

накормит, и причешет, и перекует, если надо. Без осанки конь – корова. Один раз,

помню, полгода жил в ихнем доме творчества. Так, по итогу, трое писателей такие

романы написали! Один на госпремию пошел, второму дачу в Переделкино выделили, а

третий с произведением за границу смылся. Во как…!

- Так, у пегаса, вроде, крылья должны быть?

- Ага…. И рожден я Медузой, и копытом источники выбиваю? Глупостей начитался

всяких! Крылья - это предрассудки и атрибут, совершенно не обязательный. Атавизм,

я бы сказал….

- Чем же тебе сейчас не нравится? Писателей, как собак нерезаных! Пишут, не

пойми что, но с хорошим рейтингом! Тебе такой простор для творческой

деятельности! Только работай! Или – от работы кони дохнут? – я закурил, стараясь

выдыхать дым в сторону от собеседника.

- Да, пробовал я…. Не получается…. Один писатель меня за героиновый глюк принял,

второй за «белочку», третьему я не нужен оказался. Сказал, что без пегасов

разных обойдется. Он, мол, спичрайтер…. У детективщицы одной собаки чуть не

сожрали! Главное, маленькие такие и много их. А другая бывшим ментом оказалась.

Так, представляешь, вызвала участкового - он меня и повязал, – конь почесал шею

характерным движением.

- А дальше что?

- А что дальше…, сдал он меня в зоопарк. Нет, там, конечно, неплохо. И овес

завсегда свежий, и сторож по субботам пива наливал, но скучно. Ты представляешь

себе, семь дней в неделю, без выходных, детей по кругу катать. Какая лошадь

такое выдержит?! Мне свободы хочется, по степи иногда поскакать. Я, может, в

душе - мустанг…, - конь ударил себя копытом в грудь.

Он снова подошел к мойке и от души напился.

- Так вот, однажды я не выдержал. Психанул, брыкаться начал, посетителя укусил,

фотоаппарат его сожрал. Решили, что бешеный я, усыпить хотели…. Спасибо,

фельдшер добрый оказался, пожалел. Сделал прививку от столбняка и отпустил. Вот

и хожу сам по себе, как кот помойный. Гордый, свободный и голодный…. Но к

писателям я больше ни ногой! И даже не проси…

Просить я и не собирался…

- Сейчас многие думают, что они писатели. Измельчали творцы, оскотинились. Бред

сивой кобылы за неординарность выдают. В слове «х…» три ошибки делают…! Нет, к

писателям больше не пойду!

После паузы конь неожиданно хохотнул и сказал:

- Меня тут, прикинь, в шахматный клуб звали…

- Зачем?

- Как зачем? Лошадью ходить…

- А ты?

- Отказался. Не мое это. Я ж, говорю, мустанг в душе…

Конь дожевал остатки хлеба и посмотрел на часы, висевшие над холодильником.

- У тебя гитара есть?

- Рояль, блин…! Забыл? Соседи спят.

- Тогда включи радио. Хоть новости последние узнать.

Я включил радиоприёмник. Из динамика голосом Николая Расторгуева полилось: «… мы

пойдём с конём по полю вдвоем…».

Конь закрыл глаза, положил морду на стол и до конца песни сидел молча и не

шевелясь. Только на финальных аккордах он стал раздувать ноздри, а из-под левого

века выкатилась огромная слеза…

Под утро я вымыл конягу под душем, высушил полотенцем, и расчесал ему гриву и

хвост.

Может, не просто так он ко мне заявился?

Не Троянский же он, в самом деле…

На прощание я налил ему остатки горячительного напитка и помог надеть видавшее

виды пальто.

- Тебе бы новое нужно, - заметил я, - потрескалось все…

- Дорого оно мне, как память…, - заметил гость.

- Может, останешься? – спросил я без всякой надежды, - поживешь у меня?

Конь прижался мордой к моей груди и произнес:

- Спасибо, но не могу. Боюсь привыкнуть к хорошему….

Я погладил животину по голове.

- Ты заходи, если что…. Я буду рад…. Старый конь борозды не портит…

- Но и глубоко не вспашет…, - грустно усмехнулся мой гость.

Конь ушел, подняв воротник пальто, немного сутулясь, стуча копытами по мокрому

асфальту, а я печально посмотрел на письменный стол, где второй месяц пылилась

недописанная повесть…