br/>

Минутой позже Аргулор зашевелился на своей еловой ветке и заморгал по-совиному, не ведая, что упустил случай ухватить закуску прямо с плаца. Он снова задремал в горячих лучах послеполуденного солнца, а Чибб стремительно промчался мимо, торопясь в безопасный Барсучий Дом. Маленький рыжегрудый разведчик не упустил ни одного слова и ни одного жеста изо всей сцены, разыгравшейся только что на плацу.

Опечаленные звери сидели в главном зале Барсучьего Дома.

Гонф положил на стол перед вождями Сосопа одеяло и пустой кувшин из-под черничного напитка.

— Я нашел это с западной стороны, примерно на полдороге к Котиру. В этом месте воняло хорьками и ласками. Множество следов — их был целый отряд, по-моему. Может, кто-то разузнал что-нибудь еще?

Белла по очереди оглядела всех зверей, принимавших участие в поисках. Убедившись, что Колючек среди них нет, она заговорила тихим голосом:

— Чибб видел их сегодня утром в путах на плацу Котира. Сомнений нет. Ферди и Коггз взяты в плен. Их увели в комнату дикой кошки — вероятно, для допроса.

Командор ударил лапой по камину:

— Товарищи, об этом и подумать-то страшно. Наши малыши в лапах дармоедов!

В голосе Колумбины послышались сдерживаемые рыдания:

— Что же мы скажем Бену и Гуди! Бедные они, бедные!

Гонф был уверен, что знает правильный ответ.

— Скажем, что немедленно освободим Ферди и Коггза и приведем их назад. Так и сделаем, товарищи!

Дружный хор одобрительных восклицаний раздался со всех сторон.

Белла потребовала тишины:

— Гонф, взвешивай свои слова. Я уверена, что Сосоп согласится как можно скорее организовать спасательную экспедицию. Но до тех пор мы не должны сломя голову бросаться осуществлять легкомысленные замыслы. Иначе еще больше зверей попадет в плен или погибнет.

— Белла права, — вставила свое слово аббатиса Жермена. — Я предлагаю, чтобы руководство спасательной операцией поручили мне. Мы воспользуемся помощью всех — в особенности Чибба; теперь он будет нам полезнее, чем когда бы то ни было. А пока что давайте не терять надежду. И голову тоже. Белла с Мартином сейчас чрезвычайно заняты каким-то важным делом, нужным нам всем, и поэтому они не будут участвовать в нашем спасательном мероприятии.

Белла была поражена. Она изумленно взглянула на Жермену.

В ответ старая аббатиса улыбнулась барсучихе:

— Я, видишь ли, тоже гуляла в лесу сегодня рано утром.

Белла поклонилась аббатисе:

— Спасибо за помощь, подруга.

Белла и Мартин отправились в кабинет барсучихи. Едва Белла закрыла дверь, Мартин обернулся к ней:

— Белла, я решился. Я найду Вепря Бойца. Я отправляюсь в Саламандастрон.

Белла взяла воина за лапы:

— А ты в самом деле уверен, что тебе этого хочется?

Мартин решительно кивнул:

— Ради тебя и моих друзей из Страны Цветущих Мхов я отыщу это таинственное место, даже если оно находится на самом краю света. И я приведу обратно твоего отца, Вепря Бойца.

Дверь резко отворилась. Вошел Гонф, потирая лапой ухо.

— Странные штуки, эти двери. Иногда их как бы и нет — так все хорошо слышно! Кстати, сударыня Белла, ты меня удивляешь. Подумать только — послать моего товарища в неведомые страны без опытного помощника!

Мартин заколебался. Он взглянул на Беллу:

— Я буду чувствовать себя гораздо безопаснее, если со мной будет порядочный вор.

Добрая барсучиха улыбнулась:

— Ну конечно. Как я могла об этом не подумать! Добро пожаловать, Гонф. Нам может понадобиться твоя светлая голова.

Они сели на край стола, заваленного свитками, а Белла удобно устроилась в старом пыльном кресле. Она вздохнула и внимательно взглянула на своих собеседников.

— Ммда, хотела бы я знать, с чего начать. Барсуки-воины отправлялись на поиски Саламандастрона с незапамятных времен. Мой дед, старый господин Броктри, ушел, когда я была еще малышкой, а позднее вслед за ним отправился и мой отец, Вепрь Боец.

— А существует ли какая-нибудь повесть о том, нашли они его или нет? Есть ли какие-нибудь карты, показывающие путь к Саламандастрону? — перебил ее Мартин.

Белла задумчиво потерла полоски на лбу:

— Где-нибудь, должно быть, и есть карта. И господин Броктри, и Вепрь, похоже, знали, куда идти. Одно я знаю точно: жилище драконов будет слишком трудно найти, если не иметь карты или хотя бы каких-нибудь указаний. Вам ведь нужно знать, куда направляться!

Гонф обезоруживающе улыбнулся и взял со стола кучу берестяных свитков.

— Ну что ж, товарищи, ответ очень простой: давайте искать карту!

Для маленьких ежат это был день, переполненный страшными событиями. С той минуты, как их взял в плен патруль Кладда, они не обменялись ни единым словом. Оба лежали теперь на полу в комнате Цармины, стараясь не обращать внимания на стреляющую боль в туго связанных лапах и на кляпы с мерзким вкусом, плотно затыкавшие им рты, Ферди зашмыгал носом, втягивая в себя побольше воздуха, и обменялся с Коггзом выразительным взглядом.

Что-то поделывают сейчас Гуди и Бен?

Организуют ли вожди Сосопа их поиск и освобождение?

Они могли только догадываться о том, что их ожидало, но ясно понимали, что приятного будет немного.

Цармина бесстрастно наблюдала за Ясеневой Ногой, который перерезал путы пленников и освободил их от кляпов. Ферди и Коггз лежали совершенно неподвижно, сдерживая слезы, которые непроизвольно выдавливала на глаза боль в распухших лапах.

Кладд пошевелил неподвижные тела острием копья:

— Гм, они неплохо себя чувствуют, госпожа. Подождем, пока у них развяжутся языки, и узнаем, что они могут нам рассказать.

Коггз подкатился поближе к Ферди.

— Ничего не рассказывай злодеям, товарищ. Давай будем как Мартин и Гонф, ничего не пугаться и молчать.

Голос Коггза был не громче самого тихого шепота, но Фортуната жестоко пнула ежонка. Ей тут же пришлось в этом раскаяться: ее лапа напоролась на острые иголки.

— Молчать, пленный! Или ты не знаешь, что находишься в присутствии Ее Величества Повелительницы Цармины?

Ферди скривил губы, как настоящий бунтовщик.

— Для нас она не величество. Мы жители леса.

Цармина склонилась над двумя ежатами, лежавшими на полу у ее кресла. Приблизив морду почти вплотную к ним, она злобно прищурила глаза. Обнажив свои огромные пожелтевшие клыки и выставив вперед страшные когти, кошка неожиданно испустила дикий рык:

— Ййяяяаааррррооооррррр!

Ферди и Коггз обхватили друг друга лапами, широко раскрыв от ужаса глаза.

Цармина захохотала и откинулась в кресле.

— Ну что, мои маленькие лесные герои, давайте-ка начнем разговор, а?

Морда дикой кошки приняла почти что доброжелательное выражение. Цармина взяла со стола поднос с едой и уселась, держа его на коленях.

— Эй ты, Ферди — или это Коггз? Не желаешь ли молока с печеньем? А может, красное осеннее яблоко? А может, ты предпочитаешь сушеные фрукты с орехами? Глянь-ка, они тебя не укусят.

Цармина надкусила яблоко и запила его молоком.

Оба ежонка с завистью смотрели, как она ест. В этот день они ничего не ели с рассвета.

Цармина взяла печенье. Отшвырнув яблоко в сторону, она небрежно грызла печенье, стряхивая крошки с усов.

Ферди облизнулся. Коггз предостерегающе толкнул его локтем:

— Еда отравлена. Ни к чему не прикасайся!

Цармина поставила поднос на пол рядом с ними:

— Дурачок, если бы тут был яд, мне бы уже было худо. Попробуй сам, это все из моих личных запасов. Мне всего-то и нужно, чтобы вы рассказали о ваших лесных друзьях.

Коггз зевнул и устало пробормотал:

— Не говори ничего, товарищ. Ни единого слова.

Ферди зевнул в ответ.

Цармина сидя наблюдала за пленными малышами. Их веки начали смыкаться, и поэтому она решила испробовать другой подход. С наслаждением потянувшись, она зевнула и глубоко зарылась в большое кресло среди подушек.

— Я думаю, вы оба здорово устали. Ммм, как было бы приятно растянуться на постели из чистой свежей соломы и спать сколько влезет! И это вполне возможно. И даже очень запросто. Только расскажите мне о ваших друзьях. Кто они такие, где живут и все такое. Честное слово, им от меня никакого вреда не будет. Позднее, когда они станут по-настоящему свободными, они вас за это только поблагодарят. Ну, что вы на это скажете?

Ферди изо всех сил моргал, стараясь побороть дремоту.

— Наши друзья и так от тебя свободны.

Вонзив когти в спелое красное яблоко, Цармина сумела сдержать поднимавшийся в ней гнев.

— Очень может быть. Но подумай о себе. Вы-то оба не свободны, и можете не надеяться на свободу, пока не образумитесь и не станете отвечать на мои вопросы. Слышите, что я говорю?

Но угрозы кошки прозвучали впустую: Ферди и Коггз уже спали, положив головы друг на друга и слегка кивая в такт собственному храпу. Окружающий мир для них исчез.

Клада, осторожно пошевелил их древком копья.

— Гм, понять не могу, почему ты не подвесишь их и не дашь им испробовать, остры ли твои когти, госпожа. Это быстро развязало бы им языки.

Цармина ответила с ядовитым сарказмом:

— Ты так считаешь, тупица? А как думаешь, долго ли они протянут при таком обращении? Эта парочка — ценные заложники. Отнеси их вниз, в тюрьму, и запри на ночь в камере. Завтра утром посмотрим, будут ли они достаточно голодны, чтобы заговорить.

Джиндживер услышал, как наверху открылась дверь. Кто-то шел вниз.

Это были Кладд, Ясеневая Нога и Фортуната. Было слышно, как в дверном замке камеры, примыкавшей слева к камере дикого кота, медленно повернулся ключ. Раздался голос Кладда, отдававшего приказы:

— Правильно. Одного сюда, а другого в камеру с другой стороны от камеры преступника, чье имя, согласно приказу госпожи, не должно упоминаться. Их надо содержать раздельно.

Когда троица удалилась, Джиндживер принялся раздумывать об этом новом событии. Кто бы ни были эти заключенные, он не сомневался в том, что дрозд Чибб заинтересуется ими, когда прилетит в Котир в следующий раз.

18

Юный крот Динни постучал тяжелой лапой в дверь кабинета Беллы.

— Эй, кто там? — послышался изнутри голос Гонфа.

— Хрр, это Дин. Гуди меня с харчом к тебе паслала.

Мартин открыл дверь и впустил крота, несшего перед собой уставленный едой поднос. Юный Динни тут же отчаянно заморгал. В кабинете царил страшный беспорядок: тучи пыли поднимались над разбросанными свитками и открытыми ящиками. Когда Белла взяла поднос из лап крота, Гонф прыгнул со стола прямо на него. Оба покатились по полу, то обнимаясь, то затевая борьбу. Гонф радостно хохотал:

— Дин, приятель! Где ж ты прятался, товарищ-землекоп?

Динни наконец одержал верх и уселся на Гонфа.

— Где прятался, хрр, Гонф? А ты раздобрел, шшр.

Гонф познакомил своего друга крота с Мартином, все еще пытаясь спихнуть с себя победителя:

— Товарищ, это юный Динни, самый сильный крот во всей Стране Цветущих Мхов.

Крот наконец позволил Гонфу подняться, скромно улыбнулся и пожал лапу Мартина.

— Не, я не самый сильный. Мой старый дед Динни — вот кто самый могучий крот, шшрр, хотя много лет прожил. Это мне честь с тобой познакомиться, Мартин.

Дружелюбный крот сразу же понравился Мартину. Они вместе уселись за трапезу, а Белла продолжала давать разъяснения относительно будущего похода.

Оглядывая множество пыльных свитков, загромождавших комнату, Динни заметил:

— Лучше я помогу, а то зима настанет, пока вы найдете что надо,

Поиски были долгими и безуспешными. Все шкафы были перерыты, все ящики письменного стола перетряхнуты, полки прочесаны без малейшего результата. Большинство свитков представляли собой просто старые летописи Барсучьего Дома. В других были записаны кулинарные рецепты Беллы, третьи были посвящены лесному фольклору… и в их расстановке не было ни малейшего порядка. Белла отряхнула пыль со своей шкуры и вздохнула:

— Боюсь, что все здесь основательно перемешано. Я уже несколько лет собираюсь привести свитки в порядок, да все как-то времени на это не находится…

Мартин раздосадованно ударил лапой по столу.

— Если бы мы точно знали.. Ух ты!

В письменном столе неожиданно открылся потайной ящик, больно ударив Мартина по животу. Он так и присел от изумления и нехватки воздуха.

Белла взяла из ящика единственный находившийся в нем пожелтевший лист пергамента и стала читать вслух:

К пылающей горе идти

Дорога тяжела —

Враги там стерегут пути

И бродят слуги зла.

Надежда искрою жива —

Кто ищет, тот найдет!

Оставшийся в живых сперва

Пусть гребень повернет.

Гонф был ошарашен:

— Это все?

Мартин взял пергамент и внимательно изучил его с обеих сторон.

— Да, похоже, все.

Белла с разочарованным видом уселась в кресло.

— Ммда, немного от этого толку.

Динни похлопал по пергаменту тяжелой лапой землекопа.

— Хррш, все-таки начало положено. Может быть, тут и указанье какое есть.

Мартин просветлел:

— Конечно! Ведь тут говорится, с чего надо начинать. Смотрите: «Оставшийся в живых сперва пусть гребень повернет». Белла, ты, наверное, знаешь, что означает «гребень».

Барсучиха ненадолго задумалась.

— Наверное, эти слова относятся к гербу Барсучьего Дома. Он выглядит так: щит, на одном поле — огромный дуб, а на другом — полоски барсучьей шкуры. Под щитом помещается свиток с девизом нашего рода: «Служить дома и на чужбине». А над щитом — гребень.

— Но где же этот гребень и как мы его повернем? — спросил Гонф, почесывая усы.

Белла встала:

— Мне известно по крайней мере два места, где его можно увидеть. Во-первых, у нас на дверном молотке, а во вторых — над камином в большом зале. Пошли, попытаем счастья.

Четверо друзей отправились к входной двери: Белла взяла в лапы заржавевший дверной молоток и резким движением изогнула его. Уставший металл лопнул от напряжения, а морда барсучихи, державшей обломки, приобрела слегка виноватое выражение.

— Хм! Кажется, сломала.

Динни пожал плечами:

— Ничего страшного, сударыня Белла, мой дед тебе его починит. А другой где?

Герб в большом зале был вырезан на каминной полке. Мартин обратился к Белле:

— Думаю, этим лучше заняться мне. У меня лапа не такая тяжелая. Подними меня, чтобы я смог дотянуться.

Белла с готовностью обняла Мартина и поставила его на каминную полку с такой легкостью, как если бы он был птичьим перышком.

Мартин склонился над выпуклым гребнем, вырезанным в потемневшей от огня балке из корня дуба. Он безуспешно попытался повернуть его. Гонф ловко взобрался наверх и стал рядом с ним.

— Ну-ка, товарищ, дай я попробую. Может, у тебя просто лапа не волшебная…

Из своей сумки воришка достал кусок сыра и втер его под края гребня.

— Подождем минутку, пока смазка проберется во все щели. Это не очень долго: поперечина еще теплая от огня.

Талант Гонфа не остался невостребованным: когда немного погодя воришка вытер лапы о жилетку и ловким движением попытался стронуть гребень, тот поддался.

— Ну-ка, товарищ, подсоби. Дергай его из стороны в сторону, как я. И в то же время вытягивай.

Мартин и Гонф поспешно спустились на пол. Динни заплясал от нетерпения:

— Шрршрр, сударыня Белла, скажи скорее: это карта Сарлармандрастрона?

Белла перевернула цилиндр и заглянула в открытый конец.

— Смотри, Гонф, там свиток! У тебя лапки куда как ловчее моих — постарайся вытащить его, не попортив.

Хитрый воришка в мгновение ока вытащил пергамент и развернул его. Все внимательно вглядывались в письмена — толстые приземистые буквы в древнем стиле. Белла улыбнулась:

— Это начертано лапой моего прадеда господина Броктри. Надо знать, что только барсуки-самцы отправлялись в Саламандастрон. И каждый оставлял указания своему сыну, чтобы тот смог тоже пойти туда. То, что мы видим, должен был читать и расшифровывать мой отец Вепрь. К несчастью, у него не было сына, не для кого было оставлять карту, и поэтому, разобравшись в загадочной рукописи господина Броктри, он аккуратно спрятал свиток обратно на старое место — в надежде, что однажды очередной наследник нашего рода обнаружит его.

Белла шмыгнула носом и отвела глаза.

— Что ж, может, мой маленький Солнечный Блик и смог бы разобраться в этих загадках, если бы был сейчас среди нас.

Динни погладил Беллу по спине своей бархатной лапой:

— Хррш, не волнуйся, сударыня Белла, мы, может, тоже разберемся.

Все это время Мартин вертел в лапах деревянный цилиндр. Наконец он встряхнул его и постучал по стенкам. Наружу выпало несколько листьев и хвоинок.

— Погляди-ка, Белла. Как думаешь, что это значит?

Барсучиха пожала плечами:

— Просто сухие листья и хвоя. Давайте прочтем, что написано в рукописи:

Вепрь — имя барсучье:

Деревья под небом.

Где в дождик играешь?

Где сыр ем я с хлебом?

Дома ищи и так же, как я,

Глаза подними: тайна — твоя!

Была там когда-то

Крепость солдату.

В деревьях четырех всем миром

Ищите Вепря

Под элем, хлебом, сыром.

Мартин прислонился к камину.

— Вот так так! Это уж точно, настоящая древняя загадка!

Вернувшись в кабинет Беллы, все задумались о непонятной находке. Прошло немало времени, но им никак не удавалось осмыслить загадочное переплетение слов в этом стихотворении. Гонфу это надоело, он улегся на пол и стал барабанить лапами по ножке кресла.

— Гм, деревья, хлеб, сыр, дождик, крепость… Что за бессмысленное бормотание!

Динни нахально забрался в кресло. Он сидел, откинувшись на спинку и полузакрыв глаза, будто решил вздремнуть.

— Хватит барабанить, Гонф. Я думаю.

Белла плотно сжала губы и в раздумье наморщила лоб.

— «Вепрь — имя барсучье». Но при чем тут деревья? Никогда не слышала, что моего отца назвали в честь какого-либо дерева.

Гонф на полу перевернулся на спину:

— Если бы ему дали имя в честь дерева или растения, его звали бы Вепрь Мох, или Вепрь Цветущий Мох, или Моховой Вепрь Цветущий.

Бросив на Гонфа строгий взгляд, Мартин призвал его к серьезности:

— Гонф, перестань! Ты же прекрасно понимаешь, что сейчас мы стараемся разгадать загадку, а не шутки шутим. Во второй строчке говорится про деревья.

— Никогда не слыхал про деревья-вепри, да и дед мой, думаю, не слыхал, — ухмыльнулся Динни.

Белла поддержала его:

— Я тоже. Я знаю вяз, березу, ясень и много других деревьев, но никогда не слышала о дереве «вепрь». Может, это старое шутливое название какого-нибудь дерева?

Гонф неожиданно сел.

— Повтори-ка, что ты только что сказала, Белла.

Барсучиха с удивлением посмотрела на него:

— Что? Про шутливое название дерева?

— Нет, не это. Мне кажется, я понимаю, чего хочет Гонф, — перебил Мартин. — Ты сказала, что бывают всякие деревья — вяз, береза, ясень и так далее. Динни, ты куда отправился? Я-то думал, ты нам помогаешь разгадать загадку.

Юный крот, уже выходя из кабинета, бросил Мартину через плечо:

— Хррш, этим я и занимаюсь: иду за листьями, что ты оттоль вытряхнул.

— Конечно же! Листья и хвоя! — Гонф перепрыгнул через Динни быстрее, чем тот успел закрыть за собой дверь.

Стремглав бросившись в большой зал, Гонф принялся собирать разлетевшиеся листья и хвоинки, а Динни еще только направлялся туда, ворча на него:

— Шрр, это моя мысль была, Гонф, попрыгун мышиный!

Они вместе принесли добычу в кабинет. Все четверо без особой надежды на успех уставились на иссохшие, потрепанные листья и хвою.

— Обычные, сухие листья и хвоя. Им много лет, вот и все. Что они могут означать?

Белла осторожно прикоснулась к ним лапой.

— Давайте поглядим. Тут два листа — вязовый и рябиновый, и хвоинки — еловые и пихтовые. На листьях ничего не написано и не нарисовано. Что ты об этом думаешь, Мартин?

Мартин принялся исследовать листья и хвою. Он раскладывал их в разном порядке, переворачивал так и сяк, снова раскладывал… и наконец покачал головой:

— Ничего не понимаю. Ель, пихта, вяз, рябина. Рябина, вяз, пихта, ель. Непостижимо!

Тут Гонф улыбнулся с видом бесконечного превосходства:

— Слушай, товарищ, тебе здорово повезло, что я — Король Шифровальщиков! Что ты скажешь о таком порядке: вяз, ель, пихта, рябина?

— Ты все шутишь, Гонф? — спросила Белла, строго глядя на него.

Не переставая улыбаться, Гонф разложил листья в желаемой последовательности:

— Если это и шутка, то тебе придется согласиться, что очень умная! Вяз, ель, пихта, рябина. В этом порядке надо взять первую букву каждого дерева. Сначала В, потом Е, потом П, потом Р — получается ВЕПР, то есть «Вепрь», мягкий знак — не в счет.

— Да, да, правильно! Вепрь — имя барсучье.

Динни радостно захлопал в ладоши.

— Мы кое-что уже понимаем! Давайте еще думать!

— Давайте. Взгляните на эту строчку: «Дома ищи». Теперь нам, по крайней мере, ясно, что карта находится где-то в Барсучьем Доме. Нам незачем прочесывать лес, чтобы ее найти.

— Но где именно?

— Там, где Вепрь развлекался в дождливые дни.

— Вепрь Боец развлекался?

— Хрхм, когда малой был, играл же он!

— Правильно, Дин!

— Ну, а вот это: «Где сыр ем я с хлебом»? Наверное, тут имеется в виду место, где Вепрь завтракал?

— Нет, это же о твоем деде, сударыня Белла.

— Конечно! Вепрь был очень дружен с господином Броктри. Вполне вероятно, что он играл на полу, когда господин Броктри ел.

— Так-то так, но вот непонятное место: «Была там когда-то крепость солдату». Где же тут крепость?

— А разве мы сами не придумывали себе замки и крепости, когда были маленькими?

— Ха-ха, я до сих пор так играю, товарищ.

— Ххршшхр, мы-то знаем, шр, ты играть любишь. Давай-ка, сударыня Белла, покажи нам, где играл Вепрь, когда малой был.

Они принялись наудачу бродить из комнаты в комнату. Каждую минуту Белла останавливалась, оглядывалась вокруг, отрицательно качала головой и приговаривала:

— Гм, может, да, а может, и нет… Отец не очень-то увлекался играми, когда был маленьким. А меня тогда и на свете-то не было…

Мартин остановился между проходом и главным залом.

— Подумай немножко. Твой отец рассказывал когда-нибудь о том, где господин Броктри ел хлеб с сыром?

— Гмм… пожалуй, нет. Я полагаю, он ел, сидя за столом, как это делает любой воспитанный зверь, когда он дома.

— За столом!

Все бросились в большой зал, где стоял огромный обеденный стол.

Гонф заколотил по нему лапами.

— Что ж, хороший прочный стол. Сделан вроде бы из вяза. Что дальше?

Взгляд Беллы стал отрешенным: она будто старалась что-то припомнить.

— Погодите, погодите… Теперь вспомнила! Господин Броктри был довольно упрямым стариком. Я помню, отец рассказывал мне, что тот отказывался есть за этим столом: говорил, ему, мол, нужно копье, чтобы доставать еду с другого края широкого стола. Поэтому в один прекрасный день он смастерил себе собственный стол, на одного, очень удобный, так что хлеб, сыр и эль были всегда под лапой. Этот стол стоит на кухне. Деду нравилось, что от печи идет жар. Кроме того, он любил макать хлеб во все кастрюли с соусами, которые еще только готовились на огне. Он предпочитал на кухне.

На кухне они действительно увидели стол, о котором только что рассказывала Белла. Гонф взобрался на него и принялся глядеть наверх.

— Ерунда какая-то, товарищи. Я вижу только потолок. А ведь там говорится: «Глаза подними: тайна — твоя!»

Белла села в кресло и положила лапы на стол.

— Вот этот стол. Разгадка должна быть где-то в нем. Смотрите, мой дед смастерил его из вяза, ели и пихты с отделкой из рябины. Да, прекрасно представляю, как отец сидит за этим столом, ест хлеб с сыром и запивает октябрьским элем — точь-в-точь как его отец сидел тут до него.

Мартин не промолвил ни слова. Он уставился на Беллу, сидевшую за столом. Внезапно его осенило:

— Коль ты под ним играла… ведь на нем, наверное, была скатерть?

Белла улыбнулась воспоминаниям своего детства.

— Да, такая большая, белая… Я утверждала, что это моя палатка.

Мартин забрался под стол.

— А маленький Вепрь Боец играл совсем по-другому. Он, наверное, говорил, что это его замок или крепость. Гм, странно… Тут снизу столешница в одном месте покрыта корой каштана. Гонф, дай-ка мне твой нож.

Мартин, сидя под столом, принялся за работу — вырезал куски каштановой коры и выкидывал их наружу. В поисках разгадки все остальные внимательно рассматривали каждый кусок, вылетавший из-под стола, но безуспешно. Динни принюхивался и царапал кору лапами.

— Хшшрр! Ничего покуда!

— Нет, кое-что есть все-таки. Карта! — В голосе Мартина слышалось нескрываемое ликование. Он неуклюже выбрался из-под стола, держа в лапах свиток светлой бересты. — Это было спрятано между корой и столешницей. Смотрите, какие странные письмена!

Белла взяла свиток.

— Это старинное письмо барсуков. Отлично! Пойдемте обратно в кабинет. Мне придется сделать перевод. Спасибо вам, друзья. Это описание дороги к Саламандастрону. Как только мы его расшифруем, вы сможете отправиться в путь!

19

Джиндживер из всех сил ковырял стену. Как только стражники удалились, он стал искать способ общаться с соседями-заключенными. Из набухшей от влаги известки, скреплявшей камни в стене его камеры, он вырвал костыль, к которому прикреплялось кольцо — это устройство было предназначено для усмирения буйных заключенных. Вооружившись костылем, дикий кот выбрал место помокрее на разделявшей камеры стене и принялся яростно выскребать известку вокруг камня, который был поменьше остальных блоков. Вскоре ему удалось высвободить его из извести. Подковыривая, дергая, подпихивая и раскачивая камень, Джиндживер наконец вытащил его из стены не без помощи заключенного в соседней камере, который толкал его от себя. В образовавшуюся дыру пролез маленький мокрый нос.

— Привет, Коггз. Это я, Ферди.

Услыхав приветливый голос, Джиндживер улыбнулся от радости. Он одобрительно погладил нос незнакомца.

— Увы, приятель, я не Коггз. Меня зовут Джиндживер. Я тебе не враг. Коггз сидит в соседней камере. Веди себя тихо. Может быть, доберемся и до него.

— Спасибо тебе, господин Джиндживер. Ты дикий кот?

— Да, но это не должно тебя беспокоить. Я не причиню тебе зла. А теперь сиди тихо, дружок, я буду работать дальше.

Ферди замолчал, наблюдая сквозь отверстие за Джиндживером, который упорно расковыривал противоположную стену. На этот раз времени потребовалось много. Лапы кота болели от непривычной тяжелой работы — раскачивать камни, ковырять известку, возиться с костылем… Наконец Джиндживер потянул камень на себя, а Коггз стал толкать его с другой стороны — и кусок стены вывалился на пол!

— Привет, господин Джиндживер. Меня зовут Коггз. А Ферди здесь?

Дикий кот пожал лапку, просунувшуюся сквозь стену.

— Здесь он, здесь, Коггз. Если ты посмотришь внимательно, то увидишь его в дыре вон там.

Оба ежонка уставились друг на друга сквозь отверстия.

— Привет, Коггз!

— Привет, Ферди!

— Скоро явится стража — они принесут мне хлеб и воду, — перебил их Джиндживер. — Я поделюсь с вами. Сидите смирно по своим камерам и не шумите. Завтра, когда прилетит Чибб, я сообщу ему, что вы здесь.

Без особенного труда Джиндживер вернул камни на место. Он сидел в ожидании стражников, которые должны были принести его ежедневную порцию хлеба и воды, и размышлял о том, что впервые за длинную череду горестных дней он снова обрел способность улыбаться.

На поиски друзей идут

Отважные мышата —

За горы, реки и леса

Проложен путь когда-то.

И весело весенним днем

Дружина выступает —

И зелен лист, и звонок свист,

И солнышко сияет.

— Гонф, прекратишь ты наконец скакать и вопить?! Мы ведь пытаемся разобраться в рукописи! Динни, швырни-ка что-нибудь в этого вредного толстяка!

Мартин принялся чесать в затылке, когда они с Беллой снова склонились над свитком. Юный Динни с полной готовностью запустил в воришку большой подушкой, и безобразник повалился на спину.

— Хршшхр, теперь примолкнешь малость, Гонф. Ты просто какой-то мешок с воплям, клянусь рытьем, мешок с воплям!

Гонф разлегся на полу, положив голову на подушку; он тихонько напевал обрывки новых стихов, которые собирался сложить. Мартин и Белла усердно трудились над свитком, выделяя понятные места и делая пером соответствующие пометки на карте. Рукопись была написана древним письмом барсуков, которое Белле приходилось истолковывать для Мартина.

Динни крикнул из глубина кресла, в которое он уютно зарылся:

— Мартин, что нового?

Мартин прочитал вслух:

«Дар госпоже Чернухе от дикого гуся Олава Бороздящего Небо, которого она нашла раненым в Лесу Цветущих Мхов и вылечила. Ориентир, по которому моя стая находит дорогу к морю, называется горой огненного дракона».

В этом месте Мартин поставил звездочку и написал: «Саламандастрон» и продолжил:

«Мы, вольные жители неба, летаем туда на крыльях. По земле же придется проделать длинный и тяжелый путь. Вот как нужно идти (начну с того, как я пролетаю над Барсучьим Домом):

Верша полет, смотрю с высот —

Лишь зелень крон во взоре,

Как будто волны подо мной,

Что ветер гонит в море.

Рассветный луч мне в спину бьет,

Воркует голубь сонный,

Полоска бурая ползет

Змеею протяженной.

Лучу я гогочу: Лечу! — Лечу!

И над равниной золотой

Крылом я в небе бью,

И под собою зрю теперь

Синющую змею.

Потом изменчива земля —

То вверх, то вниз бросает,

И ряд зубов земли торчит,

Что шерсть овец кусает.

Лучу я гогочу: Лечу! — Лечу!

А дальше мгла стоит, клубясь,

Но все-таки я вижу

Кругом предательскую грязь,

Болотистую жижу.

Но дальше над равниной вод

Должны мы устремиться,

Где, испещряя небосвод,

Кричат морские птицы.

Лучу я гогочу: Лечу! — Лечу!

Летим мы дале прямиком

Над высоченным пиком,

Что там пылает маяком

В краю глухом и диком,

Туда, где месяц молодой,

Летим мы на просторе,

Где небо сходится с водой

И солнце тонет в море.

Лучу я гогочу: Лечу! — Лечу!».

Гонф подошел и уставился на свиток.

— Ну что ж, этот самый как-его-там Бороздящий Небо был почти таким же отличным бардом, как я. Однако готов спорить, товарищ, что воровать, как я, ему было слабо.

Мартин покачал головой в раздумье:

— Странный, конечно, путеводитель: рассказано гусиным стихом, записано на древнебарсучьем, а переведено на обычный лесной. Как думаешь, Белла, мы ничего не пропустили?

Барсучиха возмутилась:

— Конечно же нет! Перевод совершенно точен — слово в слово. Сам знаешь, барсуки очень образованные звери, хотя все это кажется мне крайне загадочным.

Динни выкарабкался из кресла и искоса посмотрел на аккуратные записи Мартина.

— Урр, та-та-та, вот так ученость! Клянусь рытьем, это потруднее будет, чем воду пилить!

Гонф с трудом сдержал смех.

— Ну, Дин, умеешь же ты выражаться! Теперь нам остается только поднапрячь мозги и вообразить, что мы все стали Бороздящими Небо.

Мартин поддержал его:

— Правильно! Именно так нам и следует поступить. Надо представить себе, как мы видели бы землю сверху, если бы были птицами.

Стоя у окна своей комнаты, Цармина смотрела, как занимается рассвет над Страной Цветущих Мхов. Туман клочьями висел над верхушками деревьев, солнце поднималось все выше в бледно-голубом безоблачном небе. Повелительнице диких котов необычайно нравился ее последний замысел. Теперь лесные жители, наверное, уже заметили, что двое ежат потерялись, и они должны выслать отряды на поиски. Цармина отправила Кладда и еще одну ласку по имени Поскребыш прочесывать лес во главе отборного отряда примерно из двадцати солдат. Они отправились налегке, не обремененные привычными доспехами Котира. Они смогут действовать как партизаны: прятаться в засаде, чтобы захватить любых жителей леса, какие попадутся, и избегать открытого столкновения, если им решат дать бой.

Цармина видела, как солдаты, вооруженные каждый на свой вкус и основательно снабженные провиантом, крадучись выходят из ворот крепости. Повелительница диких котов скривила губы от удовольствия. В данный момент не было необходимости продолжать допрос двух пленных: пусть посидят в своих камерах, пока не почувствуют мук голода. Всегда легче допрашивать зверей, которые несколько дней не ели. Да и где уж двум маленьким ежатам превзойти в хитрости саму Повелительницу Тысячи Глаз?

Поскребыш был довольно наблюдательной лаской. Он ткнул кинжалом в сторону неба:

— Видишь этого дрозда, Кладд?

Кладд отметил, что Поскребыш не соизволил титуловать его командиром. Он взглянул вверх, но Чибб уже скрылся из виду.

— Дрозда? Где?

Поскребыш вложил кинжал в ножны.

— Ты не успел его заметить. Готов присягнуть, что это та же птица, которую я несколько раз уже видел, — она кружила у казарм. И всегда под конец пряталась где-то на уровне земли.

Кладду не хотелось признать, что Поскребыш оказался более бдителен, чем он сам.

— Гм, может, это что-нибудь и значит, а может, и нет. Обычно жители леса не очень-то водятся с птицами. Но на всякий случай надо разобраться… Эй ты, Толстохвост, отправляйся к Котир и доложи госпоже об этом дрозде. И никому ни слова! Я не желаю, чтобы Ясеневая Нога или лисица присваивали себе мои заслуги.

Толстохвост отдал честь и затрусил по направлению к Котиру.

Поскребыш оглядел густой лес, окружавший их со всех сторон.

— Я думаю, нам стоит на некоторое время залечь здесь в засаде. Таким образом мы сможем немного отдохнуть, не прекращая наблюдения, а, Кладд?

Эта мысль показалась Кладду вполне здравой, но непочтительные замашки Поскребыша начинали его раздражать.

— Я то же самое подумал. Ребята, давайте-ка, подберите себе хорошие укрытия да держитесь начеку. Если замечу, что кто-нибудь дрыхнет, я из его хвоста себе шнурки для сапог нарежу! К тебе, Поскребыш, это относится.

Патрульный отряд стал разбредаться меж деревьев. Поскребыш показал язык в спину Кладда и неслышно пробормотал:

— Кладд-тупица, в голове водица!

Несмотря на яркий свет солнечного дня, Толстохвосту было не по себе одному в Стране Цветущих Мхов. Горностай поспешно пробирался между деревьями, бросая направо и налево быстрые внимательные взгляды. На ходу он вслух повторял сам себе указания Кладда:

— Рассказать госпоже, что по территории Котира шатался дрозд. Он летит низко, а потом исчезает на уровне земли. Кладд думает, что это каким-то образом может иметь отношение к лесным обитателям. Я не должен ничего говорить Ясеневой Ноге и Фортунате. Гм, если они меня спросят, я просто совру им, что вернулся, потому что вывихнул лапу. Стоит на всякий случай поучиться хромать.

Аргулор широким кругом облетал лес: это был способ одурачить всех в Котире и заставить их думать, что он улетел. Он уже стал было заворачивать назад, как вдруг услышал доносившийся снизу голос и увидел под собой горностая, хромавшего по кустарнику:

— Я должен рассказать госпоже, что какой-то дрозд заметил, как Кладд болтается вокруг казарм. Нет, не так. Я должен доложить дрозду, что Кладд болтал с госпожой…

Аргулору не потребовалось безупречного зрения, чтобы определить, где поджидало его очередное блюдо. Он камнем рухнул вниз.

У этого камня были когти и страшный кривой клюв!

Кабинет Беллы все еще представлял собой хаос из старинных рукописей. Они сползали в разные стороны со стола, потайной ящик так и остался открытым. Среди всего этого беспорядка стояли в пыли несколько подносов с едой. Свиток с листьями и хвоей, который раскрыл друзьям тайну пути в Саламандастрон, лежал на ручке большого кресла. Динни утопал в горе мягких подушек. Белла сидела у письменного стола. Она не обижалась на юного крота за то, что он занял ее любимое кресло, — хотя, пожалуй, он чересчур к нему привязался… Мартин шагал взад-вперед по комнате. Каждый раз ему приходилось перешагивать через Гонфа. Воришка растянулся на потрепанном ковре, покрывавшем пол кабинета. Мартину было непросто вообразить себя птицей. Юному Дину, горячему приверженцу твердой почвы под лапами, становилось дурно при одном упоминании о полете на высоте: его начинало подташнивать и кружилась голова. Гонф, напротив, оказался весьма одаренной мышептицей.

— Ха! «Лишь зелень крон во взоре, как будто волны подо мной, что ветер гонит в море». Понять это так же просто, как почесать усы, товарищи! Здесь имеется в виду Лес Цветущих Мхов, где мы как раз и находимся.

Белла закрыла глаза, представляя себе, что летит по небу.

— Гмм, я думаю, сверху наш лес и впрямь выглядит как волны, которые гонит ветер. Дальше, Гонф. Что там дальше?

— «Рассветный луч мне в спину бьет, воркует голубь сонный»!

— Шррхр, разве не ясно, «рассвет» — это восход солнца. Гусь нам говорит, мол, к западу путь держать! — закричал с кресла Динни.

Мартин пожал ему лапу.

— Молодец, крот! Конечно же, раз солнце встает на востоке, а рассвет находится у гуся за спиной, значит, он летит прямо на запад. Это ты отлично разгадал, Динни.

Крот широко ухмыльнулся и еще глубже зарылся в кресло.

— Хррршш, хо-хо, я не только землерой, хррр! Видывал я этих голубьев, как они просыпаются на рассвете, гхррш, жуть как шумят, воркуют да воркуют. Ну, а как там дальше поэзия?

Гонф продолжал:

— В стихах говорится: «Полоска бурая ползет змеею протяженной».

Белла понимающе кивнула:

— Ага, ну уж здесь-то, старина, Олав загадал загадку попроще. Я отлично знаю это место. Между лесами и равниной к югу от Котира дорога резко изгибается. Я много раз ходила по ней, и каждый раз мне приходила на ум змея, вылезающая из старой кожи.

При упоминании о змее Гонфа передернуло, и он поскорее заговорил о другом:

— Значит, так, товарищи, идем по лесу на запад, за Котиром пересекаем дорогу. После этого прямиком по равнинам и полям: как сказано в стихотворении, «над равниной золотой», где «зрю… синюю змею». Фу, какая гадость эти змеи!

— Это вовсе не настоящая змея, Гонф, — перебил его Мартин. — Что-то вроде извивающейся дороги, о которой говорила Белла, но тут змея синяя — значит, это река. А вот чего я не понимаю — так это «ряд зубов земли торчит, что шерсть овец кусает».

Белла потянулась и зевнула.

— Уух! Мне кажется, что мы начинаем плесневеть — так долго сидим в этой пыльной комнате. Овцы и земля, шерсть и зубы… Быть может, сейчас мы за деревьями леса не видим, но в конце концов, когда вы там окажетесь, наверное разберетесь, что к чему. Что вы собираетесь делать? Сидеть здесь полгода и загадки разгадывать или использовать то, что успели узнать? Ведь все остальное вы сможете понять уже в пути. Съестные припасы для вас приготовлены и уложены, оружие ваше при вас, сообразительность и молодой пыл тоже. Чего же вам еще не хватает?

Ответ дал Гонф:

— Хорошего товарища, который будет рядом с нами, что бы ни случилось.

— Хрршрр, вы же вашего крота дома не бросите!

Мартин и Гонф радостно засмеялись, а Белла сконфуженно поклонилась кроту:

— Прости меня, Динни. Я и не подозревала, что ты тоже отправляешься в поход.

Молодой крот поднялся на задних лапах.

— Бррш, попробуй только меня не пустить, сударыня Белла! Хотя с твоим креслом мне не легко будет расстаться.

20

Замысел Сосопа был изящен и прост.

Отряд лесных жителей должен отправиться в путь из какого-нибудь места неподалеку от Котира, взяв с собой заплечные мешки с запасами еды. Эти мешки будут по одному передавать Чиббу. Тогда он сможет быстро долетать до окна камеры и передавать еду Джиндживеру. Аббатиса Жермена предусмотрела решительно все: лесные жители помогут с переноской мешков, Чиббу не придется перенапрягаться, совершая длинные перелеты, а Джиндживер будет тайком делиться пищей с Ферди и Коггзом. Потом придет время организовать операцию по спасению пленников, но она потребует от всех вождей Сосопа тщательнейшей разработки.

В ранний предрассветный час два отряда сидели за первым завтраком, который приготовили Бен и Гуди. На столе красовались горячие, только что испеченные лепешки, масло, терновое варенье и кувшины с холодным молоком.

— Мммм, погляди только, как эти выдры да белки за обе щеки уплетают. Можно подумать, что они собираются в поход года на три, — промычал Бен Колючка, жуя горячую пышку.

Гуди до краев наполнила его кружку молоком.

— Уж чья бы корова мычала! Ты еще больший обжора, Бен Колючка. Да смотри, чтобы мои ежатки не начали голодать! Проследи хорошенько, чтоб они получали свою порцию.

Командор запихнул пышку в свой мешок про запас.

— Не волнуйся, уважаемая. Еще до вечера они оба объедятся!

Госпожа Янтарь подняла хвост и замахала им из стороны в сторону:

— Точно так. Строиться! Лесные жители с провизией — в середину, белки и выдры прикрывают на флангах, а также ведут разведку в авангарде. Мартин, твоему отряду сначала по пути с нами.

Солнце еще не встало, когда они вышли из Барсучьего Дома и зашагали по дремлющему лесу. Оба отряда неслышно скрылись между деревьями, помахивая на прощание лапами и хвостами Белле, аббатисе Жермене и Гуди Колючке, которые глядели им вслед, стоя на лужайке перед Барсучьим Домом.

Старая аббатиса спрятала лапы поглубже в длинные рукава своего одеяния.

— Хочется надеяться, что обе экспедиции завершатся успешно.

Гуди Колючка смахнула набежавшую слезу.

— Хочется надеяться, что мои Ферди и Коггз смогут питаться как следует.

Белла следила взглядом за последними участниками похода, исчезающими в чащобе Леса Цветущих Мхов.

— И еще хочется надеяться, что Мартин приведет с собой моего отца, Вепря Бойца, который спасет нас всех и освободит от хищников Котира!

Приближался полдень. Поскребыш и Кладд лежали под старым грабом. Вокруг расположилось и все остальное войско, большинство бойцов сладко спали, Кладд заметил эту провинность за несколькими солдатами и собрался было призвать их к порядку с помощью своего копья, но тут Поскребыш приложил лапу к губам, призывая соблюдать тишину, и кивнул в сторону места, где виднелся просвет между деревьями.

Лесные жители шагали мимо спящих солдат, не подозревая, что за ними ведется наблюдение. Командор уверенно шел впереди, покручивая пращой в воздухе. Кое-кто из выдр облегчил задачу носильщиков, взяв на себя их груз. Они вели на ходу беседы с мышами из Глинобитной Обители. Госпожа Янтарь и ее лучники на небольшой высоте прыгали с ветки на ветку в кронах вязов, яворов и смоковниц.

Поскребыш и Кладд молча следили за продвижением необычного отряда. Кладду очень хотелось, чтобы ни один из его солдат не зашумел, просыпаясь. Он уже чувствовал вкус награды и повышения в звании так явственно, как будто бы облизывал их языком. Потирая от нетерпения лапы, он толкнул своего соседа локтем.

— Клянусь когтями, эта компания может направляться только в одно место — в Котир! Увидишь, Поскребыш, что будет, когда об этом узнает госпожа.

Он уже было встал, но Поскребыш грубо прижал его снова к земле.

— Тсс! Посмотри вон туда!

Мартин, Динни и Гонф шли в несколько ином направлении, чем все остальные, — по тропе, которая вела их прямиком на запад, огибая Котир с юга. Колумбина все время шла рядом с Гонфом, но теперь их пути расходились, и она торопливо перебирала лапками, чтобы нагнать свой отряд. Разглядывая все в подробностях, Кладд не преминул отметить, что Поскребышу нужно будет припомнить то, что тот ткнул Кладда носом прямо в грязь! Не подозревая, что навлек на себя гнев своего командира, Поскребыш вслушивался в доносившиеся до них обрывки прощальной песенки Гонфа, в ответ на которую Колумбина махала приятелю платочком.

Прощай, Колумбинка!

Уходит тропинка

Далеко-далеко из Леса.

На запад гляди

И жди меня, жди —

И твой возвратится повеса!

Поскребыш идиотски заржал. Непрерывно моргая, он сорвал маргаритку и принялся усердно обнюхивать ее.

— Ах-ах-ах, разве это не трогательно? Мышонок, поющий прощальную песню своей возлюбленной… хи-хи!

Кладд больно ударил его копьем между ушей.

— Заткни глотку, бездельник! Хочешь весь лес переполошить? Эта троица направляется не в Котир. Да-да, они идут в какое-то другое место. Слушай, тугоухий, что я тебе поручаю. Возьми еще двух солдат и отправляйся за ними. Не выпускай их из виду. Разузнай, куда они идут и зачем, а потом доложи мне.

Поскребыш возмущенно потер ушибленную макушку.

— Ну конечно! Иди да выслеживай эту троицу. Кто знает, куда они отправились и сколько времени займет их поход? Гм, ты, Кладд, наверное, думаешь, что у меня песок вместо мозгов. Я знаю, чего ты хочешь — всю заслугу себе присвоить! «Да, трое, госпожа. Нет, госпожа. Хрен знает что еще, госпожа. Я их первый заметил, госпожа, и послал дурачка Поскребыша, чтобы он присмотрел за этой троицей»! Хо-хо, эти штучки я прекрасно понимаю!

Кладд грубо схватил Поскребыша за ухо и принялся жестоко крутить его.

— Ах так! Бунт, да? Слушай, что я тебе скажу, вояка ты недоделанный. Если мне придется доложить повелительнице о твоем неповиновении, она посадит тебя на кол и выставит на плацу в качестве корма для орла, понял? А теперь отправляйся, чучело безмозглое. Эй вы двое, хорек Чернозуб и горностай Ломонос, берите оружие и провиант. Пойдете с Поскребышем. Да пошевеливайтесь!

Вся троица неохотно поплелась в указанном направлении, бормоча:

— Тоже мне, раскомандовался, Кладд-дурачина.

— Хм, ума не приложу, как он только в командиры выбился.

— Вот именно! Царминин любимчик, ловец ежат!

Кладд подождал, пока они скроются из виду, а затем взял копье на плечо.

— Слушайте, ребята! Живо вставайте! Мы пойдем кратчайшим путем обратно в казармы — прямо на север. Наша повелительница успеет подготовить теплую встречу для гостей из леса.

Кладд приказал своему войску перейти на быстрый походный шаг. Вскоре в том месте, где пути трех отрядов на время пересеклись, больше никого не осталось: солдаты Котира скрылись в ярко-зеленой тени Леса Цветущих Мхов.

К вечеру Цармину охватило беспокойство. Она приказала привести из тюрьмы обоих пленников. Даже себе самой дикая кошка не хотела признаться в том, что не смогла сломить упорство двух маленьких ежат. Она подумала, что голод уже, наверное, развязал им языки.

Ферди и Коггз стояли перед ней, не отрывая глаз от большого подноса с засахаренными фруктами и орехами.

Цармина точным кошачьим движением положила себе в рот один орех и принялась тщательно слизывать липкий сахар со своих когтей.

— Ммм, восхитительный вкус! Готова спорить, что любой из вас, малыши, смог бы за один присест расправиться сразу со всем, что лежит на этом подносе. Ну, давайте! Смелее! Кто первый образумится и заговорит, получит в свою долю все.

Коггз облизнулся. Ферди схватил его за лапу и ответил за обоих:

— Ну, я бы всю эту кучу не глядя махнул на кусок яблочного пирога, который готовит наша мама.

Цармина завлекающе улыбнулась:

— Понятное дело. Я думаю, ваша мама печет самые вкусные пироги во всей Стране Цветущих Мхов.

Коггз обтер влажные усы тыльной стороной лапы.

— Уж это будь уверена! Когда они только из печи, да сметаны на них столько налито, что течет…

Цармина одобрительно кивнула:

— Очень вкусно! Я как раз такие пироги и люблю. Кстати, как зовут вашу маму?

Этим вопросом она захватила Ферди врасплох.

— Гуди.

— Гуди… а дальше как? — Повелительница дружелюбно замурлыкала.

Коггз пихнул Ферди и ответил за него:

— Гуди — это мы так пироги называем! Отличные наша мама печет пироги, а больше нам сказать нечего!

Цармина скривила губы от досады и оттолкнула в сторону поднос со сластями.

— Стража! Взять этих двух дурачков и запереть опять! Через неделю они поймут, что такое голод!

Когда их выводили из комнаты, Коггз храбро выкрикнул:

— А ты, кошка, и через две недели увидишь, как умеют себя вести лесные бойцы!

Тем временем внизу Чибб, стоя у решетки тюремного окна, всерьез обсуждал с Джиндживером подробности нового замысла.

Когда в лесу наступил вечер, Гонф уже не мог удержаться от жалоб.

— Уфф, давненько мне не приходилось так далеко шагать, товарищи. Здесь как будто подходящее место для ночлега, а? Что скажете? А утром мы отправимся в путь со свежими силами.

Юный Динни осмотрел окрестности. Его внимание привлек сухой каштановый пень, между толстых корней которого виднелось небольшое отверстие.

— Ххррш, я знаю это место. Я не одну ночь тут проспал. Подойдет.

Мартин, съежившись, пролез в тесную норку.

— Места как раз на нас троих. Пожалуй, на сегодня довольно шагать. Гонф, доставай ужин.

Пока Гонф накрывал на стол, Динни заделал вход в нору сырой глиной, оставив только маленькую дырочку, чтобы можно было наблюдать за тем, что происходит снаружи. Едва закончив работу, крот предостерегающе поднял лапу:

— Тшш! Подойдите сюда и смотрите!

Его спутники бесшумно подкрались к отверстию и увидели Поскребыша, с шумом и треском продиравшегося через кустарник в сопровождении Ломоноса и Чернозуба.

— Ха-ха-ха, будь начеку! За нами крадется страшила Кладд!

— Слишком уж это прекрасно, чтобы было правдой! Сейчас он, небось, ряшку себе наедает в Котире!

— И в сухой постели дрыхнет…

— Все еще никаких следов мышей и крота, Поскребыш?

— Темнота уже такая, что я едва свои лапы могу разглядеть, а не то что мышей и крота. Ну-ка, давайте выйдем из этого леса, пока еще можно. Если дойдем до дороги, то сможем там переночевать в сухой канаве.

— Эй ты, Чернозуб, прекрати жрать провиант! Так нам ничего не останется!

— Да тут еще полным-полно! Кроме того, я просто умираю с голоду.

— С голоду умираешь! Ты-то! У меня с самого завтрака ни крошки во рту не было. Ну-ка, отдавай еду!

— Не отдам! Пусти, гнусный грабитель!

— Эй вы двое, этим делом я сам займусь! Рррр, жадные оболтусы, все рассыпалось! Уронили еду!

— Это не я, это он! Он меня толкал! Ах ты, лапы неуклюжие!

— У самого лапы неуклюжие, жадина! Получай!

— Ой-ой-ой! Я пожалуюсь Кладду, когда вернемся!

— На мать свою жалуйся!

В норе под каштаном трое друзей схватились за бока от беззвучного смеха, слезы текли у них из глаз: так комичны были нелепые попытки врагов отыскать в темноте свою потерю! Продолжая спорить и драться, натыкаясь друг на друга и на деревья, они вскоре пропали в ночи.

— Хрршшр, вот так так, за нами, стало быть, эти пустоголовые гонялись! Бррш, да эти хищники дорогу-та и из мелкай ямки наружу найти не смогут!

Гонф передал Мартину сыр.

— Ничего удивительного в этом нет. Слышал, кто ими командует? Старый дуралей Кладд! Да ему и ушам собственным не скомандовать, чтобы прямо стояли!

Мартин придвинул к себе свою порцию ужина.

— Может, и так, но чтобы нас незаметно взять под наблюдение, у него ума хватило. Я думаю, что к ним все-таки нужно относиться как к серьезному противнику. Тогда нас не застанут врасплох. Как бы то ни было, давайте ужинать и спать. Завтра предстоит трудный день.

Из окна своей комнаты на верхнем этаже Цармина с зоркостью хищницы вглядывалась в черноту ночи. Она увидела Кладда с его особым отрядом, когда он показался на окраине леса и торопливо устремился к Котиру. Затем дикая кошка обвела взглядом всю открывавшуюся перед ней панораму и заметила какое-то движение на южной окраине леса.

Лесные жители!

Цармина бросилась к столу и принялась энергично потрясать колокольчиком. В комнату торопливо вбежал хорек по имени Загребала.

— Быстро поднять по тревоге весь гарнизон! Пусть построятся в казарме и ждут моих приказов. И чтобы не шумели. Кладда пришлешь ко мне. Он вот-вот прибудет.

Загребала подивился, откуда Цармине известно о скором появлении Кладда, но он не осмелился задавать вопросы. Браво отдавая честь, он поднял вверх свой щит с изображением Тысячи Глаз.

— Есть, госпожа!

Цармина не отрываясь всматривалась в отряд выдр, мышей и ежей. Она заметила и подрагивание веток на верхушках деревьев — значит, там и белки. На этот раз она нападет внезапно! Она не собирается упускать такой случай. Теперь-то они узнают, что такое ужас!

Пробежав пол-лестницы, она натолкнулась на Кладда, со всех ног спешившего с докладом к ней в комнату.

— Госпожа, я собрал ценные сведения о передвижении лесных…

— Мне уже все известно. Быстро приведи в порядок свой отряд и размести его в главной казарме.

— Но, госпожа, по лесу летел дрозд, и я приказал…

Цармина набросилась на туго соображающую ласку:

— Дрозд? Что за россказни? Думаешь, меня интересуют дрозды? Прочь с моих глаз, бесполезная тварь!

Кладд в оцепенении застыл на лестнице, а дикая кошка помчалась вниз. Не стоило и пытаться заговорить с Царминой, когда гнев в очередной раз овладел ею.

С южной стороны самым высоким деревом вблизи Котира был величественный вяз. Чибб, сидевший в его кроне, заметил приближение лесных жителей.

— Агхм, ххрргрхм, сюда, пожалуйста. Да не шумите. Нам совсем ни к чему, чтобы какой-нибудь орел проснулся…

Командор молодцевато отдал честь хвостом на моряцкий манер.

— Салют, товарищ! Все ли в порядке на борту?

Чибб зашагал взад и вперед по ветке.

— Гхм, пожалуй, я, наверное, считаю, что все, кажется, в порядке. Грхм. Впрочем, у меня есть некоторые сомнения.

Госпожа Янтарь прыгнула сверху на ветку рядом с дроздом, и пугливая птица так и подскочила от страха.

— Сударыня! Гхм, будь так любезна, пожалуйста, обнаруживай в дальнейшем свое присутствие каким-либо менее ошеломляющим образом!

Бен Колючка и все остальные участники операции разгружали мешки с едой у подножия вяза. Колумбина взглянула вверх на дрозда.

— Знаешь, Бен, я почему-то чувствую себя так же неуверенно, как Чибб.

Бен передавал мешки белкам, которые карабкались вверх по стволу с такой скоростью, как если бы бежали по ровной земле.

— Да, милая, я прекрасно понимаю, каково тебе сейчас. Мне и самому в этих местах не слишком-то нравится…

Будто в подтверждение слов ежа, из темноты со свистом вылетела стрела и задрожала, вонзившись в ствол вяза.

— Засада! Всем спрятаться! — громко закричала госпожа Янтарь со своего наблюдательного пункта.

Мышей и ежей немедленно заслонили выдры, ставшие сплошной стеной. Командор вприпрыжку выскочил вперед, пригнулся, чтобы избежать удара дротиком, и раскрутил пращу, в которую были заложены несколько камней сразу.

— Моряки! Они вон там! В чащобе! Ну-ка, товарищи, залпом со всего борта!

Строй мускулистых выдр обрушил на врага град тяжелой речной гальки.

Звонкие и глухие удары камней по доспехам и по шкуре мешались с визгом и воплями сидевших в засаде хищников.

Когда свист камней несколько утих, Цармина выпрыгнула вперед, призывая своих штурмовиков:

— Нападай! На приступ! Ошеломите и берите их в плен! Вперед! Вперед!

Солдаты побежали прямо на лесных жителей, устрашающе воя, выкрикивая угрозы, потрясая пиками, дротиками и копьями.

Госпожа Янтарь хладнокровно наблюдала за происходящим. Она приладила стрелу к тетиве своего лука, и все белки, сидевшие вокруг на ветвях деревьев, последовали ее примеру. Их предводительница плотно прижала хвост к ветке вяза.

— Эй там, на деревьях! Соблюдать спокойствие! Дайте противнику выйти на открытое место и ждите моего приказа!

Хотя двое-трое выдр уже упали на землю с ранами от копий, Командор, тоже услышавший команду госпожи Янтарь, решил поддержать ее замысел:

— Выдры, снарядить пращи! Не метать, пока белки не выпустят стрелы!

Армия Котира преодолела уже половину расстояния отделявшего ее от войска противника. Фортуната сбавила шаг и отстала, присоединившись к Ясеневой Ноге и Кладду. Теперь солдат вела вперед одна Цармина. Уверенная, что скоро доберется до противника, она повернулась к войску лицом, громкими криками подбадривая наступавших.

Госпожа Янтарь решила, что пора. Ее хвост взметнулся кверху, будто знамя.

— Лучники, огонь!

Зажужжавшие по-осиному стрелы тут же остановили авангард, а средние и задние ряды наступавшего противника с ходу налетели на тех, кто погибал на переднем крае.

— Всеми камнями из пращей — стреляй! — раздался громовой голос Командора, перекрывший беспорядочный шум в рядах ошеломленного врага.

Еще один залп камней стремительным ураганом обрушился на обескураженных солдат Котира.

Теперь Цармине пришлось отступить под прикрытие своего войска. Она в бешенстве рычала, отдавая приказы:

— Один ряд пригибается, один стоит в полный рост. Сделать сплошную стену из щитов и продолжать наступление! Просунуть копья в зазоры между щитами. Скорее, дурачье! Фортуната, построй лучников сзади. Пусть стреляют поверх наших голов. Скорее!

Этот приказ взбудоражил армию Котира и придал ей сил действовать.

Бен Колючка и Колумбина ползком пробирались повсюду, шепотом подбадривая тех, кто не принимал участия в сражении:

— Друзья, позаботьтесь о раненых. Быстро, но неприметно спрячьте их за этим вот деревом. Кротоначальник пришел на подмогу.

Они ускользнули обратно, а выдры Командора прикрывали их отход.

Теперь солдаты принялись пускать стрелы. Они отскакивали от стволов деревьев и втыкались в землю, но все-таки некоторые достигали цели. Прикрываясь щитами, авангард медленно, но неуклонно продвигался вперед.

Командор и госпожа Янтарь согласовали действия своих стрелков. Сперва выдры метали камни и дротики, а затем белки выпускали свои стрелы. Таким образом, у обоих отрядов была возможность перезаряжать оружие, не прекращая обстрел противника.

— Из пращей — огонь!

— Лучники, огонь!

Кустарник и Береза — две крупные опытные белки — по указанию госпожи Янтарь запрыгали по деревьям, держа путь к дальней стороне Котира. С собой они взяли столько мешков с провизией, сколько могли унести. Чибб летел рядом с ними. Все трое двигались бесшумно, никто из участников схватки их не заметил.

Луженая глотка Кладда изрыгала оглушительные команды:

— Вперед, эй вы! Переставляйте ноги, лентяи! Не прекращать наступления! Мы с ними вот-вот разделаемся. Скоро каждому достанется по выдре.

Горностай скривил морду от боли. Камень, пущенный из пращи, ударил по его копью, и этот удар болезненно отозвался в его лапах.

— По мне, лучше бы разжиться мышью или раненым ежом, товарищ, — бормотал он сквозь зубы. — Пусть Кладд и Цармина возятся с этими толстыми выдрами.

Его сосед, ласка, согласно кивнул:

— Да, пусть им достается слава. Нам и объедков довольно будет.

Мгновение спустя стрела, пущенная белкой, навсегда лишила его дара речи.

Госпожа Янтарь начинала беспокоиться. Она крикнула Командору:

— У нас почти все стрелы вышли. Врагов слишком много. Мы не можем остановить их продвижение. Похоже, на этот раз победим не мы.

Командор высунул язык, запуская из своей пращи два больших камня.

— Ничего, сударыня, тут не поделаешь. Остается узнать, скольких из них мы положили.

21

Раннее утро было окутано белым туманом. Он льнул к деревьям и кустам, будто полупрозрачный шелковый платок, и поблескивал капельками росы, обещая жаркий солнечный день.

Трое друзей так спешили отправиться в путь, что завтракали на ходу. Мартин достал из своей поклажи лепешки, Гонф выделил каждому по румяному яблоку, а Динни исчез в тумане и через минуту вернулся с кувшином свежей родниковой воды.

Оцепенение сна постепенно спадало. Друзья шагали бодрым шагом под свеженький марш Гонфа:

На Сала-манда-строн идем —

Воришка, воин, крот,

Не знаем, что в пути нас ждет,

Но только не свернем.

На Сала-манда-строн идем…

Потоки солнечного света полились с неба сквозь туман, превращая его в желтоватую дымку. Мартин и Гонф старались сдержать улыбку, слушая, как Динни распевает марш на наречии кротов:

— Саламандастрон, глядите, мы идем!

В прекрасном настроении дошли они до окраины Леса Цветущих Мхов. Пройдя немного дальше, они увидели перед собой бурую грунтовую дорогу, извивавшуюся как змея. Далеко за ней, вплоть до неясно видневшегося горизонта, простиралась равнина, которая слегка поблескивала под жаркими лучами солнца. Между дорогой и равниной находилась глубокая канава — правда, из-за стоявшей сухой погоды воды в ней было совсем чуть-чуть.

Товарищи старались не издать ни звука, памятуя о том, что Поскребыш со своими подручными вполне мог находиться где-нибудь неподалеку.

Гонф пошел обратно в лес и вернулся с длинной толстой веткой. Достав нож, он принялся очищать ее от побегов и листьев.

Мартин с любопытством наблюдал за ним.

— Что ты задумал, товарищ? — спросил он, стараясь говорить как можно тише.

Юному Динни ответ был известен.

— Он делает шест, чтоб через канаву прыгать. Белки часто так делают, коли нету дерева, чтоб с него прыгать.

Мартин взял шест и прикинул, где центр тяжести.

— Так, понятно. Шест прыгуна. Хорошая мысль, Гонф.

Покрепче и понадежнее обхватив шест обеими лапами, Гонф приподнял его перед собой.

— Я первый, потом Динни, а уж потом твоя очередь, товарищ. Наблюдай за мной и присматривайся, как это делается. Я ведь, знаешь ли, Король Прыгунов!

И Гонф припустил бодрой рысью. Держа шест прямо перед собой, он пересек дорогу, а затем, воткнув шест в дно канавы, полетел вперед и вверх, держась за верхний конец. Мартин видел, как шест сначала согнулся, а затем вскинул Гонфа высоко в воздух. Сила инерции легко перекинула мышонка через канаву. Воришка мягко опустился на землю, пружиня лапами, и толкнул шест назад, передавая его кроту.

Динни опасливо взялся за него, прошептав Мартину:

— Хрршр, противно-то как покидать родную землю. Это только птицы такие сорвиголовы… Шшшрр, что ж, придется лететь.

Динни разбежался неуклюжей шаркающей побежкой, вонзил шест в дно канавы и медленно поднялся в воздух. Силы толчка не хватило, чтобы перенести его на другой берег; на полпути шест стал покачиваться туда-сюда и принялся клониться назад. Мартин стремительно бросился вперед. Перехватив шест пониже, он уперся в него и толкнул что было сил. Динни оторвался от шеста, будто его запустили из катапульты, и полетел через канаву. Он шмякнулся на противоположный берег почти у самого верха, а Гонф тут же вцепился в него и помог выкарабкаться на ровную землю. Динни плюхнулся на траву и целовал землю, радуясь, что снова ощущает под собой твердую почву.

Сила и бесстрашие Мартина позволили ему легко переправиться. Ему даже очень понравилось лететь по воздуху. Когда Динни окончательно пришел в себя, друзья начали свое путешествие по равнине.

Вскоре после этого Чернозуб зевнул и потянулся в той же самой канаве. Преследователи разбили свой лагерь на ночь совсем недалеко к югу от того места, где происходила переправа.

Во сне Ломонос неудачно повернулся с боку на бок и скатился с узкой полоски сухой земли прямо в мелкую грязную лужу.

— Бррр! Эй вы, дармоеды вшивые! Кто эту шутку со мной выкинул? Ну, признавайтесь!

— Хи-хи-хи! Ты сам над собой подшутил, тупица! Забавно, что ты даже не перестал храпеть, когда плюхнулся в воду!

— Кто храпел? Я?! Свой-то собственный храп ты хоть раз слышал? Точь-в-точь будто гусь гогочет.

— Чушь, я всю ночь глаз не сомкнул. Впрочем, минутку-две, может, и вздремнул. Да, вот забавно: мне снилось, что я вижу мышонка — как раз вон там. Угадай, что он делал? Перелетал через канаву.

— Хи-хи-хи-ха-ха-ха! А за ним вслед не летел ли еще и Кладд, прикидываясь ласточкой?

— Да-да, можешь смеяться, сколько влезет, толстобрюх. Но я все видел так отчетливо, будто наяву! Говорю тебе, мышонок летел.

— Сам ты толстобрюх! Вот что получается, когда жрешь чужие пайки. Это у тебя кошмар был — от обжорства!

— И вовсе нет! Скорее это было похоже на голодный бред. Страсть как есть хочется!

Поскребыш не обратил никакого внимания на этот спор. Выбравшись из канавы, он достал из своего мешка кусок хлеба и принялся жевать.

Ломонос и Чернозуб перестали ссориться:

— Эх, это ведь нечестно. Тебя назначили командиром. Стало быть, твоя задача — следить, чтобы мы были накормлены как положено.

— Правда, правда! У меня осталась только жалкая корочка, да и та вся промокла в этой вонючей канаве.

Поскребыш небрежным жестом швырнул корку хлеба на край канавы:

— Вот вам, получайте! Это тому, кто первым влезет наверх!

Хорек и горностай дрались что было мочи. В ход пошли зубы и когти. Ломонос и Чернозуб пинками спихивали друг друга, чтобы не дать противнику первым влезть на край канавы. Победителем вышел Чернозуб. Он схватил корку, а Ломонос жалобно взвыл:

— Дай и мне немножко, Черный! Ну, пожалуйста! Будь хлеб у меня, я бы поделился с тобой.

— Нет, не поделился бы, жирная рожа.

— А вот и да!

— А вот и нет!

— А вот и поделился бы!

Наконец Чернозуб смилостивился, хотя и безо всякой охоты:

— На вот, держи, драный хвост. Да смотри, не трескай все сразу за один присест!

— Ах, это нечестно! Твоя половина куда как больше!

Поскребыш прошел дальше по краю канавы. Он пожевал желтый одуванчик, поморщился, выплюнул цветок и заорал:

— Эй вы двое, прекратите препираться и посмотрите-ка сюда!

Хорек с горностаем подбежали, дожевывая на ходу остатки хлеба:

— Что такое? Где?

Поскребыш покачал головой. Тупость подчиненных приводила его в отчаяние.

— А что вы, собственно, ожидали увидеть, мякинные мозги? Тут следы двух мышей и крота. Глядите, здесь и здесь. Отпечатки лап совершенно четкие. Противник держит путь на запад.

Ломонос обнаружил шест и с торжествующим видом поднял его над собой:

— Ага, вот еще одна улика! Они, должно быть, воспользовались этим шестом, чтобы выбраться из канавы.

— Да вышвырни ты его, идиот, — презрительно усмехнулся Поскребыш. — Скажи еще, что они по воздуху на нем летали! Пошли, болваны. По крайней мере, идем по их следу.

С южной стороны Котира стояла высокая береза. Прежде чем лететь в тюрьму, Чибб, устроившись на самой верхушке дерева, проверил, прочно ли держатся лямки мешка с едой. Кустарник и Береза проводили взглядом дрозда, исчезнувшего в слабом утреннем свете, а затем Кустарник принялся подготавливать следующий мешок.

— Мы тут, наверное, быстро управимся. Еще успеем обратно — поглядеть, как бой идет.

Береза взглянул на свой колчан.

— У меня почти все стрелы вышли. Наверняка у других тоже. Знаешь, оставайся-ка ты здесь и проследи за дроздом, а я сбегаю на базу. Соберу там стрелы, какие под руку попадутся, и отнесу нашим лучникам.

— Хорошая мысль! До встречи, товарищ.

Сразу за стволом старого вяза открывался проход в подземные галереи Леса Цветущих Мхов. Кротоначальник шел впереди, указывая дорогу своим немногочисленным спутникам. Замыкали шествие Колумбина и Бен в сопровождении Почволета, крота, еще совсем молодого, но уже выдающегося землекопа.

— Тут недалеко, ребята, — таинственно бормотал он. — Мы, копатели, приготовили вам отличный подземный ход, чтоб вы бежать могли.

Когда кроты помогли своим подопечным залезть в широкий туннель, прорытый опытными землекопами, благодарность к спасителям переполнила их сердца. Уходя вглубь, Колумбина слышала, как Почволет заделывает за ними вход, засыпая его землей. Впереди раздался голос Кротоначальника, ободрявшего какую-то пугливую мышку:

— Не бойся, малой. Мы же в Кротоглыбь идем. Там тебя никто не отыщет.

Ничто не могло поколебать решимость Цармины. Кошка беспощадно гнала свои войска вперед:

— Наступайте! Вы что, не видите, что стрел и камней они уже меньше мечут? Не останавливаться! Победа близка!

Ухо Фортунаты отчаянно ныло от боли. Лисице повезло, что стрела не попала чуть ниже, — тогда она проткнула бы ей череп. Прижав к ране горсть известных ей одной трав, Фортуната с тоской уставилась на небо — и тут увидела, как по веткам пробежала большая белка с колчанами, полными стрел. Лиса приотстала на несколько шагов, неслышно бормоча:

— Коли думаешь, что уже их одолела, повелительница, так сама с ними и возись.

У подножия вяза двое матросов Командора заколотили в землю длинные копья. Вокруг копий набросали земли и присыпали ее опавшими листьями. Даже с небольшого расстояния все это выглядело как залегшая в засаде команда выдр, вооруженных копьями.

Новые залпы стрел из пополнившегося запаса заставили солдат Котира отойти немного назад, невзирая на угрозы и посулы Цармины. Госпожа Янтарь удостоверилась, что кроты со своими подопечными благополучно удалились, и спросила:

— Все готово?

Командор поднял лапу.

— Полный порядок, сударыня!

— Хорошо. Мы сделаем пару мощных прощальных залпов, а ты потихоньку уходи со своей командой. Встретимся в Барсучьем Доме.

— Ладно. Счастливой охоты, сударыня. Пошли, ребята.

Хвост госпожи Янтарь снова встал торчком.

— Лучники, огонь!

Цармина и Кладд, тоже услышали эту команду.

— Залечь! Спрятать головы! Выставить щиты! — проревел Кладд солдатам.

Когда солдаты снова осторожно приподняли головы, выдр уже нигде не было видно. Воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая только шорохом ветвей на верхушках деревьев. Цармина поняла, что это отходят белки. Она выпрямилась и осмелилась сделать несколько шагов вперед. К ней тут же присоединился Кладд

— Вот же сборище трусов, госпожа! Похоже, они сбежали!

Цармина вглядывалась в небольшой холмик у подножия вяза.

— Может, и так, а может, и нет. Я думаю, что они, наверное, устроили какую-нибудь ловушку… или это в самом деле выдры с копьями? Возьми солдат и проверь. В случае чего, мы тебя прикроем.

Кладд, без особого рвения выбрав десяток солдат, направился к расположению врага. Несколько раз, когда под чьей-нибудь лапой хрустела сухая ветка, он быстро пригибался, опасаясь выстрелов. Наконец разведчики добрались до непонятного возвышения. Кладд потыкал в холмик копьем.

— Никакой опасности, госпожа. Это просто глупая шутка — чтобы заставить нас думать, что они все еще здесь.

— А как насчет белок, Кладд? — опасливо спросила Фортуната.

Тот посмотрел вверх, в переплетение ветвей вяза, потом метнул туда копье. Нескольким солдатам пришлось поспешно отскочить в сторону, чтобы падающее вниз оружие не задело их. Копье с силой воткнулось в холмик тупым концом, да так и осталось стоять. Вслед за ним с дерева слетело несколько листьев и мелких веточек.

— Ни одной шкуры из всего этого трусливого сброда! — напыщенно промолвил Кладд и, выдернув копье из земли, колесом выпятил грудь.

Солдаты Котира радостно повскакивали с земли и принялись отплясывать победный танец под аккомпанемент собственных ликующих криков:

— Мы победили! Мы выиграли сражение!

— Что же мы выиграли? — перекрыл шум гневный голос Цармины. — Дурачье, разве вы не понимаете, что это бессмысленная победа: ни добычи, ни рабов, ни покорности мы не добились! Они просто исчезли, будто их тут и не было. А что приобрели? Несколько саженей леса, который мне и так принадлежит.

Нежданный залп стрел резанул сверху по утратившей бдительность армии. Солдаты вскинули щиты и стремглав бросились искать укрытия в кустарнике. Даже самой повелительнице пришлось удариться в унизительное бегство и спрятаться за только что отвоеванным старым вязом.

Лишь прерывистый насмешливый хохот белок, быстро отходивших поверху в чащобу Леса Цветущих Мхов, некоторое время напоминал о том, что совсем недавно здесь располагалось войско лесных обитателей.

Джиндживер расширил дырки в стенах, так что Ферди и Коггз могли теперь протискиваться в его камеру.

Они с нетерпеливым предвкушением вытряхнули содержимое первого мешка.

— Мамин яблочный пирог!

— Компот!

— Ого! Сыр и орехи!

— И засахаренные каштаны в придачу! Ха-ха-ха, наверняка старина Чибб о них ничего не знал!

— Пожалуйста, господин Джиндживер. Вот вам пирог с зернами и молоко. Давайте устроим тайный пир, а потом вы нам расскажете, какие новости принес Чибб.

Среди всеобщего смеха и веселья Джиндживер тайком утер набежавшую слезу. После долгого одиночного заключения, начавшегося со смертью его отца, общество двух ежат казалось дикому коту очаровательным.

В полдень Мартин и Динни присели отдохнуть. Гонф остался стоять, озирая простор вокруг: плавные изгибы равнины простирались до самого горизонта, который дрожал и поблескивал под жаркими лучами солнца, совершенно непривычными в такое время года. Гонфу показалось, что на горизонте он заметил какой-то дым, но он ничего не мог утверждать с уверенностью, пока не подойдет чуть ближе. Воришка обернулся и посмотрел назад.

— Мда, товарищи, велик и широк мир, когда выйдешь из леса и старой доброй Страны Цветущих Мхов. Кстати, лес я даже отсюда вижу.

Динни улегся на землю, пожевывая травинку.

— Ххрршр, а можешь свою мышь-девочку разглядеть, как она тебе все лапкой машет?

Гонф сделал лапой козырек над глазами и поддержал шутку:

— Ну конечно, да вот и еще кое-кто рядом с ней. Похоже, это твой дед своей палкой размахивает. Он хочет получить назад слоеный пирог, который ты у него стащил!

— Это не Динни стащил пирог, — зевнул Мартин. — Скорее как раз ты! А что ты еще видишь?

Усы Гонфа встопорщились.

— Гм, еще тех трех дармоедов, что шли по нашему следу. Похоже, чутье их не обманывает, товарищ.

Мартин и Динни вскочили и уставились туда, куда показывал Гонф.

— Вот, смотрите — ласка, хорек и горностай. Теперь они побежали. С чего это они так заторопились?

— Может, потому что нас увидали, когда мы поднялись с земли, — предположил Динни.

— Да, товарищ, ты угадал. Что же нам теперь делать? Подождать и дать бой? Сделаем, как скажешь, Воитель.

Мартин закусил губу, его лапа сама собой потянулась к праще, висевшей у него на поясе. Но он совладал с собой.

— Нет. Мы не за этим в путь отправились. Из-за них мы только время потеряем, которого у нас и так мало. Наш долг — отыскать Саламандастрон и Вепря Бойца, чтобы он вернулся с нами и спас Страну Цветущих Мхов. Первое, чему учится настоящий воин, — это знать свой долг и выполнять приказ.

Гонф взвалил на плечи походный мешок. Динни свой и не снимал. Он уже быстро катился шаром впереди: его бархатные лапки звонко стучали по поросшему травой грунту.

— Эй, — крикнул он. — Пошевеливайтесь! До вечера нам нужно оторваться от этих дармоедов!

Трое друзей молча бежали, размеряя свой шаг и не тратя сил понапрасну. Кроме дружного топота их лап в тишине равнины раздавалась лишь песня жаворонка да стрекот кузнечиков, наслаждавшихся в траве жаркой сухой погодой. Солнце, стоявшее высоко в небе, будто огромный золотой глаз, внимательно глядело на бежавших по равнине зверьков. Преследуемые двигались вперед ровной рысцой, а преследователи рвались им вслед, стремясь догнать.

В Котире не было лазарета для раненых. Солдаты валялись в казарме, зализывая свои раны и стараясь вылечиться, кто как умел. Кладд был необычайно доволен собой. Они прогнали лесных жителей, и армия не отступила в бою — о чем же еще беспокоиться?

Он спросил о настроении Цармины у Ясеневой Ноги.

— Попробуй-ка спроси об это у НЕЕ. А вот и она. — Куница резким движением указала на лестницу.

Цармина влетела в казарму и погрозила им лапой с выпущенными когтями.

— Эй, вы двое, ко мне в комнату. Да живо!

Спорить тут не приходилось, и они пошли по лестнице, чувствуя, как душа уходит в пятки.

Фортуната вошла в комнату Цармины еще раньше них. Ее ухо, пронзенное стрелой, распухло и ужасно болело. Ясеневая Нога не смог удержаться от ядовитой шуточки:

— Хи-хи, да тебе, кажется, знахарка требуется, а, лиса?

Цармина вошла как раз вовремя, чтобы услышать эти слова.

— Еще одно такое замечание — и тебе, деревянный штырь, потребуется запасная голова! Ну, рассказывайте, что случилось с засадой в лесу?

Все трое застыли, ожидая, когда разразится буря. Ждать пришлось недолго.

Повелительница диких котов одним размашистым движением сорвала скатерть со стола. Колокольчик, тарелки, безделушки и еда с грохотом посыпались на пол.

— Ровным счетом ничего — вот какова наша военная добыча!

В бешенстве Цармина принялась метаться по комнате, опрокидывая мебель, разрывая в клочья портьеры и сгибая каминные щипцы. Ее голос превратился в сумасшедший вой:

— Я их заметила! Я! Я устроила засаду, обо всем вас предупредила, вела войско, подняла солдат в атаку и надеялась, что у вас, жалкие шуты, хватит мозгов и храбрости, чтобы вместе со мной руководить боем. И что в ответ? Ни одной стоящей мысли, ни капли поддержки!

Тело дикой кошки дрожало крупной дрожью, но неожиданно Цармина рухнула в кресло, как будто приступ гнева на время обессилил ее. Три трясущихся от ужаса зверя стояли, уставившись в пол, словно из него к ним могло явиться чудесное убедительное оправдание… А Цармина продолжала свои упреки:

— В конце концов, разве это вас касается? Вам и думать-то незачем — только приказы исполнять! Мозгами шевелить мне одной приходится. Вас ничто не взволнует, пока не кончатся запасы еды. А они не вечные, можете мне поверить! Я сама проверяла: запасы в кладовых сокращаются, с тех пор как мы утратили возможность брать дань с тех немногих зверей, что жили под нашими стенами. В этом-то и состоит сложность положения завоевателя, которому необходимо кормить армию: солдаты ничего сами добыть не могут — они способны только отнимать у тех, кто беззащитен.

Дикая кошка потянулась и с досадой пнула валявшийся на полу бокал.

— Ну что, какие будут предложения?

— Но есть ведь два пленника, которых я поймал, госпожа, — виноватым тоном заметил Кладд.

Цармина выпрямилась в кресле.

— Конечно, и это хорошо, что поймал. Ты, может, и не так глуп, как я думала. Пленники, гмм… Как думаете, какой выкуп лесные жители согласятся заплатить за двух этих ежат?

Фортуната хитро сощурилась.

— Ну, уж я-то почаще других с лесными обитателями торговалась. Это мягкосердечные, чувствительные создания, особенно когда дело касается их детенышей. Я думаю, они не поскупятся, чтобы получить их назад целыми и невредимыми.

— Невредимыми! В этом все и дело, — довольно промурлыкала Цармина. — Представь себе, что лесные жители увидят, как их дети по-настоящему страдают или подвергаются опасности, — тогда мы сможем назначить выкуп, какой только пожелаем.

Трое подчиненных с облегчением заметили, что настроение их повелительницы стало менее свирепым.

Разговор этот слышало еще одно существо, но оно услышанному не обрадовалось: это был дрозд Чибб, примостившийся снаружи на краю подоконника.

Ломонос первым замедлил шаг. Постепенно он перешел на неспешный аллюр из длинных прыжков. К нему присоединился и Чернозуб, предоставив Поскребышу полную свободу нестись впереди с любой скоростью. Однако вместо этого Поскребыш остановился и оглянулся. Увидев, что пара лентяев уже уселась в траве, тяжело дыша, он презрительно скривил губы. Поскребыш выхватил кинжал и бросился назад.

— Вставайте, червяки ленивые! Вставайте! Да пошевеливайтесь же, проклятье!

Ломонос попытался схватить пробегавшего муравья.

— Да к чему это все? Они уже далеко. Нам никогда их не поймать.

Поскребыш пнул Чернозуба.

— И ты так считаешь, лентяй?

— Брось ты эту затею! Бежать ты нас больше не заставишь.

— Ах, вот как! Это бунт! Вот оно что! — Поскребыш презрительно поглядывал то на одного, то на другого солдата. — Раз так, подумайте-ка, ребята, вот о чем. Во-первых, если вы сейчас не побежите, я пырну вас кинжалом. Во-вторых, не поделюсь провизией. И в-третьих, не забудьте о докладе, который я сделаю. Нашей повелительнице наверняка будет приятно узнать о вашем дезертирстве.

Не говоря ни слова, Ломонос и Чернозуб встали и побежали снова.

Гонф бежал рысцой вместе со своими друзьями, окидывая окрестности быстрым взглядом.

— Дальше начинаются холмы, товарищи. Мы сможем залечь и притаиться где угодно. Как думаете? Ускользнем?

Мартин оглянулся назад.

— По мне, лучше не рисковать. Им нас прекрасно видно. Нет, уж лучше бежать до вечера, а потом, когда стемнеет, мы сможем найти подходящее место, чтобы спрятаться, и проведем там ночь. С тобой все в порядке, Динни?

Крот сморщил нос.

— Не люблю бегать. Хорошо еще, что я сильней, чем многие кроты. Беги, беги, Мартин. Обо мне не беспокойся!

Полуденное солнце припекало все сильнее. Птицы, поднимавшиеся вверх в потоках теплого воздуха, видели, как внизу бегут шесть маленьких зверьков — преследователи и преследуемые.

Чтобы бежать было не так тоскливо, Ломонос и Чернозуб затеяли игру: они выкрикивали названия своих любимых блюд. Поскребыш бежал чуть позади, держа в лапе обнаженный кинжал — для предотвращения повторного бунта. Против воли Поскребыш все время облизывался, так как не было никакой возможности заткнуть уши и не слушать аппетитные слова, которые во всю мочь горланили хорек и горностай.

— Засахаренные каштаны и фляга холодного сидра. Ты бы с таким блюдом справился, Черный?

— Ого-го, еще как! А что бы ты сказал о форели, зажаренной в масле, да об октябрьском эле в придачу?

— Очень вкусно! А ты когда-нибудь пробовал запивать клубничным морсом булочки с ежевикой, политые теплым медом?

— Мммм… Хватит, Ломаный. Ты меня заставляешь вспоминать пир, который некогда старый господин Зеленоглаз устроил из награбленной еды в Котире. Вот времечко было! Я пил клубничный морс прямо из большой чаши. В нем плавали листья мяты и ягоды малины. Я отлично помню, как все высосал через соломинку. Гм, я тогда выпил столько, что под конец начал купаться в морсе!

— Ффу! — с отвращением выкрикнул Поскребыш. — Мне тоже пир нравился, но когда я увидел, как ты сидишь в бочке с клубничным морсом, грязный с головы до задних лап, а два мятых листа торчат у тебя из пасти, из ушей валится давленая малина, — у меня весь аппетит пропал. Даже вспоминать противно! Как бы то ни было, вам сейчас лучше заткнуть глотки и повнимательней смотреть.

Первым до холмов добежал Динни. Он бегом забрался на холм с одной стороны и скатился с другой. Мартин и Гонф последовали его примеру, и вскоре у всех троих закружилась голова. Тогда они снова принялись бежать. Тени на земле постепенно удлинялись. Гонф мало-помалу начал отставать. Он с трудом переводил дух. Его друзья остановились посмотреть, что с ним; он помахал им лапами.

— Не останавливайтесь, товарищи. Уфф! Это гораздо тяжелее, чем воровать.

Чтобы не обижать Гонфа, Мартин и Динни, не говоря ни слова, замедлили шаг, чтобы он мог бежать наравне с ними. Мартин заметил, что светлое пятно на горизонте, которое они увидели утром, было вовсе не грядой низких облаков.

— Смотри, Гонф. Это горная цепь. И горы высокие. Что ты об этом думаешь, Дин?

Молодой крот усердно косил глазами, стараясь оценить высоту гор.

— Хрршр, это точно. Я так думаю, что это те самые зубы земли, которые тянутся вверх, чтобы съесть шерстеносных овец…

— Умно сказано, товарищ Динни, — с восхищением закивал Гонф. — Точь-в-точь как говорится в стихах: «Ряд зубов земли торчит и шерсть овец кусает». Кажется, будто горы совсем близко, но не надо обманываться. Нам еще немало придется попутешествовать, прежде чем мы до них доберемся.

Динни осмелился осторожно взглянуть назад сквозь узкую щель между холмами.

— Хрррш, этим дармоедам тоже близко не будет. Мы, верно, лучше бегать умеем.

Поскребыш снова бежал впереди. Он знал, что его спутники слишком голодны, чтобы не бежать вслед за едой. Непросто было солдатам Котира преследовать мышей и крота: холмы то и дело скрывали тех из виду. Спустившись с первого холмика, Поскребыш остановился, чтобы вынуть из лапы вонзившийся в нее острый камушек. Его спутники с ходу натолкнулись на него.

— Идиоты! — завопил Поскребыш. — Как это так получается, что перед вами целая равнина, а вы натыкаетесь именно на меня? Вы что, думаете, мы в горелки играем?

Перебранка продолжалась еще довольно долго. Наконец Поскребыш положил конец препирательствам, с силой столкнув друг с другом головы своих подчиненных.

— Уже стемнело, а я потерял их из виду! Это все из-за вас, придурки! — в досаде скрежетал он зубами.

Мартин и Гонф готовили ужин, а Динни копал нору. Вскоре компания расположилась в уютной пещерке. Динни позаботился даже о мебели: вдоль стены он отрыл землю таким образом, что получилось нечто вроде дивана, на котором было удобно сидеть. Трое друзей принялись за ужин, наблюдая, как багровеют розовые облака. Ночь сменяла уходивший день.

Поскребыш и его подручные сидели под открытым небом на вершине самого высокого холма. Они устроились тут в надежде заметить на рассвете тех, кого преследовали.

Ночь выдалась на этот раз ветреная и холодная.

Чибб прохаживался по каминной полке и рассказывал, что увидел и услышал в Котире.

Члены Сосопа были обеспокоены новой угрозой, нависшей над Ферди и Коггзом.

— Мммда, неприятный поворот событий…

Госпожа Янтарь в тревоге замахала своим пушистым хвостом.

Дрозд важно взъерошил красные перья на груди.

— Грхм, хрргм. Ситуация и впрямь производит такое впечатление. Однако дикий кот, наш союзник, также находящийся в тюрьме, просил передать вам, что, возможно, ему удастся на какое-то время предотвратить осуществление замыслов Цармины.

Белла внимательно взглянула на дрозда.

— Как, Чибб?

Тот сложил крылья на спине и пустился в объяснения:

— Гм, грхм, прошу прощения. Как вам известно, Джиндживер вынул по камню из стены каждой камеры. Он предлагает спрятать Ферди и Коггза в своей камере и замаскировать отверстия в стенах. Таким образом, если враги не догадаются внимательнейшим образом обыскать его камеру, они, естественно, будут думать, что пленники сбежали.

Хитрый замысел был единодушно одобрен.

Командору пришла в голову еще одна мысль:

— Слушайте! А что, если мы сделаем вид, будто Ферди и Коггз уже снова с нами? Это отвело бы подозрения от Джиндживера.

— А как мы это сделаем? — полюбопытствовала Белла.

— Очень просто, сударыня. Мы подберем двух других ежат и устроим так, чтобы кто-нибудь из Котира увидел их.

— Хорошо придумано, — одобрительно произнесла Белла. — А теперь нам необходимо подумать о том, как действительно спасти Ферди и Коггза. Замысел Джиндживера доказывает его смелость и отвагу. Но ведь все трое подвергаются большой опасности.

Госпожа Янтарь покачала головой.

— А где мы возьмем двух малышей, похожих на Ферди и Коггза?

— Можете на время позаимствовать моих Пику и Пози, — произнесла Гуди, стоявшая в дверях. — Если только с ними ничего плохого не случится. Хотя должна сказать, что они ни капли не похожи на Ферди и Коггза. Для меня они совсем разные — будто яблоки и орехи.

Аббатиса Жермена потерла лапой нос.

— Два плаща из одеял, два шлема из кастрюль, каждому дать палку — меч будущего воина… Я уверена, Гуди, что издалека такой наряд хоть кого введет в заблуждение. Ну а как насчет спасательной операции? Уже разработали какой-нибудь план?

— Это предоставьте мне, — беззвучно ухмыльнулся Командор. — Була, останешься главным, пока я в отлучке. Сдается мне, пора навестить Маску.

— Что за Маска? — задали вопрос несколько голосов сразу.

— Скоро увидите! — подмигнул в ответ Була.

22

Настроение у обитателей Котира было подавленное.

Фортуната и Кладд отправили «добровольца» из числа тюремных охранников в комнату Цармины. Он с опаской переступил через порог.

— Ммм… госпожа повелительница… ммм… правительница Страны Цветущих Мхов… мм… заключенные бежали!

— Бежали! Что значит бежали? — Повелительница диких котов одним прыжком подскочила к злосчастному горностаю и стала трясти его за шкирку.

— Хрр… гхх… умм… сбежали.

Цармина отшвырнула на пол полузадушенное обмякшее тело, издававшее всхлипы и хрипы. Ее голос громко раздавался под сводами лестницы:

— Сбежали? Но это невозможно! Стража, к камерам!

Камеры были тщательно осмотрены.

Осмотрены были и все проходы.

Внешнюю стену замка оцепили солдаты.

Плац исследовали дюйм за дюймом.

Казармы вывернули наизнанку.

Ни одна комната, ни один проход, шкаф, кладовая, кухня, чулан не остались без осмотра.

Однако с официальной точки зрения Джиндживер как бы не существовал. Его камера не подверглась обыску. Никому и в голову не пришло осматривать тюремную камеру, которая была заперта на засов и на замок.

Никому — кроме, быть может, Цармины.

Колумбина села, протирая заспанные глаза. «День сейчас или ночь? — спросила она себя. — Как долго я проспала в этой сухой теплой норке? « Мирная тишина и спокойствие этого убежища казались особенно приятными после шума и ужаса битвы, свидетельницей которой она недавно была. Старое лоскутное одеяло укрывало мышку. Она откинула его в сторону, и тут в комнату вошла молоденькая кротиха.

— Доброе утро. Добро пожаловать в Кротоглыбь. Завтрак готов.

Колумбина вслед за кротихой прошла в помещение побольше, где Бен Колючка вместе с ранеными обитателями леса сидел за одним столом с мышами из Глинобитной Обители и кротами.

Кротоначальник указал Колумбине место рядом с собой. С другой стороны ее соседом оказался старый седой крот, у которого мех был совершенно белым.

— Садись тут, девка. Это Старый Динни, дед юного повесы.

Старый Динни кивнул, не переставая зачерпывать ложкой подслащенную медом кашу.

Было совершенно ясно, что начинать день кроты любили с основательной трапезы. На столе стояло множество разнообразных блюд, приготовленных из отварных корней и корнеплодов. Большинство их было неизвестно Колумбине. Все блюда были восхитительны на вкус — и с солью, и с сахаром, и с медом и молоком. Кое-кто из кротов употреблял сразу все это вместе. Хлеб был выпечен совсем тонкими лепешками и имел вкус миндаля. Печенье, изукрашенное лютиками, подавалось теплым. Пушистые салфетки и полоскательницы, наполненные дымящейся розовой водой, служили для мытья липких лап. Разгрызая ржаной бисквит и запивая его ароматным мятным чаем, Колумбина не могла удержаться от любопытства и спросила Кротоначальника, куда подевались огромные слоеные пироги, столь любимые кротами.

Кротоначальник усмехнулся и отвечал, обводя лапой стол:

— Хррш, Колумбина, это же только легкий завтрак для тебя и друзей. Меню мы малость под ваш вкус подогнали. Кроты по-настоящему едят только вечером, когда сильно проголодаются.

Колумбина вежливо закивала и заулыбалась, стараясь скрыть изумление.

— Понятно, понятно… Просто легкий завтрак…

Продолжая есть, Колумбина вспоминала Гонфа. Ах, если бы он был сейчас радом с ней в этой дружеской компании! Она была уверена, что он знает названия всех этих блюд и знаком с их вкусом. Он, наверное, шутливо отвечал бы на упреки, что неоднократно воровал такую еду. Она представила себе, как бы он развлекал всех своими шутками, подражал наречию кротов и распевал только что сочиненные песенки.

Юная мышка вздохнула над своим мятным чаем. Ее вздох превратился в маленькое облачко ароматного пара. Где же, где же проводит это прекрасное утро Гонф?

Утро уже было в середине, когда «легкий завтрак» подошел к концу. После трапезы Колумбина и ее друзья под руководством и защитой кротов отправились по потайной дороге назад в Барсучий Дом.

К рассвету Мартин, Гонф и Динни уже проснулись. Сидя в потайной пещерке, они завтракали и смотрели, как занимается серый рассвет, сопровождаемый моросящим дождем. Затем, убрав остатки еды, путешественники принялись разминать отсиженные лапы. Как ни странно, первым наружу выбрался Гонф.

— Вперед, товарищи? Ближе к полудню тучи должны разойтись. Вот увидите, я ведь король предсказателей погоды.

Выбравшись из пещеры, путники вышли наконец из холмистой местности, и перед ними снова простиралась равнина. Заслышав их шаги, испуганный тетерев взлетел во влажном утреннем воздухе.

На Сала-манда-строн идем,

Шагаем дружным строем,

И мы искомое найдем,

Ведь нас, отважных — трое!

На Сала-манда-строн!

Сквозь пелену моросящего дождя Поскребыш различил три неясные тени.

— Вон они! Пошевеливайтесь, эй вы! У меня предчувствие, что сегодня мы их точно поймаем. Давайте шевелите лапами. Чем скорее мы их схватим, тем скорее вернемся в Котир. Ммда, снова будем есть настоящую еду, отдохнем, а может, нам на долю достанется и немного славы и почестей.

— Уух! Я промок насквозь! — пожаловался Ломонос.

— И я тоже, — пробурчал Чернозуб. — И вдобавок за всю ночь глаз не сомкнул. Сидишь под открытым небом на вершине холма, в полной глуши, под проливным дождем, от холода весь застыл, голод мучает, дрожишь…

— Заткнись! — с отвращением перебил его Поскребыш. — Зашей нитками свою слюнявую пасть. Посмотри на меня. Я измотан, насквозь промок и умираю с голоду, но разве я позволяю себе непрерывно хныкать? Немедленно вставайте, да старайтесь не забывать о том, что вы солдаты повелительницы Котира.

И они отправились на запад вслед за путешественниками.

Отшвырнув лапой камень со своего пути, Ломонос пробормотал:

— Слава и почести, хм. Все это достанется Кладду — и на здоровье. Вот если бы это был славный пирог да почетная кружка горячего — другое дело.

— Славный пирог да почетная кружка? Что за чушь ты мелешь, пустая голова! — засмеялся Чернозуб.

— У самого голова пустая, сопляк!

— Лапы драпы!

— Грязная шкура!

— Вшивая задница!

— Хватит болтать, марш вперед! — приказал Поскребыш.

Как и предсказывал Гонф, дождь перестал. Над равниной поднялось солнце, осветившее пушистые облака, плывшие на легком ветерке по чистому ярко-голубому небу.

Динни понюхал воздух, помахивая лапами перед носом:

— Грршхр, недалеко вода, заводь или озерцо. Может, рыбки поймаем. Хорошо рыбки поесть, хррш.

Мартин вопросительно глянул на Гонфа:

— Откуда он знает, что недалеко вода? Я ничего не чую.

Воришка пожал плечами: